Акционизм

Ровно в 15:00 (со стороны деревни Чмаровки) к Казанскому собору молча подошел худощавый молодой человек в черном свитере, молча постоял и так же молча поднял плакат. Любопытные подошли поближе и увидели, что у этого человека рот зашит суровой ниткой.


Mолодой художник Петр Павленский зашил себе рот в поддержку Pussy Riot и полтора часа простоял напротив Казанского собора. Полиционеры от удивления крякнули и не рискнули притронуться к нему даже пальцем — протестующего увезли на «скорой помощи».

К этому мрачному эмо-готу, даже без зашитого рта, я бы сам не рискнул подойти, не говоря уже о господине мужественном полицейском. Случайно встретившись с таким взглядом в темном переулке, у меня бы тут же начался трехметровый понос.
А зашитый рот усилил бы эффект до шести метров.
И надо признать что такой креатив и нестандартное мышление сподвигло особо возбудимых на новые зашивания.
Некоторые индивиды осознали что жопой тоже можно нехило выразить мысль.

И в знак поддержки осуждения участниц группы «Pussy Riot» на длительные сроки заключения, петербургский художник и писатель Семён Бугурусланцев зашил себе зад.
Вот как он прокомментировал свои действия:

В поддержку осуждения участниц группы «Pussy Riot» на длительные сроки заключения, я зашил свой афедрон тонкой шёлковой нитью. К Казанскому не пошёл (мне теперь очень больно ходить), остался дома. Павленский сделал это для заработка, я делаю это из любви к искусству. Поступок Павленского бессмысленен, мой наполнен тончайшими аллюзиями. Я как бы говорю:» Хватит срать!», «Пусть эти засранки СЯДУТ!», «Хватит махать ногами!», «Почувствуйте жопой!», «Сдержите в себе свою мерзость!», «Это тупик пищевой цепочки!», «Таких высеров больше не будет!»,»Жополизы вам не помогут!»,»Очковтирательство не сработает!», «Бунтуйте в жопе за закрытыми дверями!», «Идите в жопу и не возвращайтесь!», «Ваш жопный коготь затупился!», «Жопоголовым права голоса не давали!», «Без окон, без дверей полна жопа огурцов!» , «Жопников нужно наказывать», «Темней чем у негра в жопе!», «Если вас накроет большая жопа, просвета не ищите!», «На всякую хитрую жопу найдётся своя нитка с иголкой!», «Будешь вертеть жопой — сядешь под замок!», «Если не можешь срать, не мучь жопу!», «больше не сможете своей жопой деньги зарабатывать!» и так далее…
Ждем зашитой…ну этой, вообщем сами знаете что)

Кто кого троллит — непонятно)

Нарисованный на мосту в Питере член, несчастная курица из влагалища активистки арт-группы «Война» и которую, кстати, съел Доренко в этом видео ). Панк молебен в храме. Зашитые рты и жопы в знак протеста. Групповое совокупление в музеях…вообщем полный ахтунг)
3 мая, в Санкт-Петербурге около здания законодательного собрания художник Петр Павеленский устроил протестную художественную акцию под названием «Туша».
Павеленский разделся донага, обмотался колючей проволокой и лег на асфальт. Через 20 минут на место акции приехали полицейские, которые разрезали колючую проволоку.
Художника отнесли в здание Законодательного собрания, ему вызвали «скорую помощь».

Сторонники Павеленского заявили: «Акция символизирует существование человека в репрессивной законодательной системе, где любое движение вызывает жестокую реакцию закона, впивающегося в тело индивида. Это метафора животной покорности, «выученной беспомощности» человека в загоне государственной машины».

«За последние годы была принята серия законов, направленных на подавление гражданской активности, ужесточение контроля и запугивание населения неуклонно растущим числом политзаключенных. Закон об иностранных агентах, законы об экстремизме и «пропаганде» гомосексуализма, преследования участников протеста 6 мая, репрессии писателей и художников, активность Роскомнадзора, полицейский произвол — все это говорит о том, что государство стремится превратить людей в надежно охраняемый и безвольный скот, которому дозволяется только работать, потреблять и размножаться», — добавили они.

По данным сторонников, сейчас художник доставлен в психиатрическое отделение Покровской больницы.
Художник Петр Павленский прибил тестикулы гвоздем к брусчатке на Красной площади. Акция приурочена к Дню полиции, который отмечается 10 ноября.
Может его не стоит пока выпускать из психпатория?

Кстати, а вот и его жена Наталья Шалыгина
Засунула в себя журнал «Политическая пропаганда», редактором которого она и является.
Свершилось! Мы ждали этого целый год! Художник Петр Павленский отрезал себе мочку уха.

Взобравшись на крышу института имени Сербского в Москве, Петр Павленский отрезал себе мочку уха. Свою новую акцию художник назвал «Отделением». Об этом «Русской службе новостей» рассказала адвокат Павленского Светлана Ратникова.

«Цель – обратить внимание общества на какие-то наболевшие проблемы», — добавила Ратникова.

Адвокат прав. Наболевшие проблемы — это сам Павленский, а он обратил внимание общества на себя. Все сходится.
9 ноября 2015 года Пётр Павленский облил дверь бензином из канистры и поджёг. Не, не свою. ФСБ на Лубянке. Двери здания частично обгорели. Павленский был задержан в течение 30 секунд за мелкое хулиганство. По словам Павленского, акция называется «Горящая дверь Лубянки». 10 ноября 2015 года в Таганском районном суде Пётр сказал: «Я хочу, чтобы моё дело было переквалифицировано на статью терроризм.». Он хочет страдать. Дайте ему уже того чего он хочет!

Марат Гельман объяснил тупым что Петя хотел сказать: двери Лубянки — это врата ада, вход в мир абсолютного зла. И на фоне адского пламени стоит одинокий художник, ожидая, пока его схватят… Фигура Павленского у охваченной пламенем двери ФСБ — очень важный для нынешней России символ, и политический, и художественный».

