История космонавтики

Главным в повестке дня был вопрос: можно ли в ближайшее время произвести запуск искусственного спутника Земли крупных размеров на орбиту высотой 320 километров? Под ближайшим временем подразумевались 2–3 года.

Вернер фон Браун заявил, что это можно сделать и раньше. По его мнению, для выведения на орбиту можно было применить ракету «Редстоун» в качестве первой ступени и связку из нескольких твердотопливных ракет «Локи» в качестве последующих ступеней. По расчетам фон Брауна, последняя ступень – одна ракета «Локи» – могла бы выйти на орбиту ИСЗ. Основным преимуществом данной схемы являлось то, что в ней могли бы быть использованы уже существующие технические средства.

Затем по очереди выступили все участники совещания. Каждый формулировал предложения по своей специальности. В результате было принято предварительное решение: считать проект искусственного спутника профессора Зингера весьма полезным, но осуществимым только после того, как будет закончена какая-либо более простая разработка. Таковой предлагалось считать запуск легкого спутника массой в несколько килограммов.

Вскоре после этого совещания представители флота побывали в арсенале «Редстоун», где трудились немецкие ракетчики. Основной целью визита было своими глазами убедиться в реальности того, о чем говорил на совещании фон Браун. После этого проект «Орбитер» обрел реальные черты и обзавелся собственным названием. Было начато финансирование работ. А еще через некоторое время по согласованию с начальниками Артиллерийско-технического управления армии и Научно-исследовательского управления флота руководителем проекта был назначен капитан второго ранга Джордж Гувер.

Запуск спутника предполагалось осуществить летом 1957 года из точки на экваторе, выбранной с таким расчетом, чтобы плоскость орбиты совпала с плоскостью экватора. Но к этому времени появились другие проекты, которые отодвинули «Орбитер» на второй план.

Постановление Президиума ЦК КПСС «О создании искусственного спутника Земли»*
8 августа 1955 г.
СТРОГО СЕКРЕТНО
Одобрить идею о создании искусственного спутника Земли.
Поручить т.т. Хруничеву и Рябикову приступить к работам по созданию искусственного спутника Земли и в полуторамесячный срок представить ЦК КПСС проект необходимых мероприятий по этому вопросу, а также представить в ЦК КПСС текст сообщения для печати о проводимых работах по созданию искусственного спутника Земли.
Секретарь ЦК

3 августа 1960 года Совет министров СССР принимает совершенно секретное постановление «О подготовке полета человека в космическое пространство». Сначала полет был назначен на декабрь 1960 года, но из-за технических сложностей его перенесли на 10—20 апреля 1961 года. 11 апреля 1961 года Юрий Гагарин на стартовом комплексе встречается с боевым расчетом, готовившим к пуску, а Никита Хрущев на отдыхе в Пицунде надиктовывал: «Завтра, как говорится, если все будет благополучно, то в 9 часов 07 минут будет запущен космический корабль с человеком… Намечалось на тринадцатое, но, видимо, поддались суеверию и говорят, что завтра будут пускать***.

Записи переговоров между Ю. Гагариным и пунктами управления полетами

12 апреля 1961 г.
8.14 (53 минуты до старта, час после посадки Гагарина в космический корабль), «Заря-1» (позывные стартовой площадки), космонавт Попович: Юра, не скучаешь там?
«Кедр» (позывные Юрия Гагарина): Если есть музычка, можно немножко пустить.
8.15, «Заря-1» (Главный конструктор Сергей Королев): Выполните просьбу «Кедра». Дайте ему музычку, дайте ему музычку.
«Заря-1» (Королев): Станция «Заря» (наземная УКВ-станция), я «Заря-1». Выполните просьбу «Кедра». Дайте ему музычку, дайте ему музычку.
«Заря-1» (Попович): Ну как? Музыка есть?
«Кедр»: Пока музыки нет, но, надеюсь, сейчас будет.
<…> 8.19, «Заря-1» (Королев): Понятно, это же музыканты: пока туда, пока сюда, не так-то быстро дело делается, как сказка сказывается, Юрий Алексеевич.
«Кедр»: Дали про любовь.
«Заря-1» (Королев): Дали музычку про любовь? Это толково, Юрий Алексеевич, я считаю.
«Заря-1» (Попович): Ну, добро, значит, тебе будет не так скучно.
8.20, «Заря-1» (Попович): Юра, ребята все довольны очень тем, что у тебя все хорошо и все нормально. Понял?
«Кедр»: Понял. Сердечный привет им. Слушаю Утесова. От души — «Ландыши»

Доклад Ю.А. Гагарина на заседании Государственной комиссии после космического полета
13 апреля 1961 г.
СОВ. СЕКРЕТНО
Экз. №1
…Я почувствовал, как заработало ТДУ (тормозная двигательная установка). <…> Перегрузка наросла немного, и потом резко опять появилась невесомость. <…> Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Земля у меня проходила во «взоре» сверху справа вниз и влево. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Получился «кардибалет»: голова—ноги, голова—ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку (над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не забывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит. Я ждал разделения. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10—12 секунд после выключения ТДУ… По моим ощущениям, больше прошло времени, но разделения нет. На приборе «Спуск» не гаснет, «Приготовиться к катапультированию» — не загорается. <…> «Кардибалет» продолжается. Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что все-таки сяду нормально, так как тысяч 6 есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч 8 км, значит, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум не стал поднимать…
Я рассудил, что обстановка не аварийная. Ключом я передал «ВН» — все нормально. Через «взор» заметил северный берег Африки, Средиземное море. Все было четко видно. Корабль продолжал вращаться. Разделение произошло в 10 часов 35 минут, а не в 10 часов 25 минут, как я ожидал, т.е. приблизительно через 10 минут после конца работы тормозной установки.
<…> Опускаясь, заметил, как справа от меня по сносу виден полевой стан. На нем много народу — машины. Рядом дорога проходит. Шоссе идет на Энгельс (Гагарин приземлился возле деревни Смеловка Саратовской области). Дальше вижу — идет речушка-овраг. Слева за оврагом домик. Вижу, какая-то женщина теленка пасет, думаю, сейчас я, наверное, угожу в тот самый овраг, но ничего не сделаешь. Чувствую, все смотрят на мои оранжевые красивые купола (парашютов). Дальше смотрю, как раз я приземляюсь на пашню. <…> Ногами «тук». Приземление было очень мягкое. Пашня оказалась хорошо вспахана, очень мягкая, она еще не высохла. Я даже не почувствовал приземления. Сам не понял, как уже стою на ногах.
<…> Вышел на пригорок, смотрю — женщина с девочкой идет ко мне. Примерно метров 800 она была от меня. Я пошел навстречу, собираясь спросить, где телефон. Я к ней иду, смотрю, женщина шаги замедляет, девочка от нее отделяется и направляется назад. Я тут начал махать руками и кричать: «Свой, свой, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда». В скафандре идти неудобно, но все-таки я иду. Смотрю, она так это неуверенно, тихонько ступает, ко мне подходит. Я подошел, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса.

Стенограмма выступления Н.С. Хрущева на приеме в Кремле

14 апреля 1961 г.
Товарищи, господа. Мы все взволнованы виновником торжества. Но мы тоже в какой-то степени, видимо, причастны к этому преступлению, совершенному им, если можно назвать это преступлением… Мы, советские люди, особенно горды, потому что весь мир гордится этим, потому что это завоевание человечеством нового положения; для человека, когда он покорил космос. Это торжество всех людей мира. Но вы можете представить себе, каждый, представляющий здесь какую-либо нацию или государство, какое наше чувство, советских людей, что это удалось нам, нашему Юрию Гагарину. (Аплодисменты.)
Он является крестьянским сыном, но теперь говорят за границей князья, осколки князей Гагариных, говорят, что наш родственник Гагарин совершил полет в космос. (Смех. Аплодисменты.) Да, были когда-то у нас сословия, но были и сплыли, и водой вымыло их. У нас теперь есть одно сословие, сословие труда. Те, кто трудится, кто работает — тому честь, кто не работает — тот да не ест. Вот наш девиз. (Аплодисменты.)
Мы горды потому, что это подвиг, но я, видимо, слов не подберу, и поэты, видимо, мастера слова, они тоже трудности имеют. Я считаю, что наиболее ловко вышел из положения Шолохов, который просто написал: «Вот это да!» (цитата из статьи Михаила Шолохова в экстренном выпуске газеты «Правда» от 12 апреля). И вот это каждый из нас повторял уже сотни раз, когда он сам с собой думал: «Вот это да! Вот это Юрка!». <…>
Мы получили, конечно, колоссальное преимущество. Но не это главное для нас. Главное для нас: пусть тот, кто точит ножи против нас, знает, что Юрка был в космосе, все видел теперь, все знает. (Аплодисменты.) А если надо — еще полетит, а если ему надо подкрепление — может другого товарища взять, может полететь и лучше рассмотреть.
Какой вывод из этого? Вывод тот, что это не должно давать господства какой-либо стране. Это должно привести к большему убеждению всех людей в мире, с тем чтобы больше усилий направить на обеспечение мира, чтобы прийти к разоружению: только при всеобщем разоружении, при всеобщем контроле можно обеспечить мир во всем мире. Только при этом. (Аплодисменты.)
…Мы будем рады в любое время подписать такое соглашение и покончить с гонкой вооружения. Но покамест не будет соглашения, то, конечно, как говорится, надо думать об обороне страны.
<…> Я бы предложил тост за тех, которые создали этот корабль и дали возможность подняться Юрию Гагарину в космическую высь, за ученых, инженеров, рабочих. …Предлагаю выпить за этих героев, которые здесь среди вас присутствуют, часть только, но главные вдохновители и строители, они здесь, узнайте по носу или по цвету волос, кто они такие. Сейчас по соображениям нашей безопасности мы не называем их имена, поэтому они не получат полного удовлетворения, которое получил Юрий Гагарин. Он в кино заснят, а им мы пожмем руки, они возьмут ордена, положат их в несгораемый шкаф. Но пройдет время, и они наденут эти ордена, пройдет время, и мы воздвигнем в честь их монумент и напишем эти славные имена, имена тех, которые своим гением создали эту замечательную космическую машину.

В те времена ходило много легенд о том, в каком «коммунизме» живут космонавты. Лучше всего это опровергает следующий документ.

