Новости и события в культурной жизни.

«Мы здесь встречаемся с одним из первых проявлений его как художника. Потому что уже после войны он закончил Свердловское художественное училище, стал членом Союза художников РСФСР. Участвовал во многих выставках – всесоюзных, республиканских. Работы его хранятся не только во многих музеях не только России, но и мира», – рассказала заместитель директора Омского музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля Ирина Симонова.

Альбом с карандашными и акварельными рисунками краевед и директор музея городского быта Владимир Селюк нашел в идущем под снос старом доме в центре Омска еще тридцать лет назад.

«Когда я развернул этот альбом, увидел вот эти рисунки графические карандашом и акварелью, но я не мог судить насколько это художественно ценно, но то, что это исторически ценно – это, бесспорно. И с каждым годом становится все ценнее», – сообщил директор Омского музея городского быта Владимир Селюк.

Авторы экспозиции уверены, что в карандашных и акварельных зарисовках кто-то из зрителей узнает своих близких и история альбома продолжится.

Динара Шамец

«Он был, безусловно, великим мастером фотографии. Причем слово "великий" к нему применимо, я считаю, в полной мере. Дело не только в том, что он на протяжении более полутора десятков лет был личным фотографом советского лидера Л.И. Брежнева… Снимки Мусаэльяна фактически стали частью фотолетописи нашей страны, вошли в золотой фонд отечественной фотографии», – рассказал Михаил Гусман.

Коллеги говорят, что Владимир Гургенович был первым, кто стал снимать советских руководителей в свободной, раскованной манере. На его снимках Брежнев предстает не забронзовевшей фигурой, а человеком открытым, добродушным. Правда, не все снимки тогда публиковались. Личная жизнь вождя была скрыта.

«Он живой человек, хотелось давать в интересных ситуациях, – не давали. Мы были солдатами партии», – вспоминал фотограф.

Мусаэльян учился у тех, кто снимал Ленина и Сталина. На этом редком кадре – Брежнев, Андропов, Черненко. Фотограф смог добиться того, что его не стеснялись – не замечали.

«Это – комната отдыха в Кремлевском дворце съездов. Во время перерыва торжественного заседания члены политбюро собрались, обсуждали какие-то вопросы. Конечно, вход был у меня одного, я мог туда попасть. Я не бегал, не суетился, я все рассчитывал. Здесь главное все считать – как математика. Нужно знать артикуляцию губ человека, надо знать поворот», – говорил Владимир Мусаэльян.

Фотограф говорил, что в работе интуитивно следовал принципу Анри Картье Брессона.

«Он говорил, что, снимая людей, надо залезть к ним под рубашку. Увидеть их внутренний мир. И я посмотрел на себя со стороны, что я, не зная этого, умел заглянуть», – добавлял Владимир Мусаэльян.

Он не любил «бесконтактную журналистику». Рассказывал, чтобы снять человека, нужно представить себе его внутренний мир. А когда задуман конкретный образ, поймать момент – дело техники и везения.

«Я уверена, что его архив будет жить. Это очень важная страница и в истории нашей фотографии отечественной, и в истории нашей страны в фотографии. Безусловно, это потеря, но еще и личностная – отвага, прожить такую жизнь, она, безусловно, была за Мусаэльяном. Он понимал свою роль, он понимал и знал себе цену. Это очень важно. И он свято нес долг», – отметила директор Мультимедиа Арт Музея Ольга Свиблова.

Мусаэльян четыре раза получал престижную фотопремию World Press Photo в разных номинациях. В одном из последних интервью сказал, что очень благодарен судьбе, так как успел обнять весь мир.

Лидия Алёшина, Яна Мирой

Это зеркало над кроватью - то самое, глядя в которое, Фрида Кало создавала знаменитые автопортреты. В 18 лет художница попала в автомобильную аварию, в которой серьезно травмировала позвоночник. С тех пор она была прикована к постели, но продолжала писать. Говорила: «Я осталась жива, и вдобавок мне есть ради чего жить. Ради живописи». На протяжении всей жизни Кало приходилось носить гипсовый корсет. Его она тоже разрисовывала, глядя в зеркало.

