Россия цивилизованная страна?

(Бумбустик @ 22.03.2010 - время: 22:11) Тебя, к примеру,- легко могут ошельмовать и надолго пос адить за пять неукраденных тобою полновесных российских рублей, с той же эффективностью, как упрятали за решётку Платона Леонидовича Лебедева.


Откуда такой дар предвидения? Давайте ненавидеть режим за то, что по мнению Бумбустика он может сотворить.

И ещё вопрос. Вы лично изучили все материалы дела и пришли к выводу, что Лебедев невиновен? Или просто тупо верите?

(Варан Тугу @ 23.03.2010 - время: 01:01) (Бумбустик @ 22.03.2010 - время: 22:11) Тебя, к примеру,- легко могут ошельмовать и надолго пос адить за пять неукраденных тобою полновесных российских рублей, с той же эффективностью, как упрятали за решётку Платона Леонидовича Лебедева.


Откуда такой дар предвидения? Давайте ненавидеть режим за то, что по мнению Бумбустика он может сотворить.

И ещё вопрос. Вы лично изучили все материалы дела и пришли к выводу, что Лебедев невиновен? Или просто тупо верите?
Я, Варан,- не ненавижу власть, но зачастую не понимаю, а многими своими проявлениями она вызывает у меня брезгливость и холодное презрение.

Ненависть,- слишком сильное и во многом деструктивное чувство, наша власть его попросту не заслуживает.

Это, Варан,- не дар предвидения, но констатация фактов.

Да, Варан,- я с самого начала отслеживаю процесс, и давно пришёл к выводу о ПОЛНОЙ НЕВИНОВНОСТИ Платона Леонидовича Лебедева.

Определение "тупо" рекомендую оставить для Вас самого, оно как нельзя лучше подходит к Вашей личной модели социальной архитектоники.

(Crazy Ivan @ 22.03.2010 - время: 22:54) (Бумбустик @ 22.03.2010 - время: 22:11)
Тебя, к примеру,- легко могут ошельмовать и надолго пос адить за пять неукраденных тобою полновесных российских рублей, с той же эффективностью,
Не могут. Не вижу причин. Я им неинтересен, дорогу никому не переходил. Разве что только судьей окажется моя бывшая теща.
Знаешь, Витя,- ты сам того не ведая,- только что выдал Откровение, Апокалипсис...

Ибо более всего наша "родная", кондовая власть в самых своих отвратительных проявлениях напоминает злобную, алчную, завистливую,жестокую тёщу, а ещё более напоминает,- мачеху.

А насчёт того что ты ей неинтересен...-"Никогда не говори "никогда"".


Удачи.

(Бумбустик @ 23.03.2010 - время: 09:08) А насчёт того что ты ей неинтересен...-"Никогда не говори "никогда"".

По-другому еще говорят: "От сумы и от тюрьмы не зарекайся". Боюсь ошибиться, но, по-моему, это русская народная поговорка...

(stn84 @ 23.03.2010 - время: 10:06) (Бумбустик @ 23.03.2010 - время: 09:08) А насчёт того что ты ей неинтересен...-"Никогда не говори "никогда"".

По-другому еще говорят: "От сумы и от тюрьмы не зарекайся". Боюсь ошибиться, но, по-моему, это русская народная поговорка...
Именно так, Многоуважаемый Коллега.

А в свете адских плясок "родимой" власти поговорка эта обретает особенно зловещий смысл...

(Crazy Ivan @ 22.03.2010 - время: 22:54) Не могут. Не вижу причин. Я им неинтересен, дорогу никому не переходил. Разве что только судьей окажется моя бывшая теща. 
А кто тему "Как остановить ментовской беспредел" создал?

Председатель Мосгорсуда назвала задержание несогласных "цирком" Председатель Мосгорсуда Ольга Егорова раскритиковала ситуацию с задержанием участников несанкционированных акций, сообщает "Эхо Москвы". По ее словам, "ни один сотрудник милиции не знает организаторов. Они их хватают (участников акций. - Ред.), а в суде вообще никто ничего не может сказать".

"Этот цирк продолжается на протяжении нескольких лет", – сказала Егорова.

По словам председателя Мосгорсуда, зачастую участника акции задерживает один милиционер, передает его другому, а тот – третьему, который составляет протокол, "видимо тому, кто поумнее".

"Это приводит к тому, что материалы по задержанным в ходе акций готовятся некачественно, и бывают случаи задержания граждан, не участвующих в митингах, в том числе журналистов", – цитирует Егорову Интерфакс.

В феврале Ольга Егорова уже выступала с критикой МВД. Тогда она заявила, что уголовные дела по фактам оскорбления сотрудников милиции возбуждаются ради повышения показателей раскрываемости преступлений.

По ее словам, "сами сотрудники, чтобы поставить себе "палки", рисуют эти 318, 319 статьи. Оскорбления, нецензурная брань". "Какими они стали нежными!" - добавила председатель Мосгорсуда.

22.03.2010 19:19

Дословно :
Ольга Егорова, председатель Мосгорсуда
Они не знают организаторов, хватают всех подряд, а в суде вообще никто ничего не может сказать.

"Эхо Москвы", 22.03.2010


Одно только забыла Егорова сказать - судьи-то в 99,9% случаев признают граждан виновными в совершении административных правонарушений. Включая "граждан, не участвующих в митингах, в том числе журналистов".
Последний случай с журналистом - мировой судья его оштрафовал за участие в несанкционированном митинге. И если бы не волна негодования в преессе, то Мосгорсуд засилил бы это решение.

З.Ы. А вот ответ СКП на Ваше утверждение:
СКП обвиняет МВД в утечке информации Следственный комитет при прокуратуре обвинил МВД в утечке информации. Как сообщает РИА "Новости", в понедельник пресс-центр МВД распространил пресс-релиз, в котором сообщил, что шестерых сотрудников московского ОВД "Якиманка" подозревают в фальсификации материалов доследственных проверок. В сообщении были названы фамилии милиционеров, попавших под подозрение.

"Распространенная по этому уголовному делу накануне официальными источниками информация была предана гласности без разрешения следствия, что негативно повлияло на ход расследования уголовного дела и позволило ряду фигурантов скрыться от органов следствия. Действиям сотрудников милиции, разгласившим материалы по уголовному делу, следствием будет дана правовая оценка. Следствие намерено выяснить, кем и с какой целью была распространена информация, помешавшая расследованию уголовного дела", - заявил официальный представитель СКП Владимир Маркин.

Он также предложил лицам, скрывшимся от следствия, добровольно явиться в органы СКП и дать признательные показания, "что будет впоследствии учтено в качестве смягчающего вину обстоятельства".

СКП подозревает ряд сотрудников ОВД по Якиманке в фальсификации уголовных дел и незаконном аресте граждан по этим делам. "В ходе оперативных и следственных мероприятий установлена преступная схема незаконного привлечения лиц к уголовной ответственности, разработанная сотрудниками уголовного розыска ОВД по району Якиманка. В соответствии с этой схемой сотрудники уголовного розыска, используя подставных лиц, находили на вокзалах и в других местах массового скопления людей лиц, склонных к бродяжничеству и потреблению алкоголя, спаивали их и имитировали с помощью подставных потерпевших грабежи, разбои и другие тяжкие преступления. После чего якобы "по горячим следам" задерживали выбранную жертву", - сказал Маркин.

Следственными органами СКП по городу Москве возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 286 УК (превышение должностных полномочий). Эта статья предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок до десяти лет.


23.03.2010 09:44

Справка :
Из пресс-релиза МВД
По итогам оперативных мероприятий в органы СКП были направлены материалы для принятия решения о привлечении к уголовной ответственности в отношении шестерых подозреваемых: четверых оперуполномоченных ОУР ОВД по району Якиманка - А. Орехова, И. Шакирова, В. Костина, М. Гаврилова, и двух инспекторов взвода розыска полка ДПС ГИБДД УВД по ЦАО города Москвы - В. Доронина и О. Калько.

РИА "Новости"

23.03.2010

(JFK2006 @ 23.03.2010 - время: 12:39)
А кто тему "Как остановить ментовской беспредел" создал?

Создал эту тему модератор JFK2006, который вырезал часть моих постов из другой темы и от моего имени создал тему.
Там я негодовал от факта произвола ментов в отношении меня. Они превысили полномочия, но ведь и я не белый и пушистый. Да, я шел с открытой банкой пива. Продержали пару часов, взяли с меня кажется тысячу рублей или две (уже не помню) и отпустили. Сейчас так не хожу, и если меня и останавливают для проверки документов, тут же возвращают и желают счастливого пути.

(Crazy Ivan @ 23.03.2010 - время: 18:55) Сейчас так не хожу, и если меня и останавливают для проверки документов, тут же возвращают и желают счастливого пути.
Как, оказывается,- мало надо человеку для счастья...

На самом деле,- не избили, и чего похуже не сотворили же...

(Бумбустик @ 23.03.2010 - время: 22:28)
Как, оказывается,- мало надо человеку для счастья...

На самом деле,- не избили, и чего похуже не сотворили же...
Если бы хамил и грубил им, избили бы, даже не сомневаюсь. Но ведь я этого не хотел.
Мало надо? А чего мне еще от ментов надо? что бы не отвлекали меня в повседневной жизни и откликнулись тогда, когда будут мне нужны. Один раз в моей жизни они мне помогли, нашли вора, обокравшего меня в общаге.

Виноват – расправлюсь!
24 МАРТА 2010 г. БОРИС ЖУКОВ




«А вор белье тащил с забора,
Снимал с прохожего пальто
И так вопил «держите вора!»,
Что даже верил кое-кто!»
Александр Галич




Что делает высокое должностное лицо, будучи публично уличенным в лоббировании откровенной аферы в особо крупных размерах? Нет, я сейчас говорю не о нравах демократических стран – понятно, что нам они не указ. Но вот если бы такое случилось, допустим, в Китае, который нам так любят ставить в пример? Думаю, у согрешившего руководителя было бы только два пути: немедленно бежать из страны либо садиться писать подробное чистосердечное признание и покаянную речь на суде. В надежде, что приговорят хотя бы не к расстрелу.

Но, оказывается, Россия и в этой области избрала особый исторический путь.

