ВСЁ о ФРС США

23 декабря 1913 г. был принят акт о Федеральном резерве.
В этой теме хотелось бы затронуть ВСЕ многогранные стороны такого экономического, политического, правового - ну кто как хочет - явления как ФРС США.
В дискусии предлагается рассмотреть следующие вопросы:
Что предшествовало появлению ФРС...
Что случилось после появления ФРС...
Какой тактикой и стратегией пользуется ФРС при проведении экономической политики...
Насколько эффективна деятельность ФРС...
Какие шаги по направлению к выходу из экономической жопы сделали бы лично Вы, если бы были руководителем ФРС...

конечно в процессе разглагольствования могут возникнуть и иные вопросы, которые необходимо смело ставить и искать на них сообща ответы...

решил опубликовать занятную книжку Энтони Саттона - на просторах инета запросто ее найдете,
но все же приведу ее здесь:

THE FEDERAL RESERVE CONSPIRACY
by Antony C. Sutton


Глава первая
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ БАНК

Вот уже около столетия политики и средства массовой информации относятся к Федеральному резервному банку как к некоему неприкосновенному, запретному полубожеству. Никому, кроме невменяемых оппозиционеров и политических экстремистов, не позволено критиковать Федеральную резервную систему. Общепринятая точка зрения гласит, что любой человек, подвергающий нападкам Федеральную резервную систему, обречен на провал, а ее проверка со стороны конгресса приведет к хаосу в экономике и губительному росту спекуляции на фондовой бирже.

Недавно президент Клинтон назначил Алана Блайндера на должность члена Совета управляющих Федеральной резервной системы, состоящего из семи представителей. Блайндер пустился в критику действий Федеральной резервной системы. По его мнению, процентные ставки слишком высоки и разнятся с установкой, утвержденной председателем Аланом Гринспеном.

Несчастный Блайндер был поставлен на место прессой, контролируемой влиятельными кругами. Он, без сомнения, получил совет держать язык за зубами, поскольку после озаглавленной речи Блайндер неоднократно заявлял, что никаких разногласий между ним самим и председателем Гринспеном не существует, и отказался идти дальше своего курьезного прегрешения.

Распространено искаженное представление о Федеральной резервной системе. Президент США и конгресс если и имеют влияние на ее политику, то совсем незначительное. В 1913 г. конгресс передал все денежно-кредитные полномочия Федеральной резервной системе. Федеральная резервная система - это частный банк, которым владеют банки, она выплачивает дивиденды по акциям, принадлежащим только банкам. Федеральная резервная система - это частный центральный банк.

До сих пор политика Федеральной резервной системы (политика вовсе не государства) является доминирующим фактором в экономическом росте. Федеральная резервная система может создавать рабочие места, отпуская кредит. Правительство много говорит о создании рабочих мест, но в действительности в состоянии плодить только государственных чиновников, которые больше ограничивают, нежели поощряют предпринимательскую активность. В то же время, частный сектор создает производительные рабочие места и сильно зависит на этом поприще от политики Федеральной резервной системы.

Конгресс никогда не расследовал деятельность Федеральной резервной системы и весьма вероятно, что мы этого не дождемся. Никто не видел ее счетов, они не ревизуются. Балансовые отчеты не выпускаются. Никто, кто бы то ни был, просто не уцелеет, если он отважится критиковать Федеральную резервную систему.

В чем причина всей этой секретности и осмотрительности? В том, что Федеральная резервная система обладает законной денежной монополией, предоставленной конгрессом во время заседания 1913 г., которое было неконституционным и мошенническим. Большинство конгрессменов не имели никакого представления о содержании законопроекта о Федеральной резервной системе. Президент Вудро Вильсон, задолжавший Уолл-стрит, подписал законопроект.

Федеральная резервная система обладает правом выпускать деньги в обращение. Эти деньги - фикция, созданная из ничего. Это могут быть деньги в форме созданного через «учетное окно» кредита, посредством которого другие банки берут взаймы под учетную ставку процента. Это могут быть банкноты, напечатанные государственным казначейством, проданные Федеральной резервной системе и оплаченные созданным ею капиталом.

Одним словом, упомянутая частная группа банкирских домов обладает монополией на печатный станок. Данное исключительное право никем не контролируется и является источником беспроигрышной прибыли. Кроме того, монополия не обязана отвечать на вопросы, выпускать исследования или ежегодные отчеты.

Это неподвластная никому денежная монополия.

Книга, которую Вы держите в руках, объясняет, как появилась данная монополия. Очевидно, когда проблема Федерального резервного банка обсуждалась, конгресс и широкая общественность были введены в заблуждение и отошли от дел. Если монополия сохраняется, так это потому, что люди преисполнены невежества. При условии, что их личная жизнь более или менее налажена, у них не возникнет желания поставить под вопрос действия Федеральной резервной системы. Но даже если причина появится, они найдут ничтожно мало источников, раскрывающих реальные факты. Многие слишком заинтересованы в защите монополии Федеральной резервной системы. Академический труд, критикующий Федеральную резервную систему, в США никогда не найдет издателя, а автору-экономисту, вероятно, откажут в занимаемой должности.

Перед Вами первая книга, подробно раскрывающая час за часом события, приведшие к утверждению закона о Федеральной резервной системе 1913 г. Она детализирует многие десятилетия работы и скрытого планирования, профинансированного банкирскими домами с целью заполучить денежную монополию.

Глава вторая
ТОМАС ДЖЕФФЕРСОН И ФИНАНСОВЫЙ КЛАН

В современном научном мире модно не обращать внимания на веские доводы «отцов-основателей»: мнения президентов Томаса Джефферсона (его портрет помещен перед заголовком - ред.), Джеймса Медисона и в особенности Эндрю Джексона. В действительности, их доводы состоят в том, что Республика и Конституция постоянно находятся в опасности, исходящей от так называемого «финансового клана» - группы автократов, или «элиты», как бы мы выразились сегодня, которая оказывает влияние на политическую власть государства с целью получения монополии на эмиссию денежных знаков.

Современные исследователи игнорируют даже главное соображение Томаса Джефферсона - оградить новорожденные Соединенные Штаты от той части верхушки, которую он именовал «монократами» и «монополистами». Это была банковская монополия, которую Джефферсон рассматривал как величайшую угрозу для существования республики.

Идеалом Джефферсона была республика мелких собственников с чувством гражданской осведомленности и уважением к правам своих ближних - то, над чем насмехаются современные члены элиты и марксисты. Маркс позже назовет их буржуазией, а Нельсон Рокфеллер некогда именовал их «крестьянами». Лучшим государством для Джефферсона была наименьшая по размерам формация, где граждане-единоличники берут на себя защиту прав ближних. Несмотря на то, что Джефферсон чуждался социалистических убеждений, он в равной степени не признавал монопольную власть банковских кругов и опасался того, что она могла бы отрицательно повлиять на американские свободы.

Вот слова самого Джефферсона:

«Если американский народ когда-либо позволит банкам контролировать эмиссию своей валюты, то вначале посредством инфляции, а затем - дефляции, банки и корпорации, которые возникнут вокруг них, лишат людей всего имущества, а их дети окажутся беспризорными на континенте, которым завладели их отцы. Право выпускать деньги должно быть отнято у банков и возвращено конгрессу и народу, которому оно принадлежит. Я искренне полагаю, что банковские институты более опасны для свободы, нежели регулярные армии».

Первая частная банковская монополия

Мнения «отцов-основателей» по поводу банков и «финансового клана» отражают столкновение политических воззрений ранних американцев: Александра Гамильтона, с одной стороны, и Джефферсона, Меди-сона и Франклина - с другой. Гамильтон представлял характерную более для Европы автократическую традицию. Там, где политические методы были бездейственны, автократия рассчитывала на победу посредством банковской монополии. Именно Гамильтон внес в декабре 1790 г. на рассмотрение в Палату представителей законопроект, предоставлявший концессию находившемуся в частном владении Банку Соединенных Штатов. И таким образом учредил первую частную денежную монополию в США - предшественницу частной Федеральной резервной системы. Именно Александр Гамильтон всего лишь за несколько лет до этого написал устав Банка Нью-Йорка - первого банка в городе. Исаак Рузвельт - прапрадед Франклина Делано Рузвельта - с 1791 по 1796 гг. был вторым за всю историю председателем правления этого банка.

Предложение Гамильтона о национальном банке сводилось к предоставлению конгрессом привилегированному меньшинству концессии на частную монополию. Банк Соединенных Штатов имел бы тогда исключительное право эмитировать валюту, он был бы освобожден от налогообложения, а правительство Соединенных Штатов, в конечном счете, несло бы ответственность за все его действия и долги.

Вот как это описывает Джордж Банкрофт

«Гамильтон рекомендовал создать национальный банк с акционерным капиталом в десять или пятьдесят миллионов долларов, оплаченным на одну треть металлическими деньгами, а на другие две трети европейскими денежными фондами или земельным обес-печеньем. Его должны были возвести в статус легального акционерного общества в течение тридцати лет. За это время никакой другой банк - государственный или частный - не мог бы получить этот статус. Его капитал и депозиты должны были быть освобождены от налогообложения, а Соединенные Штаты, в общем и в частности, должны были сообща нести ответственность за все его экономические операции. Статьей его дохода должно было стать исключительное право на эмиссию валюты для Соединенных Штатов, равной по сумме всему акционерному капиталу банка».

Реакция общественности на предоставление конгрессом частной банковской монополии группе отдельных граждан была язвительной.

Джеймс Медисон признавал:

«В случае мирового обращения банкнот, предложенного банка, прибыли будут настолько велики, что правительству следует получить весьма значительную сумму для предоставления данного преимущественного права.

Существуют другие недостатки, и право учреждать второстепенные банки не должно быть предоставлено какой-либо группе людей».

В Сенате выступил с резким осуждением Уильям Мак-Клей:

«17 января (1790), понедельник. Я сказал прямо, что не являюсь защитником банковской системы; что я считаю их машинами для стимулирования доходности сектора непродуктивной рабочей силы; что вся прибыль банка должна принадлежать обществу. В этом случае, в общественных интересах было бы возможным увеличить совокупную стоимость акционерного капитала.

Однако я должен заметить, что по данным требованиям общественность грубо провели. Она (общественность - ред. автора) кредитовала только монетой; отдельные лица (банковские устроители - ред. автора) кредитовали на три четверти сертификатами, в которых обеспечения ценности со стороны банка было не более, чем в жнивье. К тому же, сертификаты не представляли уже никакого интереса, и было крайне несправедливым, что другие бумажные ценности (деньги) должны были выпускаться в кредит, отягощенный процентом, и действовавшим на государство как дополнительный налог».

Предложение Гамильтона было направлено в сенатскую комиссию. Но в нее входил Филип Шилер (тесть Гамильтона), а все ее члены разделяли политические взгляды Гамильтона. Одним словом, комиссия была сформирована из подставных лиц.

Позже президент Вашингтон направил законопроект Томасу Джефферсону (государственному секретарю) и Эдмунду Рэндольфу (министру юстиции и генеральному прокурору). Оба нашли законопроект противоречащим Конституции. Точка зрения Джефферсона по поводу неконституционных действий банка содержала следующий веский аргумент:

«Я полагаю, что фундамент Конституции заложен на следующем принципе: все полномочия, не переданные Соединенным Штатам Конституцией и в равной степени не запрещенные ею штатам, сохранены за штатами, или за народом.

Выйти за эти рамки, очерченные специально для полномочий конгресса, - значит овладеть беспредельной сферой власти, не поддающейся более какому-либо определению.

Законопроект передает наши права национальному банку, который волен, на своих условиях, отклонять любые соглашения. Общество же не обладает подобным правом - правом воспользоваться услугами любого другого банка».

Банк Нью-Йорка

Это был далеко не первый проект Александра Гамильтона, направленный на предоставление привилегий банкам в угоду собственной корысти. Пятью годами ранее, в 1784 г., Гамильтон присоединился к Исааку Рузвельту и иным лицам для того, чтобы организовать Банк Нью-Йорка.

Удивительно, что исследователи не придавали особого значения связи семьи Рузвельтов с Банком Нью-Йорка - первым банком, основанным как в городе, так и в штате Нью-Йорк, а также одним из первых банков США. Только Банк Северной Америки и Банк Пенсильвании, образованные во время войны за независимость, являлись его предшественниками.

Первое совещание директоров Банка Нью-Йорка прошло 15 марта 1784 г. На нем присутствовали следующие лица:

Александр Макдугал,
Самуэль Франклин,
Роберт Боун,
Комфорт Сэндз,
Александр Гамильтон,
Джошуа Уоддингтон,
Томас Б. Стоугтон,
Уильям Максвелл,
Николас Лоу,
Даниель Мак-Кормик,
Исаак Рузвельт,
Джон Вандербилт,
Томас Рандалл.

Александр Гамильтон, который, как мы убедились, решительно противостоял Томасу Джефферсону и джефферсоновской демократической традиции в американской политике, был связан с Банком Нью-Йорка с самого начала. Устав Банка Нью-Йорка фактически был написан Александром Гамильтоном. И поскольку большинство из новоизбранных членов правления банка не были знакомы с банковским делом, именно Александр Гамильтон предоставил рекомендательное письмо в Банк Северной Америки, который снабдил его нужной информацией и руководством.

Первым президентом Банка Нью-Йорка стал Джеремайя Уодсворт. Его пребывание на должности было недолгосрочным, и в мае 1786 г. президентом был избран Исаак Рузвельт, а вице-президентом при нем стал Уильям Максвелл. Банковские помещения располагались в старом Уолтон-Хаусе. Напротив, по улице Квин-стрит, 159, находился рафинировочный завод Рузвельта.

Злоупотребление служебным положением со стороны Александра Гамильтона более чем очевидно. Ведь в 1789 г., когда Конституция Соединенных Штатов вступила в силу, он стал министром финансов США. Кроме того, как директор Гамильтон не принимал активного участия в работе Банка Нью-Йорка. Он консультировал кассира банка Уильяма Ситона. В итоге в 1790 г. Банк Нью-Йорка выступил посредником правительства Соединенных Штатов при продаже двухсот тысяч гульденов. Одновременно Гамильтон изложил в конгрессе идею руководства Банка Соединенных Штатов о частной банковской монополии.

Более того, Гамильтон использовал свое влияние члена правительства с целью не допустить Банк Соединенных Штатов в Нью-Йорк. Банку Нью-Йорка не нужны были конкуренты.

Также выяснилось, что Гамильтон пытался сделать Банк Нью-Йорка единственным представителем правительства Соединенных Штатов в городе. В январе 1791 г. Александр Гамильтон писал Уильяму Ситону следующее:

«Я постараюсь придать благоприятную окраску новому союзу, уместность которого ясно проиллюстрирована текущим положением вещей. Я хочу, чтобы Банк Нью-Йорка, во что бы то ни стало, продолжал принимать вклады от инкассирования бумаг Банка Соединенных Штатов. Также желательно, чтобы банк мог получить выплату по голландским векселям теми же бумагами».

Далее в этом же письме Гамильтон сообщает: «Доверьтесь мне. Если на вас окажут давление, то любая посильная помощь будет вам предоставлена. Что касается общественности, то она материально заинтересована в содействие такому важному учреждению, как Банк Нью-Йорка. Наша общая задача - выдержать атаки безумной клики мошенников, беспринципных по целому ряду требований».

Предложение о создании в Нью-Йорке в 1791 г. альтернативного банка Александр Гамильтон тоже воспринял болезненно. Он выразил крайнее неодобрение, когда услышал об этом проекте. Вот что Гамильтон писал Уильяму Ситону 18 января 1791 г.:

«С беспредельной болью я узнал о том, что в вашем городе появился новый банк. Последствия данной инициативы в любом случае могут быть только пагубными. Я искренне надеюсь, что Банк Нью-Йорка не вступит в коалицию с этим новоиспеченным чудовищем. Я склонен полагать, что все это вызовет к жизни более выгодный альянс. Единая сила двух сплоченных обществ без особого напряжения и насилия сметет этот нарост. Я высказываюсь столь резко и конфиденциально не потому, что в моей оценке имеется какой-либо недостаток, а по причине того, что только так можно отразить естественную тенденцию вещей».

Согласно «Истории крупнейших капиталов Америки» Майерса, Банк Нью-Йорка «внедрился в политические круги и боролся с распространением демократических воззрений грязными, но эффективными методами». Майерс утверждает, что основатели банка, придерживавшиеся традиции Гамильтона, полностью осознавали угрозу своим финансовым интересам со стороны Джефферсона.

Даже в 1930 г. Банк Нью-Йорка имел в своем штате представителей семьи Рузвельтов. В. Эмлен Рузвельт состоял в правлении в 1930 г., равно как и Кливленд Додж, спонсор Вудро Вильсона на президентских выборах (см. ниже), и Аллан Уордвелл - партнер Дж. П. Моргана, сыгравший далеко не последнюю роль в большевистской революции 1917 г.

Второй банк Соединенных Штатов

4 марта 1809 г. в должность президента вступил Джеймс Медисон, - внешне скромный и приятный человек. В 1776 г. Медисон был участником виргинского съезда и членом комитета, вырабатывавшего Конституцию и Билль о правах. В 1787 г. Медисон стал членом делегации Виргинии на филадельфийском съезде и внес конкретные предложения касательно Конституции, составившие так называемый «Виргинский план». Во всех отношениях, Медисона можно назвать «архитектором Конституции». Следовательно, взгляды Медисона на проблему банковских частных монополий можно считать основополагающими. В 1811 г. концессия с Первым банком потеряла силу, и конгресс отказался продлить соглашение по причине несоответствия данного действия Конституции. В своем послании президент Медисон повторил данный тезис и сделал следующий комментарий:

«В целом, ясно, что предложенные учреждения будут:

- пользоваться монополией на получение доходов национального банка в течение двадцати лет;

- что с ростом народонаселения и благосостояния, монополизированные прибыли будут непрерывно увеличиваться;

- что всякий раз, когда благородных металлов будет недоставать, нация в течение этого времени будет зависеть от банковских билетов, а не от металлического средства обращения;

- все время нация будет зависеть от банковских билетов настолько, что вследствие этого они могут стать приемлемой заменой металлическим средствам обращения;

- что экстенсивное использование банкнот в сборе расширенных налогов, кроме того, даст банкам возможность значительно увеличить их (банкнот) выпуск без обеспечения обращения металлическими деньгами.

