Байки о писателях, поэтах.

В застойные годы известный поэт-песенник Анатолий П. был с группой московских писателей в Архангельске. Встреча с жителями города происходила в каком-то Доме культуры. Зал был полон. В первом ряду сидели, естественно, власти города и области, в том числе разодетая жена первого секретаря обкома КПСС. Популярного поэта берегли к концу встречи, и пока другие выступали, он от нечего делать торчал в обильном буфете и попивал коньячок. Когда подошла его очередь выступать, его нашли, привели, и он вышел к поставленной у самого края сцены трибуне. Трибуна была кстати: было за что держаться. И все же его состояние было замечено сидящими в первом ряду, и жена первого секретаря имела неосторожность довольно громко сказать мужу:
- Да он же пьян!
- Кто! Я? - мгновенно среагировал поэт.
- Могу дыхнуть! - и он резко наклонился к залу. Легкая фанерная трибуна не удержала его тяжелого тела, полетела в зал вместе с поэтом-песенником. К счастью, сцена была невысокой, и он только оказался в тесных объятиях дородной жены секретаря. С испугу поэт и сам вцепился в нее так, что муж не выдержал и стал отрывать его от жены. Вынырнувшие откуда-то из-за кулис крепкие мужики с неподвижными лицами, ухватив поэта за длинные ноги, стали втягивать его обратно на сцену с жены секретаря. Поэт, не желая ехать мордой по полу, еще крепче вцепился в чужую жену. Она взвыла. Муж, не выдержав, высоко занес над ним тяжелый кулак. Песенка поэта была спета. Дальше он ничего не мог вспомнить. В 24 часа ему было предписано покинуть гостеприимный город.

В Театре Ленинского комсомола, еще при Эфросе, когда там, в пору своей молодости, работали Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Валентин Смирнитский и другие популярные актеры, произошел такой курьез.
Шел дневной детский спектакль про немцев и партизан. Спектакль был старый. Актеры играли его в тысячный раз и начали "раскалывать" друг друга.
Еще совсем молодой Леонид Каневский, известный как майор Томин из сериала "Следствие ведут знатоки", играл эпизодическую роль немца. С его "арийской" внешностью - можете себе представить. А Александр Ширвиндт играл партизана - тоже здорово.
И вот стоит Ширвиндт за кулисами, ждет своего выхода, курит и смотрит на сцену. Каневский лицом к залу произносит свой монолог. Дело происходит в немецком штабе, все актеры в эсэсовской форме. Вдруг из-за кулис громкий шепот: "Немцы, немцы!"
Оглянувшись, актеры увидели невозмутимого Ширвиндта с трубкой в зубах.
"Немцы, немцы, среди вас еврей", - проникновенно сообщил им Ширвиндт, показывая на выразительный профиль Каневского.
Финал сцены был сорван.

У известного поэта Ш., много зарабатывающего на своих книгах и переводах, спросили: почему он не купит своей жене такую же дорогую норковую шубку, как у жены писателя М.? Поэт, не задумываясь, ответил:
- Потому что мы женщину раздеваем для себя, а одеваем для других!

А я опять о Твене:

В редактируемой им газете Марк Твен напечатал очень острую статью об одном проходимце. Статья заканчивалась: "Мистер Н. не заслуживает и того, чтобы ему плюнуть в лицо".
Мистер Н., естественно, обиделся и подал в суд, который постановил, чтобы газета дала опровержение. Выполняя волю суда, Марк Твен напечатал такое объявление: "Что касается статьи о мистере Н., помещенной в нашей газете, то мы изменили свое мнение и заявляем: "Неправда, что мистер Н. не заслуживает того, чтобы ему плюнуть в лицо, наоборот, мистер Н. заслуживает того, чтобы ему плюнуть в лицо".

Вскоре после войны Эренбург пришёл в Литинститут. Сидел, нахохлившись, как птица, и слушал студенческие стихи. Читали человек 20. Винокуров – под самый конец.
- Вот этот последний, - сказал И.Г., - будет поэтом. – И пососал трубку. – Из остальных выйдут хорошие читатели.

Знаменитый русский певец Вертинский, уехавший еще при царе, возвращается в Советский Союз. Он выходит из вагона с двумя чемоданами, ставит их, целует землю, смотрит вокруг:

- Не узнаю тебя, Русь!
Потом оглядывается - чемоданов нет!
- Узнаю тебя, Русь!

Иногда знакомые и друзья шутили: «Женя Винокуров – поэт идеальных форм…» – имея в виду почти идеальную округлость его коренастой невысокой фигуры.

Во время гастролей в Москве, в Большом, Герберт фон Караян, желая придать звуку трубы возможно большую отдаленность, посадил первого трубача на галерку. Однако в нужный момент вместо звонкого сигнала раздался совершенно неприличный отрывистый звук.
Дирижер не растерялся и подал знак второму трубачу в оркестре, который и сыграл требуемый сигнал. В антракте был скандал:
- Что Вы наделали! Вы чуть не сорвали мне всю увертюру!
- Простите, - смущенно пробормотал трубач, - но едва я поднес трубу к губам как вбежала пожилая билетерша и стала вырывать ее у меня из рук со словами: "Как тебе не стыдно, мерзавец, ведь дирижирует великий Караян!"