В конце минувшего года в научном сообществе разразился скандал, связанный с деятельностью некоего Виктора Петрика (см. статью Дмитрия Баюка «Во сколько обойдется яровизация радиоактивных отходов?») – гения-самоучки, успешно решающего любые фундаментальные и прикладные проблемы, от построения вечного двигателя (правда, пока лишь второго рода) и разгадки назначения пирамиды Хеопса до технологии изготовления скрипок Страдивари и создания суперброни из искусственной шпинели. Скандал вроде бы был чисто академическим, но по ходу его выяснилось, что созданные Петриком чудо-фильтры, якобы способные очищать воду от загрязнений любой природы, должны служить технической основой амбициозной программы «Чистая вода». Каковую активно продвигает партия «Единая Россия» и лично ее лидер Борис Грызлов – по совместительству спикер Государственной думы РФ. Мало того, выяснилось, что Петрик и Грызлов числятся соавторами патентов на некоторые из очистных устройств, предлагаемых для использования в программе.

Даже если допустить, что фильтры Петрика в самом деле способны очищать что бы то ни было, кроме государственной казны (в чем, мягко говоря, есть большие сомнения), роль г-на Грызлова в этом деле откровенно попахивает использованием служебного положения в частных коммерческих интересах. Причем в астрономически крупных размерах: расходы на программу «Чистая вода» должны, по замыслу ее инициаторов, составить 13-15 триллионов рублей. Правда, ни прокуратура, ни даже думская комиссия по этике не задали спикеру никаких вопросов, но за них это сделали отдельные активные граждане, в том числе журналисты. С легкой руки Матвея Ганапольского вопрос «Борис Вячеславович, Вы коррупционер?» даже попал в топ Яндекса.

Согласно новейшему российскому политическому этикету, начальникам в таких случаях следует молчать. Власть не считает себя обязанной снисходить до объяснений с подданными, да и какой смысл отвечать, когда обе стороны и так знают ответ? Но в данном случае ситуация выглядела уж слишком неприличной – настолько, что даже собственная партия г-на Грызлова сочла за благо откреститься от Петрика, потребовав от него снять с одиозных фильтров партийную символику (а также имя и изображение Сергея Шойгу). На этом фоне спикер предпочел все же публично обозначить собственную точку зрения. Но не на свою роль в этой истории и даже не на то, как он, дипломированный инженер, оказался в соавторах и подельниках у изобретателя вечного двигателя. А на нехороших людей, поставивших под угрозу реализацию великой и благородной программы.




Еще в конце января на сайте партии «Единая Россия» в проходной новостной заметке об открытии организованного партией форума «5+5» появилось коротенькое интервью с Грызловым. Заканчивалось оно словами: «К сожалению, многие инициативы встречают преграды на своем пути в виде Академии наук и бюрократии. Я знаю, что в Академии наук даже есть отдел по лженауке. Меня этот факт очень удивляет – как они могут брать на себя ответственность и говорить, что является лженаукой, а что – нет? Это – мракобесие какое-то». Через несколько часов заметка была спешно удалена с партийного сайта, но к тому времени слова спикера о мракобесах-академиках, самовольно решающих, что считать лженаукой, уже разлетелись по блогам и информационным ресурсам.
Подробнее Борис Вячеславович вернулся к этой теме в ходе онлайн-интервью «Газете.ру» 19 марта. На сей раз его высказывания были слишком пространны, чтобы привести их здесь целиком, так что ограничимся наиболее вкусным фрагментом:

«Что касается комиссии по лженауке. Вспомним ситуацию, связанную с нашими изобретателями, которых травили, и в результате изобретения уходили в другие страны. Это ситуация с Поповым и Маркони, Яблочковым и Эдисоном. Это травля Вавилова, который сказал, что генетика есть. Есть примеры тех, кто уехал из страны, и поэтому успехи вертолетостроения относят к Америке. "Голубая кровь" (перфторан), которая вливалась нашим солдатам в Афганистане. Имеем великолепные полевые отзывы. Но его просто напросто довели до самоубийства, и приоритет сегодня за США, которые воспользовались тем, что мы не сумели защитить изобретателя».

Вот уж воистину – с больной головы на здоровую. Остап Бендер, обвинивший в мытарствах Галилея лично ксендзов Кушаковского и Морошека, как говорится, нервно курит в сторонке. Оставим на совести вельможного историка оригинальную трактовку судеб Попова, Яблочкова и Сикорского (фамилию коего спикер, видимо, затруднился выговорить). Остановимся пока на истории перфторана – кровезаменителя, созданного около 30 лет назад в СССР и до сих пор остающегося самым популярным препаратом этого класса (кстати, вопреки компетентному мнению корифея наук, российский приоритет на перфторан никто не оспаривает, а сам препарат производится в России, в часе езды на «членовозе» от Охотного ряда). Действительно, руководитель коллектива, создавшего перфторан, Феликс Белоярцев покончил с собой, попав под уголовное преследование со стороны КГБ (по откровенно надуманному обвинению), а его соавтор, директор Института биофизики АН СССР Генрих Иваницкий был уволен с волчьим билетом по решению территориального комитета КПСС. Вероятно, г-н Грызлов видит что-то общее между этими двумя организациями и раздражающей его комиссией РАН по лженауке, не имеющей никаких властных полномочий. Вероятно, эта же комиссия продолжает сегодня преследовать десятки российских ученых и изобретателей, многие из которых уже долгие годы сидят по тюрьмам и лагерям по высосанным из перста указующего обвинениям. Кстати, что-то не слышно, чтобы г-н Грызлов, столь ревностно пекущийся о российской науке, сделал что-нибудь для прекращения этой позорной практики или хотя бы для облегчения участи ее жертв.

Но, пожалуй, даже апелляция к трагической судьбе профессора Белоярцева меркнет по сравнению с упоминанием Николая Вавилова. Всем известно, что великий генетик также был уничтожен «органами», и та же участь постигла многих его сотрудников и коллег. Но, вероятно, не все осознают, что инициатива разгрома советской генетики исходила от точно такого же гения-самородка, как соавтор г-на Грызлова. И даже набор демагогических обвинений в адрес ученых, пытавшихся противостоять триумфу агрессивного шарлатанства, был практически тем же: бюрократы, твердолобые консерваторы, не признающие ничего нового, тормозят развитие отечественной науки и экономики, зажимают передовых ученых, действуют в интересах враждебных сил... Недаром мрачная тень «народного академика» всплывает всякий раз при обсуждении в профессиональном сообществе «научных достижений» Виктора Петрика. Право слово, имя Вавилова в устах покровителя нового Лысенко выглядит уже как буквальное воплощение шутки Феликса Кривина о Каине, наставляющем своих отпрысков: «Берегите, дети, этот мир, за который погиб ваш дядя!».

Может, конечно, показаться, что все эти абсурдные словеса – лишь неуклюжая попытка пойманного за руку коррупционера хоть как-то оправдаться, если не перед обществом, то перед начальством. Недаром даже «Единая Россия» поспешила удалить со своего сайта высказывание Грызлова. Однако тем временем депутат Государственной думы Валерий Селезнев официально направляет в адрес комитета Госдумы по науке и комиссии по законодательному обеспечению противодействия коррупции протокольные поручения: разобраться с подозрительной деятельностью... нет, не спикера Думы (как можно было бы предположить, учитывая, что Селезнев – член как-бы-оппозиционной фракции ЛДПР) и не его самородка-соавтора. А все той же комиссии РАН по лженауке. Депутат Селезнев тоже считает, что комиссия препятствует работе молодых ученых и культивированию в России различных ноу-хау, что в ней засели «палачи, на корню зарубающие любую инновацию, исходящую не из РАН», и что в ее работе «может быть коррупционная составляющая».

Ну что ж, успешное сотрудничество шарлатанов, казнокрадов и палачей – тоже технология. Уникальная, отечественная. И, похоже, других у нас скоро не останется.



Автор — лауреат конкурса деловой журналистики PRESSЗВАНИЕ (номинация «Нанотехнологии»), лауреат конкурса научно-популярных статей «Живые слова» (номинация «Биотехнологии»)

Как скупали краденое


На суде вскрылись уникальные подробности распродажи крупнейшей нефтяной компании России








День сто восьмидесятый

Мужчина в темном пиджаке и очках вошел в зал, покосился в сторону «аквариума», быстро отвел глаза, встал за трибуну и достал из черного портфеля какие-то бумаги. Мужчина страдал отдышкой и сильно нервничал. Да так, что не мог сразу вспомнить собственный адрес.

— О господи! — вздыхал он. — Ленинский проспект…

Это был Эдуард Ребгун, бывший конкурсный управляющий в признанной судом банкротом компании ЮКОС. Ребгун, в 2006 году успешно продолживший и с блеском завершивший это банкротство, теперь один из самых значимых свидетелей процесса — именно он руководил продажей имущества ЮКОСа и должен был знать все мельчайшие подробности этой скандальной операции. Прокуратуре Эдуард Константинович отвечал охотно, когда же вопросы задавала защита, свидетель начинал ссылаться на плохую память.

— Обязанности мои были определены законом, — сразу оговорился Ребгун. Продажа активов крупнейшей нефтяной компании России, по его словам, для него была рядовым рабочим моментом.

— Были ли активы ЮКОСа достаточны, чтобы рассчитываться с кредиторами, минуя стадию банкротства компании, ну, естественно, соблюдя при этом права инвесторов? — подошел к актуальной теме прокурор Лахтин. Ребгун отвечал, что банкротство ЮКОСа было неизбежно. По его убеждению, если бы ЮКОС выплачивал задолженность с прибыли, ему бы, по оценкам экспертов, понадобилось бы на это «2992 месяца»:

— То есть было понятно: ЮКОС не в состоянии расплатиться с задолженностью в сроки, установленные законом.

О том обстоятельстве, что ЮКОС мог расплатиться с задолженностями, если бы суды не обязали его продавать такие ценные активы, как «Юганскнефтегаз», Ребгун не вспомнил, а прокурор, естественно, не напомнил. Как не напомнил и о том, что за «Юганск» «Роснефть» деньги ЮКОСу не отдала. Прокурор занимался в суде вещами иными. Он завел речь о компании «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.». Эта компания судится с государственной «Роснефтью» — хочет получить назад выданный в 2004 году «дочке» ЮКОСа («Юганскнефтегазу») кредит. «Роснефть», несмотря на решение нидерландского арбитража, выплачивать что-либо отказывается. И недавно это вышло боком — суды Нью-Йорка и Лондона вынесли предписания о возможности ареста средств, поступающих на заграничные счета «Роснефти».