Понятно, что правительство в обмен на эти исключительные уступки банку должно иметь большее обеспечение в достижении государственных целей данного учреждения, как представлено в этом законопроекте».

Война 1812 г. предоставила сторонникам банка возможность выдвинуть очередное обоснование. Бедственное положение экономики, вызванное войной, требовало финансового подкрепления в форме нового национального банка.

Находясь под бременем данных обстоятельств, Палата представителей и Сенат приняли законопроект, позволивший учредить Второй банк Соединенных Штатов. Джеймс Медисон утвердил закон 10 апреля 1816 г.

Глава третья
ЭНДРЮ ДЖЕКСОН ПРОТИВ КЛАНА

В отличие от текущего концессионного договора с Федеральной резервной системой, первый договор со Вторым банком Соединенных Штатов был денонсирован вовремя. Очередная концессия Второму банку Соединенных Штатов, вместо предыдущей, была предоставлена конгрессом в июле 1832 г. Но президент Эндрю Джексон (портрет над заголовком - ред.) безотлагательно наложил вето на законопроект, сопроводив его эмоциональным посланием, представляющим исключительный интерес для истории.

Согласно современной научной оценке, оно является «педантичным, демагогическим и исполненным притворства». В действительности, читая послание сегодня, можно сказать, что опасения и доводы Эндрю Джексона явились пророчеством для американского народа. В своей первой речи, при вступлении в должность в январе 1832 г., Джексон так изложил свою позицию по поводу банка и пролонгации концессии:

«Срок действия договора с Банком Соединенных Штатов истекает в 1836 г. И по всей вероятности, акционеры обратятся за продлением действия своих привилегий. Я не могу пойти на этот шаг, чтобы избежать пороков, порождаемых поспешностью, в принятии закона, затрагивающего фундаментальные принципы и скрытые финансовые интересы. Я не решусь на это, отдавая должное избирателям и партиям, заинтересованным в слишком скорой передаче документа на рассмотрение законодательной власти и народа.

Соответствие данного закона Конституции полностью поставлено под вопрос, поскольку закон предоставляет акционерам особые привилегии, могущие иметь опасные последствия. Его целесообразность ставится под сомнение большинством наших граждан. И надо полагать, никто не будет отрицать, что он не достиг нашей благородной цели введения единой и крепкой валюты во всей стране».

Личная точка зрения Эндрю Джексона на проблему Второго банка Соединенных Штатов содержится в меморандуме, собственноручно написанным Джексоном в январе 1832 г.

Его оценка свидетельствует, насколько современное толкование Конституции разнится с идеалами «отцов-основателей». Исходным аргументом Джексона является положение о том, что «верховная власть принадлежит народу и штатам». Далее Джексон говорит о корпорациях, которым собираются даровать властные полномочия, тогда как федеральному правительству никто их специально не предоставлял. И что «никакая верховная власть, если она не предоставлена специально, не может осуществляться как «подразумеваемые полномочия». Ключевым является определение «подразумеваемые полномочия». В Конституции они не упоминаются.

Затем Джексон утверждает, что в принципе в случае «необходимости» возможно давать привилегии, предоставляющие властные полномочия банкам и корпорациям. Но это должна быть «крайняя необходимость, а отнюдь не принуждение». И потом, в пределах округа Колумбия, конгресс сам по себе обладает подобной суверенной властью. Джексон продолжает:

«Создание государством корпорации и членство в ней несовместимы с властными полномочиями, которыми оно обладает. Создатели (нашей Конституции) были слишком хорошо осведомлены о том пагубном влиянии, которое могущественная денежная монополия оказывала на государство. Цель оказываемого влияния состояла в том, чтобы любым способом, либо закрепленным Конституцией, либо подразумеваемым ей, узаконить это чудовище».

Чрезвычайные трудности и огромная власть бюрократии, с которыми Джексон столкнулся в своей борьбе с «денежной монополией», а также ее влияние, нашли свое отражение в письме к Хью Л. Уайту от 29 апреля 1831 г. (том 4, стр. 271):

«Благородные принципы демократии, которые мы впитали с молоком матери, должно отстаивать федеральное правительство. Они могут быть претворены в жизнь только сплоченным кабинетом министров, работающим для достижения этой цели. Выступления против продления договора с Банком Соединенных Штатов должны приветствоваться. Губительное влияние банковских кругов на нравы людей и конгресс должно восприниматься с бесстрашием...

Думаю, многие в тайне вступили в эти ряды. Из сторонников расширенных прав штатов и приверженцев политики национального возрождения сложно создать кабинет министров, который с готовностью объединился бы со мной в благородной задаче реформирования руководства нашего государства».

К 1833 г. прения по поводу продления концессии с Банком Соединенных Штатов переросли в конфликт между Эндрю Джексоном и его министром финансов Уильямом Дуэйном. В итоге конфликт привел к отставке министра. Джексон имел виды на изъятие всех государственных депозитов из Банка Соединенных Штатов, принадлежавшего частным лицам. В свою очередь Дуэйн противился инициативе Джексона.

В письме от 26 июня 1833 (том 5, стр. 111) Эндрю Джексон более подробно останавливается на своем требовании об изъятии государственных депозитов из Банка Соединенных Штатов. Он предлагает для их хранения выбрать в каждом городе по банку. Для этой цели были бы предпочтительней государственные банки с хорошей репутацией. Сосредоточение средств в одном банке явилось бы частной монополией.

Письмо сопровождалось приложением, разъяснявшим взгляды Джексона на возможные отношения государства с Банком Соединенных Штатов. Приложение содержало одно откровенное высказывание:

«Создатели (нашей Конституции) были слишком хорошо осведомлены о том пагубном влиянии, которое могущественная денежная монополия оказывала на государство. Цель оказываемого влияния состояла в том, чтобы любым способом, либо закрепленным Конституцией, либо подразумеваемым ей, узаконить это чудовище.

Банковские корпорации - это те же брокеры, только в крупном масштабе. Входило ли в намерение создателей Конституции сделать из нашего государства правительство торговых агентов? Если да, то тогда доходы национальной биржи должны являться благом всего общества, а не прерогативой привилегированной группы крупных капиталистов».

В декабре 1831 г. конгресс выступил с ходатайством о пролонгации концессии с банком, и Джексон наложил вето на этот законопроект. Так как Джексон являлся в то время кандидатом на переизбрание, наложенное вето прибавило ему политического веса в глазах избирателей. Общество одобрило действия президента и осудило законопроект как «нецелесообразный и неконституционный».

Это позволило Джексону утверждать, что наложенное вето уже получило общественное одобрение. Поэтому он делал все более смелые заявления: «обязанность банка - вести свои дела так, чтобы оказывать наименьшее давление на денежный рынок».

Джексон припомнил чрезвычайно быстрый рост государственного долга перед банком - за шестнадцать месяцев он вырос на двадцать восемь миллионов долларов, или шестьдесят шесть процентов. Джексон объяснил это так:

«Обстоятельство предоставления займов в огромных объемах не может более отвергаться. Оно, бесспорно, позволило заполучить власть в стране и посредством интриг должников заставить правительство продлить концессию».

Должно быть, это первое и последнее заявление американского президента, раскрывающее суть того, о чем многие сейчас подозревают - некоторые банки (но не все) используют долг как средство сдерживания политиков. Мы не можем подозревать все банкирские дома, поскольку, например, банкам в католических странах не позволяется по религиозным соображениям использовать задолженность для оказания давления. Это было бы равносильным ростовщичеству.

Далее Джексон обрисовывает причины своего решения порвать все связи между банком и государством.

«Главный повод для возражения следующий. Банк Соединенных Штатов обладает властными полномочиями, и в таком случае будет иметь намерение потеснить государственные банки, особенно те, которые могут быть выбраны правительством для размещения денежных средств. Таким образом, это приведет к нужде и разорению повсюду в Соединенных Штатах».

Затем Джексон приводит довод, весьма необычный для двадцатого столетия:

«Конституции Соединенных Штатов известна только одна валюта - золото и серебро. Соответственно, данный документ предоставляет конгрессу полномочие контролировать только золото и серебро».

Скорее всего, Эндрю Джексон рассматривал бы деятельность нынешней Федеральной резервной системы - частной банковской монополии, - как противоречащую Конституции. Или же назвал бы ее «финансовым чудовищем» в новом облачении.

Последнее послание президента Эндрю Джексона американскому народу от 4 марта 1837 г. стало, по сути, пророческим. Он открыто предупреждает американских граждан об опасностях, грозящих их свободам и благосостоянию. Это было в последний раз, когда американский президент был еще достаточно независим от власти могущественной элиты. Вот извлечение из этого послания.

«Банк Соединенных Штатов вел настоящую войну против народа с целью принудить его подчиниться своим требованиям. Нужда и смятение, охватившие и взволновавшие тогда всю страну, еще не могут быть забыты. Жестокий и беспощадный характер, который носила эта борьба с целыми городами и селами, люди, доведенные до нищеты, и картина безмятежного процветания, сменившаяся миром мрака и упадка сил, - все это должно на вечные времена остаться в памяти американского народа.

Если это «привилегии» банка в мирное время, то каковыми они будут в случае войны?

Только нация свободных граждан Соединенных Штатов могла выйти победителем из подобного столкновения. Если бы вы не боролись, правительство могло бы перейти из рук большинства в руки меньшинства. И эта организованная финансовая клика путем тайного сговора диктовала бы свой выбор высокопоставленным чиновникам. И, исходя из своих потребностей, принуждала бы вас к войне или миру».

В то время, когда Джексон писал эти строки, предназначенные американскому народу, правительство перешло «из рук большинства в руки меньшинства». Более того, меньшинство «путем тайного сговора» уже диктовало свою волю политикам, организовывало подъем и внезапный спад деловой активности, принуждало к войне и миру.

В Соединенных Штатах последним пережитком демократической традиции Джексона были виги - они полностью осознавали всю силу закулисной власти.

По ту сторону Атлантического океана в Англии сторонники Ричарда Кобдена и Джона Брайта пытались вести похожую кампанию за свободу личности. Им это также не удалось.

В то время как Джексон писал свое последнее послание, сочинялись социалистические манифесты. Но, как бы нас не заверяли, не для того, чтобы улучшить участь простого человека. Это было очередное ухищрение элиты с целью заполучить политическую власть.

Глава четвертая
СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ МАНИФЕСТ КЛИНТОНА РУЗВЕЛЬТА

Со времени последнего обращения Джексона к американскому народу в 1837 г. «меньшинство», то есть властная элита, занимает господствующее положение. Президент Мартин Ван Бурен пытался сломить их силу, но ему это не удалось. Так же, как и Линкольну. Начиная с Линкольна, ни один президент даже и не пытался обуздать влияние элиты.

С одной стороны, ясно, что «денежная монополия» контролирует существующее положение вещей и правящие круги. С другой стороны, «революция возрастающих потребностей», на первый взгляд, организована социалистами, но фактически социализм в теории и на практике создан «денежной монополией», взявшей его под опеку долговыми обязательствами и своей политической мощью.

В этой главе мы рассмотрим американский социалистический манифест, написанный Клинтоном Рузвельтом в 1841 г., - предтечу «Нового курса» Франклина Делано Рузвельта. Клинтон Рузвельт - один из наименее известных представителей своего рода. Он происходил из семьи Рузвельтов, связанных с Банком Нью-Йорка. Своими социалистическими произведениями этот человек напоминал Рузвельтов XX столетия. Затем в пятой главе мы опишем более известный труд - манифест Карла Маркса, который также финансировался из Соединенных Штатов.

«Денежная монополия» вызывает к жизни и пестует социализм. Давайте рассмотрим данное суждение на примере семьи Рузвельтов, которые были банкирами и социалистами в одном лице.

В то время как одна ветвь Рузвельтов развивала Банк Нью-Йорка и рафинировочную промышленность, другая ветвь семьи значительно продвинулась в реальной политике и в политической философии.

Например, задолго до того как Франклин Делано Рузвельт стал президентом, Джеймс Рузвельт в 1835, 1839 и 1840 гг. был членом законодательного собрания штата Нью-Йорк, членом «Локо-фоко» и отличился тем, что выступил против попыток вигов устранить практику наполнения избирательных урн фальшивыми бюллетенями.

Рузвельт имел влияние не только внутри правящих кругов Таммани-холл , но и (согласно одному биографу) «был, по существу, связным между Таммани-холл и Уолл-стрит. Рузвельт передавал указания банкиров должностным лицам и безжалостным образом навязывал кандидатов на выборах и для назначения на должность».

В 1840-х гг. Джеймс Рузвельт выступал связующим звеном между наиболее влиятельными кругами Таммани-холл и банками Уолл-стрит, в списке которых значился принадлежащий Рузвельтам Банк Нью-Йорка. Клинтон Рузвельт родился в 1804 г. в семье Эльберта Корнелиуса Рузвельта. Именно Клинтон Рузвельт написал социалистический манифест за несколько лет до Маркса, который позаимствовал свой более известный «Манифест Коммунистической партии» у французского социалиста Виктора Консидерана (см. главу пятую).
К.Рузвельт «Наука управлять» (Нью-Йорк, 1841)

Данный «трактат» - проект управляемого властной элитой тоталитарного государства, в котором отсутствуют какие-либо права личности. Клинтон Рузвельт был родственником из поколения XIX века Франклина Делано Рузвельта. Информация о данной книге была удалена из каталога Библиотеки конгресса, хотя ранее книга была представлена в издании каталога 1959 г. (примечание автора).

Клинтон Рузвельт был родственником из поколения XIX века Франклина Делано Рузвельта, а также состоял в родстве с президентами Теодором Рузвельтом, Джоном Куинси Адамсом и Мартином Ван Буреном. Единственное литературное произведение Клинтона Рузвельта содержится в редкой брошюре, изданной в 1841 г. По существу, это сократическая дискуссия между автором (то есть «меньшинством») и «издателем», символизирующим, возможно, всех нас («большинство»).

Рузвельт предлагает тип тоталитарного государства, примерно схожий со схемой Карла Маркса. В модели Рузвельта личности отводится второстепенная роль по отношению к элитарной аристократической группе (читай - «меньшинству», или авангарду в марксистской терминологии), которая разрабатывает и принимает все законы. Рузвельт для достижения собственных целей требует отказаться от Конституции.

«И. (Издатель): Я снова вопрошаю: хотели бы вы тотчас же отказаться от старых догм Конституции.

А. (Автор): Не в большей степени, если бы мне пришлось отказаться выпрыгнуть за борт тонущего корабля, чтобы спастись. Это наспех сколоченное судно, на котором мы оставили британскую флотилию. А тогда это считалось поступком, исход которого сомнителен и не предрешен».

Модель Рузвельта основывается «в первую очередь, на искусстве кооперации». По мнению Рузвельта «это позволит использовать общие усилия для взаимной выгоды». Это та самая кооперация (обязанность жертвовать своими усилиями в интересах «меньшинства»), которая проходит красной нитью в произведениях и проповедях социалистов - от Маркса до современной Трехсторонней комиссии. В схеме Рузвельта каждый человек продвигается вверх по специально установленным уровням общественной системы и назначается на должность, к которой он более приспособлен. Выбор должностей строго ограничен. Вот как это описывает Клинтон Рузвельт:

«Кто будет назначать на должности?

А. Великий Маршал.

И. Кто будет нести ответственность за качество квалификации кандидатов?

А. Суд физиологов, Этики, Фермеры и Механики, подотчетные ему.

И. Будут ли граждан склонять к решениям суда в выборе профессии?

А. Нет. Любой человек с хорошей репутацией методом проб и ошибок сможет подыскать себе вид деятельности, к которому он наиболее расположен».

Далее у Рузвельта появляется Маршал Созидания, задача которого - уравновешивать производство и потребление.

«И. Каковы обязанности Маршала Созидания или Производственного ордена?

А. Определить объем продукции и количество изготовителей, необходимых для устойчивого производства в каждой отрасли. Когда производство наладится, он будет сообщать Великому Маршалу об излишках и дефицитах.

И. Как он будет выявлять перепроизводство или дефицит?

А. Всевозможные торговцы будут докладывать ему о спросе и предложении в каждой отрасли коммерции, что будет показано ниже.

И. Насколько я понимаю, в руках у Производственного ордена находятся изготовители, торговля и земледелие. Тогда каковыми будут обязанности Маршала Земледелия?

А. Он должен будет контролировать четыре региона. В противном случае внешняя торговля будет обязана восполнить дефицит.

И. Что за четыре региона?

А. Регион с умеренным климатом, теплый, жаркий и морской регионы.

И. На каком основании вы подразделяете их таким образом?

А. Сельскохозяйственная продукция данных областей требует различных методов возделывания и должным образом удовлетворяет разные потребности».

Через семьдесят пять лет в 1915 г. президент Вудро Вильсон поручил Бернарду Баруху разработать план создания комитета по оборонительной мобилизации. Впоследствии комитет Баруха был преобразован в Военно-промышленное управление , которое заменило Генеральный совет военного снабжения. По своей структуре Военно-промышленное управление напоминало модель, описанную Клинтоном Рузвельтом в 1841 г., а также кооперативные торговые организации. Последние являлись долгожданным подарком для Уоллстрит, позволявшим контролировать нежелательные строгие меры конкуренции на рынке. Промышленные комитеты, большой и малый бизнес не только были представлены в Вашингтоне, но и вместе с Вашингтоном образовывали единое целое - главную опору всей структуры.

