Рост российской экономики

На президиуме выступит министр экономического развития Алексей Улюкаев, будут доклады Столыпинского клуба (предлагал стимулировать рост денежной эмиссией и субсидированием ставок) и Центра стратегических разработок (ЦСР, председатель –Алексей Кудрин). «Все участники уже собирались и сходятся в том, что такие темпы роста достижимы после 2018 г., но кое-кто считает, что и раньше», – указывает Белоусов.

«Прирост на 4% прибавит без учета инфляции свыше 3 трлн руб. к ВВП, в бюджет поступит 300–400 млрд руб. – больше, чем весь антикризисный план правительства на 2016 г. Такие суммы остро необходимы для модернизации инфраструктуры и социальной сферы, а без дополнительных вливаний социальная инфраструктура будет деградировать, социальное недовольство – расти», – беспокоится Белоусов. Правительство уже подошло к пределам сокращения – в этом году дальнейший секвестр невозможен, в среднесрочном плане это также не выход, считает Белоусов: резать уже защищенные статьи сложно политически. Второй вариант – повысить налоги – до 2018 г. это точно не обсуждается, это изъятие средств из экономики, заверяет он.

Россия не сможет сбалансировать бюджет до 2020 года при нефти $40 за баррель – Bloomberg
Базовый прогноз правительства – спад замедлится до 0,2% в 2016 г., в 2019 г. будет рост 2,2%. Ускорение роста в 2019 г. до 4,5% – целевой прогноз Минэкономразвития. Минфин в инерционном сценарии обещает 15 лет по 1–1,3% в год – без реформ и роста цен на нефть.

Последний раз президиум совета собирался в 2013 г., тоже обсуждалась стагнация, она началась до падения цен на нефть, вспоминает федеральный чиновник: «Теперь опять темпы около нуля, и надо не гадать, где дно, а понять, как расти дальше».

Ресурс для роста есть, уверен Белоусов: у компаний на счетах скопилась большая прибыль и нужно продумать, как мотивировать их направить ее в инвестиции.

Подстегнуть экономический рост можно в том числе некоторыми бюджетными стимулами, соглашаются члены президиума: пора снять табу на эту тему. Президиум рассмотрит идею восстановить инвестиционную льготу (единовременное списание затрат на оборудование и НИОКР) и дать ее не только новым предприятиям, рассказали «Ведомостям» чиновники и участники совета. С этой инициативой может выступить Столыпинский клуб, говорит бизнес-омбудсмен, член Столыпинского клуба Борис Титов.

Поручение проработать вопрос о налоговой льготе промышленным предприятиям – на сумму капитальных вложений в модернизацию – президент Владимир Путин дал прошлым летом. Против выступил Минфин. Надо обсудить риски, но инвестиционная льгота приведет к росту прибыли, а значит, и к росту налога на прибыль и НДФЛ до 2025 г., говорит чиновник – участник совета. Рост инвестиций не гарантирован, упадут доходы регионов, спорит чиновник финансово-экономического блока: «Чем компенсировать? Только новыми налогами».

Можно увеличить программу проектного финансирования, поддержку экспорта, перечисляет другие способы стимулирования высокопоставленный чиновник. Нужно снизить долговую нагрузку компаний, поправив закон о банкротстве, полагают чиновники.

Титов считает, что только выход малого бизнеса из тени даст 2–3 процентных пункта дополнительного роста; нужны дешевые деньги – не обязательно эмиссионные, например госгарантии под облигации для снижения ставки. Еще Титов считает, что ЦБ может занимать на рынке и вливать деньги в экономику под низкие ставки.

Сторонники стимулирования признают слабость своей позиции. Перед выборами 2018 г. главным стала бюджетная мобилизация, отмечает один из них. Шансы есть, уверен Титов: президенту нужна новая программа. Гораздо проще «продать» президенту меры стимулирования роста экономики, если убедить его, что иначе не останется денег в бюджете, говорит один из чиновников.

Представитель ЦСР не стал комментировать участие Кудрина в заседании президиума. По расчетам Минэкономразвития, 4%-ные темпы достижимы, предложения к совету прорабатываются, говорит чиновник Минэкономразвития. Представитель Минфина не ответил на запрос «Ведомостей».

