Конкурс. Рассказы.

Здравствуйте! Объявляю голосование открытым.

Система голосования:
Голосуют участники и приглашенные судьи (большинство из которых несостоявшиеся участники ).
Вы должны будете оценить каждый рассказ по 4х бальной системе. Оценки: 2,3,4,5. Обязательно одному из рассказов нужно поставить оценку 5 (на судей сиё условие не распространяется). Я не приму, если вы будете мне присылать что-то вроде «всем 3, а этому вот 5» или «всем 4, а этому вот 5». Не бывает, чтобы всем можно было поставить одни и те же оценки. Оценку 5 можно поставить не один раз, эт по вашему желанию уже.
Пример:
№1 – 3
№2 – 4
№3 – 5
№4 – 4
И т.д.
Тот из участников, кто не проголосовал получает штраф -5 баллов (если не голосуешь за других, то повышаешь свой шанс, а штраф уравняет).
Оценки высылаете мне в ПМ с подписью «Конкурс. Оценки.»

Отзывы:
Отзывы от вас будут приветствоваться. И чем полнее отзыв, тем лучше. Для того, чтобы не спалить своё авторство, пишите отзыв и на свой рассказ (и лучше как можно критичней, можно даже приврать ). Два самых активных участника будут награждены по 50 сэксо! Не забудьте только о корректности, не нужно переходить к личности автора (оценивать его возраст, умственные способности и т.п. Разве что о безграмотности и таланте можно что-нибудь сказать..). Награды могут быть даны как и судьям, так и участникам. Исключение лишь я :) Я буду выбирать победителей..
По поводу репутации:
Если вам понравился отзыв, не надо сразу плюсовать в репу, этим вы выдаёте своё авторство. Лучше ставьте плюсы, всем, кто пишет отзывы и с нейтральной подписью вроде «спасибо за отзывы!».

Ответ авторам:
Если вам очень захочется ответить на отзыв участника или судьи, напишите мне пожалуйста в ПМ и ваш ответ я выложу в теме. Начинать ответ нужно примерно так:
Ответ от автора №11, автору №12.
Пишите письмо только от мужского лица, чтобы никто не начинал гадать мужчина это или женщина.


Голосование продлиться до 13го июля (пятница).

№1
В глубине леса, между хороводом печальных елей, горел костер. Девушка смотрела на языки этого всепоглощающего, разрушительного, первобытного пламени и на лице ее играла горькая улыбка. Теперь все было кончено. Здесь горела она, ее беды и радости, горела вся ее жизнь. Над ней темное небо, привычные звезды, и только костер освещал небольшую площадь вокруг маленькой женщины, вырвавшейся из стремительного водоворота испытаний.
Взгляд в никуда; только теперь он спокоен, не искал никого вокруг, не опасался. Она доверчиво оставалась в плену огня, языки пламени влекли её, завораживали, пробуждали. Словно тень вдруг, как из ниоткуда, появился Он и обнял её за плечи. Девушка не дрогнула, не испугалась - она ожидала прикосновения, в душе молила о нём. Теперь не одна. Теперь никогда она не будет одна!
Она танцевала. Кружилась вокруг костра и смеялась. Смотрела в небо, звезды теперь улыбались ей. Ветер кружил юбку, что ей еще больше нравилось, и она танцевала, и сердце бешено билось. Когда она упала на траву рядом с Ним, танец продолжал ветер, унося с собой все печали и радости прошлого...
- Ты заберешь меня? Ты заберешь меня отсюда?
- Да, королева! Мы уедем, уедем далеко и будем всегда вместе…

На рассвете они ушли. Пустой город не радовался первым прохожим, они вышли из леса в дождь. Вся промокла до нитки, юбка липла к ногам, Она шла тихо, не поднимая головы, в этом городе она оставляла мужа, семью, всё, что нажила за два года. Они взяли билеты на первый автобус до города Н, отправились, Она заснула. Но этот сон был будто пробуждением! Яркие теплые краски, солнце, весна этим дождливым утром привиделись ей. Счастье. Впереди только счастье и никто не помешает ему. Она была здесь не чужой, а желанной, любимой женщиной. У неё было всё, что нужно для нормальной жизни, для простого женского счастья. Но не было чего-то другого, казалось, самого важного, что было впереди, там, куда везет её Он. Она не знала куда, ей было всё равно.
Через пять часов пути они вышли на станции и отправились в его дом. Было тихо, уютно, тепло. Она любила Его. Он был без ума от Неё… Он не оставлял бы её ни на минуту. Это хрупкое волшебное создание. Очарованную кудесницу, влюбившую Его в себя. Она для него всё: и жизнь, и смерть, и после смерти…
И голова кружилась от любви. И слова обещали горы. И горы были нипочем.
Он оберегал её. Она ждала его вечером, провожала утром. Ночью благодарила его за любовь самозабвенно. Днём гуляла в парке, знакомилась с городом. В кафе и на спортивных площадках было много одиноких людей. Таких, как она. Она никогда не была одна, но всегда была одинокой. Она всегда искала друга. Она умела водить дружбу. В новом городе новый друг.
По выходным они уходили к воде. На берегу складывалась каждый раз новая сказка для двоих. Почти год они создавали эту сказку.
Однажды она проснулась одна. Однажды утром его не было рядом. Его не было еще три дня. Она ждала его возвращения. Он звонил каждый день. Он говорил ей: «Люблю», Она отвечала: «Я тоже».
И снова голова кружилась от любви.
Они встретились ночью в парке.
- Ты знаешь, ты королева!
- Я знаю, но ты понимаешь...
- Я сделаю всё для тебя!…

В ту ночь её не было дома. Она не вернулась и утром. Неслучайная встреча в парке.
Горел одинокий фонарь на пустой аллее, и только яблони качались легко.
Они пили вино из бутылки. В вине утопали все её невзгоды и радости, вся её прежняя жизнь. Он шептал ей на ухо слова. Между ними царила нежность. Он не обманул бы её, она любила бы его.
- Мы уедем, уедем далеко.
Они танцевали медленно, глядя друг другу в глаза. Она была счастлива теперь.
Она хотела просто быть. Всего лишь. Танцевать…

№2
"Стоп", - сказал он сам себе. "Что-то здесь не так". Мгновенно он почувствовал прилив волнения. В такие минуты на ум неизменно приходила сказка про Машу и трех медведей. "Кто ел из моей чашки, кто пил из моей кружки, кто спал на моей постели??". Иван еще раз обвел взглядом комнату, надеясь избавиться от наваждения. Шкаф с книгами философской и религиозной направленности, картины в деревянных рамах, кресло с ярко-красными подушками, выбивающиеся из постельной гаммы комнаты. Да, подушки! Две старенькие, бархатные подушки, небрежно положенные одна на другую у изголовья. А ведь они всегда лежали с разных сторон дивана. Как это может быть? Юноша жил здесь один и эту деталь знал прекрасно. Или он просто сходит с ума? Может быть, все-таки это он сам и предал этим несчастным подушкам такое положение? Кто ж еще, если не он? И Иван уж было поверил в это, как вдруг с кухни донесся до него какой-то странный звук, похожий на шепот. Пожалуй стоило действовать осторожней, но какой-то неведомый импульс повлек его на кухню. И там ждало его нечто куда более удивительное, чем неправильное положение красных подушек. За кухонным столом сидела женщина лет пятидесяти и вслух читала какую-то маленькую потрепанную книжку. Через несколько секунд она подняла глаза на удивленного Ивана, стоящего в дверях и отложила книгу. «Александра Маринина. Когда боги смеются», - прочитал он на обложке.
- Здравствуйте.. вы кто?.. – спросил Иван.
- Добрый вечер, молодой человек, - ответила женщина, протянув ему руку, - меня зовут Ольга Александровна. Я тут посмотрела у вас много философской и религиозной литературы. Увлекаетесь?
- Да.. я будущий теолог.. – ответил Иван. – А вам это интересно?
- Интересно.. – усмехнулась Ольга Александровна. – да я ж тоже этим всем когда-то увлекалась. Смысл бытия, должно быть, все ищите.. Я собственно потому к вам и зашла, хочу одну важную вещь сказать, которую я осознала наконец. Много ж лет у меня ушло на это.
- И что ж вы осознали?
- Ах, я то скажу, да ведь ты все равно не поймешь сейчас, мне ж это давно еще говорили, да смысла я не поняла… столько лет впустую ушло… и у тебя уйдет!
- Ну может уж скажете мне эту великую истину? Вообще я столько этих «истин» уже слышал… О Боге, о смысле жизни…
- Ты думаешь я их не слышала?! – воскликнула женщина. – но это все не то, пойми! Это все не важно! И ищешь ты не там! Мне много времени потребовалось, чтобы понять это.
- А что же важно? – поинтересовался Иван, готовясь услышать очередную субъективную мировоззренческую теорию.
- Важно лишь то, что РЫБА ТУХНЕТ С ГОЛОВЫ! Понял??!
- Что? – удивился Иван, подумав, что женщина явно не в себе и, пожалуй, лучше ей особо не перечить..
Ольга Александровна встала со стула, подошла к Ивану и пристально посмотрела ему в глаза.
- Рыба тухнет с головы. – повторила она глухим, уверенным голосом. – Запомни!
Она взяла со стола свой детектив и быстрым шагом направилась к выходу.
- Рыба тухнет с головы, - послышалось из коридора перед тем как захлопнулась входная дверь.
Иван сел на табуретку и задумался. И что это он не спросил, как эта женщина тут оказалась? Просто мистика какая-то… Наконец он очнулся и пошел проверить, не пропало ли что из ценных вещей.
А по улице шла женщина лет пятидесяти с потрепанной книжечкой Александры Марининой и думала, что ничего этот юноша сейчас не понял, также как и многие другие, до которых она пыталась донести открывшуюся ей истину, но она верила, что хоть кому-нибудь она сможет помочь, помочь понять самое главное. А вдруг и кто-то из вас, читающих этот странный, глупый рассказик, сможет понять.

