Политически последствия православного раскола

К концу 1684 г. на официальный запрос гетмана по вопросу о поставлении Киевского митрополита Московским Патриархом все наиболее влиятельные представители украинского духовенства во главе с архиепископом Лазарем (Барановичем) прислали грамоты с изъявлением своего согласия. В январе они были доставлены в Москву войсковым писарем Василием Кочубеем.

Избрание митрополита, согласно инструкции, присланной гетману Самойловичу из Москвы в апреле 1685 г. должно было проходить на соборе, в котором надлежало принять участие не только духовенству, но и казачьей старшине — генеральной и полковой. Предписывалось избрать митрополита обязательно из среды местного духовенства. Грамота содержала уже новую схему упорядочения церковной жизни на Украине, которая теперь предусматривала переход Киевского митрополита из Константинопольской в Московскую юрисдикцию. В ней говорилось о том, что новый митрополит будет признавать своим Первоиерархом Иоакима и его преемников на Московском Патриаршестве, сношения же с Патриархом Константинопольским по делам церковным должны быть прекращены.

Грамота отмечала даже такой момент, как статус Киевской кафедры в Русской Церкви — второй по чести после Патриаршей и первенствующей среди всех митрополий. Московская инструкция обязывала гетмана подготовить специальный акт с изложением всех вышеперечисленных пунктов, который должны будут подписать новоизбранный митрополит, все представители духовенства, участвовавшие в его избрании, а также гетман и представители старшины: генеральные чины, полковники, есаулы и даже сотники. После этого избранный митрополит должен был отправиться к Патриарху в Москву на поставление.

Тем не менее, попытка Москвы уладить к этому времени киевскую проблему с Патриархом Константинопольским Иаковом успеха не принесла. Прибывший в 1684 г. в Стамбул в качестве московского посланца грек Захарий Софир не смог (или не захотел) убедить Патриарха Иакова уступить Киевскую митрополию Московскому Патриархату. Иаков повел себя не слишком порядочно: предложенных правительством царевны Софьи соболей с готовностью принял, но грамоты на ее переход в юрисдикцию Москвы так и не дал.

8 июля 1685 г. состоялось соборное избрание нового митрополита Киевского, Галицкого и всея Руси — им стал Гедеон (Святополк-Четвертинский). В ходе выборов были выработаны условия перехода в Московскую юрисдикцию, которые касались прав и привилегий Киевской митрополии. Согласно этим условиям, митрополит должен был избираться на соборе в Киеве украинским духовенством и казачеством. Патриарху же надлежало только благословлять его и совершать его поставление. Кроме того, Патриарх не должен был вмешиваться во внутренние дела епархий Киевской митрополии, митрополичьего суда, книгоиздания и деятельности Киево-Могилянской коллегии. Также участники собора просили Иоакима полностью на канонической основе уладить с Константинопольским Патриархом вопрос о переходе Киевской митрополии под юрисдикцию Москвы. Но одновременно представители Киева выступали за сохранение за митрополитом Киевским титула экзарха Патриарха Константинопольского, дабы не допустить избрания отдельного православного митрополита Константинопольской юрисдикции в Речи Посполитой.

8 ноября 1685 г. митрополит Гедеон (Святополк-Четвертинский) был торжественно поставлен на кафедру Киевскую, Галицкую и всея Руси Патриархом Московским и всея Руси Иоакимом (Савеловым) в Успенском соборе Московского Кремля. Поставление проходило в присутствии царей Ивана и Петра Алексеевичей, которым, как и Патриарху, Гедеон принес присягу, правительницы царевны Софьи и гетмана Самойловича. Москва действовала явочным порядком: согласия от Константинопольского Патриарха на переход Киевской митрополии в состав Московского Патриархата к тому времени еще не было получено.

Похоже, что в Константинопольской Патриархии, хорошо понимая, что не пойти навстречу пожеланиям Московского правительства было бы равносильно отказу от щедрой московской милостыни, за счет которой только и существовали Восточные Патриархаты в Османской империи, решили как следует поторговаться и продать свое согласие на уступку Киева как можно дороже.

