Душевные стихи

Роберт Рождественский



* * *

Неправда, что время уходит.
Это уходим мы.
По неподвижному времени.
По его протяжным долинам.
Мимо забытых санок посреди сибирской зимы.
Мимо иртышских плесов с ветром неповторимым.
Там, за нашими спинами,—
мгла с четырех сторон.
И одинокое дерево, согнутое нелепо.
Под невесомыми бомбами —
заиндевевший перрон.
Руки, не дотянувшиеся до пайкового хлеба.
Там, за нашими спинами,—
снежная глубина.
Там обожженные плечи деревенеют от боли.
Над затемненным городом
песня:
«Вставай, страна-а!..»
«А-а-а-а...» — отдается гулко, будто в пустом соборе.
Мы покидаем прошлое.
Хрустит песок на зубах.
Ржавый кустарник призрачно топорщится у дороги.
И мы на нем оставляем
клочья отцовских рубах
и надеваем синтетику, вредную для здоровья.
Идем к черте, за которой —
недолгие слезы жен.
Осатанелый полдень.
Грома неслышные гулы.
Больницы,
откуда нас вынесут.
Седенький дирижер.
И тромбонист,
облизывающий пересохшие губы.
Дорога — в виде спирали.
Дорога — в виде кольца.
Но —
отобедав картошкой или гречневой кашей —
историю Человечества
до собственного конца
каждый проходит по времени.
Каждый проходит.
Каждый.
И каждому — поочередно —
то солнечно, то темно.
Мы измеряем дорогу
мерой своих аршинов.
Ибо уже установлено кем-то давным-давно:
весь человеческий опыт —
есть повторенье ошибок...
И мы идем к горизонту.
Кашляем.
Рано встаем.
Открываем школы и памятники.
Звезды и магазины...
Неправда, что мы стареем!
Просто — мы устаем.
И тихо отходим в сторону,
когда кончаются силы.

Константин Симонов

Жди меня и я вернусь,
Только очень жди,
Жди когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди когда снега метут,
Жди когда жара,
Жди когда других не ждут,
Позабыв вчера,
Жди когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди когда уж надоест всем,
Кто вместе ждет.

Жди меня и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора,
Пусть поверят сын и мать в то,
Что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души,
Жди и с ними заодно
Выпить, не спеши.

Жди меня и я вернусь,
Всем смертям назло,
Кто не ждал меня,
Тот пусть скажет: "Повезло".
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил,
Будем знать только мы с тобой,
Просто ты умела ждать...
Как никто другой.

Не знаю чьё

Возможно, уже имели возможность читать это (не совсем стих, но всё же):

напиши мне
когда закончится жизнь
и писк будильника напомнит тебе о том
что некуда больше спешить

напиши мне
когда слова перестанут быть словами
и только механическое перемещение пера по бумаге
еще сможет доказать наличие алфавита

напиши мне
и пусть отсутствие адреса
будет гарантией искреннего ответа

напиши

А вот это то, что можно сказать о моей душе...

Она умерает дважды
Когда ей нечего делать.
Она утоляет жажду
Способом номер девять

Она не проходит мимо,
А только в метро и через.
Она нежна и ранима,
Покуда не двинет в челюсть.

В глазах фонарей тоскливо,
Ищет она участья.
Она может быть счастливой,
Но нету такого счастья

Хм, кто-нибудь помнит?

На город вечер упадёт ледяною тенью.
Теперь мне лучшим другом будет телефон.
Вы что-то хотели? - вам голосом тихим ответит он.

Слова просты и незаметно бегут минуты
Приятен голос и за окнами метель
И больше не буду я так откровенен, как теперь

Мне телефон гарантирует тайну,
не зная друг друга мы уж друзья.
Как жаль, что номер твой просто случайно,
Набрав не запомнил я

Не нужно Ваше имя, пусть это будет тайной
И номер телефона тоже не спрошу.
Я просто случайно попал в Вашу жизнь и ухожу

Дома погасят свет, уснут перекрёстки улиц
И бой часов напомнит, что настала ночь.
Но больше не будет во тьме бескокоить Вас звонок

На город вечер упадёт ледяною тенью.
Теперь мне лучшим другом будет телефон.
Пусть Вы за метелью - но так будет лучше всего

