"Мифы и загадки ВОВ 1941-1945 гг."

Не говоря уже о сомнительной «чести» первого боевого применения хлора (печально знаменитая газовая атака под Ипром 22 апреля 1915 года), немцы еще до конца Первой мировой войны «обогатили» человечество такой новинкой как иприт (известен также под названием «горчичный газ») — одним из самых эффективных OB кожно-нарывного действия.

Распространенное во всем мире после Первой мировой войны химическое оружие, за исключением упомянутых кожно-нарывных средств, относилось к разряду OB общеядовитого, удушающего или раздражающего действия. Эти химические вещества имели относительно невысокую токсичность (в настоящее время их считают средствами ограниченного значения). Как правило, действие таких OB блокируется применением простейшей противогазной маски, что и было продемонстрировано в сражениях Первой мировой войны. В связи с этим на рубеже 20-х — 30-х годов начался поиск новых средств массового поражения.

Германия, которой по условиям Версальского договора запрещено иметь или разрабатывать собственное химическое оружие, обладала наиболее развитой химической промышленностью в Европе. Однако союзные контрольные комиссии неусыпно наблюдали за деятельностью предприятий, выпускающих ингредиенты для возможного производства известных в то время табельных образцов OB. Поэтому немцам пришлось заняться научными изысканиями в малоизученной тогда области военного применения органофосфатов. Фосфорсодержащие отравляющие вещества (например, этилдиметиламидоциаифосфат) были известны химикам уже в начале XX века, по на возможность их применения в качестве оружия германских ученых натолкнул случай массового отравления персонала в химических лабораториях концерна «I.G. Farbenindustrie» в 1932 году. Тогда в результате аварийной утечки сравнительно небольшого количества газа поражению подверглись несколько десятков человек, причем подавляющее большинство из них скончалось на месте. Немцы немедленно в глубокой тайне принялись за исследования и в 1937 году получили принципиально новый боевой газ — усовершенствованный диизопропилфлюорофосфат. Фосфорсодержащие газы положили начало новому классу отравляющих веществ — нервно-паралитических газов. Последние по настоящее время являются основой химических арсеналов всех стран мира. OB нервно-паралитического действия отличаются от всех других газов огромной токсичностью и способностью поражать при любых способах попадания в организм: через дыхательные пути, кожный покров, желудочно-кишечный тракт. Механизм их влияния на организм человека заключается в том, что фосфорсодержащие отравляющие вещества (ФОВ) ингибируют (угнетают) ферменты, регулирующие передачу нервных импульсов, главным образом в системах дыхательного центра, кровообращения и сердечной деятельности.

Важной особенностью поражающего действия ФОВ является очень малый скрытый пери од действия, способность аккумулироваться в организме в нелетальных токсических дозах и при повторных экспозициях (даже с интервалом в несколько суток) приводить к гибели человека. Другим важным фактором стало то, что токсические и физико-химические свойства органофосфатов варьируются в широком диапазоне, благодаря чему они пригодны для снаряжения различных типов боеприпасов: от артиллерийских снарядов до выстрелов ружейных гранатометов. Первым из этих смертоносных веществ стал этилдиметиламидоцианфосфат или этиловый эфир диметиламидацианфосфорной кислоты, более известный под названием табун.

В химически чистом виде табун представляет собой бесцветную жидкость, а в качестве технического продукта — жидкость коричневатого цвета со слабым сладковатым запахом (в малой концентрации напоминает запах фруктов, в больших — рыбы). Табун плохо растворяется в воде, хорошо — в органических растворителях. Проникает в резинотехнические изделия и лакокрасочные покрытия. Поражения возникают как при вдыхании паров табуна, так и при попадании его на кожу в капельно-жидком виде. Признаки отравления появляются практически без скрытого периода действия: смертельная концентрация табуна в воздухе составляет 0.4 мг/л при экспозиции 1 минута. При попадании на кожу в капельно-жидком виде — 14 мг/кг.

К 1943 году мощности германских химических заводов по производству OB составляли 180 тысяч тонн в год. Налаживание производства органофосфатов шло достаточно медленно, но к 1945 году фабрики концерна «I.G. Farbenindustrie» произвели в общей сложности свыше 50 тысяч тонн табуна, официально причисленного Гитлером к категории «чудо-оружия» и готовились к массовому производству еще более смертоносный зарин.

Зарин (химическое наименование: изопропилметилфторфосфонат или изопропиловый эфир фторангидрида метилфосфоновой кислоты), созданный немецкими учеными в 1943 году, представлял собой бесцветную жидкость, обладающую слабым фруктовым запахом. Зарин хорошо смешивается с водой, растворяется в органических растворителях и впитывается в пористые и окрашенные поверхности. Из всех органофосфатов зарин наиболее летуч и обладает ярко выраженным миотическим действием (вызывает сужение зрачка). Токсическое действие зарина при всех видах его проникновения в организм вызывает нарушение нервно-мышечной передачи (местные судороги, паралич жизненно важных органов) и характеризуется очень малым скрытым периодом: до нескольких минут.

При действии зарина через органы дыхания абсолютно смертельная токсодоза составляет 0,1 мгхмин/л, средняя смертельная — 0,07—0,025 мгхмин/л в зависимости от степени физической нагрузки пораженного.

Наконец, самым ядовитым из всех разработанных немцами OB нового поколения стал зоман (пинаколилметилфторфосфонат или пинаколиловый эфир фторангидрида метилфосфоновой кислоты), созданный в самом конце войны и не успевший попасть в промышленное производство. В чистом виде зоман представляет собой бесцветную малолетучую прозрачную жидкость, имеющую камфорный запах. Зоман ограниченно растворяется в воде, впитывается в пористые поверхности и лакокрасочные покрытия. По характеру поражающего действия зоман аналогичен зарину, но значительно более токсичен : при воздействии зарина на органы дыхания смертельная доза составляет всего 0,075 мгхмин/л. Действие даже минимальных дозировок зомана на кожу, как в капельно-жидком, так и в газообразном состоянии вызывает быстрое общее отравление организма. К счастью, на поле боя эти вещества так и не были применены. Этому помешали две главные причины: во-первых, нацистское руководство опасалось ответной химической войны союзников; во-вторых, к тому времени существовал острый дефицит основных компонентов для производства OB.

В своих мемуарах министр вооружений и военной промышленности Альберт Шпеер свидетельствует о намерениях Гитлера и его ближайшего окружения развязать химическую войну в конце 1944 года, когда превосходство союзных армий в живой силе и технике стало подавляющим. В частности, при разработке новых самолетов спешно вернулись к уже основательно забытой с конца 30-х годов практике их оснащения выливными авиационными приборами (ВАЛ). Например, такие опыты проводили с экспериментальным скоростным тяжелым перехватчиком Не 219, предназначенным для выполнения совершенно иных задач. Две машины (Не 219V15 и V32) оснастили аэрозольными распылителями новейшей конструкции. Все же дальнейшие испытания свернули, а машины нацелили на их настоящую работу.

В сжатые сроки была разработана программа защиты населения Германии от воздействия химического оружия. Фюрер мотивировал ее опасением начала ответных воздушных бомбардировок немецких городов бомбами, начиненными OB. Поскольку, кроме противогаза, для защиты от нервно-паралитических газов необходима защитная одежда, в Германии разработали и средства индивидуальной защиты. Прорезиненный общевойсковой защитный комплект, созданный в конце войны, стал самым передовым по своей конструкции среди аналогичных образцов. Впоследствии на его основе создали аналогичный советский комплект, применяемый до сих пор.

Ситуация с обеспечением защитными средствами гражданского населения выглядела несколько хуже. Хотя по настоятельному требованию Гитлера выпуск противогазов с октября 1944 увеличился втрое, превысив показатель 30 тысяч экземпляров в месяц, обеспечить ими на 100 % хотя бы городское население можно было только через полгода-год.

Поздней осенью 1944 года в городе Зонтхофен прошло совещание по ситуации в области производства OB и средств защиты от них. Один из наиболее одиозных деятелей нацистской партии, шеф «Трудового фронта» доктор Роберт Лей (Robert Ley), кстати, химик по образованию, перед началом совещания делился со Шпеером своими соображениями на сей счет: «У нас уже есть новый ядовитый газ, я сам слышал об этом. Фюрер должен его применить именно сейчас. А иначе когда? Потом будет поздно! Вы тоже растолкуйте ему, что у нас нет другого выхода».