Распоряжение Совета министров СССР о подарках Ю.А. Гагарину
18 апреля 1961 г.
СЕКРЕТНО
1. Признать необходимым подарить от имени Правительства СССР первому летчику-космонавту СССР майору Гагарину Ю.А. и членам его семьи автомашину «Волга», жилой дом, мебель и экипировку согласно приложению.
Отнести связанные с этим расходы за счет резервного фонда Совета министров СССР.
2. Обязать Министерство обороны СССР (т. Малиновского) выделить майору Гагарину Ю.А. четырехкомнатную квартиру по месту службы.
Председатель Совета министров Союза ССР
Н. Хрущев

Приложение к распоряжению Совета министров СССР от 18 апреля 1961 г. №1037рс
1. Меблировка спальни, столовой, детской, кабинета, кухни
2. Автомашина «Волга»
3. Телевизор «Рубин»
4. Радиола «Люкс»
5. Стиральная машина
6. Холодильник
7. Пылесос
8. Ковровые дорожки
9. Пианино
10. Постельное белье — 6 комплектов
11. Одеяла — 2 штуки

Экипировка для Ю.А. Гагарина
1. Пальто демисезонное
2. Пальто легкое летнее
3. Плащ
4. Костюм — 2 (светлый и темный)
5. Обувь — 2 пары (черная и светлая)
6. Рубашки белые — 6 шт.
7. Шляпа — 2
8. Носки — 6 пар
9. Белье нижнее шелковое — 6 пар
10. Трусы, майки — 6 пар
11. Платки носовые —12 шт.
12. Галстуки — 6 шт.
13. Перчатки — 1 пара
14. Электробритва — 1
15. Два комплекта военного обмундирования (парадное и повседневное)
16. Чемоданы — 2
Двум братьям и сестре т. Гагарина Ю.А. — по 1000 рублей.
Управляющий делами
Совета министров СССР
Г. Степанов

Также в докуменет перечисляется «экипировка» для жены, детей, отца и матери Гагарина.
Радиола и некоторые другие подарки до сих пор сохранились в доме у супруги Гагарина Валентины Ивановны в их квартире в Звездном.

3 июня 1961 года началась советско-американская встреча на высшем уровне в Вене. Камнем преткновения оказался статус Западного Берлина. Никита Хрущев и Джон Кеннеди обменялись почти не завуалированными угрозами. Советский лидер угрожал отказаться гарантировать права западных держав в Западном Берлине в случае промедления с принятием его условий подписания мирного договора с Германией. Кеннеди заявил, что при необходимости Соединенные Штаты будут воевать из-за Западного Берлина. Эту свою позицию он повторил 25 июля 1961 года в телеобращении к нации.

А Хрущев торопил Королева, просил запустить следующего космонавта непременно в первой половине августа. И 6 августа 1961 года в Советском Союзе стартовал космический корабль «Восток-2», на котором Герман Титов совершил семнадцать с половиной витков вокруг Земли. Спустя неделю, 13 августа 1961 года, началось возведение Берлинской стены и была закрыта граница между Восточным и Западным Берлином. Через 24 дня после полета Г. Титова, 31 августа, Советский Союз заявил о возобновлении ядерных испытаний. Учитывая эти события, становится понятна жесткая риторика опять говорившего не по бумажке Хрущева в Кремле.
Запись телефонного разговора Н.С. Хрущева с Г.С. Титовым

7 августа 1961 г. (на следующий день после 25-часового полета космонавта)
<…> Н.С. Хрущев: А как ваша супруга? Ваша супруга знала о вашем полете?
Г. С. Титов: А как же, знала.
Хрущев: Знала, молодчина. А одобрила она этот полет?
Титов: Ну, сначала не одобряла, а потом одобрила.
Хрущев: Это вполне возможно, потому что ей хотелось, чтобы ее супруг совершил подвиг, но этот подвиг был таким, что он мог лишить ее супруга.
Титов: Такой именно и был разговор у нас, Никита Сергеевич.

Выступление Н.С. Хрущева на приеме в Кремле

9 августа 1961 г. прием после полета Германа Титова
…Все знают, чем мы были, когда начинали революцию по призыву Ленина… Все сомневались, все издевались. Великий английский писатель Уэльс приехал в Россию, беседовал с Лениным и сказал о нем, что он фантазер, сидит в Кремле и создает сказки будущего. Ничего из этого не будет. Мы очень жалеем, что умер писатель Уэльс. Пусть бы он посмотрел Россию, о которой он написал, что она во мгле. Какую он, должно быть, написал бы книгу.
<…> И вот мы запускаем в космос — первый хорош и его супруга, второй замечательный и его супруга. Так он решил в космическом пространстве пообедать, отдохнуть, а потом еще продолжить свое космическое путешествие. (Аплодисменты.)
<…> Мы тратим деньги на создание атомных бомб, на создание ракет. Зачем это? Разумеется, не для начинки колбасы. Это же средства истребления, защиты. Когда же эти средства нужно использовать? Когда на нас нападают. Мы ответим ударом. Мне очень не хотелось омрачать такой день, как сегодняшний, такой действительностью, которая может быть завтра. Но мы реалисты, поэтому конкретно представляем обстановку… Мы, со своей стороны, все сделаем, чтобы не было войны, все, все, чтобы никогда ни на кого не нападали. Что нам, плохо живется? У нас сегодня лучше, чем было вчера, а завтра будет еще лучше, чем сегодня. (Аплодисменты.)

В 1959 году в рамках Академии наук СССР была создана комиссия по правовым вопросам межпланетного пространства, в работе которой помимо ученых-юристов принимали участие сотрудники Министерства иностранных дел СССР и представители других ведомств. 10 марта 1960 года Совет министров СССР принял постановление «Об участии СССР в международных организациях по мирному использованию космического пространства», в котором Министерству иностранных дел СССР и другим ведомствам поручалась подготовка директивных указаний представителям СССР в Комитете ООН по мирному использованию космического пространства.

Постановление Совета министров СССР «Директивы советской делегации в Комитете ООН по использованию Космического пространства в мирных целях»

30 августа 1962 г.
СОВ. СЕКРЕТНО
<…> Делегации руководствоваться следующим:
1. Исходить из того, что главная задача состоит в том, чтобы показать активную и инициативную роль Советского Союза в деле налаживания и развития международного сотрудничества в мирном изучении и использовании космоса.
Добиваться широкого и всестороннего обсуждения и одобрения Комитетом наших проектов <…>
<…> В случае если из-за отрицательной позиции США не удастся добиться одобрения Комитетом наших проектов декларации и соглашения, использовать как в Комитете, так и на Генеральной Ассамблее отказ США… для разоблачения политики Соединенных Штатов в области использования космического пространства, как создающей препятствия для развития широкого международного сотрудничества в мирном изучении и освоении космоса на благо всего человечества.
2. Заявить о поддержке, в принципе, рекомендаций научно-технического подкомитета.
Вести дело к тому, чтобы при обсуждении научно-технических вопросов Комитет уделил главное внимание проблемам международного сотрудничества в наиболее перспективных областях мирного изучения и использования космоса <…>
В случае попыток США использовать Комитет ООН по космосу для пропаганды своих успехов в космосе, противопоставить им наши успешные результаты, полученные при групповом полете космических кораблей «Восток-3» и «Восток-4». <…>
6. При обсуждении вопроса об оказании слаборазвитым странам помощи в… исследовании космоса активности не проявлять.
Распоряжение Совета министров СССР о порядке прибытия В.Ф. Быковского и В.В. Терешковой в Москву и подарках космонавтам
20 июня 1963 г.
СЕКРЕТНО
1. Поручить Главному управлению Гражданского воздушного флота при Совете министров СССР:
а) доставить специальным самолетом Ил- 18 из г. Куйбышева в Москву космонавтов т.т. Быковского В.Ф. и Терешкову В.В.;
б) выделить необходимое количество вертолетов и обеспечить разбрасывание листовок по трассе движения руководителей Коммунистической партии и Правительства, космонавтов над г. Москвой.
2. Поручить Министерству обороны СССР (т. Вершинину) организовать сопровождение самолета Ил- 18 с космонавтами почетным эскортом истребителей.
3. Разрешить Министерству обороны СССР пригласить и доставить родственников т.т. Быковского, Терешковой и жены т. Быковского в Москву для встречи космонавтов на аэродроме во Внуково, участия на митинге и приеме в Кремле.
4. Поручить Комитету государственной безопасности при Совете министров СССР разместить т. Быковского В.Ф. с женой и их родственниками, т. Терешкову В.В. и ее родственников в Государственных особняках на Ленинских горах.
5. Признать необходимым подарить от имени Правительства СССР космонавтам т.т. Быковскому В.Ф. и Терешковой В.В. и их родственникам автомашины «Волга», мебель и экипировку…
6. Обязать Министерство обороны СССР (т. Малиновского) выделить т. Быковскому В.Ф. четырехкомнатную квартиру и т. Терешковой В.В. трехкомнатную квартиру по месту службы.
Расходы по приему и обслуживанию космонавтов т.т. Быковского В.Ф. и Терешковой В.В., включая приобретение подарков, отнести за счет резервного фонда Совета министров СССР.
Поставку автомашин «Волга» произвести за счет резерва Совета министров СССР.
Председатель Совета министров
Союза ССР Н. Хрущев

Еще один важный документ, который сегодня звучит более чем современно. Подписаться под ним мог бы и весь нынешний отряд космонавтов.

Записка летчиков-космонавтов СССР Л.И. Брежневу о недостатках в планировании и организации космических полетов и их использовании в военных целях
22 октября 1965 г.
Сов. секретно
(особая папка)
Дорогой Леонид Ильич!
…Всем хорошо известны успехи Советского Союза в освоении космоса, нет надобности перечислять наши победы. <…> Но за последний год положение изменилось. США не только догнали нас, но и в некоторых областях вышли вперед. Полеты космических аппаратов: «Рейнджер-7», «Рейнджер-8», «Маринер-4», «Джеминай-5» и некоторых других космических аппаратов являются серьезным достижением американских ученых. <… >
Почему Советский Союз теряет ведущее положение в космических исследованиях? На этот вопрос чаще всего отвечают так: США развернули очень широкий фронт исследовательских работ в космосе, на космические исследования они выделяют колоссальные средства. (За пять лет они израсходовали более 30 миллиардов долларов и только за 1965 г. — 7 миллионов долларов.) <…>
Но дело не только в средствах. Средств и Советский Союз на освоение космоса выделяет немало. Но у нас, к сожалению, много недостатков в планировании, организации и руководстве этими работами. О каком серьезном планировании космических исследований можно говорить, когда у нас нет никакого плана полетов космонавтов. Кончается октябрь месяц, до конца 1965 г. осталось немного времени, а ни один человек в Советском Союзе не знает, будет ли в этом году очередной полет человека в космос, каково будет задание на полет, какова продолжительность полета. <…>
<…> Космосом занимаются все: Ракетные войска, ВВС, ПВО, ВМФ и другие организации. Такая раздробленность усилий и средств на освоение космоса мешает делу, много времени уходит на согласование планов и решений, на решениях часто отражается ведомственный подход к делу.
<…> Командование ВВС и мы, космонавты, неоднократно обращались в Генеральный штаб, к министру обороны и в Военно-промышленную комиссию с конкретными предложениями по строительству и оборудованию космических кораблей, способных решать задачи боевого применения. Наши предложения, как правило, не поддерживались руководством Ракетных войск. Мы получали резолюции: «Востоки» военного значения не имеют, заказывать их нецелесообразно»; «Заказывать «Восходы» не будем, нет средств».
<…> Почему для полетов космонавтов не строили корабли? Во всяком случае, не из-за недостатка средств. Это происходит потому, что руководители Ракетных войск больше верят спутникам-автоматам и недооценивают роли человека в космических исследованиях. <…>
У нас нет кораблей, не на чем летать, не на чем выполнять программу космических исследований… У нас в стране нет единого штатного пункта управления космическими полетами. В процессе полета космический корабль не имеет связи с командным пунктом в промежуток времени от 6-го до 13-го витка каждых суток.
<…> И сегодня у нас нет уверенности, что поднимаемые нами вопросы могут быть решены в Министерстве обороны.
Дорогой Леонид Ильич! Мы знаем Вашу большую занятость, и тем не менее просим Вас познакомиться с нашими космическими делами и нуждами…
Мы глубоко убеждены в том, что решение вопроса об объединении военного космоса на базе ВВС, продуманное планирование космических исследований и создание космических кораблей для решения задач боевого применения пилотируемых космических летательных аппаратов в значительной мере укрепит оборонную мощь нашей Родины.
ЛЕТЧИК-КОСМОНАВТ СССР
Гагарин
Леонов
Беляев
Титов
Николаев
Быковский
Комаров

