Любимые стихи

(Demienis @ 17.01.2007 - время: 17:40)Вообще с переводами стихов всё непросто. Мало того, что нужно вообще говоря передать точно смысл, но ещё должен быть сохранен размер, тональность, а главное, душа стихотворения.
Некоторым Нобелевские премии вручают за переводы стихов!

Согласен, что перевод - это особый вид творчества. Но перевести все дословно с одного языка на другой так, чтобы не изменился смысл, форма стихотворения, часто просто невозможно. Приходится изобретать что-то свое. Для меня ярким примером такого творчества является вольный перевод М.Ю. Лермонтовым стихотворения Генриха Гейне "Сосна стоит одиноко", там речь идет о разлуке двух влюбленных, аллегорически представленных как "сосна" и "пальма". В немецкой грамматике "сосна" - мужского рода, а "пальма" - женского. В русском языке "сосна" все-таки женского рода и при точном переводе избежать двусмысленности не удастся. Но наш великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов перевел это стихотворение так, что получился, на мой взгляд, тоже маленький шедевр.

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна,
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей все, что в пустыне далекой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.

1841

P.S. А можно уточнить - кто получил Нобелевскую премию за переводы стихов?

Александр Анашевич

* * *
Вот это письмо
с правильным расположением строк, с красивым росчерком, с оригинальными мыслями и
восклицательным знаком - маленьким черным солдатом, стоящим на голове.
Вот это духи
с совсем непонятным названием на каком-то арабском наречии,
с горьковато-табачным запахом.
Вот это рука
с очень чистой кожей немного цвета персика.
Было время, когда я был маленьким.
По-другому: "Такой молоденький."
Вот эти глаза,
как в книгах - разного цвета.
А вот армия,
где лейтенанты не бреются и все поэты в поисках аскетов теряют целомудрие.
Все окровавлено, как после родов. И
это письмо в крови.


Письмо к Соне Б., которая уехала и не вернулась

Я бы сроду не стала писать этого письма, но я дура.
Дура, какую поискать.
Я влюблена. Его костюмы:
Жизель,
японская императрица,
невеста-девственница.
Можно меня ругать, можно не любить,
но я умная и красивая.
Что-то происходит в моих теле и голове.
Вспомнишь ли про меня на костре, Тиль.
Я бы сама сгорела-сгорела, да не умею.
Закружи меня, упавшая мельница, надломленная карусель.
Я сгорю, умница моя, и согрею тебя, согрею.
Птица сказала мне: Какая ты сегодня красивая.
Еще бы не быть красавицей.
Просидела всю ночь, проплакала.
Доктор пришел, а я сижу, плачу.
Потом я спала, и Мадрид стоял неприступный.
Знаешь, я маленькая тварь, преступница.
Я украла твое лицо.
Угадай, почему ангелы - ангелы.
Я смотрю на тебя и думаю. И
пою страшно жестокую песню:
"Ты меня не ласкала, не любила.
Я умираю, засыхаю.
Чувствуешь, внутри моего тела пустота,
водяные пары, сернистый газ.
Софья моя, девочка-змея."

* * *
Как ангельская дева, как монастырская вдова выходит Изольда.
Срывается, стрекочет: некого судить, некого избивать.
Золото-золото она любит.
Полетела Изольда - избавляется от боли.
В руках ее побывали огромные бриллианты.
Мужчины ее целовали, вином поливали. Потом сорвали Изу, выгнали из рая.
На губах у нее сладкая пена. Есть ресницы, брови, огромные перья.
Словно наркотик изольдино пенье.
Кроме золота, Изольда любит солдат. Солдатский запах, солдатские кованые сапоги. И
солдаты Изольду любят.
Посылают треугольные письма.
Посасывая карандаш, пишут на конверте: Изольде, единственной на свете.