№3
«Стой!» – её голос прорвался ко мне сквозь шум двигателя. Я заглушил мотор и, приоткрыв дверь, посмотрел назад. Да, кисло… колёса прорыли глубокую колею и, кажется, навеки увязли в тягучей, апрельской грязи. «Вон лежит упавшая сосна, - она указала на край опушки, - наломаю лапника, и мы положим его под колёса». Я смотрел на быстро удалявшуюся фигурку, затянутую в перепачканные глиной джинсы и думал: «Похоже, что здесь мы надолго. Одним лапником не обойтись, сейчас бы трактор сюда! Молодец девчонка, приметила упавшую сосну». Я вышел из машины, вздохнул полной грудью и прислушался. Стихало.
Всего несколько часов назад дул сильный порывистый ветер, и одинокая фигурка, непонятно как занесенная на пустынную дорогу, казалась озябшей птицей. Нога самопроизвольно нажала на тормоз: до ближайшего населенного пункта было не меньше пятидесяти километров. Я почти не знал свою случайную попутчицу. По тем нескольким коротким фразам, которыми мы перекинулись в пути, создалось впечатление, что она оказалась в этих краях впервые.
Девушка вернулась, неся в руках еловые ветки. «Это место чем-то особенное. Одно дерево украшено цветными лоскутками, повязанными на веточках». Как же можно было забыть про обычай! Ведь в этом направлении я проезжал не первый раз. Проклятая спешка, путая мысли, гнала меня по дороге, словно загнанную лошадь на скачках.
«Такие места называют священными, здесь почитают лесные божества. Местные жители выбирают дерево на самой высокой точке возвышенности или у источника. Считается, что это вместилища духов. Разноцветные ленточки, развешанные на ветках, имеют свое символическое значение. Например, белый цвет, чистый как молоко, означает путь без препятствий. Зеленый цвет связывают с любым начинанием. А синий…», - слова застыли на моих губах. Она внимательно смотрела на меня. Только сейчас я заметил, какие бездонные у нее глаза. Казалось, в этот миг я выпал из реальности на целую вечность. «…Олицетворяет саму Вселенную, - ко мне вернулась способность говорить. - У такого дерева обязательно делается остановка, иначе хозяин местности закроет дорогу. Путники останавливаются и оставляют что-нибудь из еды или просто кидают горсть медных денег».
Я порылся в карманах в поиске мелочи. Девушка крепко зажала в ладошке несколько монеток, и мы пошли поклониться духу леса.

№4
Улица Хрустальная раскинулась табличками на домах в радиусе полукилометра на самом востоке миллионного города. Проезжей части по ней (или хотя бы подобия оной) никто и никогда не видел, улица жила только в номерах своих домов и в телефонном справочнике. Два квартала угрюмо-серых шлакоблочных высоток, числившихся по ней, и летом выглядели не больно-то авантажно, а уж зимой и подавно производили мрачноватое впечатление. Построенный в застойные годы, жилмассив казался издали огромным средневековым замком со множеством грозных башен и крестообразным донжоном в центре (это был жилой дом серого кирпича в 29 этажей), а раскинувшийся чуть поодаль частный сектор напоминал крепостную деревню какого-нибудь нерадивого феодала.
Каждый, кого случайно заносило на эту богом забытую окраину, застывал в растерянности перед каменным монстром в нелепой попытке пересчитать этажи. Двадцать, двадцать один, двадцать два… Суворов опустил ветровое стекло и слегка запрокинул голову. Верхние этажи дома теряли свои очертания в низких, не по-сентябрьски свинцовых облаках. Проехать сюда было делом нелёгким. Осенние дожди ещё не успели превратить немощёные улочки в топкие, грязевые ловушки. Но передвигаться по этим поселковым колдобинам, пусть даже и на неприхотливой, видавшей виды «пятёрке», было, ой, как не просто. И чёрта с два он попёрся бы в эту дыру, если бы не лихорадившее весь отдел, так называемое, «дело парашютистов». О доме на Хрустальной вот уже несколько месяцев судачили по всему городу.
Впервые это произошло в середине весны. Вроде бы рядовой случай - подросток в наркотическом опьянении шагнул через подоконник высотки. Опергруппа, не без труда прибывшая на место преступления, констатировала несчастный случай. Дело было закрыто и подшито, но, последовавшая затем серия аналогичных происшествий, всё в том же злополучном доме, вытащила на свет божий апрельский суицид. Начальство супило брови и топало ногами, коллеги сочувственно кивали и похлопывали Суворова по плечу. Сам же капитан, на которого неожиданно свалилась эта куча некогда разрозненных дел, явно почувствовал, как долгожданный отпуск махнул ему на прощанье новеньким немецким спиннингом и плавно переместился с сентября на декабрь… и это ещё в лучшем случае. Крах собственных планов уже давно не удивлял и даже почти не расстраивал, но как в очередной раз убедить жену в преимуществах зимнего отдыха, пока оставалось загадкой.
Светка… где-то под ложечкой приятно потянуло и замерло. Вот уже третий год она его жена, но странное ощущение нереальности этого факта, не оставляло Суворова ни на миг. И время играло с ним злые шутки, иногда дозировано отпуская воспоминания, выхватывая яркой вспышкой, как во сне, нестройные картинки прошлого… неожиданно заупрямившийся светофор, уличная кафешка, круглые пластиковые столики, рука с чашкой чая, глаза под каштановой чёлкой… дальше всё смутно. Когда понял, что влюблена, испугался. Когда почувствовал, что любит сам, принял как неизбежное. Шумной свадьбы не было, только пара её подруг по институту и его коллеги-сыскари из «убойного», других друзей он давно уже по жизни растерял. На утро - ощущение неизбывного счастья, ставшее в последствии привычным, но от этого ни чуть не менее острым.
Суворов вдавил прикуриватель и достал сигареты. Выходить из машины отчего-то не хотелось. Ну что он может найти на этой унылой лестничной клетке двадцать девятого этажа, где уже давно осмотрен и прощупан каждый миллиметр, где сделаны сотни фотографий, где зафиксирована каждая выбоина в ступеньке и каждая неприличная надпись на выкрашенной масляной краской стене.
Знакомое пальто цвета индиго (индиго… это она так говорила) на секунду заставило его напрячься. Светка шла, осторожно ступая, по дорожке, выложенной серыми, бетонными плитами, стараясь не попасть тонкими каблучками замшевых сапожек в многочисленные щели. Круглые, почти детские коленки, дерзко выглядывали из-под короткого пальто. Каштановые пряди волос трепал ветер, и она совершенно безуспешно пыталась поправить разметавшуюся причёску. Её взгляд был обращён к тому, кто шёл рядом, к мужчине в надвинутой на глаза бейсболке и тёмной кожаной куртке. Пожалуй, ещё не старый… да чего там, несомненно, молодой. Это можно было без труда определить и по лёгкому пружинящему шагу, и по подтянутой, почти спортивной фигуре, и по голосу – ломкому, чуть надтреснутому баску. О чём они говорили, Суворов не разобрал, но он хорошо видел её раскрасневшееся лицо и чуть суетливые движения рук. Когда пара вошла в подъезд, тот самый подъезд, капитан скомкал неприкуренную сигарету и откинулся назад.
Странно, он почти ничего не чувствовал, кроме лёгкого покалывания где-то чуть ниже кадыка, да немного подрагивали пальцы руки, в которой всё ещё лежала размятая сигарета. Он выкинул табачное крошево в окно и снова выглянул из машины. Сумерки, похоже, сгустились, хотя было ещё совсем не поздно. Ветер трепал бельё, сохнувшее на оскалившихся железными прутьями балконах, где-то выла собака, в воздухе метался запах дыма и перепревшей древесины. По-прежнему не хотелось двигаться, но Суворов сделал над собой усилие и вылез из машины, с шумом захлопнув дверцу, так, что полуприкрытое ветровое стекло жалобно вздрогнуло. Окна дома зияли чёрными дырами и где-то там… стоп, только не это! Ещё не хватало стоять тут обманутым мужем, вычисляя окошко, за которым тебе в данный момент наставляют рога. Нарочитая грубость, с которой он обозначил для себя ситуацию, позволила Суворову на некоторое время перевести дух. Лучше тупая злость, чем эта, неизвестно откуда взявшаяся боль под левой лопаткой. Он сделал глубокий вдох и уже почти взялся за ручку дверцы, когда услышал приглушённый звон разбитого стекла. Через несколько секунд крупные осколки врезались в бетонные плиты в нескольких шагах от него и брызнули в разные стороны блестящей россыпью. Суворов почувствовал, как ему ожгло левое запястье, но даже не взглянул на руку. Его слуха достиг приглушённый крик, голос, сорвавшийся на верхней ноте, голос, который он слишком хорошо знал. Он рванулся к подъезду, в три прыжка достиг двери, выкрашенной коричневой, давно облупившейся краской, но тут же, как будто получив удар под колени, чуть не упал, едва успев ухватиться за ржавую дверную ручку. Он посмотрел наверх и увидел развевающееся на ветру пальто цвета индиго, которое неумолимо приближалось к земле, странно переворачиваясь в воздухе. И только когда оно достигло уровня восьмого этажа, Суворов увидел взметнувшиеся каштановые пряди и тонкие щиколотки в замшевых сапожках.

№5
Глория.