P.S. Сборник документов особенно интересно рассматривать вместе с современной программой развития космонавтики, выпущенной Роскосмосом. Там, где в 40—60-е годы были сроки, суммы, технические параметры и — поименно — ответственные чиновники, сейчас — только расплывчатое перечисление перспектив.

По словам Юрия Батурина, когда видишь, на каком уровне принимаются решения в современной России (в общих фразах, без четкого разграничения ответственности, строгих алгоритмов и графиков), хочется напомнить, как работали те, кто всего за несколько трудных послевоенных лет первым запустил спутник, вывел человека в космос и создал космическую отрасль, которая и сегодня удерживает Россию в числе ведущих космических держав. Им тоже мешали ведомственная несогласованность, бюрократическая волокита, непонимание политиков, неустроенность… Но они сделали это.

Со своей версией «Авангарда» выступили сотрудник Морской исследовательской лаборатории Курт Штелинг и Раймонд Миссерт из Университета штата Айова. Они предложили осуществить запуск небольшого искусственного спутника с борта воздушного шара. Этот проект перекликался с проектом «Рокун», о котором я уже писал в первой части этой книги, и который в итоге стал проектом «Фарсайд» (о нем я расскажу в следующей главе).

Примерно через месяц после того, как был предложен вариант запуска ракеты с воздушного шара, несколько авторов предложили заменить воздушный шар реактивным самолетом. Такой способ, хотя имел некоторые недостатки, давал определенные преимущества. Высота запуска ракеты при этом оказывалась меньше (12 километров вместо 24 километров), зато самолет мог сообщить ракете свою собственную скорость порядка 1000 километров в час и осуществить запуск под желаемым углом. Кроме того, запуск ракеты с самолета позволял снизить стоимость эксперимента и сделать его технически более простым.

Но, в конце концов, все эти варианты были отвергнуты и конструкторы остановились на традиционной схеме запуска – старт трехступенчатой ракеты с Земли вертикально вверх.

Необходимо отметить, что созданная в рамках проекта ракета-носитель «Авангард» внешне серьезно отличалась от других ракет. Прежде всего, у нее не было оперения, так как стабилизация осуществлялась посредством отклонения оси двигателя, установленного на карданном подвесе.

Носитель состоял из трех ступеней. В первой ступени ракеты, созданной специалистами компании «Мартин Эйркрафт Компании», использовался жидкостный ракетный двигатель Х-405 компании «Дженерал Электрик», развивающий тягу 8,2 тонны в течение 150 секунд. Вторая ступень с жидкостным двигателем была создана компанией «Аэроджет Дженерал». Окислителем в ней служила азотная кислота, а топливом – несимметричный диметилгидразин. Третья ступень была твердотопливной.

Несколько слов о том, откуда предполагалось запустить «Авангард». Как известно, самым благоприятным местом старта с точки зрения энергетики полета является экватор. Именно там можно получить наибольший прирост скорости за счет вращения Земли. Эта скорость станет еще большей, если производить запуск не с уровня моря, а с какой-либо возвышенности. При этом можно избежать и сопротивления наиболее плотных слоев земной атмосферы, поэтому авторы проекта и рассматривали в качестве места размещения стартовой позиции гору Кения в Восточной Африке. Она находится почти точно на экваторе и имеет высоту более 5 километров. Единственным недостатком кенийского варианта явилась удаленность горы от вод Индийского океана, что не отвечало мерам безопасности, требовавшим, чтобы первая и вторая ступени падали в воду. Пришли к выводу, что оптимальным вариантом может быть запуск ракеты с палубы корабля или с постоянной базы, например, с острова в Тихом океане.

Но это все теория. На практике же, чтобы реализовать этот проект требовалось создать сложную наземную инфраструктуру в районе старта, что в короткие сроки было нереально. Именно поэтому приняли решение первый «Авангард» запустить в континентальной части США. Требование о размещении стартовых площадок на берегу океана заставило руководителей проекта остановить свой выбор на мысе Канаверал.

И наконец, о том, каким должен был быть первый искусственный спутник Земли в представлении специалистов, работавших над проектом «Авангард». На спутник весом в 9 килограммов предполагалось установить несколько измерительных приборов. Имея на борту небольшой источник питания и фотокамеру, он мог бы передавать на Землю цветные изображения.

Интересно, что в одном из вариантов полезной нагрузки рассматривалась возможность вывода на орбиту двух и даже трех спутников во время одного запуска. Вторым спутником считалась последняя ступень носителя, которая также выходила на околоземную орбиту. Ну а третьим аппаратом мог бы стать пластмассовый воздушный шар, покрытый алюминиевой фольгой и имеющий диаметр основного спутника. В этом воздушном шаре предполагалось установить небольшой газовый капсюль, который наполнил бы шар после его отделения от последней ступени носителя.

Однако когда дело дошло до воплощения мыслей конструкторов в металл, первый американский спутник получился более чем скромным. Весил он 1,36 килограмма, а на его борту размещались два примитивных передатчика, которые должны были выдавать сигналы на частотах 108 и 108,03 МГц. Первый из них получал питание от аккумуляторной химической батареи мощностью 10 мВт, второй – от шести солнечных батарей суммарной мощностью 5 мВт, установленных на внешней поверхности спутника.

Весь ход работ по проекту «Авангард» давал основание предположить, что запуск спутника состоится в первой половине 1958 года. На эти сроки ориентировались и конструкторы, занятые изготовлением носителя и космического аппарата, и политики, готовившиеся использовать небывалый эксперимент в своих интересах, и представители промышленности, надеявшиеся получить на волне всеобщей эйфории новые многомиллионные заказы.

Но «Авангарду» не суждено было открыть новую эру человечества. Более того, он оказался в арьергарде той борьбы, которая развернулась на мировой арене после 4 октября 1957 года, когда «Советы запустили свой спутник». «Космический Перл-Харбор» оказался столь сокрушительным, что Соединенным Штатам пришлось предпринимать срочные ответные меры, в которых «Авангарду» уже не пришлось сыграть первую скрипку.

Чуть позже те же специалисты предложили использовать воздушный шар для запуска спутников небольшой массы (около 20 килограммов) на низкую околоземную орбиту. При этом предполагалось применять аэростаты меньшего объема, чем «Скайхук», но поднимать их на большую высоту (около 30 километров).

Когда Фостер, Стелинг и Миссерт еще только озвучивали в Риме свое предложение об использовании воздушного шара для запуска высотных ракет, в США полным ходом уже шли работы в рамках проекта «Фарсайд» (Farside – обратная сторона Луны). Заказчиком выступили американские ВВС, а исполнителем – компания «Эйроньютроник Системс». Научное оборудование готовили специалисты из Мэрилендского университета.

Основной целью разработчиков, как это видно из названия проекта, являлся естественный спутник Земли. Точнее обратная, невидимая с поверхности нашей планеты сторона Луны. Хотя многие историки считают, что такое название проекту было дано ради красного словца.

Но для начала американцы намеревались с помощью ракеты «Фарсайд-1» поднять полезную нагрузку на высоту порядка одного радиуса Земли (около 6370 километров). Для этого головная часть ракеты должна была достичь скорости, превышающей первую космическую. Если бы в конце участка разгона ракету направили горизонтально, то, в принципе, она могла бы стать искусственным спутником Земли. Вот это «если» и позволило впоследствии говорить о том, что американцы едва не опередили советских конструкторов в гонке за первый спутник.

А ведь могли бы. И не в принципе, а вполне реально. Недаром осенью 1957 года Сергей Павлович Королев так спешил запустить первый спутник. И не «Авангарда» он опасался, работы по которому шли ни шатко ни валко, а именно «Фарсайда». Это в отношении американцев мы говорим «если бы, да кабы». А вот Королев бы точно воспользовался возможностью развернуть ракету горизонтально, проводи он работы в этом направлении.

Впрочем, не буду далее рассуждать на эту тему. Что случилось, то случилось – американцы не использовали даже теоретическую возможность стать первыми в космосе. И дать «немедленный ответ Советам» они также не смогли.

Ракета «Фарсайд-1» представляла собой четырехступенчатую ракету, собранную из широко применявшихся в то время твердотопливных зондирующих ракет типа «Рекрут» и «Локи».

Первая ступень носителя представляла собой связку из четырех ускорителей с тягой 27 тонн каждый. При этом ускорители должны были весить вместе около 5400 килограммов при весе полезной нагрузки порядка 680 килограммов. Таким образом, воздушному шару надо было бы поднять на высоту 24 километра чуть больше 6 тонн. Предполагалось, что к моменту выгорания топлива в двигателе первой ступени на высоте около 3,2 километра скорость ракеты возрастет до 2,4 километра в секунду.

Вторая ступень представляла собой ракету с жидкостным ракетным двигателем общим весом 560 килограммов. На ней были размещены аппаратура управления (22 кг) и третья ступень весом 90 килограммов.

Третьей ступенью должна была служить пороховая ракета на долгогорящем топливе с тягой 900 килограммов и продолжительностью горения 20 секунд, по истечении которых ракета имела бы скорость около 8 километров в секунду, достаточную для выхода на орбиту высотой 320 километров.

