Реформа экономики России

К последствиям кризиса российская экономика адаптировалась во многом благодаря кредитно-денежной, бюджетной и макроэкономической политике, считают в Citi. Появился потенциал роста в ряде отраслей, в сельском хозяйстве он уже реализуется, сказал Чакаров. Но без реформ – а их, по мнению Чакарова, до президентских выборов не будет – потенциальные темпы роста экономики невелики: 1,5%, с реформами они могут превышать 3,5%. «Какие бы цены на нефть ни были – хоть опять $100/барр., мы не сможем расти больше 1,5–2%» без структурных реформ и улучшения инвестиционного климата, говорила ранее председатель ЦБ Эльвира Набиуллина.

По оценке министра экономического развития Алексея Улюкаева, к концу года нефть будет стоить дороже $50/барр., среднегодовая цена будет $43–45/барр. Официальный базовый прогноз министерства – $40/барр., а спад экономики – 0,2%. Если нефть будет дороже, то и спада не будет, говорил Улюкаев (цитата по «РИА Новости»). Цены на нефть, от которой так зависит российская экономика, после феноменального роста в первом полугодии не упадут сильно во втором, как в предыдущие два года, считает глава департамента анализа товарно-сырьевых рынков Citigroup Эдвард Морс: рынок стремительно балансируется и избыток предложения сокращается – прежде всего за счет снижения добычи в США. Но дальше ситуация неопределенная, указывает Морс: в этом веке росло предложение нефти и газа в основном из нетрадиционных источников, таких как сланцевые месторождения. На конец 2017 г. в Citi прогнозируют цену $65/барр. Рубль к концу года может укрепиться до 61,8 руб./$.

Ситуация на развивающихся рынках может через некоторое время измениться к худшему, предостерегает Луис Коста, руководитель отдела стратегии на рынках Центральной и Восточной Европы, Ближнего Востока и Африки: инвесторы быстро меняют предпочтения. В ближайшее время можно ожидать мягкого доллара и укрепления валют развивающихся стран, но затем этот период закончится, сказал он.

Основная проблема для развивающихся стран – низкий спрос на экспорт, добавил Коста. Их денежно-кредитная политика начинает смягчаться, но финансовые условия, в том числе кредитования, не улучшаются. Большинство и развивающихся, и развитых стран застряли в долгосрочной стагнации, указывает Баутер: потенциальный рост мировой экономики ниже, чем раньше, а реальный (в Citi ждут до 2,4% в этом году) – ниже потенциального (3%).

Для оценки уровня развития цифровизации при проведении исследования использовался индекс BCG e-Intensity, который рассчитывается ежегодно для 85 стран с 2011 года. Так, доля цифровой экономики в ВВП России по итогам 2015 года составила 2,1% (в 1,3 раза больше, чем в 2011 году), в то время как в Великобритании – 8,6%, а в Китае – 5,6%.

Как отметил руководитель исследования, партнер BCG Барт Банке, в 2015 году Россия находится на 39 позиции. "Россия в целом занимает неплохое положение среди стран БРИК, но абсолютным лидером группы по относительному росту все же является Китай. Пять лет назад он отставал от России в рейтинге на 8 позиций, а в 2015 году обогнал на 4 и сейчас занимает 35-ую позицию", — сказал он в интервью РИА Новости.

Курс на ускорение

Авторы исследования отмечают, что текущие среднегодовые темпы роста цифровизации РФ на уровне 24% недостаточны, и их нужно ускорить. "В противном случае текущее отставание России от стран-лидеров в 5-8 лет будет быстро увеличиваться и на пятилетнем горизонте может достичь 15-20 лет – разрыв, который будет крайне сложно сократить", — подчеркивают они.

"Внедрение цифровых технологий во всех отраслях экономики ускоренными темпами – необходимое условие сохранения конкурентоспособности России на мировых рынках. Сделать качественный скачок в развитии инноваций и осуществить полную цифровую трансформацию в экономике Россия может только при наличии слаженного взаимодействия всех участников экономической системы", — отмечают аналитики BCG.

Они подчеркивают, что необходима полноценная цифровая трансформация экономики, которая предусматривает целостный подход к изменениям как на уровне государства, так и отдельных отраслей и компаний. "Такая трансформация (по азиатской модели) позволит увеличить долю цифровой экономики в России до 5,6% ВВП к 2021 году, а также создать масштабные дополнительные межотраслевые эффекты и реальную добавленную стоимость в отраслях – до 5-7 триллионов рублей в год", — говорится в исследовании.

Менее радикальный сценарий умеренного роста (ближневосточная модель) предполагает создание государством благоприятных условий для дальнейшего развития онлайн-рынков и сервисов, а также доведение ключевых онлайн-сервисов в сфере государственных услуг, электронных закупок, онлайн-образования и онлайн-медицины до сервисов и платформ полного цикла. Такой сценарий позволит не допустить большого увеличения разрыва с лидерами, а вклад цифровой экономики в ВВП может достичь 3%.

Цифровизация по-русски

Со времени публикации первого отчета "Россия Онлайн" в 2011 году, отмечают в BCG, произошел ряд позитивных изменений. Так, онлайн-потребление россиян росло опережающими темпами – в среднем на 27% в год, достигнув отметки в 2 триллиона рублей в 2015 году. Важным достижением является стремительное развитие новых интернет-зависимых сегментов: туризма, игр, медиа, банковских услуг и прочих. Эти сегменты суммарно составляют больше половины объема электронной коммерции.

Однако в то же время все еще высокая экспортная составляющая и остановка роста инвестиций привели к тому, что доля цифровой экономики в ВВП России стагнирует с 2014 года.

Россия все еще находится на более высоком уровне развития инфраструктуры (45 место), чем остальные страны БРИК, хотя Китай и Бразилия активно сокращают разрыв (с 1,6 до 1,2 раза за пять лет). По вовлеченности в использование онлайн Россия улучшает свои позиции, в том числе благодаря развитию государственных электронных сервисов, а также растущей активности пользователей.

Выравнивание доступности инфраструктуры сократило цифровой разрыв между Москвой и регионами с 2,6 до 1,35 раза, однако степень их цифровизации неоднородна, и по ряду показателей все еще сохраняется неравенство – это касается проникновения и использования сервисов госуслуг (разрыв с Москвой в 3-5 раза), а также активности бизнеса в использовании цифровых возможностей (разрыв в 2-3 раза).

Существует огромный потенциал в цифровизации бизнеса вне зависимости от региональной специфики. "Я довольно оптимистичен. Конечно, многое будет зависеть от действий других участников рынка. Мы действительно видим возможности для ускоренного развития цифровизации, и, если это произойдет, от этого выиграют все", — сказал Банке.