«На этой выставке мы больше думали о жизни Фриды, чем о ее искусстве. Мы хотели показать ее комнату, в которой она часами рисовала, мастерскую, вход в ее знаменитый Голубой дом с садом, который принадлежал семье Фриды. Выставка - словно прогулка по этому дому. Мы воспользовались возможностями XXI века и сделали экспозицию мультимедийной», - рассказала куратор выставки Алехандра Матиз.

Отдельная часть выставки - гардероб Фриды. Кало предпочитала этнический стиль - насыщенные краски, цветочные принты, вышивки и орнаменты. Художница носила национальные костюмы из хлопка и шелка жительниц района перешейка Теуантепек в Оахаке и других штатов Мексики. Такая одежда была для Фриды формой самовыражения.

«Я создала эти платья, чтобы показать вкусы Фриды Кало в одежде. Потому что для нее одежда была не только способом скрыть свои физические недостатки, но и средством выражения своих политических взглядов. Мода для нее была способом быть женственной, но в то же время это было также дань уважения ее мексиканским корням», - отметила куратор выставки Милагрос Анчиета.

В мультимедийной экспозиции - портрет Фриды с мертвой колибри на шее - символом влюбленных в мексиканской культуре. Картину художница написала, когда рассталась с Диего Риверой. «В моей жизни были две тяжелые катастрофы: одна – когда в меня въехал трамвай, а вторая – это Диего», - говорила Фрида. Здесь письма, которые она писала своему мужу. При жизни Ривера был гораздо более известным художником. Но за прошедшие десятилетия, звезда Фриды затмила звезду Диего.

Один лист бумаги, одна идея и всего десять минут времени на её воплощение. «Линия мысли» привлекает не только молодых специалистов – среди конкурсантов известные мастера даже преобладают. Такое активное участие они объясняют просто - архитектор должен уметь рисовать. Перед началом состязания с приветственным словом - в этот раз онлайн - выступил президент архитектурного фонда имени Якова Чернихова, его внук - Андрей Чернихов.

«Визуальная культура, культура представления образа становится столь же равноправной, как тысячелетия до этого формировался язык. Что будет дальше никто не знает. Держаться на своих позициях, и визуальный язык, двигаясь вперед, займет это пространство. Но сегодня у нас замечательный день, воскресный, солнечный. Я желаю всем удачи», - заявил президент архитектурного благотворительного фонда им. Я. Чернихова Андрей Чернихов.

Так же онлайн будут соревноваться и некоторые участники. Пандемия внесла в конкурс свои изменения, но, возможно, в будущем они пойдут ему лишь на пользу. Тема третьего турнира «Линия мысли» - простая – «Играй…». Чем рисовать – каждый участник выбирает сам.

«То есть люди, которые привыкли мыслить определенным образом - через руку, им дается одно ключевое слово, как пароль, как запускают механизм - играй и они начинают мыслить у вас на глазах. И то, что у них происходит в руке, уме, сердце, все моментально отображается на бумаге», - сообщил ведущий турнира, историк, культуролог Алексей Юдин.

Для педагога Московского Архитектурного института Владислава Савинкина – игра – это лабиринт. Его архитектор сначала соорудил из карандашей, пастелей и ручек.

«…А потом уже убирал их с листа и производил некий штрих, который как бы след от этой ручки, от этого кусочка пастели. И из этих элементов сложился некий путь, как игра тоже, по которому человеку путешествовать», - рассказал участник турнира Владислав Савинкин.

Импровизация - один из главных критериев оценки. А еще рисунок должен быть индивидуален, остроумен и, конечно, профессионален. Жюри единогласно присудило главный приз – серебряный стилус – Владиславу Савинкину. Ему удалось превратить создание рисунка еще и в игровой перформанс, продемонстрировав, по мнению экспертов, неожиданный и оригинальный подход.


