История космонавтики

«Сфотографируйте меня на фоне ракеты „Сатурн-5“, — сказал доктор Браун в Космическом центре имени Кеннеди в июле 1975 года, — я, возможно, здесь в последний раз».
Он оказался прав: его отправили в отставку тотчас после того, как американская лунная программа была закрыта и в услугах эмигранта из Третьего рейха перестали нуждаться.

«АПОЛЛОН» ВЫХОДИТ НА ОРБИТУ. Однако мы забежали несколько вперёд. Вернёмся к ситуации в американской космонавтике в начальный период подготовки лунной программы. В мае 1961 года президент Кеннеди заявил своей нации: «Русские открыли это десятилетие, мы непременно закроем его. Не позже 1969-го американцы будут на Луне». Так и случилось.
В принципе, история осуществления американцами десанта на Луну освещена ныне уже достаточно хорошо. Поэтому, позвольте, я будут излагать её не полностью, а фрагментами, останавливаясь на наиболее драматичных моментах.
…Пилотируемые полёты по программе «Аполлон» начались только после того, как испытательные полёты совершили 6 (!) беспилотных кораблей. И лишь на седьмом в 1968 году отправился в космос экипаж в составе Уолтера Ширры (командир), Уолтера Каннингема и Донна Эйзела.
Запуск состоялся 11 октября с помощью ракеты-носителя «Сатурн-1Б» и прошёл успешно.
Спустя двое суток начались различные эксперименты на борту корабля. Причём астронавты работали как бы по лунному расписанию — 16 часов и 8 часов отдыхали. Ширра и Каннингем отдыхали одновременно, а Эйзел в это время дежурил.
Следующие сутки полёта оказались довольно тревожными. Вскоре после первого телевизионного сеанса связи, передававшегося с помощью спутников в Европу, произошло короткое замыкание. Каннингему удалось быстро ликвидировать его и тем самым предотвратить выход из строя преобразователя постоянного тока в переменный. Эта неполадка, в свою очередь, могла привести к серьёзным затруднениям при торможении и спуске корабля на Землю, поскольку становилось невозможным регулировать направление тяги маршевого двигателя.
Руководители полёта решили на всякий случай перевести корабль на более низкую орбиту, сход с которой можно было бы обеспечить с помощью вспомогательных двигателей.
А на следующий день выяснилось, что астронавты как-то ухитрились… простудиться. К 19 октября руководители полёта заметили, что астронавты стали раздражительными, экипаж жаловался на плохое качество питьевой воды, грязные иллюминаторы и т.д.
Тем не менее полёт решено было продолжить, ибо во время лунной экспедиции экипаж никак нельзя вернуть на Землю с полдороги. Когда же 22 октября экипаж стал готовиться к посадке, астронавты обратились к Центру управления с просьбой разрешить им не надевать скафандры и шлемы. Дескать, при заложенных из-за насморка дыхательных путях в результате резкого повышения давления может возникнуть острая боль в ушах и даже могут лопнуть барабанные перепонки, а шлем мешает зажать нос и создать противодавление на барабанные перепонки. После некоторых споров астронавты получили разрешение приземляться в скафандрах, но с открытыми забралами шлемов.

ПЕРВЫЙ ПОЛЁТ К ЛУНЕ. 21 декабря 1968 года корабль «Аполлон-8», имея на борту экипаж в составе Фрэнка Бормана (командир), Джеймса Ловелла и Уильяма Андерса, отправился к Луне. Поскольку посадка не планировалась, то лунный корабль состоял только из основного блока без посадочного и взлётного модулей. Специалисты, прежде всего врачи, хотели убедиться в том, что экипаж сможет нормально функционировать на протяжении всей экспедиции. А то нечаянный насморк предыдущего экипажа вызвал некий переполох в стане медиков.
И опасения их оправдались. Через 19 часов после запуска Борман почувствовал тошноту и боль в области живота, а затем у него началось сильное расстройство желудка. Некоторое недомогание испытывали и другие члены экипажа. Врачи разрешили принять им соответствующие медикаменты, и полёт был продолжен.
Через 68 часов полёта корабль приблизился к Луне, затем астронавты перевели его на селеноцентрическую орбиту. Сделав несколько витков, проведя фотографирование и телесъёмку, экипаж включил двигатель снова, чтобы возвратиться домой.
В целом полёт прошёл более-менее нормально. Тем не менее экипаж так устал, что Андерс нечаянно заснул на 45 минут во время своего дежурства.

ШАГИ РАЗНОЙ ШИРИНЫ. В 1969 году американцы намеревались осуществить высадку на Луну. Однако год начался не самым лучшим образом. Когда 3 марта 1969 года ракета-носитель «Сатурн-5» вывела на орбиту космический корабль «Аполлон-9», на борту которого находились астронавты Джеймс Макдивитт (командир), Дейвид Скотт и Рассел Швейкарт, полёт чуть не оказался на грани срыва. Через 46 часов после старта у Швейкарта открылась сильная рвота. Со столь острым следствием космического укачивания астронавты ещё не сталкивались. С большим трудом астронавта удалось более-менее привести в норму.
На четвёртые сутки по плану Швейкарт должен был перейти по туннелю-лазу в лунную кабину, затем через открытый космос вернуться в отсек экипажа. Однако в связи с плохим самочувствием астронавта командир корабля Макдивитт решил провести эксперимент по укороченной программе. Центру управления пришлось согласиться на это. Тем более что на пятый день именно Швейкарт и Макдивитт должны были совершить автономный полёт в лунной кабине, в то время как Скотт оставался в основном отсеке. Модуль отстыковали и с помощью вспомогательных двигателей отвели примерно на 5 км в сторону. Затем опробовали в работе двигатель посадочной ступени лунной кабины, отойдя за счёт его от основного блока ещё на 90 км. Наконец астронавты отсоединили от лунной кабины взлётную ступень и с её помощью прилетели назад, вновь состыковавшись с основным блоком. После этого астронавты вернулись в основной блок, набили взлётную ступень уже ненужными предметами из основного блока, а затем сбросили эту ступень. После чего, включив двигатель основного блока, легли на обратный курс к Земле.
Через 241 час после начала полёта отсек экипажа благополучно приводнился в заданном районе.
В итоге полёт корабля «Аполлон-9» оказался одним из самых спокойных. Тем не менее экипаж предъявил специалистам список 150 неполадок и отклонений от расчётных режимов в работе бортовых систем.
…Так шаг за шагом американцы последовательно решали большие и малые проблемы, готовясь к главному мероприятию программы — высадке непосредственно на Луну.
Например, астронавты «Аполлона-10» сделали открытие. Оказалось, что в космосе можно бриться, если как следует намылить бороду, тогда сбритые волоски не разлетятся по кабине. И для этого вовсе не нужна механическая бритва с пылесосом, за которую НАСА заплатило 10 тысяч долларов, вполне можно обойтись обычной «безопаской».

так, 9 января 1969 года НАСА официально объявило о составе первого экипажа для полёта на Луну. Какие качества собрали этих людей в один экипаж, которому было поручено исполнение главной миссии всей программы?
Оказалось, что у них есть немало общего. Все 1930 года рождения, практически одинакового роста (у Армстронга и Коллинза — по 177 см, у Олдрина — 175 см) и веса (по 75 кг). В отряд астронавтов попали в 32–33 года — в самом расцвете сил.
Причём Армстронг и Олдрин — блондины с голубыми глазами, и лишь Коллинз — шатен.
Все три астронавта, безусловно, были личностями, людьми, обладающими независимым мышлением, хотя и характер у каждого свой. Армстронг молчалив, сдержан, его даже с большой натяжкой нельзя назвать искусным оратором. Коллинз — полная ему противоположность: открыт, обаятелен; его речь, обильно украшенная шутками, льётся легко и свободно. В каждом слове и жесте чувствуется светское воспитание. Олдрин в этом отношении находится где-то посередине. Он не так речист, как Коллинз, но и не так молчалив, как Армстронг.
Тем не менее командиром «Аполлона-11» назначили именно Армстронга. Прежде чем вынести такое решение, руководители НАСА шаг за шагом проследили всю жизнь кандидатов на эту почётную должность. Армстронг удовлетворял самым высоким требованиям: воевал, проявил находчивость и мужество при аварии на «Джемини-8», а потом ещё спас себя и товарищей во время аварии экспериментальной летающей модели лунной кабины. В общем, в отряде астронавтов не оказалось больше никого, кто столько раз оказывался в экстремальных ситуациях и с честью выходил из них. В этом смысле Армстронг был самым опытным. Даже его оклад был выше, чем у других членов экипажа, — 30054 доллара в год против 18623 долларов у Олдрина и 17147 долларов у Коллинза.

АЖИОТАЖ НА ВЗЛЁТЕ. Интерес к экспедиции был воистину сумасшедшим. Стодесятиметровая махина ракеты-носителя «Сатурн-5» была видна за много километров вокруг и днём и ночью. Понаблюдать за её стартом со всей Америки съехались сотни тысяч людей. Все окрестные отели были забиты до предела. Пришлось даже спустить воду в бассейнах и на дне их поставить кровати. Многие ночевали прямо в своих автомобилях. Владельцы магазинов и баров работали круглосуточно, распродавая всё, что можно было съесть и выпить. Тысяча полицейских сбилась с ног, поддерживая порядок.
Досталось и астронавтам. Весь день пятого июля они отвечали на вопросы журналистов, выступали по радио и на телевидении. Но вывести Армстронга из себя или даже чуточку поколебать его невозмутимость никому так и не удалось. Он отвечал на вопросы чётко, но суховато. Даже не улыбнулся, когда его спросили, возьмёт ли он себе на память камешек с Луны. «На этот счёт мы не получали никаких указаний», — отрапортовал он без тени улыбки.
А на вопрос: «Что вы станете делать, если обнаружите, что не сможете взлететь с Луны: начнёте молиться, станете сочинять предсмертные послания близким или оставите на Луне лишь подробную информацию о случившемся?» — вместо командира ответил Олдрин.
«Я, скорее всего, потрачу оставшееся время на то, чтобы попытаться исправить взлётный двигатель», — сказал он.
Возможно, поэтому судьба и пощадила их. Хотя, если честно, у них было не так много шансов, чтобы вернуться живыми с Луны.

СЛУХИ О НАШЕЙ СМЕРТИ ПРЕУВЕЛИЧЕНЫ… 20 июля 1969 года в 18 часов 47 минут по среднеевропейскому времени спускаемый аппарат отстыковался от орбитального корабля и начал спуск к поверхности Луны. В 21 час 05 минут аппарат стал заходить на посадку. Она была намечена в районе Моря Спокойствия.
В последнюю минуту астронавты заметили, что их несёт прямо на огромный камень, лежащий возле кратера. До Луны оставалось всего 200 м, когда Армстронг включил ручное управление, и, мчась со скоростью 80 километров в час, «Орёл», ведомый его твёрдой рукой, перемахнул через препятствие. Промчавшись ещё шесть километров к западу от кратера, он притормозил свой бег и наконец опустился в лунную пыль. Прошло 103 часа после старта с мыса Кеннеди.
Через восемнадцать секунд Армстронг заглушил двигатель.
«Хьюстон, пункт прибытия — база Спокойствия, — буднично сказал он. — „Орёл“ совершил посадку».
На Земле вздохнули с облегчением. Однако сами Армстронг с Олдрином в этот момент напряжённо прислушивались к звукам за тонкими стенками кабины. А ну как аппарат весом в 2,5 т начнёт увязать в лунной пыли? Или, что того хуже, завалится на бок…
Они прекрасно понимали, что та жестяная коробка, которая гордо звалась лунным модулем, могла запросто навсегда остаться на поверхности Селены. Впоследствии Эдвин Олдрин как-то сказал, что вероятность удачной посадки никогда не оценивалась специалистами выше 50–60 процентов. А ведь лунный модуль должен был ещё и подняться снова на окололунную орбиту.
Когда летом 1968 года первый образец этого аппарата был доставлен на мыс Кеннеди из заводского цеха, специалисты схватились за голову. «Он обречён на катастрофу, решили все, — вспоминал астронавт Джеймс Ловелл. — При первых же испытаниях этого хрупкого аппарата, обтянутого какой-то плёнкой, оказалось, что все основные его элементы имеют серьёзные неполадки…»
И хотя количество дефектов превзошло ожидания самых больших пессимистов НАСА, через 11 месяцев именно на этой конструкции Армстронг и Олдрин должны были совершить высадку на Луну. Сколько-нибудь реально исправить ситуацию не было времени.
…Минута шла за минутой, и стало ясно — модуль стоит на Луне довольно устойчиво.

ЛОПНЕТ ЛИ ШЛАНГ? Однако астронавты тут же столкнулись совсем с иной нештатной ситуацией. Сразу после посадки они, согласно программе, стали откачивать воздух из гелиевого бака, чтобы иметь возможность в случае необходимости взлететь в любой момент. При этом гелий, охлаждённый до –268°C, проник в топливопровод. В нём образовалась ледяная пробка. Тепло остывающих двигателей разогревало топливо, давление росло… Если бы шланг лопнул, топливо попало бы в двигатель и тот мог взорваться.
Лишь через полчаса стало ясно, что беда и на этот раз миновала. Шланг выдержал нагрузку, а солнце растопило ледяную пробку.
Астронавты стали готовиться к первой прогулке по Луне. Но, навьючив на громоздкие скафандры рюкзаки с системой жизнеобеспечения, они обнаружили, что оказались в положении слонов, загнанных в посудную лавку. Одно неловкое движение, и они могут что-либо поломать. Что тогда?..
Беспокоил и тот факт, что для открытия люка им пришлось сбрасывать давление в кабине до нуля. Удастся ли потом восстановить атмосферу?..
Впрочем, так или иначе, программу надо было выполнять. И в 3 часа 39 минут Армстронг и Олдрин открыли люк, выставили наружу лесенку. Что ждало их внизу?

