Этническая сокровищница

И тут вперед выступает охотник, убивший медведя: «Ты прости! Это не я убил тебя, это мое ружье выстрелило. Так что убили тебя нечаянно, больше такого не случится!».
В этот момент появляются два других охотника, которые подтверждают слова своего товарища. Они в легких малицах, подпоясанных поясами, на которых висят зубы медведя и большой острый нож. В руках у них ружья. «У-ку-лу-лу!» — пляшут пальцы на музыкальных струнах. Вертятся берестяные маски, скачут, пляшут, размахивают руками, будто птицы крыльями, — это они исповедуются перед медведем во всех своих бедах и горестях. Взгляды присутствующих людей поневоле обращаются к лапам и когтям зверя.


Ведь у манси считается, что если солжешь перед зверем — то не избежать тебе его когтистой лапы. А уж если скажешь перед ним правду (то есть развеселишься в пляске), в медведе проснется Добрый дух прозрения. По представлениям манси, человек со смертью не исчезает бесследно, а превращается в животных, растения, деревья и цветы. Не случайно поэтому самый ответственный момент праздника — пробуждение медведя Вортолнута («В лесу живущего»).
После этого начинается настоящий карнавал. Фигуры в берестяных масках скачут, вертятся, подпрыгивают, изображая то охотника, ставящего на зверя капкан; то рыбака, вытягивающего из реки сеть, полную рыбы; то незадачливого рыболова, провалившегося в полынью

На фотографиях показаны маски сделанные на "Медвежий праздник".

Карнавал выплескивается во двор, где в котлах над костром варится оленина. А медвежье мясо будет вариться только через день или даже два в большом чугунном котле. Его разделывает сам хозяин праздника, и только иногда он приглашает на помощь своих близких родственников.
Мясо нельзя откусывать, его отрезают ножом маленькими кусочками. Голова и сердце медведя считаются священными — их вообще нельзя есть никому. Кости обязательно оставляют целыми. А сваренную целиком голову перевязывают и хранят на верху дома или в амбаре. Это тоже связано со стремлением к возрождению зверя.
В конце праздника иногда разыгрывают сценки с «лисой», которую надо выкурить из дома. Вертится она вокруг «священного» стола, никак не хочет уходить. И тогда шаман поджигает спичкой ее соломенный хвост. Она начинает бегать по дому из угла в угол, тем самым очищая его огнем. Потом «рыжая» выскакивает во двор, где представление продолжается.
Скачут «олени» в розовых платьях, пританцовывает «лось» в красной шелковой рубахе, «охотники» натягивают свои тугие луки. И озаренная светом костра на все это шумное веселье задумчиво взирает вынесенная из дома медвежья голова.

Маленький экскурс.
ГТРК "Югория" 2008.
Сюжет о событиях, произошедших в Ханты-Мансийской Автономном Округе- Югре в начале 30-х.
Предыстория:
Коллективизация, ликбез, раскулачивание, репрессии докатились
до самой Сибирской глубинки. Несколько сот представителей коренных
многочисленных народов севера- ханты и манси, устроили мятеж.
Словно индейцы из фильмов- вестернов они стали убивать
"бледнолицых" (так они называли тех кто пришел заставлять их вступать в совхозы и рыбконторы).
Десятки сотрудников НКВД, врачи, учителя, директора совхозов и колхозов лишились скальпов.