Полеты по программе «Фарсайд» были начаты осенью 1956 года.

На первом этапе испытывался аэростат, который должен был стать стартовой площадкой. Но вместо ракеты в гондоле воздушного шара размещался ее габаритно-весовой макет.

Состоялись три испытательных полета.

6 ноября 1956 года аэростат стартовал с полигона на острове Уоллопс (штат Виргиния) и, совершив недолгий полет, там же и приземлился. Большего от него в тот день и не требовалось.

Следующий полет состоялся в июне 1957 года. На этот раз перед аэростатом ставилась задача посложнее: ему предстояло подняться в воздух в штате Калифорния на западном побережье США, а приземлиться на восточном побережье, совершив высотный дрейф над всей территорией Соединенных Штатов. Эксперимент прошел чрезвычайно успешно. Во время полета не произошло никаких неожиданностей, даже незначительных – аэростат спокойно и величественно проплыл над всей Америкой.

Третий, заключительный, полет состоялся 7 августа. В этот раз перед аэростатом также ставилась задача трансконтинентального перелета, только теперь с восточного побережья на западное. И этот полет тоже был успешным. Немного мешал ветер, но все закончилось благополучно.

Два успешных перелета через все Соединенные Штаты, а также готовность самой ракеты, позволили перейти ко второму этапу испытаний. Так как были запланированы реальные пуски, эксперименты перенесли на затерянный в Тихом океане клочок суши – атолл Эниветок, где пятью годами ранее велись испытания ядерного и термоядерного оружия.

Первая попытка отправить ракету «Фарсайд» в космос была предпринята 25 сентября 1957 года, но оказалась неудачной. Поднявшись на высоту 20 километров, воздушный шар по непонятной причине рухнул вниз и утонул вместе с ракетой в океане.

Любопытная деталь. Сразу после гибели аэростата в США предположили, что он упал не сам по себе, а был… сбит русскими, которые вознамерились сорвать испытания. Тем более что в сентябре 1957-го года в районе атолла Эниветок видели эскадру кораблей Тихоокеанского флота, совершавшую учебное плавание. Но быстро разобрались, что да как. Советские корабли были под таким жестким контролем, что пуск зенитной ракеты с борта одного из судов не остался бы незамеченным.

Вторая попытка была предпринята 3 октября, ровно за сутки до запуска советского спутника, ставшего первым в мире. Как я уже отмечал, именно в ходе этого эксперимента мог бы «родиться» первый рукотворный объект во Вселенной, если бы такая цель ставилась перед исследователями. Но задачи у них были иными.

К тому же и во время этой попытки не все прошло гладко – достигнув высоты 27 километров, аэростат неожиданно стал снижаться. Когда от глади океана его отделял 21 километр, был послан радиосигнал в систему зажигания ракеты. Пробив оболочку аэростата, ракета рванулась ввысь, но сработали только первые две ступени. Ко всему прочему она сбилась с курса, и максимальная высота подъема составила около 800 километров. Размещенные в головной части приборы вследствие высоких перегрузок оказались неработоспособны.

Следующую попытку запустить «Фарсайд» предприняли уже после начала космической эры, 7 октября 1957 года. На этот раз всерьез задумывались над возможностью запустить спутник. Требовался немедленный ответ на эпохальное достижение Советского Союза и «наверху» цеплялись за любую возможность. Но из-за короткого замыкания в пусковом механизме ракеты она стартовала преждевременно, когда аэростат достиг высоты всего 18 километров. Вновь сработали лишь первые две ступени, и вновь приборы в головной части не выдержали перегрузок. Как показали измерения наземных радиолокаторов, максимальная высота подъема ракеты составила 645 километров. Правда, скорость оказалась явно недостаточной, чтобы вывести хоть что-то на орбиту, поэтому и этот пуск значится лишь экспериментальным.

Четвертый полет по программе «Фарсайд» состоялся 11 октября, но был менее удачным, чем два предыдущих – оболочка аэростата лопнула на высоте 30 километров при прохождении холодных слоев атмосферы.

Пятый аэростат был запущен 20 октября. И хотя этот полет оказался успешнее, чем предыдущие, в его ходе не удалось полностью реализовать задуманное. Так, сработали только три ступени из четырех, вновь пострадали приборы в головной части ракеты – наблюдатели на Земле принимали сигналы в течение всего четырех сотых секунды. Однако была достигнута рекордная высота – 3220 километров.

Последний полет по программе «Фарсайд» состоялся 22 октября. Наученные горьким опытом предыдущих неудач, специалисты решили пускать ракету не вертикально вверх, а под некоторым углом к вертикали. Старт состоялся на высоте 29,4 километра, и впервые нормально отработали все четыре ступени ракеты. Измерения показали, что расчетная скорость – 7,9 километра в секунду – была достигнута. Но вновь отказал бортовой передатчик, а радиолокаторы потеряли малоразмерную «полезную нагрузку» (длиной 32 сантиметра и диаметром 16 сантиметров) на высоте 4350 километров. Согласно сделанным расчетам, она достигла высоты не менее пяти тысяч километров или. Ряд специалистов впоследствии предположил, что головная часть ракеты, запущенной 22 октября 1957 года, вышла на орбиту искусственного спутника Земли и стала первым американским «сателлитом». Но так рассуждают только те, кому этого очень хочется. Ни в одном серьезном справочнике нет даже намека на то, что проект «Фарсайд» завершился запуском спутника.

Вероятно, были бы предприняты и другие попытки пусков «Фарсайдов». Да вот незадача – закончились воздушные шары. Их изготовили шесть штук, и все они были использованы.

Американские средства массовой информации довольно язвительно писали в те дни о «сомнительной технической реализуемости проекта». Действительно, запуск многоступенчатой ракеты с аэростата оказался весьма сложным мероприятием. Даже если речь шла о пуске всего лишь зондирующей ракеты, а не космического носителя.

Критика прессы, а также неутешительные результаты первой фазы проекта, заставили американские ВВС отказаться от продолжения работ по созданию ракеты «Фарсайд-2», предназначавшейся для пусков в сторону Луны. «Чтобы добро не пропадало», все наработки по «Фарсайду» были переданы гражданскому ведомству – Национальному консультативному комитету по аэронавтике (National Advisory Committee for Aeronautics, NACA), предшественнику Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (National Aeronautics and Space Administration, NASA).

Пуски ракет с борта аэростата продолжались еще несколько лет. Но их целью была не Луна, а лишь отработка технологий перспективных носителей.

Потом об аэростатах, как о стартовых площадках для космических ракет, надолго забыли. Вновь такую возможность стали рассматривать только в конце 1990-х годов, когда разгорелась борьба за так называемый «Икс-Прайз» – награду в 10 миллионов долларов, назначенную для энтузиастов-конструкторов, которые смогли бы создать пилотируемый летательный аппарат для суборбитальных космических полетов и совершить на нем два подряд успешных полета в течение двух недель.

Например, один из участников соревнований, израильский коллектив «Аэроспейс Текнолоджиз» (IL Aerospace Technologies) во главе с Довом Чартарифски, разрабатывал ракету «Негев-5» (Negev-5), которая как раз и должна была стартовать с борта воздушного шара, поднятого на высоту 30 километров. Сразу скажу, что эта работа закончилась ничем – приз получила американская команда во главе с Бартом Рутаном, а израильтяне не предприняли ни одной попытки испытать свое творение.

И хотя сама по себе идея об использовании воздушного шара в качестве стартовой площадки не умерла, и, возможно, такие попытки еще будут предприниматься, маловероятно, что они окажут какое-нибудь заметное влияние на исследования космоса. У человечества есть более мощные и, главное, более надежные средства для этих целей. Вот их-то и будут использовать. А аэростаты? Это для любителей острых ощущений.

На встречу с МакЭлроем фон Браун пришел нагруженный диаграммами, чертежами, проектами, а также великолепной закуской, приготовленной супругой по его собственным рецептам. Не мытьем, так катаньем, но немец был намерен добиться нужного ему решения. Он даже представить себе не мог, сколь весомый аргумент в свою поддержку получит в тот вечер.

Собеседники обсуждали проблему с запуском спутника, перемежая беседу выпивкой и едой. Нельзя сказать, что фон Брауну удалось убедить министра в своей правоте, но он увидел неподдельный интерес своего визави к обсуждаемым проблемам, и намеревался закрепить намечавшийся успех новыми весомыми аргументами. Тут-то и произошло то, что круто изменило историю американской космонавтики. В комнату, где шла беседа фон Брауна и Макилроя, вбежал директор арсенала «Редстоун» по связям с общественностью Гордон Харрис и буквально прокричал:

– Доктор Браун! Они сделали это!

Все обернулись в сторону Харриса, уже догадываясь о происшедшем, но еще веря в чудо.

– Они сделали что? – переспросил фон Браун.

– Русские. По радио только что объявили, что русские запустили спутник.

– Какое радио?

– Эн-би-си со ссылкой на бюллетень московского радио. Они принимают позывные спутника. Би-би-си тоже ловит звуковые сигналы. Только звуковые сигналы «бип-бип».

Изменившись в лице, с трудом сдерживая ярость, фон Браун повернулся к Макилрою.

– Мы знали, что они собирались это сделать. Вы знаете, что я предлагал еще кое-что, сэр.

– Вы же знаете, что мы рассчитываем на «Авангард», – оправдывался министр.

– «Авангард» никогда не сделает этого, – отчеканил фон Браун. – Сэр, когда вы получите полномочия, дайте нам свободу, и мы запустим спутник через шестьдесят дней.

Сказать, что в этот момент Вернер фон Браун был раздосадован, значит не сказать ничего. Это был крах всех его надежд, всех его устремлений. Он так мечтал быть первым! И вот, когда казалось, что жизнь налаживается, ему был нанесен столь мощный удар. Он давно мечтал о спутнике. И далеко не безосновательно. Он чувствовал, что может это сделать. Будь у него развязаны руки, первый искусственный спутник Земли появился бы уже в 1956 году. А может быть, и раньше. Но обо всем этом фон Браун мог в тот вечер думать только как об утраченных возможностях. А над Землей раздавались больно ранившие самолюбие немца сигналы «бип-бип».

Запустить спутник через 60 дней после русских, как обещал, фон Браун не смог. И все-таки ему потребовалось не так уж много времени, чтобы восстановить паритет.

Первый американский спутник был запущен 1 февраля 1958 года с космодрома на мысе Канаверал, через 119 дней. Его «забросили» на орбиту с высотой перигея 347 километров и высотой апогея 1859 километров.

В ходе полета «Эксплорера-1» был проведен эксперимент, разработанный в Лаборатории реактивного движения под руководством доктора Джеймса Ван Аллена и подтвердивший гипотезу о существовании радиационных поясов Земли.

