Дыхание.

(Farenheit @ 23.10.2007 - время: 22:37) Я не был на войне.
не ронял голову в грязь.
не принимал пулю. Вне
окопа друга не спас.
Я не падал.
Я не вставал.
Я не говорил: "Надо",
и руки не пожимал
на прощание перед
последним боем.
Но я верю снам.
Я стану героем.
Необычно. Особенно запали в душу последние две строчки. Долго думала, почему именно они...Но рационального объяснения не нашла. Видимо, это что-то бессознательное. Да и стихотворение в целом хорошее, "вечная" тема с нового ракурса рассмотрения. Здорово! Спасибо, Farenheit

Сонет


Осень попросилась на моё плечо,
словно птице дали волю ждать.
Я не дрогнул и сказал - "ещё"
впившимся когтям плеча не жаль.
И она цеплялась долго, как могла,
и она страдала - солнечный огонь
обжигал её. Когда на землю мгла
опускалась, то моя ладонь
нежно гладила её перо,
позже превратившееся в снег.
Или в пепел, не готов я про
него поведать, угасает бег
моих мыслей в это пору дня.
Я замолкаю, я жил только для...

Он разговаривал ямбом потому что считал,
что это вполне приемлемо,
и можно удержаться в рамках приличия.
Он говорил ямбом, и от этого у него пересыхали губы.
Он давил в себе желание сказать что-то по-другому.
Он издевался над прохожими и тыкал им в лицо ямбом.
Его сердце перекатывалось в груди. Тоже ямбом. Он улыбался.
Она - хореем стучала по асфальту.
Дни ложились, как будто только один из них мог сбить её размер.
Размеренно она выговаривала всё слова.
Исходя из этого я вижу пухлые губы и красивую грудь...
Они встретились, когда ей было за сорок.
Это был тяжелый год для него. Он влюбился в четырёх женщин.
Они свели его с ума...
"Ирландия" - грассирующе-ямбовито произнёс он,
когда она застала его за рассматриванием туристической путевки.
"Впрочем, это только взгляд", - заметила она...
Они попали в ритм в самолёте.
Самолет пропал из виду на земле.
"Боги начали танец жизни", - небо отражало глаза тракториста
маленькими каплями.
Первыми каплями этого года.

Ох.. какое.. необычное.
Единственное маленькое "но", которое не легло в восприятие: строчки "Он издевался над прохожими и тыкал им в лицо ямбом.
Его сердце перекатывалось в груди. Тоже ямбом. Он улыбался".
Один из "ямбов" я бы убрала. Они так друг под другом нехорошо смотрятся.. сбивают немного.. но это имхо.
Очень необычно, Фар... очень) Особенно конец. Ух. ))

(Kassandra~well @ 13.10.2008 - время: 21:12) Единственное маленькое "но", которое не легло в восприятие: строчки "Он издевался над прохожими и тыкал им в лицо ямбом.
Его сердце перекатывалось в груди. Тоже ямбом. Он улыбался".
Один из "ямбов" я бы убрала. Они так друг под другом нехорошо смотрятся.. сбивают немного.. но это имхо.

В частности, Касс, я выделил этот момент, чтобы подчеркнуть - люди иногда внутри, не такие как снаружи, хоть вроде бы все одно.

(Farenheit @ 13.10.2008 - время: 21:33) В частности, Касс, я выделил этот момент, чтобы подчеркнуть - люди иногда внутри, не такие как снаружи, хоть вроде бы все одно.
М, да. Идея понятна. Но раз уж она понятна не сразу, я бы все же задумалась над перестановкой слов.

Писатель дышал тяжело. Прерывисто. Часто.
Он открыл текстовый документ.
"Земля" - пальцы были ещё верны
своему господину. Тот же - задышал чаще
и в конце концов закашлялся.
Когда эхо ещё гуляло по квартире
он набрал "была" и откинулся на стуле.
Расстегнул рубашку. Провел ладонью по груди.
Сбивчивое дыхание давно его беспокоило.
"Всё-таки стоило обратиться к врачам", -
мысль змеёй перетекла в курсор.
Писатель сосредоточился.
От него ускользало другое, более важное событие.
Он сделал открытие. Сейчас он поделится со всем миром.
Сейчас. Сейчас.
Буквы расплывались перед глазами.
Буквы танцевали. Его роман.
Творение его жизни.
Пятое творение, которое должно
сокрушить читающую публику.
"прекрасн" - указательный палец
левой руки автоматически нажал "а",
когда сердце больше не смогло разогнаться,
когда оно представляло собой
всего лишь человеческий орган.
За первые минуты после его смерти
в мире ничего не произошло.
Тихий вечер. Тихий и тёплый вечер.

Тихий и теплый вечер.
Можно рассматривать вечность
с его точки зрения:
Это уходит за горизонт душа
солнца, ворона, за ней кружа,
совершает о воздух трение.