К марту 1918 г. президент Вильсон в обход конгресса наделил Баруха большей властью, чем кто-либо имел за всю историю Соединенных Штатов. Военно-промышленное управление под председательством Баруха отвечало за строительство всех заводов, за все сырьевое и материальное снабжение, а также транспортное обеспеченье. Принятие всех окончательных решений было возложено также на председателя Баруха.

Военно-промышленное управление являлось предшественником Управления национального восстановления, созданного в 1933 г. Некоторым чиновникам Военно-промышленного управления образца 1918 г., назначенным Барухом - Хью Джонсон, например - нашлось место и в Управлении национального восстановления Рузвельта. «Новый курс» Франклина Рузвельта, фактически написанный Джерардом Своупом из «Дженерал электрик», выказывает удивительное сходство со схемой, предложенной Клинтоном Рузвельтом в 1841.

Глава пятая
МАНИФЕСТ КАРЛА МАРКСА

Современное государство всеобщего благоденствия, которое мы имеем здесь в Соединенных Штатах, обнаруживает удивительное сходство с моделью, описанной в «Манифесте Коммунистической партии». Предположительно «Манифест» написан Карлом Марксом в 1848 г. Десять пунктов «Манифеста» - это программа по свержению среднего класса, или буржуазии (некрупных капиталистов). Программа была претворена в жизнь следующими друг за другом демократическими и республиканскими правительствами, начиная с кабинета президента Вудро Вильсона. Программа осуществлялась под водительством бессменной властной элиты.

Заклятым врагом Маркса был средний слой общества, или буржуазия. Маркс предлагал экспроприировать имущество у среднего класса путем революции, организованной так называемым рабочим классом, или пролетариатом. К несчастью для Маркса, рабочий класс никогда не тяготел к бунтарству. В действительности, любая коммунистическая революция - дело рук горстки коммунистов. Но может ли власть быть захвачена столь небольшой группой сподвижников? Ответом будет «да», поскольку коммунисты всегда пользовались поддержкой так называемого правящего класса - капиталистов и банкиров. Эта поддержка последовательно оказывалась как Марксу в 1848 г., так и революционерам XX века в Центральной Америке, Анголе и Мозамбике, когда американская администрация находилась под влиянием Дейвида Рокфеллера.

Начнем с «Манифеста» 1848 г. Маркс предлагал экспроприировать имущество среднего класса:

«Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения, т. е. при помощи мероприятий, которые экономически кажутся недостаточными и несостоятельными, но которые в ходе движения перерастают самих себя и неизбежны как средство для переворота во всем способе производства».

Для реализации «деспотического вмешательства в право собственности» среднего класса, Маркс предлагает программу «мероприятий» из десяти пунктов:

«Эти мероприятия будут, конечно, различны в различных странах. Однако в наиболее передовых странах могут быть почти повсеместно применены следующие меры:

1. Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.

2. Высокий прогрессивный налог.

3. Отмена права наследования.

4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.

5. Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.

6. Централизация всего транспорта в руках государства.

7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.

8. Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.

9. Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней.

10. Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством и т.д.».

Как мы увидим далее, десять пунктов Маркса, направленных на ликвидацию среднего класса, почти реализованы в Соединенных Штатах. Например, шестнадцатая поправка к Конституции США (подоходный налог) отражает архаичную политическую концепцию, берущую свое начало во втором тысячелетии до н. э. в Древнем Египте.

Фараоны и их высокопоставленные советники исходили из того, что предприниматели, торговцы и рабочие Египта, производившие материальные ценности, почему-то не были компетентны в вопросе распоряжения производимыми ценностями.

Фараон и высокопоставленные советники размышляли примерно так: «Послушайте, мы лучше вас знаем, что вам делать. Мы принудим вас к этому. Поскольку мы все же всесильны, мы смотрим на всех вас сверху, и мы решаем, что благо, а что нет. Это гораздо лучше, нежели каждый из вас будем сам определять свою судьбу. Мы склоним вас к государственной программе пенсионного обеспеченья по старости. Поэтому, когда вы достигните пенсионного возраста, вы сможете уйти на заслуженный отдых. Мы знаем, как вам поступать. Мы принудим вас к этому. Поскольку мы осознаем, насколько вы беспомощны. Мы склоним вас к государственной программе складского хранения продовольствия. Мы будем запасать зерно в закромах родины, поскольку мы отдаем отчет тому, что вы неспособны хранить продовольствие самостоятельно».

«Более того, вы не в состоянии заботиться о своем здоровье. Мы понимаем насколько важно здоровье, но ведь у вас нет возможности следить за ним. И потому мы предложим вам программу по здравоохранению. Мы навяжем вам ее в ваших же интересах».

Способ, которым достигались все эти цели, заключался в отчуждении пятой части продукции всего Египта. Если вспомнить Ветхий Завет, то там сказано, «что фараон решил брать пятую часть от всех благ Египта и наполнять этим добром амбары во имя всеобщего благоденствия».

Современным поборником философских воззрений фараонов является не кто иной, как Карл Маркс со своим «Манифестом Коммунистической партии». «Манифест» стал самым важным экономическим документом двадцатого столетия. Его важность заключается в том нелицеприятном факте, что «Манифест» - это путеводная звезда в дебрях экономики для нашего политического руководства. А также для исполнительной власти и, в большинстве случаев, для руководства обеих партий, которые поддерживают и претворяют в жизнь «мероприятия», предложенные Марксом.

«Манифест» гласит, что если осуществить все десять пунктов в любой свободной формации с рыночной экономикой, то «капитализм» будет разрушен, а на его руинах возникнет коммунистическое государство. Вот что писал об этом Маркс:

«Политическая власть в собственном смысле слова - это организованное насилие одного класса для подавления другого. Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс, то в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения».

Вторым пунктом в «Манифесте» значится высокий прогрессивный налог. В Соединенных Штатах он был утвержден шестнадцатой поправкой к Конституции - законом страны в нашем государстве с 1913 г.

Впоследствии в этом же году был принят закон о Федеральной резервной системе. Весьма примечательно, что основная идея данного нормативного акта отражена в «Манифесте» Маркса в пункте пятом: «Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией».

Другими словами, Маркс предложил схему резервной центральной банковской системы, которая напоминает структуру Первого банка Соединенных Штатов, общие принципы закона о Федеральной резервной системе, а также модель ранних европейских центральных банков.


Карл Маркс как плагиатор

Маркс был выдающимся человеком. Он вовсе не был глупцом. Маркс понимал, что если небольшая группа людей завладеет предложением денег и институтом кредитно-банковских учреждений государства, то она единолично сможет управлять циклом «бум - спад» экономики этого государства.

Сформировав определенным образом экономическую и денежно-кредитную политики, возможно перемещать миллиарды долларов от одной группы к другой, от среднего класса к правящей верхушке, от жертвы к хищнику. Для претворения вышеизложенного в жизнь необходимо пропагандистское прикрытие, и в середине XIX столетия им выступил памфлет Маркса.

Наиболее примечательной особенностью немногословного «Манифеста», не берущейся почти всеми исследователями во внимание, является то, что Маркс нигде не высказывается положительно о рабочем классе, не говоря уже о среднем слое общества, который, по мнению Маркса, должен быть ликвидирован.

«Манифест» - это план по установлению окончательного господства членов элиты. Маркс потворствует захвату политической и экономической властей данной группой людей. К тому же, если взглянуть на источник финансовой помощи, оказанной Марксу, то станет ясно, что выгодность «мероприятий» была очевидна для элиты еще в 1840-х гг. XIX столетия.

Как мы увидим далее, Маркс был материально поддержан в своей цели написания манифеста. Более того, основные положения «Манифеста» заимствованы из «Принципов социализма» малоизвестного французского социалиста Виктора Консидерана, опубликованных в 1843 г. (в оригинале «Principes du Socialisme: Manifeste de la Democratic au au Dix Neuvieme Siecle»). Второе издание работы Консидерана было опубликовано в Париже в 1847 г. - за год до публикации «Манифеста Коммунистической партии» и как раз в то время, когда Марк и Энгельс проживали в Париже.

Факт плагиата был установлен малоизвестным писателем В. Черкесовым и подробно расписан в его «Страницах социалистической истории» (Cooper, New York, 1902). Вот небольшое извлечение:

«Я был, мягко выражаясь, изумлен и даже уничижен, когда около года назад имел возможность ознакомиться с работой Виктора Консидерана «Принципы социализма: манифест демократии девятнадцатого столетия», написанной в 1843 г. и изданной во второй раз в 1847 г. И на то были основания. В брошюре, состоящей из 143-х страниц, Виктор Консидеран с присущей ему непринужденностью подробно излагает основы марксизма, этого «научного» социализма, который парламентарии желают навязать всему миру.

Строго говоря, теоретическая часть, где Консидеран рассматривает основополагающие вопросы, не превышает первые пятьдесят страниц. Остальные страницы посвящены судебному преследованию журнала фурьеристов «La Democratic pacifique» со стороны правительства Луи Филиппа - журнал был запрещен присяжными заседателями Сены. Но на этих пятидесяти страницах известный фурьерист, как истинный знаток своего дела, приводит множество глубоких, ясных и блестящих обобщений. И даже ничтожная выборка его идей исчерпывающе раскрывает все марксистские законы и теории, включая концентрацию капитала и все принципы «Манифеста Коммунистической партии». Таким образом, вся теоретическая часть, заключенная в первые две главы, которые Энгельс именовал как «в конечном счете, не потеряющие своей актуальности никогда», попросту заимствована. «Манифест Коммунистической партии», эта библия революционной демократии, - крайне бездарное изложение отрывков из «Принципов социализма» Консидерана. Более того, подражатели Консидерана умудрились сохранить структуру и названия глав его работы в «Манифесте Коммунистической партии».

Параграф два во второй главе «Принципов социализма» Консидерана озаглавлен как «Современное положение и '89; буржуа и пролетарии». «Буржуа и пролетарии» - это название первой главы «Манифеста» Маркса и Энгельса.

В главе под названием «Демократия» Консидеран рассматривает различные социалистические и революционные партии. Параграфы данной главы имеют следующие названия.

Консервативная демократия; Реакционная демократия;

Социалистическая партия при реакционной демократии.

У Маркса и Энгельса находим следующее.

Реакционный социализм;

Консервативный, или буржуазный, социализм;

Критически-утопический социализм и коммунизм.

И после этого вы скажете, что все это отнюдь не подражание? Сравнивая содержание манифестов, понимаешь, что они полностью тождественны».

Строка за строкой, Черкесов разоблачает Маркса и показывает, что он обычный вор. Великий и обожаемый Маркс на поверку оказался не более чем троечником!

Никто не оспаривает того огромного влияния, которое Карл Маркс и Фридрих Энгельс оказали на мировую историю. Но в то же время деланное естество марксизма всегда скрывалось.

А как насчет соратника Маркса Фридриха Энгельса? Лживость творений Энгельса документально обоснована в предисловии к «Положению рабочего класса в Англии» Гендерсона и Чалонера (W. О. Henderson, W. Н. Chaloner, Condition of the Working Class in England, Basil Blackwell, Oxford, 1958).

Еще в 1848 г. Бруно Гильдебранд обстоятельно сформулировал доводы против книги Энгельса и, в частности, его пристрастного толкования отчетов правительства Великобритании. Энгельс желал доказать свою правоту, поэтому извратил факты. Кстати, Ген-дерсон и Чалонер указывают на то, что «Энгельс временами использовал свое пылкое воображение вместо фактов». Например, на странице 118 работы Гендерсона мы находим следующее:

«В свидетельском показании перед парламентом коронер Ноттингема утверждал, что один аптекарь допустил использование тринадцати центнеров патоки в год в производстве «Godfrey's Cordial». Но в 1887 г. Энгельс писал, что «для приготовления «Godfrey's Cordial» использовалось тринадцать центнеров настойки опия в год».

Естественно, настойка опия сильно отличается от патоки. Скрытый умысел заключается в том, что, по мнению Энгельса, дети рабочих косвенно подвергались воздействию наркотика.


Благодетели Маркса

Откуда у Карла Маркса были средства? На что он существовал? Проведя изыскание, мы обнаруживаем, что средства поступали из четырех основных источников, и все четыре источника были связаны с властной элитой Германии и Соединенных Штатов.

Каналом финансирования публикации «Манифеста» был не кто иной, как луизианский пират Жан Лаффит. Среди его подвигов можно выделить шпионаж в пользу Испании и агентурную работу на группу американских банкиров.

Сведения о данной махинации не принимаются во внимание современными историками, хотя документы, подлинность которых засвидетельствована Библиотекой конгресса и другими источниками, доступны уже около тридцати лет.

Познавательно, что первые исследователи, сообщившие о данном источнике финансирования Маркса, были франкоязычными! Замечательная история дружбы Карла Маркса с Жаном Лаффитом - пиратом, содействовавшим изданию «Манифеста Коммунистической партии», - описана в книге Жоржа Блонда «Histoire de la Filibuste». Как эти данные попали к Блонду? В оригинале они содержатся в двух книгах, изданных частным образом Стэнли Клисби Артуром в Новом Орлеане. Книги называются «Жан Лаффит - господин Морской Разбойник» и «Дневник Жана Лаффита». Они содержат оригиналы документов, описывающих встречи Маркса с Лаффитом, а также способ, выбранный для финансирования издания «Манифеста».

Если полистать современную «Британскую энциклопедию», то можно обнаружить, что Жан Лаффит скончался в 1823 г. и поэтому не мог встречаться с Марксом в 1847 и 1848 гг. К несчастью, по данному вопросу «Британская энциклопедия» содержит недостоверные данные, как и во многих иных случаях. Лаффит ушел в подполье около 1820 г. и прожил долгую и увлекательную жизнь тайного посыльного американских банкиров и предпринимателей.

Подпольная и агентурная деятельности Лаффита отражены в его дневнике:

«Мы наняли четверых человек в качестве тайных сотрудников. Их обязанностью было подслушивать относящиеся к делу разговоры и доносить о них. Также они должны были устно сообщать о любых новых происшествиях. Мы полностью справлялись с тайными поручениями. Мы имели только два корабля, зафрахтованных на основании неофициального соглашения с банковскими кругами Филадельфии. Мы решили дать клятву никогда не посещать таверны и не путешествовать одним и тем же маршрутом дважды, так же как и никогда не возвращаться в Луизиану, Техас или Кубу, или в любую другую испано-говорящую область».

В этом же дневнике мы находим следующую заметку от 24 апреля 1848 г.:

«Мои встречи были короткими, но плодотворными. В Париже я жил дома у господина Луи Бертильона и реже в гостиницах. Я встречал господ Мишеля Шевреля, Луи Брайля, Огюстена Тьерри, Алексиса Токвиля, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Дагера и многих других».

Далее Лаффит приводит нечто потрясающее:

«Никто не знал истинных причин моего пребывания в Европе. Я открыл счет в парижском банке - кредит на хранении для финансирования двух молодых людей: господ Маркса и Энгельса. Им нужно было помочь в осуществлении революции рабочих во всем мире. Они сейчас над ней работают».

Все что и требовалось доказать. Жан Лаффит был доверенным лицом американских банковских кругов и получил указание оказать содействие в издании «Манифеста». В «Дневнике» читатель обнаружит и другие известные имена, такие как Дюпон, Пибоди, Линкольн и так далее.

Будучи в Брюсселе Жан Лаффит написал письмо своему другу художнику де Франку, проживавшему в городе Сент-Луисе штата Миссури. В нем он подробно изложил о финансовой помощи, оказанной Марксу. Вот перевод письма от 29 сентября 1847 г.:

«Из Брюсселя я отбываю в Париж. Через три или четыре недели я прибуду в Амстердам, а оттуда возьму курс на Америку. Я предостаточно пообщался с господами Марксом и Энгельсом, хотя отказался принимать участие в конференциях по составлению манифеста. Я не хочу присоединяться к их дебатам.

Господин Энгельс собирается вместе со мной в Париж. Таким образом, я заблаговременно смогу подготовить календарный план по финансированию господ Маркса и Энгельса. Они смогут возобновить работу над рукописью «Капитала и труда». С самого начала мне казалось, что двое молодых людей талантливы и наделены незаурядным умом. И я твердо в этом убежден. Это подтверждается анализом статистики в открытии «La Categoric du Capital», стоимости, цены и прибыли.

Они вторглись в темный век безудержной эксплуатации человека человеком. Они показывают, что эксплуатация является корнем всего зла - от крепостного, этого феодального раба, до наемного раба. Понадобились многие годы, чтобы подготовить «Манифест для рабочих мира». На этом пути возникали продолжительные прения между двумя молодыми людьми и их сторонниками из Берлина, Амстердама, Парижа и даже из Шведской Республики.

Я прихожу в восторг, когда думаю о манифесте, а также других перспективах на будущее. Я помогаю этим двум молодым людям искренне. Я надеюсь, что их планы воплотятся в целостную доктрину, которая сокрушит основы светских династий и предаст последние пожиранию низшими массами. И я молюсь на это.

Господин Маркс предупреждает меня, чтобы я не носился с манифестом по всей Америке, поскольку нечто подобное будет отдельно предназначено для Нью-Йорка. Но я надеюсь, что Джин и Гарри покажут манифест господину Джошуа Спиду, а тот, в свою очередь, - господину Линкольну. Если бы представилась подобная возможность, думаю, ничего особенного не случилось. Одобрение манифеста в Вашингтоне было бы свидетельством того, что путь, по которому я следую, согласуется с политикой, проводимой ныне в Республике Техас.

Господин Маркс одобрил несколько моих текстов о коммунах, которые я был вынужден оставить некоторое время тому назад. В текстах соизмеряются правила и нормы, не обремененные строгим обоснованием. Своеобразная утопия, наивная и незамысловатая, без предисловия и содержания, без наглядных примеров. Со своими утопическими мечтаниями молодости как я сегодня похож на этих двух молодых людей.

Пожертвование было сделано для того, чтобы сохранить великую рукопись и ее содержание. Она написана не для властей, эксплуатирующих и подавляющих, а для того, чтобы остаться в вечности.