— Экономика России никак не может перейти к стадии роста, чиновники, экс-чиновники и ЦБ говорят о необходимости проведения структурных реформ. Недавно прошло заседание Экономического совета при президенте России. В чем должны заключаться эти реформы, по вашему мнению?

— Мы свои предложения в рамках программы "Экономика роста" представили президенту, а до этого премьеру. Мы придерживаемся той идеи, что нужна комплексная, системная, среднесрочная программа реформирования экономики, по существу – перехода от экономики сырьевой к конкурентной, а для этого нужна смена экономической политики – переход к политике активного стимулирования инвестиций, развития рынка, промышленности, сельского хозяйства, инновационной сферы.

Мы предлагаем провести реформы по десяти основным направлениям, включая налоги, тарифы, судебную систему, реформирование контрольно-надзорной деятельности, внешнюю экономическую политику, которая подразумевает максимальную открытость и перезагрузку отношений с Западом. По большинству – девяти направлениям – мы очень близки к пониманию с нашими основными оппонентами, условно ее можно назвать командой Кудрина, которая уже на протяжении 15 лет управляет экономикой страны.

Но одна часть нашей программы вызывает серьезные разногласия.

Так вот, камень преткновения – денежно-кредитная политика. Они предлагают продолжение все той же жесткой финансовой политики, политики макроэкономической стабилизации, по существу, политики твердого стояния на месте.
.
Они всегда ратовали за институциональные реформы, но никто их так и не провел. Они всегда говорили, что нужна макроэкономическая стабилизация, но инфляцию они за столько лет так и не побороли. Они всегда говорили о необходимости создания резервов, только вопрос, зачем они нужны, если лежат мертвым грузом на западных счетах?

А мы говорим о росте, о движении вперед, о том, что нужна новая экономика, которая не зависит от нефти, а базируется на конкурентном рынке, развивается за счет развития тысяч частных предприятий. Для роста нужны серьезные реформы, активная экономическая политика государства по стимулированию инвестиций, но в первую очередь доступные и долгосрочные кредитные ресурсы. Мы считаем, что правительство должно стать триггером развития, запустить инвестиционный процесс, кредитование реального сектора экономики через специальную программу, которую мы назвали "Количественное смягчение по-русски", аналоги которой реализуются во многих странах мира – США, ЕС, Японии, Китае.
.
Мы предлагаем 1,5 триллиона рублей по специальным связанным каналам, которые гарантируют целевое использование денег, направить на проекты в реальном секторе экономики. Связанные каналы – это институты развития, но не ВЭБ, конечно, а эффективные институты, которые уже созданы, как Фонд развития промышленности, или те, которые предстоит создать, но по правилам и с учетом опыта самых эффективных примеров в мире, – о проектном финансировании, о развитии ипотеки и так далее. Речь идет о тысячах конкретных окупаемых проектах частных компаний, а не о финансировании дороги Москва – Казань или других глобальных проектах, которые никогда не окупятся.

При этом мы уверены, что эти деньги не окажут никакого влияния на инфляцию, мы это гарантируем. Потому что эти деньги, во-первых, возвратные, это кредиты, во-вторых, это деньги небольшие по сравнению с общим объемами ресурсов в экономике в целом, это небольшое увеличение денежной массы, которое к тому же будет компенсировано новой добавленной стоимостью, создаваемой в каждом проекте.

Меня и Глазьева (Сергей Глазьев – советник президента РФ – ред.) обвиняют в том, что мы хотим включить печатный станок. Некорректно это, включить его нельзя – он уже включен и работает на полную мощь уже три года как. Больше 8,4 триллиона рублей было за это время выпущено в оборот, и большая часть этих средств была направлена на поддержку банков, которые практически ничего не вложили в реальную экономику.

Кстати, предложение ЦБ выпустить ценные бумаги ОФЗ, чтобы банки их выкупили под гарантированную доходность, считаю просто контррыночной мерой. То есть, вместо того, чтобы стимулировать, вкладывать эти деньги в реальный сектор, речь идет о том, чтобы эти деньги изъять из экономики и дать еще банкам на них заработать. Это поддержка прежде всего крупных банков, таких как "Открытие", ВТБ и другие.

— По вашему мнению, идея докапитализации банков через ОФЗ на 1 триллион рублей, который выдавались под кредитование различных проектов, не сработала?

— Сейчас этого не происходит, ничего не происходит. У нас сокращается количество кредитов. Если в 2014 году это было 52% кредитов от ВВП, то сейчас это 48%. Количество выданных кредитов реальному сектору экономики сократилось.

Наше предложение – поддержать конкретные проекты. Увеличение денежной массы на 1,5 триллиона рублей приведет к тому, что создастся не менее 1,7 триллиона рублей добавленная стоимость, ВВП вырастет уже в ближайшие годы до 4-5%.

— Есть ли в правительстве те, кто поддерживает эту идею?

— На сегодня в экономическом блоке, я думаю, нас поддерживают много людей, нас поддерживает Минсельхоз, Минпромторг, те, кто реально занимается производством. Минэкономразвития заняло позицию "ни туда, ни сюда".

Но руководители Минфина, Центрального банка не поддерживают. Они считают, что их задача – стабилизация, а не рост, нужно правильно стоять, пока не будут реализованы институциональные реформы, пока не поднимется цена на нефть, ни в коем случае не двигаться вперед.

— Со стороны президента и премьера есть поддержка?

— Премьер дал поручение создать межведомственную рабочую группу (по рассмотрению положений нашей концепции. – ред). Работа завершена – мы подготовили концепцию среднесрочной программы и ждем от него поручения, чтобы при Аналитическом центре правительства, на базе этой рабочей группы начать на базе концепции разрабатывать уже саму программу "Экономики роста". То есть вести конкретные расчеты, сделать дорожные карты, оценить влияние одного направления на другое, определить объемы необходимых инвестиций, это серьезная работа. Мы хотим такого поручения от премьер-министра, и мы его ждем.

— А от президента какая поддержка вам необходима?

— Пока для нас было самое важное, что за 15 лет полного доминирования одной экономической концепции на верхнем уровне нам впервые удалось показать какую-то альтернативу. Поэтому для нас очень важно, чтобы нас услышали, поставили в первый ряд обсуждаемых идей. Конечно, мы ждем реакции (президента – ред), но мы поэтапно идем к реализации нашей программы.

— Сколько времени у вас займет формирование самой программы?
.
— Если сегодня все пойдет нормально, то с 1 января мы сможем приступить к ее реализации. Это будет документ в виде среднесрочной программы развития экономики, над дорожными картами надо будет еще поработать, но, в принципе, с начала нового года можно будет уже приступать – писать конкретные законопроекты. Конечно, реализация ряда инвестиционных предложений займет более длительное время, но некоторые вещи очень быстро повлияют на экономику, например выход малого бизнеса из тени – это можно сделать за считаные месяцы, если люди поверят, что мы изменения проводим в их пользу. И эта мера сразу даст прибавку не менее 1% к ВВП. Есть и в промышленности многие вещи, которые можно реализовать в течение года-двух.
.
— На какой площадке вы планируете реализовывать свою программу?