Семейные отношения

Отношения в семье ханты регулировались строгими правилами, которые женщина должна была неукоснительно соблюдать. Ей запрещалось переступать через вещи, принадлежащие мужчине, надевать его одежду, садиться в мужские нарты. Система жестких правил должна была оградить женщину от мира духов и умерших, регулировала ее отношения с родственниками. Согласно этике семейной жизни женщины-ханты прикрывают лица от мужчин – родственников мужа, его отца и старших братьев. Входя в дом, где находится родственница, мужчина предупредит ее о своем появлении легким покашливанием, и за доли секунды до того, как он войдет, женщина сдвинет платок глубоко на лицо. Она не откроет его до тех пор, пока мужчина находится вблизи. В период культурной революции первой половины прошлого века партийные и комсомольские вожаки организовывали собрания, на которых побуждали женщин отказаться от древнего обычая прятать лицо. Однако традиция оказалась сильнее идеологии. Даже проучившись какое-то время в поселковом интернате, вернувшись домой в традиционную обстановку и выйдя замуж, молодая женщина будет соблюдать те правила, которым следовали ее прабабушки.
Разделение обязанностей на мужские и женские тоже продолжает сохраняться. Во время интервью они обычно сами обращают внимание на то, какая работа является традиционно мужской, а какая – женской. Когда умышленно был задан нелепый, с точки зрения ханты, вопрос о том, приходилось ли ему выделывать шкуры, в ответ раздался искренний смех: это женская работа, и ни один из опрошенных мужчин не занимался этим ни разу в своей жизни.
Разделение обязанностей на мужские и женские тоже продолжает сохраняться. Во время интервью они обычно сами обращают внимание на то, какая работа является традиционно мужской, а какая – женской. Когда умышленно был задан нелепый, с точки зрения ханты, вопрос о том, приходилось ли ему выделывать шкуры, в ответ раздался искренний смех: это женская работа, и ни один из опрошенных мужчин не занимался этим ни разу в своей жизни.
Даже территория стойбища и само жилище условно разделяется на мужскую и женскую части. Передняя часть дома, хозяйственные постройки, лабазы для хранения продуктов и одежды, печь для выпечки хлеба и место рубки дров считается территорией женской трудовой активности. Пространство за домом и место, где мужчина занимается строительством, считается его территорией, при этом пространство за домом, как и внутри дома у стены, противоположной входу, является священным и запретным для женщин детородного возраста.

Полевые исследования на территории проживания тромъеганских ханты показали, что разделение на мужскую и женскую работу в процессе обеспечения семьи пищей довольно гибкое. В экстремальных условиях женщины часто берут на себя традиционно "мужские" обязанности, а мужчины – традиционно "женские". О том, что такие экстремальные ситуации были довольно часты, свидетельствуют ясачные книги XVII века, в которых регистрировалось не только все взрослое мужское население, размер повинности и долги, накопившиеся за годы, но и причины неуплаты повинности. Среди таких причин наиболее частые – ранения, болезни, слепота. Понятно, что если мужчина не мог пойти на охоту за пушным зверем, то он не мог обеспечить семью продуктами промысла. Потерявший трудоспособность муж оставался дома, и тогда заботы о снабжении продовольствием семьи ложились на плечи его жены и родственников.
И если в начале беседы женщины, как правило, категорически заявляли, что они не охотятся, то потом кто-то вдруг вспоминал, как мать или тетя однажды подстрелила лося, когда мужчин не было дома. Мужчины ханты вспоминали, что им приходилось встречаться с женщинами, которые сами охотились на лося, иногда уходя из дома на несколько дней. Правда, в этих случаях семьи, как правило, были неполными, женщины либо были разведены, либо не имели детей.
Что касается окончательной разделки, заготовки и переработки продуктов промысла, это было исключительно занятие женщин. Все работы проводились на стойбище или недалеко от дома. Редкая женщина уходила больше чем на день из дома, и то, если это было необходимо для снабжения семьи. Кости тоже сохраняли, и весной, когда семья испытывала недостаток пищи, они шли в оборот. Одна из женщин вспоминала времена своего детства в начале 1960-х: "Раньше кости собирали в мешки, а весной мать колола их на мелкие кусочки и варила примерно целый день. Это для вытапливания жира. Очень вкусный он. Кололи кости так: мать ставила топор лезвием вверх, на руку что-нибудь надевала, и клала кость поперек лезвия топора, а сверху ударяла молотком и колола на мелкие куски, величиной с полпряника. Когда жир сварится, его подавали к чаю".
Однако охота и рыбалка не всегда бывают удачными – природа не дает гарантий, и полагаться на то, что добыча всегда будет хорошей, не приходится. Кроме того, все обеспечивающие северян продуктами питания промыслы носят сезонный характер, и все усилия должны быть затрачены на то, чтобы успеть добыть их в необходимом количестве.
Существенные природные колебания численности видов животных привели к тому, что в системе жизнеобеспечения обских угров всегда высока была роль создания значительных продуктовых резервов.

Они спасали людей от голода в неблагоприятные в промысловом отношении годы. Активное промышленное освоение Сибири привело к очевидному сокращению объектов рыболовства и охоты, и тогда роль создания продуктовых резервов усилилась еще больше.