Центробанку хорошо бы снизить ключевую ставку

Наталья Мильчакова, заместитель директора аналитического департамента Альпари:

- У экономистов возникают логичные вопросы: а могут ли быть у российской экономики другие точки роста, помимо цены на нефть? Как же стимулировать экономический рост, не ожидая милостей от природы и нефтяного рынка?

Может быть, рынок сам себя отрегулирует, не дожидаясь, пока над российской экономикой реформаторы поставят очередной монетаристский эксперимент? Да, иногда бывает, что лучше не вмешиваться, чтобы не навредить. Однако если реформы проводятся грамотно, и их целью является рост производства и благосостояния общества, то почему бы не реформировать те болевые точки экономики, где потребность в серьезных переменах давно назрела? Ряд экономистов считает, что необходимо использовать опыт реформ правительства Евгения Примакова 1998-1999 годов.

Как известно, Евгений Примаков, хоть и занимал пост главы правительства России менее года, добился заметных результатов по выводу российской экономики из кризиса в сжатые сроки. Некоторым это даже позволило говорить о "примаковском экономическом чуде".

И действительно, цифры говорят сами за себя: если до прихода Примакова к власти российский ВВП падал с 1991 года на 2-3 процента в год, то после его реформ граждане России вспомнили уже подзабытые слова "экономический рост". Так, в 1999 году ВВП России впервые за много лет вырос на 6 процентов, в 2000 году - уже на 10 процентов.

Что же сделал Примаков и его правительство, когда на существенный рост нефтяных цен почти не было надежды? Они приняли ряд стимулирующих мер. Во-первых, посоветовали Центробанку отказаться от повышения учетной ставки, чтобы стимулировать кредитование реального сектора низкими процентными ставками. Во-вторых, ограничили на время рост тарифов ЖКХ и естественных монополий и полностью отказались от свободной рыночной модели формирования цен на электричество, газ и иные коммунальные услуги. В-третьих, ввели обязательную продажу экспортерами части валютной выручки, отказались от неоправданных бюджетных трат и приглашения дорогостоящих советников с Запада, а свободные средства начали вкладывать в поддержку сельского хозяйства и важнейших отраслей промышленности.

Кроме того, росту экономики способствовало еще и обесценение рубля, и правительство Примакова отказалось от не оправдавшей себя модели искусственного фиксирования курса рубля к доллару и, соответственно, от искусственного завышения курса рубля, что в предыдущие годы снижало конкурентоспособность российской экспортной продукции.

Все эти меры и привели к росту ВВП и стабилизации экономики России, положительно сказавшись на обменном курсе рубля.

Безусловно, опыт реформ Примакова надо учитывать, но полностью его экстраполировать на сегодняшние реалии уже невозможно. Во-первых, потому что главной задачей правительства Примакова было стимулирование предложения, то есть роста производства, которое до этого непрерывно падало почти восемь лет. Но за 2000-е годы падение ВВП имело место только в 2015 году по сравнению с 2014 годом после долгих лет роста. Да и сегодня на фоне общего спада и девальвации рубля ряд отраслей промышленности в январе-феврале уже показывают рост.

В первую очередь, речь идет о тех отраслях, в которых работает импортозамещение, вызванное девальвацией рубля и эмбарго на ввоз продовольствия из стран Европы, США, а с конца 2015 года еще и из Турции. Рост наблюдается в пищевой промышленности, легкой промышленности, в том числе в производстве одежды и обуви, то есть в тех отраслях, которые в России считались давно похороненными, благодаря экспансии дешевых китайских аналогов.

Растут также и некоторые отрасли машиностроения, причем те, где есть крупный государственный заказчик. Например: производство подвижного состава, где заказчик РЖД, или производство спецтехники, где заказчик МЧС. Постепенно растет добыча нефти, и этой отрасли даже санкции не помеха, так как нефтяники и без того отложили проекты, при реализации которых надо закупать дорогостоящее импортное оборудование или технологии.

Таким образом, даже, несмотря на некоторое сходство кризисов 1998 года и текущего, в России главной задачей сегодня является стимулирование спроса, а не предложения.

Сторона предложения уже способна отчасти регулировать сама себя, ориентируясь на сигналы рынка, и, например, извлекая выгоды из девальвации рубля и сокращения импорта.

Может ли в этой области быть применим успешный опыт реформ Примакова? Да, может.