Вот так, бля, не более и не менее. Это очень важный символ для современной России. Ожидание когда тебя схватят за подожженную дверь и нанесенный ущерб.
Для более глубокого смысла ему нужно было прибить свои тестикулы к этой двери и только потом ее поджигать. Корчащийся художник в ожидании когда приедут пожарники — это сильно!
Ранее ряд СМИ сообщил, что актриса «Театра.doc» Анастасия Слонина подала заявление о совершении в ее отношении Павленским и его гражданской супругой Ольгой Шалыгиной насильственных действий сексуального характера. Художник сообщил телеканалу «Дождь», что Слонина была у него дома 4 декабря, после чего и написала заявление, но утверждения о сексуальном насилии назвал «доносом».

Павленский рассказал, что его вместе с женой отвезли на допрос из аэропорта «Шереметьево», куда они прилетели из Варшавы. Разговор со следователем длился около семи часов, после чего их отпустили, сказав явиться по первому звонку. После этого Павленский с гражданской женой и двумя их детьми через Белоруссию уехал на автомобиле на Украину, а оттуда вылетел во Францию. Павленский утверждает, что если уголовному делу будет дан ход, он будет просить политическое убежище в этой стране.

Также в минувший понедельник сценарист и продюсер «Театра.doc» Всеволод Лисовский сообщил, что актер театра Василий Березин написал на Павленского и его жену Шалыгину заявление об избиении.

Павленский известен перформансами, в основном, связанными с самоистязанием. За свою последнюю громкую акцию — поджог двери здания ФСБ на Лубянке — он был приговорен к штрафу в 500 тысяч рублей.


Автор неизвестен
(С)

- депутат В. Милонов: «Ему лечиться надо, а не выставляться напоказ. Государство просто обязано обеспечить ему надежный уход, поскольку его действия демонстрируют, что он опасен. Он сам себе наносит вред: уши себе отрезает, завтра голову отрежет. Это просто рецидив суицидального синдрома или паранойи… Те психиатры, которые отказываются признавать его невменяемым, которые дышат модными веяниями, они сами, наверное, уже заразились. У психиатров такое бывает, что они сами себя странно ведут».
Согласился с этим мнением и министр культуры РФ В. Мединский, порекомендовавший за информацией о Павленском обращаться в музей истории медицины и психиатрии.

Религиозный художник, обвиненный в богохульстве

Герман Нитч невысокий и плотный. К 77 годам он обзавелся тяжелой походкой и длинной седой бородой. Он носит круглые очки и шляпу, а в одежде предпочитает аскетизм, чаще всего появляясь в черных брюках на подтяжках и в наглухо застегнутом пиджаке.

Хэппенинги Нитча — акции, которые разыгрывают актеры под его присмотром, с шестидесятых изменились мало: это многочасовое, а иногда и многодневное хаотичное действие. Во время него актеры блуждают с завязанными глазами, поливают друг друга кровью, выбирают «жертву» и привязывают к деревянному кресту.

Первые акции Нитча шокировали австрийское общество и заставили полицию на несколько дней арестовать художника, который впоследствии станет «отцом» венского акционизма — радикального течения.
В интервью изданию Vice Нитч рассказывал, что еще в венской Школе графической иллюстрации, решил, что не будет заниматься коммерческим искусством и рекламой. Его привлекало что-то более высокое — уровень Микеланджело, да Винчи, искусство, которое волнует, страсти Христовы, античные трагедии.

Тогда Нитч начал рисовать копии Гульден Блатта и распятого Христа Рембрандта, повторять сюжеты картин Тинторетто и Эль Греко. Нравились молодому художнику и картины Сезанна, Климта, Мунка. Сегодня австриец говорит, что своим искусством хочет так же волновать зрителя и отрицает желание намеренно спровоцировать.
Актуальные события никогда не интересовали Нитча. Он видел информационную войну, которую развернули друг против друга союзники, после Второй мировой поделившие Австрию на четыре части. «Ни Америка, ни Россия не говорили правду», — рассказывает художник в интервью, намекая на конфронтацию стран-«победительниц», покинувших территорию государства лишь в 1955 году.

Сверхискусство

В июле 2004 года 120-я акция Нитча длилась два дня. Австрийцу помогали несколько художников и аккомпанировали сто музыкантов. За 48 часов использовали пять убитых свиней и 600 литров крови. Туши разделали, вынули из них внутренности и облили водой — так по Нитчу разыграли жертву за вину человеческого существования.

Каждая акция Нитча это спектакль «Театра оргий и мистерий», идея которого пришла художнику еще в 19 лет. Подобно ницшевскому сверхчеловеку, Нитч придумал сверхискусство, которое заставляет работать сразу все чувства человека в отличие от живописи или музыки. «Театр — новая форма искусства, где ставится не спектакль, а реальность», — объясняет австриец в своей биографии.

