Маннергейм

(i9o8 @ 08.06.2009 - время: 16:56) Как бы Вы поступили, находясь посту Маннергейма? Вопрос ясен, я надеюсь?
сравнить невозможно впринципе-мы разные с ним люди вообще..
образ мышления и приоритеты совершенно разные..
с нашей точки прагматического зрения-одно..
не забывайте-мы-не "дворяне", не кастовые кадровые военные..и прочее и прочее..
мы-люди другой эпохи, других знаний, других мирровозрений..мы не можем объективно поступить так, как мог Маннергейм-у нас просто больше исторических сведений..!

Некоторые утверждают, что Маннергей боролся с большевиками, а не с русскими, а так ли это?

Из приказа фельдмаршала Маннергейма в связи с началом советско-финской войны 1939-1940 гг.: ...Наш вековой враг напал на нашу страну.

Из приказа фельдмаршала Маннергейма в июне 1941 г.: Призываю вас на священную войну с врагом нашей нации

Из приказа фельдмаршала Маннергейма: Взяв в плен советских военнослужащих, сразу же отделять командный состав от рядовых, а также карел от русских... Русское население задерживать и отправлять в концлагеря. Русскоговорящие лица финского и карельского происхождения, желающие присоединиться к карельскому населению, к русским не причисляются.

Из письма Маннергейма от 28 октября 1919 г. К сожалению, сейчас неизвестно, что лучше: Россия большевицкая или новая Россия: обе будут равно неудобны соседям, особенно маленьким. Русские ничему не научились и ничего не забыли, несмотря на то, что они пережили, и я предвижу, что мы скоро должны будем считаться с Россией еще более империалистической и националистической, чем когда-либо, которая захочет соединить массы и заставить забыть внутренние неурядицы ради великой идеи реставрации старой Руси. К сожалению, невозможно избежать столкновений с этой Россией - рано или поздно это произойдет. Невозможно заставить ее исчезнуть и заменить на карте большим белым пятном, и в этих обстоятельствах лучше рыцарским жестом, как, например, освобождение Петербурга, создать положительную исходную ситуацию для будущих отношений

Согласно записи в дневнике адъютанта Гитлера майора Энгеля (Heeresadjutant bei Hitler 1938-1943. Aufzeichnungen des Majors Engel. Stuttgart, 1974. S. 108, 111-112.) Маннергейм предложил Гитлеру стереть Ленинград с лица землиКакие у нас основания не верить адъютанту Гитлера? Почему мы должны верить Маннергейму?

(Welldy @ 10.06.2009 - время: 11:23) Какие у нас основания не верить адъютанту Гитлера? Почему мы должны верить Маннергейму?
А каие основания верить?
Адъютанты зачастую любят своих начальников и стараются их выгородить...

Как было на самом деле не известно...

Есть и такая инфа...
/Выдержка из секретной директивы немецкого военно-морского штаба «О будущности Ленинграда » от 22 сентября 1941 года.

«Фюрер решил стереть с лица земли город Ленинград … После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта.

Предложено блокировать город и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сравнять его с землей. С нашей стороны нет заинтересованности в сохранении хотя бы части населения этого большого города»./

Думала, что не вернусь...
Но только один вопрос.
Когда (какого числа) Финляндия объявила войну СССР и почему?

(Sin-Rinne @ 12.06.2009 - время: 04:38)
Когда (какого числа) Финляндия объявила войну СССР и почему?
28 ноября СССР о денонсировал Договор о ненападении и 30 ноября советские войска начали военную операцию.

Почему....варианты причин выше.

(Sorques @ 12.06.2009 - время: 21:25) (Sin-Rinne @ 12.06.2009 - время: 04:38) Когда (какого числа) Финляндия объявила войну СССР и почему? 28 ноября СССР о денонсировал Договор о ненападении и 30 ноября советские войска начали военную операцию. Почему... варианты причин выше.
Sorques! Приношу извинения - не понял о чем ты - думал ты о войне 1941 г. Даже чисто формально это Финляндия объявила СССР войну 26 июня 1941 г. (президент Рюти объявил об этом по радио). Однако фактически 22 июня 1941 г. Финляндия, как союзник Германии, присоединилась к агрессии против СССР. Мобилизация в Финляндии была объявлена в первых числах июня 1941 г., еще ранее в Финляндии были размещены немецкие сухопутные войска, а в середине июня немецкая авиация, 21 июня финский флот начал минирование Финского залива, 23 июня немецкие бомбардировщики, базировавшиеся на финских аэродромах, совершили налет на Кронштадт и Ханко. Однако еще 21 июня 1941 года финские войска захватили Аландские остова и арестовали сотрудников советского консульства.

Целью Финляндии в войне был захват советской территории включая Карельский перешеек до р. Нева с городом Ленинград, а также захват всей Карелии.

Для этого остановимся на рассмотрении общих целей Финляндии в развернувшейся войне. С самого начала они не были четко сформулированы. Как отметил руководитель ведомства финской цензуры, будущий академик Кустаа Вилкуна, «вопрос о цели войны оставался в ходе ее туманным и неопределенным для большей части финского населения».

Официально об ее цели речь шла в выступлении президента Рюти 26 июня 1941 г. Он сказал тогда, в частности, что финские войска будут сражаться «за жизненное пространство» своего народа. И далее было подчеркнуто, что они вступают в бой, «чтобы уничтожить постоянную угрозу» с Востока. Однако, что имелось в виду под «уничтожением», не расшифровывалось.

Дополнительные уточнения последовали лишь позднее, 14 июля 1941 г., в разгар финского наступления. Перед пропагандой страны была поставлена задача, разъяснить, что «захват Восточной (Советской — Н.Б.) Карелии позволит обеспечить независимость Финляндии». Затем, спустя еще месяц, стало говориться, что старая государственная граница 1939 г. вообще не является пределом наступления, а Финляндии необходимо обеспечить свою оборону «в пределах кратчайших границ» и «единой территории», что предполагало захват обширной части СССР и продвижение к Ленинграду. Как писала 9 сентября ведущая финская газета «Хельсингин Саномат», именно «Петербург угрожает безопасности Финляндии».

На этом этапе в Финляндии уже открыто речь шла не просто об увеличении территории своей страны за счет соседнего государства, но и о стремлении изменить внутреннее устройство СССР, причем пояснялось, что «мир не наступит до тех пор, пока противник не будет уничтожен». В этом отношении подобные заявления отражали вполне определенно позицию официальных кругов страны. На заседании парламента уже 25 июня 1941 г. было заявлено: «Мы теперь с Германией ведем войну за уничтожение большевизма», а действовавший тогда в США Финский информационный центр довольно определенно давал понять, что и «Ленинград не останется у русских». Тем самым с полной определенностью обозначились конкретные цели войны и их агрессивная сущность.

