Душевные стихи

Роберт Рождественский
* * *
Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг -
один
и враг -
один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей -
жила..
Человеку надо мало:
после грома -
тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь -
одну.
И смерть -
одну.
Утром свежую газету -
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И -
межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,-
немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку
мало
надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.

Те встречи три, которые с опаской
Урвали словно крохи у Судьбы,
Что в гневе повернулась к нам спиной,
Запечатлелись в памяти как снимки,
Истлевшие и пожелтевшие
Реликвии, которые пылятся
В углу, где паутина, плесень, сор -
Хлам в памяти, ненужный и забытй.

Вот первый: смятая постель; сплетенье
Нагих - сама Природа - тел.
Где чья рука двоих из них, чьи губы,
Чья кожа белоснежней, чья темней,-
Не различить: все слито воедино;
И хоть, ханжа, с гримасой отвернись -
Зачем нам прятать под пологом то,
Что по себе само прекрасно и воспето
Любимцами всех Муз, что служат Красоте?

На том же фоне, но в других тонах:
Контрастней тени; сумерки сгустились
Над головами тех, кого безумства
Фонтаном льются через самый край
И заставляют превзойти природу
В бесстыдстве, вызванном сознаньем Рока,
Неотвратимо разделяющим все то,
Что было до поры "одно", а стало -
Агонией угаснувшей любви.

И третий - тот, который всех последней,
Отчетливое самое виденье -
Та сцена драмы, что с надрывом
Игралась на подмостках все века,-
Наш траур по ушедшему без смерти,
Сюжет избитый, но не для того,
Кто ощущает на себе смертельный холодок,
Глядя в глаза Другому, понимая вдруг:
Вот здесь - тупик, и выхода в нем нету.

it's me, респектище! Хорошо, что кто-то помнит о Роберте Рождественском. Внесу мою посильную лепту.

Николай Рубцов

ВИДЕНИЯ НА ХОЛМЕ

Взбегу на холм
и упаду
в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву.
Пустынный свет на звёздных берегах
И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг
В крови и в жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя…

Россия, Русь – куда я ни взгляну…
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Твои леса, погосты и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя,
И шёпот ив у омутной воды,
Люблю навек, до вечного покоя…
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времён татары и монголы.
Они несут на флагах чёрный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов
в окрестностях
России.
Кресты, кресты…

Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони
И вдруг увижу: смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони.
Заржут они – и где-то у осин
Подхватит эхо медленное ржанье,
И надо мной –
бессмертных звёзд Руси,
Спокойных звёзд безбрежное мерцанье…

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!
Эдуард Асадов.

Эпилог

Осень стала негласной причиною,
И разлука почти, что не бедствие;
Истощилось не истощимое,
Сепаратность сделалась следствием.

Что-то было и что-то останется,
Не духовное. Но и не плотское;
Невозможно, увы, не состариться,
Изучая схоластику Бродского.

Невозможно, увы, верить в светлое,
Когда выключено электричество;
И осень во тьме вместе с ветрами
Твердит, что мы миф эклектический.

Я стою на самой отвесности
Времени oотрешенно истошного.
Ниспадающий дождь неизвестностью
Размывает надежды и прошлое.

И я так не согласна с кончиною
Бесконечного и небесного.
Но разлука стала причиною
Беспредельно осеннего бедствия.

M. Ferrum

Тебе имя-любовь.

Выходи поскорей!
Разберемся с тобой!
Ты хитра, словно зверь
И ярка, как огонь.
Сладость губ твоих- мед!
Горечь слов твоих - яд!
Тебе имя - любовь!
Для Тебя нет преград.
Ты величье Богов.
Ты крепка, словно сталь.
Твое имя - любовь.
Тебя нет, есть печаль.
Без Тебя жизнь , как склеп.
Ты основа основ.
В тебе боль, радость, свет.
Ты не терпишь оков.
Ты приходишь сама,
Никого не спрося.
И держать Тебя силой,
Я знаю, нельзя!



* Жертва поэзии* Виктория

Тебе имя-любовь.

