История космонавтики

На посадочном блоке были установлены научные приборы для исследований как на участке спуска в атмосфере Марса, так и после посадки на поверхность планеты. На участке спуска предполагалось измерить атмосферное давление и температуру, определить газовый состав атмосферы, осуществить регистрацию ионов и электронов в марсианской ионосфере. Кроме того, по данным от акселерометров и радиолокационного высотомера планировалось определить профиль плотности атмосферы по торможению блока.

Для исследований на поверхности Марса были предусмотрены две фототелевизионные установки; приборы для метеорологических исследований, измеряющие давление, температуру, скорость и направление ветра у поверхности; сейсмометр; газовый хроматограф в сочетании с масс-спектрометром для идентификации по молекулярному весу органических веществ, входящих в состав проб грунта, а также для анализа проб атмосферных газов; рентгеновский флуоресцентный спектрометр для идентификации неорганических веществ, входящих в состав проб грунта; установка для поиска жизни в пробах грунта по таким признакам, как фотосинтез, обмен веществ и газообмен. Для помещения в приемные устройства последних трех приборов проб грунта служил грунтозаборник, вынесенный на трехметровой штанге и снабженный скребком для прокапывания траншей.

«Викинг-1» прибыл в район Марса 19 июня 1976 года и в тот же день был переведен на сильно вытянутую ареоцентрическую орбиту. В дальнейшем его орбита неоднократно корректировалась.

Съемка с орбиты показала, что первоначально избранный для посадки район является весьма пересеченным, поэтому было решено выбрать другую точку для спуска посадочного блока аппарата. Пригодным сочли Равнину Хриса, где посадочный блок «Викинга-1» и совершил успешно мягкую посадку 20 июля.

Немедленно после посадки началась съемка поверхности планеты, метеорологические измерения, а с 28 июля – исследования грунта для идентификации неорганических и органических веществ, а также для поиска признаков жизни. В активном режиме посадочный блок «Викинга-1» работал до 1 сентября 1976 года, когда наземные средства перешли на обеспечение посадки и работы на поверхности Марса посадочного блока «Викинга-2».

«Викинг-2» сблизился с Марсом 7 августа 1976 года и также был выведен на орбиту вокруг Красной планеты. Для него также пришлось изменить район посадки, отказавшись от основной и резервной точек «примарсения». Посадочный блок станции сел на Марс 3 сентября на Равнине Утопии.

Программа исследований на поверхности Марса для посадочного блока «Викинг-2» была, в основном, аналогична программе для посадочного блока «Викинг-1», но был проведен и ряд дополнительных экспериментов. Например, сдвиг камней с помощью грунтозаборника и взятие с места, где лежал камень, пробы грунта, не подвергавшегося воздействию ультрафиолетового излучения Солнца. Работа с этим посадочным блоком продолжалась до начала ноября 1976 года.

Работа с посадочными блоками возобновилась спустя несколько недель, когда Марс вновь вышел из-за Солнца и связь с Землей стала устойчивой. Пришлось существенно расширить программу работ, так как изначально не предполагалось, что космические аппараты смогут долго сохранить свою работоспособность. Но они преодолели все «перипетии» своей судьбы. Посадочный блок «Викинга-1» работал до марта 1980 года, когда связь с ним прервалась из-за неисправности в системе электропитания. А посадочный блок «Викинг-2» замолчал только в ноябре 1982 года. И хотя несколько лет они передавали совсем немного научной информации, эти крупицы знаний позволили многое узнать о Красной планете.

Исследования Марса с помощью аппаратуры орбитальных блоков «Викинг-1» и «Викинг-2» велись по собственной программе, которая лишь частично дополняла программу работ на поверхности Марса. Основной задачей этих аппаратов являлась съемка поверхности Красной планеты. Правда, надо отметить, что было уделено внимание и спутникам Марса – Фобосу и Деймосу.

В отличие от посадочных блоков, которые проработали значительно дольше, чем планировалось, орбитальные блоки вышли из строя существенно раньше их. Хотя и они превысили свои гарантийные сроки. Для орбитального блока «Викинг-2» все закончилось 25 июля 1978 года в связи с возникновением течи в баллоне со сжатым азотом для микродвигателей. А 7 августа 1980 года была прекращена работа с орбитальным блоком «Викинг-1» в связи с израсходованием бортового запаса топлива для микродвигателей ориентации. Непосредственно перед прекращением работы с орбитальным блоком «Викинг-1» он был переведен на более высокую орбиту, чтобы не допустить его падение на Красную планету ранее 2019 года. Этот срок был определен международным сообществом, чтобы избежать загрязнения Марса.

Но, тем не менее, свои задачи орбитальные блоки выполнили. За месяцы, проведенные на ареоцентрической орбите, они передали на Землю в общей сложности 51 539 снимков Марса и его спутников. И это не считая иной информации, которую передали инфракрасные спектрометр и радиометр.

Комплексные исследования, которые были проведены с помощью двух (а фактически четырех) аппаратов позволило узнать много нового о Марсе. Но самый главный вывод, к которому пришли специалисты, работавшие с «Викингами»: НА МАРСЕ ЖИЗНИ НЕТ. Этого можно было ожидать, но многие надеялись на прямо противоположный результат.

Кстати, надежда сохраняется до сих пор. Несмотря на то, что после «Викингов» на Марсе работали и другие космические аппараты, и никто из них не смог получить достоверных данных о наличии на поверхности Красной планеты (или под поверхностью) признаков жизни. Будет эта надежда сохраняться и впредь. Сколько? Наверное, до тех пор, пока на Марс не высадится человек и не убедится собственными глазами в его безжизненности.

Одним из первых проектов стала появившаяся на свет за 30 лет до того, как отважный Брюс Уиллис на киноэкране занимался спасением человеческой цивилизации, разработка группы аспирантов Массачусетского технологического института. В середине 1960-х годов на страницах печати бурно обсуждался вопрос возможного столкновения Земли с астероидом Икар. По названию этого астероида и проект стал именоваться «Икаром». Это был достаточно реалистичный проект, причем базировался он на том технологическом уровне, который существовал в те годы.

С Землей Икар сближается каждые 19 лет. Диаметр астероида около 1,5 километра. Его удар о земную поверхность был бы сравним с взрывом ядерного заряда в 500 тысяч мегатонн. Это 33 тысячи Хиросим. Такая катастрофа имела бы планетарный характер, погубив миллионы людей и сделав зоной сплошных разрушений тысячи квадратных километров вокруг места падения. Могла бы наступить ядерная зима, которая длилась бы годами. Встреча с астероидом, ставшая поводом для работ в Массачусетсе, должна была состояться в 1968 году.

В преддверии этого «свидания» профессор института Пол Сэндорфф (Paul Sandorff) предложил своим аспирантам в рамках курсового проекта решить следующую проблему. «Представьте себе, – сказал он, – что траектория полета Икара окажется таковой, что он обязательно должен столкнуться с нашей планетой. До глобальной катастрофы остается 15 месяцев. Как остановить Икар?».

Выданное профессором задание с восторгом было встречено будущими учеными, и они незамедлительно взялись за дело. Надо отметить, что в те годы многие сотрудники Массачусетского технологического института были вовлечены в работы по программе «Аполлон». Информация об этом была открыта для всех, в том числе для аспирантов и студентов, поэтому они были в курсе того, что делалось по лунной программе. Естественно, все это наложило определенный отпечаток на проект «Икар».