— Вполне нормальная площадка для разработки нашей программы – это Аналитический центр правительства. Но реализована она может быть, если ему придадут новые возможности, например будет специальный регламент принятия решений, быстрого изменения законодательства.

— Идея создания Администрации роста в целом поддержана президентом и премьером?

— Пока мы 100%-ного подтверждения не имеем, но мы добиваемся своего.

— На заседании экономсовета у президента какие вопросы вызвали наиболее оживленную дискуссию?

— Серьезных дискуссий не было. Мы изложили наши концепции. Президент нас выслушал, но никаких поручений дано не было. Нам было сказано, что необходимо обратить внимание на "гаражную экономику", на то, что надо сделать, чтобы вывести микробизнес из тени. У нас все ответы есть – они изложены в программе "Экономики роста".

— По вашему мнению, к кому больше прислушался президент на экономсовете? К вам или к Кудрину?

— Не было такого ощущения, что он прислушался к кому-то больше. Но было ощущение, что к нашим идеям он отнесся с вниманием.

— Концепцию "Экономики роста" вы формировали совместно с Сергеем Глазьевым. Многие его критикуют за идеи введения валютного контроля в стране. Разделяете ли и вы такую точку зрения?

— Я против каких-либо жестких государственных ограничений на движение капитала и валютного контроля. В этом мы с ним не сходимся. Глазьев поддержал нашу программу, привнес много идей, но с некоторыми идеями мы не согласны, например с фиксацией курса, введением жестких валютных ограничений, ну и, конечно, мы не разделяем его воззрений на Запад и теорию о мировом заговоре против России.

— Когда планируется очередное заседание экономсовета?

— Заседания планировались раз в квартал. Скоро будет следующее заседание. Детали повестки пока назвать не могу.

— Ранее была создана новая площадка для взаимодействия бизнеса, правоохранительных органов и администрации президента. Когда состоится новое ее заседание? Какие предложения вы готовите?
.
— Мы свои предложения направили, часть из них услышали, часть нет. Например, мы предлагали, чтобы прокурор принимал решение об аресте, чтоб без его согласия арест предпринимателя был невозможен. Сейчас прокурор, выступая против, например, как в деле Каменщика, ничего не может сделать. Прокурор должен иметь решающее слово по арестам. Мы говорили о введении суда присяжных по 159-й статье, о принятии закона об экспертизе.
.
— Будете ли вы выносить вопрос о деле Каменщика на рассмотрение этой площадки?

— Мы, как институт уполномоченного, не участвуем в этой площадке. Существует решение, что мы должны заниматься конкретными вопросами, а площадка будет заниматься системными вопросами. У нас есть еще инструмент межведомственной группы при прокуратуре, куда входят следственные органы, МВД, там мы обсуждаем конкретные проблемы и помогаем конкретным людям.

По Каменщику (Дмитрий Каменщик — совладелец аэропорта Домодедово — ред.) мы написали обращение президенту, но ответа пока не получено. Так же, как и по Полонскому (предприниматель Сергей Полонский — ред.). Мы дела этих предпринимателей провели через нашу экспертизу – через центр "Бизнес против коррупции". Мы считаем, что ни тот ни другой не виноваты. Обвинения, которые им предъявляются, необоснованны.

Может быть, Полонский и неправильно вел бизнес, хаотично, но мы разобрались. Он не несет ответственности перед дольщиками, ее несут те, кто выкупил эти проекты. Он вообще ни в чем не виноват.

Что касается Каменщика, то ему предъявляют обвинения по натянутой статье, которая не имеет отношения к безопасности аэропорта. То, что он якобы неправильно оказывал услугу людям, это из пальца вытянутое обвинение.

Кстати, у нас за последний месяц троих предпринимателей освободили от уголовного преследования — Грачева в Красноярске, Роцько в Московской области, Дроздова в Калмыкии. Институт уполномоченного работает, но, к сожалению, его эффективности недостаточно, чтобы изменить экономику страны. Поэтому мы создали партию.

— Разве с помощью партии будет проще решать проблемы?

— Использовать механизм общественного мнения в стране и влиять на него лучше через партию. В чем разница между такими инструментами, как союз предпринимателей, институт уполномоченного и партия? Там идет диалог между бизнесом и властью. Если союз это просто диалог, то институт омбудсмена — это диалог с полномочиями и ксивой в кармане. Если партия, то это уже разговор между обществом и властью. Политический инструмент – это другой механизм влияния.

Партию мы создали, чтобы продвигать наши идеи и менять экономику страны. Смысл создания партии – мы хотели, чтобы мнение бизнеса было услышано, и хотели привлечь более широкие слои людей, исповедующих демократические принципы. Нам необходимы сегодня серьезные изменения, прежде всего решающим для страны может быть изменение экономического курса. Если мы останемся стоять, как нам это предлагают, и ничего не делать, то мы будем стагнировать и экономически, и политически. Россия всегда прятала свою неконкурентоспособность за высокими заборами. Если не будет изменений, то будут снова возводиться заборы, и это мы видим каждый день уже сейчас – в экономике ("Платоны", ЭГАИСы и прочие), в интернете, в общественных институтах — каждый день государство внедряется в нашу личную жизнь все новыми запретами. Доходит до абсурда, как, например, предложение "Справедливой России" дамам не носить каблуки.

Единственный путь не пойти назад, это пойти вперед – в рыночную, конкурентную экономику.

Мы предложили всем демократических взглядов рыночникам, предпринимателям, всем людям дела объединиться и вместе решать эту проблему. Почему мы решили пойти именно на эти выборы? Потому что следующие выборы могут быть совершенно другими. За пять лет экономика изменится, заборы вырастут до небес. Сегодня надо успеть вставить ногу в закрывающуюся дверь. Иначе в следующий раз будет поздно. Но пока видим, что перспектива "жизни за забором" волнует далеко не всех. К сожалению, мы сегодня видим очень сложную реакцию.

— Со стороны кого?

— Критиков много, особенно со стороны так называемых политтехнологов, профессионалов от политического рынка. Одни говорят, что мы спойлеры администрации президента, другие, что мы разрушили наши отношения с администрацией и вместе с ними любые перспективы победить.

Что нас не видно, то мы есть, но наши инструменты агитации неправильные, ну в общем… На политическом рынке мы столкнулись с реальной проблемой: в стране у нас очень мало политиков и слишком много политтехнологов.

