Рассказы по тематике Nude in Public. Том № 3

К тому моменту, когда Аня снова надела футболку и уже поправляла ремень на штанах, вдруг снова раздалось поскрябывание в дверь, но не прошло и пары секунд как дверь вдруг одним махом распахнулась — на пороге стоял подросток.

«Я что, совершенно ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ провела с ОТКРЫТОЙ ДВЕРЬЮ?!!» — мысленно прокричала Аня, стараясь как можно незаметнее затолкать ногой под диван валявшиеся рядом с ней на полу трусики.

Девушка решила пойти на компромисс: надеть джинсы на голое тело, но все-таки не отказываться от футболки, рассчитывая в случае чего успеть ее отбросить куда-то в сторону, буде ей придется снимать себя на видео для незнакомца-вуайериста. Леша тем временем так и не заметил ни перемещений трусиков по комнате, ни судорожных движений Аниной ноги, их сопровождающих. Вместо этого он извиняющимся голосом спросил:

— Э-э… А там с ужином все точно нормально? Мясо выглядит каким-то… странным.
— Нет!! — нервно воскликнула Аня, но тут же как смогла взяла себя в руки. — Нет. Не всё нормально. Извини, у меня тут был срочный… разговор. Пришлось вот… прерваться. Ну, пойдем, да, мясо просто еще не готово, я сейчас всё доделаю. Надеюсь. Ага?

И она поскорее подтолкнула подростка к двери и направилась вслед за ним, пока тот не рассмотрел каких-нибудь других подозрительно валяющихся по комнате вещей и не начал задавать всякие вопросы. Впрочем, не прошло и минуты как Аня вернулась в комнату и сунула в карман джинсов оставленный на столе телефон — уже не хотелось ей больше проверять терпение незнакомца.

На кухне она погрузилась было обратно в магию готовки, как вскоре поняла, что стресс последних часов не прошел для нее даром и требовал незамедлительного посещения комнаты уединенного размышления, куда она и направилась, пригасив слегка плиту. Выйдя на крыльцо, Аня вздрогнула от неожиданной прохлады — солнце совсем недавно закатилось, и теперь на улицу неспешно опускались сумерки.

Девушка торопливо прошла по уже холодным плиткам к сарайчику и порадовалась, что хотя бы проблем с электрификацией здесь не наблюдалось. Включив внутри яркий свет и закрыв за собой дверь, она спустила штаны и удобно устроилась на отломанном от какого-то унитаза сиденье, закрепленном на аккуратном деревянном помосте. Совмещенный с собственно хозяйственным сараем этот сарай-туалет был определенно более серьезным сооружением: под потолком на стенах здесь было развешено несколько пил, с одной стороны сбоку располагался небольшой закуток, стены которого были оформлены каскадом ящиков со всевозможными инструментами, а более просторный угол с другой стороны был завален более крупным инвентарем: здесь лежали всевозможные лопаты, вилы, грабли и стояла пара кос разной степени заточки… Каждый раз будучи здесь, Аня разглядывала всё это великолепие и задавалась вопросом, достаточно ли острые эти косы, чтобы убить человека, если таковая коса вдруг свалится на него. Но в этот раз ее внимание отвлек писк уведомления на телефоне; она была уверена, что скоро от каждого такого звука она уже начнет подпрыгивать на месте — нервы уже были ни к черту.

Сообщение, разумеется, было от шантажиста, и он запрашивал первое видео подтверждение. Аня очень грязно выругалась и отложила телефон. На ней была надета футболка, но по идее это ей было категорически запрещено. Она стянула её через голову, но возникал другой вопрос — а куда, собственно, её спрятать?

Быстро покинуть туалет Аня не могла, поэтому место требовалось найти прямо здесь. Комплекс ящичков с мелкими инструментами, конечно, подходил бы как нельзя лучше, но он был закрыт на какой-то замысловатый замок — девушке сразу вспомнилось, как воодушевленно Лина рассказывала ей про эту «умильную конструкцию»: мастер-ключ, отпирающий сразу все ящички, лежал, разумеется в доме на кухне. Затем Аня с сомнением посмотрела на свалку из лопат и граблей. Теоретически, можно было засунуть футболку куда-нибудь под них и надеяться, что незнакомец просто не догадается, в какое место на видео надо посмотреть, но угроза зарезаться случайно упавшей при шуровании в инструментах косой её совершенно не прельщала. Да и Аня была почти уверена, что незнакомец по-любому как-то всё заметит. Оставался, конечно, ещё и наиболее тупой вариант — просто выкинуть футболку за дверь. Это гарантировало то, что в кадр она не попадет, но могло обеспечить уйму проблем, если подросток скрытно следил за всем, что делает Аня. А её, в свою очередь, уже не первый день не отпускало ощущение, будто всё так и есть. Словом, совсем ей не хотелось снять видео, закончить свои дела и по выходу из сарайчика не обнаружить футболки, упертой куда-нибудь Лёшей из-под двери.

Аня зажмурилась на мгновение, но секунды неотвратимо продолжали складываться в минуты. Она должна была либо правильно снять видео, либо сдаться и опозориться на весь свой поток. Девушка открыла глаза и еще раз внимательно осмотрела все углы сарайчика. И тут её взгляд упал на какую-то малозаметную щель между досками задней стены, которую раньше она легко пропустила. Девушка тут же сунула туда пальцы и с радостью поняла, что футболка скорее всего там поместится: хотя зазор и был небольшой, но до нижнего края полости Аня пальцами так и не дотянулась. Сложив тонкую ткань, она запросто затолкала её в найденный тайник и присмотрелась: разводы и темные дефекты на дереве делали щель почти невидимой.

Девушка перевела дух, взяла телефон в руки и включила запись видео. Она поспешно провела камерой вокруг себя, демонстрируя все достопримечательности этого сарайчика, а потом, чуть замедлив движение, перевернула камеру и показала главный экспонат — себя. Тут же остановив запись, Аня против своей воли все-таки решила отсмотреть видео и убедиться, что тайник ничем не выдал себя. И с ним всё оказалось нормально, но вот последние кадры выхватывали картинку, которую она тут же закрыла, но та всё равно осталась стоять у нее перед глазами: под яркой лампой восседала с характерно сдвинутыми ногами испуганная босая девушка, торс у нее был совершенно голый, а спущенные до пола штаны лишний раз подтверждали, что и трусов на ней тоже нет.

Аня трясущимися руками выгрузила видео на анонимный обменник и отправила ссылку незнакомцу. Ответ пришел довольно скоро:

«Долго, конечно, но будем считать, что ты успела. Обстановочка своеобразная, но получилось довольно мило. И наконец-то ты сделала всё ровно так, как от тебя требовалось. Молодец!»

Девушка погасила экран телефона, убрала его в карман джинсов и откинулась к стенке. Снова витиевато выругалась, и попыталась успокоить сердцебиение. Вскоре закончив нужные дела, Аня натянула джинсы и нагнулась к щели-тайнику в стене. Сунув в полость пальцы, она вдруг с ужасом поняла, что футболки на прежнем месте нет. Она в панике обшарила всё, куда только смогла дотянуться, но всё было тщетно. Тут-то девушке стало ясно, что не даром она не сумела нащупать дна полости, когда впервые ее увидела — футболка, похоже, просто завалилась ещё глубже.

Чувствуя, как у нее начинают потряхивать поджилки, она тяжело опустилась на пол прямо на колени, уже не особо беспокоясь о чистоте джинсов. Из этого положения подсовывать руку под доски было немного удобнее, но и всё равно максимум, чего ей удалось добиться чуть не выломав запястье, так это дотронуться кончиками пальцев до края мягкой хлопковой ткани, завалившейся куда-то вниз. И хотя это немного обнадеживало — футболка не пропала бесследно, — но всё равно схватиться и вытащить её не удавалось. Аня огляделась — да, все мелкие инструменты оставались заперты, а крупными можно было и не пытаться подлезть в узкую щель. Девушка взвыла от беспомощности и привалилась к ближайшей стене, чувствуя голой кожей спины все неровности плохо подогнанных досок. И тут же вспомнила, что оставила на кухне включенную, пусть и на слабом огне плиту, а поэтому если она не хотела окончательно испортить ужин, то времени медлить больше не было, надо было возвращаться в дом. В дом к подростку.

Аня со стоном поднялась на ноги и попыталась отряхнуть джинсы от пыли — помогло не сильно. Приоткрыв дверь, она высунулась на улицу — там уже была порядочная темень и стояла полная тишина, только в доме был включен свет. И никаких следов Леши. Она присмотрелась — свет также горел на втором этаже в комнате парня, хотя у окна никого не было. Девушка тут же юркнула обратно в сарай, но всё равно надо было идти. Она накрыла груди левой рукой и только тогда осознала, до какой степени напряжена. Вновь открыв дверь, она сделала первый осторожный шаг наружу — плитки тут же обожгли её босые ноги холодом. Девушка погасила за собой свет и тихо прикрыла дверь, пытаясь не выдать себя ни звуком. Впрочем, это было совершенно зря — уличный рукомойник при использовании громыхал как дилижанс несмотря на все попытки воспользоваться им как можно тише. Вымыв руки и прилично налив себе ледяной воды на ноги — Аня медленно направилась к дому.

Шаг, другой… Но подходя к веранде темп ее ходьбы непроизвольно становился всё быстрее, а на крыльцо она уже вбежала почти бегом. И тут же замерла и прислушалась. На веранде тоже никого не было и тоже стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь каким-то тихим шипением.- «Черт, да это же мясо горит!» И девушка рванула на кухню.

Леши, по счастью, не обнаружилось и там, а мясо, по чуть меньшему счастью, даже не сильно-то и сгорело, лишь стало чуть суше необходимого. Аня убрала сковороду с плиты, отметив, что время уже достаточно позднее, а для гарнира она пока успела лишь промыть крупу, да и всё. «Плохо-то оно плохо, но все-таки нужно поменять одну маленькую, но очень существенную деталь!» — думала она, налив в кастрюлю воды и поставив ту на максимальный огонь, после чего спешно выскользнула в холл, намереваясь пробраться в свою комнату и надеть на себя сверху ну хоть что-нибудь. Вот только не успела она сделать и пары шагов, как с лестницы вдруг донесся быстрый слоновий топот — подросток спускался вниз. Идти дальше стало поздно, Аня в панике метнулась обратно на кухню.