Исследование, проведенное в 2000 году среди Сургутских ханты в бассейнах рек Пим и Тромъеган, показало, что женщины не только играют ключевую роль в процессе создания пищевых резервов, но и активно участвуют в снабжении семьи продуктами охотничьего и рыболовного промыслов. Они обеспечивают тот необходимый минимум, который помогает семье выжить в неблагоприятные в промысловом отношении сезоны. Не удивительно, что военные конфликты, столь частые между предками ханты в первой половине второго тысячелетия, происходили с целью захвата лучших промысловых угодий, оленьих стад и... женщин. Возможно, они ценились помимо прочего и потому, что создавали и поддерживали резервы пищи в то время, когда сокращение поголовья крупных промысловых животных - дикого оленя и лося (главного объекта охоты) - стало уже очевидным. Героический эпос южных ханты описывает походы богатырей за невестами, жестокие битвы за "златоглазых бровастых дочерей мужей полуденной страны", как тогда назывались девушки-ханты в народных сказаниях и песнях. Пять братьев из былины про богатырей города Эмдера, записанной С.К. Паткановым на Конде в конце XIX века, отправились за красавицей невестой. Четверо из них не вернулись домой после схватки с ее братьями, произошедшей также из-за женщин. И хотя нельзя полностью исключить, что хантыйские богатыри пленились необыкновенной внешней красотой женщин, по мнению этнологов, она не имела первостепенного значения. При выборе невесты основное внимание уделялось ее работоспособности, выносливости, мастерству, рукоделию.

Основой мансийского общества были семья и поселок, который у манси называется сорт. Семья была патриархальной: главой семьи считался мужчина, счет родства велся по мужской линии. Дети при разводе оставались у отца. Однако женщина обладала в семье относительной свободой, имела возможность развестись. У народа манси бытовал культ женщины-родоначальницы. Семьи были большими (из нескольких брачных пар) и малыми (из одной пары), брак патрилокальный (от лат. pater – отец, locus – место, когда жена уходила в группу мужа), сохранялись также явления пережиточной матрилокальности (от лат. mater – мать, locus – место), то есть какое-то время муж мог жить в семье жены.

И в далеком прошлом, и позднее при создании семьи манси руководствовались принципами чисто человеческих потребностей: выбирали себе жену по деловым качествам самой девушки (или женщины), а также ориентировались на ее родителей: от хороших родителей – хорошие дети (по тому же принципу выбирали при сватовстве и супруга-мужа). На мать-северянку ложилась большая ответственность: она должна была выдержать тяжелый домашний труд в суровых условиях Севера, поднять на ноги детей, сформировать из мальчика будущего северянина-охотника, а из девочки – будущую мать-северянку, которая была бы в состоянии продолжить свой человеческий род (муж же ее – добытчик пищи и одежды из природы, она – хранитель очага, тепла, уюта и благополучия в доме).
В фольклоре народа манси говорится о том, кто и в какую эпоху проявлял активность при создании семьи для продолжения человеческого рода. В сказке-сказании "Черный и рыжий звери Мошнэ и Порно" (МошнЭг ПорЮ| сэмл уиг, выгр уиг) сказывается, что женщины – и только они – участницы организации и сохранения семьи – это явная эпоха матриархата. Хороший муж достается морально честной, чуткой, внимательной девушке. О другом способе создания семьи говорится в сказке-сказании "Муж и жена Касыр" (КЯсыр Экваг ойкаг), где отражен этап перехода от матриархата к патриархату: девушка с явным намерением найти себе мужа отправляется в путь, находит его. Мужчина вежливо предлагает ей связать судьбу с ним. Но быть женой для него может быть только добрая, послушная и честная в поступках девушка, дурная погибает.