Долгий путь к повторению старых
и забытых ошибок - есть путь вперёд.
Из-за плача ребенка, которому год,
почти не слышно игры гитары,
голос глух и просто убог.
Машина, сворачивающая вбок

от компании не следит за ней
фарами. Только беглец от теней
способен развить скорость и колесо
может наехать на червяка в пыли.
Если оставшиеся следы ввели
в заблужденье зрачок, то его кольцо

будет сужаться до тех пор пока
горло будет кричать во тьму:
"Я ещё молод. Своё возьму"
и строки эти выводит рука
на белой бумаге пытаясь вскольз
напомнить о том, кто хозяин, кто гость

в квартире разума. Там покой
возможен только один - с одной
единственно верной. Пока же там
царит равноправие - день и ночь,
которую свет электрический гонит прочь
к далеким холмам.

Для нас они - бесформенное ничто
прячущееся в складках вечернего платья.
Бессмертие вечера, как и тайна зачатья
спрятана в них, так бесплотно то,
за чем невозможно увидеть выход
от первого вдоха в последний выдох.

Сонет.

Приезжайте к нам в Мариуполь.
Посмотрите на это море
из окна железодорожной станции.
Вам покажется - этот угол
полон мыслей о человеческом горе.
И не дай вам бог снова здесь оказаться.

Вам покажется - этот город
не остывает от пепла даже зимой.
И дыхание его сбивчивое, как у птицы.
Шумы моторов притупляют голод
и солнце готово поживиться любой спиной.
Здесь себя собираешь по тем крупицам,

что остались от взрыва в маленьком доме.
Все найдешь кроме сердца и крыльев кроме.

Все мы однажды уйдём на войну
Если что должен был, то верну.
Посмотри на море - его длину

не пытайся считать от горизонта до брега.
У воды есть отличие - формы бега
не меняются и не видно сверху:

с вертолёта, облака, пустоты
какие вода оставляет следы
это можешь увидеть ты:

на старой скамейке осенним вечером,
песку остывшему свойство вечности
или скорее другое - верности

по праву приличия передав
ты посмотришь на ноги да
на ступни свои, а потом в рукав

твой поплачет кто-то чей шепот крепок.
Вкус у моря соленый и терпкий.
И деревья впитывают его от корней до веток.

Это море укроет тебя простынёй прохлады.
Не найдя усилий в себе согласишься взглядом.
Если кто-то жив, то он плачет рядом.

Я вернулся в тот город, в котором жил.
И все лица, которых встречал я, твердили "жри!"
и я жрал эти дни, полные яда и собственной крови
и ничего не ощущал внутри, даже боли.

и они твердили мне, как же стал я глуп,
что всегда принимаю неправду за чистый руб.
что в последнее время мое лицо
по форме даже стало похожим на яицо.

Потому что если так жить, то оно скорей
разобьется, когда тебе говорят "не смей!",
"уходи", "прощай" - и у голоса нет
вдохновения, чтоб уберечь белый свет.

И они говорили про то, что туман белес,
что в реке, когда плачешь в нее, не увидишь слез
и что чище нет ничего, кроме черных сапог,
которые носит по воскресениям бог.

и они смешали мне память мою
когда я стоял, произнося "люблю"
на линии горизонта или сопел в подушку.
И они поднимали меня над городом. Службу,

которою я им доверил они б несли
в любой точке земного шара - но я земли
мало протопал, чтоб и сказать самому
себе, что мир похож на большую тюрьму.

Только все же из города я подготовил побег.
и не знаю теперь, что он за собой повлек.
Потому что больше страны мне не увидать.
Я готов был уснуть за нее, но вспять

время как видно ни капельки не течет.
Я убеждаюсь в этом, мой чемодан потерт,
и в глазах у меня вместо зрачков -огонь
и никто мне в руку не вкладывает свою ладонь.

Мне показалось, что тебе разрешена
невидимая легкость? И касания земли
не выглядят шагами, но полетом.

Мне показалось, что твоя душа
удержит в памяти не только "извини",
но и другую душу - пусть потертой

она была. Ты не заметишь дрожь
в своих руках на холоде осеннем.
Ты эту душу бережно возьмешь.
Ты в эту душу огонек поселишь.

И будет он гореть один потом
сливаясь с солнцем в небе голубом.

И что-то так же потеряно, как и приобретено.
ни дать ни взять сухожилия времени рвутся.
и как не старайся не получишь целое полотно.
и как не блюди здесь расколото будет блюдце.

только стоит ли помнить, или вспомнив - кричать?
только стоит ли мерзнуть в настоящем? ответь!
знаешь то, что я долго искал очертанья ключа
в темноте, чтоб закрыть эту дверь?

там за дверью я верил. за дверью я спал.
и всегда приходили гости ко мне.
отвечая им я отвечал себе сам.
и не ждал того, что скоро повалит снег.

я не ждал того, что тепло внутри
мне не даст замерзнуть - от прошлых дней
к настоящим скользили мои зрачки
становясь все синей и синей.