Как в любом другом конструкторском коллективе, участники работ разбились на несколько творческих групп, скажем так, «по интересам». Кто-то из аспирантов занимался баллистическими расчетами, кто-то определял потребные технические средства. Были сформированы группы связи и управления, которым предстояло не только выбрать необходимое оборудование, но и разработать алгоритмы его работы в условиях реального межпланетного полета.

Так как практически сразу пришли к единому мнению, что остановить астероид можно только с помощью ядерного заряда, в коллективе появилась группа, которая должна была сделать выбор типа атомной бомбы. Никаких ограничений на выбор не накладывалось, поэтому аспиранты занимались изучением всех существовавших на тот момент ядерных зарядов. Причем не только американских.

На первом этапе было просчитано несколько вариантов возможных действий. Сразу стало ясно, что для гарантированного уничтожения астероида необходимо взорвать бомбу мощностью в 1000 мегатонн. В те годы человечество не располагало ядерными зарядами такой мощности. К счастью, нет их и сейчас. Но это тема другого разговора.

Создать заряд такой мощности за отведенные месяцы работы также не представлялось возможным, а доставить несколько бомб меньшей мощности было проблематично, учитывая, что их детонация должна была произойти одновременно. Малейший разброс во времени привел бы к тому, что уже первый взрыв уничтожил бы все остальные боеголовки, еще только приближающиеся к астероиду. К тому же в арсенале американской армии имелись заряды мощностью не более 25 мегатонн. Простой арифметический подсчет показывал, что потребуется 40 бомб такой мощности, что делало проект явно нереальным. Но более мощного заряда в арсенале американских военно-воздушных сил не было, поэтому и остановились на нем. Правда, решили немного умерить свой пыл и сбить Икар менее мощным зарядом. Ну а вдруг повезет и все получится!

Правда, в какой-то момент мелькнула мысль привлечь к работам Советский Союз, который за несколько лет до этого взорвал бомбу мощностью 58 мегатонн. Это устройство, сдетонировавшее утром 30 октября 1961 года над ядерным полигоном на Новой Земле, является самым мощным в истории человечества. Недаром в литературе его частенько называют «Царь-бомбой». Разработано оно было под руководством академика Андрея Сахарова. Номинальная мощность бомбы составляла 100 мегатонн, но взрывать «на полную силу» ее не решились.

В конце концов, от сотрудничества с Советским Союзом авторы проекта «Икар» решили отказаться. Во-первых, по политическим мотивам, а во-вторых, из-за отсутствия точных тактикотехнических характеристик советского заряда (масса, габариты и прочее). Могло так случиться, что эта бомба оказалась бы тяжелее, чем допустимо. На самом деле так и было. Так что интуитивно американцы поступили правильно.

По расчетам группы баллистиков, оптимальным вариантом реализации задуманного проекта виделось поражение астероида Икар в ноябре 1967 года, когда он проходил бы афелий своей орбиты. И по энергетике это было самое приемлемое решение, да и мощности направленных бомб могло хватить, если бы повезло, и все они достигли цели. Однако в этом случае первые старты к астероиду должны были состояться уже весной того же года. Естественно, это было невозможно по срокам. Да и ни одну из существовавших тогда ракет нельзя было применить для доставки ядерного заряда к Икару, а ракета-носитель «Сатурн-5», на которую ориентировались проектанты, еще даже не совершила своего первого испытательного рейса. Вместе с тем расчеты показали, что другого пути, кроме как доставить мощный заряд к Икару по кратчайшей траектории, не существовало.

Среди рассматриваемых вариантов был и такой. Во время двух пусков ракеты-носителя «Сатурн-5» на околоземную орбиту выводились две заправленные топливом ступени «Сатурн-4В». Они должны были сблизиться и состыковаться с модифицированным кораблем «Аполлон», вывод которого на орбиту предполагалось осуществить с помощью ракеты-носителя «Титан-3». На корабле должны были быть размещены ядерные заряды достаточной мощности. Старт в сторону Икара предполагалось произвести с помощью ступеней «Сатурн-4В».

Правда, на пути реализации этого варианта стояло немало трудностей. Так, например, ступень «Сатурн-4В» не была предназначена для орбитального хранения более шести часов. Кроме того, практически на пустом месте предполагалось построить космический корабль. Операции по стыковке больших аппаратов в космосе еще не были достаточно хорошо отработаны. Да и корабль «Аполлон» еще ни разу не летал в космос.

В конце концов, после долгих и мучительных размышлений, проектанты выбрали вариант, который известен в настоящее время как окончательный вариант проекта «Икар». Это был не оптимальный по энергетике, но более реалистичный по срокам вариант.

Было решено взять шесть носителей типа «Сатурн-5», провести минимальные доработки и оснастить каждую из них ядерными зарядами. Затем все шесть ракет должны были стартовать в сторону Икара. Первый запуск мог состояться в апреле 1968 года, а пять последующих с интервалом в две недели.

Фактически корабль «Икар» состоял бы из приборноагрегатного отсека и модуля полезного груза корабля «Аполлон». Вместо кабины экипажа должен был быть установлен алюминиевый конус, содержащий несколько жизненно важных для космического аппарата систем. Вес корабля следовало свести к минимуму, чтобы разместить на его борту возможно больший ядерный заряд – восемнадцатитонную авиационную бомбу, оснащенную антенной с фазированной решеткой для слежения и сближения с Икаром.

Всего реализация проекта «Икар» требовала применения девяти ракет «Сатурн-5», причем три из них должны были совершить испытательные полеты. График производства ракет, существовавший в то время в американском аэрокосмическом агентстве, предусматривал производство к апрелю 1968 года шести ракет. Так что, если бы проект пришлось реализовывать не только на бумаге, но и в жизни, производство носителей следовало ускорить. И надо отметить, что это было реально – мощности американской промышленности позволяли это сделать.

Кроме того, требовалось сооружение еще одного стартового комплекса – LC39C – на космодроме на мысе Канаверал. Стартовую позицию предлагалось соорудить к северу от LC39A и LC39B, строительство которых в то время близилось к завершению.

В дополнение к запуску девяти ракет «Сатурн-5» проект предусматривал пуски пяти ракет «Атлас-Аджена», несущих модифицированные варианты межпланетных зондов типа «Маринер». Эти зонды, получившие обозначение IMS (сокращение от Intercept Monitoring Satellite – спутник контроля перехвата), должны были обеспечить подрыв всех шести ядерных зарядов в точно рассчитанные сроки. Предполагалось, что подрыв будет происходить последовательно, причем каждый последующий заряд должен уничтожать то, что останется от астероида при предыдущем взрыве.

Старт первого IMS назначался на февраль 1968 года. После короткого пребывания на околоземной орбите, зонд должен был отправиться в сторону Икара и «ждать» в его окрестностях прибытия ракет с ядерными зарядами. Заключительные этапы полета ракет (приблизительно три часа до столкновения) должны были проходить по целеуказаниям от IMS?ов. От них же должны были поступить сигналы и на детонацию зарядов.

Небольшое замечание. В середине 1960-х годов очень мало было известно о реальном поведении ядерного оружия в условиях космического пространства. Хотя и в США, и в СССР такие эксперименты проводились, вся собранная информация носила закрытый характер и была недоступна аспирантам Массачусетского технологического института. В связи с этим вполне возможно, что запланированная схема действий не сработала бы, или сработала не так, как хотелось.

Коррекцию мог внести и сам Икар, о структуре которого в ту пору было мало что известно. Окажись порода, составлявшая небесное тело, плотнее, чем считалось, и тогда даже сверхмощный ядерный заряд не мог бы с ней справиться.