Прокуроры хотели получить показания о том, что претензии «ЮКОС Кэпитал» к «Роснефти» «необоснованны», а факт выдачи займа вообще под вопросом. Но Ребгун, оговорившись, правда, что «может путать некоторые события» и что «это свойство моей памяти», не мог не признать — займ в 4 миллиарда долларов был.

— В том, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» деньги перечислял, я не сомневаюсь, — отметил он.

Защита поинтересовалась:

— Заявлялись ли вами ходатайства арбитражному суду Москвы, рассматривающему дело о банкротстве ЮКОСа, о применении дополнительных мер о сохранности имущества ЮКОСа?

Ребгун долго молчал, затем ответил:

— Думаю, что да… Вы поймите — я не помню всех ходатайств.

Прокурор Лахтин в ускоренном режиме работал с компьютером: записывал вопросы и ответы и отсылал их кому-то… Адвокаты продолжили допрос. Раздражение свидетеля возрастало:

— Знаете, я уже устал говорить, что я этого не помню! Это свойство моей профессии и моей памяти, я такие вещи не запоминал! У меня было несколько десятков юристов, они взяли на себя часть нагрузки. Я чувствую себя в непонятном положении. Мне задают сотни вопросов, на которые я вынужден отвечать «не помню». Если цель вывести меня из себя — не получится. Ну зачем спрашивать меня о том, кто в ЮКОСе подметал офисы! У меня такое ощущение, что вы отнимаете у меня время. Я сказал: ничего не помню!

Судья смотрел на него удивленно.

— А на каких юридических фактах основывались требования Федеральной налоговой службы к ЮКОСу? — спрашивали адвокаты. Свидетель не помнил, но «в подавляющем большинстве» сотрудники Ребгуна (и он сам) с позицией и выводами налоговой инспекции «были абсолютно согласны».

Адвокаты не могли не поинтересоваться, а выявил ли конкурсный управляющий по результатам инвентаризации имущества ЮКОСа факты недостачи в компании.

— Вот этого не помню.

Перешли к не менее горячей теме — оценке активов ЮКОСа. И вышел парадокс: Ребгун, будучи конкурсным управляющим, не мог вспомнить факт равенства или отличия рыночной цены от ликвидационной стоимости активов ЮКОСа, он мог лишь подтвердить, что «продажи активов были, кажется, выше оценки». Не помнил Ребгун и выявленной в ходе банкротства суммы дебиторской задолженности перед ЮКОСом — более 1 трлн 300 млрд рублей. «Не держал в голове» он и того, что среди дебиторов ЮКОСа были воинские части Минобороны, МЧС и прочие госструктуры.

— Можете ли вы тогда подтвердить или опровергнуть, что среди дебиторов ЮКОСа было предприятие, принадлежащее управлению делами президента РФ? — спросила защита.

— А это уже давление на свидетеля! — вскричал прокурор Лахтин.

И тогда адвокаты перешли к самому больному вопросу — непосредственно к аукционам. Общее количество торгов по реализации имущества ЮКОСа составляло 20 лотов. Ребгун тяжело вздыхал и продолжал настойчиво уклоняться от ответов под предлогом того, что вопросы «не вполне укладываются в мою психологию и мое понимание».

— Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что 27 марта 2007 года состоялся первый аукцион по продаже имущества ЮКОСа, победителем которого стало дочернее предприятие «Роснефти» — ООО «РН-Развитие»?

— Прошу снять этот вопрос! — вмешался прокурор Лахтин. — Обстоятельства аукциона не являются предметом данного разбирательства!

Тут и Ребгун решил признаться, что не хочет отвечать на эти вопросы:

— Послушайте… — развел он руками перед столом адвокатов. — Не хочу я! Прошло 20 аукционов, если вы по каждому будете вопросы задавать, то мы будем здесь 20 лет разговаривать…

— Вот-вот! Я об этом и говорю! — вставил Лахтин. — А то мы здесь будем сидеть до ночи! Это нарушает Международную конвенцию по правам человека! Вопросы адвоката носят какой-то пропагандистский характер!

Что в вопросах по аукционам, на которых выигрывала в основном «Роснефть», было «пропагандистского», он, правда, не уточнил. Защита продолжала:

— Вам известно, в чем в этом процессе обвиняют Ходорковского и Лебедева?

– Нет, — ответил Ребгун.

— А вам органы следствия не сообщали, что им вменяется хищение акций дочерних предприятий ВНК?
— Такой информации у меня нет.

— То есть, продавая имущество ОАО «Томскнефть ВНК» (100% акций), «Хакаснефтепродукт» (100% акций), которые входили в лот № 10, вы не знали о том, что акции этих компаний якобы ранее были похищены Ходорковским и Лебедевым?

— У меня такой информации не было…

Лебедев засмеялся — победителем аукциона по этому лоту стала «дочка» «Роснефти» ООО «Нефть-Актив». Парадокс прокуроры объяснить не решились — молчали.

— И, наконец, последний, двадцатый лот! — объявил адвокат Грузд.

— Ох… можно я это… присяду… — опустился на стул Ребгун. — Это последний лот? (Свидетелю кивнули.) — Слава богу! Итак. То, что этот лот был, я помню, что победителем была «Роснефть» — нет!

По залу пошли смешки. А адвокат Грузд перешел к совсем уж скандальной теме — ценам, по которым «Роснефть» приобретала имущество ЮКОСа. Этих подробностей конкурсный управляющий с большим стажем не знать не мог, но… В общем, для начала адвокат ознакомил свидетеля с документом, касающимся покупки ЮКОСом за 300 тыс. долларов США санатория «Русь». На вопрос, известно ли ему об этом, Ребгун ответил кратким «нет». Когда же защитник напомнил, что на аукционе «Роснефть» приобрела ЗАО «Русь» за 10 копеек, Ребгун рассвирепел:

— Мне не известно, за сколько было куплено ЗАО «Русь», мне не известно, за сколько оно было продано, мне не известно, в каком оно было состоянии! И я ничего не могу прокомментировать!

— Вы по всем лотам будете спрашивать? — с беспокойством спросил судья у адвоката.

— Нет, только по тем лотам, на которых имущество было продано по ценам ниже рыночных!

И судья без каких-либо объяснений снял все последующие вопросы, касавшиеся продажи имущества, где цена за лот составляла не больше 10 копеек.

Происходило это так: защитник перечислял факты продаж на аукционах конкретных акций конкретных компаний, покупателем которых была «Роснефть», и спрашивал Ребгуна, может ли тот подтвердить или опровергнуть, что им, Ребгуном, были проданы за 10 копеек, например, компании ЗАО «ЮКОС-Информ», ЗАО «Телекомпания Телеспецназ», ЧОП «Гранит» или, например, за 2 копейки 1258 кг электродов…

«Вопрос снимается!» — раздраженно говорил судья. «2 тонны соды кальцинированной — 2 копейки?» — спрашивал защитник. «Вопрос снимается!» «160 кг электродов — 2 копейки?» — «Вопрос снимается!» «Провод с медными жилами, 1 км — 1593 рубля?» — «Вопрос снимается». «6 тонн металлолома — 2 копейки?» — «Вопрос снимается!» «Колючая проволока, 2 тонны — 2 копейки?» — «Вопрос снимается!» «Кабель с жилами, за один метр — 0,19 рублей?» — «Вопрос снимается!» «Программное обеспечение САПР — 2 копейки?» — «Вопрос снимается!» «Проектно-изыскательские работы: нефтепровод РФ— Китай — 2 копейки?» — «Вопрос снимается!»

Публика сидела в зале, открыв рот. У самого Ребгуна вид был усталый. Он закрыл глаза — от необходимости отвечать на вопросы его избавлял судья.

— А можно я скажу несколько слов? — вспомнил вдруг о чем-то Ребгун. — Про электроды, провода и так далее… Я не занимался оценкой этого всего. Это делают оценщики. А то такое ощущение создается, что я там продавал за копейки и значительно разбогател на этих вещах.

День сто восемьдесят первый

Бывший конкурсный управляющий ЮКОСа Ребгун в этот день выглядел бодрее, к нему вернулась память, и он вольно или невольно взял и опроверг все аргументы обвинения по хищениям в ЮКОСе. Произошло это чудо, когда за допрос Ребгуна взялись Ходорковский и Лебедев.

— Как вы, действуя добросовестно и осмотрительно в интересах кредиторов и акционеров ЮКОСа, изучали вопрос обоснованности требований, заявленных кредиторами? — спросил Ходорковский. — Нас интересуют требования Федеральной налоговой службы о выплате налога на добавленную стоимость с реализации нефти и о выплате налога на прибыль от реализации нефти за 2000—2003 год в связи с тем, что, возможно, вы слышали (это публично объявлялось в 2006 году, в том числе и генеральным прокурором Чайкой), что нефть была «похищена», а значит, требования Министерства по налогам и сборам и решения арбитражных судов должны быть пересмотрены по вновь открывшимся обстоятельствам. Что вы сделали, чтобы проверить обоснованность этих требований? Я прошу уточнить не о каких-то мелочах, а о требованиях, составлявших порядка 300—400 млрд рублей. Поскольку меня обвиняют в похищении нефти, а с похищенного у нас, как известно, налоги не платят, — вот я вас и спрашиваю: когда вы признавали требования налоговой службы уплатить налоги, считали ли вы, что эти требования обоснованны, если да, то почему?

— В соответствии с законом я действовал осмотрительно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества. Десятки моих сотрудников с юридическим и финансовым образованием анализировали все решения судов и предписания налоговой службы. Часть требований мы оспорили, часть была уже неоспорима — решения вступили в законную силу. Но вот вопросы наличия или отсутствия признаков похищения нефти я и мои сотрудники не рассматривали. У нас не было информации, что нефть была похищена. Мы вообще считали, что она не похищена, что все, что вы добыли, — это ваша нефть, которая продавалась и с которой должны были быть уплачены соответствующие налоги.

Всего можно было ожидать от Ребгуна, но такого…

Ходорковский продолжил:

— Когда вы пришли в ЮКОС, то, как вы сказали, с вами работали Алексанян и Назаров. Господин Алексанян через три недели после вашего прихода был арестован по обвинению в хищении имущества. Я далек от мысли, что вы, будучи руководителем компании, не интересовались, за что арестовали вице-президента по юридическим вопросам и что за обвинения предъявляются топ-менеджерам компании. Зная о такой ситуации, считали ли вы, продавая имущество ЮКОСа, приобретенное, как вы сейчас достаточно четко сформулировали, на средства от реализации нефти, добытой ЮКОСом, что вы занимаетесь перепродажей краденого?

