История космонавтики

Большую часть приведенной в данной главе информации я почерпнул в книге Н.Г. Мормуля «Катастрофы под водой», которую можно считать наиболее полным собранием подобного рода фактов.

Увы, речь пойдет только о гибели советских ракетных лодок. Американцев бог миловал. У них неоднократно происходили столкновения с гражданскими судами, выходило из строя различное оборудование. Случались другие неприятности. Но ни одна американская ракетная (!) подводная лодка не погибла. Я специально подчеркиваю «ракетная», так как лодки иного назначения у них тонули.

Для советского ракетного флота летопись катастроф начинается с гибели подводной лодки «С-80». Субмарина исчезла в Баренцевом море 27 января 1961 года. Вместе с ней исчез весь экипаж – 68 подводников.

Подводная лодка «С-80» относилась к проекту 613 (по классификации НАТО – «Виски»). Корабли данного типа строились на заводах в Ленинграде, Николаеве, Горьком, Комсомольске-на-Амуре. Всего таких лодок «наклепали» 215 штук. Многие субмарины этого проекта позже были переоборудованы и модернизированы для отработки новых видов оружия. Например, шесть единиц серии, в том числе и «С-80», превратили в ракетоносцы проекта 644

Сразу же после сообщения об исчезновении подводной лодки была образована государственная комиссия по расследованию всех обстоятельств происшествия под председательством Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского, в то время главного инспектора министерства обороны СССР. Но найти «С-80», а тем более узнать причину ее гибели тогда не удалось.

Загадка разрешилась совершенно случайно спустя восемь лет. Рыбаки, ведшие промысел в Баренцевом море, неоднократно сообщали, что они теряют сети, цепляясь в одном и том же районе за какой-то подводный объект. Гидроакустическая проверка подтвердила, что на дне действительно находится нечто металлическое, похожее на корабль. Аварийщики Северного флота быстро убедились, что этот «объект» является подводной лодкой. Глубоководные погружения в указанном районе позволили установить: на большой глубине лежит именно «С-80».

Операция по подъему лодки прошла 24 июля 1969 года. С борта спасательного судна «Карпаты» затонувшую субмарину взяли в объятия «клещи» специально изготовленного захватного устройства. Ее перенесли на более мелкое и спокойное место, а затем уже с помощью наведенных водолазами понтонов подняли на поверхность. Вновь была создана государственная комиссия, на этот раз под председательством известного подводника, Героя Советского Союза вице-адмирала Г.И. Щедрина, которая и занялась выяснением причин аварии.

Вот что удалось установить спустя восемь лет после трагических событий.

Катастрофа произошла в ночь на 27 января 1961 года в 1 час 20 минут по московскому времени. В это время «С-80» находилась на полигоне в Баренцевом море, на траверзе Териберки. Погода стояла морозная, несколько штормило. Пополнив запас воздуха высокого давления, лодка пошла на глубину. Однако на крышке подачи воздуха к дизелям намерз лед, крышка целиком не закрывалась. В прочный корпус лодки начала поступать вода. В центральном посту могли предотвратить эту беду – стоило лишь закрыть крышку в третьем отсеке. Увы, по ошибке ее открыли... Забортная вода хлынула дальше и под напором ворвалась уже и в пятый отсек. Вахтенные пятого попытались спасти корабль, но оказались бессильны Их потом так и нашли вместе. Как показали расчеты, экипаж задержался с продуванием главного балласта на 30 секунд, и эта задержка стоила жизни всем.

Доклад о причине гибели «С-80» был заслушан в ЦК КПСС. По результатам работы комиссии по флотам провели технические конференции на всех уровнях, от матроса до адмирала. Саму лодку было решено подорвать, благо на ее борту не было ядерных зарядов.

На 1961 год приходится и авария на борту первой советской атомной ракетной подводной лодки «К-19», которую впоследствии моряки неофициально окрестили «Хиросима». Это была невезучая лодка, перенесшая все виды аварий, какие только могут быть на корабле: столкновение под и над водой, пожар, ядерную аварию главной энергетической установки, вывод из строя реактора, переопрессовка первого контура, поступление забортной воды в прочный корпус. Несмотря на это, она 30 лет входила в состав советского военно-морского флота.

«К-19» являлась подводной лодкой проекта 658 (по классификации НАТО – «Хотел-1»). Заложили ее в 1958 году в Северодвинске на Северном машиностроительном предприятии (завод № 402). В ноябре 1960 года ввели в состав флота. Подводное водоизмещение 5300 тонн. Экипаж 104 человека. Ядерная энергетическая установка. Три баллистические ракеты «Р-13».

Можно сказать, что предвестником всех несчастий «К-19» послужил символический эпизод при спуске лодки со стапелей: традиционная бутылка шампанского не разбилась о форштевень после первого броска. Однако еще при строительстве в трюме «К-19» произошел пожар, в результате которого двое специалистов получили тяжелые ожоги.

Следующая авария оказалась не менее серьезной. Во время швартовых испытаний на подводной лодке осуществлялся первый пуск реактора. К сожалению, организация работ была низкой, и приборы, измеряющие давление в контуре, оказались отключены. Пока разобрались, почему они не показывают, дали давление, в два раза превышающее норму, и допустили переопрессовку систем первого контура. Подобные происшествия требуют проведения ревизии первого контура реактора. Если бы это было сделано, ввод лодки в строй затянулся бы на многие месяцы. Поэтому аварию решили скрыть.

Несмотря на все эти инциденты, а были и иные, кроме вышеописанных, неприятности, лодку ввели в состав флота, а спустя восемь месяцев она уже участвовала в учениях в северной части Атлантического океана. 4 июля 1961 года дала о себе знать система первого контура реактора, переопрессованная во время швартовых испытаний. Из-за резкого падения давления воды и падения уровня вследствие большой течи первого контура сработала аварийная защита реактора. Для охлаждения реактора была смонтирована нештатная система, требовавшая длительного нахождения специалистов в зоне активного воздействия радиации. Это задача была выполнена, но выполнена очень дорогой ценой. Восемь человек получили смертельную дозу радиации и через неделю после возвращения в базу скончались. Но это будет потом а тогда в Атлантике они боролись за жизнь своего корабля «не щадя живота своего».

После происшедшей аварии «К-19» осталась с одним работающим реактором, с отсеками, загрязненными радиоактивными газами и золями. Связаться с берегом было невозможно из-за потери изоляции антенн. К счастью, сигнал бедствия услышали другие советские корабли, участвовавшие в учениях, которые тут же поспешили на помощь гибнущей субмарине. Экипаж лодки был эвакуирован а ее саму на буксире потащили к советским берегам. Правда, решение о буксировке было принято не сразу. Несколько дней решали: тащить на базу или затопить на месте. Оценив обстановку и проверив состояние ходового механизма подлодки, решили, что есть шанс дойти до дома. В конце концов лодку можно было затопить и где-нибудь по пути. А пока имелся хотя бы малейший шанс вернуть корабль на завод, если не для ремонта, то хотя бы для изучения механизмов, им следовало воспользоваться.
Через шесть дней после аварии «К-19» встала у причала в Западной Лице. После дезактивации и восстановительного ремонта она вновь вошла в состав Северного флота, чтобы в последующие годы полностью оправдать свое прозвище.

Чтобы завершить свой рассказ о «Хиросиме», вкратце опишу еще одну аварию на ее борту. Произошла она через 11 лет после первого инцидента, но унесла больше человеческих жизней чем это было в 1961 году Случилось это 24 февраля 1972 года в 10 часов 23 минуты по московскому времени на глубине 120 метров. Лодка возвращалась с боевого патрулирования в Северной Атлантике. До возвращения в базу оставалось восемь суток.

Пожар начался в 9-м отсеке. Немедленно в трюм отсека был подан шланг огнегасящей жидкости системы пожаротушения, а сама система на всей лодке была приведена в действие. Однако пожар разрастался. Личный состав, кроме расписанных по боевой тревоге, покинул 9-й отсек. Подводная лодка всплыла. Из-за задымленности на пульте управления главной энергетической установки была сброшена аварийная защита обоих реакторов и пульт оставлен операторами. В 10-м отсеке оказались отрезанными 12 человек. Им пришлось оставаться там до 18 марта (!). Единственная помощь, которую они получали, – это воздух среднего давления, подаваемый им по дифферентной системе.

Операция по спасению гибнущей в очередной раз «К-19» была масштабной. В ней принимали участие 27 кораблей. Из состава экипажа 52 моряка были эвакуированы по канатной дороге, а 32 – вертолетами. Но 28 подводников сгорели заживо. Погибли и два человека из экипажей кораблей-спасателей (один с крейсера «Александр Невский» и один с плавбазы «Магомет Гаджиев»). Полностью выгорели 5, 8 и 9-й отсеки.

Поврежденную лодку 2 апреля доставили к родным берегам. Ну а дальше был ремонт, модернизация, новые плавания и новые происшествия.

Чтобы не нарушать хронологической последовательности в рассказе о происшествиях на флоте, возвращусь в 1968 год, когда в водах Тихого океана исчезла еще одна советская ракетная подводная лодка – «К-129». Это был второй советский ракетоносец, безвозвратно потерянный в годы «холодной войны».

Дизельная ракетная подводная лодка Тихоокеанского флота «К-129» с экипажем более 100 человек и тремя баллистическими ракетами на борту вышла на боевое патрулирование 27 февраля 1968 года а спустя десять дней связь с ней прекратилась. Официально об исчезновении субмарины ничего не сообщалось, хотя в течение двух месяцев на просторах Тихого океана была развернута невиданная по размаху и секретности поисковая операция, в которой были задействованы десятки военных кораблей, суда морского и рыболовного флотов, самолеты и вертолеты. Однако не удалось обнаружить ни лодку, ни каких-либо признаков катастрофы.

Информацией о том, что случилось с подлодкой, располагали американцы, но они промолчали. Через несколько лет стало ясно, почему так произошло, – у наших противников был свой интерес в этом деле. Акустики американского флота зафиксировали взрыв от разрушения корпуса лодки на глубине в тот день, когда трагедия и случилась, – 8 марта. Место гибели «увидели» и разведывательные спутники США.

Что именно произошло с «К-129», установить не удалось. Некоторые специалисты, особенно наши, полагают, что советский ракетоносец погиб после столкновения с американской подлодкой «Суордфиш». Может быть, так и было, хотя многие в этом сомневаются. Снимки, которые были сделаны в 1968 году с помощью камер глубоководных аппаратов, ясно показывают разрушение двух ракетных шахт. Лишь третья ракета оказалась неповрежденной. Поэтому более вероятно, что именно ракеты стали причиной гибели субмарины. Сейчас выяснять истинную причину происшедшего уже поздно – противостояние на море закончилось, большинство участников тех событий либо умерли, либо тихо доживают свой век, а «К-129» погибла, и ее уже не вернешь. Гораздо интереснее описать то, что происходило вокруг затонувшей лодки впоследствии.

Убедившись, что советские спасательные службы прекратили поиски погибшей лодки, ВМС США и ЦРУ приступили к осуществлению секретной операции «Дженифер», целью которой являлось обнаружение и подъем «К-129». Их интерес был очевиден: получить доступ к советским баллистическим ракетам, шифрам, кодам, системам связи, управления, технологиям строительства прочного корпуса и тому подобному. Хотя справедливости ради надо сказать, что «овчинка выделки не стоила». К моменту гибели лодки большинство узлов спецбоеприпасов было снято с производства и в новых типах оружия не применялось. Что же касается шифров и блоков кодирования, то после исчезновения субмарины все документы на флоте были заменены.

Операция «Дженифер» сама по себе заслуживает детального описания, что на Западе и было сделано еще два десятилетия назад. Есть публикации и на русском языке. Не такие полные, как в англоязычной литературе, но достаточные, чтобы представить себе все нюансы происходивших в те годы событий. Для меня как «технаря» по образованию наиболее интересным оказался факт строительства специального судна «Гломар Эксплорер» для осуществления подъема подлодки с глубины 5 тысяч метров. Сколь технически сложна подобная операция, большинство читателей могут представить, если они следили за подъемом подводной лодки «Курск» в 2001 году. Тогда пришлось поднимать затонувшую субмарину с глубины около 100 метров, и то это удалось сделать с большим трудом. А американцы решали задачу подъема с глубины в 50 раз большей.

Проектирование и строительство «Гломар Эксплорер» длилось пять лет, а сама операция по поиску и подъему «К-129», проведенная в 1974 году, длилась около 40 суток и обошлась в полмиллиарда долларов. В середине лета лодку подняли. Зарубежная пресса шумно и многословно освещала беспрецедентную операцию по подъему затонувшей советской подлодки. Однако зачастую сообщения были весьма противоречивыми. По одним данным, уже у самой поверхности корпус субмарины переломился и кормовая часть погрузилась обратно в пучину. По другим, поднять удалось все три части развалившейся лодки.

Точка в деле о гибели «К-129» была поставлена в октябре 1992 года, когда директор ЦРУ Роберт Гейтс во время встречи с Борисом Ельциным передал российскому президенту материалы, касающиеся той давней катастрофы. Гейтс информировал президента, что в лодке были обнаружены останки шести погибших, трое из них имели удостоверения личности на имена Виктора Лохова, Владимира Костюшенко и Валентина Носачева. Всем им в момент гибели было по 20 лет. Остальных опознать не удалось. Моряков похоронили по нашему ритуалу. Церемония погребения была снята американцами на пленку на тот случай, если мы бы попытались обвинить американцев в неуважении к погибшим.

После гибели «К-129» на долгие 18 лет советский военно-морской флот оказался «застрахован» от потери ракетоносцев. Все прочие инциденты, даже если они и сопровождались многочисленными жертвами, не приводили к затоплению корабля. «Благоприятный период» окончился в октябре 1986 года, пять месяцев спустя после Чернобыльской трагедии. Тогда-то и появилось в советских газетах коротенькое сообщение ТАСС:

«Утром 3 октября на советской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошел пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара. На борту подводной лодки есть пострадавшие. Три человека погибли. Комиссией специалистов в Москве проанализирована сложившаяся ситуация. Комиссия пришла к выводу, что опасности несанкционированных действий оружия, ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет».

Еще через два на страницах «Правды» и «Известий» можно было прочесть «продолжение» этой истории:

«В течение 3-6 октября экипажем нашей подводной лодки и личным составом подошедших советских кораблей велась борьба за обеспечение непотопляемости. Несмотря на предпринятые усилия, подводную лодку спасти не удалось. 6 октября в 11 часов 03 минуты она затонула на большой глубине. Экипаж эвакуирован на советские корабли. Потерь в составе экипажа, кроме тех, о которых сообщалось 4 октября, нет. Обстоятельства, приведшие к гибели лодки, продолжают выясняться, но непосредственной причиной является быстрое проникновение воды извне. Реактор заглушен. По заключению специалистов, возможность ядерного взрыва и радиоактивного заражения среды исключается».
И хотя об аварии субмарины сообщили сразу – вот что значит гласность – подробности стали известны гораздо позднее.

А случилось следующее. В одной из ракетных шахт произошла утечка окислителя и взрыв. В конечном итоге возник пожар в ракетном четвертом отсеке, локализовать огонь не удалось. Он распространился по кораблю. Часть личного состава отравилась парами топлива и продуктами горения. Командир корабля отдал приказ покинуть четвертый отсек и перебраться в пятый Троих моряков вынесли в бессознательном состоянии. Вскоре они скончались. Подводная лодка всплыла, и в действие ввели второй борт энергоустановки. Пожар в четвертом отсеке не стихал несмотря на поступление воды Более того произошло короткое замыкание и сработала аварийная защита реактора правого борта. Сигнализация, выведенная на пульт, свидетельствовала: две компенсирующие решетки не дошли до требуемого нижнего положения.

Нужно было попытаться опустить решетки вручную, иначе в любую минуту реактор мог запуститься. Ничего сложного, впрочем, не требовалось. Достаточно было найти место, куда вставляется специальный ключ, и повернуть его до упора. Однако в отсек трижды посылали аварийные партии – каждый раз они возвращались ни с чем. Спас положение опытный матрос Сергей Преминин, отправившийся в отсек в одиночку и вскоре доложивший о выполнении работы. Все облегченно вздохнули: худшего не случится. Но случилось непредвиденное – в результате пожара произошел разрыв системы воздуха высокого давления, и этот воздух проник во все отсеки. Подводники, борющиеся с пожаром, сразу почувствовали себя, как в снижающемся самолете.

К сожалению, спасти Преминина не удалось. Он так и остался в этом отсеке, из-за слабости не способный выбраться из ловушки в одиночку. А лодка медленно, но верно продолжала погружаться. Экипаж эвакуировали на ботах на советские суда. Командир остался в рубке вместе с девятью членами экипажа, чтобы до конца бороться за живучесть корабля. Но когда субмарина, оголив винты, начала зарываться носом и рубку стало захлестывать волной, подводникам пришлось покинуть корабль. К-219 затонула и по сей день покоится на глубине около 5 километров.

Для выяснения причин аварии и гибели лодки была создана Государственная комиссия во главе с членом Политбюро ЦК КПСС Л.Н. Зайковым. Но, какова бы ни была первопричина аварии, далее командир и экипаж допускали много ошибок и прежде всего не сумели локализовать пожар допустили его развитие и загазовывание всего корабля токсичными продуктами сгорания. Такой вывод и содержался в отчете комиссии.

7 апреля 1989 года погибла атомная подводная лодка «К-278» «Комсомолец». В состав ВМФ СССР она поступила в 1984 году. На вооружении лодки находились одна ядерная торпеда, несколько обычных торпед и ракетное вооружение. Кроме того, в ее задачи входило изучение комплекса научно-технических и океанологических проблем.