А я люблю Волошина - за жизненную мудрость. Вот одно из его стихотворений:
Любовь
Любовь твоя жаждет так много,
Рыдая, прося, упрекая…
- Люби его молча и строго,
Люби его, медленно тая.
Свети ему пламенем белым –
Бездумно, безгрустно, безвольно…
Люби его радостно телом,
А сердцем люби его – больно.
Пусть образ, творимый любовью,
Лица не заслонит иного –
Люби его с плотью и кровью, -
Простого, живого, земного…
Храни его знак суеверно,
Не бойся врага в иноверце,
Люби его метко и верно,
Люби его в самое сердце.
Максимилиан Волошин

Владимир Набоков
Нас мало — юных, окрыленных,
не задохнувшихся в пыли,
еще простых, еще влюбленных
в улыбку детскую земли.

Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живем
в очарованья пятен ярких,
в чередованьи звуковом.

Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век.

Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звезды, ветер, Бог.

Не знаю, чьё, но очень люблю:

За волной наплывает волна,
Нет ни берега здесь и ни дна.
Ты, наверно, сидишь у окна.
Ты грустишь. Ты пока что одна.

Мы купались с тобою в Оке -
Я держал твоё сердце в руке.
А теперь, от тебя вдалеке,
Я лечу, задыхаясь в тоске.

Я лечу-только ночь в глаза,
Я лечу-и вернуться нельзя.
Улетаю, и тает след.
И лететь ещё сотни лет.

Мне мигают огни городов,
Машет ветками лес молодой,
Плещет море зеленой волной,
Светит Солнце мне желтой звездой.

Все родное в безбрежной дали,
К Андромеде идут каробли.
И в космической черной пыли
Голубой не увидеть Земли.

Я пройду через тысячи бед,
Я вернусь через тысячу лет,
Я не брал ожиданья обед,
Я вернусь-а тебя уже нет.

Я вернусь через тысячу лет-
Так хоть в чем-то оставь мне свой след.

Я лечу-только ночь в глаза,
Я лечу-и вернуться нельзя.
Улетаю-и тает след.
И лететь ещё сотни лет.


А вот это Марины Цветаевой:

Не отстать тебе. Я-острожник.
Ты-конвойный. Судьба одна.
И одна в пустоте порожней
Подорожная нам дана.

Уж и нрав у меня спокойный!
Уж и очи мои ясны!

Отпусти-ка меня, конвойный,
Прогуляться до той сосны!

Б. Пастернак
Гамлет

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня направлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль,
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий
И неотвратим конец пути.
Я один. Все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.

Евгений Евтушенко



СМЕЯЛИСЬ ЛЮДИ ЗА СТЕНОЙ

Смеялись люди за стеной,
а я глядел на эту стену
с душой, как с девочкой больной
в руках, пустевших постепенно.

Смеялись люди за стеной.
Они как будто издевались.
Они смеялись надо мной,
и как бессовестно смеялись!

На самом деле там, в гостях,
устав кружиться по паркету,
они смеялись просто так,—
не надо мной и не над кем-то.

Смеялись люди за стеной,
себя вином подогревали,
и обо мне с моей больной,
смеясь, и не подозревали.

Смеялись люди... Сколько раз
я тоже, тоже так смеялся,
а за стеною кто-то гас
и с этим горестно смирялся!

И думал он, бедой гоним
и ей почти уже сдаваясь,
что это я смеюсь над ним
и, может, даже издеваюсь.

Да, так устроен шар земной,
и так устроен будет вечно:
рыдает кто-то за стеной,
когда смеемся мы беспечно.

Но так устроен мир земной
и тем вовек неувядаем:
смеется кто-то за стеной,
когда мы чуть ли не рыдаем.

И не прими на душу грех,
когда ты мрачный и разбитый,
там, за стеною, чей-то смех
сочесть завистливо обидой.

Как равновесье — бытие.
В нем зависть — самооскорбленье.
Ведь за несчастие твое
чужое счастье — искупленье.

Желай, чтоб в час последний твой,
когда замрут глаза, смыкаясь,
смеялись люди за стеной,
смеялись, все-таки смеялись!

Страшись любви: она пройдет,
Она мечтой твой ум встревожит,
Тоска по ней тебя убьет,
Ничто воскреснуть не поможет.