О! Я в смятении; я достиг соглашения по поводу злоупотреблений, имевших место во второй половине того года, когда дьявол был искоренен и полностью уничтожен. Я описал свою вторую коммуну, которую я вынужден был распустить и оставить 3 марта 1821 г. Тогда я принял решение отказаться от этой затеи, но не менять своих убеждений. Я больше не помогаю тем, кто противостоит моим взглядам.

Я должен закругляться. Я привезу несколько рукописей и манифест. Я надеюсь, что Джулз и Гленн успевают в школе. Я знаю, что их учителя мисс Винг и мисс Бургесс достаточно терпеливы. Гленн не так силен, как Джулз».

Вторым источником финансирования Карла Маркса из Америки был редактор «Нью-Йорк Трибьюн» Чарльз Андерсон Дана. Газета принадлежала Хорасу Грили. Оба, как Дана, так и Грили, были связаны с Клинтоном Рузвельтом и его манифестом, призывавшим к построению авторитарного государства (мы касались этой темы в третьей главе). Дана привлек Маркса к написанию статей для «Нью-Йорк Трибьюн». В промежутке с 1851 по 1861 гг. было опубликовано пятьсот работ Маркса.

В Германии основным источником финансирования Маркса являлся его коллега Фридрих Энгельс. Энгельс был сыном состоятельного хлопчатобумажного фабриканта из Бремена, субсидировавшего Маркса многие годы.

Еще более впечатляет факт финансирования Маркса со стороны прусской элиты. Карл Маркс женился на Женни фон Вестфален. Брат Женни барон Фердинанд фон Вестфален был министром внутренних дел Пруссии, надзиравшим полицейский департамент. Как известно, Карл находился под «наблюдением» данного департамента.

Иными словами, шурин Маркса отвечал за расследование подрывной деятельности, в то время как на протяжении многих лет семья фон Вестфаленов материально поддерживала Маркса. В течение сорока лет услуги служанки Маркса Демут оплачивались семьей фон Вестфаленов. Более того, Демут была нанята лично баронессой Каролиной фон Вестфален. Два эссе из ранних работ Маркса в действительности были написаны в поместье фон Вестфаленов в Кройцнах. А средства от поместья были завещаны Марксу.

Одним словом, «Манифест» и иные работы Маркса были потребны как американским банкирам, так и немецкой аристократии. Для каких целей элита финансировала Маркса? Цель одна - всей мощью марксистской философской канонады обрушиться на средний класс и таким образом добиться господства элиты. Марксизм - это средство для упрочения власти элитой. Он не ставит своей задачей облегчить страдание бедных или способствовать прогрессу человечества. Это всего лишь план элиты, как та утопия, «наивная и незамысловатая».

Глава шестая
АВРААМ ЛИНКОЛЬН БРОСАЕТ ВЫЗОВ БАНКИРАМ

Авраам Линкольн был последним из плеяды старомодно-радикальных президентов, стоявших на позициях конфронтации с денежной монополией. Придя к власти, Линкольн и его правительство столкнулись с тяжелым бременем финансирования Гражданской войны в условиях нахождения денежно-кредитной системы в частных руках. Во время Гражданской войны правительство Союза испытывало трудности, связанные с мобилизацией необходимых денежных сумм для содержания войск, наблюдался дефицит металлических денег, а частная банковская система не желала идти на встречу нуждам Армии Союза.

Линкольн придерживался традиции президентов Джефферсона и Джексона. Он выступал за сохранение права на эмиссию валюты у федерального правительства, а также отвергал возможность законной передачи данной привилегии частной монополии. В 1862 г. Линкольн представил на рассмотрение в конгресс законопроект, позволявший банкнотам Соединенных Штатов стать законным платежным средством и таким образом предоставить федеральному правительству право печатать бумажные деньги в количестве, необходимом для обеспеченья военных действий. По-видимому, Линкольн не предвидел инфляционный потенциал в расширении покупательной способности правительства. Его финансовая программа была нацелена на возмещение долгов и государственных расходов, а также на ограничение доступа частной денежной монополии к казне.

К сожалению, министр финансов Линкольна Самуэль Портленд Чейз был ставленником банковских кругов. Во время Гражданской войны Чейз поддерживал денежно-кредитную политику Линкольна, но позже он выступил в конгрессе с законодательной инициативой, отвечавшей интересам банковских кругов. Подобным образом сенатор Джон Шерман, курировавший в Сенате принятие финансового законодательства, предоставил денежной монополии даже еще большие полномочия (в добавок к имевшимся) путем содействия прохождению закона о национальном банке.

Законопроект Линкольна о законном платежном средстве слушался 25 февраля 1862 г. Он предполагал выпуск ста пятидесяти миллионов долларов в виде казначейских билетов Соединенных Штатов. Тогда министр финансов Чейз прокомментировал это следующим образом:

«Я испытываю отвращение от одной только мысли, что мы пустим в обращение что-либо кроме монеты, этого законного средства платежа. Но в данный момент вследствие крупных затрат, вызванных войной, невозможно покрыть наши расходы одной только монетой. Назрела необходимость прибегнуть к выпуску банкнот Соединенных Штатов».

Сенатор от Огайо Джон Шерман отстаивал данный закон подобным же способом, исходя из соображения, что «с экономической точки зрения нет иного пути снабжения войск и удовлетворения справедливых требований».

Тем не менее, против данного законопроекта выступили банковские круги Нью-Йорка. А точка зрения сенатора Джона Шермана, как мы увидим далее, не отражала его истинного намерения. (Подобная ситуация имела место в 1913 г., когда сенатор Оуэн и конгрессмен Гласе на деле изменили свою позицию относительно закона о Федеральной резервной системе, представленную до этого обществу в совершенно ином свете).

Идея о национальной валюте была подвергнута нападкам со стороны банковских кругов, поскольку право на эмиссию было бы отнято у этого финансового клана. Банкирские дома лишились бы статьи дохода в виде эффективного субститута денег (согласно Конституции, деньги - это золото и серебро).

Банкиры добивались от правительства уступки права на эмиссию бумажных денег, то есть ставили перед собой задачу действовать в качестве посредников Федерального правительства. В таком случае правительство Соединенных Штатов выступало бы в качестве бессрочного заемщика частной денежной монополии, получившей право ссужать государству от самого же государства. Следовательно, банковские круги, находясь под прицелом Конституции, вынуждены были наступать осмотрительно.

Предложением Клинтона Рузвельта (Банк Нью-Йорка) было ликвидировать Конституцию. Аналогию подобной постановке вопроса мы находим во второй половине XX века, когда руководство Трехсторонней комиссии заявило, что Конституция устарела.

Кроме того, общественность сама по себе, не вникая в Конституцию, вряд ли бы согласилась на частную денежную монополию. Естественно, при условии, что общественность вовремя бы поставили в известность. Со времени Джефферсона и до 1990-х гг. любое публичное обсуждение проблемы частной денежной монополии немедленно подавляется. Нет ничего более опасного для господствующего класса, чем общественное разоблачение и огласка частнособственнической природы контроля над денежной массой.

В 1860-х гг. XIX столетия банкирские дома требовали от государства выпуска процентных облигаций. Данные облигации должны были использоваться как основа для банковского кредита. Пока Линкольн проталкивал свой законопроект, банкиры работали над проектом, воплотившимся в 1863 г. в закон о национальном банке.

Закон о национальном банке подразумевал передачу банкирским домам полномочий по выпуску бумажных денег. Данная монополия могла быть использована для извлечения прибыли, а в условиях военных действий прибыль должна была быть более чем значительной. Разногласие между Линкольном и финансовой элитой состояло в том, кому выпускать средство обмена (конвертируемые банкноты и необратимые кроссированные чеки) - частной монополии или государству.

Другими словами, вопрос заключался в том, кто кому должен подчиняться - государство банковской элите, либо банковская элита государству? В последнем случае, при условии, что конгресс придерживается буквы закона, банковская элита зависит, в конечном счете, от власти народа.

Двурушничество всех этих «известных» и «уважаемых» политиков ярко продемонстрировано в исключительном по содержанию письме сенатора Джона Шермана братьям Ротшильдам , проживавшим в Лондоне. Письмо датировано 25-м июнем 1863 г. На Уолл-стрит о нем стало известно в этом же году.

Шерману подвернулась возможность угодничеством добиться расположения сильных мира сего. Он лично дал знать о своей идее представителям международных банкирских домов - идее, нашедшей прямое отражение в законе о национальном банке.

Далее мы воспроизводим текст письма братьев Ротшильдов (Лондон) Иклехеймеру, Мортону и Вандергульду (Уолл-стрит, Нью-Йорк). Письмо подтверждает получение послания Шермана и передает его содержание. Банкиры с Уолл-стрит ответили братьям Ротшильдам 6 июля 1863 г. В своем письме они изложили подробности относительно закона о национальном банке и некоторые черты характера сенатора Джона Шермана.

«Лондон, 25 июня 1863 г. Господам Иклехеймеру, Мортону и Вандергульду №3, Уолл-стрит, Нью-Йорк, США

Уважаемые господа!

Господин Джон Шерман написал нам из городка в Огайо, США о прибыли, которую можно извлечь из деятельности национального банка в результате принятия вашим конгрессом нужного закона. Копия данного закона прилагается в нашем письме.

Данный закон был составлен на основе плана, сформулированного Ассоциацией банкиров Великобритании и рекомендованного ею же нашим американским друзьям. Если закон будет принят, он принесет колоссальные прибыли банковскому братству по всему миру.

Господин Шерман сообщает, что в случае принятия закона, капиталистам впервые представится возможность сосредоточить в своих руках огромные ресурсы. Закон передает национальному банку практически полный контроль над внутренними финансами. «Меньшинство, которое понимает суть данного строя, - пишет он, - либо будет настолько заинтересовано в доходах, либо настолько зависимо от своих покровителей, что не будет являться какой-либо угрозой. С другой стороны, подавляющая часть людей, неспособных понять своим умом, что капитал извлекает огромные прибыли из системы, будет молча нести свою ношу, даже не подозревая, что система безразлична к их нуждам».

Ваши навеки,

Братья Ротшильды»


«Нью-Йорк
6 июля 1863 г.
Господам братьям Ротшильдам
Лондон, Англия

Уважаемые господа!

Имеем честь подтвердить получение Вашего письма от 25 июня, в котором вы ссылаетесь на послание, полученное от достопочтенного Джона Шермана из Огайо, а также на те прибыли, которые сулят нам положения закона о национальном банке. Господин Шерман обладает чертами характера в значительной степени свойственными преуспевающему финансисту. В каком бы расположении духа он ни был, он никогда не упустит возможности поживиться.

Он молод, расчетлив и честолюбив. Он нацелен на пост президента Соединенных Штатов и уже является членом конгресса (к тому же он испытывает желание разбогатеть). Он справедливо полагает, что в состоянии заполучить многое, если будет связан дружескими отношениями с представителями крупных финансовых кругов. Последние временами неразборчивы в своих методах, касающихся как получения содействия со стороны государства, так и защиты собственных интересов от посягательства недружественных законодателей.

Что касается организации национального банка, а также специфики и доходности подобного капиталовложения, то мы имеем честь отослать вас к нашим печатным циркулярам, приложенным здесь:

«Любое количество лиц в составе не менее пяти человек может организовать национальное объединение банков.

Национальный банк не может обладать капиталом меньше миллиона долларов, за исключением банков, расположенных в городах с населением в шесть и менее тысяч человек.

Они являются частными акционерными обществами и учреждаются для частной выгоды. Самостоятельно подбирают служащих и рабочих. Они неподконтрольны законам штатов, кроме как в случаях, обусловленных постановлениями конгресса. Они могут получать вклады и ссужать их исходя из собственных интересов. Они вправе покупать и продавать облигации, учитывать ценные бумаги и заниматься обычной банковской деятельностью. Для того чтобы национальный банк с капиталом в один миллион долларов начал работать, необходимо на эквивалентную сумму (номинальную стоимость) приобрести государственные облигации Соединенных Штатов. Государственные облигации Соединенных Штатов в данный момент могут быть приобретены со скидкой в 50%. Таким образом, для банка с капиталом в один миллион долларов потребуется вложение только пятисот тысяч долларов.

Данные облигации должны быть отданы на хранение в государственное казначейство Соединенных Штатов в Вашингтоне. Они будут выступать обеспече-ньем валюты национального банка, предоставленным банку государством.

Правительство Соединенных Штатов будет выплачивать по облигациям шесть процентов золотом раз в полгода. Следовательно, прирост капиталовложения составит двенадцать процентов золотом в год.

В силу данного обеспеченья (в виде депонированных казначеем облигаций), правительство Соединенных Штатов будет предоставлять банку, имеющему на своем хранении облигации, национальную валюту под годовую ставку всего лишь в один процент.

Деньги печатаются правительством Соединенных Штатов в форме так называемых «гринбеков». Люди не увидят никакой разницы, хотя «гринбек» - это ничем не обусловленное обещание банка заплатить.

Спрос на деньги так велик, что «гринбеки» могут быть без особого труда ссужены клиентам банка со скидкой в десять процентов на срок от тридцати до шестидесяти дней. Прирост по валюте составит порядка двенадцати процентов.

Проценты по облигациям плюс проценты по валюте, обеспеченной облигациями, минус мелкие расходы на деятельность должны в совокупности приносить от двадцати восьми до тридцати трех процентов.

Национальные банки наделены исключительным правом привлекать валюту и увеличивать ее объем. Кроме того, они могут предоставлять либо удерживать ссуды, исходя из целесообразности конкретного действия. Поскольку банки будут иметь национальную организацию, то здесь они смогут выступать сплоченно. Это означает, что национальные банки, одновременно отказавшись предоставлять ссуды, вызовут напряженность на денежном рынке, которая за одну неделю или даже за день перерастет в сокращение производства по всей стране.

Национальные банки не платят налоги ни по облигациям, ни по собственному капиталу, ни по вкладам».

Просим вас считать данный материал строго конфиденциальным.

С глубочайшим почтением,

Иклехеймер, Мортон и Вандергульд».

Для представителей международных банкирских домов было особенно важным то обстоятельство, что они смогли достичь своих целей при Линкольне. Если бы Линкольн воплотил в Соединенных Штатах идею об общественном контроле над финансами, тогда другие народы воспрянули бы духом и стряхнули с себя власть своих финансистов.

Европейские банкиры, в особенности английские, объединились в борьбе против Линкольна. Посредством торговых каналов они принудили американские банки встать на их сторону. Законопроект Линкольна о законном платежном средстве подвергся в Вашингтоне острым нападкам со стороны банковского лобби. В итоге законопроект был настолько изменен поправками, что стал бесполезен. Например, одна поправка гласила, что проценты по облигациям и банковским билетам - не более чем клочкам бумаги - должны были уплачиваться золотой монетой дважды в год. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. За разгромом законопроекта Линкольна последовал законопроект, позволявший частным банкам выпускать банкноты номиналом меньше пяти долларов в пределах округа Колумбия. Это был первый шаг к контролю над неразменными бумажными деньгами со стороны частных лиц.

23 июля 1862 г. Линкольн наложил вето на законопроект о частных банковских билетах. Он обосновал это тем, что средство обращения является прерогативой федерального правительства, и, что билеты Соединенных Штатов смогут в равной степени выполнять функцию мелких частных банкнот. Это был вызов со стороны Линкольна банковским кругам.

Линкольн любил иронизировать в присутствии банкиров. Однажды в Вашингтон прибыла делегация банкиров из Нью-Йорка для проведения переговоров по поводу законопроекта о законном платежном средстве. Министр финансов представил делегацию следующим образом:

«Эти джентльмены прибыли из Нью-Йорка для проведения переговоров с министром финансов. Тема переговоров - наш очередной заем. Как банкиры, они обязаны хранить государственные ценные бумаги. Я ручаюсь за их патриотизм и благонадежность. Как сказано в священном писании, «где богатство, там и добродетель».

Линкольн ответил на это так:

«Есть еще одно мерило, к которому я мог бы воззвать: «где падаль, там и стервятники».

Схема Линкольна относительно национальной валюты шла в разрез с интересами международных банкирских домов, которые в то время планировали привязать частные деньги Соединенных Штатов к золотому стандарту Банка Англии. Позже в XX веке банки перешли на неразменные бумажные деньги, не обеспеченные золотом, но в середине XIX века система золотого и серебряного стандартов предоставляла куда больше возможностей для извлечения выгоды.

Предложение Линкольна сводилось к следующему. Не федеральное правительство должно занимать или печатать с помощью банков бумажные деньги, а банкирские дома должны брать взаймы монету и золото у государственного казначейства. При подобном положении вещей банки не смогли бы с помощью печатного станка создавать фиктивный капитал.

Закон о национальном банке был представлен народу Соединенных Штатов как проект по мобилизации средств для ведения Гражданской войны, а также как средство достижения финансовой стабильности. Согласно данному закону любые пять лиц могли учредить банк с акционерным капиталом от пятидесяти и более тысяч долларов. После депонирования в государственном казначействе процентных облигаций, равных по стоимости одной трети оплаченной части акционерного капитала, правительство должно было отпечатать сертификаты национального банка, от имени банка, исходя из суммы в девяносто процентов от номинальной стоимости эмитированных облигаций.

Данные сертификаты национального банка могли быть в дальнейшем использованы банком как в стандартных операциях, так и для получения прибыли. И это несмотря на то, что сертификаты представляли собой собственность банка. Более того, федеральное правительство выплачивало проценты золотой монетой и облигациями, депонированными в государственном казначействе.

Одним словом, банкиры извлекали двойную прибыль. Во-первых, это проценты по обеспеченным государством выпускам бумажных денег. Во-вторых, - проценты по облигациям, выплачиваемые золотом. Закон о национальном банке гарантировал прибыль всем, кто был занят в банковском деле.