В данном случае совершенно очевидно, что понятие «война—продолжение» по направленности развивавшихся боевых действий абсолютно не соответствовало характеру войны 1939—1940 гг. Реально в новой войне против СССР решались не оборонительные задачи, как это было тогда, а ставились заранее предусмотренные агрессивные цели. Они предполагали продвижение финской армии в глубь территории Советского Союза, причем значительно дальше прежних границ, а также оккупацию захваченных районов. При этом Финляндия должна была принять участие и в штурме Ленинграда, который намечалось осуществить в соответствии с оперативным планом, согласованным германским и финским генеральными штабами. Сам же агрессивный характер начавшейся войны становился все более очевидным для тех в Финляндии, кто еще не сразу проник в ее суть. Уже 30 июня 1941 г. председатель Внешнеполитической комиссии парламента профессор Вяйне Войонмаа писал: «Финляндия — в состоянии войны против Советского Союза. Это все происходит под вывеской оборонительной войны, но теперь уже ясно, что это агрессивная война... Речь идет о полном участии в крестовом походе Германии».

Однако для государственно-политического и военного руководства Финляндии требовалось оправдать свой курс на реализацию замысла относительно захвата значительной территории Советского Союза. Это было продиктовано и тем, в частности, что из-за рубежа, прежде всего из США, поступила в Хельсинки информация о выражении недовольства действиями финских войск, продвигавшихся за пределы границы 1939 г. Множество американских сторонников Финляндии выражало надежду, что финские войска приостановят свое наступление в глубь территории СССР.

Ответ правительства Финляндии был совершенно невероятным по своей откровенности. Оно заявило, что предпринимавшиеся финскими войсками действия надо было бы осуществить еще в период «зимней войны» 1939—1940 гг. Так в ноте от 11 ноября 1941 г., направленной из Хельсинки правительству США, сообщалось следующее: «Финляндия стремится обезвредить и занять наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо для Финляндии и в интересах действенности ее обороны предпринять такие меры уже в 1939 году (выделено мною — Н.Б.) во время первой фазы войны, если бы только силы были для этого достаточны». Такого рода официальное разъяснение было направлено в тот же день финляндским посольствам и в ряд других зарубежных стран. В результате в Хельсинки тогда сочли возможным даже отказаться от сложившегося в ходе войны 1939—1940 гг. представления о Финляндии, как о сугубо оборонявшемся государстве.

В этом случае требуется пояснение относительно того, что конкретно имелось в виду под занятием «позиций противника», которые лежали «далее границ 1939 года». Оказывается, как выяснилось, о чем подробнее речь пойдет еще ниже, было предусмотрено продвижение финских войск к Неве. 11 сентября 1941 г. президент Рюти прямо сообщил об этом германскому посланнику в Хельсинки: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке... Ленинград надо ликвидировать как крупный город». Такой виделась «оборонительная война», что, естественно, должно было в таком случае менять представление о характере действий Финляндии на этапе 1939— 1940 гг., считавшемся в финской историографии «первой фазой войны».

Но осенью 1941 г. финское руководство уже не заботилось о сокрытии имевшихся замыслов, поскольку в условиях выхода немецких войск непосредственно к Москве и Ленинграду существовала уверенность в полном разгроме Советского Союза. В соответствии с такой убежденностью ставился вопрос и о неизменности дальнейших планов. На совещании 21 октября 1941 г. представителей высших руководящих кругов Финляндии с участием главы правительства Ю. В. Рангеля председатель парламента В. Хаккила заявил: «В настоящий момент не должно быть никаких иных целей кроме как разгрома рюсся (презрительная кличка русских - Н.Б.)».

Таким образом, ставя знак равенства между двумя войнами, финское руководство вкладывало в это в 1941 г. совершенно другой смысл, чем делают теперь некоторые историки в Финляндии, утверждая, что не будь «зимней войны» не было бы и блокады Ленинграда с севера в 1941-1944 гг.

Уместно, однако, заметить еще, что в Финляндии в начале 1930-х гг. предполагалось в случае войны с СССР наступление вести именно на Ленинград. По мнению, существовавшему в финском генеральном штабе, «наступление против Ленинграда являлась трудной, но не невозможной задачей». Имелось в виду, что попытка «прорваться к Ленинграду должна была закончиться захватом города и уничтожением Балтийского флота». При этом Маннергейм считал, что выполнима такая задача, скорее всего в зимний период и с участием иностранных держав, Эта мысль высказывалась им еще в 1931 г.41

Итак, сама по себе, возможность предпринять при определенных условиях в перспективе наступление на Ленинград рассматривалась военным руководством Финляндии еще в 1930-е годы. Замысел захватить часть советской территории и во время «зимней войны», и в 1941 г. не был неожиданным. Тем самым, сводится на нет мотивировка «стратегического» плана и финской военной доктрины в целом, как носящих исключительно оборонительный характер. Только в таком именно случае можно согласиться с теми финскими историками, которые неизменно придерживаются пропагандистского утверждения времен войны, что события 1941-1944 гг. являлись по своей сущности «войной-продолжением».

В течение первых четырех дней Великой Отечественной войны, начавшейся 22 июня 1941 г., для советского правительства и военного командования оставалась загадкой обстановка у северных и северо-западных рубежей страны: вблизи их находились сконцентрированные немецкие и финские войска, но они не развертывали боевых действий. Здесь стала вторгаться лишь со стороны Финляндии в воздушное пространство СССР немецкая авиация. Это произошло 23 июня в 3 часа 45 минут. Тогда немецкие бомбардировщики, вылетевшие из Восточной Пруссии, в процессе налета на район Ленинграда-Кронштадта использовали Финляндию для своего базирования. Путь их пролегал над ее территорией с последующей посадкой при возвращении на финском аэродроме. В водах Финского залива, в фарватере между Ленинградом и Кронштадтом, ими сбрасывались 1 000-килограммовые мины. При этом создавалась угроза бомбардировки Ленинграда непосредственно с территории Финляндии, где на шести финских аэродромах уже базировались немецкие самолеты.

Казалось, что Финляндия вот-вот вступит в войну и тогда Ленинград окажется в опасности не только с воздуха. «Трудно было найти причину тому, — вспоминал впоследствии бывший командующий войсками Ленинградского военного округа генерал М. М. Попов, — что ни немцы, ни финны не начали сразу же наступление одновременно с развертыванием боевых действий на западных границах».