Мы все таки политики и партия другого типа. Может быть, мы не очень хорошо знаем технологии выборов, но для нас выборы — это не цель жизни. У нас у большинства есть свои проекты, для нас главное – решение задач, стоящих перед экономикой, бизнесом. Поэтому мы идем и пройдем в Госдуму, чтобы решать эти проблемы через прямое участие в законотворческом процессе. Ну а технологии мы выстроим – мы хорошо умеем учиться.

— Когда планируется провести съезд партии?

— Мы собираемся его провести в начале июля.

— Сформирован ли список кандидатов и есть ли в нем известные люди, которые могут поднять рейтинг вашей партии?

— Список еще формируется. Есть в нем профессиональные политики, предприниматели, и не только. Появилась волна заявлений в партию и на выборы от единороссов после праймериз. Переговоры ведутся, конкретных фамилий пока назвать не могу.

— Какие первые законопроекты вы намерены предложить в первую очередь, если выберетесь в Госдуму?

— На первое место мы поставим законопроект "О самозанятых". Мы его почти три года пытаемся провести через правительство, уже вроде все согласовали, даже договорились о цене патента для этой категории граждан, и опять правительство начинает тормозить законопроект. Теперь уже не хотят патента, речь идет просто о регистрации. То есть хотят лучшего, пренебрегая хорошим. Надо вернуться к идее патента, чтоб это был простой заход в МФЦ и прямая покупка разрешения на работу по большому количеству видов деятельности за маленькие деньги (от 10 до 20 тысяч рублей в год), без ведения бухгалтерии, без попадания в закон о проверках. Патент можно будет купить на несколько месяцев или год, максимально на три вида деятельности одновременно. В программе партии мы написали, что на первые три года вообще патент можно сделать бесплатным. Это надо делать моментально. У нас 20 миллионов человек в тени. Из них миллионов 5-6 могут выйти из тени, чтобы стать самозанятыми.

— Какие еще законопроекты намерены реализовать в первую очередь?

— Страхование вкладов юридических лиц. Сегодня любое банкротство банков, особенно таких известных, как Пробизнесбанк, где было больше 200 тысяч счетов юридических лиц, приводит к разорению предприятий. Социальная значимость этого механизма значительно больше страхования физлиц, потому что один человек теряет деньги, а в случае с юрлицами многие теряют работу и будущее.

Но нам ЦБ и Минфин сказали "нет", написали отказ. Мы предлагали страховать счета до 5 миллионов рублей. Это меньше, чем в среднем по миру. По миру это где-то в районе 100 тысяч долларов. Придем в Думу – поставим вопрос на голосование.

— По вашему мнению, возможно ли изменение налоговой системы до 2018 года? Или это делать нецелесообразно?

— Возможно, но только пока в одном. Реформу налогового законодательства надо отложить на несколько лет, но уже сейчас обеспечить стимулирование новых производств. Мы предлагаем на пять лет давать каникулы по уплате основных видов налогов (кроме НДФЛ) новым предприятиям. По действующим производствам предлагаем сделать следующее: компании покупают новое оборудование, технологии и могут вычесть 25% из всего вида налогов, которые выплачивают.
.
— Как вы относитесь к идее отказаться от плоской шкалы налогообложения?
.
— Это надо рассматривать после 2018 года. Налоговую реформу надо нацелить на развитие – чтобы налоги были меньше на производство и больше на потребление, прежде всего роскошное. Любому предпринимателю должно быть выгодно вложиться в развитие бизнеса и в новые рабочие места, а не выводить эти деньги из оборота и тратить на себя.

Это включает в себя и прогрессивную шкалу налогообложения. Бедные вообще не должны платить подоходный налог. Такая практика есть в Англии, Франции, в Америке. Но чем ты богаче, тем больше ты должен платить. Я считаю, что с доходов в размере до минимальной заработной платы — до 9 тысяч — вообще не надо брать налогов. Прогрессивная шкала должна начинаться с серьезного уровня, это даже не средний класс, это может быть доход в районе 12 миллионов в год. При этом шкала должна учитывать ряд нюансов. Например, если вы получаете условно 10 миллионов со ставкой 13%, а получили 15 миллионов, то с пяти миллионов надо заплатить более высокую ставку.

Кроме того, надо рассмотреть реформу НДС, переход на НСП, нужны новые налоги на недвижимость, имущество.

Предприятиям не должно быть выгодно держать большое имущество и землю. Сейчас огромное количество предприятий сидят на больших участках земли, доставшихся им еще со времен Советского Союза, и не продают ее. Стране будет выгодно, если они избавятся от этого имущества. Но это должно быть компенсировано за счет ускоренной амортизации и других мер, стимулирующих обновление.

— Какая должна быть оптимальная ставка ЦБ РФ для ведения бизнеса?

— 5,5%. Это средняя рентабельность по стране. Сегодня ставка выше рентабельности, поэтому брать деньги в долг — это брать себе деньги в убыток.

— Как вы относитесь к идее повышения пенсионного возраста?
.
— Это не решит проблему, а социальных вопросов вызовет очень много. Мы должны дать пенсионерам работать нормально и не платить при этом пенсионные отчисления. Я недавно был в одном из регионов, ко мне обратилась пенсионерка. Ей 83 года, она предприниматель, на пенсию вышла в 57 лет, то есть еще при СССР. И она все это время платит в Пенсионный фонд. Надо отменить эти выплаты для пенсионеров, они могут продолжать выплачивать отчисления на медицинскую страховку, но средства на формирование своей пенсии – нет.
.
Мы против обязательной накопительной системы. Должна быть только добровольная система. Это был искусственно сделанный шаг, чтобы развить рынок пенсионных фондов. Но каждый человек имеет право выбора накапливать средства или нет. Государство может налогами стимулировать такие накопления. Во многих странах есть возможность часть пенсионных платежей в добровольные накопления вычитать из налогооблагаемой базы работодателя, до 50% можно вычитать. Такая система есть в Англии, она может быть применима и к нашей стране. Люди, вышедшие на пенсию, должны стимулироваться к продолжению работы государством. В этом плане антипродуктивна и несправедлива идея неиндексации пенсий работающим пенсионерам.

— Вы ранее говорили, что если пройдете в Думу, то покинете пост омбудсмена. Как вы сами можете оценить свою работу на посту омбудсмена? Какую оценку поставить?

— Мы создали институт, это машина, которая отрабатывает обращения. У нас работают тысячи людей, абсолютное большинство – на общественных началах. Мы очень многим помогаем. У нас большой список побед по уголовным делам. Поэтому я бы не хотел себя ругать (улыбается).

— А что вы не успели сделать?

— Шестой пакет гуманизации в уголовной сфере. И мы поставим его одним из первых на голосование, когда пройдем в Думу. Это пакет поправок в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы. Нам не удалось ограничить количество проверок бизнеса, и это надо сделать. Должно быть не более трех плановых проверок в год, нужно ограничить внеплановые проверки, не должны проводиться проверки по анонимным обращениям.