Проект «Икар» никогда формально не рассматривался и никогда не принимался правительством США. Также не проводилась и независимая экспертиза, которая могла бы сказать, насколько предложенный вариант «спасения мира» был реалистичен, поэтому он так и остался курсовой работой, сделанной студентами по заданию своего преподавателя. Но это была великолепная работа.

В последующие годы к проблеме защиты от астероидной опасности возвращались не раз. Были и фантастические предложения, и вполне реальные. Например, в России предполагалось использовать для уничтожения астероидов и других опасных объектов сверхмощную ракету-носитель «Энергия». И хотя в этом случае разработкой занимался мощный научно-исследовательский коллектив, нельзя сказать, что они продвинулись гораздо дальше, чем участники проекта «Икар».

Как я уже указал в самом начале, сегодня проблема защиты от астероидной опасности стала чрезвычайно актуальной. Как поступит человечество, если узнает о приближении астероида-убийцы? Конечно, можно просто сидеть и ждать яркой вспышки в атмосфере, которая станет предвестницей всеобщей гибели. А можно попытаться что-то сделать. Не исключено, что тогда придется стряхнуть пыль с проекта многолетней давности и кое-какие наработки использовать для решения поставленной задачи. Правда, уже на новом техническом уровне.

Несмотря на различие индексов и названий, на рисунках уже вполне узнаваемы «фара» спускаемого аппарата «Союза» и цилиндрический приборно-агрегатный отсек с системой терморегуляции. Необычная форма спускаемого аппарата была нужна для Луны. Если «шарик» «Востоков», на которых летали первые космонавты, тормозил в атмосфере при спуске с околоземной с орбиты с перегрузкой ~9 «же», то при возвращении с Луны баллистический спуск привел бы к перегрузке больше 12 «же». К тому же, неуправляемый спуск требовал очень маленького коридора входа — на несколько километров выше, и корабль бы отскочил от атмосферы, на несколько километров ниже — и корабль сгорает с перегрузкой больше 20 «же». И, наконец, район посадки получался очень большим, что затрудняло и удорожало поиски. А «фара» создавала подъемную силу, позволяя управлять процессом торможения, увеличивая допустимую ошибку перегрузки в коридоре входа в атмосферу, снижая перегрузки и уменьшая район поиска.

Спешка

Если на 1962 год СССР лидировал в космической гонке, то к 1965 году уже США стали вырываться вперед. В конце 1965 года «Джемини-6А» сблизился с «Джемини-7», и, хоть формально стыковка не состоялась, было очевидно, что американцы вплотную приблизились к этой задаче. А новый советский корабль, умеющий маневрировать и стыковаться и получивший в итоге индекс 7К-ОК, все еще не был готов. В начале 1966 года внезапно умер С.П. Королев, а заменившему его Василию Мишину не хватало чего-то, чтобы жестко держать программу на рельсах. Началась спешка. В первом беспилотном пуске «Космос-133» практически сразу потратил топливо на двигатели ориентации. Штатное торможение не получилось, в ЦУПе сумели затормозить корабль последовательностью коротких импульсов, но бдительная система подрыва посчитала, что корабль может промахнуться мимо территории СССР, и уничтожила его. Следующий беспилотный «Союз» даже не получил названия — из-за отсутствия зажигания в одной из камер сгорания ракета не стартовала, а система аварийного спасения, для которой забыли учесть вращение Земли, «спасла» исправный корабль. Следующий беспилотный «Союз» — «Космос-140» не смог полноценно выполнить программу испытаний, растратил топливо, а при посадке в его днище прогорела дыра, и корабль утонул в Аральском море. Казалось бы, надо устранять замечания, запуская беспилотные корабли. Но следующий пуск был запланирован пилотируемым, причем по очень амбициозной программе. В первом же пуске планировалась стыковка двух пилотируемых кораблей с переходом космонавтов между ними через открытый космос. 23 апреля 1967 года стартовал «Союз-1» с Владимиром Комаровым… Нераскрывшаяся солнечная панель поставила крест на программе полета, Комаров с большим трудом, вручную, сориентировал корабль на торможение, но все это было впустую. При посадке отказала парашютная система, и Владимир Комаров погиб. 18 месяцев ушло на исправление ошибок, и шесть беспилотных кораблей были использованы на испытательных полетах.
В октябре 1968 года в космос отправился «Союз-3» с космонавтом Георгием Береговым. Амбициозная до авантюрности ручная стыковка на ночной стороне не получилась. Проявилась слабость нового корабля — двигатели причаливания и ориентации (ДПО), работающие на перекиси водорода, имели очень маленький запас топлива. Резерва на ошибки людей и техники не было.
Первым пилотируемым успехом «Союза» стал полет «Союза-4» и «Союза-5». Впервые состыковались два пилотируемых корабля (американцы использовали специальную беспилотную мишень), что позволило советским СМИ заявить о создании первой космической станции. Случайность, но будущие успехи «Союза» будут связаны именно с ними. А еще в том полете корабль показал себя с лучшей стороны. Авария на «Союз-5», из-за которой он вошел в атмосферу задом наперед, не привела к гибели космонавта. Запасов прочности хватило, чтобы выдержать время, пока приборно-агрегатный отсек, который не отделился штатно, отгорел и отвалился под напором атмосферы. А затем спускаемый аппарат развернулся в правильное положение по принципу «ваньки-встаньки».
Менее удачно шли дела у лунного варианта. С 1967 по 1970 год было произведено 14 пусков. Сначала корабль запускали на высокоэллиптическую орбиту, проверяя возможность вернуться с Луны в принципе, затем, с «Зонда-5», 7К-Л1 стали облетать Луну. На «Зонде-5» к Луне успешно слетали и вернулись живыми черепахи, дрозофилы и хрущаки. В последующих кораблях случались аварии, которые бы угрожали жизни космонавтам, если бы они находились на борту. Да и смысл в лунной гонке после победы американцев исчезал. Программу закрыли. Что любопытно, в качестве ракеты-носителя должен был использоваться «Протон», и сохранились необычно выглядящие фотографии «Протона» с системой спасения для пилотируемых полетов.
После успеха американцев с Луной СССР решил ответить асимметрично, сфокусировавшись на орбитальных станциях. Для этого разработали «транспортную» модификацию 7К-Т, которая отличалась от базовой, главным образом, наличием стыковочного устройства с люком, чтобы космонавтам не пришлось переходить в орбитальную станцию через открытый космос. «Союз-10» сумел состыковаться, но люк открыть не получилось. Первым экипажем первой долговременной орбитальной станции стали Добровольский, Волков, Пацаев на «Союз-11». Но при возвращении из-за самопроизвольного открытия в космосе дыхательного клапана космонавты без скафандров погибли. Программа полетов была остановлена на 27 месяцев, а «Союз» 7К-Т стал заметно другим аппаратом. Прежде всего, космонавты стали летать в скафандрах. Дополнительный вес и аварийный запас кислорода привел к тому, что корабль из трехместного стал двухместным. Из-за других доработок корабль еще потяжелел, поэтому солнечные батареи сняли, а на двое суток полета к станции хватало аккумуляторов.
Корабли этой модификации летали аж до 1986 года. Одним из таких кораблей был «Союз-35», для которого есть 360° панорама. Очень интересно смотреть на старые приборы.
Политическое решение о совместном полете СССР-США «Союз-Аполлон» стало задачей государственной важности в СССР. И если США использовали штатный «Аполлон», то в СССР была создана целая специальная модификация «Союза». На корабль вернули солнечные батареи, ресурс автономного полета был увеличен с 3 до 7 дней, для стыковки разработали новый стыковочный агрегат АПАС. Кроме «Космосов», которыми обозначали беспилотные испытательные полеты, модификацию 7К-ТМ проверили в пилотируемом полете «Союз-16». А после успешного полета «Союза-19» с «Аполлоном» запасной корабль догрузили научной аппаратурой и отправили в автономный полет как «Союз-22».
Для «Союза» параллельно разрабатывались военные модификации. В именно военном виде они так и не слетали, но серьезные улучшения, которые для них разрабатывались, привели к появлению новой модификации корабля — 7К-С и 7К-СТ, которые официально обозначались как «Союз-Т». На корабле появилась бортовая цифровая вычислительная машина «Аргон-16», солнечные батареи вернули, а экипаж сумели увеличить до трех человек. Наконец-то корабль лишился большого своего недостатка — двигателей причаливания и ориентации на перекиси водорода. В новой двигательной установке ДПО и маршевый двигатель работали на гептиле/амиле из одних и тех же баков. Благодаря этому смогли убрать резервный двигатель — в случае отказа основного маршевого двигателя корабль мог вернуться на Землю, тормозя на ДПО. А топлива хватало на то, чтобы исправить ошибку людей или техники.
«Союзы» с индексом -Т летали к «Салютам» -6 и -7 в начале 80-х.
Для новой многомодульной станции «Мир» сделали новую модификацию «Союза». Новая система сближения и стыковки «Курс» избавила орбитальную станцию от необходимости поворачиваться при сближении корабля. Кроме этого снизили массу парашютов, усовершенствовали двигатели мягкой посадки и систему спасения.
Союзы ТМ летали с середины 80-х по 2002 год.
Корабли этой модификации летали с 2002 по 2010 годы.
К 2010 году стало ясно, что настала пора обновить электронную начинку. Бортовой компьютер массой в центнер — это как-то уже слишком. Сказано — сделано, в модификации ТМА-М массу компьютера и еще нескольких приборов уменьшили вдвое. Энергопотребление также снизилось.
Ну и, наконец, последняя по времени, и похоже, финальная модификация МС. Новая связь без единого разрыва глухих витков, еще более надежные двигатели причаливания и ориентации, модная светодиодная фара, улучшенная противометеоритная защита, увеличенные солнечные панели, дополнительные батареи.