Прежде всего, это облегчение долгового и кредитного бремени как предприятий, так и физических лиц. Правительство Примакова отказалось от повышения учетной ставки, фактически зафиксировав ее. И этот опыт необходимо использовать, но ориентируясь на современные реалии.

Например, необходимо снижать ставку вместо ее фиксирования. Тогда и инвестиции пойдут в реальный сектор, и это позволит, по нашему мнению, оживить строительство, а вместе с ним и металлургию, и производство стройматериалов. Тогда будет расти и платежеспособный спрос, что в свою очередь поможет росту розничных продаж.

Мы ожидаем, что во втором полугодии Банк России все-таки пойдет на снижение ключевой ставки, и это будет хорошей мерой для стимулирования роста. Кроме того, нужно также ограничивать рост тарифов естественных монополий, и здесь опыт реформ Примакова опять окажется полезным.

Вот такие у нас точки экономического роста, кроме цены на нефть: импортозамещение, разумный протекционизм в виде нашего продовольственного эмбарго и, как это ни парадоксально, санкции Запада. Ведь именно они наравне с понижением цены на нефть заставили нас серьезно задуматься о том, что нельзя надеяться только на милость нефтяной биржи, где цены когда-либо вырастут. Нужно диверсифицировать структуру экспорта за счет производства собственной конкурентоспособной продукции, и такие возможности у нас есть.

Не пора ли ограничить движение капитала

Руслан Гринберг, научный руководитель Института экономики РАН:

- Собственно, главный рецепт успеха правительства Примакова - Геращенко (Виктор Геращенко - глава Центрального банка в 1998-2002 годах) состоял в прагматизме, в отказе от "единственно правильных" идеологем. Для нас эта проблема до сих пор актуальна.

Ведь с начала 1990-х в угоду идеологической мантре свободного рынка экономика последовательно разрушалась: ставка на удовлетворение нужд потребителей привела к тому, что к нам хлынули товары со всего мира, отечественному производителю просто не дали возможности адаптироваться к суровым рыночным временам. С другой стороны, с помощью завышенного курса рубля пытались бороться с инфляцией. Это и привело к катастрофе.

Четырехкратная девальвация рубля в 1998 года почти полностью закрыла наш рынок от внешнего мира. Те предприятия, на которых еще теплилась жизнь, тут же отреагировали ростом выпуска, на какое-то время они получили мощный импульс. Сдерживание цен на товары и услуги естественных монополий обернулось снижением инфляции. Потом начали расти цены на нефть, и все это привело к быстрому улучшению ситуации в экономике.

Сегодня можно было бы воспользоваться опытом того времени и по введению валютных ограничений. Я имею в виду, прежде всего, обязательную продажу части валютной выручки экспортерами, жесткий контроль над оттоком капитала. Это стабилизировало бы курс рубля. Экономике ведь вредит не сильный доллар сам по себе, а непредсказуемость колебаний валютного курса, его амплитуда слишком большая.

Валерий Миронов, заместитель директора Института "Центр развития" НИУ "Высшая школа экономики":

- Тогда были введены ограничения на свободу движения капитала, и это позволило стабилизировать валютный курс. Какие-то элементы этого опыта можно использовать и сейчас.

Потому что нельзя одновременно сочетать независимость денежно-кредитной политики, стабильный курс и свободное движение капитала. В рамках этой триллемы нужно пожертвовать чем-то. Независимость Центрального банка, конечно, надо сохранить, значит, остается ограничить движение капитала. Сейчас это делается в ручном режиме, а можно закрепить это и поставить на системной основе.

Почему важно обеспечить стабильный валютный курс? Из-за постоянных скачков получает все новые импульсы инфляция, производители не выходят из состояния неопределенности, а это блокирует инвестиции. В результате промышленность может упустить возможности, которые дает снижение издержек, вызванное девальвацией рубля. Примаков хорошо понимал, что реальный сектор реагирует на девальвацию с некоторой задержкой, потому что внутренний спрос падает сразу, а для выхода на внешние рынки, для импортозамещения нужно какое-то время. И вот это время надо предприятиям помочь продержаться.

Очень жесткая политика применялась по отношению к естественным монополиям, их цены сильно ограничили, потому что они крепко "сидят" в инфляции. Такой же маневр помог бы и теперь, тем более что ресурсов для сопротивления у монополий осталось меньше, чем было тогда. Но к ограничениям подходить надо очень осторожно, все-таки доказано, что свободный рынок в конечном итоге способствует росту производства. Правда, ему в таких случаях всегда предшествует рост цен.