(Shai @ 25.01.2007 - время: 11:59)
А можно уточнить - кто получил Нобелевскую премию за переводы стихов?
Иван Бунин получил Нобелевскую премию по литературе в 1933 году за поэтический перевод "Песни о Гайавате" Генри Лонгфелло.

ГЕНРИ УОДСВОРТ ЛОНГФЕЛЛО
(1807-1882)

ПСАЛОМ ЖИЗНИ
(в переводе И.Бунина)

Не тверди в строфах унылых:
"Жизнь есть сон пустой!" В ком спит
Дух живой, тот духом умер:
В жизни высший смысл сокрыт.

Жизнь не грезы. Жизнь есть подвиг!
И умрет не дух, а плоть.
"Прах еси, и в прах вернешься", -
Не о духе рек Господь.

Не печаль и не блаженство
Жизни цель: она зовет
Нас к труду, в котором бодро
Мы должны идти вперед.

Путь далек, а время мчится, -
Не теряй в нем ничего.
Помни, что биенье сердца -
Погребальный марш его.

На житейском бранном поле,
На биваке жизни будь -
Не рабом будь, а героем,
Закалившим в битвах грудь.

Не оплакивай Былого,
О Грядущем не мечтай,
Действуй только в Настоящем
И ему лишь доверяй!

Жизнь великих призывает
Нас к великому идти,
Чтоб в песках времен остался
След и нашего пути, -

След, что выведет, быть может,
На дорогу и других -
Заблудившихся, усталых -
И пробудит совесть в них.

Встань же смело на работу,
Отдавай все силы ей
И учись в труде упорном
Ждать прихода лучших дней

Дмитрий Мережковский

ЛЮБОВЬ - ВРАЖДА

Мы любим и любви не ценим,
И жаждем оба новизны,
Но мы друг другу не изменим,
Мгновенной прихотью полны.

Порой, стремясь к свободе прежней,
Мы думаем, что цепь порвем,
Но каждый раз все безнадежней
Мы наше рабство сознаем.

И не хотим конца предвидеть,
И не умеем вместе жить,-
Ни всей душой возненавидеть,
Ни беспредельно полюбить.

О, эти вечные упреки!
О, эта хитрая вражда!
Тоскуя - оба одиноки,
Враждуя - близки навсегда.

В борьбе с тобой изнемогая
И все ж мучительно любя,
Я только чувствую, родная,
Что жизни нет, где нет тебя.

С каким коварством и обманом
Всю жизнь друг с другом спор ведем,
И каждый хочет быть тираном,
Никто не хочет быть рабом.

Меж тем, забыться не давая,
Она растет всегда, везде,
Как смерть, могучая, слепая
Любовь, подобная вражде.

Когда другой сойдет в могилу,
Тогда поймет один из нас
Любви безжалостную силу -
В тот страшный час, последний час!

Редъярд Киплинг

СЕРЫЕ ГЛАЗА - РАССВЕТ... (THE LOVERS' LITANY)
Перевод К. Симонова


Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.

Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.

Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.

Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полёта.

Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, чёрных.

Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.

Как-то мы были не готовы, не знакомила нас школа с творчеством Киплинга-поэта. Сейчас я его открываю для себя заново. Некоторые литераторы считают, что Киплинг если не превзошел Байрона, то стоит рядом по поэтическому уровню.

(Andrey3456 @ 21.01.2007 - время: 21:47) БАЛЛАДА О ЛЮБВИ

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.

И чудаки - еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья...

Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что "я люблю",-
То же, что дышу, или живу!

И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви - великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...

Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой - и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!

Но многих захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько не зови...
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви...

Их голосам дано сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья...

Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу - и значит, я люблю!
Я люблю - и, значит, я живу!
автора только забыл написать...

В. Высоцкий...

Пастернак

Мой Гамлет.

Гул затих, я вышел на подмостки,
Прислонясь к дверному косяку.
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Eсли только можно,
Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси!
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль,
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один - все тонет в фарисействе!
Жизнь прожить - не поле перейти!...

