Песни Гражданской Войны.

не уверен что песня белогвардейская.но даже если и стилизация, то очень талантливая. слова от души, без ненужного пафоса и соплей.задушевное исполнение.
досадно что звук не ахти и качество говенное, но лучше найти не смог((





единственное - фраза "и молитва навязчивей" слух корябает.
и насчот "и скатится слеза на мою фотокарточку" не уверен, бо слышал что в то время в ходу было выражение "фотография".
а вообще тема бесподобная. особенно первый куплет:
закатилася зорька за лес, словно канула
понадвинулся неба холодный сапфир
может быть и просил брат пощады у каина
только нам не менять офицерский мундир

старая песня, наверное еще девятнадцатого века.
и в гражданскую ее козаки наверняка пели.

(fkk6 @ 10.07.2009 - время: 21:30)старая песня, наверное еще девятнадцатого века.
и в гражданскую ее козаки наверняка пели.

" Не для меня" - это один из отногсительно большого числа вариантов старинного русского романса.
Из репертуара Анастасии Вяльцевой (1871-1913):
НЕ ДЛЯ МЕНЯ ПРИДЕТ ВЕСНА
Слова и музыка А. Гадалина

Не для меня придет весна,
Не для меня песнь разольется,
И сердце радостно забьется
В восторге чувств не для меня.

Не для меня река, шумя,
Брега родные омывает,
Плеск кротких волн душу ласкает:
Она течет не для меня.

Не для меня в стране родной
Семья вкруг Пасхи соберется,
«Христос воскрес» - из уст польется,
День Пасхи, нет, не для меня.

Не для меня луна, блеща,
Родную рощу осребряет,
И соловей ее встречает:
Он будет петь не для меня.

Но для меня придет весна,
Я поплыву к брегам абхазским,
Сражусь с народом я тогда,
Там пуля ждет давно меня.

Биографические данные об. "А. Гадалине" не установлены; под этой подписью романс появился в печати на грани XIX-XX веков. Вообще, он более ранний. Текст восходит к стихотворению А. Молчанова, написанного в 1838 году, во времена Кавказской войны, на флагмане Черноморского флота "Селистрия" - а потому есть предположение, что Молчанов был морским офицером. Музыку создал в начале 1840-х Николай Девитте. К концу XIX века информация о первоначальных авторах затерялась. Романс подвергся фольклоризации и стал популярной народной песней - ее варианты см. ниже, причем герой гибнет не обязательно на войне - иногда при побеге на каторжном этапе. В популярных ныне вариантах обычно упоминается река Дон ("не для меня Дон разольется..."), но известны и другие версии - "Не для меня Буг разольется", "Не для меня Дунай разольется" (в русской среде Бессарабии) и так далее.
Этот популярнейший романс имеет множество вариантов, но в основе его - текст поэта А. Молчанова, созданный в 1838 году на Кавказе. В дальнейшем он не утратил своего значения и в других войнах.
В конце XIX и в начале ХХ века этот романс неоднократно издавался с указанием "слова и музыка А. Гадалина" и в обработке Я. Пригожего входил в репертуар выдающейся эстрадной певицы Анастасии Вяльцевой. Как и "Хас-Булат удалой", этот романс не утратил своей актуальности и в других войнах. Вяльцева с наибольшим успехом исполняла его во время Русско-японской войны, когда, организовав на свои средства санитарный поезд, отправилась на Дальневосточный фронт, к раненому мужу. При этом последние строки романса были изменены - вместо "к берегам абхазским" Вяльцева пела: "На фронт германский я умчуся". Подобные изменения происходили и в гражданскую войну, когда "Не для меня придет весна..." стал одним из самых популярных "белогвардейских" романсов.

Могу только повторить что уже говорил - рано или поздно историческая память заставляет каждого человека оглянуться в прошлое и попытаться ответить на
вопросы: Чем жили наши предки, скажем, пусть в небольшой исторический период ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ 1917-1922 гг. Чему радовались и о чем переживали? Чем их
жизнь отличалась от современной? Что было особенного в их жизни, неуловимого, безвозвратно утраченного в наши дни? Что-то, чего нельзя описать словами, и
чего нам всем так сейчас не хватает? Дух прошлого не надо описывать - его достаточно просто почувствовать. Занятие скажем достаточно сложное но
увлекательное. Тута переплелось многое и многое утрачено. Но тексты можно найти, можно найти мелодии, можно найти истоки этих песен, - и через это понять -
чем жили люди в этот, хоть и небольшой, исторический и весьма интересный период.

ДАЕШЬ ВАРШАВУ!
Музыка Д. Васильева-Буглая

Смело подымем знамя свободы,
Черные тучи над нами висят.
Пусть отовсюду грозят нам невзгоды,
Пусть отовсюду бедой нам грозят.
Припев:
Даешь Варшаву!
На бой кровавый,
Святой и правый
Марш, марш к Варшаве!
Припев.
Видите красное знамя восстанья,
Слышите звоны разбитых оков:
Это - рабочий триумф, ликованье,
Это - братанье бесправных рабов.
Припев.
Пухнем от голода мы ныне, братья,
Долго ли будем мы молча страдать,
Вот эшафоты пред нами, проклятье...
Эй, подымайся, рабочая рать!
Припев.
Мы за идеи не сгинем бесследно, -
Нас миллионы трудящихся рук, -
Вечно могучие песни победы
Будут звенеть над свободной землей.
Припев.
В гневе сорвем с королей мы короны,
Рабские цепи с народа собьем,
Нашею кровью залитые троны
Черной их кровью мы скоро зальем.
Припев.
Месть палачам! Будем мстить беспощадно
За произвол, удушающий гнет;
Смерть богачам и царям кровожадным!
Час искупления скоро пробьет.
Припев.

Красноармейская песня, точный перевод польской революционной "Варшавянки" Вацлава Свенцицкого (1879) - более точный, чем широко известный ее вольный
перевод Глеба Кржижановского (1897)
ВАРШАВЯНКА
Русский текст Г. Кржижановского

Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут.
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу.
Припев (2 раза):
На бой кровавый,
Святой и правый,
Марш, марш вперед,
Рабочий народ!

Мрет в наши дни с голодухи рабочий.
Станем ли, братья, мы дольше молчать?
Наших сподвижников юные очи
Может ли вид эшафота пугать?
В битве великой не сгинут бесследно
Павшие с честью во имя идей,
Их имена с нашей песней победной
Станут священны мильонам людей.

