Почему барды могли появиться только в СССР?

Человек с гитарой - бард, поющий об интеллигентных вещах на интеллигентном языке, - стал символом советской неформальной культуры 1960-1980-х годов. “Основным толчком к такому творчеству был позыв “не могу молчать”, желание поделиться с друзьями о наболевшем - о жизни, о любви, об обществе. И не за деньги, а просто так”, - говорит Игорь Каримов, один из основателей возникшего в 1967 году московского клуба самодеятельной песни (КСП).

Желание “взяться за руки, чтобы не пропасть поодиночке” создало многотысячную армию любителей и профессионалов, сочинявших и исполнявших песни в студотрядах, геологических экспедициях и у туристских костров. Ее “генералами” стали известные поэты, композиторы, литераторы и актеры - Булат Окуджава, Михаил Анчаров, Юрий Визбор, Александр Галич и Юлий Ким.

КСП к середине 1970-х превратились в мощное культурное, а точнее, контркультурное явление. Подмосковные фестивали-слеты бардов - одни из самых массовых в СССР - собирали по несколько тысяч участников. А знаменитый Грушинский фестиваль, который с 1968 года регулярно проходит под Самарой, - до 100 тыс. Свои клубы и слеты были и в Украине.

Песни, звучавшие с импровизированных сцен с использованием самодельной аппаратуры, чаще всего на больших загородных лесных полянах, сильно отличались от того, что называлось советской эстрадой. Тексты самодеятельных авторов отражали реальные настроения жителей Союза, в основном интеллигенции, и были свободны от цензуры.

КСП просуществовали с начала 1960-х и до распада СССР в 1991 году. “Народ никогда не жил без песен, но в среде городской интеллигенции так массово они звучали только в эти 30 лет”, - говорит Каримов.

Гитарно-палаточный протест

Песней, предвосхитившей появление жанра, эксперты считают Бригантину, написанную в 1937 году. Ее авторами были москвичи - десятиклассник Георгий Лепский, будущий художник и бард, и первокурсник литинститута, начинающий поэт Павел Коган.

В Бригантине романтичные юноши отразили стремление “яростных и непокорных, презревших грошевой уют” людей вырваться за рамки обыденности - сесть на пиратскую бригантину и уйти в свободное плавание.

После того как в конце 1950-х эту песню перепел Визбор, она стала гимном КСП, а ее исполнитель, получивший всесоюзную известность как актер, сыгравший Мартина Бормана в сериале Семнадцать мгновений весны, оказался еще и негласным лидером движения.

Самодеятельная песня отличалась от профессиональной тем, что она, по словам Визбора, была песней “в свитере или в ковбойке”, то есть сугубо неофициальной.

Для творческих личностей и романтических натур увлечение авторской песней было внутренней эмиграцией от советской действительности, отмечает Петр Картавый, один из организаторов бардовских фестивалей в Украине и летописец местных КСП.

Чтобы понять мотивы этой “эмиграции”, нужно представить тогдашнюю конъюнктуру: на радио и ТВ господствовали либо помпезные гимны строителей коммунизма, либо, как альтернатива, - советская любовная лирика.

Кроме того, доступ на большую сцену имели только те, кто состоял в Союзе композиторов или Союзе писателей, то есть сверял все свои произведения со строгой цензурой. На этом фоне и появился вид творчества, в котором мог принять участие любой человек - учитель, инженер, ученый или артист.

“Мы, как все молодые люди, работали, учились, увлекались туризмом, ходили в походы и очень любили петь, - рассказывал Визбор, который сам не был профессиональным автором - он окончил пединститут и одно время работал учителем. - А вот таких песен, которые можно было бы петь в общежитиях, у костра, не было”.

Этот вакуум, по его мнению, и заполнили самодеятельные барды, певшие о том, что окружает их в жизни, - путешествиях, друзьях, мечтах. А появление бытовых магнитофонов помогло новому жанру распространиться по стране."(с)(продолжение следует)

Тихая угроза

Самодеятельной песне помогли, конечно, не магнитофоны, а то, что ее авторы писали на близкие для советской интеллигенции темы. “Авторская песня очень чутка к бытовой интонации наших современников, - говорил Галич. - Мелодия извлекается из хождения по улицам, из поездок в метро и автобусе. Это почти разговорная интонация, и она у всех на слуху”.

С именем этого барда, родившегося в Днепропетровске, связан важный этап авторской песни - ее политизация.

Бытовая интонация, улавливаемая Галичем, с конца 1960-х все чаще стала выливаться не в интеллигентскую лирику, а в острые тексты, критикующие режим в СССР. Его песни Промолчи - попадешь в палачи, Памяти Пастернака и Петербургский романс, в которых автор призывал выступить против тиранов во власти, стали роковыми. Галича исключили из Союза писателей, запретили выступать на публике. А в 1974 году еще и лишили советского гражданства, после чего бард эмигрировал на Запад.

На волне борьбы с поэтом-диссидентом КСП и фестивали стали запрещать. “В 1969 году меня вызывали в Партгосконтроль . Это страшное место было, хуже КГБ, - рассказывает Каримов. - Была долгая беседа, цель которой - заставить меня прекратить организовывать слеты”.

Но энтузиасты продолжали свое дело, правда, в начале 1970-х фестивали проходили в условиях суровой конспирации. “Проводили их в основном в лесу. Места секретили. Число участников ограничивали до 200-300 человек, - рассказывает Каримов. - На слетах мы делали все не так, как происходило в социалистическом обществе, - пели вместо гимна СССР Гаудеамус очень раздражали”.

