"Мифы и загадки ВОВ 1941-1945 гг."

"Самый первый Корабельный Устав Петра I (Морской Устав, 1720 года) определял, что «Все воинские корабли российские не должны ни перед кем спускать флага, вымпелы и морсели, под страхом лишения живота, а Капитану ж должно учинить присягу верного служения, что ему корабль врученный неприятелю не отдавать, а буде увидит, что корабль сохранить и увести невозможно, и ему лучше корабль зажечь или потопить, чтоб тем неприятелю укрепления не было».
Как же происходило реально исполнение данного петровского устава в ходе морских сражений на русском императорском флоте?
Исторические факты говорят о том, что Петровский морской устав не только не исполнялся, но и неоднократно грубо и позорно нарушался, оказывается, русские моряки и флаги спускали и противнику сдавались.
Было даже такое, что сами предлагали сдачу в плен, и даже флаг врага сами поднимали. При том, что им было заповедано идти на дно, чтоб корабль супостату не достался, однако оказывается не всегда шли, а частенько даже и не помышляли об этом.
Известно, что за время существования Российского флота спустили флаг, сдались в плен либо были захвачены противником в бою (после боя) многие корабли, вот он этот черный список : 1. Бот Петра I – захвачен шведами, Северная война, 1700 г.
2. Шнява “Фалк” – захвачена шведами, 1709 г.
3. Фрегат “Булинбрук” – захвачен шведами, 1713 г.
4. Галера “Конфай” – захвачена шведами, 1714 г.
5. 32-пушечный фрегат “Эндрахт” – захвачен шведами, 1720 г.
6. 32-пушечный фрегат “Митау” – захвачен французами без сопротивления, 1734 г.
7. Фрегат “Санторино” – захвачен турками, 1771 г.
8. 66-пушечный корабль «Мария Магдалина» – захвачен вместе с экипажем; плавучая батарея № 1 – захвачена (турками, 1787 г.)
9. Фрегат “Гектор”– сдался шведам по первому требованию; фрегат “Ярославец” – спустил перед шведами Андреевский флаг (1788 г.).
10. 74-пушечный корабль “Владислав” – спустил Андреевский флаг, сдался в плен шведам (Гогландское сражение, 1788 г.).
11. 26-пушечный пинк “Кильдин”, 24-пушечный пинк “Соломбала”, 38-пушечный пинк без названия и 7 мелких судов – захвачены шведами (Фридрихгамское сражение, 1790 г.).
12. Потеряны (захвачены шведами, сдались в плен либо потоплены) во время Роченсхальмского сражения (1790 г.) 52 корабля – среди них:
- фрегаты “Мария”, “Александр”, “Константин” и “Николай”;
- шебеки “Минерва”, “Белона”, “Прозерпина” и “Диана”;
- полушебеки “Лев”, “Медведь”, “Орёл”, “Дракон”, “Кит”, “Олень”, “Тигр”, “Барс”, “Рысь” и “Волк”;
- полупрамы “Барс” и “Леопард”;
- галеры “Безделка”, “Петербург”, “Хитрая”, “Сорока”, “Ворона”, “Иверь”, “Тихвин”, “Устюжна”, “Орёл” и “Кулик”;
- полугалеры “Ясная”, “Пригожая”, “Перехват”, “Светлая”, “Залёт”, “Весёлая”, “Прилежная”, “Пролёт” и “Злобная”;
- три 8-пушечные плавучие батареи;
- четыре бомбардирских катера;
- пять дубель-шлюпок под флагом.
13. 44-пушечный фрегат “Спешный”, военный транспорт “Вильгельмина” – захвачены англичанами при стоянке в Портсмуте (1807 г.).
14. 19-пушечный катер “Опыт” – захвачен англичанами в Финском заливе (1808 г.).
15. Эскадра адмирала Сенявина (7 линейных кораблей) интернирована в Англии (1808 г.) – корабли спустили Андреевские флаги.
16. Линейные корабли “Азия”, “Св. Праскева”, “Уриил” и “Сед-эль-Бахр”, также 2 фрегата и корвет в Триесте; фрегат, 3 корвета и 3 брига (в том числе “Александр”) в Венеции – блокированы английским флотом в гаванях и были переданы французам (1808 г.)
17. 74-пушечный корабль “Всеволод” в Финском заливе – захвачен и сожжён англичанами (1808 г.).
18. Четыре иола Беломорской флотилии – захвачены англичанами (1808 г.).
19. Две гребные канонерские лодки Беломорской флотилии – захвачены англичанами (1809 г.)
20. Транспортное судно под командованием М. Герасимова – захвачено англичанами у мыса Нордкап (1810 г.), правда, затем отбито экипажем.
21. Фрегат “Рафаил” – спустил Андреевский флаг, захвачен турками между Трапезундом и Батумом (1829 г.).
22. Шхуна “Анадырь” и военный транспорт “Ситка” – спустили флаги, захвачены англо-французской эскадрой в Авачинском заливе (1854 г.).
23. Броненосцы “Ретвизан”, “Пересвет”, “Победа” и “Полтава”; броненосный крейсер “Баян”; бронепалубный крейсер “Паллада”; минные крейсера “Гайдамак” и “Всадник”; миноносец “Сильный”; минный заградитель “Амур”; госпитальное судно “Ангара” – захвачены японцами в Порт-Артуре (1905 г.).
24. Броненосцы “Император Николай I” и “Орёл”; броненосцы береговой обороны “Генерал-адмирал Апраксин” и “Адмирал Сенявин”; миноносец “Бедовый” – спустили Андреевские флаги и подняли флаги Японии, сдались в плен японцам (Цусимское сражение, 1905 г.). Перед затоплением спустили Андреевские и поднимали японские флаги броненосец “Сисой Великий” и броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”.
25. Тральщик Балтийского флота “Китобой” – перешёл на сторону белых (Гражданская война 1918-1922 гг.), спустил флаг Рабоче-Крестьянского Красного флота и поднял Андреевский флаг.
26. Более ста кораблей и судов, не спуская флаги РККФ, просто перешли на сторону белых в Гражданскую войну – линкор “Воля”; миноносцы “Пылкий”, “Поспешный”, “Дерзкий”, “Беспокойный”, “Жаркий” и “Жуткий”; транспорт “Троян” и другие. Чудская флотилия (четыре вооружённых парохода) также перешла на сторону белых.
27. Миноносец “Спартак” спустил флаг РККФ, поднял белый и сдался англичанам (1918 г.).
28. Миноносец “Автроил” – сдался англичанам без единого выстрела (1918 г.).
29. Посыльное судно (переоборудованное под канонерскую лодку) “Диомид”, канонерская лодка “Монгутай”, катер “Амур”, вспомогательный крейсер “Лейтенант Дыдымов” и катер “Рында” – брошены экипажами и захвачены белогвардейцами (Ольгинская операция, 1921 г.). “Диомид” белые захватывали даже дважды ! На одном из случаев хочется остановиться особо, события происходили на Камчатке, в Авачинском заливе. Когда Шхуна “Анадырь” и военный транспорт “Ситка” действительно были захвачены фрегатом “President” и пароходо-фрегатом “Virago”, спустили Андреевские флаги - из безысходности.
Силы неравные, ветра нет, уйти невозможно… Англо-французам достался весь груз, экипажи и пассажиры. Единственное, что успели сделать командиры кораблей - это утопить секретные депеши. Надо сказать, что среди пассажиров были дамы - а они военными моряками не являются и, стало быть, идти на дно с кораблями, не спуская флага, права не имеют. Это, несомненно, может служить оправданием.
https://filibuster60.livejournal.com/20845.html.
По сравнению с историей Русского императорского флота, история Советского военно-морского флота была сравнительно не долгой, всего то 73 года.
Многие любители морской истории утверждают, что за всю эту свою недолгую историю Флаг Военно-морского флота СССР - перед врагом не был спущен НИ РАЗУ.
Так ли это было на самом деле? В одном из справочников ВМФ России есть информация о потерях Советского ВМФ в годы ВМВ на Балтике, в ней указано что:
ТК-51 захвачен фин. кор. в ночном бою 17 июня 1944 в Финском зал. (в составе ВМС Финляндии - ТКА V3, после сентября 1944 возвращен СССР)
БК-215 23 августа 1941 в повр. состоянии захвачен финнами в Выборгском зал. (у о. Паатио), в составе фин. Онежской воен. фл. как VTV1, после 4 сентября 1944 возвращен СССР
№ 52 14 октября 1941 захвачен финнами у о. Суурсаари (в ВМС Финляндии СКА «Васама», в 1944 г. возвращен СССР) https://www.navy.su/other/lost/baltic.htm
Таким образом, получается, что ранее захваченные советские корабли были возвращены и продолжили воевать в составе флота до самого окончания войны."(с).