БЛУЖДАНИЯ СРЕДИ СТРАХОВ. Кстати, астронавты буквально рисковали головой каждую секунду своего пребывания на Луне и ещё вот по какой причине. Миллиарды лет на поверхность естественного спутника нашей планеты падают метеориты. Там нет атмосферы, поэтому ничто не сдерживает их полёта. В любой момент бомба, летящая с неба, могла пробить лунную «жестянку», нанести ей непоправимые повреждения.
Та же опасность могла ждать астронавтов на прогулке. Если метеорит — допустим, крохотный камешек — попал бы в кого-то из них, то наверняка пробил бы скафандр. (Умолчим о том, что он мог угодить человеку в голову, нанести тяжёлую травму, а то и попросту убить.) Простая разгерметизация скафандра уже грозила смертью.
Многими неприятностями грозило даже обычное падение. Нагруженные рюкзаками и скафандрами, астронавты даже при шестикратно меньшем по сравнению с земным тяготении запросто могли потерять равновесие. Подняться же упавшему было бы столь же трудно, как средневековому рыцарю в тяжёлом облачении. Тут могла спасти лишь взаимовыручка.

ЗЛОПОЛУЧНАЯ КНОПКА. Тем не менее смелым иногда везёт. Прогулка, длившаяся 2,5 часа, прошла без особых приключений. Астронавты набрали лунных камней и в 6 часов 11 минут вновь оказались на борту «Орла». Закрыли люк изнутри и стали готовиться к взлёту.
Но тут их ждала новая беда. «Я стал укладывать принесённые трофеи, — вспоминал Эдвин Олдрин, — и увидел на полу маленькую чёрную штучку. То была отломившаяся часть кнопки. Я посмотрел на длинный ряд кнопок, чтобы понять, что сломалось, и обомлел. Это была кнопка зажигания двигателей…»
Выходя на прогулку, Олдрин задел-таки её своим громоздким скафандром. И как теперь включить двигатель?!
Пришлось радировать на Землю. Хьюстон ответил сдержанно: «Вас поняли. Оставайтесь на связи, пожалуйста».
Затем воцарилась долгая пауза.
В Центре управления полётов стали разбираться в ситуации. И прошло немало времени, прежде чем специалисты смогли несколько успокоить астронавтов:
«База Спокойствия, здесь Хьюстон. Наши данные телеметрии показывают, что в данный момент кнопка зажигания находится в положении „выключено“. Мы просим вас оставить её так до запланированного включения…»
Но как включить её теперь? Как нажать кнопку, которой нет?
Астронавты лихорадочно стали искать, чем можно было надавить на остаток кнопки, утопленной в нише. Наконец это удалось сделать с помощью… шариковой ручки.
«Поехали?!» Нет! Двигатель не включился…

ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ ПОЧИНКА. Кстати, этот двигатель и прежде пользовался дурной славой. Так, 1 сентября 1965 года во время предварительных испытаний он попросту взорвался на стенде. В апреле 1967 года сгорело ещё два двигателя. «Следует признать, что данный стартовый двигатель вызывает больше всего нареканий среди конструкций программы „Сатурн“—„Аполлон“», — весьма откровенно было сказано в одном из документов НАСА.
В общем, как и предполагали журналисты, перед астронавтами замаячила реальная опасность навсегда застрять на Луне. Что делать?
Чинить двигатель, как и предлагал Олдрин. На всё про всё у них двоих оставалось 26 часов. И это вместе с тем временем, которое им понадобится, чтобы добраться до корабля. На большее у них просто не хватит кислорода.
Спасать их никто не прилетит — это они знали наверняка. Ни подготовить к старту следующий «Аполлон-12», ни запустить русскую спасательную экспедицию в столь сжатые сроки было невозможно.
И в тот момент, когда Никсон обдумывал, как бы поделикатнее объявить миру о возможной трагедии, а Коллинз на окололунной орбите размышлял, как поступить ему, если друзья всё-таки не смогут стартовать с Луны, астронавты работали.
Они всё же нашли поломку! И 22 июля 1969 года в 5 часов 40 минут Армстронг и Олдрин вручную открыли пироклапаны, разделявшие баки с гелием и топливом, запустили двигатель. Не с первой попытки, но всё-таки запустили.
И Луна неохотно отпустила героев. Что ей ещё оставалось делать?..
Однако и это ещё не финал истории…

КГБ БЫЛ ДАН ПРИКАЗ. Как следует из недавно рассекреченных архивов ЦРУ, сообщает Вендт, из книги которого взяты эти ужасающие подробности, перед КГБ была поставлена задача: любой ценой не допустить, чтобы американская экспедиция на Луну прошла успешно. Причём первоначально разрабатывалось два варианта — сбить «Аполлон-11» ещё во время запуска или перехватить астронавтов и капсулу с лунным грунтом, когда они уже приводнятся на нашей планете.
И вот в июле 1969 года, за несколько дней до старта «Аполлона», у мыса Канаверал появились советские рыболовецкие сейнеры. Это понятно — наши чекисты маскировались вдоль правительственных трасс под грибников, а в данном случае прикинулись рыбаками.
Но американские средства радиоэлектронного контроля без труда определили: на кораблях находились мощные излучатели. КГБ, судя по всему, намеревался нанести удар по системам управления ракеты-носителя «Сатурн-5» сразу после старта. Таким образом, астронавт Нейл Армстронг и его экипаж отправились бы на корм акулам, «лунная программа» была бы заморожена, а за это время Леонов смог бы воткнуть алый стяг с серпом и молотом у какого-нибудь кратера Ужаса.
«Лишь ценой беспрецедентных усилий, — пишет в своей книге „Неразорванная цепь“ Гюнтер Вендт, — НАСА совместно со спецслужбами удалось экстренно организовать радиоэлектронную оборону стартового комплекса, и „Аполлон“ благополучно ушёл к Луне».
Тем не менее успокаиваться было рано. Надо было ещё вернуть астронавтов обратно. Но тут русские сами помогли себя нейтрализовать, сообщает Вендт. Несмотря на то что КГБ был серьёзно настроен на «лунную войну», верх, дескать, взяло природное отечественное разгильдяйство. Чекисты зазевались и не поспели первыми к месту приводнения «Аполлона» в Тихом океане. А потому остались с носом.
И Нейл Армстронг вошёл в историю астронавтики.

Но всё это были сущие пустяки по сравнению с теми испытаниями, что ждали экипаж «Аполлона» под роковым номером «13».
Неприятности начались ещё до старта. В состав экипажа «Аполлон-13» первоначально входили астронавты Джеймс Ловелл (командир), Томас Маттингли и Фред Хейс. Незадолго до полёта у одного из дублёров, Дьюка, началась краснуха, которой он заразился от своего ребёнка. Все астронавты «Аполлона-13», кроме Маттингли, имели иммунитет к краснухе. Опасаясь, что Маттингли может заболеть в полёте, врачи за двое суток до запуска заменили его Джоном Суиджертом.
В день старта, 11 апреля 1970 года, на космодроме и в прилегающих к нему районах собрались 100 тысяч зрителей. Если вспомнить, что за запусками первой лунной экспедиции наблюдали около миллиона человек, а второй — примерно 300 тысяч, то можно было говорить о значительном падении интереса к космонавтике у простых американцев.
Старт прошёл довольно обыденно. Ничего необычного не случилось ни 12 апреля (в 9-летие со дня начала пилотируемых космических полётов), ни даже 13-го… Но вот утром 14 апреля, когда корабль уже пролетел 330 тысяч километров на пути к Луне, астронавты услышали слабый звук взрыва, донёсшийся из двигательного отсека. Через несколько минут вышла из строя одна из батарей топливных элементов, а вскоре отказала и вторая… Всего на борту имелись три довольно мощных батареи, две из них вполне обеспечили бы корабль электроэнергией, но одна с этой задачей уже не справлялась.
Ловелл доложил в Хьюстон о случившемся, добавил при этом, что из двигательного отсека вытекает газ, вероятно, кислород; его струя создаёт реактивный эффект, который накреняет аппарат.
По идее при столь серьёзной аварии нужно было досрочно прерывать полёт и возвращать астронавтов на Землю. Однако космический корабль, тем более межпланетный, всё-таки не автомобиль — его не развернёшь, где захочется… «Аполлон-13» уже набрал разгон, тут уж начали действовать законы небесной механики. И получалось, что путь на Землю у астронавтов теперь лежит… вокруг Луны. Они должны были долететь до неё и, используя поле тяготения естественного спутника нашей планеты, развернуться на 180 градусов. Только в этом случае запасов топлива хватит для торможения и посадки на Землю.
К такому выводу пришли специалисты в центре управления, проанализировав доклад астронавтов и показания приборов.
Однако на всё про всё требовалось более недели времени, и это время нужно было как-то прожить. Хватит ли кислорода и энергии, чтобы система жизнеобеспечения корабля не отказала окончательно? Поразмыслив так и этак, руководители полётом приказали экипажу перебираться в лунную кабину, чтобы использовать для выживания её ресурсы.
Таким образом, и астронавты в космосе, и специалисты на Земле получили некую передышку. Пока корабль летел к Луне, на Земле ещё и ещё раз просчитывали траекторию его движения и прикидывали, как бы скорректировать её с минимальными затратами энергии.
Были опасения, что взрыв повредил основной маршевый двигатель. Так что включать его было опасно. Кроме того, для запуска этого двигателя требовалось довольно много энергии, а её и так не хватало.
Оставалось надеяться на двигатель посадочной ступени, но он был рассчитан всего на одно длительное включение. А стало быть, коррекция должна быть высчитана предельно точно. Исправить ошибку будет уже невозможно…
Двигатель посадочной ступени сработал нормально. Однако когда баллистики просчитали полученные параметры, оказалось, что корабль выйдет на такую траекторию снижения, которая закончится посадкой в Индийском океане около острова Мадагаскар, где нет поисково-спасательных средств США (пять кораблей, 47 самолётов и вертолётов, выделенных для этой цели, базировались в Тихом океане и в северной части Атлантики).
Но это было ещё полбеды. Хуже оказалось то, что полёт по такой траектории отнимал больше обычного времени и ресурсов лунной кабины до конца пути могло не хватить.
Решили рискнуть и включить двигатель посадочной ступени лунной кабины ещё раз. Тем более что какие-то остатки топлива в нём ещё были. И вот 15 апреля в 2 часа 41 минуту (по Гринвичу) была подана команда на повторное включение двигателя. Он сработал, как часы.
Но когда баллистики ещё раз просчитали параметры уже новой траектории, оказалось, что корабль выйдет на чересчур высокую орбиту вращения вокруг Земли. Снижение с неё опять-таки потребовало бы много времени; кислорода всё-таки могло не хватить…
В общем, получалось, что нужна ещё и третья коррекция…
Между тем обстановка на борту корабля продолжала ухудшаться. Астронавты доложили, что содержание углекислого газа в лунной кабине повысилось до опасной для жизни величины. Причина была понятна: поглотители углекислого газа не были рассчитаны на столь длительную работу. Кроме того, в кабине находились не два, а три человека.
Необходимо было что-то придумать. Решение нашли довольно быстро — для очистки воздуха в лунной кабине надо было подключить поглотители, расположенные в отсеке экипажа основного блока. Однако до них нужно было дотянуться. То есть соорудить из чего-то воздухопровод, который бы отправлял отравленный углекислотой воздух из лунной кабины и возвращал назад уже очищенный.
Пришлось заниматься самодеятельностью: в ход пошли шланги лунных скафандров. Один из них они протянули от вентиляторов в лунной кабине к входу поглотителя в отсеке экипажа, а второй — от выхода поглотителя в лунную кабину. Закрепили их обычным лейкопластырем, на счастье, оказавшимся в медицинской аптечке.
Нововведение сработало — атмосфера в лунном отсеке нормализовалась.
Однако не успели справиться с одной проблемой, подоспела новая беда. На приборном щитке загорелась лампочка, сигнализирующая о перегреве электробатареи. На Земле немедленно провели моделирование ситуации и успокоили экипаж — батарея работала нормально, из строя вышел сам температурный датчик.
Тем временем газ, продолжавший истекать из двигательного отсека, по-прежнему крутил корабль и затруднял связь с Землёй с помощью остронаправленной антенны. Пришлось подключать к работе радиотелескоп, расположенный в Австралии, и с его помощью ловить слабые сигналы от передатчика «Аполлона-13».
Кроме того, вращение корабля затрудняло выполнение операции по третьей коррекции орбиты…
Тем временем дефицит энергии на борту привёл к нарушению теплового режима. Температура в кабине упала до 11°C. Экипаж стал попросту замерзать. Пришлось астронавтам надеть по второму комплекту нательного белья поверх первого, а Ловелл даже спал в ботинках, в которых должен был выйти на Луну. Но всё равно люди мёрзли…
Земля тем временем готовилась к встрече астронавтов. Во все предположительные районы посадки срочно были посланы корабли спасения. На помощь американцам пришли военно-морские силы СССР, Англии и Франции. И все с тревогой прислушивались к метеосводкам — в океане начал свирепствовать ураган «Элен».
Тем не менее 16 апреля в 4 часа 32 минуты была проведена третья коррекция траектории. И опять её результаты не смогли в полной мере удовлетворить специалистов. Требовалась ещё одна, четвёртая по счёту коррекция.
На этот раз решили не испытывать судьбу и воспользоваться двигателями системы ориентации лунной кабины, с помощью которых можно было немного изменить угол входа корабля в атмосферу.
Коррекция была проведена 17 апреля в 12 часов 53 минуты и прошла успешно. Расчёты показали, что корабль теперь наверняка приводнится в расчётном районе. Если, конечно, более-менее нормально пройдёт отделение спускаемого модуля от двигательного отсека. Никто ведь толком не знал, какие именно устройства повредили взрыв.
На Земле с помощью моделирования отрабатывались различные варианты отделения от корабля двигательного отсека. Наконец выбрали наиболее приемлемый вариант. Корабль разворачивается на 45 градусов по отношению к направлению своего движения. Затем двигатели системы ориентации лунной кабины сообщают импульс по оси корабля, так что он начинает перемещаться вперёд двигательным отсеком. После этого подрываются пиротехнические устройства и с помощью двигателей системы ориентации корабля ему дают импульс в противоположном направлении. Корабль и двигательный отсек в результате разойдутся в разные стороны.
В общем, процедура, как видите, была не самой простой. И всё же в 13 часов 15 минут двигательный отсек был благополучно отделён от корабля, и астронавты получили возможность увидеть его со стороны. Их взглядам открылась ужасающая картина — целая панель корпуса длиной около 4 метров и шириной свыше полутора метров оказалась вырванной взрывом, были повреждены также сопло маршевого двигателя и некоторые другие агрегаты.
В общем, астронавтам крупно повезло, что они вообще остались живы.
17 апреля в 18 часов 07 минут они благополучно приводнились в 7,5 км от вертолётоносца «Иводзима», находясь под непрестанным наблюдением телекамер со всего мира.
Весь мир увидел, какой нелёгкой ценой досталась им эта победа. Экипаж был измотан до предела. Астронавты потеряли в весе от 2,5 до 4,5 кг. Хейс был серьёзно болен, у него держалась высокая температура, и потребовалась срочная госпитализация.
Но главное — они уцелели!