Между тем Гитлер в своей речи, произнесенной 22 июня, сказал, что на Севере немецкие войска сражаются в союзе с «героическими финскими братьями по оружию», которых возглавляет маршал. Это же самое фактически подтвердил в тот же день и германский посол в Москве Шуленбург, встретившись с В. М. Молотовым в половине шестого утра, когда сообщил о начале войны с Советским Союзом. На поставленный Молотовым вопрос относительно выезда германского посольства из СССР Шуленбург без колебаний ответил, что «.. .выезд через западную границу невозможен, так как Румыния и Финляндия совместно с Германией тоже должны выступить».

Какие, следовательно, могли быть неясности и сомнения: Финляндия вступит в войну вместе с Германией. Накануне вечером в Берлине посланник Т. М. Кивимяки уже получал поздравления в этой связи и пожелания успехов Финляндии. В своем донесении в Хельсинки он сообщал: «Вечером перед началом войны я был на ужине, на котором принимали участие генерал Г. Томас, главный спортивный руководитель фон Шаммер и Остер, а также другие высокопоставленные лица. Тогда без всякого говорили, что война вспыхнет в эту ночь, и в своих поздравлениях желали успеха Великой Финляндии с выражением вдобавок еще и такого пожелания: "Петербургу стать ее столицей"». Заметим здесь особо, перспективы рисовались, отнюдь, не такие, что Финляндия вернется лишь к границам 1939 г. И это весьма существенно. Когда же, сообщает далее Кивимяки, он был в 4 часа 30 минут утра приглашен Иоахимом Риббентропом на аудиенцию конфиденциального характера, то тот заявил, что «Финляндия получит вознаграждение» и пожелал «крепкого братства по оружию».

А 24 июня состоялось вручение финским посланником в Берлине награды Г. Герингу — Железного креста с цепью. Польщенный этим, рейхсмаршал сказал следующее: «Финляндия сможет теперь сражаться вместе с Германией за обладание таких границ, которые будет гораздо легче защищать и, чтобы при этом имелись в виду этнические факторы». Передавая по телеграфу президенту Рюти в тот же день дословное заявление Геринга, Кивимяки сообщил: «Мы можем теперь взять что захотим, также и Петербург, который, как и Москву, лучше уничтожить… Россию надо разбить на небольшие государства». С этой телеграммой на следующий день были ознакомлены маршал Маннергейм, премьер-министр Рангель и министр иностранных дел Виттинг.

Германское руководство, принимая во внимание, что Финляндия должна вступить в войну несколькими днями позже, давало в этой связи свою рекомендацию о необходимости замаскировать агрессивный ее характер. В частности, Геринг в упомянутой беседе с Кивимяки наставлял его: «Надо принять во внимание такое тактическое соображение, что Финляндия включается в оборонительную, а не агрессивную войну». В Министерстве иностранных дел Финляндии лицом, ознакомившимся с донесением из Берлина (очевидно, Виттингом), было отмечено на полях текста именно это место.

Советскому руководству в сложившейся обстановке, единственно правильным казалось принять все необходимые меры, чтобы отразить готовящееся широкомасштабное нападение с территории Финляндии, воздерживаясь, однако, при этом от упреждающих мер. Нарком обороны С. К. Тимошенко утром 22 июня (в 4 часа 30 минут) передал в штаб Ленинградского военного округа указание, не допускать ничего такого, что могло бы обострить отношения с Финляндией. В 10 часов утра он еще раз предупредил по телефону начальника штаба округа генерал-майора Д. Н. Никишева, что надо «принять меры, исключающие провоцирование финнов на войну». К этому времени была получена также директива из Наркомата обороны, предписывавшая сделать все необходимое для защиты государственной границы и до особых указаний не предпринимать каких-либо действий авиацией над территорией Финляндии.

Одновременно советское правительство постаралось выяснить позицию Финляндии в связи с начавшейся агрессией Германии. На запрос, сделанный 22 июня советским посланником в Хельсинки П. Д. Орловым об отношении Финляндии к начавшейся войне, министр иностранных дел Виттинг ответил, что «парламент будет рассматривать это дело 25.6.»81 (обратим внимание на названную дату: 25 июня!).

На следующий день в Москве в Народный комиссариат иностранных дел был приглашен на беседу финляндский посланник П. Хюннинен. Молотов не получил от него ясного ответа относительно намерений финского правительства, хотя вопрос был поставлен в категорической форме: примкнула ли Финляндия к Германии или нет?82 Хюннинен сослался на то, что не получил из Хельсинки никаких указаний.83

В целом финское руководство пыталось представить дело таким образом, что страна не собирается принимать участие в войне Германии против Советского Союза. Более того, финские дипломаты, работающие за рубежом, акцентировали внимание на констатации, сделанной советским полпредом П. Д. Орловым, о том, что дружественные отношения между Финляндией и Россией продолжаются». Имелось в виду предостеречь тем самым как США, так и Англию, чтобы они не рассматривали Финляндию, как соучастника агрессии, предпринятой Германией, несмотря на то, что Гитлер уже сказал об этом 22 июня. В Лондон и Вашингтон были направлены из Хельсинки еще и официальные сообщения, в которых говорилось, что «Финляндия вне войны, отношения с Россией продолжаются, военное положение носит со стороны Финляндии оборонительный характер».

Но в явно щекотливом положении оказалось правительство Финляндии в силу того, что Гитлером было официально заявлено о взаимодействии финских войск с германской армией. Эта речь была уже опубликована на первой полосе крупнейшей в стране газеты «Хельсингин Саномат». Генерал В. Е. Туомпо, действовавший в ставке Маннергейма, записал в своем служебном дневнике, что сказанное Гитлером 22 июня неожиданно «ставит нас в трудное положение».86 В связи с этим в Берлин поступила просьба от немецкого посланника в Хельсинки Блюхера, чтобы в официальной печати Германии «повторно не говорили о Финляндии как о союзнике». А в самой стране были срочно конфискованы выпущенные газеты с речью Гитлера.

Чтобы как-то выйти из затруднительного положения Рюти стал камуфлировать произошедшее, заявив 23 июня представителям шведской печати, что «только лишь нападение извне может заставить Финляндию отказаться от нейтралитета». Это означало, что финское руководство будет ждать какого-либо повода, чтобы представить Советский Союз нападающей стороной и объявить ему войну. В течение 22—24 июня в ставке Маннергейма тщательно регистрировали все то, что могло бы квалифицироваться как нарушение пограничного режима с Советской стороны.

Но для Советского Союза было бы безумием нападать на Финляндию в условиях развернувшейся против него широкомасштабной агрессии со стороны фашистской Германии. Прав был американский профессор Ч. Лундин, писавший, что «русские потеряли бы совсем рассудок, если создали бы перед лицом вторжения непобедимой до тех пор военной машины Гитлера еще один действующий фронт».