Рабочий отсек находился в средней части корпуса и был предназначен для осуществления основных операций по управлению полетом, научно-технических исследований и экспериментов, для выполнения комплекса физических упражнений, приема пищи, сна, отдыха. Комплектация научного оборудования отсека изменялась в зависимости от программы полета.

Со стороны агрегатного отсека имелся третий герметичный обитаемый отсек — промежуточная камера.

Станция «Салют-7» была модифицирована по сравнению со своей предшественницей — станцией «Салют-6» — и была рассчитана на более длительный период эксплуатации (до 5 лет). Её служебные системы были значительно усовершенствованы: повышена мощность системы энергопитания, передний стыковочный узел стал более прочным для приёма тяжёлых спутников серии «Космос», усилена защита иллюминаторов от ударов микрометеоритов, модернизирована система жизнеобеспечения, значительно улучшились бытовые условия космонавтов, установлены дополнительные солнечные батареи. Основные же отличия «Салют-7» от «Салют-6» были связаны с новыми возможностями для проведения научных исследований и ремонта бортового оборудования в полете. Для выходов в открытый космос, на станции «Салют-7» применялись усовершенствованные скафандры «Орлан», которые были рассчитаны до 6,5 часов работы в открытом космосе.

Полёт станции продолжался 7 лет 9 месяцев 10 дней. В пилотируемом режиме станция эксплуатировалась более 800 дней. На ее борту работали десять экипажей (21 космонавт), в том числе два международных с участием граждан Франции и Индии. Снабжение станции обеспечили 15 грузовых кораблей «Прогресс».

На «Салюте-7» была осуществлена самая длительная по тому времени 237-суточная экспедиция. Дважды в составе экипажа станции работала Светлана Савицкая, которая первой из женщин-космонавтов совершила выход в открытый космос. В общей сложности космонавты 13 раз работали на внешней поверхности станции, а космонавты Леонид Кизим и Владимир Соловьев впервые в мировой космонавтике дважды осуществили межорбитальный перелет с одной станции на другую. Сначала они летали на «Мире». Затем перелетели на «Салют-7», проработали там 50 суток и снова возвратились на «Мир».

В ходе эксплуатации «Салюта-7» на его борту было выполнено более 2500 геофизических, технических, астрофизических, медико-биологических и технологических экспериментов. В работах использовалось 175 наименований научной аппаратуры и оборудования. На Землю были доставлены материалы с результатами экспериментов и исследований общей массой более 500 килограммов.
11 февраля 1985 г. на беспилотном участке полета станции из-за выхода из строя системы командного управления и ошибки оператора ЦУП была потеряна связь с ней, в результате чего из-за невозможности вмешаться с Земли в работу автоматики нарушился режим подзаряда буферных батарей, система обесточилась и станция полностью вышла из строя.

Для выполнения работы по восстановлению станции 6 июня 1985 г. на орбиту была направлена специальная экспедиция — космонавты Владимир Джанибеков и Виктор Савиных на корабле «Союз Т-13». «Союз Т-13» с помощью целеуказаний с Земли и ручного управления сблизился со станцией, состыковался с ней как с некооперируемым объектом. После проведения ремонтно-восстановительных работ станция была введена в строй.
связи с началом эксплуатации станции «Мир» 25 июня 1986 г. работы со станцией «Салют-7» были прекращены. Для изучения поведения конструкции и аппаратуры при длительной эксплуатации было принято решение о переводе станции «Салют-7» на высокую орбиту с длительным сроком существования (как прогнозировалось, не менее 10 лет). Но прогноз оказался неточным; из-за неожиданно высокой плотности атмосферы в годы активного Солнца станция начала снижаться значительно более энергично, чем предполагалось.

7 февраля 1991 года станция «Салют-7» прекратила свое существование в плотных слоях атмосферы над Южной Америкой (части станции упали в горном районе Аргентины).

Далеко не все тогда поняли, что скрывается за словами американского президента. Многие годы баланс сил на мировой арене поддерживал документ, который СССР и США подписали в начале 1970-х годов – Договор по ПРО. Отказ от разработки этой системы вооружений долгое время сдерживал горячие головы по обе стороны океана и позволял миру жить более или менее спокойно. Региональные конфликты я в расчет не беру. Теперь же Америка была намерена сломать установившееся хрупкое равновесие.

Военные и промышленные круги США встретили инициативу президента с энтузиазмом и воодушевлением. Там сразу поняли, что работы по стратегической оборонной инициативе сулят огромные дивиденды. По самым скромным подсчетам, только на подготовку всех компонентов системы ПРО к развертыванию требовалось не менее ста миллиардов долларов. А в окончательном виде СОИ «потянула» бы не менее чем на триллион долларов.

Такая же эйфория охватила и часть научных кругов Америки. Ученым, по большому счету, не столь важно, чем заниматься. Главное, чтобы работа приносила моральное удовлетворение. Ну а если за это еще и хорошо платят, то можно и горы свернуть.

О моральной стороне дела, как правило, вспоминают уже потом, когда новая разрушительная система вооружения создана и грозит неисчислимыми бедами всему человечеству.

Гораздо сдержаннее отнеслись к выступлению президента в Конгрессе США. Законодателям предстояло профинансировать программу, то есть изыскать в бюджете дополнительные средства, которые пойдут на «звездные войны». А это весьма болезненный процесс. Нужно было сначала у кого-то отнять, чтобы потом дать военным, поэтому самую сильную критику своей инициативы Рональд Рейган встретил именно в Конгрессе.