Нам ненавистны тиранов короны,
Цепи народа-страдальца мы чтим.
Кровью народной залитые троны
Мы кровью наших врагов обагрим.
Месть беспощадная всем супостатам,
Всем паразитам трудящихся масс,
Мщенье и смерть всем царям-плутократам,
Близок победы торжественный час!

1879, русский текст 1897
Автором музыки здесь указан Дмитрий Васильев-Буглай, хотя мелодия "Варшавянки" Свенцицкого и ее русских переводов - это мелодия "Марша зуавов", песни
польского январского восстания 1863-1864 гг. Аналогичным образом Васильев-Буглай по традиции указывался автором текста песни "Проводы" ("Как родная меня
мать провожала..."), хотя он ее не сочинял, а лишь предложил уже существовавшую мелодию популярной народной песни.
Судя по тексту, написана во время польской кампании Красной Армии 1920 года, когда она двинулась на Варшаву. Кампания провалилась, поляки наголову
разбили красных, и в марте 1921 был заключен Рижский мирный договор, по которому спорные территории (в польской традиции "кресы", в советской "Западная
Украина и Западная Белоруссия") отошли к Польше.
Ситуация на первый взгляд кажется абсурдной: красные идут на Варшаву под звуки польской песни. Но это вполне укладывается в мировоззрение той эпохи:
красные трактовали польскую кампанию как помощь польскому пролетариату в освобождении от панов, то есть, с данной точки зрения, считали себя
продолжателями дела польских революционеров. А значит, использование польской революционной песни было вполне логичным.

Вот на что хочу обратить ваше внимание. Ни в коем разе не надо упускать из виду песни, которые пели в кругу близких людей. Ведь не одной войной
люди жили. И еще одно. Наверное надо выкладывать тексты песен. Ноты есть, а иногда и нет, и не всегда так сразу можно найти мелодию. Может
кому-то другому посчастливится найти ее - пускай одна без слов. Надо попробовать отобразить все музыкальное многооборазие, которое окружало людей, живших в это время. И еще один момент - есть целый пласт песен о Гражданской войне!

ДОНСКОЙ ГИМН
времён Гражданской войны

Друзья, не бойтесь клеветы!
Тлетворный яд вас не отравит.
Чем ярче грязь их наготы,
Тем громче Дон себя прославит.

Коварный враг в былые дни
Сквернил московские святыни.
Он пал, исчез, как искони, -
Они не опустели.

Ныне, как встарь текут к стенам Кремля,
Гордясь столицей златоглавой,
Покинув мирные поля
Сыны России величавой.

Как встарь несётся перезвон
Её церквей во славу Бога, -
И чистых слёз и веры много,
Могучий, пробуждает он.

Друзья, наш праздник – впереди!
Гроза нависла над Россией.
Вас долг зовёт: Спасать иди! –
Но не бежать, склоняся выей.

Вдали веков забрезжит свет…
Тернист наш путь борьбы и муки.
Но там, где вы – измены нет!
Да будет славен ваш завет!
Да помянут вас с честью внуки!

Мелодия первой строки повторяет арестантскую песню "Не слышно шуму городского" (сл. Ф. Глинки, 1826)
НЕ СЛЫШНО ШУМУ ГОРОДСКОГО

Слова Федора Глинки

Не слышно шуму городского,
За невской башней тишина,
Лишь на штыке у часового
Горит полночная луна.

Вот бедный юноша, ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песню
И отдает тоску волнам.

"Прощай, отец, прощай, невеста,
Сломись, венчальное кольцо,
Навек закройся, мое сердце,
Не быть мне мужем и отцом".

АВТОРСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Песнь узника
Федор Глинка

Не слышно шуму городского,
В заневских башнях тишина!
И на штыке у часового
Горит полночная луна!

А бедный юноша! ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песни
И отдает тоску волнам!

"Прости, отчизна, край любезный!
Прости, мой дом, моя семья!
Здесь за решеткою железной -
Уже не свой вам больше я!

Не жди меня отец с невестой,
Снимай венчальное кольцо;
Застынь мое навеки место;
Не быть мне мужем и отцом!

Сосватал я себе неволю,
Мой жребий - слезы и тоска!
Но я молчу - такую долю
Взяла сама моя рука"...

1826

Не хочется повторять - варианты - варианты... и в тексте и в исполнении...
В списках встречается за подписью Полежаева. С 1850-х годов вошло в песенники (часто в качестве народной песни), в лубок, перекладывалось на музыку. С различными вариантами вошло в тюремный фольклор. В одной из редакций народной драмы «Царь Максимилиан» имеются строки из «Песни узника». Первоначально (без десяти последних строк) было включено автором в поэму «Дева карельских лесов». О популярности песни свидетельствует использование ее в «Двенадцати» Блока.
Датируется временем ареста Глинки. В образе узника Глинка изображал декабриста, надеявшегося на милость царя. Заневские башни — бастионы Петропавловской крепости.

" Умирающая " . 1917 год

Песни памяти павших в бою при Белой Глине 23 июня 1918 г.
ч.1
Обе песни посвящены погибшим в бою при Белой Глине дроздовцам (2-й Кубанский поход). Соответственно, написаны должны быть летом 1918 года. Противостояла дроздовцам 39-я дивизия красных. Автор текстов - прапорщик И. В. Виноградов. Мотивы заимствованные. В первом случае - "Варяг" ("Плещут холодные волны...") (ч.2), во втором - "Вы жертвою пали в борьбе роковой..." (ч.3) (в реальности, это мелодия еще более старой песни "Не бил барабан перед смутным полком..." (ч.4); изначально - перевод Ивана Козлова стихотворения английского (ирландского) поэта Чарльза Вольфа "На погребение английского генерала сира Джона Мура"; когда к этим стихам подобрали мелодию, песня воспринималась как романс, в связи с похоронами генерала Бистрома была переделана под реалии Кавказской войны, и в переделанном варианте её запели казаки; позднее и революционеры переделали романс в память своих товарищей).

