Уроки 1941 года

Не всегда войска, командование достигают запланированного успеха.
Порой победа уже близка, но вмешивается его величество случай, подчас командование ставит не реальные задачи.
Или просто операции плохо подготовлены, не достаточно обеспечены ресурсами.
Таких операций много было в разные периоды войны. На вскидку: Керченская, Харьковские катастрофы, неудачные попытки деблокады Ленинграда и более мелкие операции, о которых не принято писать, в победных реляциях.
Такие примеры разрозненны, чаще просто оформлены - как воспоминания фронтовиков и они жёстко модерируются на псевдопатриотичных форумах...
Но, талант командиров, в сложившихся не по их вине, условиях боёв, подвиги самоотверженность, верность присяге л\с подразделений, без командиров, - были в истории таких операций не менее значимы, чем навязшие на зубах победы.
Пример, тому и первые бои на границе.
В этот же перечень входила трагедия и героический подвиг Брестской крепости, оборона Лиепаи в т.ч. и бои 6й и 12-й армий РККА под Уманью.
Не много известно о начальном периоде ВОВ 1941г. В частности о 6й и 12й объединённых армий в окружении у с. Подвысокое. Об этом подробно написал в своей документальной книге Зелёная Брама Е. Долматовский.
Не заслужено забыт подвиг бойцов 6й и 12й армий, а ведь они фактически на месяц сковали превосходящие силы противника, и дали возможность эвакуировать города Киев, Днепропетровск, Днепродзержинск и Запорожье. Среди холмов Малороссии, от магистралей в дали. См. : https://parabellum1941.narod.ru/simple7.html
Та земля помнит события, не записанные в реляции побед, не известные, а скорее, намеренно забытые. Про то, как, - преуменьшая масштаб и размах, - сражения называли боями "местного" значения ( в окружении, где насмерть встав, ценой своей жизни бойцы на недели наступленье "фрица" задерживали, вступая в бой лишь с гранатой и штыком). К родным оставшихся в живых, но пленённых, тогда приходили даже не похоронки, а сообщения послевоенных военкоматов о бести вести пропаших. Их фамилии, отчество, имена не начертаны на могильных плитах мемориалов.
Из безвестья проявиться они и их война должны.
Наконец просто таинственность жжет, как открытая рана, а какая то ясность-это уже заживший рубец.
Не всё под натиском "известных фактов" и дат, дать возможно даже спустя десятилетия,... событиям в боях за речной рубеж или гряду высот.
Но пытаться дать ОГЛАСКУ этим, пока мало понятным нам боям ( или просто оболганным (в парадных мемуарах ради красивой исторической и политической цели вождей), - НАДО!.. ИМХО.