"... Два звена "горбатых", вывалившись из низких туч, стремительно атаковали группу сторожевиков, находившуюся у мыса Сырее. Немецкий зенитный огонь был плотен, и выходя из атаки самолеты разошлись в стороны. Внезапно лейтенант Левкин увидел силуэт крупного корабля. Довернув на него, летчик включил аэрофотоаппарат. Когда снимки проявили, на них проступили очертания "карманного" линкора "Адмирал Шеер". С противником такого класса советским ВВС встречаться еще не приходилось...
Уже порядка десяти лет, практически с начала эпохи гласности, не утихают дискуссии об эффективности действий Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне. Данное положение распространяется и на вопросы, связанные с ВВС. Неоднократно, раскрыв очередной "авиационный" журнал, приходится читать историю боевого применения какого-либо типа самолетов, летчика-аса или, на худой конец, действий авиации в какой-нибудь операции, где, в зависимости от информированности или настроения автора, можно почерпнуть самые противоречивые сведения по данному вопросу: от восторга и смакования до полного нигилизма.

Как известно, главным критерием, определяющим эффективность конкретного вида оружия (рода вооруженных сил, войск), является его способность к решению поставленных задач, в более грубой форме - его возможность уничтожать противника. К сожалению, приходится признать, что данные о потерях врага, в частности, от действий советской авиации в минувшей войне не являются достоянием широких масс, и, как правило, требуют от авторов публикаций отдельных и достаточно трудоемких исследований, на которые идет далеко не каждый. Да и как проверить: сколько танков сгорело после конкретного налета штурмовиков, сколько самолетов было уничтожено в воздухе или на аэродроме, сколько рот пехоты рассеяно и т. д? Гораздо легче обстоит дело с боевыми кораблями. Каждый из них, слава Богу, имеет собственное название, историю и дату гибели. Дискуссии, конечно, имеют место и в данной тематике, однако порядок их совершенно иной. Темой настоящей статьи является исследование роли советской авиации в борьбе с крупными кораблями противника, а конкретно - анализ самого крупного воздушно-морского боя Великой Отечественной войны, имевшего место 23 ноября 1944 г. на Балтике, вблизи южной оконечности эстонского острова Сарема - полуострова Сырве.

В 12:00 18 ноября 1944 г. (здесь и далее в статье время московское) части 109-го стрелкового корпуса 8-й армии Ленинградского фронта, после двухчасовой артиллерийской подготовки перешли в наступление и сразу же прорвали оборону противника на Сырве. Боевые действия по овладению полуостровом, контролировавшим Ирбенский пролив - западный и единственно доступный для крупных кораблей вход в Рижский залив, продолжались уже более месяца. К тому времени немцы успели отразить несколько советских штурмов и имели на полуострове прочную эшелонированную оборону. Известную сложность в удержании полуострова для германского командования создавало господство в воздухе советской авиации. Только в период с 5 по 10 октября летчики 9-й штурмовой авиационной дивизии ВВС Краснознаменного Балтийского флота (командир - подполковник Я.З. Слепенков), в которую входили полки: 7-й гвардейский и 35-й Краснознаменный штурмовые, 12-й Краснознаменный истребительный, совершили 489 самолетовылетов для ударов по морским целям у Сырве. Кроме базировавшейся на аэродроме Пярну и передовом аэродроме Кагул (на о. Сарема, с него в 1941 г. осуществлялись налеты на Берлин) 9-й авиадивизии в Рижском заливе и Ирбенском проливе действовали самолеты 15-го отдельного разведывательного авиаполка, 3-го гвардейского и 11-го истребительного авиационных полков, эскадрилья 12-го гвардейского пикировочного и группа "Бостонов" 51-го минно-торпедного полков ВВС КБФ. В данный список необходимо внести и две авиадивизии 13-й воздушной армии Ленинградского фронта, решавшие задачи непосредственной поддержки сухопутных частей на поле боя.

К сему этому "воздушному изобилию" противник мог противопоставить лишь до эскадрильи из состава 1 -й и 2-й групп 54-й истребительной эскадры, дислоцировавшихся в Курляндии. Как правило, над немецкими кораблями в Ирбенском проливе барражировало звено FW-190, войска же на самом полуострове могли полагаться лишь на собственные зенитные средства (до 30 20- и 37-мм пушек). Подавляющее превосходство советских войск можно продолжить перечислением и других видов вооружений. Достаточно сказать, что к началу ноябрьского наступления для прорыва вражеских позиций на 3,5-км перешейке 8-я армия и КБФ сосредоточили до 245 артиллерийских стволов, 74 танка и 40 САУ на один километр фронта! Единственное, что могла противопоставить им германская сторона был мощный огонь артиллерии тяжелых крейсеров.

К концу 1944 г. на Балтике собрались практически все боеспособные крупные единицы Кригсмарине. Наиболее эффективными для поддержки сухопутных войск считались орудия калибром свыше 203-мм. Таковыми к указанному периоду обладали лишь три германских корабля - тяжелые крейсера "Принц Ойген", "Адмирал Шеер" и "Лютцов". Два последних относились к типу "карманный линкор" и имели соответственно 280-мм артиллерию главного калибра. Непосредственно для поддержки приморского фланга сухопутных войск в июле 1944 г. была сформирована 2-я боевая группа Кригсмарине, которой до апреля 1945 г. командовал вице-адмирал Август Тиле. "Лютцов" принимал участие в срыве октябрьского штурма полуострова. В течение одного дня 24 октября он выпустил по скученным районам сосредоточения советских войск 304 280-мм, 292 150-мм снаряда и 285 105-мм не считая нескольких сотен 127-мм и 150-мм, выпущенных эсминцами. По собственной оценке немцев, удельная плотность обрушившегося на головы советских солдат металла была эквивалентна той, которую в 1942 г. Манштейн создал при штурме Севастополя. Надо ли говорит о том, насколько важным было для нас уничтожение этих плавучих батарей?!

В истории боев за Сырве как никогда рельефно выпятились все достоинства и недостатки нашей авиации, в первую очередь флотской, воевавшей на тех типах самолетов, которые их создатели не видели морскими даже в своих самых страшных снах. Несмотря на то, что враг обрушивал на головы бойцов тонны металла, о присутствии крупного корабля противника стало известно лишь 25-го числа, т.е. на следующий день после его ухода, после исследований найденных осколков и неразорвавшихся снарядов. Ответ на то, как такое могло произойти, очень прост - крейсер держался за пределами видимости с берега, советские ударные самолеты тоже старались не удаляться от береговом черты слишком далеко и атаковали только приблизившиеся эсминцы ("Z 28" получил 24 ноября попадания пяти ФАБ-100, из которых разорвалась лишь одна), разведывательная авиация неоднократно пролетала над немецким соединением, но из-за отсутствия фотоаппаратуры, либо экономии пленки снимков не делала. На то, что наблюдатель разведчика мог распознать и правильно классифицировать крейсер противника тоже рассчитывать не приходилось. При сопоставлении, с точки зрения знаний сегодняшнего дня, оперативных сводок ВВС КБФ с данными германской стороны невольно диву даешься - за кого только не принимались вражеские корабли!

Одним словом, когда 18 ноября советские войска приступили к решительному штурму позиций противника, вариант вмешательства крупных кораблей Кригсмарине считался вполне вероятным и ожидаемым. Эскадрильи торпедоносцев и пикировщиков придавались командованию 9-й штурмовой дивизии именно на этот случай. И что же мы видим дальше?

В первый день наступления флотская авиация активно содействовала продвижению сухопутных войск. 9-я шад совершила с этой целью 69 вылетов штурмовиков и 32 истребителей. 9 пикирующих бомбардировщиков подавляли огонь артиллерийских батарей. Несмотря на довольно плотный зенитный огонь (от него были потеряны 4 "ила"), поддержка с воздуха сыграла свою роль - позиции врага были прорваны, укрепленный пункт Винтри блокирован наступавшими. Особенно тяжелая для немцев обстановка сложилась вдоль западного побережья полуострова. В середине дня шесть Ил-2 штурмовали отряд сторожевиков и быстроходных десантных барж в Ирбенском проливе. Количество самолетов, выделенных для этой цели, должно вызвать по меньшей мере удивление - ведь на каждой из шести атакованных барж теоретически могло перевозиться до трех танков или двух рот пехоты со всем вооружением. Три других отряда, куда по данным авиаразведки входило в общей сложности 62 малых боевых корабля и катера вообще не подверглись воздействию. Понять причины столь спокойного отношения к присутствию кораблей противника, снабжавших и поддерживавших огнем вражескую группировку, довольно трудно.

Противник достаточно энергично отреагировал на оживление обстановки на сухопутном фронте. В момент, когда поступили первые радиосообщения о начале очередного наступления "красных" на Сырве, 2-я боевая группа находилась в море на маневрах. Да, уважаемый читатель, немцы даже в конце 1944 г. находили время и средства для интенсивной боевой подготовки. Первыми к злосчастному полуострову направились эсминцы 6-й флотилии ("Z 25", "Z 35", "Z 36" и "Z 43"), вслед за ними ушел "Принц Ойген" в охранении четырех миноносцев. Два других крейсера не были готовы к немедленным действиям. Они принимали боезапас.