Роберт Льюис Стивенсон

ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД
пер. С.Маршака

Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский
Безжалостный к врагам.
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилах тесных
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой на равне.

Король глядит угрюмо
И думает: "Кругом
Цветет медовый вереск,
А меда мы не пьем."

Но вот его вассалы
Заметили двоих -
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но никто из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский
Не шевелясь в седле,
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
- Плетка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовите мед!

Сын и отец смолчали,
Стоя у края скалы.
Вереск шумел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь.

Старость боиться смерти,
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну,-
Карлик сказал королю.

Голос его воробьинный
Резко и четко звучал.
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал.

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему ни по чем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пусть его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
И я научу шотландцев
Готовить старинный мед.

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись,
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды,
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен,
Пусть со мною умрет
Моя святая тайна,
Мой вересковый мед.

Уж если ты разлюбишь, - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!

И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром - утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,

Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.

Шекспир. Сонет № 90

А.Величанский
Под музыку Вивальди

Под музыку Вивальди,
Вивальди, Вивальди.
Под музыку Вивальди,
Под вьюгу за окном
Печалиться давайте,
Давайте, давайте!
Печалиться давайте,
Об этом и о том,
Об этом и о том.

Вы слышите, как жалко,
Как жалко, как жалко?
Вы слышите, как жалко
И безнадежно как
Заплакали сеньоры,
Их жёны и служанки,
Собаки на лежанках
И дети на руках?

И стало нам так ясно,
Так ясно, так ясно,
Что на дворе ненастно,
Как на сердце у нас,
Что жизнь была напрасна,
Что жизнь была прекрасна,
Что все мы будем счастливы,
Когда-нибудь, Бог даст.

И только ты молчала,
Молчала, молчала.
И головой качала
Любви печальной в такт.
А после говорила:
Поставьте все сначала,
Мы все начнём сначала,
Любимый мой, и так...

Под музыку Вивальди,
Вивальди, Вивальди
Под музыку Вивальди,
Под славный клависин,
Под скрипок переливы,
Под завыванье вьюги,
Условимся друг друга
Любить, что было сил.

Времена не выбирают, в них живут и умирают.
Большей пошлости на свете нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти, как на рынке, поменять.


Что ни век, то век железный,
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; я в пять лет
Должен был от скарлатины
Умереть, живи невинный
Век, в котором горя нет.

Ты себя в счастливцы прочишь, а при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме флорентийской и проказе?
Хочешь ехать в первом классе, а не в трюме, в полутьме?

Что ни век, то век железный,
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время - это испытанье.
Не завидуй никому.

Крепко тесное объятье. Время - кожа, а не платье.
Глубока его печать. Словно с пальцев отпечатки,
С нас черты его и складки приглядевшись, можно
Снять

Времена не выбирают,
в них живут и умирают.
Большей пошлости на свете нет,
чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
как на рынке, поменять.


"Дон" и "Магдалина"
Редьярд Киплинг

На далекой Амазонке не бывал я никогда,
Никогда туда не ходят иностранные суда.
Только "Дон" и "Магдалина", быстроходные суда,
Только "Дон" и "Магдалина" ходят по морю туда.


Из Ливерпульской гавани всегда по четвергам,
Суда уходят в плаванья к далеким берегам.
Плывут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию,
И я хочу в Бразилию, к далеким берегам.
Только "Дон" и "Магдалина"///
Ходят по морю туда.


Никогда вы не найдете в ваших северных лесах
Длиннохвостых ягуаров, броненосцев, черепах,
А в солнечной Бразилии, Бразилии моей
Такое изобилие невиданных зверей.

Из Ливерпульской гавани всегда по четвергам,
Суда уходят в плаванья к далеким берегам.
Плывут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию,
И я хочу в Бразилию, к далеким берегам.
Только "Дон" и "Магдалина"///
Ходят по морю туда.