Полет спутника «Эксплорер-1» продолжался до 31 марта 1970 года. В тот день аппарат сошел с орбиты и сгорел в плотных слоях земной атмосферы. Продолжительность его полета составила более 12 лет.

А вот «несчастливый» «Авангард-1» кружит над Землей до сих пор. И будет продолжать накручивать витки еще тысячи лет, если его не уничтожит какой-нибудь шальной метеорит. Но это так, к слову.

В середине 50-х годов успехи СССР в области исследований верхней атмосферы с помощью высотных геофизических ракет, казалось бы, приблизили момент, когда в полет на ракете должен был отправиться человек. Проводившиеся одновременно медико-биологические эксперименты с животными на борту ракет, подтвердили, что возникающие при таком полете перегрузки переносимы для человека. Все это, в частности, позволило С. П. Королеву еще в 1954 г. в первом отчете о своей Научной деятельности в Академию наук СССР (в 1953 г. он был избран ее членом-корреспондентом) предложить создание ракеты-лаборатории для подъема 1 – 2 экспериментаторов на высоту до 100 км со специальной системой для спуска лаборатории и ее экипажа на Землю.
В апреле 1956 г. в Академии наук СССР состоялась Всесоюзная конференция по ракетным исследованиям верхних слоев атмосферы. На этой конференции С. П. Королев выступил с докладом, где подвел итоги пусков ракет, сообщил о полученных результатах, наметил перспективы дальнейших исследований. «Говоря о перспективах, – отметил он в своем выступлении, – нельзя не остановиться и на одном из самых злободневных вопросов – полете человека на ракете. В настоящее время эта задача становится все более и более реальной. Она издавна привлекала внимание всех, работающих в области ракетной техники, а полет человека на ракете является и сейчас одной из основных задач в области ракетной техники».
Далее С. П. Королев сообщил, что предполагается рассмотреть ряд вопросов, касающихся рациональной траектории снижения ракеты (с учетом разности температурных режимов при торможении и посадке ракеты с человеком), формы ракеты, теплозащитных средств и т. д. В частности, к этому времени специалисты проанализировали вариант вертикального подъема ракеты с человеком на борту с последующим его катапультированием и спуском на парашюте и пришли к выводу, что более целесообразно создание ракеты для полета человека, рассчитанной на подъем по наклонной траектории. Обсуждались возможные кандидатуры экспериментаторов для полета на ракете, и было решено использовать для этой цели специалистов, участвующих в медико-биологических экспериментах с животными на борту высотных ракет2.

2 Об этом см.: Касьян И. И. Первые шаги в космос. М, Знание, 1985.

Следует сказать, что по своим габаритам головные части существовавших высотных геофизических ракет не могли использоваться для полета человека (в частности, были неспособны разместить системы жизнеобеспечения и другие системы, необходимые для полета человека). Хотя масса поднимаемого ракетами полезного груза была достаточно высока, ее не хватало для подъема человека с соответствующим оборудованием. И все же в заключение своего выступления С. П. Королев отметил: «...Нам кажется, что в настоящее время: можно преодолеть трудности и осуществить полет человека на ракете». И действительно, в то время имелись серьезные предпосылки для осуществления подобного эксперимента с использованием модернизированной высотной геофизической ракеты. Однако в конце 1956 г. и первой половине 1957 г. коллектив ОКБ С. П. Королева уже заканчивал работы по созданию гораздо более мощной ракеты, которая позволяла осуществить более сложные задачи.
Это была первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета (МБР), успешное испытание которой 21 августа 1957 г. показало, в частности, что появилось мощное, качественно новое средство для мирного исследования космоса3. Эта ракета под названием ракета-носитель (РН) «Спутник» использовалась для запуска первого в мире искусственного спутника Земли и двух последующих советских спутников, что стало выдающимся достижением советской науки и техники. И естественно, на повестку дня встал вопрос о полете человека уже не на ракете, а на космическом корабле по орбите вокруг Земли.

3 Более подробно об истории создания этой МБР см.: Гольдовский Д. Ю., Назаров Г. А. 25 лет космической эры: из истории создания первых ИСЗ, М., Знание, 1982.

27 мая 1959 г. С. П. Королев вместе с академиком М. В. Келдышем направили в правительство докладную записку «О развитии научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по освоению космического пространства», в которой поднимался комплекс проблем, связанных с созданием новых специализированных КБ и НИИ и реорганизацией существующих КБ, привлеченных к работе над космической тематикой. Во главе с С. П. Королевым Совет главных конструкторов разработал требования с целью привлечь особое внимание к обеспечению надежности в процессе разработки, изготовления, испытаний и подготовки к запуску пилотируемых космических аппаратов и их ракет-носителей (РН «Восток»). Для более широкого привлечения научных сил страны в 1959 г. был создан межведомственный научный совет при Академии наук СССР под председательством академика М. В. Келдыша.
С самого начала программа освоения космоса, проводимая в нашей стране, носила мирный характер, для ее реализации привлекались ведущие специалисты, ученые. Поэтому такие выдающиеся достижения, как запуск первого в мире искусственного спутника Земли и первого в мире космического корабля, пилотируемого Ю. А. Гагариным, стали достижением всего советского народа, мудрой политики партии и правительства.
Иное положение сложилось в США, где и запуск первого спутника, и программа пилотируемых полетов в космос не привлекали особого внимания правительственных ведомств, поскольку эти проекты не сулили видимых результатов для военного применения в обозримом будущем. А ведь в 50-х годах в США уже проводились работы по созданию МБР, энергетические характеристики которых позволяли выводить в космос полезные грузы довольно большой массы.
Первым обратил внимание на возможность использования американских МБР для полета человека в космос Дж. Аллен, сотрудник Национального консультативного совета по авиации (НАКА). Однако его предложение не вызвало никакого интереса в официальных кругах: правительство США, а тем более военные ведомства рассматривали МБР только как средство доставки ядерного оружия и другого применения для МБР не представляли. Но все же некоторые специалисты предложение Дж. Аллена подхватили и развили. Так, например, в 1957 г. сотрудник НАКА М. Фейгет разработал проект пилотируемого космического корабля, который впоследствии и был положен в основу проекта «Меркурий». По проекту М. Фейгета этот космический корабль был рассчитан на суборбитальный полет (с помощью БР «Редстоун») и на орбитальный полет (МБР «Атлас»), что и было реализовано в рамках программы «Меркурий»4.

4 Более подробно об истории создания ракет «Редстоун» и «Атлас» и их использовании для запуска американских спутников см.: Гольдовский Д. Ю., Назаров Г. А. 25 лет космической эры: из истории создания первых ИСЗ, М., Знание, 1982.

Однако официальные круги США оставались равнодушными к идее полетов человека в космос. Положение несколько изменилось только после 4 октября 1957 г., когда научно-техническому самодовольству США нанес сокрушительный удар запуск в СССР первого в мире искусственного спутника Земли. Советский спутник ускорил не только работы по созданию и осуществлению запусков первых американских спутников, но и работы по реализации пилотируемых космических полетов. В 1958 г. ВВС США стали всерьез разрабатывать проект 7969 («Исследования в области пилотируемой баллистической ракеты»), предусматривающий «реализацию возможности отправки человека в космос и возвращения оттуда».
И все же оппозиция пилотируемым полетам была весьма сильной, причем не только со стороны официальных кругов, но и со стороны ряда ученых и специалистов. Так, например, глава Калифорнийского технологического института Л. Дюбридж 25 апреля 1958 г., выступая в конгрессе США, заявил: «Сначала мы должны задаться вопросами, в чем цель пилотируемых полетов ...во сколько это обойдется налогоплательщикам? Если ставится задача, чтобы человек управлял научными приборами, то не дешевле ли воспользоваться автоматами? Во многих случаях окажется, что вклад человека равен или близок нулю».
В конце 1958 г. программа пилотируемых полетов в США получила дополнительный импульс, когда 1 октября 1958 г. была создана гражданская организация по космосу – Национальное управление по аэронавтике и исследованиям космического пространства (НАСА), представители которой еще до завершения начального организационного периода заявили, что пилотируемые полеты способствовали бы самоутверждению НАСА как организации. Предстояло, правда, убедить президента. США передать НАСА работы по программе пилотируемых космических полетов. Естественно, это вызвало протест со стороны ВВС США, которые не хотели расставаться со столь престижной программой.
На пятые сутки официального существования НАСА Д. Эйзенхауэр возложил на эту организацию ответственность за осуществление программы полета человека в космос, получившей название «Меркурий», и присвоил программе высшую категорию срочности «Д-Икс». Такую категорию срочности имели лишь программы, которые считались важнейшими для обеспечения безопасности страны (например, программы создания МБР «Атлас» и «Титан»). И хотя в своих высказываниях президент США неоднократно подчеркивал, что никакого соревнования с СССР в области космоса не происходит, факт присвоения высшей; категории срочности программе пилотируемых полетов в космос говорит об обратном.
Но почему, тогда Д. Эйзенхауэр согласился отнять программу «Меркурий» от ВВС США, ведь военные с их опытом и возможностями могли бы, казалось, осуществить эту программу быстрее, чем недавно образовавшаяся гражданская организация НАСА?
Известный американский популяризатор и историк науки Р. Лэпп в своей книге «Человек в космосе» писал, что историки еще отметят неспособность тогдашних лидеров США оценить глобальное значение пилотируемых космических полетов. И действительно, Д. Эйзенхауэр, если не считать престижных соображений, был всегда противником пилотируемых космических полетов. Он потому и отобрал у ВВС проект «Меркурий», что опасался, что те развернут на его основе какую-нибудь крупномасштабную программу, тогда как в НАСА по завершении проекта «Меркурий» дальнейшие работы в области пилотируемых полетов будет легко свернуть. В частности, Дж. Кеннеди во время своей предвыборной кампании резко критиковал Д. Эйзенхауэра за его недооценку значения космонавтики и, в частности, пилотируемых полетов в космос.

Но не надо думать, что все это делалось ради принципа. Чтобы обосновать финансирование проекта, моряки сформулировали в своей программе вполне актуальные и необходимые для военных задачи: создание и запуск разведывательных, инспекционных и навигационных спутников, а также системы перехвата вражеских космических аппаратов.

Последняя задача была даже важнее, чем все остальное, поэтому с нее и решили начать. Особую роль в ее выполнении должна была играть Военно-морская станция испытания систем оружия NOTS (Naval Ordnance Test Station) в Чайн-Лейк, штат Калифорния, работавшая под руководством Бюро артиллерии флота. С 1943 года эта станция отвечала за создание ракетного вооружения для ВМС США. В качестве «пробного шара» сначала было решено использовать твердотопливную ракету-носитель на базе армейских тактических ракет «Сержант». Однако Армия «встала в позу» и морякам пришлось искать другой выход из создавшегося положения.