Еще способ создания семьи – выбор будущего мужа или будущей жены на основе взаимной вежливости и взаимного стремления друг к другу.
О таком случае говорится в сказании "Сыновья Усын, Отыр Ойки и Тонтон Ойки" (Усын. Отыр Ойка. Тонтон ойка пыгыг).
Нельзя не сказать о возможном воровстве будущей жены, приобретении ее посредством ловкости, а иногда и обмана. В этом случае власть и сила на стороне мужчины, что свидетельствует уже об эпохе патриархата. И последний способ создания семьи – сватовство. Он отражает ту ступень общественного развития, когда люди стали более или менее состоятельными. За определенную цену, по договоренности, мужчина может купить себе жену. По-видимому, тут отражена эпоха распада патриархального уклада жизни. В фольклоре в эту пору упоминаются русские цари, купцы, т.е. отражается эпоха контактов с русскими торговыми людьми и богатырями, вероятно, воинами как с той, так и с другой стороны.
В конце XIX – начале XX века у ханты и манси существовали фратрии и роды. У северных ханты и манси под фратриями подразумевалось две группы: Пор и Мось. Члены одной фратрии считались кровными родственниками и вели свое происхождение от одного мифологического предка: у Пор предком считался медведь, у Мось – женщина Калтась, которую чаще представляли в виде зайца или гусыни. У каждой фратрии был свой собственный центр: селения на Оби, которые считались местом, где обитали тотемы. В отличие от манси у восточных ханты было три группы, которые носили название Лося, Бобра, Медведя.
Размеры ненецкой семьи были различны. Встречались большие семьи в десять, пятнадцать и более человек, с общим хозяйством под единым руководством главы семьи. Господствующими были патриархальные отношения, связанные с рядом правовых отношений и запретов религиозного характера по отношению к женщине.
Встречались ненцы, имевшие три, четыре жены: в большинстве случаев они были достаточно зажиточны,
имели возможность уплатить выкуп (калым) за каждую жену. Калым выплачивался роду оленями (до 200 голов), лисьими и песцовыми шкурками и т.д. Невеста, в свою очередь, приносила в приданное хозяйственную утварь, нарты, одежду и оленей. Олени, полученные в приданое, составляли, как и их приплод, собственность жены и в случае развода оставались у нее.

что то я немножко не поняла..а вот эти две семьи как жили?
Основой мансийского общества были семья и поселок, который у манси называется сорт. Семья была патриархальной: главой семьи считался мужчина, счет родства велся по мужской линии. Дети при разводе оставались у отца. Однако женщина обладала в семье относительной свободой, имела возможность развестись. У народа манси бытовал культ женщины-родоначальницы. Семьи были большими (из нескольких брачных пар) и малыми (из одной пары), брак патрилокальный (от лат. pater – отец, locus – место, когда жена уходила в группу мужа), сохранялись также явления пережиточной матрилокальности (от лат. mater – мать, locus – место), то есть какое-то время муж мог жить в семье жены.
то есть получается,что для продолжения рода они могли меняться жёнами?

(Vassalina @ 01.12.2010 - время: 21:47)то есть получается,что для продолжения рода они могли меняться жёнами?
Именно так оно и было!
Такой тип семейных отношений (из нескольких брачных пар, или когда жена уходила в группу мужа) был весьма распространён не только у хантов и манси, а почти у всех народов, которые вынуждены были проживать в экстримальных условиях, например ненцы и чукчи.

Дети до 5-7-летнего возраста находились под опекой матери, после чего мальчики учились уже под руководством отца.

Бездетность считалась величайшим несчастьем и служила существенным поводом для развода.
Взрослые сыновья часто не отделялись от родителей и продолжали вести общее с ними хозяйство. В случае смерти отца мать переходила на попечение одного из сыновей и пользовалась в семье большим авторитетом. В случае смерти родителей ребенок переходил в чум деда и бабки или других родственников.
Определенные традиции были выработаны и в отношении традиционных форм воспитания детей, в том числе полных сирот – еваку.
Как уже отмечалось, оставшихся без родителей детей воспитывали родственники, а иногда – совсем чужие люди. Следует отметить возможность передачи ребенка на воспитание в другую семью. Если это касалось девочки, то глава принимающей семьи приобретал право распоряжения ее дальнейшей судьбой и, соответственно, калымом. В то же время в чужую семью на воспитание могли отдаваться и мальчики, что считалось особенно выгодным для обеих сторон, в случае если принимающая семья была обеспеченной и не имела много детей. Многодетные семьи всегда были в большем почете, нежели малодетные. Присутствие в семье сыновей значительно повышало ее престиж в целом. Социальный статус семьи как коллектива в прошлом, очевидно, считался более приоритетным, нежели имущественный.