С утра 19 ноября советское наступление возобновилось. В то время, как наземные войска продвинулись на юг еще на несколько километров, флотская авиация сосредоточила все свои усилия на кораблях противника. В этот день было произведено 50 вылетов штурмовиков, 4 топмачтовиков А-20 и 70 вылетов истребителей. Потери, понесенные исключительно от зенитного огня, были достаточно чувствительны: 1 А-20, 3 Ил-2 и 1 ЛаГГ-3. Они погибли не зря - под бомбами, сброшенными летчиками КБФ, затонула артиллерийская баржа "AF18", а миноносец "Т 23" получил повреждения. Предоставим слово очевидцу событий Л. Кучеренко: "В 13 ч 02 мин наша 3-я авиаэскадрилья 35-го штурмового авиационного полка (восемь Ил-2, сопровождаемые восемью Як-9) наносила очередной удар. Из-за сильной дымки видимость была плохая. Поэтому при заходе на цель мы обнаружили только одну группу кораблей. Другую увидели лишь тогда, когда она открыла огонь. В ее состав входил крупный корабль, вероятно крейсер. Но было уже поздно - подразделение атаковало первую группу. Один сторожевик потопили, другой повредили. Но в бою погиб любимец эскадрильи летчик лейтенант В. Фролов".

Данная информация нуждается в комментарии. Поскольку 19 ноября у Сырве наиболее крупными немецкими кораблями были эскадренные миноносцы, логичнее предположить, что эскадрилья Кучеренко обнаружила один из них. Германские эсминцы типа "Нарвик" были гораздо крупнее сторожевиков, переделанных из рыболовных траулеров, поэтому в ряде случаев опознавались нашими летчиками и как крейсера, и даже линкоры. Вернемся к мемуарам: "Узнав, что обнаружена крупная цель, командир дивизии (9-й шад. - Примеч. М.М.) приказал немедленно поднять в воздух самолет-разведчик. Однако он вернулся ни с чем: погода резко ухудшилась. Тогда подполковник Я. Слепенков выделил пару Ил-2 и пару Як-9 для несения дежурства на аэродроме в 10-минутной готовности к вылету. От штурмовиков в состав этой группы вошли два экипажа: мой и лейтенанта Ф. Кошевого".

В вышеприведенном фрагменте вызывает удивление тот факт, что для атаки тяжелого крейсера командир дивизии счел возможным выделить лишь пару штурмовиков. Возможно, объяснением этого может служить то, что сам командир дивизии - подполковник Яков Захарович Слепенков - прошел войну на должностях начальника штаба и командира истребительного авиаполка. В течение года он был начальником летной инспекции в Главном управлении ВВО ВМФ, и, наконец, с июня 1944 г. помощником командира, а затем и командиром 9-й шад. Мог ли этот, безусловно талантливый летчик-истребитель, Герой Советского Союза, сбивший лично 11 самолетов противника, знать, какой наряд самолетов потребен для повреждения или уничтожения крупного надводного корабля?

В общем, так или иначе, но все получилось как в одной из русских народных поговорок: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". Хотя крейсеров противника на самом деле у Сырве на этот момент не было, силы для их атаки уже выделялись.

В ночь на 20 ноября погода сильно засвежела. Низкая облачность дополнилась дождем и мокрым снегом. Сила ветра колебалась от 6 до 7 баллов, а видимость не превышала 2 миль. Передовой аэродром Кагул раскис и стал непригоден для использования самолетов. Хотя взлетно-посадочные операции могли производиться с аэродрома в Пярну, самолеты 9-й шад все равно не летали из-за низкой облачности над Рижским заливом. Такая погода доставила немало хлопот и немцам. Из-за сильного волнения им в течение двух ночей не удавалось перебросить на полуостров два пехотных батальона и батарею штурмовых орудий из резерва группы армий "Север". Когда утром 20-го числа к Сырве прибыл "Принц Ойген", ему по причине снегопада потребовалось полдня для уточнения координат своей позиции, и лишь в 16:05 крейсер смог открыть огонь по советским войскам. Приблизившиеся к берегу эсминцы попали под огонь 130-мм береговой батареи, но повреждений не получили.

На следующий день обстрел возобновился, но поскольку видимость была не лучше вчерашней, "Принц" приступил к выполнению задачи лишь в 12:48. К 17:40 стрельба была прекращена. По оценке сухопутного командования точность ее была не слишком высокой, кроме того, командир крейсера капитан цур зее Ханс-Юрген Рейнике явно экономил снаряды. За двое суток корабль расстрелял 514 203-мм и около 200 105-мм гранат. Тем не менее, продвижение советских частей явно замедлилось. Противопоставить натиску с моря было нечего, за исключением безуспешного огня береговых батарей и действий подводной лодки "Щ-309" (к-р - капитан 3 ранга П.П. Ветчинкин). В 17:24 она выпустила по неизвестному вражескому эсминцу две торпеды, которые не только не попали, но даже не были замечены противником. Несмотря на низкую эффективность советских контрмер, "Комендант Балтийских островов" командир 23-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Ширмер понял, что полуостров не удержать. Непосредственным поводом для такого мнения послужил тот факт, что с полудня 21 ноября последняя немецкая гавань на Сырве - в бухте Мынту - оказалась в зоне достигаемости советской тяжелой артиллерии. Теперь главной задачей стала организация эвакуации. Заградительный огонь тяжелых кораблей должен был сделать ее планомерной и, по возможности, бескровной.

Ввиду израсходования боекомплекта "Принц Ойген" и эсминцы уже вечером 21-го покинули район маневрирования и направились в Готенхафен (ныне польский Гдыня). На смену прибыл "Адмирал Шеер" в охранении шести миноносцев. 22 ноября погода несколько улучшилась, но была все еще неблагоприятной для проведения полетов. Немцы поспешили этим воспользоваться. Тяжелый крейсер и миноносцы со стороны западного берега, тральщики, артиллерийские баржи и сторожевики со стороны Рижского залива вели интенсивный огонь по боевым порядкам наступающих советских войск. В своих мемуарах командующий КБФ адмирал В.Ф. Трибуц написал по этому поводу следующее: "Несмотря на то, что общая глубина расположения сил противника была уже не более 7 километров, 22 ноября наши войска приостановили движение. Крейсера "Лютцов", "Принц Ойген" и "Адмирал Шеер" (простим адмиралу трехкратное завышение вражеских сил - М.М.) обстреливали наши полки, прижимая людей к земле".

Ситуация сложилась настолько остро, что ударные самолеты пришлось выслать несмотря на явно неблагоприятные погодные условия. Две группы штурмовиков 7-го гшап (4 и 6 Ил-2) вылетели из Пярну для атаки морских целей. Первую группу в 5 милях от бухты Мынту встретил сильный снегопад. Ведущий принял решение прервать выполнение задачи и после аварийного сброса бомб лег на обратный курс. Уже на подлете самолеты попали в новый снежный заряд. При посадке один Ил-2 разбился, а другой получил сильные повреждения. Вторая группа все же смогла атаковать вражеские корабли, хотя и безуспешно. При посадке в Пярну разбились три из четырех ЛаГТ-3 сопровождения. Еще один Ил-2, поврежденный зенитным огнем, совершил вынужденную посадку на своей территории. После этой неудачной попытки вмешаться в ход боевых действий самолеты 9-й шад 22 ноября в воздух больше не поднимались. Теоретически было возможно атаковать вражеские корабли главными силами 8-й минно-торпедной авиадивизии с аэродрома Паневежис, откуда и в этот, и в предшествующие дни полеты осуществлялись беспрепятственно. Однако такого решения принято не было. В результате советские части топтались под огнем на месте и наблюдали за тем, как противник эвакуирует свои войска и уничтожает имущество.

Основные события разыгрались на следующий день - 23 ноября. Погода в эти сутки нормализовалась: нижняя кромка облачности находилась на высоте не менее 3000 м, снегопад прекратился. Этим в полной мере собиралась воспользоваться советская сторона.

Первая же взлетевшая в 08:40 с аэродрома Кагул пара разведывательных Як-7 12-го иап спустя 20 минут обнаружила в бухте Лыу ведущий обстрел "Адмирал Шеер". В 10:45 присутствие крейсера подтвердили разведчики Як-9 15-го орап. Тем не менее, на начальной фазе удары штурмовиков 9-й шад были направлены не против "карманного линкора", а против малых боевых кораблей в Ирбенском проливе. Совершенно очевидно, что связь между выносным КП дивизии на аэродроме Кагул и основным на аэродроме Пярну оставляла желать много лучшего и перенацелить первые волны штурмовиков оказалось невозможно.

Между 10:10 и 11:15 три группы "илов" (в общей сложности 16 Ил-2 и 10 истребителей) атаковали цели в Рижском заливе и у мыса Церель. Противник энергично противодействовал как зенитным огнем, так и истребителями. В воздушных боях мы потеряли два Ил-2. И все же, один из штурмовиков третьей группы сумел в очередной раз обнаружить, а главное, сфотографировать "Шеер". Этот фрагмент вынесен в начало статьи и послужил прологом к знаменитому воздушно-морскому сражению. После приземления штурмовиков снимок был изучен, и Слепенков начал подготовку дивизии к сосредоточенному удару. Тем временем, на поле боя прибыли дежурные группы советских самолетов, поднятые в воздух еще после первого обнаружения крейсера. Сначала, в 12:00, "Шеер" атаковала восьмерка Пе-2. Ввиду того, что корабельное соединение имело истребительное прикрытие, ведущий группы не решился пикировать, а принял решение сбросить бомбы (по две ФАБ-250 и ФАБ-100 на каждой "пешке") с горизонтального полета, в просветы между облаками с высот от 2200 до 3000 м. По возвращению на аэродром экипажи доложили об одном попадании в крейсер, чего, однако, не подтвердила ленд-лизовская фотоаппаратура.