В 1964 году он получил степень бакалавра в Калифорнийском колледже искусств и ремесел (California College of Arts and Crafts in Oakland, California), в 1965-м - степень магистра в Стэнфордском Университете (Stanford University in Palo Alto, California). Тогда же, в 60-х годах, Деннис занялся искусством.Деннис Оппенхайм (Dennis Oppenheim) родился в 1938 году в Электрик-Сити, Вашингтон, США (Electric City, Washington, USA). В 1964 году он получил степень бакалавра в Калифорнийском колледже искусств и ремесел (California College of Arts and Crafts in Oakland, California), в 1965-м - степень магистра в Стэнфордском Университете (Stanford University in Palo Alto, California). Тогда же, в 60-х годах, Деннис занялся искусством. В 1966-м он перебрался из Калифорнии в Нью-Йорк (New York City), где и состоялась его первая выставка. Было к тому моменту Оппенхайму около 30 лет, он, несомненно, имел довольно незаурядный талант художника-концептуалиста, а также имел все для того, чтобы громко заявить о себе миру. Первая выставка художника состоялась в 1968 году. Вообще, его интересы в искусстве распространялись довольно широко – был он художником по боди-арту, ландшафтным художником, создавал механические скульптуры, занимался видеоартом, а его перформансы неизменно поражали оригинальностью и были всегда уникальны. Во всем, что касалось его произведений, был Оппенхайм инноватором до мозга костей. Его работы своей самобытностью привлекали внимание сразу и всех без исключения – будь то скульптура под названием 'Устройство для искоренения зла' (Device to Root Out Evil), представляющая собой перевернутую церковь, стоящую на шпиле, или концентрические круги на снегу поперёк границы между Канадой и Соединёнными Штатами.
'Большинство моих работ начинаются с идеи и, как правило, у меня всегда есть несколько вариантов ее осуществления', - рассказал художник в одном из интервью.
Известно, что однажды Оппенхайм для создания одной из самых известных своих работ по боди-арту лежал с книгой на груди под солнцем 5 часов, пока его кожа вокруг книги не загорела. Этот перформанс получил название 'Поза для чтения, принятая с целью получить ожог второй степени'.
Большую часть своей жизни художник прожил в Нью-Йорке, а выставки его проходили во всех значительных для искусства мировых городах – Париже (Paris), Женеве (Geneva), Милане (Milan). Оппенхайм принимал участие и в Венецианской биеннале (Venice Biennale) – именно там он представил свою, пожалуй, саму известную работу 'Устройство для искоренения зла'. Кстати, работа эта сначала обрела пристанище в канадском Ванкувере (Vancouver), а позже перекочевала в Денверский музей искусства (The Denver Art Museum).
В конце ноября 2010 года у Денниса Оппенхайма диагностировали рак печени. Он умер 22 января в Нью-Йорке.(с)

Капроу изучал искусство, музыку и историю искусства. Находился под сильным влиянием американского композитора Джона Кейджа и абстрактного экспрессиониста Джексона Поллока, пытался осмыслить и предсказать развитие современного искусства после эпохи абстрактного эксперссионизма. Главным в искусстве для А.Капроу было оптимальное использование пространства и движения, а также выразительного языка жестов. Совместно с художниками Джорджем Мациунасом, Джорджем Брехтом и Элом Хансеном организует первые хеппенинги в нью-йоркской галерее Ройбен. Ему также принадлежит большой вклад в разработку первых энвайронментов.В начале творческой карьеры Аллан Капроу быстро прошел путь от интереса к абстрактному экспрессионизму к ассамбляжу. Он посещал художественную школу Ганса Гофмана в 1947—1948, создавал экспрессивные полотна, основанные на реальных пейзажах и фигурах. С другими студентами Гофмана Капроу основал Hansa Gallery в Гринвич-Виллидж. Художник вскоре отказался от создания объектов и картин в пользу энвайронментов и новых форм искусства, названных хеппенингами. Живопись, которую Капроу показывал в Hansa Gallery в Нью-Йорке в 1952, демонстрировала попытки художника использовать многие типы образов и направлений в одной работе. На регулярных выставках, которые проходили в галерее с 1953, его живопись становилась все более дикой, энергичной и объемной. Капроу также выставлял в Hansa Gallery конструкции, которые послужили отправной точкой для создания «коллажа действия» («action-collage»), техники для которой он использовал такие материалы, как солома, мятые газеты, шпагат и мигающие огни.Allan Kaprow, Entre'Acte (1972/2007) Version by Nicolas Bamb Находясь под влиянием живописи действия Поллока, Капроу стал сторонником вовлечения зрителей в процесс создания произведения. Поллок и композитор Джон Кейдж — два человека, которые оказали самое большое влияние на Капроу. Выставка Поллока послужила вдохновением для Капроу при создании тотальных энвайронментов. В 1958, в статье «The Legacy of Jackson Pollock» («Наследие Джексона Поллока») в ArtNews, Капроу написал, что плотна Поллока были настолько большими и всеобъемлющими, что «они перестали быть живописью и стали средой» и обозначили путь для новых форм искусства, в котором действие будет доминировать над живописью. «Объекты любого рода являются материалами для нового искусства: краски, стулья, еда, электрический и неоновый свет, дым, вода, старые носки, собака, фильмы, и тысяча других вещей….» писал Капроу.В 1965 Капроу объяснил свою эволюцию от коллажа к энвайронменту и хеппенингам тем, что работы его разрастались в пространстве и включали все больше элементов, произведения расширялись, пока не заполнили галерею, создав энвайронмент для зрителей. Капроу сразу увидел, что каждый посетитель становился частью энвайронмента. На протяжении 1957 и 1958 Капроу предлагал все больше свободы зрителям, предлагая им что-либо изменить или передвинуть, пока это не переросло в хеппенинги.Капроу не был одинок в своих поисках. Роберт Раушенберг, Клас Олденбург и Джим Дайн также работали над произведениями с театральными элементами (хотя они вскоре вернулись к более традиционным формам), в Европе Вольф Востелл (Wolf Vostell) и Флуксус, а в Японии группа Гутаи, занимались поисками в том же направлении.(С)

Олег Куликвходит в число самых интересных и противоречивых русских художников. Он сумел привлечь внимание искусствоведов и кураторов выставки к его показательным выступлениям, характеризующимся «сильным выражением», где он сам принимает на себя роль «художник-животное». Он был бы собакой, птицей, рыбой, быком. Таким образом, художник упрощает свой язык исполнения до основного эмоционального словаря животного.

Pussy Riot - российская феминистская группа панк-рок-протестов, основанная в 2011 году. Группа организовала несанкционированные выступления в необычных общественных местах, таких как Красная площадь или Московский собор Христа Спасителя, которые были сделаны в музыкальные видеоролики, распространяемые через социальные сети. Лирические темы коллектива включали феминизм, права ЛГБТ и противодействие деспотической политике президента России Владимира Путина. В 2012 году двое из членов группы Надежда Толоконникова и Мария Алехина были арестованы и приговорены к двум годам тюремного заключения.