Об этом корабле, единственном в серии, создавали мифы, хотя большинство из них не соответствовали действительности. Среди всех эпитетов, которыми ее награждали, можно согласиться только с одним – лодка была самой глубоководной в мире. Именно ей принадлежит не побитый до сих пор рекорд глубины погружения – 1000 метров. Этот эксперимент был проведен 5 августа 1984 года. Как вспоминал впоследствии штурман субмарины капитан 3-го ранга Александр Бородин, обжатие было таким, что койку выгнуло, как лук. Гидроакустик, который слушал погружение лодки с обеспечивавшего надводного корабля, вспоминал: «Я из-за вас чуть не поседел... Стоял такой скрип, такой скрежет...» Но титановая лодка выдержала и служила верой и правдой еще пять лет, пока не наступил тот роковой день.

Лодка возвращалась из автономного плавания на небольшой глубине. На борту был второй экипаж под командованием капитана 1-го ранга Евгения Алексеевича Ванина. До родных берегов было рукой подать...

Первый сигнал тревоги поступил в И часов 3 минуты по московскому времени, когда на пульте вахтенного механика появился сигнал: «Температура в седьмом отсеке больше 70». Немедленно была объявлена аварийная тревога. Лихорадочно запрашивали объятый пламенем отсек: «Седьмой! Седьмой!..»

Через 11 минут после начала пожара лодка всплыла на поверхность. Подняли перископ. В него было видно, как валит пар в районе седьмого отсека, а противогидролокационное резиновое покрытие вспучилось и слезает с легкого титанового корпуса, как чулок.

Между тем огонь из седьмого отсека перекинулся в шестой, и это означало: между ними разгерметизирована переборка. Более того, когда лодка была уже в надводном положении, полыхнул пожар и в пятом отсеке. Пожар упорно продвигался из кормы в нос, заставляя людей отступать шаг за шагом. К 13 часам по московскому времени на лодке появились первые жертвы: двоих моряков откачать не удалось врач дает заключение о смерти мичмана С. Бондаря и матроса В. Кулипина – отравление угарным газом. А через три часа стало ясно, что моряков с горящей подлодки необходимо срочно эвакуировать.

Подлодка «Комсомолец» имела в своей конструкции всплывающую камеру которая позволяла спасти весь экипаж став на время до прихода надводных кораблей флота своеобразным «Ноевым ковчегом». Но воспользоваться ею весь экипаж не успел. Готовили камеру командир дивизиона живучести и два мичмана. Личный состав был уже наверху – на верхней палубе и в рубке. Командир лодки спустился сверху, видимо – проверить, как идет подготовка. При резком возрастании дифферента верхний люк камеры быстро захлопнули сверху, чтобы в нее не попала вода. Впрочем, вода в камеру все же попала, уменьшив запас ее плавучести. Вот так по стечению обстоятельств в камере остались всего пять человек. А лодка стала стремительно тонуть.

Все, кто не успел добраться до всплывающей камеры, оказались в ледяной воде, откуда их подняли на борт плавбазы «Алексей Хлобыстов». К тому времени в живых оставались только 26 человек.

Всего в аварии «Комсомольца» погибли 42 человека, из которых четверо – во время пожара, а остальные или утонули, или умерли от переохлаждения.

Назначенная для расследования катастрофы комиссия именовалась государственной и состояла из 15 человек. Основным итогом ее работы стала рекомендация о принятии неотложных мер по четырем аспектам:

– улучшению проектирования кораблей;

– повышению надежности техники;

– улучшению подготовки личного состава;

– совершенствованию поисково-спасательной службы и средств спасения.

Я привел эти четыре пункта из отчета госкомиссии, чтобы акцентировать на них внимание читателей. Судя по всему, ни один из них в последующие годы выполнен не был. Иначе как объяснить еще одну трагедию, случившуюся 12 августа 2000 года. Она унесла жизни 118 подводников, многих из которых можно было бы спасти, если бы хотя бы последний пункт этого перечня был учтен.

Авария в Баренцевом море наделала в свое время очень много шума. В течение нескольких дней за ней с замиранием сердца следил весь мир. Достоверно так и не удалось выяснить причины гибели атомной подводной лодки «К-141» «Курск» с 24 крылатыми ракетами на борту. Здесь я приведу лишь ту версию, которую сам поддерживаю.

В тот день надводные и подводные корабли Северного флота участвовали в учениях. Задачей подлодки «Курск» являлось проведение скрытого маневрирования и стрельба по условным целям. Все случилось в момент, когда лодка готовилась занять позицию и произвести пуск торпеды. Одна из торпед оказалась дефектной и в момент заряжания сработала ее боевая часть. Корпус лодки оказался поврежденным, и она устремилась в глубину. В момент удара о грунт сдетонировал весь боезапас, который смял в гармошку несколько передних отсеков со всеми, кто в них находился.

Авария была скоротечной, и, как видим, ее описание умещается всего в один абзац. Гораздо больше времени ушло на ее освещение в средствах массовой информации и на выяснение причин происшедшего.

О происшедшем официально сообщили спустя два дня. Причем командование Северного флота всячески пыталось преуменьшить масштаб катастрофы. Говорилось лишь о том, что подлодка «Курск» легла на дно, проводится спасательная операция, с моряками установлена связь, в подлодку подается воздух На поверку все это оказалось враньем.

Во-первых, о том, что лодка погибла, в штабе флота не знали несколько часов Лишь когда она в установленное время не вышла на связь, чуть-чуть забеспокоились, хотя иностранные источники уже передали о зарегистрированных в Баренцевом море взрывах.

Во-вторых, лодку долго искали и нашли лишь сутки спустя.

В-третьих, даже обнаружив субмарину, никаких спастельных работ не вели. Ну нет средств у российского флота для организации глубинных работ. К тому времени все, что имелось когда-то, было уже распродано.

В-четвертых, не было никакой связи с экипажем. Акустики слышали какие-то звуки, но нет никакой гарантии, что они раздавались с борта лодки и не принадлежали другому источнику.

В-пятых, никакой воздух на лодку не подавался.

Тем не менее еще несколько дней всем морочили голову о том, что подводники живы и прилагаются все усилия, чтобы их спасти. Наконец, через неделю после аварии их всех объявили погибшими.

Спустя год лодку подняли, моряков похоронили.

«К-141» не стала последним ракетоносцем нашедшим свой конец на дне моря. Через три года, летом 2003 года, в Баренцевом море при транспортировке к месту утилизации из-за обыкновенного разгильдяйства затонула атомная подводная лодка «К-159». И хотя на ее борту уже не было ракет, реакторы были заглушены, экипаж был сокращен до минимума, авария стоила жизни девяти моряков.

Но пора поставить точку в главе о событиях на море и перенестись в другую стихию – в стратосферу, где также происходило много интересного и, увы, трагичного.

Сорок с лишним лет назад в нашей стране был проведен удивительный по своей смелости эксперимент – прыжок с парашютом из стратосферы. В отличие от многого другого, что происходило тогда, о нем не молчали, хотя он и относился к разряду испытаний средств космической техники – чрезвычайно закрытой сферы деятельности советских ученых и инженеров. Уже через несколько дней об эксперименте сообщили все советские газеты. Может быть, смерть одного из испытателей стала тому причиной или желание «догнать и перегнать Америку» сыграло свою роль? Не будем гадать, так как даже спустя многие годы об этом рекордном прыжке известно далеко не все, а то, что стало достоянием гласности, заслуживает того, чтобы вновь вспомнить об этом событии.

Главной целью эксперимента являлось проведение натурных испытаний снаряжения и систем аварийного покидании летательных аппаратов (самолетов и космических кораблей). Для этого был построен гигантский стратостат высотой более 100 метров. По месту проведения будущих испытаний – приволжских степей – аппарат нарекли «Волга».

К полету и прыжку из стратосферы готовились два экипажа (совсем как к космическому полету). В основной были включены известные советские парашютисты майор Евгений Андреев и полковник Петр Долгов.

Долгов стал испытателем парашютных систем в конце 1940-х годов. А до этого офицер-десантник прошел трудными дорогами Великой Отечественной, отличился в боях за Венгрию и Австрию за мужество и героизм был награжден орденами Ленина Красного Знамени, Красной Звезды, многими медалями. До полета на «Волге» за его плечами были уже тысячи прыжков с парашютом, восемь мировых рекордов, участие в экспериментах на грани возможного. К тому же Долгов успел зарекомендовать себя и как конструктор систем спасения пилотов летательных аппаратов. Кстати, во время прыжка из стратосферы ему предстояло испытать автоматическую систему раскрытия парашюта собственной конструкции. Его имя можно встретить и среди тех, кто готовил первых советских космонавтов, а также еще в одном списке, о котором чуть позднее.

Не менее известным в кругах специалистов был и второй член экипажа – Евгений Андреев. Как и Долгов, он стал испытателем в конце 1940-х. Ученик легендарного советского парашютиста Василия Романюка. В 1954-м при экспериментальном катапультировании он получил тяжелейшую травму бедра. Вопрос тогда стоял об ампутации ноги, на чем настаивали врачи. Но Андреев заартачился, сохранил ногу, а в дальнейшем смог вернуться на испытательную работу – один из редких подобных случаев в мировой практике.

Дублерами членов основного экипажа были испытатели Василий Лазарев и Иван Камышев. Кроме летной подготовки, оба имели еще и медицинское образование. Впоследствии Василий Лазарев прославился на весь мир, совершив космический полет на корабле «Союз-12».

В задачу дублеров, кроме непосредственной подготовки к эксперименту, входил еще и испытательный полет на стратостате «Волга» с максимальным набором высоты и последующей посадкой (во время основного эксперимента посадка не предусматривалась).

Увы, не удалось установить ни точную дату, ни высоту, на которую поднялись Лазарев и Камышев. Вероятнее всего, предварительный полет имел место приблизительно за месяц-полтора до основного эксперимента. Испытатели были облачены в то же снаряжение, что впоследствии Андреев и Долгов, имели те же средства спасения, но использовать их могли только в крайнем случае, если бы возникла угроза их жизни.

Несправедливо, что полет Лазарева и Камышева практически забыт. В истории российского (советского) воздухоплавания таких рейсов было не так уж и много, и любой из них представляет интерес не только своими рекордными результатами, но и самим фактом его совершения.

А теперь о самом эксперименте.

Стратостат «Волга» стартовал 1 ноября 1962 года в 7 часов 44 минуты утра по московскому времени с военного аэродрома на окраине города Вольска. Через два часа 20 минут он достиг максимальной высоты 25 458 метров и с Земли поступила команда к началу «работы».

Первым из кабины стратостата катапультировался Евгений Андреев. Его задачей было испытание системы аварийного покидания гондолы стратостата – аналога космической капсулы – и оценка возможности свободного падения в разреженных слоях атмосферы в серийном высотном снаряжении «ККО-3».

Двадцать четыре километра Андреев преодолел в свободном падении и лишь на высоте 900 метров раскрыл купол. Все прошло успешно, и спуск на Землю занял чуть более 6 минут.

На некоторых участках парашютист развивал скорость 900 километров в час. Представьте себе полет реактивного лайнера, и вам станет ясно, с чем можно сравнивать падение Андреева.

Вторым покидал кабину Петр Долгов, облаченный в высотный скафандр «СИ-ЗМ» – прообраз современного космического снаряжения. В его задачу входило и испытание специальной парашютной системы, обеспечивавшей автоматическое раскрытие купола на определенной высоте без вмешательства человека. По мысли конструкторов, среди которых был и сам Долгов, такая система могла сохранить жизнь летчика или космонавта в нештатной ситуации, если бы он, например, потерял сознание.

Долгов покидал кабину «Волги» самостоятельно, без использования специальных средств (катапульты). Вот тут-то и произошла трагедия, о которой стало известно спустя несколько десятков минут. От срабатывания катапульты после прыжка Андреева, а также из-за сильных ветров на высоте гондола стратостата раскачивалась, и Долгов, покидая ее, случайно ударился шлемом об обшивку. Стекло не выдержало, образовалась небольшая трещина, через которую мгновенно вышел весь воздух, вскипела кровь в сосудах, испытатель погиб.
А оборудование продолжало работать, как ему было положено. Раскрывшийся на большой высоте купол бережно и нежно нес парашютиста к Земле. Но никто из тех, кто следил за снижением, даже не предполагал, что Долгов уже мертв. Некоторое беспокойство вызывало отсутствие связи с пилотом, но в первый момент это списали на неисправность оборудования, что тогда было не такой уж и редкостью.

Через 38 минут тело Долгова опустилось на Землю.

За мужество и героизм, проявленные при испытаниях новых средств спасения экипажей летательных аппаратов, Петру Ивановичу Долгову и Евгению Николаевичу Андрееву было присвоено звание Героя Советского Союза. Долгову звание присвоили посмертно.

Ну а теперь о слухах и сплетнях вокруг имени Долгова и о его якобы имевшем место в октябре 1960 года полете в космос.

Долгов никогда не был космонавтом, хотя ему очень хотелось увидеть нашу планету со стороны. И погиб он не в самом космосе, а на его границе. И не в октябре 1960 года, а 1 ноября 1962 года. Кстати, это лишний раз доказывает «ценность» той информации, которая периодически циркулирует о догагаринских полетах.

Прыжок Евгения Андреева и Петра Долгова был последним по времени свершения значимым событием в истории покорения стратосферы. Вслед за этим более 30 лет никто не поднимался так высоко и никто не пытался прыгнуть с парашютом с такой высоты. Лишь в последнее время стали появляться сообщения о подготовке уникальных и рекордных экспериментов в США, Великобритании, Франции, Австралии, Испании.

Недавно появилась информация, что и в России может состояться такой же прыжок. Магомед Толбоев, бывший космонавт-испытатель (он готовился полететь на «Буране»), намерен совершить прыжок с высоты 40,5 километра. Для этого будет изготовлен специальный аэростат стоимостью 3 миллиона долларов. Финансировать проект намерен 1-й канал российского телевидения.

Хочется надеяться, что наступивший XXI век продолжит традиции века ушедшего и новые подвиги покорителей стратосферы будут занесены в скрижали истории.

Произошло это 21 апреля 1964 года при запуске «Транзита-5В». Ракета-носитель «Тор-Аблестар», стартовавшая с космодрома «Ванденберг» в Калифорнии, потерпела аварию на участке выведения, оторвавшийся спутник вошел в земную атмосферу и сгорел над Индийским океаном. При этом разрушилась ядерная энергетическая установка «SNAP-9A», установленная на спутнике. Находившиеся в ней 950 граммов плутония-238 рассеялись в земной атмосфере, вызвав повышение естественного радиоактивного фона на всей нашей планете в 15 (!) раз. По оценкам специалистов, по воздействию на природную среду последствия катастрофы «Транзита-5В» превосходят последствия всех ядерных испытаний, которые были проведены Соединенными Штатами, Советским Союзом, Францией, Великобританией и Китаем за период с 1945 года до 1964 год.

Впечатляющий итог лишь одной аварии. Не правда ли?

Следующим инцидентом с космическим аппаратом с ядерным реактором на борту стал неудачный запуск американского метеорологического спутника «Нимбус-В». Ракета-носитель «Торад», взлетевшая с космодрома Ванденберг, уже через несколько секунд потерпела аварию и упала в Тихий океан. На дно пошел и «Нимбус» с ядерным реактором «SNAP-19B2». К счастью, конструкция аппарата оказалась весьма прочной, он выдержал все перипетии полета и не разрушился. Его потом выловил американский военно-морской флот. Радиоактивного заражения Мирового океана не произошло, и сейчас об этой аварии вспоминают очень редко.

В истории американской космонавтики есть еще два инцидента с космическими аппаратами, оснащенными ядерными энергетическими установками. Это именно инциденты, а не аварии или катастрофы.

Первый произошел 17 апреля 1970 года при возвращении на Землю космического корабля «Аполлон-13». Об этом аварийном полете будет подробно рассказано в одной из последующих глав, поэтому сейчас я остановлюсь лишь на моменте посадки.

В штатный комплект оборудования, которое во время лунных экспедиций доставлялось на поверхность Луны, входил ядерный генератор «SNAP-27». Если бы «Аполлон-13» выполнил свою программу и космонавты побывали бы на лунной поверхности, то все было бы нормально. Но полет получился аварийным, и к Земле корабль возвратился в «полном комплекте», включающем и опасное для здоровья оборудование. Лунную кабину, где и находился «SNAP-27», отделили в последний момент, перед входом спускаемого аппарата в земную атмосферу. Туда же вошла и лунная кабина. Хрупкая конструкция практически полностью разрушилась в плотных слоях, а несгоревшие микроскопические частицы корпуса утонули в Тихом океане. Разрушился и генератор, но активная зона, судя по всему, выдержала нагрузки и целехонькая пошла ко дну. Говорю «судя по всему», так как никаких следов радиоактивного заражения обнаружить не удалось.

Второй инцидент случился в 1979 году, когда на 1300-километровой высоте начал постепенно разваливаться на части навигационный спутник «Транзит-5В», запущенный в 1965 году и через полтора месяца активного функционирования переведенный на «орбиту захоронения». Сейчас в космосе летают несколько десятков фрагментов этого аппарата и среди них обломки генератора «SNAP-10A» с ураном-235 внутри.

В Советском Союзе работы по созданию спутниковых ядерных энергетических установок начались практически одновременно с американскими разработками. Правда, первый реактор у нас в стране отправили на орбиту почти на 10 лет позже, чем в США. С начала 1970-х годов такие пуски стали регулярными. Все советские космические аппараты с ядерными реакторами предназначались для наблюдения за военно-морскими силами противника в акватории Мирового океана.