Упоминаемый в песнях полковник Михаил Антонович Жебрак-Русанович (в мемуарах генерала Антона Туркула - Жебрак-Русакевич) - командир 2-го офицерского (будущего 1-го Дроздовского) полка 3-й дивизии Добровольческой армии (командовал полком с 22 апреля до своей гибели 23 июня 1918 г.). По одним данным, погиб от разрыва гранаты; по воспоминаниям генерала Туркула, который в те дни, еще будучи капитаном, командовал 2-й офицерской ротой этого полка, Жебрак, возглавив ночную атаку 2-го и 3-го батальонов, попал под огонь пулеметной батареи красных - и, как полагает Туркул, был не убит, а тяжело ранен, а затем запытан красными до смерти (найденное утром тело Жебрака было раздетым, с размозженным лицом и обгоревшим).
ПОЛКОВНИК ЖЕБРАК
Вьётся над нашим отрядом
Белый Андреевский стяг.
Вынул палаш пред парадом
Славный полковник Жебрак.

Вот он по фронту шагает
Нашу обходит семью.
Сам он заметно хромает
Был он поранен в бою.

Крест его грудь украшает
Крест тот - символ храбрецов.
Взгляд наш его провожает
Верим ему мы без слов.

В бой он ходил с нами вместе
Пулям не кланялся он.
В самом рискованном месте
Он появлялся пешком.

Храбрость его погубила
Дерзкой та храбрость была.
Вражия сила лишила
Нас командира полка.

Над телом его надругалась
Злых негодяев рука.
Но им дорого досталась
Смерть храбреца Жебрака.

1918
ПОХОРОННЫЙ МАРШ
Уж сумрак вечерний повис над селом,
Когда мы своих хоронили,
Сражённых в несчастном бою роковом,
И молнии с неба светили.

Играли "Коль славен", и полк на краул
Держал в честь героев сраженных,
И музыке вторил торжественный гул
Раскатов громов отдаленных.

Причудливый тучи сплетали узор
И сумрак унылый сгущали.
И мы, в темноту устремляли свой взор,
Гробы удальцов провожали.

Полсотни гробов перед фронтом прошли,
Сам вождь во главе шёл к могиле.
И в лоно сырое чужой нам земли
Мы прах Жебрака опустили.

Росла в нашем сердце немая печаль,
И губы шептали молитву,
И взором души мы стремилися в даль
На новую славную битву.

Где жертвы погибших в бою роковом
Отметить мы сурово решили.
И в тихом молчаньи со скорбным челом
Мы все от могил уходили.

1918
Из воспоминаний генерала Антона Туркула (А. Туркул. Дроздовцы в огне, 1948):
"Мы заняли Великокняжескую, Николаевскую, Песчанокопскую, подошли к Белой Глине и под Белой Глиной натолкнулись на всю 39-ю советскую дивизию, подвезенную с Кавказа. Ночью полковник Жебрак сам повел в атаку 2-й и 3-й батальоны. Цепи попали под пулеметную батарею красных. Это было во втором часу ночи. Наш 1-й батальон был в резерве. Мы прислушивались к бою. Ночь кипела от огня. Ночью же мы узнали, что полковник Жебрак убит со всеми чинами его штаба.
На рассвете поднялся в атаку наш 1-й батальон. Едва светало, еще ходил туман. Командир пулеметного взвода 2-й роты поручик Мелентий Димитраш заметил в утренней мгле цепи большевиков. Я тоже видел их тени и перебежку в тумане. Красные собирались нас атаковать.
Димитраш — он почему-то был без фуражки, я помню, как ветер трепал его рыжеватые волосы, помню, как сухо светились его зеленоватые рысьи глаза, — вышел с пулеметом перед нашей цепью. Он сам сел за пулемет и открыл огонь. Через несколько мгновений цепи красных легли. Димитраш с его отчаянным, дерзким хладнокровием был удивительным стрелком-пулеметчиком. Он срезал цепи красных.
Корниловцы уже наступали во фланг Белой Глины. Мы тоже пошли вперед. 39-я советская дрогнула. Мы ворвались в Белую Глину, захватили несколько тысяч пленных, груды пулеметов. Над серой толпой пленных, над всеми нами дрожал румяный утренний пар. Поднималась заря. Багряная, яркая.
Потери нашего полка были огромны. В ночной атаке 2-й и 3-й батальоны потеряли больше четырехсот человек. Семьдесят человек было убито в атаке с Жебраком, многие, тяжело раненные, умирали в селе Торговом, куда их привезли. Редко кто был ранен одной пулей — у каждого три-четыре ужасные пулевые раны. Это были те, кто ночью наткнулся на пулеметную батарею красных.
В поле, где только что промчался бой, на целине, заросшей жесткой травой, утром мы искали тело нашего командира полковника Жебрака. Мы нашли его среди тел девяти офицеров его верного штаба.
Командира едва можно было признать. Его лицо, почерневшее, в запекшейся крови, было размозжено прикладом. Он лежал голый. Грудь и ноги были обуглены. Наш командир был, очевидно, тяжело ранен в атаке, Красные захватили его еще живым, били прикладами, пытали, жгли на огне. Его запытали. Его сожгли живым. Так же запытали красные и многих других наших бойцов.
В тот глухой предгрозовой день, когда полк принял маленький и спокойный, с ясными глазами полковник Витковский, мы хоронили нашего командира. Грозные похороны, давящий день. Нам всем как будто не хватало дыхания. Над степью курился туман, блистало жаркое марево. Далеко грохотал гром.
В белых, наскоро сбитых гробах двигались перед строем полка наш командир и семьдесят его офицеров. Телеги скрипели. Над мокрыми лошадьми вился прозрачный пар. Оркестр глухо и тягостно бряцал «Коль славен». Мы стояли на караул. В степи ворочался глухой гром. Необычайно суровым показался нам наш егерский марш, когда мы тронулись с похорон.
В тот же день, тут же на жестком поле, пленные красноармейцы были рассчитаны в первый солдатский батальон бригады".

Песни памяти павших в бою при Белой Глине 23 июня 1918 г.
ч.2
ПОЛКОВНИК ЖЕБРАК написана на мотив
"Варяг" ("Плещут холодные волны...")
Музыка Ф. Богородицкого
Слова Я. Репнинского

Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской…
Носятся чайки над морем,
Крики их полны тоской…

Мечутся белые чайки,
Что-то встревожило их, -
Чу!.. Загремели раскаты
Взрывов далеких, глухих.

Там, среди шумного моря,
Вьется андреевский стяг, -
Бьется с неравною силой
Гордый красавец «Варяг».

Сбита высокая мачта,
Броня пробита на нем.
Борется стойко команда
С морем, с врагом и огнем.

Пенится Желтое море,
Волны сердито шумят;
С вражьих морских великанов
Выстрелы чаще гремят.