Еще раз дала о себе знать традиция президентов Джефферсона и Джексона. Она требовала, чтобы национальная банковская система добилась даже еще большей централизации финансовых полномочий, чем в случае с Банком Соединенных Штатов - когда Джексон наложил вето на законопроект.

На этот раз финансовый клан оказался куда организованней. В тяжелое время Гражданской войны законопроект о национальном банке, перед тем как быть одобренным, рассматривался в Сенате только три-четыре дня, а в Палате представителей - только два дня. Президент Линкольн утвердил закон 25 февраля 1863 г.

Глава седьмая
ДЕНЕЖНЫЙ ТРЕСТ СОЗДАЕТ ФЕДЕРАЛЬНУЮ РЕЗЕРВНУЮ СИСТЕМУ

Не хотели бы вы просматривать номера «Уолл-стрит Джорнал» за неделю до выхода?

Некоторые люди, действительно, обладают такой возможностью, не передвигая стрелки часов. Они не получают выпуски «Уолл-стрит Джорнал» по подписке. Они располагают информацией о политике Федеральной резервной системы, - какой она будет завтра, через неделю, через месяц и даже через год.

Время от времени руководство Федеральной резервной системы делает официальные заявления, предварительно согласовав их внутри своих кругов. Руководители собираются вместе, обсуждают, строят планы на будущее и после этого публикуют заявления.

Совещания всегда проходят тайно. О них известно только руководству Федеральной резервной системы. Тем не менее, если располагать сведениями, которые руководство собирается обнародовать, то можно без труда нажить состояние. Поскольку председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен докладывает о денежно-кредитной политике, размере учетной ставки, а также размере ставки для первоклассных денежных обязательств. Все эти показатели оказывают влияние на ставки по казначейским векселям, на рынки металлов, на фондовую биржу и на рынки недвижимости.

Федеральная резервная система - это частный банк, которым владеют банки. Поэтому заблаговременно располагают информацией только банковские круги.

Идея о создании Федеральной резервной системы зародилась на маленьком острове Джекиль в Атлантическом океане недалеко от округа Глинн штата Джорджия. Тогда в 1910 г. остров был частным клубом, где собирались крупные финансисты с Уолл-стрит. В этом укромном уголке вдали от любопытных глаз общественности обсуждались проблемы особо важного характера. Именно на острове Джекиль представители финансовой элиты разработали план утверждения конгрессом частной денежной монополии.

Американское общество начала века отрицательно относилось к идее учреждения центрального банка и обычно противостояло любым попыткам предоставить большие полномочия кругам Уолл-стрит. Тем не менее, учреждение центрального банка за пределами Европы сулило значительные прибыли любой финансовой группе, способной убедить конгресс принять соответствующее законодательство. Кредитная система, основанная на выпуске неразменных бумажных денег, подразумевала наличие властных полномочий, несоизмеримых с возможностями времен золотого и серебряного стандартов. Золото и серебро являлось смирительной рубашкой для финансовой системы.

Целью подпольного совещания на острове Джекиль было сформировать план по созданию центрального банка Соединенных Штатов под видом региональной банковской системы. (Региональная система - это как раз то, против чего публично выступали банкиры).

Данное сокрытие было настолько удачным, что Вудро Вильсон, согласно его личному секретарю Джосефу Тьюмалти, подписывая закон о Федеральной резервной системе, действительно полагал, что этим ликвидирует могущество финансовых кругов Уолл-стрит.

Будучи губернатором штата Нью-Джерси, в 1911 г. Вильсон заявил следующее:

«Крупнейшей монополией в этой стране является денежная монополия. Если она будет существовать и далее, то нам придется расстаться с разнообразием наших свобод и поступательным развитием нашей нации.

Великая индустриальная страна управляется собственной же кредитной системой. Наша кредитная система крайне концентрирована. Таким образом, развитие нации и вся наша предприимчивость находятся в руках небольшой группы людей.

Это наиболее значительная проблема из всех. Для ее решения государственные мужи должны ревностно направить свои силы на сохранение будущности и истинных свобод граждан».

По мнению Вильсона, Федеральная резервная система являлась «краеугольным камнем правительства демократов». Скорее всего, когда Вильсон произносил эти слова, он был в здравом уме. А что тогда происходит за кулисами этого «денежного треста», или этого «финансового клана», который мы именуем сегодня финансовой элитой, разбогатевшей на центральном банке?

Для того чтобы ответить на поставленный вопрос следует немного углубиться в историю. Давайте посмотрим на трест XIX века и на финансовую вершину этой пирамиды, так как тресты продолжали существовать и в начале XX века.

Между 1870 г. и началом Первой мировой войны американская промышленность находилась под влиянием клана финансистов - в основном представителей финансовых кругов Нью-Йорка. «Трестификацию» американской промышленности запечатлел в цифрах и фактах Джон Муди - редактор авторитетного справочника «Moody's Manual of Corporation Securities». Он опубликовал на эту тему монументальный труд. Муди был весьма чутким наблюдателем и как Клэронс Бэррон - другой тонкий любитель цифр и фактов - рассматривал трест в качестве полезного и неизбежного явления.

Критика промышленных трестов была широко распространена. В своей работе «Правда о трестах» Джон Муди скрупулезно показал, что под их распространяющимся влиянием оказались сталь, цветные металлы, нефть, табак, флот, сахар и железная дорога. Здесь особо выделялись Дж. П. Морган, братья Рокфеллеры, Эдвард Гарриман, Джон Мак-Кормик, Генри Хавемейер и Томас Ф. Райан.

В истории похода «финансового клана» на центральный банк, выделяются два эпизода:

1) финансовая паника 1907 г., которую банкиры и их пособники использовали для обострения вопроса о необходимости учреждения национального банка. (То, что Уолл-стрит ускорил данный кризис, было доказано гораздо позже).

2) головокружительный взлет немецкого банкира Пауля Варбурга и его миссионерское рвение в продвижении модели Рейхсбанка Германии для США.

В 1907 г. по-прежнему оставалось несколько капиталистов, желавших бросить вызов Уолл-стрит и оспорить первенство нью-йоркских воротил. Среди этих аутсайдеров значился медный магнат из Монтаны Фридрих Ога-стус Гейнзе, который был выбран ключевой мишенью во время паники 1907 г. Свой капитал, нажитый на меди, Гейнзе переместил в Нью-Йорк. Там он присоединился к Морзе из «Айс траст». В то время Морзе главенствовал в Банке Северной Америки. Используя активы данного учреждения, Гейнзе и Морзе совместными усилиями взяли под контроль Национальный торговый банк.

Аналогичная участь постигла траст-компанию Ни-кербокера - союзника Трастовой компании Америки и «Линкольн траст». Затем Гейнзе и Морзе зарегистрировали спекулятивное предприятие «Объединенная медная компания». Именно игры с ней на фондовой бирже ускорили кризис 1907 г. Подконтрольные «денежному тресту» банки востребовали свои займы у «Объединенной медной компании» и организовали массовое изъятие вкладчиками депозитов из Национального торгового банка, принадлежавшего Гейнзе и Морзе. Сейчас в большинстве случаев признается, «что панику 1907 г. предопределила попытка избавиться от Гейнзе».

В 1913 г. действия денежного треста и обстоятельства возникновения паники 1907 г. расследовались Комитетом Пуджо. Комитет отметил особую роль фирмы Дж. П. Моргана.

С 1900 по 1920 гг. денежный трест был фактически подконтролен банковской фирме Дж. П. Моргана. Сам Морган руководил трестом до своей смерти в 1913 г. Его дело продолжили сын Дж. П. Морган-младший и «чертова дюжина» из пятнадцати компаньонов, находившихся в тесном взаимодействии с Рокфеллером, Гарриманом и Куном Лебом. После длительного документированного расследования в 1912 г. Комитет Пуджо заключил, что «денежный трест» стал:

«Наибольшей опасностью за всю историю нашего государства, грозившей свободе конкуренции в промышленности. Опасность заключалась в концентрации кредитования в руках небольших финансовых групп путем контроля над банками и отраслями промышленности.

При господстве в финансовом секторе группы банкиров, их партнеров и пособников, свобода конкуренции невозможна. Все ее преимущества сводятся на нет, будь то накопление капитала или реализация крупных выпусков облигаций.

Действия данной влиятельной группы, описанные здесь, оказали более пагубное воздействие на свободу конкуренции, нежели активность всех остальных трестов вместе взятых. Хотя там, где простирается влияние трестов, о базовых принципах конкуренции не может быть и речи. Если подобная ситуация будет иметь место и далее, то все попытки восстановить нормальные условия свободы конкуренции в промышленном сообществе будут тщетны».

В общественной дискуссии по поводу еще не существовавшей Федеральной резервной системы, финансовый крах 1907 г. сразу же был использован как повод для возможного учреждения центрального банка Соединенных Штатов. Федеральную резервную систему представили как панацею от всех финансовых бед. Тем не менее, паника 1907 г. была преднамеренно организована брокерами компании «Стандард ойл» и фирмой Моргана.

Другими словами, одна и та же группа, имевшая виды на извлечение выгоды от учреждения центрального банка, организовала панику с целью убедить электорат в необходимости существования данного института.

В служебном отчете конгресса от 1976 г. наглядно показано, каким образом эта частная монополия с 1913 г. удерживала на протяжении десятилетий свою власть. После списка имен руководителей, возглавлявших Федеральную резервную систему в середине 1970-х гг., дается следующее заключение:

«В двух словах это можно описать так. По-видимому, члены правления Федеральной резервной системы представляют собой небольшую элитарную группу, имеющую подавляющее влияние на экономическую жизнь нашего народа».

Важно заметить, что Федеральная резервная система является частным акционерным обществом. В XIX веке денежному тресту была предоставлена законная монополия, в то время как иные монополистические инициативы до сих пор подпадают под антитрестовский закон Шермана. Федеральная резервная система - это монополия, а для сохранения статуса монополии она должна обладать политической властью. Также заслуживает внимания то обстоятельство, что частнособственническая природа Федеральной резервной системы постоянно затушевывается. А ведь это очень важный аспект. Данная проблема должна обсуждаться всенародно - кто чем владеет, какие прибыли извлекаются из этой монополии.

Там где в 1907 г. заседал Дж. П. Морган, в 1970-е гг. мы обнаруживаем Дейвида Рокфеллера, а сегодня - Алана Гринспена. «Уолл-стрит Джорнал» в 1977 г. показала, как эти приспособленцы использовали конфиденциальную информацию в личных целях. В 1907 г. одним из них был Дж. П. Морган, пригласивший для собеседования министра финансов. В 1980 г. Дейвид Рокфеллер вызывает к себе Генри Киссинджера.

Каким образом денежному тресту удалось учредить центральный банк и взять его под свой контроль в стране, где общественное мнение изначально было настроено против подобной инициативы? Судья Брандейс описывает данный процесс следующим образом:

«Развитие в наших условиях финансовой олигархии, с которой мы знакомы по истории политического деспотизма, - это узурпация, протекающая путем постепенного захвата, нежели насильственных действий; а также путем «продуманной и часто полностью скрытой концентрации».

Это те самые процессы, которые позволили императору Августу стать хозяином Рима. Создатели нашей Конституции подозревали о подобных опасностях для нашей политической свободы, раз имели осмотрительность предусмотреть разделение властей».

Дж. П. Морган, контролировавший денежный трест, понимал все преимущества «скрытого» и «постепенного захвата». Он всенародно выступил против законопроекта о Федеральной резервной системе, являясь в то же время одним из инициаторов его продвижения.

Компаньоны Моргана были тщательно подобраны и понимали суть происходящего. В обмен на абсолютную лояльность они получили гарантированную возможность разбогатеть за счет политической и финансовой мощи монополии. Пока Морган номинально оставался единственным главным компаньоном, он полностью удерживал власть внутри фирмы.

Несколько компаньонов Моргана посвятили себя политике. Но большинство предпочитали действовать за сценой. В период с 1900 по 1930 гг. четверо партнеров Моргана стали исключением из этого правила. Глядя на их деятельность сегодня, можно проследить за тем, как они использовали двуличность для достижения своих целей.

Этой четверкой были - Э. П. Дейвисон, Дуайт Уитни Морроу, Эдвард Р. Стеттиниус и Джордж В. Перкинс. В книге «Уолл-стрит и болыиевицкая революция» мы писали о том, что фирма Моргана направляла революцию так, чтобы озолотиться при любом исходе - кто бы ни пришел к власти в России.

Партнер Моргана Дейвисон между 1917 и 1919 гг. являлся главой Военного Совета Красного Креста. Он работал вместе с еще одним союзником Моргана В. Бойдом Томпсоном, финансировавшим большевиков. Дуайт Уитни Морроу использовал свое влияние для обеспеченья большевиков оружием и дипломатическим прикрытием (его меморандум, касающийся данной проблемы, воспроизведен в книге «Уолл-стрит и большевистская революция»). К слову, Томас Ламонт использовал свои связи в Лондоне для того, чтобы смягчить позицию Великобритании в отношении большевиков.

Кроме того, Морган и партнеры оказывали содействие белогвардейцам, сражавшимся с большевиками, и были замечены в поддержке интервенции в Сибирь.

Морроу оставил товарищество Моргана в 1920-х гг. и после года пребывания на посту председателя Совета по авиации получил должность посла США в Мексике (1927-1930 гг.). В 1931 г. он стал американским сенатором. Стеттиниус в период Первой мировой войны заведовал всеми военными закупками для Соединенных Штатов, производившимися через подконтрольные Моргану фирмы.

Джордж Перкинс в 1912 г. организовал исполнительный комитет Прогрессистской партии и позже стал его председателем. Прогрессистская партия была необходима Моргану для того, чтобы расколоть Республиканскую партию и тем самым обеспечить Вудро Вильсону президентское кресло. Дейвид Рокфеллер применил подобную стратегию в случае с Джоном Андерсоном на выборах 1980 г.

Основным инструментом Моргана для осуществления контроля над американскими финансами и промышленностью являлся избирательный трест. Это была горстка управляющих, состоявшая обычно из трех человек, выбираемых лично Морганом. В свою очередь эта влиятельная группа, подчинявшаяся Моргану, подбирала руководителей банков и фирм.

Так в случае с «Гаранти траст» избирательный трест состоял из двух компаньонов Моргана - Томаса В. Ламонта и Уильяма Г. Портера, - плюс президента подконтрольного Моргану Первого национального банка Джорджа Ф. Бейкера. Данная группа назначала директоров «Гаранти траст», а те в свою очередь контролировали многочисленные фирмы, мелкие банки и финансовые учреждения.

К 1912 г. Морган подчинил себе банки Уолл-стрит, не говоря уже о «денежном тресте». Структура управления всем комплексом финансовых институтов Моргана была достаточно проста: она основывалась на принципе пирамиды. Компаньоны Моргана приглашали руководителей для основных финансовых учреждений. Их лояльность к Моргану обеспечивалась предоставлением всех привилегий, вытекающих из высокого должностного положения.

В свою очередь компании, финансировавшие промышленность, железнодорожные тресты и иные объединения подчинялись данным финансовым учреждениям. Во второй половине XIX и в самом начале XX веков эта система функционировала безотказно. Вот как представляли себе этот «денежный трест» Вудро Вильсон и «полковник» Хауз:

«Я считаю абсолютно верной реплику Вудро Вильсона о том, что из целого ряда трестов, «денежный» был наиболее пагубным. Несколько лиц и их сателлитов контролируют ведущие банки и трастовые компании Америки. Они также руководят ведущими корпорациями».

Денежный трест был узаконен в 1913 г. под удобной и безобидной вывеской Федеральной резервной системы. Никто не должен был догадаться, что это частный центральный банк.

Историю создания Федеральной резервной системы можно разделить на три этапа:

- тайное согласование плана организации Федеральной резервной системы;

- продвижение Вудро Вильсона на пост президента силами финансовой элиты;

- прохождение законопроекта о Федеральной резервной системе через конгресс.

Член Палаты представителей от штата Миннесота Линдберг - отец всемирно известного летчика - в течение десяти лет своего пребывания в Палате представителей являлся одним из самых последовательных и ревностных критиков группы Моргана. Считается, что он был единственным конгрессменом, кто прочел все двадцать томов Денежно-кредитной комиссии Олдрича. Настоящий водопад слов, низвергнувшийся на головы членов нижней палаты, вызвал подозрение среди мыслящих людей - подозрение в том, что народные избранники нарочно не осознают, чьи интересы им следует соблюдать.

Насчет плана Олдрича по банковским операциям и валюте, Линдберг сказал следующее:

«План Олдрича по банковским операциям и валюте - это чудовищный проект по сосредоточению в одних руках всех финансовых ресурсов страны: как государственных, так и частных. Он подразумевает создание одного центрального объединения с пятнадцатью филиалами по всей стране. В объединение будут допускаться только крупные банки и трастовые компании. Всем остальным не только откажут в членстве и запретят держать акции, но и посредством политических и финансовых рычагов будут диктовать свои условия - как следует вести дела. Перед этой мощью, сосредоточенной в контролируемых трестами и крупными финансистами банках больших городов, не устоит не только средний бизнес, но и политический аппарат».

Глава восьмая
СГОВОР НА ОСТРОВЕ ДЖЕКИЛЬ

В 1910 г. на острове Джекиль собрались шестеро известных финансистов с Уолл-стрит с целью сформировать программу действий по организации центральной банковской системы в Соединенных Штатах. Федеральная резервная система появилась на свет в результате сговора. С точки зрения закона «сговор» можно охарактеризовать как тайное соглашение, направленное на достижение неправомерной цели. Соглашение было тайным, в его принятии участвовали шестеро человек, и оно, как мы покажем далее, явилось неправомерным.

Заговорщиками были.

Сенатор Нельсон Олдрич, тесть Джона Д. Рокфеллера-младшего.

Немецкий банкир Пауль Варбург из Гамбурга (банкирский дом «М. М. Варбург») и Кун Леб из Соединенных Штатов.

Генри П. Дейвисон, компаньон Дж. П. Моргана и председатель «Банкерз траст компани».