Апрельская сводка промпроизводства, опубликованная Росстатом, оказалась неожиданно для аналитиков позитивной. Консенсус Bloomberg по российскому промпроизводству для этого месяца был отрицательным (минус 0,5%), сводка Росстата дает рост на 0,5%.

Этот успех не стоит ни переоценивать, ни недооценивать. С одной стороны, в пользу апрельского роста играют и чрезвычайно низкая база апреля 2015 года (когда был зафиксировал спад на 4,5% год к году), и ряд чисто статистических эффектов (рост производства турбин более чем в два раза — это особенности учета в энергомашиностроении). По расчетам Дмитрия Полевого из ING, сезонно очищенный рост промпроизводства год к году составлял в марте--апреле 0,1-0,3%. Сам Росстат изменений очищенного от сезонности роста промпроизводства в апреле по отношению к марту не обнаруживает (0%). На более длинном отрезке все еще лучше: в январе--апреле промпроизводство в РФ сократилось всего на 0,1% по отношению к тому же периоду 2015 года. Это вполне уверенная стагнация, ее подтверждает и неизменность индексов PMI для апреля.

Данные в отраслевом разрезе дают повод даже для большего оптимизма. Апрельский выпуск utilities (производство и распределение электроэнергии, газа и воды) был на 0,4% ниже, чем в апреле 2015 года, видимо, из-за климатических факторов. Зато и в добыче полезных ископаемых, и в обработке рост есть, и вряд ли это статистический выброс: в добыче он составил год к году 1,7% (январь--апрель — 3,1%), в обработке прирост отмечен впервые за много месяцев — 0,6% (последний раз обработка росла в 2014 году). Постепенно выравниваются и начинают расти показатели секторов, ориентированных на внутренний спрос и экспорт в СНГ: от производства тканей и обуви до бумаги и картона. Продолжается вполне впечатляющий рост в химических подотраслях: 4,9% в январе--апреле к данным 2015 года в производстве лакокрасочных материалов, 14,2% — химволокон, 4,5% — в производстве удобрений и пластмасс.

Производство, связанное со стройотраслью, как и основное производство в автопроме, по сводкам Росстата предсказуемо сокращается. Но апрельские показатели в металлургии (3,5% роста выпуска чернометаллургического проката и чугуна, 1,7% — стали) дают основания полагать, что апрельский рост в промышленности может быть не случаен. Оценки Центра макроэкономического анализа и прогнозирования (ЦМАКП) практически совпадают с оценками Росстата: по их данным, промпроизводство в апреле к марту (без учета сезонности) составило 99,9%, в годовом выражении — 99,3%. "Стагнация продолжается, хотя отраслевая картина неоднородна",— отмечает Владимир Сальников из ЦМАКП. По его данным, среди растущих отраслей — химпром (за счет докризисных инвестиций) и металлургия (предположительно, за счет экспорта, поскольку основные потребители — строительство и машиностроение — сейчас не в лучшем положении). В кризисе, говорит эксперт, и пищевое производство: отрасль почти не росла последние полтора года, несмотря на слабый рубль и контрсанкции. В прочих отраслях ЦМАКП наблюдает, как правило, слабый восстановительный рост.

Несмотря на то что и ЦБ, и Минэкономики считают стимулирующий эффект для промышленности от снижения курса рубля исчерпанным, на практике он вполне может длиться еще несколько месяцев. Отметим, на сегодняшний день промышленность в РФ пока практически не почувствовала быстрого снижения индекса потребительских цен (за исключением пищевой промышленности, где выпуск стагнирует) — скорее всего, это произойдет осенью. Сокращение инфляционного фона обычно ассоциируется с усилением конкуренции, что для российской промышленности исторически дискомфортно. Осенью 2016 года вполне возможный "промышленный ренессанс", который дополнится и мини-бумом в пищевой переработке в случае хорошего урожая, в такой ситуации имеет шансы продолжиться комфортной стагнацией выпуска на все том же уровне 2014 года.

"В настоящий момент российская экономика находится в состоянии стагнации. Спад в значительной степени завершился, экономический цикл находится близко к нижней точке. В отдельных моментах мы уже видим признаки восстановления, которое продолжится в среднесрочном периоде", — говорится в материалах.