Спустя пять минут броненосец атаковали три А-20Ж 51-го полка. Германский историк Каюс Беккер описывает данный эпизод со слов очевидцев весьма живописно: "Адмирал Шеер" начал борьбу, как огромный дикий кабан, отбивающийся от своры охотничьих собак. Начался невероятный, потрясающий танец. Торпеды, хорошо различимые по следу, каждый раз проходили мимо корабля, описывающего циркуляции на большой скорости, а вокруг рвались бомбы..." Описание лишь на половину соответствует действительности - на этот раз "Бостоны" атаковали противника способом топмачтового бомбометания. Впрочем, немцы и раньше принимали сброшенные этим методом ФАБы за "прыгающие торпеды" или "крупнокалиберные ракеты". Крейсер яростно оборонялся, используя против самолетов даже артиллерию главного калибра. Водяные столбы, поднимавшиеся от разрывов тяжелых снарядов, значительно затруднили прицеливание бомб. Атака тройки А-20 вызвала восхищение противника из-за той смелости, с которой группа сблизилась с изрыгающими зенитные трассы немецкими кораблями. И все же сброшенные самолетами три ФАБ-500 и три ФАБ-250 в цель не попали, хотя экипажи настаивали на том, что одна "пятисотка" поразила миноносец. В срыве атаки определенную роль сыграли FW-190 54-й эскадры. Они атаковали ударное звено ещё на подлете, в скоротечном бою отсекли истребители сопровождения и сбили один из четырех Як-9. Видимо по причине именно этой атаки сорвалось взаимодействие наших толмачтовиков и пикирующих бомбардировщиков. Один из "Бостонов", получивший повреждения от зенитного огня, потерпел аварию при посадке. Потери немцев по советским данным составили три "фоккера".

Крейсер возобновил огонь по берегу, для атаки кораблей в Ирбенском проливе. Очевидно, решение атаковать "Шеер" пришло ведущему группы в инициативном порядке - еще несколько групп, наверное побоявшись идти на крупную цель, бомбили малые боевые корабли. Два звена Ил-2 7-го гвардейского полка самоотверженно атаковали "карманный линкор". В общей сложности они израсходовали 4 ФАБ-250, 16 ФАБ-100 и 14 РС-82, однако снова не смогли "дотянуться" до главного противника. По донесению, одной ФАБ-250 был потоплен миноносец.

Неизбежное ослабление огня германской эскадры по наземным целям в ходе воздушных налетов совпало по времени с возобновившимся в 13:10 наступлением соединений 109-го стрелкового корпуса. Несмотря на значительное превосходство советских войск над немецкими частями прикрытия эвакуации, заградительный огонь кораблей сорвал стремительный бросок советских танков к причалам и превратил его в медленное продвижение вперед.

В 14:15 истребительное прикрытие германской эскадры улетело на заправку, а на замену ему никто не прибыл. Возвращение "фокке-вульфов" совпало с ударом главных сил 9-й авиадивизии - налетом, который так долго готовили и от которого так много ожидали. Первыми в 15:42 в атаку вышли восемь Ил-2 7-го гшап. В их задачу входило подавление расчетов ПВО крейсера и миноносцев охранения. Гвардейцы снова показали отменное мужество и мастерство. Израсходовав 32 ФАБ-100 и 29 "эрэсов" они добились двух бомбовых попаданий: одного в крейсер и одного в миноносец, после чего наблюдали пожары на обоих вражеских кораблях. И действительно, германская сторона подтверждает взрыв одной из малокалиберных советских бомб (возможно "PC") на палубе "Адмирала Шеера". К сожалению, при этом уточняется, что бомба взорвалась сразу при ударе, сыграв тем самым роль обычного осколочного боеприпаса. Потери и повреждения от нее оказались крайне незначительны.

Спустя две минуты началась атака главных сил нападающих - трех звеньев Пе-2. В полете группа потеряла свое истребительное прикрытие (8 Ла-5) и ведущий, подозревая близкое присутствие истребителей противника, вновь не решился пикировать. Сброшенные с высоты 3000 м 18 ФАБ-250 и 18 ФАБ-100 откровенно легли в "молоко". Бомбы самолетов этой группы также были "довернуты" на осколочное действие. У бортов немецких кораблей поднялись фонтаны воды, вокруг свистели осколки.

В атаке очередной, уже третьей группы, принимал участие и летчик Л. Кучеренко. Предоставим слово ветерану: "В 15 ч 46 мин завершающий удар по "Адмиралу Шееру" нанесла наша эскадрилья в составе семи Ил-2 под прикрытием шести Як-7. Крейсер и три миноносца следовали курсом 250-260 градусов со скоростью 8-10 узлов. При подходе самолетов к цели фашисты открыли интенсивный заградительный огонь. Мы с лейтенантом Кошевым шли на левом фланге замыкающими. Бомбы у нас были со взрывателями замедленного действия. Поэтому решили начать пикирование раньше основной группы. Так и сделали. Одна из наших ФАБ попала в крейсер. Остальные экипажи поразили два миноносца".

И все-таки на этот раз реально добиться попаданий не удалось. Бомбы с замедлителем взрывались в воде, и те из них, что упали на небольшом удалении от кораблей, смогли нанести им лишь незначительные повреждения подводной части.

На этом воздушные атаки прекратились. Расчетное время прибытия этих же эскадрилий на поле боя было порядка 20:00, т.е. намного позднее захода солнца. Других резервов подполковник Я.З. Слепенков не имел. Конечно, ситуация могла быть иной, если бы для действий главных сил дивизии был подготовлен аэродром Кагул, полетное время с которого до немецкой эскадры составляло не более 20 минут. Для автора остается загадкой позиция командования ВВС КБФ. На протяжении суток оно имело бессчетное количество возможностей организовать удар по корабельному соединению силами незадействованной для выполнения других задач 8-й авиадивизии (1-й гмтап, основные силы 12-го гпбап и 51-го мтап), однако не сделало этого. Лишь в 22:56 с аэродрома Паневежис стартовали два (?!?) торпедоносца А-20Ж 1-го гмтап для поиска и уничтожения тяжелого крейсера в средней части Балтийского моря. Задача, поставленная по принципу "пойди туда, сам не знаешь куда, принеси то, сам не знаешь что", не могла привести к успеху - встретившись с фронтом низкой облачности оба самолета возвратились на базу.

А что же немцы? Советские налеты произвели на них если не физическое, то по край ней мере значительное моральное воздействие. По наблюдениям самолетов-разведчиков, дважды находивших "Шеер" до темноты, германское соединение к 17:15 отошло в юго-западном направлении на 22 мили от маяка Сырве и временно прекратило обстрел. Из числа кораблей охранения в течение суток повреждения различной тяжести от атак с воздуха получили тральщики "М 15", "М 204" и "М 328" (в основном в результате первого утреннего удара). С наступлением сумерек крейсер вернулся к полуострову и продолжал производить спорадические огневые налеты в течение всей ночи. К утру на "карманном линкоре" оставалось 73 снаряда главного и 180 среднего калибра. Это означало, что в течение 22-23 ноября броненосец обрушил на головы наступавших на пятикилометровом участке фронта советских войск не менее 520 тяжелых и около 800 150-мм "чемоданов" общей массой почти 200 тонн! Его "заслуги" были отмечены даже в официальной "Хронике Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море, Ладожском и Чудском озерах", изданной в 1951 г. В ней четко указывается: "К исходу суток (23 ноября. - Примеч. М.М.) войска 109-го стрелкового корпуса на полуострове Сырве овладели сильно укрепленными опорными пунктами противника Тюрье, Иде и Мясбе, а также населенными пунктами Ладла и Люлле, но не сбросили противника в море. Большую роль в задержке наступления советских войск сыграл артиллерийский огонь неприятельского крейсера, прижимавший пехоту к земле" (вып. 7, с. 375). Перед самым рассветом к Сырве прибыл "систер-шип" "Шера" - "Лютцов" - с тремя эсминцами 6-й флотилии. Немцы были готовы продолжать прикрытие эвакуации и на следующий день, однако необходимости в этом уже не было.

В ранние часы 24 ноября последние германские части лихорадочно погрузились на десантные баржи и штурмботы. Только под утро наши войска разведкой боем установили, что противник стремительно отходит, после чего было организовано запоздалое преследование. К 07:00 советские солдаты освободили последнюю пядь эстонской земли. Моонзундская десантная операция была завершена, но какой же конкретный вывод можно сделать из действий нашей авиации?

Еще в 20-е годы в СССР велись ожесточенные споры: нужно ли Советскому Союзу восстанавливать надводный флот, или для господства в прибрежных водах достаточно ограничиться симбиозом ВВС, подводных лодок, торпедных катеров и береговой артиллерии. Победили сторонники последнего мнения - строительство надводных кораблей по настоящему развернулось лишь в середине 30-х годов, т.е. с опозданием минимум на десять лет. И вот практика заставила расписаться нас в ошибочности прежних положений. Советская морская авиация, имевшая подавляющее превосходство в воздухе у Сырве, оказалась не в состоянии обезопасить приморский фланг сухопутных войск. При тщательном анализе причин произошедшего, их можно разделить на две основные подгруппы: просчеты технического порядка, характерные для всех ВВС ВМФ СССР в целом, и ошибки, допущенные в оперативной организации выделенных сил и их боевом применении.