Бенджамин Стронг, вице-президент «Бэнкерз траст».

Чарльз Д. Нортон, президент Первого национального банка.

Последние три банка входили в группу Моргана. Варбург представлял интересы «Кун, Леб и К°», а Олдрич - интересы Рокфеллера и брокеров «Стандард ойл». Доля Гарримана в «Гаранти траст» после его смерти перешла к группе Моргана.

Эта шестерка обладала огромной экономической властью и оказывала значительное влияние на политику.

Как это ни странно, тайное совещание на острове Джекиль было описано одним из его участников, правда, в весьма туманных выражениях:

«Несмотря на то, что я выступаю за прозрачность всех дел корпораций в нашем обществе, примерно в 1910 г. имело место событие, во время которого мне пришлось соблюдать тайну как никакому другому заговорщику. Правда, никто из его участников не считал себя таковым. Напротив, мы ощущали, что задействованы в работе, важной для нашей страны. Мы пытались разработать механизм, который бы позволил упрочить нашу банковскую систему, ослабленную последствиями паники 1907 г. Я не думаю, что следует недооценивать нашу тайную экспедицию на остров Джекиль, так как замысел, задуманный там, в конечном счете, воплотился в то, что мы сегодня называем Федеральной резервной системой».

После паники 1907 г. все задачи свелись к убеждению общественности в «необходимости» учреждения центрального банка. Ключевой фигурой здесь выступил сенатор Нельсон Олдрич - состоятельный коммерсант, связанный с семьей Рокфеллеров. Олдрич был женат на дочери Джона Д. Рокфеллера-младшего Эбби. Бывший вице-президент Нельсон Рокфеллер был прямым потомком этой ветви семьи Рокфеллеров.

После кризиса 1907 г. Нельсон Олдрич возглавил в Сенате Денежно-кредитную комиссию, которая изъездила всю Европу с целью исследования европейских центральных банков. Особенно комиссию заинтересовала модель немецкого Рейхсбанка. Из этой командировки на казенный счет явствует, что в конгрессе Олдрич был единственным экспертом по банковскому планированию. Лишь единицы замечали наличие тесной связи между Олдричем и банковскими кругами. Герберт Л. Саттерли приходился Моргану зятем и изнутри описал тесные взаимоотношения Олдрича с денежным трестом, а также причастность Олдрича к организации Федеральной резервной системы. Согласно Саттерли, Олдрич: «Обратился к Моргану за советом, и в течение последующих двух лет они должны были провести вместе многие часы, последовательно отрабатывая схему для банковского сообщества всей страны».

И снова согласно Саттерли, Дж. П. Морган «предоставил ему (Олдричу) Гарри Дейвисона (компаньона Моргана) для помощи в деталях». Партнер Куна Леба Пауль М. Варбург также «оказался в распоряжении у сенатора Олдрича». Эта триада - Морган, Олдрич и Варбург - была призвана подготовить введение централизованной банковской системы в Соединенных Штатах.

Остальные «заговорщики с острова Джекиль» появились на сцене позже. Франк Вандерлип (которого мы уже цитировали) из Национального городского банка был связан родственными узами с семьей Рокфеллеров. Он присоединился к группе Моргана в начале 1910г. после того, как получил письмо от председателя правления Национального городского банка Стиллмана. Письмо касалось встречи Стиллмана и Олдрича в Европе по вопросу учреждения центрального банка. Из этого письма мы узнаем, что заговорщики использовали код. Например, Олдрич числился под кодовым именем «Зивил». В своей книге Вандерлип утверждает следующее:

«Господин Стиллман писал, что без всякого подобострастия мне следует посвятить все свое время и мысли скрупулезному рассмотрению темы (т. е. финансового плана) и без единого намека на Уоллстрит составить законопроект для вновь избранного конгресса».

Всего важнее для заговорщиков было сохранить абсолютную секретность. Если бы любое имя, ассоциируемое с Уолл-стрит, когда-либо было замечено в связи с законопроектом о Федеральной резервной системе, то это был бы конец. Для конспирации прибегали не только к кодовым именам. Чтобы проводить свои встречи и обсуждения заговорщики удалялись на огромные расстояния с целью избежать общественного резонанса.

Не подлежит сомнению только одно - если бы в 1913 г. общество знало о тех фактах, которыми располагаем мы сегодня, то законопроект о Федеральной резервной системе не имел бы никаких шансов пройти через конгресс. Что касается подозрений общественности в нахождении участников группы Моргана в близком родстве друг с другом, то дадим слово Вандерлипу. (Сами участники группы заверяли окружающих в «незаинтересованной беспристрастности»).

«Поверили бы в это избиратели? Думаю, именно так бы они и поступили. Всего лишь один слабый намек. Сенатор Олдрич приходился тестем Джону Д. Рок-феллеру-младшему, да и сам по себе он был весьма обеспеченным человеком. Однажды я написал письмо Вудро Вильсону в Принстон и пригласил его побеседовать за обедом. Желая произвести на него впечатление и придать событию важность, я сказал, что сенатор Олдрич также приглашен на обед. Мой друг доктор Вильсон изумился и ответил, что не сможет заставить себя найти общий язык с сенатором Олдричем. Вильсон действительно пришел и выступил с речью. Правда, после того, как я доложил, что здоровье господина Олдрича не позволит ему составить нам компанию. А теперь давайте немного пофантазируем. Представьте, какие газетные заголовки могли бы появиться, если бы стало известно, что Олдрич совещался по поводу еще не принятого финансового законодательства с компаньоном Моргана (допустим, Дейвисоном) и президентом крупнейшего банка (допустим, Вандерлипом)».

Одним из директоров Национального городского банка, основанного Стиллманом, был Кливленд Додж - влиятельная персона и финансовый «мотор» за спиной Вудро Вильсона. Следует не выпускать это обстоятельство из виду.

Вудро Вильсон, которому предстояло утвердить закон о Федеральной резервной системе, был, без сомнения, ставленником финансовой элиты. Его кандидатуру одобрили весной 1912 г. во время неформальной встречи в поместье Вандерлипа Бичвуд в Скарборо на реке Гудзон. Согласно одному обозревателю, Вильсон прошел испытание, поскольку Вандерлип и Уильям Рокфеллер обсуждали роль американского капитала за границей в его присутствии. Подробнее мы опишем это обстоятельство позже.

Центральной фигурой в создании Федеральной резервной системы был вовсе не американский, а немецкий банкир - Пауль Мориц Варбург. Он родился в 1868 г. в Гамбурге в семье Оппенгеймов. Отец Варбурга имел долю в банкирском доме «М. М. Варбург», основанном в 1798 г. Начало карьеры Варбурга связано с «Самуэль Монтагу и К°» (Лондон) и «Banque Russe Pour Le Commerce Etranger» (Париж). В 1891 г. Варбург стал работать в семейном банке и вошел в долю в 1895 г. В 1902 г. он прибыл в Соединенные Штаты в качестве партнера Куна Леба и, невзирая на несовершенный английский, развернул кампания за организацию Федеральной резервной системы. План по учреждению центрального банка можно обнаружить в двух его брошюрах - «Недостатки и беды нашей банковской системы с 1907 г.» и «Проект модифицированного центрального банка» (1907 г.). В основу структуры Федеральной резервной системы был положен проект, который Варбург в 1910 г. предложил для Объединенного резервного банка.

Все эти люди тайно собрались на острове Джекиль с целью наметить очертания будущего закона о Федеральной резервной системе.

Тайное совещание на острове Джекиль увековечил Франк Вандерлип:

«Было бы весьма опасным для Олдрича, если бы стало известно, что сенатор обращался к кому-либо с Уолл-стрит за содействием в подготовке доклада и законопроекта. Поэтому были предприняты меры предосторожности, которые порадовали бы сердце самого Джеймса Стиллмана. Нам было приказано забыть о фамилиях и не обедать вместе в канун нашего отбытия. Мы обязались явиться в назначенное время на железнодорожную станцию у побережья Гудзона в Нью-Джерси, а также прибывать по одиночке и как можно незаметней. У станции нас должен был ждать личный автомобиль сенатора Олдрича, прикрепленный к последнему вагону поезда на юг.

Когда я подошел к тому автомобилю, шторы были опущены, и только слабые проблески желтого света обнаруживали форму окон. Оказавшись внутри, мы принялись соблюдать оговоренное табу, наложенное на наши фамилии, и обращались друг к другу по именам - «Бен», «Пауль», «Нельсон» и «Эйб». Мы с Дей-висоном решили прибегнуть к еще большей конспирации и отказались от личных имен. Исходя из того, что мы всегда правы, Дейвисон стал Уилбером, а я - Ор-виллом. Так звали братьев Райт - пионеров авиации.

Обслуживающий персонал и кондукторская бригада могли узнать одного или двух из нас, но только не всех. В противном случае о нашей таинственной поездке стало бы известно в Вашингтоне, на Уолл-стрит и даже в Лондоне. Конечно же, мы понимали, что разоблачение невозможно, но случись оно, все наши усилия оказались бы напрасными, а время потрачено впустую. Если бы общественности дали знать, что мы собрались вместе и написали банковский законопроект, то этот законопроект не прошел бы через конгресс».

В последнем изречении Вандерлип с выигрышной позиции непосредственного участника событий показывает, что это был спланированный заговор. Американское общество никогда бы не передало небольшой группе людей монополию на предложение денег. В конце концов, антитрестовский закон Шермана классифицировал монополию, ограничивающую свободу торговли, как незаконную. И денежную монополию здесь никто не ждал с распростертыми объятиями.

Для того чтобы избежать общественного резонанса, эти банкиры под покровом ночи пробрались тайком на далекий остров, используя кодовые имена и изменение внешности!

Далее Вандерлип описывает изнутри тайное совещание, а также сообщает о том, что так называемый доклад Олдрича и законопроект, представленный в Сенате, в действительности были написаны им самим и Стронгом. Но самым примечательным было следующее обстоятельство: Вандерлип был до конца уверен в том, что банкиры действовали не в личных, а в исключительно государственных интересах.

Одним словом, эта группа заговорщиков предложила заменить монетный двор частной бумажной фабрикой. Что и было осуществлено в 1913 г. Одно не укладывается в голове - как все это могло быть представлено в виде поступка, проникнутого духом патриотизма и гражданственности.

«С материка на остров Джекиль мы добрались на лодке. В течение недели или десяти дней мы были полностью изолированы от внешнего мира, не пользовались телефоном и телеграфом. Мы спрятались на заброшенном острове. Там было много цветной прислуги, но они не имели никакого представления о том, кто такой Бен или Пауль, или Нельсон; не говоря уже о Вандерлипе, или Дейвисоне, или Эндрю. Все эти имена им ни о чем не говорили.

Там мы работали в здании клуба. На север мы вернулись так же незаметно, как и прибыли на юг. Мы договорились, что Олдрич представит в Сенате законопроект, подготовленный нами. Общественности он стал известен как план Олдрича. Олдрич и Эндрю остались в Вашингтоне, а Варбург, Дейвисон, Стронг и я вернулись в Нью-Йорк.

Конгресс без пяти минут заседал. Но в субботу в Нью-Йорк пришло известие о том, что сенатор Олдрич болен, причем болен настолько, что не в состоянии составить более или менее приемлемый документ, которым можно было сопроводить законопроект. Мы с Беном Стронгом немедленно выехали в Вашингтон, где совместными усилиями подготовили доклад. Если бы тогда об этом стало широко известно, то наше произведение заклеймили бы как крючкотворство Уоллстрит, хотя, конечно же, это было не так. Олдрич никогда не был холуем так называемых финансовых кругов. Он был добросовестным человеком, движимым заботой об интересах общества. Он обратился к четверым из нас - людям с Уолл-стрит, - поскольку знал, что мы на протяжении многих лет изучали аспекты той проблемы, с которой он столкнулся, и решить которую было его гражданским долгом».

План Олдрича, написанный Вандерлипом и Стронгом, не прошел через конгресс. На нем поставили крест. Недомогающий сенатор Олдрич ушел на пенсию, и денежный трест был вынужден искать новые пути для достижения своих целей.

Кливленд Додж - один из директоров Национального городского банка, - а также Мак-Кормик из «Харвестер траст» были соучениками Вудро Вильсона (1879, Принстон). В 1902 г. не без помощи Кливленда Доджа Вудро Вильсон стал президентом Принстонско-го университета. Через некоторое время Додж дал знать Вильсону, что Уолл-стрит рассматривает его в качестве «кандидата на пост президента».

В декабре 1906 польщенный Вильсон написал журналисту Джорджу Гарвею для того, чтобы узнать о тех «влиятельных лицах, которые рассматривают его в качестве кандидата на пост президента». В своем ответе Гарвей «привел имена нескольких влиятельных банкиров, вспомогательных администраторов и консервативных журналистов».

Вильсон, - несмотря на свою репутацию неуверенного в себе, глуповатого профессора, - один урок все же усвоил наизусть: для того, чтобы добиваться успеха, нужно постоянно с кем-либо соглашаться. В марте 1907 г. Джордж Гарвей представил Вильсона Томасу Форчуну Райану - члену медного треста и известному финансисту. После этой встречи Вильсон отправил краткое письмо представителям влиятельных кругов Уолл-стрит с изложением научного обоснования в пользу трестов. К слову, в публичных выступлениях Вильсон высказывался совершенно по-другому.

Эта кучка интриганов с Уолл-стрит при поддержке политических заправил Нью-Джерси помогла Вудро Вильсону стать в ноябре 1910 г. губернатором штата Нью-Джерси.

В течение нескольких месяцев Кливленд Додж открыл банковский счет в Нью-Йорке и снял офис на Бродвее, 42. С этого эпизода началась кампания по продвижению Вильсона на пост президента США. Первый вклад на банковский счет в размере одной тысячи долларов сделал Кливленд Додж. Сорок тысяч подписчиков по всей стране получали раз в неделю двухстраничный рекламный материал «Истинный американец из Трентона, Нью-Джерси». Рассылку по почте финансировал также Кливленд Додж.

На две трети президентскую кампанию Вильсона профинансировали семеро человек, связанных с Уоллстрит и все теми же трестами, - которые Вильсон публично продолжал осуждать.

Предвыборные лозунги Вильсона представляли его как кандидата, выступающего за мир, а также против трестов и монополий.

Кливленд Г. Додж (директор Национального городского банка) - $51 300. Генри Моргентау (финансист) - $20 000. Сайрес Г. Мак-Кормик («Харвестер траст») - $12 500. Абрам И. Элкус (юрист с Уолл-стрит) - $12 500. Фредерик К. Пенфилд (недвижимость Филадельфии) - $12 000. Уильям Ф. Мак-Комз - $11 000. Чарльз Р. Крейн («Крейн и К°», Чикаго) - $10 000.

Когда Вильсона выдвинули кандидатом в президенты, он не преминул написать «дорогому Кливу» (Доджу) для того, чтобы выразить свое торжество: «я не могу поверить своему счастью!». Речь с выражением согласия баллотироваться в президенты была написана для Вильсона на борту «Короны» - яхты Доджа - в период выработки стратегии на предстоявшие выборы.

Одним словом, Вильсон полностью зависел от денежного треста. Вильсон просто блефовал, когда обрушивался на тресты и Уолл-стрит. Попросту говоря, он изменил демократической традиции президентов Джефферсона и Джексона.

В итоге Вильсона избрали в президенты. Не успели еще подсчитать голоса, как влиятельные круги Уоллстрит спешно принялись готовить проведение «финансовой реформы». К началу декабря 1912 г. «полковник» Хауз успел переговорить с ключевыми фигурами конгресса - с целью склонить их на сторону Вильсона. Во время телефонного разговора Пауля Варбурга с Хаузом 12 декабря 1912 г., «полковник» подтвердил, что план готов. Дополним Хауза, прибегнув к его же мемуарам: «Что касается данного вопроса, то я был уверен, что новоизбранный президент является здравомыслящим человеком».

В марте Франк Вандерлип провел консультации с Хаузом, и через две недели группа банкиров прибыла в Белый дом с отпечатанным проектом по реформированию денежной системы. Вильсон должен был представить его в конгрессе. Но, по мнению Хауза, было бы глупо размахивать в Палате представителей напечатанным в типографии законопроектом. В связи с этим закон о Федеральной резервной системе вернули на Уолл-стрит, где на печатной машинке была сделана его копия. Оставалось только протащить законопроект через конгресс.

Глава десятая
ФЕДЕРАЛЬНАЯ РЕЗЕРВНАЯ СИСТЕМА СЕГОДНЯ

В наши дни Федеральная резервная система беспрепятственно продолжает владеть монополией на выпуск денег - монополией, которой еще никто не бросил вызов. Федеральная резервная система защищена от контроля со стороны общественности и проверки официальной отчетности.

В данный момент Федеральная резервная система выполняет две функции:

- регулирует движение кредита и денежного потока для достижения конкретных экономических целей;

- контролирует коммерческие банки, то есть, большей частью, саму себя.

Центральным органом Федеральной резервной системы, вырабатывающим политический курс, является Совет управляющих, формируемый президентом и утверждаемый Сенатом. Каждый из двенадцати региональных банков системы возглавляет отдельный директор. Директоры подразделяются на три категории: категорию «А», категорию «В» и категорию «С». Директоры категории «А» представляют банковскую систему, директоры категории «В» - промышленность, директоры категории «С» предположительно представляют интересы общества.

На деле, директоры категории «С» никогда не представляли интересов общества. Для банкира не является противоестественным послужить директором категории «А», а затем переметнуться и поработать немного директором категории «С».

Федеральная резервная система - это частный банк, которым владеют банки. Ее контроль над денежной массой является монополией, предоставленной конгрессом.

Федеральная резервная система настолько могущественна, что ни один конгрессмен не осмелится поставить на голосование даже самый рядовой вопрос, относящийся к ее деятельности.