Естественно, что и с советскими «ядерными спутниками» случались всякие неприятности. Долгое время считалось, что отсчет наших неудач с подобными аппаратами начинается с 25 января 1969 года, когда при старте с Байконура взорвалась ракета-носитель «Циклон-2А». Но тогда, к счастью, на аппарате был установлен лишь габаритно-весовой макет генератора типа «Бук», который, упав в Казахстане, никакого радиоактивного загрязнения местности не произвел. И, как понимаете, не мог произвести.

Первый советский спутник с действующим реактором был запущен 3 октября 1970 года. Им стал спутник радиолокационного наблюдения «Космос-367». Спутник вышел на околоземную орбиту, но сразу после запуска отказала система ориентации. На этот случай в аппаратах подобного типа предусмотрено аварийное отделение активной зоны и перевод ее на так называемую «орбиту захоронения». Именно так и произошло с «Космосом-367»: ядерный реактор срочно отделили и «забросили» его на высоту в несколько сот километров, где он и будет находиться еще лет 500, пока не станет безопасным.

Следующие советские запуски, а специалисты насчитывают их три, были успешными, что позволило принять разведывательную систему в ограниченную эксплуатацию и приступить к регулярным пускам аппаратов данного типа. Принятию системы на вооружение «поспособствовала» и напряженная обстановка в мире, особенно в районе Ближнего Востока, заставившая военных настаивать на применении системы даже в недостаточно отработанном виде. В целях повышения достоверности собираемой информации запуски стали парными (один спутник с ядерным реактором на борту, второй – без него).

Очередной инцидент произошел во время запуска спутника «Космос-785». Выйдя на орбиту, аппарат начал хаотично вращаться, что грозило его падением на Землю. Далее произошло то же самое, что и в эпизоде с «Космосом-367», – реакторный отсек был отделен от спутника и переведен на «орбиту захоронения». Запуск второго спутника из этой пары пришлось отменить.

Если в случаях с «Космосом-367» и «Космосом-785» удалось избежать их падения на Землю, то с «Космосом-954» такого не произошло. Аппарат радиолокационного наблюдения «Космос-954» стартовал 18 сентября 1977 года и до конца октября работал в паре со своим собратом «Космосом-952». Однако 28 октября аппарат вышел из-под контроля наземных служб. Почему это произошло, неизвестно до сих пор. Хотя версий на этот счет великое множество. Начиная от тривиальной – выхода из строя корректирующего двигателя, до использования американцами лазерного оружия. Последняя версия была озвучена даже на страницах официального партийного органа – газеты «Правда», где указывалось, что проблемы на спутнике начались после пролета над районом полигона Вумера в Австралии. Якобы там и был развернут боевой лазер, который «выстрелил» по советскому спутнику.

Может, это и так. По крайней мере, открытых данных об этом инциденте нет, а все, что писалось тогда и пишется сейчас, остается на уровне версий. Но, как бы то ни было, спутник вышел из строя, а перевести его на «орбиту захоронения» не удалось. Началось неконтролируемое его снижение.

Ситуация обострилась 6 января 1978 года, когда произошла неожиданная разгерметизация космического аппарата. Все бортовые системы вышли из строя, а его снижение стало происходить гораздо быстрее. 24 января «Космос-954» вошел в плотные слои атмосферы и разрушился над северными районами Канады. Произошло радиоактивное заражение около 100 тысяч квадратных километров. Хорошо еще, что спутник упал в пустынных малонаселенных районах. К счастью, никто не пострадал. Да и 37,1 килограмма отработанного ядерного топлива развеялись в основном в атмосфере. Земной поверхности достигли лишь граммы. По иронии судьбы, фрагмент аппарата с частью ядерного реактора, в котором находился уран-235, упал неподалеку от канадского городка Ураниум-Сити.

Но скандал вышел грандиозным. Мировые информационные агентства в течение нескольких дней ни о чем другом не говорили – только об аварии «Космоса-954». Так как обломки упали не на нашей территории, пришлось советскому правительству заплатить за очистку района падения обломков 3 миллиона долларов и приостановить запуск столь опасных спутников.

Вскоре о неприятностях забыли, и в 1980 году Советский Союз возобновил запуски спутников с ядерными реакторами на борту. Перерыв в пусках был использован конструкторами для доработок бортовых систем, для повышения надежности ядерного оборудования, для совершенствования системы управления. Но всего не предусмотришь, и новые инциденты не заставили себя ждать. Правда, они не имели столь катастрофических последствий, но поволноваться заставили.

28 апреля 1981 года на очередном спутнике радиолокационного наблюдения «Космос-1266» вышло из строя бортовое оборудование. Как и в случае с «Космосом-954», возникла угроза неконтролируемого его падения на Землю. В этих условиях единственным решением оказалось отделение от спутника реакторного отсека и перевод его на «орбиту захоронения», что и было сделано в экстренном порядке. Спутник проработал на орбите только 8 дней.

Аналогичные проблемы проявились и на следующем аппарате – «Космосе-1299». Единственным отличием от предыдущей аварии было то, что спутник проработал 13 дней.

Три последующих пуска оказались удачными, и военные уже подумывали о развертывании системы радиолокационного наблюдения за Мировым океаном в полном объеме, когда произошла новая авария.

Инцидент произошел 28 декабря 1982 года, когда вышел из строя проработавший полгода на орбите спутник «Космос-1402». Попытки перевести его на «орбиту захоронения» успехом не увенчались, и он начал неконтролируемое снижение. Конструктивные доработки после предыдущих аварий позволили отделить активную зону от термостойкого корпуса реактора и предотвратить компактное падение обломков. Тем не менее 7 февраля 1983 года аппарат вошел в атмосферу и радиоактивные продукты деления рассеялись над Южной Атлантикой. Из людей никто не пострадал, так как разрушение спутника произошло над безлюдными районами, но свою лепту в повышение естественного радиационного фона «Космос-1402» внес.

Эта авария заставила Советский Союз вновь приостановить запуски спутников с ядерными реакторами на борту. На этот раз на полтора года. Старты возобновились 29 июня 1984 года и регулярно продолжались до 1988 года, пока новый инцидент не поставил крест на этой программе.

В последний раз все завершилось более или менее благополучно. Хотя угроза повторения аварий, аналогичных гибели «Космоса-954» и «Космоса-1402», была. Все началось 16 апреля 1988 года, когда была потеряна связь со спутником «Космос-1900», выведенным на орбиту за четыре месяца до этого. Последующие пять месяцев космический аппарат неконтролируемо снижался, и все попытки выдать команду на увод реактора на «орбиту захоронения» или на отделение активной зоны реактора успехом не увенчались. Конструкторские доработки, к счастью, привели к тому, что за пять дней до прогнозируемого входа в атмосферу, 30 сентября 1988 года, сработала система автоматического увода реактора, включившаяся из-за исчерпания запасов топлива в системе ориентации.

На этом регулярные запуски советских спутников с ядерными энергетическими установками на борту были прекращены. Не запускает «ядерные спутники» и Россия.

А вот американцы продолжают эксперименты. Правда, ядерные энергетические установки используются в последние годы исключительно в межпланетных миссиях.

Всего за сорок лет в космос было выведено около 50 аппаратов с ядерными энергетическими установками на борту. Так как ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты никогда не давали на этот счет достоверной информации, то здесь данные расходятся. По данным различных источников, в СССР было запущено от 33 до 36 таких спутников. Для США разброс еще больше. Называют от 12 до 40 аппаратов. Какими бы ни были реальные цифры, в любом случае это сотни килограммов радиоактивных материалов, которые болтаются на высотах от 800 до 1000 километров. И они в будущем могут стать источником больших неприятностей для человечества. Пока ничего не случилось, но, учитывая их потенциальную угрозу для безопасности будущих космических полетов, несколько слов об этом я все же скажу.

В начале 1990-х годов на околоземной орбите на высотах 870 – 990 километров были обнаружены сгущения мелких обломков явно искусственного происхождения. Эти высоты и по числу спутников самые «населенные», но сгущение обломков оказалось значительно более интенсивным, чем сгущение космических аппаратов. Сотрудник НАСА Дональд Кесслер предположил, что источником загрязнения стали как раз советские спутники морской разведки с ядерными энергетическими установками, «захороненными» на этих высотах. Лишние частицы, по мнению ученого, образовались после того, как теплоноситель (жидкая смесь калия и натрия, переносившая тепло от реактора к электрогенератору) вытек из потерявшего герметичность трубопровода и затвердел. По некоторым данным, это случилось на 16 реакторах. Уже через 10 лет эти частицы будут у Земли. На наше счастье, никакого вреда в себе они не несут, и человечество вряд ли заметит их возвращение. Но было бы лучше, если бы даже такой опасности не существовало.

По орбите летают и сборки ТВЭЛов – тепловыделяющих элементов, которые были автоматически выброшены из корпуса генераторов. Длина этих сборок 60 сантиметров, диаметр – 20 сантиметров. Они также кружат над Землей и ждут своего часа. Если не произойдет ничего экстраординарного, то на Землю они упадут лет через 500, когда уран-235 уже практически полностью распадется. Но, не дай бог, произойдет что-то непредвиденное...

В черновом варианте график полетов должен был выглядеть следующим образом. После полета Валентины Терешковой предполагалось запустить «Восток-7», на борту которого должен был находиться Владимир Комаров. Следующим на орбиту на «Востоке-8» должен был отправиться Павел Беляев. Потом Борис Волынов. Ну а затем, друг за другом, Георгий Береговой, Алексей Леонов, Евгений Хрунов и Виктор Горбатко. В эту череду мужчин планировалось «вклинить» и еще одну женщину – Валентину Пономареву.

Ни один из этих полетов не состоялся. Сначала не нашлось средств на изготовление уже заказанных кораблей. Потом приоритеты советской космонавтики сместились в другую сферу и полеты одноместных кораблей потеряли актуальность. Одним словом, планы были пересмотрены, и космонавты приступили к подготовке к полетам по совершенно другим программам.

В большей степени повезло американской пилотируемой программе «Меркури». В ее рамках планировалось провести семь полетов: два по суборбитальной траектории и пять по околоземной орбите. Отмененным оказался всего один полет – последний. Уже в 1962 году, когда были проведены два «прыжка в космос» и два полета вокруг Земли, руководство американской космической программы пришло к выводу, что нет никакой необходимости гнаться за количеством. Все, что можно было выяснить о возможности пребывания человека в космическом пространстве, было уже известно, и поэтому американцы решили сэкономить и отменили полет Алана Шепарда на «Меркури-10» во второй половине 1963 года.

Вторая советская пилотируемая программа – «Восход» – также изначально предусматривала большее число полетов, чем это случилось в реальности. Из семи кораблей на орбиту отправились лишь два.

По разным причинам были отменены следующие полеты:

корабля «Восход-3», к которому готовились экипажи Георгий Шонин – Борис Волынов и Георгий Береговой – Владимир Шаталов. В ходе 19-суточного полета предусматривалось провести широкий круг медицинских исследований;

корабля «Восход-4», к которому готовились экипажи Борис Волынов – Георгий Катыс и Георгий Береговой – Лев Демин. Это должен был стать второй длительный полет (20 суток) по медицинской программе;

корабля «Восход-5», к которому готовились два женских экипажа – Валентина Пономарева – Ирина Соловьева и Татьяна Кузнецова – Жанна Еркина. В программе полета значилось изучение возможности работы в космосе женского экипажа и широкий круг медицинских исследований. Одна из женщин должна была покинуть корабль и выйти в открытый космос;

корабля «Восход-6», к которому готовились сотрудники Института медико-биологических проблем. В программу этого полета также предполагалось включить эксперимент по выходу в открытый космос;

корабля «Восход-7» по программе военных исследований.

Экипажи кораблей неоднократно менялись, как и программы их полетов, а сроки постоянно отодвигались. Но ни один из этих полетов не состоялся – к середине 1960-х годов все усилия разработчиков и изготовителей были переключены на создание корабля «Союз», и на «Восходы» времени уже просто не оставалось. Поэтому поступили просто – программу отменили и все экипажи расформировали. Причиной такого кардинального решения стала и неожиданная смерть Сергея Павловича Королева, который еще мог бы при желании настоять на проведении полетов, чего не сделал его преемник.

Одновременно с разработкой космических кораблей, запускаемых в космос с помощью ракет, в СССР и США велась разработка авиационно-космических систем, которые также требовали наличия на их борту космонавтов. Первыми к работам по программе «Дайна Сор» приступили американцы, они же первыми набрали группу будущих пилотов ракетопланов. На середину 1960-х годов был расписан график испытательных полетов. Достаточно скоро американцы пришли к выводу, что данная программа им ни к чему. Работы были прекращены, полеты отменили, группу будущих космонавтов распустили.

Чуть позже советские специалисты полностью повторили путь американцев в рамках проекта «Спираль». Точно так же планировалось провести испытательные полеты орбитального самолета с пилотами на борту, и точно так же работы были прекращены. В рамках программы к полетам готовились Герман Титов, Анатолий Филипченко и Анатолий Куклин. Когда стало ясно, что полетов не будет, все они перешли на подготовку по другим программам.

И еще о двух нереализованных программах и, соответственно, не состоявшихся полетах. В 1960-х годах в США активно работали над проектом создания военной орбитальной станции «MOL». С ее борта предполагалось вести наблюдения за территорией Советского Союза и его союзников, а также осуществлять функции управления подразделениями американской армии, разбросанной по всему земному шару. Еще на этапе проектирования выяснилось, что беспилотные аппараты гораздо эффективнее справляются с этими задачами. К тому же они были гораздо дешевле. Программу закрыли, начавших подготовку космонавтов распустили. Кое-кто из них был переведен в отряд астронавтов НАСА, а большинство вернулось к летной работе и уже никогда не помышляли о покорении космоса.

К военной сфере относится и программа создания в Советском Союзе военно-исследовательского корабля «Союз-ВИ». Его полеты должны были начаться во второй половине 1960-х годов. В первый рейс на орбиту планировалось отправить Павла Поповича и Геннадия Колесникова. Однако и этот полет не состоялся. Почему так произошло, читатели легко поймут, если вспомнят, что «Союз-ВИ» так и не был создан.

В одной из следующих глав я буду рассказывать о трагическом полете корабля «Союз» и гибели космонавта Владимира Комарова. Он отправился в космос 23 апреля 1967 года, а на следующий день к нему должны были присоединиться его коллеги – Валерий Быковский, Евгений Хрунов и Алексей Елисеев. Уже через несколько часов после старта первого корабля стало ясно, что пускать второй не имеет смысла. Программа предусматривала стыковку «Союза» и «Союза-2», а к тому времени проблема уже заключалась в возвращении корабля с космонавтом с орбиты. Благополучно сделать это не удалось, и Комаров погиб. Впоследствии выяснилось, что «Союз-2» имел тот же конструктивный дефект, что и его собрат, и если бы на орбиту были запущены оба, то и число жертв апреля 1967 года было бы гораздо больше.

Программа «Союз» вообще изобилует отмененными полетами. Если собрать их вместе, то десятка два наберется точно. В частности, были отменены полеты по программе «Контакт» (осень 1969 года и весна 1970 года), третий и последующие полеты на борт орбитальной станции «Салют» из-за катастрофы корабля «Союз-11», полеты на орбитальные станции, которые не смогли выйти на орбиту или на которых возникли аварийные ситуации уже в полете, и так далее и тому подобное. Период отмененных полетов «Союзов» охватывает почти 25 лет. Это только сейчас, когда отечественная космонавтика оказалась зажатой в рамки двух ежегодных полетов, перестали говорить об отмене полетов. Просто не стало того, что можно сократить.

Но вернемся к отмененным полетам. В конце 1960-х – начале 1970-х годов состоялись шесть высадок американских космонавтов на поверхность Луны. После этого программа «Аполлон» была закрыта, и разговор о возобновлении пилотируемых полетов на Луну возник только в 2004 году. Но еще когда человек покорял Луну, планы предусматривали совершенно иное. Во-первых, планировалось организовывать ежегодно две экспедиции на наш естественный спутник. Во-вторых, к 1980-му году предполагалось построить на Луне базу, на которой постоянно находились бы и работали два космонавта. При ее эксплуатации предполагалось, что полеты к Луне станут ежемесячными. Ну а дальше там должны были появиться многочисленные поселения, заводы и тому подобное.

Как оказалось, в то время Луна была человеку ни к чему. Сначала отказались от заводов, потом от лунной базы, затем от многих полетов. Наконец, было решено ограничить число экспедиций шестью высадками. Под сокращение попали три уже запланированные миссии, для которых велось изготовление кораблей, были назначены экипажи, определены районы посадок.

А в Советском Союзе в 1960-х годах в рамках лунной программы была сформирована группа из 20 человек, которым предстояло облететь Луну и совершить на нее посадку. Экипажи тренировались до тех пор, пока программу не закрыли. Соответственно, и подготовка была прекращена, а все запланированные полеты отменены. Из экипажей, которые проходили тренировку, назову только один, которому предстояло стать первым, – Алексей Леонов и Олег Макаров. Но ни им, ни их товарищам не удалось увидеть поверхность Луны вблизи.

Какие еще полеты и почему были отменены за годы космической эры? Сначала то, что сократили в нашей стране, а потом – у американцев.

Во-первых, ни один космический корабль, который разрабатывался в конструкторском бюро В.Н. Челомея по программе «Алмаз», не стартовал в пилотируемом режиме. Удалось провести только несколько беспилотных рейсов, после чего программу закрыли, полеты отменили, космонавтов распустили.