Минэкономразвития отмечает, что расчеты показывают, что даже в условиях высоких цен на нефть, выше 50 долларов за баррель, возвращение на прежнюю траекторию роста, 5-7% в год, практически невозможно.

"Это связано с глубокими структурными изменениями мировой экономики, переходящей в состояние "новой нормальности". Это состояние характеризуется выравниваем темпов роста в странах с развивающимися и развитыми экономиками; отсутствием новых стран-лидеров, способных на длительном периоде демонстрировать высокие темпы роста; бурным развитием технологий, приводящим к замедлению спроса на сырьевые ресурсы, и снижением значимости этих ресурсов как фактора роста и инвестиционной привлекательности", — говорится в материалах к заседанию.

Помимо структурной перестройки мировой экономики Минэкономразвития РФ выделяет и внутренние причины, ограничивающие рост российской экономики.

"Это, прежде всего, ограничения, связанные с использованием трудовых ресурсов — в результате демографических волн в ближайшие годы мы будем терять по 200-300 тысяч экономически активного населения каждый год, и эта тенденция переломится только во второй половине следующего десятилетия", — отмечает Минэкономразвития.

Экономический рост, по мнению министерства, в долгосрочной перспективе определяется использованием труда, капитала и совокупной производительностью этих факторов.

"Полное использование факторов определяет потенциальный рост. Сейчас он находится на уровне 2%, и в ближайшие пару лет мы вернемся на эту траекторию. Однако эти темпы для российской экономики неприемлемы, так как ведут к снижению нашей доли в мировой экономике, потери конкурентоспособности, падению уровня жизни населения относительно большинства стран. Экономическая политика должна быть направлена на повышение потенциального роста, чего можно достичь через более полное использование трудовых ресурсов, накопление капитала/инвестиций и повышение производительности. Наши расчеты показывают, что удвоение потенциального роста, то есть выход на траекторию 4-процентного роста, является вполне реальной задачей", — говорится в материалах.

С одной стороны, налицо явный позитив. Например, объем производства продукции сельского хозяйства в России в январе-апреле 2016 года увеличился в действующих ценах на 2,8% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года — до 900,2 миллиарда рублей. При этом объем производства продукции сельского хозяйства всех производителей (сельхозорганизации, крестьянские и фермерские хозяйства, хозяйства населения) в апреле 2016 года в действующих ценах, по предварительной оценке, составил 299,5 миллиарда рублей, что на 2,7% больше показателя за соответствующий период предыдущего года.

За год заметно увеличились посевные площади — особенно зерновых и зернобобовых культур (не считая кукурузы), которые выросли больше, чем на 11%. Скота и птицы на мясо было произведено на 6% больше, чем за соответствующий период прошлого года.
В то же время, ввод в эксплуатацию жилья в январе-апреле 2016 года по сравнению с январем-апрелем 2015 года сократился более чем на 16% — до 20,3 миллиона квадратных метров. Значительно уменьшились объемы производства мебели.

Серьезные проблемы переживает машиностроение — особенно это заметно на примере выпуска автомобилей. Производство легковых машин за четыре первые месяца нынешнего года по сравнению с январем-апрелем прошлого упало более чем на четверть.

Рост или стагнация?

Анализировать состояние экономики по данным за столь краткосрочный период сложно. С одной стороны, в прошлом году наблюдалось ее существенное падение, а это значит, что цифры роста, которыми изобилует доклад, имеют изначально низкую базу для сравнений. С другой стороны, динамика развития экономики и в прошлом, и в нынешнем году неравномерна по месяцам, отмечает заместитель директора института "Центр развития" НИУ ВШЭ Валерий Миронов, который полагает, что наиболее объективно отражают ситуацию данные, характеризующие картину в годовом выражении с учетом сезонности.

"Если опираться на общие цифры, то мы увидим, что в первом квартале2016 года российская промышленность росла в среднем на 0,2% в месяц. Может возникнуть впечатление, что промышленность "всплывает", и теперь она, как ключевое звено, потянет за собой всю экономику. Однако если взглянуть на данные в годовом выражении с учетом сезонности, то окажется, что наша промышленность фактически не росла, оставалась на прошлогоднем уровне, когда произошло падение. Можно сказать, что она попыталась "оттолкнуться от дна", даже чуть поднялась, но так и зависла над самым "дном", — говорит аналитик.

