Россия цивилизованная страна?

Поднялся адвокат Вадим Клювгант: «Защита ходатайствует о допросе явившегося специалиста. Это Лопашенко Наталья Александровна – доктор юридических наук, профессор, директор Саратовского центра по исследованию проблем организованной преступности и коррупции, профессор Саратовской Государственной Академии права. В своих показаниях Ходорковский ссылался на то, что принимая те или иные решения по управлению холдинговой компанией ЮКОС, он исходил из своего понимания действующего законодательства и на основе консультаций, которые он получал от внутренних и внешних консультантов. И на основании этих консультаций он считал все свои действия правомерными и считает их таковыми и в настоящее время. Для того чтобы суд мог удостовериться и проверить показания Ходорковского, действительно ли у него имеются основания так полагать, понятно какие ему нужны специальные знания, а именно – в области тех отраслей права, которые в совокупности требуются для, в частности, уголовно-правовой оценки тех действий, которые ему инкриминируются, поскольку эти действия не замыкаются только на нормах УПК, а предполагают применение других отраслей права. Речь идет о междисциплинарных правовых специальных знаний, которые необходимы для разрешения данного дела. Я бы хотел также напомнить суду, что разрешая вопрос об отводе Кевина Дейджиса суд в числе оснований отказа, на первое место поставил вопрос о том, что данный специалист не имеет познаний в области российского права. Специалиста в области российского права мы сегодня и представляем».

Судья попросил пристава пригласить специалиста. Госпожа Лопашенко прошла на трибуну.

«Спасибо, что вы к нам приехали. Давайте начнем с вашего статуса. У вас есть ученая степень?» – «Я доктор юридических наук, профессор» — «Защита ходатайствует об обозрении диплома доктора наук и аттестата профессора». Господа Лопашенко передала документы в красных корочках председательствующему. Проглядев диплом и аттестат, Виктор Данилкин передал их в распоряжение прокуроров. Гюльчехра Ибрагимова сделала выписки из документов. Когда красный книжки дошли до Валерия Лахтина, тот начал перебивать информацию из них в аську. Судья, жалея время, предложил сделать для прокурора ксерокс.

«Могли бы вы назвать тему вашей научных интересов, компетенции?» – продолжил Вадим Клювгант. - «С начала 90-х я занимаюсь экономическими преступлениями. В 97 году я защитила первую докторскую диссертацию в России по новой тогда главе 22 Уголовного кодекса. Тема: «Преступления в сфере экономической деятельности. Понятия, система, проблема квалификации и наказания». Имею около 330 публикаций на эту тему. Консультирую, когда обращаются разные стороны процесса. Выступаю экспертом Государственной Думы». – «Знаниями в каких отраслях права, кроме уголовного, вы полагаете необходимы и вы полагаете, вы обладаете?» — «Чтобы понимать, что такое преступление в сфере экономики, совершенно невозможно без знаний основ гражданского, налогового, предпринимательского, банковского, валютного, таможенного законодательства. Понять суть экономических преступлений, не зная основ этих отраслей права, невозможно». – «Поподробнее, пожалуйста, о вашем опыте экспертной, методической работы». – «Я в первой половине 2000 годов была консультантом одного из комитетов Совета Федерации. Вот уже три созыва Госдумы я являюсь экспертом Госдумы. Работаю в комиссии по противодействию коррупции, в комитете по безопасности. Имею опыт консультирования и опыт экспертной работы и даже опыт написания проектов законов на местном уровне. Я возглавляю некоммерческое партнерство «Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции». Он был создан в 2003 году, до сих пор существует. Я член российского республиканского учебно-методического объединения университетов России по уголовному праву и криминологии» — «Вам приходилось до сегодняшнего дня участвовать в уголовных разбирательствах по конкретным делам?» — «Я не менее 10 раз давала письменные заключения по уголовным судам. А непосредственный опыт выступления в суде – у меня сегодня во второй раз».