Реже с «Варяга» несется
Ворогу грозный ответ…
«Чайки! снесите отчизне
Русских героев привет…

Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть:
В битве врагу мы не сдались -
Пали за русскую честь!..

Мы пред врагом не спустили
Славный андреевский флаг,
Нет! мы взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг»!

Видели белые чайки –
Скрылся в волнах богатырь,
Смолкли раскаты орудий,
Стихла далекая ширь…

Плещут холодные волны,
Бьются о берег морcкой,
Чайки на запад несутся,
Крики их полны тоской…

Февраль 1904
Стихотворение впервые появилось 17 февраля 1904 года (ст. ст.) в петербургской газете "Русь" за подписью "Я. Репнинский". Биографические данные о Я. Репнинском не установлены. Возможно, этот же автор создал опубликованное в октябре 1904 стихотворение "В дни войны", подписанное "Б. Репинский" и положенное на музыку Цезарем Кюи и А. Егоровым. Сейчас песня обычно называется по первой строке - "Плещут холодные волны", а с заглавием "Варяг" ассоциируется другая песня - "Памяти "Варяга" на Рудольфа Грейнца в переводе Евгении Студенской ("Наверх вы, товарищи...").

На музыку положено вскоре публикации студентом Юрьевского (бывш. Дерптского) университета Ф. Н. Богородицким, затем появилась хоровая обработка В. Беневского. К 1907 году "Варяг" вошел во все популярные песенники. В устном бытовании стихи и мелодия подверглись значительным изменениям, двухдольный маршевый размер сменился на трехдольный вальсовый; разные фольклорные варианты мелодии немного отличаются. В фольклорных вариантах меньше куплетов. Наибольшую популярность получили обработки А. В. Свешникова и Ан. А. Александрова. В дальнейшем мотив "Плещут холодные волны" активно использовался при создании других, особенно морских песен (см., например, "Братья, вспомянем героя" о гибели адмирала Макарова).
Вот один из вариантов песни




Песня ПАМЯТИ «ВАРЯГА»
была популярна до революции 1917, вновь обрела популярность во время Великой Отечественной войны. Текст за годы бытования в народе изменился незначительно - исчез лишь куплет про "желтолицых чертей", но сейчас иногда его снова поют. Замалчивание авторства Грейнца началось, вероятнее всего, с началом Первой мировой войны и ростом в связи с этим антинемецких настроений в обществе. В современной песенной практике песня обычно назывется просто "Варяг": так она озаглавлена и в популярных песенниках, и в аудиоальбомах конца 20-го века (см., например, CD "Митьковские песни. Материалы к альбому", 1996). А песня, которая в раньше называлась "Варяг" или "Гибель "Варяга", теперь чаще именуется по первым строчкам: "Плещут холодные волны...".
Надо отметить важную деталь. В русской традиции песня песня получила совсем не тот смысл, который вкладывал в свое стихотворение Грейнц. Сохранив формальную точность, Студенская перевела текст патетически, Грейнц же описывает ситуацию подчеркнуто абсурдно и гротескно: тупо идущие на смерть люди ради пустых абстракций, бессмысленная гибель, официально трактуемая как героизм. И Грейнц, и в целом журнал "Jugend" стояли на четких антимилитаристских позициях, и само стихотворение было опубликовано в окружении антимилитаристских и антиимперских статей и карикатур. Это был типичный антимилитаристский стихотворный памфлет... по иронии судьбы ставший в России боевой песней!
Бой у Чемульпо 9 февраля 1904 года

9 февраля (27 января ст. ст.) 1904 года японский флот атаковал русскую эскадру, стоявшую на рейде Порт-Артура, что явилось началом русско-японской войны 1904-1905 гг. В тот же день русский крейсер "Варяг" и канонерская лодка "Кореец" оказались блокированными японской эскадрой (6 крейсеров, 8 миноносцев, 3 транспорта) в корейском порту Чемульпо. Русские попытались прорваться, но безуспешно. Бой длился около часа, крейсер получил 8 прямых попаданий, после чего "Варяг" и "Кореец" вернулись на рейд, где "Кореец" был взорван, а "Варяг" в панике затоплен и брошен (экипаж даже не вынес мертвые тела товарищей). Крейсер был поднят и до 1916 года входил в японский флот, после чего был выкуплен Россией. Японская эскадра в бою не понесла никаких потерь, ни один снаряд с русских кораблей не попал в цель, что подтверждается и русскими, и японскими отчетами о сражении. "Варяг" на Тихоокеанском флоте считался худшим кораблем по меткости стрельбы.

Тем не менее, песни живут по собственным законам: ведь их слагали не столько про реальный "Варяг", сколько про некий ГОРДЫЙ ИДЕАЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ, который погибает, но не спускает флага.

Песни памяти павших в бою при Белой Глине 23 июня 1918 г.
ч.3
ПОХОРОННЫЙ МАРШ написана на мотив
ВЫ ЖЕРТВОЮ ПАЛИ
А. Архангельский

Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!

Порой изнывали по тюрьмам сырым,
Свой суд беспощадный над вами
Враги-палачи уж давно изрекли,
И шли вы, гремя кандалами.

Идете, усталые, цепью гремя,
Закованы руки и ноги,
Спокойно и гордо свой взор устремя
Вперед по пустынной дороге.

Нагрелися цепи от знойных лучей
И в тело впилися змеями.
И каплет на землю горячая кровь
Из ран, растравленных цепями.

А деспот пирует в роскошном дворце,
Тревогу вином заливая,
Но грозные буквы давно на стене
Уж чертит рука роковая!

Настанет пора – и проснется народ,
Великий, могучий, свободный!
Прощайте же, братья, вы честно прошли
Свой доблестный путь, благородный!

1870-е - начало 1880-х гг.