Дальнейшие события министр вооружений описывает следующим образом: «…Министр пропаганды (Геббельс) вдруг принялся выяснять у руководителей химической промышленности степень эффективности использования отравляющих веществ, а затем попытался уговорить Гитлера приступить к боевому применению „табуна“. Раньше Гитлер никогда не был сторонником химической войны, теперь же на одном из оперативных совещаний намекнул, что собирается использовать газ новейшей модификации против наступавших советских войск. Не слишком уверенным голосом он высказал надежду, что, дескать, правительства Англии и США не предпримут каких-либо активных действий для предотвращения газовых атак на Восточном фронте, поскольку на этом этапе войны не заинтересованы в стремительном продвижении русских армий. Но никто из участников совещания не поддержал его, и Гитлер больше никогда не заводил разговоров на эту тему.
Генералы, безусловно, опасались непредвиденных последствий. Я лично 11 октября в письме Кейтелю подчеркнул, что в результате развала нашей химической промышленности запасы циана и метанола практически полностью исчерпаны, поэтому после 1 ноября изготовление „табуна“ придется прекратить, а производство иприта ограничить четвертью его прежнего объема. Кейтель, правда, побудил Гитлера отдать грозный приказ — ни при каких обстоятельствах не сокращать выпуск ядовитых газов. Но такого рода распоряжения уже не имели никакого реального смысла. Никто просто не обратил на него никакого внимания, и распределение оставшихся запасов химических веществ производилось в соответствии с разработанной… схемой». -цитируется из «Чудо-оружие» Третьего рейха", Ненахов Юрий Юрьевич.

""..После своего легендарного побега из немецкого плена лётчик Девятаев был репрессирован. Существуют две основные разновидности мифа, по одной из них Девятаев с товарищами был отправлен в лагерь, по другой - в штрафбат.«Знаменитый побег Михаила Девятаева из плена на захваченном Hе 111H-22 завершился «искуплением вины» пилотом и 11 спасенными им товарищами в лагере, теперь уже своем, советском. Впрочем, летчику зачли доставленную к своим секретную машину - носитель крылатых ракет Fi-103, освободив досрочно, в чем немалое участие принял один из основателей советской ракетной программы и Главный конструктор ОКБ-1 С.П. Королев».«Люди из «Смерша», которые «проверяли» Девятаева, не поверили ему. Он стал узником сталинского лагеря».«Он – единственный в мире летчик, который за один подвиг сначала был посажен в тюрьму, а затем удостоен высшей государственной награды. Вырвавшийся на свободу из плена 23-летний летчик осужден военным трибуналом как предатель, добровольно сдавшийся в плен, и отправлен в лагерь. Спустя 9 лет, Девятаев попал под амнистию, а в 1957 году удостоен звания Героя Советского Союза».Некоторые горе-журналисты, в погоне за сенсацией, этот миф пытаются украсить «подробностями»:
«Ну а инициатор побега, летчик Девятаев, в толпе «изменников Родины» вновь попал в лагерь Заксенхаузен, по иронии судьбы - в тот самый барак. Только крематорий не работал».Сам Девятаев на этот счёт говорит прямо:
«– Михаил Петрович, а правда, что вы после побега из плена пятнадцать лет сидели? – иногда задают мне вопрос.
Что же? Такие толки породили годы безгласности. Нет. Я не сидел в тюрьме. Эти слухи пора развеять. Но сразу же после побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной».Проверка действительно была долгой, длилась почти два месяца, до конца марта. Срок её окончания можно установить из сказанного Девятаевым о том, когда его из фильтрационного лагеря послали на фронт: «В конце марта в палату госпиталя, где лечились Кривоногов, Емец и я, веселой толпой ввалилось целое отделение солдат, снаряженных к походу».Тогда же группу разделили: «После необходимой проверки рядовые нашей группы влились в соединение, которое сражалось на Одерском плацдарме. Мы, трое офицеров - я, Девятаев, Емец, - ждали подтверждения наших воинских званий и пока оставались вне действий».Из этого «ждали подтверждения» становится ясно, что не было никакого суда с разжалованием - согласно положению о штрафных частях, направленные в них лишались всех званий и наград, получая звание рядовой штрафной роты/батальона. То есть, о направлении в штрафбат также не шло речи.
- Но, может быть, в штрафроты были направлены рядовые из группы? Однако, есть точный адрес, в какую из частей их направили на фронт: «Всех их зачислили в одну роту 777-го стрелкового полка».Из название части ясно, что это не штрафная часть, так как штрафные роты создавались при армиях и не входили в состав полков, они могли придаваться им только на время..." - источник : https://wiki.istmat.info/%D0%BC%D0%B8%D1%84...%B0%D0%B5%D0%B2

"«Металлист», «Пионер», «Ёрш» – провокаторы корабли и их капитаны".
Часть I.

Шло мирное лето 1939г. Если бы не участившиеся в последние годы случаи аварий и гибели в Финском заливе советских судов (ГиСу «Азимут» 28.08.1938 в Лужской губе, подводная лодка «М-90» 15.10.1938 у Ораниенбаума, грузовой теплоход «Челюскинец» 27.03.1939 у Таллинна), то обстановку на море можно было бы считать куда более спокойной, чем береговую, где продолжались аресты очередных «врагов народа».

Но вот появился новый, настораживающий фактор – доклады капитанов судов Совторгфлота о якобы плавающих в заливе минах. При этом иногда они даже умудрялись сообщить, что мины те «английского» образца. Об образце мины даже военные моряки при обнаружении её в море не берутся докладывать.

В 20-е и начале 30-х гг. не раз сообщалось о появлении мин в восточной части Финского залива. Но тогда мины русского, немецкого или английского образцов времён Гражданской войны своевременно обнаруживались и немедленно уничтожались, а этих почему-то найти не могли.

Пальму первенства в фиктивных докладах держал капитан теплохода «Пионер» Владимир Михайлович Беклемишев. 23 июля 1939г. он превзошёл всех и самого себя, судите сами:

22ч. 21м. стоящий в дозоре на линии Шепелевского маяка, сторожевой корабль «Тайфун» получил семафором и клотиком сообщение от капитана, находящегося в Финском заливе т/х «Пионер» : «В районе Северной деревни острова Гогланд (бухта Suurkülänlahti Suursaari) замечены два военных корабля типа Л.К.(линейный корабль)» (здесь и далее выписки по «Вахтенному журналу Оперативного дежурного Штаба КБФ»)

22ч. 30м. Командир «Тайфуна», продублировав сообщение в штаб флота, запрашивает «Пионер»: «Сообщите время и курс замеченных вами неизвестной принадлежности Л.К. (линейный корабль)»
По получении радиограммы в Кронштадте должны были:
Готовить к бою и походу корабли эскадры
Поднять по тревоге Штаб Флота
На стол Наркома ВМФ должна была лечь шифровка. В кратчайшее время о линкорах могло быть доложено в Генеральный Штаб РККА и лично И. В. Сталину

22ч. 42м. Капитан «Пионера» повторяет прежний текст и связь прерывает…

Командир сторожевика «Тайфун» на свой страх и риск ведёт поиск неизвестных линкоров вблизи финских территориальных вод и конечно, ничего не обнаруживает. Кем и зачем был разыгран этот спектакль, можно только догадываться.

Кто же такой Владимир Михайлович Беклемишев (1908г. рождения) – неопытный капитан или …? Это сын первого российского подводника Михаила Николаевича Беклемишева (1858г. рождения), одного из проектантов первой российской подводной лодки «Дельфин» (1903г.) и её первый командир.

Связав свою службу с подводными лодками, он ушёл в отставку в 1910г. в звании «генерал-майора по флоту». Затем преподавал минное дело в Петербургском политехническом институте, работал консультантом на заводах Балтийском и Динамо. Оставшись после Октябрьского 1917г. переворота не у дел, поступает в Главное Управление Кораблестроения, но уволен.

С 1924г. становится командиром опытового судна «Микула», исправно командуя им между неоднократными арестами и уходит на пенсию в 1931г. В 1933г., как высшего чина царского флота (генерала) его лишают пенсии. Умер старый моряк от сердечного приступа в 1936г.

