Откуда есть пошёл человек

Тут я догадалась, что к месту лишь четвёртая строчка стиха. Ни дна, ни покрышки. Вот как раз так можно было бы охарактеризовать моё текущее состояние. Это потому что я попыталась нащупать стрелу на лбу, чтобы разобраться, убитая я, или как? И обнаружила, что меня вообще-то нет, и щупать мне нечем. То есть, в физическом плане у меня ничего не было, а если что и было, то восприятие, и то странное, если не сказать хуже. Чёрт знает что, вообще, происходит, когда вас убивают. Да ещё и происходит каждый раз по-разному. Я уже хотела припомнить предыдущие случаи моего убивания, чтобы сравнить со случаем текущим, но внезапно заметила нечто, происходящее рядом, и слегка заинтересовалась. Ну, наверное, потому, что я вообще не люблю вспоминать свои убивания и умирания. Ни в одном ведь случае ничего приятного не было. А тут я вдруг заметила присутствие в обозримом пространстве моих недавно помянутых знакомых, Господина Харни и Госпожи Линды. Ну, понятное дело, это, наверное, потому, что я о них подумала за миг до смерти, вот они и не рассосались ещё в моём восприятии. Знаете, уж лучше поглядеть, чего делают двое отпетых мерзавцев, чем анализировать аспекты собственного убиения. А мерзавцы вяло между собой ругались. Как оказалось, как раз по поводу нашего восстания. Кажется, они разошлись во мнениях, чего с нами делать. А к тому моменту, как я на их разговоре сосредоточилась, Господин Харни как раз и сказал: -Да, чего за проблема-то? Щ-щас возьму ружьё, да стрельну, и всё. -Ты со своим ружьём достал уже! – чуть ли не заорала Госпожа Линда. Наверное, он её этим ружьём и впрямь достал, если уж она так нервно реагировала. -Да, ладно, - возразил Господин Харни, - чего такого-то, если нужно? -Сперва стрелять бы научился, дубина! -Чего тут учиться? Навёл, да на крючок нажал, все дела, - сказал Господин Харни, и в руках у него вдруг обнаружилось ружьё. Только странное какое-то. Не то, прошлого века, не то, позапрошлого. Если вообще не запозапрошлого. Ну, когда ружья были кремнёвые и невозможно длинные ростом. Такие ещё на специальную стойку с рогулькой укладывали для стрельбы. Ну, потому что, пока оно выстрелит, так из рук выпадет от тяжести. Только Господин Харни явно ни в какой стойке не нуждался, потому что был неимоверно здоровенный, и, наверное, вдвое более тяжёлый предмет запросто бы удержал. -Нельзя! – снова возразила Госпожа Линда. -Это бунтовать нельзя, - сказал Харни и указал стволом ружья прямо на меня. – Ишь, как нагло таращится. Вот сейчас и сделаю ей пиф-паф, ой-ё-йой. -Положи эту штуку, дурак! – завизжала Госпожа Линда и даже ухватилась своими холёными ручками за ружьё. -Хе-хе, - сказал Господин Харни, ничуть даже не пошевелившийся, наблюдая как Госпожа Линда корячится на стволе, словно гимнастка на турнике. А потом сообщил: -Я сильнее. -Только не мозгами, - с досадой заметила Госпожа Линда. -Иногда грубая сила уместнее, - привёл свой аргумент Господин Харни. -Это где? -В постели, - ответил Харни и добавил, - хи-хи-хи. -Брось ружьё, не то, всю постель загадишь потом, - попросила Госпожа Линда. -Да ну, чего такого? – сказал Харни. – Сейчас стрельну меленько, потом превентивные меры примем, и никакого бунта как не бывало. Не боись. -Да я вообще ничего не боюсь! – заявила Госпожа Линда, - но мозги-то у нас на что? -Чтобы догадаться, когда стрелять нужно, - разъяснил Господин