Но самое главное, что нам не удалось сделать, это кардинально изменить деловой климат в стране. Мы все время делаем шаг вперед, но государство за нас делает два шага назад.

— Как вы считаете, есть ли у бизнеса сейчас драйв развивать Россию? Есть ли новые идеи?

— Проблема в том, что бизнес не верит и разочаровался. Многие, кто имел возможность развивать бизнес здесь, уже уехали за границу, многие ушли из бизнеса. Есть апатия, неверие. Поэтому меня сильно расстраивает, что наше политическое сообщество работает на себя, а не на изменение страны.

— В случае, если ваша партия не пройдет в Думу, останетесь ли вы на посту омбудсмена или же у вас есть новые бизнес-идеи?

— Я для себя пока не решил. Мне не хочется такие негативные сценарии прорабатывать в голове. Бизнес-омбудсмен – важная для меня работа, но мы в своей политической программе говорим о необходимости конкуренции и сменяемости. На этой должности тоже должно быть обновление. Я уже работаю на этом посту четыре года, поэтому я очень серьезно подумаю, продолжать ли мне эту работу.

— Какие есть идеи на этот счет?

— Я считаю, что партия, даже если она не пройдет в Думу, это все равно политический инструмент, это трибуна и возможность влиять на власть. Я в любом случае продолжу эту деятельность. Если мы не попадаем в Думу, то для меня это проигрыш, но это не значит, что этот инструмент надо выбрасывать, это значит, что в следующий раз этот инструмент мы доведем до конца.

— Привлекательна ли для вас была работа в правительстве?

— Я небольшой любитель должностей, мне мигалки не нужны. Вопрос в том, что правительство должно работать, занимаясь текущим состоянием экономики. Мы даже не просим их в отставку отправить. Напротив, сегодня смена правительства может привести к дестабилизации. Текущее управление экономикой, огромным количеством процессов должно оставаться. Но для реализации задачи развития реформ перехода на новую экономику должна и уже завтра должна быть создана Администрация роста. Здесь у правительства нет компетенции. Здесь нужны люди с инвестиционным мышлением, которые знают, что такое вкладывать в будущее. Я знаю большое количество предпринимателей, которых хоть сейчас можно было бы брать в эту Администрацию развития. Если меня туда позовут, если нас туда позовут, мы знаем, что делать.

— Поддерживают ли эту вашу идею такие люди, как Герман Греф и Алексей Кудрин?

— Греф — да, у него тоже была идея создать подобный механизм, не будем спорить, кто раньше (улыбается). Кудрин не поддерживает. Он говорит о необходимости совершенствования управления, но не говорит об отделении управления развитием от управления текущими процессами.

Во всех странах, которые показывали хороший результат в развитии, создавался орган, подобный Администрации развития. Стоить для государства это много не будет. Сегодня эти функции размыты в министерствах и ведомствах, каждый работает в своем направлении, нет должной координации. Это фактически проектный офис.

— В разговоре вы уже упоминали о реформе судебной системы в России. Может ли в России она быть по-настоящему независимой?

— Может. Де-юре она существует, де-факто нет. Сегодня в России еще нет спроса на независимую судебную систему. У нас очень слабый средний класс, слабое бизнес-сообщество, мало компаний, мало конкуренции на рынке, поэтому не востребован этот институт. Даже самая передовая судебная система не сможет работать нормально, если она не будет востребована сильной социальной группой. Сегодня такая группа — это чиновники, они и влияют на суд, как бы он правильно прописан не был.

Кстати, и на выборы. Многие критикуют выборы в России. У нас такие выборы, потому что нет людей, которые предъявляют спрос на демократические процессы. Можно создать идеальные демократические законы, но они не будут работать, когда самый сильный класс в обществе — это чиновники.

— Вы говорили о том, что у людей нет желания что-либо менять, развиваться. Может быть, необходима новая национальная идея, которая могла бы сплотить общество, особенно в выборные годы? Ранее такой была Олимпиада в Сочи, Крым.

— Ну мы считаем, что новой идеей вполне может быть рост экономики страны ради роста благосостояния каждого ее гражданина.

— Вы себе представляете Россию без Путина, если да, то как?

— Пока не представляю. Путин — сильный лидер, поддерживаемый народом, а на сегодняшней стадии пока у нас очень слабый средний класс, слабая экономика, слабый рынок, вертикаль управления просто необходима. Другой вопрос, что управление это должно быть более эффективным и особенно в экономике.

Нам нужно сегодня пройти первую стадию формирования новой экономики, укрепления рынка, частного бизнеса, среднего класса. Лучше это сделать при высокой управляемости, с сильным первым лицом. Потом можно перейти к парламентской республике, но только когда у нас будет развитое, осознающее себя общество. Все должно идти эволюционно, каждому периоду своя система управления. Если бежать впереди паровоза, то можем погрязнуть в спорах и конфликтах, окунуться в политический хаос (посмотрите на Украину) и потерять то, что имеем, не говоря уж о светлом будущем.

«У нас сейчас, в нашем обществе есть определенный страх перед переменами. Так как сегодня можно некоторое время существовать, избегать очень больших неприятностей. Сегодня можно бояться потерять политический рейтинг, поссориться с какой-то социальной группой на пути этих перемен, но, мне кажется, что сегодня это стало проблемой»,— сказал господин Кудрин.

Алексей Кудрин убежден, что для проведения назревших экономических реформ необходимо создание соответствующих институтов. «А эти институты у нас сегодня работают слабо. Я бы сравнил их работу с работой лоцмана, который ведет корабль между рифами, а для этого нужна система навигации — система государственного управления, существенно более эффективная, чем сегодня»,— приводит его слова «Интерфакс».

По мнению госпожи Набиуллиной, целевая эмиссия не вызовет рост производства, а разгонит инфляцию и отток капитала. «Это большая иллюзия, что какое-то избыточное наращивание денежной массы и предложения приведет к росту производства. Вероятнее всего, это показывает наш собственный опыт 90-х годов и других стран, такое избыточное эмиссионное финансирование приводит к росту цен и оттоку капитала»,— отметила она.

Кроме того, глава ЦБ считает цель по снижению инфляции в России до 4% к концу 2017 года абсолютно достижимой. «Мы строим нашу политику таким образом, чтобы добиться достижения цели снижения инфляции до 4% к концу следующего года и считаем это абсолютно реалистическим сценарием. В нашем базовом сценарии мы этого достигаем»,— сказала она в интервью телеканалу «Россия 24» на ПМЭФ.