«Ваша честь, по поводу компетенции это все вопросы, которые мы хотели задать», — обратился адвокат к судье.

Смирнов: «У вас есть другие высшие образования?» — «Нет». – «У нас возражения против допроса. Нам нужно время, чтобы их подготовить», — все для себя решил прокурор Смирнов.

«Вы собираетесь, чтобы специалист оценивал обвинительное заключение?» — обеспокоился Виктор Данилкин. - «Мы не собираемся входить в вопросы оценки доказательств. Мы планируем выяснять вопросы, связанные с тем, как доктрина в сфере преступлений в области экономической деятельности, конкретно тех преступлений, которые инкриминируются нашим подзащитным, как она толкует те или иные существенные для настоящего дела вопросы. Мы не ставим перед собой задачу, чтобы специалист оценивал обоснованность или необоснованность предъявленных нашим подзащитным обвинений», — дал пояснения Вадим Клювгант.

«Ваша честь, я правильно понимаю, что Лопашенко не изучала материалы уголовного дела полностью?» — знал, что спросить, Валерий Лахтин. «Вы меня спрашиваете?!» — отказался отвечать прокурору судья.

«Вам что-либо известно об обвинении Ходорковскому и Лебедеву?» — спросил в итоге у госпожи Лопашенко адвокат Клювгант. «Мне известно об этом деле с момента его возникновения, как и всем другим гражданам страны. Более глубоко мне это дело стало известно с 2008 года, когда адвокат Мирошниченко попросил меня подготовить заключение. Мне было представлено постановление о привлечении Платона Лебедева в качестве обвиняемого. Это единственный документ по делу, который я видела».

На трибуну передали оригинал постановления о привлечения Лебедева в качестве обвиняемого. Госпожа Лопашенко подтвердила, что это именно тот документ, который она видела в копии. «Считаете ли вы ваше ознакомление с этим постановлением достаточным, чтобы ответить на вопросы в рамках доктрины?» — уточнил Клювгант. - «Да, конечно», — не сомневалась Наталья Лопашенко.

«Ваша честь, еще одно пояснение, — обратился адвокат к суду. - Данное заключение – ответ на адвокатский запрос от 28 августа 2008 года уже находится в материалах дела, оно дважды представлялось защитой как приложение, второй раз – как приложение к возражениям на ходатайство о продлении срока содержания в феврале 2010 года. Хочу пояснить, что в настоящем заседании при допросе специалиста мы не планируем исследовать это заключение. Сейчас мы будем задавать вопросы непосредственно связанные с доктринальным пониманием тех или иных уголовно-правовых и междисциплинарных вопросов».

«Вопросы будут связаны с обвинением?» — все-таки опасался судья неверного русла возможной будущей беседы. «Я сдержу свое слово, которое вам дал. Человек должен понимать хотя бы предмет разговора, для того чтобы понимать какие доктринальные вопросы имеют отношение, какие не имеют. У суда всегда есть право снять вопрос, если он будет сочтен не относящимся к делу», — ответил Клювгант.

«Вы с кем-либо из участников процесса знакомы? С прокурорами, судьей, адвокатами?» — подозревал решительно всех Валерий Лахтин. «Я знакома с адвокатом Мирошниченко. Очень шапочно. С адвокатом Клювгантом». – «На какой основе ваше знакомство происходило? Вот вы сказали, что к вам адвокат Мирошниченко обратился…» — «Ну я все-таки считаю себя специалистом, вот он ко мне и обратился». - «Как он именно вас нашел?» — «Это лучше у него спросить. Но у меня есть сайт. Все знают, что я охотно отвечаю на все обращения, которые касаются преступлений экономического характера». - «Данная работа оплачивалась? И из каких источников?» — «Если брать вопрос моего сегодняшнего здесь пребывания, то мне возмещены все затраты – гостиница и билеты на транспорт. Другой оплаты я не получала» — «Немножко не конкретный ответ. Кем оплачивались расходы по даче заключения?» «Я думаю, что расходы, которые мне здесь оплачиваются, это вопрос вряд ли ко мне. И я хотела бы вам сказать, уважаемый прокурор, что возмещение мне затрат вовсе не означает, что я буду тут говорить что-либо против того, что я думаю и против своей совести». – «А билеты кто вам оплачивал? Вы как сюда добрались? Самолетом? 10-м, 13-м поездом?» — хорошо ориентировался в маршруте Саратов-Москва прокурор Лахтин. – «Можно прокурора попросить, чтобы он слушал. Или это такая форма издевательства над человеком?» — вмешался адвокат Клювгант. – «Вопрос снимается!», — осадил прокурора судья.