Петр Павленский практикует акцизм, художественную форму с богатой историей в России. Он называет свою особую марку акцизма «политическим искусством». С появлением в глазах общественности в 2012 году Павленский произвел ряд глубоких выступлений. Поднявшись до «Угрозы», он зашил рот; рулонный голый в колючей проволоке («Каркас»); сидел голым на Красной площади и прибивал мошонку к булыжникам как метафору для «апатии, политического безразличия и фатализма» современного российского общества («Фиксация»); поставили двери пожарной охраны «Горящие двери Лыбянки».

Выставка, подготовленная Маратом Гельманом, является четвертым проектом, организованным Семейным фондом Цуканова в партнерстве с галереей Саатчи. Последними блокбастерами этого сотрудничества были «Ломать лед: московское искусство, 1960-80-е годы» (2012-2013), «Пост-поп: Восток встречает Запад» (2014-2015) и «Откровения» (2016) ».

Guerrilla girls заявили о себе в 1984 году после выставки «An International Survey of Painting and Sculpture» в Музее современного искусства Нью-Йорка, на которой почти все участники были белые мужчины. Через год группа феминисток начала активную борьбу с сексизмом, критикуя музеи и галереи за недостаточное внимание к работам женщин и расклеивая плакаты на улицах, где жили и работали художники. Следующим заметным шагом был постер, адресованный клубу, который вывешивал работы исключительно мужчин, и говоривший о том, что клуб извинится перед женщинами-художницами. Но на этом этапе возникли разногласия в еще не определившейся в своих целях и дальнейших действиях группе: часть девушек не хотела каким бы то ни было образом выбирать работы художниц, а была за открытый конкурс. Здесь был их промах, но неопытные Guerrilla girls учли ошибки и начали готовиться к одному из успешнейших в их деятельности проектов. Свою первую и весьма удачную выставку «Guerrilla Girls Review the Whitney» они открыли в знаменитой галерее «The Clock tower». Выставка не была обделена вниманием критиков и журналистов, а «Банановый отчет» показал реальную картину того, какой малый процент работ женщин представлен в галерее. Неудивительно, что после такой громкой выставки этот процент начал расти, и уже через 5 лет половина работ в галерее была написана женщинами.Нашумевшая своей деятельностью и уже довольно известная арт-группа феминисток объединяется с не менее известной организацией Women’s Action Coalition, чтобы потребовать от Музея Соломона Гуггенхайма включить в выставку работы «не мужчин, не европейцев и не белых». Собралось около 500 протестующих девушек, и музею ничего не оставалось, кроме как пойти на уступки: он добавил одну женщину в список. Естественно, это был слишком незначительный шаг, чтобы остановить протест. Численность протестующих была значительной благодаря организации WAC, которая фокусировалась на демонстрациях, но только Guerrilla Girls позиционировали себя, именно как феминистическая организация.Один из наиболее ярких постеров арт-группы Guerrilla Girls – «Do Women Have to Be Naked to Get into the Met. Museum?», который был создан в 1989-м году и не потерял своей актуальности сегодня. В 2012-м можно было увидеть такой же постер относительно Музея изящных искусств Бостона, а в 2014-м, немного видоизменив надпись и картинку, но, не меняя сути, девушки создали «Do Women Have to be Naked to Get into music videos?». Нет необходимости пояснять смысл постера: он прост и понятен, с долей юмора и каплей сарказма, впрочем, как и все работы Guerrilla Girls. Есть и довольно скандальные плакаты, например «These Are the Most Bigoted Galleries in New York», который показывает список галерей, наиболее «нетерпимых» к художникам-женщинам и цветным людям. Это очень смелые и громкие работы, показывающие миру его «плохую» сторону. Увидев их, розовые очки спадают, а проблема расовой и гендерной дискриминации остро встает перед глазами. Но деятельность арт-группы продолжается, что означает только одно – искоренить расизм и сексизм в мире искусства не удалось. Guerrilla Girls – не единственная группа, которая ведет активную борьбу с этим, но мы слишком медленно движемся к полному избавлению от оскверняющих мир «прекрасного» проблем.Вернемся к самой группе, которая стала известна не громогласными словами, а активной деятельностью. Вопрос, который, думаю, не оставляет многих: почему девушки носят маски горилл? Во-первых, это выглядит пугающе, не так ли? Во-вторых, благодаря маскам никто не знает даже настоящих имен участниц. Они выступают под именами известнейших художниц прошлого, таких как Фрида Кало, Ханна Хёх и др. и в этом тоже есть смысл. Девушки остаются инкогнито, давая обществу фокусироваться не на них самих, а на важнейших вопросах, которые волнуют их и должны волновать весь мир. Кто-то осознал проблемы и пусть даже пассивно, просвещая друзей и знакомых, ведет борьбу с ними, но остались и те, кто категоричен и принципиален. Поэтому Guerrilla Girls продолжает вести борьбу с расизмом, сексизмом и даже коррупцией в современном искусстве.Может, к равенству и справедливости мы никогда не придем, но попытаться достичь его хоть в каких-то сферах жизни вполне возможно. Сейчас художницы и художники равны, и мир объективно оценивает работы, не принимая во внимание гендер. Но это было достигнуто ценой неимоверных усилий. А проблемы (пусть и не так ярко выраженные) остаются висеть в воздухе – их надо только увидеть. Искусство - мир, в котором нет законов, ибо нет правил самовыражения или памятки «как правильно чувствовать». Никто не может запретить людям творить, так же, как не может запретить дышать. И всегда найдется тот, кому не понравится даже величайшее произведение искусства, но это не даёт ему право (кем бы он ни был) запретить остальным смотреть на него или слышать его, ведь есть и тот, кому оно придется по нраву. В этом и есть смысл: произведение должно найти тех, кого оно заденет, тех, кто сможет понять автора на уровне чувств. Так какая разница, писал это мужчина или женщина, и какого цвета у него кожа?