Теперь читателю должно быть понятно, что мечтавший с детства о море его сын Владимир мог плавать лишь выполняя (ради отца и своей семьи) требования советских спецслужб, что и делал с усердием.

Оглядываясь на вышесказанное, можно предположить, что описываемые события происходили так:

28 сентября 1939г. около 2-х часов ночи, когда теплоход вошёл в Нарвский залив, его капитан, согласно полученного инструктажа, имитировал посадку «Пионера» на камни Вигрунд и дал заранее подготовленную радиограмму «об атаке судна неизвестной подводной лодкой». Наблюдалась или нет моряками «Пионера» посланная в этот район «неизвестная» «Щ-322», капитан-лейтенанта В.А.Полищука дела не меняет. Зато известно, что 10.12.1939 в ходе зимней войны ею был потоплен у Хельсинки нейтральный германский п/х "Reinbeck" (2804 brt). В июньских событиях 1940г. проявил себя и лично В.А.Полищук, учавствоваший в задержании и приведении в небоеспособное состояние эстонских подводных лодок.

Новая провокация послужила последним козырем на переговорах СССР с Эстонией «О мерах обеспечения безопасности советских вод от диверсионных действий со стороны скрывающихся в Балтийских водах иностранных подводных лодок» (газета «Правда», 30 сентября 1939 г., № 133)

Заранее ожидавший сигнала «SOS» мощный спасательный буксир «Сигнал» немедленно вышел к «Пионеру», а спасатель «Трефолев» (водолазное судно-база, бывшее УС «Воин», 1894 г.) 29.09.1939 г. в 03:43 «вышло из гавани по заданию и стало на БКР (Большом Кронштадтском Рейде).

Якобы снятое с камней судно привели в Невскую губу. «В 10:27 30.09.1939 “Сигнал” и “Пионер” стали на Восточном Кронштадтском рейде на якорь». Но кому-то и этого было мало. Ещё в 06:15 буксируемый «Пионер» вновь «обнаруживает» плавающую мину в районе Шепелевского маяка, о чём сообщает дозорному тральщику «Т‑202 Буй». Дано приказание ОД ОВРа предупреждать все корабли о плавающей мине в районе Шепелева В 09:50 Оперативный дежурный ОВРа (Охраны водного района) докладывает в Штаб флота, что посланный на поиски мины катер «МО» возвратился, мины не обнаружив.

Читатели, вдумайтесь в строки «Вахтенного журнала ОД Штаба КБФ»:

1.10.39 г. Спасательное судно «Трефолев» снялось с якоря на БКР и последовало на Ост на Восточный рейд.

2.10.39 г. 20-18 Транспорт «Пионер» начали буксировать с Восточного рейда в Ораниенбаум.

Если бы т/х «Пионер» действительно поспешно выбросился на одну из каменных банок возле скалистого островка Вигрунд он должен был получить повреждение хотябы одного-двух листов обшивки подводной части корпуса. Имевшее от форпика до машинного отделения один боьшой трюм судно немеленно наполнилось бы водой и полузатонуло. Спасти его могли только хорошая погода, заведенный пластырь и откачка воды силами спасательного судна. Поскольку ничего этого не произошло, то понятно что теплоход не сидел на камнях, а стоял в районе выгрузки с гидрографических судов на островок ацетиленовых баллонов (для светящего навигационного знака).

По прибытии к Кронштадту, аварийное судно следовало:
немедленно вводить в Лесную гавань, где Морской завод и большинство сухих доков (им. тов. Сургина, Памяти трёх эсминцев, им. тов. Митрофанова, им. тов. Велищинского он же линкоровский)
по готовности одного из доков немедленно ставить в него аварийное судно для замены листов обшивки поврежденного корпуса.

Но вводить теплоход в док не потребовалось, следовательно и на камнях он был лишь в "Сообщении ТАСС".

2.10.39 г. 23-40 Транспорт «Пионер» отбуксирован в Ораниенбаум к Вестовой стенке (т. е. Угольному причалу)

5.10.39 г. 20-05 Транспорт «Пионер» вышел из Ораниенбаума…

На этом закончим приводить выписки из «Вахтенного журнала…», спектакль с участием «Пионера» закончился, далее теплоход Совторгфлота не требовался.

В ноябре того же 1939г. «Пионер» доставил грузы для развёртываемой в Палдиски советской военно-морской базы и помог переправить на о. Малый Пакри 3-130мм орудия «Б-13» весом по 14 тонн для устанавливаемой там береговой батареи «БС-21», которой первоначально командовал капитан А. М. Стебель.

О тех днях комбриг С. И. Кабанов писал: «Пришёл теплоход «Пионер», небольшой, новенький, недавно построенный в Финляндии. Он доставил продовольствие, зимнее обмундирование…, а главное долгожданные перфораторы для установки батареи на скале Пакри. Капитан «Пионера» Владимир Михайлович Беклемишев, его помощник, другие члены команды только что получили ордена…»

В 1940г. «Пионер» передали прибывшему из Баку экипажу и отправили (с глаз долой) по Волге на Каспий.

Капитан В. М. Беклемишев принял другое судно БГМП – пароход «Отто Шмидт», находившийся в капитальном ремонте на Канонерском судоремонтном заводе в Ленинграде, на нём он и встретил войну.

Вскоре его перевели на латвийский пароход «Сигульда», чей капитан Antons Martinsons оказался неугодным для советского флота.

26.08.41 в 20-50 от острова Гогланд курсом на Таллинн (для усиления транспортных средств ГВМБ) был направлен конвой. 6 тихоходных тральшиков (б.буксиров): Тщ №42, Тщ №43, Тщ №44, Тщ №47, Тщ №121, Тщ №122, базовый сторожевой корабль (б.буксир) "Чапаев", ПС МПО НКВД "Уран" (также в качестве базового сторожевого корабля) и 4 катера "МО" сопровождали ВТ-519 "Сигулда", ВТ-553 "Сауле" и ПМШ "Рейн".

Штормовой ночью конвой попал на минное поле (то ли у п-ова Юминда, то ли у о. Вайндло) после взрывов нескольких мин у тральшиков были перебиты все тралы, а Тщ №42 погиб. Тем не менее катера "МО" и оставшиеся тральшики (за исключением ТЩ №122) продолжив свой переход утром 28.08.41 пришли в Таллинн.

"Чапаев", "Уран" и "Сом" (Тщ №122) вместе с транспортными судами 27.08.41 вернулись к о. Гогланд, где подверглись атакам 16 немецких бомбардировщиков.

Капитан ПМШ "Рейн" Алексей Кестер, умело уклоняясь от авиабомб сумел сберечь шхуну, и впоследствии в составе конвоя №2 привел её в Кронштадт (в октябре 1941г. капитан вместе со всей был списан на берег).

Единственная в СССР женщина-капитан Анна Щетинина сумела сберечь подожённую авиацией в 15-30 "Сауле". Благодоря помощи Тщ №74 "С.Киров" и Тщ №75 "Ордженикидзе" судно было посажено на отмель в бухте Сууркюлянлахти о.Гогланд. Война не для женщины. Анне Щетининой пришлось пережить не только бомбежку, взрыв бомбы и пожар на судне. Впавшую в истерику женщину "успокаивал" отборным матом командир Отряда Встречи капитан 2 ранга И.Г.Святов. /В.Коппельманн. Судно-ловушка в Финском заливе. Гангут №4-2007г./ 4. сентября снятую с отмели "Сауле" Анна Щетинина повела в Кронштадт.

А вот капитан-орденоносец Владимир Беклимишев при первом же авианалете в 12-10 "преднамеренно сел на камни" (так в документах) вблизи Южного Гогландского маяка. В действительности, немецкие самолёты бомбили «Сигульду» лишь 29 августа, да и то не попали. Бомбы рвались на камнях у борта, осколками убило лишь одного члена экипажа. Понимая, что придётся понести ответственность, В. М. Беклемишев (якобы оценив положение судна как безнадёжное) самовольно его взорвал (о чём упоминается в целом ряде секретных документов). после взрыва судно сползло с камней и до настоящего времени находится на малой глубине под водой. (Сережа Чукович был одним из тех кто его обследовал в нчале 90х гг.)