Характерно, что уже 23 июня в Хельсинки прибыли сообщения из США о высказывавшей там надежды, «что правительство Финляндии сможет остаться вне войны». Англичане также, в свою очередь, информировали финское руководство, что «Лондон исходит из рассмотрения продолжающегося нормального развития отношений с Финляндией».

Однако наличие немецких войск и авиации на финской территории вызывало соответствующие вопросы. Финляндское руководство оказалось явно в крайне затруднительном положении, когда из Вашингтона стали выяснять: «Соответствует ли действительности... что боевые самолеты проникают с территории Финляндии для бомбардировок русских? Пытаются ли немецкие войска проникнуть в Россию из Финляндии?».

Тем более для советского командования, получавшего информацию о происходившем сосредоточении немецкой авиации на аэродромах Финляндии, становилось ясно насколько это опасно в особенности для Ленинграда. Пленные летчики с уже первого сбитого над Карельским перешейком «Юнкерса-88» показали о приобретенном большом опыте бомбардировок городов Англии и других западных стран. «Нужно было принимать срочные меры, чтобы избавить Ленинград от участи городов, подвергнувшихся яростной бомбардировке в первые же часы войны», — писал в своих мемуарах командующий ВВС Северного фронта генерал (впоследствии главный маршал авиации) А. А. Новиков. Пассивное наблюдение за использованием немецкой авиацией финских аэродромов и тем более за сосредоточением там самолетов вермахта становилось недопустимым.

В такой обстановке в Москве посчитали необходимым действовать в духе одного из положений плана принятия мер на случай войны с Германией и ее союзниками (датирован 15 мая 1941 г.), где речь шла об упреждающих действиях советских войск в отношении противника. В нем, в частности, указывалось, что в случае создания реальной угрозы нанесения по СССР «внезапного удара» требовалось не допустить этого и «не давать инициативы действий». В штабе ВВС Северного фронта перешли в данном случае к разработке конкретного плана проведения операции по нанесению бомбового удара по ряду аэродромов Финляндии, чтобы исключить возможность использования их немецкой авиацией и уничтожить там германские самолеты. Суть этого плана была изложена М. М. Попову, который в свою очередь доложил о предложенном замысле маршалу С. К. Тимошенко. «Нарком проконсультировался в еще более высоких инстанциях, — писал А. А. Новиков, — и решение было получено». Не исключено, что как раз в этой связи А. А. Жданов прибыл в Москву и вечером 24 июня в течение получаса находился у И. Сталина. Именно в тот же день план воздушной операции был окончательно утвержден: намечалось подвергнуть бомбардировке несколько аэродромов Финляндии, а также Северной Норвегии и уничтожить находившиеся там немецкие самолеты.

Упреждающий удар был нанесен советской авиацией на рассвете 25 июня по 18 аэродромам в Финляндии и Норвегии. В этой операции принимали участие 260 бомбардировщиков и 225 истребителей. В результате, по данным советских источников, было уничтожено 30 самолетов на земле и 11 сбито в воздушных боях (эти сведения имеют, однако, расхождения с данными, приводимыми финскими авторами).

В Москве считали необходимым уведомить финляндское правительство, что это вынужденная мера с советской стороны, направленная исключительно против агрессивных действий Германии. Но телефонно-телеграфная связь с Хельсинки оказалась загадочно прерванной уже с самого начала осуществления плана «Барбаросса». И это было, конечно, не случайно. Как заметил финский историк Лаури Хаатая, кабинет министров Финляндии «до последнего момента опасался такой возможности, что Советский Союз попытается повлиять на позицию Финляндии дипломатическим путем».

Оставалась все же возможность использовать еще один способ. В день налета советской авиации из Москвы по радио было передано разъяснение Финляндии, что предпринятый удар всецело направлен лишь против германских ВВС. Кстати, показательным в этом смысле являлся тот факт, что от него почти не пострадала финская авиация. Ее потери составили всего три самолета.

Проведение советским командованием операции против германского люфтваффе на территории Финляндии важно было для пресечения действий его группировки в направлении Ленинграда с севера. В результате ее до августа 1941 г. ни один немецкий бомбардировщик не проникал больше в воздушное пространство города. Но нанесение удара советской авиацией, по словам Сеппяля, «облегчило» положение финского правительства, искавшего подходящий предлог, чтобы объявить войну СССР, представив свою страну «жертвой нападения». В тот же день германский посланник Блюхер стал торопить в свою очередь правительство Финляндии принять «окончательное решение о войне» с СССР, указывая, что затем может «не удастся получить возможность выдвинуть причину для разрыва отношений с Советским Союзом».

Но убеждать Блюхеру финское руководство в необходимости объявления СССР войны было не нужно. Оно само прекрасно понимало, что нельзя упустить удобный повод для этого. «Если бы Финляндия хотела сохранить мир, — писал впоследствии бывший премьер-министр Э. Линкомиес, — то, очевидно, естественнее было бы, прежде чем объявить состояние войны, попытаться выяснить у советского правительства его намерения».

Так, однако, не случилось. Решение о вступлении Финляндии в войну было принято без промедления, в тот же день. При этом правительство смогло провести его через парламент, избежав дебатов. Удалось все сделать так, чтобы ограничиться лишь заявлением премьер-министра в парламенте и поддерживающими его выступлениями лидеров парламентских фракций. Вечером на закрытом парламентском заседании выступил премьер-министр Рангель. Его речь, не рассматривавшаяся предварительно правительством, была выдержана в ультра патриотическом духе, преследовавшем цель замаскировать факт заблаговременной подготовки Финляндии к вступлению в войну вместе с Германией. Изображалось произошедшее так, что Советский Союз предпринял «нападение» с целью «ликвидировать финский народ». В силу этого, сказал Рангель, «страна должна обороняться всеми имеющимися средствами». Призывая к одобрению вступления Финляндии в войну, он заявил, что «минные речи не помогут», а «требуются действия».

В таком же направлении выступили от имени своих парламентских фракций В. Таннер, Ю. Ниукканен, Б. Салмиала и другие. Наиболее откровенно о целях вступления Финляндии в войну заявил представитель партии фашистского толка «Патриотическое народное движение» Салмиала. «Нам необходимо объединить теперь вместе все финские племена, — сказал он, - нам нужно осуществить идею создания Великой Финляндии и добиться того, чтобы передвинуть границы (из зала парламента: "Куда?"), - туда, где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского озера (из зала: "Не надо говорить всего того, о чем думаешь!"). Это закрытое заседание».