"на Юго-Западном фронте развернулись наиболее драматические события первых дней войны, связанные с танковым сражением в треугольнике Ровно — Луцк — Броды, до сих пор незаслуженно мало освещенном в исторической и военной литературе.
К исходу 24 июня на ровенском направлении, на стыке 5-й и 6-й армий образовался разрыв около 50 км, в который устремились соединения 1-й немецкой танковой группы генерала Э.Клейста (799 танков). Создалась угроза глубокого прорыва гитлеровских войск и охвата ими с севера основных сил Юго-Западного фронта. Для ликвидации этой угрозы и разгрома ударной группировки противника в период 26—29 июня был нанесен контрудар силами 8, 9, 15 и 19-го мехкорпусов по флангам прорвавшихся немецких войск.
9 мк (командир — генерал-майор К.К.Рокоссовский) и 19 мк (командир — генерал Н.В.Фекленко), совершив под непрерывным воздействием авиации противника более чем 200-км марш, находились в районе восточнее Луцка и должны были наступать на Дубно с севера. С юга в северо-западном направлении на Дубно наносили удар 8 мк (командир — генерал-майор Д.И.Рябышев) и 15 мк (командир — генерал-майор И.И.Карпезо). Следует подчеркнуть, что на начало войны в этих корпусах имелось 286, 279, 858 и 733 танка соответственно, а всего 2156! Из них 181 Т-34 и 140 КВ. Однако до 50% этой техники по разным причинам в контрударе участия не принимало. Часть была потеряна, часть вышла из строя в ходе выдвижения в исходные районы, другие просто не успели подойти: 7-я моторизованная дивизия 8 мк, например, к этому времени находилась еще на марше. Тем не менее, удар по противнику были готовы нанести, как минимум, 1000 танков. Эти силы были распределены неравномерно: до 700 боевых машин атаковали с юга и около 300 — с севера. При этом практически все Т-34 и КВ (не менее 250 машин) находились в северной группировке.
Контрудар наших войск начался 26 июня и вылился во встречное сражение с соединениями 1-й танковой группы противника. Особенно сильное поражение было нанесено 48-му немецкому моторизованному корпусу, одна из дивизий которого — 11-я танковая — была практически полностью разгромлена. Однако успешно завершить операцию окружением противника не удалось, и, в первую очередь, по причине отсутствия четко налаженной связи и взаимодействия как между наступавшими мехкорпусами, так и между ними и вышестоящими штабами. Вот что по этому поводу написал в своих воспоминаниях В.С.Архипов, в те дни командир разведбата 43-й танковой дивизии 19 мк: "Слабая, с длительными перерывами радиосвязь была причиной опоздания информации, направляемой с линии фронта в высшие штабы. Поэтому и решения, которые принимались в штабах и, в свою очередь, передавались на фронт, часто не соответствовали изменившейся боевой обстановке. К примеру, вечером 26 июня, когда, смяв правый фланг 11-й немецкой танковой дивизии и разгромив один из ее танковых полков, наша дивизия вышла к Дубно, никто из нас не знал, что с юга, нанеся огромные потери другим соединениям 48-го немецкого моторизованного корпуса, успешно продвигается к нам навстречу 8-й мехкорпус генерала Д.И.Рябышева. Забегая вперед, отмечу, что подобная ситуация повторилась и на следующий день, когда все три корпуса — 36-й стрелковый, 8-й и 19-й механизированные — опять наступали на дубненском направлении. Опять мы и наши соседи, стрелки 36-го корпуса, вышли на подступы к Дубно, но не знали, что в город уже ворвалась 34-я танковая дивизия полковника И.В.Васильева из 8-го мехкорпуса. Таким образом, 26 и 27 июня советские танковые клинья дважды и очень глубоко — до 30 км — врезались в оба фланга немецкого 48-го моторизованного корпуса. Однако отсутствие связи между этими клиньями и взаимная неосведомленность не позволили довести дело до логического конца — до окружения 48-го мотокорпуса между Бродами и Дубно. А что такое окружение назревало, было видно и по войскам противника. Когда вечером 26 июня мы гнали фашистов к Дубно, это уже было не отступление, а самое настоящее бегство. Части 11-й танковой перемешались, их охватила паника. Она сказалась и в том, что кроме сотен пленных мы захватили много танков и бронетранспортеров и около 100 мотоциклов, брошенных экипажами в исправном состоянии. На подходе к Дубно, уже в сумерках, танкисты 86-го полка разглядели, что к ним в хвост колонны пристроились восемь немецких средних танков — видимо, приняли за своих. Их экипажи сдались вместе с машинами по первому же требованию наших товарищей. Пленные, как правило, спешили заявить, что не принадлежат к национал-социалистам, и очень охотно давали показания. Подобное психологическое состояние гитлеровских войск, подавленность и панику наблюдать снова мне довелось очень и очень не скоро — только после Сталинграда и Курской битвы. Отсюда можно сделать вывод, что контрудар механизированных корпусов Юго-Западного фронта, начавшийся на пятый день войны, оказал на гитлеровские войска сильное моральное воздействие". Но, судя по записи, которую сделал 29 июня в своем дневнике начальник генерального штаба Вермахта генерал-полковник Ф.Гальдер, на немецкие войска было оказано не только моральное воздействие: "На правом фланге 1 -й танковой группы 8-й русский танковый корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл нашей 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало большой беспорядок в нашем тылу в районе между Бродами и Дубно. Противник угрожает Дубно с юго-запада, что при учете больших запасов вооружения и имущества в Дубно крайне нежелательно".
Потери 1-й немецкой танковой группы составили на 4 сентября 1941 года 408 танков, из них 186 безвозвратно. Эти цифры могли быть еще больше, если бы в контрударе принимал участие 4-й механизированный корпус (командир — генерал-майор А.А.Власов), в котором имелись 313 Т-34 и 101 КВ. Но корпус этот действовал южнее, в полосе 6-й армии. Были велики и наши потери — после трех дней операции все четыре мехкорпуса остались практически без танков. В целом же с 22 июня по 9 июля 1941 года потери Красной Армии составили 11 712 танков, в том числе и многие новейшие Т-34 и КВ. Причем это были безвозвратные потери, так как отремонтировать поврежденные машины не представлялось возможным — поле боя оставалось за немцами..." - цитируется из М.Барятинский, "Бронеколлекция, 2003 г. Специальный выпуск № 03 Т-34 История танка" : https://lib.rus.ec/b/600740/read