ПОСЛЕДНИЕ ПОЛЁТЫ. Драма «Аполлона-13» ненадолго повысила интерес американской общественности к полётам на Луну. Проследить за стартом очередного «Аполлона-14» прибыли полмиллиона человек среди которых было свыше 2000 журналистов. Однако полёт прошёл относительно гладко. Астронавты Аллан Шепард и Эдгар Митчелл прокатились по Луне на привезённом с собой «луноходе», собрали коллекцию лунных камней, а под конец продемонстрировали телезрителям на Земле чисто американский трюк. Шепард достал из кармана три мячика для игры в гольф и запулил их подальше, к восторгу наблюдавших за ним обывателей.
Однако даже такие трюки не могли удерживать внимание общественности сколько-нибудь долго. Всё чаще на телестанции звонили зрители и просили, а то и требовали сократить трансляции с Луны, показать что-либо более интересное. Резко упали цены на рекламные вставки в этих репортажах.
Вслед за обывателями потеряли интерес к лунной затее и политики. Главный идеолог лунной программы Джон Кеннеди был застрелен в Техасе. Вскоре та же судьба постигла и его брата Роберта. А пришедшему в Белый дом Ричарду Никсону вскоре стало вообще не до Луны в связи с «уотергейтом». Разгоревшийся скандал вскоре привёл к импичменту и досрочной отставке президента.
В общем, лунную программу свернули досрочно. Полёт «Аполлона-17» был назван последним. А саму лунную эпопею завершили чисто показательным совместным полётом «Аполлон —Союз» (программа ЭПАС), состоявшимся в июле 1975 года. С нашей стороны в нём участвовали теперь уже бывшие «лунатики» А.А. Леонов и В.Н. Кубасов, а с американской — Т. Стаффорд, Д. Слейтон и В. Бранд. Корабли дважды состыковались на орбите, имитируя проведение спасательных операций.
После этого каждый из экипажей совершил посадку на своём корабле в привычном районе — наши в степях Казахстана, американцы — в Атлантике. А внимание всех специалистов переключилось на создание долговременных орбитальных станций.

Но всё это были сущие пустяки по сравнению с теми испытаниями, что ждали экипаж «Аполлона» под роковым номером «13».
Неприятности начались ещё до старта. В состав экипажа «Аполлон-13» первоначально входили астронавты Джеймс Ловелл (командир), Томас Маттингли и Фред Хейс. Незадолго до полёта у одного из дублёров, Дьюка, началась краснуха, которой он заразился от своего ребёнка. Все астронавты «Аполлона-13», кроме Маттингли, имели иммунитет к краснухе. Опасаясь, что Маттингли может заболеть в полёте, врачи за двое суток до запуска заменили его Джоном Суиджертом.
В день старта, 11 апреля 1970 года, на космодроме и в прилегающих к нему районах собрались 100 тысяч зрителей. Если вспомнить, что за запусками первой лунной экспедиции наблюдали около миллиона человек, а второй — примерно 300 тысяч, то можно было говорить о значительном падении интереса к космонавтике у простых американцев.
Старт прошёл довольно обыденно. Ничего необычного не случилось ни 12 апреля (в 9-летие со дня начала пилотируемых космических полётов), ни даже 13-го… Но вот утром 14 апреля, когда корабль уже пролетел 330 тысяч километров на пути к Луне, астронавты услышали слабый звук взрыва, донёсшийся из двигательного отсека. Через несколько минут вышла из строя одна из батарей топливных элементов, а вскоре отказала и вторая… Всего на борту имелись три довольно мощных батареи, две из них вполне обеспечили бы корабль электроэнергией, но одна с этой задачей уже не справлялась.
Ловелл доложил в Хьюстон о случившемся, добавил при этом, что из двигательного отсека вытекает газ, вероятно, кислород; его струя создаёт реактивный эффект, который накреняет аппарат.
По идее при столь серьёзной аварии нужно было досрочно прерывать полёт и возвращать астронавтов на Землю. Однако космический корабль, тем более межпланетный, всё-таки не автомобиль — его не развернёшь, где захочется… «Аполлон-13» уже набрал разгон, тут уж начали действовать законы небесной механики. И получалось, что путь на Землю у астронавтов теперь лежит… вокруг Луны. Они должны были долететь до неё и, используя поле тяготения естественного спутника нашей планеты, развернуться на 180 градусов. Только в этом случае запасов топлива хватит для торможения и посадки на Землю.
К такому выводу пришли специалисты в центре управления, проанализировав доклад астронавтов и показания приборов.
Однако на всё про всё требовалось более недели времени, и это время нужно было как-то прожить. Хватит ли кислорода и энергии, чтобы система жизнеобеспечения корабля не отказала окончательно? Поразмыслив так и этак, руководители полётом приказали экипажу перебираться в лунную кабину, чтобы использовать для выживания её ресурсы.
Таким образом, и астронавты в космосе, и специалисты на Земле получили некую передышку. Пока корабль летел к Луне, на Земле ещё и ещё раз просчитывали траекторию его движения и прикидывали, как бы скорректировать её с минимальными затратами энергии.
Были опасения, что взрыв повредил основной маршевый двигатель. Так что включать его было опасно. Кроме того, для запуска этого двигателя требовалось довольно много энергии, а её и так не хватало.
Оставалось надеяться на двигатель посадочной ступени, но он был рассчитан всего на одно длительное включение. А стало быть, коррекция должна быть высчитана предельно точно. Исправить ошибку будет уже невозможно…
Двигатель посадочной ступени сработал нормально. Однако когда баллистики просчитали полученные параметры, оказалось, что корабль выйдет на такую траекторию снижения, которая закончится посадкой в Индийском океане около острова Мадагаскар, где нет поисково-спасательных средств США (пять кораблей, 47 самолётов и вертолётов, выделенных для этой цели, базировались в Тихом океане и в северной части Атлантики).
Но это было ещё полбеды. Хуже оказалось то, что полёт по такой траектории отнимал больше обычного времени и ресурсов лунной кабины до конца пути могло не хватить.
Решили рискнуть и включить двигатель посадочной ступени лунной кабины ещё раз. Тем более что какие-то остатки топлива в нём ещё были. И вот 15 апреля в 2 часа 41 минуту (по Гринвичу) была подана команда на повторное включение двигателя. Он сработал, как часы.
Но когда баллистики ещё раз просчитали параметры уже новой траектории, оказалось, что корабль выйдет на чересчур высокую орбиту вращения вокруг Земли. Снижение с неё опять-таки потребовало бы много времени; кислорода всё-таки могло не хватить…
В общем, получалось, что нужна ещё и третья коррекция…
Между тем обстановка на борту корабля продолжала ухудшаться. Астронавты доложили, что содержание углекислого газа в лунной кабине повысилось до опасной для жизни величины. Причина была понятна: поглотители углекислого газа не были рассчитаны на столь длительную работу. Кроме того, в кабине находились не два, а три человека.
Необходимо было что-то придумать. Решение нашли довольно быстро — для очистки воздуха в лунной кабине надо было подключить поглотители, расположенные в отсеке экипажа основного блока. Однако до них нужно было дотянуться. То есть соорудить из чего-то воздухопровод, который бы отправлял отравленный углекислотой воздух из лунной кабины и возвращал назад уже очищенный.
Пришлось заниматься самодеятельностью: в ход пошли шланги лунных скафандров. Один из них они протянули от вентиляторов в лунной кабине к входу поглотителя в отсеке экипажа, а второй — от выхода поглотителя в лунную кабину. Закрепили их обычным лейкопластырем, на счастье, оказавшимся в медицинской аптечке.
Нововведение сработало — атмосфера в лунном отсеке нормализовалась.
Однако не успели справиться с одной проблемой, подоспела новая беда. На приборном щитке загорелась лампочка, сигнализирующая о перегреве электробатареи. На Земле немедленно провели моделирование ситуации и успокоили экипаж — батарея работала нормально, из строя вышел сам температурный датчик.
Тем временем газ, продолжавший истекать из двигательного отсека, по-прежнему крутил корабль и затруднял связь с Землёй с помощью остронаправленной антенны. Пришлось подключать к работе радиотелескоп, расположенный в Австралии, и с его помощью ловить слабые сигналы от передатчика «Аполлона-13».
Кроме того, вращение корабля затрудняло выполнение операции по третьей коррекции орбиты…
Тем временем дефицит энергии на борту привёл к нарушению теплового режима. Температура в кабине упала до 11°C. Экипаж стал попросту замерзать. Пришлось астронавтам надеть по второму комплекту нательного белья поверх первого, а Ловелл даже спал в ботинках, в которых должен был выйти на Луну. Но всё равно люди мёрзли…
Земля тем временем готовилась к встрече астронавтов. Во все предположительные районы посадки срочно были посланы корабли спасения. На помощь американцам пришли военно-морские силы СССР, Англии и Франции. И все с тревогой прислушивались к метеосводкам — в океане начал свирепствовать ураган «Элен».
Тем не менее 16 апреля в 4 часа 32 минуты была проведена третья коррекция траектории. И опять её результаты не смогли в полной мере удовлетворить специалистов. Требовалась ещё одна, четвёртая по счёту коррекция.
На этот раз решили не испытывать судьбу и воспользоваться двигателями системы ориентации лунной кабины, с помощью которых можно было немного изменить угол входа корабля в атмосферу.
Коррекция была проведена 17 апреля в 12 часов 53 минуты и прошла успешно. Расчёты показали, что корабль теперь наверняка приводнится в расчётном районе. Если, конечно, более-менее нормально пройдёт отделение спускаемого модуля от двигательного отсека. Никто ведь толком не знал, какие именно устройства повредили взрыв.
На Земле с помощью моделирования отрабатывались различные варианты отделения от корабля двигательного отсека. Наконец выбрали наиболее приемлемый вариант. Корабль разворачивается на 45 градусов по отношению к направлению своего движения. Затем двигатели системы ориентации лунной кабины сообщают импульс по оси корабля, так что он начинает перемещаться вперёд двигательным отсеком. После этого подрываются пиротехнические устройства и с помощью двигателей системы ориентации корабля ему дают импульс в противоположном направлении. Корабль и двигательный отсек в результате разойдутся в разные стороны.
В общем, процедура, как видите, была не самой простой. И всё же в 13 часов 15 минут двигательный отсек был благополучно отделён от корабля, и астронавты получили возможность увидеть его со стороны. Их взглядам открылась ужасающая картина — целая панель корпуса длиной около 4 метров и шириной свыше полутора метров оказалась вырванной взрывом, были повреждены также сопло маршевого двигателя и некоторые другие агрегаты.
В общем, астронавтам крупно повезло, что они вообще остались живы.
17 апреля в 18 часов 07 минут они благополучно приводнились в 7,5 км от вертолётоносца «Иводзима», находясь под непрестанным наблюдением телекамер со всего мира.
Весь мир увидел, какой нелёгкой ценой досталась им эта победа. Экипаж был измотан до предела. Астронавты потеряли в весе от 2,5 до 4,5 кг. Хейс был серьёзно болен, у него держалась высокая температура, и потребовалась срочная госпитализация.
Но главное — они уцелели!

ПОСЛЕДНИЕ ПОЛЁТЫ. Драма «Аполлона-13» ненадолго повысила интерес американской общественности к полётам на Луну. Проследить за стартом очередного «Аполлона-14» прибыли полмиллиона человек среди которых было свыше 2000 журналистов. Однако полёт прошёл относительно гладко. Астронавты Аллан Шепард и Эдгар Митчелл прокатились по Луне на привезённом с собой «луноходе», собрали коллекцию лунных камней, а под конец продемонстрировали телезрителям на Земле чисто американский трюк. Шепард достал из кармана три мячика для игры в гольф и запулил их подальше, к восторгу наблюдавших за ним обывателей.
Однако даже такие трюки не могли удерживать внимание общественности сколько-нибудь долго. Всё чаще на телестанции звонили зрители и просили, а то и требовали сократить трансляции с Луны, показать что-либо более интересное. Резко упали цены на рекламные вставки в этих репортажах.
Вслед за обывателями потеряли интерес к лунной затее и политики. Главный идеолог лунной программы Джон Кеннеди был застрелен в Техасе. Вскоре та же судьба постигла и его брата Роберта. А пришедшему в Белый дом Ричарду Никсону вскоре стало вообще не до Луны в связи с «уотергейтом». Разгоревшийся скандал вскоре привёл к импичменту и досрочной отставке президента.
В общем, лунную программу свернули досрочно. Полёт «Аполлона-17» был назван последним. А саму лунную эпопею завершили чисто показательным совместным полётом «Аполлон —Союз» (программа ЭПАС), состоявшимся в июле 1975 года. С нашей стороны в нём участвовали теперь уже бывшие «лунатики» А.А. Леонов и В.Н. Кубасов, а с американской — Т. Стаффорд, Д. Слейтон и В. Бранд. Корабли дважды состыковались на орбите, имитируя проведение спасательных операций.
После этого каждый из экипажей совершил посадку на своём корабле в привычном районе — наши в степях Казахстана, американцы — в Атлантике. А внимание всех специалистов переключилось на создание долговременных орбитальных станций.