Только депутат К. Вийк, представлявший «шестерку» левых социал-демократов, выступил с реалистических позиций. Он сказал, что Финляндия утратит свою самостоятельность, включившись в чуждую ей войну в «иностранных интересах»; ей надо проводить политику нейтралитета и мира. «Если бы нашему народу, — подчеркнул Вийк, — была предоставлена полная возможность высказать свое мнение, то он, несомненно, с еще большей силой заявил бы о своем стремлении к самостоятельности и миру».

В атмосфере, созданной в парламенте дезинформации о политике Советского Союза и о его отношении к Финляндии, заявление Рангеля получило одобрение. Как отмечал впоследствии один из депутатов от Социал-демократической партии Аатос Виртанен, «парламент выразил свое доверие правительству, находясь почти совершенно в неведении».107 Эту же мысль относительно неосведомленности парламентариев подтверждает профессор Ёкипии. Он пишет, что «широкое тайное сотрудничество с немцами скрывалось от них».

26 июня президент Рюти в выступлении по радио официально объявил, что Финляндия находится в состоянии войны с Советским Союзом. Утверждая, что она подверглась нападению с его стороны и маскируя истинное положение дел о заблаговременной подготовке вместе с Германией агрессии против СССР, он заявил, что Финляндией будет вестись «вторая освободительная война». Полпред в Хельсинки Орлов в этот же день в письменном обращении к Виттингу указал на несостоятельность обвинений, выдвинутых против Советского Союза. «Нападение германских сил на СССР с территории Финляндии вынудило Союз Советских Социалистических Республик, - заявил он, — принять ответные меры против германских аэродромов и германских сил, находящихся в Финляндии».

Но в Хельсинки официально стали истолковывать смысл произошедшего 25 июня как «советскую агрессию». Вместе с тем средствами пропаганды утверждалось, будто финны вступают в войну не в качестве союзника Гитлера, а лишь как «братья по оружию», во имя исключительно собственных национальных интересов. Эта же мысль легла в основу срочно ушедших в Лондон и Вашингтон телеграмм, где отмечалось, что «положение Финляндии изменилось», «Россия открыто выступила против Финляндии» и «начала войну». Одновременно в дипломатической информации из Хельсинки также подчеркивалось, что будто бы вступление в войну вынужденная мера и это не должно повлиять на отношения с Англией и США, поскольку Финляндия лишь «совместно воюющая с Германией сторона в борьбе против России».

Вместе с тем открытый переход Финляндии на позиции фашистской Германии вызвал довольно сильную негативную реакцию за рубежом в целом ряде стран и более всего в Англии. В Лондоне уже 26 июня посланник Финляндии имел личную встречу с министром иностранных дел А. Иденом. В ходе состоявшейся беседы финляндскому дипломатическому представителю прямо было заявлено, что в случае начала военных действий между Финляндией и Советским Союзом «может сложиться опасная ситуация». Для Хельсинки особенно было неприятно, что действия с финской стороны осуждались в Соединенных Штатах Америки. В госдепартаменте США срочно отменили готовившуюся до этого пресс-конференцию по финляндскому вопросу, где собирались, по информации, которой располагало финское представительство в Вашингтоне, «разъяснить», что «Финляндия намерена оставаться вне войны». Более того, финский посланник X. Прокопе докладывал в МИД Финляндии 28 июня: «По наблюдению дипломатического представительства в начале недели плохо повлияла поступившая информация из Берлина относительно объявления Финляндией войны, а также то, что она первой приступает к боям». В Хельсинки тогда вынуждены были оправдываться, заявив о ведении лишь сепаратной, обособленной от Германии войны против Советского Союза.

30 июня 1941 г. в Вашингтоне потребовали от Прокопе, чтобы финляндское правительство во всеуслышание сообщило о своих намерениях, «которые совершенно не идентичны интересам, преследуемым Германией». В противном же случае финляндское руководство должно было учитывать возможные последствия возникновения войны с англосаксонскими странами. На это реакция в Хельсинки была уклончивой. Да и как можно было отмежеваться от Германии, если ее войска занимали всю Северную Финляндию. Так, горнострелковый корпус «Норвегия» генерал-полковника Э. Дитля был, уже, развернут для действий на мурманском направлении, а 36-й армейский корпус генерал-лейтенанта X. Фейге вышел на исходные рубежи для наступления на кандалакшском направлении. В состав немецкой группировки войск в Заполярье оказался включенным III финский армейский корпус генерал-майора X. Сийласвуо, частям которого предстояло продвигаться на ухтинском и кестеньгском направлениях. Теперь Сийласвуо должен был выполнять приказы не маршала Маннергейма, а командующего Лапландской армии германского вермахта генерал-полковника Н. Фалькенхорста.

Не были самостоятельными действия Финляндии и на море. Финские подводные лодки совместно с ВМС Германии осуществили еще до 25 июня минирование территориальных вод Советского Союза в Финском заливе. А время начала наступления финской армии также определялось не в ставке Маннергейма, а германским военным руководством. Непосредственно при финском главнокомандующем уже находился немецкий генерал В. Эрфурт, осуществлявший связь с германским командованием.

Итак, спустя три дня после нападения Германии на Советский Союз, 26 июня, в Финляндии официально объявили, что страна находится в состоянии войны с СССР. Однако маскировка самой сущности агрессии продолжалась, несмотря на тот очевидный факт, что финское военное командование действовало в соответствии с планом «Барбаросса». Официально же в Хельсинки объясняли, что Финляндия ведет «свою обособленную оборонительную войну». Название ей было дано, как уже отмечалось, сначала «летняя», а через некоторое время она стала именоваться «войной-продолжением».

Однако, о том, что теперь война с финской стороны была отнюдь не оборонительной, а имела наступательный характер, красноречиво свидетельствовало соотношение сил. После проведенной в Финляндии мобилизации численность ее армии достигла 475 тысяч человек. Войска Северного фронта, образованного на базе Ленинградского военного округа, насчитывали около 240 тысяч, но противостояли они не только финской армии, а и войскам немецкой армии «Лапландия» в Заполярье. Поэтому у наступавших финских войск был почти двукратный численный перевес над войсками Северного фронта.
Н. И. БАРЫШНИКОВ БЛОКАДА ЛЕНИНГРАДА И ФИНЛЯНДИЯ 1941-1944

22-23 июня в районе залива Виролахти финны перешли границу, заняли Кийскинлахти и мосты через Коскелан-йоки.
(Источник: В. Платонов. Пограничники в боях за Родину. Сборник примеров боевых действий пограничников в первые дни Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии. Главное управление пограничных войск КГБ при Совете министров СССР. Москва, 1961. Стр. 6–8.)