Краса, любимая тобой,
Тебе отдаст, положим руку...
Года мелькнут...летун седой
Укажет вечную разлуку...

И беден, жалок будешь ты,
Глядящий с кресел иль подушки
На безобразные черты
Твоей докучливой старушки,

Коль мысли о былых летах
В твой ум закрадутся порою
И вспомнишь, как на сих щеках
Играло жизнью молодою...

Без друга лучше дни влачить
И к смерти радостней клониться,
Чем два удара выносить
И сердцем о двоих крушится !..

Лермонтов

Давид Самойлов



* * *

Подставь ладонь под снегопад,
Под искры, под кристаллы.
Они мгновенно закипят,
Как плавкие металлы.

Они растают, потекут
По линиям руки.
И станут линии руки
Изгибами реки.

Другие линии руки
Пролягут как границы,
И я увижу городки,
Дороги и столицы.

Моя рука как материк -
Он прочен, изначален.
И кто-нибудь на нем велик,
А кто-нибудь печален.

А кто-нибудь идет домой,
А кто-то едет в гости.
А кто-то, как всегда зимой,
Снег собирает в горсти.

Как ты просторен и широк,
Мирок на пятерне.
Я для тебя, наверно, бог,
И ты послушен мне.

Я берегу твоих людей,
Храню твою удачу.
И малый мир руки моей
Я в рукавичку прячу.

Константин Симонов



* * *

Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошел ко дну,
Не дописав последнюю картину.

Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.

Всю жизнь привык он пробовать сердца.
Начав еще мальчишкою с "ньюпора",
Он в сорок лет разбился, до конца
Не испытав последнего мотора.

Никак не можем помириться с тем,
Что люди умирают не в постели,
Что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив, не долетев до цели.

Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы...


Ольга Берггольц



ПЕСНЯ

Мы больше не увидимся —
прощай, улыбнись...
Скажи, не в обиде ты
на быстрые дни?..

Прошли, прошли — не мимо ли,
как сквозняки по комнате,
как тростниковый стон...

...Не вспомнишь
как любимую,
не вспомни — как знакомую,
а вспомни как сон...

Мои шальные песенки,
да косы на ветру,
к сеновалу лесенку,
дрожь поутру...

Не то весна,
Не то слепая осень.
Не то сквозняк,
Не то не повезло.
Я вспомнил вдруг,
Что мне уж тридцать восемь.
Пора искать
Земное ремесло.
Пора припомнить,
Что земля поката,
Что люди спят
В постелях до зари,
Что по дворам
До самого заката
Идут в полет
Чужие сизари.
Пора грузить
Пожитки на телегу,
Пора проститься
С песенкой лихой,
Пора ночлег
Давно считать ночлегом
И хлебом - хлеб,
А песню - шелухой.
Пора Эсхила
Путать с Эмпедоклом,
Пора Джульетту
Путать с Мазина.
Мне тыща лет,
Романтика подохла,
Но нет, она
Танцует у окна.
Ведь по ночам
Ревут аккордеоны,
И джаз играет
В заревах ракет,
И по очам
Девчонок удивленных
Бредет мечта
О звездном языке.
Чтобы земля,
Как сад благословенный,
Произвела
Людей, а не скотов,
Чтоб шар земной
Помчался по вселенной,
Пугая звезды
Запахом цветов.
Я стану петь,
Ведь я же пел веками.
Не в этом дело.
Некуда спешить.
Мне только год,
Вода проточит камень,
А песню спеть -
Не кубок осушить.

Днем.

Я ждал полета и бытия.
Но мертвый ястреб – душа моя,
Как мертвый ястреб, лежит в пыли,
Отдавшись тупо во власть земли.
Разбить не может ее оков,
Тяжелый холод – земной покров.
Тяжелый холод в душе моей,
К земле я никну, сливаюсь с ней.
И оба мертвы – она и я.
Убитый ястреб – душа моя.

Зинаида Гиппиус,
1904

Владимир Набоков

* * *
О чем я думаю? О падающих звездах...
Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,
алмазною стезей прорезывает воздух,
и вот уж путь ее — потух...

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.
О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!
Я чувствую — она лучисто раздробилась
на глубине моей души.



Анна Ахматова
ПОСЛЕДНИЙ ТОСТ

Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,—
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.