Она, в частности, предусматривала два варианта полётов на Луну. Первый, которому командование ВВС США отдавало предпочтение, предполагал достижение Луны методом «прямого выстрела». Говоря иначе, космический корабль доставлялся на Луну, стартуя непосредственно с Земли с помощью мощнейшей ракеты-носителя. Второй вариант предусматривал сборку корабля на околоземной орбите с последующим стартом к Луне.
Сам космический корабль должен был состоять из лунного посадочного модуля, лунного стартового модуля и разгонного транспортного средства. Однако в отличие от той схемы, которая некогда была изобретена Ю. Кондратюком и использована американцами в программе «Аполлон», посадочный модуль «Лунэкс» представлял собой крылатый ракетоплан, способный осуществлять манёвры в атмосфере Земли и посадку на обычный аэродром.
При этом авторы программы в своей докладной записке, положенной на стол президенту, настоятельно подчёркивали, что «Лунэкс» имеет не только политическое, но и военное значение.
В случае ядерного конфликта между СССР и США базу, расположенную на обратной стороне Луны, достать не так-то легко. А вот оттуда по противнику и будет нанесён решающий удар.
Для осуществления данной программы её авторы предлагали набрать специальный корпус в 6000 человек. Кроме того, ещё 60000 специалистов будут заниматься материально-технической базой проекта.
В докладе ВВС также указывалось, что для реализации планов потребуется создание трёх типов летательных аппаратов. Кроме ракетоплана и стартового лунного модуля, о которых шла речь выше, главную трудность в осуществлении экспедиции составляло создание сверхтяжёлой ракеты-носителя, двигатели которой должны были работать на жидком водороде и кислороде, создавая стартовую тягу не менее 2700 т.
Согласно расчётам, затраты на реализацию проекта должны были составить в период с 1962 по 1971 годы порядка 7,5 млрд. долларов. Это было не так много, втрое меньше, чем было затрачено в действительности. Однако явное нежелание отдавать космическую программу в руки «ястребов» из военного ведомства заставило Дж. Кеннеди отклонить программу «Лунэкс».
Тем более что у него был выбор. Скажем, идеологи программы «Джемини», в частности, инженер Джеймс Чемберлен из НАСА, предлагали в своё время модернизировать двухместные корабли с таким расчётом, чтобы они могли долететь до Луны.
По мнению Чемберлена и его единомышленников программа «Джемини-Кентавр-ЛМ» обошлась бы в 20 раз дешевле программы «Аполлон», стоившей, как известно, 24 млрд. долларов.
Правда, экономя на всём, Чемберлен предложил, произвести высадку единственного астронавта на Луну, причём на модуле открытого типа. Говоря совсем уж попросту, тот храбрец в скафандре должен был просто сидеть верхом на баке с топливом, под которым располагался ракетный двигатель.
Однако НАСА отвергло этот проект, сочтя его чересчур рискованным.
Наконец, и в самом НАСА, кроме осуществлённой программы, вначале рассматривалось и несколько других вариантов. Согласно одному из них, старт к Луне осуществлялся сразу с Земли. Для этого нужна была сверхмощная ракета «Нова», способная вывести на околоземную орбиту 180 т полезной нагрузки, а на траекторию к Луне — 68 т.
Однако разработка такой ракеты потребовала бы слишком много времени, а потому проект был забракован, как и ещё полтора десятка других.

СОВЕТСКИЕ ЛУННЫЕ ПРОГРАММЫ. В нашей стране тоже, кроме официальной, существовало несколько «полуподпольных» программ высадки на Луну.
Одну из них, например, проталкивал Владимир Челомей. После отставки Хрущёва он тоже попал в опалу, поскольку у него в ОКБ-52 работал сын отставного руководителя советского государства.
Возможно, тем самым Челомей хотел хоть как-то реабилитировать себя и своё КБ. Проект УР-700ЛК-700, как и некоторые проекты американцев, предлагал прямой полёт на Луну. Причём поскольку для этого требовалась ракета, в полтора раза превосходящая по мощности уже известную нам Н1, то Челомей брался разработать и её в кратчайшие сроки. Тем более что за основу нового проекта он намеревался взять уже находившуюся в эксплуатации трёхступенчатую ракету УР-500 и оснастить его дополнительными ракетными двигателями.
Однако проект не прошёл, несмотря на то что его поддерживал Валентин Глушко, двигателями которого предполагал воспользоваться Челомей. План был очень опасен хотя бы потому, что в случае аварии на старте, как это не раз случалось с Н1, весь космодром превратился бы мёртвую зону на 15–20 лет — настолько ядовитое топливо предполагали использовать в ракете её создатели.
Когда В. Мишина сняли с поста главного конструктора и на его место заступил В. Глушко, он тотчас предложил и собственную концепцию полёта на Луну — проект ЛЭК. Лунный экспедиционный корабль (ЛЭК) должен был выводиться непосредственно на траекторию полёта к Луне новым носителем «Вулкан».
Конструкторский размах Глушко впечатлял: стартовая масса ракеты должна была составить 3810 т, полная высота — 88 м. По расчётам, она смогла бы выводить на околоземную орбиту груз массой в 200 т, на траекторию следования к Луне — 65 т, для полёта к Венере или Марсу — более 50 т.
Однако и этот проект не прошёл. Прежде всего потому, что после полётов американцев и Политбюро ЦК КПСС, и лично сам Генеральный секретарь Л.И. Брежнев потеряли всякий интерес к лунной затее. Все силы, как уже говорилось, решено было переключить на создание долговременных орбитальных станций.
Кстати, многие из вышеупомянутых проектов рассматривали полёты на Луну всего лишь как начало действия долговременной программы, которая должна была привести к созданию постоянно действующей лунной базы. А советская экономика, как уже говорилось, просто не потянула бы двойной нагрузки.

Первоначальная концепция программы была разработана ещё в апреле 1960 года Управлением баллистических ракет ВВС США на основе инициативных проектных разработок, выполненных специалистами ведущих американских авиационно-космических корпораций «Боинг», «Норт Америкэн», «Дуглас», «Рипаблик» и других.
Причём авторы уже тогда не расценивали свой проект как далёкую от реализации техническую фантазию. Они обосновывали возможные сроки решения основных технических проблем, оценивали необходимые ассигнования и обозначали пять основных этапов внедрения программы:
1. Первый привоз на Землю образцов лунного грунта — ноябрь 1964 года.
2. Высадка на Луне и возвращение экипажа на Землю — август 1967 года.
3. Временная база на лунной поверхности (на 12 человек) — ноябрь 1967 года.
4. Завершение строительства лунной базы (на 21 человека) — декабрь 1968 года.
5. Ввод базы в постоянную эксплуатацию — июнь 1969 года.
В качестве основного носителя авторы программы рассматривали ракеты «Сатурн-I» и «Сатурн-II». Причём к концу 1964 года планировалось осуществить не менее 72 запусков ракет серии «Сатурн», 40 из которых нацеливались на реализацию задач программы «Горизонт». Дальнейшее развитие программы требовало запусков ещё 61 ракеты «Сатурн-I» и 88 ракет «Сатурн-II».
Благодаря этим запускам до ноября 1966 года на Луну было бы доставлено свыше 220 т грузов. И можно было бы начать строительство. Для этого сначала на Луну предполагалось высадить сначала двух астронавтов-разведчиков, а затем и отряд строителей-монтажников из 9 человек.
В итоге их деятельности уже через полгода на Луне должна была появиться временная база, основным элементом которой стал бы цилиндрический герметизируемый контейнер диаметром 3 м и длиной 6 м. Эти контейнеры укладываются в ров глубиной в 3,5 м, соединяются герметичными тамбурами и засыпаются лунным грунтом для лучшей теплоизоляции и защиты как от ударов метеоритов, так и от возможных атак противника.
Энергией базу должны были обеспечить два ядерных реактора, а связь с Землёй должны были обеспечивать пятиступенчатые пилотируемые аппараты с двигателями на химическом топливе, способные выполнять «прямые перелёты» на Луну и базировавшиеся на местном космодроме.
Поодаль как от жилого комплекса, так и от энергетического центра с космодромом должны были располагаться опять-таки заглублённые в почву стартовые площади боевых ракет, нацеленных на Землю.
Причём, по мнению, например, подполковника Сингера, работавшего в Центре специальных вооружений ВВС США, топографические характеристики Луны, наличие на её поверхности многочисленных кратеров и трещин позволят легко выбрать места для размещения ракетных баз и не потребуют большого объёма строительных работ.
Общая стоимость программы «Горизонт», по оценке экспертов ВВС, должна была составить около 6 млрд. долларов.

ЛУННАЯ КОЛОНИЯ «АПОЛЛОНА». Программа «Горизонт» так и не была принята к разработке. Но это вовсе не значит, что американцы отказались от самой идеи создания лунной базы. По программе-максимум и программу «Аполлон» намечалось завершить строительством обитаемой станции на окололунной орбите в 1978–1980 годах. А чуть позднее, в начале 80-х годов XX века построить и постоянную базу на поверхности Луны.
Однако и эти проекты оказались не выполненными.
Затем специалисты США ещё несколько раз пытались реанимировать подобные проекты. Например, существовал проект строительства научной базы на Луне, в состав которой должны были войти сразу 4 станции: две в кратере Гримальди, одна на обратной стороне Луны и ещё одна на южном полюсе.
Вполне может быть, что к одному из этих проектов когда-нибудь вернутся. Ведь Луна, по мнению многих специалистов, является, например, идеальным местом для наблюдений за дальним космосом.

БАЗА «ЗВЕЗДА». В нашей стране тоже разрабатывались различные проекты лунных баз. Один из проектов, например, принадлежит известному нашему специалисту в области машиностроения и космической техники академику В.П. Бармину. Интересно, что свою разработку специалисты ГСКБ «Спецмаш», которым руководил Бармин, начали в 1962 году с благословения С.П. Королёва.
За десять с лишним лет проектировщики Бармина создали весьма проработанный в деталях проект, который в документах ГСКБ «Спецмаш» проходил под обозначением ДЛБ («Долговременная лунная база»), или проект «Звезда».
Предполагалось, что место для базы будет выбрано с использованием орбитального спутника Луны. Затем беспилотная станция возьмёт пробы грунта и доставит их на Землю. После этого район будущего строительства обследуют «луноходы». И лишь затем на место будущего строительства отправится экспедиция из четырёх человек на «лунном поезде».
В состав этого своеобразного транспортного комплекса входили: тягач, жилой вагончик, изотопная энергоустановка мощностью 10 кВт и буровая установка. Причём ходовая часть каждого отсека была выполнена по принципу «мотор—колесо». То есть, как у «луноходов», каждое колесо имело свой электромотор, благодаря чему отказ одного или даже нескольких из 22 моторов практически не сказывался на подвижности всего поезда.
Для метеорной, тепловой и ультрафиолетовой защиты обитаемых помещений поезда был разработан трёхслойный корпус. Сверху и изнутри — стенки из специальных сплавов, между ними — подушка из вспененного наполнителя. Полный вес «лунного поезда» составлял 8 т.
Найдя наиболее подходящее место для постоянной базы, члены экипажа поезда должны были вызвать транспортные ракеты с оборудованием для монтажа комплекса на 12 человек. Первоначально она должна была состоять из девяти типовых блоков цилиндрической формы. Габариты блока: длина — 8,6 м, диаметр — 3,3 м, полная масса — 8 т. Каждый блок имел своё назначение: командный пункт, научная лаборатория, медпункт со спортзалом, камбуз со столовой, жилые помещения, мастерские, склады и т.д.
Кстати, опытный образец одного из таких блоков использовался в 1967 году во время экспериментов по длительному пребыванию в замкнутой среде в Институте медико-биологических проблем. Однако проект в полном объёме, требовавший для своего осуществления 50 млрд. тогдашних рублей (или 80 млрд. долларов), советская экономика не потянула. И его отложили до лучших времён.

ПРОЕКТ НПО «ЭНЕРГИЯ». Не остался в стороне от этой темы и академик В.П. Глушко. Вслед за своим проектом осуществления лунной экспедиции он в 70-е годы XX века выдвинул и концепцию создания многоцелевой лунной базы.
Причём в отличие от других разработчиков Валентин Петрович акцентировал внимание на максимальном использовании при строительстве и эксплуатации такой базы местных ресурсов. Он полагал, что на Луне может быть развёрнуто целое производство, которое сможет обеспечить, например, заправку и ремонт кораблей дальнего космического поиска. И эта идея, похоже, и по сей день не потеряла своей актуальности.