Огонёк свечи в последний раз дрогнул и погас, прервав бешенную пляску теней на стенах мрачной комнаты. И вместе с ним угасла и последняя надежда, оставив только пустоту и безысходность. Вот и всё. Выхода больше нет – финальная песня пропета.
Местные напуганы, помощи ждать неоткуда. Колюжи обложили форт со всех сторон. И где они этому научились? Не иначе кто помог. Колюжский вождь Почакумак, и Ситку уже предавший огню, поклялся изгнать иноземцев с Уналашки. И видит Бог, ещё чуть-чуть, и своё слово он сдержит.
Пусть так и запишут — октября 11, а может 12 в лето господне 1799 в форте Гречуково на острове Уналашка погиб, сражаясь с колюжами, коих, как и прочие те племена, в Европе зовут индейцами, он, 35-го Ковровского пехотного полка поручик Миндлин Евгений Ефремович, потомственный дворянин, etc. Нет, сдохнуть надо было раньше.
Вот, например, в июле к диким в плен попал прапорщик Ромодановский, романтик, искатель приключений, сочувствующий якобинцам (за это сюда и попал)... Колюжи с ним по-свойски обошлись: подвесили за руки к жерди и снизу костер сложили. Кто из ясачных это видел, говорят: бедняга так голосил, что за 40 верст окрест слышно было. Повторять сей подвиг не хочется. Да и жалко его, совсем мальчишка, 17 лет, и тех не полных...
Или тоже — капитан Воронин, лихой до чёрта человек, отчаянная башка, попал сюда за то, что, будучи не в силах одолеть Бахуса, не явился на крестины дочери кн. Безбородко, хотя тот его и приглашал. Князь такой опрометчивости Воронину не простил. Познакомившись с Миндлиным и узнав, что тот угодил в эти края за дуэль, Воронин сразу его зауважал... Но всё на ять не вышло — весной с отрядом на марше встретил английских трапперов, человека 3, они по нему — огонь, он в ответ, тут-то в засаду и угодил, погиб в жарком бою...
В это время в караульную блокгауза спустился кто-то из солдат, и, без стука войдя в приоткрытую дверь, вытянулся во фронт. Услышав шаги, Миндлин вынул огниво и труты, зажёг свечу. И опять на стенах началась та бешеная пляска теней, что видел он ещё минуту назад, и трепыхавшийся огонёк отражался в пуговицах на куртке вошедшего, и отсвечивал от пудреной косички парика.
— Что у тебя? — надтреснутым от сухости в горле голосом спросил Миндлин.
— Вашбродь, — начал солдат, — среди колюжей видели около 10 человек, лицом на них не схожих.
Не став ничего более выяснять, Миндлин встал из-за стола, и, как был, в брюках и рубахе, с волосами, перевязанными пеньковым шпагатиком, со словами: «Веди меня!» пошёл вслед за солдатом.
Они поднялись на брандплац, и Миндлину предстала такая картина: среди колюжей, которые уже основательно встали лагерем перед стенами форта, по колено в зарослях стланика копошились пять человек в английской полевой форме. «Ну так и есть, — подумал Миндлин, — иного мы и не ждали».
— Вашбродь, — подал голос стоявший рядом миндлинский денщик по имени Филька, — а может сдаться? С лучиною посупротив огня не выстоять!
— Ага, а они нас потом на этом огне и зажарят, как Ромодановского, — ответил Миндлин.
Но он лукавил. Мысли о сдаче форта теребили и его самого. Ладно бы луки со стрелами — там ведь у каждого пятого фитильная, а то и кремневая вертушка. Чего-чего, а стрелять они научились. А здесь? 144 ружья, да две крепостных мортирки, даже не бронзовых — медных.
И снова караульная блокгауза, и бешеная пляска теней на стенах.
В углу, за потухшей от сырости лампадкой стояла икона. Этот небольшой образок в серебряном окладе Миндлин всегда возил с собой. Миндлин зажёг лампаду и взял образок в руки, поднёс к груди. За оклад был заложен пожелтевший от времени листок бумаги. Он наизусть знал то, что там написано, но теперь как в первый раз взял его в руки и прочёл:
Я знала, что Вы заглянете сюда лишь тогда, когда Вам будет особенно трудно. Быть может, вы никогда и не прочтете этого, но если и так — знайте, я люблю Вас, хотя Вы этого, быть может, и не заметили. Пусть будет так, что Вы прочтете это в трудный час, и пусть это поможет Вам. Я люблю Вас, и всегда буду любить. Храни Вас Бог.
Л. Н., 08.09.1791.
Он, конечно, помнил эту банальную историю, через которую все проходили, и он прошёл. Родители его умерли от холеры, и в 16 лет он возвратился из Сухопутного Шляхетского Корпуса в родное имение, где родился и рос. Он не по любви — скорее просто из приличия посватался к дочери своего соседа Ларисе Назаровой, своей ровеснице. Да не вышло — отец невесты посчитал, что жених не шибко авантажен для такого брака. Миндлин, в общем-то, быстро забыл её, но теперь она столь сильно и неожиданно напомнила о себе, что на душе стало неспокойно. Надев парик, камзол, треуголку, перевесив через плечо портупейный ремень палаша и заткнув за пояс пистолет (фламандский, колесцовый), Миндлин вышел на улицу.
Было сыро, облака висели почти над самой землей. На сборном плаце жгли костры. Взойдя на одну из башен и осмотрев окрестности в подзорную трубу, Миндлин обнаружил, что дела идут совсем плохо — англичане подкатили пушку. Отдав приказ зарядить мортиры картечью и ждать команды, Евгений снова взглянул в трубу. Обнаружилось и средство прибытия гостей с Альбиона — в бухту не спеша вошёл старый, полупрогнивший шлюп; его грязно-белые паруса на фоне огней на берегу были видны очень хорошо. На палубе были всего два человека, видимо, остальные сошли на берег. Шлюп маневрировал по фарватеру, стараясь подойти возможно ближе к берегу; якорь он бросил саженях в 100 от него.
Миндлин взглянул в небо. ОН знал - это называется глориия - тень, отраженная на облаках, в отблеске костров, в ореоле красных и зеленых линий, но вместо своего силуэта он узнал другой — хрупкий, женский, очень знакомый профиль. Не как Воронин, не как Ромодановский...
Безумная, преступная мысль пришла ему в голову. Ему казалось, что ещё не всё случилось для того, чтобы её осуществить, но, тем не менее приказал снять с бойниц два взвода и построил их на плаце, сам спустился вниз.
...первым же залпом англичане вышибли ворота. Миндлин, казалось, только этого и ждал; крикнув одному из унтеров: «Ты знаешь, что делать!», он выхватил палаш из ножен, и с гортанным криком: «Во имя Ларисы Назаровой!», под прикрытием огня оставшихся в форте, повел людей на прорыв к берегу.
Колюжи дали несколько одиночных залпов вслед, но почти никого не зацепили. Унтер не подвел — два залпа картечи не только снесли голову фейерверкеру и выбили остальную прислугу орудия, но и отправили на вечный покой десятка два диких.
...на самом берегу, где люди застыли в нерешительности перед ледяной водой, Миндлин повернулся к ним и сказал:
— Ну что вы стоите, прыгайте! На шлюпе — пушки, переглушим эту чертову братию! — и первыми прыгнул в воду.
Из воды взглянул на небо. Глория никуда не исчезла.

№6
Последний луч солнца скользнул по ее лицу и скрылся, уступив место ночи. Накинув капюшон, она ускорила шаг. Все шло как обычно. Она делала это каждую ночь и поэтому совершенно не волновалась.

Вдали показались знакомые огни витрины небольшого ресторанчика под названием « Две стороны луны». Вот и на месте. Вот и славно. Кивнув знакомому молодому официанту, девушка проследовала за свой любимый столик у окна. Охота началась…осталось только выбрать дичь…

- Девушка, вас можно пригласить к нам за столик,- послышался совсем рядом голос молодого подвыпившего «прожигателя жизни и папенькиных денег»,- Не составите ли компанию двум молодым состоятельным мужчинам?
-Отчего же, могу составить, особенно если мужчина может дать мне то, чего я желаю,- хищно улыбнувшись , она подошла и подсела за их столик.
- Как же зовут столь юное очаровательное создание? – парнишка решил наверное покорить ее своими изысканными манерами, правда смотрелось это как то уж очень пошло,- и что вы делаете одна в таком месте?
- Зовите меня Дениз,- она кокетливо наблюдала за парнями из-под опущенных ресниц. Знала ведь, какое впечатление производит на мужчин ,и не сомневалась в успехе. Вот и все…..
- Простите за нескромность конечно, но могу я узнать вашу….так сказать….цену, кстати, меня зовут Адам, а моего друга Ден. Вы не обращайте на него внимания, он слегка застенчив,- парень похоже понял , что ночка сегодня будет жаркой.
- Вы, похоже, меня не поняли, деньги мне не нужны, я желаю удовольствий,- сделав вид, будто его речи смутили ее немного,
- Ой, простите если обидел, просто вы…. Не важно…выпьете чего-то?- парень похоже немного смутился, еще бы…думал она путана, а вышло…неудобно как-то, а вдруг ускользнет, а он уже …
- Ничего, я не в обиде, а выпью я Мартини, а ваш друг почему молчит? – она посмотрела на Дена,- вам не нравится мое общество?
-Нет, что вы, просто я погружен в свои мысли, в отличие от Адама, мысли которого сводятся к одному, я думаю еще и о работе, вы уж извините меня, но таков я есть..
- Ну что, поедем к нам? Дениз, мы живем с Деном в одной квартире, я думаю вас это не напугает?
- Нет, что вы, я думаю он меня не укусит, правда?- она взглянула Дену прямо в глаза, как то печально усмехнувшись он отвел взгляд.
- Меня не стоит боятся, просто представьте что меня нет….я не помешаю….
Несмотря на позднее время, Адам все же ухитрился поймать машину. Сев в уютный салон автомобиля ,Дениз попыталась представить как же ей поступить? С одной стороны, Адам был легкой добычей, нет ничего проще - еще немного позволить ему выпить – и можно делать с ним что угодно, но Ден – этот молчаливый молодой человек чем-то ее привлек, она сама не знала, чем.
Наконец они подъехали к одному из коттеджей в престижном районе города. Расплатившись с водителем , Адам решил поиграть в джентльмена ,он распахнул дверцу машины и подал Дениз руку , приглашая выйти.
-Вот здесь мы и живем, родители Дена оставили дом ему в наследство, а он был так любезен, что предложил мне второй этаж, так что он полностью в нашем распоряжении, дорогая.
- Приглашайте девушку зайти,- она еще раз взглянула на Дена, его взгляд ничего не выражал, кроме какой-то тоски, похоже что-то его тревожило и Дениз почему-то захотелось поговорить с ним наедине, узнать, что случилось. Странное весьма желание, учитывая то, кто она есть….
-Проходи…я надеюсь мы можем перейти на «ты»? а то странно как то звучит….
-Ну конечно, к чему церемонии, где у вас дамская комната, мне нужно подправить макияж?- скромно опустив взгляд и слегка покраснев ,она обратилась к Дену.
-Адам вас проводит , а мне нужно работать, вы уж простите,- сказал Ден, как-то особенно выделив слово «вы».
- Ну тогда идем, Адам,- и она направилась вперед , увлекая за собой молодого человека.
Пройдя несколько коридоров, они наконец подошли к ванной комнате.
-Может составить тебе компанию в душе?- окончательно захмелев, Адам оставил былые церемонии и показную галантность, - я бы с радостью потер тебе спинку.
- все будет, но позже….а сейчас я зайду туда одна,- и Дениз вошла в комнату , захлопнув дверь прямо у него перед носом.
Включив воду она подставила ладони под холодную струю воды….. нет, что то не так. Ей совсем не хотелось уже общения с этим развязанным сукиным сыном. Она и в прошлой жизни ненавидела таких…но сейчас. Но ей нужно было кое-что, и она должна это получить, иначе опять придется мучаться.
Собравшись мыслями , она закрыла кран и вышла из ванной. Адама не было в коридоре и она прошла дальше , увидев распахнутые двери одной из комнат. Похоже парень изрядно перебрал. Он сидел в кресле и…..спал. Дениз очень хотелось от души расхохотаться, но его не нужно будить….так даже лучше. Подойдя к нему ближе, девушка протянула к нему руку, повернув ему голову так, чтобы можно было добраться до шеи. Один ноготь на ее правой руке был не похож на остальные….более всего он напоминал звериный коготь.
- Не убивать!!, -как я тебя учил, просто возьми то, что нужно….и все….,- она вспомнила слова Филиппа, ее создателя и учителя. Жаль его уже не вернешь.
-Аккуратно проведя по горлу когтем , она немного вспорола кожу, и на шее возле воротничка показалась капля крови. Прильнув губами к желанной награде, Дениз жадно стала пить….
Насытившись, она отстранилась и провела рукой по тому месту, где еще пару минут назад была кровоточащая рана. Порез исчез, кровь с воротничка и пиджака тоже.
-Вот и славно….и никаких улик.