А в солнечной Бразилии, Бразилии моей
Такое изобилие невиданных зверей.
Увижу ль я Бразилию, Бразилию, Бразилию,
Увижу ль я Бразилию на старости своей.

Из Ливерпульской гавани всегда по четвергам,
Суда уходят в плаванья к далеким берегам.
Плывут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию,
И я хочу в Бразилию, к далеким берегам.
Только "Дон" и "Магдалина"///
Ходят по морю туда.

Юлия Друнина
Зинка (1944)



1

Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.

- Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня - лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет...
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

2

С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав...
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

3

- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
...Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!

Каждый выбирает для себя -
женщину, религию, дорогу,
дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя...

Каждый выбирает по себе -
слово для любви и для молитвы,
шпагу для дуэли, меч для битвы -
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе -
щит и латы, посох да заплаты,
меру окончательной расплаты -
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя -
выбираю тоже, как умею -
ни к кому претензий не имею -
каждый выбирает для себя.


ДВЕ ЖЕНЩИНЫ
С.Никитин Д.Сухарев

Две женщины проснулись, и глядят
Проснулись, и глядят в окно вагона.
Две женщины умылись и сидят,
Друг дружку наряжая благосклонно.

Две тайны примеряют кружева,
Им так охота выглядеть красиво,
Одна из них пять платьев износила -
Она пять лет на свете прожила.

Она пять лет на свете прожила,
И повидала разного немало,
Другая - пять смертей пережила,
И пятый свой десяток разменяла.

Две ясности, две хитрых простоты,
Играют в дурака на нижней полке,
А сам дурак лежит на верхней полке,
Заглядывая в карты с высоты.

Там на заход - валетик желторотый,
Там на отбой - четыре короля,
Там козырями - черви под колодой,
Там за окном - летучая земля.

И карты сообщают так немного,
И так земля летучая легка,
И так длинна, так коротка дорога,
Что можно спать, не слушая гудка.

Один и тот же сон мне повторятся стал
Никитин Сергей

Один и тот же сон мне повторятся стал.
Мне снится, будто я от поезда отстал,
Один в пути зимой на станции сошел,
А скорый поезд мой пошел, пошел, пошел.

И я хочу за ним бежать и не могу
И чувствую, сквозь сон, что все-таки бегу.
И в замкнутом кругу сплетающихся трасс,
Вращение земли перемещает нас.

Вращение земли, вращение полей,
Вращение вдали берез и тополей,
Столбов и проводов, разъездов и мостов,
Попутных поездов и встречных поездов.

Но в том еще беда, и видно не спроста,
Что не годятся мне другие поезда.
Мне нужен только тот, что мною был обжит,
Там мой настольный свет, от скорости дрожит.

Там любят сечь, так сечь, а рубят, так сплеча,
Там речь гудит, как печь, красна и горяча.
Мне нужен только он, азарт его и пыл,
Я знаю тот вагон, я номер не забыл.

Он снегом занесен, он в угле и в дыму,
И я приговорен пожизненно к нему.
Мне нужен этот снег, мне сладок этот дым,
Встающий высоко над всем пережитым.

И я хочу за ним бежать и не могу,
И все-таки, сквозь сон, мучительно бегу.
И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
Вращение земли перемещает нас...

Пастернак Борис
Никого не будет в доме

Никого не будет в доме.
Кроме сумерек.
Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк моховой,
Только крыши, снег, и кроме
Крыш и снега никого.
Крыш и снега никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.
И дела зимы иной.
Но внезапно по портьере
Пробежит волненья дрожь.
Тишину шагами меря.
Тишину шагами меря.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность войдешь.
Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то, впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Из которых хлопья шьют.

Заклинание
Е.Евтушенко

Весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
Пусть я не там с тобой, а где-то вне,
такой далекий, как в другой стране,—
на длинной и прохладной простыне
покойся, словно в море на спине,
отдавшись мягкой медленной волне,
со мной, как с морем, вся наедине.