ТЕРМОЯД НА ЛУНЕ. Недавняя речь нынешнего президента США Джорджа Буша-младшего в штаб-квартире НАСА, где он объявил о планах колонизации Луны и Марса, заинтересовала как общественность, так и специалистов. Причём профессионалы в отличие от любителей услышали в словах Буша и то, о чём он, вероятно, и не хотел бы распространяться пока публично: план колонизации Луны — не столько космическая, сколько экономическая программа.
Именно на этот аспект обратил внимание присутствующих на одном из недавних заседаний Президиума Российской академии наук директор Института геохимии и аналитической химии РАН академик Эрик Михайлович Галимов.
Пессимисты уже сегодня говорят о том, что через 20–30 лет запасов нефти и газа человечеству перестанет хватать, сказал академик. Оптимисты называют срок в 50–100 лет. Тем не менее и те и другие сходятся во мнении, что людям пора искать иные источники энергии, чем газ, нефть, уголь и прочие полезные ископаемые.
Всевозможные ветряки, солнечные батареи, геотермальные источники — это пока экзотика, даже все вместе они покрывают не более 1% мирового энергопотребления.{4}
Полвека назад большие надежды связывались с атомной энергетикой. Но уже сегодня понятно, что и с ядерными отходами хлопот не оберёшься.
Остаётся термоядерная энергия. Впервые идея создания термоядерного реактора была публично высказана И.В. Курчатовым в 1956 году. Однако с той поры прошло почти полвека, а воз и ныне там — дело не продвинулось дальше создания экспериментальных установок.
Правда, ныне международный проект термоядерного реактора ИТЭР, в котором участвует и Россия, дошёл уже до стадии определения площадки для строительства экспериментальной установки. Вероятнее всего, в конкурсе победит Франция.
Но Соединённые Штаты, самый богатый участник проекта, вышли из проекта ИТЭР. В США считают, что построят термоядерный реактор своими силами быстрее, чем вместе со всем миром.
Кроме того, возникли разногласия по поводу того, какой именно термоядерный реактор строить. Дело в том, что большинство специалистов предполагают, что в качестве топлива в таком реакторе надо использовать изотопы водорода — дейтерий и тритий, которых достаточно много в воде Мирового океана.
Однако, во-первых, из Мирового океана добыть изотопы не многим проще, чем уран из урановой руды. Во-вторых, циклы на основе дейтерия приводят к излучению потоков нейтронов. Они глубоко проникают в окружающие реактор конструкции, создавая наведённую радиоактивность, которая затем сохраняется долгие годы. Стало быть, как и в случае с атомными «котлами», возникает проблема избавления от отслуживших свой срок конструкций, которые продолжают «фонить» сотни и даже тысячи лет.
Поэтому в последние годы всё большее количество специалистов обращают свои взоры на термоядерные реакции с участием гелия-3. Этот изотоп позволяет получить поток протонов, которые не дают наведённой радиоактивности, а стало быть, нет и проблемы с радиоактивными отходами.
Застрельщиком в этом деле, в частности, выступает Висконсинский университет, США. Там есть экспериментальная установка и уже получен поток протонов, свидетельствующий о том, что реакция, в принципе, осуществима.
Причём человечество накопило уже определённый опыт в работе с термоядерными установками. И дальше дела должны пойти куда быстрее. На что раньше требовалось полвека, ныне может быть освоено всего за 5–10 лет.
Однако есть тут и свои сложности. Гелия-3 на нашей планете очень мало. Его, конечно, хватит, чтобы провести экспериментальные работы. Но вот о промышленном производстве энергии на основе гелия можно будет говорить лишь в том случае, если мы сможем привозить гелий-3 с… Луны.
Его там в отличие от Земли содержится огромное количество в лунном грунте — реголите. Нам же для энергетики потребуется, кстати, не так уж много гелия-3. Расчёты показывают, что в год достаточно будет доставить около 20 т гелия, чтобы с лихвой обеспечить все энергетические потребности Земли. А для этого вполне достаточно пары рейсов такого космического корабля, как «Шаттл».
Однако, чтобы возить с Луны не сырьё — лунный грунт, — а уже сам концентрат, на Луне придётся создать инфраструктуру для переработки сырья и получения готового продукта. Причём производство это нужно будет налаживать заранее, а не в тот момент, когда возникнет острая необходимость в получении гелия-3 в промышленных объёмах.
Стало быть, предварительно придётся решить ещё множество задач. Нужно будет восстановить технологию и оборудование для полётов на Луну, построить там постоянно действующую колонию, отработать саму технологию добычи и переработки гелия, его сжижения, выделения из него изотопа гелия-3, который занимает всего-навсего тысячную долю от общего объёма, создать для этого соответствующую промышленную инфраструктуру…
В общем, проблем немало, и за ближайшие лет 10–20 их не решить. Правда, особых научных трудностей на этом пути не видно. Технологии все известны уже в настоящее время. Их нужно будет лишь воспроизвести на Луне в промышленных масштабах. Хотя это хлопотно, дорого, но вполне осуществимо.
Американцы говорят, что они собираются вернуться на Луну уже в ближайшее время. Значит, и нам стоило бы поторопиться. В принципе, нам тоже не придётся начинать решать эту проблему с нуля. Мы тоже достаточно подготовлены, способны отправить аппарат на Луну за значительно меньшие деньги, чем это в своё время сделали американцы. Стоимость такого полёта в настоящее время колеблется где-то в пределах 20–30 млн. долларов — не такие уж большая сумма даже для российской экономики.
Тем не менее, вероятно, логичнее всего продвигать этот проект международными усилиями с участием американских, российских, китайских, европейских, индийских, японских специалистов. В общем, всем миром.
Но как будет на самом деле? Прежде всего это вопрос к политикам, а не к учёным и инженерам. У специалистов всегда есть желание сотрудничать, поделить проблему на части и решать её сообща.

Впрочем, если бы сегодня кто-нибудь попытался составить каталог всех фантастических романов, повестей и рассказов, в которых «построены» орбитальные станции, он был бы наверняка толще этой книги. Однако фантазии эти оставались не более чем сказками до тех пор, пока К.Э. Циолковский не создал свою теорию «эфирных поселений».

ОРАНЖЕРЕИ НА ОРБИТЕ. Уж не знаю, как это получилось, но имя Циолковского упоминают прежде всего в связи с проблемами межпланетных путешествий. Между тем, создав теорию движения ракеты и доказав, что летательные аппараты, использующие реактивный принцип, являются наиболее подходящими средствами для движения в космическом пространстве, Константин Эдуардович вовсе не ратовал за межпланетные экспедиции. Во всяком случае, он в отличие, скажем, от А.Ф. Цандера, считал колонизацию планет не столь уж важной проблемой. Прежде всего он предлагал людям заселять космическое пространство.
«Многие воображают себе небесные корабли с людьми, путешествующими с планеты на планету, постепенное заселение планет и извлечение отсюда выгод, какие дают земные обыкновенные колонии. Дело пойдёт далеко не так», — прямо пишет Циолковский. И далее поясняет свою мысль: «…Население планеты живёт на ней только частью. Большинство же, в погоне за светом и местом, образуют вокруг неё — вместе со своими машинами, аппаратами, строениями — движущийся рой, имеющий форму кольца, вроде кольца Сатурна, только сравнительно больше».
Для строительства своих «эфирных поселений» Циолковский предлагал использовать материал планет и астероидов. Сами же поселения будут, по его мысли, образовывать целые ожерелья, которые протянутся на миллионы километров в окрестностях Солнца.
Константин Эдуардович рассказывает в своих работах и о методах такого внеземного строительства. По его мнению, как ожерелье нанизывается из бусин, так и «эфирные поселения» будут состоять из отдельных станций-модулей, постепенно связываемых вместе.
Каждая такая станция будет строиться и проверяться на Земле. А потом — целиком или отдельными частями — доставляться на орбиту грузовыми ракетами.
«…Тысячи их летели с Земли одна за другой — с гулом, громом, выбрасывая снопы света и вызывая восторг толпы», — писал Циолковский. Сначала были в них отправлены только учёные, техники, инженеры и мастера: народ отменно здоровый, молодой и энергичный — все строители.
По совету учёных рой этих ракет расположился на расстоянии 5,5 радиуса Земли от её поверхности, или на расстоянии 33 тысяч километров. Время оборота их кругом планеты как раз сравнялось с земными сутками. День был почти вечный, сменяясь каждые 24 часа коротким солнечным затмением, никак не могущим сойти за ночь…
«Тысячи ракет выгружали на небесах свой материал, спускались опять на Землю, нагружались там вновь и возвращались обратно, — сообщал далее Константин Эдуардович. — Часть их оставалась постоянно вне Земли, так как они служили жилищем для строителей, хотя и были всегда готовы для спуска на родную планету…»
Часть поверхности станции должна быть прозрачной, полагал Циолковский. В освещаемых солнечными лучами оранжереях будут расти всевозможные растения. Они будут служить не только для питания людей, но и очищать атмосферу, а также утилизировать отходы жизнедеятельности.
«Первая оранжерея была готова через 20 дней, — живописал он. — Это была длинная труба… Длина её достигала 1000 метров, а ширина имела 10 метров. Она предназначалась для жизни и питания ста человек. На каждого приходилось 100 квадратных метров продольного сечения цилиндра, или 100 квадратных метров поверхности, непрерывно (не считая затмения) освещаемой нормальными солнечными лучами. Передняя часть, обращённая всегда к Солнцу, была прозрачна на треть окружности. Задняя, металлическая, непрозрачная, — с крохотными окошечками…»
Позаботился К.Э. Циолковский и о безопасности такого сооружения. «Прозрачная часть благодаря вплавленной в неё необычайно крепкой и блестящей, как серебро, проволочной сетке могла выдерживать совершенно безопасно давление дыхательной газовой среды и очень сильные удары. Непрозрачная была ещё прочнее», — указывал он.
Все помещения станции должны быть изолированы друг от друга с помощью герметически закрывающихся дверей-люков, полагал Константин Эдуардович. В этом случае повреждение одного помещения в результате аварии или, например, столкновения с метеоритом не вызовет разгерметизации всей станции. Люди смогут быстро покинуть повреждённую часть, перейдут в другие помещения, закрыв за собой люки. А уже потом, одетые в скафандры, вернутся к повреждённому отсеку для ремонта.
Циолковский даже предвидел, что невесомость, царящая на орбите, будет не помощницей, а, скорее, помехой для нормальной жизни космонавтов-колонистов. Поэтому он предлагал раскручивать хотя бы отдельные модули, заменяя тем самым силу притяжения центробежной, имитируя искусственную тяжесть.
Некоторые из идей Константина Эдуардовича нашли потом воплощение в реальных конструкциях, хотя сам основоположник нашей космонавтики и признавал, что его разработки ещё далеки от идеала, представляют собой не законченную картину, а, скорее всего, лишь наброски, этюды к ней.

«ЗЕРКАЛО» ОБЕРТА. Чуть позднее Циолковского и, скорее всего, независимо от него основоположник немецкого ракетостроения Герман Оберт предложил свой проект орбитальной станции. Она была описана в двух его главных работах: «Ракета в межпланетном пространстве» (1923 год) и «Пути осуществления космического полёта» (1929 год).
Как и Циолковский, Герман Оберт предлагал создавать станцию из отдельных ракет. Такая модуль-ракета весом от 300 до 400 т могла бы быть выведена на круговую орбиту вокруг Земли наподобие «маленькой луны». Две такие ракеты Оберт предлагал связать канатом в несколько километров длиной и привести их во вращение друг относительно друга, обеспечив таким образом искусственную гравитацию.
Учёный полагал, что с такой станции можно было бы разглядеть на Земле достаточно мелкие объекты, наблюдая их в телескопы, а с помощью специальных зеркал посылать световые сигналы, обмениваясь информацией с труднодоступными районами.
Словом, говоря попросту, Оберт разработал идею разведывательной станции, заодно возложив на неё и функции ретранслятора информации между войсками, колониями и метрополиями в случае большой войны, когда обычная связь затруднена.
Кроме того, немецкий исследователь предлагал поставить на станции и гигантское зеркало, собранное из отдельных пластин, удерживаемых сеткой. Оберт полагал, что, регулируя положение отдельных ячеек сетки, можно всю отражаемую зеркалом солнечную энергию концентрировать на отдельных точках на Земле. Таким образом можно было бы, утверждал он, освободить от льда путь на Шпицберген или к северным сибирским портам.
«Если бы даже зеркало имело в диаметре только 100 км, оно могло бы посредством отражённой им энергии сделать обитаемыми большие пространства на Севере; в наших широтах оно могло бы предотвратить опасные весной снежные бури, обвалы, а осенью и весной помешать ночным морозам губить урожаи фруктов и овощей…»
Оберт даже подсчитал, что на постройку зеркала диаметром в 100 км понадобилось бы 15 лет и 3 млрд. марок золотом. И с чисто немецкой практичностью добавил, что подобное зеркало могло бы иметь также и очень важное стратегическое значение — взрывать военные заводы, вызывать вихри и грозы, уничтожать марширующие войска и их обозы, сжигать целые города и вообще производить большие разрушения…
В общем, в широте мышления ему никак не откажешь.