И пускай они считают ее падшей. Глупцы. Она ведь не затем флиртует с мужчинами, чтобы зарабатывать деньги. Деньги то как раз ее интересовали менее всего. У нее есть другая причина - где еще можно так легко получить то, что нужно было ей больше денег, больше всего на свете. Кровь. Ее тайная страсть, непонятная окружающим. Ее проклятие и наслаждение….Темный дар, который Он преподнес ей. Ее бог и ее хозяин….но это уже совсем другая история…..

№7
Они зашли и он, пропустив ее вперед и немного помедлив, закрыл дверь…
Она прошла в комнату, бросив сумку на кресло…встала у окна, разведя шторы руками…
-Надо же, Солнце…его так долго не было, -сказала Она тихо, еле слышно…И закурила, держа тонкую сигарету слегка дрожащими пальцами. Нервно втянула дым и, едва не закашлявшись, шумно выпустила его в открытое окно….
Она всегда поражалась связи своего душевного состояния и природы, в этом было что-то мистическое. И Она подозревала, что Его интерес к ней был вызван именно этим.
Она курила, стоя к Нему спиной, оттягивая начало разговора. Солнце безразлично отражалось в оконных стёклах.
Но разговор первым начал Он.
-Тебе говорили , что ты особенная? - спросил Он, прикасаясь к её спине. Вздрогнув от неожиданного прикосновения , она продолжала молчать. Её сила привязана к её эмоциям, пока она хладнокровна, демонстрации чудес не будет.
Она почти с неприязнью глянула на Солнце.Ведь теперь скрываться не имело смысла. Многие были свидетелями чуда -появления Солнца после 3 месяцев ливневых дождей, а виной была она - вернее, её способность на пике эмоций влиять на изменение погоды.
Сейчас она была влюблена - и чёрные тучи на городом разошлись, как по мановению волшебной палочки.
Да, она была особенная... и Он знал это, когда начинал ухаживать за ней.
Злые слёзы закипели на глазах. Всё обман, никому верить нельзя, её просто хотят использовать!
Он озадаченно глянул через её плечо и похолодел. Солнце тускнело на глазах, затягиваясь серой дымкой. Что он наделал, её же нельзя злить! Он попытался обнять Её за плечи, но Она отшатнулась. Повернулась лицом и ненавидящим взглядом просто пригвоздила его у месту.
-Убрайся! - почти крикнула Она. - Это мой дар и я не буду использовать его по приказу или чужому желанию.
Он смотрел на неё , пытаясь улыбнуться, но улыбка выходила какой-то жалкой.
Она оцепенела. Он боится Её? Или это очередной ловкий ход, чтобы усыпить Её бдительность?
В комнате начало темнеть. Даже не оборачиваясь к окну, она понимала, что солнце заволокли тучи, что поднимается ветер, и если Её сильнее разозлить, то ветер перерастёт в беспощадный шторм, вырывающий с корнями деревья и разрушающий здания. Она должна успокоиться... пострадают невиновные люди...
Тем временем на большом экране за ними внимательно следил Совет Города. Все понимали, что от Неё зависит будущее - без солнца существование невозможно , а вызвать солнце могла только ОНА - когда была счастлива.
Поняв, что Она уже не доверяет никому, Совет решил действовать по другому.
Через несколько минут под дверь стал просачиваться усыпляющий газ. Она нахмурилась, принюхиваясь, но когда поняла, что что-то не так - было уже поздно. Голова кружилась, тело стало невесомым и очень хотелось спать. У Него был иммунитет к химическим воздействиям, поэтому он подхватил обмякшее безвольное тело на руки и вынес на улицу.
Следовало приступать к плану Б. Сначала они хотели естественной радости - влюблённости, наслаждения жизненными удовольствиями, но после того, как Она поняла, что её хотят использовать , стали действовать по другому.
Решено было поместить Её в специальную лабораторию и искусственно поддерживать высокий уровень гормона радости в крови, чтобы Она была расслаблена и довольна, и чтоб погодные катаклизмы больше им не грозили.
Он с грустью смотрел, как Она лежит, опутанная проводами и датчиками. Да, сначала это было просто задание, но потом он и вправду полюбил эту особенную девушку. Но что значат Его или Её чувства по сравнению с безопасностью миллионов людей?
Он глянул за окно. Мягкие лучи Солнца пробивались сквозь тучи. Он всё сделал правильно.

№8
Эх, Гриша, Гриша…«Ну как же так, Гриша!», - в который раз за сегодняшний день подумал Семён Петрович, убедившись, что мёртвые куда менее многословны, чем его дражайшая супруга Марфа Константиновна.
«Сёма, уже пора спать!» – прокричала из глубины квартиры благоверная половина.
«Ну вот, - подумал Семён Петрович, опрокинув двадцать первую рюмку коньяку, - конец он и в Африке конец», - и отправился к брачному ложу отдавать дань не Амуру, но Морфею.
Спать как ни странно не хотелось. Хотя день выдался жуткий с этими похоронами. И очень тяжелый. И устал Семён Петрович конечно же не от того, что пришлось тащить гроб. Этот деревянный ящик был легкий, так как от Григория почти ничего не осталось. Вообще можно было хоронить его в урне. Но вот жена его, Маша, сказала, что обязательно нужно в лакированном гробу, с позолоченными ручками. В таком именно виде, потому что, когда Григорий ругался, всегда произносил фразу «вот похоронят меня в лакированном гробу, с позолоченными ручками, тогда посмотрим как ты заживёшь!». Говорил ли он это в шутку или действительно так хотел, Маша так и не поняла. Но чтобы отдать дань покойному мужу, она всё таки решила сделать именно так.
Тяжело было копать яму. Мало того, что шёл противный осенний дождь, так ещё и земля за ночь так промёрзла, что её было не ковырнуть толком. А все работники на кладбище отказались копать и никакие деньги убедить в обратном их не могли. А потом вода, которая набралась в яму, никак не могла попасть в гроб и тот упорно плавал наверху.
- Даже после смерти плавает и не тонет! – высказалась тогда Марфа.
- Чего? – с гневом спросил Семён.
- Ну всмысле непотопляем..
Что имела ввиду тогда Марфа, Семён не понял, да и времени на это не было. Пришлось приоткрывать гроб, запускать туда воду. Ну и запах оттуда шёл. Семёна Петровича сразу бросало в дрожь, как он вспоминал об этом. Даже подумать было страшно, что то, что сейчас лежит в гробу, когда то было Григорием Ивановичем Караевым, что он с ним пил водку, жаловался на жизнь и гулял «налево».

Удар был очень сильный. Причем основную его часть принял на себя водитель. За рулем был Гришка. Машина как-то сразу вспыхнула и Семён, перепугавшись, что она может взорваться, вылез и на карачиках пополз вон. Гришка пришёл в сознание тогда, когда его ноги начали гореть. Крича, матерясь и зовя Семёна на помощь, Гришка пытался выбраться.

Семён закурил. Благо его супруга обычно спала очень крепко и не просыпалась от табачного дыма. Тем более она курила сама и для неё этот запах был вполне естественен. И почему машина не взорвалась? Может и не хорошо так думать, но во всяком случае Семёна Петровича не мучала бы совесть по поводу того, что он не помог Гришке из-за своей трусости. Своему лучшему другу. Тогда можно было бы успокаивать себя тем, что они погибли бы вдвоём, если бы он бросился ему на помощь. И он бы не увидел всего того ужаса. Как Гришка, выбравшись из машины, горя, полз ему навстречу, тянул пузырившееся руки и шевелил кровавым ртом. Эх, Гриша, Гриша.. Ну как же так..

- Сёма! Ну проснись же ты! - Марфа Константиновна локтём толкала Семёна в бок.
- Что случилось? – приподнялся Семён на руках, пытаясь понять где он находится и зачем его разбудили.
- Вода льётся, слышишь? Ты опять чтоль унитаз неаккуратно спустил? Ручку наверно заело, сходи поправь.
- Господи ты мой, - только и сумел выдавить из себя Семён Петрович. «Глупая баба», подумал он про себя, опасаясь последствий, если выскажется вслух.
В туалете действительно что-то журчало. Но не настолько сильно, чтобы из-за этого нужно было будить. Он вошёл в узкий коридор и направился к двери туалета.