— Прошу снять вопрос! — естественно, заявил Лахтин.

— Вопрос снимается! — решил судья.

— Ваша честь! Я заявляю возражения на ваши действия, — отметил бывший глава ЮКОСа, — потому что статья 73 УПК РФ («Обстоятельства, подлежащие доказыванию». — В. Ч.), о которой любит упоминать Лахтин, предусматривает необходимость установления в суде места расположения как похищенного имущества, так и имущества, которое могло быть приобретено на «незаконно добытые денежные средства». Именно эти обстоятельства я и пытаюсь выяснить…

— Следующий вопрос! — судья был непреклонен.

— Изучали ли вы вопрос, не является ли то имущество, которое вы в дальнейшем продавали в рамках конкурсной массы, приобретенным на средства, вырученные от похищенной у ЮКОСа нефти? — спросил Ходорковский.

— Вы знаете, я был просто сторожем, который контролировал реализацию активов. В конкурсном производстве мы не рассматривали природу средств ЮКОСа. Но у меня нет информации, что это было приобретено за счет каких-то ворованных средств. Если бы вам какой-то актив не принадлежал, я бы был поставлен в известность, но у меня такого казуса не было.

— Спасибо. Скажите, готовя финансовый отчет, не обнаружили ли вы у добывающих «дочек» ЮКОСа кредиторской задолженности перед третьими лицами, создавшейся в период 1998—2003 годов в сумме, превышающей 300 млрд рублей, и, соответственно, дебиторской задолженности в сумме, превышающей аналогичную величину?

— Я основывался на прайсвотерхаускуперской отчетности. Если бы были какие-то нарушения, мы бы это анализировали. Но этого не было! Мы никуда не обращались, а значит, задолженностей просто не было.

— А был ли такой факт, чтобы существовала кредиторская задолженность в таких масштабах, которые просто невозможно не заметить, потому что она кратно превышает стоимость активов дочерних предприятий?

— Никакой масштабности каких-либо задолженностей нами отмечено не было. Была значительная налоговая задолженность, но в более поздний период, и ваша компания частично выплатила долг.

Адвокат Борис Грузд уточнил, были ли Ребгуном как арбитражным управляющим выявлены признаки преднамеренного или фиктивного банкротства ЮКОСа.

— Признаки преднамеренного банкротства мною выявлены не были, — ответил Ребгун.

Лебедев вернулся к событиям 5—6-летней давности — налоговой атаке на ЮКОС. Из воспоминаний этих стало очевидно: налоговые претензии к ЮКОСу со стороны государства были не столько необоснованными, сколько шулерскими, а именно — налоговые органы заставляли ЮКОС дополнительно выплачивать налоги за своих «дочек», которые к тому моменту уже давно сами расплатились.

— Эдуард Константинович, скажите, было ли вам как конкурсному управляющему известно и понятно то, что налоговые органы просто приплюсовали к налоговой базе ЮКОСа выручку и прибыль торговых компаний за 2000—2004 годы, несмотря на то, что эти торговые компании все полагающиеся налоги со своей деятельности в бюджет уже заплатили?

— У меня такой информации нет. Если налоговые службы вынесли предписания по налогам два раза, я уверен, мы бы платили один раз, а не два. Не думаю, что государство ведет себя таким образом… Возможно, были накладки и ошибки…

Тогда Лебедев уточнил:

— Но в итоге вы согласились с тем, что налоги с оборотов по реализации нефти и нефтепродуктов торговых компаний должен выплатить ЮКОС, и вы в итоге заплатили в бюджет все эти налоговые требования?

— Думаю, что да… — пришлось признать Ребгуну. — Мы выполняли решения судов…

Далее конкурсный управляющий подтвердил и еще одно пикантное обстоятельство из истории уничтожения ЮКОСа. Подсудимый задал ему вопрос: а поступили ли на счета ЮКОСа деньги за принудительную продажу «Роснефти» главной добывающей «дочки» — «Юганскнефтегаза». Цена вопроса — более 9 млрд долларов.

— Я такой цифры не видел. Не помню. Если бы такая крупная цифра была, я бы помнил. — Что еще раз подтвердило общеизвестный факт: имущество ЮКОСа просто было отнято в пользу государственных компаний.

Тогда прокурор Лахтин пошел на крайние меры и попытался убедить свидетеля в том, что компании — ЮКОС-РМ, ЮКОС-ЭП, являющиеся управляющими органами для добывающих «дочек», «лишали» этих «дочек» «самостоятельности», например, диктуя директорам предприятий цены на нефть или «план распределения прибыли». Но в итоге прокурор оставил свое ведомство в минусе, потому что свидетель взял и ответил:

— Цена продаж определялась централизованно торговым домом. Директора «Томскнефти» и «Самаранефтегаза» были достаточно самостоятельны. И вообще ЮКОС был жесткий вертикальный холдинг, где люди на своих местах понимали, что им делать. В компании были жесткая вертикаль, абсолютная подчиненность, железная дисциплина. Это был хорошо управляемый, мощный холдинг. У меня нет в этом смысле претензий к руководству компании.

— Больше вопросов нет, — сказал прокурор и ушел в нокаут.

А сторона защиты заявила очередные ходатайства о приобщении к делу решений арбитражных судов, проливающих свет на пикантные моменты банкротства компании. Речь среди прочего шла о том, как с помощью этих судов «Роснефть» сделала себя «потерпевшей» в данном деле. Механизм был прост: в 2005 году «Юганскнефтегаз», уже перешедший на тот момент «Роснефти», заявил иск к обвиняемым о «возмещении имущественного вреда, нанесенного неполучением выручки при реализации добытой нефти». Цена вопроса — 229 млрд рублей. Через год, в 2006-м, «Юганск» в рамках арбитражного дела о банкротстве ЮКОСа подал заявление о включении своих требований в реестр требований кредиторов в сумме почти 130 миллиардов рублей, а через неделю после этого — внимание! — «Юганск» подал заявление «об увеличении размера требований» в сумме 137 млрд рублей. Свои требования бывшая «дочка» ЮКОСа обосновывала тем, что ЮКОС «использовал схемы уклонения от уплаты налогов». Арбитраж Москвы удовлетворил эту просьбу. В итоге аппетиты компании были удовлетворены в полном объеме, а 137 млрд получила «Роснефть» как правопреемник «Юганска».

— Таким образом, повторно заявляя требование о взыскании с обвиняемых денежных средств по тем же основаниям и периодам, «Роснефть» стремится не только незаконно обогатиться за чужой счет, но и ложно обвинить Ходорковского и Лебедева в присвоении выручки от реализации нефти. Но указанные обстоятельства опровергают обвинения в хищении нефти у «Юганскнефтегаза» и последующей ее легализации, а также делают невозможным удовлетворение гражданского иска псевдопотерпевшей «Роснефти» — с похищенного налоги не платят, — резюмировала защита.

Аналогичных ходатайств о приобщении решений судов, опровергающих ныне предъявленное обвинение в хищении нефти, за эти два дня защитой была заявлена целая кипа. В удовлетворении большей части судья отказал, что же касается последнего блока ходатайств, то Данилкин сначала уточнил у прокуроров:

— Вы готовы сегодня высказаться по ходатайствам?

Лахтин заявил, что «всегда готов», но все же попросил перенести рассмотрение ходатайств «на завтра».

День сто восемьдесят второй

Назавтра прокуроры тоже готовы не были. Сослались на «большой объем документов, заявленный защитой».

— Мы просим предоставить нам время! — заявила прокурор Ибрагимова. На этом и разошлись…

Вера Челищева


Материалы взяты из "Новой газеты"

Александр Плющев, журналист : Оскотиневшие мародеры
30.03.2010 | 09:42





Путин и Кирилл вчера пожурили извозчиков и попросили их не задирать цены, пользуясь ситуаций в связи со взрывами в Москве.

По сути, два самых влиятельных (в смысле влияние на мнение масс) человека в России обращаются к с призывом к совести самых натуральных мародеров.
А мародеры в ответ бьют стекла тем, кто рискнул откликнуться на призыв «Эха» и поехал развозить застрявших совершенно бесплатно. Как очень точно выразилась супруга моя Валерия, как же мы оскотинились.

Кто-то скажет, вот до чего нас довел рынок.
Соглашусь с небольшим добавлением: рынок, как его понимают товарищи чекисты во главе с премьер-чекистом. То есть, мародерство.

Разве не это в последние 10 лет происходит с природными ресурсами?
Не это происходит с частным бизнесом, даже не с ЮКОСом (хотя он – самый показательный пример), а с сотнями компаний помельче? Не то же ли самое происходило, когда мы ухмылялись, что в случае чего, Европе-то мы зимой жопу-то подморозим – заледенеет, сука, без нашего газа, вот она у нас где!

Люди, выбравшие эту власть, солидарны с ней и в решениях: есть возможность – ограбь слабого.
А что там будет дальше – никого не волнует, потому что еще не очень известно, будет это завтра или нет. Поскольку могут придти более сильные, удачливые, быстрые мародеры.

Если в этой стране случится что-нибудь вроде гаитянского землетрясения, грабителей развалившихся домов мы увидим гораздо раньше спасателей.

Бамбустик,не надоело обсирать Россию?Обосри лучше свой бизнес.

(Atlant66 @ 30.03.2010 - время: 16:23) Бамбустик,не надоело обсирать Россию?Обосри лучше свой бизнес.
Предупреждение за нарушение п. 2.2. Переход на личности, а так же недружелюбные подколки и всякого рода перепалки, хамство и неуважительное отношение к другим участникам форума.

(Бумбустик @ 30.03.2010 - время: 12:40) Александр Плющев, журналист : Оскотиневшие мародеры
30.03.2010 | 09:42





Путин и Кирилл вчера пожурили извозчиков и попросили их не задирать цены, пользуясь ситуаций в связи со взрывами в Москве.

По сути, два самых влиятельных (в смысле влияние на мнение масс) человека в России обращаются к с призывом к совести самых натуральных мародеров.
А мародеры в ответ бьют стекла тем, кто рискнул откликнуться на призыв «Эха» и поехал развозить застрявших совершенно бесплатно. Как очень точно выразилась супруга моя Валерия, как же мы оскотинились.

Кто-то скажет, вот до чего нас довел рынок.
Соглашусь с небольшим добавлением: рынок, как его понимают товарищи чекисты во главе с премьер-чекистом. То есть, мародерство.



Люди, выбравшие эту власть, солидарны с ней и в решениях: есть возможность – ограбь слабого.