Стукачи на слеты все равно проникали. “Их можно было легко отличить: они приходили в новеньких телогрейках , выданных, видимо, где-то на складе”, - вспоминает Каримов.

Но барды не давали поводов уличить себя в антисоветчине. На исполнение песен Галича или стихов запрещенных поэтов со сцены у них было наложено табу.

Зато на слетах звучали произведения актера-барда Владимира Высоцкого и Окуджавы, поэта, композитора и сценариста, сына репрессированных в 1937 году коммунистов.

“Окуджава имел статус контролируемого полудиссидента, о чем мне было сказано человеком, который следил за моей деятельностью в те годы - рассказывает Картавый, занимавшийся организацией концертов этого знаменитого барда в Украине.

Самодеятельная армия

Из-за своей критичной направленности и внутренней свободы движение КСП было для советской власти неприятной занозой. Не сумев запретить бардовскую песню, партийные боссы начиная с середины 1970-х годов стали делать попытки подчинить себе музыкальных “лесных братьев”.

“В 1974-м, перед XV слетом, к нам обратились из ВЛКСМ и предложили делать слеты вместе, - вспоминает Каримов. - Видимо, им дали по шапке: мол, у вас проходят такие массовые молодежные мероприятия под носом, а вы не в курсе”.

Комсомол предложил каэспэшникам то, о чем они долго мечтали, - концертную аппаратуру, из-за отсутствия которой слеты бардов страдали от плохого звука, особенно когда речь шла о выступлениях перед большими группами слушателей.

“Петь без микрофона на такую аудиторию, тем более в лесу, очень тяжело, самодельная техника не выдерживала мороза - это был сплошной хрип. А комсомол нам дал лихтваген , мощные усилители, - рассказывает глава московского КСП. - Мы согласились, но с условием, чтобы не лезли в наши творческие программы”.

Другой проблемой, которую легко решили комсомольские вожди, стал транспорт. Если раньше на слеты барды и слушатели добирались самостоятельно, то теперь власти помогли московскому КСП зафрахтовать для одного из фестивалей целую электричку, чтобы доставить 2,5 тыс. его участников к месту действия. Правда, железная дорога потребовала оплатить билеты наличными, и, так как сделать это комсомол не сумел, необходимую сумму собрали сами каэспэшники.

“С помощью нашей обзвонки мы собрали стоимость целой электрички за один день, - вспоминает Каримов. - В ВЛКСМ были в шоке. Возникали даже такие предположения, что нас финансирует Запад”.

Украина с гитарой

В Украине движение бардов было не таким мощным и организованным, как в России. Но все же КСП существовали во многих городах - в Киеве, Харькове, Одессе, Севастополе, Запорожье, Львове и Сумах. А первый украинский фестиваль бардовской песни состоялся в столице УССР в 1970 году, лишь двумя годами позже первого Грушинского слета.

К слову, в Киеве действовало сразу несколько клубов - Гитара, Арсенал и Костер. Последний был еще и неофициальным, им руководили известные в СССР барды Дмитрий Кимельфельд и Леонид Духовный. Оба по совместительству организовывали в Киеве и нелегальные концерты бардов со всего Союза. Например, в 1978 году они впервые привезли в Киев Александра Розенбаума.

Авторская песня в Украинской ССР была преимущественно русскоязычной вплоть до середины 1980-х, ограничиваясь лишь шуточными адаптациями на украинский известных бардовских хитов. Например, песня Визбора Милая моя, солнышко лесное звучала как Чiчечко моя, сонечко соснове.

Позже, на волне перестройки, появились и авторы-исполнители аутентичной украинской песни - Игорь Жук, Эдуард Драч и Мария Бурмака, а КСП стали расшифровывать как Клуб співаної поезії.

Тяжелое время

Самый конец 1970-х, когда каэспэшникам позволили проводить концерты, стал для них золотым временем - залы ломились от слушателей. Однако у такой легализации была обратная сторона: бардов обязали литовать тексты - то есть проходить цензуру в Главном управлении по делам литературы и издательств, как это делали все деятели искусства.

Кроме того, власти начиная с 1980 года вновь стали преследовать самодеятельных исполнителей, запрещая их клубы и слеты. В олимпийский год, к примеру, закрыли московский КСП и Грушинский фестиваль.

Особенно досталось бардам во времена правления “наследников” умершего советского вождя Леонида Брежнева - генсеков Юрия Андропова и Константина Черненко. В стране сильно ограничили гражданские свободы, что сказалось и на КСП. “С 1981-го по 1986-й нам дышать не давали”, - вспоминает Каримов.

Аналогичные процессы шли и в Украине. С 1981 года местное партруководство взяло песенные мероприятия под контроль, говорит Картавый, и пять лет в республике не проводили никаких самодеятельных фестивалей.

Лишь с приходом к власти в Кремле Михаила Горбачева ситуация либерализовалась. Но авторскую песню уже ждал новый тяжелый удар - развал Союза, катастрофическое падение уровня жизни и, как следствие, упадок фестивального движения - краеугольного камня в системе КСП.

Последний всесоюзный фестиваль авторской песни прошел в мае 1990 года в Киеве. “Это была, по сути, последняя точка в советском движении КСП, - заключает Каримов. - Потом оно стало сходить на нет: жизнь вокруг была тяжелой, все стали жить сами по себе”.(с)