Семён Петрович открыл дверь. Вода из унитаза наверно текла. Наверно, потому что над ним склонилось что-то непонятно чёрное и по всей видимости пило оттуда воду.
«Допился», только и подумал про себя Семён Петрович. Захлопнул обратно за собой дверь и отошёл к стене напротив. Возникло жуткое желание бежать и подальше. Но вот руки и ноги наотрез отказывались слушаться, даже рот не хотел открываться. Появилась мысль, что это сон. Сёмен Петрович испытал такой ужас от происходящего, что твёрдо себя убедил в правильности своих мыслей и, не догадавшись даже как следует себя ущипнуть, вновь открыл дверь.
- Гришка? – спросил он у существа, которое до сих пор было к нему спиной и упиралось о унитаз.
Когда существо повернулось, Семён Петрович понял, что это когда-то было человеком, возможно даже Григорием Ивановичем. Но сообщить ему об этом существо не могло, по причине отсутствия челюсти. Опорно-двигательный аппарат снова подвёл Семёна. Впрочем как и мочевой пузырь. А вот Григорий, а точнее то, что от него осталось, наоборот, шустро запустил руку себе под рёбра и, мерзко хлюпая внутренностями, вынул оттуда свою любимую фляжку. Когда-то Семён подарил сей сосуд своему другу на день рождения. Он помещал туда почти поллитру водки. А сейчас там по всей видимости находилось поллитру бензина, который благополучно вылился на одежду Семёна Петровича.

Семён открыл глаза. Ноги его горели. Лежащая рядом Марфа Константиновна уже видимо задохнулась угарным газом, т.к. не издавала ни звука. Вероятность того, что она настолько крепко спит была мала. Боль чувствовалась слабо. Возможно потому, что Семён за день влил в себя убойную дозу коньяка. Ковёр и шкаф уже во всю полыхали, и выбраться из комнаты не представлялось возможным. Да и ноги давно потерялись в огне.

- Мам, послушай! «Москва, 8 ноября 2003 17:17. Вечером 5 ноября произошел пожар в одной из московских квартир по улице Троицкой. Владельцы квартиры, Семён Петрович и Марфа Константиновна Яковлевы, были найдены в своей кровати мёртвыми. По предварительной версии возгорание произошло из-за неосторожного обращения с огнём при курении.» Это разве не он на прошлой неделе был на похоронах дяди Гриши?
- Да, сынок, он. Вот уж действительно, неразлучные друзья.

№9
"ДЕНЬ"

Проснувшись, я понял, что еще утро. Моя комната, обои на стенах, моя мебель, но ощущение было, что я нахожусь в каком-то незнакомом мне месте, или даже в другом городе. Чувство было такое, как после жуткой попойки, когда на следующий день ничего не помнишь, как-будто я забыл что-то важное...
- Лееееш.
- Что?
- Ты уже проснулся??
- Да, мам, - мама, на секунду, вернула мне ощущение реальности происходящего... Ох уж мне эта реальность!

Солнце нещадно лупило упругими лучами по стеклу, разбивалось о тюль, и маленькие солнечные зайчики настырно лезли в глаза, щекоча щеки. Я снова прикрыл веки, зайчики отступили, но день – нет. День неумолимо надвигался на меня, наваливался своей грузной обрюзгшей тушей, вдавливая, как муху в янтарь, в расплавленный городской воздух.

Самое страшное днем – это невозможность спать. Как хорошо ночью! Бархатная тьма окутывает тебя и можно уснуть, скрывшись в ней ото дня, дав волю самым сокровенным видениям. Отринуть к чертям все заботы, хлопоты, беды и радости и просто наслаждаться покоем. Но, сказал Он «и это хорошо!» И теперь мне приходится мучаться проклятым чередованием времени суток.

На розовых от солнечного света экранах век заскользили картинки будущего дня, постылого и однообразного, как и все вторники до него, да и после, вероятно, тоже.

Упруго потянуться, хрустнуть плечами, касаясь спинки кровати за головой, а мысками упираясь в низенькую напротив. Подтянуть ноги к груди и выпрыгнуть из постели, позволив простыне свободно падать на пол, рассыпая по комнате запах заспавшегося тела, и бегом в ванную. Главное быстро проскочить мимо кухни. Одеваться до душа – глупо, а полотенце и халат в ванной. Не думаю, что маму может смутить вид моего голого тела, но все-таки стесняюсь. Рефлексы, наверное. Нечто вбитое на уровне генов в наше самосознание. Неужели дикие предки тоже стеснялись своих тел?

Тугие струи массажной насадки ударили по полоскам от простыни, опутавшим все тело, чуть горячее, потом прохладней, потом снова в жар… Странно, но в душе время как-то останавливается, даже когда просто представляешь, как вода скатывается по телу, а уж когда отдаешься этому процессу целиком, то время начинает издеваться. Вот опять, после душа не осталось времени ни на что, кроме как натянуть джинсы и футболку, крикнуть, что завтрак уже заждался меня в американской забегаловке, с узбекской традицией есть руками, около офиса и рвануть за дверь.

Все хорошо в моей работе, за исключением того, что она совершенно дурацкая, да и выматывает к вечеру не по-детски. Попробуйте побегать по городу с рюкзаком мобильников за спиной. Зато денежку платят, голова свободна, а вечером можно спокойненько присесть за комп и таки решить пару задачек для заочного отделения физтеха. Скажете придурок? Какой, к свиням, физтех нынче? Скажу – да, придурок, но мне нравится.
Вообще люблю делать то, что мне нравится. И стараюсь изо всех сил не делать ничего такого, что не нравится. Вот, например, очень люблю фотографировать на телефон Ленкины коленки под столом. Иногда получаются очень даже здорово, а сегодня как раз вторник и она, скорее всего, будет в юбке. Интересно, она догадывается, что я ее фотографирую тайком, или знает наверняка?

- Привет, Ленчик! – Доводчик мягко закрывает за мной тяжеленную дверь офиса.
- Привет, бегунок, тебя уже Валентин заждался, сегодня заработаешь просто немерянно, - Ленка улыбнулась и шевельнула под столом коленками, юбка и впрямь была, короткая до дрожи в животе. Предательский щелчок телефона в опущенной руке утонул в моем покашливании.
- А что делает девушка вечером?
- Девушка ждет принца на белом мерседесе, но пока тот где-то катается, готова съесть пару суши где-нибудь рядом с парком, - Ленка опять улыбнулась, а я покраснел.
- Кто катается? Принц или Мерседес?
- Ну-у-у-у… если будет Мерседес, кандидатура принца может быть пересмотрена, - и Ленка игриво подмигнула мне, провокационно медленно закидывая ногу на ногу.

Ленка – это мой бич. Я люблю эту вертихвостку. Люблю не нее смотреть, случайно касаться в кафе или парке, ощущать ее дыхание на коже, разговаривать с ней о стихах и слушать ее стихи. Жаль у самого не получается их писать. Одна беда у Ленки - счастья в ограниченном финансовом пространстве она себе не представляет, а мне уже почти 20. Я безумно хочу детей. Наших с ней детей. В этом безумном мире тянуть нельзя…
________________________
- Леша? Открой глаза, пожалуйста, если слышишь, - мамин голос раздался прямо надо мной, вырвав из моего дня, – надо покушать.

Покорно открываю глаза. Мама поднимает меня, рука безвольно падает на мешок от катетера, он противно булькает. Пара оставшихся подвижными мышц заставляют мое лицо скривиться. На кровать опускается поднос с ножками.
- Кушай, сынок – и пред моими губами появляется ложка манной каши.
Самое страшное днем – это невозможность спать.