Я не хочу, чтоб думала ты днем.
Пусть день перевернет все кверху дном,
окурит дымом и зальет вином,
заставит думать о совсем ином.
О чем захочешь, можешь думать днем,
а ночью — только обо мне одном.

Услышь сквозь паровозные свистки,
сквозь ветер, тучи рвущий на куски,
как надо мне, попавшему в тиски,
чтоб в комнате, где стены так узки,
ты жмурилась от счастья и тоски,
до боли сжав ладонями виски.

Молю тебя — в тишайшей тишине,
или под дождь, шумящий в вышине,
или под снег, мерцающий в окне,
уже во сне и все же не во сне —
весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.

Евтушенко Е.

Вальс устарел, говорит кое-кто смеясь,
Век усмотрел в нем отсталость и старость,
Робок, несмел наплывает мой первый вальс,
Почему не могу я забыть этот вальс?
Твист и чарльстон, вы заполнили шар земной,
Вальс оттеснен, без вины виноватый,
Но затаен он всегда и везде со мной,
И несет он меня, и качает меня, как туманной волной.

Смеется вальс над всеми модами века,
И с нами вновь танцует старая Вена,
И Штраус где-то тут сидит, наверно,
И кружкой в такт стучит,
На нас не ворчит, не ворчит.

Вальс воевал, он в шинели шел запылен,
Вальс напевал про Маньчжурские сопки,
Вальс навевал нам на фронте "Осенний сон",
И как друг фронтовой не забудется он.
Вальс у костра где-то снова в тайге сейчас,
И Ангара подпевает, волнуясь,
И до утра с нами сосны танцуют вальс,
Пусть проходят года, все равно никогда
Не состарится вальс.

Поет гармонь, поет в ночном полумраке,
Он с нами, вальс, в ковбойке, а не во фраке,
Давай за вальс поднимем наши фляги,
И мы ему нальем, нальем,
И споем, и споем.

Робок, несмел наплывает мой первый вальс,
Никогда не смогу, никогда не смогу
Я забыть этот вальс.

Извините, если вдруг чего не так. Просто прорвало.

(Demienis @ 26.01.2007 - время: 12:09)Как-то мы были не готовы, не знакомила нас школа с творчеством Киплинга-поэта. Сейчас я его открываю для себя заново. Некоторые литераторы считают, что Киплинг если не превзошел Байрона, то стоит рядом по поэтическому уровню.
Было бы удивительно, если бы школа в советские времена знакомила нас с такими стихотворениями Редьярда Киплинга как "Мировая с Медведем" или тем паче "Россия - пацифистам. 1918". Последнее стихотворение процитирую в переводе М.Гаспарова.

Мир вам, мирные джентельмены, всех благ вам в конце концов!
Но бросьте ваши затеи - довольно плодить мертвецов!
Вылегли мертвые села, мертвые города...
Мир вам, мирные джентельмены, какая вам в том беда?

Заступ в землю по самый край -
Конец для страды людской!
Они не нашли на земле земли...
А кто еще на покой, господа,
В глубокий ров на покой?

Мир вам, милые джентельмены, но ступайте-ка стороной!
Мы роем народу могилу с Англию величиной.
Была у него держава, и сила, и слава на ней...
Империя строилась триста лет и рухнула в триста дней!

Брызни бензином на смертный сруб -
О жизни покончен спор!
Пусть тронет тела дыханье тепла...
А кто еще на костер, господа,
На тот похоронный костер?

Мир вам, мудрые джентельмены, да будет ясен ваш день!
Пускай вам о нас не напомнят ни звук, ни след, ни тень,
Но только звук рыданий, и только пожаров след,
И только тень народа, которого больше нет!

Крошку хлеба в голодный рот
В канун больших похорон!
Пусть терпят хлеб, как терпели гнет...
А кто еще на поклон, господа,
Еще на такой поклон?