Автор: Ксения Лебедева

Опубликовано: 27 ноября 2017, 17:10

Я долго пыталась найти этих людей в интернете, но попадала только на запутанный сайт Школы социологии без формы обратной связи и на многочисленные статьи о задержании акционистов в 2010 году. Через пару месяцев поисков я узнала, что членов секты уже нельзя встретить в одном месте: кто-то уехал в Питер, кто-то вышел в окно, кто-то сошел с ума, художник Павел Брат вообще эмигрировал в Черногорию. Я писала разным людям почти без надежды собрать осколки воронежского акционизма. И в один прекрасный день он сам связался со мной. Подозревал в связях с органами, спрашивал, кому я отзваниваюсь, не говорил своего имени и возраста… Впрочем, так даже интереснее.
Преподобный
Пастор Алексей (он же Преподобный Андреас Часовски, Феликс и т.д.) приехал в родной Воронеж в августе этого года не просто навестить духовных братьев и сестер. Он приехал издать редкую книгу времен Октябрьской революции — «Светильник любви» Пимена Карпова. Его лирику издавали большевики, но в 1922 году, прочитав книгу внимательнее, сожгли весь тираж. Карпов был простым, неграмотным человеком, который понимал революцию по-своему: в мистическом, апокалиптическом смысле, неудобном режиму.
«Человек потаенный у меня есть, он работает в архивах, так я нашел рукопись, которая вообще не издавалась 100 лет, — говорит Преподобный. — Я занял денег, накопил денег, заработал денег… Дьявол мне говорил: “Возьми ипотеку, возьми машину…” А я подумал: надо к другому стремиться, растратить деньги так, чтоб не собрать их, — и издал книгу. Книга вышла вчера (20 сентября 2017 года), я уже продал 10 экземпляров стиптизершам и проституткам. И это знаковый момент. Я думал, что моими первыми покупателями будут литературоведы, филологи, люди культурные и интеллигентные. Узнав о выходе книги, они стали юлить вокруг меня и заваливать сообщениями, пытаясь выпросить книжку в подарок или обменять. Меня поразило, что самая первая книга была продана девушке, которая не читала книги вообще — у нее просто добрая душа! Есть такая фраза в Новом Завете, что “блудницы и мытари впереди вас войдут в Царствие Небесное”. Я думаю, это потому, что они ближе принимают боль мира, в то время как книжники и фарисеи остаются на кафедрах. Если я отобью все затраты и отдам долги, то в планах есть еще кое-что редкое издать, чтоб уж разориться на 100%».
Книга, кстати, уже продается в Москве и Петербурге, также ее можно найти в Воронежской библиотеке им. Никитина.
Деятельность арт-группы 2007—2010 годов продолжала традиции дадаистов и ситуационистов, местами по дикости напоминала венский акционизм 1970-х годов. Они устраивали спонтанные выставки, флешмобы на помойках, через пять минут разбегались, оставляя свои картины для всех бесплатно, потому что искусство должно принадлежать народу. Как-то раз художники пришли в Музей им. Крамского с муляжами автоматов, выставили бабушек-смотрительниц за дверь, сняли картины и повесили вместо них свои. Доказали, что для того, чтобы выставиться, не обязательно пробиваться в галерею, есть множество свободных площадок, а если нужно, их можно легко захватить.
Самой громкой акцией, за которой последовал арест, стала развеска 15-метрового баннера с цитатой из Ницше «Спите спокойно. Бог умер» в Страстную пятницу 2010-го на Северном мосту.
Раньше арт-группа занималась публичным акционизмом, со временем все больше уходя в ритуалы, которые делались не для зрителя, а для переживания личного трансгрессивного опыта. Например, была такая акция «Поедание Богородицы в меду». Участники законсервировали иконки Божьей Матери в банках с медом, вошли в православный храм во время богослужения и этим медом причастились. Критика псевдоправославных народных суеверий налицо, но при этом никакой публичности.
«За те вещи, что они делают, душу не потеряешь»
— Мы самовольно захватили заброшенное здание в центре города, — рассказывает Андреас Часовски. — Охрана подвинулась, потому что мы пришли с муляжами калашей. Поставили дым-машину, стробоскоп, оплатили работу проституток, чтоб они плясали. Над сценой подвесили замороженную свиную голову, она медленно таяла, в конце вечеринки ее изнасиловали в пятачок. Мы хотели создать пять минут чего-то, выходящего за границы привычного, плюс обмануть тех людей, которые туда придут. Мы бы ушли, а любители искусства, пришедшие якобы смотреть перформанс, были бы схвачены ментами, но этого не случилось. Никто не разогнал вечеринку. Представители органов зашли, заценили все, покивали головами и ушли. Туда были приглашены журналисты, и событие получило резонанс в прессе. На допросе нас спросили: «Зачем вы содомировали свинью?» Мы ответили, что мы — арт-группа и занимаемся современным искусством. К формулировке «арт-группа» мы пришли только для того, чтобы нас не закрыли как секту. Мы делали не перформансы, а ритуалы. А ритуалы — это не для всех. Это для внутреннего опыта. Просто так получилось, что долю принадлежности к искусству это все-таки имеет.
— То есть вы делаете не то же самое, что Павленский и Pussy Riot?
— Это другое. За те вещи, что они делают, душу не потеряешь.
— А зачем вы ее потеряли?
— Так был процесс интересен! Например, Андрей Платонов утверждает, что душа — это выдумка буржуя. Что с ней носиться-то?!
— Вы употребляли наркотики?
— Никогда. И это принципиально. Нельзя связывать революционные ячейки с наркоманами и алкашами.
— Какая ваша последняя акция?
— Мы пикетировали помойку на путч. Это было 19 августа этого года.
После гонений и допросов отделом «Э» художники эмигрировали в Киев, где принимали участие в акции Александра Володарского в Киево-Печерской лавре. На иконе заменили лик Христа на Сталина и во время литургии пронесли ее в храм. Никто из прихожан ничего не заметил. Акция наглядно показывает, с какой легкостью народ заменил христианских идолов на вождей коммунизма, а через 70 лет вернул все обратно. Акционисты беспрепятственно прошли в первый ряд, помолились на икону Сталина и поставили свечи за упокой Путина.
— Почему вы не остались в Киеве? — спрашиваю я пастора. — Ведь там всегда происходит какое-то бурление, на Украине последние 15 лет — вечная революция…
— Там не на что было существовать. Наши запасы подходили к концу, пришлось воровать в магазинах.
— Не ожидала. Ты как Воротников, что ли, в супермаркетах воруешь?
— А как же! Воровать в «Ашане» удобнее всего. Под конец обнаглели так, что стали воровать по цветам. Потом фотографировали это все, выкладывали на сайт, раздавали бедным…
— А сейчас ты тоже воруешь?
— Последний раз я украл пачку масла и попался, но попался очень смешно. На выходе мне сказали, что у меня в кармане пачка масла, я достал ее, и из кармана посыпались деньги, где-то в районе 70 000 рублей (последние шесть лет Алексей работал в Эрмитаже). Я как раз днем раньше получил зарплату. И вот они составляют протокол, удивляются, видят кучу денег и говорят: «Если вы сможете оплатить эту пачку, дальше этого протокола дело не пойдет».
— Как ты относишься к этической стороне вопроса?