Харни и, без дальнейших разговоров, снова нацелил своё допотопное ружьё прямо в мой многострадальный лоб. А я даже и пошевелиться не могла, поскольку не было того, чем можно было бы шевелить. Правда, в таком бестелесном состоянии мне уже приходилось как-то находиться, но тогда в меня, хотя бы, никто из ружья не целился. -Ну, вот, - сказал Господин Харни и, похоже, нажал на спусковой крючок. Только вместо огня и грома послышался лишь несерьёзный щелчок, а из ствола показался жиденький дымок, который сейчас же и рассеялся. Осечка вышла, что ли? -Э-э-э… - проскрипела Госпожа Линда, наверное, не меньше меня обескураженная результатом стрельбы. Но тут, внезапно, всё видимое пространство словно бы вздрогнуло, подобно тому, как происходит с нашим организмом при интенсивном икании или отрыжке, и непонятным образом исказилось. А на месте Господина Харни и Госпожи Линды вдруг обнаружились две волосатые обезьяны. Одна большая и тёмношёрстная, а другая маленькая и белобрысая, которая больше походила на альбиноса, чем на нормальную мартышку. И эти обезьяны уставились одна на другую. Потом они синхронно поглядели на меня, и снова друг на друга. -Ты, урод! – писклявым голосом заорала белобрысая обезьяна, - ты насколько нас назад отстрелил?! -Ну… - проворчала большая обезьяна и почесала пятернёй свою макушку. А другая лапа у неё была занята тем самым ружьём. -Идиот! Кому я говорила?! -Уж, что задолго до этого самого бунта, точно, - признала большая обезьяна. А я уловила, что обе обезьяны, мало, что разговаривали, до безобразия напоминали предыдущие персонажи. Только Господин Харни стал ещё больше размерами, но при тех же манерах движений, да и выражение лица, практически, сохранилось. А Госпожа Линда походила теперь на смесь альбиносной обезьяны с нечёсаной болонкой, особенно же напоминая последнюю писклявым голосом. -Да мы же в обезьян превратились! – пищала Госпожа обезьяна Линда. -Скорее, в промежуточную форму, - возразил Господин обезьяна Харни и снова указал ружьём на меня: -А она-то как была, так и осталась. -Э? – пропищала Госпожа обезьяна Линда и тоже уставилась на меня. -Она чё, настолько древняя? – спросил Харни. -Это глюки у нас, просто, - предположила Линда и повернулась к зеркалу, которое откуда-то взялось поблизости. -Нет, ни фига себе, - проскрипела она, а потом поглядела на Харни и завопила: - Брось, наконец, эту штуку, горилла промежуточная! -Ну, может попробовать в обратную сторону стрельнуть? – засомневался Харни. -Брось, говорю, козёл вонючий! Пускай сами стреляют, кто умеет! -Это кто? – не понял Харни. -Да Шындыбай и Кындыбай, кто же ещё? -Э… - проскрипел Харни, но ружьё бросил, - кто? -Ну, эти, которые сверху упали. -Сверху упали? – не понял Харни. -Зелёные, - напомнила Линда. -Зелёные, сверху упали, - озадаченно повторил Харни. – Чего-то я, как-то… И снова почесался. Одной рукой за макушку, а другой за волосатый живот. Наверное, Господин Харни теперь был гориллой, и ему даже, я бы сказала, шло. А вот Госпожа Линда в виде обезьяны выглядела просто смешной, хотя и вполне узнаваемой. -Ну, вспомнил? -Не-а, - помотал башкой Харни. -Тебя кто из обезьяны переделывал? -А! Эти пучеглазики зелёные? Которые Дарвина придумали? Шындыбай и Кындыбай? -Вон, шкындыбают уже, - заворчала Госпожа Линда, указывая обезьяньим носом на зеркало, которое трансформировалось в экран. А на экране корячились какие-то