Мир вам, добрые джентельмены, и удачи во всех делах!
Какая держава так быстро превращалась в пепел и прах?
Меж севом и урожаем - все дни и часы сочтены -
Ни куска, ни крова, ни веры, ни имени, ни страны!

Накинь рядно, опускай на дно,
Заровняй могилу дерном!
Не пытай судьбу, чей народ в гробу,-
А кто еще на слом, господа,
Кто следующий на слом?

P.S. По моему скромному мнению, Киплинг-поэт гораздо интереснее Киплинга-прозаика.

а кто - нибудь встречал что-то наподобие вот этого:
числовые стихи называется!!!!


Пушкин
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501

Маяковский

2 46 38 1
116 14 20!
15 14 21
14 0 17

Есенин

14 126 14
132 17 43...
16 42 511
704 83

170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02

Веселые:

2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20!

7 14 100 0
2 00 13
37 08 5
20 20 20!

Грустные:

511 16
5 20 337
712 19
2000047

Павел Коган
ГРОЗА

Косым, стремительным углом
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
На землю падала гроза.
И, громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну.
И вниз. К обрыву. Под уклон.
К воде. К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло.
Далеко, может быть, в края,
Где девушка живет моя.
Но, сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась и в кусты
Упала выводком галчат.
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь.
И снова мир.
Как равнодушье, как овал.
Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!

Я ни разу за морем не был
Сердце тешит привычная мысль-
Там такое же синее небо
И такая - же сложная жизнь
Может там веселей и богаче,
Ярче краски и лето теплей,
Только, так же от горя там плачут,
Так же в муках рожают детей
Может я, не совсем понимаю
Явной выгоды тайных измен.
Отчего-то я чаще теряю,
Ничего, не имея взамен.
За какими же новыми благами,
Вольным - воля, спасенному - рай,
Все бегут, притворяясь бродягами
Пилигримы в неведомый край.
Что задумано, сделано, пройдено,
Бросишь все, ни о чем не скорбя.
Только где-то кончается родина,
Если родина есть у меня.
Оглянись на прощанье и вот она,
Под ногами чужая земля.
То ли птицы летят перелетные,
То ли крысы бегут с корабля.

МЕРКНУТ ЗНАКИ ЗОДИАКА
Ник. Заболоцкий.

Меркнут знаки Зодиака
Над просторами полей.
Спит животное Собака,
Дремлет птица Воробей.
Толстозадые русалки
Улетают прямо в небо,
Руки крепкие, как палки,
Груди круглые, как репа.
Ведьма, сев на треугольник,
Превращается в дымок.
С лешачихами покойник
Стройно пляшет кекуок.
Вслед за ними бледным хором
Ловят Муху колдуны,
И стоит над косогором
Неподвижный лик луны.

Меркнут знаки Зодиака
Над постройками села,
Спит животное Собака,
Дремлет рыба Камбала,
Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.

Леший вытащил бревешко
Из мохнатой бороды.
Из-за облака сирена
Ножку выставила вниз,
Людоед у джентльмена
Неприличное отгрыз.
Все смешалось в общем танце,
И летят во сне концы
Гамадрилы и британцы,
Ведьмы, блохи, мертвецы.

Кандидат былых столетий,
Полководец новых лет,
Разум мой! Уродцы эти -
Только вымысел и бред.
Только вымысел, мечтанье,
Сонной мысли колыханье,
Безутешное страданье,-
То, чего на свете нет.

Высока земли обитель.
Поздно, поздно. Спать пора!
Разум, бедный мой воитель,
Ты заснул бы до утра.
Что сомненья? Что тревоги?
День прошел, и мы с тобой -
Полузвери, полубоги -
Засыпаем на пороге
Новой жизни молодой.

Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.
Спит растение Картошка.
Засыпай скорей и ты!