— Таскать из больших магазинов я не нахожу большим грехом. Там все заложено на воровство. 80% краж совершается работниками магазина. А если даже недостачу вычитают из зарплаты работника, тем самым они обостряют межклассовые противоречия. Работник сразу становится недоволен, он идет против начальства, и совершается революция. Как-то я отправил письмо работникам «Ашана»: «Спасибо, что разрешаете воровать» — и указал сумму, на которую вынес товаров в этом году. Ответа не последовало. Персонал мне не жалко, потому что люди соглашаются на совершенно скотские условия труда и не ропщут.
«Мы — церковь»
Краденохлебовцы считают, что лучшее, что может сделать современный художник, — это замолчать. В ХХ веке умер автор, а в XXI за ним последовал и зритель. Получается, что искусство существует только для самого себя: искусствоведы пишут для искусствоведов непонятным для людей языком, критики пишут рецензии для посвященных, художники ходят на выставки друг к другу... Значит, зритель стал не так важен, искусство замкнулось в самом себе, и К.Хъ доводит эту ситуацию до гротеска. Они делают документацию акций намеренно плохо, избегают зрителя и любых денежных отношений. Акцию не продашь, плохую документацию — тоже. А искусство их максимально отвратительно.
«Меня интересует процесс трансгрессии, — поясняет пастор. — Я хочу нащупать границу того, что еще можно преступить. Меня интересуют безумие и хаос. В сути мы делаем то же, что и другие в постмодерн: берем старые проверенные символы (кресты, свастику и т.д.), доводим до абсурда и проверяем их прочность. Мы не хотим изменить мир, нам наплевать на зрителя. Наша цель — проверить свои внутренние границы и получить личный опыт. Я могу пояснить, в чем разница между современным искусством и тем, что делаем мы. Мы — церковь, и поэтому мне нравится проводить параллели с западной и восточной формами христианства. Разница между тем, как проходит исповедь у протестантов и у православных, в том, что у первых грешник кается публично, а в византийской традиции, наоборот, раскрывает душу один на один с духовником. Все современное искусство в той форме, в которой мы сейчас его знаем, пошло с Запада. И ему свойственны активные отношения со зрителем, перформативность, публичность (стремление выставить плод своего творчества напоказ, в музейном пространстве, в галерее, стремление продавать искусство или хранить, собирать, коллекционировать). “Краденый Хлебъ” стоит с восточной стороны. Он сам в себе и для себя, он не ищет зрителя, не вовлекает его, не привлекает его и ни в коем случае не стремится ему что-либо продать, показать, донести что-то и этим изменить культурный код».
Отец номер два
Все члены секты занимаются самой разнообразной трудовой деятельностью. Один из них, Павел Брат, — успешный современный художник, сотрудничает с питерской галереей ANNA NOVA, а сейчас проживает с семьей в деревне в Черногории. Псевдоним «Брат» — религиозное имя Павла, полученное еще во время его акционистской деятельности в родном Воронеже.
Пастор Алексей о Павле Брате: «Мы повлияли на него с религиозной точки зрения, потому что он хотел заниматься вот этим безыдейным, бездуховным современным искусством. Он стал копировать вещи столетней давности: например, устроил выставку по дадаизму “Да да смерть” (первая выставка Павла, 2007 год. — Л.Д.) — это было гиперудвоение и нацболовского лозунга, и дадаистского. Паша был единственным из называющих себя современными художниками, кто в одиночку (когда у нас были обыски и репрессии) совершил акцию в поддержку К.Хъ. Он покрасил яйца в черный цвет и залил в них кровь, выставил на Чернавском мосту и клюшкой для гольфа разбивал их, скандируя: “Бога нет!” Потом, когда в Воронеже начались репрессии на нацболов, он переехал в Питер, а вслед за ним переехал и я. Мы долгое время жили вместе. Он делал иконы из бумаги, часть из них стала иконами секты. Павел — художник, и он не может не творить, а если ты творишь достойные вещи — у них непременно будет цена. Тут просто нужно выбрать: если ты творишь вещи антисистемные, то ты не можешь продаваться, а если ты творишь классные вещи — тогда у них есть цена. Просто не нужно называть их контркультурными. И Павел честно признает эту позицию. Сейчас он обслуживает крупный капитал. Его вклад как в искусство, так и в политическую среду большой. Именно его картина висит над кроватью Эдуарда Лимонова. Паша и сейчас остается верным своим взглядам. Просто он не хочет уходить в маргиналии, он не хочет быть этим вечно притесняемым нацболом, которому на улице могут надавать по ушам. Не знаю, насколько эта позиция революционна, но Павел считает, что мы и этот тренд можем оседлать. Повернуть искусство в такую сторону, что оно преобразует действительность. Мне лично не кажется, что денежный поток можно обуздать искусством, скорее, наоборот. У Паши есть что продать, а мы сознательно отказываемся от производства продукта. Поэтому мы даже сейчас ничего не делаем, никаких акций, никаких выставок, потому что, как только ты что-то делаешь, на тебя сразу навешивают ценник “это стоит столько-то” на любом рынке: на рынке современного искусства, на рынке помойного искусства, на рынке примитивистского искусства. Поэтому за последние лет пять я понял, что стоит теоретически осмысливать все, что происходит, но практически нужно перестать существовать в самом радикальном смысле».
А вот что рассказал о себе и своем прошлом сам Павел Брат:
— Считаешь ли ты деятельность К.Хъ совриском и вообще искусством?
— Думаю, это было глубокое явление, в первую очередь, залегающее на уровне культуры и оказавшее влияние на многих авторов, в том числе занимающихся и совриском, и локальным искусством.
— Какое место в культуре они, на твой взгляд, занимают?
— Вот сейчас сижу и думаю, что определение «места в культуре» здесь потянет навешивание лишних понятий. Я проповедую отказ от определения многих вещей и процессов. Если мы что-то пытаемся обозначить конкретно, двумя словами, тремя... создать какое-то новое словосочетание, тем самым найдя незанятую нишу, свое место этому явлению, то нам точно придется отсечь важные элементы. Если мне когда-то надо будет дать определение, то я начну с перечисления слов, которым не будет конца: свобода, крест, земля, храм, трэш, кровь, свеча, книга, вера, тишина, праздник, лопата, лес, взрыв, крот... А еще лучше — зарифмую это все.
— Считаешь ли ты, что «Краденый Хлебъ» искал славы непрямым путем, или это не акции, а действительно ритуалы, которые люди совершали исключительно для того, чтобы пережить какой-то личный опыт, а не внести свои имена в историю мировой культуры?
— Поиск славы и слава как таковая, думаю, лежат в другой плоскости, и другие дорожки к этому всему ведут. Тут дорога в лес, темный, таинственный, а дальше уже из леса кто куда выйдет. Может, кто славы огребет, может, кто просто огреб, а кто-то так в лесу и остался. Вот тоже понятие «слава». Я сейчас транслирую себя из Черногории, и тут «слава» — это когда все приходят в твой дом в определенный день и ты всех угощаешь, а все говорят, мол: молодец ты какой, какой хозяин, славят тебя. Здесь путь к славе очень прост, она более земна, осязаема, церковна.