(maboga @ 04.12.2010 - время: 21:26) (Vassalina @ 01.12.2010 - время: 21:47)то есть получается,что для продолжения рода они могли меняться жёнами?
Именно так оно и было!
Такой тип семейных отношений (из нескольких брачных пар, или когда жена уходила в группу мужа) был весьма распространён не только у хантов и манси, а почти у всех народов, которые вынуждены были проживать в экстримальных условиях, например ненцы и чукчи.
то есть чтоб выжить,они таким образом плодились..получается ,что у них было мало женщин

(Vassalina @ 04.12.2010 - время: 23:46)получается ,что у них было мало женщин
Интересный вопрос! Затрудняюсь пока на него ответить. , но думаю, что как бы там не было, главной задачей являлось - всё же оставить как можно больше потомства.
Продолжим.
Социальный статус мужчин и женщин в семьях лесных ненцев, проживающих на территории ХМАО, (о них подробнее расскажу чуть позже) особо не подчеркивается.
Женщины и девочки лесные ненки могут участвовать в устраиваемых семьей жертвоприношениях (с принесением в качестве жертвы оленя), знать и трогать содержимое священной нарты, проверять и ставить сети и ловушки, охотиться с ружьем на дичь и белку. Их поведение несколько отлично от поведения тундровых ненок, более строго соблюдающих все известные запреты. Очевидно, что в прошлом замужние женщины – лесные ненки в однонациональных семьях обладали определенным правом "голоса" и могли участвовать в принятии различных решений. Сегодня, например, зачастую можно видеть случаи, когда лесные ненки открыто "командуют" своими мужьями. В целом в ненецких семьях за замужними женщинами сохраняется более высокий статус, нежели, например, за женщинами-женами в семьях ханты. Возможно, что истоки такой проявляющейся в их социальном положении двойственности следует искать не только в смутных представлениях лесных ненцев о матери-прародительнице всего живого Земле, пережитках материнского рода и существовании у них в прошлом женского шаманства, чего, например, не отмечено у обских угров. На наш взгляд, определенная психологическая подпитка и обусловленность их своеобразного поведения (статуса в целом) может исходить также из менее строгого характера отчасти соблюдаемого женщинами обычая избегания, предписывающего закрывать от посторонних мужчин (в том числе не являющихся их родственниками по мужу) не часть лица, как у обских угров, а ступни и лодыжки. Последнее обстоятельство, очевидно, не только дает возможность лесным ненкам вести себя достаточно свободно, но и указывает дополнительно на разность культурных традиций их с обскими уграми.

В то же время, несмотря на достаточно высокий статус женщин у лесных ненцев, определяющая роль в сохранении социальной, духовной и в целом этнической культуры принадлежит мужчинам. Они являются не только организаторами и участниками коллективных жертвоприношений на главных священных местах, обладая, соответственно, более значительными познаниями об окружающем их мире, но и "передают" ощущение своего этнического самосознания, как правило, "по наследству". Так, в однонациональных ненецких семьях, и в тех семьях, где матери ханты, дети определяют себя по национальности только лесными ненцами, нередко забывая о происхождении матери, но зная ее родственников и понимая ее родной язык.
Среди лесных ненцев к весьма редким явлениям относятся сегодня разводы, хотя в прошлом при необходимости женщина могла оставить своего мужа и вернуться к отцу. Выплаченный за невесту калым в этом случае должен был возвращаться назад, так приданое являлось личной собственностью молодой женщины. При недовольстве мужа женой и возврате ее в дом отца ни калым, ни приданое не возвращались. Подобный порядок разводов у лесных ненцев был тождественен в прошлом во многих чертах с правилами разводов, применявшимися у северных ханты.
Сегодня обычные правила распространяются на сферу семейно-брачных отношений. Причем они предусматривают не только порядок решения вопросов имущественного характера, в том числе связанных с наследованием, но и устанавливают выбор традиционных форм брака как наиболее предпочтительных. Поэтому, несмотря на то, что молодежь в последние десятилетия одновременно с некоторыми традиционными элементами свадебного обряда проводит официальную регистрацию брака, наиболее привычными для представителей пожилого и часто среднего поколения остаются все же неофициальные браки. В этом плане весьма показателен случай, когда семья лесных ненцев, имевшая четверых детей и прожившая в браке около тридцати лет, все же решилась оформить свои отношения официально.