Новое предложение, оформленное в начале 1958 года, получило название «Проект «PILOT» (Precursor In-situ Lunar Oxygen Testbed) и представляло собой шестиступенчатую ракету-носитель с воздушным запуском. Как должен помнить читатель, подобный способ запуска отвергли при подготовке «Авангарда». Теперь же о нем вновь вспомнили.

Проект базировался на имеющихся в распоряжении флота материально-технических средствах. Ракета могла доставить на орбиту небольшой спутник, и задумывалась как прототип будущей разведывательной системы ВМС быстрого развертывания, а также как средство запуска орбитальных мишеней для противоспутниковых систем, и, возможно, самих противоспутников. О том, что это должна была быть система действительно быстрого развертывания, говорят хотя бы заложенные в проект требования к ней. Ракету предполагалось развернуть на орбите за шесть часов с момента получения приказа. А это означало запуск практически одновременно не менее 24 космических аппаратов.

В самом начале 1958 года проект «PILOT» был одобрен техническим директором космического отдела Бюро артиллерии флота Джоном Николаидесом (John Nikolaides), который предложил немедленно начать разработку, чтобы выполнить ее за четыре месяца. После этого проект «PILOT» получил в кулуарах неофициальное название NOTSNIC (сочетание NOTS и Николаидес).

В качестве первой ступени системы NOTSNIC предполагалось использовать модифицированный палубный истребитель F-4D-1 «Скайрэй». Самолет был предоставлен Бюро аэронавтики для высокоскоростных испытаний элементов морского ракетного вооружения.

Непосредственный вывод на орбиту должна была осуществить запускаемая с борта истребителя небольшая ракета-носитель длиной 4,38 метра, диаметром 76,1 сантиметра и массой 950 килограммов. Она подвешивалась под левым крылом F-4D-1 на стандартном бомбодержателе. Для балансировки под правым крылом висел сбрасываемый топливный бак такой же массы. Даже с учетом массы самолета-носителя, NOTSNIC является самой миниатюрной из всех известных систем для запуска спутников.

Вторая и третья ступени носителя состояли из четырех ракет HOTROC (модификация противолодочных ракет ASROC), собранных попарно в связку. Через 3 секунды после отделения от самолета запускалась первая пара ракет, а 12 секунд после их выключения – вторая. После этого в течение 100 секунд аппарат двигался по инерции к верхней точке баллистической траектории, где на высоте около 80 километров происходило отделение второй и третьей ступеней и запускалась четвертая ступень.

На четвертой ступени стоял двигатель Х-241, созданный для третьей ступени ракеты-носителя «Авангард». Впоследствии его заменили на Х-248. Через 3 секунды после выгорания четвертой ступени происходил запуск пятой. После выработки топлива в пятой ступени спутник оказывался на околополярной орбите с высотой перигея 60 километров и апогеем 2400 километров. На такой орбите спутник не имел шансов даже один раз обогнуть земной шар. В связи с этим через 53 минуты 20 секунд полета в апогее должен был включиться маленький двигатель шестой ступени, интегрированный с полезным грузом. Этот двигатель поднимал перигей до безопасной высоты.

Полезная нагрузка системы NOTSNIC представляла собой миниатюрный космический аппарат массой 1,05 килограмма и диаметром около 20 сантиметров. Он получал электропитание от аккумуляторов и нес единственный прибор – инфракрасный сканер. Это было довольно примитивное устройство, предназначенное для получения изображения земной поверхности. Маленькое зеркальце фокусировало луч света на инфракрасном фотоэлементе, вращение космического аппарата вокруг своей оси давало одну строку изображения, а поступательное движение позволяло сформировать «картинку» целиком. Работу сканера проверили при экспериментах на самолете. Надо признать, что качество изображения было крайне низким. Тем не менее его было решено использовать на спутниках, с тем чтобы набраться опыта при создании в будущем аналогичных систем с улучшенными характеристиками.

Для приема информации со спутников предполагалось оперативно развернуть во всех частях земного шара систему наземных станций. Их персонал, состоящий из моряков, должен был передать полученный сигнал на станцию Чайн-Лейк для дешифровки. Во время первых стартов предполагалось, что сеть станций будет служить и для подтверждения факта вывода спутников на орбиту. Малые размеры аппарата не позволяли сделать это оптическими средствами, а малая емкость батарей гарантировала передачу информации на Землю только в течение первых трех витков.

Как я уже отметил, важнейшей задачей программы NOTSNIC являлось создание противоспутниковых систем. Вражеские аппараты предполагалось уничтожать над пустынными районами Тихого океана. По мнению разработчиков, в этом случае противник даже не поймет, почему замолчал тот или иной спутник. Ракета-перехватчик должна была выводить головную часть по баллистической траектории в район пролета цели, где начинался этап самонаведения. Головка самонаведения противоспутника создавалась на базе аналогичного устройства ракеты «Сайдуиндер». Маневрирование должно было осуществляться с помощью микродвигателей на сжатом газе, а поражение спутников противника – осколочной боевой частью.

За четыре месяца, которые отвел на разработку Николаидес, создать систему запуска не удалось, хотя над ней практически без выходных трудились около пятидесяти специалистов станции NOTS и еще около сотни привлеченных со стороны инженеров и техников. Но и шесть месяцев, которые потребовались для завершения работ, являются довольно впечатляющим результатом. К июлю 1958 года NOTSNIC был готов к летным испытаниям, к которым приступили без промедления.

Перед началом реальных пусков были проведены два пуска ракет с наземного старта. Первый полет с двумя работающими двигателями состоялся 4 июля. Испытание закончилось уже через две секунды после начала из-за взрыва двигателя. Причиной, вероятно, стала трещина в топливном заряде одного из твердотопливных ускорителей. Вторая ракета взорвалась на Земле за восемь секунд до старта из-за повреждений в электросети стенда.

25 июля палубный истребитель F-4D-1 (бортовой номер 130475) взлетел с аэродрома на базе ВВС США «Инью-керн» севернее Лос-Анджелеса. Пилотировал машину летчик-испытатель Уильям Уэст. Под левым крылом истребителя, державшего курс на юго-запад, висел странноватый предмет, напоминающий большую бомбу с четырьмя крыльями. На высоте почти 11 километров над проливом Санта-Барбара самолет начал разгоняться с набором высоты. Когда альтиметр показывал высоту 12,5 километра, а угол подъема траектории составил 50 градусов, пилот нажал рычаг открытия замков бомбодержателя. Тотчас самолет, освобожденный от груза, резко накренился на правый борт, и пилоту стоило немалых усилий не потерять над ним контроль. Тем не менее Уэст смог в какой-то момент заметить облачко дыма и яркую вспышку. «Птица» взорвалась!» – передал летчик по рации, теряя объект из вида.

Пилот самолета сопровождения, летевший поодаль, подтвердил доклад Уэста.

В Чайн-Лейк, куда поступала вся информация об испытаниях, уже начали анализировать причины неудачи, как вдруг от оператора наземной станции сопровождения в Крисчерче в Новой Зеландии пришло сообщение о странных слабых сигналах, подтверждающих факт выхода объекта на околоземную орбиту. Что за сигналы принял оператор, гадают до сих пор. Вполне возможно, что это были помехи или отражение какого-то другого сигнала. А возможно, что оператор «услышал» то, что очень хотел услышать. И хотя все данные говорят за взрыв ракеты в самом начале полета, участники работ по программе NOTSNIC до сего дня убеждены, что 25 июля ими был запущен спутник. Ну, пусть потешат свое самолюбие, если так хочется.

Летные испытания системы воздушного старта были зажаты жесткими сроками предстоящего эксперимента «Аргус» – серии высотных ядерных взрывов, запланированных на конец августа – начало сентября 1958 года. Именно поэтому военные поспешили продолжить пуски NOTSNIC^.

Второй испытательный пуск состоялся 8 августа. Как и первая попытка, он окончился неудачей – одна из ракет HOTROC второй ступени взорвалась при воспламенении, из-за чего пилоту пришлось выполнять резкий маневр уклонения.

По требованию проектантов, 16 и 17 августа были проведены повторные наземные испытания. Оба пуска закончились неудачей – аэродинамические стабилизаторы обломились через три секунды после включения твердотопливных двигателей. Пришлось проводить специальные мероприятия и лишь после этого продолжать летные испытания.

Третья попытка запуска ИСЗ состоялась 22 августа. Вскоре после сброса ракеты пилот потерял ее из виду, но наземная станция в Новой Зеландии вновь зафиксировала сигнал. По мнению Николаидеса, спутник вышел на орбиту и на первом и третьем витках передавал изображения. Однако сигналы были слишком слабы, чтобы их можно было дешифровать. Других данных о запуске спутника, кроме слов Николаидеса, нет, поэтому эксперты никогда не верили в успех и этого старта.

Следующую попытку предприняли 25 августа. Через 3,75 секунды после сброса взорвался один из двигателей второй ступени, и обломки ракеты рухнули в воды Тихого океана. Туда же упали обломки еще одной ракеты, которую попытались запустить 26 августа. На этот раз двигатель твердотопливной ступени просто не воспламенился. Аварией завершилось и последнее испытание, проведенное 28 августа. На этом первая фаза проекта NOTSNIC была завершена.

О дальнейшей судьбе проекта NOTSNIC известно очень мало. Несмотря на то, что минуло уже больше сорока лет, американский флот хранит в секрете как ход работ, так и полученные результаты. Известно только, что моряки сосредоточили свои усилия на создании противоспутников, отказавшись от других планов. Чтобы запутать противника, они неоднократно переименовывали программу, называя ее то «Калеб», то «Хай-Хо», то «Вайперскан». Но можно сказать только одно: создать эффективную противоспутниковую систему они так и не смогли. Не пригодился и разрабатываемый носитель. А вот инфракрасный сканер «пристроили» на первые разведывательные спутники и отработал он довольно хорошо, доказав, тем самым, что усилия проектантов из проекта NOTSNIC не пропали даром.