«КОЛЕСО» НООРДУНГА. Ещё одним сподвижником К.Э. Циолковского был в конце 20-х годов прошлого века Герман Ноордунг. Впрочем, большинство единомышленников, вероятно, даже не подозревали о существовании калужского учителя, никогда не читали написанных им статей и книг, но думали примерно так же. Ноордунг был в их числе.
Кстати, возможно, что человека с таким именем и вообще не существовало. Историк ракетной техники Вилли Лей считает, что Ноордунг — это псевдоним, за которым скрывается австриец или даже словенец Поточник. Зачем ему нужно было скрывать своё имя? Да очень уж очень несерьёзным делом, по мнению многих, он занимался: мечтал о будущих космических полётах, проектировал орбитальную станцию… И это в то время, когда и автомобиль с самолётом считались ещё экзотикой.
Тем не менее в 1929 году Ноордунг выпустил в Берлине книгу, которая называлась «Проблема путешествия в мировое пространство». В ней он предлагал создать над Землёй орбитальную обсерваторию для астрономических наблюдений, изучения космического пространства и земной поверхности, она также могла послужить базой для подготовки межпланетных экспедиций.
По мысли Ноордунга, такая конструкция должна состоять из трёх, связанных между собой проводами и воздушными шлангами частей.
Во-первых, необходима машинная станция, рассуждал он. Здесь огромное параболическое зеркало концентрирует солнечную энергию, превращая её в электрическую, а также служит для связи обсерватории с Землёй с помощью радио и световых сигналов.
Второй частью орбитальной станции послужит жилое колесо — «бублик» диаметром в 30 м, вращающийся вокруг центральной оси. Вращение создаёт в пассажирских каютах, расположенных по периметру бублика, искусственную тяжесть. В ступице колеса ещё одно параболическое зеркало — котельная небесного дома. От ступицы к ободу отходят лифт и две криволинейные спицы, внутри которых Ноордунг нарисовал смешную лестницу, по которой шагают человечки.
И, наконец, собственно обсерватория расположена в цилиндрическом отсеке со множеством иллюминаторов.
Ноордунг считал, что монтаж обсерватории должен вестись прямо на орбите из конструкции и материалов, доставляемых ракетами с Земли. Монтажники и ремонтники будут выходить в открытый космос, и для этого предусматриваются воздушные шлюзы, точно такие, какие рисовал Циолковский.
Оба мечтателя, кстати, порой до удивительного сходятся в описании деталей космического быта. Скажем, Ноордунг полагал, что «без силы тяжести нельзя ни стоять, ни сидеть, ни лежать. Зато спать можно в любом положении». С этим вполне согласен и Циолковский.
Одновременно в книге Ноордунга есть некоторые очень точные замечания, которых нет у других пионеров космонавтики. Он, например, пишет о том, как трудно будет людям на станции умываться. «Совершенно придётся отказаться от мытья и купания в обычной форме, — сообщает он. — Возможно только обтирание при помощи губок, мокрых полотенец, простынь и т.п.». Как вы знаете, именно увлажнённые салфетки и полотенца были в обиходе экипажей советских и американских космических кораблей.
Или вот другой интересный пример: «…Важные группы мускулов вследствие продолжительного их неиспользования ослабнут и не станут служить, когда жизнь снова должна будет происходить в нормальных условиях тяготения, например, после возвращения на Землю». Что делать в таких случаях? У Ноордунга есть ответ и на этот вопрос. «Вполне вероятно, — пишет он, — что этому можно было бы с успехом противодействовать систематическими упражнениями мускульной системы…»

«БУБЛИКИ» НА ОРБИТЕ. Кроме работ Циолковского, Оберта, Ноордунга, в истории космонавтики зафиксировано немало других проектов, чаще всего фантастических. Примером может служить «воздушный город» французского дизайнера и скульптора Пьера Секеля. В этом городе, по мысли автора, должен размещаться центр всемирного управления.
«Взвешенный город», парящий над Землёй, спроектировал чешский фантаст Кошице. Причём он, как и авторы других «смелых» проектов, не утруждал себя даже прикидочными энергетическими расчётами, предоставив инженерам решать: а почему, собственно, подобные города должны летать и не падать?
Впрочем, среди проектов «эфирных поселений» есть и технически обоснованные. Скажем, в 1948 году англичане Смит и Росс спроектировали станцию в виде огромного круглого зеркала на длинной ручке. Вогнутое поворотное зеркало собирает солнечные лучи, энергия которых путём несложных преобразований превращается в электрическую энергию. В неподвижной ручке находятся жилые помещения и причалы для космических кораблей.
Можно назвать ещё один интересный проект — станцию, спроектированную известным учёным-баллистиком и популяризатором космонавтики, эмигрантом из России А.А. Штернфельдом, долгое время жившим во Франции.
Кстати, подобный макет орбитальной станции «бубличного типа» в 70-е годы XX века демонстрировался на ВДНХ СССР в Москве. На длинной ступице, соединённой тремя спицами с «бубликом», помещались и солнечная электростанция, и обсерватория, и причалы для космических кораблей.
Примерно в это же время, а точнее, в 1976 году, были опубликованы результаты предварительных расчётов «эфирного поселения», которые провели американские исследователи. Они выяснили, что «бублик» массой в 500 тысяч тонн, делая один оборот в минуту, сможет создать для своих обитателей искусственную гравитацию, примерно в 10 раз меньшую, чем земная. За счёт уменьшения количества азота допускается снижение давления до 0,5 атмосферы. Предполагалось, что в таком космическом городе будут жить до 10 тысяч человек. Чтобы им было чем питаться, 450 тысяч квадратных метров отводилось под посевы зерновых и овощей. Предусмотрены были и фермы для домашних животных и аквариумы для рыбы.

«ЦИЛИНДРЫ» ПРОФЕССОРА О'НЕЙЛА. Ещё один вариант космических поселений предлагал в 70–80-е годы прошлого столетия профессор физики Принстонского университета (США) Герард О'Нейл. Космический город-колония — это «пара цилиндров, имеющих примерно 1–6 км в диаметре и длиной 3–30 км каждый, — писал профессор. — Внутренняя поверхность их будет отдана паркам и лесам с озёрами, реками, травой, деревьями, животными и птицами. Эти ландшафтные участки-„долины“ чередуются с участками окон — „соляриями“. Цилиндр довольно быстро вращается вокруг своей оси, и благодаря этому на его внутренней поверхности действует необходимая сила тяжести. Экономика заставляет думать о меньшем диаметре, желание создать ландшафт, максимально напоминающий земной, требует большего диаметра. Независимо от размера кажущаяся гравитация, состав воздуха и атмосферное давление должны быть такими же, как и на Земле на уровне моря»…
Благодаря тому, что торец цилиндра всё время ориентирован на Солнце, оно кажется неподвижным, как и на Земле. А чтобы внутренность цилиндров освещалась, как Земля, О'Нейл предлагал использовать зеркала из алюминиевой фольги. Поворот этих зеркал изменял угол, под которым солнечный свет падал на «долины», — так регулировался суточный цикл, обеспечивая смену дня и ночи на станции.
Чтобы иметь искусственную гравитацию, цилиндры нужно закрутить. Для раскручивания в течение трёх лет необходима постоянная мощность примерно в 360 МВт. После этого нужна уже совсем небольшая мощность для компенсации потерь на трение. Причём положение цилиндров можно отрегулировать таким образом, что в тот момент, когда в одном будет лето, в другом — зима. Таким образом, свежие овощи и фрукты будут на столе колонистов круглый год.
Путешествие из зимы в лето не требует особых затрат мощности и занимает только девять минут времени. Цилиндры разнесены друг от друга на 90 км, и весьма простой летательный аппарат может в заданный момент времени отстыковаться от внешней поверхности одного цилиндра, двигаться в свободном полёте со скоростью 180 м/с (550 км/ч) и пристыковаться к другому цилиндру. Причём такой космолёт может быть гораздо просторнее и комфортабельнее, чем типичный коммерческий лайнер.
Изобилие пищи и электроэнергии, погода с регулируемым климатом и температурой обеспечат условия жизни в колониях гораздо более приятные, чем в большинстве мест на Земле. Для перемещения внутри цилиндра длиной в 30 км вполне достаточно велосипедов и электрических транспортных средств.
В поселениях можно будет заниматься как привычными земными, так и новыми видами спорта. Например, на больших высотах становится реальностью полёт, осуществляемый мускульной силой человека. В специальном, медленно вращающемся сельскохозяйственном цилиндре с водой и рыбой можно создать гравитацию, в 100 или в 1000 раз меньшую, чем на Земле, и заниматься глубоководным нырянием, не заботясь о выравнивании давления.
Для создания первого поселения, по подсчётам профессора, понадобится 2000 строителей, а общая масса постройки составит 500000 тонн.
О'Нейл детально рассчитал всю экономику строительства, прикинув, что, сколько и откуда он будет брать. С Земли он не хочет возить даже воду — достаточно транспортировать жидкий водород, а кислород, необходимый для синтеза воды, он собирается получать на Луне. На Луне будут добываться и необходимые для строительства металлы: алюминий, титан, а также кремний. О'Нейл даже придумал специальные машины для транспортировки руды по Луне и электрические катапульты для выброса строительных конструкций в открытый космос. Электрическая катапульта будет постоянно «вышвыривать» грузы за пределы лунного притяжения, а в космосе будет построена специальная ловушка, которая будет «хватать» эти лунные посылки.
Профессор рассчитывает что катапульта сможет «выбросить» в год 544 тысячи тонн грузов — главным образом строительных материалов для «эфирных поселений».

ВСЕЛЕНСКИЙ «ПОЕЗД». Но, пожалуй, наиболее оригинальный проект космического поселения и способ его строительства придумал в 80-е годы XX века инженер Анатолий Юницкий, тогда сотрудник Гомельского института механики металлополимерных систем Академии наук Белоруссии, а ныне, насколько мне известно, предприниматель и глава фирмы, живущий в Москве.
В своей работе Юницкий опирается на одну из полузабытых идей К.Э. Циолковского. «Вокруг одного из меридианов планеты устроен гладкий путь, и на нём — охватывающий кругом планету и ползущий по ней пояс, — писал он в научно-фантастической повести „Грёзы о Земле и небе“, — это есть длинная кольцеобразная платформа на множестве колёс… На этой платформе тем же способом двигается другая такая же платформа, но поменьше и полегче, на другой — третья и т.д.».
По сути дела, идея Циолковского представляет собой движущийся многоэтажный кольцевой тротуар, на котором, переходя с яруса на ярус, можно достичь первой космической скорости — 7,9 км/с.
Наверное, техническое воплощение такого замысла в точности нереально. Где взять материалы, способные длительное время не разрушаться при тысячах и тысячах градусов? (А именно такие температуры возникают при первой космической скорости в результате трения элементов конструкций об атмосферу.) Таких сплавов наука пока не знает.
Стало быть, идея Константина Эдуардовича — пустая трата времени? Да, если пытаться претворить её «в лоб». Оригинальную идею калужского мечтателя мог спасти лишь подход нетривиальный — на уровне редкого творческого озарения. Его нашёл и детально, инженерно проработал Юницкий.
Представьте: вдоль экватора сооружается эстакада. Лёгкая, изящная, отдалённо напоминающая пешеходный переход над железнодорожными путями. Особой массивности нет — эстакаде предстоит держать, в пересчёте на каждый погонный метр, не такой уж большой груз. Как увидим позже, эстакада не обязана быть очень «гладким путём» — она вполне может следовать перепадам рельефа. В океане дорога будет опираться на заякоренные плавучие понтоны, размещённые ниже поверхности воды с тем расчётом, чтобы не препятствовать проходу судов.
На эстакаде размещается вакуумная разгонная система. Из чего она состоит? Прежде всего это прочная, диаметром несколько десятков сантиметров металлическая труба длиной в окружность Земли — 40 тыс. км. Через специальные окна в неё на всю длину помещают другую трубообразную конструкцию, начинённую контейнерами с полезной нагрузкой. Это ротор. Он также равен длине экватора.
По окончании загрузки из большего трубопровода с помощью высокопроизводительных насосов откачивается воздух, между трубами создаётся чрезвычайно высокое разрежение, почти полный вакуум.
Вдоль вакуумированной трубы на эстакаде идёт статор линейного электродвигателя. Здесь же специальная магнитная система, при включении которой ротор-кольцо с полезным грузом, предназначенным для выведения в космос, отрывается от стенки трубы и зависает в её центре. Эта система магнитного подвеса и удержания — подобная тем, что испытываются на современных поездах на магнитной подушке, — исключает возможность касания ротором стенок трубы на участках её изгиба, например, когда эстакада пересекает впадину или возвышенность.
Теперь давайте посмотрим, как эта удивительная машина действует. Кольцо ротора, как мы помним, своеобразным поясом плотно охватывает поверхность Земли. А теперь предположим, что длина окружности этого кольца начнёт увеличиваться. Что при этом произойдёт? Соответственно начнёт расти и диаметр кольца, оно начнёт отрываться от поверхности Земли, тем больше удаляясь от неё, чем больше станет разница в длинах окружностей.
— Но ведь кольцо стальное, не резиновое, — резонно скажете вы. — Как же может оно растягиваться? И какая сила его растянет?..
Верно — не резиновое. Но ведь растягиваться может и сталь. И не так уж мало — на 12–35 процентов от своей первоначальной длины. Расчёт же показывает: чтобы каждая точка планетарного кольца удалилась от его поверхности на 100 км, вполне достаточно, если длина его окружности возрастёт всего лишь на 1,6 процента.
А растянуть кольцо могут центробежные силы, которые появятся, если его раскрутить.
Теперь, когда мы немного разобрались в теории, давайте посмотрим, как всё это может выглядеть на практике.
Корпус ротора надо сделать двойным: наружный слой — из металла высокой проводимости: меди, алюминия, а ещё лучше — из сверхпроводящего материала; внутренний — из стали или другого прочного материала.
Статором же этого всепланетного электродвигателя, как мы говорили, послужит эстакада. Именно на её обмотки будет подан переменный ток, который породит бегущее вдоль ротора магнитное поле. Оно наведёт в его наружном слое поперечные электрические токи, взаимодействующие с бегущим магнитным полем статора. В результате возникнет сила, направленная по продольной оси ротора. Находящееся в вакууме кольцо придёт в движение.
Каждый его погонный метр, согласно расчёту, имеет вес 20–30 кг; стало быть, общая масса разгоняемого кольца составляет около миллиона тонн. Поэтому время разгона «вселенского поезда» до первой космической скорости будет значительно: в зависимости от мощности источников электропитания оно может составить от нескольких дней до 2–3 недель. Но, представим, нужная скорость достигнута.
Притяжение Земли и центробежные силы уравновешены; для ротора-кольца наступила невесомость. Однако линейные электродвигатели продолжают разгон. Центробежные силы растут, ротор стремится к подъёму, но система магнитной центровки продолжает удерживать его от касания — теперь уже с верхней частью трубы.
Давление по мере дальнейшего разгона всё нарастает и нарастает. И вот наконец достигнута стартовая скорость — 10 км/с! Отключаются источники электропитания, отходят в сторону державшие вакуумированную трубу замки, и она с несущимся внутри кольцом отрывается от эстакады и начинает уходить вверх, движимая центробежными силами.
«А если электропитание ненароком отключилось? — спросите вы.— Тогда магнитный подвес перестаёт работать, ротор рвётся кверху, касается трубы и — авария: мгновенно плавятся стенки, нарушается вакуум!..»
Нет, этого не случится. Чтобы излишне не загромождать техническое описание разгонной системы, мы намеренно опустили одну деталь. Кроме ротора, в большей трубе — на её внутренних стенках — имеется устройство автономного магнитного подвеса. Его питание происходит за счёт частичного торможения ротора в процессе подъёма всей конструкции: кинетическая энергия трансформируется в электричество. Так что центровка продолжает сохраняться.
И вот планетарных размеров «бублик», растягиваясь, продолжает удаляться от земной поверхности. Но герметичность его сохраняется — ведь удлинение конструкции, как мы помним, относительно небольшое, чуть больше процента, и никаких перенапряжений вакуумная оболочка не испытывает, воздух в неё не проникнет.
Когда же атмосфера остаётся внизу, срабатывают пирозаряды, оболочка раскрывается, подобно двустворчатой ракушке, и её фрагменты опускаются на парашютах для повторного использования. Освобождённый ротор, растягиваясь далее, продолжает набирать высоту.
По своей конструкции он состоит из отдельных участков-контейнеров, соединённых друг с другом специальными калибровочными стержнями. Когда ротор достигает расчётной высоты, разрывные силы превышают прочность соединяющих стержней и кольцо разъединяется на фрагменты. Эти цепочки контейнеров начинают, так сказать, самостоятельную, жизнь на орбите; появляется множество спутников, каждый груз используется по своему назначению.
А можно, в принципе, оставить всё кольцо в целости. И тогда вокруг Земли появится своеобразное ожерелье — бывший «вселенский поезд» превратится в «кольцеград». А рядом с ним со временем появится другой, третий… В космосе смогут жить и работать множество людей. Работы же для них — непочатый край.

