Кто ваш любимый поэт или поэтесса?

Пожалуй, любимые-Есенини, Цветаева, Гумилев.

Вот из Цветаевой:

Времени у нас часок.
Дальше-вечность друг без друга!
А в песочнице-песок-
Утечет!

Что меня к тебе влечет-
Вовсе не твоя заслуга!
Просто страх, что роза щек-
Отцветет.

Ты на солнечных часах
Монастырских-вызнал время?
На небесных на весах-
Взвесил-час?

Для созвездий и для нас-
Тот же час-один-над всеми.
Не хочу, чтобы зачах-
Этот час!

Только маленкий часок
Я у Вечности украла.
Только час-на
Всю любовь.

Мой-весь грех, моя-вся кара.
И обоих нас-укроет-
Песок.

Это тоже одна из моих любимых поэзий:

Сероглазый король

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

"Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой".

Трубку свою на камине нашел
И на работу ночью ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:
"Нет на земле твоего короля..."

А. Ахматова

Сергей Калугин

(Пёсик @ 02.06.2006 - время: 17:20) Сергей Калугин
Да, он совсем неплох. Тоже его люблю.

Но самое-самое в последнее время у меня вот это:

Маленький венский вальс.

Десять девушек едут Веной.
Плачет смерть на груди гуляки.
Есть там лес голубиных чучел
и заря в антикварном мраке.
Есть там залы, где сотни окон
и за ними деревьев купы...
О, возьми этот вальс,
этот вальс, закусивший губы.

Этот вальс, этот вальс,
полный смерти, мольбы и вина,
где шелками играет волна.

Я люблю, я люблю, я люблю,
я люблю тебя там, на луне,
и с увядшею книгой в окне,
и в укромном гнезде маргаритки,
и в том танце, что снится улитке...
Так порадуй теплом
этот вальс с перебитым крылом.

Есть три зеркала в венском зале,
где губам твоим вторят дали.
Смерть играет на клавесине
и танцующих красит синим
и на слёзы наводит глянец.
А над городом - тени пьяниц...

О, возьми этот вальс,
на руках умирающий танец.

Я люблю, я люблю, моё чудо,
я люблю тебя вечно и всюду,
и на крыше, где детство мне снится,
и когда ты поднимаешь ресницы,
а за ним, в серебряной стуже, -
старой Венгрии звёзды пастушьи
и ягнята и лилии льда...
О, возьми этот вальс,
этот "Я люблю навсегда".

Я с тобой танцевать буду в Вене
в карновальном наряде реки,
в домино из воды и тени.
Как темны мои тростники!..
А потом прощальною данью
я оставлю эхо дыханья
в фотографиях и флюгерах,
поцелуи сложу перед дверью -
и волнам твоей поступи вверю
ленты вальса, скрипку и прах.

Федерико Гарсиа Лорка.

Как смерти я боюсь!
Но не забвенья:
Я знаю -
В день поминовенья
Вы вспомните меня.
И в этот страшный час
Упадка и крушенья
Повиснет запах тленья
Средь пепла и руин.
И будет звать живых
Лишь властный голос смерти,
Лишь колокол один.

Вячеслав Игрунов

ВАЖНАЯ ДАМА

Красива так, что всех могла б святых смануть,
Скопца-судью зажечь под тогой! Шаг державный.
Речь итальянская, - сверкают зубы. В плавной
Той речи русский тембр порой мелькнет чуть-чуть.

Глаз ледяных эмаль, где прусской синьки муть,
Алмаза наглый блеск вдруг кинет своенравно.
А кожи белизна! А пышность груди! Равной
Ни королевы нет, ни куртизанки (будь

То Клеопатра-рысь иль кошечка-Нинетта)
Патрицианке той во всех пределах света!
"Вот это - дама!" - глянь, мой добрый Буридан.
Одно из двух: упасть пред нею в робкой дрожи,
Созвездьем рыжих кос, как солнцем, осиян,
Или хлыстом ее перетянуть по роже!