«Вы не ответили на вопрос прокурора, — перехватила инициативу прокурор Ибрагимова. - То заключение для Мирошниченко оно было оплачено?» — «Нет. Это заключение давалось в рамках ответа на запрос адвоката в соответствии с законом «Об адвокатской деятельности». Мне интересно самой и очень лестно поучаствовать в этом процессе. Это входит в круг моих профессиональных интересов. Тем более что я с самого начала с интересом относилась к этому делу. Еще в 2004 году, задолго до обращения ко мне защиты, я выступала на парламентских слушаниях с заглавным докладом и говорила там о деле ЮКОСа, конечно, только в том плане, в котором мне было об этом деле известно на уровне газет». – «После того, как вы выполнили заключение по адвокатскому запросу, у вас сформировалось определенное мнение по этому делу?» — все свои вопросы госпожа Ибрагимова задавала с некоторым почти агрессивным вызовом.

«Чтобы говорить, что у меня сформировалось мнение по всему этому делу, необходимо знать все дело. Я с кругом всех доказательств не знакома. Поэтому судить компетентно о деталях этого дела я не могу. Но мне задавались вопросы по доктрине уголовного права, по пониманию того, как толкуется то или иное понятие в сфере экономических преступлений. Я это толкование давала. И с этой позиции у меня сложилось впечатление о тех вопросах, которые мне задавали». – «Впечатление или мнение?» — «Прошу разъяснить вопрос, что значит «впечатление», что «мнение»». - «Вас хотят допросить в качестве специалиста. Поэтому если вы задолго до заседания вы уже знакомились с документом, оформили свое мнение в качестве заключения… Это мнение будет довлеть над вами, когда вы будете отвечать на вопросы сторон?» — «Я буду отвечать на те вопросы, которые будут заданы. Сегодня здесь прозвучало, что мы не очень будем связаны тем заключением».

«Когда-либо вы работали в организациях, связанных с добычей, переработкой нефти?» — спросил Лахтин?» — «Нет, в таких организациях я еще не работала». – «Вы сказали, что оказывали консультационные услуги Госдуме…» — «Я давала и продолжаю давать экспертные заключения на законодательные проекты». – «Последнее заключение какое? Может быть, какие-то были реализованы?» — «Я не настолько наивна, чтобы думать, что экспертное заключение может довлеть над Госдумой». Госпожа Лопашенко назвала последнее заключение, которое она готовила для Госдумы. «И это все?» — протянул прокурор. – «Вы спросили о последнем, я ответила», — ответила профессор-юрист.

«Есть еще вопросы?» — раздражился судья. Прокуроры молчали.

«У вас имеется какая-либо заинтересованность в рассмотрении данного уголовного дела?» — вновь спрашивал сам председательствующий. - «Нет».

Чтобы гособвинители собрались с мыслями, прервались до 11.45.

В положенное время судья спросил у Валерия Лахтина о позиции гособвинения. Прокурор поднялся и запросил для себя и для коллег еще полчаса времени. Снова прервались.