Нового ордена Беклемишеву не дали, но и к ответственности не привлекли, а ведь «Сигульду» ждали в Таллинне, где не хватало транспортов для вывоза советских войск и по немецким данным, было пленено 11432 человека военнослужащих и военнообязанных, оставленных в городе и на причалах порта.

В конце 80-х годов была предпринята попытка побеседовать со старым капитаном по телефону. Он охотно вспоминал о перевозке грузов в 1939-40 гг. в Палдиски, на Сааремаа и Ханко. Но когда услышал вопрос о камнях островка Вигрунд – настороженно спросил "Вы что-нибудь об этом знаете?" - "Да, вся Эстония знает". В.М.Беклимишев назвал этот вопрос Государственной тайной, посоветовал не вмешиваться и повесил трубку.
Что же за судно такое «Пионер»?
Речь идёт о грузовом теплоходе, построенном в 1935г. финской фирмой OY Wärtsilä AB в Турку, имевшем технические характеристики:

Водоизмещение – 1000 т Регистровая вместимость – 678 т
Мощность – 400 (впоследствии 600) л. с. Скорость хода – 10,3 узлов
Длина – 56,66 (53,5) м Ширина – 9,06 м Осадка – 2,98 м

Имелся один трюм длиной 32,1 м, кубатурой 846 м3, который можно было загружать стрелами через 2 грузовых люка. Команда 23 чел.

Первоначально судно принадлежало БГМП (Балтийскому Государственному Морскому Пароходству), но в регистровых книгах Ллойда ( “Lloyd’s Register of Shipping, London” 1936-40) не значилось.

В 1940г. его сбыли Каспару – Каспийскому Морскому пароходству. С началом войны мобилизовали, в качестве корабля воздушного наблюдения «ВН-6», вооружив тем, что было под руками:

1-45мм/46 кал. советская зенитка образца 1934г. из противотанковой пушки, обр. 1932 г.
4-11.43мм крупнокалиберных пулемёта «Виккерс»
1-7.71мм пулемёт «Льюис».

Потребовались перевозки и с 15.10.1941 «Пионер» становится транспортом. Он вывозил эвакуируемые с Кавказа грузы и доставлял военную технику, поступавшую по ленд-лизу в порты Ирана. После войны судно находилось в эксплуатации Каспийским пароходством до июля 1966 г.

Достоверную историческую информацию о нём, помимо мемуаров С.И. Кабанова, Вы можете встретить:
С.С. Бережной «Корабли и суда ВМФ СССР 1928-1945», 1988 г., с. 439.
С.Ф. Эдлинский «Каспийский транспортный флот в ВОВ 1941-1945», изд. 1963 г., с. 17.

Техническая информация содержится:
“Navigator”, финский морской журнал. Юбилейный номер 1982 г. на русском языке (со стр. 7 позаимствована публикуемая в статье фотография).
«Регистровая книга морских судов СССР 1964-65 г.», с. 512
«Морские сухогрузные транспортные суда», справочник (из него позаимствована схема судна), Ленинград 1968 г., стр. 185-186

К сожалению, помимо достоверных сведений о том что за судно такое "Пионер", были не просто ошибки, а откровенная дезинформация, вызывающая негативное отношение к писавшему ее автору со стороны моряков и знакомых с темой историков. Судите сами:

Журналист Николай Черкашин, опубликовав оригинальную и действительно интересную статью «Разгадка убийства польского премьера – в Катыни?» Менялись хозяева, а с ними и названия судна: в 1903 г. он был „Sirius”, в 1907 г. „Svanska Bay”, в 1915 г. „Martin”, приобретённый Ревельским акционерным обществом «А. М. Лютер».

Шла Мировая война, и 16.08.1915 г. «Мартин» мобилизовали в Транспортную Флотилию. (Однако в « Боевое расписание Балтийского флота на 1916г.» Стр.19 почему-то не включили. Возможно был в ремонте)

Осенью 1917 г. он уходил из Ревеля, эвакуируя «от германца» оборудование заводов. Информация об участии в «героическом» Ледовом походе из Гельсингфорса не соответствует действительности.

8 апреля 1918 г. «Мартин» уже находился в Кронштадте, борт о борт с судном «Услужливый» (что выявил более внимательный исследователь архивного фонда Л.А.Яковенко – РГА ВМФ Ф.Р-172, оп.2 д. 69 25)

Оказавшимся на чужбине эстонским морякам некуда было податься. До окончания Гражданской войны они оставались на судне, сохранив его в технически исправном и не разграбленном состоянии.

10.07.1918 г. флот передал «Мартин» Петроградскому районному Управлению Водного Транспорта (РУПВОДу), где его переименовали в «Свободу».

По Тартускому мирному договору 1920 г. судно следовало бы вернуть Эстонии. Имя «Мартин» даже значится в Эстонском Морском Регистре. «Eesti Vabariigi Laeva Register», 1923. Tallinn (Однопалубное грузовое судно 1382 brt, 822 nrt 70,5 x 11,0 x 4,52 м).

Однако вопреки договору, вместе с 9 другими , с надеждой внесёнными в Регистр и ожидаемыми к возврату, возвращено не было. („Activ” стал «Революционером», „Christian” – «Пролетарием», „Concordia” – «Кингисеппом», „Hurricäne” – «Делегатом», „Ilse” – «Иваном Лысковским», „Linell” – «Красным Петроградом», „Orkan” – «Софьей Перовской», „Osilia” – «Желябовым» и ледокол „Stadt Reval” – «Октябрём».)

Здесь перечислены лишь те суда, что были внесены в Регистр, фактически же в Петроград увели большее число транспортных судов, не считая буксиров и шхун.

Вернулись от РСФСР лишь два судна:
ледокол «Волынец» 30.12.1922г. в Хельсинки в один день передали от Финляндии – РСФСР и от РСФСР – Эстонии. С 29.12.1922 он получил новое имя «Суур Тылл» (Suur Tõll)
другим был небольшой паровой траулер «Сааремаа» . (б.«Николай), выпущенный из Петроградского порта ещё 03.12.1921г. Ледокол «Вьюга» вывел его до Шепелевского маяка, где, маневрируя при штормовой погоде во льдах, протаранил и потопил, с командой в 15 чел. и 4 пассажирами (спасённых не было). Известно, что ленинградские аквалангисты многие годы мечтали найти судно и затонувшие на нём ценности.

По оптации на Родину в 20-е годы вернулась большая часть прежней команды. Кто этого не сделал, при арестах 30-х годов мог пенять только на себя, да было поздно.

Осенью 1922 г. советские боевые корабли во главе с линкором «Марат» совершили первый учебный поход через весь Финский залив до выхода в Балтийское море. Стало ясно, что Морским Силам необходим специализированный транспорт-угольщик. Для этого 12.07.1923 г. военные забрали себе «Свободу» и переименовали в «Металлист».

Зона плавания советских кораблей расширялась. 20-27.06.1925 г. линкор «Марат» под флагом Наркома по Военным и Морским делам М. В. Фрунзе в сопровождении дивизиона эсминцев совершил переход до датских проливов. Демонстративно отдав якоря в Кильской бухте, «Марат» бункеровался с «Металлиста». Многие годы это был единственный военный транспорт-угольщик Краснознамённого Балтийского Флота.

С тех пор в штабах и на кораблях звучал брошенный М. В. Фрунзе девиз: «Стать хозяевами моря». До перевода линкоров при модернизации на жидкое топливо («Марат», 1928-31 гг., «Октябрьская революция», 1931-34 гг.), «Металлист» был их верным попутчиком в походах.

25 декабря 1929г. «Металлист» бункеровал в Кильской бухте линкор «Парижская коммуна» и крейсер «Профинтерн», совершавшие переход на Чёрное море. В июне 1935г. там же он пополнял топливом переходившую в Кольский залив плавмастерскую «Красный горн», передаваемую Северной Военной флотилии. Согласно этого исторического справочника, «Металлист» при водоизмещении 1850 т имел размерения 77,9 х 11,2 х 5,1 м. Паровая машина в 650 л.с. развивала ход до 8 узлов

Параллельно с Кильской бухтой, осваивалась ближайшая к Эстонии Лужская губа. Ежегодно в ходе манёвров Балтфлота и Ленинградского военного округа, с «Металлиста» десантными понтонами высаживались на берег пехотные подразделения Красной армии, и даже артиллерийские батареи в конных упряжках. Об одном из таких десантов в книге «Корабли нашей юности» (Лениздат 1968 г.) образно рассказал военный корреспондент И. А. Ананьин, которому однажды довелось исполнять обязанности военного коменданта «Металлиста».