Лидеры и аутсайдеры

В апреле все тенденции первого квартала сохранились. В ряде секторов по-прежнему наблюдается рост — в числе лидеров промышленности как производители промежуточных товаров, включая металлургию, так и конечные производства — текстильные и швейные, производители обуви, а также машин и оборудования. Однако их успехи сводят на нет секторы-"неудачники", в которых оказались производители нефтепродуктов, резины и пластмасс, стройматериалов, транспортных средств и мебели.

Проблемы российских производителей энергоресурсов экономист связывает с тем, что после их почти безраздельного доминирования на европейском рынке наступило время конкуренции: туда активно внедряются Саудовская Аравия, США и другие новые для Европы игроки.

Производители резины "ушли в минус" вслед за автомобилестроителями из-за уменьшения объемов производства автомобильных шин. Спрос на мебель упал потому, что сократилось жилищное строительство. Ну, а то, что население стало меньше вкладывать деньги в жилье и автомашины — обычный результат рецессии и вызванного ею сокращения реальных доходов, поясняет Валерий Миронов.

Любой экономический кризис всегда становится палкой о двух концах и, кроме того, что приносит проблемы, становится стимулом для развития. Так произошло в текстильной и швейной промышленности, где растет производство тканей и готовых изделий. Из-за падения курса рубля импортная одежда подорожала, и промышленность стала предлагать рынку свой товар (видимо, теми же причинами вызван и рост производства бытовой техники). При этом увеличивается выпуск не тканей из подорожавшего иностранного хлопка, а, прежде всего, из нетканых материалов.

Факторами роста металлургии Валерий Миронов называет государственный оборонный заказ, программу поддержки развития транспортного машиностроения, заказы попавших под международные санкции нефтегазовых компаний и — также обвал рубля. Металлурги увеличивают производство тех видов продукции, которые прежде ввозились из-за рубежа: упаковочной фольги, некоторых видов сложных труб, изделий из цветных металлов и металлических резервуаров.

Цветы или овощи?

Несмотря на то, что заработная плата в России, согласно докладу Росстата, выросла на 5,4%, реальные располагаемые доходы населения по сравнению прошлым годом сократились на 7,1%. На этом фоне число безработных достигло 4,5 миллиона человек, что составляет почти 6% экономически активного населения. А оборот розничной торговли за первые четыре месяца года по сравнению с соответствующим прошлогодним периодом упал на 5,2%.

Существенное сокращение покупательной способности россиян — главный отрицательный итог кризиса, главная беда и основная проблема российской экономики сегодня, убежден доцент Тимирязевской сельскохозяйственной академии Игорь Абакумов.

"И сокращение автомобильного рынка, и рынка жилья, и падение очень многих экономических показателей объясняются именно сокращением покупательной способности населения. Граждане с доходом от прожиточного минимума и ниже покупают хлеба в несколько раз меньше, чем те, кто получают от 50 тысяч рублей и выше. Уменьшилось потребление мяса. Люди просто стали меньше есть, а это очень тревожно — мы перешли от экономики развития к экономике выживания. Вот факт: впервые с 1914 года наши граждане стали больше покупать семян овощей, чем семян цветов. Это свидетельствует о том, что население вновь переходит на самообеспечение", — говорит он.

В то же время, производство многих видов сельхозпродукции растет — за счет экспорта, отмечает он. Крупные аграрные компании наращивают продажу за границу мяса, птицы, зерна, овощей, что стало предметом гордости в правительстве, где с удовлетворением отмечают, что экспорт сельскохозяйственных товаров у нас обогнал экспорт вооружений. Это действительно замечательно — если не обращать внимания на то, как упал внутренний аграрный рынок, считает Игорь Абакумов.

Экономика в плену у политики

Характерный показатель — значительное снижение внешнеторгового оборота. По данным января-апреля нынешнего года по сравнению с соответствующим периодом года предыдущего он сократился более чем на 27%. Особенно — более чем на 30% — упали объемы экспорта.

Однако, тут есть нюанс. Валерий Миронов связывает эти показатели прежде всего с изменением цен на энергоносители. Их удельный вес в структуре российского экспорта настолько значителен, что ни увеличение продаж за рубеж военной и техники и вооружений, ни обогнавшие их внешние объемы внешних поставок сельхозпродукции не в состоянии изменить общие цифры.