А. Архангельский (наст. имя Амосов Антон Александрович) - поэт, подрабатывал частными уроками, годы жизни неизвестны, ум. после 1893; больше о его биографии неизвестно практически ничего.
Наиболее часто встречающийся в песенниках вариант. Эта песня - один из двух знаменитых похоронных маршей русского революционного движения (второй - "Замучен тяжелой неволей").
Текст представляет собой контаминацию двух стихотворений А. Архангельского: "Идет он усталый, и цепи звенят..." и "Мы жертвою пали борьбы роковой..." (авторский текст см. в конце страницы). Иногда Архангельского указывают автором только одного из них (оно было опубликовано в легальной печати под его подписью), однако в последние десятилетия 20 века проблема вроде окончательно решилась, и Архангельский признан полным автором текста (см.: Вольная русская поэзия XVIII-XIX веков. Сост. С. А. Рейсер, 1988). Мелодия восходит к популярной песне "Не бил барабан перед смутным полком..." на стихи Ивана Козлова (перевод из Чарльза Вольфа, 1826). Еще ранее этот мотив заимствовали военные: в связи с похоронами генерала Бистрома песня Козлова была переделана под реалии Кавказской войны (1816-1864), и в переделанном виде ее пели казаки.
Мелодия "Вы жертвою пали..." в исполнении духового оркестра знакома по фильмам о Гражданской войне – под нее хоронили павших красных бойцов. Впервые легально песня прозвучала на похоронах жертв Февральской революции. Песню часто пели перед смертью. В частности, есть свидетельство очевидца, что ее пели перед расстрелом 19 матросов - участников Кронштадтского восстания 1906 года (см. "Царские гости", "Море в ярости стонало").
После Октября 1917 песня занесена в Германию - немецкий текст под заглавием "Бессмертная жертва" написал к ней дирижер Герман Шерхен, которого война 1914 года застигла в России, и к себе на родину он смог вернуться только после русской революции. Он же написал и привез в Германию немецкий текст для "Смело, товарищи, в ногу!".
Один из вариантов песни

Песни памяти павших в бою при Белой Глине 23 июня 1918 г.
ч.4
"Вы жертвою пали в борьбе роковой..." - в реальности, это мелодия еще более старой песни "Не бил барабан перед смутным полком..."
НА ПОГРЕБЕНИЕ
АНГЛИЙСКОГО ГЕНЕРАЛА
СИРА ДЖОНА МУРА
Слова И. Козлова

Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили,
И труп не с ружейным прощальным огнем
Мы в недра земли опустили.

И бедная почесть к ночи отдана;
Штыками могилу копали;
Нам тускло светила в тумане луна,
И факелы дымно сверкали.

На нем не усопших покров гробовой,
Лежит не в дощатой неволе, -
Обернут в широкий свой плащ боевой,
Уснул он, как ратники в поле.

Недолго, но жарко молилась творцу
Дружина его удалая
И молча смотрела в лицо мертвецу,
О завтрашнем дне помышляя.

Быть может, наутро внезапно явясь,
Враг дерзкий, надменности полный,
Тебя не уважит, товарищ, а нас
Умчат невозвратные волны.

О нет, не коснется в таинственном сне
До храброго дума печали!
Твой одр одинокий в чужой стороне
Родимые руки постлали.

Еще не свершен был обряд роковой,
И час наступил разлученья;
И с валу ударил перун вестовой,
И нам он не вестник сраженья.

Прости же, товарищ! Здесь нет ничего
На память могилы кровавой;
И мы оставляем тебя одного
С твоею бессмертною славой.

«Северные цветы», 1826 г.
Перевод стихотворения "Погребение сэра Джона Мура" ирландского англоязычного поэта Чарльза Вольфа (1791-1823). Джон Мур (1761-1809) - генерал, командовавший английскими войсками в Португалии во время войны с Наполеоном. И с валу ударил перун вестовой... - пушечный выстрел.
Когда к этим стихам подобрали мелодию, песня воспринималась как романс (в таком, первоначальном, виде, он пелся даже в Красной Армии во 2-ю Мировую). В связи с похоронами генерала Бистрома была переделана под реалии Кавказской войны, и в переделанном варианте её запели казаки; позднее и революционеры переделали романс в память своих товарищей - его мелодия легла в основу песни "Вы жертвою пали в борьбе роковой" (1870-е - 1880-е).
Иван Иванович Козлов. Родился 11 апреля 1779 г. в Москве в знатной дворянской семье. С 1795 по 1798 служил в гвардии, затем вышел в отставку и поступил на гражданскую службу. В 1821 (в 42 года!) начал писать и переводить стихи. Умер 30 января 1840 г. в Петербурге. Автор слов песни "Вечерний звон".




ПОСЛЕДНИЙ ГУДОК
(Похороны Брежнева)

Светлой памяти СССР
посвящается

Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили,
И труп с разрывающим душу гудком
Мы в тело земли опустили.

Серели шинели, краснела звезда,
Синели кремлевские ели.
Заводы, машины, суда, поезда
Гудели, гудели, гудели.

Молчала толпа, но хрустела едва
Земля, принимавшая тело.
Больная с похмелья моя голова
Гудела, гудела, гудела.

Каракуль папах, и седин серебро...
Оратор сказал, утешая:
- "Осталось, мол, верное политбюро -
Дружина его удалая"

На усмотрение автора темы - может расширить и добавить ПЕСНИ О ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ

ГИМН ВСЕВЕЛИКОГО ВОЙСКА ДОНСКОГО
(с 20-го сентября 1918)

Слова Ф. Анисимова

Всколыхнулся, взволновался,
Православный Тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв свободы он.

Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив,
И, с простора долетая,
Вольный слышится призыв.

Дон детей своих сзывает
В Круг Державный Войсковой
Атамана выбирает
Всенародною душой.

В боевое грозно время,
В память дедов и отцов -
Вновь свободно стало племя
Возродившихся Донцов.

Славься, Дон, и в наши годы,
В память вольной старины,
В час невзгоды - честь свободы.
Отстоят твои сыны.

Новый вариант текста гимна Всевеликого Войска Донского.
Первоначальный вариант

Всколыхнулся, взволновался,
Православный Тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв Монарха он.

Он детей своих сзывает
На кровавый бранный пир,
К туркам в гости снаряжает,
Чтоб добыть России мир.

С Богом, дети, ведь широкий
Переплыть вам лишь Дунай,
А за ним уж недалеко
Цареград и наших знай.

Сорок лет тому в Париже
Нас прославили отцы,
Цареград - еще к нам ближе...
В путь же, с Богом, молодцы!

Стойте крепко за святую
Церковь - общую нам мать -
Бог вам даст луну чужую
С храмов Божиих сорвать,

На местах, где чтут пророка,
Скласть Христовы алтари,
И тогда к звезде востока
Придут с запада цари!

Над землею всей прольется
Мира кроткого заря,
И до неба вознесется,
Слава Русского Царя!

1853
Создан в cвязи с началом Крымской войны 1853-56 гг., автор текста Ф. И. Анисимов.Вероятно, новый текст сложен еще в 1917 году, после Февральской революции, отменившей монархию. В таком виде песня исполнялась в годы Гражданской войны (по крайней мере, у белых, хотя донские казаки воевали и за красных, и за повстанцев).