Но вот настал сентябрь 1939г. На западе стонала польская земля от вторгшегося 1 сентября Вермахта и шедшей с 17 сентября на встречу с ним Красной армии.

Опасаясь возмездия польской авиации (нельзя было исключать и даже удивительно, почему не была осуществлена в качестве возмездия за вторжение, посылка группы вполне современных по тем временам польских бомбардировщиков “PZL-37 ŁOS” с бомбовой нагрузкой 2580 кг на советские военные базы. Умелым и отважным польским лётчикам достойнее было погибнуть в воздушном бою, чем в вырытых для них рвах, куда от пуль НКВД легло чуть менее тысячи польских авиаторов.

Советские линкоры, минзаг «Марти» и другие корабли, рассредоточась по возможности , замаскировались в гаванях Кронштадта и Ленинградском торговом порту. На многих из них спешно меняли 76,2-мм Лендоровские зенитки I Мировой войны на установки 34-К обр. 1935 г. . Отнюдь не случайно оказались в те дни на Неве и дивизионы подводных лодок.

Вслед за Польшей угроза вторжения нависла над Эстонией. Советские спецслужбы и Политбюро ЦК ВКПб рассматривали варианты повода для оказания давления на маленькую страну.

Не появись внезапно в ночь с 14 на 15 сентября на Таллинском рейде никем не жданная польская подводная лодка «Оржел» (ORP “Orzel”), кто знает, речь могла пойти о неоднократно обнаруженных т/х «Пионер» минах «английского образца». Не трудно было объявить, что мины те ставились построенными в Англии эстонскими подводными лодками «Калев» и «Лембит», хотя, фактически коруса мин для этих лодок были от немецких ЕМА – то есть “C” времён Мировой войны и лишь якоря английского образца (но ведь якоря не всплывают).

«Оржел» как внезапно появился, так же внезапно и исчез, но имя его уже включили в военно-политическую игру.

Не станем прославлять бессмысленное поисковое крейсерство с 19 сентября у эстонских берегов 4 групп кораблей Отряда Лёгких Сил (ОЛС), возглавляемого тогда капитаном 1 ранга Б. П. Птоховым (в 1940г. за пьянство и аморальное поведение он будет уволен со службы, а в 1941-42 г. вторичнно окажется под трибуналом).

Но до сих пор в Эстонии звучит эхо трёх двухорудийных залпов боевыми снарядами 130мм орудий лидера «Ленинград», который 24 сентября 1941 г. из пролива между островом Мохни и мысом Пяриспеа (Pärispea) открыл огонь «по секретной базе польских подводных лодок» в заливе Эру-Лахт (Eru laht), где не то, что шхуны, а рыбацкие лодки ходят с опаской как бы не выскочить на камни.

Для дальнейшего воздействия на Эстонию параллельно готовилось несколько вариантов, в том числе:
Инсценировка атак «якобы польских» подводных лодок на советские суда.
Вторжение сил РККА и РККФ в Эстонию, которая не желала, чтобы её защищали.

Согласно Приказа Командующего КБФ за № 41/1457 сс от 28.09.41 г., в Лужской губе сосредотачиваются силы десантного Отряда Особого Назначения (ООН), и все пригодные для этой цели суда и плавсредства, от рейдовых катеров Кронштадта и судов прибрежного плавания СЗРП до грузовых пароходов БГМП. Произошло это в ночь с 29 на 30 сентября 1939г. Командовали тем ООН капитан 2 ранга С. С. Рамишвили и его начальник штаба капитан 2 ранга С. Г. Кучеров.

В заранее подготовленный приказ на высадку следовало лишь проставить дату исполнения. А там уже были слова, обращённые к командиру десанта полковнику Т. М. Парафило и вверенным ему силам. «Оседлав железную и шоссейную дороги на Таллинн в районе Вайвара войти в соприкосновение с частями 11 Стрелковой дивизии, форсирующей реку Нарову. Уничтожая бронепоезда и железнодорожные батареи, отбросить эстонскую армию на юго-восток в леса и болота, не допуская отхода на запад .

На Нарвском направлении к прыжку готовились 3 стрелковые дивизии, три танковые бригады, артиллерийские полки и отдельные дивизионы. На Изборском 3 стрелковые, 3 танковые дивизии и артиллерийские полки.

Окажись эстонское правительство более несговорчивым и Отдельная Особая Стрелковая бригада, батальоны учебных отрядов и кронштадский крепостной полк с артиллерией и лёгкими танками в ходе десантно-высадочной операции выплеснулись бы на побережье Нарвского залива от мыса Päitenina до Voka на берег предварительно обстрелянный флотом, для чего планировалось израсходовать 1640 102-мм снарядов от трёх эскадренных миноносцев дивизиона И. Святова и шести сторожевых кораблей дивизиона Г. Абашвили.

А у команды «Металлиста» в те дни была своя задача – спешная переброска из Угольной гавани Ленинградского Торгового порта на кронштадские причалы запасов угля с опозданием поданного флоту, стахановцами-шахтёрами (котлы многих кораблей в 1939 г. ещё работали на угле).

23 сентября, только что поставленное под погрузку судно было почти пустым, когда поступило распоряжение Оперативного дежурного по Штабу Флота майора Н. С. Фрумкина (кадрового разведчика): «Транспорт “Металлист” из Ленинграда высылать». Потом, как обычно на флоте, несколько дней прошло в неразберихе. Судно гоняли в ожидании чего-то из Ораниенбаума в Кронштадт и обратно.

Гадать, когда Нарком ВМФ появился на Балтике, не обязательно. В Вахтенном журнале Оперативного дежурного штаба КБФ записано, что катер «Ш-3» под флагом Наркома ВМФ в 16.05 26.09.39 г. подошёл к причалу в Кронштадте. Помимо Н. Г. Кузнецова 26-27.09 были на КБФ и его заместители : И. С. Исаков, Г. И. Левченко, Начальник ПУ ВМФ И. В. Рогов.

Офицер финского разведотдела Jukka L. Mäkkela, вынужденный после выхода Финляндии из войны в 1944г., покинув Родину, спасться за границей от советских спецслужб, опубликовал свои воспоминания: „Im Rücken des Feindes-der finnische Nachrichtendienst in Krieg”, изданные на немецком языке в Швейцарии (издательство Verlag Huber & Co. Frauenfeld).

В них, среди прочего, J. L. Mäkkela вспоминал о пленённом осенью 1941 г. финнами в районе Бьёркезунда капитане 2-го ранга Арсеньеве (якобы в прошлом – командире УС «Свирь»).

Не путать с Григорием Николаевичем Арсеньевым –ВРИО командира Островной ВМБ (на Лавенсаари), скончавшимся 18.05.45 г. вместе с большинством членов своего штаба и личным составом «Гангутца» от отравленного спирта, бочонок которого команда сторожевика подобрала в море.

На допросах пленный показал:

«26 сентября 1939 г. он был вызван в Смольный, где встретился с ещё одним капитаном 2 ранга (называемом финнами Jossipov), обеих провели в кабинет I секретаря Ленинградского Обкома ВКП(б) – А. А. Жданова, где также находился Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов. Офицерам поставили задачу: имитировать потопление в Нарвском заливе неизвестной подводной лодкой транспорта «Металлист».

«Неизвестной» лодкой назначена учебная Щ-303 «Ёрш», готовившаяся в ремонт, у которой доукомплектовывают команду. Jossipov должен был выйти на «Ерше» в море в качестве обеспечивающего командира. Арсеньев назначался военным комедантом транспорта «Металлист», посылаемого в море якобы для обеспечения учения. Команду транспорта «спасут» вышедшие в залив сторожевые корабли. Остальные уточнения будут сообщены перед выходом».

Давайте коснёмся другой темы.

В связи с начавшейся на западе войной, Эстония и СССР теряли торговых партнёров и были обоюдно заинтересованы в расширении торговых связей. (По той же причине европейские страны прекратили продажу за границу ранее заказанного оружия, что больно сказалось на боеспособности эстонских вооружённых сил).