Об отсутствии в серийном производстве в годы войны специальных типов морских самолетов написано много и мы не будем повторять этот избитый тезис. Ни Пе-2, ни уж тем более штурмовик Ильюшина не обладали достаточной, с морской точки зрения, дальностью полета и бомбовой нагрузкой. Так например, в ударах по германской эскадре не смогла принять участие 11-я шад (8-й гвардейский и 47-й шап, 9-й иап), базировавшаяся на аэродроме Паланга, т.е. всего в 240 км от места разыгравшихся событий. Да и чего можно ожидать от попадания ФАБ-100 в тяжелый крейсер? Даже если исключить факт совершенно не оправданной установки взрывателя на осколочное действие, самым большим результатом от них мог стать пожар, либо выход из строя какой-либо важной корабельной системы. Достаточно вспомнить бой у Ла-Платы, когда однотипный "Шееру" "Адмирал граф Шпее" без особых для себя последствий выдержал попадание примерно 20 152- и 203-мм снарядов с британских кораблей. Для того, чтобы серьезно повредить тяжелый крейсер, нужно было добиться как минимум трех-четырех попаданий ФАБ-100, а для этого количество атаковавших штурмовиков должно было быть увеличено до 150-200 машин, что было явно нереально.

Отсутствие в производстве специальных морских типов самолетов мы пытались компенсировать закупками по ленд-лизу. И здесь, к сожалению, можно найти множество поводов для критики. Закупки осуществлялись по линии ВВС Красной Армии и, таким образом, флот мог рассчитывать лишь на приобретение тех типов машин, которые стояли на вооружении ВВС армии США. О покупке самолетов, состоявших на вооружении американского флота, видимо никто даже не задумывался. Летающая лодка "Каталина" стала единственным приятным исключением в этой области. А как было бы здорово атаковать "Шеер" пусть даже двумя эскадрильями "Эвенджеров"!

Найти ответ на вопрос, почему не закупались авиационные радары для обнаружения надводных целей, видимо, также не удастся. Хотя союзники не очень-то охотно делились с нами своими новшествами в радиоэлектронике, при желании, наверняка удалось бы найти выход и из этого положения. Да и что говорить, на самолетах-разведчиках не было даже отечественных РЛС "Гнейс-2М", которыми с весны 1944 г. оснащались торпедоносцы 1-го гмтап. Не удивительно, что в сложных метеоусловиях разведка могла обнаружить и опознать крейсера, находившиеся на расстоянии всего 7-8 миль от берега, только по орудийным вспышкам.

Вышеуказанное усугублялось отвратительной оперативной организацией. Воздушная разведка велась лишь эпизодически, не было налажено постоянное наблюдение за кораблями. Ежедневно Ла-5 3-го гвардейского истребительного авиаполка совершали до 30 вылетов на "выметание" вражеских истребителей из воздушного пространства над Ирбенским проливом, но ни разу они не пытались удержать господство в воздухе над немецкой эскадрой на протяжении целого дня.

Плохо были организованы и полеты штурмовиков. По существу, они были групповыми полетами на "свободную охоту", т. к. группа вылетала без предварительной разведки и наносила удар, как правило, по первому попавшемуся отряду вражеских кораблей. В этих условиях бомбардировке подвергались зачастую второстепенные цели, а иногда и остовы затонувших судов, в которых в Рижском заливе недостатка не было. Целенаправленность в ударах по тяжелому крейсеру противника появилась лишь в последние сутки сражения за Сырве, но к этому времени 9-я шад уже в значительной степени была истощена предшествующими боями.

Средства усиления дивизии (группа А-20 и эскадрилья Пе-2) нельзя признать достаточными для решения задачи борьбы с крупными кораблями противника. По сути дела, Пе-2 являлись единственной реальной опасностью для "Шеера", но слабая слетанность экипажей "пешек" с "неродными" истребителями, придававшимися из других авиадивизий, приводила к отрыву эскорта, из-за чего обе атаки пикировщиков были сорваны.

Лучше, чем любые бомбы, против броненосца могли быть использованы авиаторпеды. В описываемые дни 1-й и 51-й мтап совершали в сумме едва ли по пять вылетов, но командующий ВВС КБФ генерал-полковник М.И. Самохин, видимо, абстрагировался от происходящего у Сырве, предоставив командованию 9-й шад самому решать свои проблемы.

Эти и другие недостатки были отмечены в приказе НК ВМФ № 00260 от 20 декабря 1944 г. "О результатах проверки боевой деятельности Краснознаменного Балтийского флота". К сожалению, приходится признать, что и в дальнейшем, вплоть до конца войны, ВВС КБФ, как, впрочем, и всему флоту не удалось сорвать снабжение вражеских войск морем в Курляндии и на берегах Данцигской бухты, ожесточенные бомбардировки частей Красной Армии с моря, которые прекратились лишь в середине апреля 1945 г. после того, как в Германии были израсходованы последние 280- и 203-мм снаряды. Так что, уважаемые читатели, теперь, вооружившись фактами, пусть даже из этого, сравнительно небольшого эпизода Великой Отечественной войны, вы в праве сами сделать выводы об эффективности действий нашей авиации. Хочется надеяться, что они будут не слишком мрачными.

Источник: navycollection.narod.ru, опубликовано: Морозов М. "Охота на кабана", Флотомастер.
за 1998 г. №1, 2

"О интернетовском "Интервью с гвардии майором Александром Петровичем Аносовым, лётчиком 12-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка Краснознамённого Балтийского флота".
https://www.airforce.ru/history/ww2/anosov/index.htm

Мне трудно судить о реальных технических и (тем более) тактических условиях применения пикирующих бомбардировщиков Пе-2, что прозвучали в интервью. Некоторые моменты там вызывают очень большие сомнения и возражения. Тем более что разброс мнений и оценок лётчиков-ветеранов об одних и тех же самолётах достаточно велик, а то высказываются и прямо противоположные суждения. Можно констатировать, что в целом уровень профессиональной подготовки советских морских лётчиков был несравнимо выше, чем средняя квалификация пилотов сухопутной авиации. Что и понятно – война на море многократно сложнее и беспощадней, чем любые боевые действия на суше. Как я уже когда-то говорил, именно на море решался исход Второй Мировой войны. Мировой океан – это коммуникации, это снабжение всем необходимым, это взаимопомощь союзных стран и армий, это, образно говоря, кровеносная система мира. Кто у кого её закупорит – тот победит.

Не буду заострять внимание на тактико-технических вопросах – это слишком специальная тема. Обращусь к результатам деятельности советской авиации на Балтийском море, о которых говорит лётчик-ветеран А.П.Аносов и в которые, как он считает, судя по его словоохотливости в означенном интервью, внёс свой немалый вклад.

Например, А.П.Аносов утверждает, что будучи пилотом пикирующего бомбардировщика Пе-2 участвовал в налёте на немецкий тяжёлый крейсер "Принц Ойген" в конце 1944 года в районе острова Эзель, когда советские пикирующие бомбардировщики Пе-2 (одним из которых он управлял лично) сильно повредили этот корабль 500-кг бомбами, после чего немецкий крейсер якобы отказался от поддержки артиллерийским огнём своих войск и ушёл в Швецию, где был интернирован. О его дальнейшей судьбе лётчик-ветеран ничего не знает.

Этот эпизод Великой Отечественной войны давно набил оскомину, ибо хорошо известен. Он выделяется на фоне удручающе сонной войны, какую вёл Советский Союз на море. До того советская авиация со столь крупным морским противником, как немецкий тяжёлый крейсер, не встречалась. Правда, "Принц Ойген" к сему эпизоду никакого отношения, не имеет, кроме, разве, косвенного Что же в действительности произошло глубокой осенью 1944 года у западного входа в Ирбенский пролив между мысом Церель на полуострове Сырве (другое название Сворбе) острова Эзель (другое название Сааремаа) и материковым мысом Колкасрагс?!

С конца сентября 1944 года советские войска при поддержке малых боевых кораблей Балтийского флота начали операцию по освобождению островов Моонзундского архипелага. Имея подавляющее количественное превосходство в сухопутных силах, советское командование рассчитывало на быструю победу. Но немцы оказали упорное сопротивление. Вот что об этом пишет тогдашний командующий советским Военно-Морским Флотом адмирал Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов в своей книге "Курсом к Победе", Военное издательство, Москва, 1989 год (цитирую): "Запланированная на шесть дней операция затянулась на 56 суток. Затяжные бои завязались на полуострове Сырве." (конец цитирования). Правда, в отличие от рассказов лётчика-ветерана А.П.Аносова о происходивших здесь событиях, очевидцем которых он был, всё обстояло как раз наоборот. Лётчик-ветеран почему-то думает, что советские войска высадились на мысе Церель (называя весь полуостров Сырве "Царелем") и долго не могли продвинуться в глубь острова Эзель. В реальности советские наступали с противоположной стороны – со стороны уже ранее захваченного ими острова Эзель по перешейку шириной 3,5 км, соединявшему этот остров с его "отростком" – полуостровом Сырве. Конечным пунктом для наступавших был самый удалённый от перешейка мыс Церель, располагавшийся на оконечности узкого и вытянутого в Ирбенский пролив полуострова Сырве. Здесь, на полуострове Сырве, и были прижаты к морю оборонявшиеся немецкие части.