Про реакцию простых американцев можно даже не упоминать. В своем большинстве они были «за». Долгие годы государственная пропаганда запугивала их «советской военной угрозой». Поэтому, когда было предложено создать систему защиты от нее, американцы поддержали этот проект. В сложные вопросы финансирования программы, решения технических задач, учета геополитических интересов обыватели даже не вдавались.

В июне 1983 года Рональд Рейган учредил три экспертные комиссии, которые должны были дать оценку технической осуществимости программы «звездных войн». Комиссии честно отработали свое и пришли к такому выводу: несмотря на крупные нерешенные технические проблемы, достижения последних двадцати лет применительно к вопросу создания ПРО выглядят многообещающе. Была предложена схема эшелонированной оборонительной системы, основанной на новейших военных технологиях. Каждый эшелон этой системы был предназначен для перехвата боеголовок на различных этапах полета.

Что же должна была представлять собой система ПРО, которую предстояло разработать в рамках СОИ?

По замыслу разработчиков системы она должна была включать в себя как наземные средства, так и компоненты воздушного и космического базирования. Последняя составляющая, о которой больше всего говорили и писали, дала инициативе неофициальное название – «программа «звездных войн».

Наземные средства – это командные пункты, центры обработки информации, радиолокаторы и многое другое, что должно было обеспечить наблюдение за ракетно-ядерными средствами потенциального противника, мгновенную регистрацию факта ракетного пуска, обработку информации и выдачу целеуказаний. К наземным средствам относились и противоракеты, которые должны были уничтожать вражеские боеголовки при их подлете к целям.

Воздушная компонента включала в себя точно такие же средства, что и наземная составляющая, но все они должны были располагаться на борту самолетов, постоянно несущих боевое дежурство. При этом достигалось не только дублирование систем, но и существенно расширялась зона их действия. Также на борту самолетов предполагалось установить боевые лазеры, предназначенные для уничтожения крылатых ракет и стратегических бомбардировщиков.

И наконец, к космической компоненте относились многочисленные разведывательные космические аппараты, собирающие разнообразную информацию обо всем, что происходило на земном шаре; боевые орбитальные станции, оснащенные лазерами с ядерной накачкой; противоспутниковые системы; боевые корабли для «завоевания господства в космосе» и другое. Все это позволяло уничтожать вражеские ракеты не при подлете к цели, а сразу после их старта. Большую роль должны были сыграть и те космические системы, развертывание которых либо уже состоялось, либо должно было начаться в ближайшее время.

Из всех технических средств, которые предполагалось задействовать в системе ПРО, к моменту объявления инициативы существовала лишь малая часть. Все остальное нужно было еще придумать и изготовить.

Комиссии порекомендовали начать программу исследований и разработок с целью завершить их в начале 1990-х годов демонстрацией основных технологий, а затем, основываясь на полученных результатах, принять решение о продолжении или закрытии работ.
Следующим шагом на пути реализации СОИ стала появившаяся 6 января 1984 года президентская директива № 119. Именно она положила начало научным исследованиям и разработкам, которые должны были дать ответ на вопрос: можно ли создать новые системы оружия космического базирования или какие-либо другие оборонительные средства, способные отразить ядерное нападение на США?

Но очень скоро выяснилось, что обеспечить выполнение грандиозных задач, поставленных перед программой, теоретически, конечно, можно, но сделать это весьма трудно. И дело было не только и не столько в финансировании проекта. Вероятно, если бы возникла такая необходимость, американцы смогли бы выделить нужные средства, хотя речь шла о фантастических суммах. Главная проблема была в том, что даже при развертывании всех компонент, система ПРО не стала бы панацеей. Хотя современные технологии могут многое, но сделать такую систему абсолютно надежной невозможно. Реально ей под силу лишь снизить эффективность нападения противника, но полностью защитить от массированного ракетно-ядерного удара она не сможет.

Тем не менее работы были продолжены. В апреле 1984 года была сформирована Организация по осуществлению стратегической оборонной инициативы (ООСОИ), которая курировала все работы в данном направлении. В ее ведении находились как военные организации, так и гражданские ведомства. На первом этапе ООСОИ занялась координацией всех исследовательских работ, которыми занимались многочисленные компании, вовлеченные в проект, а также университетские центры.

Предполагалось, что после изучения и оценки предложений, сформулированных на тот момент и касавшихся возможности использования в системе противоракетной обороны боевых систем, работающих на различных физических принципах, будет выработана концепция, которую воплотят в жизнь в виде, сначала в виде прототипа системы, а потом в виде полномасштабной системы ПРО.

Дальше первого этапа работы по СОИ не пошли. После окончания президентского срока Рейгана о программе стали постепенно забывать, а в начале 1990-х годов ее окончательно прикрыли.

С самого начала работ по СОИ было ясно, что ее создателям придется столкнуться с массой проблем, причем некоторые из них были явно неразрешимы. Вероятно, это понимал и сам президент Рейган, когда обращался к нации. Тем не менее он пошел на такой шаг, преследуя, как мне кажется, две цели.

Первая состояла в том, чтобы втянуть Советский Союз в очередной, крайне дорогостоящий, этап гонки вооружений. К середине 1980-х годов наша страна и так уже стояла на пороге экономической катастрофы, а вложение новых миллиардов долларов в очередную боевую систему только бы усугубило ситуацию. Что, в принципе, и было нужно американцам.

Второй целью правительства США являлось создание новых технологий, причем не только военных, которые могли бы качественно изменить жизнь американцев. Если отбросить политическую риторику тех лет и отказаться рассматривать СОИ только как систему вооружений, то можно понять, что Рональд Рейган обратился к научному сообществу с просьбой об инициации новой научно-технической революции.

Теперь мы видим, что своих целей американцы добились.

Уже давно нет на карте мира той страны, которая долгие годы реально противостояла попыткам США завоевать мировое господство. Попытки России вернуть себе былое влияние, еще долго будут вызывать только снисходительную улыбку на берегах Потомака.

Свершилась и великая научно-техническая революция. Ее плодами – компьютерами, Интернетом, цифровыми технологиями – мы пользуемся каждодневно.

А программа «звездных войн» стала лишь одной из страниц всемирной истории.

Побудительным мотивом к разработке стали успехи, которые были достигнуты в СССР, уже имевшем к тому времени достаточно эффективную систему уничтожения спутников противника. Для тех, кто не в курсе, сообщу, что первые пуски советских антиспутников состоялись еще в 1963 году, а в начале 1970-х годов система ИС (истребитель спутников) была принята на вооружение. Американцы начали позже и попытались сделать эту систему несколько иначе, чем в СССР.

В частности, в отличие от советских разработок, было решено уничтожать спутники не с помощью других космических аппаратов, а с помощью ракет, запускаемых с борта истребителя. С точки зрения тактики боевых действий, это было более удачное решение, чем принятое советскими конструкторами.

Во-первых, существенно расширялся диапазон применения системы. Пуски могли производиться практически из любой точки земного шара. Причем поражение объекта происходило почти на час быстрее, чем это могли сделать советские системы.

Во-вторых, атаку системы ASAT было гораздо труднее предотвратить, нежели атаку ИСа. Хотя бы потому, что запуск американской ракеты труднее было зафиксировать, нежели старт тяжелой ракеты с Байконура.