12-22 сентября - в Москве эксперты двух стран вырабатывали проект Торгового договора между Эстонией и СССР.
24 сентября - на Ленинградском вокзале торжественно встречали прибывшего для подписания договора Министра Иностранных дел Эстонии Карла Сельтера. В тот же день в Кремле начались переговоры. Открывая их, Председатель СНК СССР В. М. Молотов (он же Нарком иностранных дел), начав с экономических вопросов, внезапно предложил заключить военный союз или договор о взаимной помощи.

Встретив отрицательную позицию, заявил: «Если вы не хотите заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придётся использовать для обеспечения своей безопасности другие пути, может быть, более крутые, более сложные. Прошу Вас, не вынуждайте нас применять по отношению к Эстонии силу». и далее: «Мы не можем долго ждать. Рекомендую Вам пойти навстречу пожеланиям Советского Союза, чтобы избежать худшего. Не вынуждайте Советский Союз применять силу для того, чтобы добиться своих целей».

25 сентября - эстонская делегация вылетела через Ригу в Таллинн.

26 сентября - ушли на обсуждение советских предложений с Президентом и Правительством Эстонии. Именно в этот день советская авиация начала систематические полёты над Эстонией.
27 сентября - после обеда эстонская делегация через Ригу возвратилась в Москву. Вечером намечалось продолжение переговоров. Но прежде, чем они состоялись, прозвучало «Сообщение ТАСС». Ссылаясь на «сообщение», В. М. Молотов предъявил новые ультимативные требования.

28 сентября - «Пакт о взаимопомощи между Эстонской Республикой и СССР», а также «Конфиденциальный протокол» к нему были вынужденно подписаны.

29 сентября - только вернувшись в Таллинн, Карл Сельтер и члены его делегации смогли узнать правду о «Металлисте».

Вот как сообщали об этом эстонские источники:

«На рассвете 27.09.1939 г. в 06:00 (Таллиннское время) более чем в 13 километрах на северо-северо-запад от Тойлаского поста Морской связи (в 13,7 км, т. е. 7,5 миль от Валасте (Valaste), что западнее поста) обнаружен (видимо стоявший на якоре) пароход, водоизмещением примерно 3000 т. Судно было двухмачтовое, с четырьмя люками, машина посредине. Окрашено в чёрный цвет...»

Над каньоном реки Пюхайые (Pühajõe) в Тойла – Оруском парке, созданном в конце XIX века по замыслу петербургского купца Григория Елисеева, находился построенный им для себя, но подаренный Императору Николаю II небольшой дворец. До 1940 г. там находилась летняя резиденция Президента Эстонской Республики Константина Пятса. Поэтому неудивительно, что там же на берегу находился Морской пост связи (думается, что и происшествие с «Металлистом» именно в этом районе также не случайно, а так, чтобы могло наблюдаться всеми вплоть до Президента).

В 12:15 (Талл. вр.) к судну приблизились два советских самолёта типа «СБ» (фактически это были «МБР-2») и дважды его облетели.

В 15:00 (Талл. вр.) в 14 милях с северо-северо-востока появились и стали приближаться к вышеупомянутому судну 3 советских Miniristlejat “S” tüüpi – минные крейсера типа «С», т. е. сторожевые корабли типа «Снег», «Смерч» и т. д. Они по своему силуэту, вооружению и тактико-техническим характеристикам, соответствовали строившимся в 1904-06 гг. для Российского Императорского флота сериям минных крейсеров. Эту классификацию помнили в Эстонии.Последним кораблём, некогда принадлежавшим к этому классу, на Балтике было ОС «Конструктор» (б. «Сибирский стрелок», по мобилизации 1941 г. ставший сторожевым кораблём).




Приблизившись к судну, один из них в 15:28 (Талл. вр.) пришвартовался (а не причалил) к нему, два других маневрировали (а не циркулировали) вокруг.

В 18:40 (19:40 по Московскому времени) все корабли исчезли из поля зрения. Вплоть до этого времени все корабли были ясно видны и различимы с поста связи. Никаких взрывов на посту не было слышно.

28.09.39 г. на рассвете судов уже не было видно, но что-то возражать уже было поздно – договор подписан.



Не станем пересказывать информацию, публиковавшуюся в Интернете. Добавим лишь, что в заливе находились не только сторожевики и подводная лодка. Был где-то и выходивший в 12:03 (Моск. вр.) из Кронштадта штабной катер «Ямб» (яхта морская быстроходная) с Наркомом ВМФ и Командующим КБФ.


Теперь посмотрим на проиходящее с восточной стороны, воспользовавшись опубликованной в Эстонии работой П. В. Петрова и воспоминаниями П. И. Сивакова. «Металлист» в море. Играть роль британского линкора, а то и авианосца, на транспорте привыкли и не высказывали беспокойства. В заданной точке судно отдало якоря.

В 16:00 (Моск. вр.) появились три сторожевых корабля дивизиона «плохой погоды». Один из них приблизился к транспорту и с его ходового мостика прозвучало:

На «Металлисте» стравить пар. Команде приготовиться оставить судно. (Теперь-то мы знаем, что транспорт был подставлен мишенью для стрельбы по нему «неизвестной» подводной лодки Щ-303).

Бросая всё, люди бегут на спуск шлюпок (одну уже успели спустить и бросили). Подошедший в 16:28 (Моск. вр.) к борту сторожевик снимает команду. «Спасённых», кроме Арсеньева, вызванного на мостик, поместили в кубрик с задраеными на броняшки иллюминаторами. У входа встал «дневальный», запрещавший выходить и иметь контакты с краснофлотцами. Ждали громкого взрыва, но его не было.

В 16:45 (Моск. вр.) «Металлист» вновь облётывают самолёты «МБР-2», доложившие: «Команды нет. У борта затоплена шлюпка. На палубе беспорядок». Эстонские наблюдатели этот облёт самолётов не зафиксировали, не было доложено и то, что с 19:05 до 19:14 (Моск. вр.) «Снег» вновь становился на швартовы к «Металлисту».

С того дня и появились две версии о дальнейшей судьбе «Металлиста». Беспристрастно перечислим известное:
I. Если «Металлист» не затонул
– судно наблюдалось с побережья постом связи и пограничниками до 18:40 (Талл. вр.), т. е. 19:40 по Моск. вр. После чего через 20 минут последовало «Сообщение ТАСС» о гибели парохода якобы около 18:00 (Моск. вр.), но всё это время ни одна радиостанция не принимала сигнала бедствия. Эстонская сторона сделала вывод про: «неверное утверждение ТАСС о торпедировании судна».

Потопление казалось сомнительным и потому, что рядом в Лужской губе находилась запретная зона строительства новой военно-морской базы «Кронштадт-II» (недостроенные объекты которой были уничтожены в августе 1941 г.). Укрытое или временно притопленное в том районе судно никто, кроме заключённых и их узкоглазых охранников, видеть бы не смог (это то самое место, куда впоследствии была выведена из Ленинграда на понтонах и затоплена 110-метровая подводная часть корпуса крейсера «Аврора», водоизмещением свыше 2000 т).



Этого мнения придерживались многие, как в Эстонии, так и на Балтфлоте. Поэтому никого не удивило, что в послевоенных мемуарах эстонских моряков упоминалось о надписи «Металлист» на борту судна, что довелось видеть в порту Палдиски в 1941 г.

Следующим подтверждением той же версии была информация о приходившем на Ханко 26 июля 1941 г. и повреждённом в тот же день финской артиллерией военном транспорте «Металлист».

Она была отражена в «Хронике боевых действий КБФ ВОВ 1941-45 гг.» (том I, 1941 г.), издания 1947 г.: «На Ханко, артогнём выведен из строя ВТ “Металлист”».

В своей книге «На дальних подступах» изд. 1971 г. генерал-лейтенант С. И. Кабанов (с мая по октябрь 1939 г. являвшийся Начальником Тыла КБФ, кому, как не ему, было знать о подчинённых Тылу судах ОПСТиГ), писал: «Утром, 26 июля из Таллинна пришёл флотский военный транспорт “Металлист” с важнейшими для нас грузами, включая продовольствие и боезапас... ...буксиры затянули “Металлист” в порт к пирсу в час интенсивного огня по городу. Разгружали быстро. К вечеру все разгруженные ящики со снарядами и патронами вывезли за город, и вовремя... ...артиллерия обрушилась на порт. Разгрузку пришлось прекратить... ...а повреждённый снарядами транспорт вывести на рейд».