И снова Ибрагимова задавала вопросы: «Какие вопросы перед вами ставились защитой?» — «Вопросы о противоправности хищения, о безвозмездности хищения… акций, нефти, о корыстной цели, об ущербе, об организованной группе, понятие» — «Вопросы по квалификации вам тоже задавались?» — «Все вопросы толкования по уголовному праву и есть вопросы по квалификации». – «Кроме постановления о привлечении вам какие документы предоставлялись?» — «Была копия первого приговора в 2005 году в отношении Ходорковского и Лебедева и решение кассационной инстанции по этому же делу».

«В судебном заседании кто должен делать выводы о квалификации преступлений данных подзащитных?» — спросил Лахтин. – «Это уже допрос по существу. Прошу снять», — заявил Клювгант, а судья его поддержал.

«Эти вопросы были поставлены Мирошниченко и Клювгантом?» — «Запрос был подписан адвокатом Мирошниченко» — «Т.е Клювгант не подписывал. А он участвовал в формировании вопросов?» — «Понятия не имею. С адвокатом Клювгантом мы знакомы по другому направлению, мы пересекаемся по научной стезе». - «А о процессе первоначально вы узнали из СМИ? Вам этот процесс небезынтересен?» — веселил зал Лахтин – «Это громкое дело. А есть кто-нибудь в стране, кому этот процесс не интересен?!» — «Вы с Ходорковским и Лебедев раньше встречались?» - «Нет».

Наконец с бумагой в руках встал Вячеслав Смирнов: «Ходатайство защиты о допросе специалиста не может быть удовлетворено. Предметом разбирательства является проверка и установление обстоятельств, включая вопрос виновности подсудимых. Специалист привлекается к участию в процессуальных действиях в соответствии с 58 статьей УПК для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов, документов, применении технических средств, в исследовании материалов уголовного дела для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. В соответствии с полученными знаниями, Лопашенко является специалистом в области юриспруденции. Вопрос законности и обоснованности предъявленного обвинения уже больше года исследуется в суде. На основании собранных доказательств по делу, и помощь лица, обладающего аналогичными познаниями в области уголовного права, но не знакомого со всеми материалами уголовного дела, будет сомнительна. Из ее объяснений следует, что она интересуется процессом и всю информацию черпает из СМИ, она общалась с защитниками Лебедева и Ходорковского и по нашему мнению у нее может сложиться предвзятое отношение к виновности и законности предъявленных обвинений. На основании этого, прошу отказать в ходатайстве защиты о допросе Лопашенко в качестве специалиста».

Поднялся Вадим Клювгант: «Это заявление по ходатайству или отвод? Я хотел бы обратить внимание суда, что на разрешение суда прокурорами может быть поставлен вопрос только об отводе, если прокуроры усматривают для этого основания. В плане разрешения ходатайства, если исходить из смысла и содержания статьи 271 все, что было сказано, не относимо, а может относиться к последующей оценке показаний».

Валерий Лахтин переживал, что прокурорам не дают договорить. Вскоре выяснилось, что прокурор Смирнов был только на разогреве у прокурора Лахтина.