В конце 1685 г. в Стамбул для переговоров по вопросу о Киевской митрополии был направлен новый представитель Москвы — опытный дипломат подьячий Никита Алексеев, который вез с собой соответствующие грамоты царей Ивана и Петра, Патриарха Иоакима и гетмана Самойловича. Грамота Иоакима содержала подробное изложение истории вопроса о разделении Русской Церкви на две части — Киевскую и Московскую. Она подчеркивала историческое единство Русской Церкви, которое, как отмечал Иоаким, должно быть теперь восстановлено и канонически. Московский Патриарх указывал также на нестроения последнего времени в Киевской митрополии, помочь в преодолении которых Патриарх Константинопольский был не в силах из-за дальности расстояния до Киева и по причине политических трудностей. Одновременно Иоаким страховался на случай попытки поляков воспрепятствовать переходу Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы и просил, чтобы Константинопольский Патриарх не поставлял митрополита Киевского, если подобная просьба придет из Речи Посполитой.

Алексеев прибыл в Адрианополь (Эдирне), где в то время находился двор турецкого султана. Вместе с ним сюда же прибыл представитель гетмана Самойловича Лисица. При дворе султана находился и Патриарх Константинопольский Иаков. Рядом с ним в Эдирне пребывал и Патриарх Иерусалимский Досифей, слывший приверженцем Москвы: на его помощь Алексеев рассчитывал опереться в переговорах с Иаковом.

Патриарх Константинопольский сразу заявил, что не может принять решение о переходе Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы без согласия других Восточных Патриархов и митрополитов Константинопольской Церкви. (обратите внимание -такие вопросы решаются с согласия других православных Патриархов, как на том что настаивает РПЦ МП, а не по прихоти Константинопольского Патриарха). По словам Иакова, в противном случае (вероятно, в соответствии с им же самим измышленными канонами) его решение не имело бы никакой канонической силы. При этом Иаков сказал, что созыв церковного собора невозможен без разрешения главного визиря султана.

Вскоре Патриарх Иаков скончался. В период, пока Константинопольская кафедра оставалась вакантной, Алексеев обратился за поддержкой к Иерусалимскому Патриарху Досифею. Но Досифей неожиданно отказал московскому дипломату во встрече, заявив, что прежде Алексеев должен побывать у визиря. Подьячий встретился с визирем и вновь прибыл к Досифею, разговор с которым получился исключительно резким. Возможный переход Киевской митрополии Патриарх назвал деянием противоканоническим и заявил, что своего согласия на это не даст.

Лисица бурно отвечал Досифею, что переход под юрисдикцию Москвы — желание гетмана, казачества всего и народа Малороссии. «Так тому и быть!», — заключил гетманский посланец. Московский представитель был более спокоен: разъяснял позицию российского правительства, приводил доводы в пользу воссоединения Русской Церкви, обещал щедрые пожалования. Но Досифей своей позиции не изменил. При этом он заметил, что Константинопольский Патриарх не может удовлетворить просьбу Москвы разрешения визиря. И хотя Алексеев выразил сожаление по поводу того, что решать вопрос придется не с православными Патриархами, а с «неверным» султанским министром, но в сущности именно это обстоятельство решило исход дела.

С турецкими властями договориться оказалось намного проще: неожиданно помог политический момент. Турки в это время увязли в войне с целой антиосманской лигой, в которую вошли Священная Римская империя, Речь Посполитая и Венецианская республика. Высокая Порта крайне не желала, чтобы к этому союзу примкнула и Россия, что было чревато открытием еще одного фронта в тылу у турок — в районе Азова и Крыма. Между тем, в Стамбуле было известно о том, что представители стран, входящих в лигу, настойчиво склоняют Москву присоединиться к союзу против турок. Чтобы не допустить этого, Османская империя, готова была пойти на уступки Российскому государству. Так что сделать приятное правительству царевну Софьи, уступив Киевскую митрополию Московскому Патриархату (что, в сущности, туркам почти ничего не стоило), представлялось визирю весьма удачным политическим ходом.