На прошлой неделе Эльвира Набиуллина объявила, что ЦБ выполнит собственные цели по инфляции даже в случае реализации основных рисков, в конце 2016 года инфляция почти в любом случае снизится до 5-6%. 10 июня совет директоров снизил ключевую ставку на символические 0,5 процентного пункта (п. п.). Глава Банка России заявила, что видит равновесной реальную ставку около 2-3% годовых — то есть номинальные ставки кредита в экономике по достижении ЦБ в 2017 году целей по инфляции должны составить 6-7% годовых.

К июню дно российской экономики разглядел и Центробанк, который ранее в этом году под влиянием очередного падения цены нефти до 13-летних минимумов представил крайне пессимистичный взгляд на перспективы ближайших трех лет. Теперь ЦБ ожидает, что уже в IV квартале 2016 г. экономика покажет рост в отношении к тому же периоду прошлого года, т. е. рецессия полностью завершится, а не продлится еще и в 2017 г., как предполагалось в его мартовском прогнозе.

С весны внешнеэкономические условия складываются для России относительно благоприятно: пересмотр ожиданий относительно сроков ужесточения политики ФРС США, позитивные статистические данные по ключевым экономикам поддержали оптимизм на финансовых и товарных рынках, цена нефти не задержалась на минимумах начала 2000-х и снова начала расти. В июне ЦБ вернул ключевую ставку на уровень 10,5%, что можно считать символическим окончанием кризиса: на этом уровне она находилась до середины декабря 2014 г., когда регулятору пришлось экстренно повысить ее сразу на две трети для предотвращения паники на валютном рынке, спровоцированной резким падением цены нефти. По оценкам ЦБ, за 2015–2016 гг. экономика сократится на 4–4,4% и основная часть спада уже произошла. А по мнению министра экономического развития Алексея Улюкаева, по итогам 2016 г. уже может быть и небольшой рост, если среднегодовая цена нефти сложится выше $40 за баррель, что, по его мнению, скорее всего и произойдет.

Поиски нового дна

Улучшение прогнозов вызвано не только ростом цены нефти, тем более что, как предупреждает ЦБ, настроения на глобальных рынках несколько опережают состояние фундаментальных факторов. Пересмотр политики ФРС и сохранение избытка нефти могут во втором полугодии снова привести к снижению цен на сырье, чего ЦБ и ожидает. Улучшение прогнозов вызвано и тем, что на очередной провал стоимости нефти в начале года российская экономика отреагировала не так драматично, как ожидалось. По данным Росстата, за январь – март экономика сократилась на 1,2% к тому же периоду прошлого года, ЦБ ожидал снижения на 1,7–2%, Минэкономразвития – на 1,4%. Правда, и на начавшийся рост цены нефти экономика пока не отреагировала.

Более того, после выхода апрельских данных (майских еще нет) некоторые эксперты пришли к заключению, что экономика отправилась на поиски очередного дна. Это подтверждается и данными Минэкономразвития: помесячная динамика ВВП, державшаяся на нулевом уровне в декабре – феврале, с марта снова ушла в минус (минус 0,1%). Лучший, чем ожидалось, итог I квартала связан в основном с оптовой торговлей (в основном – сырьевой экспорт), это не позволяет судить об окончании экономического спада, предупреждает бывший замминистра экономического развития, главный экономист ВЭБа Андрей Клепач: «Напротив, в марте и апреле экономическая активность вновь начала сокращаться».

Индекс выпуска базовых отраслей экономики в апреле сократился настолько же, насколько вырос в сумме за февраль и март (на 1,9% против 1,8%): экономика продолжает скатываться в рецессию, считает Николай Кондрашов из Центра развития Высшей школы экономики (ЦР ВШЭ). Основной фактор, который мешает этому остановиться, – внутренний спрос: по оценке ВЭБа, продолжается спад инвестиций, выпуска инвестиционных товаров, строительства, глубже всего продолжает падать потребительский спрос. ЦР ВШЭ недавно начал рассчитывать индикатор конечного частного спроса – он позволяет учитывать не только реальную динамику доходов частного сектора, но и его настроения и адаптацию к экономическим реалиям, а это, в свою очередь, само создает реальность, отмечает Кондрашов. Индикатор пикирует с начала 2015 г.: к апрелю 2016 г. экономика так и не нащупала дно, заключает Кондрашов.

Реальные доходы населения за полтора года непрерывного спада – ситуация, забытая с 1990-х гг., – вернулись на уровень конца 2011 г., туда же откатился снижающийся 16 месяцев подряд оборот розничной торговли. По данным ФОМа, половина населения экономит на продуктах питания, даже среди высокодоходных групп от половины до трети сообщают, что приходится урезать расходы. Обычно последнее, на чем экономит население, – это лекарства, но в I квартале впервые с 2008 г. рухнули и они (продажи в ценах конечного потребления, в штуках рынок сокращается уже не первый год). Эксперты отрасли объясняли это «Ведомостям» падением доходов населения: большая часть фармрынка – деньги пациентов. Среднему классу – помимо экономии и отказа от импортных товаров – пришлось изменить привычки: по данным ЦБ, расходы на поездки за рубеж в I квартале сократились почти вдвое в сравнении с тем же периодом прошлого года (в I квартале 2015 г. они снизились на 28%). Сократятся и возможности обучения за рубежом: родители, которые еще несколько лет назад могли оплачивать обучение детей за границей, теперь скорее всего не будут иметь такой возможности, говорила директор Института социального анализа РАНХиГС Татьяна Малева в интервью Deutsche Welle.

По данным «Левада-центра», весной 2014 г. бедных (тех, кому хватает денег только на питание или не хватает даже на него) было вдвое меньше, чем зажиточных (тех, кто может покупать некоторые дорогие вещи – холодильник, телевизор): 14 и 28% соответственно. Весной 2016 г. их стало поровну: 23 и 23%. Рейтинг президента России за это время не изменился (82%).

Социальная апатия

В конце мая ситуацию в России оценивали как плохую 47% россиян, как удовлетворительную – 44%, как хорошую – 4%, а число считающих, что она ухудшается, по-прежнему намного превышает число думающих иначе – 44 и 12% соответственно (данные ФОМа). Почти половина (48%) считает, что тяжелые времена еще впереди (19% – что позади; данные ВЦИОМа). Однако последние три месяца рост негативных социальных настроений прекратился. Весной социальное самочувствие традиционно улучшается, но есть и другая причина: «Происходит рутинизация кризиса», – объясняет руководитель проектов ВЦИОМа Михаил Мамонов.