Октябрьская революция дала не только землю крестьянам и фабрики рабочим. Она принесла и массу проблем, связанных с эмиграцией ученых и архитекторов, инженеров и транспортников. Разрушенные фабрики и заводы, парализованная работа в области научно-исследовательской и конструкторской деятельности, оставшиеся без управления транспортная система и флот - ситуация была катастрофической. Чтобы решить эту проблему в кратчайшие сроки, пришлось привлекать иностранных специалистов, технологии и оборудование. Но для Запада Советская страна была опасным противником. Поэтому новому правительству пришлось использовать и не совсем цивилизованные методы, компенсируя отсутствие времени и ресурсов. И здесь большевики пошли дальше своих предшественников. Наряду с веками проверенными методами переманивания иностранных спецов и созданием им комфортных условий труда применялись и иные способы: часть из них заманивали идеями «строительства коммунизма в отдельно взятой стране». И надо сказать, что эти методы давали неплохие результаты.

В 20-30-е годы XX века мир стал свидетелем небывалого историко-социального феномена - массовой эмиграции иностранцев в Советскую Россию. Страна, только-только оправившаяся от войн и революций, незадолго до этого сама являвшаяся главным источником эмиграции, вдруг стала местом паломничества. В молодую Советскую республику ехали все, начиная с бывших революционеров и заканчивая безработными. C 1930 по 1932 год более миллиона человек из крупных европейских государств ожидали разрешения на въезд в нашу страну. Тем не менее, государство проводило жесткую и прагматичную политику: в СССР попадали только те, в ком действительно нуждалась отечественная промышленность. Основная масса специалистов привлекалась из наиболее развитых стран: США и Германии, и уже в 1932 году в СССР трудились сотни тысяч иностранцев, среди которых почти половину составляли инженерно-технические кадры.

Для получения нужных людей использовались любые средства. С одобрения Политбюро для решения столь сложного вопроса использовались не только финансы и идеология, но и «рыцари плаща и кинжала». Один из асов советской разведки А. М. Орлов писал: «Требовалось найти подходящих немецких или иных иностранных спецов и побудить их, соблазнив финансовым вознаграждением, поехать в Россию для обучения советских инженерно-технических кадров». Гонорары, выплачиваемыми за такие «поездки», иногда достигали 10 тысяч долларов США за несколько дней работы, что по тем временам было неслыханно, хотя, как писал Орлов: «Советы экономили на этом миллионы». Правда, надо сказать, что такие суммы выплачивались далеко не всем, а лишь носителям новейших секретных технологий и разработок.

Среди приехавших в Россию за «длинным рублем», была и группа архитекторов. В том числе звезды первой величины - Эрнст Май, Ханнес Майер, Бруно Таут, Ганс Шмидт. Их основной задачей было строить «социалистические города», которые должны были возникнуть вокруг новых промышленных предприятий. За короткое время были сделаны проекты застройки Магнитогорска, Нижнего Тагила, Ленинска, Автостроя (ныне часть Нижнего Новгорода), Сталинграда и многих других городов. Основной рабочей силой тогда были выходцы из деревни, которых активно эксплуатировали на развернувшихся стройках. Немецкий архитектор К. Пюшель писал: «Применять в работе технические средства не имело смысла; даже если они и имелись в наличии, то были настолько примитивными, что никакой фараон не стал бы их использовать при строительстве египетских пирамид».

В феврале 1930 г. Советское правительство заключило договор с фирмой Альберта Кана из Детройта. Американская компания стала главным консультантом советского правительства по промышленному строительству. Вклад компаний Кана в развитие советской промышленности был колоссален. Ему был предложен пакет заказов на строительство промышленных предприятий стоимостью в два миллиарда долларов, что на сегодня эквивалентно 250 миллиардам долларов. В итоге фирма Кана спроектировала между более пятисот крупных промышленных объектов, таких как тракторные (читай - танковые) заводы в Челябинске и Харькове; автомобильные заводы в Москве и Нижнем Новгороде, станкостроительные в Калуге и Новосибирске, прокатные станы в Магнитогорске и Нижнем Тагиле и многие другие. Наверное, не многие россияне знают, что крупнейший тракторный завод страны был построен под Чикаго, потом демонтирован и перевезен в Сталинград, где был запущен всего через полгода.