«Бежать на улицу? Но там холодно и ничего нет! Спрятаться на веранде, а если он именно туда и идет? А может…»

Но в этот момент уже раздался негромкий скрип кухонной двери. Аня в спешке накрыла груди ладонями и отвернулась к холодильнику, поэтому первое, что увидел Леша войдя на кухню — это голую спину девушки. Правда, говорить-то он начал ещё раньше:

— Ань, я тут услышал, что ты вернулась! Так что там с ужином-то теперь? А то уже почти десять, и… Ого! Ну ты даешь!

Аня поняла, что отворачиваться нет особого смысла, скрестила на груди руки и повернулась к подростку лицом, размышляя, с какого у него оказался такой чуткий слух, и что он еще может услышать. Тот, в свою очередь, подошел ближе и теперь бесстыдно пялился на девушку, так и не умолкая:

— А ведь зачетно! Это, пожалуй, круче, чем когда ты была без штанов. Слушай, а может ты и штаны теперь тоже снимешь, а? Для полноты картины. А то сейчас какой-то явно дисбаланс, ты же понимаешь, а? Вот трусы ещё можешь оставить, но штаны-то явно лишние!

Аня просто молча стояла посреди кухни, старалась не слушать и стремительно краснела.

— А, ладно, не хочешь — не снимай. Но по-моему идея хорошая! А зачем вообще ты всё это делаешь, а? Сначала ходила без штанов, теперь — без лифчика. Хочешь покрасоваться? Или какой во всём этом смысл?

Парень наконец присел за стол и умолк в ожидании ответов.

— Э.. Эм… — Аня не без труда разлепила наконец губы, но, собравшись, все-таки проговорила: — Пока еще не совсем готов ужин. Сам видишь. Только мясо, без гарнира. Я сейчас уже де..
— Да к черту ужин! Рассказывай, зачем разделась? — перебил Леша и требовательно уставился Ане прямо в глаза. — Это уж намного интереснее!
— Э-э… — еще дольше протянула девушка, пытаясь найти в голове хоть сколь нейтральное объяснение происходящему, но всё, что она чувствовала в тот момент — это распирающие соски под руками, тянущее ощущение в животе и то, что ткань джинсов, прислоняющаяся к ней в области промежности, уже стала мокрая насквозь.

«О боги, а что он скажет, если вдобавок ко всему еще и заметит мокрое пятно у тебя на джинсах?..» — уже отрешенно спросила она себя. — «Причем, Анечка, штаны-то теперь придется постирать… Да и самой тебе помыться было бы уместно… Самой… Помыться…»

И она как за соломинку уцепилась за эту мысль, и, сбиваясь, ляпнула:

— Я… это… мне помыться надо.
— Чего?.. Это тут ещё при чем? — Леша секунду выглядел сбитым с толку, но тут же нашелся и насмешливо спросил: — Ты что, перед мытьем за три дня начинаешь раздеваться? А совсем голой тоже будешь ходить? Когда? Не хочу упустить этот момент!
— Я… нет. Тут просто…

Тут их обоих отвлекло громкое звяканье крышки и бульканье кипящей воды, выплескивающейся из кастрюли. С Ани тут же спало оцепенение, она ойкнула и подорвалась к плите, где совершенно не задумываясь одной рукой сняла крышку, а другой — приглушила огонь на конфорке. И только потом спохватилась и снова обняла себя обеими руками. Обернувшись вполоборота, она убедилась в и без того очевидном: Леша сидел молча и пожирал ее взглядом. Высвободив правую руку, девушка неуклюже сыпанула в недавно кипящую воду соли, а потом попыталась пересыпать из миски гречневую крупу — та уже успела прилипнуть и полностью высыпаться напрочь отказывалась. Вздохнув, она вновь убрала от себя руки и уже легко пересыпала будущую кашу в кастрюлю. Отрегулировав огонь, Аня вновь прикрылась и вернулась за стол.

— На чем мы остановились? — теперь была ее очередь уставиться на подростка.
— М-м… Ты что-то начала говорить про мытье? — подсказал тот.

Аня прикрыла глаза. Это был плохой, очень плохой путь… Но она уже на него встала, сворачивать было и поздно, и вроде бы некуда.

— Н-ну… Ты, может, не заметил, но тут нет ни ванной, ни душа, — издалека начала она. — Но Лина мне показала, как тут можно легко сполоснуться.
— М-да? И как же? — Леша поначалу не особо заинтересовался. — И при чем тут твои раздевания?
— Да там просто нагреваешь кувшин воды, выходишь на газон и выливаешь его на себя, — тут Ане даже как-то удалось улыбнуться. — Есть специальное мыло и нет никаких космических технологий. Но… Это не очень-то приватно получается. Ты ж не одетым моешься. Вроде…
— М-м.. И она тебе прям сама показала, или только рассказала? — а вот тут он уже сверкнул глазами.
— Показала, потом предложила мне самой. А что? Тоже хочешь? Так давай, без вопросов.
— Гм… То если Линка… Ну, хм, неважно, а в твоем исполнении наглядную демонстрацию мне можно будет увидеть?
— Н-нет!
— Ну, раз нет, так нет. Я тогда как-нибудь обойдусь. Ну, это всё интересно, конечно… А ты хочешь потратить на это всю воду, что мы принесли из колонки? Я еще раз туда не пойду!
— Да я тоже не пойду. Это и не нужно, водопровод ещё с утра еще починили. Мог бы сам поинтересоваться происходящим вокруг.

Тут парень глубокомысленно кивнул. Но, конечно, не смог не вернуться к исходному вопросу:

— Ну так а сейчас ты разделась-то зачем?
— Ну.. я… — Аня замялась, поскольку ситуация становилась всё более абсурдной. «Как это вообще можно объяснить?» — но она все-таки продолжила: — Я думаю, что ты так или иначе будешь подглядывать, как я моюсь. Там же не спрятаться. И поэтому мне подумалось… м… что будет не лишним… э-э… как-то подпривыкнуть к тому… как ты… ну… будешь на меня смотреть. Вот и…
— Ну-ка постой. То есть ты говоришь, что все это время ты так странно одевалась только для того, чтобы привыкнуть, как я стану на тебя смотреть? Вот это что, серьезно?
— Ну… вроде того, — сказала Аня и мысленно врезала себе ладонью по лицу.
— Ну прям очень интересно… — в свою очередь проговорил Леша и откинулся на спинку диванчика.

Ане вдруг показалось, что подросток теперь смотрел на неё таким сочувственным взглядом, будто перед ним теперь открылась страшная истина, что он уже второй день живет под одной крышей с ну просто невероятной дурой. Но затем Леша взял себя в руки и, снова уставившись в глаза девушки, произнес:

— Ну, ладно, допустим. Но раз так, то убирай руки.
— В смысле?! — опешила Аня.
— Посмотрю на тебя, ты же сама хотела! Или как ты собираешься «привыкать»?

Аня сильно смутилась и каким-то образом покраснела ещё сильнее, чем уже была. Хотя где-то внутри она уже понимала, что в нынешней ситуации, пожалуй, хуже-то уже и не будет. Зато в случае, если шантажист снова напомнит о себе, то ей не придется бегать и прятаться, чтобы сделать нужное видео. Хмыкнув, она медленно убрала сначала одну руку, а потом и другую, выставив вперед свои грудки с темными торчащими сосками.

— Ну, круто!.. Оно всё такое… гладкое… Да, очень здорово, — тут же оценил подросток, но тут же встряхнулся и уже другим тоном договорил: — Ну, вот видишь, а ты боялась. Я вот, правда, думал, что они у тебя все-таки покрупнее…
— А ты, часом, не впервые ли вживую видишь женскую грудь? — ядовито поинтересовалась Аня, вдруг решив, что теперь ей уже всё можно.

Подросток заметно смутился, и тут же начал оправдываться:

— Да не, так-то я видел, конечно, что уж тут такого мне…

Но Ане уже было всё понятно. На душе ей вдруг стало гораздо спокойнее, и она, больше не прикрываясь, просто встала из-за стола и подошла к плите проверить готовность каши — ту уже можно было накладывать.

— Слушай, Ань… — после некоторого молчания вдруг снова подал голос Леша. — Ну, а штаны-то ты когда снимешь? Тебе ведь и это понадобится сделать, а?
— Всему свое время, Алексей, — бархатным голосом ответила Аня, и повторила: — Всему свое время…

Ужинали они молча. Аня ловко разложила порции гречки и мяса себе и подростку, достала из холодильника на стол какие-то соусы, и дальше просто молча поглощала пищу, стараясь ни о чем не думать. Леша же ел то и дело отвлекаясь и бросая внимательные взгляды на Аню. Та как могла пыталась их игнорировать, но яркий румянец всё никак не уходил с её щёк. Девушка не могла не отметить, что проводить время с Линой будучи полностью раздетой было гораздо проще, чем находиться в одной комнате с Лешей — даже несмотря на то, что сейчас на ней оставались штаны. Во-первых, Лина никогда подолгу не рассматривала Аню с таким прямолинейным интересом, а во-вторых — Лина тогда и одета была не больше её самой. Леша же, в свою очередь, продолжал пялиться на Аню даже тогда, когда ужин уже подошел к концу и девушка направилась мыть посуду, отвернувшись лицом к раковине. Она задумалась: да как просто голая девичья спина могла у кого-то вызывать столь живой интерес?

— Ну, спасибо за прекрасный ужин! — сказал, наконец, Леша, вставая из-за стола.

Аня удивленно приподняла бровь.