и когда они слились с небом в одно
единое целое - мир погас.
Я смотрел на город в своё окно
Я смотрел на него не раскрывая глаз.

Не удивляйся скомканному листу.
Увидишь на небе хвост, думай, что видел лису.
И по оставленной от неё сужающейся тропе
пытайся двигаться дальше, бежать,т.п.
И потому, что ночь уже не настолько черна
чтоб накрыть этот город, спасти от ран,
двигайся дальше - нащупай шкаф
из вывалившихся вещей надевай лишь шарф.
Не потому что шепот всегда переходит в крик,
но потому, что холод не признает вериг
и поскольку часы, остановившись год назад,
только и делают что стоят.
Если звезда ослепит и пригрозит,
хуже того дорогу загородит,
думай о ней, как о грядущей черной дыре,
как будто зрачок кого-то, смотрящий извне.
Двигайся дальше. Не поднимай головы.
Всегда обращайся к тем кто окликнул тебя на "вы",
но ночью опасно ответить, лучше не отвечай,
передвигайся подобно тени и излучай
такую же тень, чтоб тебя не заметили в ней.
Спасает незнание сколько у человека теней.
Ты же двигайся дальше. Старайся скользить.
Не обращай внимания, что в этом и заключается жизнь -
в вечном скольжении по зеркальной воде,
в коей плывут вопросы типа "когда" и "где".
В этом и суть грядущего времени для одного
человека - шанс утонуть предоставляет оно
значительно больший, если плывешь один,
тем более против течения, слушая пенье ундин.
Двигайся дальше - в этой кромешной тьме
в полночь, с ударами колокола, например,
как с ударами сердца сравнивай свой торопливый шаг.
Ускорившись, трудно передвигаться никуда не спеша.
Так потому эпоха похожа на колесо
здесь лицо сменяет другое лицо -
и это уже не овалы, скорее круги -
вот потому-то как ни крути
катишься дальше вмещая в себе черту
где точке начала не скажешь " жди, я вернусь",
а точке конца - "Я не устал, погоди",
она терпеливо ждет, пока ты в пути.

(Farenheit @ 09.11.2008 - время: 21:22) Все мы однажды уйдём на войну
Если что должен был, то верну.

Мы ведь, живем с тобой, как на войне..
Кто-то, горечь разлуки топит в вине..
Кто-то, воет ночами, и гасит отчаянье..
Кто-то, обидел кого-то, нечаянно..

Кто от любви, умирает и плачет..
Господи! Но... Не бывает иначе......

Я не умер от любви. Я был спасен
дрянным алкоголем.
Я думал, сначала, что это сон
то ли память пропала, то ли

я был настолько опустошен
что сейчас не ощущаю боли.

(Farenheit @ 08.12.2008 - время: 19:09)
Я смотрел на город в своё окно
Я смотрел на него не раскрывая глаз.
Это не стихи, это заклинанья, которые начинаешь повторять и не можешь остановиться. Какая-то мистика. Мороз по коже.

Ночь.

Ночь была и бела и черна.
В ней рождались слова, дела.
И у неба не было дна -
ночь обреченно его убрала.

Он повернулся лицом к звезде.
Где-то там умеряли пыл.
Раздался плач, полетела пыль,
чтобы узнали о нем везде.

Звуки сильнее - он знал тогда,
что по осколку его следа
ступят равно как млад, так и стар,
и поэтому громче стал

крик его. Всполошилась мать,
и неважно, что гости шли
из уголков бесконечной земли -
сына надо крепче обнять.

"Слушай, пойди подбери звезду.
И разожги огонь."
Тихо раздалось "несу, несу"
сразу смешавшись с белой крупой.

Мы рассказывали на парах скучные анекдоты -
герои старкрафта, фаллаута или доты.
Мы начинали пить раньше, чем солнце вставало,
и только оно одно к нам проявляло жалость.
Мы стирали звонки подруг при встрече с "любимой",
делая с ней потом всё что хотели - снимки
теперь уже бывшей гуляют по сЕти,
а нас разделяет время и километры.
Мы снимали шлюх, не потому что бесплатно не дали,
но потому, что жизнь проведенная на вокзале
достойна не уважения, но хотя бы слуха.
"Как же тебя покидало, сестра"..."Не пруха..."

Мы и сами всегда прогибали спину,
потому что есть- кроме денег - подарок сыну,
или быть может дочке, её, дай боже,
что-то да сбережёт. (Белый листик кожи,
в этом потоке судеб не дай себе затянуться,
не дай себе выйти, когда потемнеет улица,
не дай себе завертеться в кровавом водовороте,
не дай себе вырвать из горла звук чистой ноты).

Ибо мы пьём, потому что не можем не
выпить. Небо, облаком помаши мне,
выплесни, что наболело
и засыпай на белой

выстиранной подушке, не сомневаясь в том,
что добро всегда остаётся добром,
и что смерть приближается с каждым днем наряду с
любым словом вылетевшим из уст.

Читаю...