Результат встречи Алексеева с визирем не замедлил себя ожидать: возвращенный турками на Патриаршество Дионисий IV прибыл в Эдирне и выразил согласие на переход Киевской митрополии в состав Московского Патриархата. Целиком изменил свой взгляд на эту проблему и Досифей, чье поведение было довольно некрасивым. Боясь остаться без своей доли милостыни, он заявил Алексееву, что нашел канонические правила, позволяющие одному архиерею передать часть территории епархии другому. (видите как просто - визирь нажал и нужное разрешение сразу нашлось!). Иерусалимский Патриарх пообещал уговорить Патриарха Константинопольского уступить Киевскую митрополию Москве (хотя, Дионисия после разговора с визирем уговаривать уже приходилось).

Алексеев получил от Дионисия грамоту собора Константинопольской Церкви о передаче Киевской митрополии Московскому Патриарху на вечные времена. (слышите, Олег, Киевская митрополия передана Московскому Патриархату в вечное владение! Отдельную грамоту на сей счет подписал и Досифей, хотя, строго говоря, в соответствии с им же самим озвученным порядком, Иерусалимского Патриарха это дело не касалось. В качестве подарка от Российского правительства было вручено 400 золотых червонцев (по 200 каждому Патриарху) и три сорока соболей (для Дионисия). Стремление греков обогатиться на этом деле было столь велико, что Дионисий Константинопольский не постеснялся передать через Алексеева просьбу российскому правительству отблагодарить материально и прочих архиереев, подписавших грамоту о передаче Киевской митрополии Москве.

Подчинившись турецкой власти и получив за то щедрое подношение от московских властей, греческие Патриархи, тем не менее, не удержались от того, чтобы в отместку хотя бы словесно досадить Патриарху Иоакиму, написав ему крайне оскорбительные послания. Дионисий в письме к Московскому собрату высокомерно писал, что в Константинопольской Церкви осуждают его инициативу присоединения Киевской митрополии, но, оказывая ему снисхождение, подают за то соборное прощение и разрешают священнодействовать как архиерею (как будто в компетенции Константинопольского Собора был суд над Предстоятелем иной автокефальной Поместной Православной Церкви!).

Позднее Дионисий еще более досадил Иоакиму: написав ему в 1688 г. послание по поводу присоединения России к антиосманской лиге, Константинопольский Патриарх не только упрекал русских за то, что они не заботятся об интересах греков, но и грубо оскорбил Московского Первосвятителя, назвав его «экзархом всея России». В ответ на этот выпад Иоаким с достоинством отвечал Дионисию, что на титул «Патриарх Московский и всея России и всех северных стран» имеет не меньшее право, чем Восточные Патриархи на свои исторические титулы. В свою очередь, Московский Патриарх упрекнул Константинопольского за то, что он и его предшественники не радели о церковных делах Украины, в результате чего там стали распространяться униатство и другие чуждые Православию воззрения.

Досифей, в свою очередь, также осудил якобы проявленное Русской Церковью «желание чужих епархий» и, явно позабыв о только что принятых от Алексеева червонцах, возмутился тем, что Москва решает многие вопросы, выплачивая милостыню греческим иерархам. Но, компенсируя свои дерзкие выпады против русских, Досифей тут же выражал радость по поводу того, что Киевская митрополита обрела в лице Гедеона своего владыку, поставление которого в Москве Иерусалимский Патриарх признавал целиком законным. Царевне Софье Досифей написал в совсем ином тоне, извиняясь за то, что прежде выступал против уступки Киевской митрополии. Опасаясь потерять кредит доверия в Москве, Досифей даже направил отдельную грамоту к православным архиереям, духовенству и мирянам Речи Посполитой с призывом признать митрополитом Киевским Гедеона и проявлять ему послушание.