О весьма высокой степени традиционности семейно-брачных отношений свидетельствует и наличие браков, совершаемых между несовершеннолетними или с участием одного из несовершеннолетних супругов.

Говоря о правилах выбора брачного партнера у коренных малочисленных народов, нельзя не сказать об этнически смешанных браках. В прошлом такие браки были редкостью. Например, чтобы жениться на русской девушке, необходимо было принять христианскую веру, венчаться в церкви, хотя и после совершения актов крещения эти народы оставались верны старой вере. Взять русскую жену к себе в тайгу или в тундру, в хозяйство со столь специфическим укладом было почти невозможно.
В годы советской власти численность пришлого населения в округе постоянно увеличивалась в связи с его промышленным освоением.
Но особенно большой приток молодежи был связан с началом освоения газовых месторождений. Это повлияло на увеличение числа этнически смешанных браков в городах и крупных поселках.

А теперь о лесных ненцах.
Лесные ненцы


На территории ХМАО проживают только лесные ненцы.
Самоназвание лесных ненцев — нещанг ("человек"), старое название — казымская или кунная самоядь. Название пян хасова ("лесные люди") дано им тундровыми ненцами.
Традиционные районы проживания — верхнее и среднее течение реки Пур, увал Нумто от верховьев рек Казым, Надым, Пим до верховьев реки Аган. По антропологическому типу принадлежат к уральской переходной расе. В настоящее время насчитывается около 2000 лесных ненцев, большая часть которых проживают в ХантыМансийском автономном округе. Родственные народности: тундровые ненцы, энцы, нганасаны, селькупы. По своей культуре и языку лесные ненцы во многом близки с северными и восточными ханты. Территория расселения лесных ненцев археологически почти не изучена. Первым достоверным упоминанием о лесных ненцах в русских письменных источниках являются сведения о военной экспедиции 1602 г. казачьего атамана Богдана Чубакина к самоедским князьям Акубе, Скамче и Салыме с жалованным царским словом и предложением платить ясак. Однако и после этого контакты лесных ненцев с русскими были редки и ограничивались встречами на сугланах (ярмарках) в Сургуте. Лесные ненцы долгое время оставались неизвестными ученым. В конце XIX в. сенсационно прозвучало "открытие" профессором А.И. Якоби в глубинной тайге Приобья народа няхсамарях. В течение двух десятилетий о затерянном племени велись дискуссии, пока не выяснилось, что речь идет о казымских (кунных) самоедах.
Ввиду ограниченности внешних контактов, в том числе и торговых, хозяйство лесных ненцев было натуральным и сохраняло архаичные черты.
Еще несколько десятилетий назад для рыбной ловли иногда использовались плетенные из ивового лыка сети и невода, а в качестве грузил употреблялись куски мамонтовых ребер и оленьих черепов. Рыболовство осуществлялось с помощью запорных сооружений на небольших речках, а также сетевой ловли и неводьбы на проточных озерах.

Основным летним транспортом служили лодкидолбленки (обласа) из сосны или кедра, зимним — запряженные оленями нарты, лыжи.