Как понимает российский рынок Путин не знаю, но создавали его другие люди. Некоторые уже в раю

(Mamont @ 30.03.2010 - время: 17:27) Как понимает российский рынок Путин не знаю
А Вы почитайте про дело "ЮКОСА", про "Гунвор", про "Милхаус"...

(Atlant66 @ 30.03.2010 - время: 16:23) Бамбустик,не надоело обсирать Россию?Обосри лучше свой бизнес.
Голубчик, если Ваш (мягко говоря),- странноватый ассоциативный ряд идентифицировал Россию и зарвавшуюся свору таксистов-мародёров, наживающихся на смерти, крови и боли людей, наших с Вами сограждан как синонимы,- мне на это сказать нечего...

(Бумбустик @ 31.03.2010 - время: 08:27) (Atlant66 @ 30.03.2010 - время: 16:23) Бамбустик,не надоело обсирать Россию?Обосри лучше свой бизнес.
Голубчик, если Ваш (мягко говоря),- странноватый ассоциативный ряд идентифицировал Россию и зарвавшуюся свору таксистов-мародёров, наживающихся на смерти, крови и боли людей, наших с Вами сограждан как синонимы,- мне на это сказать нечего...
А если для кого-то такое поведение таксистов кажется уже достижением цивилизации и культуры?Может до этого ездил у таксистов, которые грабят насилуют и убивают?Тогда,может и в цивилизацию попал....

(Бумбустик @ 30.03.2010 - время: 12:40) Александр Плющев, журналист : Оскотиневшие мародеры
30.03.2010 | 09:42


автор собственной персоной.
..."оскотиневшие мародёры", ...говоришь..

Виталий Коротич. Каста хлеборезов


Как появилась жлобократия, стала номенклатурой и заняла место элиты

____________________________________________________________________________________________





Перед всяким разговором о национальных элитах разгорается спор о самом смысле этого понятия и его переменчивости. Вспоминают строку известной песни: «Кто был ничем, тот станет всем!», предсказывающую радикальные перемены жизни и власти. Власть — господство одних людей над другими. Сортировка членов общества происходила всегда, начиная с древнейших времен, когда шла борьба за теплое место у костра. Сегодня понятие теплого местечка расширилось и державно возвысилось, прячась за высокими словами о национальных задачах и государственных целях. Целеустремленные государства не брезгливы, сращивая для самооправданий голосистую пропаганду, армию, полицию (в том числе тайную), суд и много чего еще.

За несколько столетий до нашей эры древнегреческий философ Аристотель объявил, что во все времена были, есть и будут лишь три типа государственной власти: Монархия, Аристократия и Демократия, то есть власть одного, власть немногих и власть большинства. Но Аристотель же предупредил, что все власти легко скатываются в извращения: монархия — в тиранию (бесконтрольное, жестокое владычество), аристократия — в олигархию (власть узкой группы политиков-толстосумов), а демократия — в охлократию (власть толпы). Учитель Аристотеля Платон считал, что каким бы ни было государство, состоит оно всякий раз из трех сообществ — Элиты, Стражи и Рабов…

Правильность древнегреческих предсказаний мы усваивали на собственном опыте. Про Рабов и Стражу написаны большие тома, а Элита оказывалась весьма разнообразной. К ней причисляли и аристократию, и буржуазию, и интеллигенцию, и высших чиновников. Выяснилось, что у нас она может быть назначаема, как часть аппарата власти, но в теории может определяться общественным мнением и состоять из самых уважаемых людей. Хорошо если оба эти принципа сочетаются и вертикаль власти пересекается с горизонталью — элитой, сложенной из людей, уважаемых в обществе, признанных, составляющих слой, способный прикрикнуть на забияк и умиротворить конфликты.

Поскольку сортировать граждан надо, везде это делают по-своему.

Английская трагедия принцессы Дианы началась с ее определения в невесты наследному принцу по знатности, а не по влечению. В Британии человеческая породистость встроена в традиции накрепко, рыцарские звания присваиваются монархом нечасто, палата лордов концентрирует самых родовитых и титулованных, «сэры» и «пэры» искренне уважаемы. Как утверждал английский классик Д.Б. Пристли, 20 из 30 англичан знают, к какому классу себя отнести, и очень этим гордятся.

В Соединенных Штатах многое определяется деньгами. Американцы верят, что если контроль над доходами четок и справедлив, достоинства гражданина в конце концов отразятся в его банковском счете. Есть клубы для богатых людей, есть районы, где эти люди живут: американская национальная элита прежде всего витрина жизненного успеха.

Упомянутые расклады возможны в устоявшихся обществах, достаточно откровенных и понятных, но никак не у нас, где издавна, особенно с советских времен, слишком многое затаено и ни за что не выставляется напоказ. Неискреннее государство не способствует человеческой откровенности. Давно не стареет строка, что у нас: «Внизу — власть тьмы, вверху — тьма власти». Причем власти разнообразной: денежной, державной, тайной и всяческой. Имущественные показатели в советские годы были скрытны, сегодняшнее налоговое ведомство тоже не шарит с непочтительным любопытством по неположенным ему закромам: эта категория вряд ли может быть темой для обсуждения. Родословные? От них народ отучали все советское время. Трудно осуждать одних за незнание корней, хотя их предки были неграмотны и нищи, а значит, по-советски благонадежны. Другим же можно простить самоохранительную забывчивость, если их предки бывали образованны и знатны, а поэтому подлежали уничтожению.

Не забуду, как моя мать сжигала фотографии своих предков, среди которых были дворяне, а один дед даже в бороде и с орденской лентой. До начала тридцатых она числилась в «лишенках» из-за своей классовой ущербности, не имела права учиться и смогла выйти из этого состояния лишь благодаря браку с моим отцом, который был вполне пролетарского происхождения. По отцовской линии я знаю только про одного прадеда, его звали Иваном Петровичем; вот и всё…

Между тем в бывшей Российской империи родословные были чтимы, существовал официальный «Гербовник», была «Родословная книга», были «Столбцы», перечни старейших родословий, и записанные там являлись «столбовыми дворянами». Причем дворянство впитывало в себя людей разного национального происхождения.

Купцы и крестьяне оставались как бы сами по себе; играя в жизни важные роли, но не принимая прямого участия в управлении этой жизнью. У духовенства была собственная система санов — от патриарха до диакона, — которая в их кругу соблюдалась. Главными столпами, на которые опиралась империя, были чиновники, военные и придворные; взаимные соответствия их чинов и званий определяла петровская Табель о рангах, утвержденная императором 22 января 1722 года. Военные, гражданские и придворные чины разделялись на 14 классов с подробно обозначенными правами. «Четырнадцатый класс, — писал маркиз де Кюстин, — самый низкий… Числящиеся в нем люди именуются свободными. Свобода их заключается в том, что их нельзя побить, ибо ударивший такого человека преследуется по закону». Николая Гоголя, например, выпустили из Нежинского лицея в звании «действительного студента» и как раз с правами этого самого 14-го класса.

Итак, в позапрошлом нашем государстве каждый сверчок обязан был знать свой шесток. Чин нельзя было получить без службы. Дворянин мог перейти в следующий класс, лишь прослужив в низшем 3-4 года. За особые заслуги этот срок мог быть сокращен, делалось это гласно и по специальному указу с обоснованием льготы.

Офицеры получали потомственное дворянство вместе с эполетами; армейская служба была не очень прибыльна, но почетна. Все-таки военный человек, особенно в гвардии, должен был сам, за свои деньги, заказывать себе обмундирование, покупать коня, одевать и содержать денщика. Всё, даже количество лошадей в упряжке, нормировалось. Генералы имели право запрячь цугом шесть лошадей, полковники и майоры — четыре, младшие офицеры — пару. У гражданских лиц тоже были иерархические приметы. Чиновник 14-го класса Гоголь ходил пешком, надворные и коллежские советники по городу разъезжали в дрожках, статские советники — в каретах. Шла узаконенная сортировка.

Император особым указом мог присвоить чин вне очереди; так, Пушкин к новому, 1834 году получил в подарок придворный чин камер-юнкера, это был 5-й класс, всего на ступеньку ниже генеральства. Зря нам в советское время внушали, что великого поэта обидели, — чин был очень высок. Обидеться Пушкин мог бы на единственную из обязанностей камер-юнкера: дежурить на императорских балах и во время торжественных церемоний. Но его об этом и не просили…

Система была далека от идеала, но гласна, с нескрытными привилегиями и четким соблюдением порядка. Недворяне, поступив на гражданскую службу, могли получить низший, 14-й класс не раньше чем через 10 лет. Но в дальнейшем, продвигаясь по служебной лестнице, они могли утверждаться и даже претендовать на потомственное дворянство. Чины полагалось уважать, они были обязательны к упоминанию, мундиры обязательны к ношению, также существовали награды различных степеней.

До учреждения орденов Петром I существовали денежные отличия. С введения орденов и до 1845 года любая степень каждого ордена приносила потомственное дворянство (с середины XIX века — лишь высшие степени). Во всех подобных делах также существовал гласный, достаточно строго соблюдавшийся порядок. Еще при введении Табели Петр I издал указ, гласивший: «Если кто выше своего ранга будет себе почести требовать или сам место возьмет выше данного ему ранга, тому за каждый случай платить штрафу — два месяца жалованья...».

Проблема чиновничьих тщеславий вечна. Можно вспомнить особые поддужные колокольцы, право на звяканье которыми в городской черте предоставлялось специальным распоряжением соответственно чиновничьим рангам — ну совершенно как теперь мигалки с вопилками. Чиновники заботились о своих привилегиях подчас больше, чем о делах

Не углубляясь в процессы директивного оздоровления среды, хочу только заметить, что сложенные по четким правилам и достаточно открытые общества способны к самоочищению — никогда не полному, но всегда заметному. Вопросы бытовой порядочности, репутаций, которые в наше время многими игнорируются, недавно еще были жизненно важны. Человек, претендующий на уважение в обществе, не имел права «терять лицо»; до самого начала ХХ века случались дуэли, были суды чести. Человек, которому не подали руки, должен был стреляться с обидчиком, застрелиться сам или быть извергнут из общества — перед ним закрывались все двери. Обязательным условием для досоветских элит была порядочность, которая ни при каких обстоятельствах не могла быть поставлена под сомнение. Офицерская формула «Богу — душу, жизнь — Отечеству, сердце — женщине, честь — никому!» выходила далеко за пределы армии, соблюдаясь при любых обстоятельствах.