К концу 1684 г. на официальный запрос гетмана по вопросу о поставлении Киевского митрополита Московским Патриархом все наиболее влиятельные представители украинского Йода во главе с архиепископом Лазарем (Барановичем) прислали грамоты с изъявлением своего согласия. В январе они были доставлены в Москву войсковым писарем Василием Кочубеем.

Избрание митрополита, согласно инструкции, присланной гетману Самойловичу из Москвы в апреле 1685 г. должно было проходить на соборе, в котором надлежало принять участие не только духовенству, но и казачьей старшине — генеральной и полковой. Й избрать митрополита обязательно из среды местного духовенства. Грамота содержала уже новую схему упорядочения церковной жизни на Украине, которая теперь предусматривала переход Киевского митрополита из Константинопольской в Московскую юрисдикцию. В ней говорилось о том, что новый митрополит будет признавать своим Первоиерархом Иоакима и его преемников на Московском Патриаршестве, сношения же с Патриархом Константинопольским по делам церковным должны быть прекращены.

Грамота отмечала даже такой момент, как статус Киевской кафедры в Русской Церкви — второй по чести после Патриаршей и первенствующей среди всех митрополий. Московская инструкция обязывала гетмана подготовить специальный акт с изложением всех вышеперечисленных пунктов, который должны будут подписать новоизбранный митрополит, все представители духовенства, участвовавшие в его избрании, а также гетман и представители старшины: генеральные чины, полковники, есаулы и даже сотники. После этого избранный митрополит должен был отправиться к Патриарху в Москву на поставление.

Тем не менее, попытка Москвы уладить к этому времени киевскую проблему с Патриархом Константинопольским Иаковом успеха не принесла. Прибывший в 1684 г. в Стамбул в качестве московского посланца грек Захарий Софир не смог (или не захотел) убедить Патриарха Иакова уступить Киевскую митрополию Московскому Патриархату. Иаков повел себя не слишком порядочно: предложенных правительством царевны Софьи соболей с готовностью принял, но грамоты на ее переход в юрисдикцию Москвы так и не дал.

8 июля 1685 г. состоялось соборное избрание нового митрополита Киевского, Галицкого и всея Руси — им стал Гедеон (Святополк-Четвертинский). В ходе выборов были выработаны условия перехода в Московскую юрисдикцию, которые касались прав и привилегий Киевской митрополии. Согласно этим условиям, митрополит должен был избираться на соборе в Киеве украинским духовенством и казачеством. Патриарху же надлежало только благословлять его и совершать его поставление. Кроме того, Патриарх не должен был вмешиваться во внутренние дела епархий Киевской митрополии, митрополичьего суда, книгоиздания и деятельности Киево-Могилянской коллегии. Также участники собора просили Иоакима полностью на канонической основе уладить с Константинопольским Патриархом вопрос о переходе Киевской митрополии под юрисдикцию Москвы. Но одновременно представители Киева выступали за сохранение за митрополитом Киевским титула экзарха Патриарха Константинопольского, дабы не допустить избрания отдельного православного митрополита Константинопольской юрисдикции в Речи Посполитой.

8 ноября 1685 г. митрополит Гедеон (Святополк-Четвертинский) был торжественно поставлен на кафедру Киевскую, Галицкую и всея Руси Патриархом Московским и всея Руси Иоакимом (Савеловым) в Успенском соборе Московского Кремля. Поставление проходило в присутствии царей Ивана и Петра Алексеевичей, которым, как и Патриарху, Гедеон принес присягу, правительницы царевны Софьи и гетмана Самойловича. Москва действовала явочным порядком: согласия от Константинопольского Патриарха на переход Киевской митрополии в состав Московского Патриархата к тому времени еще не было получено.

Похоже, что в Константинопольской Патриархии, хорошо понимая, что не пойти навстречу пожеланиям Московского правительства было бы равносильно отказу от щедрой московской милостыни, за счет которой только и существовали Восточные Патриархаты в Османской империи, решили как следует поторговаться и продать свое согласие на уступку Киева как можно дороже.