№10
На душе было радостно. Даже моросящий дождь не мог приглушить это светлое настроение. Только что он оставил компанию, в которой отдыхал душою, и теперь шел домой. В голове из раза в раз прокручивалась эта встреча, и слезы радости катились по его щекам. Идя сквозь толпу, спешащих только по одним им ведомым делам, людей, он больше не чурался слез своих и даже не пытался их скрыть. Ведь он знал, что они текут из самого сердца, которое переполняет счастье. Да, скорее всего, это и есть счастье…
Он шел ему одному известным маршрутом, дворами, переулками, минуя скопления людей на торговых рядах и проходя через темные арки. Он не видел вокруг себя ничего, что могло бы испортить ему настроение. Мусор под ногами больше не вызывал отвращение к живущим в этом городе людям, которые ведут себя словно свиньи. Пустые глаза прохожих, по которым было видно, что души их уже давным-давно истлели, уже не ранили его, не давали ему понять, что окружающие его, в большой своей массе катятся в пропасть собственных заблуждений. Перед его глазами стояла одна лишь картина, о которой он мечтал последние семь лет. И сегодня, сегодня его мечта сбылась. Наконец-то он встретился с Ней. С той, встречи с которой он так ждал и, не смотря ни на что, дождался.
Он стремился к этой встрече очень долго. Жизнь, в не лучшем ее проявлении, разлучила их семь лет назад. Разлучила лучших друзей. Они были, не разлей вода, и каждый день опровергали мнение большинства, что мужчина с женщиной не могут быть друзьями по определению. А они могли и дружили. Последние семь лет, не было ни дня, чтобы он не вспоминал ее и тот день, когда последний раз они были вместе. Каждую ночь она приходила к нему во снах, и они снова были вместе.
И вот, наконец-то, она вернулась, и они снова нашли друг друга. Целую неделю он готовился к этой встрече. Готовился и вдруг понял, что боится. Его охватил беспричинный на первый взгляд, панический ужас. В голове один за другим рождались вопросы и размножались в геометрической прогрессии. «А ждала ли она меня, так же, как я ее? Не забыла ли? Помнит ли все то, что было? Может быть, она стала частью этой серой массы? Обрадуется ли она встрече?» Подобные вопросы терзали душу, вгоняя его в депрессию, чему он сам удивлялся. «Вот она, мечта исполнится через неделю, а мне все хуже» - думал он. «Я стремился к мечте, и жизнь моя стала одним лишь стремлением. Я разучился жить и принимать жизнь. Я привык идти к мечте, но когда я дошел до врат, я не могу открыть двери, не то от страха, не то оттого, что все эти семь лет я только шел и забыл, как можно жить по-другому». И чем меньше времени оставалось до встречи, тем страшнее ему становилось. Но, в конце концов, он решился, понимая, что слишком долго ждал этого и нужно наконец-то поставить точку в этой эпопее.
И вот, встреча состоялась. Все его сомнения развеялись с первой же минуты, когда Она, увидев его, бросилась к нему в объятия. Из глаз ручьями потекли слезы, притом, не у него одного и все страхи и переживания, что поселились в нем семь лет назад и жили до той минуты, лопнули как мыльный пузырь. С сердца упал не дававший ему спокойно вздохнуть, камень, и на душе сделалось очень легко.
Этот вечер был самым прекрасным во всей его жизни. Все оказалось именно так, как он все себе и представлял в своих мечтах. Она ни капли не изменилась, вернее, изменилась, но в лучшую сторону, стала еще лучше. Хотя он уже слабо представлял, как можно быть еще лучше, но эти перемены заметил и был им очень рад. Встреча была наполнена воспоминаниями, были просмотрены все фотоальбомы, вспоминались самые яркие моменты из их жизни… Из прошлой жизни. Он понял, что та, старая жизнь, с той разлукой и семью годами ожидания, только что закончилась и началась новая. Такая неизвестная и даже пугающая.
Он шел и думал об этом. Да, сейчас он счастлив, но что будет дальше?
Он вошел в темную парадную и, нажав на кнопку вызова лифта, почувствовал, что на этом солнечном и ярком пейзаже, который сейчас у него в голове, есть одна маленькая, но постоянно отвлекающая, черная клякса. В этом, близком к нирване, состоянии, он все равно ощущал что-то, что-то гложущее его изнутри. Когда двери лифта открылись и он, войдя в него, нажал кнопку шестнадцатого этажа, его осенило. Он понял, в чем дело. У него просто не стало мечты.
Семь лет он лелеял ее, она была для него словно ребенок. Она росла и изменялась вместе с ним, она была с ним и в горе и в радости. Была его маяком, помогая преодолевать все невзгоды, ведь он знал, что ему есть, ради чего жить и к чему стремится. А сейчас все кончилось. Он ждал этого момента, и он его дождался. Он испытал весь этот ураган эмоций и понял, что больше никогда в его жизни такого не будет. Никогда.
Совершенно дикий коктейль из радости и грусти заполнил его разум. Войдя в квартиру, он подошел к зеркалу, что каждый день встречало его в прихожей, и посмотрел на себя. На глаза наворачивались слезы. Он уже совершенно ничего не понимал. Что происходит?
«Нужно разобраться» - сказал он своему отражению. «Просто разобраться в себе. Все проанализировать, все взвесить. Как всегда». Но и спустя несколько часов, лучше ему не стало, а сделалось еще хуже. Клубок непонимания, что спутывался на глазах, стал еще больше. В голову приходили довольно здравые идеи переждать этот момент, лечь спать, забыться, перетерпеть. Ведь время все расставляет на свои места…
Через несколько часов раздумий, лицо его вдруг повеселело, взгляд прояснился и сомнения как-то отпали сами собой. Он понял, что нужно делать. Что нужно сделать, чтобы это ощущение счастья не прошло.
Подойдя к окну, он отдернул занавеску и распахнул оконные рамы. Дождь закончился и его лицо обдувал свежий ветерок. Он вдохнул полной грудью, насладился такой редкостью для города, как свежий воздух и посмотрел на заходящее солнце. Оно пряталось за горизонтом, окрашивая облака в ярко-розовый цвет, и эта картина словно символизировала его внутреннее состояние. Состояние согласия с собой и внутреннего покоя. Он получил то, чего больше всего хотел в жизни, но… Слишком привык он к своей мечте. Она стала для него нечто большим – образом жизни. И он не смог отпустить ее. Он решил уйти вместе с ней.
Забравшись на подоконник, он в последний раз посмотрел на заходящее солнце, которое уже почти совсем скрылось за горизонтом, и сделал один шаг. Всего лишь один шаг…

№11
Дождь барабанил по ветровому стеклу. В машине было сухо и тепло. Бездумно положив руки на руль, он ждал. Внезапно он ощутил сильный удар по крыше машины. Страх липкими пальцами сдавил сердце. Но тут же Сергей улыбнулся. Снова Женькины шутки. А еще журналист. Из серьезной газеты, понимаешь. Он открыл переднюю дверь и впустил Женьку. Тот свалился на сидение и шумно отдышался.
- Фу, старик, ты не поверишь, у меня такая информация… За нее я с тебя стребую как минимум ящик коньяка.
- Давай, рассказывай. Будет тебе твой коньяк.
Женька разом посерьезнел.
- Ты фирму "РосМед" знаешь?
Еще бы ее не знать. Один из самых крупных поставщиков Сергея. Но и нервы портили больше всех. Вечно затягивают отгрузку, а деньги всегда требуют вперед. Да и куратор их, большой начальник в правительстве, хорошего настроения не добавлял. Когда Сергей пришел заключать первый контракт, тот 3 часа мурыжил его в кабинете. Звали его Иван Васильевич, и за глаза его прозвали Грозный. Про самого Грозного ходило много слухов. Говорили, что он в неспокойные 90-е годы он держал под своей "крышей" разбойную банду, которая помогала решить ему немало проблем.
Женька продолжил.
- По моим сведениям, Грозного через пяток дней проводят на пенсию, и он хочет уехать за границу, и остаток дней прожить там. Загранпаспорт уже у него в кармане.
- А я тут при чем?
- Тебе его фирма не предлагала крупной поставки лекарств?
- Предлагала.
- А на складах "РосМед" пусто, хоть шаром покати. А такое же предложение она сделала еще 15 фирмам, с которыми работает. Это означает одно: Грозный хочет забрать деньги и смыться за границу.
- У тебя-то откуда такие сведения?
- Я как раз по нему расследование провожу.
Сергей закрыл на минуту глаза, перекатывая в ладони три шарика из обожженной глины (впрочем, делал он это постоянно), а потом жестко посмотрел на Женю.
- За сведения спасибо. Если надо информация по Грозному, обращайся, у меня есть свое досье.
- До дома подбросишь?
- Не вопрос.
Отвезя Женьку домой, Сергей подъехал к своему дому. Понять, как будет действовать Грозный, он не мог, но полагал, что мирный вариант тот вряд ли предпочтет.
Вечер дома прошел нервно. Хоть он ничего и не рассказывал, но Маринка ходила какая-то настороженная, а Сережка весь вечер не отходил от него, словно боялся потерять.
Вообще-то, Сережка не был ему родным сыном, но это не мешало Сережке любить своего приемного отца с той же силой, с какой он ненавидел родного, от которого он видел только побои. Его мать, Марину Сергей увидел, когда та пришла наниматься на работу к нему в фирму, и вечером того же дня сделал ей предложение. И ни разу не пожалел об этом. Невысокая, чуть полноватая, она, тем не менее, была для него вместилищем всех женских красот и прелестей от эпохи Возрождения до наших дней.
Ночью Сергей почти не спал, а утром сказал Марине собрать чемоданы и ехать в укромное место, которое он наметил очень давно. Маринка посмотрела на него как-то обреченно, словно думала, что никогда его не увидит. Сергей прижал к себе Сережку, потрепал его по голове и, не оборачиваясь, поехал на фирму.
Там его уже ждали представители Грозного, которые потребовали срочного перевода денег. Сергей упорно ссылался на отсутствие денег на счетах своей фирмы, и переговоры закончились ничем. Через час ему позвонили снова. На этот раз это был сам Грозный. И снова Сергей не уступил.
В два часа дня ему позвонили. И сказали, что жена с сыном у них, и, если он хочет увидеть их живыми, ему нужно привезти деньги в условленное место.
Сергей потемнел лицом, но ничего никому не сказал. Вызвав юриста и начальника охраны, он заперся с ними в кабинете. Минут через сорок юрист вышел с круглыми глазами. Начальник охраны вышел сразу за юристом, качая головой, и подхватив юриста, повел в свой кабинет.
Еще через час необходимая сумма была собрана и упакована в дипломат. Сергей взял его и уехал.
В это время Женьке в редакцию принесли объемный пакет, открыв который, он почуял неладное. Там лежало очень подробное досье на Грозного. Слишком. А еще в пакете были документы, согласно которым главой фирмы Сергея Воробьева назначался он, Евгений Коростылев. Женька буквально повис на телефоне, пытаясь найти Сергея, но мобильный не отвечал, а куда он уехал, никто не знал.
…Сергей подъехал к указанному дому за 5 минут до срока. Проверив его машину и деньги, похитители выпустили машину с женой и сыном. Маринка всхлипывала, стараясь удержать слезы, а Сережка молчал. Сергею было бы легче, если бы тот плакал. Он смотрел на отца глазами, полными ужаса и отчаяния. Казалось, его синий взгляд спрашивал: "Ты вернешься?". Сергей отвернулся и прошептал: "Я постараюсь, Сережка. Я очень постараюсь".
В кабинете Грозного Сергей сел в кресло напротив хозяина и его телохранителя. Пересчитав деньги, Грозный подобрел и даже благодушно спросил, не разорил ли он фирму Сергея до конца. Отрицательно покачав головой, Сергей, помолчав, сказал:
- Знаешь, Васильевич, был у меня когда-то дед, который мне многое рассказал и многому научил.
- Ну-ну, интересно. И чему же, например, он тебя научил?
- Он научил меня, что можно простить любую обиду, кроме той, которую нанесли твоей семье.
И коротко, без замаха, бросил два шарика в телохранителя. Так, как учил его дед. Третий через секунду полетел в Грозного. Для надежности. Телохранитель сполз по стене, около которой стоял, а Грозный, скривившись, схватился за плечо. Если и был у него пистолет, то воспользоваться им Иван Васильевич не мог.
Сергей спокойно продолжил, словно и не было ничего.
- Завтра в газетах напишут про все твои делишки. Так что рекомендую исчезнуть сегодня.
Затем повернулся и пошел к двери. Обернулся.
- А искать меня не думай. Тебе же хуже будет.
… Дождь барабанил по ветровому стеклу. В машине было сухо и тепло. Глядя сквозь дождь, Сергей увидел перед собой синие просящие глаза сына и прошептал: "Я постараюсь, Сережка. Очень постараюсь".