Оленеводство лесных ненцев характеризуется незначительным размером стад (от 10 до 300), полувольной системой выпаса с использованием деревянных заграждений (коралей) и дымокуров. Домашние олени обеспечивали транспортные нужды и частично потребности в пище. Важное значение имела охота в зимневесенний период на дикого оленя и лося посредством засек или загоном. Осенью, весной и летом охотились на боровую и водоплавающую дичь. Для добычи пушного зверя (соболя, лисицы, росомахи) применяли капканы, черканы и слопцы. Белку промышляли с помощью лука и стрел. Традиционным жилищем лесных ненцев является чум (мят) — каркасная конструкция из 2540 шестов и покрышек (нюков) из оленьих шкур (зимой) и бересты (летом). Оленеводческое стойбище обычно состоит из одногодвух чумов и хозяйственных построек — навеса для хранения вещей (ныр), печи для приготовления хлеба ("нянь мят" — "хлеба дом"). Традиционная одежда и обувь шьется из шкур домашних и диких оленей. Мужская одежда состоит из малицы (глухой одежды мехом внутрь с капюшоном и рукавицами), маличной рубахи, сшитой из сукна, и совика (верхней одежды мехом наружу). Женской одеждой является ягушка — распашная двухслойная шуба мехом внутрь и наружу. Пищевой рацион лесных ненцев составляют дикоросы, рыба, дичь, мясо лося, дикого и домашнего оленя.
Основой социальной организации является род. Счет родства ведется по отцовской линии. В прежние годы запрещались браки между представителями одного рода и браки с иноплеменниками, хотя уже в XIX в. были нередки межэтнические браки лесных ненцев с восточными и северными ханты. В основе религиозных представлений лесных ненцев лежат анимистические представления: вера в духов, населяющих окружающий мир. Центральным святилищем является озеро Нумто ("божье озеро"), на одном из островов которого (Нгоях — "островсердце") приносились жертвы языческим богам. По легенде, в озеро превратился сброшенный на землю сын верховного небесного бога Нума — Нумгибой. Прежде на юговосточном берегу острова-Сердца стоял ряд деревянных фигур духов каха (хэхэ). Божеством нижнего мира, повелевающим болезнями и смертью, является Нга (Нгомулик). Через своих слуг, злых духов — нгылека, Нга насылает на людей болезни, а сам пожирает души умерших. Круговоротом природных явлений, жизнью на небе и земле правят Нум-Нися ("небоотец") и ЯКати ("землябабушка"). Важное значение имеют "земные" духи — хозяева воды и леса, духихозяева урочищ и территорий (каха), духи покровители жилища (например, МятыКати — "бабушка дома").

Древняя история угорских народов

Историческая судьба разбросала народы уральской языковой группы по огромной территории Евразии... И к XV веку они оформились в древние народности, сформировав в том числе и этническую карту Урала и Зауралья.
По соседству расселились народы алтайской языковой семьи (башкиры и татары), а позднее и индоевропейской – русские, украинцы, белорусы.
Что касается Западной Сибири, то примерно около трех тысяч лет назад на юге её проживала многочисленная общность людей, обобщенно называемая древние угры. Объединяло их то, что они находились в одинаковых природных условиях (занимая сходные экологические ниши), имели общий характер хозяйствования (скотоводство, в том числе коневодство и земледелие), язык и верования. На рубеже II и I тысячелетий до нашей эры началось размежевание угорской общности. Не последнюю роль в нем сыграло изменение климата Евразии – на севере, в лесах он стал более влажным, чем в степях и лесостепях, где преимущественно и жили угры. В этих условиях одна группа (предки будущих венгров) стала переходить к пастбищному кочевому скотоводству, а другая, без которой не было бы современных манси и ханты, – начала продвигаться на Север. Путь этот занял, очевидно, более тысячи лет. Археологические памятники на юге лесной зоны Западной Сибири, которые можно уверенно сопоставить с традиционной культурой манси и ханты, датируются именно первыми веками новой эры. К середине I тысячелетия угры проникли в европейское и азиатское Приуралье, достигли в Европе верховий Северной Двины и Печоры, а в Азии – устья Оби.
Как этносы манси и ханты сложились в результате смешения местных племен уральской неолитической культуры с угорскими племенами, которые продвигались на север через степи и лесостепи Западной Сибири и Северного Казахстана. Сочетание культур таежных охотников и рыболовов и степных кочевников-скотоводов в культуре народа сохраняется и поныне. В силу исторических обстоятельств двум столь несхожим этнокультурным общностям суждено было не только соприкасаться, но и взаимодействовать в течение многих веков.
Значительная часть угорских племен позднее покинула Урал и Северо-Западную Сибирь: одни включились в поток Великого переселения народов и были ассимилированы ими, другие задержались в лесостепи Южного Урала дольше и в конце IX века н.э. пришли в Паннонию под именем венгров (Зыков, Кокшаров, Терехова и др., 1994. С. 18): именно они являются самыми близкими родствен¬никами по языку современным уграм Западной Сибири. До сих пор в европейских языках есть обозначения для тогдашних пришельцев: "огры" или "унгры".