Ракета ASM-135A для системы ASAT представляла собой двухступенчатую ракету длиной 5,42 метра и диаметром 51 сантиметр. Ее масса составляла 1180 килограммов. В качестве первой ступени использовалась твердотопливная ракета SR75-LP-1 из системы воздушного базирования AGM-69 SRAM, а в качестве второй – ступень «Альтаир-3» от ракеты-носителя «Скаут-В». Обе ступени имели штатные двигатели, но головная часть ракеты, то есть сам перехватчик, была снабжена несколькими десятками микродвигателей, способных проводить микрокоррекции траектории и обеспечивать точный выход на цель.

После запуска ракета должна была развивать скорость более 24 тысяч километров в час. Будь скорость меньше, вряд ли удалось бы обеспечить «свидание» с целью, движущейся со скоростью на 4 тысячи километров в час большей. Ракета имела возможность уничтожать вражеские спутники на высоте до 560 километров. В отличие от советских антиспутников, которые были снабжены осколочно-фугасными зарядами, чтобы выполнить задачу, ASM-135A необходимо было обеспечить прямое попадание в цель.

В качестве носителя планировалось использовать истребитель ВВС США F-15, модернизированный под систему ASAT. В документах Пентагона он получил обозначение F-15A.

Система ASAT была создана достаточно быстро, так как использовала уже имеющиеся наработки ВВС. Первый испытательный полет истребителя F-15A с закрепленной под фюзеляжем ракетой состоялся 21 декабря 1982 года. Однако потребовалось еще несколько лет, прежде чем начались летные испытания системы.

Первый испытательный пуск ракеты ASM-135A состоялся 21 января 1984 года. Его целью было не поражение реальной цели, а лишь проверка работы систем наведения и самой ракеты. Планировалось, что ракета должна достигнуть в космосе определенной точки, в которой в тот момент не будет никаких объектов. Пуск прошел успешно и вселил в души разработчиков оптимизм.

И он же стал причиной того, что после первого успеха конструкторы системы столкнулись с серьезными проблемами. В первую очередь это касалось функционирования системы наведения, но и сама ракета также могла «выкинуть фортель». Что и произошло на испытаниях, проведенных 13 ноября того же года. Достигнутый в январе успех не удалось ни развить, ни закрепить.

На доработку ракеты потребовался почти год, в течение которого у американцев росла уверенность в том, что следующий пуск будет удачным. Именно поэтому для нового испытания было запланировано поражение реальной цели, то есть старого, отработавшего свое, космического аппарата. Разрешение на проведение испытания системы ASAT по космическому объекту президент США Рональд Рейган дал 20 августа 1985 года. В качестве цели был выбран спутник Р78-1 «Солуинд», запущенный в космос в феврале 1979 года. Его полет проходил по орбите высотой 563–602 километра с наклоном 97,6 градуса.

Первоначально испытание было намечено на 4 сентября, но в срок провести его не удалось – запоздали с уведомлением Конгресса. Пришлось отложить пуск на 9 дней.

Испытание прошло успешно. В назначенное время истребитель F-15A взлетел с базы ВВС США Ванденберг, вышел в зону испытаний и начал стремительно набирать высоту, практически устремившись в зенит. На высоте более 20 километров на сверхзвуковой скорости произошел пуск ракеты. Теперь она устремилась навстречу спутнику. Перехват состоялся на высоте 555 километров над поверхностью Земли. Соударение было столь мощным, что Р78-1 разрушился на мелкие части. Впоследствии службы наблюдения за космическим пространством зафиксировали появление нескольких сотен фрагментов. Многие из них летают до сих пор.

Система ASAT испытывалась еще дважды, но уже не по реальным целям, а по «пустому месту». То есть выбиралось некое место в космическом пространстве, в которое необходимо было доставить противоракету. Такие испытания состоялись 22 августа и 29 сентября 1986 года и были успешными.

В планах Пентагона был заказ 112 ракет ASM-135A, которыми предполагалось оснастить 20 модернизированных истребителей F-15. Однако в 1988 году программа была свернута. Частично это произошло после заключения соглашения с СССР, а частично из-за того, что начались глобальные изменения на мировой арене. Советский Союз стремительно слабел, и в США решили просто сэкономить средства на весьма сомнительных системах вооружения.

Шли годы, и в США вновь вернулись к разговорам о создании противоспутниковых ракет. Используя уже имевшийся опыт, такая система была в начале XXI века создана, развернута и даже один раз использована. К счастью, целью стал не «спутник противника», а американский же разведывательный спутник USA-193, который был выведен на нерасчетную орбиту. Чтобы не допустить его падения со всеми секретами на территорию другого государства, его уничтожили 21 февраля 2008 года.

В 1954 году из недр организации, носившей название «РЭНД» (о ее деятельности я уже рассказывал в этой книге), вышел отчет под заголовком «Обратная связь» (Feed Back). Он содержал результаты исследований, проведенных в предшествующие восемь лет. В отчете утверждалось, что спутник, использующий телевизионную камеру, может дать полезные фотографии Советского Союза и выявить большие структуры, такие как аэродромы, заводы и порты.

Но этот документ мог бы еще долго пылиться в архивах с грифом «Совершенно секретно», если бы в Центре авиационных разработок имени Райта на авиабазе Райт-Паттерсон в Дейтоне, штат Огайо, с ним не ознакомились младшие офицеры Квентин Рип (Quentin Riepe) и Джеймс Кулбау (James Coolbaugh). Материалы отчета так их заинтересовали, что они загорелись идеей реализовать содержащиеся в отчете идеи на практике. Им удалось собрать некоторое количество денег с различных лабораторий электроники на базе и приступить к разработке технологий, необходимых для спутника.

Рип, Кулбау и еще несколько человек, которых дали им в помощь, считали, что идея спутника с телевизионной камерой на борту жизнеспособна – в частности потому, что уже полным ходом шла разработка межконтинентальной баллистической ракеты Atlas, мощности которой хватало для запуска аппарата на околоземную орбиту.

К 1956 году над проектом спутника, который теперь назывался Weapons System 117L (WS-117L, «Система оружия»), работало с полдюжины офицеров военно-воздушных сил во главе с подполковником Биллом Кингом (Bill King). Они провели конкурс для выбора подрядчика по разведывательному спутнику. Победила компания Lockheed, инженеры которой заявили, что телевизионная камера недостаточно хороша для разведывательной съемки. У них также были опасения, что при записи телевизионных сигналов на магнитную ленту могут возникнуть проблемы, так как бобины с лентой будут вращаться с высокой скоростью.

Вместо этого сотрудники Lockheed предложили использовать фотокамеру с пленкой, делавшей длинный и узкий снимок, который проявлялся прямо на борту. Далее фотографии планировалось сразу же сканировать и передавать изображение на Землю по радио. Такой спутник получил название фототелевизионного (film-readout satellite).

Несмотря на привлекательность этой идеи, ВВС США отказали проекту спутника в финансировании. Они не посчитали нужным тратить деньги на то, что не имеет крыльев и не может сбрасывать атомные бомбы.

Проект Lockheed не получил поддержки и в других правительственных структурах США. Сами понимаете, что такого понятия как частные инвестиции в космическую отрасль тогда еще просто не было.

Однако уже в 1957 году два эксперта по разведке из «РЭНДа» – Мертон Дэвис (Merton Davies) и Амром Катц (Amrom Katz) – выдвинули предложение о доставке пленки на Землю с помощью возвращаемой капсулы. Они считали, что применение новых материалов для покрытия капсулы поможет сохранить ее содержимое от губительного воздействия высоких температур при прохождении плотных слоев атмосферы. По их мнению, пленка содержала намного больше информации, чем можно было передать по радиоканалу.

Дэвису и Катцу удалось убедить в своей правоте руководителей программы WS-117L. Но так как денег у программы было очень мало, решили обратиться к ЦРУ за средствами для разработки этого нового полезного груза.