Следует сказать, что эта программа ВВС США внесла определенный вклад в развитие американской космонавтики, поскольку как и в программе «Спейс Шаттл» (также во многом предназначенной для военных целей), самолет Икс-15 совершал планирующий спуск на поверхность Земли из заатмосферных высот. Однако различный подход военных и гражданских организаций к полетам человека в космос, неучастие достаточно опытных специалистов ВВС и других военных подразделений США в реализации американской программы пилотируемых космических полетов, отсутствие ясных перспектив у пилотируемой космонавтики США, а отсюда и критическое отношение ряда специалистов к этой программе явно не способствовали ее скорейшему воплощению в жизнь.
Надо сказать, что военные ведомства США сохраняли свое прохладное отношение к планам НАСА и в дальнейшем, когда президентом США стал Дж. Кеннеди, сделавший американскую программу, пилотируемых космических полетов привлекательной и престижной, дав ей перспективу – полет на Луну (ранее этому направлению препятствовал Д. Эйзенхауэр). Параллельно с разработкой программы «Аполлон» и даже еще раньше, на самых первых этапах развития американской пилотируемой программы освоения космоса, большое число специалистов военных ведомств было занято в разработке самостоятельных космических программ «Дайна Сор» (Икс-20) и «МОЛ» (сокращение от английского «обитаемая орбитальная станция»), имеющих, явную милитаристскую направленность.
Работы по программе «Дайна Сор», проводившиеся в 1960 – 1963 гг., т. е. одновременно с реализацией программы «Меркурий», предусматривали создание экспериментального одноместного крылатого пилотируемого ракетоплана, выводимого на орбиту с помощью РН «Титан-3Си»5. Эти работы также пригодились при создании космических кораблей по программе «Спейс Шаттл». Кроме того, они стали отправной точкой для проводимых сейчас в США работ по созданию орбитальных истребителей, бомбардировщиков и разведчиков – космических кораблей-самолетов типа «TAB» (сокращение от английского «заатмосферный аппарат»). Правда, в 1963 г. программа «Дайна Сор» была свернута в связи с началом разработки орбитальной станции «МОЛ», так как полагали, что последняя способна решать большинство задач военного характера, предусматривавшихся для ракетоплана «Дайна Сор».

5 Более подробно об этом проекте см.: Левантовский В. И. Транспортные космические системы. М., Знание, 1976.

Небезынтересно отметить, что среди набранных кандидатов для полетов на ракетоплане «Дайна Сор» был вначале и Н. Армстронг, который уже подал к этому времени заявление о приеме в отряд космонавтов НАСА. Но участие этого космонавта в военных программах не следует забывать, поскольку в американской печати любят подчеркивать, что первым человеком, ступившим на поверхность Луны, был «гражданский специалист», так как Н. Армстронг не являлся уже военнослужащим (в отличие от подавляющего большинства остальных участников экспедиций на Луну).
Кстати, в отряд космонавтов министерства обороны США, набранных для полетов на станции «МОЛ», входили многие из теперешнего состава основных командиров кораблей «Спейс Шаттл»: Р. Криппен, Р. Трули, Ч. Фуллертон, Г. Хартсфилд, Р. Овермайер, К. Бобко, Д. Петерсон. Все они в 1969 г. после прекращения работ по программе «МОЛ» влились в отряд космонавтов НАСА. Эта программа так и не была реализована (как и программа «Дайна Сор») вследствие неуверенности военных в необходимости для них пилотируемых космических средств. Тогда, в 1969 г., Пентагон еще продолжал прохладно относиться к программе пилотируемых полетов в космос, поскольку, как было заявлено, задачи станции «МОЛ» вполне могут быть выполнены с помощью военных автоматических спутников.
В СССР на реализации программы пилотируемых космических полетов были сконцентрированы усилия лучших представителей нашей науки и техники. Мирный характер советской программы освоения космоса, четкая направленность на перспективное использование достижений космонавтики для народнохозяйственных нужд (в частности, с помощью пилотируемых орбитальных станций) предопределили отношение всех участвующих в разработке программы пилотируемых полетов в космос к своей, работе как к делу чрезвычайной важности дли всего человечества. Подлинным вдохновителем и организатором всей программы был С. П. Королев, возглавлявший Совет главных конструкторов, в который входили В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, В. П. Бармин и другие прославленные, наши ученые, руководившие работами в различных областях космонавтики.
Энергия и настойчивость, присущие С. П. Королеву, всегда позволяли ему добиться от исполнителя (будь то сотрудник его ОКБ или целый коллектив, занимавшийся космической тематикой) наиболее быстрого и эффективного выполнения поставленной перед ним задачи. Работавшие под началом С. П. Королева нередко обнаруживали, что их способности резко возрастают и в своей работе они порою превосходят самих себя. Еще одно чрезвычайно важное свойство было присуще С. П. Королеву – он обладал редкой интуицией, разыскивая и привлекая к работам нужных специалистов, а то и целые коллективы. Так, например, случилось с ОКБ, возглавляемыми главными конструкторами С. А. Косбергом и А. И. Исаевым, известными; специалистами в области авиационного двигателестроения. Оба этих коллектива внесли существенный вклад в реализацию программы по осуществлению пилотируемых полетов в космос.
Как известно, для вывода первых советских спутников использовалась двухступенчатая РН «Спутник» с ракетными двигателями, созданными в ОКБ В. П. Глушко. Однако для решения более сложных задач по освоению космоса потребовалось создание третьей ступени, что, собственно, и привело к «превращению» РН «Спутник» в PH «Восток». Двигатель для этой третьей ступени был создан при самом непосредственном участии ОКБ С. А. Косберга. Дело это было непростым, поскольку впервые пуск жидкостного ракетного двигателя должен был осуществляться в условиях космического пространства. Ведь РН «Спутник» хоть и была двухступенчатой, но с параллельным расположением ступеней, двигатели которых включались одновременно при старте РН с Земли.
Вначале использование третьей ступени планировалось для запусков космических аппаратов к Луне, что в конечном итоге ознаменовалось еще одним выдающимся достижением советской науки и техники. При решении данной задачи двигатель третьей ступени должен был обеспечивать разгон космического аппарата до второй космической скорости, необходимой для преодоления воздействия земного притяжения. С этой целью было решено создать однокамерный кислородно-керосиновый ракетный двигатель тягой в пустоте около 50 кН.
В феврале 1958 г. С. П. Королев, встретившись с С. А. Косбергом, предложил силами своих коллективов совместно разработать такой двигатель. Совместная разработка началась. Не все проходило гладко, да, кроме того, ОКБ С. А. Косберга продолжало выполнять работы по другой тематике. Однако интуиция С. П. Королева не подвела, уже через 9 мес после начала работ совместными усилиями обоих ОКБ был создан необходимый ракетный двигатель для третьей ступени.
С помощью РН, оснащенной этой ступенью, были осуществлены: первый пролет около Луны и создание первого искусственного спутника Солнца (январь 1959 г.), первое достижение поверхности Луны (сентябрь 1959 г.), первый облет Луны с фотографированием ее обратной стороны (октябрь 1959 г.). За весомый вклад в эти триумфальные полеты С. А. Косбергу была присуждена Ленинская премия.
Вскоре после этого ОКБ С. А. Косберга, на сей раз уже самостоятельно, разработало жидкостный ракетный двигатель (тягой в пустоте около 55 кН) для третьей ступени РН, предназначавшейся для запуска космических кораблей «Восток». Примечательно, что Ю. А. Гагарин во время полета сообщил на Землю о включении третьей ступени весьма образно: «Косберг сработал!». Пожалуй, именно после этого апрельского дня 1961 г. С. А. Косберг окончательно утвердился в славной когорте главных конструкторов космической техники.
Разработанный в его ОКБ четырехкамерный жидкостный ракетный двигатель тягой в пустоте около 300 кН с 1964 г. применялся на третьей ступени модифицированной РН, использовавшейся сначала для запуска космических кораблей «Восход», а затем «Союз» и «Союз Т» (РН «Союз»). Затем этим ОКБ создается однокамерный жидкостный ракетный двигатель тягой в пустоте около 600 кН для РН «Протон» (четыре таких двигателя установлены на второй ступени, один – на третьей). Таким образом, двигатели конструкции ОКБ С. А. Косберга нашли самое широкое применение на всех основных этапах развития советской космонавтики, в том числе и в наши дни, поскольку и РН «Союз», и РН. «Протон» используются сейчас не только в рамках программы пилотируемых полетов, но и при запусках автоматических станций к Луне, Венере и Марсу, а также при запусках многих искусственных спутников Земли самого различного назначения.
Также счастливо сложилось сотрудничество С. П. Королева с А. М. Исаевым, который на заре реактивной авиации совместно с А. Я. Березняком создал первый в нашей стране самолет с ракетным двигателем (БИ-1). С 1944 г. А. М. Исаев стал главным конструктором ОКБ, где под его руководством осуществлялась разработка ракетных двигателей для авиации, отличавшихся оригинальностью конструкторского решения. Именно этому коллективу было поручено создание тормозной двигательной установки (ТДУ-1) для космического корабля «Восток». И, как вспоминает академик Б. В. Раушенбах, создание установки ТДУ-1 относилось к тем ключевым задачам, которым С. П. Королев оказывал самое пристальное внимание.
В книге «Дорога в космос» Ю. А. Гагарин, вспоминая свой полет, пишет: «Наступил заключительный этап полета, может быть, еще более ответственный, чем выход на орбиту или полет по орбите, – возвращение на Землю... Все ли системы сработают нормально, не поджидает ли меня непредвиденная опасность?.. В 10 ч .25 мин произошло автоматическое включение тормозного устройства. Оно сработало отлично, в заданное время».
Создание надежной двигательной установки ТДУ-1 было чрезвычайно ответственным заданием. Вот что вспоминает один из конструкторов космического корабля «Восток»: «Агрегат А. М. Исаев делал в высшей степени ответственный и, как все ракетные двигателисты, находился при этом в тяжелейшем положении. Для повышения надежности радиоаппаратуру, приборы, системы автоматики и управления можно дублировать, а в отдельных случаях наиболее важные части даже троировать. Двигательные установки никакого дублирования не допускали».
Однако положение А. М. Исаева было сложнее, чем у других разработчиков ракетных двигателей, например для ступеней РН. Дело в том, что, случись какая-либо неприятность при старте РН, для спасения космонавта предусмотрена система аварийного спасения (САС). Но если откажет тормозная двигательная установка, космический корабль сможет вернуться на Землю лишь спустя продолжительное время в результате естественного торможения в верхних слоях атмосферы. Правда, параметры орбиты корабля «Восток» выбирались так, чтобы за счет естественного торможения он вошел в плотные слои атмосферы не позже чем через 10 сут (для такой ситуации были предусмотрены дополнительные запасы кислорода, пищи и воды на борту корабля).
Вот какое чрезвычайной важности дело было поручено коллективу ОКБ, возглавляемого А. М. Исаевым, для которого основным девизом всегда было: «Надежность, надежность и еще раз надежность!». Последовательно и настойчиво А. М. Исаев старался исключить все, что могло бы сорвать намеченную программу испытаний во время полетов кораблей-спутников. И именно испытательные полеты кораблей-спутников показали надежность и точность работы ТДУ-1, что предопределило в конечном итоге успешное осуществление задачи по спуску космонавтов с орбиты на Землю.
Следует, правда, сказать, что не все полеты кораблей-спутников заканчивались успешно. Например, при первом полете спускаемый аппарат корабля так и не удалось вернуть на Землю, и повинной в этом случае оказалась система ориентации. Это обстоятельство особо подчеркивает важность и этой системы при осуществлении пилотируемых полетов. Впервые в практике космонавтики система ориентации с успехом была применена во время полета автоматической станции «Луна-3» в октябре 1959 г.6, во время полетев кораблей-спутников она продолжала совершенствоваться, и при полете Ю. А. Гагарина и других космонавтов уже не вызывала нареканий.