— Мне уже сейчас сходить за водой, или попозже? — предложил вдруг он.
— Какой еще водой? — не поняла девушка. — Не, спасибо, тут в рукомойнике мне на последнюю тарелку и так хватит.
— Ну… нет, для тебя. Или мыться ты уже передумала? Прост если не сейчас, то когда? — с затаенной надеждой в голосе произнес парень, указывая на настенные часы.

Девушка тихонько чертыхнулась, но вслух поблагодарила Лешу и отправила его на уличный холод к водопроводу. Она подумала, что несмотря на все эти неуместности, сполоснуть отдельные интимные места ей будет совсем не лишним, учитывая столь напряженный во многих смыслах день. Когда подросток удалился, Аня отыскала на полке особое мыло, а также сходила в свою комнату за полотенцем и мочалкой. Окинув взглядом чистые футболки она грустно вздохнула, но все-таки вернулась обратно на кухню по-прежнему по пояс раздетой. Леша тем временем уже принес воды, и наполненный чайник грелся на плите.

Через несколько минут Аня уже стояла на нижних ступеньках крыльца рядом с большим кувшином, чуть ни до верха заполненным теплой водой. На верхних ступеньках толпился в нетерпении подросток. Аня сжала в руках полотенце и подумала: «Нет, ну сейчас пора уже это заканчивать…»

— Леша! — в очередной раз обратилась она, — Ну уйди уже, пожалуйста, с крыльца. Я так не могу! Я ведь не обманываю — я правда очень сильно стесняюсь!

Впрочем, «стесняюсь» — это было не самое точное слово, на самом деле у Ани уже начинали трястись коленки. Впрочем, возможно это было и просто из-за холодного воздуха, как она пыталась себя убедить. Дождавшись, пока за парнем захлопнется дверь, Аня досчитала еще до трех, потом до пяти, и принялась было считать до десяти, но все-таки заставила себя перестать тянуть время и начать что-то делать — вода быстро остывала. Девушка положила полотенце на одну из ступенек, и неуверенно потянулась расстегивать джинсы. А затем, помявшись в неуверенности ещё пару секунд, повернулась к дому спиной и резко стащила с себя штаны, на этот раз оставшись уже абсолютно голой.

Затем Аня подняла кувшин и неуверенной походкой поспешила на газон. Вылив там на себя чуть не четверть кувшина, она кое-как прикрылась ладонями и сбегала к крыльцу за мылом и мочалкой, принципиально не смотря на окна — она не хотела знать, смотрят на неё или нет. Затем она вновь вернулась на газон и принялась тщательно намыливаться. Добившись приемлемого результата, она уже приступила к смыванию, как вдруг до неё донеслась трель уведомления от её телефона, лежавшего в кармане джинсов.

Аня в ужасе замерла с кувшином в руках. Ей не могло это послышаться. Она медленно поставила кувшин на землю и сделала несколько нерешительных шагов к крыльцу, тут же забыв о своих прежних попытках прикрываться руками каждый раз, как ей нужно было повернуться в сторону дома. Она подняла джинсы и вытащила телефон — на экране мигало уведомление о новом письме. Да, это был все тот же анонимный адрес, и незнакомец требовал очередное новое видео — и сейчас же.

Девушка огляделась, не зная, что делать. Она была вся мокрая, и на ней по-прежнему местами оставалось мыло. Теоретически она могла вытереться, влезть в грязные джинсы и как-то добежать до дома, чтобы начать снимать видео, но хватило бы времени? Да и было совершенно неясно, как объяснить происходящее Леше… Был и другой вариант: смыть остатки мыла и тут же заснять видео, не заходя в дом и не одеваясь. И в этом случае было меньше шансов, что придется объясняться с Лешей, что очень Ане импонировало: Леша-то был прямо здесь, а этот незнакомец — где-то ещё невесть где. «Да и пошел он к черту, он и так меня уже не раз видел голой, от лишнего раза уже ничего не изменится!» — решила Аня и бросилась обратно на газон, к кувшину. Света из окон веранды для качественной видеосъемки не хватало, но что-то посредственное ей заснять удалось, после чего она поспешно выгрузила ролик в интернет и отправила ссылку незнакомцу. В ожидании ответа девушка принялась вытираться полотенцем, но ответ пришел даже раньше, чем она закончила. Аня открыла почту и прочитала:

«Поздравляю, задание ты провалила. Может, ты решила, что если сделаешь больше запрошенного, то получишь за это какое-то поощрение? Нет! Единственное твое поощрение будет в том, что у тебя пока остается твой последний шанс исправиться. Но раз ты без разрешения решила сняться полностью раздетой, то теперь на своем участке так всегда и ходи. А я теперь буду время от времени проверять именно это. Иначе — адьес!»

Аня погасила экран телефона и остекленевшими глазами уставилась на дом. Одна из занавесок на веранде тут же дернулась, и неясная тень шмыгнула в сторону. Девушка надолго задумалась. Придя к какому-то заключению, она забросила на плечо полотенце, подобрала джинсы и положила телефон в карман, потом собрала с земли мыльные принадлежности и занесла всё на веранду, где уже никого не было — подросток куда-то запропастился. Затем она вернулась на улицу, подобрала с мокрой и холодной травы опустевший кувшин и тоже втащила в дом — снаружи из вещей больше ничего не осталось.

После этого Аня закрыла уличную дверь и, глядя только себе под ноги и оставляя за собой вереницу мокрых следов, неуверенными шагами вошла на кухню. Как раз здесь-то Леша и обнаружился — он заваривал чай. Услышав шаги девушки он тотчас же обернулся и хищно уставился на Аню — та оставалась совершенно голой, лишь волокла за собой по полу джинсы, что держала одной рукой. Парень сразу же начал что-то без умолку трещать и всячески упражняться в красноречии, но девушка его просто не слышала — она безучастно пробрела мимо и прошла в холл. Там она свернула к своей комнате и с грохотом захлопнула за собой дверь — подросток, который проследовал за ней из кухни, так и остался стоять в холле.

В своей комнате Аня швырнула джинсы под стол и остановилась посреди комнаты на мягком пушистом ковре, не зная, что делать дальше. Она чувствовала себя разбитой и раздавленной, и испытывала сильное психическое истощение. Она взглянула на настенные часы — было что-то около полуночи, — и прохромала к своей разворошенной постели. И просто бездумно упала на неё. Причем она могла поклясться, что провалилась в черноту еще до того, как ее голова коснулась жесткого дивана.

Даже и в этот раз Аня проснулась поздно. Правда, на этот раз она проснулась не сама — ее разбудило позвякивание уведомления на телефоне. Приподнявшись на локте, девушка попыталась сфокусировать зрение хоть на чем-нибудь. Из щелей между занавесками пробивались дневные солнечные лучи, а под потолком светилась не погашенная вчера люстра. Сама Аня неудачно лежала почти поперек дивана и основательно продрогла — все одеяло почему-то оказалось под ней. И, конечно, она опять была совершенно голая.

Девушка тут же убрала локоть, нашарила где-то рядом с собой подушку и уткнулась в нее лицом, мечтая снова выпасть из этой реальности. Через несколько минут ее опять разбудил громкий звук уведомления. Пролежав еще пару минут, она наконец села на постели, устало зевнула и стала тереть глаза. Но оглядевшись по сторонам, телефона она не нашла. Но тут вновь раздалось пищание, и доносилось из-под стола. Глянув в этом направлении, Аня увидела грязные пыльные джинсы. И тут же отчетливо вспомнила конец предыдущего дня.

Она с рыком бросилась к телефону, не рассчитала усилий и растянулась на полу. Не без усилий она смогла приподняться и сесть, прижав к себе колени, после чего наконец вытрясла телефон из кармана джинсов — там было несколько десятков уведомлений о новых письмах. Девушка грустно фыркнула.

Наконец кое-как сумев разблокировать экран, Аня открыла самое первое письмо. В нем значилось:

«Доброе утро, Анюта. Хорошо спалось? Пройди, пожалуйста, на кухню и запиши видеоролик, подтверждающий, что ты не забыла, о чем мы вчера с тобой договорились.»

Аня закатила глаза: «Да, это никак нельзя забыть». Затем она открыла следующее письмо, отправленное минут на тридцать позже:

«Я вижу, что предыдущее письмо ты все еще не прочитала — возможно, ты еще спишь. Тогда я попытаюсь тебя разбудить единственным доступным мне способом. Чтобы это прекратилось — просто прочитай первое письмо. Да, и как только ты это сделаешь — у тебя будет пять минут, чтобы прислать видео из кухни. Кстати, после этого сходи запиши такие же ролики, стоя на газоне перед домом, ну и, скажем, перед воротами гаража. Тебе ведь не трудно, правда?»

Закрыв это письмо, Аня тихо, но очень грязно ругнулась. Похоже, ей осталось просмотреть еще десяток-другой писем, но перейдя к ним девушка с удивлением поняла, что все они лишь содержали слово «Будильник!» и приходили каждые 2-3 минуты.

«Вот значит как он собрался меня будить… Видимо, не особенно эффективный-то метод,» — подумала Аня и прокрутила список до конца. Последний «будильник» пришел 4 минуты назад, а это значило, что обратная связь сработала правильно и новых «будильников» больше не будет, а ещё… — «Да проклятье, я опять ничего не успеваю!!»

Но не успела Аня подняться, как дверь вдруг со скрипом распахнулась и в неё влетел Леша:

— Я услышал какой-то грохот и не мог не прийти. Проснулась? Всё нормально? Ты вообще где? О! Ого!! — похоже, он не сразу увидел Аню, продолжавшую сидеть под столом, прижав к груди ноги. — А ты что это, прям голой и заснула? Под столом?! А сейчас-то ты чего там делаешь до сих пор?
— Ага… — вяло откликнулась Аня. — Заснула. Не спрашивай, просто проверяла почту.

И тут она, в общем-то сама от себя такого не ожидая, осторожно вылезла из-под стола и со стоном встала в полный рост, показав себя перед парнем во всей красе. Тот, кажется, на какой-то момент потерял дар речи. Воспользовавшись этим, Аня продолжила:

— Ты это… С-спасибо за заботу, но мне, в-видимо, н-нужно идти, а то опоздаю.