22 июня в 1:30 (то есть еще до нападения Германии) под Мурманском на участке 12-й заставы Куолаярвского пограничного округа был захвачен проводивший рекогносцировку на нашей территории немецкий ефрейтор, давший подробные показания о группировке немецкой 9-й пехотной дивизии на финской территории в районе Сарвиселькя, Куолаярви, Котала и о развертывании противника для наступления.

Утром 22 июня с финской стороны был обстрелян наряд 14-й заставы 2-й комендатуры Энсовского пограничного отряда. В 7 часов утра 23 июня на этом же участке группа финских солдат численностью около 50 человек пыталась атаковать саму 14-ю заставу, когда скрытное нападение не удалось, по заставе с финской стороны был открыт минометный огонь. В бою погиб начальник штаба 2-й комендатуры старший лейтенант Гелев.

23 июня на участке Выборгского погранотряда прилетевшим из Финляндии самолетом были обстреляны машины с эвакуируемыми семьями начсостава 272-го стрелкового полка, убит красноармеец. На следующий день 1-й заставой того же отряда на нашей территории были задержаны два финских солдата.

25 июня на участке 2-й заставы Ухтинского погранотряда группой перешедших границу финских солдат был обстрелян и ранен младший политрук Елисеев. На участке Ребольского погранотряда были найдены следы высадки диверсантов-парашютистов -- в том числе 45 кг тротила и мешок продуктов с финскими надписями.
(Источник: Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. М.: Наука, 1976. Стр. 390–391, 399, 430, 460, 474, 480–481.)

Если действия немецкой авиации с финской территории, как и заброска диверсионных групп (для взрыва Беломоро-Балтийского канала) были акциями, решение о которых принималось на уровне высшего военного руководства Финляндии, то атаки на пограничные заставы, скорее всего, были «самодеятельностью» местных финских командиров. Судя по всему, финские военные получили приказ подготовить наступление и для этого провести разведку сопредельной территории, и часть из них просто не озаботилась тем, что официальный повод для войны еще не найден.
А вот еще (к слову) о том, как Маннергейм уничтожал советских военнопленных и советское мирное население в концлагерях:

Маннергейм - ПАЛАЧ

(Sorques @ 12.06.2009 - время: 21:25) (Sin-Rinne @ 12.06.2009 - время: 04:38)
Когда (какого числа) Финляндия объявила войну СССР и почему?
28 ноября СССР о денонсировал Договор о ненападении и 30 ноября советские войска начали военную операцию.

Почему....варианты причин выше.
Я имела ввиду 1941 год, а не 39й.
И именно объявление войны с финской стороны, а не с нашей. Прошу прощения, если не точно выразилась.
Ведь все страны признали нейтралитет Финляндии, и СССР в том числе. Финляндия объявила войну только после бомбежек Хельсинки, Турку, Тампере...
Финны, в отличие от нас, историю не переписывают, они к своей "власти" настолько равнодушны...

(Welldy @ 16.06.2009 - время: 20:23) (Sorques @ 12.06.2009 - время: 21:25) (Sin-Rinne @ 12.06.2009 - время: 04:38) Когда (какого числа) Финляндия объявила войну СССР и почему? 28 ноября СССР о денонсировал Договор о ненападении и 30 ноября советские войска начали военную операцию. Почему... варианты причин выше.
Sorques! Я понимаю, что ты не любишь Советский Союз, только обманывать нехорошо. Даже чисто формально это Финляндия объявила СССР войну 26 июня 1941 г. (президент Рюти объявил об этом по радио). Однако фактически 22 июня 1941 г. Финляндия, как союзник Германии, присоединилась к агрессии против СССР. Мобилизация в Финляндии была объявлена в первых числах июня 1941 г., еще ранее в Финляндии были размещены немецкие сухопутные войска, а в середине июня немецкая авиация, 21 июня финский флот начал минирование Финского залива, 23 июня немецкие бомбардировщики, базировавшиеся на финских аэродромах, совершили налет на Кронштадт и Ханко. Однако еще 21 июня 1941 года финские войска захватили Аландские остова и арестовали сотрудников советского консульства.


Источник у Вас--Барышников.
Попробуйте другие посмотреть. Барышников уж слишком несерьёзно. Да не базировались немецкие самолёты на финских аэродромах до 26 июня, а уж взлетать просто не могли, тк их там и быть не могло.
Как СССР тогда бы нейтралитет Финляндии подписал 24 июня???
Я не уговариваю Вас читать финских авторов, почитайте наших, только не фальсификаторов, как Барышников.
можно это https://www.hist.ru/finlan.html
А неплохо было бы Солонина почитать.

Не успела добавить, прошу прощения...
Как финские войска могли захватить Аландские острова, если это их территория?
Совсем странно, согласитесь--как можно захватить свою территорию?

После советско-финской войны 1939-40 между СССР и Финляндией было подписано 11. X 1940 соглашение об Аландских о-вах. По ст. 1 Финляндия обязывалась "демилитаризовать Аландские острова, не укреплять их и не предоставлять их для вооружённых сил других государств". По ст. 3 Советскому Союзу предоставлялось право содержать на Аландских островах своё консульство, в компетенцию которого кроме обычных консульских функций входит проверка проведения в жизнь обязательства по ст. 1 настоящего соглашения. В случае обнаружения советским консулом нарушения обязательств Финляндии в отношении демилитаризации островов, он имеет право потребовать производства совместного расследования этого нарушения. Соглашение об Аландских о-вах вступило в силу с момента обмена ратификационными грамотами (21. X. 1940)

(Welldy @ 16.06.2009 - время: 20:23) 28 ноября СССР о денонсировал Договор о ненападении и 30 ноября советские войска начали военную операцию. Почему... варианты причин выше.
Sorques! Я понимаю, что ты не любишь Советский Союз, только обманывать нехорошо. Даже чисто формально это Финляндия объявила СССР войну 26 июня 1941 г.
Welldy Ты когда кого то в чем пафосно обвиняешь, то с начало читай внимательно пост собеседника. А то можно попасть в неудобную ситуацию.

На месяцы не обратил внимание? 30 ноября ...Тебя как знатока истории не навело это на мысль, что речь идет о 30 ноября 1939 года ?

(Sin-Rinne @ 20.06.2009 - время: 07:39)Источник у Вас--Барышников. Попробуйте другие посмотреть. Барышников уж слишком несерьёзно. Да не базировались немецкие самолёты на финских аэродромах до 26 июня, а уж взлетать просто не могли, тк их там и быть не могло.
Как СССР тогда бы нейтралитет Финляндии подписал 24 июня???
Я не уговариваю Вас читать финских авторов, почитайте наших, только не фальсификаторов, как Барышников. можно это https://www.hist.ru/finlan.html
Sin-Rinne! Статья забавная, только написана она не историком, а журналистом. В статье, ссылку на которую Вы дали, даже нет фамилии автора - подумайте над этим.