Во-вторых, были отменены пилотируемые полеты на советских кораблях многоразового использования. Они должны были состояться в начале 1990-х годов. На это время пришлась катастрофа глобального масштаба – распад СССР, после чего уже было не до полетов.

В-третьих, американцам пришлось отменить многие полеты шаттлов, когда произошла авария корабля «Челленджер». В частности, были отложены, а потом совсем отменены полеты по секретным программам Пентагона. Это послужило причиной замораживания строительства стартового комплекса на базе ВВС США Вандеберг в штате Калифорния, откуда должны были производиться пуски военных «челноков». Отменили и полеты по программе «Учитель в космосе». Было решено не рисковать жизнями непрофессиональных космонавтов.

В-четвертых, после гибели в феврале 2003 года корабля многоразового использования «Колумбия» были отменены некоторые полеты, не входящие в график строительства Международной космической станции. Например, очередная ремонтная бригада уже никогда не попадет на орбитальный телескоп «Хаббл», что станет причиной его преждевременной гибели. Коснулась эта трагедия и российской программы. На два года наши «Союзы» стали основным средством доставки экипажей на борт МКС. Вследствие этого пришлось отказаться от отправки в космос некоторых экипажей. На некоторое время иссяк и поток космических туристов, которые начали регулярно летать на российских кораблях.

Всего, по самым скромным подсчетам, не состоялось 115 пилотируемых полетов, в которых должны были принять участие более двухсот космонавтов. Еще в 22 случаях полеты состоялись, но по иным, чем первоначально планировалось, программам и с другими экипажами. Про отложенные полеты я просто не веду речь. Только в настоящий момент в графике полетов американских кораблей многоразового использования значится почти 20 миссий, которые состоятся не ранее чем после весны 2005 года. Судя по тому, что сроки возобновления полетов шаттлов постоянно откладываются, многие из этих рейсов в конце концов придется отменить вовсе.

Человечество намеревалось достаточно широко исследовать и осваивать космос, но груз земных проблем не позволял и не позволяет этого делать. Вероятнее всего, отмены полетов будут происходить и в будущем. И продолжаться это будет до тех пор, пока каждый корабль не перестанет быть уникальным инженерным творением, а станет обыкновенным транспортным средством, которое легко заменить. Но это произойдет не сегодня и даже не завтра.

Полет первого «Восхода» состоялся в октябре 1964 года и прошел великолепно. Три космонавта в течение суток кружили над Землей, а потом благополучно приземлились на территории Советского Союза. Причем сделали это, не покидая спускаемого аппарата, в отличие от своих коллег по «Востокам». Их бы тоже катапультировали на всякий случай, да три катапульты не помещались, поэтому пришлось рискнуть. Риск полностью оправдался. Единственное, что немного смазало эффект от этого события, стала происшедшая во время их полета смена власти в Кремле. Владимир Комаров, Константин Феоктистов и Борис Егоров отправились на орбиту при Никите Хрущеве, а приземлились уже при Леониде Брежневе. Даже их прилет в Москву пришлось отложить на то время, пока в верхах делили портфели.

Второй полет корабля типа «Восход» состоялся в марте 1965 года. В этом полете было много осложнений, поэтому о нем следует расказать подробнее. Но сначала несколько вводных слов.

Когда решался вопрос об осуществлении эксперимента по выходу человека в открытый космос, планировалось, что первым за пределы кабины космического корабля отправится другое живое существо, наш верный и бессловесный друг – собака. Был даже запланирован срок такого полета – начало 1966 года. Одним из участников этого эксперимента, кстати, должен был стать популярный впоследствии телеведущий Юрий Сенкевич. Предполагалось, что он, по сути дела, выпихнет из кабины корабля собачку, облаченную в специальный скафандр, а затем за страховочный фал втянет ее обратно. Естественно, планировалось наблюдать, как при этом собачка будет себя чувствовать и как будет себя вести. Лишь после этого должен был состояться выход человека в космос.

Но в дело вмешалась большая политика. Американцы тоже готовили аналогичный эксперимент, и советское руководство решило форсировать ход событий, чтобы подарить советскому народу еще один космический триумф.

«Восход-2» оснастили специализированной шлюзовой камерой, единственным предназначением которой был выход человека в открытый космос. После возвращения космонавта в корабль выполнившая свою миссию камера должна была быть отделена.

Прежде чем запускать корабль с экипажем на борту, был совершен полет аналога в беспилотном варианте. Корабль, стартовавший 22 февраля 1965 года, скрылся под названием «Космос-57». Полет закончился неудачей. Спустя несколько часов после старта по непонятным причинам корабль взорвался на орбите. Полагают, что причиной этого стало срабатывание системы аварийного подрыва, получившей ложный сигнал из-за сбоя в работе одной из электрических схем, но четко отработавшей этот сигнал и уничтожившей корабль.

По логике вещей, отправлять вслед за этой аварией в космос пилотируемый корабль было нельзя. Но... Опять это «но», опять большая политика и престиж государства.

Короче говоря, Королев собрал космонавтов и рассказал им о происшедшей неудаче и о том, что он не может гарантировать их безопасность в предстоящем полете, если таковой состоится. Как и следовало ожидать, никто не отказался продолжить подготовку.

18 марта космический корабль «Восход-2» стартовал с космодрома Байконур. На борту находились командир Павел Беляев и второй пилот Алексей Леонов. Леонову и предстояло осуществить этот уникальный эксперимент в открытом космосе. Старт прошел нормально, корабль вышел на орбиту, и космонавты начали подготовку к выходу.

Выход был осуществлен уже на втором витке вокруг Земли. Был открыт люк шлюзовой камеры, и Леонов в своем белоснежном скафандре медленно выплыл в бескрайний космос. На весь мир прозвучали ставшие знаменитыми слова Беляева:

– Я – Алмаз. Человек вышел в космическое пространство.

Выход был непродолжительным, всего 10 минут. Это сейчас, когда время пребывания в открытом космосе измеряется часами, тот выход кажется коротким и простым. А тогда это был гигантский прыжок вперед, сравнимый с первым полетом человека в космос. Недаром имя Алексея Леонова всегда ставится между именами Юрия Гагарина и Нейла Армстронга, когда речь заходит о первопроходцах.

Естественно, эти 10 минут промелькнули как один миг. Когда пришло время возвращаться в корабль, Леонов приблизился к люку и, как того требовала инструкция, попытался «войти» в корабль ногами вперед. Не тут-то было. Космонавт в скафандре не смог втиснуться в люк шлюзовой камеры. Новая заход – и новая неудача. Вновь и вновь космонавт предпринимал попытки, которые заканчивались тем же результатом.

Это был тот случай, который на Земле было трудно представить. В вакууме скафандр повел себя не так, как предполагалось. Он раздулся, стал жестким. Леонов бросил попытки действовать по инструкции и начал вплывать в корабль головой вперед. Нельзя сказать, что поворот на 180° решил все проблемы, но он дал космонавту тот единственный шанс остаться в живых, которым он и воспользовался. Медленно, сантиметр за сантиметром, Леонов буквально втискивался в корабль. Все было на грани, которая разделяла жизнь и смерть. Леонову удалось «вползти» в корабль. Полет продолжался.

Но беда никогда не приходит одна. Полет был рассчитан на несколько дней, а завершить его пришлось уже на следующее утро. В ночь на 19 марта неожиданно стало падать давление в баллонах наддува кабины корабля. Дальнейшее падение могло привести к разгерметизации корабля, за которой следовала бы вынужденная посадка. Поэтому на следующем витке Центр управления полетом принял решение о прекращении полета. Космонавты заняли свои места в креслах и приготовились к возвращению на Землю.

Однако неприятности на этом не закончились. Первая попытка посадки не удалась, не включился тормозной двигатель. На следующем витке поступила команда из Центра на совершение ручной посадки. Космонавты приступили к отработке ручного варианта, когда заметили, что началось «закислораживание» атмосферы в корабле. Это было очень опасно. Малейшее искрение в контактах и реле могло вызвать взрыв и пожар. Именно так в марте 1961 года на Земле во время эксперимента в барокамере погиб Валентин Бондаренко. Но на этот раз все обошлось. И к тому же сработал клапан разгерметизации. Это можно считать везением, так как космонавты были в скафандрах и им ничего не грозило. А избавиться от опасной атмосферы оказалось как нельзя кстати.

Когда спустя шесть лет то же самое произошло на корабле «Союз-11», находившиеся без скафандров космонавты погибли. Но для Беляева и Леонова это была удача, давшая временную передышку. Именно временную, потому что уже через несколько секунд после срабатывания клапана началась закрутка космического корабля – вышла из строя система ориентации по звездам. Идти на посадку, не сориентировав корабль, было безумием. Но космонавты справились и с этим. Беляев вручную сориентировал корабль и включил тормозной двигатель. Всего за время полета «Восхода-2» специалисты насчитали семь крупных неприятностей, каждая из которых могла быть фатальной. И тем не менее все завершилось благополучно.

Они приземлились в глухой сибирской тайге, вдалеке от предполагаемого района посадки. Но все это было уже не так важно. Они несколько раз заглянули в лицо смерти и остались живы. Из всех неприятностей, которые произошли в ходе этого полета, сообщили только об отказе системы ориентации. Все остальное, как говорится, осталось за кадром. А зря. Знай тогда правду, многие из советских граждан не озадачивались бы вопросом: «За что космонавты получают Звезды Героев, если полет прошел нормально?» Полет «Восхода-2» – это как раз и есть «нормально».

Между тем американцы приступили к реализации программы пусков к Луне станций типа «Рейнджер», которые должны были передать на Землю телевизионное изображение лунной поверхности. Первый старт, осуществленный 23 августа 1961 года, оказался неудачным – станция вышла на околоземную орбиту, но из-за аварии на ее борту там и осталась. Спустя неделю она вошла в атмосферу и сгорела.

Аналогичной оказалась и судьба «Рейнджера-2», запущенного 18 ноября 1961 года. Его жизнь в космосе оказалась еще более короткой – два дня.

Не смог достигнуть поверхности Луны и «Рейнджер-3», стартовавший 26 января 1962 года. Ступень «Дджена-В» не обеспечила попадание аппарата в Луну, и он вышел на гелиоцентрическую орбиту, став очередной искусственной планетой.

Первым аппаратом этого типа, упавшим на поверхность Луны, стал «Рейнджер-4», запущенный 23 апреля 1962 года. Но задачи полета считаются не выполненными, так как место падения не установлено и телевизионная съемка не была проведена.

Не выполнил программы своего полета и «Рейнджер-5», который отправили к Луне 18 октября 1962 года. Как и «Рейнджер-3», его не удалось отправить к лунной поверхности, и он поныне кружится вокруг Солнца.

Следующие четыре станции отработали нормально. Все они совершили жесткие посадки на Луну, как и планировалось, но перед своей гибелью смогли передать сотни детальных снимков тех районов, где предполагалось сажать в будущем пилотируемые корабли.

Пока велся «обстрел» Луны «Рейнджерами», открылись «астрономические окна» для пусков в сторону Венеры и Марса. Первыми, 22 июля 1962 года, попытались запустить свою станцию американцы. Однако «Маринер-1», которому предстояло исследовать Венеру, далеко не улетел. Через 293 секунды после старта ракета отклонилась от заданной траектории и спустя две секунды была уничтожена по команде с Земли. Обломки носителя и станции упали и затонули в Атлантическом океане.

В Советском Союзе между тем готовили к старту шесть станций. Три станции в сторону Венеры предполагалось запустить в августе-сентябре, а три станции к Марсу – в октябре-ноябре 1962 года.

Но, как и за два года до этого, успехами нашим конструкторам похвастаться не удалось. Первый раз станцию пытались пустить в сторону Венеры 25 августа 1962 года. Ракета-носитель «Молния» вывела ее на околоземную орбиту, а дальше с использованием разгонного блока предполагалось отправить ее в сторону Венеры. Подвел «разгонник». Он не захотел включаться, и станция осталась прикованной к земной орбите.

О самом факте неудачного запуска стыдливо умолчали, но американские средства слежения за космическим пространством зафиксировали появление непонятного спутника. Ему, как и положено, присвоили регистрационный номер, он появился во всех документах международных организаций, включая ООН. Для западного читателя не было секретом, что это за спутник, в каких целях и кем был запущен. Секретом все это было только в Советском Союзе, где таблица запусков космических объектов тоже публиковалась, но об этом запуске в ней было указано кратко «Нет данных». Данные появились только 25 лет спустя, когда и мы смогли узнать еще об одном факте нашей космической биографии.

Вторая попытка запуска станции к Венере была предпринята 1 сентября, но и ее результаты были неутешительны – разгонный блок вновь не включился, и станция осталась на земной орбите. И опять о старте официально ничего не сообщали. Не ясно, почему не скрыли эту неудачу под безликим названием «Космос». Может быть, из-за того, что в то время еще не было прецедентов? В дальнейшем не стеснялись называть «Космосами» все что угодно. А этот пуск также стал фигурировать в открытых документах под наименованием «Нет данных». А на нет, как известно, и суда нет.

12 сентября еще один пуск скрылся под словосочетанием «Нет данных». В тот день пытались пустить третью венерианскую станцию, но какой-то злой рок преследовал конструкторов. Опять не сработал разгонный блок.

Больше станций для полетов к Венере не было, и ее оставили в покое до лучших времен, переключив свое внимание на Марс. Но и с марсианскими станциями дела обстояли не лучшим образом. Две из них, которые вышли на околоземную орбиту 24 октября и 4 ноября, повторили судьбу своих венерианских предшественниц. Вновь не включились разгонные блоки и станции не увидели космических далей.

Но один пуск все-таки оказался результативным. 1 ноября 1962 года разгонный блок перевел на траекторию полета к Марсу автоматическую станцию «Марс-1». Почти пять месяцев с ней удавалось поддерживать связь. Но 21 марта 1963 года из-за неполадок бортовой аппаратуры она замолчала.

Если о неудачах с запуском станций в дальний космос в 1962 году молчали, то впоследствии, когда они выходили на орбиту, но не уходили в направлении планет, стали сообщать как о запусках очередных спутников серии «Космос». Так поступили, например, 11 ноября 1963 года, когда не смог стартовать к Венере очередной космический аппарат. Тогда на орбите появился «Космос-21». Межпланетной станцией был и «Космос-27», запущенный 27 марта 1964 года.

Когда удавалось включить разгонный блок и свести станцию с околоземной орбиты, но направить ее не в сторону нужной планеты, а неизвестно куда, использовали название «Зонд». Так запущенная 2 апреля 1964 года станция «Зонд-1» должна была направиться на свидание с Венерой, но система ориентации отправила ее в межпланетное пространство. Официально сообщалось, что станция именно для этого и была предназначена.

Так же поступили и 30 ноября 1964 года, когда не состоялся пуск в сторону Марса станции, получившей название «Зонд-2». Она ушла в межпланетное пространство, но с такой ошибкой в траектории, что ни о каких исследованиях планеты не приходилось и думать.

Как и американцы, Советский Союз в 1960-х годах не обделял своим вниманием и Луну. Пока американцы фотографировали ее поверхность, в нашей стране начали работать над мягкой посадкой. Уже тогда все это делалось с прицелом на будущий пилотируемый полет на Луну и предполагало отработку методики совершения посадки. Станции, предназначенные для мягкой посадки, были несоизмеримо сложнее своих предшественниц, стартовавших в 1958 – 1959 годах, но это еще не были те лунные корабли, которые должны были нести на своем борту человека.

Посадить станцию на Луну пытались в течение трех лет, начиная с 1963 года. Первый старт состоялся 4 января 1963 года, но закончился неудачей. Как и в случаях с Венерой и Марсом, из-за отказа разгонного блока очередная «Луна» оказалась прикованной к земной орбите. Она также стала спутником «Нет данных».

Вторую попытку предприняли 3 февраля, но она закончилась еще более неудачно. Ракета-носитель потерпела аварию и взорвалась на участке выведения. И только третья попытка, предпринятая 4 апреля 1963 года, закончилась появлением в официальных сообщениях станции «Луна-4». Но и здесь все происходило не так, как планировалось. В результате неправильных расчетов баллистиков станция через трое суток полета не только не совершила посадку на Луну, но и вообще пролетела мимо нее.

Почти год ушел на доработку конструкций ракеты и межпланетной станции. Следующий старт смог состояться только 20 апреля 1964 года, правда, закончился он, как и многие другие, аварией ракеты-носителя. Ракета взорвалась над Сибирью. Где-то в сибирской тайге до сих пор лежат остатки многих космических станций и спутников, которым не суждено было отправиться в космос.

И еще один год был потрачен на конструктивные доработки. 8 мая 1965 года стартовала очередная лунная станция, получившая название «Луна-5». Она благополучно добралась до Луны, но мягко прилуниться не смогла. На этот раз подвел тормозной двигатель, который не смог погасить скорость, и станция, в буквальном смысле этого слова, шлепнулась на поверхность Луны где-то в районе кратера Коперника.

В 1965 году еще несколько раз предпринимались попытки прилунить станции. Но «Луна-6» из-за неправильных баллистических расчетов вновь прошла мимо нашей вечной спутницы, а станции «Луна-7» и «Луна-8» хотя и достигли ее поверхности, но сделали это жестко, а не мягко.

Впервые мягко посадить станцию на поверхность Луны удалось только 3 февраля 1966 года. К тому времени в полном объеме развернулась лунная гонка, и такая посадка была не только делом престижа, но и логичным этапом по подготовке высадки человека.