И она, не выпуская телефона из рук, неверными шагами побрела на кухню, где тут же засняла первое короткое видео. Решив отправить сразу все три ролика разом, она не останавливаясь прошла веранду и вышла на крыльцо. Похоже, время действительно уже было достаточно позднее, что солнце успело как следует прогреть бетон, который обычно долго утром сохранял свой холод, и потому ступени крыльца теперь радостно отдавали приятное тепло босым ногам девушки, пока та неторопливо спускалась вниз.

Аня не останавливаясь пересекла такую же теплую на ощупь плиточную дорожку и теперь выискивала глазами место, которое можно было бы посчитать за центр газона, трава на котором тоже давно уже успела избавиться от утренней росы. Словом, обстановка была — почти ничем не хуже лета. Она запустила запись и, перевернув телефон объективом к себе, сделала несколько оборотов вокруг себя.

Где-то только в этот момент Леша, который все это время неотступно следовал за девушкой, наконец-то смог проговорить:

— Эй, Анют, с тобой все хорошо? Ты что вообще делаешь-то? — в его голосе даже слышались нотки обеспокоенности, но, впрочем, он ни на секунду не переставал пялиться на ничем не прикрытое тело девушки.

Аня, уже отключившая съемку и теперь гадавшая, попал ли подросток в кадр и сколько именно раз, слегка замешкалась, но все-таки смогла ответить, сочиняя объяснение на ходу и чуть заикаясь от страха:

— Со мной всё лучше н-некуда. А ч-что я делаю?.. Эм.. н-ну.. я делаю.. э.. я замеряю освещенность. А н-не видишь разве? С-солнце ведь из года в год в-всё ярче! Добром это н-не закончится! Экология н-ни к черту!

И она рванулась было к гаражу — на третью точку съемки. Но подросток все не унимался:

— Да куда ты? Может тебе помочь чем? Ты ведь.. ну.. одеться забыла!

Девушке нехотя пришлось опять остановиться, и она, не переставая удивляться собственной неизвестно откуда-то взявшейся смелости, обернулась и принялась объяснять:

— Д-да вот с другой стороны дома тоже надо замерить. Там ведь с-сейчас т-тень. С-совсем другие условия. Одеться н-не забыла, я п-просто подумала, что п-пока и так могу походить.

А мысленно снова врезала себе ладонью по лицу и подумала: «Ну всё, Анечка, молодчина. Ты смогла. Ты прямым текстом уже второму человеку заявила, что хочешь ходить голой. Сначала Лине, а теперь вот и её крестнику. Браво!» Устно же, впрочем, она неуверенно добавила:

— Д-да, п-помочь ты можешь, сделай п-пожалуйста мне к-кофе!..

И снова бросилась прочь — ей действительно нужно было успеть сделать и выслать «замеры».

Через несколько считанных минут Аня уже сидела за кухонным столом с чашкой пересахаренного кофе в руках и задумчиво размышляла о десятке разных вещей одновременно: например, о том, что подросток определенно не умеет нормально готовить кофе, но он хотя бы попытался; или о том, как беспечно она вчера забыла убрать велик в гараж, и он всю ночь простоял на улице; или о том, какого же черта она перешла на короткие стрижки, ведь еще в прошлом году у неё были достаточно длинные волосы, чтобы ими запросто можно было прикрыть груди от нескончаемых Лешиных взглядов; ну или о том, чего ей сегодня ожидать от вымогателя, если ещё больше её раздеть уже невозможно. Кстати, вымогатель, конечно, был вне конкуренции по вызываемому беспокойству, но пока оно в первую очередь было связано с тем, что он всё ещё не ответил ей насчет последних отправленных видеороликов — Аня выслала их ему сразу по окончании последних «измерений», после чего занялась остальными обязательными утренними процедурами. Девушка вздохнула: до прошлой недели она никогда бы не поверила, что сможет часами ходить голой, а до этого дня она никогда бы не поверила, что сможет ходить голой, то и дело отгоняя от себя представителя другого пола.

Допив наконец кофе, Аня встала из-за стола, и тут же зарделась с новой силой — все причины были налицо. Поблагодарив Лешу и надеясь, что это будет хоть условно звучать искренне, а не как затаенное желание придушить, она быстро сполоснула чашку и поспешно ретировалась в свою комнату. Чтобы отвлечься, она уже включила ноутбук и запустила новостную ленту с новыми сводками о том, как эпидемия шагает по планете, как в её почту упало новое письмо. Отправителем, конечно, значился уже до боли знакомый анонимный почтовый сервис.

«Анюта, видеоролики получены, претензий нет,» — значилось первой же строкой. — «Похоже, надо было с самого начала заставить тебя ходить абсолютно голой.»

Аня закатила глаза, но заставила себя читать дальше:

«Думаю, что сегодня хороший день для дальнего путешествия — ты отправишься в соседний поселок, что у станции. А чтобы у тебя была цель, тебе будет нужно найти в продаже кофейную шоколадку «Россия» и заснять, как ты будешь её покупать. Видеоблог, знаешь? Шоколадку потом можешь съесть — порадуй себя. Да, мне совершенно неважно, где ты ее купишь, но у станции есть несколько больших магазинов. Более того, мне совершенно неважно, во что ты будешь одета — но это должен быть ровно один предмет одежды. Я считаю, что у любой приличной девушки должно быть платьице, но ты можешь надеть всё, что тебе захочется. Не забудь заснять себя при отъезде и приезде на участок, а кроме того я могу в любой момент попросить тебя снять видео подтверждение, что на тебе нет лишней одежды. Не пытайся меня обмануть. Приятного дня!»

Девушка отложила телефон и устало откинулась на спинку стула.

«Значит, теперь он решил выставить меня перед людьми…» — мысленно протянула Аня и взглянула на часы: была уже половина первого. — «Гм. И, кажется, он забыл написать, до какого времени я должна прислать ему результаты съемки.»

Она потянулась к сумке со своими вещами. Платье у нее по счастью с собой было, иначе поездка рисковала бы превратиться в форменное безумие — ехать с голым верхом или снова светить пятой точкой Аня бы больше не согласилась. Но наконец выудив из сумки нужную вещь, девушка разочарованно присвистнула: платье было белоснежным и с тонкой тканью — она вспомнила, что это был один из немногих предметов, под который ей всегда приходилось надевать эти неудобные лифчики телесного цвета. Собственно, поэтому она это платье довольно редко и надевала. Но теперь у нее не было выбора. Аня влезла в платье и подошла висящему в холле зеркалу. Подол был достаточно широким, но верхняя часть платья оказалась весьма облегающей, так что увиденное было довольно предсказуемым: черные точки сосков легко угадывались под тонкой тканью, а если прижать к себе подол — то угадывалось и кое-что иное. Девушка вздохнула. А ещё была ещё и другая проблема: платье не было очень-то длинным — подол заканчивался чуть ниже середины бедра, а в нынешних обстоятельствах её это тоже ещё как беспокоило.

Она вернулась в свою комнату и в нерешительности остановилась. По сути у нее не было никаких других вариантов, но ехать так, да еще и на велосипеде? Аня приподняла ногу и ощупала руками ступню — мозоли уже явно уменьшились и почти не напоминали о себе при ходьбе, но дойти босиком до станции пешком было форменным самоубийством — там такое расстояние, что она просто раздерет ноги об асфальт. Кстати, а какое расстояние?

Аня подобрала телефон и открыла приложение карт — от ее дома до станции оказалось почти пять километров по прямой. На велике такая поездка заняла бы всего минут двадцать в одну сторону, но тут Аня вспомнила вес МИНСКа, отсутствие переключаемыхна велосипеде передач, повсеместно разбитые дороги и возможную необходимость искать объезды, и смело умножила это время если не на два, так на полтора.

«Время… и почему он не написал предельное время?» — задумалась она, и тут же её осенило. — «Ну, конечно! Чем раньше, тем меньше людей в магазинах. А к вечеру там могут быть толпы!!»

Девушка тут же выругалась, сунула телефон в карман и бросилась было на улицу. Потом выругалась еще раз и вернулась в комнату, чтобы в взять немного денег из карманных запасов, а также поискать в своей сумке какую-нибудь не очень выдышанную «одноразовую» маску — Аня не сомневалась, что даже в деревнях в рамках столь страшной эпидемии не может не быть «масочного режима», так хорошо знакомого ей по городу. И на удивление ей удалось найти не только маску, но и надетые буквально пару раз герметичные перчатки. Сунув всё это в тот же карман — на платье он был всего один — она направилась на улицу.

На веранде, конечно, она столкнулась с Лешей, который не преминул с ухмылкой спросить:

— О, всё-таки оделась, а? Хотя так тож ничего, не запаришься. Но без платья тебе было лучше. Куда идешь?
— Гулять нужно каждый день! — назидательно отрезала Аня и быстрым шагом прошла мимо.

У гаража по-прежнему стоял МИНСК и призывно манил залезть на себя и умчаться прочь от всех проблем.

«Проблема только в том, что от моих проблем так просто уехать не получится…» — мрачно подумала Аня, выкатывая велосипед за пределы участка и закрывая за собой калитку.

Закинув ногу, она попыталась привычно влезть на вел, но тут же столкнулась с новой проблемой, а точнее — даже с ворохом проблем. Когда она это делала в джинсах или шортах — трудностей не возникало, но вот теперь… Во-первых, она ясно себе представила, что если станет таким образом влезать на велосипед, когда вокруг будут люди, то им точно на пару секунд откроется вид на то, что в приличном обществе видеть вовсе не положено. А во-вторых, Аня рассчитывала, что сможет подтянуть подол под себя и просто сядет на него, избавив себя от ряда сомнительных моментов. Но по факту получилось, что это можно было бы сделать, будь платье длинным, а подол — узким; у Ани же всё было наоборот. Забравшись на велосипед, девушка сразу поняла, что подол её платья сразу свесился вниз и объял седло вокруг, а сама она просто-напросто вновь сидит на седле голой попой. Аня немного наклонилась вперед к рулю и тут же почувствовала, как ее интимное место снова касается голой кожей края кожаного седла. Она устало простонала:

— Ну черт подери, опять будет всё то же самое!..