— Ты себя сейчас считаешь членом секты?
— Я к братьям православным сбежал в итоге, в горы самые. А членом, конечно, считаю, ибо связь с Отче ощущаю, практиками и по сей день занимаюсь.
— А какими практиками, если не секрет?
— Скажем так, это практики ритуальной деятельности. Это повседневность, общение с природой, противопоставление природе, проникновение в нее. И природа, и ее восприятие, и понимание, кажется, в К.Хъ были важным элементом. Храм же никто не рыл в центре города, все же уходили подальше от людей, поближе к себе и своим. Вот сейчас ход прорубаю сквозь лес к горам. Думаю, полез бы я такой ход прорубать где-нибудь под Воронежем — точно попал бы под карандаш центра «Э». И было бы весело, был бы другой контекст, слежка, задержание... и выхлоп, или, как говорят сейчас, хайп. Но это все х****. Думаю так и записать можно прямым текстом.
Мать и отец
Сейчас арт-группа насчитывает пять отцов-основателей, одну мать, некоторое количество диаконис. Плюс братья, сестры и питерские «Нахлебники».
Я поговорила с матерью Натальей:
— Что ты считаешь акционизмом?
— В любом акционизме заложена вера в то, что комплексное использование различных форм искусства, объединившись в единый луч, способно достигнуть какого-либо концептуального, политического, общественного результата.
— Ты считаешь деятельность К.Хъ современным искусством?
— Я мыслю шире. К.Хъ — это форма жизнетворчества. Любая презентация себя в рамках арт-программы подразумевает, что ты будешь волной глобализма лишен кондовости, которую дает классическое искусство, или манифестации полной свободы, которую дает современное искусство. Когда я анализирую совриск — я делаю это с позиции арт-дилера. А К.Хъ никогда не был включен в какие-либо рыночные отношения.
— Какая цель у К.Хъ?
— Я никогда не пыталась найти в этом целеполагания. Это вольноотпущенники. У нас не существует никакого устава и организации. Каждый в рамках своей жизни исповедует определенную линию отцовства. Это общество людей, которые комплементарны друг другу. Это жизнетворчество. К.Хъ — это форма ухода от вопросов, которые мир задает нам ежедневно. Общество хочет, чтобы человек занял свое место в рамках капиталистической системы, чтобы он разложил себя на вес и на число.
— Что для тебя К.Хъ?
— Для меня арт-группа — это предельно искренняя форма реализации своих возможностей. Я не верю в человеческий потенциал, не верю в творчество как в положительный процесс, не верю, что мы движемся от низшей ступени к высшей… Мне эта идея совершенствования личности абсолютно чужда. Я верю в то, что человек может наращивать в себе совершенство только тогда, когда он рассматривает себя как профессионала, как члена семьи и т.д. Но не когда рассматривает себя целостно. Я не имею никакой гражданской позиции вообще. Я ни за что не борюсь, меня не интересуют проблемы мира. Мне кажется, что человек должен стремиться к двум процессам: познанию и удовольствию. А если при этом он еще и старается не причинять боль тем, кого он знает, то мне кажется, что его антропологическая программа полностью выполнена.
Мастер абсурда отец Павликий также поделился своими соображениями:
— Павел, ты считаешь себя художником?
— Едва ли. Я радиотехник.
— А ты душу потерял?
— Пропил.
— Зачем ты принимал участие в акциях арт-группы?
— Мы просто все любили Любаню (почетная диакониса. — Л.Д.).
— Почему вы называетесь «Краденый Хлебъ»?
— Потому что все идеи, смыслы, символы — все это краденое.
«Я самый традиционалистский из них из всех»
Андреас Часовски пять лет ходил в христианские секты самых разных направлений, но не нашел ничего подходящего. Его духовные поиски закончились созданием своей закрытой тоталитарной секты К.Хъ. Все пасторы тут очень разные, говорят каждый по-своему, но их объединяют потрясающая целостность и любовь.
Пастор Алексей Ильинов о своей линии отцовства:
— Я, скорее, не идейный краденохлебовец. Просто друг Преподобного. Я самый традиционалистский из них из всех, поддерживаю контакт с евразийцами и нацболами. Мое краденохлебство не идейное, а семейное. Я считаю, что все мы — граждане Чевенгура. Наш анархизм имеет кровь и почву. Нам присуще ощущение себя частью единого исторического потока, ощущение связи с предками. Краденохлебство — это не идеология, это ощущение себя дома. Мне кажется, самое страшное для системы — это не какой-то нарисованный фаллос, как у группы «Война», а братия. Мы будем жить своей братией внутри системы. Система остается холодной, бесчувственной, безумной, такой, как во все времена. А К.Хъ — это личный выход.
— Ты художник?
— Да. Я художник и поэт.
— Ты читал «Бомбастику» Бренера?
— Нет. Я люблю Клюева, Хлебникова, Тихонова, Платонова, Андрея Белого. Я тяготею к красно-коричневой эстетике. А эта европейская левизна… Она была раньше интересна, но выродилась.
— А вот там упоминается концепция «художник без произведения». Как ты ее понимаешь?
— Была такая арт-группа «зАиБи». Это про них. Наверное, к нам это тоже применимо. В сущности, смысл хаосизма сводится к ничегонеделанию и шатанию по гостям.
— Ты считаешь себя философом?
— Скорее, я считаю себя любомудром. Всерьез интересуюсь русской религиозной философией.
— Как ты понимаешь название «Краденый Хлебъ»?
— Мне кажется, тут есть что-то от таинства христианской евхаристии. Момент совместного преломления хлебов и принятия того, что произойдет потом (предательства Иуды, распятия и воскресения). Мы обращаемся к пластам глубинной метафизики. В отличие от столичных людей, мы лишены некой наигранности, пафоса ради пафоса. В провинции некоторые вещи более искренне получаются. У нас тут нет каких-то столичных соблазнов. Нам приходится вертеться в своем кругу и что-то изобретать, ни на кого не ориентируясь.
— Все это прекрасно, но зачем вы используете мрачную готическую символику и чернушный флер?
— Это было некоторое время назад, сейчас мы уже повзрослели. Возможно, это связано с тем, что мы в 1990-е годы любили тяжелую музыку и переняли эту эстетику. Люди, которые видят пентаграмму и сразу начинают кричать про сатанизм, просто необразованные. Поэтому наша акция «Спите спокойно. Бог умер», сделанная в Страстную пятницу, была воспринята неверно. А она наихристианнейшая.
— Ты потерял свою душу?
— Это интимный вопрос. Это мой личный диалог с Абсолютом.
— Значит, секта — это форма эскапизма?
— Мы же не сбегаем. Мы живем в миру. Мы изучаем то, что вокруг нас.
— У тебя есть моральные принципы?
— Они у всех есть, но у каждого свои. Это проверяется в некоторые моменты жизни, когда человек показывает, человек он или нет.
— А человек — это кто?
— Творение Божье, птица Божья. Древняя китайская мудрость гласит: «Не нужно быть сложным, как бриллиант, а нужно быть простым, как яшма».
— Как можно перестать быть творением Божьим, птицей небесной?
— Крылышки потерять и прижаться к земле, как червячок. Примеров тому великое множество: тогда существование человека становится безрадостным и безвкусным. Для того и преломляем мы хлеб с братьями своими, чтобы приобщиться, чтобы крылышки свои не потерять.(С)