Естественно, Федеральная резервная система не желает выслушивать вопросы со стороны любопытствующих граждан, и на то имеются все основания. Без преувеличений, это печатный станок, открыто признанный правительством США. Вот официальное заявление:

«Откуда Федеральная резервная система берет деньги для создания резервов банков?

Она не «берет» деньги, а печатает их. Когда Федеральная резервная система выписывает чек, она тем самым выпускает денежные средства в обращение. Это и может привести к увеличению резервов банков - в форме бессрочных депозитов или наличных денег. Если клиент предпочитает наличные деньги, он может востребовать банкноты Федеральной резервной системы. Федеральная резервная система заставит министерство финансов напечатать их. Федеральная резервная система - это в чистом виде печатный станок. Она может выпускать деньги или выписывать чеки. И она никогда не имеет трудностей в компенсации чеков, поскольку может попросить министерство финансов напечатать пяти- и десятидолларовые казначейские билеты, необходимые для покрытия чеков». (Источник: Money Facts, published by the Committee on Banking and Currency, 1964, U. S. Congress).

Тогда в 1913 г. идея о создании Федеральной резервной системы - в сущности, центрального банка - преподносилась американскому народу двумя известными банкирами и президентом Вудро Вильсоном как план по учреждению института вне контроля и влияния банкиров. Мотивировалось это тем, что оставлять в руках у частных лиц инструменты денежно-кредитной политики - слишком дорогое удовольствие. Тем не менее, в действительности «институт» как был, так и остается полностью подчиненным крупным нью-йоркским банкирским домам. Обман очевиден!

Самое первое заседание правления Федерального резервного банка Нью-Йорка прошло 5 октября 1914 г. в помещении Банка Манхаттана, располагавшегося на Уолл-стрит, 40. Позже Банк Манхаттана объединился с «Чейз нэшнл» в «Чейз Манхаттан банк».

За недостатком места не будем затрагивать последующие два десятилетия и остановимся на середине 1970-х гг. Тогда ведущим директором Федерального резервного банка Нью-Йорка категории «А» был не кто иной, как председатель Трехсторонней комиссии - Дейвид Рокфеллер. Срок пребывания Рокфеллера на этом посту истек в 1976 г. и его заменили председателем «Морган гаранти траст». Тем не менее, влияние Дейвида Рокфеллера сохранилось за счет назначения члена Трехсторонней комиссии Пола Волкера на позицию президента Федерального резервного банка Нью-Йорка, а также за счет назначения Г. Уильяма Миллера (члена консультативного совета Чейза) на пост председателя правления Федеральной резервной системы. На этом посту Миллер сменил члена Трехсторонней комиссии Артура Бернса. Позиция, которую занял Пол Волкер, была штатной. Это означало, что президент Федерального резервного банка Нью-Йорка не переизбирался с какой-либо заданной периодичностью.

Более того, остальные девять директоров Федерального резервного банка Нью-Йорка были связаны с «Чейз Манхаттан банк». Например, трое директоров категории «В» являлись следующими фигурами. Председатель правления «Тексако» Морис Ф. Гренвилл, председатель правления «Юнион карбайд» Уильям С. Снит и президент «Нью-Йорк телефон» Джон Р. Малхерн.

Давайте взглянем на жизненный путь Пола Волкера, бывшего президента Федерального резервного банка Нью-Йорка. В течение тридцати лет Волкер последовательно отработал (почти равные сроки) в Федеральном резервном банке, «Чейз Манхаттан банк», а также занимал положения в правительственном аппарате в Вашингтоне на должностях лишь несколько ниже положений членов кабинета министров. Волкер - яркий пример человека, обладающего так называемой «бешеной активностью» в деле восхождения по карьерной лестнице. Он типичный представитель интересов Трехсторонней комиссии, преследующий ее главную цель - «стереть все различия между государственными и частными институтами».

Пол Волкер родился в 1927 г. в Нью-Джерси. Свою первую ученую степень он получил в Принстоне, а степень магистра гуманитарных наук - в Гарварде.

Докторантуру Волкер закончил в Лондонской школе экономики - известной колыбели британского социализма. В 1952 г. сразу же по окончании Лондонской школы экономики Волкер поступил на работу в Федеральный резервный банк Нью-Йорка на должность экономиста. Там он прослужил пять лет и в 1957 г. покинул Либерти-стрит для того, чтобы обосноваться в «Чейз Манхаттан банк» - снова в должности экономиста. В «Чейз Манхаттан банк» Волкер прослужил четыре года и в 1961 г. переехал в Вашингтон, где был принят в министерство финансов. Таким образом, Волкер оставил за спиной первые три ступени служебной лестницы. Будучи назначенным на пост помощника заместителя министра по денежно-кредитным делам, Волкер занимал данную должность в течение времени, необходимого для того, чтобы узнать все ходы и выходы в Вашингтоне. Затем он вернулся в Нью-Йорк в «Чейз Манхаттан банк», где был назначен на должность вице-президента по вопросам планирования. По прошествии трех лет в 1969 г. Волкер оставляет должность вице-президента и становится заместителем министра по денежно-кредитным делам в министерстве финансов США. Еще через пять лет Волкера назначают на пост президента Федерального резервного банка Нью-Йорка. Таким образом, Волкер преодолевает очередные три ступени служебной лестницы.

Одновременно Волкер являлся членом Совета по внешним сношениям (фонд Рокфеллера) и членом общества американских друзей Лондонской школы экономики.

Если бы Пол Волкер был единичным явлением, мы бы ни в коем случае не говорили о контроле над Федеральной резервной системой со стороны Трехсторонней комиссии. На деле, феномен Волкера - один из многих подобных случаев.

Служебная лестница Пола Волкера - члена Трехсторонней комиссии

1952-57 Федеральный резервный банк Нью-Йорка, экономист

1957-61 «Чейз Манхаттан банк», экономист

1962-63 Министерство финансов США

1963-65 Министерство финансов США, помощник заместителя министра по денежно-кредитным делам 1965-68 «Чейз Манхаттан банк», вице-президент по вопросам планирования

1969-74 Министерство финансов США, заместитель министра по денежно-кредитным делам

1975 Федеральный резервный банк Нью-Йорка, президент

Де-юре Совет управляющих Федеральной резервной системы формирует президент государства, де-факто - те самые круги, об отсутствии которых в будущем в Федеральной резервной системе заверял американский народ Вудро Вильсон. Председателем Совета управляющих Федеральной резервной системы был Уильям Г. М'Аду - известная фигура с Уолл-стрит, бывший министр финансов и зять Вудро Вильсона. Ключевое положение занимал Пауль М. Варбург - немецкий банкир и незримый генератор идей. Семья Варбургов контролировала Банк Манхаттана. Также в Совете был представлен Чарльз С. Хамлин из фонда Карнеги «За международный мир». Еще одним членом Совета управляющих Федеральной резервной системы являлся банкир В. П. Г. Гардинг. Дядя Франклина Д. Рузвельта Фредерик А. Рузвельт занимал положение заместителя управляющего Совета - весьма подходящее для него место, поскольку «респектабельные» Рузвельты вели свое происхождение от старинного рода нью-йоркских банкиров. Очередным членом Совета управляющих Федеральной резервной системы являлся Джон Скелтон Уильямс - президент «Ричмонд траст компани». Таким образом, из первоначального состава Совета управляющих явствует, что представители элиты и банковских кругов отстаивают собственные интересы в Федеральной резервной системе с тех самых пор.

Член Трехсторонней комиссии Артур М. Берне был председателем Совета управляющих Федеральной резервной системы с 1970 по 1978 гг. Политику Федеральной резервной системы в значительной степени определял он - последнее слово было за ним. Согласно члену Совета управляющих Федеральной резервной системы и участнику Трехсторонней комиссии Эндрю Бриммеру, «Артур Берне напрямую участвовал в выборе каждого члена совета».

Трехсторонняя комиссия оказывает влияние на внутреннюю денежную систему. Это заставляет нас выявить возможную связь данного влияния с целями Трехсторонней комиссии на международном уровне.

Высшие должностные лица и аналитики Трехсторонней комиссии прекрасно понимают, что мировая денежная система - со всеми выпущенными в оборот деньгами в виде резервных активов - находится на грани коллапса. Известно, что Трехсторонние документы рассматривают мировые денежные системы (на пути к обновленной мировой денежной системе). Их авторами стали: Ричард Н. Купер (будущий заместитель министра по экономическим делам), Моту Каджи - профессор экономики Токийского университета (автор книги на японском языке «Gendai No Kokusai Kinyu» - «Современные международные денежные дела») и Клаудио Сегре - французский банкир, связанный с Compagnie Europeenne de Placements.

Трехсторонний документ №1 ставит две задачи глобального уровня:

- как достичь полной занятости, избежав «галопирующей» инфляции;

- как объединить «плановые» национальные хозяйства во «взаимовыгодную мировую экономику».

Необходимо помнить обо всех взятых Трехсторонней комиссией обязательствах. Члены Трехсторонней комиссии не ищут «решения» мировых финансовых проблем - они ищут «решение», согласующееся с их собственными целями. И они будут содействовать продвижению этого «решения». Эти цели таковы:

- плановое хозяйство, то есть хозяйство, планируемое Трехсторонней комиссией;

- «новый мировой порядок» данных плановых хозяйств (экономик).

В очередной раз мы наблюдаем подтасовку проблемы Трехсторонней комиссией в угоду собственным целям. Почти каждый день мы обнаруживаем проявления борьбы за сохранение влияния над денежной системой США - для достижения цели создания мировой федеральной резервной системы.

Федеральная резервная система монетизирует внешний долг

В начале 1980-х гг. Федеральная резервная система выбила у конгресса с помощью Пола Волкера очередное расширение денежного кредита посредством монетизации внешнего долга.

Так называемый закон об отмене государственного регулирования депозитных учреждений и денежно-кредитном контроле 1980 г. призван своим названием ввести общественность в заблуждение. На деле данный закон предоставляет Федеральной резервной системе полномочия по контролю над всеми банками (хотят они этого или нет) и увеличению массы неразменных бумажных денег путем монетизации внешнего долга (это мало чем отличается от обычного выпуска неразменных денег).

В очередной раз Федеральная резервная система сделала все, что было в ее силах, для избежания огласки. Только конгрессмен доктор Рон Пол заметил оговорку о монетизации внешнего долга. С целью не дать делу хода председатель банковского комитета спешно согласился с просьбой Пола удалить данную оговорку: «Вы хотите, чтобы мы ее убрали? Хорошо, мы ее устраним».

Далее повторяются все те нарушения Конституции, которые имели место в случае с принятием законопроекта о Федеральной резервной системе в 1913 г. Палата представителей одобряет законопроект, в который не включается оговорка о монетизации внешнего долга. Но на заседании согласительной комиссии оговорку бесшумно помещают в документ, таким образом оговорка становится частью закона, принятого обеими палатами конгресса. Мы сомневаемся в том, что кто-либо из членов нижней палаты конгресса знал, что оговорка была включена в окончательный законопроект. Это и есть способ, которым Федеральная резервная система оказывает влияние на законодательную власть в наши дни.

Бесшумно, без фанфар - под молчаливое согласие массы ни о чем не подозревающих граждан - банкиры всего мира сооружают «международный печатный станок»: международную федеральную резервную систему, призванную контролировать мировой финансово-экономический порядок.

Первые элементы этого «мирового печатного станка» можно обнаружить в 1920-е гг. в лице Лиги наций и Банка международных расчетов. После Второй мировой войны для глобализации кредитования были учреждены Международный валютный фонд и Мировой банк.

Затем в конце 1950-х гг. наступила эпоха рынка евродолларов - ныне крупного международного рынка депозитов и кредитов, выраженных в депонированных за пределами Соединенных Штатов долларах. В свете минувших исторических событий можно говорить о том, что рынок евродолларов явился первым шагом на пути к глобальной долларовой системе. Операции с евродолларами осуществляются банками, расположенными за пределами Соединенных Штатов, а также учреждениями, не подчиняющимися инструкциям и ограничениям, действующим в банковской системе США.

Бывший председатель правления Федерального резервного банка Пол А. Волкер четко выполнил свои служебные обязанности по назначению управляющих в Совет Федеральной резервной системы - с целью поддержать политику его председателя.

В связи с назначением Клинтоном Алана Блайндера, Волкер отметил:

«Я думаю, вице-председатель ответственен за то, чтобы в публичных заявлениях поддерживать нашу политику. Если в итоге имеется какое-либо расхождение во мнениях, то не нужно выносить сор из избы - ему следует поддержать наше учреждение».

Одним словом, интересы нью-йоркских банкиров должны превалировать над личным мнением вице-председателя Совета либо любого нижестоящего руководителя. Все это очень сильно напоминает монополию «закрытого» предприятия.

Алан Блайндер, парируя критику в свой адрес насчет того, что он сказал слишком много, сделал разоблачительное заявление: «Принимаемые нами решения не могут быть отменены каким-либо государственным органом» («Нью-Йорк Таймc», 26 сентября 1994 г.).

Федеральная резервная система - это частная монополия на денежный кредит, узаконенная конгрессом при весьма подозрительных обстоятельствах, и формально подчиненная председателю Совета управляющих. Выносимые Федеральной резервной системой решения не могут быть изменены правительством США или кем-либо другим.

И это свободное общество, руководствующееся нормами права? Соединенные Штаты фактически оказались в заложниках у горстки международных банкиров. И пусть хоть один конгрессмен осмелится бросить вызов господству Федеральной резервной системы!

спасибо!!!!

ВСЕМ ИНТЕРЕСУЮЩИМСЯ ТЕМОЙ ФРС И ДЕНЕГ НЕОБХОДИМО ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОСМОТРЕТЬ ЭТИ ФИЛЬМЫ:

Бесценный доллар
Деньги как долг
Хозяева денег

(ROTOR2007 @ 05.09.2008 - время: 23:35) спасибо!!!!

ВСЕМ ИНТЕРЕСУЮЩИМСЯ ТЕМОЙ ФРС И ДЕНЕГ НЕОБХОДИМО ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОСМОТРЕТЬ ЭТИ ФИЛЬМЫ:

Бесценный доллар
Деньги как долг
Хозяева денег
Уважаемый ROTOR2007 если Вы располагаете этими видео, то выложите их на кокой-нить файлообменник, а ссылки в данную тему...

Вот статью интересную нарыл:

Финансовая война за будущее мировой банковской власти
10.10.08 16:32 Европейский Союз: тенденции
Поведение европейских финансовых рынков в течение последних двух недель демонстрирует, что драматическая история финансового краха и паники в результате фиаско низкокачественной ипотеки и обеспеченных активами ценных бумаг (ABS) в США, сознательно используется некоторыми влиятельными группировками внутри и за пределами ЕС для формирования будущего глобальных банков. Наиболее интересным событием последних дней, стала объединенная и сильная позиция немецкого канцлера, министра финансов «Бундесбанка» и коалиционного правительства Германии, противостоящая созданию Суперфонда ЕС, для экстренного спасения от банковского кризиса в американском стиле. Между тем секретарь Казначейства Генри Полсон преследует интересы своего Кланового Капитализма в ущерб интересам государства и действует к выгоде своих дружков в финансовом мире. Это взрывоопасная смесь, которой не должно было быть.

Фондовый рынок падает от 7 до 10% в день, давая пищу для драматических заголовков новостей и способствуя укреплению широкого чувства тревоги, граничащей с паникой среди простых граждан. События последних двух недель касающиеся банков ЕС, на фоне решительных государственных мер по спасению банков Hypo Real Estate, Dexia и Fortis, а также на фоне заявлений британского министра финансов Алистера Дарлинга о радикальных изменениях политики в отношении проблемных банков Великобритании, начали раскрывать очертания отчетливого и недвусмысленно альтернативного европейского ответа на то, что по сути является кризисом "Сделано в США".

Существуют серьезные основания полагать, что бывший исполнительный директор американского Goldman Sachs Генри Полсон, ныне секретарь Казначейства, не так глуп. Существует также серьезные основания полагать, что он на самом деле делает шаги в соответствии с тщательно продуманной долгосрочной стратегией. События, которые сейчас разворачиваются в ЕС, как правило, подтверждают это. Как определил это в частной дискуссии со мной один крупный европейский банкир, «имеет место тотальная война, идущая между Соединенными Штатами и ЕС, за определение будущего лица европейской банковской системы».


При этом он считает, что продолжающиеся попытки итальянского премьер-министра Сильвео Берлускони и Николя Саркози заполучить общий "фонд" ЕС (причем, возможно, свыше $300 миллиардов) для спасения проблемных банков, будут де-факто играть прямо на руку долгосрочной стратегии Полсона и истеблишмента США. Это стратегия по фактическому ослаблению банков ЕС и погашения этими банками обеспеченных активами ценных бумаг из США.

Используя панику, централизовать власть
Как я уже задокументировал в моей готовящейся к выходу книге «Власть денег: взлет и падение Американского Века», при каждой крупной финансовой панике в США, начиная по крайней мере, с паники 1835 года, титаны Уолл-Стрита (в частности до 1929 года House of JP Morgan) намеренно вызвали банковскую панику банка из-за кулис, с тем чтобы укрепить свой контроль над банковской системой США. Частные банки использовали панику, чтобы контролировать политику Вашингтона (в том числе и дать точное определение частной собственности нового Федерального Резерва в 1913 году) и укреплять свой контроль над промышленными компаниями, такими, как US Steel, Caterpillar, Westinghouse и тому подобное. Они, короче говоря, давно научились наращивать свою власть в таких финансовых войнах.

Теперь они должны сделать нечто подобное в глобальном масштабе, чтобы продолжать быть в состоянии господствовать в мировой финансовой системе, которая является сердцевиной власти Американского Века.
Этот процесс использования паники для централизации своей частной власти создал очень мощную концентрацию финансовых и экономических сил в нескольких частных руках, тех же руках, которые создали в 1919 году влиятельный американский "мозговой центр" внешней политики в Нью-Йорке «Совет по международным отношениям», чтобы вести к восхождению Американского века, как когда-то назвал это основатель «Таймс» Генри Льюс в своем центральном эссе 1941 года.