Завязнув на Эзеле, советские по привычке начали наращивать свои и без того огромные силы. На 10 октября 1944 года на материковом побережье вблизи Моонзундского архипелага были сосредоточены следующие части авиации Балтийского флота: 3-й гвардейский истребительный авиационный полк, 11-й истребительный авиационный полк, 12-й Краснознамённый истребительный авиационный полк, 7-й гвардейский штурмовой авиационный полк, 35-й Краснознамённый штурмовой авиационный полк, одна эскадрилья из 12-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка, одна эскадрилья из 51-го минно-торпедного авиационного полка, 15-й отдельный разведывательный авиационный полк. Сюда же были направлены две авиационные дивизии 13-ой Воздушной Армии Ленинградского фронта. После провала нескольких попыток во второй половине октября 1944 выбить немцев с Сырве командование Балтийского флота бросило сюда все наличные силы своей авиации. Вот как об этом повествует официальная книга исторического отдела Главного штаба Военно-Морского Флота СССР "Дважды Краснознамённый Балтийский флот", издание третье, исправленное и дополненное, Военное издательство, Москва, 1990 год (цитирую): "К середине ноября военно-воздушные силы флота были полностью перебазированы на аэродромы Эстонии и Латвии. Они насчитывали 821 самолёт, в том числе 91 бомбардировщик, 231 штурмовик, 73 торпедоносца и 426 истребителей." (конец цитирования). Всей этой авиационной армаде находившиеся в Курляндском "котле" немецкие войска могли противопоставить лишь 1-ю группу (аэродром Тукумс) и 2-ю группу (аэродром Либава) 54-ой истребительной эскадры (I/JG54 и II/JG54), которые имели на вооружении в сумме 45 исправных самолётов-истребителей Фокке-Вульф FW190A-4.

Главную роль в срыве наступательных действий советских войск на полуострове Сырве сыграла 280-мм артиллерия однотипных тяжёлых крейсеров "Лютцов" и "Адмирал Шеер" и 203-мм артиллерия тяжёлого крейсера "Принц Ойген". Эти три крейсера, составлявшие 2-ю боевую группу Кригсмарине, в октябре-ноябре 1944 года при каждой попытке советских сбросить немецкие части в море несли дежурство у Сырве поодиночке, сменяя друг друга каждые два-три дня, так как в течение этого срока от частой стрельбы обычно заканчивались снаряды. Например, во время очередного штурма 24 октября 1944 года тяжёлый крейсер "Лютцов" выпустил по скученным районам сосредоточения советских войск 304 снаряда 280-мм калибра, 292 снаряда 150-мм калибра и 282 снаряда 105-мм калибра. Плюс ещё несколько сотен снарядов 150-мм и 127-мм калибров израсходовали сопровождавшие крейсер эскадренные миноносцы. Причём советская авиация, неохотно удалявшаяся от берега, так и не смогла обнаружить крейсер, но нанесла удар по оказавшемуся в пределах видимости с берега эскадренному миноносцу Z28, попав в него пятью бомбами ФАБ-100 (к изумлению немецких моряков, не ожидавших такой точности от советских лётчиков), из которых, правда, взорвалась только одна. Эсминец получил небольшие повреждения. Игра в кошки-мышки продолжалась и позже, но советская авиация более ни разу не добилась каких-либо попаданий в немецкие корабли из группы "Лютцова".

Так потихоньку шло время, и, наконец, наступило 18 ноября 1944 года – день решительного штурма полуострова Сырве. Советская 8-я армия и Балтийский флот сосредоточили на перешейке силы невиданной плотности – на каждом километре фронта находилось до 245 артиллерийских орудий и до 120 единиц бронетанковой техники (танков и самоходок). Во многом благодаря поддержке авиации (в общей сложности в первом ударе по немецким позициям участвовало 32 истребителя, 69 штурмовиков и 9 пикирующих бомбардировщиков, при этом потеряно 4 штурмовика) советские войска прорвали передовую линию немецкой обороны, но затем наступление застопорилось. На этом наша авиация, по-видимому, выдохлась, ибо высланные немцами с материкового берега для Сырве подкрепления на быстроходных десантных баржах и катерах (численностью в 68 плавединиц) спокойно пересекли Ирбенский пролив. Появились было 6 штурмовиков Ил-2, но они повели себя, по немецким впечатлениям, как-то вяло и не добились ни одного попадания. (В это самое время, пользуясь долговременным затишьем, все три тяжёлых крейсера 2-ой боевой группы Кригсмарине находились далеко в море – на учениях по отработке совместного маневрирования со стрельбами по мишеням, имитирующим морские цели.)

Утром 19 ноября 1944 года советские войска продвинулись ещё на несколько километров. К полуострову Сырве подошли немецкие эскадренные миноносцы Z25, Z35, Z36, Z43 из 6-ой флотилии эскадренных миноносцев. Советские морские лётчики сразу определили их как "крейсера", а некоторые докладывали даже о "линкорах". Авиация Балтийского флота попыталась нарушить сообщение через Ирбенский пролив – в течение дня туда вылетало 70 истребителей, 50 штурмовиков и 4 топмачтовика (потеряны 1 истребитель, 3 штурмовика и 1 топмачтовик). У немцев потоплена артиллерийская баржа AF18, а миноносец Т23 получил повреждения средней степени.

В предутренней мгле 20 ноября 1944 года к полуострову Сырве прибыл тяжёлый крейсер "Принц Ойген". Сильный снегопад мешал уточнению координат, поэтому крейсер смог открыть огонь только в 16.05 по местному времени. На следующий день видимость была не лучше, и стрельба по береговым целям началась в 12.48 и продолжалась до 17.40. За двое суток было выпущено 514 снарядов 203-мм калибра и 200 снарядов 105-мм калибра. Огонь из-за непогоды не отличался точностью, но советский натиск на немецкие позиции ослаб. Советская авиация бездействовала, береговая артиллерия не доставала до немецких кораблей, а выпущенные подводной лодкой Щ-309 "по вражескому эсминцу" две торпеды немцы не заметили.

В полдень 21 ноября 1944 года советская тяжёлая артиллерия достигла линии, с которой могла обстреливать последний оборудованный немцами для приёма небольших судов пункт – бухту Мынту. Началась подготовка к эвакуации. Вечером того же дня ввиду израсходования боекомплекта "Принц Ойген" и эскадренные миноносцы Z36 и Z43 ушли в Готенхафен (ныне Гдыня, Польша), а им на смену пришёл тяжёлый крейсер "Адмирал Шеер" с миноносцами Т3, Т5, Т9, Т12, Т13, Т16. 22 ноября 1944 года погода немного улучшилась, но оставалась нелётной. На Сырве немецкие части удерживали последние 7 км, что оставались до оконечности полуострова – мыса Церель. "Адмирал Шеер" и его эсминцы открыли огонь со стороны открытого моря, а тральщики, артиллерийские баржи и переоборудованные из рыболовных траулеров и сейнеров сторожевики – со стороны Рижского залива. По настоятельным требованиям сухопутного командования советская флотская авиация всё же начала свои действия с аэродрома Пярну. На поиск немецких кораблей вылетели 10 штурмовиков и 4 истребителя. Шесть Илов-2 кого-то обнаружили, но атака была безрезультатной (1 штурмовик был подбит зенитками и совершил вынужденную посадку на своей территории). При посадке на своём аэродроме 1 штурмовик и 3 истребителя разбились. На этом полёты закончились.

На следующий день, 23 ноября 1944 года, снегопад прекратился, облачность стала менее плотной, а её нижняя кромка поднялась до высоты 3000 метров. В 9.00 пара истребителей Як-7 из 12-го истребительного авиационного полка (аэродром Кагул на острове Эзель) обнаружила "Адмирал Шеер", который в этот момент вёл огонь по берегу. В 10.45 его вторично нашли самолёты-разведчики Як-9 из 15-го отдельного разведывательного авиационного полка. С 10.10 по 11.15 советские самолёты (16 штурмовиков и 10 истребителей) время от времени атаковывали мелкие плавсредства в Рижском заливе и Ирбенском проливе (при этом потеряно 2 штурмовика). Экипаж одного из Илов-2 снова увидел "Шеера".

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Полдень. В этот момент началось самое большое морское (вернее – воздушно-морское) сражение, какое только советские смогли дать противнику за всю Великую Отечественную войну. Над "Адмиралом Шеером" появилась восьмёрка пикирующих бомбардировщиков Пе-2 из 12-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка. Ввиду ожидаемого прикрытия крейсера истребителями Фокке-Вульф FW190A-4, ведущий группы не решился пикировать, и вся группа сбросила бомбы (две ФАБ-250 и две ФАБ-100 с каждого самолёта) в горизонтальном полёте с высот от 2200 до 3000 метров и сразу ушла в облака. По возвращении на аэродром было доложено об одном попадании, но по данным авиаразведки бомбы упали далеко от цели. В немецких документах никаких попаданий не отмечено.