KYKY: Михаил, расскажи, с чего все началось?

Михаил Гулин: Я родился в славном городе на реке Сож, Гомеле, в семье, не связанной с искусством. Правда, мой дядя и брат неплохо мастерили – тогда пользовалась спросом чеканка. Сам я, как и многие подростки, увлекался спортом, серьезно занимался водным поло и борьбой. И все-таки родители рассмотрели во мне талант и отдали в школу искусств. Я помню, как «ходил» в школу: мой путь проходил через так называемую дворовую клетку, где пацаны постоянно играли в футбол, и думал: «Так, «живопись» поиграю, а на «рисунок» пойду». Потом гоняешь мяч, смотришь на часы: «Так… на «рисунок» не пойду, а пойду, наверное, на «историю искусств…» А там уже и вечер, надо идти домой.

В самом начале обучения я попал к очень хорошему преподавателю – Валерию Павловичу Векшину. Для нас, детей, этот педагог начинал курс с примитивистов Руссо, Пиросмани, Генералича, рассказывал о кубизме и фовизме, Пикассо и Матисе. Это был конец 80-х, и имена этих художников звучали достаточно радикально. Меня захватила бешенная энергетика начала ХХ века: авангард, примитивисты. У меня вспыхнуло желание поиска, новаторства в живописи.