В конце 1685 г. в Стамбул для переговоров по вопросу о Киевской митрополии был направлен новый представитель Москвы — опытный дипломат подьячий Никита Алексеев, который вез с собой соответствующие грамоты царей Ивана и Петра, Патриарха Иоакима и гетмана Самойловича. Грамота Иоакима содержала подробное изложение истории вопроса о разделении Русской Церкви на две части — Киевскую и Московскую. Она подчеркивала историческое единство Русской Церкви, которое, как отмечал Иоаким, должно быть теперь восстановлено и канонически. Московский Патриарх указывал также на нестроения последнего времени в Киевской митрополии, помочь в преодолении которых Патриарх Константинопольский был не в силах из-за дальности расстояния до Киева и по причине политических трудностей. Одновременно Иоаким страховался на случай попытки поляков воспрепятствовать переходу Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы и просил, чтобы Константинопольский Патриарх не поставлял митрополита Киевского, если подобная просьба придет из Речи Посполитой.

Алексеев прибыл в Адрианополь (Эдирне), где в то время находился двор турецкого султана. Вместе с ним сюда же прибыл представитель гетмана Самойловича Лисица. При дворе султана находился и Патриарх Константинопольский Иаков. Рядом с ним в Эдирне пребывал и Патриарх Иерусалимский Досифей, слывший приверженцем Москвы: на его помощь Алексеев рассчитывал опереться в переговорах с Иаковом.

Патриарх Константинопольский сразу заявил, что не может принять решение о переходе Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы без согласия других Восточных Патриархов и митрополитов Константинопольской Церкви. (обратите внимание -такие вопросы решаются с согласия других православных Патриархов, как на том что настаивает РПЦ МП, а не по прихоти Константинопольского Патриарха). По словам Иакова, в противном случае (вероятно, в соответствии с им же самим измышленными канонами) его решение не имело бы никакой канонической силы. При этом Иаков сказал, что созыв церковного собора невозможен без разрешения главного визиря султана.

Вскоре Патриарх Иаков скончался. В период, пока Константинопольская кафедра оставалась вакантной, Алексеев обратился за поддержкой к Иерусалимскому Патриарху Досифею. Но Досифей неожиданно отказал московскому дипломату во встрече, заявив, что прежде Алексеев должен побывать у визиря. Подьячий встретился с визирем и вновь прибыл к Досифею, разговор с которым получился исключительно резким. Возможный переход Киевской митрополии Патриарх назвал деянием противоканоническим и заявил, что своего согласия на это не даст.

Лисица бурно отвечал Досифею, что переход под юрисдикцию Москвы — желание гетмана, казачества всего и народа Малороссии. «Так тому и быть!», — заключил гетманский посланец. Московский представитель был более спокоен: разъяснял позицию российского правительства, приводил доводы в пользу воссоединения Русской Церкви, обещал щедрые пожалования. Но Досифей своей позиции не изменил. При этом он заметил, что Константинопольский Патриарх не может удовлетворить просьбу Москвы разрешения визиря. И хотя Алексеев выразил сожаление по поводу того, что решать вопрос придется не с православными Патриархами, а с «неверным» султанским министром, но в сущности именно это обстоятельство решило исход дела.

С турецкими властями договориться оказалось намного проще: неожиданно помог политический момент. Турки в это время увязли в войне с целой антиосманской лигой, в которую вошли Священная Римская империя, Речь Посполитая и Венецианская республика. Высокая Порта крайне не желала, чтобы к этому союзу примкнула и Россия, что было чревато открытием еще одного фронта в тылу у турок — в районе Азова и Крыма. Между тем, в Стамбуле было известно о том, что представители стран, входящих в лигу, настойчиво склоняют Москву присоединиться к союзу против турок. Чтобы не допустить этого, Османская империя, готова была пойти на уступки Российскому государству. Так что сделать приятное правительству царевну Софьи, уступив Киевскую митрополию Московскому Патриархату (что, в сущности, туркам почти ничего не стоило), представлялось визирю весьма удачным политическим ходом.