В 1947 году поэт и философ Даниил Андреев был арестован органами НКВД, и следствие по его делу надолго затянулось. Возможно, поэт был бы освобожден, если бы не его верная супруга Алла. Когда следствие запуталось в его религиозных, трансфизических и метаисторических рукописях, то на одном из допросов обалдевший следователь прямо спросил у Аллы:
- Считаете ли вы, что ваш муж пишет антисоветские произведения?
- Несомненно,- якобы ответила Алла.- Все нормальные люди пишут антисоветские произведения!

Маэстро, - спросила как-то начинающая пианистка у Рахманинова, - правда ли, что пианистом нужно родиться?
- Сущая правда, сударыня, - улыбнулся Рахманинов - не родившись, невозможно играть на рояле.

Читая рецензии на свою книжку, Евгений Михайлович Винокуров улыбался:
- Имеет место явный недохвал.

Однажды Марк Твен получил пачку плохих стихов под заголовком "Почему я живой?". Возвращая рукопись неведомому стихотворцу, Марк Твен написал ему:
"Потому, что послали стихи по почте, а не пришли в редакцию лично".

Сам автор, Владимир Костров, утверждает, что описан реальный случай.

Один графоман в солидный журнал
прислал корявый стишок.
Совсем таланта не было в нём,
и стиль был весьма смешон.

Но чтобы вывод под стих подвесть,
в нём были такие слова:
«Жизнь такова, какова она есть,
и больше - никакова!»

Младший редактор сказал: «Пустяки!
Ступай-ка в корзину, брат!»
Но чем-то тронули сердце стихи,
и он их вернул назад.

- Вчера я пришёл весёленький весь,
и жена была неправа.
Но «жизнь такова, какова она есть,
и больше - никакова!»

Редактор отдела, увидев стих,
наморщил высокий лоб.
Стихи банальные. Автор псих.
А младший редактор жлоб.

Но строчки вошли, как благая весть,
до самого естества.
«Жизнь такова, какова она есть,
И больше - никакова!»

И свой кабинет озирая весь, 
подумал любимец богов:
«А может, и я таков, как есть,
И больше совсем никаков».

И страшная мысль, как роса с травы,
скатилась с его головы:
А может, и все таковы, каковы,
И больше - никаковы?

Встречаясь с читателями, Марк Твен обычно рассказывал много смешных историй, веселил аудиторию. Однажды он гулял по улице маленького городка, где в этот вечер ему предстояло читать лекцию. Писателя остановил молодой человек и сказал, что у него есть дядя, который никогда не смеется, даже не улыбается. Марк Твен предложил привести дядю на его лекцию, пообещав, что обязательно заставит того рассмеяться.
Вечером молодой человек и его дядя сидели в первом ряду. Марк Твен обращался прямо к ним. Он рассказал несколько смешных историй, но старик ни разу даже не улыбнулся. Тогда писатель стал рассказывать самые смешные истории, какие знал, но лицо старика по-прежнему оставалось серьезным. В конце концов совершенно обессиленный Марк Твен покинул сцену. А через некоторое время рассказал своему другу об этом случае.
- О, - сказал друг, - не волнуйся. Я знаю этого старика. Уже много лет, как он абсолютно глухой.

- Хотите, - предложил редактор, - составлю такой сборник, что сразу посадят. Вот вам и мировая слава!
- Да… - поник Винокуров. – Настоящего успеха не бывает без скандала.

Приехал Пушкин в один уездный город, и на каком-то званном вечере к нему обратился с вопросом провинциал (хотел утереть нос столичному гостю):
- Как правильно сказать: "Дайте мне воды" или "Дайте мне воду"
- Скажите просто: "Я хочу пить".

Владимир Максимов рассказывал об известном прозаике и публицисте Н. "Сколько его помню, он всегда говорил и писал: "Мой отец из первых большевиков!" А сейчас как-то читаю его статью и вижу такую фразу: "Я горжусь тем, что мой дед был царским офицером". Вот тебе на, думаю..."

а кто такой чак поланик??

Байка про Маяковского , рассказанная неким поэтом с псевдонимом Красный (хотя Лиля Брик отрицала, что Маяковский был знаком с этим господином): Красный написал в провинциальной газете статью против М. Через некоторое время М. приехал в этот город на гастроли и вызвал К. на встречу. К. пришёл, хотя и опасался побоев. "Ну и что ты против меня имеешь?" - мрачно спросил его М. "Разве вы не видите, не понимаете, что происходит?! Как вы - и можете быть с ними?" - ответил К. Помолчав, М. сказал: "Если они правы - я гений. Если нет - и я, и ты не имеем никакого значения".

- В каких отношениях вы с Богом? - спросил директор издательства поэт Валентин Устинов у автора-коммерсанта. Бизнесмен долго думал, а потом сказал:
- В сложных. Один поп мне 8 миллионов должен!