Граждане заняты выживанием: доля тех, для кого приоритетом является текущее выживание, в 2016 г. составила 41% и превысила аналогичный показатель начала 2000-х, постдефолтного времени, привел данные президент партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев. Ориентация на выживание препятствует формированию запроса на социально-экономические изменения, что затягивает выход из кризиса. У россиян формируются продефляционные настроения, предупреждает ВЦИОМ, при их сохранении неблагоприятный эмоциональный фон населения сохранится на годы вперед, развивая предпосылки безынициативного, апатичного поведения. Произошла негативная стабилизация, подтверждает Малева: большинство ориентируется на пассивную модель поведения – выживание, т. е. минимизацию расходов на потребление, а с такой установкой очень сложно выстраивать траекторию развития. Социальная апатия – более драматичный вариант для страны, чем социальное раздражение, считает она: «Выйти из кризисной траектории экономического роста с апатичным населением, которое не воспринимает экономические стимулы, крайне затруднительно».

Замедляющаяся инфляция на фоне укрепления рубля окажет поддержку потребительскому спросу, начавшееся снижение ставок по депозитам сократит стимулы сбережения в пользу расходов, надеется директор ЦР ВШЭ Наталья Акиндинова: «Возможные позитивные эффекты этого не стоит переоценивать, однако появление хотя бы минимальных перспектив роста внутреннего потребительского рынка – одно из условий для восстановления инвестиций».

Возможности бюджетной поддержки потребления ограничены, в этом году правительству пришлось даже приостановить действие закона, гарантирующего индексацию пенсий по инфляции. Если в 2008 г. власти расходовали на поддержку населения резервные фонды, то сейчас тратят резервы доверия – политический капитал, полученный в ходе российско-украинского кризиса, отметил Дмитриев. За январь – апрель доходы федерального бюджета составили 14,9% ВВП, на 5 процентных пунктов – или почти на четверть – ниже прошлогоднего уровня. Расходы же сократились не только в реальном выражении (на 13%), но и в номинальном (на 6%), чему трудно подобрать аналог из недавней истории, посчитал Андрей Чернявский из ЦР ВШЭ: «Можно сказать, что государство в первые четыре месяца 2016 г. на глазах сжималось». Из-за спада нефтяных цен нефтегазовые доходы рухнули на 4 п. п. ВВП, хотя падение и было частично сглажено проводимым налоговым маневром; их доля в доходах бюджета снизилась до 34% (44% за тот же период годом ранее). Можно сказать, Россия снижает свою нефтезависимость, оптимистичен Иван Чакаров из Citi.

Найти вход в выход

С окончанием острой фазы кризиса экономическая повестка смещается от текущей адаптации к средне- и долгосрочным перспективам. По официальному прогнозу Минэкономразвития, в 2016 г. спад экономики замедлится до 0,2%, с учетом этого за последние 10 лет среднегодовой темп роста России из-за двух кризисов составил 1,6%, более чем вдвое ниже среднемирового (3,5%). Если брать последние семь лет, с 2009 по 2015 г., то среднегодовой прирост ВВП за этот период едва выше нуля – 0,4% против 4,6% в среднем за предыдущие семь лет. «Семь тощих коров», о которых предупреждал бывший министр финансов Алексей Кудрин в 2008 г., оказались совсем худыми: фактически уже семь лет страна находится в стагнации, увеличивая разрыв в благосостоянии с развитым миром. У стран «семерки», тоже пережившей за этот период не лучшие времена, среднегодовой рост был более чем вдвое выше (1%).

По оценкам Минэкономразвития и ЦБ, в 2018 г. рост экономики может достичь 2%, по экспертным оценкам (консенсус-прогноз ЦР ВШЭ с участием 27 экспертов), выход на такие темпы лежит за пределами 2020 г. Но и правительственные, и неправительственные экономисты солидарны в том, что 2% – это тот потолок, выше которого экономика России, если ничего не менять, прыгнуть уже не может. Россия попала в ловушку низких темпов роста, означающую постепенную эрозию уровня благосостояния жителей и своих технологических возможностей. Правда, в этой ловушке Россия, вполне возможно, не одинока: о попадании туда всего мира недавно предупредила ОЭСР. Однако даже без ускорения роста мировой экономики российский максимум в 2% будет на треть ниже, делая Россию малопривлекательной для инвестиций. А только за счет их роста можно перейти от «экономики спроса», которая больше не в состоянии обеспечивать рост, к «экономике предложения».

Президенту и правительству предложены две основные концепции выхода из ловушки на желаемые темпы роста в 4% – это выше среднемировых и позволит экономике сокращать разрыв с развитым миром. Версия экономистов, объединенных в Столыпинский клуб, основана на увеличении инвестиций за счет вливания в экономику госсредств: кредитной эмиссии ЦБ в 1,5 трлн руб., расходования резервов, роста госдолга. Версия экономистов, объединившихся вокруг возглавившего Центр стратегических разработок Кудрина, – на формировании внутренних условий для роста частных инвестиций: низкой инфляции, сбалансированного бюджета и гибкого госуправления.

Третья версия, поддерживаемая социальным блоком правительства, основывается на повышении потребительского спроса, который снова может стать драйвером экономики, за счет увеличения социальных расходов бюджета. В то же время финансово-экономический блок настаивает на необходимости для инвестиционного роста снижать долю зарплат в ВВП в пользу роста доли прибыли: накачка спроса при существующих ограничениях роста выпуска – это возврат к той точке, с которой и началась стагнация. По этой же причине и из-за опасений разгона инфляции «кудринцы» критикуют предложение «столыпинцев». Их объединяет уверенность в необходимости снижения административного и контрольно-надзорного давления на бизнес и реформирования судебно-правовой системы.

Дилемма Кремля

За два последних года прямые иностранные инвестиции в Россию упали с $70 млрд до $5 млрд, восстановление только их объема даст дополнительно 4 трлн руб. инвестиций в год, более чем вдвое больше предлагаемой Столыпинским клубом эмиссии, – причем инвестиций, зачастую связанных с новыми технологиями, аргументирует Кудрин в докладе. У внутренних инвесторов средства тоже есть: размер срочных депозитов предприятий по итогам 2015 г. почти сравнялся с годовым объемом инвестиций. Инвестиции сдерживает не нехватка ресурсов, а неуверенность в целесообразности вложений и их отдаче, неопределенность позиционирования России на мировых рынках и перспектив ее участия в международной кооперации, перечисляет он.

Кудрин, предложивший недавно на президиуме экономического совета президенту Владимиру Путину снизить геополитическую напряженность, посчитал, что из-за санкций Россия теряет 0,8–1 п. п. роста в год: с их учетом Россия могла бы расти примерно вровень с мировой экономикой, по крайней мере не снижая свой уровень развития. Россия экспортирует в основном продукцию с низкой степенью переработки, а импортирует товары с высокой добавленной стоимостью, для преодоления технологической отсталости необходимо встраивание в мировые цепочки добавленной стоимости – хотя бы на вторых ролях, как убеждал президента Кудрин. Путин ответил, что не Россия первой начала вводить санкции и пусть она даже в чем-то отстала, но торговать суверенитетом не будет, рассказывали «Ведомостям» участники совета.