ПЕСНЯ ИЖЕВЦЕВ
Порваны цепи тяжелого гнета,
Гневно врага уничтожил народ,
И закипела лихая работа,
Ожил рабочий, и ожил завод.

Молот заброшен. Штыки и гранаты
Пущены в ход молодецкой рукой.
Чем не герои, чем не солдаты,
Люди, идущие с песнями в бой.

Люди, влюбленные в светлые дали,
Люди упорства, отваги, труда,
Люди из слитков железа и стали,
Люди, названье которым — «руда».

Кто не слыхал, как с врагами сражался
Ижевский полк под кровавой Уфой.
Как с гармонистом в атаку бросался,
Ижевец русский, рабочий простой.

Годы пройдут, на отчизне свободной,
Сложится много красивых баллад,
И не забудется в песне народной,
Ижевец, истинный русский солдат.

1918
Ижевско-воткинское восстание 8 августа - 14 ноября 1918 г.

Ижевск и Воткинск - заводские городки Сарапулского уезда Вятской губернии, выросли вокруг Ижевского ружейного и сталелитейного и Воткинского машиностроительного заводов; оба завода работали на военные цели. Антибольшевистское восстание вспыхнуло 8 августа в Ижевске; 17 августа восстал Воткинск, 30 августа взят Сарапул, взяты также Чистополь, Елабуга, Челны. В районе восстания сформированы Ижевская Народная и Воткинская Народно-Революционная армии, наступающая на район 2-я Красная армия разбита. Однако 10 сентября красные отбили у Самарского правительства Казань, и освободившиеся военные ресурсы брошены на ликвидацию восстания. После трехдневных боев под Ижевском 7 ноября вечером повстанцы оставили город; началось отступление к Воткинску, где незадолго до этого была сооружена понтонная переправа через Каму. Три дня - 12, 13 и 14 - шла переправа; большинство боеспособного населения вместе с семьями оставило район. В сумме восставший район продержался 100 дней. Летом 1919 Ижевская и Воткинская дивизии вернулись уже в составе белых колчаковских войск. Части ижевцев и воткинцев сражались на Восточном фронте до конца Гражданской войны, затем оказались в эмиграции.

Есть фонограмма еще одного варианта этой песни - в исполнении детского хора “Удмуртия” школы исскуств №5 г. Ижевска

Эта песенка про Колчака в обиходе называлась либо "Шарабан" - по названию исходной песни, либо по первым строчкам, которые могли варьироваться: "Мундир английский, погон французский..." и т. п. Можно называть ее "Колчаковский шарабан".

МУНДИР АНГЛИЙСКИЙ...
Мундир английский,
Погон французский,
Табак японский,
Правитель омский.

Припев:

Эх, шарабан мой,
Американка,
Не будет денег,
Возьму продам-ка!

Мундир сносился,
Погон свалился,
Табак скурился,
Правитель смылся.

Омск заняли,
Иркутск отняли
И с шарабаном
Колчака забрали.

1920 (?)
Переделка песни "Шарабан", иронизирующая над "Верховным правителем России" адмиралом Колчаком. Эта песенка в разной редакции была очень популярна у всех воюющих сторон на Восточном фронте. Так, например, Николай Какурин (с середины 1920 начштаба у Тухачевского), в своем историческом труде о Гражданской войне "Как сражалась революция" (1925) пишет, что она распевалась в белых сибирских армиях ("погон российский, фасон английский..."), а генерал Краснов в романе "Он двуглавого орла к красному знамени" изображает ее исполнение у красных. Не во всех известных вариантах Колчак "смылся": значит, эти варианты песенки могли быть написаны и до бегства Колчака. Есть предположение (впрочем, без доказательств), что написали ее в эсеровской или околоэсеровской среде Омска.
Колчак "смылся" из своей столицы Омска в ноябре 1919 года под ударами 5-й армии Тухачевского; в январе 1920 сдан чехословацким конвоем иркутским повстанцам. 7 февраля расстрелян по решению иркутского ревкома РСДРП(б). Накануне смерти бывший "Верховный правитель" пел сентиментальный романс "Гори, гори, моя звезда".
В дальнейшем появились "Семеновский шарабан", "Шляхетский шарабан", "Врангелевский шарабан", "Шарабан Дитерихса" и т. д.
ВАРИАНТЫ (2)

1. Шарабан

Солдат – российский,
Мундир – английский,
Сапог - японский
Правитель – омский.

Эх, да шарабан мой,
Американка!
Не будет денег,
Продам наган.

Идут девчонки,
Подняв юбчонки,
За ними чехи,
Грызут орехи.

2. Амурская партизанская

Шинель английский,
Мундир французский,
Табак японский,
Правитель омский.
Ах шарабан мой совсем разбился –


Зачем в Антанту да я влюбился?

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ
(Спи, дитя, во мраке ночи...)
Спи, дитя, во мраке ночи
Дай и мне поспать.
Твой отец — простой рабочий
И батрачка — мать.
Много, много пострадали
Мы за жизнь свою.
Спи, дитя, не знай печали.
Баюшки-баю.
Тяжело жилось народу:
Гнет и произвол.
И бороться за свободу
Твой отец пошел,
Чтоб в боренье неустанном
Дать в родном краю
Власть рабочим и крестьянам.
Баюшки-баю.
И под красные знамена
Люд рабочий стал,
Против старого закона
Ринулся, как шквал.
В Красной Армии с другими
Твой отец в бою...
Спи, ребенок мой любимый.
Баюшки-баю.
Будет месяцы и годы
Длиться в мире бой,
Но добьемся мы свободы,
Жизни трудовой.
И придет конец невзгодам
Не в одном краю,
Будет воля всем народам.
Баюшки-баю.