Одним из первых о целесообразности базирования на околоземной орбите целого гарнизона заговорил создатель ракет Третьего рейха Вернер фон Браун. В одной из своих статей он прямо указывал, что орбитальную станцию можно использовать или как заатмосферную обсерваторию, или как ракетно-ядерную базу для нанесения внезапных ударов из космоса.
Впрочем, именно на военном применении он особо не настаивал. Прежде всего потому, что его статьи, которые были озвучены им же в виде докладов на Первом симпозиуме по проблемам космического полёта, проходившем 12 октября 1951 года в планетарии Нью-Йорка, предназначались в первую очередь для широкой публики. В марте 1972 года они были изданы в американском журнале «Кольерс» и привлекли внимание многих читателей благодаря прекрасным иллюстрациям Чеслея Бонестелла.
Для военных читателей у Брауна были другие идеи и другие формы изложения. Он надеялся, что, несмотря на его прошлое, военно-промышленный комплекс всё же проявит к ним интерес. Не случайно же вместе с коллегами его вывезли за океан… В 1953 году он разработал проект военного космического поселения с гарнизоном в 300 человек, которое имело форму «бублика»-тора с шарообразной ступицей и двумя спицами.

«ПЕРЕДОВОЙ ПОСТ» КРАФТА ЭРИКЕ. Проект, похоже, не прошёл незамеченным. Концептуальные разработки немецких специалистов послужили основой для серии проектов уже американских орбитальных станций. Так, в 1954 году на Пятом международном конгрессе Федерации астронавтики обсуждался проект четырёхместной маневрирующей станции, разработанной американцем Крафтом Эрике.
Через четыре года его проект под названием «Передовой пост» попытались было реализовать как своеобразную альтернативу первому советскому спутнику. В качестве орбитальной станции Эрике предложил использовать межконтинентальную ракету «Атлас-Д» — самую большую из тогда существовавших американских ракет (её длина — 22,8 м, диаметр — 3 м).
И хотя сам проект осуществлён так и не был, основная его концепция — использовать в качестве основы орбитальной станции последнюю ступень ракеты-носителя — была затем использована в программе «Скайлэб».
Одним из наиболее совершенных проектов того времени является американская орбитальная станция МОЛ (MOL — сокращение от «Manned Orbiting Laboratory»). В июне 1959 года эскиз станции МОЛ, которую разрабатывали американские ВВС, был даже утверждён как основа для конкурсной разработки орбитальной станции по программе «Джемини».
Помимо военно-прикладных задач — наблюдения за территорией противника, перехват вражеских спутников и т.д., — на станции предполагалось также изучать влияние невесомости на человеческий организм, апробировать замкнутую систему жизнеобеспечения, манёвровые двигатели новых типов и т.д.
В июне 1964 года к программе создания станции подключились фирмы «Дуглас», «Дженерал электрик» и «Мартин», а также некоторые другие организации. Был даже определён срок запуска станции на орбиту — не позднее 1968 года.
Однако когда в 1967 году герметичный цилиндр длиной 12,7 м, и максимальным диаметром в 3 м стали готовить к запуску, выяснилось, что станция чересчур тяжела (полная её масса — 8,62 т) и ракета «Титан-3C» поднять её не может.
Старт пришлось отложить и потратить более 500 млн. долларов на модернизацию ракеты. А когда в марте 1968 года основной блок будущей станции был уже практически готов, администрация Белого дома приняла решение о закрытии проекта.
Одновременно был закрыт и проект научно-исследовательской станции МОРЛ (MORL — сокращение от «Manned Orbital Research Laboratory»). Эта станция диаметром 6,8 м, длиной 12,6 м и массой 13,5 т, с экипажем из четырёх человек должна была выводиться на орбиту ракетой-носителем «Сатурн-1Б». За сто дней пребывания на орбите экипаж станции мог бы выполнить обширную программу астрономических и медико-биологических исследований. По завершении программы астронавты должны были вернуться на Землю в возвращаемой капсуле «Джемини» или «Аполлон».
Более того, в 1965 году Лаборатория космической техники фирмы «Дуглас» предлагала данный модуль и в качестве основы для межпланетного корабля, который бы смог долететь до Марса.
Наконец, третьим проектом, пострадавшим в результате сокращений, оказалась большая научно-исследовательская станция ЛОРЛ (LORL — сокращение от «Large Orbiting Research Laboratory»). Её экипаж должен был состоять из 18 человек, которые могли разместиться в модулях, поочерёдно доставляемых на орбиту тяжёлыми ракетами «Сатурн-5».
Все эти и другие проекты были принесены в жертву «Скайлэбу» — «Небесной лаборатории», которая была выведена в космос 14 мая 1973 года. Весила эта станция 77 тонн, а основной блок станции был создан на базе третьей ступени ракеты-носителя «Сатурн-5». В качестве транспортного корабля снабжения использовался корабль «Аполлон».

Помещение для личной гигиены имело площадь 2,8 кв. м, что вполне сравнимо по своим размерам с туалетами и ванными в наших квартирах. Оно было снабжено умывальником и приёмниками отходов жизнедеятельности. Интересно, что умывальник представлял собой закрытую сферу, имеющую два отверстия для рук, снабжённых резиновыми заслонками, так что вода не имела возможности попасть изнутри наружу и отсасывалась специальным насосом.
Всё это было смонтировано у одной из стенок помещения. У другой стенки расположены индивидуальные шкафчики для туалетных принадлежностей. Мылись космонавты с помощью губок, а брились безопасными бритвами.
Кают-компания, где астронавты проводили свой досуг, готовили и ели, имела площадь 9,3 кв. м. Здесь имелись плита с конфорками для разогревания пищи, небольшой стол, шкафы и холодильники.
Стол с трёх сторон был оборудован тремя индивидуальными кранами для питьевой воды. Кроме того, предусмотрены также краны холодной и горячей воды, используемой при приготовлении пищи.
Здесь имелись также четыре кресла — три у стола, одно у окна, через которое можно наблюдать, а при желании и фотографировать Землю, а также библиотечка и магнитофон с запасом кассет.
Отсек для тренировок и проведения экспериментов (площадь 16,7 кв. м) был оборудован рядом приборов и устройств, в частности, системами для создания отрицательного давления в нижней половине тела космонавта — их американцы позаимствовали у нас; впервые подобные костюмы были опробованы на «Салютах». Рядом стоял велоэргометр, на оси которого имелись небольшие электрогенераторы — так что, вращая педали, астронавт во время тренировки заодно и вырабатывал электричество. А на контрольной панели с записывающим устройством и индикаторами давления крови, частоты сокращений сердца, частоты дыхания, температуры тела и скорости обмена веществ показывались все параметры организма тренирующегося.
Лабораторный отсек по объёму был примерно вдвое больше бытового и использовался, в основном, для экспериментов, связанных с перемещениями астронавтов. Его внутренний диаметр — 6,4 м, а высота от пола до переходного люка в шлюзовую камеру составляла 6 м.
Для удобства перемещения людей внутри станции были предусмотрены поручни и скобы, а кроме того, на рабочих местах астронавты могли пристёгиваться страховочными поясами.
Чтобы экипаж в случае необходимости мог перейти из космического корабля в блок станции или, напротив, выйти в открытый космос, имелась шлюзовая камера. В ней размещалось также оборудование для хранения и подачи газов, составлявших искусственную атмосферу станции, и для контроля параметров её атмосферы. Здесь же было установлены устройства, обеспечивающие терморегулирование в отсеках станции и энергоснабжение её до развёртывания панелей солнечных батарей и во время полёта в тени Земли.
Причальная конструкция служила для стыковки станции с космическим транспортным кораблём «Аполлон». В ней было предусмотрено два стыковочных узла. Один — основной — располагался в торцевой части конструкции, второй — резервный — находился на боковой стенке.
На станции также имелся комплект астрономических приборов и другого оборудования для научно-исследовательских целей.
Американцы, кажется, предусмотрели всё до мелочей. На Земле перед запуском в кладовые станции были загружены многотонные запасы не только кислорода, азота, воды и пищи, но и множество одежды, обуви, белья и хозяйственных мелочей. Среди них было по 60 рубашек, курток и штанов, 210 комплектов нижнего белья, по 15 пар обуви и перчаток, 30 комбинезонов, 95 кг полотенец и тряпок для вытирания, 25 кг бумажных салфеток, 55 кусков мыла, 1800 ассенизационных мешочков, набор ремонтных инструментов, 13 съёмочных камер, 104 кассеты с плёнкой, аптечка массой в 34 кг, свыше сотни ручек и карандашей и т.д.
Впрочем, несмотря на то что общая масса всего этого добра достигала 5 т, запасов всё-таки не хватило, и их потом пришлось возобновлять при смене экипажей.

А НЕ РАСКРЫТЬ ЛИ НАМ ЗОНТИК? По программе, запуск станции намечался на 14 мая 1973 года. На ней должны были побывать три экспедиции, причём первая в составе Чарлза Конрада, Пола Вейца и Джозефа Кервина должна была стартовать уже через сутки после выхода станции на орбиту.
Однако уже перед стартом всё пошло наперекосяк. Сначала забастовали электрики космодрома. Потом в ферму обслуживания ударила молния. Затем при заправке ракеты-носителя топливом из строя вышел насос подачи жидкого кислорода, его пришлось срочно менять…
Так что, когда ракета «Сатурн-5» всё-таки стартовала, к великому восторгу полумиллиона болельщиков, собравшихся вокруг космодрома, с облегчением вздохнул и обслуживающий персонал. Но, как оказалось, все рано обрадовались.
Когда ракета-носитель сделала своё дело и «Скайлэб» оказался на орбите, выяснилось, что не сработали пиротехнические замки и панели солнечных батарей не раскрылись. По данным телеметрических измерений, они вырабатывали всего 25 ватт энергии вместо положенных 12400 ватт. Это была серьёзная неполадка, и инженеры на Земле переполошились.
Настроение в Центре управления окончательно испортилось, когда анализ ситуации показал: неисправность серьёзная и даже если послать астронавтов, они вряд ли смогут устранить аварию — до батарей им попросту не добраться.
Беда редко приходит одна; заодно выяснилось, что при запуске был сорван и противометеоритный экран. Потеря, быть может, была бы и не очень страшной — как показывает практика, в околоземном пространстве не так уж много микрометеоритов, — если бы этот экран по совместительству не служил ещё и своеобразным солнечным зонтиком, предохранявшим станцию от перегрева. В итоге за сутки температура внутри станции поднялась до 38 градусов жары и продолжала повышаться. Ещё через день внутри станции царило уже сущее пекло — +55°C!
Конечно, можно было бы плюнуть на всё и подготовить к запуску запасную станцию. Однако каждый житель США был осведомлён, что станция стоит 294 млн. долларов да ещё в 160 млн. обошлись ракета-носитель и работы по обслуживанию запуска. А швырять столь большие деньги на ветер рачительные американцы не приучены.
Стали думать, как спасти станцию. Тут кому-то в голову пришла спасительная мысль: «А что, если астронавты возьмут с собой белое теплоотражающее покрывало и накроют им станцию?..» Расчёты показали, что в таком случае температура внутри станции может снизиться до вполне приемлемой величины.
Старт первой экспедиции отложили до 25 мая. И пока специалисты думали, каких размеров должно быть покрывало, из чего его шить, астронавты стали тренироваться, стремясь ещё на Земле понять, как им лучше всего выполнить неожиданное задание.
Через несколько дней «зонт», представлявший собой складывающееся полотнище размерами примерно 3,5 на 4 м из двух слоёв нейлоновой и майларовой ткани, был готов. Сшили его две швеи, которых вместе с их машинками доставили специальным самолётом на космодром из Хьюстона. Работали они по 12–14 часов в день и сделали всё на совесть. Одновременно разработали и конструкцию стрежней, облегчавших раскрытие многометрового «зонтика».
Всё это тут же забрали астронавты. Они надели скафандры и полезли в бассейн с водой, на дне которого стоял макет станции и можно было провести последние тренировки в условиях, приближенных к натурным.
А пока они тренировались, швеи сшили ещё два запасных полотнища — как говорится, на всякий случай.
С борта станции между тем продолжали поступать тревожные вести. Жара делала своё дело: разогревшаяся изоляция начала выделять в атмосферу станции вредные газы. Кроме того, в плохо работавших из-за жары и недостатка электроэнергии холодильниках начали портиться продукты…
Астронавты поспешили на космодром, где уже заждалась их ракета. Но старт снова пришлось отложить — в фермы обслуживания опять-таки, уже во второй раз (!), ударила молния, и все системы пришлось перепроверять ещё и ещё — не нарушил ли их исправность громадный электрический разряд?..