Поль Верлен

Всегда обожал Бальмонта.

Тебя я хочу, мое счастье,
Моя неземная краса!
Ты - солнце во мраке ненастья,
Ты - жгучему сердцу роса!

Любовью к тебе окрыленный,
Я брошусь на битву с судьбой.
Как колос, грозой опаленный,
Склонюсь я во прах пред тобой.

За сладкий восторг упоенья
Я жизнью своей заплачу!
Хотя бы ценой преступленья -
Тебя я хочу!

И вот еще из Бальмонта

Жизнь - отражение лунного лика в воде,
Сфера, чей центр - повсюду, окружность - нигде,
Царственный вымысел, пропасть глухая без дна,
Вечность мгновения - миг красоты - тишина.

Жизнь - трепетание Моря под властью Луны,
Лотос чуть дышащий, бледный любимец волны,
Дымное облако, полное скрытых лучей,
Сон, создаваемый множеством, всех - и ничей

А это - одно из самых любимых

Будем как солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному -
К новому, к сильному, к доброму, к злому -
Ярко стремимся мы в сне золотом.
Будем молиться всегда неземному
В нашем хотеньи земном!

Будем, как солнце всегда молодое,
Нежно ласкать огневые цветы,
Воздух прозрачный и все золотое.
Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,
Будь воплощеньем внезапной мечты!
Только не медлить в недвижном покое,
Дальше, еще, до заветной черты,
Дальше, нас манит число роковое
В вечность, где новые вспыхнут цветы.
Будем как солнце, оно - молодое.
В этом завет красоты!

Евгений Степанов

ОТТУДА

— Жар аж. Жар аж.
Тик-так. Тик-так.
— ДА-ДА-ДА-ДА.

Пришли веселые денечки,
Повеселее, чем Хичкок.
Вот ты читаешь эти строчки,
А я питаю червячков.

Вот ты мчишь вдаль напропалую,
Вот ты пьешь водку от тоски.
А я… А я не существую —
Меня доели червяки.

— ДА-ДА-ДА-ДА.
— Как так? Как так?
Жар аж. Жар аж.

* * *

— А потом остановится точное сердце.
Ты увидишь: на прочной, безжалостной дверце
Тяжеленный висячий (как дачный) замок.
Отопрешь — значит, умница — душу сберег.

— Извини, я сейчас умираю впервые.
А какие ключи? Говори, не таи!
— А ключи, как законы Господни, простые —
Это общие благодеянья твои.


Поэзия со смыслом.

Здоровяку завидую немного,
что исполняет предписанья йога,
что ходит в Подмосковье с рюкзаком,
что на педали жмет велосипеда,
что никогда не спит после обеда,
что с болями в предсердье не знаком...

Но, к сожаленью, я живу иначе:
в столице пребываю — не на даче.
День, два брожу в томленье,— ни строки.
Я йоговским советам не внимаю,—
таблетки среди ночи принимаю.
Я жду: вот-вот появятся стихи...

Опять с намокшей шляпы каплет,
в кармане звук пустой ключей.
Вот он идет, полночный Гамлет.
Ненужный.
Брошенный.
Ничей.

Под ноги лист кидает осень...
И вот, пригнувшийся слегка,
в пивную входит он и просит
полухолодного пивка.

Сперва пивко пролил оплошно,
потом, таясь, поплакал всласть
о том, что так все в мире сложно,
о том, что жизнь не удалась.

Ой, это сложно. Перове место все-таки Ахматова. Ее "Сероглазый король" покорил меня навсегда.
Затем Мережковский.