зелёные пугала со здоровенными щелевидными глазами, загнутыми за уши, торчащими из голов антеноподобными отростками и другими инопланетными атрибутами. А своими щупальцами они выразительно вертели у того места, где у нормальных обезьян обычно располагаются мозги. -Вот, эти чудики сейчас тебя против шерсти причешут, - пригрозила Линда. – Слышишь, ругаются? С экрана и вправду слышалось некое дребезжание, несколько напоминающее верещание рабыни, которой вставили в рот толу-бренчалку. Как когда-то нам с Виолеттой. -Чего это они? – обеспокоенно спросил Харни. – Чего говорят? -Говорят, что хвосты нам оборвут, обезьянам недоделанным. -Э… - заскрипел Господин Харни и ухватился за свою задницу. Наверное, решил проверить, на месте ли ещё хвост. -Говорят, кому сказано, чтобы этот, как его? Не трогали, чтобы. -Кого? -Ненормальный… Аморальный…. Нет, как его? Пробойник темпоральный, говорят, кто трогать разрешал? -Да, подумаешь, - осмелел Харни, удостоверившийся, что хвост на своём месте, - уж и пострелять нельзя? -Тупиковая ветвь эволюции, говорят. Зря старались, говорят. Вот, сейчас, всё бросят, говорят, и огорчаться пойдут. -А мы у них просились? – сказал Харни. – Сами из нас обезьян сделали, а теперь ругаются. В смысле, наоборот, нас из обезьян. Э… А почему мы тогда сейчас обезьяны? В этот момент на экране один из зелёных чудиков собрал в кучу свои щупальца, скрутил их в жгут и вытянул в мою сторону. И пробренчал: -А это ещё кто? То есть, он это не сказал, а пробренчал, но я почему-то поняла. -Ну, я, это… - сказала я, - убитая я. В лоб. Уж извините. -Тебя кто сделал? – возмущённо заорал чудик и указал щупальцем на второго чудика. – Он?! -Не я, - отпёрся второй. – Ты чего городишь-то? -А кто? -Это… - вмешалась я со своей стороны, - вы, Господа чудики, сами-то кто будете? -Я Шындыбай, - представился первый чудик. -А я Кындыбай, - сказал второй. – А что? -Да я ведь не про имена спрашиваю, - сказала я. – Вы, вообще, кто такие и откуда? И зачем Дарвина придумали? -Никого мы не придумывали, - возмутился Шындыбай, - брехня это всё! А вот ты кто? -В каком смысле, кто? -Да в каком угодно смысле! Кто такая, если тебя нет и быть не может? -Вы, Шындыбай, не кричите, - попросила я, - а обращайтесь вежливо. Если вам от меня чего-то надо. Понятно? -Ладно, извините, - сказал Шындыбай, а Кындыбай начал издавать такие звуки, словно расхихикался. -Я Мелани, - представилась я, - этого достаточно? -Тебя кто сделал? -Ну, папа с мамой, понятное дело. -Так, - сказал Шындыбай, - а они кто? -Мои родители, кто? -Да, твои родители, кто? -Ну, мама, она такая, вроде меня. Только водку пила, и потому не такая красивая была, конечно. Но вообще-то, она ничего. Ну, по крайней мере… -Ык! Ык! Ык! – заявил Шындыбай и даже слегка пожелтел. Ну, или лиловый стал. – Папа кто? -А я знаю? – рассердилась я. – Серый Повелитель мой папа. Ну, по крайней мере, так говорили. -Ты? – снова пихнул Шындыбай Кындыбая свими щупальцами. – Твоя работа? Из кого сделал? -Да не делал я её! – заорал второй. – Чего ты городишь? -Врёшь ведь, - не поверил Шындыбай и снова уставился на меня. -Это… Мелани, это… Мелани Кындыбаевна, почему это он запирается, а? -Кы… Кы… Кы-нды-баевна? – поперхнулась я. – Слушай, чудик, ты тут мне зелёного папашу не шей! Ну, Серый Повелитель, ещё куда ни шло. А этот твой дружок зелёный, вообще, слизью покрытый… Вы чего, никогда не