А как же обстояли дела у американцев? После окончания программы «Рейнджер» в Штатах началась реализация сразу двух лунных проектов – «Лунар Орбитер», целью которого был вывод на селеноцентрическую орбиту автоматических аппаратов для изучения Луны и окружающего ее космического пространства, и «Сервейор», предполагавший совершение мягкой посадки на поверхность нашего спутника. Лунные спутники отлетали нормально, поэтому я о них не буду говорить совсем. А вот с «Сервейорами» некоторые неприятности произошли.

Все началось с неудачного запуска макета автоматической станции, которую предприняли 2 марта 1965 года. Ракета-носитель «Атлас-Кентавр», стартовавшая с мыса Канаверал, далеко не улетела. Вместе с макетом она свалилась в Атлантический океан, где и лежит до сих пор. Правда, дальше у американцев все пошло хорошо. Еще два макета, хотя и не без проблем, побывали в космосе и отработали основные этапы полета к Луне. А 30 мая 1966 года «Сервейор-1», через четыре месяца после нашей «Луны-9», успешно прилунился в Океане Бурь.

Однако уже следующий аппарат посадить не удалось – подвел двигатель, и 23 сентября 1966 года «Сервейор-2» разбился. Не перенес жесткой посадки и «Сервейор-4», который достиг Луны 17 июля 1967 года. Все прочие аппараты успешно отработали на лунной поверхности.

По логике вещей дальше стоило бы рассказать о полетах и неудачах, имевших место при подготовке высадки советских космонавтов на Луну. Но этому будет посвящена отдельная глава – «На пути к Луне». Поэтому сразу перехожу к другим межпланетным экспедициям – советским и американским, которые потерпели неудачу. Но сначала немного статистики, чтобы подвести некие промежуточные итоги.

За первые десять лет космической эры в Советском Союзе и в США было предпринято 79 попыток запуска автоматических межпланетных станций. В нашей стране была 41 такая попытка, в Америке чуть меньше – 38. В том числе 44 станции должны были отправиться к Луне, 19 – к Венере, 9 – к Марсу, а еще восемь должны были изучать межпланетную среду.

Из 21 советской лунной станции полностью выполнили программу полета лишь четыре. У американцев процент «попадания» оказался выше – своей цели достигли 12. Приблизительно такая же картина была и с покорением Венеры и Марса.

Несмотря на неудачи, программа исследования планет продолжалась. Дальше я буду в основном говорить о «достижениях» нашей страны, так как для американцев три последующих десятилетия оказались весьма успешными. Лишь один старт – 27 августа 1969 года – завершился аварией ракеты-носителя, да еще несколько станций оказались потерянными на рубеже тысячелетий. А в остальном для США межпланетные экспедиции оказались хорошим подспорьем в пропаганде своих достижений. Одни полеты «Пионеров» и «Вояджеров» к границам Солнечной системы чего стоят. Когда на Земле принимают сигнал от аппарата, находящегося на удалении 12 миллиардов километров, это вызывает и восхищение, и уважение. А посадки на Марс и на Эрос? В сбор межзвездной пыли? А...

Перейду к менее приятному разговору – об отечественных неудачах. Слабым звеном нашей межпланетной программы являлся носитель и разгонные блоки. Чаще всего именно они не позволяли выполнить программу полета. Чтобы повысить шансы на успех, обычно готовили к запуску не одну, а две или три, а иногда и четыре станции.

Две станции предполагалось запустить и в очередное «венерианское» окно, которое пришлось на июнь 1967 года. 12 июня успешно стартовал космический аппарат, получивший название «Венера-4». Ей удалось не только преодолеть земное притяжение, но и достигнуть Венеры и плавно опуститься на парашюте в ее атмосфере. Но подобный успех в те годы был редкостью. 17 июня пускали еще одну станцию. Она вышла на околоземную орбиту и осталась на ней, получив название «Космос-167».

В тот год к Марсу станции не пускали, решили ограничиться Венерой, с ней у советских специалистов как-то лучше получалось. Красную планету было решено «обстрелять» через два года.

Но начался 1969 год с очередных пусков в сторону «утренней звезды». 5 и 10 января были успешно запущены две станции – «Венера-5» и «Венера-6». Их задачей было опуститься на парашюте в атмосфере Венеры и достигнуть поверхности планеты. В мае 1969 года сделать это не удалось.

Однако в данном случае не стоит говорить о неудаче. Просто разработчикам не были известны условия, в которых предстояло работать аппаратам. Давление атмосферы у поверхности Венеры оказалось столь огромно, что запаса прочности у «Венеры-5» и «Венеры-6» не хватило. Это как раз тот случай, когда происходит процесс познания неизвестного. И вполне закономерно, что уже в следующем году станция «Венера-7», рассчитанная на более агрессивную среду, смогла совершить первую мягкую посадку на Венеру и некоторое время работала на ней.

А два марсианских пуска 1969 года закончились неудачей. 27 марта и 14 апреля ракеты-носители «Протон-К», как будто сговорившись, взорвались на участке выведения. Обломки обеих станций поглотили снежные просторы Сибири.

К следующему пуску в сторону Марса стали готовить уже три станции. 10 мая 1971 года была предпринята первая попытка. И снова неудача. И снова ракета-носитель взрывается в самом начале своего полета. Лишь 19 мая после девятилетнего перерыва стартует станция, которую официально называют «Марс-2». Через девять дней следом за ней уходит в полет «Марс-3». Обе станции несут на себе спускаемые аппараты, которые должны мягко сеть на Марсе и передать информацию. Очень хотелось уже тогда получить ответ на волновавший все человечество вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе?»

Увы, тогда вопрос остался без ответа. 27 ноября 1971 года спускаемый аппарат «Марса-2» достиг поверхности планеты, но произошло это настолько жестко, что он просто превратился в лепешку. 2 декабря спускаемому аппарату «Марса-3» все же удалось мягко сесть на поверхность. Это был успех, и разработчики радовались ему как дети. Но радость была недолгой. Спускаемый аппарат по команде с Земли был приведен в рабочее состояние и начал передавать телеметрическую информацию, однако всего через 20 секунд умолк и, как оказалось, навсегда.

После Марса на первый план вновь вышла Венера. По традиции готовили две станции. 27 марта 1972 года успешно стартовала «Венера-8» и через пять месяцев достигла поверхности планеты. А вот вторая так и осталась на околоземной орбите под названием «Космос-482». В очередной раз подвела последняя ступень ракеты-носителя.

Относительная успешность полетов станций «Венера», а также успехи американцев в полетах к Марсу заставили все усилия сосредоточить на марсианских исследованиях. К запуску в 1973 году готовились сразу четыре станции. Очень надеялись, что хотя бы две из них смогут стартовать к Марсу.

Произошел тот редкий случай, когда, рассчитывая на худшее, получают лучшее: в сторону Марса стартовали все четыре (!) космических аппарата. Они успешно преодолели огромное расстояние между планетами, с ними постоянно поддерживалась связь. Неприятности начались на заключительном этапе полета.

10 февраля 1974 года «Марс-4» сблизился с планетой и должен был выйти на орбиту вокруг нее. Не сработал тормозной двигатель, и станция на огромной скорости просто проскочила свою «остановку» и ушла в космические дали. Где она сейчас, неизвестно. Наверное, летает где-то между орбитами Марса и Юпитера, превратившись в еще один, на этот раз искусственный, астероид. А может, уже погибла, столкнувшись с чем-нибудь.

На орбиту вокруг Марса удалось вывести станцию «Марс-5». В течение нескольких месяцев она исправно кружила над планетой, передавая ценную научную информацию. Это был единственный успех того массированного марсианского десанта.

9 марта 1974 года к планете приблизилась станция «Марс-7». Она несла на себе спускаемый аппарат, который должен был сесть на поверхность. В расчетное время произошло отделение аппарата, и он устремился к планете. На каком этапе расчетов в программу вкралась ошибка, неизвестно. Но вместо поверхности планеты спускаемый аппарат прошел мимо и тоже скрылся в просторах Солнечной системы.

Не лучше получилось и со спускаемым аппаратом станции «Марс-6». На этот раз расчеты не подвели: аппарат вошел в атмосферу Марса, стал снижаться, и даже произошло раскрытие парашюта. Вероятнее всего, аппарат мягко достиг поверхности, но узнать об этом нам не суждено. Еще на участке спуска связь с ним прервалась, и он превратился в бесполезный кусок железа.

Эта неудача перечеркнула все надежды ученых на продолжение исследований Марса. В советском руководстве были настолько раздражены явным провалом, что финансирование программы исследования Марса оказалось замороженным на долгие годы.

Следующие советские станции стартовали в сторону Марса лишь через 15 лет. 7 июля 1988 года в космос ушел «Фобос-1», а 12 июля – «Фобос-2». Им предстояло выйти на орбиту вокруг Марса и провести исследования самой планеты и одного из ее спутников – Фобоса. Во время сближения с ним предполагалось сбросить на его поверхность исследовательские зонды.

«Фобос-1» замолчал через два месяца после старта. Посланная на борт станции ошибочная команда так развернула антенну, что связь с Землей стала невозможной. Долго еще пытались исправить положение, но станция молчала.

«Фобос-2» успешно достиг окрестностей Марса и вышел на орбиту вокруг него. Почти два месяца продолжались исследования. Станция слушалась команд с Земли, передавала четкие снимки Марса и Фобоса. Все закончилось, когда приступили к выполнению самого главного, ради чего летели. Станция стала сближаться с Фобосом и готовиться сбросить на его поверхность зонды. И тут связь прервалась. Все опять было списано на ошибку оператора, пославшего на борт неправильную команду. Что же произошло на самом деле, неизвестно. Предполагают, что вышел из строя один из радиоэлектронных элементов, который и угробил проект. Ну а уфологи считают, что это все происки инопланетян.

Следующая, на данный момент последняя, попытка отправки отечественной станции к Марсу была предпринята спустя восемь лет. И снова нас ждала неудача. 16 ноября 1996 года ракета-носитель «Протон-К» вывела на околоземную орбиту станцию «Марс-8» и разгонный блок. Именно разгонный блок должен был отправить космический аппарат к Красной планете. Но у «разгонника», как это бывало уже не раз, двигатель не включился, и станция осталась на орбите близ Земли. Но и там она пробыла недолго. Спустя сутки станция сошла с орбиты и затонула в Тихом океане в районе острова Пасхи. По некоторым сообщениям, фрагменты аппарата достигли Южной Америки и свалились в районе границы Чили и Аргентины в труднодоступных горных районах.

А из исследований Венеры удалось выжать практически все. В Советском Союзе начиная с 1975 года все пуски, а их было 10, включая два пуска станций типа «Вега» для исследований Венеры и кометы Галлея, заканчивались успехом. Последний пуск непосредственно к Венере был произведен в 1983 году. Дальнейшие исследования ничего нового принести уже не могли, и программу закрыли.

После 1996 года в России даже не пытались запустить межпланетные станции. Только сейчас возобновились разговоры о необходимости проведения таких исследований. В 2004 году началась реанимация проекта «Фобос-Грунт», истоки которого приходятся еще на начало 1990-х годов. Удастся или нет его осуществить, покажет уже ближайшее будущее. Других реальных программ полетов к другим планетам в нашей стране сейчас нет. Зато очень много разговоров о том, что «мы бы могли сделать, если бы были деньги». Расписываются пилотируемые экспедиции и на Луну, и на Марс.

А пока мы говорим, другие страны активно исследуют небесные тела. Причем делает это уже не только США, но и Япония, и Европа. Достаточно реальные и совсем не отдаленные планы имеют Индия и Китай.

О межпланетных полетах еще будет разговор в ряде глав этой книги, а пока расскажу читателям об одной советской военной программе освоения космоса – программе создания системы частично-орбитального бомбометания.

Был еще один отрицательный фактор, который в конце концов остановил работы над ударными космическими системами в США. Это их высокая стоимость. Когда американские политики подсчитали, что эта система обойдется в десятки раз дороже баллистических ракет, за океаном об этой идее просто-напросто забыли.

Иначе обстояло дело в СССР. В конце 1950-х – начале 1960-х годов ракетное оружие было в фаворе у советского руководства, поэтому зеленый свет получала практически любая ракетно-космическая программа, какой бы дорогой, а часто абсурдной она ни была. Так было и в этом случае.

Сначала за дело взялся неутомимый Сергей Павлович Королев, и очень скоро в Советском Союзе появилась так называемая глобальная ракета «ГР-1». Это была еще не орбитальная система, но у созданной ракеты не было предела по дальности доставки ядерной боеголовки к цели. 15 марта 1962 года тогдашний премьер советского правительства Никита Хрущев заявил:

«Мы можем запускать ракеты не только через Северный полюс, но и в противоположном направлении тоже. Глобальные ракеты могут лететь со стороны океана или с других направлений, где оповещающее оборудование не может быть установлено».

Правда, королевская глобальная ракета так никогда и не взлетела. К моменту изготовления первых опытных экземпляров уже стало ясно, что «ГР-1» имеет массу недостатков, и на их устранение уйдут годы. Да и интересы Королева к тому времени сместились в иную плоскость. Поэтому разработку глобальной ракеты в ОКБ-1 прекратили. Однако свою роль в противостоянии сверхдержав она все-таки сыграла. На военном параде 7 ноября 1965 года на Красной площади в Москве эти ракеты были продемонстрированы и сопровождались следующим комментарием:

«Перед трибунами проходят гигантские ракеты. Это орбитальные ракеты. Боевые заряды орбитальных ракет способны наносить внезапные удары по агрессору на первом или любом другом витке вокруг Земли».

По-настоящему орбитальными стали другие ракеты и создавали их уже не в подмосковных Подлипках, а на Украине, в конструкторском бюро Михаила Янгеля. Именно там появилась в начале 1960-х годов знаменитая «Р-36», на базе которой впоследствии были созданы многие космические носители. Эта ракета неоднократно модифицировалась и жива до сих пор, оставаясь самой мощной боевой ракетой, созданной в период «холодной войны». Система частично-орбитального бомбометания, о которой идет речь, также создавалась на основе «Р-36». В литературе она проходит под обозначением «Р-36-орбитальная». Система предназначалась для нанесения ракетного удара по США не по кратчайшей баллистической траектории через Северный полюс, а с южного направления. Предполагалось, что ракета выведет на околоземную орбиту ядерный заряд, который, совершив неполный оборот вокруг Земли, будет с помощью тормозного импульса сведен с орбиты и достигнет выбранной цели. В таком виде система проходила интенсивные летно-конструкторские испытания в середине 1960-х годов.

На первом этапе были проведены четыре пуска по суборбитальной траектории с падением головных частей в районе камчатского полигона Кура. Ни один из этих стартов нельзя считать удачным. Во время первого пуска ракета потерпела аварию на заключительном участке полета, во втором – по вине тормозного двигателя произошло значительное отклонение головной части от цели, при третьем ракета не успела взлететь и сгорела на стартовом столе, серьезно повредив оборудование. Во время последнего пуска вновь подвела головная часть – не произошло полного отделения ГЧ от отсека управления.

На втором этапе состоялись пуски 15 ракет из шахтных пусковых установок с выводом головной части на околоземную орбиту. Из этой серии неудачными были три полета.

17 сентября 1966 года состоялся первый старт. Ракета-носитель вывела головную часть на околоземную орбиту, но столкнуть ее на цель на поверхности Земли не удалось – вышел из строя тормозной двигатель. Этот старт мог бы и не войти в историю космических стартов, но объект пришлось взорвать в космосе, и на высоте в несколько сот километров над поверхностью Земли возникло облако из более чем 50 фрагментов, которые еще долго кружили по орбите. Западные средства наблюдения их зафиксировали и внесли его в перечень космических запусков. Правда, долго не могли выяснить, что же взорвалось в космосе. А в Советском Союзе всегда данный пуск по программе создания системы частично-орбитального бомбометания прятали за безликой записью в соответствующей строке перечня космических стартов: «Нет данных».

Аналогичная ситуация возникла и 2 ноября того же года, когда состоялся второй полет «Р-36-орбитальной». Как и в первом случае, ракета-носитель вывела головную часть на орбиту, но толкнуть ее вниз не удалось. Вновь подвел тормозной двигатель. Объект опять подорвали. То есть произошло то же, что и во время сентябрьского старта. Единственным отличием стало меньшее количество обломков на орбите – чуть больше 40. А реестр космических стартов на долгие годы пополнился еще одной записью «Нет данных».

Первый удачный пуск состоялся только 25 января 1967 года. По существующей практике выведенную на орбиту, а потом сведенную с нее боеголовку спрятали под названием искусственного спутника Земли «Космос-139».

Аварийным стал и четвертый пуск по программе создания системы частично-орбитального бомбометания. Стартовавшая 22 марта 1967 года ракета взорвалась на 255-й секунде полета.

Последующие 11 пусков, в том числе два по суборбитальной траектории, прошли успешно: тормозной двигатель работал нормально, головная часть сходила с орбиты и падала в районе ракетного полигона Капустин Яр (т.н. район «Новая Казанка»). Правда, точность поражения оставляла желать лучшего, но система создавалась в основном как оружие устрашения, и точность в этом случае была не главным фактором. Все успешные испытательные пуски проходили под индексом очередных «Космосов», осуществлявших «исследования околоземного пространства в мирных целях».

В 1968 году система была принята на вооружение. За следующие три года состоялось еще четыре пуска, носившие контрольный характер. Больше пуски «Р-36-орбитальной» никогда не проводились, хотя 18 ракет простояли на боевом дежурстве в районе Байконура до 1983 года, когда они и были уничтожены в соответствии с положениями советско-американского договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2).