С другой стороны — она не могла не отметить, что если бы ее платье доходило ниже колен, о чем она поначалу мечтала, то на велосипеде его край оказался бы на уровне цепи и педалей, что, скорее всего, могло закончиться еще хуже. Девушка вздохнула и потянулась к телефону, чтобы сделать очередное видео: сначала она сняла себя спереди, а потом приподняла подол и быстро засняла сбоку, надеясь, что всё это окажется в достаточной мере наглядно. И, отправив на анонимную почту ссылку на выгруженный ролик, осторожно отъехала от дома.

Первым делом Аня решила посетить единственное сельпо в своей деревне в надежде, что вдруг там может найтись нужная шоколадка — она предполагала, что вымогатель не станет проверять, добиралась ли она в поселок в принципе или нет. И хотя она и помнила выданную в первый же день Линой антирекламу этого места, она сочла риски не особенно высокими, если это может помочь никуда больше не ехать.

Уже привычным путем девушка проехала к колонке и, миновав её и ещё пару домов, свернула к небольшой площадке перед древним кирпичным магазином. Остановившись возле какого-то поржавевшего поручня, Аня спрыгнула с велика прямо на острые камни, которыми ровным слоем была засыпана вся эта площадка. Всласть наругавшись и прислонив велосипед к поручню, она, то и дело ойкая на каждом втором шаге, похромала ко входу, выполненному в форме облупившейся двери с замызганными стеклами.

Возле самой двери Аня полезла в карман, достала одноразовую маску и нацепила на лицо, затем не без труда толкнула дверь и прошла внутрь. Внутреннее помещение плохо освещалось и напоминало небольшую пещеру с характерными влажными запахами. Где-то слева за несколькими замызганными витринами со скучающим видом сидела продавщица неопределенного возраста.

«Интересно, а ей кто-нибудь сообщил, что СССР закончился? А то здесь прям всё такое, как во всех этих фильмах-антиутопиях…» — задумалась девушка, подходя поближе и ища глазами что-то хоть отдаленно напоминающее нечто кондитерское.

Тут продавщица вдруг пошевелилась и уничижительным взглядом смерила Аню, но так ничего и не сказала.

«Вот уж вам и доброжелательное обслуживание,» — заключила та, и, непроизвольно обхватив грудь, предположила: — «Интересно, это из-за просвечивающих через платье сосков, или из-за того, что я босая?..»

Но продавщица вдруг громыхнула кулаком об стол и зло бросила:

— Ты чё, грабить то ли пришла? Лицо можешь прятать сколько угодно, но попытаешься что-то стащить — от меня не сбежишь!

Аня отшатнулась и расширившимися глазами уставилась на продавщицу.

«Ни хрена себе, так это из-за маски!» — поняла девушка, медленно отступая обратно к двери. — «Хотя чего я хотела. Если ей про СССР никто не сказал, то что она может знать про коронавирус?..»

А устно смогла сказать только:

— Н-нет!. Ч-что вы… И-извините, Я-я уже ухожу.

И испуганно выбежала на улицу, на ходу снимая маску.

«В конечном счете…» — отдышавшись, сказала себе она, — «Если это советского образца сельпо, то в нем чисто по определению не может быть шоколадок «Россия»! Эпоха, знаете ли, не та.»

Уже через символические полчаса Аня завидела на следующем повороте дороги знак, сообщающий въезде в пристанционный поселок. Дорога до сюда оказалась вполне приемлемой и даже по большей части безлюдной, если не считать нескольких пешеходов, которых девушка каждый раз старалась максимально быстро объезжать, перестраиваясь на противоположную сторону дороги. Ну и участок вдоль кладбища тоже навевал довольно специфические мысли.

Но сложнее всего стало лишь когда дорога, ведущая до Лининой деревни, влилась в какое-то другое шоссе — чуть более широкое, но с гораздо более активным движением. В лучших традициях местного дорогостроения более востребованное шоссе имело значительно худшую обочину, что в какой-то момент Ане даже пришлось спрыгнуть с велосипеда и вести его по узенькой засыпанной грязью пешеходной дорожке вручную — ехать же по проезжей части с таким количеством машин и грузовиков ей было просто страшно. Примерно в это же время ей пришло первое письмо с требованием заснять новый видеоролик, что потребовало от Ани продраться через какие-то кусты вбок, так как задирать подол у самой дороги было для нее всё ещё чересчур. Кусты оказались шипастые, и потому она в нескольких местах благополучно надоровала платье, пытаясь вырваться. Повреждения, к счастью, были не очень заметны.

Вскоре она все же пересекла условную границу поселка. Далее дорога внезапно расширялась, образуя по обеим сторонам какое-то подобие парковки с невероятно разбитым асфальтом — и здесь стояла одинокая фура. Аня дождалась, пока поток машин поиссякнет, после чего осторожно забралась на велик и снова смогла продолжить путь побыстрее — на колесах.

За парковкой обнаружился какой-то хозяйственный магазин, а рядом — пара рядов стройрынка, как и везде наполненного мигрантами. Девушка поднажала на педали посильнее, пока на нее не успели обратить внимание. Далее дорога делала крутой поворот и начинала идти вдоль желездорожной линии. Аня смутно припомнила, как они всего пару дней назад проезжали тут с Линой на машине — сейчас ей уже казалось, будто это было месяцы назад.

На углу же чуть в отдалении стояло странной архитектуры сооружение, на котором висела вывеска «продукты!», хотя по мнению Ани оно больше смахивало на какой-то бар.

«Может, раньше это бар и был?»

Девушка спрыгнула с велосипеда у какого-то низкого заборчика и поспешила ко входу этого «магазина» — дорожки тут в кои-то веки были плиточные и холодные для босых ног — солнце здесь закрывала тень от деревьев. Вновь натянув маску возле двери, Аня нерешительно вошла внутрь.

Этот магазин тоже даже близко не был мини маркетом самообслуживания — здесь была пара отделов на одного пожилого продавца, а в числе покупателей числились несколько случайных человек, что-то рассматривающих на полках, и какая-то еще более пожилая одиозная женщина — она о чем-то негромко переговаривалась с продавцом. Масок, конечно, ни на ком не было. Аня медленно прошлась вдоль витрин, почти физически ощущая на себе неодобрительные взгляды со стороны бабки. Но тут она наконец заметила на одной из дальних полок искомое — там были выставлены шоколадки нужного производства, хотя нужной разновидности видно не было. Да и стоили они каких-то космических денег, но сейчас Ане уже было все равно. Она неуверенно подошла поближе к продавцу и позвала:

— Э-э… Извините!..
— Чего тебе, дочка? — откликнулся мужчина и, кажется, впервые посмотрел на неё. — О, может тебе помощь какая нужна? Ты же вон…
— Д-да, пожалуй, нужна, — не очень-то вежливо перебила она, но она вполне догадывалась, о чем может пойти речь дальше, и потому попыталась взять разговор в свои руки и показала на полку: — В-вот скажите, есть у вас такие шоколадки, как там, но только кофейные?
— Ну уж, дочка, какие тебе шоколадки-то! Может тебе хлебушка? С одежкой, правда, помочь не смогу. Хотя у внучки спрошу, вдруг лишнее что осталось… Может завтра придешь, я для тебя что-нибудь ещё поищу?

Аня закатила глаза и чуть покраснела. «Ну, всё! Теперь меня воспринимают как бродяжку! Докатились!» Она прочистила горло и попыталась уверенно возразить:

— Э-эм… Я.. Н-нет, спасибо, но нет. Мне н-нужна именно вот такая шоколадка, но кофейная! Есть у вас? А? Пожалуйста?
— Дочка, ты пойми, они же совсем недешевые, да и шоколад тебе…

И тут Аня уже просто не выдержала:

— Да есть у м-меня д-деньги! На д-десять таких ш-шоколадок есть! Д-дело не в этом! Ч-что вы в-вообще себе п-позволяете?

Пожилой продавец уже собирался что-то возразить, как вдруг раздался громкий хриплый голос бабки:

— А я говорила, говорила тебе, что вся эта молодежь просто безумная! Ты на нее посмотри! Шоколада она захотела, наркоманка! Лицо своё прячет, но телом голым светит мама не горюй! Позор! Бесстыдница!!

На первых же словах Аня отшатнулась, будто ее стукнули, и тут же зарделась еще сильнее — и чем дальше, тем больше. Наконец, чуть придя в себя, она просто выбежала из магазина с пылающими щеками, которых, впрочем, из-под маски всё равно видно не было. А вот напрягшиеся и торчащие сквозь тонкое платье соски были видны великолепно. Затем она неожиданно для себя ловко запрыгнула на велосипед и побыстрее покатила в случайном направлении, пытаясь придумать, как бы после такого успокоиться, но трение известным местом об седло велосипеда этому уж никак не способствовало.

В конце концов Аня подъехала к парковке большого супермаркета дикси, построенного ровно напротив станции. Прошло немало времени, но она была вновь почти спокойна. А еще она твердо решила больше не заходить ни в какие маленькие магазинчики, раз это приводит к таким последствиям.

Парковка была хорошо закатана асфальтом, но на ней практически не было машин. Аня подъехала поближе к автоматическим дверям, спрыгнула на приятный теплый асфальт и оставила велик, облокотив его прямо к стене здания. Её, конечно, беспокоило то, что у нее не было никакого велозамка, но так и альтернатив тоже никаких не было: единственное, что она могла сделать в рамках противоугонных процедур — это просто надолго не оставлять велосипед.

Девушка совершенно негигиенично руками отряхнула грязь с босых ступней, как смогла расправила с рваный подол платья, и направилась в супермаркет. Перед самым входом она на мгновение замерла, чтобы достать из кармана маску. но потом махнула рукой и пошла без неё — в этом захолустье этот атрибут бушующей в мире эпидемии, похоже, был совершенно не в моде.