Мария Трофимова

Демократичность — двигатель торговли. В игру включились не только коллекционеры со стажем, за пару недель перевыполнив план по покупке искусства, но и те, кого арт-мир не увлекал или даже пугал. Сотни запертых по домам людей купили около 15 тысяч произведений искусства.

«Некий азарт, который появился, он, конечно, способствовал эмоциональному подъему. И сейчас, когда все галереи вновь открыты, мы видим, что эти люди вышли в мир, и стало больше потенциальных покупателей», — рассказал коллекционер, автор проекта «Шар и крест» Максим Боксер.

«Всё несчастье людей происходит только от того, что они не умеют спокойно сидеть в своей комнате» — писал французский философ Блез Паскаль. Все произведения художников, представленные на этой выставке, так или иначе — размышления о мире, который принудительно поставили на паузу. Серия картин «Жесть» главного художника Театра на Бронной, Ларисы Ломакиной — ироничный спектакль о «жизни в стеклянной банке». 12 подвигов мышонка в режиме самоизоляции.

Лариса Ломакина: «Себя мы ощущаем, наверное, песчинками. Потому что такая катастрофа, которая обрушилась на человечество... У нас нет такого опыта, мы не знаем, как это пережить. Кто-то бежит к психоаналитику через Skype, кто-то пытается бороться самостоятельно. Мы Гераклы, на самом деле. Если мы это переживем, мы войдем в историю, это точно!».

Самоизоляция, как массовый перформанс, из которого не только человечество, само искусство обязано выйти другим. Бездействие, остановка, погружение в страхи и наблюдение за собственным эго расставили свои акценты в современном искусстве — хрупкость бытия и дерзкие эксперименты по выживанию.

«Созерцая этот объект, человек начинает понимать внутри себя, что сила, стержень находится в нем самом. Как эта неваляшка — ты ее толкаешь, она имеет способность восстанавливаться в вертикальном положении. Так же и человек имеет способность сам самоисцеляться, самовосстанавливаться», — отметила художница Ефросина.

Андеграунд-клуб, где музыка звучит круглосуточно, словно напоминание — «шоу продолжается». Правда, пока посетителей здесь нет. Покинув свои дома, люди учатся снова жить в движении, делая все возможное, чтобы не сорваться, как и прежде, на бег.

Алия Шарифуллина

«Вот верх печи, она идет вниз в подвал. Её размеры: высота – два с половиной метра, длина – три метра, ширина – два метра, то есть эти печи огромные», - сообщила заведующая отделом Музея театрального костюма Вера Цыпляева.

Всего в театре было четыре подвальных печи. Самые мощные находились по бокам от главного входа в зал. Еще она пара печей располагалась в театре рядом со сценой, сейчас этот выход используют артисты. Так что когда актер выходит на подмостки из этого прохода, можно сказать, что он появляется перед зрителями «из печки».

Помещение театра подвальные печи отапливали с помощью жаровых каналов в стенах. Помещение театра подвальные печи отапливали с помощью жаровых каналов в стенах. Некоторые до сих пор сохранились. Топить начинали за три часа до спектакля, чтобы тепло из фойе успело проникнуть в зал, который все же оставался довольно прохладным.

«Когда я вижу в фильмах, как дамы в открытых платьях приезжают и садятся в ложи, это, конечно было не совсем так. Дамы, которые имели возможность, приезжали в мехах», - рассказала заведующая отделом Музея театрального костюма Вера Цыпляева.

Теплее всего было на верхних ярусах, где сидела небогатая публика. В театре там даже сохранились печные отдушины. Некоторые можно открыть. Чтобы протопить театр, по оценкам исследователей, требовалось порядка 4 кубометров дров.

Топить театр Островского с помощью печей закончили в конце пятидесятых годов. Именно тогда театр закрыли на реконструкцию, во время которой и провели водяное отопление. Впрочем, нет-нет, а печное прошлое театра напомнит о себе. Так недавно работники театра нашли вот такие изразцы. Возможно, они украшали голландские печи, которые находились в мраморном зале на втором этаже.

Андрей Тихомиров