Как отличить историческую работу от работы журналиста? Есть один простой признак - посмотрите ссылки - это естественно еще не гарантия "истричности" труда, однако позволяет отсеять дилетантов (они со ссылками почему-то не дружат). Для сравнения, загляните в самый конец книги М. Н. Барышникова - там ссылки более чем на тысячу документов и книг, в том на все финские исторические работы по этому периоду и на все известные документы (я хотел было специально для Вас скопировать этот раздел монографии, но он не уместится в одном сообщении.

Не повторяйте пожалуйста нигде, что Барышников это несерьезно - засмеют. Для справки: проф. д. и. н. Николай Иванович Барышников (не путать с его сыном В. Н. Барышниковым - зав. кафедрой Новой истории Петербургского гос. университета), профессиональный историк, ветеран войны, автор десятков работ по истории СССР и Финляндии. Его работы опубликованы и признаны в Финляндии (навряд ли можно найти финскую монографию на тему без ссылки на Барышникова).

А неплохо было бы Солонина почитать.
Sin-Rinne! Ну не стоит ссылаться на первого попавшегося публициста. Солонин не историк, он инженер-конструктор. Это нужная и почетная профессия, но каждый должен заниматься своим делом. Солонин не читает по фински, (в отличие от проф. Барышникова), так что не ясно, что он вообще может изучать.

Вы утверждаете, что финны историю не переписывают, но это не так: в финской исторической науке в разные годы господствовали разные концепции относительно войны 1941 г. - 1944 г. Раньше большинство историков настаивали на том, что это была "война-продолжение", однако в последние годы в финской историографии утвердилось мнение о том, что эта война была захватнической со стороны Финляндии, которая фактически и формально выступала в качестве союзник Германии. Как сказал в свое время финский президент У.К. Кекконен: «Даже абсолютный болван не может больше отрицать того, что небольшая финская руководящая группа заключила с нацистской Германией секретное соглашение об участии Финляндии в агрессивной войне Гитлера летом 1941 года».

Из финских историков, считающих Финляндию агрессором, можно назвать проф. М. Йокипии. вот что он пишет об агрессивных планах Финляндии:

Что же касается границ Финляндии, о которых говорили немцы, то в конце весны в Германии решили осведомиться, какие границы хотела бы видеть Финляндия после победы над СССР. Соответствующий запрос поступил на имя финского посланника в Берлине Кивимяки 17 мая и немедленно был перенаправлен Рюти. Президент в свою очередь поручил составление заключения по этому вопросу генералу Айро. 30 мая финские предложения относительно новых границ были закончены. Айро предложил немецкому командованию 5 различных проектов будущей границы, выбор которых зависел от успехов стран Оси в войне с СССР и немецких интересов на Севере.

1. Если бы Советский Союз по-прежнему остался серьезным фактором, то в таком случае Финляндия хотела бы только скорректировать свою восточную границу между Ладогой и Куусамо. Это было бы компенсацией за передаваемую территорию на Карельском перешейке, необходимую для обеспечения безопасности Ленинграда (около половины перешейка)

2. Во втором варианте исходили из того, что победившая германия возьмет себе Кольский полуостров. В этом случае Финляндия могла бы присоединить Беломорскую Карелию, в которой от Кандалакши до Кеми население было почти целиком финноязычным (за исключением территории вдоль железной дороги). Финляндия, таким образом, вышла бы к Белому морю, но линия канала «Нева – Ладога – Онежское озеро – Белое море» полностью осталась бы в обладании Советского Союза. На Карельском перешейке уступили бы выше указанную территорию.

3. При полном крахе Советского Союза Финляндия должна была просить границы 1939 г. на Карельском перешейке, по южному течению Свири, чтобы агрессор не мог в условиях мира начать неожиданные приготовления к наступлению. В районе Масельгского перешейка по этим же соображениям линия проходила немного восточнее канала Сталина.

4. В четвертом варианте стратегическая полоса обороны на юге Восточной Карелии простиралась бы к востоку от Онежского озера, т.е. на чисто русской территории.

5. При пятом варианте указанная выше полоса обороны расширялась бы к северу таким образом, чтобы новая граница Финляндии в районе Белого моря подходила бы к Нименге, западнее города Онего. В таком случае предполагали, что Архангельская область станет своего рода «лесной провинцией» под непосредственным управлением Германии.

Начиная с 14 июня в Финляндию начали прибывать немецкие боевые корабли: именно в этот день в финские территориальные воды вошли минные заградители «Cobra», «Konigin Luise», «Kaiser», «Tannenberg», «Hansestadt Danzig» и «Brummer». Причем по финским шхерам корабли шли при помощи финских лоцманов. Вслед за ними к побережью Финляндии 17 июня подошли флотилии торпедных катеров 1.S (командующий – капитан-лейтенант Бирнбахер; состав: 6 торпедных катеров (S 26, S 39, S 40, S 101, S 102) и плавбаза «Carl Peters»), 2.S (капитан-лейтенант Петерсен; 6 торпедных катеров (S 41, S 42, S 43, S 44, S 104, S 105) и плавбаза «Tsingtau»), 5.S (капитан-лейтенант Клуг; 5 торпедных катеров и плавбаза «Tanga»), а также группа из 12 минных тральщиков и плавбазы «Elbe» под командованием капитан-лейтенант Добберштайна. Таким образом к началу войны у берегов Финляндии базировалось около 40 немецких кораблей. В финских водах прибывшие корабли разделились на две группы: «Cobra», «Konigin Luise», «Kaiser», торпедные катера флотилии 1.S и 5 минных тральщиков составили группу «Кобра» и базировались в районе Порккала – Хельсинки. Все остальные корабли – группа «Норд» - отправились в район Турку.

18-19 июня в распоряжение немцев было передано шесть финских аэродромов (Утти, Хельсинки, Луонетярви, Рованиеми, Кемиярви, Петсамо). На аэродром Лоунетярви были переведены три немецких До-215 из 1.(F)/Aufkl.Gr/ob.d.L. (эскадрилья дальних разведчиков высшего командования Люфтваффе).