Супермаркет встретил Аню полупустыми полками и почти полным отсутствием покупателей, зато был оснащен по последнему слову техники. Батарея кондиционеров под потолком обеспечивала идеальную температуру воздуха, стеклянные шкафы то тут, то там напоминали, что теоретически в них могли храниться огромные запасы мяса и всевозможных сыров, а несколько открытых витрин для молочных продуктов холодили не только свои полки для соответствия типовым условиям хранения товаров, но еще и приятно охлаждали идеально ровный плиточный пол рядом с собой — Ане даже очень понравилось бродить туда-сюда между прохладными и теплыми участками полов в зале, что она почти забыла про свой сомнительный внешний вид. Зато что она выяснила, так это причины такого состояния магазина: цены в нем были ещё выше, чем в бывшем «баре» на углу дороги.

«Видимо, расположение напротив станции чем-то обязывает,» — хмыкнула она. — «Стоимостью аренды в первую очередь, надо понимать.»

Однако надо было двигаться дальше. Отыскав полупустые полки кондитерского отдела, где нужной марки шоколада не было совсем, Аня даже задумалась, а не написать ли шантажисту предложение заменить шоколадку на какую-нибудь другую: хоть альпен гольд, хоть какую-нибудь милку — они тут стоили таких денег, что если он желал заодно разорить Аню, то это был бы отличный вариант. Впрочем, потом она представила себе, какой ответ на такие идеи получит, и решила отложить его на попозже. И она побрела к выходу.

Выход, конечно, располагался рядом с кассами, где переговаривались несколько скучающих кассиров. Но стоило Ане подойти поближе, как те умолкли, а она снова поймала на себе чей-то исполненный жалости взгляд.

«Кажется, я скоро начну уже спиной такое чувствовать!» — раздраженно подумала она, ответно разглядывая кассиров с безопасного расстояния: на удивление на всех были маски, а на некоторых — ещё и перчатки. — «Впрочем?..»

Тут она посмотрела на собственное отражение в ближайшей витрине, начищенной до идеального блеска. Картина-то была та ещё: несмотря на все потуги, подол платья всё еще оставался рваным, босые ноги — очень пыльными, а искусственное освещение будто было специально подобрано, чтобы подчеркивать отсутствие под платьем девушки нижнего белья.

«Может, не так уж они и не правы?»

Аня взрогнула, и быстрым шагом проследовала мимо касс на улицу, гадая, не подумают ли на неё, что она что-то своровала и теперь пытается побыстрее сбежать. Но никто не двинулся с места, а стоило ей выйти на улицу — неспешные разговоры продолжились.

Отъехав от дикси у Ани возникло ожидаемое затрунение — она не знала, к какому магазину отправиться дальше. Из карты ей было известно, что еще крупные торговые точки были на другой стороне поселка — за железной дорогой. Вот только идти туда ей совершенно не хотелось — у перехода постоянно сновало множество людей, а она… не хотела ни с кем пересекаться вовсе.

Ей вдруг вспомнилось, что вроде бы если ехать дальше вдоль железной дороги, то там будет автомобильный переезд, а недалеко от него — еще какой-то небольшой супермаркет на самом отшибе поселка. И в ту сторону вела довольно широкая пешеходная дорожка, правда, не совсем пустая. Она впрыгнула на велосипед и покатилась в выбранном направлении. И на удивление память не подвела её — в ожидаемом месте действительно оказался магазин, это была какая-то грязная пятерочка.

Аня подъехала поближе, решив так же припарковаться прямо у здания, но тут заметила в окнах магазина, что там находилась уйма людей, а у касс стояли очереди.

«Ну, и что это? Низкие цены? Или большой ассортимент? Или просто становится более позднее время?» — спросила себя девушка, но доставать часы уже просто поленилась. Впрочем, ехать искать какие-то другие магазины ей было не менее лень. Она снова посмотрела на очереди и фыркнула. — «Ну, если я все-таки пойду сюда, то что я, собственно, потеряю? Время? Время я в любом случае потеряю, даже если поеду куда-то ещё. Достоинство? Достоинство, кажется, за последнюю неделю я уже всё растеряла, начисто…»

И она спрыгнула с вела и направилась к двери, даже не пытаясь как-то отряхнуться или расправить одежду. Единственное, что она сделала — это решила все-таки в последний раз на сегодня надеть маску, а заодно — и полиэтиленовые перчатки, не зря же она их брала с собой? Переступая порог автоматических дверей она просто не смогла не отметить дикость того, что заходит в магазин, защитив руки от каких-то невидимых глазу вирусных частиц, но при этом с босыми ногами, измазанными вполне видимой грязью.

Но на её удивление здесь, казалось, всем было до неё до лампочки — людей интересовали только цены, ну и чтобы никто не влез в очередь перед ними. В какой-то момент Аня даже задалась вопросом — а не было ли так везде, может, это всё ее разыгравшееся воображение рисовало ей кривые взгляды встреченных людей и все прочие неловкости?

Она быстро пробралась к отделу с конфетами, и на полке с шоколадками увидела искомое. Наконец-то! Теперь, правда, ей надо было записать видео… Она достала телефон, включила запись и прошептала в камеру:

— Это в-видеоблог! Дорогие подписчики, с-сейчас я специально для вас к-куплю п-плитку кофейного шоколада «Россия». Ведь до меня т-такого н-никто не делал!»

После чего она пристроила включенный телефон в карман так, чтобы объектив высовывался наружу, и, схватив с полки кофейную шоколадку, протолкалась к кассам. Проведя пару минут в очереди, она наконец положила свою покупку на ленту, а кассир повернулся к ней и стандартно-механически спросил:

— Пакет? Карта магазина?

Но потом вдруг сморгнул и уставился на Аню совсем другим взглядом. И произнес:

— Эй, деточка! Мы тут коммерческая организация, а не благотворительный фонд вообще-то!

«Ф-фух, ну нет, конечно же, никакая это была не фантазия — они на самом деле все так думают…» — успокоенно подумала Аня и стала демонстративно отсчитывать купюры, которые заблаговременно достала и до поры прятала в руках за спиной.

Отыскав тысячную бумажку, девушка шмякнула её перед продавцом и очень выразительно на него посмотрела, ничего не говоря. Тот, кажется, немного подавился, но тут же принялся отсчитывать сдачу. Затем он положил перед Аней несколько купюр и полез набирать монеты, но девушка лишь отмахнулась:

— А мелочь свою оставьте с-себе!

Она взяла шоколад и сдачу, и, не дожидаясь чека, не торопясь побрела к выходу, шлепая по кафельному полу босыми ногами. На ходу она достала из кармана телефон и, развернув его камерой к себе, произнесла:

— Ну, вот так к-каждый м-может купить себе любимый кофейный шоколад. Д-даже если вы вдруг окажетесь одеты так, как я.

После чего засняла себя во весь рост и отключила съемку. И закатила глаза:

«Серьезно? Ну и до чего я докатилась?..»

Минут через сорок Аня уже почти докатилась до дома. Путь обратно занял чуть больше времени из-за внеплановой остановки на перекус той самой шоколадкой — не то чтобы девушка была так уж голодна до сладкого, ей скорее было необходимо отвлечься и сделать перерыв долгом в сидении без трусов на седле МИНСКа. В остальном путь прошел без особых трудностей — возможно, тому поспособствовали попытки Ани полностью игнорировать встреченных по пути людей и сосредоточиться только на дороге.

Спешившись у калитки, девушка втащила вел на участок и закрыла на щеколду дверцу. Не самая большая защита, учитывая, что ее можно было открыть снаружи, правильным образом просунув руку внутрь, но некую иллюзию безопасности это создавало, а ключей от настоящего замка у Ани с собой просто не было.

Она оставила МИНСК у ворот гаража, пообещав себе на этот раз не забыть убрать его на ночь, и направилась уже было к дому, как на полпути чертыхнулась и пошла обратно, приговаривая вполголоса:

«Съемки, постоянные съемки, я долбаная кинозвезда!»

Аня зашла в гараж, не медля стянула через голову рваное платье и, повинуясь внезапному порыву, крутанулась вокруг себя на мысочках. Фыркнув, она достала телефон и остатки от упаковки шоколадной плитки, чтобы засвидетельствовать привоз последних на участок. Ну и себя, конечно, тоже. Отправив видео, девушка с чувством выполненного долга и совершенно не понимая, с какой стати всё это стало её долгом, направилась к крыльцу, не забыв взять с собой телефон, а вот смятое платье так и осталось лежать в гараже.

Не обнаружив Лешу ни на крыльце, ни на веранде, ни даже на кухне — Аня вдруг ощутила даже робкое разочарование, но тут же отогнала его прочь. «У себя на втором этаже небось сидит. Тем лучше,» — решила она, и направилась к себе в комнату. Запустив ноутбук, девушка убедилась в том, что никакой непрочитанной корреспонденции в ее адрес ниоткуда не появилось, мир от нее совершенно ничего не хотел, да и это было более-менее взаимно. Полистав какие-то бестолковые новости о том, что Кейтлин Дженнер сотворила какую-то очередную ерунду (или сотворил?), а прирост заражений коронавирусом в день по миру в целом вновь приближается к сотне тысяч человек, Аня вдруг поняла, что не в силах откладывать неизбежное, и пора уже готовить обед.

И в этот самый момент на телефоне вновь прозвучало писк уведомления о новом письме. «Опять он…» — вздохнула Аня, и стала читать:

«Все видео приняты. Но вообще, Анют, ты уже переигрываешь. Сегодня вечером ты попробуешь себя в другом жанре. Доберись до указанной точки к 18:23, разденься и снимай себя на видео в течение пары минут. Я думаю, что на месте ты поймешь, что должно попасть в кадр кроме тебя. Ну, а если не поймешь — попрощаемся.»