№12
В этот день встреча, которая всегда напоминала хорошо отрепетированную, повторяющуюся из года в год театральную постановку, прошла не совсем обычно. Плавное течение событий нарушил старик, который обыкновенно впадал на время церемонии в глубокую задумчивость и отрешённо шевеля губами, меланхолично предавался своим мечтам и внутренним заботам. Но в этот раз старик был возбуждён и внимателен, повисал над каждым нашим словом и жадно вглядывался в наши лица. Наконец, словно не выдержав, он протянул нам невесть откуда взявшийся в его руке листок. "Вот, сегодня ночью нарисовал вдруг...", - как бы оправдываясь, выговорил он.
Они были немало удивлены его поступком, так как привыкли видеть в нём необходимый антураж для встречи, и никак не ожидали каких то действий.
Женщина опасливо взяла листок холёными пальцами и протянула своему спутнику. Он, раздосадованный, что его прервали на полуслове, неохотно взглянул на рисунок и лицо его нахмурилось.
-Что это, уважаемый ?- негодующе спросил он.
Старик расправил плечи и сразу стал выглядеть значительнее и даже моложе.
-Я придумал, как зашифровать необходимую нам информацию.
Мужчина вертел листок в руках и озадаченно хмурился.
-Я вижу только изломы линий, никакого смысла здесь нет.
Он уже начал терять терпение и пожалел, что старик тоже владеет их тайной.
Но старик упрямо сжал губы и снисходительно , как маленькому, стал объяснять смысл своего рисунка.
-Нам надо зашифровать название банка и координаты счёта. Так? причём обезопасить себя, проявить максимум осторожности. Это всё мы можем сделать в виде татуировки, которая будет нанесена на тела определённых людей,
Женщина встрепенулась.
-Вы хотите делать татуировки людям? но тогда в нашу тайну будут посвящены чужие!
Старик раздосадованно глянул на неё.
-Ну Вы же не согласитесь обезобразить свою нежную кожу татуировкой? тогда ищите тех, кого вы склоните к этому уговорами, лестью, шантажом, подкупом - как Вам будет угодно.
Мужчине и женщине не понравилось изменение хода разговора, казалось, старик оттеснил их и полностью контролировал ситуацию. Но они не могли не согласиться, что идея была оригинальная.
Тем временем старик продолжал.
-7 человек... 7 частей татуировок, и разгадать ребус можно будет только , глядя на татуировки в определённой последовательности.
Он согнул листок и разорвал его,а потом так сложил обрывки , что перед глазами изумлённых мужчины и женщины предстали буквы и цифры , которые отчётливо просматривались между изысканными узорами.
Старик был доволен произведённым впечатлением. Он покровительственно похлопал мужчину по руке и сказал , нет, почти приказал им заниматься поиском "товара" (как он выразился )- девушек, на чьих телах будет сделана специальная татуировка.

Через месяц в Таиланд летела группа танцовщиц-стриптизёрш,чьи тела были урашены согласно плану старика. Там их ждал особенный человек, который мог разгадать эту загадку... должен был...
И старик так и не узнал, что весь этот хитроумный план, все старания пойдут прахом, что самолёт взорвётся в воздухе и тайна вклада навсегда будет похоронена среди его обломков.
Реализация этого плана, казалось, отняла у него все жизненные силы и он умер, твёрдо уверенный в благополучном исходе дела.
Умер с улыбкой, полной превосходства, что он сумел перехитрить всех.

№13
Я догадывался, что это длинная папироса в ее тонких пальцах совершала неимоверные и замысловатые движения в темноте. Темнота и тишина, но этот светлячок зажженной папироски выдавал в комнате присутствие женщины. Я почти не дышал, и не двигался, чтобы ни чем не выдать своего присутствия, я наблюдал за тем как светлячок взлетал, вспыхивал, разгорался и медленно затухал в своем неслышном падении, только для того чтобы снова взлететь и вспыхнуть.
Она знала о моём присутствии. Знала и не торопилась, а я мог ждать. Я умел ждать. Я научился ждать. Я ждал, так как два героя в этот момент проделывали грандиозную афёру в месте, где Тени сходят с ума. Они шли, как когда-то шёл я – навстречу неизвестности. Я терпеливо вдыхал дым и слушал как дышит её тело. Она совсем не изменилась в моём представлении - её грудь, её волосы, её кожа – всё это по-прежнему возбуждало моё сознание. Возможно, это стало моим умением – ловить время в кулак и извлекать из секунды вечность. Возможно… Свет Маяка ещё бьёт по вечерам в глаза… Я вспоминаю… Я не сошёл с ума за два своих тюремных заключения, я остался полон сил, полон борьбы… Она, женщина, безумие сидящее рядом, выдохнула: “Сочувствую.”
Тишина разорвалась. Слова, точно рапира, вонзались в пространство.
- Мне жаль, что всё происходит именно так, - она явно хотела сказать что-то более жалостливое, но чувства давно умерли в её душе. Или в той субстанции, которая вполне могла быть душой.
“А мне не жаль. Я рад нашей встрече”, – мои мысли поглотило время.
- Ты, - глаза насмешливый вдох дыма, - заплатишь. Глаза моей дамы ослепительно заблестели. Это были не слёзы, как могло показаться, а огонь. Чистый, демонический.
Посмотрим, кто ещё из нас заплатит, мать моего сына. Я связан навек с тобой. Связан тем, кто для меня особенно дорог.
Я вдыхал дым и вспоминал. Вспомнил склеп на склоне горы, место, где я похоронен. Место, которое может стать моей могилой. Место, которое я люблю, где я узнал правду об отце, правду о себе.
… место моей памяти – кровать и кружка. Пять часов. Стражник стучит сапогами где-то правее камня, на котором высечена картина: небо, замок, спокойный и смиренный, но, кажется, что картина вот-вот оживёт – над замком стягиваются тучи, застучали по крышам капли, а шпили башен стали похожи на пики, готовые отразить нападение врага…Замок оживал…
… место моей радости – свет и Земля. Земля – я выбрасываю сотни, тысячи тонн угля из шахты, когда-то я не страшился работы, хотел познать пот и усталость мышц. И всегда, после работы, я жаждал воды и света. Света чистого, солнечного, а не света фонаря на узкоколейной тачке, заполненной до самой вершины горой моего труда…
… Пальцы помнят силу удара. Голова помнит позиции для атаки и защиты, ноги могут работать в постоянном ритме – выпад, стойка, защита, выпад. Победы не бывают случайными, победы приходят после света и воды. Я пробиваю заслон и раню своё зеркальное отражение…
Воспоминания проносят меня над событиями, что случились, что могли послужить для глав романов, для сложения их в сагу, что могли не случиться, но произошли по воле судьбы со мной. Мой сегодняшний выбор сделан, осталось только оставить знак.
Все карты в колоде. Обычной комнатной температуры. Карты ручной работы. Дама в кресле напротив не удосужилась их отобрать. Да и к чему? Ко мне никто не придёт, я никого не вызову. Я связан обещанием. Я приношу в жертву себя, своё время, в третий раз отправляясь в заключение. Добровольное заключение во имя сына.
- Пора,- сигаретный окурок упал на ковёр и рассыпался искорками. Я встал и пошёл следом за своей пленительницей. На кровати осталась серебряная роза, предварительно вынутая из петлицы моего костюма, – знак того, что всё прошло успешно.
…В комнате, когда захлопнулась дверь, остались лишь безмолвие и серебро…

№14
На прозрачное сияние радуги сбегались ребятишки... Он снял видавшую виды шляпу и тоже посмотрел в серое небо. Может быть, оттуда ему улыбался мальчуган в одеждах прошлого века.. а может быть, этот мальчуган стоял посреди заросшей дороги и мял шляпу в руках... но оба они наблюдали за этой бледнеющей красотой. У обоих сегодня был день рождения. Вернее у него одного был день рождения, но этот праздник принадлежал так же и тому мальчику на которого он смотрел сейчас через гаснущие цвета радуги. Почему всегда это происходило в середине июля, 15-го числа? Михаил знал на это ответ, но не находил разумного объяснения всему случившемуся с ним, даже после стольких лет размышлений, он мог только сказать-«Потому что в тот день была гроза. И все. И точка.». Ничего нельзя добавить или изменить. Михаил остановился около просохшего придорожного валуна. Этот вызывающий контраст ликующий и цветущей природы, с мраком царившем в его душе, вдруг вызвал у него настоящий приступ слабости в теле, он совершенно машинально опустился на камень и закрыл глаза. Но как только он перестал видеть раздражавшую его действительность, прошлое навалилось на него, обрушилось лавиной памяти, но он уже не нашел в себе сил бороться с этим и открыть глаза, а то и решительно встать, махнуть рукой.
Тот далекий прекрасный солнечный день, вдруг сломался, набух грозовыми тучами, сузился до полоски светлого неба далеко на горизонте. Еще недавно веселившаяся компания притихла, трое детишек приехавшие вместе со взрослыми прижались к своим родителям, Инга, которую отпустили одну, под гарантии отца Михаила – Алексея Степановича, крепко стиснула руку Миши. Мелькнуло немного взволнованное лицо отца – «Надо срочно собираться! Сейчас ливанет!». Но дождь не спешил, он словно проверял выдержку своих случайных пленников, захваченных в кольцо туч. Покидав праздничный обед в рюкзаки вся компания припустила почти бегом к спасительным постройкам вдалеке. Что это было не разобрать, то ли старые сельские амбары, то ли недостроенные элеватор, самое главное это была крыша. Вот первые крупные капли ударили в жестяную крышу, это пустяки, они успели! Широкий надежный сарай был забит разным хламом и самое главное сухим душистым сеном! Где маленькая компания и смогла продолжить свой праздник. А дождь не знал удержу, он шел все сильнее и сильнее, он прибавлял и прибавлял, и казавшейся такой надежной крыша стала понемногу ему уступать, пропускать отдельные капли и даже целые струйки, но это пустяки с тем что творилось на полу, настоящее наводнение! «Полундра! Скомандовал Алексей Степанович, Все наверх!» - и все перебрались на широкий пандус, бывший как бы вторым этажом, снизу было видно что он завален сеном и пустыми бычками. Вот только Инга, словно зачарованная, пошла в другую сторону, навстречу дождю, к широкому воротному проему, Михаил невольно последовал за ней, и подойдя вплотную к ней остановился. Дождь не доставал до них, но от этой стены воды веяла мельчайшая изморось, водяная пудра, словно распыленная из гигантского пульверизатора. «Инга, ты чего? Намокнуть хочешь? Пойдем, там еще торт» - Михаил потянул девочку за локоть - «Какой дождь! А мы здесь сухенькие и тепленькие сидим, и тортик кушаем!» - девочка засмеялась и стала оборачиваться. Но она не успела, сзади вдруг дохнуло из огромных воздушных мехов, властно и жарко – «У-эхххх!». Этим нечаянным дыханием судьбы два легоньких детских тела были выброшены под дождь, и пусть они пострадали от царапин и покрылись жидкой грязью, пусть они были оглушены и ошарашены, но они были живы! Инга смогла повернуться первой, от ее оглушительного крика у Михаила по коже побежали мурашки. Он оглянулся, на месте их недавнего убежища, высилась груда обломков, через прорехи лопнувшей крыши к небу тянулись жирные и черные струйки дыма. Он тоже кричал, звал, надеялся что их услышат, что кто-то сильный и добрый придет на помощь и спасет всех кто остался в этом завале. Под дождем они метались вокруг завала совершенно позабыв друг о друге, и если встречались то не обращали друг на друга внимания. Михаил пытался пробраться внутрь, пытался растащить бревна, но все напрасно. Огонь разгорался все сильнее и сильнее, и уже навстречу дождю выпрыгивали длинные оранжевые языки. Ему опалило лицо и отбросило жаром назад. Вот тогда он понял, что все, все напрасно, в этот миг он стал взрослым, взрослым не по летам, а том понимании жизни и смерти, которое присуще людям пожившим на свете и повидавщим немало смертей и рождений. Такое взросление не проходит даром, он застыл, затерялся, перестал существовать и чувствовать, он превратился в маленькую песчинку на краю могучих стихий огня и воды. Сколько он не существовал, он и сейчас не может себе представить. Михаил очнулся тогда от прикосновений, почти ударов холодных рук. Это была Инга. С недюжинной для двенадцатилетней девочки силой она подняла его с земли и поставила на коленки. Она была бледна как мел. Он не мог говорить и глядя на нее моргал. Увидев, что он подает признаки жизни, Инга вдруг разрыдалась. Дождь прекратился, и только по лицу девочки катились крупные капли, похожие на те, которые еще недавно падали с неба. Не в силах смотреть на нее, Михаил повернулся к пожарищу. Дождь победил, и истощив свои силы закончился, на месте извечной битвы огня и воды осталась груда дымящихся головешек. Слез не было, глаза были такие сухие, что их даже резало. Он потер их грязными кулаками и снова открыл. Перед ним была великолепная радуга, такая четкая и ясная, словно только что раскрашенная бригадой добросовестных маляров. И начиналась она из груды черных головешек, другой ее конец уходил так далеко к сияющему солнцу, что Михаил не мог его разглядеть. Это было так реально, так вещественно и осязаемо! Дети просто замерли от восторга и ужаса этой картины.