1917-1918

Самая ранняя из из известных переделок «Казачьей колыбельной песни» М. Ю. Лермонтова периода гражданской войны. Основой для этих переделок могла послужить не только сама песня Лермонтова, но и ее ранние переделки - например, "Колыбельная песня" Некрасова ("Спи, пострел, пока безвредный...").
Этот вариант был сложен, вероятно, в центральной России, а затем разошелся по стране вместе с демобилизованными солдатами. Сохранилось письмо солдата Г. Гуселетова к своей жене М. Гуселетовой, написанное 3 декабря 1917 г. из Воронежской губ., где в конце письма с незначительными изменениями помещены две последние строфы этой песни. Одновременно Гуселетов сообщает: «мы теперь старые песни по-новому поем» и советует жене воспитывать их единственного сына на этих новых песнях. "Эту песню мы пели в 1918 г., еще до того, как нам пришлось партизанить. В первый раз я ее услышал в селе Турунтаево, где стояло несколько солдат, вернувшихся с империалистической войны. Потом ее пела хозяйка моей квартиры. Когда я ушел в партизанскую дружину, то эту песню там уже многие знали"
КАЗАЧЬЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Слова Михаила Лермонтова

Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.

По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
Закален в бою;
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя
И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью...
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.

Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду —
Ты махнешь рукой...
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.

Стану я тоской томиться,
Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
Ты в чужом краю...
Спи ж, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой;
Да готовясь в бой опасный,
Помни мать свою...
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.

1837-1838
По преданию, написано под впечатлением «баюкашной» песни казачки, которую Лермонтов слышал в станице Червленой на Тереке (по другой версии – в станице Старомышастовской на Кубани). Первый мотив написал сам поэт, современники слышали ее в авторском исполнении. В дальнейшем музыку писали более 50 композиторов: А. Е. Варламов (1842), Полина Виардо (1865), Э. Ф. Направник (1875), А. Т. Гречанинов (1894), Н. М. Ладухин (1895), А. С. Танеев (1899), Н. Н. Черепнин (1900), В. Ребиков и другие. Наиболее известный мотив принадлежит А. Варламову. Фольклоризированные варианты входили в казачий и солдатский репертуар. Очень популярна была у терских казаков.

Один из вариантов

ЛИТОВСКИЙ ЗАМОК
(На одной из улиц отдаленных...)
Неизвестный автор
На одной из улиц отдаленных
Есть высокий красный дом большой:
На окнах железные решетки,
Обнесен высокою стеной.

Тишина кругом повсюду,
Не слыхать живой души.
Кругом шагают часовые,
На воротах крепкие замки.

Иногда там слышны звуки песен,
Но печальных, как осенний день;
Иногда в окно там виден узник,
Но худой и бледный, точно тень.

Кто ж они, безмолвные герои
Там, за крепкою стеной
Точно звери, заперты жестоко
В этот гроб, холодный и сырой.

Это те безвестные герои,
Это те страдальцы за народ,
Кто под гордым знаменем свободы
Звал идти безропотно вперед!

Много их таких со славой пало,
Много и еще в борьбе падет,
Но в сердцах свободного народа
Дело их вовеки не умрет.

Конец 19 - начало 20 века
Песня петербургских рабочих. В ней использованы некоторые мотивы стихотворения Николая Огарева "Арестант" (1850), бытовавшего как народная песня. Видимо, в других вариантах "Литовского замка" эти мотивы более заметны.

Литовский замок (он же Семибашенный замок) - тюремный замок в Петербурге, название получил по квартировавшему там когда-то Литовскому мушкетерскому полку. В качестве следственной тюрьмы стал использоваться с 1823 года, преимущественно для уголовников, но иногда и для политических. Разрушен в дни Февральской революции.
Один из вариантов

АРЕСТАНТ
Николай Огарев

Ночь темна. Лови минуты!
Но стена тюрьмы крепка,
У ворот ее замкнуты
Два железные замка.
Чуть дрожит вдоль коридора
Огонек сторожевой,
И звенит о шпору шпорой,
Жить скучая, часовой.

«Часовой!» — «Что, барин, надо?»
- «Притворись, что ты заснул:
Мимо б я, да за ограду
Тенью быстрою мелькнул!
Край родной повидеть нужно
Да жену поцеловать,
И пойду под шелест дружный
В лес зеленый умирать!..»

- «Рад помочь! Куда ни шло бы!
Божья тварь, чай, то и я!
Пуля, барин, ничего бы,
Да боюся батожья!
Поседел под шум военный...
А сквозь полк как проведут,
Только ком окровавленный
На тележке увезут!»

Шепот смолк... Всё тихо снова....
Где-то бог подаст приют?
То ль схоронят здесь живого?
То ль на каторгу ушлют?
Будет вечно цепь надета,
Да начальство станет бить...
Ни ножа! Ни пистолета!..
И конца нет, сколько жить!

Между 24 февраля и 20 марта 1850

Мотивы этой песни использованы в ЛИТОВСКОМ ЗАМКЕ
Стихотворение стало широко известной народной и солдатской песней; особенно она была распространена в Пензенской и Саратовской губерниях. Первый, ставший известным, вариант этой песни, записанный в Петровске Саратовской губернии, представляет собою значительно измененный текст. Второй вариант, более близкий к тексту Огарева, — там же. Известны переработки 1934-го и последующих годов. В среде петроградских рабочих в конце XIX или в начале ХХ в. некоторые строфы «Арестанта» были с изменениями авторского текста включены в состав анонимной песни «Литовский замок».
Стихотворение, кроме того, не раз перекладывалось на музыку профессиональными композиторами; мелодия этой песни использована Д. Д. Шостаковичем в 11-й симфонии. Известны переработки на болгарском языке.

Один из вариантов

Марш Будённого — военный марш Красной Армии.
Музыка: Братья Покрасс. Слова: А. Д’Актиль. 1920 год





Братья Покрасс



Дмитрий Яковлевич Покрасс (26.10(17.11).1899, Киев — 20.12.1978, Москва). Народный артист СССР (1975).

В возрасте восьми лет в поисках заработка исполнял куплеты, отбивал чечетку, гастролируя по городам, впитывая музыку окраин старого Киева, музыку военных оркестров, еврейских свадеб и вечеринок, кинематографов, синагогальных служб и веселых украинских плясок. В 1914—1917 обучался в Петроградской консерватории по классу фортепиано. Студентом сочинял романсы и песни для артистов варьете. Издал серию романсов «Ирмочка» («Гримасы жизни») с предуведомлением: «Интимные песенки кабаре жанра Изы Кремер, Вертинского, Сабинина, Хенкина». В музыке романсов копировал стилистические манеры известных салонных артистов, использовал обороты модных танго, тустепа, вальса-бостона. Писал песенки «интимного жанра» для исполнителя «баяна цыганской песни» В.Шуйского («Стыдливая чайная роза», «Вы улыбнулись мне», «Мичман Джонс», «Танго Долорес», на ст. П.Германа, О.Осенина). В 1917 вернулся в Киев, работал аккомпаниатором.В 1919 в Ростове-на-Дону работал в эстрадном театре «Кривой Джимми». В 1919—1921 служил в Первой Конной армии. В честь освобождения Ростова Первой Конной армией написал песню, получившую всенародную известность, «Марш Буденного» (1920, ст. А.Д'Актиля). Однополчанам Первой Конной армии посвятил еще несколько произведений («Гей-гей, седлай коней», ст. Д.Бедного, кантату «Вперед», песню-марш «Красные кавалеристы» — обе на ст. С.Минина).