Такое понятие о чести не было барской выдумкой, абстракцией, как многим внушили в послеоктябрьской стране. Пушкин и Лермонтов погибли на дуэлях, защищая свое доброе имя; они не могли поступить иначе. Под честное слово брали в долг и заключали многотысячные сделки.

Не стану развлекать примерами честности, архаичной по многим теперешним понятиям. Тем более что на сломе исторических эпох, когда общество приучалось жить «по понятиям», было немало контрастных и красноречивых примеров. Чего, например, стоит призыв, обращенный к белым офицерам в захваченном красными Крыму, когда под честное слово большевиков-победителей офицерам предложили добровольно сдаться, гарантируя им после сдачи жизнь и свободу. Но сдавшихся офицеров тут же связывали проволокой попарно, чтобы не могли выплыть, и бросали в море. Пришла пора классовых критериев...

В 1917 году произошли многие решительные повороты жизни, среди них — нравственный. В суматохе переворота уничтожалась важнейшая в системе прежних ценностей бесклассовая формула: «Честь — никому!». Еще одно внеклассовое понятие — «благородство» — тоже отвергалось наотмашь; его включали в число клоунских примет бывшей элиты, поскольку классовый апартеид сентиментальности не терпел…

Подыскивая слово для определения рванувших тогда к власти, не хочу пользоваться ни их выдумкой «рабочие и крестьяне» или «трудящиеся», так как это неправда, ни бытовавшим в революционные годы «хамы» или недавно воскрешенным «быдло». Мне кажется, у нас есть словечко для обозначения такой публики — нахрапистой, не шибко культурной, но настаивающей на своем праве быть именно такой — «жлоб». Захватившая власть в стране жлобократия была убийственна, отшвыривая прежние жизненные стандарты и не заменяя их ничем жизнетворным. На улицы рванула духовная чернь, взрывавшая сейфы в банках, грабившая усадьбы и дравшая драгоценные оклады с икон. Не странно, что одновременно с вещественными грабежами шли грабежи духовные с лозунгами вроде «Сбросим Пушкина с корабля современности!» или «Расстреляйте Растрелли!». Люди, звавшие себя революционерами, но утолявшие свой повстанческий пыл в грабежах винных подвалов и выгребании товара из разбитых витрин, ничего не боялись, формируя пресловутый «диктат среды», беззаконного массового насилия, вроде бы отмазывавший от личной ответственности: «Все так делают!». Шпана, пришедшая во власть, при этом привычно звала народ жертвовать жизнью во имя Великой Утопии, но сразу же выстраивала для себя системы защиты от собственного народа в виде разных ЧК.

Большевики искореняли умение граждан самостоятельно оценивать ситуацию, что считалось важным качеством прежних элит. Насаждалась холопская вера в мудрое всемогущество, неподсудную власть Системы, подкрепленную мощью ее репрессивного аппарата. Государственную мифологию охраняли всеми силами армии, правительства, охранных ведомств и подчиненной им пропаганды. Так называемая народная, пролетарская власть не снисходила до мнений народа, внушая ему, что думать будут те, кому партия поручит.

Моральные нормы Ленин определил четко: «Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата… Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем».

Очень интересно наблюдать, как переустраивалось массовое сознание при отмене прежних моральных и общественных норм. Большевики врали, что отныне элитой в обществе станут простые труженики — рабочие и крестьяне, а кухарки научатся управлять государством. Но для начала они рекомендовали обогатиться, пошастав по чужим закромам, ибо, мол, праведно нажитых богатств не существует.

Жлобократия стала беззаконием, а не тиранией, как многие считали. Тирания — это хоть какие-то законы; у большевиков их долго не было даже формально.

Писатель Короленко вздыхал: «Никто не знает, кто его может арестовать и за что». Иван Бунин пытался понять причины направленной ненависти, глядя на новых хозяев жизни в Одессе: «Встретил мальчишку-солдата, оборванного, тощего, паскудного и вдребезги пьяного. Ткнул мне мордой в грудь и, отшатнувшись назад, плюнул на меня и сказал: «Деспот, сукин сын!».

Группы населения, составлявшие самую влиятельную, авторитетнейшую его часть и никогда не существовавшие по отдельности, стали не нужны, потому что обществу отныне надлежало быть однородным, как манная каша. Наивных купцов, подкармливавших революционеров, я и не вспоминаю. Их-то, бывших на виду, жлобы-победители призывали грабить в первую очередь.

Ясно, что нормальные рабочие и крестьяне грабить не шли, но и работать им не давала «диктатура среды», регулируемая рукастыми люмпенами, рванувшими на передний план. Ленин пожимал плечами в отношении публики, не спешившей нажиться за чужой счет: «Попало здесь особенно лозунгу «Грабь награбленное!» — лозунгу, в котором я, как к нему ни присматриваюсь, не могу найти что-нибудь неправильное».

Уверенности в том, что захваченную страну навсегда удастся удержать при себе, у новых хозяев жизни долго не было, поэтому многое делалось ими по-быстрому, «на гоп-стоп»: переворот произошел 7 ноября, но уже 10 ноября 1917 года была отменена петровская Табель о рангах, введена цензура печати, 22 ноября объявлено о конфискации всех меховых пальто, 14 декабря введена госмонополия банков, 16 декабря отменены все звания в армии, с 21 декабря упразднены все прежние кодексы законов и были основаны «народные суды» на основе «революционного правосознания». Ленин уточняет: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть».

Новая элита жила «по понятиям»...

…Очень важно, что призывы к грабежу поддержали не все. Владимир Набоков вспоминает, как в Крыму, уже перед самым бегством его семьи из России, «к нам подкралась разбойничьего вида фигура, вся в коже и меху, которая, впрочем, оказалась нашим бывшим шофером Цыгановым: он не задумался проехать от самого Петербурга на буферах, в товарных вагонах, по всему пространству ледяной и звериной России, только для того, чтобы доставить нам деньги, неожиданно присланные друзьями».

Грабежи были занятием выборочным, далеко не всенародным, но жлобократия, заменившая прежнюю элиту, гуляла, ничего не боясь.

Дзержинский формулировал вопросы классовой справедливости категорично: «Для расстрела нам не нужно ни доказательств, ни допросов, ни подозрений. Мы находим нужным и расстреливаем, вот и всё». Вот и всё...

Тоска по чужой собственности постоянно заедала большевиков, все попытки защиты имущества или достоинства карались смертью; хозяева жизни выпускали без счета декреты о своем праве на чужие карманы (вроде: «Все владельцы стальных ящиков обязаны немедленно по зову явиться с ключами для присутствия при производстве ревизии стальных ящиков» или «Всё золото и серебро в слитках немедленно конфискуется и передается в общественный золотой фонд»).

Сравнивать жизнеустройство прежней и новой элит бессмысленно; сто раз описано, как после смерти Свердлова вскрывали его сейф с бриллиантами, спрятанными «на всякий случай». Главным держателем «аварийного общака» была вдова Свердлова Клавдия Новгородцева, набивавшая бриллиантами ящики комода и сундук. Супруга Калинина присвоила себе соболью шубу убитой императрицы, а супруга Молотова взяла венчальную корону Екатерины II для подарка жене американского посла. Новые хозяева жизни вели себя, как шпана, у которой были главари, но не элита.

До сих пор идут споры о судьбах награбленного. Свергнутая империя была одним из богатейших государств мира; большевики обчистили в ней все банки, все квартиры, ломбарды и магазины. В феврале 1922 года был издан еще и декрет об изъятии церковных ценностей, библейскую заповедь «Не укради!» отменили вместе с храмами, где она проповедовалась. Ограбили церкви, костелы, мечети и синагоги (только православных храмов в стране было больше 80 тысяч). Золотые монеты, расплющенные оклады с икон и смятые паникадила с дароносицами ссыпали в мешки. Воображаете, сколько было награблено таким образом? Если верить болтовне, что эти богатства принадлежали народу, то на каждого жителя Страны Советов пришлось бы в те годы больше серебра с золотом, чем на сегодняшнего богатого нефтеараба. Но вместо изобилия в стране начался голод, бушевало братоубийство, пришла пресловутая разруха…

Выморив прежнюю общественную элиту, хозяева страны были последовательны: они прикончат и элиту крестьянства, спровоцировав этим лютый голод, голодомор. Что касается рабочих, то судить их будут и за краткое опоздание в цех, а уголовным преступлением объявят даже попытку самостоятельно сменить место работы.

На правовом беспределе нельзя переделать мир. Шпана, захватившая власть, свирепо выкорчевывала прежнюю элиту, но возникший вакуум нельзя было заполнить экзекуторами, грабителями церквей и банков.

В самых лютых тираниях есть пусть жестокие, но законы. Жлобы живут «по понятиям», «по чутью», также по «чутью классовому», которое в кодексы не введешь. Им ни к чему «сильно умные». В известном биографическом исследовании Волкогонов рассказывает, как в годы становления советской власти Сталину был предложен для утверждения руководителем большой российской области совершенно неграмотный человек. Будущий вождь высказался в том смысле, что это хороший большевик, который творил революцию и по этой причине ему некогда было по заграницам ума-разума набираться. Руководителя утвердили.

Чтобы никто не дергался, с 21 февраля 1918 года в стране восстановили смертную казнь. 16 июля 1918 года убили царскую семью, с 5 сентября 1918 года ввели концлагеря, а с декабря 1918 года ЧК получила статус полной самостоятельности.

8 апреля 1935 года смертную казнь распространили на детей с 12 лет, а послевоенному пэтэушнику за побег из училища полагалось полтора года тюрьмы. Какая элита? При чем тут рабоче-крестьянская власть и народ? Один из творцов Октября и создатель советских концлагерей Лев Троцкий напишет, оценивая действия власть имущих, которых он знал, как никто: «Политика Сталина отражает страх касты привилегированных выскочек за свой завтрашний день».

В нескольких религиях, в том числе древнем христианстве, самой страшной карой считался хаос, когда критерии добра и зла утрачены. В добольшевистском прошлом было справедливо далеко не всё, но существовало общество с четкими законами, с пониманием того, кто есть кто. Отечественные элиты были тесно связаны, даже породнены с европейскими и мировыми, понятны для них, никогда не стремились существовать обособленно. Политики, промышленники, купцы, писатели и художники бывали своими в Берлине и Париже, в Каннах и Баден-Бадене. Люди не соединялись поверх кордонов, как призвал безнациональных пролетариев Карл Маркс, а достойно входили в состав мировых элит, гордясь своей страной и своим происхождением.