Последний начал говорить: «Лопашенко потенциально не может быть допрошена. Она не может являться специалистом, поскольку не работала в организациях, связанных с нефтедобывающей отраслью. Она не владеет вопросами добычи-переработки нефти, купли-продажи нефти, бухгалтерского учета, она не оказывала услуг компаниям, работающим на российском рынке нефтедобычи, — продолжал Лахтин под смех зала. – Фактически она намерена дать юридическую оценку обстоятельствам уголовного дела не изучив материалы уголовного дела. А дача юридической оценки является компетенцией суда. Именно суд и участники процесса вправе вообще в суде обсуждать правильность квалификации действий подсудимых. Как видно из объяснений, Лопашенко ознакомилась только с постановлением о привлечении и с парой копией решений. Материалы уголовного дела, а это мне известно как надзирающему прокурору в прошлом, ей, естественно, не предъявлялись. Лопашенко не осведомлена о содержании доказательств, о показаниях свидетелей, о хозяйственной документации. Она не может составить какое-либо объективное мнение по какому-либо вообще вопросу. Она была приглашена именно защитниками, в частности Мирошниченко, который фактически нанял ее для дачи некоего заключения, сформировал ей вопросы, о чем она здесь заявила, корректировал ее выводы, которая она собиралась озвучивать в этом судебном заседании. Кроме того, непонятно из каких средств защитники оплачивали ее проезд в Москву и проживание, о чем она сама заявила. Таким образом Лопашенко, обнаружившая свою некомпетентность, находится в явной зависимости от стороны защиты. Прослеживается явная заинтересованность в участии Лопашенко в деле, которая заявила о своих личных мотивах участия в деле. «Мне льстит, что я участвую в этом деле». Я так полагаю, что гражданка Лопашенко хочет посредством данного процесса повысить свое реноме как специалист и пропиариться. Она отслеживала ход процесса при помощи СМИ. У нее сложилось некое необъективное мнение по делу, с материалами которого она не знакомилась. Она намерена дать юридическую оценку по данному делу. Оценку дают специалисты, а она не эксклюзивный специалист в области квалификации тех или иных преступлений в нашей стране, — вещал Лахтин, которому не мешали постоянные смешки публики. - Кроме того, применительно к данному делу юридическую оценку только судья компетентен давать. Защитники пытаются использовать ее для юридической оценки доказательств и процессуальных решений, с коими она не знакомилась. Допрос Лопашенко недопустим. А подобное ходатайство о ее допросе является попыткой заволокитить дело и отвлечь внимание суда».

<…> У микрофона был Михаил Ходорковский: «Уважаемый суд, я не юрист, но то, как я понимаю принцип правовой определенности, в частности, означает то, что если законодательство вдруг допускает не одно, а целый ряд толкований (во всяком случае, по мнению стороны обвинения), то это не означает, что гражданин, я в том числе, обязан понимать законодательство именно так, как это хочется прокурорам. Ваша честь, я в своих показаниях говорил о том, что мои управленческие решения, в том числе по вопросу одобрения сделок, по вопросу построения управленческой модели компании основывались на моем желании действовать в соответствии с законом. Я также говорил, что я не рассматривал себя как специалиста в области законодательства и пользовался консультациями юристов, которых полагал и полагаю добросовестными. Это руководитель моего юридического управления господин Алексанян и ряд зарубежных юридических фирм. По известным суду причинам господин Алексанян не может быть допрошен в суде, а консультирующие меня юристы из зарубежных фирм сейчас в России отсутствуют.

Однако, давая показания, я настаивал и настаиваю сейчас, что я следовал именно добросовестным рекомендациям. Именно поэтому показания добросовестного специалиста покажут суду, какое понимание законодательства на тот момент могло быть у руководителя компании, то есть у меня. А в соответствии с этим вы сможете сделать вывод, какие правовые последствия своих решений я мог и должен был предвидеть, действовал ли я с должной осмотрительностью. Мне ведь вменяется, как неоднократно говорил господин Лахтин, не физическая врезка в трубу, а принятие тех или иных управленческих решений. Защиту (в той части, о которой я говорю) интересует не как суд должен оценить тот или иной правовой акт – это дело суда. Меня лично при допросе уважаемого специалиста интересует, чтобы суд мог понять, как Я мог понимать тот или иной правовой акт, базируясь на господствующих в то время представлениях, доведенных до меня квалифицированными специалистами. То есть, наличествует ли во вменяемой мне противоправности субъективная сторона. Ваша честь, если вы уже сложили для себя позитивное для меня мнение, что я действовал, принимая решения, осмотрительно, с учетом добросовестного понимания закона. Например, если я заблуждался, то добросовестно. Потому что так в то время заблуждались все юристы. Если вы для себя такое решение уже приняли, то в этом случае в этой части у защиты действительно отсутствует необходимость в допросе специалиста. Насколько я понимаю, такое решение вы для себя должны будете принять только в совещательной комнате. И поэтому мы сейчас еще имеем возможность воздействовать на ваше внутреннее убеждение».