моетесь, что ли? -Ык. Ык. Ык! -Чего раз-ыкался? Я чего, на тебя, или на твоего дружка похожа хоть каким-нибудь местом? Кындыбаевна, понимаете-ли… Ва-а-ай! Брось ружьё, обезьяна! Только что я заметила, что Господин обез-Харни снова вертит в руках то самое ружьё, или, как его там правильно называть? -Да, пускай поиграет, - сказал Шындыбай. – Не выстрелит теперь. Я его, это… Как его? На предохранитель поставил. -Лучше бы совсем обезьянам в руки не давал, - заметила я. -Да как не давать-то? – возмутился Шындыбай. – У меня что, десять миллионов лет девать некуда, чтобы эту эволюцию в реальном масштабе времени отслеживать? -Ага, - догадалсь я. – То есть, вы эволюционным путём решили из обезьяны человека вывести, а для ускорения этот свой пробойник времени приспособили? -Ну, - подтвердил Шындыбай. – Как иначе-то? -Понятно, - согласилась я. – Другое непонятно. Зачем вообще над обезьянами издеваться? -Это по-заданию, - вмешался Кындыбай. – Мы сами, что ли? -А кто озадачил? -Не знаю я, - заявил Кындыбай. -Врёт, - не поверил Шындыбай. – Всё время врёт. И тебя ещё сделал, а запирается. Агент влияния, короче. -Сам дурак, - обиделся Кындыбай. -Знаете, Господа, - сказала я, - не знаю, кто вас и чем озадачивал, но, вот, с результатами труда я вас не поздравляю. Вывели каких-то отморозков запредельных. Короче, только обезьян испортили. Где только таких работе обучают? -Слушай, Кындыбаевна, - в который уже раз рассердился Шындыбай, - не рассуждала бы о том, о чём никакого понятия не имеешь! Тоже, ценительница нашлась! -А Машеньку тоже вы из обезьяны состряпали? – поинтересовалась я. -Кого? -Ну, эту, разбойницу, которая меня убила. -А ты что, убитая? -Так я же с самого начала сказала. -Вот, зелёная грязь, - выругался Шындыбай. – А я-то ещё перед ней распинаюсь. -Смотри какой! – обиделась я. – Ещё разобраться надо, тебя самого-то кто сделал? -Никто меня не делал! – возмутился Шындыбай. -А откуда же тогда ты взялся? -Да ниоткуда я не взялся. Зачем мне откуда-то браться, если я и так был? -А до того, как был, тебя же не было? -Что значит, не было? Я всегда был. Иначе, зачем бы я вообще с вами, тупыми обезьянами, связывался? -Знаешь, - сказала я, - ты, видно, теории Дарвина начитался, да всяких сектантов наслушался. А теорию эволюции Дарвина, между прочим, на данный момент опровергли уже. Да и замшелую теорию сотворения мира тоже. Теперь в моде гипотеза голографической парадигмы. Слыхал про такую? -Ы-к-к-к-к… - ответил Шындыбай, вытянул из экрана щупальце и ухватил им ружьё, которое Господин обезьяна Харни со страху выпустил из рук, то есть, из лап. А Шындыбай ловко перехватил этот временный пробойник ещё парой щупалец, перевернул и наставил на меня обратной стороной. На обратной стороне просматривалось что-то вроде приклада, только с большой дыркой на торце. -Базарят тут ещё всякие мнемонические образования, - проворчал он и чем-то щёлкнул на ружье. И не успела я даже ничего сказать, как из дырки полетели концентрические светящиеся кольца, опутали меня со всех сторон и завертелись вокруг, словно бы выворачивая наизнанку весь окружающий мир. У меня резко закружилась отсутствующая голова, а отсутствующий живот произвёл спазматическую судорогу и чего-то объёмное выбросил наружу. И я обнаружила себя стоящей на палубе на четвереньках, животом на чьей-то коленке. А из меня выскакивали остатки воды в большую лужу перед носом.