К этому моменту Соединенные Штаты стали безусловным лидером в пилотируемом освоении космоса, что обеспечили десять экипажей кораблей «Джемини», успешно отлетавших в космосе в 1965 – 1966 годах. Казалось, еще одно усилие – и Луна в кармане. Однако это только казалось. Уровень разработок в рамках лунной программы оставлял желать лучшего. Главные претензии исходили от космонавтов, которым пришлось столкнуться с чрезвычайно низким качеством работ при изготовлении опытных образцов командных модулей. Недостатки стали проявляться уже на Земле, а этим «образцам» предстояло отправиться еще и в космос.

Американцы очень спешили. Сейчас известна причина этой торопливости. Главный конкурент в освоении космоса – Советский Союз – не сидел без дела и имел свои планы в гонке за лидерство.

Штурмовщина при создании «Аполлона» была ужасающей. Число изменений конструкции узлов и агрегатов исчислялось тысячами. Едва инженеры успевали что-то перепаять, что-то перемонтировать, как из конструкторских отделов к ним поступали новые чертежи, перечеркивающие все только что сделанное. Бывало, что новые схемы рисовались от руки прямо в сборочных цехах и по ним тут же начинали работать. Не было практически никакого контроля, внесенные изменения не учитывались штатной документацией.

Сегодня, когда все уже позади и мы знаем, чем завершилась программа «Аполлон», только диву даешься, что все обошлось столь малой кровью. Хотя итог мог быть гораздо более трагичный. И предчувствие надвигающейся катастрофы было у многих. Но от него отмахивались, как от надоедливой мухи. «Только пустите нас на борт, и мы полетим на том, что есть», – говорили космонавты.

Запланированная на 27 января тренировка не была самой последней для экипажа «Аполлона-1», но должна была ответить на многие вопросы по конструкции корабля, по функционированию бортовых систем, в которые было внесено столь много изменений. Инструкция по действиям в нештатных ситуациях, которую космонавты получили перед испытаниями, насчитывала 213 страниц. В ней было предусмотрено практически все – от неуклюжего движения одного из членов экипажа до выхода из строя системы энергопитания, от потери кораблем ориентации до отказа двигателя. Не было в ней только одного – как будут спасаться космонавты в случае пожара на корабле. Никто даже не предполагал, что такое может случиться, поэтому и обошли этот вопрос молчанием.

В экипаж корабля «Аполлон-1» входили трое.

Командиром был 40-летний ветеран американской космической программы полковник ВВС Вирджил Гриссом. К моменту назначения в экипаж он уже имел опыт двух космических полетов: в 1961 году вторым из американцев совершил «прыжок» в космос на космическом корабле «Меркури», а в 1965 году испытывал первый пилотируемый двухместный корабль «Джемини-3».

Среди своих коллег Вирджил, или Гас, как его называли друзья и сослуживцы, имел репутацию конкурентоспособного лидера и достаточно грубого человека, что многих заставляло держаться от него на расстоянии. Но ему нельзя отказать в смелости, честности и прямоте. Еще во времена программы «Джемини» он как-то сказал своей жене: «Если во время полетов произойдет что-то трагичное, то это будет со мной». Понимая опасность, Гриссом тем не менее всегда стремился в космос. Его амбиции простирались гораздо дальше, чем полет на «Аполлоне-1». Многие считают, что, останься он жив, именно ему бы доверили первую высадку на Луну.

Гриссом был одним из тех, кто знал о всех проблемах, которые существовали на борту корабля, но он также был одним из тех, кто настаивал на том, чтобы испытательный полет состоялся в запланированные сроки. Космонавт надеялся на свой опыт, на то, что присутствие экипажа на борту поможет решению многих проблем. Для этого были основания: в обоих своих предыдущих полетах Гриссом оказывался в чрезвычайных ситуациях, но выдержка и мужество позволяли ему выходить победителем. Он думал, что так будет всегда.

Заблуждался ли он? Да, но только отчасти. Опыт многих космических экспедиций показал в дальнейшем, что человек способен найти выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Если бы решение всегда оставалось за автоматическими системами, то гораздо больше бы экипажей не вернулись из космоса. Однако не всегда и человек способен спасти гибнущий корабль.

Вторым членом экипажа «Аполлона-1» являлся 36-летний подполковник ВВС Эдвард Уайт. В НАСА он пришел на три года позже, чем его командир, но в 1965 году стал первым американцем, вышедшим в открытый космос. Высокорослый, обладавший прекрасной физической формой, он с удовольствием принимал все почести, которые выпали на его долю после полета. Он тоже мечтал о полете к Луне и так же, как Гриссом, делал все возможное для реализации своих честолюбивых планов.

31-летний Роджер Чаффи – третий член экипажа – был не только самым молодым, но и единственным, не имевшим опыта космических полетов. Улыбчивый, обаятельный. Его по-настоящему любили в отряде НАСА. Мечтой о полете в космос он заболел сразу же после первых рейсов на орбиту и сделал все, чтобы быть зачисленным в НАСА. Ну а после включения в программу «Аполлон» был просто одержим Луной, увешав весь свой дом фотографиями ночного светила.

В теплое январское утро Гриссом, Уайт и Чаффи прибыли на 34-ю площадку космодрома и поднялись в кабину корабля, установленного наверху ракеты-носителя «Сатурн-1В». Тренировка предполагала прогон четырех предстартовых и трех послестартовых часов будущего полета. Запланированные испытания не считались опасными, так как проходили на незаправленной ракете, но их начало было задержано на час из-за странного запаха, напоминавшего запах кислого молока. Что стало его причиной, так и не выяснили, но планы менять не стали. Все та же гонка.

Сейчас кажется, что многие случайности, которые произошли в тот день, были своеобразными предупреждениями астронавтам. Чего стоят, например, сбои в связи между бортом корабля и командным пунктом в нескольких сотнях метров от стартовой площадки. Именно тогда из уст Вирджила Гриссома, раздраженного плохой слышимостью, раздались слова, ставшие впоследствии крылатыми: «Боже, как мы собираемся лететь к Луне, если не можем разговаривать между двумя зданиями?» Тем не менее тренировка продолжалась, хотя обратный отсчет пришлось несколько раз прерывать.

Все произошло в 18 часов 31 минуту 4 секунды по местному времени, когда из динамиков раздался резкий возглас: «Пожар!» Впоследствии удалось установить, что это был голос Роджера Чаффи. Находившийся в центре управления полетом руководитель отряда космонавтов НАСА Дональд Слейтон бросил взгляд на монитор и увидел на нем плясавшие языки пламени в кабине корабля.

Дальнейшие события развертывались с калейдоскопической быстротой. Через секунду Уайт четко и раздельно доложил: «У нас пожар в кабине!» А еще через семь секунд кто-то из членов экипажа (кто именно, так и не удалось установить) прокричал в микрофон: «У нас сильный пожар! Мы горим!» Еще несколько секунд динамики приносили крики боли, скрежет и удары – экипаж пытался вырваться из ловушки, в которой оказался. Через 17 секунд после первого сообщения в кабине «Аполлона-1» все смолкло. В 18 часов 31 минуту 22,4 секунды связь с кабиной оборвалась, а в 18 часов 31 минуту 30 секунд обшивка корабля треснула и через образовавшуюся щель вовне устремились раскаленные струи ядовитого газа.

Расшифровка записей телеметрической информации позволила с точностью до секунды зафиксировать все события, сопровождавшие пожар в кабине «Аполлона-1». Были зарегистрированы колебания корабля, что свидетельствовало о судорожных движениях космонавтов в огненной ловушке, резкие скачки температуры, повышение давления и другие данные, которые впоследствии позволили восстановить картину трагедии.

Командам спасателей потребовалось около пяти минут, чтобы вскрыть люк корабля – обшивка раскалилась и не позволяла людям даже приблизиться к кораблю. Но к тому моменту, когда они проникли внутрь, спасать уже было некого. Взору спасателей открылась страшная картина – сильно обгоревшие тела трех членов экипажа, застывшие в тех позах, в которых их застала смерть. Чаффи так и сидел в своем кресле, не успев отстегнуть привязные ремни. Гриссом и Уайт как более опытные смогли это сделать, но не смогли предпринять что-то для своего спасения. Они сильно обгорели, и медикам пришлось потратить немало усилий для идентификации тел.

Немаловажная деталь, о которой почти никто уже не помнит. Во время вскрытия кабины 25 членов спасательной команды получили сильные отравления угарным газом. Многие из них испытали впоследствии серьезные проблемы со здоровьем. Но даже те, для кого все окончилось благополучно, на всю оставшуюся жизнь сохранили в памяти запах пожара и смерти.

Пожар на «Аполлоне-1» произошел на Земле, а не где-то в открытом космосе. Это позволило конструкторам определить причины трагедии и выяснить нюансы происшедшего.

Всему виной стала атмосфера внутри корабля. Если в Советском Союзе с самого первого «Востока» внутри был обыкновенный воздух, то американцы использовали чистый кислород. А, как известно, это хорошая подпитка любого пожара, если он, не дай бог, возникнет.

Решение об использовании кислородной атмосферы было принято из многих соображений. Как известно, работоспособность человеческого организма увеличивается при избытке кислорода. Кроме того, были и технические особенности конструирования замкнутых систем, при которых заполнение внутренних объемов кислородом и азотом предпочтительней, нежели сложной смесью газов, образующих обыкновенный воздух. Да и системы жизнеобеспечения, использовавшиеся на «Меркури» и «Джемини», были кислородные, что позволяло не заниматься разработкой новых систем, а использовать уже имевшиеся. Поэтому об опасности думали меньше всего, надеясь на другие средства спасения, которые должны были спасти экипаж в чрезвычайных ситуациях. Но вот не смогли.

Что конкретно стало причиной пожара в кабине «Аполлона-1», так и осталось неизвестным. На борту было множество легковоспламеняющихся предметов, и какой из них загорелся, установить не удалось. Возможно, что все произошло из-за искрения в одной из электросхем. Тем более что в 18 часов 30 минут 55 секунд, то есть за девять секунд до первого сигнала о пожаре, был зафиксирован кратковременный сбой в электропитании. Еще через шесть секунд телеметрия зарегистрировала кратковременное падение напряжения в цепи системы терморегулирования, что характерно для мгновенного разряда и возникновения искры, предположительно в поврежденном кабеле под люком, ведущим к блоку гидроокиси лития в левом нижнем отсеке оборудования.

А теперь вопрос, который задается всегда, когда происходит трагедия: «А можно ли было спасти космонавтов?»

Анализ конструкции кораблей типа «Аполлон» версии 1967 года дает однозначный ответ: «Нет». Кабина была спроектирована таким образом, что лишала экипаж всех надежд на спасение. Во-первых, космонавты были закреплены в креслах в очень ограниченном объеме, что не позволяло им быстро получить свободу действий и приступить к борьбе за собственную жизнь. Во-вторых, у скафандров членов экипажа не было автономных систем жизнеобеспечения, что уменьшило время их борьбы с огнем. Все трубки, подающие кислород в скафандры, крепились вверху кабины, где атака пламени была самой значительной. В-третьих, отсутствовали средства аварийного открывания люка, например, пиропатрона, что не позволяло провести экстренную эвакуацию. В-четвертых, даже если бы экипаж смог покинуть кабину корабля, отсутствовали средства эвакуации с верхней площадки носителя. Это уже потом, при полетах следующих «Аполлонов», сверху донизу протянули 150-метровый рукав, позволявший космонавтам в экстренных случаях за несколько секунд «домчаться» до бетонного бункера, который должен был спасти их, если бы авария случилась на старте.

Кроме вышеперечисленных причин, возможности спасения экипажа «Аполлона-1» были ограничены еще и местом предполагаемого возгорания. Если пожар возник за креслами космонавтов, то в течение нескольких секунд они могли просто не подозревать о грозящей им опасности. Ну а через несколько секунд было уже поздно что-либо делать.

Гибель экипажа «Аполлона-1» задержала реализацию американской лунной программы на полтора года. Первый испытательный полет по околоземной орбите состоялся лишь в октябре 1968 года и был успешен. Ну а спустя всего два месяца «Аполлон-8» уже летел к Луне, неся на своем борту Фрэнка Бормана, Джеймса Ловелла и Уильяма Андерса. Еще через семь месяцев Нейл Армстронг и Эдвин Олдрин первыми из землян ступили на поверхность нашего спутника. Они доставили на Луну памятные медали в память тех, кто отдал свои жизни в деле покорения космоса. Тогда их было пятеро, кого увековечили на поверхности другого небесного тела: советские космонавты Владимир Комаров и Юрий Гагарин и экипаж «Аполлона-1».

Сейчас в Солнечной системе можно встретить и другие напоминания об экипаже «Аполлона-1». Три астероида, летящие между орбитами Марса и Юпитера, носят имена Вирджила Гриссома, Эдварда Уайта и Роджера Чаффи. В январе 2004 года в кратере Гусева на поверхности Марса три холма получили свои названия в честь космонавтов, погибших во время пожара на мысе Канаверал.

28 ноября первый «Союз» под наименованием «Космос-133» успешно стартовал с Байконура. Телеметрия подтвердила, что бортовые системы функционируют нормально. Однако уже на первом витке корабль израсходовал весь запас топлива для двигательной установки ориентации и причаливания и вошел в режим закрутки со скоростью два оборота в минуту. Стало ясно, что пускать второй корабль бессмысленно. Старт отменили, а «Космос-133» было решено аварийно возвратить на Землю.

Но столкнуть ставший к тому времени непослушным корабль с орбиты удалось не сразу. Четыре раза предпринимались попытки сориентировать корабль и запустить тормозной двигатель, и четыре раза эти попытки заканчивались ничем. Направить корабль на Землю удалось только с пятого раза. Но и на этом неприятности не закончились. Корабль вошел в атмосферу и стал снижаться по нерасчетной траектории, угрожая приземлиться в Китае. Ну а дальше бортовая система аварийного подрыва объекта (АПО) уничтожила корабль, дабы секретное оборудование не попало в руки иностранных разведок.

Так слетал первый «Союз». После выяснения причин неполадок и устранения дефекта было принято решение спустя всего две недели осуществить очередной пуск. На этот раз программа не предусматривала проведения автоматической стыковки, а предполагала автономные испытания бортовых систем в условиях орбитального полета.

Старт был намечен на 14 декабря. Как обычно начался предстартовый отсчет, и все, как казалось, шло без замечаний. Уже прошла команда на включение двигателей, уже сполох огня и клубы дыма обозначили «начало». Но тут прошла автоматическая команда на выключение двигателя, и ракета осталась неподвижной на стартовом столе. Когда улеглось пламя, прозвучала команда:

– Поднять фермы обслуживания!

К ракете потянулись люди, огромные металлические сооружения начали медленно охватывать ракету. В какой-то момент одна из ферм чуть отклонила ракету от вертикали. И тут же сработала система аварийного спасения. Ее пороховой двигатель сорвал спускаемый аппарат с вершины и забросил на полукилометровую высоту. Тут же загорелась третья ступень. Началась паника, люди бросились в разные стороны. Серия мощных взрывов потрясла степь, разрушив ракету и стартовый комплекс. Пострадали и люди. Несколько человек получили тяжелые ранения, а майор Коростылев погиб.

Этот взрыв заставил перекроить всю программу летных испытаний нового корабля. Беспилотные запуски следовало бы продолжить и лишь потом переходить к пилотируемым полетам. Голоса в пользу такого решения звучали. Но их заглушили самоуверенность и честолюбие разработчиков. Проанализировав причины неудачного пуска, пришли к выводу, что, находись на борту корабля космонавт, все можно было бы исправить и корабль смог бы выполнить программу полета. К тому же неотвратимо приближался Первомай, к которому требовалось преподнести очередной «космический» подарок.

То, что не смогли сделать в беспилотном варианте, решили повторить в пилотируемом. На конец апреля был намечен пуск двух пилотируемых «Союзов», которые должны были состыковаться в космосе, а затем два космонавта через открытый космос должны были перейти из одного корабля в другой.

Справедливости ради надо сказать, что еще один беспилотный «Союз» все-таки успели пустить. 7 февраля 1967 года стартовал «Космос-140», который пролетал двое суток и 9 февраля возвратился на Землю. Правда, и здесь не обошлось без неприятных сюрпризов. Во время пребывания на околоземной орбите не удалось осуществить ориентацию корабля. А на участке торможения в атмосфере из-за того, что спуск проходил по крутой баллистической траектории, прогорело теплозащитное днище спускаемого аппарата. Не долетев полтысячи километров до намеченного района, он приводнился на лед Аральского моря и затонул. Из воды его достали на четвертый день.

Но решение о пилотируемом полете было принято, и никто его отменять не собирался. Предполагалось, что на первом корабле в космос отправится Владимир Комаров, а через сутки – на «Союзе-2» – полетят Валерий Быковский, Алексей Елисеев и Евгений Хрунов. Двум кораблям предстояло состыковаться в космосе, а Елисеев и Хрунов должны были через открытый космос перейти из одного корабля в другой и на нем возвратиться на Землю.

Можно, конечно, удивляться, что столь сложная программа была задумана для не испытанных толком кораблей. Но этому есть свое объяснение.

Во-первых, за скорейший пилотируемый полет ратовал новый руководитель ОКБ-1, к тому времени уже переименованного в Центральное конструкторское бюро энергетического машиностроения, Василий Мишин. Это должен был быть первый полет при его «правлении», и от его осуществления многое зависело в карьере нового Главного конструктора.

Во-вторых, было давление со стороны руководства КПСС и советского государства, «желавшего» преподнести «царский» подарок народу к 50-летнему юбилею революции (ноябрь 1967 года).

