Дыхание.

ТЫ ведь такой, бесстрашный и сильный, правда?
ты ведь нас защитишь в минуты беды и горя?
Воздух как липкая вата,
сохнущая у моря.

Ты знаешь ответы, правда, на все вопросы,
тем более можешь сказать нам "Где?"
Это всего лишь слезы
бегущие к пустоте.

Ты ведь старался, правда, насколько знаний
хватало, что ж не молчи - отвечай!
И старший - крайний,
чтоб было с кого начать.

Следствие ищет улики. Улики - комок волос,
перхоть, окурки, запах горелой плоти,
следствие ставит в тупик только такой вопрос
Разве подушечки пальцев переродились в когти?

Кто-то обходит квартиру в поисках мятежа,
кто-то ищет следы на оконной раме,
Если он как-то отсюда совсем сбежал
надеяться на возвращенье никто не станет.

Он стоит у порога и думает вот дуэль -
сердце проиграно - только остался разум.
Он мог бы шагнуть как безумец в сплошной апрель,
чтоб все части тела хлебнули свободы разом.

Она стоит в квартире с той стороны двери.
Следствие думает - кончено. Это точка.
Она лишь задумчиво глядя на дверь теребит
подарок его - ангела на цепочке.

Стрелка часов не успела замедлить шаг.
Солнечный луч за штору схватился цепко.
"это последний твой шанс, твой последний шанс"...
И как когда-то двое становятся целым.

Пять лет назад, а время как ни спорь,
не знает ни препятствий, ни повтора,
пять лет назад мелодией простой
я ошарашен был. От разговора
не остается никаких обломков,
вы скажете и будете правы.
но говор чей-то скомкав
и сжав в себе - кто остается? - вы.
И август неожиданно дождлив.
И что-то в снах. И кто-то разбежавшись
уходит, как и я, в большой заплыв,
с надеждою о береге расставшись.

облака спускаются вниз и топят мою квартиру, чтоб я бежал
из города в город, из города в город, из города в...
чтоб я наконец остановился и выбрал одну из держав,
поскольку дальше не двинешься, сильно изголодав.

Настолько, что сжался в тень, в закатный усталый жест,
настолько, что вовсе теперь напоминаю шест,
и взявшись рукой за меня, извлекая шорох
из кучи вещей, начинает движение штормом

одна, о которой я раньше протяжно пел.
Мы встретились так, что это касание тел
воспламенило меня впоследствии и сожгло.
Она вступила на путь, а я же с него сошел.

Я чувствую, как мир меня обнимает,
въедается в каждую клетку.
-как прошло двадцать второе лето?
-в воду брошенным камнем.

Вот она улица, где разместился красный
центр, что в общем неважно, взрыва
большого, так от него исходила
мощь во все стороны, как от ударной гласной.

Вот он холм на который легко подняться.
Церковь и море без края залиты полднем.
Облако горбится, чтоб подготовиться к роли
в массовке зимы. так все должно начинаться:

С долгого утреннего побега
в рамки, отрезки, круги и точки.
В прошлом году и не вспомнишь точно
Было все так же до первого снега?

Вот эти лица подверженные болезни,
Вот этот мост, не сожженый ещё ответом.
Что в мире есть быстрее света и ветра?
Так не бывает, но только если

жизнь - это свойство представляющее в себе
все их качества, все их суммы.
Вот чем наполнен город - этим бурным
потоком, который стремится петь.

вот этот вечер с небом похожим на сито в
руках неумелой хозяйки,
дождь накрывает как плед площади, парки,
и я засыпаю, зрачок насытив.

(Farenheit @ 28.09.2011 - время: 19:54) Вот она улица, где разместился красный
центр...

"Вот они, те леса, где полно черники..." (Иосиф Бродский)

Реминисценция ж.
так я никогда не скрывал сильного влияния Бродского на себя.

солнечный червь уныло скребет стекло.
я помою окна, если тебе так надо.
"весну - говоришь - впустить" и её тепло,
чтобы стекало в будущий котлован ада.

я прибавлю мысленно тридцать дней -
хорошо если будет дождь в эти сроки -
ты разгадываешь кроссворд повторяя "где
же я слышала эти строки..."

и когда я приближусь к уху ответ шепча -
ты рассмотришь ветви в окне за шторой.
на зеленых листьях который час
пляшут волны приливные золотого моря.

и тогда понятно, что штиль пришел,
что в сравнении с нашим с тобой покоем
он наложит в реальности ровный шов
на таких же как мы сидящих сейчас по двое.

лучшее, что сейчас можно сделать - раздеться,
ощущая как мир вовне так ещё чист и молод -
ты наконец накалываешь меня своим сердцем
как редкую бабочку заботливый энтомолог.

на гортань пришит бубенчик
и звенит.
и звенит.

без тебя весенний вечер
извини
извини

зелень стелится картечью
из земли
из земли

у тебя все чувства речью

излились
излились

разлетелся по земле я

словно дождь
словно дождь

расплескался по аллеям

не найдешь
не найдешь

вот и нашелся повод
вернуться к себе домой -
электрический голод,
друг мой.

вот и нашлась та песня,
чтоб выплеснулись слова,
опухоль не исчезла
сама.

опухоль разъедали
время и белый яд.
и в затянувшейся драме
я был не виноват.

да и потом - осколки,
прочая дребедень,
глубже и глубже только
в груди моей.

Но не найти к нему трОпы -
крОшится белый хлеб,
а впереди лишь топи,
и сзади - холодный снег.

попурри

я закрываю глаза - вижу хордовых племя,
и они ко мне ползут - показать новое время,
а рядом матерь богов - потерялась и плачет,
ей не сбросить оков - её борьба и неудача,
еще одно клише - я знаю, что за шторой
прошлое разлито как спокойное море.
Лето, прощай! Хлеб из пепла и слез
я вкушаю покуда не задан главный вопрос,
покуда вертится волчок, покуда мне хорошо,
но только всем необходимо вырасти из шорт.

Прилечь,
усталость скрыв от зорких глаз,
Сберечь
в себе прекрасных неистертых фраз.

Теперь проглотишь плотву, такие вот дела,
не поменяешь линолеум, все пошло на лад,
мальчик - зима отбирает речь и слух,
а в трамвае тебя прикончит стулом Пух.
Смерть не сметь заглядывать в лицо,
я выловлю тебя в конце концов
жилы напрягутся - потяну за сеть,
так что остается сказать мне "здравствуй, смерть!"

Прилечь,
усталость скрыв от зорких глаз,
Сберечь
в себе прекрасных неистертых фраз.

Без спутников шагая, где лампа не горит,
зеленый абажур чей навылет был пробит,
по комнате кружа с прохожим не столкнешься,
под веком же дрожит незолотая роща,
зеленая как все его сады,
где волны вытирают все следы,
где нет потемок сколько ни гляди,
где месяц путь любому осветит.


Прилечь,
усталость скрыв от зорких глаз,
Сберечь
в себе прекрасных неистертых фраз.