После Октября первые формулы новой элиты, как положено, предложил Ленин, изрекший, что у нас, конечно, всем владеют рабочие и крестьяне, но они еще не готовы к управлению государством, поэтому надо создать элитную группу революционеров-партийцев («Дюжину талантливых лидеров», — как он сказал), и пусть эта группа займется делом. Позже, 5 марта 1937 года, покончив с дворянством, старой интеллигенцией, зажиточными крестьянами и прочими отрыжками прошлого, Сталин, уже объявленный «Лениным сегодня», уточнил, что новую элиту составят 3-4 тысячи лучших коммунистов — это «высший командный состав», 30-40 тысяч — «офицерский состав», 100-150 тысяч — «унтер-офицерский состав».

Сортировка, таким образом, упорядочивалась, классовый и полицейский принципы в отборе вновь создаваемых самозваных элит соблюдались строжайше. Шаг за шагом формировалось то, что станет номенклатурой, хищной правящей группой, не имеющей ничего общего ни с народом, ни с народным признанием. В те годы родилась шутка, что если бы на пост директора советского института физики претендовали буржуазный беспартийный специалист Альберт Эйнштейн и партиец-братишка с Балтфлота Ваня Хрюшкин, предпочтение бы отдали Ване…

Элиту вытаптывали остервенело — живую и мертвую. Дабы упорядочить мысли граждан и пресечь вредное умствование, супруга вождя Надежда Крупская категорически предписала всем политпросветам изъять из библиотек и впредь запретить произведения десятков философов, среди них Платона, Декарта, Канта, Спенсера, Шопенгауэра, которые про большевиков знать не знали, но, по мнению Надежды Константиновны, могли навредить им. Даже философские сочинения Льва Толстого подлежали изъятию.

Осенью 1922 года из страны без всяких судов и следствий был выслан на пароходе 161 человек, элита тогдашней интеллигенции. С каждого брали подписку, что он никогда не вернется, — при возвращении смельчакам грозил расстрел на месте.

Народ рубили под корень. Миллионы людей были убиты, миллионы изгнаны из страны: вся структура общества изменилась неузнаваемо. Большевики разогнали парламент и сразу же заявили, что никакой демократической борьбы за власть впредь не потерпят. Ленин указывал: «Порядочно все, что совершается в интересах пролетарского дела».

Разгром элит, не умевших жить по новым правилам, был безжалостен.

На смену прежним элитам шли новые хозяева жизни. Немецкий генерал Гофман вспоминал о подробностях первой после Октября встречи перед переговорами советской и германской делегаций самого высокого уровня о перемирии: «Против меня сидел рабочий, которого явно смущало большое количество столового серебра. Он пробовал то одну, то другую столовую принадлежность, но вилкой пользовался исключительно для чистки зубов». Кто был ничем, становился всем, добывая будущее право для советского лидера постучать туфлей по трибуне ООН, а для первого российского президента — спьяну подирижировать оркестром в Берлине.

В самом конце ХХ века английский писатель Дэвид Корнуэлл, который издал немало популярных романов, в том числе у нас, под псевдонимом Ле Карре, спросил у меня: «Почему ваши люди так неулыбчивы, иногда грубят без причины, бывают бесцеремонны?». В вопросе не было никакой предвзятости — Дэвид любит нашу страну, много писал о ней, пытается во всем разобраться. «Представь себе, — начал я, — что у вас выслали бы всех либеральных философов, уехали бы многие ученые, литераторы и музыканты, все имения и банки были бы ограблены, кроме того, расстреляли бы всю палату лордов, всех землевладельцев и вообще всех титулованных британцев, всех обитателей Букингемского дворца, начиная с королевской семьи…»

«Не надо, — перебил меня побледневший писатель, — я понимаю…»

Три с половиной века назад на Британских островах Кромвель пролил королевскую кровь, но это случилось после судебного разбирательства и не влекло за собой разрушения всей структуры общества. Рубка голов во время Французской революции тоже несравнима по масштабам с происходившим в нашей стране. Тоталитарные режимы, захватывавшие власть в европейских странах, все-таки пытались прибрать к рукам и использовать уже сложившееся общество с его механизмами. На полное разрушение окружающего мира решились только большевики.

Бунин в первые послеоктябрьские годы едет на извозчике, наблюдая, как город «затоплен серой толпой, солдатней в шинелях навскидку, неработающими рабочими, гулящей прислугой и всякими ярыгами, торговавшими с лотков и папиросами, и красными бантами, и похабными карточками, и всем, всем, всем. А на тротуарах — сор, шелуха подсолнухов, а на мостовой — навозный лед, горы и ухабы. На полпути извозчик неожиданно сказал мне то, что тогда говорили многие мужики с бородами: «Теперь народ, как скотина без пастуха, всё перегадит и самого себя погубит». Я спросил: «Так что же делать?». «Делать? — сказал он. — Делать теперь нечего. Теперь шабаш».

Жизнь сломалась на удивление быстро и сразу во многих местах.

Листаю книгу о правилах поведения в обществе, изданную больше ста лет назад, и в первой главе утыкаюсь во фразу: «У приличного общества есть своя грамматика, свой язык, свой кодекс…» Странно выглядевшая в советских условиях книга сообщает, как правильно общаться с застольными соседями слева и справа, напоминает, из каких рюмок и бокалов следует пить при перемене вин. Авторы книги и вообразить не могли, что скоро будут у нас руководители государства, хлещущие водку из стаканов, смеха ради (гы-гы!) подкладывающие торты на стулья (посетители обедов у Сталина вспоминают, что торты очень любили подкладывать Анастасу Микояну, а он смеялся вместе со всеми, счищая крем с брюк) и проводящие правительственные балы под гармошку (на кремлевском приеме для лучших женщин страны в 1935 году на гармошке играл маршал Буденный, пели частушки). Не стану пересказывать воспоминания, согласно которым во время обеда у того же Иосифа Сталина перемены блюд осуществлялись таким образом: обслуга брала за углы скатерть со всеми тарелками, вилками-ложками, а также недопитым и недоеденным и уносила ее. Затем стелилась новая скатерть, расставлялась новая посуда и пир продолжался.

Новая элита торопилась добить прежнюю жизнь, топчась по старым правилам с ритуалами, сметала с пути «наследие проклятого прошлого», заодно круша все возможные убежища, где человек мог бы спрятаться от Системы: отдельную квартиру, семейный круг, устоявшуюся мораль. Все настойчивее от людей требовали публичных признаний в лояльности ко всей этой вакханалии, выводя толпу на парады и митинги.

Корней Чуковский, пытаясь понять происходящее, листает классиков: «Читая «Анну Каренину», я вдруг почувствовал, что это — старинный роман. Когда я читал его прежде, это был современный роман, а теперь это произведение древней культуры… Теперь, в эпоху советских девиц, Балтфлота, комиссарш, милиционерш, кондукторш — те формы любви, ревности, измены, брака, которые изображаются Толстым, кажутся допотопными». А чаво мудрить? В сентябре 1918 года развод был упрощен, церковные браки запрещены, Александра Коллонтай, заправлявшая у большевиков в этой сфере, указывала: «Семья перестала быть необходимой. Она не нужна государству, ибо отвлекает женщин от полезного обществу труда, не нужна членам семьи, ибо воспитание детей берет на себя государство».

Новая элита резала по живому, не жалея ни себя, ни людей.

Приживались новые термины: «человеческий материал», «трудовая повинность», «рабсила». Новая элита указывала человеку из народа место, где он, как бы еще человек, воспринимался как воспроизводимое природное сырье вроде леса (во время войны отношение это продолжилось — известен ужаснувший генерала Эйзенхауэра ответ советского маршала, у которого американец спросил о неоправданных боевых потерях Красной Армии: «Наши бабы еще нарожают»).

Жлобократия стала номенклатурой, элитой, новым «панством», с первых дней своей власти подгребая к себе куски пожирнее. Забавно рассуждает об этом, оглядываясь во времени, один из самых известных российских монархистов Василий Шульгин, принимавший в свое время отречение от престола последнего российского императора: «Без панов жить нельзя. Что такое «паны»? «Паны» это класс, который ведет страну. Во все времена и во всех человеческих обществах так было, есть и будет. Его называли высшими кастами, аристократией, дворянством, интеллигенцией, буржуазией, элитой, политиканами, революционной демократией и, наконец, на наших глазах, называют «коммунистами» и «фашистами». <...> При всей разности у этой формации людей есть нечто общее…».

В начале у нового «панства» со старым общими оказались дворцы, винные погреба, меховые пальто и бриллианты — новые хозяева жизни присвоили собственность прежних элит. А дальше? Кто будет править ограбленной и запуганной страной? В «Апрельских тезисах», сочиненных в революционном 1917-м, Ленин пообещал, что после захвата власти его сторонниками возникнет совершенно новый аппарат власти, где «плата всем чиновникам при выборности и сменяемости всех их в любое время не выше средней платы хорошего рабочего», и вообще Страна Советов будет «новым типом государства без полиции, без постоянной армии, без привилегированного чиновничества». Нарушение этих обещаний и легло в основы придуманного Ильичом общества.

Вскоре после прихода к власти Ленина осенила еще одна гениальная идея о принципах организации элиты. В разрушенной «до основанья» и начавшей голодать стране он велел поставить под контроль все запасы еды: «Ни один пуд хлеба не должен оставаться в руках держателей. Объявить всех, имеющих излишек хлеба и не вывозящих его на ссыпные пункты, врагами народа, предавать их революционному суду». При этом, ясное дело, определять, что такое «излишек хлеба», имела право исключительно новая власть. «Распределяя его, — учил Ильич, — мы будем господствовать над всеми областями труда».

Безжалостная к собственному народу, большевистская власть назначала свою элиту на должности, которые в тюрьме зовут хлеборезными, приставляя к распределению харчей. Новая элита формировалась с самого начала не вокруг принципов, а вокруг кормушек. Хватательный рефлекс у касты хлеборезов развился и закрепился быстро.

Уже в 1918 году была организована столовая для «народных комиссаров», где подавали еду на награбленном севрском фарфоре. Оглядев меню, Владимир Ильич посетовал, что «грузины без вина никак не могут», и для Сталина нашлись коллекционные вина. Ленин лично контролировал доставку продуктов в кремлевские столовые. В рационе должно было числиться по нескольку сортов икры, рыбные деликатесы, сыры, а также грибочки с огурчиками, к которым вождь пристрастился во время ссыльного семейного бытия в Шушенском.