В конце письма была снова приложена ссылка на яндекс.карты — Аня тут же открыла ее на ноутбуке, чтобы удобнее было смотреть. Искомая точка находилась чуть в стороне от той же загруженной дороги, по которой девушка добиралась сегодня до поселка, вот только сворачивать на эту дорогу нужно было в противоположном направлении. И там же недалеко от этого места проходили железнодорожные пути, но больше у этой точки карта ни о чем интересном не знала. Аня недоуменно хмыкнула: если там что-то и находилось, то откуда шантажисту было знать о том знать? Если только он не жил где-то неподалеку…

Но до вечера еще было много времени, поэтому Аня закрыла крышку ноутбука, взяла со стола телефон и безропотно прошла на кухню. Налив полчайника воды из пластиковой банки, она поставила его на зажженную плиту, и только после этого, снова хмыкнув, опять вышла на веранду — подобрать брошенное там вчера полотенце. За ночь оно давно уже успело высохнуть, и Аня решила повязать его себе на бедра: все-таки это было хоть какое-то прикрытие, причем его можно было в любую секунду сорвать и отшвырнуть подальше, если вымогатель вдруг запросит у неё очередное голое видео. Не с первой попытки, но девушке даже удалось завязать достаточно прочный узел, и она невольно улыбнулась. Вообще она до сих пор не совсем понимала, в какой именно момент её жизнь сделала такой лихой вираж, что он привел именно к таким последствиям. Но, как однажды сказала ей Лина — жизнь одна, и в любом случае нужно учиться получать удовольствие от того, что имеешь.

Вернувшись на кухню, Аня тут же заслышала быстрый топот по лестнице — подросток решил спуститься из своего логова вниз. Девушка взрогнула и по привычке попыталась сжаться в комок, но смогла взять себя в руки и, гордо выставив вперед свои маленькие груди, поспешила к плите — готовить обед.

За обедом подросток был на удивление немногословен и даже почти ни о чем с привычной для него издевкой у Ани не интересовался — лишь просто буравил ее взглядом. Но это отчего-то оказалось ещё хуже, и после еды девушка, свалив грязную посуду в раковину, просто сбежала в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Правда, оказавшись одной в пустой комнате, сильно лучше не стало — теперь ей в голову просто лезли разные малоприятные мысли, мешающие сосредоточиться или заняться чем-нибудь полезным.

«Интересно, если так всё пойдет и дальше, то как я буду заканчивать семестр? Я даже домашку не могу заставить себя спокойно поделать. Кто-нибудь когда-нибудь вообще пробовал пытаться разобраться в физике или порассуждать о философии, сидя без трусов? Вот и я тоже не могу!»

Аня вскочила со стула и принялась мерить комнату шагами. Но комната была недостаточно большая, и даже столь инновационное занятие ей быстро наскучило. Она взглянула на часы — было полпятого, и она отчетливо поняла, что сидеть в помещении уже больше не может.

«Ладно… Ладно. Съезжу тогда осмотреть то место, где мне нужно будет сняться в очередном блокбастере вечером,» — объявила она себе. — «Должно же там что-то быть? Не может быть, чтоб не было!»

И тут же чертыхнулась, вспомнив, что бросила платье в гараже. Но тут же взвесив доступные варианты, плюнула, взяла телефон и направилась на улицу как была — в одной лишь набедренной повязке из полотенца. Однако на веранде тут же столкнулась с Лешей, традиционно ковыряющимся с приставкой. Стоило ей только показаться, тот будто даже не отведя взгляда брякнул:

— Ну что, снова гулять? — ухмыльнулся он, но затем все-таки поднял на нее глаза и уже более удивленно спросил: — О, а ты что, теперь в таком виде пойдешь? И на велике, или пешком? Это уже гораздо интереснее, чем утром ты поехала! Вот на это я бы посмотрел!

И сделал вид, что собирается отложить приставку в сторону.

— Н-нет, конечно, нет! — тут же пришлось объясняться Ане. — Я просто платье возле вела оставила, и…
— А-а, ну сказала бы сразу… Раз так, то и езжай, — великодушно «разрешил» ей подросток, и снова демонстративно уткнулся в экран.

Девушка поспешно спустилась с крыльца и заторопилась к гаражу по шершавым, прогретым дневным солнцем плиткам дорожки. Она не могла не отметить, что, несмотря ни на что, отдельные аспекты «голой жизни» ей нравились всё больше и больше. В гараже она сбросила с себя полотенце, снова залезла в платье и уже через пару минут отъехала от дома.

Аня в задумчивости вела велосипед на крейсерской скорости вдоль главной улицы деревни: МИНСК было совсем непросто разогнать, но впоследствии почти ничего не стоило поддерживать достигнутую скорость — его масса обеспечивала отличную инерцию. Деревня вскоре закончилась, а где-то впереди уже вот-вот должна была начаться стена местного кладбища, которое будет тянуться вдоль дороги ещё несколько сотен метров, а затем, еще с километр спустя, будет развязка с большой дорогой, ведущей к поселку.

Под вечер на дороге стало встречаться заметно больше пешеходов и машин, чем было днем, но девушка старательно пыталась не обращать на них внимания, и те, кажется, отвечали ей взаимностью. И все было логично и спокойно, пока очередной уже миновавший Аню встречный автомобиль вдруг резко не ударил по тормозам. Аня даже сама чуть притормозила, чтобы попытаться обернуться и посмотреть, что там случилось: не авария ли какая, или просто кто-то неожиданно выбежал на дорогу? Но нет, неопределенного цвета машина стояла в конце свежепрочерченного тормозного пути посреди совершенно пустого шоссе. И вдруг начала ещё и настойчиво сигналить клаксоном. Аня удивилась и лишь прибавила ходу — мало ли что там у этих водителей в голове…

Но когда девушка уже было выкинула это происшествие из головы, продолжив гадать, что этакого должно оказаться на указанной шантажистом точке, как по нарастающему гулу за спиной она определила приближение очередной машины и снова прижалась поближе к обочине. Автомобиль, казалось, уже пролетел мимо, но вдруг плавно затормозил и практически перегородил полосу прямо перед Аней — и тут уже ей пришлось бить пятками по тормозам. Но не успела она начать ругаться, как наконец повнимательнее разглядела машину и тут же узнала в ней тетину Мазду, а сама Лина уже успела вылезти из салона и теперь насмешливо взирала на племянницу.

— Анька!! Ну и куда ты так мчалась-то? И вообще… что эт с тобой?!

Аня подъехала поближе и, поскольку уже довольно приналовчилась спрыгивать с вела, решила продемонстрировать Лине свой мастер-класс. Правда, ей тут же ясно представилось, что сопутствующее прыжку взметание не особенно длинного подола платьица могло приоткрыть кое-что лишнее, а тетя точно не упустила бы ничего из вида… Девушка виновато подняла взгляд и начала было говорить:

— Привет, Лин. Я.. Я ну никак не ожидала тебя сейчас тут встретить. Я… э… ну… я всё объясню!..
— В этом не сомневаюсь, — тетя улыбнулась. — Но давай-ка мы всё же сначала освободим дорогу — вдруг кому еще захочется по ней проехать? Предлагаю заехать вон туда — надеюсь, у тебя ведь нет всяких предрассудков по этому поводу?

И она указала на въезд на кладбище, совсем рядом с которым они и остановились. Аня не очень-то решительно покачала головой, но Лину это вполне устроило, и она уселась обратно за руль. Мазда привычно прочихалась, неспешно съехала с дороги и нырнула под каменную арку с отсутствующими воротами. Аня вздохнула, снова забралась на велосипед и направилась вслед за тетей. Въезд на мемориальную территорию, впрочем, был весь в довольно существенных рытвинах, и потому она не стала рисковать, последние несколько десятков метров проделав уже пешком. Лина тем временем уже дожидалась племянницу, расположившись на какой-то облупленной древней скамейке. Аня поставила МИНСК рядом и в нерешительности подошла поближе, прекрасно понимая, насколько жалко, должно быть, выглядит в своем рваном платьице.

— Ну, приве-е-ет! — Лина тут же вскочила на ноги и поманила к себе племянницу.

И неожиданно тетя вдруг заключила ее в столь крепкие объятия, что от такого давления Аня даже почувствовала неслабую боль в налившихся от напряжения грудях — а неуемное напряжение преследовало её во время любой поездки без трусов на велике.

— Что ж, кажется, ты тоже весьма рада меня видеть, — беззлобно сообщила Лина, отпуская наконец племянницу.
— Ну, Лин, ну что ты… — уже и без того смущенная Аня тут же смутилась ещё больше.
— Очень рада, что у тебя ступни, похоже, полностью зажили, — как будто ничего не замечая продолжала тетя. — Ты извини, я никак не могла предположить, что история с кроссовками к таким последствиям приведет. А с великом-то в итоге удачно получилось, да? Вижу же, что тебе понравилось.
— Д-да… Это.. действительно очень интересный опыт, — подтвердила Аня, надеясь, что хоть здесь в подробности вдаваться не придется.
— Он тяжеловат, конечно, не без минусов. Зато на нем и без обуви кататься совсем не проблема — я так вообще обожаю, — тут Лина вдруг запнулась, и продолжила извиняющимся тоном: — Ой, кстати, ты, наверное, меня сейчас убьешь, но я только что поняла, что снова забыла привезти твои кроссовки! Прости!! Гм.. Не знаю, может, ты наденешь пока мои сандали, а?

И не дожидаясь ответа, тут же скинула с ног обувь и с явным удовольствием прошлась несколько шагов босиком по наметенной с дороги мягкой пыли.

— Да нет.. спасибо.. — поспешила успокоить Аня, и изобразила слабую улыбку. — Я тут уже вроде как немного привыкла.
— Ну и отлично! — кивнула Лина, но снова обуваться совсем не торопилась. — Ладно, а теперь рассказывай. Наверное, у тебя ведь был какой-то немаловажный повод сбежать из дома и быстро куда-то гнать велосипед в таком… своеобразном виде? Нет, я понимаю, я действительно практически нарочно заставила тебя последние дни походить босиком, а до этого так и вообще голой на участке, но… Вот это? — и тут она совершенно бесцеремонно протянула руку и приподняла подол Аниного платьица чуть не выше талии, что та даже вскрикнула от неожиданности. — Не нервничай, тут точно никого нет. А кто есть — им уже всё мирское побоку… В общем, далеко от дома без трусов я тебя ходить точно не заставляла. Ну, когда я уезжала, то не заставляла, да. Так что случилось?