Выходи поскорей!
Разберемся с тобой!
Ты хитра, словно зверь
И ярка, как огонь.
Сладость губ твоих- мед!
Горечь слов твоих - яд!
Тебе имя - любовь!
Для Тебя нет преград.
Ты величье Богов.
Ты крепка, словно сталь.
Твое имя - любовь.
Тебя нет, есть печаль.
Без Тебя жизнь , как склеп.
Ты основа основ.
В тебе боль, радость, свет.
Ты не терпишь оков.
Ты приходишь сама,
Никого не спрося.
И держать Тебя силой,
Я знаю, нельзя!



* Жертва поэзии* Виктория

Велимир Хлебников.

Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир -
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.

1908

Мне мало недо -
крабшку хлеба
да капою молока,
Да это небо,
да эти облака

Зинаида Гиппиус «Наставленье»

Молчи. Молчи. Не говори с людьми,
Не подымай с души покрова.
Все люди на земле – пойми! Пойми!
Ни одного не стоят слова.

Не плачь. Не плачь. Блажен, кто от людей
Свои печали вольно скроет.
Весь этот мир одной слезы твоей,
Да и ничей слезы не стоит.

Таись, стыдись страданья своего,
Иди – и проходи спокойно.
Ни слов, ни слёз, ни вздоха, - ничего
Земля и люди недостойны.

Когда подыхают с голода,
Потому что нельзя работать, -
Свастика - это знак доллара
На пропагандистских банкнотах.
И руки трясутся от злости
И ненависти к сытой мрази,
Которая ходит в гости,
Устраивает праздники.
У стада свои законы,
Поэтому счастья НЕТ !
Прожектор из ямы промышленной зоны
Вырезает на сердце след.
Конформизм поколения ясен -
Потому что короткое лето.
И поэтому так прекрасны
Огни моего гетто.

"Последние танки в Париже"

***
Я неслышно закрываю дверь
И неслышно с миром порываю.
И бреду к не своему трамваю. -
Я для них совсем чужой теперь.

Здесь еще не знают обо мне,
Там - уже, наверное, забыли.
И слезится от чужбинной пыли
Взгляд мой, привыкая к новизне...

***
Все суета. Отбой нам только снится.
А мне уже не снится и отбой.
О если б хоть на миг остановиться
И зачерпнуть небытие рукой.
В ладони капли смерти обнаружить,
Свою судьбу увидеть в глубине
И манией безличья занедужить,
И, расписавшись кровью на стене,
Уйти, лицо опрыснув содержимым,
Растаять, раствориться в сгустке тьмы,
Чтоб не остаться вечно одержимым,
Уйти туда, откуда вышли мы.
И больше никогда не возвращаться,
И вовсе перестать существовать,
Лишь медленно по времени вращаться,
И только скрипу поручней внимать.
И позабыть все мысли и печали,
И не узнать свой одинокий труп,
И вроде и не жить, как там - вначале,
Когда был весел, счастлив, сыт и глуп.

К. Арбенин

Я спросила у кукушки,
Сколько лет я проживу…
Сосен дрогнули верхушки,
Желтый луч упал в траву.
Но ни звука в чаще свежей…
Я иду домой,
И прохладный ветер нежит
Лоб горячий мой.

Ахматова

Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Этих рук никому не согреть,
Эти губы сказали: "Довольно!"

Каждый вечер подносят к окну
Мое кресло. Я вижу дороги.
О, тебя ли, тебя ль упрекну
За последнюю горечь тревоги!

Не боюсь на земле ничего,
В задыханьях тяжелых бледнея.
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я.

ЧАЩЕ

Чтобы утро, чтобы солнце,
Чтобы сердце, чтобы чаще,
Чтобы грудь, треща защёлкой,
Вскрылась, как бумажный ящик,
Чтоб часы, часов не чуя,
Через цифры мчали стрелки,
В окнах день ещё ночует,
Так скачи же время белкой,
Так пищи же время чайкой,
Я качусь тебе вдогонку,
Ветер чистит, жжёт, качает,
Вскользь лица овалит кромки.

Утро чёрным чаем пьётся,
Что ещё бывает проще -
Пыль есть жадно и голодно,
Перепрыгнуть через площадь.

Утюгом разглажу плечи
И в перчатку мать-и-мачех
Подарю тебе при встрече,
Может это что-то значит:

Если сноп ресниц взовьётся,
Вспыхнут искры глаз кричаще,
Значит утро, значит солнце,
Значит сердце чаще, чаще.