Далее, на стр. 211, говоря про подготовку к эвакуации остававшихся на Ханко транспортов, С. И. Кабанов упоминает о ремонте пришедших из Палдиски 27.08.1941 ВТ-559 «Хильде» и 29.08.1941 ВТ-510 «Вахур». Следовательно, к ремонту «Металлиста» не приступали.

Работавший в 70-е годы над справочником «Корабли и вспомогательные суда Советского ВМФ 1917-1928», Москва, 1981 г., С. С. Бережной и подключённые к нему сотрудники НИГ ГШ ВМФ не обнаружили в архивах Ленинграда, Гатчины и Москвы каких-либо иных сведений о «Металлисте» и пришли к выводу, что этот транспорт и есть бывший «Мартин», оставленный на Ханко 2.12.1941 г. в притопленном состоянии.

К тому же, в одном из сборников воспоминаний о боях на Балтике, опубликованном в 60-70-е годы был помещён снимок притопленного у берега в порту Ханко транпортного судна, служившего причалом. Ветераны-гангутцы, посещавшие в городе Ленинграде «Гангутский мемориал» (1981-96), называли то судно «Металлистом», но это мог быть и ВТ-559 «Хильде».

Наконец, «Морской сборник», № 7 1991 г., публикуя рубрику «Из хроники боевых действий ВМФ на июль 1941 г.», константировал: «26 июля на Ханко артогнём потоплен ТР “Металлист”».

Предполагалось, что финны подняли в 1942-44 гг. старое судно и разобрали на металл, но так ли?
II. По другой, весьма вероятной версии, «Металлист» всё же был потоплен.
Но в какое время и каким образом – остаётся загадкой.

Переданное по радио в 23:30 (Моск. вр.)сообщение командира СКР «Снег» в адрес НШ КБФ гласило: «Место гибели транспорта “Металлист”: широта - 59°34’02, долгота - 27°21’


В послевоенный период, одним из первых, кто дал информацию о «Металлисте» в печать, был финский военно-морской историк, швед по национальности Per Olof Ekman. Служа в годы войны на финском морском радиоузле под Таллинном, он многому был свидетель и многое знал.

На одну из его работ, позднее переизданных в Швеции, ссылались и составители «Сборника»


Где была приведена информация о СКР «Туча», имевшем отношение к потоплению судна. Оговоримся сразу, что 102-мм орудия и 450-мм торпеды «Тучи» не применялись, поскольку стрельбы и взрывов слышно не было, не могла она и таранить своим лёгким корпусом вдвое более толстую обшивку «Металлиста». Но что-то другое было и «Туча» в том участвовала.

К сожалению, ошибка, допущенная в переводе, поставила под сомнение всю информацию. Называя «Тучу» миноносцем, что близко к истине, так как в Швеции, Германии, Дании и Польше такие корабли числились миноносцами – P. O. Ekman по-шведски писал «torpedbätar», что равнозначно немецкому «torpedoboot», откуда с миноносцем «Sulev» (б. «А-32») и пришло эстонское «torpeedopaat». Но применив дословное выражение «торпедная лодка», переводчик сделал несерьёзным весь текст.

В середине 70-х годов бывший командир «Тучи», вице-адмирал в отставке Е. П. Збрицкий, находясь в Кронштадте на одном из экспедиционно-океанографических судов, беседовал с офицерами о событиях Финской и Великой Отечественной войны. Зная от Эстонского Морского музея о неком отношении «Тучи» к судьбе «Металлиста». Одному из авторов этих строк, стоявшему возле вице-адмирала, удалось невзначай спросить о спасении команды «Металлиста», на что Е. П. Збрицкий ответил: «Оплошали подводники, пришлось их выручать», и тут же перевёл разговор. Высоко оценив морские качества и волю старшего лейтенанта Д. Я. Самус, способного возражать контр-адмиралу В. П. Дрозд, и резко отрицательно высказался о флегматичном и ко всему безразличном капитан-лейтенанте Л. В. Дубровицком (по беспечности погубившем в 1941 г. ЭМ «Карл Маркс»).

Упоминание об этих офицерах тогда не было понятно, это теперь мы знаем, что «Вихрь» - Л. В. Дубровицкого, «Снег» Д. Я. Самуса и «Туча» Е. П. Збрицкого действовали вместе . Рассказчик не собирался брать на себя всю ответственность за происшедшее в сентябре 1939 г. Кто какую роль выполнял не ясно, во всяком случае упрекать командиров и команды этих кораблей у нас ни оснований, ни желания нет.

Бывший старпом «Металлиста» Пётр Иванович Сиваков, работавший в 70-е годы старшим диспетчером Отдела вспомогательного флота в Ленинграде, рассказывал: «Сильных взрывов мы не слышали, но мы услышали другое, и нам было не до чего. По судовой трансляции Московское радио в 20.00 передало “Сообщение ТАСС”. В нём говорилось: “…подобрано 19 человек, остальные 5 человек не найдены”. 24 пары глаз с ужасом смотрели друг на друга, кто же будет включён в пятёрку “не найденных”?. К счастью, всё обошлось. По прибытии в Ораниенбаум, все разбежались и попрятались по домам, да так, что их с трудом смогли найти для получения денег и документов».

В Кронштадте и Ораниенбауме кое-что о «Металлисте» знали моряки вспомогательного флота, догадывались и военные, но разговоров на эту тему вести не решались. Открыто разгласил происшедшее с «Металлистом» его бывший капитан Фёдор Евгеньевич Смусь. Старше других членов команды по возрасту, он раньше других в начале 60-х годов начал собираться на пенсию. Вспомнил, как при вручении ордена, ему было сказано, что при условии сохранения Государственной тайны, всей команде гарантирована персональная пенсия.

Придя в Кронштадский СОБЕС, Ф. Смусь убедился, что там не в курсе о обещанной «персоналке». Был он человеком склочным, которого сторонились соплеменники-ижорцы (потомственный кронштадтский капитан-ижорец Семён Федорович Мейке в 70-е годы относительно Ф. Смуся высказался: «В семье не без урода»).

Вернувшись из СОБЕСа, тот написал большое письмо в ЦК КПСС. Рассказав в первую очередь, в каких тяжёлых условиях ему приходится работать (начальник вспомогательного флота – капитан 1 ранга Семенченко злоупотребляет своими служебными обязанностями(что было правдой, но об этом потом), и к тому же покрывает ставшего капитаном ледокола эстонского националиста Х. М. Сильвере(лучшего капитана вспомогательного флота Ленинградской ВМБ). После этого, перейдя к вопросу о обещанной персональной пенсии – указал о своих личных заслугах 1939 г. «ибо потоплением “Металлиста” были созданы предпосылки нажима на Эстонию для заключения договора о военных базах, что и позволило впоследствии присоединить Эстонию к СССР».


Ответ из Москвы пришёл быстро. За разглашение Государственной тайны Ф. Смуся исключили из партии и, объявив шизофреником, отправили на принудительное лечение, после чего уволили с работы. Каковой стала его пенсия – неизвестно, но в документах всех членов команды сделали пометку, что персональная пенсия им положена. Пока дело Ф. Смуся обсуждалось в различных инстанциях, десятки новых людей узнавали правду о «Металлисте», разнося весть по Кронштадту и Ленинграду, ещё была «хрущёвская оттепель» и люди свободно обсуждали эту тему.

Совсем другими были старпом Пётр Иванович Сиваков и механик Василий Фёдорович Родионов. Эти люди до конца жизни переживали, в какой авантюре пришлось участвовать и стеснялись своих орденов. Вспоминая свой «Металлист», П. И. Сиваков и В. Ф. Родионов помнили, что он был когда-то отторгнут от Эстонии и может поэтому благоволили «Волынцу» со сходной во многом судьбой.

Любила ледокол и его команда, в большинстве состоявшая из пожилых людей, пришедших со списанных «за нерентабельностью» паровых судов. Это они, зная историю «Металлиста», подсказали одному из нас, как встретиться с П. И. Сиваковым и родственниками В. Ф. Родионова. Это от них впервые довелось услышать о переводе т/х «Пионер» на Каспий, в распоряжение «Каспфлота», который по привычке называли «Каспаром». Содержа в превосходном состоянии механизмы ледокола, старые машинисты и кочегары убеждали начальство, многочисленные комиссии в исправности судна, способного ещё много лет плавать во льдах.