В-третьих, январская катастрофа на мысе Канаверал, когда в огне погибли трое американских космонавтов, на некоторое время вывела США из числа ведущих игроков в космической гонке. Этим следовало воспользоваться и вновь продемонстрировать советское лидерство по всем направлениям.

Были и другие причины: ведомственные, корпоративные, личные. Все они и привели к тому, что решение о запуске двух пилотируемых «Союзов» было принято и пересмотру не подлежало.

Как и планировалось, «Союз-1» отправился в космос 23 апреля 1967 года. Неполадки начались сразу после выхода корабля на орбиту – не раскрылась левая панель солнечной батареи. При такой асимметрии невозможна устойчивая ориентация, подзарядка батарей, сближение и стыковка со вторым кораблем. К тому же не открылся козырек солнечно-звездного датчика, не работала КВ-связь, и так далее и тому подобное. Космонавт делал все возможное и невозможное, чтобы как-то подчинить своей воле непослушный корабль. Кроме того, что он пытался исправить оборудование, а Комаров был высококлассным инженером и мог это сделать, он предпринимал и «экстраординарные действия», например, стучал по тому месту обшивки, за которой находился механизм, открывающий панели солнечных батарей. Увы, но освободить их от стопора ему не удалось. Спустя два витка стало ясно, что запускать второй корабль бессмысленно, и старт «Союза-2» отменили. Все усилия были сосредоточены на том, чтобы «вытащить» космонавта из той передряги, в которой он оказался. Было решено сажать корабль после семнадцатого витка, то есть всего через сутки после старта, чтобы приземление произошло на нашей территории. Но легко было решать на Земле, а космонавту надо было еще отлетать эти сутки.

К счастью, сделать это удалось. Более того, Владимиру Комарову удалось восстановить работу некоторых бортовых систем. Но для успешного выполнения программы полета этого было мало, хотя и оставляло надежду.

Посадить корабль на семнадцатом витке не удалось – малые двигатели не смогли удержать корабль в заданном положении, и автоматика запретила выдавать тормозной импульс. Полет был продолжен. И без того нерадостное положение стало критическим. Тогда решились на крайний шаг: Комарову предложили произвести ориентацию и удержание корабля вручную – «на глазок», соразмеряя пространственное положение «Союза» с проплывающим внизу шаром. После этого космонавту надлежало подключить гироскопы, чтобы не допустить серьезных отклонений корабля при полете над ночной стороной планеты. После выхода из тени Комарову предстояло вручную произвести дополнительную коррекцию, а затем также вручную включить тормозной двигатель. Сложнейшая операция, требующая высокого профессионализма, филигранной точности, мужества, наконец. Космонавт сделал все, что от него требовалось, хотя на Земле подобных тренировок просто не было.

На восемнадцатом витке корабль был сориентирован, и где-то над Африкой включилась двигательная установка. Был выдан требуемый тормозной импульс, корабль сошел с орбиты, произошло разделение отсеков, и спускаемый аппарат с космонавтом устремился к Земле. Комаров доложил в Центр управления полетом: «Двигатель отработал 146 секунд». В какой-то момент показалось, что все закончится благополучно и уже дома специалисты детально разберутся в причинах всех сбоев и к следующему полету устранят все проблемы.

Но этим надеждам не суждено было оправдаться. Вскоре после схода с орбиты прошла команда «Авария-2». Это означало, что корабль сорвался на траекторию баллистического спуска. Сама по себе ситуация не страшна – это не аварийный режим посадки, а, скажу так, не самый удобный и комфортный для космонавта способ возвращения домой. Но потом случилось непоправимое. На высоте семь километров должен был раскрыться парашют, под куполом которого спускаемый аппарат и должен был достигнуть земной поверхности. Однако основной парашют не вышел, а запасной не наполнился воздухом. Двигатели мягкой посадки, которые должны были сработать непосредственно перед посадкой, не успели это сделать. Но скорость снижения была такой большой, что приборы в силу своих конструктивных особенностей просто не успели «среагировать». На скорости 180 километров в час корабль врезался в землю, глубоко зарывшись в грунт. Произошел взрыв, начался пожар. Потушили его поисковики, которые вскоре приземлились рядом с местом посадки. Но большего сделать они не могли. Им оставалось только извлечь из корабля обгорелый комок размером 30 на 80 сантиметров, в который превратилось тело космонавта, и задокументировать следы катастрофы на фотопленку. Эти кадры были продемонстрированы по российскому телевидению лет через тридцать после трагедии.

Существуют две версии гибели Владимира Комарова – официальная и неофициальная. Согласно первой, основной парашют был очень плотно уложен в контейнере, стенки которого находятся внутри спускаемого аппарата. При возвращении корабля на Землю крышка контейнера отстреливается на высоте около семи километров. Сначала выходит тормозной парашют, а потом основной. Так должно происходить. Но при полете «Союза-1» тормозному парашюту не удалось вытащить купол основного. Произошло это потому, что давление в контейнере якобы снизилось и сравнялось с атмосферным. А в спускаемом аппарате оставалось нормальным. Из-за этого стенки парашютного контейнера как бы немного прогнулись внутрь и не дали выйти и без того плотно уложенному основному куполу. А запасной закрутился вокруг строп тормозного.

А вот неофициальная версия, которой придерживаются многие из тех, кто когда-то создавал «Союз». Суть ее в следующем. Когда на заводе, где шло изготовление корабля, спускаемый аппарат помещали в автоклав, чтобы при высокой температуре укрепить на поверхности теплозащиту из синтетических смол, то парашютные контейнеры закрывали не штатными крышками, которых еще не было, а чем-то другим. При этом не было полной герметичности спускаемого аппарата, и на стенки контейнера сквозь щели просочились клейкие вещества. Они-то впоследствии и не дали возможности выйти основному парашюту. Комиссия, расследовавшая обстоятельства катастрофы, до таких нюансов не докопалась, и неофициальная версия никак не озвучена в итоговом отчете.

Проведенное расследование выявило и множество других конструктивных недостатков, которые косвенно также являются причинами гибели корабля и космонавта. Но непосредственной причиной все-таки стал нераскрывшийся парашют. И не так уж важно, по какой причине это произошло. Результат, увы, один – катастрофа.

Гибель Комарова стала серьезным ударом для советской космонавтики.

Во-первых, это была первая катастрофа советского пилотируемого космического корабля, о чем уже говорилось.

Во-вторых, не было возможности скрыть трагедию, как это происходило во время беспилотных пусков. А это был серьезный удар по престижу Страны Советов, особенно в глазах собственных граждан.

Программа полета, которая была прописана экипажам кораблей «Союз» и «Союз-2», была выполнена только через два года экипажами кораблей «Союз-4» и «Союз-5». Об этом эксперименте и о тех проблемах, которые при этом возникли, разговор впереди. А сейчас возвратимся к летным испытаниям «непослушного» корабля.

После гибели Владимира Комарова всем стало ясно, что пройдет немало времени, прежде чем «Союзы» научатся летать. Теперь уже работали без излишней спешки. К беспилотным полетам возвратились через полгода, осенью 1967 года. Было решено все начать сначала. Вновь был запланирован эксперимент по автоматической стыковке двух кораблей. На этот раз все прошло успешнее, чем за год до этого. Но полного триумфа все равно не было.

Первая в мире автоматическая стыковка двух кораблей «Союз», в открытой печати именовавшихся «Космос-186» и «Космос-188», состоялась 30 октября. Однако детальный анализ телеметрии показал, что стыковка произошла только со второй попытки. При первом сближении из-за радиопомех активный корабль пролетел мимо пассивного на расстоянии около 900 метров. Вторая попытка завершилась механическим захватом, но направляющий штырь активного корабля погнулся и не смог полностью войти в приемное устройство пассивного. Полной стыковки не было. Но это было лучше, чем предыдущие аварии, поэтому корабли ждали на Земле, чтобы продолжить работы и устранить недостатки.

Но неприятности случились и при посадке. «Космос-186» из-за сбоя звездной системы ориентации вместо управляемого спуска выполнил баллистический, но все же совершил мягкую посадку. А вот «Космос-188» снижался по нерасчетной траектории и был подорван системой аварийного подрыва объекта после пролета Иркутска.

Полностью программу автоматической стыковки удалось выполнить лишь в апреле 1968 года, когда в космосе встретились два очередных «Союза» – «Космос-215» и «Космос-216». Дальнейшие испытания стыковочной системы решено было продолжить в варианте, когда на борту одного из кораблей будет находиться космонавт (полет «0+1»), а потом в варианте двух пилотируемых кораблей (полет «1+3»).

25 октября 1968 года в космос отправился беспилотный корабль «Союз-2». Бортовые системы работали нормально, телеметрическая информация говорила о том, что на борту все в порядке, поэтому было решено пускать пилотируемый «Союз». Спустя сутки на «Союзе-3» стартовал Георгий Береговой.

Он должен был состыковаться с беспилотным кораблем уже на втором витке, но не смог этого сделать, быстро исчерпал запас топлива и почти четверо суток совершал автономный полет, проверяя надежность бортовых систем. Анализ информации показал, что космонавт не смог на первых витках адаптироваться к условиям невесомости, в результате чего в его действиях множество ошибок, приведших к соответствующему результату. Кстати, явная ошибка пилота потом преподносилась чуть ли не как очередное достижение советской космонавтики. Предпринимаются попытки исказить истину и сегодня. Но давайте будем откровенны: то, что космонавту не удалось состыковать корабли, в первую очередь его вина. А все остальное – это лишь попытки переложить вину с больной головы на здоровую. А у Георгия Берегового немало и других заслуг, в том числе и во время полета в космос, за который он вполне заслуженно был награжден второй медалью Золотая Звезда.

В эпопее «Союзов» было еще два эпизода, которые можно отнести к экспериментальным полетам по первоначальной программе. Это уже упомянутый полет кораблей «Союз-4» и «Союз-5», о котором будет отдельный рассказ, и полет кораблей «Союз-6», «Союз-7» и «Союз-8». Эти полеты можно также назвать отголосками терпевшей к тому времени крах советской лунной программы. Да и проблема создания долговременной пилотируемой космической станции к тому времени привлекала к себе все большее внимание.

После успешной стыковки в январе 1969 года двух пилотируемых кораблей эксперимент было решено повторить еще раз в том же 1969 году. Его немного усложнили и отправили на орбиту не два, а три корабля. Целая флотилия советских космических аппаратов «бороздила просторы Вселенной», как об этом писали в те дни газеты. В космосе работали Георгий Шонин и Валерий Кубасов на «Союзе-6», Анатолий Филипченко, Владислав Волков и Виктор Горбатко на «Союзе-7», Владимир Шаталов и Алексей Елисеев на «Союзе-8». Шаталову и Филипченко предстояло состыковать свои корабли, а Шонин и Кубасов должны были заснять этот процесс со стороны. Но подвела система сближения и стыковки. Несмотря на все усилия, стыковка не состоялась.

Система сближения и стыковки вообще оказалась тонким местом, мешая выполнять многие эксперименты в космосе. В следующих главах будет рассказано о неудачах, которые случались при полетах на орбитальные станции. А пока только скажу, что эскадра «Союзов» в октябре 1969 года, совершив автономные полеты, с интервалом в одни сутки возвратилась на Землю. Все последующие «Союзы» создавались для нужд орбитальных станций и до сих пор в модифицированном варианте они остаются единственным отечественным транспортным средством для полетов людей в космос.

Перед тем как была окончательно сформулирована концепция создания советских противоспутниковых систем, был рассмотрен ряд проектов. Так как они представляют интерес в чисто историческом плане и позволяют понять и оценить основные предпосылки окончательного выбора, сделаю их краткий обзор. Но сначала оговорюсь, что многие из этих предложений рассматривались чисто умозрительно и до бумаги не дошли. Поэтому не надо искать их следы в архивных документах. Их как будто бы не было, хотя в чьих-то головах они были. Но там и остались.

Итак, основная задача, которая ставилась перед системами уничтожения спутников противника, это нейтрализация тех, что находились на орбите в тот момент, когда в этом возникала необходимость.

Первый из возможных вариантов предусматривал запуск межконтинентальной баллистической ракеты с ядерной боеголовкой и ее взрыв в космосе. Этот был один из множества других аналогичных проектов, которыми в те годы активно увлекались советские военные. Вспомнить хотя бы проект создания глобальной ракеты, термоядерные бомбы мощностью 100 мегатонн и тому подобное.

У этого проекта было то преимущество, что гарантированно уничтожались все космические объекты, находившиеся на расстоянии до 1000 километров от места взрыва. Отрицательным фактором являлось то, что под удар попадали как спутники противника, так и свои собственные. Да и воздействие радиоактивного излучения было в то время еще недостаточно изучено и могло привести к непредсказуемым последствиям. К счастью для будущих поколений, от этого проекта практически сразу же отказались. Хотя ядерные взрывы в космосе все же были проведены: в США в 1958 и 1962 годах, в СССР в 1961 и 1962 годах. В нашей стране «прогремело» пять таких взрывов, и при их осуществлении изучалось не только воздействие на систему противоракетной обороны, но и возможность применения в противоспутниковых системах. Что замышляли американцы, неизвестно, но, вероятно, и они изучали вопрос выведения из строя спутников с помощью ядерного оружия.

Второй вариант предполагал повторение тех испытаний, которые американцы провели в 1959 году. А именно предполагалось создание небольшой ракеты, запускаемой с самолета с высоты около 30 000 метров и несущей заряд около 50 килограммов взрывчатки. Ракета должна была сблизиться с целью и взорваться не далее 30 метров от нее. Работы по этому проекту были начаты в 1961 году и продолжались до 1963 года. Однако летные испытания не позволили достигнуть тех результатов, на которые надеялись разработчики. Система наведения оказалась не столь эффективной, как это было необходимо. Испытаний в космосе даже не стали проводить. Тогда. Позже к этому вопросу вернулись, и есть сведения, что сейчас на вооружении стоит что-то подобное.

Следующий вариант родился на волне той эйфории, которая царила в советской космонавтике после полета человека в космос. Тогда и пилотируемые корабли рассматривались в первую очередь как боевые машины. Поэтому и их предполагалось использовать в будущих войнах в космосе.

Первые проработки боевого пилотируемого корабля были осуществлены еще в 1962 году во время полета кораблей «Восток-3» и «Восток-4» с космонавтами Андрианом Николаевым и Павлом Поповичем на борту. Неманеврирующие корабли сближались до расстояния в 5 километров за счет точности выведения на орбиту. Научно-техническая комиссия Генерального штаба СССР сделала вывод о возможности военного применения пилотируемых кораблей (разведка, перехват, удар) и указала на необходимость срочного создания новых, более совершенных кораблей. Но в конце концов было решено для уничтожения вражеских спутников применять беспилотные системы.

Еще когда в космос летали корабли типа «Восток», в ОКБ-1 приступили к разработке многофункционального пилотируемого корабля «Союз». Одна из модификаций этого корабля, так называемый «Союз-П» (перехватчик), должна была решать в пилотируемом режиме проблему инспекции и вывода из строя космических аппаратов противника.

Сначала предполагали сближение корабля с целью, выход космонавтов в открытый космос, обследование спутника, а затем, в зависимости от результатов инспекции, вывод космического аппарата из строя либо путем механического воздействия (молотком по корпусу), либо его снятия с орбиты и помещения в контейнер.

Однако от такого сложного технически и опасного для космонавтов проекта отказались. Тогда практически все советские спутники снабжались аварийной системой подрыва, с помощью которой можно было уничтожить любой свой спутник, чтобы он не попал в руки противника. Адекватных действий советские военные ожидали и от потенциального противника, поэтому резонно заключили, что при таком варианте космонавты могли бы стать жертвами мин-ловушек. От инспекции в таком виде отказались, но сам пилотируемый вариант еще некоторое время развивался.

Был вариант оснащения пилотируемого корабля восемью небольшими ракетами или пушкой. При этом менялся алгоритм действия системы. По-прежнему корабль должен был сблизиться со спутником противника, но теперь космонавты не должны были покидать корабль, а визуально и с помощью бортовой аппаратуры обследовать объект и принять решение о его уничтожении. Если такое решение принималось, то корабль удалялся на расстояние до 1 километра от цели и расстреливал ее с помощью бортовых мини-ракет или пушки. В пилотируемых полетах дошло только до испытаний на орбите бортовой пушки. Она испытывалась в 1970-х годах на орбитальной станции «Алмаз». Но тогда она рассматривалась как средство обороны.

Еще один вариант предусматривал сближение с целью, определяемой на Земле, беспилотного спутника-перехватчика и расстрел противника с помощью бортовых мини-ракет. Однако здесь снова помешала нестабильная работа системы наведения на цель, но уже самого спутника. Чтобы поразить цель мини-ракетой, требовалось подвести спутник на довольно близкое расстояние. В противном случае пуск ракеты становился бессмысленным.

Рассматривался вариант создания спутника-«камикадзе», который, взрываясь сам, уничтожал цель. При этом изучалась возможность взрыва на некотором расстоянии от цели и ее поражение осколочным зарядом. Это был самый дешевый, самый простой и самый надежный вариант. В конце концов именно он и оказался базовым при создании противоспутниковой системы.

Еще один вариант как масштабное развитие предыдущего предусматривал создание на орбите группировки из спутников-перехватчиков, которые размещались в нескольких точках земной орбиты, в течение длительного времени совершали полет и активизировались в случае начала глобального мирового конфликта. Тогда эти спутники с помощью бортовых двигательных установок перемещались в сторону предполагаемых целей и, сблизившись с ними, взрывались, прекращая свое существование и поражая спутник противника.