Мы на краю Вселенной отделяли сны от гноя,
Бросались вниз на розы каменных ветров.
Нам подарили трупный запах город Троя,
Берлин сгоревший в пыли пламенных годов.
Что было - не было, давно уже не важно,
Истории побед нам не видать конца
Для каждого есть шанс уйти вперед отважно
В могилу без надгробий и креста.
И зеркало сплелось в кольцо пропащей девы,
Война от ужина до первых петухов
Над простынями взбитыми морской соленой пены
И запахом твоих сырых духов.
Просить прощенья - это слишком просто,
Мне легче в сотый раз тебе солгать.
Ведь в этом мире для меня все можно.
Но как тебе об этом рассказать?
Клинки дорог в чехле прозрачной тени.
Кто виноват, что сон - другая жизнь?
Прошедший завтра карнавал веселья
Тебе поможет снова повторить
Наш первый день. А может быть не надо?
Не мне решать, я все избрал давно.
Когда сгорела в пламени лампада
А муза молча вылило вино.
Я выжму сок из песен спорных линий,
Возьму наградой тень твоих ресниц.
Смени свой цвет на ярко красно-синий
Огнем и льдом упущенных страниц.
И тяжесть крови - зов погибших предков
Рвет сердце в лоскуты весны
Как та, согревшая меня нимфетка
Когда я бился в поисках любви.
Я преклоню колено в половине сердца
Не для тебя, всего лишь против нас.
Злой Государь, понявший Бога первым
Мне выправит на жизнь мою указ.
Мой серый пес, рожденный человеком
Расскажет мне, как он ушел в леса,
На зло всем ценностям закопанного века
И я уйду за ним, когда умрет зима.
Как древний спор.
Кость супротив железа.
Живая кровь сгорит в бензиновом огне.
С рожденья магии боев смешная пьеса,
Источники Начал в мерцающем окне.
Как можно верить городам на слово?
Их совесть сгинула среди нечистых снов
Не верь киту, сглотнывшего Иову,
Плетущего молитву из венков.
Прости героев спорных глянцевых романов,
Впусти меня на свой алтарь ветров
Я буду верить глупо, жадно, странно
Что твой герой, бредущий средь песков.
Рожденье солнца из луны под утро
На срезе жести в блеск зеленых глаз.
И человек чужой, смеясь, ответит мудро,
Но истина уйдет, в покой оставив нас.
Нам пьяный танец на столе покажет королева,
Открыв объятья страсти сразу и для всех.
Закрой глаза, смотри на звон браслетов спелых.
Ты не сумеешь вызвать мой безумных смех.
Не уподобся



Нагромажденье слов - на голову Тантала,
Немного желчи - Богу на уста.
Я знаю, ты с меня уже устала
Прости...
Надеюсь...
Верю...
Навсегда...

Одно из самых любимых.
Игорь Северянин


КВАДРАТ КВАДРАТОВ

Никогда ни о чем не хочу говорить...
О поверь! Я устал, я совсем изнемог...
Был года палачом,- палачу не парить...
Точно зверь, заплутал меж поэм и тревог...

Ни о чем никогда говорить не хочу...
Я устал... О поверь! Изнемог я совсем...
Палачом был года,- не парить палачу...
Заплутал, точно зверь, меж тревог и поэм...

Не хочу говорить никогда ни о чем...
Я совсем изнемог... О поверь! Я устал...
Палачу не парить!.. был года палачом...
Меж поэм и тревог, точно зверь, заплутал...

Говорить не хочу ни о чем никогда!..
Изнемог я совсем, я устал, о поверь!
Не парить палачу!.. палачом был года!
Меж тревог и поэм заплутал, точно зверь!..

Олди, "Кабирский цикл"

Я знаю мир - он стар и полон дряни,
Я знаю птиц, летящих на манок,
Я знаю, как звенит экю в кармане
И как звенит отточеный клинок.
Я знаю, как поют на эшафоте,
Я знаю, как целуют, не любя,
Я знаю тех, кто "за", и тех, кто "против",
Я знаю всё, но только не себя.