Сохранилось меню обедов Дзержинского за 1920 год, тот самый, когда в стране царил голод, а в Поволжье фиксировались случаи людоедства: «Понедельник: консоме из дичи, лососина свежая, цветная капуста по-польски. Вторник: солянка грибная, котлеты телячьи, шпинат с яйцами. Среда: суп-пюре из спаржи, говядина-булли, брюссельская капуста…» И так далее.

Тем временем в официальной прессе публиковали байки о голодных обмороках вождей. Знай народ правду, он из кое-кого сделал бы «шпинат с яйцами». В «Дневниках» Корнея Чуковского есть запись о том, как завистливо гневался Максим Горький, до которого доходили слухи о начальственных рационах: «Нужно, черт возьми, чтобы они или кормили, либо — пускай отпустят за границу, раз они так немощны, что ни согреть, ни накормить не в силах. А провизия есть… в Смольном куча икры — целые бочки… Вчера у меня одна баба из Смольного была, так они всё это жрут».

Дорвавшись до власти, новая элита узаконивала свои льготы, не стесняясь; в одном из самых голодных для народа 1922 году руководством страны было выделено 200 тысяч золотых рублей на закупку за рубежом отборных продуктов питания для руководства страны. Для прочих граждан свободной России еще в 1918 году было выпущено первое советское кулинарное пособие какой-то К. Дедриной «Как готовить на плите и примусе. Настольная поваренная книга для быстрого приготовления простых и дешевых обедов»...

Страшно, когда нормальная еда становится привилегией. Хочу напомнить, что в бывшей стране еда не была в числе эксклюзивов, сберегаемых для элиты. Один из самых популярных дореволюционных писателей Аркадий Аверченко уже в эмиграции тоскливо поминал: «Иди в «Вену» или в «Малый Ярославец»: обед из пяти блюд с цыпленком в меню — целковый…». В книге историка отечественных застолий профессора П. Романова я наткнулся на меню комплексного обеда в петербургском ресторане «Тулон» (подобные рестораны были рассеяны по стране, а в удалении от столиц в них бывало и подешевле). Итак, заурядное меню от 15 января 1897 года:

1. Суп марилуиз. Консоме легюм. Пирожки разные.
2. Стерлядь по-русски.
3. Седло дикой козы с крокетами. Соус поврат.
4. Жаркое из куропатки. Салат.
5. Сыр баварский.

Стоимость обеда — 1 (один) рубль. Чиновник невысокого ранга получал около ста рублей в месяц, рабочий — около двадцати пяти, так что подобные расходы не выглядели астрономическими, даже если дополнительно к стандартному меню заказать бокал вина или рюмку водки.

Кстати, о водке. Сухой закон, установленный царским правительством с началом мировой войны, после октябрьского переворота продержался недолго. Вначале революцию одобрили самогонщики, верные друзья жаждущего народа. Никакие законы не действовали в развороченной стране, и с 1 января 1924 года производство алкоголя окончательно стало легальным. Сталин формулировал: «Мы остановились на водке, ибо считали и продолжаем считать, что если ради победы пролетариата и крестьянства нам предстоит чуточку выпачкаться в грязи, мы пойдем на это». Выпачкались. К 1936 году производство спирта по сравнению с 1919 годом увеличилось в 250 раз.

Водка перестала быть просто алкогольным напитком и стала одной из важнейших составляющих советской жизни. Фраза «Без поллитры не разберешься» полноценно вошла в деловодство.

Анастас Микоян, один из самых удалых демагогов и живучих чиновников, докладывал с высокой трибуны: «Некоторые думают и говорят о том, что у нас, мол, много водки пьют, а за границей, мол, мало пьют. Это в корне неверное представление. При царе народ нищенствовал, и тогда пили не от веселья, а от горя, от нищеты. Пили, именно чтобы напиться и забыть про свою проклятую жизнь. Достанет иногда человек денег на бутылку водки и пьет, денег при этом на еду не хватало, кушать было нечего, и человек напивался пьяным. Теперь веселее стало жить…».

Байки о том, что вся досоветская жизнь была сплошной нищетой и голодом, всаживалась в доверчивые мозги масс капитально. Именно поэтому я стараюсь напомнить, что все не так просто и у наших предков когда-то бывала другая жизнь, не с бутербродами на газетке и не с шашлыком или кашей у костра, как вершинными формами застолья. Как-то я наткнулся на дневниковую запись Петра Вяземского о том, что давным-давно его друг Александр Пушкин «съел почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке». Через сто лет после этого случился октябрьский переворот, и я пробовал подсчитать, сколько лет и сколько властей должны были смениться, чтобы в Торжке в свободной продаже снова появились персики.

Советская элита жила в собственном законе — скрытно и стыдно. В ней крепло, как сформулировал недавно в статье «Особый путь России — исторический бег на месте» профессор Ю. Афанасьев, «отношение к населению собственной страны как к чужому, оккупированному». Так что и общегосударственный бюджет они расходовали, как было удобно им, хозяевам жизни, продолжая, по сути, революционный грабеж. При этом цензура следила, чтобы ни строки о том, как номенклатурщики создали отделившийся от остального народа мир, с отдельной системой здравоохранения, жилищного и дачного устройств, системой собственной безопасности, основанной на неподчинении законам, обязательным для всех прочих, с правил дорожного движения начиная, не попадало в средства массовой информации.

При этом созданная жлобократами Система никому не верила и на всякий случай всех «держала за морды». Самозваная элита советского мира не была уверена ни в чем, помня, скольких затоптали сапогами в пыточных камерах. Даже потом, когда редко топтали до смерти, у них сохранялось опасливое, вросшее в гены, понимание начальственных беззаконных возможностей.

Так они и живут. До сих пор.

Тем более, полагаю, будущим исследователям интересно проследить героические судьбы людей, отстаивавших свою независимость перед лицом Системы. Талантливейший, неистребимый народ вопреки всему рождал гениальных Туполевых, Королевых и Сахаровых, по чьим судьбам тоже безнаказанно ездил взад-вперед жлобский паровой каток.

Власти хотели, чтобы подвластное им население сбилось в послушные стаи, ходило строем на двух-трех поголовных ежегодных парадах с лозунгами и хоровым пением. Тех, кто настаивал на личном праве петь, рисовать или писать, одомашнивали, как парнокопытных. Для них организовали творческие союзы, взявшие сочинительскую продукцию под контроль. Власть, по наблюдению эстонской писательницы Лилли Промет, рассуждала об интеллигентах небрежно, как свинья справляет малую нужду — на ходу, даже не приостанавливаясь для такой безделицы.

Покрикивая на интеллигенцию, хозяева жизни создали безопасный для себя подручный вариант кино, радио, печати, телевидения (позже), которые разносили по умам всё, что им велели. Владимир Набоков разводил руками, пытаясь уразуметь происходящее: «Россия в XIX веке была, как ни странно, относительно свободной страной, хотя книги могли запретить, писателей отправить в ссылку, а в цензоры шли негодяи и недоумки. Его Величество в бакенбардах мог сам сделаться цензором и запретителем, но всё же этого удивительного изобретения советского времени — метода принуждения целого литературного объединения писать под диктовку государства — не было в старой России».

Советская власть заканчивалась по формуле нобелевского лауреата, поэта Т.С. Элиота: «Не взрывом, а взвизгом», падала в послесоветскую жизнь без грохота, как подгнившее дерево, — иначе быть не могло. Почти сто лет назад большевики породили свою элиту, правящий класс, этот класс устраивал собственную жизнь и заодно сортировал общество, изменяя соотношения в нем. После чего он обвалился, как упомянутое гнилое дерево или стена без фундамента. Только пыль столбом. И все же, несмотря на то, что сегодня власть в стране вроде бы сменилась, я часто вспоминаю афоризм мудрого Станислава Ежи Леца: «Мышь мечтала о крыльях. Ну и что, госпожа летучая мышь?» Это про нас…

Пока что известны три способа смены правящих элит. Первый мы уже проходили — это большевистская ломка с беспредельным насилием. Другим, почти реформистским методом пользовался Петр I, установив свою Табель о рангах. Можно еще покупать лояльность чиновников деньгами и льготами, как делают во многих странах Азии и Африки. Размышляя о выходе для нас, вспоминаю знаменитый фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние» со словами о необходимости искать путь к храму. Но помню и то, как в начале фильма чередуются сцены многократного выкапывания и погребения одного и того же трупа: метафора неумения или нежелания уйти от прошлого, извлечь из него уроки.

Многие у нас привычно побаиваются власти, не уважая ее, поскольку эта власть неведомо откуда берется. Интеллигенция выглядит при этом своеобразно, входя в ту половину общества, которая втиснута между 10 процентами богатых и 40 — бедных, одновременно поучая тех и других.

Элиты формируются медленно, умирая вместе с обществом, в котором созрели (если это общество вправду гибнет). Часть элиты бывшей империи делала попытки приспособиться к советской жизни, но была вышвырнута из нее. Тем, кто рулит в нашем обществе сегодня, повезло больше. Многие из них сформированы в прежних властных структурах, работали в них, вползали в ряды тогдашней элиты, а сегодня стараются застолбить местечки в новой.

Старая номенклатура частично вымирает, а частью пытается снова хозяйничать в нынешней полусоветской жизни. Они уже добились, что губернаторов и депутатов назначают, а чиновничьи привилегии снова зашкаливают. Номенклатуры, по-ученому говоря, конвергируют, советская знать врастает в нынешнюю, обменивается с ней опытом, ретуширует погромные большевистские имиджи, прекращает сморкаться в скатерть и есть яичницу руками.

Державный орел задумчиво глядит сразу во все стороны. На мелодию советского гимна одним и тем же автором сочинены три взаимоисключающих текста — на любой вкус. Мы отучились находить логику в том, кто стал главнее кого, тем более что такие размышления ни на что не влияют. Усталые люди похожи на разлетевшиеся атомы расщепленной молекулы. Социологи зовут это состояние «атомизацией среды». Среда, четверг, пятница… До Воскресения далеко.

Сам не знаю, что будет дальше. Понятно одно: обществу, чтобы выжить, нужна легитимная элита. Один известный зарубежный журналист на вопрос о том, как ему видится процесс возвращения нашего общества к более или менее понятным критериям внутреннего устройства, ответил мне вопросом: «Насколько я понимаю, вы желаете знать, за какое время уха может превратиться в аквариум?».

А все-таки?

Виталий Коротич


16.04.2010