№15
Возвращение


Мы вышли из бара, так как было уже поздно, прошли пешком по темной улице вдоль ряда стоящих у тротуара автомобилей. Шли молча. На углу улицы она остановилась, закурила и попросила пройти еще разок по тому же маршруту. Я согласился...
Еще разок по тому же маршруту,… утопический путь, который я только что согласился повторить. Измучившие всех споры, заплаканные глаза подглядывающих за нашими ссорами детей, вечный бой со своими принципами... почему всегда уступать должен именно я? Даже сейчас – после всего того, что мы натворили с нашими жизнями – я опять уступаю и соглашаюсь повторить все сначала.
Как тени, мимо скользили прохожие... кутались в шерстяные пальто... молодая пара со смехом обогнала нас, и парень задорно подмигнул мне – не плошай, дружище! сегодняшний вечер несет только удачу!
Я не сразу почувствовал твою руку на моем рукаве, мы остановились около статуи медведя в смешной панамке и значком «борьба против рака». Это была первая годовщина нашей свадьбы: от счастья и возбуждения мы не могли идти спокойно, и вприпрыжку догоняли друг друга, прячась за спинами цементных медведей на улицах нашего города. Ты была такая свежая и юная, мы – сияющие юностью подростки, вопили о своей радости и любви... не смотри на меня так затравленно! ты сама все испортила! В моей груди поселилась сладкая изнуряющая боль... я шел и уже не мог существовать отдельно от твоей игры. Ты вела меня по нашим воспоминаниям, памятникам и вехам нашей любви.
Здесь мы сегодня уже проходили... родные и чужие друг другу люди... будь проклята моя мягкотелость! Наше «давай попробуем еще раз» ничего не решит и мы просто теряем время. Я уже давно мог валяться на прожженном диване в своей холостяцкой берлоге, а ты бы уложила спать детей, они волнуются и все равно не заснут с соседкой..
Смотри на этих бездомных кошек! Как они облизывают друг друга, не обращая никакого внимания на стучащие мимо каблуки и звонящие мобильники... что? у вас теперь тоже живет котенок? и как же ты это допустила? хаха, Лиза готовит ему ужин? да... я бы, конечно, хотел прийти посмотреть! Ну что ты, конечно, когда тебя не будет! Ну, если ты так хочешь... приду, когда ты тоже будешь дома. Да, попьем чай, может быть, я помогу детям сделать уроки. Ты опять стараешься напомнить мне, какой дружной и внешне-положительной была наша семья? Да потому что ты издергала меня вечными придирками! И эти горы немытой посуды... помнишь, как мы сажали орущих детей в машину и везли их ужинать в Бургер-Кинг? А как Алик нарезал себе салфеток и разложил веером в тарелке с кетчупом? Он тогда был влюблен в Аню, и везде старался быть смешным...
Нет, дорогая, пора заканчивать с нашими ночными прогулками по мотивам неудавшегося брака. Мне тоже пора домой, и завтра на работу. Иначе ты превратишь меня в сентиментального стареющего идиота, согласного на все ради прошлого. Нам пора начинать строить новые отношения, искать себе пару... Да, конечно, я бы хотел вновь иметь семью. Может быть, познакомиться со спокойной разведенной женщиной с парой ребятишек... глядишь, после прошлых ошибок, у нас что-нибудь вышло бы....
Кто это звонит тебе так поздно? Что с ней? Да господи, ты можешь уже ответить, что случилось с моим ребенком??? Поехали, быстро!! Я поведу. Кто там был еще? Ну, я думаю, все будет нормально...
Я старался сбавлять на поворотах и унять бешеный стук сердца, который оглушал меня и мутил сознание. С Лиз что-то случилось, она плачет, не может ничего объяснить... Я знал, что эта встреча не закончится ничем хорошим...
Наш светлый дом и стриженые газоны вокруг... гном у калитки, дешевый фламинго у входа... Здесь живут мои дети и жена... Мы торопимся, мысли мелькают как фотографии ... жасмин цветет, я думал, он уже совсем засохнет... наверное, Алик за ним ухаживает, это коллекционный вид, мы купили его на выставке в ботаническом саду. Я неосознанно схватил тебя за руку. Бедная, на тебе совсем нет лица, смотри, а никто не плачет! Видимо, это был совсем маленький порез, дай папа посмотрит? Маленькая ладошка доверчиво легла в мою руку... нам просто нужно хорошо все обсудить, да? или лучше сходить к семейному психологу...

Рассказы я все прочёл конечно же, но свои отзывы напишу позже)
Те, кто не хочет, чтобы я писал отзыв о его рассказе, напишите мне в ПМ! Не хочется снова каких либо прецендентов))

Отзывы.
Прежде всего хочу сказать, что начала были неравноценные...были те, которые сразу рождали несколько идей, а были и очень сложные.
Никогда раньше в конкурсах не писала отзывы, а тут захотелось)

Номер 1
Очень понравилось! Изящный слог( наверное, писала женщина?), легко и захватывающе читается.Нет излищней слащавости, как в женских романах..Для меня - неожиданная развязка, но если задуматься - то очень логичная...
Она никогда не была одна, но всегда была одинокой Либо автор такое же переживает, либо просто писатель высшего класса, что может почуствовать!!! БРАВО!!!! Спасибо за удовольствие от произведения.

Номер 2
Люблю мистику... и ожидала больше мистических подробностей.
Хотелось бы меньше диалогов и больше размышлений, но всё равно интересно и ОЧЕНЬ неожиданно. Это выражение знаю и понимаю, спасибо за напоминание. Спасибо за рассказ.

Номер 3
Как то немножко запутанно. Вроде тема поклонения лесным духам, интересно, но не до конца доведено.Ожидается что-то ещё... помощь духов... или чтоб они разозлились( хотя может я плохо поняла, сосна поперёк дороги и есть их гнев?) Так впечатление приятное. Спасибо за рассказ

Номер 4ОЧЕНЬ понравился стиль написания. Просто можно долго любоваться каждым предложением, настолько изящно и точно выписано. Рассказ читается на одном дыхании, потом , после неожиданного конца.. перечитывается вновь. Спасибо за удовольствие.

Номер 5 Интересный исторический рассказ. Обороты речи соответствуют той эпохе. Построение предложений тоже не позволяет усомниться в направленности рассказа. Думаю, писал мужчина - женщины обычно больше описывают размышления и чувства. Спасибо за рассказ.

(E-rotic @ 08.07.2007 - время: 09:23) Номер 1
Очень понравилось! Изящный слог( наверное, писала женщина?)
эээ.... наверное, мужчины пишут грубо и топорно, а вот женщины - легко и изящно :))))

Извините, не смог удержаться. Отзывы обязательно напишу.

Alex Tequilazz, ну я просто высказываю мнение, и кстати, никого не намеревалась обидеть Не будем устраивать словесную перепалку?


Номер 6Интересно. Неожиданный поворот событий. Читалось легко и с удовольствием. Нет кровавых неприятных подробностей, характерных при написании о владеющих "Тёмным даром" Спасибо за рассказ.

Номер 7Очень понравилось. Женщина, сила которой связана с её эмоциями... здорово. Читала и так явно себе представила, как она начинает злится и набегают тучи... Не затянуто, без ненужных подробностей, легко и интересно. Спасибо за рассказ.

Номер 8 О.... страшно. Психологический ужас, я бы сказала. Возмездие настигло труса. Логично. Некоторое количество неприятных физиологичный подробностей органично вписываются в произведение.
Спасибо за рассказ.

Номер 9Сильная вещь. Сидела в оцепенении несколько минут после прочтения. Просто супер!

Номер 10Страшный конец... Но жить без мечты тоже невозможно. Всё просто идеально, ничего разбирать даже не надо.
Автору огромный респект и благодарность за доставленное удовольствие от рассказа.