6 Об этом см.: Раушенбах Б. В. Управление движением космических аппаратов, М., Знание, 1986.

Возвращаясь вновь к ОКБ А. М. Исаева, отметим, что этот коллектив разработал впоследствии различные варианты тормозных, а также корректирующе-тормозных двигательных установок, с успехом использовавшихся на всех советских космических кораблях, орбитальной станции «Салют», на автоматических станциях «Луна», «Зонд», «Венера» и «Марс», на спутниках «Молния», «Полет» и т. д. В частности, с помощью этих установок были осуществлены такие приоритетные достижения советской космонавтики, как первая мягкая посадка космического аппарата на поверхность Луны (февраль 1968 г.), достижение космическим аппаратом поверхности Венеры (март 1966 г.), вывод аппарата на орбиту искусственного спутника Луны (апрель 1966 г.), вывод аппарата на орбиту искусственного спутника Венеры (октябрь 1975 г.) и т. д.
Несколько слов о разработках тормозных двигательных установок в США. Впервые необходимость в них возникла при развертывании ВВС США программы «Дискаверер», предусматривающей главным образом отработку запусков военных спутников-фоторазведчиков с последующим возвращением на Землю капсул с отснятой пленкой. Весьма примечательно, что в то время, когда в СССР после запуска первых трех спутников были осуществлены впечатляющие запуски автоматических аппаратов к Луне, в США после запуска первых исследовательских спутников «Эксплорер» и «Авангард» параллельно с очень скромной и неудачной программой исследований Луны стала воплощаться в жизнь грандиозная программа создания спутников-шпионов.
Работы по программе «Дискаверер» начались еще в 1956 г., и в феврале 1959 г. был произведен первый успешный запуск военного спутника. Возвращение капсул на Землю американским специалистам долго не удавалось. Впервые возвратить на Землю капсулу спутника «Дискаверер» удалось только 10 августа 1960 г. До этого было шесть неудачных попыток, не считая пяти неудачных запусков спутников «Дискаверер», при которых из-за аварий РН они вообще не выходили на орбиты. Для сравнения укажем, что в СССР удалось возвратить на Землю спускаемый аппарат уже при второй попытке (20 августа 1960 г.), причем с собаками Белкой, Стрелкой и другими живыми существами.
Масса капсулы спутника «Дискаверер» около 140 кг. Она снабжена тормозной двигательной установкой, обеспечивающей сход с орбиты (затем двигательная установка отделялась). Спуск совершался по баллистической траектории (т. е. без использования подъемной силы, создаваемой атмосферой), на определенной высоте вводилась парашютная система, и в результате капсула плавно опускалась на поверхность океана. С самого начала американские специалисты решили, что капсулы должны совершать посадку в океан. Во-первых, посадка на водную поверхность сопровождается не столь сильным ударом, а во-вторых, у специалистов не было «уверенности в обеспечении необходимой точности посадки капсулы на земную поверхность. В США нет обширных ровных поверхностей с размерами, превышающими возможное отклонение точки посадки от расчетной при промахе.
Эта же схема возвращения использовалась позже при возвращении на Землю спускаемых аппаратов по программе «Меркурий», а также «Джемини» и «Аполлон». Кстати, спускаемые аппараты кораблей «Меркурий» также назвали капсулами по уже сложившейся традиции. Надо сказать, что впоследствии капсулы спутников «Дискаверер» стали захватывать еще в воздухе на парашютном участке спуска. Для этого использовались самолеты со специальными тралами, с помощью которых зацеплялись стропы парашюта с капсулой. Однако для более тяжелых капсул с космонавтами такой способ, естественно, не годился.
С программой «Дискаверер» был связан упоминавшийся ранее проект 7969, разрабатываемый ВВС США как и программа спутников-шпионов. После передачи НАСА разработок в области пилотируемых полетов космос схема возвращения космонавта в океан была сохранена. Этому способствовало и то обстоятельство, что США располагали достаточными средствами морского базирования, которые обеспечивали быстрое обнаружение и спасение космонавта и возвращаемой части корабля. В расчетный район посадки предполагались высылать вёртолетоносец, на борт которого с помощью вертолётов должны были доставляться космонавт и вслед за ним приводнившийся аппарат, а в случае необходимости – аппарат вместе с находящимся в нем космонавтом.

Основной целью проведения операции «Аргус» являлось изучение влияния поражающих факторов ядерного взрыва, произведенного в условиях космического пространства, на земные радиолокаторы, системы связи и электронную аппаратуру спутников и баллистических ракет. Кроме того, предполагалось изучить взаимодействие радиоактивных изотопов плутония, высвобождавшихся во время взрыва, с магнитным полем Земли. По крайней мере, так ныне утверждают американские военные. Но это, скорее, были попутные эксперименты. А главная задача была в испытании боевых ядерных зарядов в реальных условиях.

Отправной точкой проведения эксперимента стала довольно эксцентричная, по тем временам, теория, выдвинутая сотрудником Радиационной лаборатории Лоуренса Николасом Кристофилосом. Он предположил, что наибольший военный эффект от ядерных взрывов в космосе может быть достигнут в результате создания искусственных радиационных поясов Земли, аналогичных естественным радиационным поясам (поясам Ван Аллена).

Чтобы не возвращаться более к этому вопросу, сразу скажу, что проведенный эксперимент подтвердил выдвинутую теорию, и искусственные пояса действительно возникали после взрывов. Их обнаружили приборы американского научно-исследовательского спутника «Эксплорер-4», что позволило впоследствии говорить об операции «Аргус», как о самом масштабном научном эксперименте, который когда-либо проводился в мире.

В качестве места проведения операции была выбрана южная часть Атлантического океана между 35 и 55 градусами южной широты. Такой выбор обусловливался конфигурацией магнитного поля, которое в этом районе наиболее близко расположено к поверхности Земли и могло сыграть роль своеобразной ловушки, захватывая заряженные частицы, образованные взрывом, и удерживая их. Да и высота полета ракет позволяла доставить ядерный боеприпас только в эту область магнитного поля.

Для осуществления взрывов в космосе были использованы ядерные заряды типа W-25 мощностью 1,7 килотонны, разработанные для неуправляемой ракеты «Джин» класса «воздух – воздух». Вес самого заряда составлял 98,9 килограмма. Конструктивно он был выполнен в виде обтекаемого цилиндра длиной 65,5 сантиметра и диаметром 44,2 сантиметра. До операции «Аргус» заряд W-25 испытывался трижды, и он продемонстрировал свою надежность. Кроме того, во всех трех испытаниях мощность взрыва соответствовала номинальной, что было важно при проведении эксперимента.

В качестве средства доставки ядерного заряда была использована модифицированная баллистическая ракета X-17A, разработанная компанией «Локхид». Ее длина с боевым зарядом составляла 13 метров, диаметр – 2,1 метра.

Для проведения эксперимента была сформирована флотилия из девяти кораблей 2-го флота США, действовавшая под обозначением совершенно секретной оперативной группы № 88. Пуски производились с головного судна флотилии «Нортон-Саунд».

Первое испытание было проведено 27 августа 1958 года. Точное время пуска ракеты, как и во время двух последующих экспериментов, неизвестно. Но, учитывая скорость и высоту полета ракеты, можно ориентировочно считать, что старт состоялся в интервале от 5 до 10 минут до времени взрыва, которое известно. Первый ядерный взрыв в космосе «прогремел» в 02:28 по Гринвичу на высоте 161 километр над точкой земной поверхности с координатами 38,5 градуса южной широты и 11,5 градуса западной долготы, в 1800 километрах юго-западнее южноафриканского порта Кейптаун.

Через три дня, 30 августа, в 03:18 по Гринвичу второй ядерный взрыв был произведен на высоте 292 километра над точкой земной поверхности с координатами 49,5 градуса южной широты и 8,2 градуса западной долготы.

Последний, третий заряд в рамках операции «Аргус», был взорван 6 сентября в 22:13 по Гринвичу на высоте 750 километров (по другим данным – 467 километров) над точкой земной поверхности 48,5 градуса южной широты и 9,7 градуса западной долготы. Даже если считать верной вторую цифру, все равно это испытание является самым высотным из космических ядерных взрывов за всю недолгую историю таких экспериментов.

Немаловажная деталь, о которой вспоминают не столь часто. Все взрывы в рамках операции «Аргус» являлись лишь частью проводимых экспериментов. Их сопровождали многочисленные пуски геофизических ракет с измерительной аппаратурой, которые проводились американскими учеными из различных районов земного шара непосредственно перед взрывами и спустя некоторое время после них.

Так, 27 августа были проведены пуски четырех ракет: ракеты «Джейсон» с мыса Канаверал в штате Флорида; двух ракет типа «Джейсон» с авиабазы «Рэйми» в Пуэрто-Рико; ракеты «Джейсон» с полигона Уоллопс в штате Виргиния. А 30–31 августа с тех же самых стартовых позиций были запущены уже девять ракет. Правда, взрыв 6 сентября пусками геофизических ракет не сопровождался, но наблюдения за состоянием ионосферы велись с помощью метеорологических зондов.

Так совпало, что советским специалистам удалось получить информацию о первом из американских космических взрывов.

В день испытания, 27 августа, с полигона Капустин Яр были проведены пуски трех геофизических ракет: одной Р-2А и двух Р-5А. Измерительной аппаратуре, установленной на ракетах, удалось зафиксировать аномалии в магнитном поле Земли. Правда, чем были вызваны эти аномалии, стало известно чуть позже.

Как я уже написал, подготовка и проведение операции «Аргус» было окружено плотной завесой секретности. Однако тайну удалось хранить совсем недолго. Спустя всего полгода, 19 марта 1959 года, газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью, в которой во всех подробностях было рассказано о том, что делали американские военные в южной части Атлантики. Последним ничего не оставалось, как, скрепя сердце, и признать факт проведения ядерных испытаний в космосе, и огласить результаты измерений. Тем не менее до сих пор не все подробности эксперимента стали доступны широкой общественности. С одной стороны это объясняется тем фактом, что прошел слишком большой срок, чтобы описываемые события претендовали на сенсационность. С другой стороны, в настоящее время вопрос проведения ядерных взрывов в космосе не столь актуален, как это было сорок лет назад, поэтому и интересуются им в меньшей степени, чем современными ядерными проблемами.