Устремляя наши очи
На бледнеющий восток,
Дети скорби, дети ночи,
Ждем, придет ли наш пророк.
Мы неведомое чуем,
И, с надеждою в сердцах,
Умирая, мы тоскуем
О несозданных мирах.
Дерзновенны наши речи,
Но на смерть осуждены
Слишком ранние предтечи
Слишком медленной весны.
Погребенных воскресенье
И среди глубокой тьмы
Петуха ночное пенье,
Холод утра - это мы.
Мы - над бездною ступени,
Дети мрака, солнца ждем:
Свет увидим - и, как тени,
Мы в лучах его умрем.


Потом Эдуард Асадов.

Звезда моя! Ты тоже не сдаешься,
Как я, таким же пламенем горя!
И в час, когда ты, вздрогнув, оборвешься,
Не скажут нам, что мы горели зря!

И я мечтаю вопреки примете,
Когда судьба нас вычеркнет навек,
Пусть в этот миг родится на планете
Какой-нибудь счастливый человек!

И Алекс Кош

Верить нужно-
Лишь себе.
Сам найдешь ответы.
Свет и Тьма.
Добро и Зло.
Не проси совета.

Иннокентий Анненский

Среди миров,в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя
Не потому,чтоб я ее любил
А потому,что я томлюсь с другими

И если мне сомненье тяжело
Я у нее одной молю ответа
Не потому,что от нее светло
А потому,что с ней не надо света


И еще одно есть ,автора только не помню,может,кто знает?

Есть мосто через Гудзон.Ты был на том мосту?
Конечно нет,счастливцев он не манит!
И в благости живущие серда
Ни формой,ни громадою не ранит.
Стремительно летящая стрела
Куда-то вдаль,за горизонт,все прямо_
Воображению нет пищи.И волна
Скрывается за пологом тумана.
Моторов мерный шум.В нем не сквозит надрыв
И шелест шин.В неутомимом беге
Цепочки разноцветные машин
Соединяют тот и этот берег.
Внизу на палубах пустынно.Звук сирен
Понятен лишь невидимым матросам..
Плывут,но словно замерли совсем
Под крыльями парящих альбатросов
И пеший не идет на мост через Гудзон
Но если сердце покидает вера
Несчастный слышит вдруг призывный звон-
И день,и ночь,от света и до света
Извечное стремленье пустоты
Соединиться с бездной не пугает.
Мечты о вечности,печальны и чисты,
Возникли,множатся,рояться и не тают.
Моста начало лишь тогда влечет
Отверженную и пустую душу
Мотор на сердце вдруг замрет
И станет мост последней в мире сушей...
Есть мост через Гудзон.Я был на том мосту:
Ни берегов,,ни неба.И не слышно всплеска...
Крик чаек,догоняющих корму..

Евтушенко
ПОЭТ
Предощущение стиха
у настоящего поэта
есть ощущение греха,
что совершен когда-то, где-то.

Пусть совершен тот грех не им —
себя считает он повинным,
настолько с племенем земным
он сросся чувством пуповины.

И он по свету, сам не свой,
бежит от славы и восторга
всегда с повинной головой,
но только — поднятой высоко.

Потери мира и войны,
любая сломанная ветка
в нем вырастают до вины,
его вины — не просто века.

И жизнь своя ему страшна.
Она грешным-грешна подавно.
Любая женщина — вина,
дар без возможности отдарка.

Поэтом вечно движет стыд,
его кидая в необъятность,
и он костьми мосты мостит,
оплачивая неоплатность.

А там, а там, в конце пути,
который есть, куда ни денься,
он скажет: «Господи, прости...» —
на это даже не надеясь.

И дух от плоти отойдет,
и — в пекло, раем не прельщенный,
прощенный господом, да вот
самим собою не прощенный...

Из любимых поэтов могу выделить Блока, Есенина, Ахматову, Северянина...
Когда уж совсем от всего устал и ничего делать не хочется - беру один из любимых томиков и заваливаюсь на диван: настроение сразу подымается, время пролетает не заметно...

Очень люблю Асадова.

ПАДАЕТ СНЕГ

Падает снег, падает снег -
Тысячи белых ежат...
А по дороге идет человек,
И губы его дрожат.

Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека - обида и боль,
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.

Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то еще другой.

Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "Скорая помощь" тоже.

А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идет человек
И губы его дрожат?

А если в глазах у него тоска -
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!

И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?

Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идет человек,
И снег ему кажется черным...

И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!

И ещё очень близок Тальков.

К Виктору Цою.

Поэты не рождаются случайно,
Они летят на Землю с высоты,
Их жизнь окpyжена великой тайной,
Хотя они откpыты и пpосты.
Глаза таких божественных посланцев
Всегда печальны и веpны мечте,
И в хаосе пpоблем их дyши вечно светят тем
Миpам, что заблyдились в темноте.
Они yходят, выполнив заданье,
Их отзывают высшие миpы,
Hеведомые нашемy сознанью,
По пpавилам космической игpы.
Они yходят, не допев кyплета,
Когда в их честь оpкестp игpает тyш:
Актepы, мyзыканты и поэты -
Целители yставших наших дyш.
В лесах их песни птицы допевают,
В полях для них цветы венки совьют,
Они yходят вдаль, но никогда не yмиpают:
И в песнях, и в стихах своих живyт.
А может быть, сегодня или завтpа
Уйдy и я таинственным гонцом
Тyда, кyда yшeл, yшeл от нас внезапно
Поэт и композитоp Виктоp Цой

Евтушенко
Дорога в дождь — она не сладость.
Дорога в дождь — она беда.
И надо же — какая слякоть,
какая долгая вода!

Все затемненно — поле, струи,
и мост, и силуэт креста,
и мокрое мерцанье сбруи,
и всплески белые хвоста.

Еще недавно в чьем-то доме,
куда под праздник занесло,
я мандариновые дольки
глотал непризнанно и зло.

Все оставляло злым, голодным —
хозяйка пышная в песце
и споры о романе модном
и о приехавшем певце.

А нынче — поле с мокрой рожью,
дорога, дед в дождевике,
и тяжелы сырые вожжи
в его медлительной руке.

Ему б в тепло, и дела мало!
Ему бы водки да пивца!
Не знает этого романа,
не слышал этого певца.

Промокла кляча, одурела.
Тоскливо хлюпают следы.
Зевает возчик. Надоело
дождь вытряхать из бороды.

Марина Петрова

ВОЛК-ОДИНОЧКА
В такую погоду по городу только
Бродить, отделившись от мира плащом.
В такую погоду не выгонишь волка —
Волк выбежит сам побродить под дождем.

Он волк-одиночка, он волк-недотрога,
Тот самый, которого как ни корми —
Все смотрит туда, где по темным дорогам
Из вечера в вечер пылают огни.

Он волк мостовых и колодцев дворовых,
Чугунных решеток и черных коней,
Приникших к граниту закатов багровых
И плавно плывущих в воде фонарей.

Его не настигнет любая погоня —
Он мчится туда, где добыча его
В каналах ночных так стремительно тонет,
Что утро настанет — и нет ничего.

Глаза его — озера два пересохших —
Все смотрят без устали в точку одну,
Туда, где во мраке каналов заросших
Безшумные тени струятся по дну.

Его не удержит ни сила, ни разум,
Он волк-одиночка, он волк-людоед.
Он мчит вопреки миражам и экстазам,
Не ведая сам, это явь или бред.

Все прячутся дома в такую погоду,
Захлопнуты двери, закрыто окно,
Лишь волк-одиночка на черную воду
Глядит и глядит, погружаясь на дно.

Глядит в эту бездну, не ведая страха,
И рыщет всю ночь меж плывущих огней,
К утру возвращаясь покорно на плаху
Загубленных жизней, потерянных дней.

В такую погоду мучительно медлить
И ждать, отделившись от мира дождем,
Как волк-одиночка, обегав всю землю,
Вернется с добычей под мокрым плащом.

Очень люблю Константина Бальмонта