Результат встречи Алексеева с визирем не замедлил себя ожидать: возвращенный турками на Патриаршество Дионисий IV прибыл в Эдирне и выразил согласие на переход Киевской митрополии в состав Московского Патриархата. Целиком изменил свой взгляд на эту проблему и Досифей, чье поведение было довольно некрасивым. Боясь остаться без своей доли милостыни, он заявил Алексееву, что нашел канонические правила, позволяющие одному архиерею передать часть территории епархии другому. (видите как просто - визирь нажал и нужное разрешение сразу нашлось!). Иерусалимский Патриарх пообещал уговорить Патриарха Константинопольского уступить Киевскую митрополию Москве (хотя, Дионисия после разговора с визирем уговаривать уже приходилось).

Алексеев получил от Дионисия грамоту собора Константинопольской Церкви о передаче Киевской митрополии Московскому Патриарху на вечные времена. (слышите, Олег, Киевская митрополия передана Московскому Патриархату в вечное владение!) Отдельную грамоту на сей счет подписал и Досифей, хотя, строго говоря, в соответствии с им же самим озвученным порядком, Иерусалимского Патриарха это дело не касалось. В качестве подарка от Российского правительства было вручено 400 золотых червонцев (по 200 каждому Патриарху) и три сорока соболей (для Дионисия). Стремление греков обогатиться на этом деле было столь велико, что Дионисий Константинопольский не постеснялся передать через Алексеева просьбу российскому правительству отблагодарить материально и прочих архиереев, подписавших грамоту о передаче Киевской митрополии Москве.

Подчинившись турецкой власти и получив за то щедрое подношение от московских властей, греческие Патриархи, тем не менее, не удержались от того, чтобы в отместку хотя бы словесно досадить Патриарху Иоакиму, написав ему крайне оскорбительные послания. Дионисий в письме к Московскому собрату высокомерно писал, что в Константинопольской Церкви осуждают его инициативу присоединения Киевской митрополии, но, оказывая ему снисхождение, подают за то соборное прощение и разрешают священнодействовать как архиерею (как будто в компетенции Константинопольского Собора был суд над Предстоятелем иной автокефальной Поместной Православной Церкви!).

Позднее Дионисий еще более досадил Иоакиму: написав ему в 1688 г. послание по поводу присоединения России к антиосманской лиге, Константинопольский Патриарх не только упрекал русских за то, что они не заботятся об интересах греков, но и грубо оскорбил Московского Первосвятителя, назвав его «экзархом всея России». В ответ на этот выпад Иоаким с достоинством отвечал Дионисию, что на титул «Патриарх Московский и всея России и всех северных стран» имеет не меньшее право, чем Восточные Патриархи на свои исторические титулы. В свою очередь, Московский Патриарх упрекнул Константинопольского за то, что он и его предшественники не радели о церковных делах Украины, в результате чего там стали распространяться униатство и другие чуждые Православию воззрения.

Досифей, в свою очередь, также осудил якобы проявленное Русской Церковью «желание чужих епархий» и, явно позабыв о только что принятых от Алексеева червонцах, возмутился тем, что Москва решает многие вопросы, выплачивая милостыню греческим иерархам. Но, компенсируя свои дерзкие выпады против русских, Досифей тут же выражал радость по поводу того, что Киевская митрополита обрела в лице Гедеона своего владыку, поставление которого в Москве Иерусалимский Патриарх признавал целиком законным. Царевне Софье Досифей написал в совсем ином тоне, извиняясь за то, что прежде выступал против уступки Киевской митрополии. Опасаясь потерять кредит доверия в Москве, Досифей даже направил отдельную грамоту к православным архиереям, духовенству и мирянам Речи Посполитой с призывом признать митрополитом Киевским Гедеона и проявлять ему послушание.