Это, по мнению Миронова, яркое свидетельство того, что для российской экономики давно назрела необходимость структурных реформ, глобальной смены приоритетов, осуществить которые по-прежнему не удается.

Самым же серьезным препятствием для оздоровления российской экономики аналитик называет так и не побежденную пока коррупцию, которая тормозит все отрасли и все сектора, от мелкого бизнеса до крупных компаний.

Игорь Абакумов на первое место ставит непрофессионализм чиновников, принимающих определенные важные для экономики решения — они, эти решения, очень часто носят ярко выраженный политизированный характер и отдают откровенным популизмом.

"В целом в 2015 году, несмотря на такие сложные перипетии, удалось сохранить и доверие населения и предприятий к банковской системе. Банковская система наращивала капитал — восстановились вклады населения и кредитование реального сектора экономики не сильно, но все же выросло. И это показывает, что банковская система в состоянии продолжать осуществлять свою основную функцию — финансировать экономический рост", — сказала она, выступая в понедельник в Госдуме.

"Нам удалось обеспечить стабильность достаточности капитала банковского сектора. Капитал банковского сектора достаточен, там есть определенный буфер для того, чтобы в дальнейшем наращивать кредитование", — отметила глава регулятора.

"Возвращение роста объемов производства и первые признаки увеличения занятости за 35 месяцев говорят о том, что общее сокращение выпуска продукции было лишь незначительным", — сообщается в релизе. Значение индекса выше 50 пунктов указывает на рост экономической активности, ниже — на ее спад.

Давление на рост показателя оказало очередное падение объемов новых заказов в мае, поясняет организация. Текущая серия сокращения новых заказов продлилась до трех месяцев, однако последнее сокращение было лишь незначительным. Производители РФ указали в мае на увеличение объемов производства, что завершило серию сокращения. На фоне все еще слабого поступления новых заказов, российские производители имели возможность завершить ранее полученные заказы. Темпы сокращения незавершенных заказов замедлились до 13 месячного минимума и были незначительными.

Рост занятости в обрабатывающих отраслях РФ в мае произошел впервые за 35 месяцев. Однако темпы роста были слабыми, поскольку компании продолжали проводить политику, направленную на сокращение расходов. Компании в мае также сообщали о снижении сырьевых запасов, поясняя это слабым поступлением новых заказов. Отпускные цены в российских обрабатывающих отраслях увеличились в мае десятый месяц подряд, что было вызвано дальнейшим ростом накладных расходов. Это отразило увеличение цен на сырье и материалы.

"Результаты майского исследования продолжают разочаровать российских производителей в 2016 году в условиях дальнейшего ухудшения рыночной конъюнктуры", — считает экономист компании Markit Самюэль Агасс, чьи слова приводятся в сообщении.

"Головной показатель PMI указывает на спад в отрасли на протяжении шести месяцев подряд. Однако последние результаты позволяют предположить, что рынок близок к стабилизации. Хотя падение спроса на товары производства продолжает беспокоить специалистов по стратегическому планированию, возрождение роста объемов производства и занятости, хотя и незначительное в обоих случаях, говорит о том, что худшее, возможно, пройдено", — добавил эксперт.

Спад промышленного производства в РФ в мае по сравнению с апрелем текущего года составил 1,2%, а с исключением сезонного фактора промпроизводство в мае сократилось на 0,3% после нулевой динамики месяцем ранее.

Рост в годовом выражении российская промышленность показала в феврале текущего года – тогда промпроизводство выросло на 1% впервые с января 2015 года. Затем в марте показатель снова снизился — на 0,5%, однако в апреле промпроизводство вернулось к росту.

Добыча полезных ископаемых в мае 2016 года показала рост на 1,5% в годовом выражении, а по сравнению с апрелем — на 2,5%; обрабатывающие производства выросли в годовом выражении на 0,3%, в месячном — снизились на 1,3%. Производство электроэнергии, газа и воды выросло в мае в годовом выражении на 2,1%, по сравнению с апрелем 2015 года — снизилось на 13,8%.

В январе-мае текущего года добыча полезных ископаемых возросла на 2,8% в годовом выражении, обрабатывающие производства сократились на 1,4%, производство электроэнергии, газа и воды увеличилось на 0,1%.