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 12.05. "Шеер" атаковали три топмачтовика А-20 "Бостон" из 51-го минно-торпедного авиационного полка. Тяжёлый крейсер открыл не только зенитный огонь, но и начал стрелять из орудий главного калибра, чтобы высоко вздымающиеся всплески от снарядов затруднили выход на него низколетящих самолётов. Экипажи "Бостонов" – высокоустойчивых и не восприимчивых к воздушным сотрясениям и ударным волнам самолётов – проявили поистине незаурядную для советских пилотов настойчивость. Их безрассудная атака была выделена из прочих в вахтенном журнале и в так называемом "военном дневнике" немецкого корабля, а из корабельных документов сведения о ней попали в отчётные рапорты, направленные командованию Кригсмарине. Сблизившись в бреющем полёте вплотную с "Шеером", самолёты сбросили свои бомбы – три ФАБ-500 и три ФАБ-250. Но все – мимо, хотя по возвращении на аэродром экипажи утверждали, что одной ФАБ-500 попали в миноносец, галсировавший неподалёку от крейсера. Четвёрка Фокке-Вульфов FW190A-4, несколькими минутами раньше заставившая преждевременно сбросить свои бомбы пикирующие бомбардировщики Пе-2, сначала обстреляла топмачтовики на подлёте к району нахождения крейсера, а затем в скоротечном бою отсекла 4 истребителя Як-9 из звена сопровождения, сбив один из них. Один из "Бостонов" был повреждён зенитным огнём немецких кораблей и потом потерпел аварию при посадке на своём аэродроме. Советские истребители заявили об уничтожении трёх Фокке-Вульфов, но немецкие архивы 54-ой истребительной эскадры (JG54) этого не подтверждают. После отражения атаки "Бостонов" крейсер возобновил огонь по берегу.

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 12.40. Вблизи "Шеера" появилось несколько групп штурмовиков, большинство из которых предпочло отвернуть от крупной и опасной для них цели и занялось малыми боевыми кораблями и прочими мелкими плавсредствами в Ирбенском проливе. Однако два звена Илов-2 из 7-го гвардейского штурмового авиационного полка бесстрашно атаковали крейсер, сбросив на него в общей сложности 4 авиабомбы ФАБ-250 и 16 авиабомб ФАБ-100 и выпустив 14 реактивных снарядов РС-82. И опять – все мимо. По возвращении "домой" экипажи утверждали, что одной ФАБ-250 достоверно потопили миноносец, но начальство их фантазиям не поверило.

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 13.40. Части советской 8-ой армии, воспользовавшись прекращением обстрела с "Адмирала Шеера", возобновили своё наступление на Сырве, но тут же на них обрушились 280-мм снаряды, близкие разрывы которых опрокидывали танки вверх гусеницами, а прямые попадания – разносили вдребезги. Советские войска, превосходившие противника на суше во много десятков раз, никак не могли преодолеть считанные километры до мыса Церель.

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 14.15. Четвёрка истребителей Фокке-Вульф FW190A-4, прикрывавшая "Адмирал Шеер", улетела на заправку, и на смену ей никто не прибыл.

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 15.42. Вернулись те же Фокке-Вульфы FW190A-4, из прежнего прикрытия. Почти одновременно с ними появилась восьмёрка штурмовиков Ил-2 из 7-го гвардейского штурмового авиационного полка. С одного захода штурмовики сбросили 32 авиабомбы ФАБ-100 и выпустили 29 реактивных снарядов РС-82. Наконец-то советские лётчики добились первого (и, как оказалось, последнего) попадания в "Адмирал Шеер". Согласно их рапортам, помимо крейсера, один РС-82 угодил также и в миноносец сопровождения. Факт попадания в "Шеер" отмечен в его вахтенном журнале, однако других попаданий не было. Также не удалось однозначно определить вид взорвавшегося на палубе боеприпаса. Возможно, это был также РС-82, но немцы говорят о малокалиберной бомбе, которая причинила крайне незначительные повреждения. (Да и какие повреждения могли нанести почти бесполезные против тяжёлого крейсера ФАБ-100 и РС-82?!)

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 15.45. Над "Шеером" на высоте 3000 метров пронеслись одно за другим три звена пикирующих бомбардировщиков Пе-2 из 12-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка (возможно, один из самолётов пилотировал рассказывающий именно об этих событиях, но всё перепутавший А.П.Аносов). Советские пикировщики с горизонтального полёта сбросили в общей сложности 18 авиабомб ФАБ-250 и 18 авиабомб ФАБ-100, которые легли в нескольких сотнях метрах от крейсера. Немецкое воздушное прикрытие не успело отреагировать – Пе-2 сразу ушли в облака. Позже выяснилось, что при пролёте острова Эзель сопровождавшая эту группу бомбардировщиков восьмёрка истребителей Ла-5ФН в условиях плохой видимости потеряла своих подопечных и потому ведущий группы не рискнул пикировать на цель из-за присутствия никем не сдерживаемых немецких истребителей.

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 15.46. Не успели скрыться пикирующие бомбардировщики Пе-2, как по "Адмиралу Шееру", уходящему от Сырве на запад со скоростью 10 узлов, нанесли удар 7 штурмовиков Ил-2 из 35-го Краснознамённого штурмового авиационного полка в сопровождении 6 истребителей Як-7. Участвовавший в этом налёте бывший лётчик-штурмовик Л.Кучеренко вспоминает в журнале "ФлотоМастер", номер 1-2 от 1998 года, что одна из сброшенных с его самолёта или с летевшего рядом самолёта лейтенанта Кошевого авиабомб ФАБ-100 попала в крейсер, а другие самолёты добились попаданий в два миноносца сопровождения. Но в действительности все штурмовики промахнулись. Это был завершающий удар по "Шееру".

Тот же день, 23 ноября 1944 года. Время 17.15. "Адмирал Шеер" находился в 22 милях на запад от полуострова Сырве. Над ним дважды появлялись советские самолёты-разведчики. С помощью семафорного опроса выяснилось, что за прошедший день относительно небольшие повреждения получили находившиеся при крейсере тральщики М15, М204 и М328. Да и эти-то повреждения получены во время утренних воздушных атак, ещё до полудня, то есть до момента, когда советская авиация приступила к выполнению основной "программы" по потоплению "Шеера"

«Крейсера ставили мины при маневрировании в строю фронта в две линии с расстоянием между минами в линии, равным наименьшему минному интервалу. Точность постановки минных заграждений в прибрежном районе обеспечивалась наличием достаточного числе береговых навигационных ориентиров, а мин в заграждениях — удержанием в период постановки расчетных курса и скорости корабля и интервалов между сбрасыванием очередных мин. Для повышения скрытности минных постановок и уменьшения вероятности противодействия сил противника мины ставились преимущественно в темное время суток. В интересах минных постановок в северо-западной части Черного моря периодическую разведку производили самолеты-разведчики МБР-2 с задачей своевременного обнаружения надводных кораблей противника и подводных лодок. Западнее о. Змеиного были развернуты в виде дальнего дозора подводные лодки. Мористее районов постановки мин несли дозор базовые тральщики и сторожевые катера МО с задачей обеспечения противолодочной и противокатерной обороны заградителей. На переходе из базы в район постановки мин охрану крейсеров осуществляли эскадренные миноносцы.
Для отражения в момент постановки мин удара вражеских кораблей в случае их обнаружения силами разведки и дозоров в Севастополе в 3-часовой готовности к выходу в море находился отряд прикрытия в составе крейсера и трех эскадренных миноносцев, приводились в готовность к стрельбе береговые батареи, в готовности к вылету на аэродроме дежурили подразделения самолетов-бомбардировщиков. Противовоздушная оборона заградителей выполнялась истребительной авиацией флота способом «дежурство на аэродроме».

"25 июня Октябрьский утвердил план набеговой операции кораблей на Констанцу, который был доложен наркому ВМФ. Сущность плана заключалась в следующем: в 5 часов утра 26 июня нанести совместный удар кораблей флота и авиации по Констанце, чтобы уничтожить нефтехранилища и боем разведать систему обороны этой базы с моря.

Артиллерийский обстрел предполагалось вести «ударной группой» в составе лидера «Харьков» и двух эсминцев типа «С». Действия этой группы должна была обеспечивать находившаяся в 60 милях к востоку от Констанцы группа прикрытия в составе крейсера «Ворошилов» и лидера «Москва».

Можно только подивиться мудрости адмирала. Обстрел порта поручался лидеру и эсминцам из 130-мм пушек Б-13 из зоны обстрела вражеских береговых батарей. Мало того, действие 130-мм фугасных снарядов, содержавших всего 2,8 кг тротила, было довольно слабым. А вот фугасные снаряды 180-мм орудий имели 7,97 кг тротила, то есть в три раза больше. А главное, дальность стрельбы 180-мм орудий равнялась 37 км, то есть была заведомо много больше, чем дальность стрельбы любых германских береговых батарей.

Естественно, куда разумнее было послать в рейд на Констанцу крейсера «Молотов» и «Ворошилов» с их восемнадцатью 180-мм орудиями.