Защищал «Волынца» Хенн Март Сильвере – капитан от Бога, прошедший на нём всю служебную лестницу. Начав третьим помощником в 1954 г. и плавая до 1965 г. капитаном. Командиры боевых кораблей 2-3 ранга глубоко уважали Х. М. Сильвере, ценили его ледокол. Они добивались, чтобы проводка во льдах осуществлялась именно «Волынцем», оставлявшим за собой свободную ото льда полосу.

Служа на ледоколе „Suur Tõll” в разное время, Herman Tõnissoo и Henn Mart Silvere сохранили его . Один уберёг от бомб и торпед, другой от самодуров, стремившихся ради премии за металл преждевременно списать «Волынца», что многие годы добивался ставший Начальником ОФИ отставной капитан 1 ранга Семенченко.

В 1988 г. Главком ВМФ СССР адмирал флота В. Н. Чернавин подписал приказ о возвращении «Волынца» Эстонии. Тогда в ходе приёмки судна в полной мере довелось ощутить дух Семенченко, царивший в Ораниенбауме и Кронштадте у руководства ОВСГа и ОФИ.

Коль мы отвлеклись от главного, давайте вспомним о одноимённых судах:

Те, кому встретится приказ НК ВМФ № 0807 за октябрь 1944 г. о передаче согласно решения ГКО № 0772 СС – Наркомату Морского флота «Металлиста», следует знать, что речь идёт о судне Черноморского Морского пароходства. Построенное в 1929 году из деталей и секций, заготовленных в 1917 году в Николаеве для многоцелевого «Эльпидифор-426» Черноморского Императорского флота.

Повторяться не станем, информацию о нём ввёл в научный оборот своей статьёй М.Э.Морозов, проиллюстрировав фотографией судна другого типа. (См. «История отечественного судостроения» под редакцией академика И.Д.Спасского, т.Ш, 1995г. гл. 21. стр. 509, том IV, 1996г. гл. 3, стр.63). И давайте больше не будем на черономорцев отвлекаться.

Из интернета известна, буквально притянутая за уши, опубликованная 24 января 2002 г. в газете «Карелия» статья Е. Нилова «Эвакуация-41: Тайна последнего каравана» - рассказ о пленённых финнами во льдах Онежского озера судах, их командах и пассажирах.

Какой же нужно обладать фантазией, чтобы рассуждать, не является ли небольшой озёрный буксир – морским транспортом-угольщиком, способным бункеровать линейные корабли? Разумеется, ничего общего, кроме имени между ними нет.

А вот автору той статьи можем подсказать, что буксир БОРП «Металлист» под финским флагом и именем «Erkki» плавал по 28 июня 1944 г., когда был затоплен на рейде Äänislinna, вновь ставшего в тот же день Петрозаводском.

Ещё одну надпись можно разглядеть на фотоснимке, полученном в Интернете из статьи М. Э. Морозова (Журнал «Флотомастер», № 6. 2002 г.). К рассматриваемой нами теме этот снимок также не относится. Введение его в научный оборот (как и в предыдущем случае) уводит от темы, но требует внимательного рассмотрения, чтобы избежать новых ошибок. Сходу можно сказать лишь следующее:
На снимке судно большего водоизмещения и более современное по конструкции.
Флаг СССР и надпись USSR наносились «для определения принадлежности торгового судна Советскому Союзу», согласно Постановления СНК СССР от 5 сентября 1939 г.
Суда НКМФ, выходившие в международные воды, несли на своих бортах и подзоре кормы надписи в две строки:
Верхняя – русскими буквами;
Нижняя – латинскими буквами.

На снимке надписи нанесены наоборот и к тому же с ошибками в русском слове.

Такая надпись могла быть нанесена на борту приобретаемого от иностранной фирмы судна до прибытия советской команды. Было ли это в одном из европейских портов, оккупированных Германией до мая 1941 г., то ли снимок выполнен в США на судне, подлежащем передаче СССР по ленд-лизу. Не будем мудрствовать, пусть разберутся специалисты по Морскому флоту.

На этом следовало бы статью закончить. Не станем «руководить, советовать или рекомендовать», чем постоянно грешили приезжавшие к нам в былые годы.

Группы водолазов из Эстонии, возглавляемые Велло Мясс, Кайдо Перемеес и Анатолием Бариновым, с которым делится своим опытом выехавший в США Сергей Чукович, серьёзно взялись за обследование судна, которые они считают «Металлистом». Думается, что в наступившем году они окончательно подтвердят свою версию.

Со своей стороны, авторы статьи, как пожилые люди, в море не рвутся, но постараются по финским фотофондам и архивам уточнить, что за судно под именем «Металлист» было затоплено на Ханко. Если нас смогут опередить более деятельные историки Финляндии или России, сожалений не будет. Лишь бы выявленные фотографии и документы были опубликованы в печати и Интернете.

Российские историки и филокартисты-маринисты (если отложат схоластические споры) могут блестяще использовать свои возможности:
Выявить в фотофондах музеев и личном архиве фотографа А. М. Межуева (освещавшего темы боёв и эвакуации Ханко) снимки судов, полузатопленных в порту 2.12.1941 г.
Что-либо новое могут подсказать воспоминания активных руководителей обороны: командира 8 ОСБ Н. П. Симоняка, ставшего генералом и НШ ВМБ Ханко П. Г. Максимова, ставшего адмиралом.
Наконец, в военно-морских библиотеках, музеях и архивах есть книги, содержащие «списки командного, политического и административного состава РККФ СССР» (известно, что только за период с 1924 по 1930 г. было 4 выпуска (I-IV) таких книг, по-видимому, выходили они и дальше). В них можно найти достаточно полные сведения о упоминаемых финским разведчиком Jukka L. Mäkkela капитанах 2 ранга Арсеньеве и Jossipov.

Давайте сообща ликвидируем белое пятно в нашей общей истории, уверены, что среди Вас, читающих эти строки, достаточно деятельных и глубоко порядочных людей, кого не оттолкнёт и не запугает отпущенная в наш адрес фраза: «Никакой тайны “Металлиста” уже давно не существует – идёт смакование подробностей». (опять же слово не из научного лексикона), но дело действительно не движется, а пустое муссирование названия бессмысленно и неприятно. Вспомним поговорку «в семье повесившегося не говорят о верёвке».

Считая, что слова: «Все (и допущенные в архивы, и те, кто перепевает с их слов)» направлены в наш адрес, вынуждены пояснить что:
тома «Хроники боевых действий КБФ 1941-45 г.» мы не только читали, а и осторожно конспектировали ещё в курсантские годы.
в архивах Ленинграда, Гатчины и Москвы (будучи в командировках или отпусках) работали не раз.
и наконец, пора понять, что и маленькое государство располагает своими архивами, в которых за период с 1940 г. отложилось достаточно документов, порой дублирующих те, что хранятся в Петербурге или Гатчине.

Во всяком случае, материалы по подготовке ООН КБФ (Д‑458. ЦГА ВМФ) к десантной операции 1939 г. довелось видеть своими глазами среди прочих дел в рабочем кабинете Президента Эстонской Республики Леннарта Мери ещё в первые годы его правления. Тогда требовалось установить достоверность собранных в тех делах материалов. Кстати, мы были знакомы с Леннартом Мери ещё с момента выхода в свет книги «1940 г. в Эстонии» (изд. 1989 и 1990 гг.), одним из авторов которой он являлся. Так что «перепевать с чужих слов» – это не про нас.

Встретив откровенную обструкцию со стороны тех, кому неймётся даже в научных вопросах проявить себя «нашистом», прекращаем публикацию своей статьи. «Неудачи «Ерша» в 1939 и 1943 гг. – это Ваша проблема, и мы вмешиваться в неё не имеем желания. Лишь бы смелые парни, эстонцы и русские, опускающиеся на «Металлист» в водах Эстонии, были осторожны с лежащими где-то рядом двумя боевыми торпедами, выпущенными «Щ-303» . Давайте все вместе пожелаем водолазам удачи".