Я знаю шлюх - они горды, как дамы,
Я знаю дам - они дешевле шлюх,
Я знаю то, о чём молчат годами,
Я знаю то, что произносят вслух.
Я знаю, как зерно клюют павлины,
И как вороны трупы теребят,
Я знаю жизнь - она не будет длинной,
Я знаю всё, но только не себя.

Я знаю мир - его легко судить нам,
Ведь всем до совершенства далеко,
Я знаю, как молчат перед законом,
И знаю, как порой молчит закон.
Я знаю, как за хвост ловить удачу,
Всех растолкав и каждому грубя,
Я знаю - только так, а не иначе,
Я знаю всё, но только не себя...

Меня очень больно стукнуло

Может понравиться.

Про смерть поэты с болью говорили
Высокие, печальные слова.
И умирали,
и на их могиле
Кладбищенская высилась трава.

Смерть неизбежно явится за всяким.
О жизнь моя, как ты мне дорога!
Но я умру когда-нибудь в атаке,
Остывшей грудью придавив врага.

Иль с палкою в руке, в смешной панаме,
С тропы сорвавшись, в бездну упаду.
И я умру под горными камнями,
У звезд остекленевших
на виду.

А может, просто - где дорога вьется,
Где, кроме неба, нету ничего,-
Замолкнет сердце вдруг и разорвется
От песен, переполнивших его...

Где б ни было: путем пролегшим круто,
Под ветровой неистовый напев,
Умру и я,
до роковой минуты
Задуматься о смерти не успев.
Винокуров

Или вот ещё одно.

Первая фраза

Если первая фраза тебя потрясла
В странной книге, открытой напропалую,
Не спеши. Поднимись. Отойди от стола.
Не читай опрометчиво фразу вторую.
Не читай. И поднимется образов рой.
Вздрогнет сердце,а ведь не дрожало ни разу!..
Неизвестно ещё, что во фразе второй!
Пронеси же сквозь жизнь эту первую фразу.

Николай Некрасов



* * *
Ты всегда хороша несравненно,
Но когда я уныл и угрюм,
Оживляется так вдохновенно
Твой веселый, насмешливый ум;

Ты хохочешь так бойко и мило,
Так врагов моих глупых бранишь,
То, понурив головку уныло,
Так лукаво меня ты смешишь;

Так добра ты, скупая на ласки,
Поцелуй твой так полон огня,
И твои ненаглядные глазки
Так голубят и гладят меня,-

Что с тобой настоящее горе
Я разумно и кротко сношу,
И вперед - в это темное море -
Без обычного страха гляжу...

Николай Гумилев

* * *
Я сам над собой насмеялся,
И сам я себя обманул,
Когда мог подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя.

Лишь белая, в белой одежде,
Как в пеплуме древних богинь,
Ты держишь хрустальную сферу
В прозрачных и тонких перстах.

А все океаны, все горы,
Архангелы, люди, цветы -
Они в хрустале отразились
Прозрачных девических глаз.

Как странно подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя,
Что сам я не только ночная
Бессонная песнь о тебе.

Но свет у тебя за плечами,
Такой ослепительный свет,
Там длинные пламени реют,
Как два золоченых крыла.

Я ПОСЕТИЛ ТОТ ГОРОД

Я посетил тот город, где когда-то
Я женщину всем сердцем полюбил.
Она была безмерно виновата
Передо мной. Её я не забыл.

Вот дом её. Мне говорят подробно,
Как осенью минувшей умерла...
Она была и ласкова и злобна,
Она была и лжива и мила.

...Я не решаю сложную задачу,
Глубинные загадки бытия.
Я ничего не знаю. Просто плачу.
Где всё понять мне?
Просто плачу я.
*** ***
Я когда-нибудь снимусь над молом,
С облаками где-то вдалеке,
Я хочу запомниться весёлым,
С веткою какой-нибудь в руке.

Чтоб кричали чайки над заливом,
Чтобы ветерок его рябил.
Я хочу запомниться счастливым,
Тем, каким я никогда не был.

Чтоб за кипарисом белый город
Виден был вдали едва-едва,
Чтобы был распахнут белый ворот:
Дескать, всё на свете - трын-трава!

Чтоб контрастно вышла бы при свете
Тень от улетающих волос...
Вот таким я жить хотел на свете,
И таким мне быть не удалось.