Положительным фактором такой системы, с точки зрения военных, являлось постоянное наличие на орбите спутников-перехватчиков, то есть значительно сокращалось время на подготовку системы к использованию. Отрицательных сторон было гораздо больше.

Во-первых, необходимо было создать принципиально новую двигательную бортовую установку, которая позволяла бы свободно маневрировать на орбите в довольно широких пределах (высоты от 300 до 1000 километров, наклонение орбиты от 32 до 100 градусов), что на тот момент было практически неосуществимо.

Во-вторых, предполагалось поддерживать работоспособность таких спутников длительное время (от 6 до 12 месяцев), иначе вся эта система теряла смысл и превращалась в элементарное выкидывание денег.

В-третьих, с точки зрения военных, длительное пребывание спутников на орбите превращало их самих в цели, которые могли быть уничтожены раньше, чем они уничтожат кого-то другого.

Поэтому данный проект также не пошел дальше бумажного воплощения. И, наконец, еще один нереализованный вариант. Это проект размещения космических мин. Он в какой-то степени перекликался с проектом постоянной группировки спутников-перехватчиков. Суть была в том, что на орбиты, близкие к орбитам спутников, подлежащих уничтожению, выводились заминированные спутники, которые совершали полет рядом с целью и уничтожались по команде с Земли одновременно с началом военных действий. Плюсом такой системы считалось то, что при этом за счет резерва времени можно было достаточно близко вывести спутники к целям и одновременно поразить их в нужный момент. Отрицательным фактором была необходимость запуска очень большого количества спутников, что делало эту затею крайне дорогой и, следовательно, недостаточно эффективной.

Было и множество других вариантов создания противоспутниковых систем, но я остановлюсь в своем перечислении. Тех же, кого данная тема заинтересует, отправляю на страницы фантастических романов, где вы легко можете найти описание того, что вполне серьезно рассматривалось когда-то в отечественных конструкторских бюро.

В конце концов был выбран вариант, который стал впоследствии известен как «Истребитель спутников». Этот проект вобрал в себя кое-что из других планов, став, по сути дела, их продолжением и обобщением. Были отброшены абсурдные предложения о ядерных боеприпасах, об орбитальных минах и прочие труднореализуемые и малоэффективные проекты. Пошли по пути наименьшего сопротивления. Был выбран самый простой по техническому воплощению, самый быстрый по времени ввода в эксплуатацию и самый дешевый по затратам проект.

Суть проекта создания «Истребителя спутников» заключалась в следующем: с помощью мощной ракеты-носителя на орбиту вокруг Земли выводился спутник-перехватчик. Начальные параметры его орбиты определялись с учетом параметров орбиты цели. Уже находясь в космосе, истребитель с помощью бортовой двигательной установки осуществлял ряд маневров, которые позволяли ему сблизиться с целью и уничтожить ее, взорвавшись самому. Перехват цели предполагалось осуществлять на первом-третьем витке. В дальнейшем имелось в виду увеличить потенциал спутника, обеспечив возможность повторного перехвата в случае промаха при первом. Большое значение при создании такой системы играла точность выведения перехватчика на околоземную орбиту.

Спутник представлял собой относительно простой космический аппарат массой порядка 1400 килограммов. Состоял из двух функциональных отсеков: основной отсек, оснащенный системой управления и наведения на цель (по некоторым данным, в том числе и оптическими системами), а также несущий порядка 300 килограммов взрывчатки, и двигательный отсек. Обшивка аппарата была изготовлена таким образом, что после взрыва он распадался на большое количество фрагментов, разлетающихся с огромной скоростью. Радиус гарантированного поражения оценивался в 1 километр. Причем по ходу движения спутника поражалась цель на расстоянии до 2 километров, а в противоположном направлении – не более 400 метров. Так как разлет фрагментов носил непредсказуемый характер, то пораженной могла оказаться и цель, находящаяся на гораздо большем расстоянии. Двигательный отсек представлял собой орбитальный двигатель многократного включения. Суммарное время его работы составляло приблизительно 300 секунд. Основной и двигательный отсек представляли собой единую конструкцию. Их разделение на каком-либо этапе полета не предусматривалось.

В дальнейшем спутники подверглись значительной модернизации, и можно говорить, что в 1970-х годах в космос запускались «Истребители спутников» следующих поколений.

Работы по созданию «Истребителя спутников» были начаты в 1961 году в конструкторском бюро Владимира Челомея. Они предусматривали, кроме создания самого спутника, разработку ракеты-носителя «УР-200», с помощью которой этот космический аппарат должен был выводиться на орбиту. Работы по созданию ракеты продвигались гораздо медленнее, чем по спутнику, и поэтому, когда аппарат был уже готов, а носитель для него еще только создавался, было принято решение для испытательных полетов использовать слегка модифицированную ракету-носитель «Р-7», разработанную в ОКБ-1.

Спутник-перехватчик, получивший в официальных источниках наименование «Полет-1», был создан и запущен на орбиту 1 ноября 1963 года. В сообщении ТАСС о запуске говорилось, что это первый аппарат из большой серии, предназначенных «для маневрирования на орбите». Полет был успешным, хотя во время него изучались только возможности двигательной установки и системы наведения, но не действие боезаряда.

Всего состоялось два испытательных полета спутников типа «Полет», после чего программа была свернута. Роковую роль в этом сыграли перемены в руководстве СССР. Находившийся при Никите Хрущеве в фаворе Владимир Челомей лишился своего покровителя, чем не преминули воспользоваться его конкуренты. Тематику противоспутниковых систем передали из ОКБ-52 на другие предприятия.

Новый вариант «Истребителя спутников» предполагал применение в качестве носителя янгелевскую ракету «Р-36» (после доработки эта ракета-носитель получила наименование «Циклон»). Сам космический аппарат изменился незначительно. По крайней мере, все его функциональные системы были аналогичны «Полетам». Однако процесс передачи технической документации из одного конструкторского бюро в другое привел к тому, что испытания противоспутников возобновились только в 1967 году.

Программа летных испытаний нового варианта «Истребителя спутников» была рассчитана на 5 лет и осуществили ее практически полностью. Но на завершающей фазе в дело вмешалась политика. В 1972 году между СССР и США был подписан ряд документов, один из которых касался ограничения противоспутниковых систем. В связи с этим программа испытаний была сокращена, а потом и полностью свернута. Это не помешало принять систему на вооружение и подвергнуть ее существенной модификации. Как только позволяла международная обстановка, в Советском Союзе проводились контрольные полеты «Истребителей спутников». Так было в период с 1976 по 1978 год и с 1980 по 1982 год. На этой стадии испытаний отрабатывались усовершенствованные бортовые системы спутника, новые системы наведения, новые траектории перехвата целей. После 1982 года испытательных полетов по программе «Истребители спутников» не проводилось, и в настоящее время эта система снята с вооружения как морально и технически устаревшая. Но кое-что в арсеналах сверхдержав сохранилось, и в случае необходимости низколетящие спутники могут быть уничтожены. К счастью, это рассматривается только умозрительно.

Но вернемся к 1960-м годам, когда испытания противоспутниковых систем шли полным ходом. Описывать все полеты нет особого смысла, так как это сделано другими авторами и требует многочисленных специфических сведений технического характера, которые в данной книге неуместны. Расскажу только о неудачах. Правда, оговорюсь при этом, что имеющиеся в настоящее время сведения не дают оснований доверять им безоговорочно. Не исключено, что программа испытаний, а также ее результаты были совершенно иными.

Летно-конструкторские испытания начались запуском спутника «Космос-185». В дальнейшем все космические аппараты, запускавшиеся в рамках программы создания противоспутниковых систем, как, впрочем, и все другие военные, а часто и невоенные, спутниковые системы, скрывались под этим безликим наименованием. Во время полета спутника «Космос-185» проводились испытания бортовой двигательной установки. Похоже, что все прошло нормально или, по крайней мере, не было чего-то сверхординарного, что могло бы привлечь к себе внимание.

Следующий старт состоялся 24 апреля 1968 года. Программой полета спутника «Космос-217» предполагалось продолжить испытания бортовой двигательной установки, с ее помощью совершить ряд маневров на орбите, а потом использовать этот спутник в качестве мишени для дальнейших испытаний противоспутниковых систем. Однако программа полета не была выполнена из-за того, что при выведении на орбиту не произошло разделение космического аппарата и последней ступени ракеты-носителя. В такой ситуации включение двигателей спутника оказалось невозможным, и через двое суток аппарат сошел с орбиты и прекратил свое существование в плотных слоях земной атмосферы.

19 октября 1968 года был запущен спутник «Космос-248». Этим запуском были продолжены испытания, которые не удалось выполнить во время полета «Космоса-217». Но на этот раз все прошло более или менее удачно. Спутник перешел с начальной низкой орбиты на расчетную, более высокую. На следующий день, 20 октября 1968 года, был запущен космический аппарат «Космос-249». Уже на втором витке с помощью собственных двигателей он сблизился с «Космосом-248» и взорвался. Многие специалисты признали это испытание частично удачным, так как «Космос-248» продолжал функционировать, но не был уничтожен. Однако программа полета предусматривала повторное использование мишени, и при пуске «Космоса-249» проверялись лишь система наведения и система подрыва, но не ставилась задача уничтожения мишени. Мишень была уничтожена при запуске второго перехватчика «Космос-252», стартовавшего 1 ноября 1968 года и в тот же день подорванного на орбите вместе с мишенью.

Немаловажная деталь, о которой я писал в других главах, но которая характерна и для испытаний «истребителей спутников». Во время взрывов в космосе на околоземной орбите появлялось большое количество фрагментов, которые представляли угрозу для космических полетов не только объектов испытаний, но и других космических аппаратов. Причем эта угроза сохранялось довольно длительное время, а в некоторых случаях и поныне несет в себе опасность.

Если взять, например, спутник «Космос-249», первый аппарат, уничтоженный на орбите в рамках этой программы, то он распался на 109 фрагментов. Около 50 из них продолжают до сих пор кружить над планетой.

Количество фрагментов, на которые распадался спутник, а оно варьировалось от 27 (уничтожение спутника «Космос-462» 3 декабря 1971 года) до 139 (уничтожение спутника «Космос-252» 1 ноября 1968 года), дает основание предположить, что при этом испытывались как мощность размещенного на спутнике заряда, так и различные конструкции строения обшивки спутника. То есть исследовалась вероятность поражения цели фрагментами различного размера.

Следующее испытание предполагалось провести летом 1969 года. Спутник-мишень «Космос-291» был запущен 6 августа. Программа предусматривала перехват этой мишени спутником-перехватчиком, запуск которого планировался на следующий день. Однако на спутнике-мишени после его вывода на орбиту не включились бортовые двигатели, он остался на нерасчетной орбите, непригодной для применения, и запуск спутника-перехватчика был отменен. В ряде источников утверждается, что спутник «Космос-291» являлся габаритно-весовым макетом мишени и не предполагалось использовать его в качестве реальной цели. Может быть, это и так. Но вполне возможны и неполадки на борту.

Очередной спутник-мишень «Космос-373» стартовал 20 октября 1970 года и, совершив несколько маневров, вышел на расчетную орбиту. Перехват этой цели, как и планировалось, осуществлялся дважды. Сначала 23 октября 1970 года был запущен спутник-перехватчик «Космос-374». На втором витке он сблизился со спутником-мишенью, прошел мимо нее и затем взорвался, оставив мишень неповрежденной. 30 октября 1970 года стартовал новый спутник-перехватчик «Космос-375», который также совершил перехват цели на втором витке. Как и в случае с «Космосом-374», перехватчик прошел мимо цели и лишь потом взорвался. Такой двойной пуск спутников-перехватчиков с небольшим временным интервалом, во-первых, позволил оценить возможности стартовых команд по оперативной подготовке пусковых установок для повторных запусков, а во-вторых, позволил проверить методику определения исходных данных, необходимых для запусков спутников-перехватчиков. Но в западной литературе и эти испытания относят к разряду частично успешных, поэтому я их и упоминаю.

Состоявшиеся в последующие два года считаются успешными, и их число могло бы быть значительно большим, но тут подоспело советско-американское соглашение по противоспутниковым системам. Скорее по инерции советские военные запустили 29 сентября 1972 года очередной спутник-мишень «Космос-521», но его перехват уже не осуществлялся. Полагают, что по причине двусторонних договоренностей. Но истинной причиной отмены данного испытания стали обычные технические неисправности на борту спутника-мишени, а не политика. Но дальнейшие испытания остановила действительно разрядка в советско-американских отношениях. Однако система была принята на вооружение, и несколько «истребителей спутников» были помещены в шахтные пусковые установки в районе космодрома Байконур.

Испытания возобновлялись, когда советско-американские переговоры заходили в тупик. Так было в 1976 году, а затем повторилось в 1980 году. Большинство испытаний прошли успешно, но и неудач хватало.

12 февраля 1976 года стартовала мишень «Космос-803». Через четыре дня стартовал перехватчик «Космос-804». Он предпринял ряд маневров для сближения с целью, однако ближе чем на 150 километров подлететь не смог – нештатно сработала усовершенствованная система наведения.

8 июля 1976 года стартовала мишень «Космос-839». Когда 21 июля 1976 года стартовал перехватчик «Космос-843», он, по-видимому, не смог выйти на орбиту перехвата и вошел в земную атмосферу. Может быть, это произошло из-за неполадок на борту спутника, а может быть, так было задумано. Пока это остается одной из тайн советской космонавтики.

Очередная неудача произошла в мае следующего года. 19 мая 1977 года на орбиту была выведена мишень «Космос-909». Через 4 дня была предпринята попытка ее перехвата спутником «Космос-910». Но он прибыл в точку перехвата еще до того, как туда прибыла мишень, поэтому тут же был сведен с орбиты и сгорел в плотных слоях земной атмосферы.

Следующую мишень – «Космос-967» – пытались перехватить два перехватчика. Сначала это сделал «Космос-970» 21 декабря 1977 года, а затем «Космос-1004» 19 мая 1978 года. Оба раза испытывалась новая система теплового наведения, и оба раза не удалось сблизить аппараты до нужного для поражения цели расстояния.

3 апреля 1980 года стартовал спутник-перехватчик «Космос-1171». 18 апреля 1980 года была предпринята попытка его перехвата аппаратом «Космос-1174». С первой попытки осуществить задуманное не удалось, так как перехватчик не смог сблизиться с мишенью. В течение двух последующих дней предпринимались попытки маневров перехватчика с помощью бортового двигателя, чтобы вновь приблизиться к мишени. Однако и эти попытки закончились неудачей, и 20 апреля 1980 года «Космос-1174» был взорван на орбите. Это единственный «истребитель спутников», просуществовавший на орбите так долго.

14 марта 1981 года был запущен перехватчик «Космос-1258», который должен был поразить мишень «Космос-1241». Но сразу после запуска вышел из строя бортовой маневренный двигатель, что не позволило вывести перехватчик на рабочую орбиту, и он был взорван через несколько часов после старта.

Последнее испытание противоспутниковой системы в Советском Союзе было проведено 18 июня 1982 года и стало составной частью крупнейших учений советских вооруженных сил, получивших неофициальное название «семичасовая ядерная война». В этих учениях, которые охватили огромную территорию, участвовал весь личный состав советских вооруженных сил. Был разыгран сценарий полномасштабной ядерной войны, в ходе которого проверялась возможность использования и противоспутниковых систем. Запущенный в рамках учений перехватчик «Космос-1379» своей задачи не выполнил. Перехват цели хотя и состоялся, но был осуществлен на таком расстоянии, когда нельзя говорить с полной уверенностью, что спутник условного противника мог быть поражен.

На этом эпопея «истребителей спутников» заканчивается. Да они уже были и не нужны. Основное внимание переключилось на создание более эффективных систем, например лазерного оружия. Но все эти работы велись уже в рамках других программ, о которых в настоящее время известно гораздо меньше.

Конструкторская мысль в СССР и в США двигалась приблизительно в одном направлении, поэтому рассказ о советских разработках может быть легко трансформирован и в аналогичные американские проекты. Но за нашей страной было несомненное лидерство в этом вопросе. Мы дошли до создания таких систем, в то время как американцы отрабатывали лишь отдельные элементы.

К сожалению, история создания противоспутниковых систем имеет не только прошлое, но и настоящее, скрытое пока под грифами «Совершенно секретно». Полагают, что сейчас усилия конструкторов сосредоточены на лазерном оружии. О ведущихся по обе стороны океана работах известно мало.

Упомяну о единственной предпринятой в Советском Союзе попытке вывести на околоземную орбиту макет боевой лазерной станции «Скиф-ДМ» (другое название – «Полюс»). Это произошло 15 мая 1987 года во время первого пуска ракеты-носителя «Энергия». Старт закончился неудачей. В сообщении ТАСС указывалось, что ракета-носитель вывела в космос полезный груз, который из-за неисправности разгонного блока не смог выйти на орбиту и совершил посадку в Тихом океане, где был подобран советскими кораблями.

Дальнейшее стремительное изменение политической ситуации привело сначала к отказу от дальнейших работ над ракетой-носителем «Энергия», а вскоре и боевая космическая станция отошла на второй план на фоне стремительного развала советского государства и советской, а потом и российской экономик.

Очень хочется надеяться, что у противоспутниковых систем в любом виде нет будущего, а космос всегда будет представлять собой только арену сотрудничества, а не поле боя. Но поговорим об этом лет через десять, когда окончательно сформируется нынешний расклад сил на мировой арене и станет понятным, кто и куда стремится и какими средствами свои устремления собирается поддерживать.