"Русские" в представлениях Обских угров и лесных ненцев

В традиционных культурах существуют представления о народах-соседях, разделяемых (в зависимости от реальной ситуации) на врагов или союзников, конкурентов или партнеров — обо всех, с кем данный народ вступает в любого рода контакты. В комплекс характеристик представителей иного этноса, включаются, прежде всего, внешние отличия, поведенческие стереотипы, отмечается своеобразие одежды, хозяйственной деятельности, образа жизни. Народы по-разному оценивают и интерпретируют те или иные исторические события. Примечательно с этой точки зрения выглядит «портрет» русских в глазах тех, кого сами они в ходе многовекового освоения Сибири называли «туземцами», «иноверцами», «инородцами» и пр.
К «русским» (хант. — русь/рущ, манс. — руч, лес. нен. — сусса) обские угры и лесные ненцы относили «все цивилизованные народы», т. е. некоренных жителей Сибири. Ненцы, в отличие от обских угров, к «русским» причисляют татар; даже появившиеся недавно в Пуровском районе «лица кавказкой национальности» именуются «русскими черными». Северные ханты и манси, у которых было известно деление на фратрии Пор и Мось, причисляют «русских» к группе Пор (послан) ех/махум, как и прочих пришельцев (т. е. «не местных», «не чистых»). По объяснению северных хантов, «русская земля» или «земля белого царя» находилась на западе, на «темной стороне — там, где заходит солнце», поэтому «русские» отнесены к Пор (послан) ех как группе, связанной по происхождению с отрицательной героиней угорского фольклора — Пор нэ (иногда определяемой как Баба-Яга). В то же время зырян, также пришельцев с запада, они причисляют к Мось ех, поскольку фратрия Мось в большей степени связана с западным миграционным потоком.
При характеристике представителей «чужого» народа отмечаются, прежде всего, черты, не соответствующие нормам и стереотипам данного этноса. Например, обские угры считают тундровых ненцев хорошими оленеводами, в фольклоре они выступают соперниками в борьбе за территории, оленей и женщин; светлые, с огромными глазами зыряне характеризуются, как предприимчивый и хитрый народ, русские.

У лесных ненцев, именующих себя пяхат хасаво (‘лесной человек’) собирательная характеристика своего этноса выглядит следующим образом: «доброжелательные, но не терпящие над собой главенства», «в воспитании не подавляется индивидуальность, способность к властвованию», «самостоятельность». Положительной оценки заслуживают «собственным огнем живущие люди», т. е. имеющие свою собаку, чум, жену, детей, орудия труда и не зависящие от кого-либо другого. Считается позором пойти в батраки, презрение адресуется батракам и капи, пасущим стада богатых оленеводов. В отличие от «доброжелательных в быту, но самолюбивых и воинственных селькупов» и от «опытных оленеводов, постоянно стремящих к главенству, напористых и опять же воинственных тундровых ненцев», русские характеризуются весьма непоэтично. Они воспринимались лесными ненцам как капщан — ‘причина, умерщвляющая человека’, т. е. несущие с собой болезни и смерть. Ненцы считали, что до прихода русских на Север тундра была «чистой», здесь не было ни холеры, ни чумы, ни кори. Они связывают распространение эпидемий, уносящих сотни жизней и появились, ранее не известных в тундре болезни открытием в Сибири ярмарок и торжков, «где много народу — там и болезнь». В одном из ненецких преданий говорится, что «на спине Земли» (Сибирские увалы) в вершине р. Пяку-пур есть «гибельное место» рода Панхой Пяк. По преданию, на р. Пяку-пур, где проходила «народная дорога» на Сургут, приехал парень-толмач и сообщил, что в городе эпидемия оспы, и на ярмарку, чтобы доставить ясак, в этом году ехать нельзя. Однако пяковские князья, опасаясь последствий за не внос ясака, не послушали гонца и отправились на ярмарку. «Оспа свирепствовала. Люди вымирали целыми стойбищами: “покойников некому хоронить было, так в чумах и лежали, росомахи и песцы растаскивали тела умерших. У лесных ненцев до сих пор бытует поверье, что если во сне увидишь русского, то кто-то в семье заболеет или умрет.
История делится на мось пораин — сказачное время, катра пораин (ис пораин) — старое время, «царское время», «советское время». В угорском фольклоре широко представлены так называемые русь мось пораин — «русские сказки» или точнее «сказки русского времени». Основными в данных сказках можно назвать лишь несколько объектов: русский Царь (Хон), священник («старейший поп с большим серебряным крестом на груди» ), казаки, купец, корабль/пароход, бумага (документ), ярмарка, водка.