Вероятно, работа по созданию разведывательного спутника продолжалась бы в таком неспешном режиме еще достаточно долго, если бы не первый советский спутник. Он все изменил.

Командование американских военно-воздушных сил вдруг решило, что космос жизненно необходим, и резко увеличило финансирование программы WS-117L. Фототелевизионный спутник вскоре получил наименование Sentry («Часовой»). В ВВС планировали построить «пионерный» вариант, чтобы проверить технологию, а затем и усовершенствованную версию, которая бы производила разведку для практического использования.

Но эту разработку, по самым скромным подсчетам, можно было завершить не ранее 1960 года. В то время как малый возвращаемый спутник с фотопленкой можно было сделать намного быстрее и запускать меньшей ракетой Thor.

По рекомендации своих научных советников, президент США Дуайт Эйзенхауэр утвердил эту новую спутниковую программу в феврале 1958 года и распорядился, чтобы она разрабатывалась скрытно. Имелось в виду, что программа настолько секретна, что лишь несколько человек должны были знать, что она вообще существует. Программой стало заведовать Центральное разведывательное управление, которое платило за камеру и за космический аппарат; ВВС предоставляли ракету и всевозможное обеспечение.

Во главе работ по фоторазведывательному спутнику встал кадровый сотрудник ЦРУ Ричард Бисселл (Richard Bissell). Разработка современных технических средств для слежения за территорией СССР была для него не в новинку. Несколькими годами ранее именно Бисселл возглавлял работы по разведывательному самолету U-2, выполнявшему секретные полеты над СССР, Китаем и другими социалистическими странами.

Проект получил название Corona («Корона»). Правда, это имя, как и большинство кодовых имен разведывательных спутников, обычно писалось одними заглавными буквами: CORONA. Любопытно, как родилось это название. Бисселл диктовал технические требования к спутнику офицеру, который тут же печатал их на печатной машинке Smith-Corona. И когда потребовалось имя для спутниковой программы, именно этот офицер и пред ожил Corona. Простенько, и никто не догадается. Так и получилось.

В самом начале разработки Бисселл сделал важное изменение в конструкции космического аппарата. Первоначально проектом предусматривалась установка небольшой камеры внутри маленького вращающегося спутника. Однако Бисселл узнал о разработке более мощной камеры в молодой компании Itek. Эта камера, созданная по проекту Уолтера Левисона (Walter Levison), качалась взад и вперед, давая изображение на длинной полосе пленки с высоким разрешением. В дальнейшем она получила название панорамной камеры, но требовала стабильной платформы.

Как нельзя лучше для этих целей подходила верхняя ступень ракеты-носителя Agena, которую сначала хотели отделять от спутника после запуска, но потом решили сделать частью конструкции разведывательного аппарата. На ней предполагалось устанавливать камеру, а экспонированную пленку можно было направлять на приемную катушку в отделяемом возвращаемом аппарате. Бисселл посчитал такое решение оптимальным, и предоставил компании Itek контракт на разработку такой камеры.

В конце 1950-х годов спутник CORONA считался «промежуточным» вариантом. Планировалось, что ЦРУ построит 20 таких аппаратов и, начиная с 1959 года, будет с интервалом около месяца выводить их в космос. К моменту запуска последнего из этих аппаратов, должен был появиться более крупный и сложный спутник ВВС Samos. О нем я расскажу чуть позже.

Однако этим планам не суждено было сбыться. Все оказалось не так просто, и космос еще не раз и не два показывал свой норов.

Первый испытательный запуск CORONA состоялся в феврале 1959 года с космодрома на базе ВВС США Ванденберг в Калифорнии. Он был неудачен. Как и второй пуск, и третий. При четвертом запуске аппарат нес первую разведывательную камеру, но так и не вышел на орбиту.

Возникали и другие проблемы. К лету 1960 года CORONA потерпела двенадцать неудач подряд. Бывало, возвращаемые аппараты уходили на неправильные орбиты. Бывало, сгорали в атмосфере. Участники программы всерьез опасались ее закрытия, но президент Эйзенхауэр считал CORONA слишком важной и продолжал поддерживать.

Наконец в августе 1960 года первая возвращаемая капсула успешно опустилась на Землю. Американцы всего на несколько часов опередили в этом вопросе своих главных конкурентов – Советский Союз. Правда, советским конструкторам удалось возвратить с орбиты живых существ, собак Белку и Стрелку.

Несколько слов о том, как американцы возвращали пленку с орбиты. Капсула с разведывательными материалами после отделения от основного аппарата входила в атмосферу, где и происходило ее торможение. При этом корпус капсулы обгорал в плотных слоях. Когда скорость снижалась до разумных пределов, происходил отстрел теплозащитного экрана и оставался округлый контейнер, называемый «ведром». На большой высоте выпускался маленький парашют, который вытягивал основной купол. На нем капсула и приводнялась к северо-западу от Гавайских островов. Когда «ведро» уже плавало в океане, над ним пролетал транспортный самолет ВВС и тянул за собой трос, удерживаемый двумя длинными шестами. Трос был усажен крючками, и один или несколько из них должны были зацепить и прочно держать стропы парашюта. Затем экипаж самолета втягивал трос и маленькую капсулу.

Первые фотографии территории СССР американцы получили во время полета четырнадцатой CORONA (открытое наименование спутника – Discoverer-14). Снимки были не очень хороши, но выявили множество военных объектов на обширной советской территории, о которых руководители американской разведки даже не подозревали.

Вскоре запуски CORONA стали регулярными. Поначалу их надежность оставляла желать лучшего: 25 % успешных миссий в 1960 году, 50 % – в 1961 году, 75 % – в 1962 году.

Как вы помните, к этому времени CORONA должна была уже смениться спутниками Samos, более мощными и более совершенными космическими аппаратами, разработку которых вели ВВС США. К лету 1960 года эта программа сильно разрослась. Теперь она состояла из фототелевизионных спутников Samos Е-1 и Samos Е-2, а также спутника с возвращаемым аппаратом Samos Е-5. Samos Е-1 был оснащен камерой низкого разрешения, предназначенной главным образом для демонстрации технологии. Samos Е-2 имел камеру более высокого разрешения и претендовал на звание рабочего спутника. Внутри большой герметичной возвращаемой капсулы спутника Samos Е-5 устанавливался сильно увеличенный вариант базовой камеры CORONA.

Название Samos Е-3 относилось к закрытому проекту фототелевизионного спутника, использующего технологию, отличную от аппаратов E-1 и E-2. Наконец, Samos Е-4 был картографическим спутником, разработка которого была прекращена после того, как в 1959 году стартовала другая программа, известная как KH-5 ARGON (КН – Key Hole – «замочная скважина»). Этот аппарат использовал ракету Thor и оборудование CORONA, в частности возвращаемый аппарат.

Как я уже отмечал, программа CORONA рассматривалась как временная. Предполагалось, что когда она закончится, ЦРУ уйдет из области спутниковой разведки, полностью передав это поле деятельности ВВС. Однако у летчиков дела с Samos не ладились. К лету 1960 года были закрыты проекты Samos Е-1 и Samos Е-2, хотя три испытательных запуска аппаратов этих типов все же состоялись. Затем утвердили проекты двух новых спутников, которые, как и CORONA, использовали возвращаемые капсулы. Одним из них был аппарат, названный Samos Е-6, другим – спутник особо высокого разрешения GAMBIT.

Samos Е-6 использовал большой возвращаемый аппарат и две панорамные камеры, разработанные компанией Eastman Kodak. Первый его запуск состоялся в 1962 году и был неудачным. Еще четыре запуска также были неудачны, и к 1963 году проект был закрыт.