С 1923 — в Москве, работал в разных жанрах эстрадной музыки. Писал музыку для театров миниатюр и кабаре, в «Альказаре» аккомпанировал Т.Церетели, цыганскому хору, цыган, исполнительницам цыганской песни Е.Доберо, О.Варгиной. Пытался преодолеть инерцию эстрадных штампов в романсах на тексты «высокой» поэзии — стихи А.Блока («Я у ног твоих»), И.Северянина («Я чувствую, как падают цветы») и др.

В 1923—1926 главный дирижер и заведующий музыкальной частью моековских театров «Палас» и «Эрмитаж». В 1926—1936 главный дирижер и заведующий музыкальной частью Московского мюзик-холла. С 1932 по 1954 работал в соавторстве с братом Даниилом Покрассом.

В 1936 — 1972 худ. рук. эстрадного оркестра ЦДКЖ. Автор песен, музыки к фильмам, а также музыки к драматическим спектаклям.

После кончины брата Дмитрий пишет «Марш мотопехоты» (ст. Е.Долматовского, 1957), «Великий город» («Песня о Москве», ст. Пришельца, 1974), «Люба, Любушка, Любовь» (ст. П,Градова), «Родной городок» (ст. М.Светлова, 1975), «Марш БАМ» (ст. М.Вершинина, 1975). Автор музыки к драматическим спектаклям «Красные дьяволята» (1950), «Конармия» (1950), произведений для скрипки, романсов.

Даниил Яковлевич Покрасс (17(30).11.1905, Киев — 16.04.1954, Москва). Лауреат Государственной премии (1941).

В 1917 окончил Киевское музыкальное училище. В 1917—1921 учился в Киевской консерватории по классу фортепиано. С 1921 жил в Москве, где учился композиции. Вместе с братом работал в Театре художественных миниатюр «Палас».

В 1926 впервые появилось в печати имя Даниила Покрасса, опубликовавшего в издательстве АМА романс «Эх, лошадушки, быстрей» на ст. Е.Борисова. В 1936—1951 вместе с братом - музыкальный руководитель оркестра ЦДКЖ. Благодаря контрасту характеров братья в работе хорошо дополняли друг друга: взрывной, динамичный Дмитрий предлагал мелодию рассудительному, несколько флегматичному Даниилу, который вел фортепианную партию. Братья Покрасс - авторы известных песен: «Если завтра война» (ст. В.Лебедева-Кумача, 1938), «Три танкиста» из к/ф «Трактористы» (ст. Б.Ласкина, 1939). Они близки к революционным песням, походным маршам, отличаются плакатным стилем, «речевыми» интонациями, ярким динамизмом. С голоса Л.Утесова страна запела песню «Дан приказ — ему на Запад» (ст. М.Исаковского, 1938), суровую и одновременно лирическую. Популярностью пользовались «То не тучи — грозовые облака» (из к/ф «Я — сын трудового народа», ст. А.Суркова, 1938) и особенно «Москва майская» (из к/ф «Двадцатый май», ст. Лебедева-Кумача, 1937) с ее победоносной мажорностью.

Самуил Яковлевич Покрасс (1897, Киев — 15.09.1939, Нью-Йорк) рано начал обучаться игре на скрипке. В 1907 принят в Киевское музыкальное училище по классу скрипки и по классу фортепиано. В 1913—1917 в Петербургской консерватории обучался по классу фортепиано. Уже с 1913 преуспевал как виртуозный аккомпаниатор, увлекался эстрадой, писал романсы.
Два его лучших романса «Дни за днями катятся» (ст. Германа) и «Две розы» (ст. Д'Актиля) вошли в репертуар М.Вавича и В.Сабинина. Продолжают исполняться современными вокалистами. Исполнение романсов эстрадными знаменитостями, выступавшими в лучших концертных залах, принесло громкую известность молодому композитору.

В 1917—1923 жил в Киеве. Выступал как эстрадный пианист, виртуоз-аккомпаниатор своим романсам («Былые мечты», «Море слез», ст. и исполнение Шуйского), автор эстрадных песен «интимного жанра». В качестве мастера блестящих импровизаций находил восторженный прием у аудитории.
В 1920 в содружестве с поэтом П.Григорьевым создал несколько боевых песен для войск Киевского военного округа. Песня-марш «Красная армия всех сильней» («Белая армия, черный барон...», 1920), соединяющая суровый маршевый ритм революционных песен («Варшавянка») и бытовой песни, получила широчайшее распространение, зазвучала на языках разных народов (Чехословакия, Польша, Австрия, Венгрия, Испания, Германия, Норвегия).
В 1923 дебютировал в Москве песенкой о мюзик-холле в только что открывшемся мюзик-холле «Аквариума». Песня превратилась в эмблему театра. Значительную часть программы занимали «Музыкальные картины» — инсценировки романсов композитора («Дни за днями катятся», «Песня остается песней», ст. Германа; «Из мертвых уст» и другие на ст. Д'Актиля). Они носили оттенок скорбных настроений, разочарования, несбывшихся надежд.

В феврале 1924 композитор выехал в Берлин. В 1927—1928 жил в Париже, затем обосновался в США, где руководил небольшим джазом, писал различные танцы. Широко известна его музыка к фильму «Три мушкетера» (США), шедшему на отечественных экранах. Эмиграция и ранняя смерть не позволили полностью раскрыться его блестящему дарованию.

Canción de Bourg Madame (Песня городка Бург-Мадам)- Испанский

Музыка: Бр. Покрасс Слова: Ульрих Фукс
Испанская песня времён гражданской войны на мотив "Конармейской" братьев Покрасс, угрожающая Франко — "предателю и подлому убийце женщин и детей
испанского народа". Исполняет просто дивный баритон

Поручик Голицин в исполнении Малинина , это какая то пародия на песню, самый жуткий и слащавый ее вариант...