Здесь следует сделать маленькое отступление. Антонеску и К° даже не собирались противодействовать Черноморскому флоту своей опереточной флотилией, а надеялись лишь на береговые батареи. В этом плане румынам хорошо помогли немцы. В 1940 г. южнее Констанцы немцы начали строительство береговой батареи «Тирпиц», вооруженной тремя корабельными пушками 28-см SKL/45. Точнее, немцы в 1940 г. перевезли все, что можно было перевезти, с одноименной береговой батареи, дислоцированной в Киле.

28-см пушки SKL/45 в годы Первой мировой войны устанавливались на линкорах типа «Нассау» и линейном крейсере «Фон дер Танн». Калибр орудий 283 мм. Длина ствола 45 калибров. Затвор орудий горизонтальный клиновой с ручными приводами. Орудия размещались в бетонированных колодцах. Управление стрельбой производилось с помощью 14-метрового дальномера и радиолокационной станции. Стреляло орудие снарядами весом 284 кг и 302 кг с начальными скоростями 885 м/с и 870 м/с, соответственно. Максимальный угол возвышения составлял 37°, что позволяло достигать дальности 36,1 км.

Батарея располагалась на возвышенности в 600 м от уреза воды. Расстояние между установками составляло 250—300 м.

К 22 июня 1941 г. батарея «Тирпиц» была введена в строй. Обслуживалась она немецкими расчетами.

Кроме «Тирпица» в Констанцскую дивизию береговой обороны входили батареи «Мирча», «Тудор», «Михай», «Елизабета» и «Аурора». Все они обслуживались румынскими расчетами.

Батарея «Мирча» построена в 1941 г. Вооружена она была четырьмя 152/45-мм пушками Кане, захваченными в России в 1918 г. Пушки стреляли русскими снарядами обр. 1907 г. весом 49,5 кг с начальной скоростью 750 м/с. Станок орудия модернизировали, и угол возвышения был доведен до 41,5°, благодаря чему дальность стрельбы составляла 18,5 км.

Батарея «Тудор» построена в 1928 г. и вооружена тремя 152/40-мм орудиями. Угол возвышения установок 25°. Вес снаряда 46,4 кг, начальная скорость 695 м/с. Максимальная дальность стрельбы 11,4 км.

Батарея «Михай» построена в 1940 г. и вооружена тремя старыми германскими корабельными пушками 17-см SKL/40. Угол возвышения установок 23°. Вес снаряда 64 кг, начальная скорость 860 м/с. Дальность стрельбы 18 км.

Таким образом, за исключением германской батареи «Тирпиц», румынские береговые батареи были вооружены устаревшей материальной частью и на июнь 1941 г. не имели хороших дальномеров.

Итак, Октябрьский послал на Констанцу один крейсер («Ворошилов»), да и то в составе группы прикрытия. Любопытный вопрос: а от кого собирался «прикрываться» Октябрьский? От злополучных четырех румынских эсминцев? Нет! От того же итальянского флота! Только в этом случае приказ Октябрьского имеет какое-то логическое объяснение.

В суматохе штаб Черноморского флота забыл оповестить о нападении наши подводные лодки, находившиеся у берегов Румынии. По плану наши корабли должны были пройти между позициями подводных лодок «Щ-205» и «Щ-206» в нескольких километрах от краев районов их действий. Но можно было и сообразить, что для зарядки аккумуляторов подводная лодка «Щ-206» выйдет из своего района, чтобы не засветиться противнику, и отойдет на север.

25 июня в 20 ч. 10 мин. лидеры «Харьков» и «Москва» вышли в море. Отряд же прикрытия покинул базу в 22 ч. 41 мин. Эсминец «Смышленый», будучи еще на Инкерманском створе, за что-то зацепился своим параваном и отстал. Лишь в 3 часа 26 июня ему удалось выйти за минное заграждение главной базы.

В 0 ч. 33 мин. 26 июня крейсер «Ворошилов» и эсминец «Сообразительный» дали ход 28 узлов. С развитием полного хода «Сообразительный» стал отставать, и в 2 ч. 30 мин. корабли потеряли друг друга из виду. Лишь на рассвете «Сообразительный» присоединился к крейсеру «Ворошилов».

Переход морем обоих лидеров прошел благополучно, и в 4 ч. 42 мин. с дистанции 140 кабельтов им прямо по курсу открылся берег.

В 4 ч. 50 мин. на широте 44° 10'61 и долготе 29"02'01 на «Харькове», шедшем головным, подорвался правый параван. Корабли поменялись местами, и головным стал лидер «Москва». В 5 часов утра лидеры начали поворот на боевой курс — 221°, имея ход 26 узлов. В этот момент у «Харькова» оборвался левый параван. В 5 ч. 02 мин., будучи в точке с координатами ш = 44°10'3", д = 28°57'0", «Харьков» открыл огонь по нефтехранилищам в порту Констанца, имея курсовой угол 55° правого борта и дистанцию 130 кабельтов. С третьим залпом «Харькова» открыл огонь и лидер «Москва». В 5 ч. 06 мин. по кораблям открыла огонь 28-см германская батарея и третьим залпом накрыла лидер «Москву».

Около 5 ч. 10 мин. командир «ударной группы» решил отходить, и на «Москву» был передан сигнал: «Начать отход. Дым». В 5 ч. 12 мин. «Москва» начала отход, одновременно ставя дымовую завесу. «Харьков», шедший без паравана, держался кильватерной струи «Москвы». В 5 ч. 13 мин. «Москва» легла на зигзаг с целью сбить пристрелку немецкой батареи. В это время с «Харькова» заметили на берегу в районе нефтяного терминала большой пожар.

В 5 ч. 14 мин. «Харьков» прекратил артогонь по берегу, выпустив 154 фугасных снаряда.

В 5 ч. 20 мин. с обоих лидеров заметили следы двух торпед, идущих к «Москве». Лидер «Харьков» начал сбрасывать глубинные бомбы на месте, где вражеская подводная лодка могла пустить торпеды. В 5 ч. 21 мин. в середине корпуса «Москвы» раздался взрыв. Столб огня и дыма поднялся на высоту 30 метров.

«Харьков» отвернул и обошел место взрыва с севера. Лидер «Москва» переломился пополам в районе правого котельного кожуха. Носовая часть лидера была оторвана и развернута форштевнем к корме, кормовая часть держалась на плаву. Винты работали в воздухе, дымовая аппаратура продолжала действовать. На палубе находились люди, а зенитное орудие на кормовом мостике вело огонь по появившимся самолетам противника.

«Харьков» поставил дымзавесу и попытался спасти уцелевших моряков, но тут у его борта разорвалось два снаряда. Лидер получил повреждения и снизил ход до «малого».

Идя с шестиузловой скоростью, к 5 ч. 55 мин. «Харьков» вышел из зоны досягаемости береговых батарей противника, которые вели огонь с дистанции 32,9 км. Но в 6 ч. 43 мин. был обнаружены пузырь и след торпеды, шедшей на лидер. «Харьков» повернул на торпеды, и она прошла за кормой. Предполагаемое место неприятельской подводной лодки было обстреляно ныряющими 130-мм снарядами. В 7 ч. 30 мин. к «Харькову» присоединился эсминец «Сообразительный» и «начал нести противолодочную и противовоздушную оборону», находясь в голове колонны и маневрируя на большой скорости.

«В этот момент "Сообразительный" заметил след торпеды с правого борта. Повернув вправо, он оставил торпеду слева от себя, но одновременно обнаружил след второй торпеды, шедшей вдоль правого борта на лидер. "Харьков" тоже повернул, но следа торпеды не видел. "Сообразительный" атаковал подводную лодку глубинными бомбами, причем на месте бомбометания было обнаружено большое масляное пятно и на момент показавшаяся и быстро погружавшаяся в воду корма подводной лодки. Отразив атаку, корабли продолжали отход на восток»8.

Сообщить о рейде на «Щ-206» или передислоцировать ее в другой район никто не подумал. В итоге произошла трагедия — «Щ-206» торпедировала «Москву» и сама погибла от глубинных бомб эсминца «Сообразительный».

С погибшей «Москвы» 69 членов экипажа попали в плен. В их числе и командир лидера А.Б. Тухов, которому удалось бежать. В партизанском отряде он возглавил разведку и погиб в одном из боев.

На допросе некоторые члены экипажа «Москвы» заявили, что перед взрывом корабля они видели след торпеды.

Румынское командование на радостях объявило, что лидер «Москва» потоплен из румынских береговых торпедных аппаратов, находившихся у входа в Констанцу. Немцы в ответ только посмеялись глупости румынского начальства — как могли торпеды пройти путь в 180—190 кабельтовых — и, в свою очередь, приписали гибель лидера 28-см (283-мм) орудиям береговой батареи «Тирпиц». Вскоре на стволах ее орудий появился силуэт советского корабля.

Командующий Черноморским флотом сделал вид, что ничего не знает о судьбе «Щ-206». Срок возвращения ее из похода истек 16 июля 1941 г. Официально было объявлено, что подводная лодка «Щ-206» пропала без вести.

В послевоенное время в ходе контрольного траления района Констанцы были обнаружены корпуса лидера «Москва» и подводной лодки «Щ-206». Поднять их было проще простого, так, лидер «Москва» лежал на глубине всего 40 метров. Но из Москвы поступил строжайший запрет даже на их осмотр водолазами..." - источник : https://www.krimoved-library.ru/books/chety...ii-kryma15.html