А CORONA тем временем продолжала работать. Она стала очень надежной и успешной разведывательной системой. Тем более что непрерывно шли работы по совершенствованию как самого спутника, так и камер, которые на него ставились.

Первые модели, известные как KH-1, KH-2 и KH-3, вскоре заменили на КН-4, обладавшие большими возможностями. В этом аппарате, известном как MURAL, было две камеры вместо одной. Каждая камера была слегка наклонена в сторону другой, и они делали снимки поверхности под разными углами. Так получали стереофотографии, которые позволяли экспертам делать точные измерения наземных объектов.

Сначала самые малые объекты, которые можно было обнаружить на пленке, имели размер 10 метров. Но к 1963 году этот показатель был улучшен до 4 метров, а к 1968 году – до 2 метров. Однако фотографии были недостаточно хороши для того, чтобы определить технические характеристики объекта, к примеру, сколько топлива может нести данная ракета или самолет.

Спутники типа Samos Е-5, которые могли бы внести некоторую ясность в эти вопросы, запускались в начале 1960-х годов трижды. Ни один из стартов не был успешным, поэтому программа была закрыта, а мощную фотокамеру от Samos адаптировали для использования на космическом аппарате типа CORONA и его возвращаемой капсуле. Такой аппарат получил название KH-6 LANYARD.

В 1963 году были предприняты три попытки запуска аппаратов нового типа, но лишь один из них был успешным. Поэтому, как только началась разработка другого аппарата, известного как GANBIT, проект LANYARD был закрыт.

Спутник типа GAMBIT нес мощный телескоп, который использовал зеркало для фокусирования изображения на небольшую полоску пленки. Другое зеркало смотрело с аппарата вбок и отражало Землю в камеру. По мере того, как спутник двигался над Землей, изображение поверхности двигалось сквозь камеру. Пленка же протягивалась мимо небольшой щели с той же самой скоростью, с какой двигалось изображение. Такая стрип-камера (strip camera) давала фотографии очень высокого качества, которые можно было использовать для получения технических данных.

Первый GAMBIT, известный как KH-7, был запущен в 1963 году, и этот полет был признан частично успешным. В течение нескольких следующих миссий происходило совершенствование космического аппарата. Первые снимки от GAMBIT показывали объекты на Земле размером около 1,1 метра, но уже через несколько лет камеры спутников делали фотографии, выявляющие объекты поперечным размером около 0,6 метра. Отражающее зеркало могло также слегка двигаться, чтобы изменить угол изображения и получить стереоснимки, а спутник можно было наклонить в одну или другую сторону, чтобы навести на цели, расположенные не непосредственно под ним.

Однако более высокое разрешение досталось спутнику GAMBIT не просто: его камера могла фотографировать лишь небольшие области земной поверхности. Поэтому разведывательные спутники работали, как правило, в паре: CORONA выявляла цели, а GAMBIT производил съемку важнейших из них.

К середине 1960-х годов в США ежемесячно запускались по одному спутнику CORONA и по одному GAMBIT. Каждый спутник работал примерно четверо суток, прежде чем отстрелить свою возвращаемую капсулу и вернуть пленку на Землю.

Приблизительно тогда же появилась новая модель космических аппаратов, известная как КН-4А, со вторым возвращаемым аппаратом, что удвоило возможности спутника. Теперь CORONA делала снимки вскоре после запуска и спускала первый возвращаемый аппарат в течение четырех суток. Затем она переходила на несколько дней в спящий режим, а потом включалась и снимала вновь. Новые снимки доставлялись затем на Землю во второй капсуле, и это удваивало количество возвращаемой пленки при минимальных дополнительных затратах.

Успех CORONA и проблемы со спутниками других типов привел к тому, что ЦРУ осталось вовлеченным в спутниковую разведку дольше, чем планировалось первоначально. Участие цэрэушников продолжалось даже после того, как в начале 1960-х годов было создано Национальное разведывательное управление (National Reconnaissance Office, NRO), чтобы оно руководило спутниковыми разведывательными программами.

В 1962 году отношения между двумя разведывательными ведомствами резко ухудшились. В свете этого ЦРУ начало несколько новых программ спутниковой разведки самостоятельно, без согласия NRO. Одна из них первоначально была названа FULCRUM, а потом переименована в КН-9 HEXAGON. Космический аппарат, созданный в рамках этого проекта, был массивным спутником, размером со школьный автобус. Он оснащался двумя мощными камерами, четырьмя или пятью возвращаемыми аппаратами и требовал для запуска на орбиту мощной ракеты Titan-3.

HEXAGON предназначался для замены CORONA, и уже во время своего первого полета в июле 1971 года он достиг успеха. Его камеры позволяли делать фотоснимки с разрешением всего 20 сантиметров. До середины 1980-х годов было запущено 20 спутников HEXAGON. Каждый из них, в отличие от спутников CORONA с их коротким временем жизни, оставался на орбите помногу месяцев.

В 1967 году состоялась замена спутников КН-7 GAMBIT более совершенной моделью, известной как КН-8. Новый космический аппарат имел более мощную камеру, и в 1970-е годы он уже мог фотографировать объекты размером менее 10 сантиметров.

КН-7 и ранние модели КН-8 имели всего лишь один возвращаемый аппарат, но к 1969 году в эксплуатацию была принята новая модель KH-8, которая несла два возвращаемых аппарата.

Последняя модель CORONA известна как KH-4B, и до 1972 года включительно было запущено 17 таких аппаратов. После этого они были окончательно списаны и заменены на HEXAGON.

Спутники КН-8 GAMBIT продолжали летать до середины 1980-х годов и получали фотографии самого высокого качества, непревзойденные ни одним летавшим аппаратом.

Несмотря на очевидные преимущества, у всех вышеназванных спутников был один существенный недостаток – они работали недостаточно быстро. Точнее, недостаточно быстро на Земле можно было получить результаты разведывательной деятельности, то есть фотопленку. В среднем сделанные с орбиты фотографии могли попасть на стол аналитикам в Пентагоне не раньше чем через неделю после проведения съемки. За эти дни обстановка могла в корне измениться. К примеру, во время вторжения стран – членов Организации Варшавского договора в Чехословакию в 1968 году, один из спутников CORONA сделал хорошие фотографии, которые показывали, что ввод войск вот-вот начнется. Однако они попали на Землю лишь тогда, когда ввод войск уже начался.

В 1960-1970-е годы ЦРУ и NRO исследовали различные технологии обеспечения космической разведки в режиме реального времени. Однако все они оставались непригодны, пока не были созданы чувствительные устройства, которые могли превращать свет непосредственно в электрическую энергию. Первый аппарат нового типа был запущен в 1976 году. Спутник получил обозначение КН-11 KENNAN. Он имел массивное зеркало, в фокусе которого находилась ПЗС-матрица (сокращение от «прибор с зарядовой связью»). Она превращала свет в электрические сигналы, а они преобразовывались в радиосигналы, которые затем передавались на Землю.

Теперь не было необходимости в возвращаемых капсулах, но KH-11 не делал ни снимков больших площадей, как HEXAGON, ни снимков исключительно высокого качества, как KH-8. Поэтому оба этих спутника с доставкой пленки оставались на службе еще более 10 лет после того, как начал работать КН-11.

Сегодняшние американские разведывательные спутники являются наследниками проекта KH-11. Но до того как мы узнаем подробности их устройства, пройдет еще около тридцати лет. Так было с CORONA, так было с PILOT, так было и с Poppy, о котором рассказ в следующей главе.