СВИСТАТЬ ВСЕХ НАВЕРХ! Старт, впрочем, прошёл без особых осложнений, и вскоре «Аполлон» с экипажем на борту причалил к станции.
Внешний осмотр подтвердил первоначальные предположения: одна из солнечных панелей оказалась сорвана, а другая не раскрылась потому, что в механизм попал кусок противометеоритного экрана.
Экипаж надел скафандры, командир открыл люк в командном отсеке корабля, и Пол Вейц, высунувшись наружу, специальным крюком на длинной ручке попытался вытащить обломок экрана из механизма раскрытия панели. Но все его усилия оказались тщетны — проклятый обломок засел прочно.
На Земле решили, что попытку можно будет повторить как-нибудь потом, а пока экипажу следует отдохнуть как следует, ведь астронавты не спали уже более 20 часов.
Экипаж закрыл люк, наполнил кабину кислородно-азотной смесью и снял скафандры. Оставалось окончательно состыковаться со станцией, и можно спать спокойно.
Не тут-то было! Ни первая, ни вторая попытка успеха не имели — стыковочные замки упорно не хотели работать. Почему? Чтобы выяснить это, надо было снова надевать скафандры, вылезать наружу и ремонтировать замки. Измученные люди снова облачились в защитные доспехи, но тут экспертам на Земле пришла спасительная мысль: надо сначала проверить, подаётся ли электропитание на привод замков.
Поломка была найдена и устранена. Замки закрылись. Экипаж снял скафандры и наконец-то получил возможность отдохнуть после 27 часов бодрствования и напряжённой работы.

ЖИВЁМ КАК В ПУСТЫНЕ? Пока экипаж спал, специалисты на Земле ещё и ещё раз анализировали ситуацию, искали наилучшие пути спасения станции. Итоги размышлений оказались не очень утешительны. Большинство экспертов сошлись на мнении, что имеющимся инструментом астронавтам вряд ли удастся выбить обломок и раскрыть солнечную панель — придется эту операцию оставить второй смене астронавтов, если таковая будет.
Разрешить сомнения — готовить или не готовить к полётам две последующие смены — можно было после того, как астронавты осмотрят станцию изнутри, а потом выйдут наружу и попытаются накинуть на неё спасительное покрывало-зонтик.
И вот 26 мая выспавшийся экипаж вновь принялся за работу. Прежде всего астронавты отправились обследовать станцию. Это было довольно опасное занятие, поскольку, как уже говорилось, из-за высокой температуры внутри могли накопиться токсичные газы. Посовещавшись, астронавты всё же решили скафандры не надевать — в них внутри станции не развернёшься, — а ограничиться лишь респираторами и защитными перчатками.
Впереди всех на разведку отправился Вейц, «вооружённый» газоанализатором. Никаких ядов в атмосфере станции он не обнаружил, нашёл лишь плававшую в невесомости тряпку и какие-то гайки — свидетельство поспешной работы земных монтажников. Температура внутри станции достигала 45°C. «Тут, как в пустыне — жить жарко, но можно», — прокомментировал он результаты осмотра.
На Земле облегчённо вздохнули — появилась надежда, что станцию можно спасти.

СВОЯ РУКА — ВЛАДЫКА? Вернувшись после экскурсии на свой корабль, экипаж позавтракал. Затем астронавты распаковали теплозащитный экран и принялись за его установку. Команда разделилась. Конрад и Вейц снова нырнули к пекло станции, а Кервин остался на корабле, чтобы через иллюминатор следить за ходом операции и подавать советы.
Для установки и раскрытия «зонтика» астронавты использовали специальный шлюз, предназначенный для выдвижения в открытый космос научных приборов, и механическую руку-манипулятор.
Повозиться с развёртыванием полотнища пришлось изрядно. Около 4 часов астронавты, обливаясь потом, методично расправляли полотнище, время от времени укрываясь от жары в более прохладной шлюзовой камере. Тем не менее расправить полностью зонтик не удалось — остались три большие складки.
Однако главное было сделано: прикрытая от палящих лучей станция перестала напоминать сауну. Температура внутри кабины начала снижаться со скоростью один градус в час, и вскоре градусник остановился на отметке 37°C. Впоследствии, когда станцию удалось развернуть так, чтобы солнце атаковало её уже не «в лоб», температура снизилась ещё на 7 градусов.

В КОСМОСЕ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ? Перебравшись на станцию, экипаж попытался провести хотя бы некоторые из запланированных научных экспериментов. Что-то удавалось сделать, что-то нет.
Температура на борту станции тем временем снизилась до 25°C, и жизнь астронавтов стала почти нормальной. Они даже занялись акробатикой — стали бегать по цилиндрической поверхности станции, совершая полные обороты. Сначала бегущий то и дело срывался со стенки, «всплывая» к центру станции, но в конце концов все приноровились и даже показали этот «аттракцион» по телевидению, к удовольствию журналистов и телезрителей.
Наземные же службы попытались извлечь из этого незапланированного эксперимента практическую пользу. Они замерили величину вибраций и сотрясений станции от интенсивных движений внутри неё и пришли к выводу, что они незначительны и вполне допустимы.
Затем впервые в истории космонавтики Конрад постриг Вейца, старательно собрав все волосы пылесосом. А затем все астронавты по очереди помылись в космическом душе.
Как мы уже говорили, вода в невесомости собирается крупными пузырями. Поэтому, чтобы она не разлеталась по всей станции, душевая кабинка окружена пластиковой плёнкой так, что получилось нечто вроде бочки. Астронавт залезал внутрь через верхний люк, закрывал его за собой и лишь затем включал воду, которая отсасывалась затем специальным насосом. Ну а последние капли приходилось собирать всё тем же пылесосом, который забастовал от непривычной работы.
Астронавты указали на то земным конструкторам, и те пообещали к следующему рейсу на станцию подготовить новую модификацию «пылеводоволосососа».

А ЕСЛИ МЕНЯ, КАК МУХУ?.. Одновременно все вместе — и наземные эксперты, и астронавты — искали способы отремонтировать хотя бы одну солнечную батарею, чтобы не пришлось столь жёстко экономить электроэнергию. Наконец было решено, что 7 июля астронавты выйдут в открытый космос, вооружившись шестом и… хирургическими ножницами. Поначалу предполагалось взять с собой ещё и пилу, но потом от неё отказались — не дай бог, астронавт прорежет ею перчатку или скафандр.
За день до выхода с Земли передали на борт станции окончательные рекомендации по ремонту. Один из астронавтов по предварительно установленному самодельному поручню должен добраться до солнечной панели, привязать к ней трос, «отплыть» на безопасное расстояние и дёрнуть за конец каната.
Конрад выслушал инструкцию и мрачно сострил: «Я дёрну, а панель прихлопнет меня, как муху…» Но его успокоили, сообщив, что пружина там не очень сильная и соответствующие эксперименты на Земле уже проведены.
И вот 7 июня 1973 года Конрад и Кервин надели скафандры и вылезли наружу. Быстро собрали из трубок 8-метровый шест. К его концу привязали ножницы, и, подобравшись к месту аварии поближе, Кервин попытался искромсать ими кусок металла, заклинивший механизм раскрытия. Конрад помогал ему, придерживая товарища, чтобы тот не «уплывал».
Насколько трудной оказалась такая несложная с виду работа в космосе, можно судить хотя бы такому факту: сердечный пульс у тренированных людей вскоре подскочил до 150 ударов в минуту. Астронавтам здорово мешали работать раздувшиеся в вакууме, словно футбольные мячи, скафандры. А сбросить их нельзя — люди ведь должны чем-то дышать…
В конце концов такое бесполезное занятие им надоело, и Конрад полез, перебирая шест руками, к месту аварии. Добравшись, он увидел, что панель заклинена небольшой полоской алюминия с болтом. Астронавт поставил ножницы, как надо, нажал на одно из колец. Пыхтящий Кервин потянул за верёвку, привязанную к другому кольцу, — и в конце концов полоску удалось разрезать.
Ура! Победа?! Но оказалось, что радость преждевременна — панель немного сдвинулась с места, но полностью не раскрылась. Астронавты, привязали к ней конец троса и впряглись в лямку, словно бурлаки на Волге. Панель подалась ещё, но полностью так и не раскрылась…
Обескураженные ремонтники вернулись на станцию и подробно доложили обо всём на землю. Несколько минут длилось тягостное молчание — эксперты на Земле соображали, в чём загвоздка. Наконец оператор из Центра управления сообщил, что, возможно, причина неудачи в том, что замёрз гидропривод раскрытия панели, оказавшийся в тени. Надо развернуть станцию так, чтобы на него посветило солнце, и тогда, вероятно, панель раскроется.
Так и поступили. И — о чудо! — через несколько часов панель заработала.

НАСТОЙЧИВЫМ ВЕЗЁТ?! Получив дополнительный запас электроэнергии, астронавты смогли уже по-настоящему заняться научной работой. Когда экипаж закончил свою миссию и 22 июня приземлился, специалисты подсчитали, что астронавты выполнили научную программу на 80–90 процентов, несмотря на то что уйму времени и сил у них отняли ремонтные работы.
Последующим двум экипажам тоже досталось — люди страдали и от жары, и от космического укачивания, и от болезней… Программа экспериментов была, весьма насыщенной — иной раз приходилось работать и по 12 часов в сутки. Но астронавты не унывали, находили время не только для серьёзных дел, но и для шуток.
Так, однажды в центре управления полётами вдруг услышали доносившийся со станции приятный женский голос. Откуда там женщина?! И все хохотали до слёз, когда разобрались, что один из астронавтов контрабандой провёз на станцию магнитофонную запись голоса жены…
В общем, все оказались молодцами и заслуживают того, чтобы, кроме уж названных астронавтов, мы упомянули ещё имена командира второго экипажа Алана Бина — лётчика, который ранее совершил полёт на «Аполлоне-12» на Луну, а также его коллег — Оуэна Гэрриота, доктора наук, специалиста по физике ионосферы, и авиаинженера Джека Лусмы.
В третьем экипаже командиром был Джералд Карр, а его коллегами Уильям Поуг, и Эдвард Гибсон. Все новички, первый раз полетевшие в космос, они тем не менее поставили национальный рекорд по длительности пребывания в космосе — 84 суток.
Неплохо проявила себя и сама станция «Скайлэб». Отлетав своё, она в 1978 году упала в Индийский океан, не причинив вреда никому из живущих на Земле.

«ФРИДОМ» И ДРУГИЕ ПРОЕКТЫ. И под конец главы — несколько слов о других проектах американцев, касающихся создания долговременной орбитальной станции.
В 1970 году обсуждался проект огромной «космической базы» на 50 человек, состоящей из девяти модулей. В перспективе эту базу планировалось расширить до «космического отеля», который мог бы вмещать 400 космических туристов.
Однако денег на это не нашлось. И тогда американцы занялись более реальным проектом «Фридом» («Свобода») с международным участием космических агентств Японии, Канады и стран Западной Европы. Считалось, что эта станция сможет не только заменить «Скайлэб» и станет основой новой космической программы США, нацеленной на реализацию Стратегической оборонной инициативы.
Поначалу стоимость проекта оценивалась в 21 млрд. долларов. Однако Конгресс США таких денег не дал, и аппетиты пришлось урезать до 17,7 млрд. долларов.
Первый вариант станции представлял собой 122-метровую ферму, расположенную перпендикулярно к поверхности Земли. Лабораторный и жилой блоки предполагалось разместить у нижнего конца, чтобы использовать возможность гравитационной стабилизации.
Потом проект ещё несколько раз пересматривался, делаясь всё более компактным.
Станцию «Фридом» планировалось собрать за 10 или 11 запусков кораблей «Спейс Шаттл». Первый старт был назначен на март 1994 года, чтобы завершить сборку уже в марте 1997 года.
Однако этот проект не был реализован. Он рухнул, если так можно выразиться, под собственной тяжестью в 1990 году. В очередной раз выяснилось, что станцию необходимо перепроектировать, поскольку старый проект не удовлетворяет весовым требованиям. Кроме того, как показали первые эксперименты, сборка «Фридом» потребует гораздо большего числа выходов астронавтов в открытый космос, чем предполагалось вначале. Таким образом, необходимо было дополнительное финансирование, но вместо новых денежных вливаний расходы на программу были сокращены.
НАСА попыталось спасти программу, предложив в марте 1991 года усечённый проект станции, что отразилось даже на её названии — «Фред» вместо «Фридом».
Последовательность монтажа космической станции была резко упрощена, за счёт чего удалось сократить число выходов астронавтов-монтажников в открытый космос. Один набор солнечных батарей был из проекта удалён, сократив мощность электростанции с 75 до 56 кВт.
Станция «Фред» была значительно меньше предшественницы. Длина горизонтальной фермы осталась прежней, однако из проекта навсегда исчезли 105-метровые перпендикулярные фермы. До 8,2 м уменьшилась длина основных блоков, за счёт этого снизился обитаемый объём, а число астронавтов сократилось вдвое — до 4 человек.
Первый запуск был намечен на ноябрь 1995 года, а монтаж должен был завершиться в сентябре 1999 года после 17 полётов кораблей «Спейс Шаттл».
Однако даже с учётом этих изменений общие расходы на строительство удалось снизить только до 16,9 млрд. долларов, что, по мнению американских конгрессменов, всё равно было слишком дорого.
Проект международной орбитальной станции, скорее всего, так и не был бы реализован в обозримом будущем, если бы к проекту не подключилась и Россия. Огромный опыт по созданию и эксплуатации долговременных орбитальных станций, накопленный ещё в советские времена, позволил не только снизить текущие расходы, но и заметно ускорить саму программу. Ныне, как известно, на орбите существует «МКС» — «Международная космическая станция», или «International Space Station».