Заговорил Лебедев: «В свое время, Ваша честь, вы меня попросили не употреблять слово «шпана» применительно к оппонентам. Я с вами согласился, при этом полагал, что при такой просьбе вы берете на себя определенные обязательства по отношению к противной стороне. Ваша честь, вы этого не делаете. По крайней мере, всю неделю я это точно вижу. В том числе и в отношении уважаемого доктора юридических наук, профессора Академии права.

Теперь об аргументации. Если всего лишь предположить, что отрасль экономика нефти является предметом рассмотрения в данном суде, тогда здесь не должно было бы быть противной стороны, поскольку никто из них никогда не работал на буровой, никто из них никогда не был оператором по нефтедобыче, из них никто никогда не руководил ни нефтедобывающим предприятием, ни нефтеперерабатывающим заводом, никогда не работал в «Транснефти», «Транснефтепродукте». Более того, никто из следователей и прокурор, даже не был на неизвестном месте, где произошло то, что они сфальсифицировали как преступление. Они даже не знаю, где это находится. Поэтому когда произносятся фразы о некомпетентности доктора юридических наук в данном суде, а вы это позволяете делать и никак не пресекаете…я правовых аргументов для суда найти не могу. Отвод специалиста предусмотрен и урегулирован нормами уголовно-процессуального закона. Там написано то, что в качестве обоснований обязаны представлять прокуроры. Ничего из того, что предусмотрено законом, озвучено не было. Кроме оскорблений в адрес специалиста. Ваша честь, поскольку юридических оснований для отвода специалиста сторона обвинения суду не представила, прошу в заявление об отводе специалиста Лопашенко противной стороне отказать».

На трибуну вернулась и Наталья Лопашенко: «Я бы тоже хотела возразить против всех оскорблений. И вообще, я была шокирована, Ваша честь. Услышать в судебном заседании в свой адрес такое… Что Мирошниченко правил мое заключение. Простите, это ложь. Что он меня нанял. Простите, это ложь. Я просто усомнилась, что присутствую в судебных стенах и что я слышу это от стороны обвинения. Кроме возмущения я ничего сказать не могу. Даже если господин прокурор не считает меня «эксклюзивным» свидетелем, — спасибо ему за этот термин. Оскорбления, наверное, все-таки должны выноситься за пределы судебного заседания. Спасибо».

«Суд удаляется на постановление. Постановление будет оглашено примерно в 14.30-15.00», — произнес Виктор Данилкин и ушел к себе.

Судья вышел в 15.00. Зал поднялся. «Рассмотрев заявление об отводе…», — читал свою красную папку Виктор Данилкин. Председательствующий подробно изложил доводы прокуроров. Дмитрий Шохин слушал судью, опершись руками на спинку стоящего перед ним стула. «… Суд, выслушав мнение участников процесса, считает, что заявление об отводе специалиста подлежит удовлетворению, — частил Виктор Данилкин. - Суд считает, что разъяснение норм уголовно-правой доктрины не могут быть возложены на специалиста. Лопашенко не обладает необходимыми специальными познаниями для <освещения> вопросов, имеющих отношение к делу». Ропщущий зал опустился на скамейки.

«Лядин отзвонился. Он проживает в Самаре – явиться по семейным обстоятельствам не может. Должен сегодня позвонить и сказать – сможет ли он вообще явиться», — отчитался о судьбе приглашенного на послеобеденное время свидетеля Виктор Данилкин. Также сегодня в Хамовнический суд не явился вызванный на утро свидетель Карпяк.

«Возражения на ваши действия, — заявил Ходорковский. - Вы в своем постановлении не отразили те аргументы и те вопросы, в связи с которыми я планировал задавать вопросы уважаемому специалисту».

Решив, что возражения прокуроров на вчерашние ходатайства адвокатов и новые ходатайства защиты будут заслушаны вечером, вновь обратились к оглашению письменных доказательств. Наталья Лопашенко покинула зал.