Кремль перед дилеммой, рассуждает Владимир Тихомиров из БКС. С одной стороны, стабильность, обеспечившая ему поддержку населения, больше не привлекает капитал и не служит экономическому росту, из-за возросшей конкуренции за ресурсы и слабеющей экономики социальное давление на Кремль будет расти. С другой – реформы требуют ограничения власти Кремля за счет снижения контроля за судебно-правовой системой. На денежную накачку экономики Кремль вряд ли решится: Путин в начале своего срока провел много времени, пытаясь привести в порядок государственные финансы. Но притока инвестиций не будет, пока инвесторы не убедятся, что правоохранительные органы, поддерживающие силу федерального центра, действительно охраняют права граждан, а не просто обслуживают политическую систему. Реформы входят в противоречие с политическими возможностями самой системы, отмечает политолог Екатерина Шульман: «Как можно защитить предпринимателя от прокурора, если прокурор – основа режима?» При дефиците вариантов фондирования список возможностей ограничен, считает Тихомиров: «Если у государства нет средств на поддержание роста и уровня жизни населения, значит, придется поступиться чем-то еще». Реформы делать придется, оптимистичен он, но их процесс будет отложенным, медленным и размытым из-за необходимости учитывать интересы мощных лобби-групп (госкорпораций, силовиков, влиятельных региональных чиновников).

"Главная тема, которую нужно всем нам здесь обсуждать, и бизнесу, и официальным лицам — как нам активно начать проводить реформы и в этой части повестка дня, к сожалению, не изменилась", — сказал Греф в кулуарах ПМЭФ.

"У нас в повестке дня серьезнейшие экономические реформы, которые, и только которые, дадут нам более высокие темпы экономического роста и без которых мы не можем вырваться с "ловушки" сырьевой зависимости", — отметил он.

"Если коротко, то в этом году ситуация, конечно, имеет еще отрицательную траекторию — минус 1-2% за первый квартал динамики ВВП. Это лучше, чем прогнозировалось, но очевидно, что в этом году будет отрицательный экономический рост еще", — добавил он.

В следующем году, отметил глава Сбербанка, экономика РФ может показать рост, но при этом "в среднесрочной перспективе этот рост будет невысокий".

Сбербанк в конце мая снизил прогноз падения ВВП РФ в 2016 году до 1,7% с 2,2%, ориентируясь на курс рубля в районе 68 рублей за доллар и среднегодовую цену на нефть 40 долларов за баррель. Вице-премьер РФ Аркадий Дворкович в начале июня сообщил, что при самом амбициозном сценарии темпы роста экономики вряд ли превысят 3,5-4% в ближайшие четыре-пять лет, что может быть чуть выше среднемирового роста ВВП.

"Боюсь, что мы не смогли по-настоящему заинтересовать президента", — сообщил министр, комментируя реакцию Владимира Путина на выступления участников заседания.

Улюкаев отметил, что и его самого "ничто не удивило" и это "плохо". "Проблема какая, мы все действуем в рамках своего ролевого поведения. Все примерно понимали, о чем мой друг Алексей Леонидович (Кудрин — ред.) скажет, все также примерно понимали, что скажет Борис Титов, Сергей Глазьев. Да думаю, то, что я сказал, тоже было ожидаемо. Вот это, на самом деле, плохо", — пояснил он.

Глава Минэкономразвития сравнил происходившее с советскими пьесами, "где я новатор, вы консерватор", и каждый "дует в свою дудку". "А реальность изменилась, мы живем в другом мире уже. Поэтому нам нужно забыть о некоторых прописях и заново повлиять на всю эту историю. Мы пока, в том числе на этом заседании, этого не смогли сделать", — добавил министр.

Он считает, что предложенные участниками заседания концепции были слишком разными по сути, поэтому выработка общего плана по его итогам была невозможна. "Невозможно договориться и предложить общий план, исходя из таких противоречивых концепций, можно вычленить из них то, что совпадает… и развиваться дальше", — сказал Улюкаев.

Он отметил, что не считает заседание бесполезным, так как "конкуренция предложений, конкуренция идей нам необходима", и подобное "концептуальное состязание — хорошая затравка", а дальше нужно обсуждать "конкретные темы". "Возможно, когда мы перейдем на уровень большей конкретики, у нас будет больше взаимопонимания", — сказал министр.

"Деньги идут в Россию, но не в том масштабе, в котором надо. Чтобы деньги пошли — это вопрос не только санкций. Санкции — это один из маленьких камешков, нам нужно построить серьезную институциональную систему, которая обеспечивает привлекательность инвестклимата и права инвесторов", — сказал Греф журналистам.

По его мнению, сегодня у России есть интересная бизнес-возможность — "отдача на капитал в России в разы выше чем в Европе". "Страна потенциально очень интересна для инвестирования, но нам надо снизить риски, тогда инвестиции появятся", — считает он.

"Но в целом отношение к санкциям отрицательное, особенно у бизнеса, это проблемы для европейского и американского бизнеса. Все ждут, когда санкции либо смягчатся, либо будут отменены, здесь позиция однозначная", — отметил Греф.

Он добавил, что среди европейских политиков все больше людей, которые здраво относятся к этой теме и готовы способствовать решению проблемы.

"Нужно искать пути диверсификации любым путем и, наверное, нужно уходить в более высокие переделы, нужно вкладываться в альтернативные источники, потому что иначе нам не выжить… это вызов для бизнеса", — сказал Греф на деловом завтраке Сбербанка "Жизнь после нефти" в рамках Петербургского международного экономического форума.

Минэкономразвития РФ, по мнению главы Сбербанка, заложило в сценарии развития росссийской экономики к 2018 году низкие темпы роста. "В ваших сценариях 1,8 и 2,9 процентных пунктов роста — это инновационный сценарий и сценарий ничего не делать. Оба сценария, в общем, неприемлемы для бизнеса и, боюсь, неприемлемы для общества", — сказал Греф, обращаясь к главе Минэкономразвития Алексею Улюкаеву.

По словам Грефа, у России должны быть шансы повысить динамику ВВП.

Базовый сценарий Минэкономразвития предполагает рост ВВП РФ на 1,8% в 2018 году, целевой — на 2,9%, при этом ожидается рост соответственно на 0,8 и 0,4% в 2017 году. Улюкаев сообщил в четверг, что спад экономики РФ в первом полугодии составит менее 1%, а по итогам 2016 года рецессия прекратится. Греф ранее заявил РИА Новости, что не ожидает возобновления роста экономики РФ в текущем году.

Согласно новому прогнозу ЦБ, спад экономики РФ в этом году составит 0,3-0,7% вместо ожидавшихся ранее 1,3-1,5%. Базовый прогноз Минэкономразвития предполагает спад ВВП РФ по итогам 2016 года на 0,2%.