Становится все более очевидным, что люди, подобные Генри Полсону, который, прежде чем стать секретарем Казначейства, кстати, был одним из самых агрессивных практиков ABS-революции на Уолл-Стрит, действуют, исходя из мотивов, превышающих их собственную сверхпропорциональную жадность. Собственная биография Полсона интересна в этом контексте. Еще в начале 1970-х годов Полсон начал свою карьеру, работая на довольно печально известного человека по имени Джон Эрлихман, никсоновского безжалостного советника, который создал «Группу сантехников» во время Уотергейтского скандала, чтобы заставить замолчать оппонентов президента, за что Никсон в последствии отправил его в тюрьму. Полсон, похоже, выучил многое от своего наставника в Белом Доме. Как сопредседатель
Goldman Sachs, согласно New York Times, в 1998 г. он вынудил своего сопредседателя Джона Корзайна покинуть пост "в условиях, которые были переворотом", по словам Times.

У Полсона и его друзей в Citigroup и JP Morgan Chase была стратегия, что становится ясно из того, как действовал Крестный Отец обеспеченных активами ценных бумаг и банковского дерегулирования — бывший председатель ФРС Алан Гринспен (об этом я уже подробно говорил в моей предыдущей серии «Финансовое цунами», часть IV). Зная, что на определенном этапе пирамида из триллионов долларов сомнительных сабпрайм бумаг и других высоко рискованных ипотечных ценных бумаг рухнет, они явно постановили распределить так называемые "токсичные отходы" бумаг
ABS настолько широко, насколько это возможно, с тем чтобы заманить большие глобальные банки во всем мире, особенно в ЕС, в свою медовую ловушку.

И помогли этому. В своих последних показаниях под присягой в слушаниях по делу AIG, Эрик Данилло - суперинтендант Нью-Йоркского Департамента страхования сказал, что сокращение финансирования в последние годы под руководством администрации Буша-Чейни, ослабило этот ответственный департамент, который должен был регулировать или следить за $80 триллионами в обеспеченных активами ценных бумагах (ABS), которые включали в себя токсичные сабпрайм и Alt-A ипотечные ценные бумаги и многое другое. Администрация Буша свела штат сотрудников из более чем ста человек до одного — да, это не опечатка. Один, как "единица". Было ли это сделано просто в пылу урезания бюджета или же умышленно? Был ли ответственен за то, что не оказалось, по существу, никакого надзора за взрывом секьюритизации ипотечных активов бывший человек из
Goldman Sachs, тот самый, который убедил президента в приеме на работу Полсона, — Джошуа Болтен: бывший директор Бушевского Административно-бюджетного управления (АБУ), а сейчас начальник президентского штаба, ответственного за страхование?

Возможно, есть некоторые вопросы, которые хорошие конгрессмены должны были бы задать таким людям, как Генри Полсон и Джошуа Болтен. Нет ли отпечатков г-на Болтена на этом трупе? И почему никто не интересуется ролью Полсона в качестве главного исполнительного директора Goldman Sachs, в то время - наиболее агрессивного промоутера экзотических и ABS продуктов на Уолл-Стрит? В настоящее время создается впечатление, что стратегия Полсона заключается в использовании кризиса (кризиса, который был заранее запрограммирован и предсказан еще в
2003 году, когда Джош Болтен стал главой АБУ), когда он взорвался, чтобы вызвать панику среди более консервативных правительств Европейского Союза и поторопить их обеспечить американские токсичные отходы ценных бумаг.

Если бы это случилось, то был бы запущен процесс разрушения того, что осталось от известных банковских и финансовых учреждений ЕС, в результате чего мир оказался бы еще на один шаг ближе к глобальному денежному рынку, контролируемому дружками Полсона — Клановым Капитализмом в американском стиле. Клановый Капитализм, определенно, здесь соответствующий термин. Предшественник Полсона и в Goldman Sachs и в Казначействе Роберт Рубин любил обвинять азиатских банкиров в Таиланде, Индонезии и других странах, подпавших в 1997 году под спекулятивные атаки американских хедж-фондов «кланового капитализма». Он обвинял их создавая впечатление, что кризис разросся в самой Азии, а не в результате преднамеренных атак, выполненных финансируемыми США финансовыми учреждениями в целях ликвидации модели «Азиатских Тигров» среди прочего и с тем, чтобы вернуть Азию в к роли финансирующего долги США. Интересно отметить, что Рубин в настоящее время является директором
Citigroup. Citigroup это безусловно, один из близких полсоновских банков-"счастливчиков", банк, которому на сегодняшний день пришлось списать крупнейшую сумму токсичных отходов секъюритизированных активов. Если утверждение о заранее спланированной панике, а-ля паника 1907 года является точным, (а это уже много) то этот план работал ... до определенного момента. Этот момент настал 3 октября, по совпадению, являющийся днем Объединения Германии, национальным праздником.

Германия разбивает американскую модель

В переговорах за закрытыми дверями, в воскресенье вечером 5 октября непримиримый глава «Бундесбанка» Алекс Вебер, глава Федерального ведомства Германии по надзору на финансовом рынке (BaFin) Иохан Санио и представители берлинского коалиционного правительства канцлера Меркель, пришли к соглашению о пакете мер по спасению Hypo Real Estate на сумму € 50 миллиардов. Однако за впечатляющей цифрой, как указывал Вебер 29 сентября в опубликованном письме к министру финансов Перу Штайнбрюку, не только частные немецкие банки должны дать 60% от этой цифры, но и государство 40 %. Но, учитывая осторожность, с которой правительство в сотрудничестве с «Бундесбанком» и BaFin структурировало кредитное соглашение о мерах спасения, максимально возможные (в худшем случае) потери государства будут ограничены € 5.7 млрд., а не € 30 млрд., как многие полагают. Это, по-прежнему, реальные деньги, но отнюдь не карт-бланш на $700 млрд., который через несколько дней после падения фондового рынка, Конгресс США под давлением согласился дать Полсону.Быстрые действия министра финансов Штайнбрюка по увольнению главы
Hypo Real Estate показывают другой подход и резко контрастируют с Уолл-Стритом, где одни и те же преступные мошенники остаются на своих местах, получая огромные бонусы. Но это не затрагивает суть вопроса. Ситуация с Hypo Real Estate возникла, как отмечалось ранее, из-за действий находящегося в полной его собственности второстепенного дочернего банка DEPFA в Ирландии. Эта страна известна в ЕС своим расхлябанным либеральным регулированием и облегченным налоговым режимом.

Британский политический сдвиг
Правительство премьер-министра Гордона Брауна после дорогостоящего и глупого спасения банка Northern Rock в начале года, недавно объявило резкие изменения в политике по образцу германской позиции. Британские банки получат беспрецедентные 50 миллиардов фунтов стерлингов (€ 64 млрд.) государственной страховки и чрезвычайные кредиты от Банка Англии.

Правительство будет покупать привилегированные акции Royal Bank of Scotland Group Plc, Barclays Plc и, по меньшей мере, еще шести банков, а также предоставит около 250 млрд. фунтов стерлингов кредитных гарантий для рефинансирования задолженности, сказало Казначейство. Банк Англии сделает доступными, по крайней мере, 200 млрд фунтов. Этот план не уточняет, сколько каждый банк будет получать. Это означает, что правительство Великобритании будет, по крайней мере, частично национализировать свои наиболее важные международные банки, а не покупать их плохие долги, как предполагал не сработавший план Полсона. При таком подходе, в Великобритании, после того как кризис утихнет и бизнес вернется к более нормальным условиям, правительство сможет продать купленные им в госсобственность акции оздоровившимся банкам, возможно даже, с приятной прибылью для Казначейства. Правительство Брауна, по-видимому, сообразило, что одеяло гарантий, выданное им
Northern Rock и Bradford & Bingley, просто открыло бездонный колодец правительственных издержек, не повлияв на решение самой проблемы.

Новая политика национализации резко контрастирует с идеологическим подходом "свободного рынка" Полсона к покупке бесполезных облигаций, которые держат банки, избранные Полсоном для спасения, а не рекапитализация тех банков, которые могли бы продолжать функционировать.

Линия фронта определилась
Таким образом, проявились контуры двух противоположных подходов к разворачивающемуся кризису. План Полсона в настоящее время безусловно является частью проекта по созданию трех колоссальных глобальных финансовых гигантов: Citigroup, JP MorganChase и, конечно, собственный полсоновский Goldman Sachs. Успешно использовав страх и панику в борьбе с американскими налогоплательщиками за $700 млрд. план выхода из кризиса, в настоящее время эта «большая тройка» будет пытаться использовать свои беспрецедентные возможности, чтобы в ближайшие годы опустошить европейские банки. До тех пор пока крупнейшие в мире финансовые кредитные рейтинговые агентства Moody's и Standard & Poors не затронуты скандалами и слушаниями в Конгрессе, реорганизованная американская финансовая власть «большой тройки» может потенциально перегруппироваться и продвигать свою глобальную повестку дня в ближайшие несколько лет, шагая по пеплу несостоятельной американской экономики, доведенной до банкротства их безумием. Принимая решение о стратегии национализации, которая, как считают министры финансов стран ЕС, заключается в том, что "банки ЕС слишком систематически стратегические, чтобы потерпеть неудачу", а также гарантируя при этом банковские вклады, крупнейшие правительства ЕС - Германии и Великобритании, в отличие от США, высказались за то, что в долгосрочной перспективе допустят создание европейских банковских гигантов, чтобы выдерживать предполагаемые финансовые атаки со стороны учреждений, подобных JP Morgan, Goldman или Citigroup.

Резкие распродажи на рынках на всех европейских биржах и по всей Азии являются, в реальности, вторичной и гораздо менее важной проблемой. Согласно сообщениям с рынков, в настоящее время распродажи идут, в основном, со стороны американских хедж-фондов, которые отчаянно пытаются выручить наличные, поскольку они понимают, что американская экономика впадает в экономическую депрессию, и то, что план Полсона ничего не делает для решения этой проблемы.
Функционирующая банковская и межбанковская система состоящая из банков, способных выполнять свои обязательства, — это намного более стратегический вопрос. ABS фиаско было "сделано в Нью-Йорке". Следовательно, его последствия должны быть изолированы, а жизнеспособные банки ЕС должны быть защищены в общественных интересах, а не только в угоду интересам банковских дружков Полсона, как это сделано в США. Нерегулируемые оффшорные специальные инвестиционные компании, такие как хедж-фонды, нерегулируемый банкинг, нерегулируемый страховой бизнес, все это вошло в здание $ 80 трлн цунами ABS, как я назвал это. Некоторые более консервативные круги ЕС и не собирались покупаться на меры, предлагаемые Вашингтоном.

Скоординированное снижение процентной ставки ЕЦБ и другими европейскими центральными банками, занявшее внимание СМИ, по сути, было недостаточным для решения реальной проблемы: банки боятся кредитовать друг друга до тех пор, пока их платежеспособность обеспечивается.

Начиная частичную национализацию по всему ЕС и отвергая схему экстренных мер спасения Берлускони / Саркози, правительства ЕС (что достаточно интересно, на этот раз под руководством немцев) заложило более прочную основу для выхода из кризиса.
Будьте настороже, это далеко еще не конец. Это борьба за выживание Американского Века, который выстраивался с 1939 года на двух столпах: американском финансовом господстве и американском военном господстве - полный спектр доминирования.

Азиатские банки, плохо сожженные в устроенном Уолл-Стритом Азиатском кризисе 1997/98 гг, по всей видимости, очень мало страдают от этой американской проблемы. Европейские банки подвержены кризису по-разному, но никто — настолько серьезно, как американский банковский мир. Уильям Ф. Энгдаль является автором книги,
«Век войны: англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок» (проект «Война и Мир») и «Семена уничтожения: Тайная подоплека генетических манипуляций» (www.globalresearch.ca) С ним можно связаться через его веб-сайт www.engdahl.oilgeopolitics.net.

Оригинал статьи: Behind the panic: Financial Warfare over future of global bank power

Другие статьи автора: здесь и здесь

© Перевод: Наталья Лаваль, специально для сайта "Война и Мир". При полном или частичном использовании материалов ссылка на warandpeace.ru обязательна.

https://www.warandpeace.ru/ru/exclusive/view/28282/

Я вот тоже недавно посмотрел Бесценный доллар и на очень многое посмотрел еще шире. Единственное что мне не понятно:
США имеют большой национальный долг. И в случае когда другие страны попросят вернуть эти деньги в виде акций или прочих ценных бумаг то в США наступит большой дефолт и в следствии этого эти бумаги попросту обезценяться. Но... что произойдет если США будет возмещать долг товарами?!
Является ли это выходом в сложившейся ситуации? И если это выход почему этим страны "кредитодатели" этим не пользуются а предпочитают что бы долг рос и дальше? (кто в курсе просвятите меня плиз)

(Йожыг в кумаре @ 14.10.2008 - время: 22:32) Я вот тоже недавно посмотрел Бесценный доллар и на очень многое посмотрел еще шире. Единственное что мне не понятно:
США имеют большой национальный долг. И в случае когда другие страны попросят вернуть эти деньги в виде акций или прочих ценных бумаг то в США наступит большой дефолт и в следствии этого эти бумаги попросту обезценяться. Но... что произойдет если США будет возмещать долг товарами?!
Является ли это выходом в сложившейся ситуации? И если это выход почему этим страны "кредитодатели" этим не пользуются а предпочитают что бы долг рос и дальше? (кто в курсе просвятите меня плиз)
Я не смотрел ни одного из вышеназванных фильмов.
Но могу выразить мнение на счет Валюты как товара.

США продают свою валюту внутри США под процент.
США продают свои государственные долговые обязательства, платя купившему их процент.
Валюту США выпускает ФРС США.
Получается, что валюта США попадает к её держателю через обращение не только с внутреннего рынка, которое конечно же включает в себя продажу валюты США банками (знамо какими) всем на мировом рынке под видом кредита, но и непосредственно от ФРС США также в виде кредита.
Экономика настоящего построена на кредите.
Все предприятия в той или иной мере приобретают валюту США для своей деятельности.
Валюта США является средством платежа за товары на мировом рынке.
Следовательно валюта США приобретается не только теми кто купил товар, но и теми кто его продал, а значит она есть практически у всех.
Исходя из этого:
"если другие страны попросят вернуть деньги" выраженные в валюте США, а скорее всего ввиду Вы имеете государственные долговые обязательства - США перекредитуются у ФРС США и отдадут эти деньги, им не жалко.
Никаких ценных бумаг или товаров на эти доллары никто не получит, если только не захочет поучаствовать в росте Американских индексов или разогнать инфляцию на тот или иной товар.
Но зато когда эти страны начнут активно что-то покупать на валюту США возникнет ужасная долларовая инфляция - цены на товары, выраженные в валюте США начнут увеличиваться.
Поэтому самый верный способ избавиться от таких долларов - это отдать их как проценты по кредитам, выраженным в валюте США.
В итоге получается, что ФРС США на таких транзакциях зарабатывает. Валюта США выпущенная в обращение обязательно вернется в свой источник - ФРС США. Лишняя валюта США т.о. эффективно стерилизуется.
А страны начнут просто опять покупать валюту США, чтобы купить чего-нибудь на мировом рынке.

Выйти из этого порочного круга можно только начав продавать какие-либо товары на мировом рынке за другую валюту.

Как видно В.В. Путин подготавливает общественное мнение к тому, что за определенные виды товаров на региональном и отчасти мировом рынке расчитываться нужно будет рублями. Поэтому Российская валюта становится интересной для вложений, на российский рубль можно будет купить больше товаров и не только внутри России.

Много букфф... я собсна с некотрых пор знал, что грозное ФРС - синклит 12 банков и херова тучи банкиров. А вовсе не гос орган как наш центробанк.

Центробанк, к сожалению, уже давно фактически филиал ФРС.
И Правительству РФ, кстати, не подчиняется вообще.

вот тут нарыл интересную статейку, про то, какие банки следующие + виртуальность экономики США + судьба бакса + рецензия на Zeitgeist Addendum

https://alexsword.livejournal.com/

(kinoh @ 06.09.2008 - время: 07:32) (ROTOR2007 @ 05.09.2008 - время: 23:35) спасибо!!!!

ВСЕМ ИНТЕРЕСУЮЩИМСЯ ТЕМОЙ ФРС И ДЕНЕГ НЕОБХОДИМО ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОСМОТРЕТЬ ЭТИ ФИЛЬМЫ:

Бесценный доллар
Деньги как долг
Хозяева денег
Уважаемый ROTOR2007 если Вы располагаете этими видео, то выложите их на кокой-нить файлообменник, а ссылки в данную тему...
Вот
https://narod.ru/disk/1721502000/01%20%D0%A...%D0%B0.avi.html
https://narod.ru/disk/1721503000/05%20%D0%A...3%2001.avi.html
https://narod.ru/disk/1721504000/06%20%D0%A...3%2002.avi.html
https://narod.ru/disk/1720400000/%D0%94%D1%...t).rus.avi.html
https://narod.ru/disk/1720401000/%D0%91%D0%...D0%BA).avi.html

(Gawrilla @ 19.10.2008 - время: 13:04) Центробанк, к сожалению, уже давно фактически филиал ФРС.
И Правительству РФ, кстати, не подчиняется вообще.
Зря Вы так о ЦБ РФ. Наверно мало, что о нём знаете.
Вот почитайте:

https://www.cbr.ru/today/status_functions/

Если считаете, что много знаете о ЦБ РФ, то нужно давать более развернутый ответ, а не ограничиваться маленьким поклепом
Более того наш Президент серьёзно относится к понятию валюты и реформированию международной валютной системы, посмотрите:

https://www.kremlin.ru/sdocs/vappears.shtml

и убедитесь в этом сами.

И риторический вопрос вдогонку - видели ли Вы как наш премьер-министр ратует за то, чтобы исключить доллар из расчетов в торговле с другими странами?