Вечером 21 июня немецкие корабли приступили к операции по минированию Финского залива. В 21 час 40 минут группа «Кобра» отплыла от финского побережья и выдвинулась к северу от мыса Пакринем, где с 22 часов 59 минут до 00 часов 40 минут выставляла минное заграждение «Корбета» (в советских обозначениях – минные заграждения И-17, И-57, И-58, И-59;126 было использовано 400 мин ЕМС и 700 буев против минных тральщиков). После этого группа вернулась в финские шхеры. Группа «Норд» с 23 часов 29 минут до 1 часа 09 минут выставляла в районе о. Бенгтшер – м. Тахкуна заграждение «Аполда» (И-12, И-13, И-14, И-15, И-16; 590 мин, 700 буев). Однако куда более любопытным является тот факт, что уже в ночь на 22 июня минные заграждения в Финском заливе выставляли финские подводные лодки. Лодка «Iku-Tursu» выставила заграждение севернее о. Мохни (И-74), а «Vetehinen» - в заливе Кунда близ эстонского побережья (И-75). При этом «подводные лодки получили разрешение командующего военно-морских сил наносить удары, если им попадутся в высшей мере достойные цели (линкоры)». Иными словами, уже 22 июня финские ВМС начали боевые действия против Советского Союза. Минные постановки продолжились и позднее: 24 июня финские лодки выставили заграждения в районе маяка Родшер (И-77, И-78).

В то же утро, 22 июня, немецкие войска провели операцию «Реннтир»: немецкий горнострелковый корпус «Норвегия» в составе 2-й и 3-й гсд под командованием генерал-майора Дитля, перейдя норвежско-финскую границу, оккупировал Петсамо. Таким образом, в Финляндии появилось еще две немецкие дивизии в дополнение к двум уже имевшимся (169 пд и СС-«Норд»). Персонал советского консульства в Петсамо был захвачен, причем, разумеется, без какого-либо сопротивления с финской стороны.

Все тем же утром в беседе с Молотовым посол Шуленбург просил разрешения эвакуировать германских граждан из СССР через Иран, «так как Румыния и Финляндия совместно с Германией также должны вступить».

Еще одной операцией 22 июня, к которой имела отношение Финляндия, стало минирование подступов к Кронштадту немецкими самолетами. В 00 часов 10 минут 14 Ю-88 из состав KGr 806 взлетели с аэродрома в Восточной Пруссии и, пролетая над побережьем Кронштадта, сбросили 28 магнитных мин, после чего приземлились на финском аэродроме Утти, заправились и затем вернулись в Германию. Но наиболее примечательным в этом событии является даже не тот факт, что немцы для выполнения боевых задач использовали финский аэродром, а то, что штурманом ведущего немецкого бомбардировщика был офицер связи ВВС Финляндии и 1-го Воздушного флота Люфтваффе, финский капитан П. Эрви.

Еще одна совместная финско-немецкая операция началась в 22 часа 22 июня, когда с финского озера Оулуярви взлетели два немецких поплавковых Хе-115, на борту которых была финская диверсионная группа «Марттин», состоящая из 16 финнов-добровольцев, набранных из бойцов отряда глубокой разведки финского Главного штаба. Финны были одеты в гражданскую одежду и снабжены немецким вооружением и взрывчаткой. В час ночи 23 июня немецкие самолеты высадили группу на Коньозере, после чего финны начали продвигаться к шлюзам Беломоро-Балтийского канала, которые и попытались подорвать 28 июня, однако, ввиду хорошо организованной охраны, этого им сделать не удалось. В результате отряд вынужден был вернуться в Финляндию. По дороге финны устроили несколько взрывов на Мурманской трассе и потеряли убитыми двух человек. 11 июля отряд вернулся домой. Что же касается немецких самолетов, то для прикрытия их возвращения с советской территории было выслано 4 финских «брюстера» из эскадрильи 4./Lvv 24 под командованием лейтенанта П. Совелиуса. Пилоты получили приказ «патрулировать на русской стороне. В случае агрессивных действий вражеских истребителей атаковать». Однако, пробыв в советском воздушном пространстве полтора часа, финские истребители не встретили ни советских, ни немецких самолетов и были вынуждены вернуться на свой аэродром. Что касается немецких гидропланов, то они, разминувшись с финнами, благополучно приземлились на аэродром Палтамо.

24 июня над Таллинном советскими ПВО был сбит финский трофейный СБ лейтенанта А. Кармила, производивший в этом районе воздушную разведку.
Статья полностью

Welldy так кто с датами обманывает?

(Sorques @ 20.06.2009 - время: 15:05) Welldy Ты когда кого то в чем пафосно обвиняешь, то с начало читай внимательно пост собеседника. А то можно попасть в неудобную ситуацию. На месяцы не обратил внимание? 30 ноября ...Тебя как знатока истории не навело это на мысль, что речь идет о 30 ноября 1939 года ?
Sorques! Извини, ошибся! Я полагал речь идет о войне 1941 г.

(Welldy @ 21.06.2009 - время: 17:35)
Sorques! Извини, ошибся! Я полагал речь идет о войне 1941 г.
Бывает...

(Sin-Rinne @ 27.06.2009 - время: 01:41) Главное, пожалуй, что финны, которых я просила что-нибудь сказать здесь, отмахнулись и сказали: они о нашем Маннерейме... Для нас он Герой и таким останется навсегда. Официально - мы объявили войну СССР после их варварских бомбежек. До бомбежек ни одна финская или немецкая воинская часть границу не переходила, нейтралитет наш СССР признал, а потом напал. Это факт. Остальные измышления засуньте в свою р... ж... Я просто слова финнов повторила.
Sin-Rinne! Финнов понять-то можно, это маленький народ и с национальными героями у них не густо, так что убеждать финнов, что Маннергей приспешник Гитлера и жестокий агрессор наивно. Тем более, что президентом Финляндии Маннергейм стал только в 1944 г.

Однако какое мнение финского обывателя имеет к Истории? Из песни слов не выкинешь - Финляндия в бытность Маннергейма главнокомандующим (начальником комитетом обороны) проводила агрессивную внешнюю политику в отношении СССР. Поскольку сил самой Финляндии было недостаточно для борьбы, финская политика предполагала использовать разгром СССР другими государствами.

Старание Финляндии выглядеть невинной жертвой также понятно и логично.

Welldy,
но признаем, что и СССР проводил, как минимум,
не менее агрессивную внешнюю политику.
Не так ли?

Я пытаюсь донести мысль, что
В годы 2МВ КАЖДОЕ государство,кроме, пожалуй, Германии,
побывало как агрессором, так и пострадавшей стороной...

Да... прочитал весь топик - интересная дискусия. Ваш спор, господа, не исторический, а идеологический. Впрочем - оно везде так.

Дабы мой пост не был оффтопом - выскажу (где-то я уже об этом писал) своё мнение об Маннергейме.

Карл Густав Эмиль Маннергейм - великолепный русский офицер. Ученый. Умнейший человек. Но прежде всего - Офицер.
Как верно заметил Любитель72, дворянин, кастовый кадровый военный.
Спас жизни многих русских солдат. Воевал в одном строю с Семеном Буденным, Алексеем Брусиловым.
Присяги своей не нарушил.