Можно с уверенностью констатировать: привлечение специалистов из-за рубежа и получение западных технологий в годы первой и второй пятилеток многократно усилило экономический, технический и военный потенциал Советского Союза, что повлияло на весь ход истории ХХ века. Споры о роли иностранцев в российской экономике не утихают и по сей день. Однако в 20-30-е годы об этом не спорили, а нанимали и даже вербовали их строить социализм. 26 июня 1944 г. Сталин в беседе с председателем Торговой палаты США Эриком Джонстоном заявил: «Мы многим обязаны Генри Форду. Он помогал нам строить автомобильные заводы», - и прибавил: «Да хранит его Господь!»

ЖИЗНЬ - МАЛИНА!
При всех успехах в индустриализации уровень жизни советских людей был по-прежнему значительно ниже общеевропейского. Тем не менее, понимая значимость привлеченных иностранных специалистов, советское государство стремилось сделать их жизнь достаточно комфортной. С первых же дней к ним прикреплялись переводчики, которые становились их главными помощниками и на производстве, и в быту. Работавшая переводчицей С. И. Амелина так отзывалась о своих подопечных - инженерах из Германии: «Квартиры, в которых они жили, по тем временам были замечательными, всегда имелся кофе, который они мололи сами, питались довольно прилично. Жизнь у нас была тогда трудной, но немцам создали все условия для нормальной жизни». Вплоть до середины 1935 года все иностранцы снабжались через «Инснаб», имевший филиалы в четырнадцати крупнейших городах страны. Столь привилегированное положение порождало неприязненное отношение российских коллег к приглашенным иностранцам. Несмотря на товарный и продовольственный дефицит, они обеспечивались лучшим из того, что было в стране. Это зачастую отравляло атмосферу в производственных коллективах и не могло не отражаться на общих результатах работы. Саботаж, а иногда и прямое неподчинение встречались довольно часто: «Ну, если что-нибудь сломается, то мы скажем, что немцы дали неправильные указания, и тогда с нас не взыщут». - цит. из А.Гуньковский "Приключения иностранцев в России".

"Это третья по счету и самая неудачная попытка освободить оккупированный в октябре 1941 года Харьков :
– После поражения немцев под Москвой советское командование решило, что немцы слабы и самое время гнать их обратно. Наступать решили на всех фронтах. В результате январских боев 1942 года на Харьковщине образовался Барвенковский выступ, который включал и два плацдарма за Северским Донцом – в районе Старого Салтова и южнее Змиева.
После попыток советских войск прорваться в марте к Харькову из района Волчанска, командование решило повторить план январского наступления в мае. Разница была только в том, что атаковать врага собирались с захваченных плацдармов за Донцом.
– Планировалась операция на окружение. Войска должны были обойти Харьков с севера и юга и взять город в клещи. С Барвенковского выступа Красная армия через Красноград собиралась выйти к Днепру и перенести боевые действия на правобережье. На операцию отводилось 15–18 дней. План был хороший, это не была авантюра, как об этом говорят некоторые историки.
Харьковская операция началась 12 мая, в ней приняли участие войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. К тому времени силы Красной Армии на харьковском участке фронта составляли 640 тыс. солдат и офицеров и 1200 танков. Наступление продолжалось восемь дней, но 17 мая немцы стали прорывать фронт у основания Барвенковского выступа: из района Змиева на севере и Славянска – на юге.
– За полтора часа встречным немецким танковым клиньям удалось пройти вглубь советской обороны вдоль Донца на 10 км – там находились только тыловые войска и склады, так что танки просто некому было останавливать, – рассказывает историк.
Однако разрешения на отступление от командования не поступало несколько дней.
– В ночь с 25 на 26 мая был предпринят организованный прорыв из котла двух армий и армейской группы генерала Леонида Бобкина. Возглавил его заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Федор Костенко.
Отступающих обстреливали всю ночь, а как только расцвело «избиение» – продолжила немецкая авиация. Вырваться из котла удалось не более 22 тысячам бойцов, попало в плен или погибло в десять раз больше: сегодня называют цифру в 270 тыс. человек, из которых безвозвратными потерями считается 171 тысяча.
«Основные силы главным образом прорвались в течение 27–28 мая. 29 мая и позже выходили только небольшие группы и одиночки. Условия переправы через Донец были чрезвычайно тяжелые. Почему-то со стороны наших частей и командования, расположенных на противоположном берегу, никаких мер по оказанию помощи выходящим принято не было, – писал в своем докладе об этом прорыве начальник оперативного отдела штаба 57-й армии полковник Смирнов. – Подходившие к Северскому Донцу отряды, многие с техникой, огневой поддержки не получили. Переправы на реке построено не было, в связи с чем многие бойцы и командиры погибли, переплывая реку. Содействия авиации также не было».