Владислав Крапивин


Когда мы спрячем за пазухи
ветрами избитые флаги
и молча сожжем у берега
последние корабли,
наш маленький барабанщик
уйдет за вечерним солнцем
и тонкой блестящей льдинкой
растает в желтой дали.
От горького пепелища,
от брошенных переулков,
где бьют дожди монотонно
по крышам, как по гробам,
от злой измены, что рыщет
в домах опустелых и гулких,
наш маленький барабанщик
уйдет, не сдав барабан.
Но есть утешенье - как будто
последний патрон в обойме,-
последняя горькая радость,
что каждый из нас был прав.
И вот потому над планетой
шагает наш барабанщик -
идет он, прямой и тонкий,
касаясь верхушек трав.

Самое любимое :

Нитку бус из кораллов я всю жизнь собирала.
Эта бусина -щедрость,эта бусина -верность.
Эта,острая -дерзость, рядом -смелость и сила.
Эту, яркую,детскость-я с трудом сохранила.
Эта, белая -гордость ,эта ,чёрная -горечь.
От потерь неизбежных эта, чистая -нежность.
Столько разных сокровищ -это разве не счастье?
Оставалось любовью мои бусы украсить.
Я за бусиной этой сто дорог исходила.
Но любовь- коралл редкий-до сих пор не добыла.
Попадались страстишки -этих в море навалом!
Всё обманы , пустышки - я их в море бросала.
В придорожной таверне я цыганку пытала,
Чтоб она погадала,путь мне верный сказала.
Усмехаясь печально,мне она отвечала,
Что настанет черёд,что кто ищет -найдёт.
И ещё говорила(А в глазах стыла осень),
Что напрасно ищу я -счастья он не приносит.
Как случилось, не знаю, что про всё я забыла-
Только бусы, играя, я - Ему подарила.
И сказала, волнуясь, от смущенья нечётко:
"Ничего не прошу я.Вот.Возьми.Будут четки.
Если будешь ты предан другом самым ближайшим,
Ты возьми мою верность,чтоб жить смог ты и дальше.
Если в дальней дороге ощутишь ты усталость-
Сново четки потрогай,чтобы сил прибавлялось.
Если вечером длинным грустно станет и пусто,
У огня,пред камином, мою нежность почувствуй".
Он ответил не сразу: "Есть такое поверью,
Что владельцу алмаза не к лицу бижутерия
Как слеза, он прозрачен: ни теней, ни страданий,
Ни безумных желаний в простоте его граней.
Он бесцветен -не спорю.Он холодный, быть может...
Но зато с ним нет горя..Да и стоит дороже".
С виноватой улыбкой мне вернул бусин связки,
И ушёл, не прощаясь...не войдя в мою сказку..

Автор не известен.

Это тоже ничего.....

Наталья Очкур

Я Женщина,
и, значит, я Актриса,
во мне сто лиц и тысяча ролей.

Я Женщина,
и, значит, я Царица,
возлюбленная всех земных царей.

Я Женщина,
и, значит, я Рабыня,
познавшая солёный вкус обид.

Я Женщина,
и, значит, я пустыня,
которая тебя испепелит.

Я Женщина.
Cильна я поневоле,
но, знаешь, даже, если жизнь борьба,

Я Женщина,
я слабая до боли,
Я Женщина,
и, значит, я Судьба.

Я Женщина.
Я просто вспышка страсти,
но мой удел терпение и труд,

Я Женщина.
Я то большое счастье,
которое совсем не берегут.

Я Женщина,
и этим я опасна,
огонь и лёд навек во мне одной.

Я Женщина,
и, значит, я прекрасна
с младенчества до старости седой.

Я Женщина,
и в мире все дороги
ведут ко мне, а не в какой-то Рим.

Я Женщина,
я избранная Богом,
хотя уже наказанная им.

И ещё одно:

Три фунта правды, пуд коварства,
Три грамма верности, пуд зла,
Нахальства десять килограммов,
Притворства двадцать два ведра.

Одна восьмая грамма чести,
И постоянства один грамм,
К мужчинам жадности тонн двести,
Три тонны жадности к деньгам.

Теперь сложить все это вместе,
Добавить дури три ведра,
Поставить все в прохладном месте -
И вот вам женская душа!!!))