Аня немного помялась в нерешительности, глубоко вздохнула, и… Принялась рассказывать — всё с самого начала: и про то, как лопухнулась в видеоконференции еще в Лининой рубашке, и про то, как Леша с самого начала ее то и дело подкалывал, а она из-за приставки на него постоянно ругалась, и про то, как потом несколько дней спустя откуда-то выплыл неизвестный шантажист, и из-за всей связанной с ним ерунды она совсем перестала следить за Лешей, что он там совсем от рук отбился и занимался целыми днями неизвестно чем. Потом Аня даже показала почти всю свою переписку с незнакомцем, а Лина забралась с ногами на скамейку, внимательно слушала и время от времени кивала. В какой-то момент, рассказывая о выполняемых «заданиях» и видеосъемках, Аня вдруг с удивлением осознала, что некоторые моменты рассказывает не жалуясь и вовсе не хлюпая носом, а скорее даже гордо, как о превознеможении немыслимых трудностей. Тут она ещё сильнее зарделась и неловко закончила:

— В общем, теперь он меня послал в какое-то очередное место снять там очередной видеоролик, вот я туда и ехала…
— Да-а… — протянула Лина. — Наломала ты дров, конечно. Спорить с террористами — вообще не самая лучшая тактика, даже если тебе и кажется, что к тебе хорошо относятся… И подначивать их всяким разным тоже.

Она подмигнула, но тут же посерьезнела:

— Ладно, и у тебя ведь нет никаких подозрений, кто именно это может быть, правильно я понимаю?

Аня грустно кивнула:

— Да практически кто угодно из присутствовавших в видеочате… И он использовал только анонимную одноразовую почту для связи.
— Плохо, конечно. Писать заявление на неопределенный круг лиц — сомнительное дело, да еще и с такими твоими фотками… А ты говоришь, что видео ты ему посылала не в почту, а выгружала куда-то?
— Угу, почта такие большие файлы не принимала. Но я выгружала тоже на обменники, обещающие полную анонимность!
— Да уж, знамо дело, варез без анонимности сейчас особо не пораздаешь, — туманно сообщила Лина. — Но идейка одна всё же есть. Давай-ка следующее видео мы положим не на файлообменник, а на что-нибудь нам подконтрольное?
— Это как ещё? — удивилась Аня.
— Да есть у меня доступ к паре-тройке служебных сайтов с непритязательного вида доменами. Выгрузим туда, и тогда хоть что-нибудь узнаем про твоего вымогателя — каким браузером он эти файлы попытается скачать, с какого провайдера, какого города… Ну, если только он весь не укутался прокси и не юзает тор.

Аня даже не стала переспрашивать.

— В конечном счете с чего-то же надо начинать, — подвела итог Лина. — Иначе это незнамо когда еще закончится. А я, пожалуй, тебе помогу и не только с сайтами.
— В смысле?
— Так он ведь в одном из первых писем тебе сказал, что ты можешь заснять не себя, если найдешь кого-нибудь, кто согласится сделать это за тебя. Ну так если лицо в кадр не попадет, то считай, что ты нашла! — широко улыбнулась тетя. — В конце концов — мы мою идею будем проверять, а она, глядишь, запросто может совсем ни к чему и не привести. Ну, и суперзвездой не только тебе одной тут быть.

Около шести вечера Аня уже подъезжала к месту, где шоссе делало резкий поворот, возле которого располагался съезд на неприметную проселочную дорогу — и проехав по последней с полсотни метров можно было добраться почти что до указанных шантажистом координат. Ещё издали заметив стоящую с мигающей аварийкой Мазду девушка обрадованно улыбнулась и поднажала на педали. Они с Линой столько времени провели в разговорах у въезда на кладбище, что Аня едва успевала теперь приехать на указанное место вовремя.

Тети возле машины не обнаружилось — девушка заметила ее стоявшей чуть в стороне на поросшей дикой травой небольшой насыпи. Аня слезла с велосипеда возле Мазды, тоже вскарабкалась наверх и подошла к Лине — та сосредоточенно копалась в телефоне, но, услышав приближение племянницы, тут же обернулась к ней.

— Ну что, Анька, — вместо приветствия сказала она. — Я почти уверена, что в координатах небольшая ошибка, а правильное место должно быть прямо тут, вот где мы сейчас стоим.
— И почему ты так считаешь?
— Да ты просто погляди вокруг.

Сразу за насыпью, на которой стояли две девушки, уровень земли вновь немного опускался вниз, но затем поднимался еще выше — это уже была значительно более массивная насыпь для железнодорожных путей. Проселочная дорога чуть правее подходила почти вплотную ко второй насыпи, резко сворачивала и далее тянулась параллельно путям, сходя на нет где-то вдали. А больше вокруг не было ничего, лишь пустая земля.

— То есть ты хочешь сказать, что..
— Именно это я и хочу сказать. Я сейчас посмотрела расписание поездов, примерно в 18:23 здесь должна проходить электричка на Москву. Думаю, наш приятель хотел, чтобы ты ее поприветствовала, ну и записала всё на видео. Не знаю, правда, зачем это ему. Ну, раз хочется… Я от своего предложения не отказываюсь и попозирую вместо тебя, ты только засними всё поаккуратнее, хорошо?

И Лина сунула племяннице в руки свой смартфон — уж явно уровнем повыше, чем Анин собственный, и вприпрыжку сбежала с холма обратно к машине, Аня же была вынуждена вновь преодолевать склон медленно и осторожно, избегая острых прошлогодних стеблей под босыми ногами. Добравшись до Мазды, тетя тут же опять сбросила с себя обувь, открыла дверцу и швырнула сандали в салон машины, после чего начала поспешно раздеваться. Только оставшись совершенно голой, она повернулась к племяннице и недовольно замахала руками:

— Ну и зачем ты спустилась? Так же опоздать к проезду поезда можно, ты босиком быстро не заберешься! А опоздать сейчас — это уж совсем не то, что нам нужно!

Лина будто не разбирая дороги снова быстро полезла вверх на склон, и в этот момент где-то почти вблизи раздался гудок локомотива. Поняв, что дело плохо, Аня поторопилась вслед за тетей, то и дело напарываясь на что-то острое, а на последних шагах так и вовсе оступилась и просто упала на колени. Тетя тем временем уже забралась на насыпь и теперь размахивала руками, торопя племянницу.

— Аня, надо начинать съемку, поезд уже совсем близко! — прокричала она.

Аня всё ещё в одной руке сжимала телефон, и теперь продолжила взбираться практически на карачках, помогая себе другой рукой и то и дело цепляясь и раздирая свое многострадальное платье за сухие ростки. Наконец кое-как выбравшись на вершину и так и не находя в себе сил подняться на ноги, Аня прямо лежа запустила камеру и навела ее на тетю. Объектив сначала выхватил босые ноги Лины и стал плавно подниматься всё выше и выше, и остановился аккурат на уровне её плеч. За силуэтом тети уже вовсю неспешно катились вагоны. Поняв, что Аня уже снимает, Лина показала в камеру два больших пальца, повернулась лицом к поезду и бросилась на противоположный край насыпи. А остановившись там, она принялась приветственно махать рукой в сторону состава и прыгать на месте. Через несколько секунд поезд уже пролетел мимо. Аня тут же перевернула телефон камерой к себе и произнесла в объектив:

— Ну, вот так вот мы поприветствовали поезд в 18:23. Ура?

И отключила съемку. Лина с весьма довольным собой видом тем временем уже подошла к племяннице и протянула ей руку, чтобы помочь той подняться.

— Лин, ну как ты это делаешь-то, а? — устало пробормотала Аня, безуспешно пытаясь отряхнуться от налипшей травы и пыли.
— Не знаю, — беззаботно ответила та. — Это как-то само собой получается. Я бы скорее тебя хотела о том же спросить.
— О чем именно?
— Как ты умудряешься упасть на таком маленьком детском холмике, вся угваздаться, почти уже дорвать свое платьишько и вот это вот всё?
— Ну… Э.. Это тоже вполне получается само собой.
— Ну… Ладно, как скажешь. Ну что, давай телефон, посмотрим, что у нас получилось? Жаль, что второго дубля нам не светит.
— Чего это не светит? В крайнем случае можно следующую электричку подождать!
— М-м.. — по телу Лины вдруг пробежала волна мурашек. — Ну, давай-ка сначала всё же первый дубль отсмотрим. И не здесь у всех на виду, а лучше в машине.

И она тут же поспешила прочь с насыпи, вниз, и будто опять не разбирая дороги.

— Что сказать — весьма недурно! — оценила видеоролик Лина, гася экран смартфона и откидываясь на водительское кресло. — А уж если не знать, что такой ракурс съемки был выбран только из-за падения видеооператора, то так вообще можно было б похвалить за хорошую операторскую находку. Можно ли падение назвать хорошей находкой?..

Аня кисло улыбнулась. Она сидела на пассажирском сиденье и растирала саднящие ступни — все-таки к хождению босиком по бездорожью она была категорически не готова. В происходящем в целом девушка испытывала двоякие чувства: с одной стороны она была искренне рада, что Лина вызвалась помочь и снялась за неё, с другой — а при чем в этой истории вообще была Лина? Сегодня она помогла, но завтра будет новый день и новые задания от шантажиста. Кто знает, что ему может прийти в голову в следующий раз? И Лина уж точно не станет по двадцать раз на дню участвовать в этих дурацких съемках вместо неё. Аня посмотрела на тетю: та снова взялась копаться в телефоне, а одеваться поленилась и продолжала сидеть совершенно голой — и почему-то для неё это выглядело очень естественно.

— Ну что, попробуем отправить видео? — наконец прервала молчание Лина. — Мне б, конечно, было намного удобнее всё это сделать с ноутбука, но можно и чуток помучиться и с телефона запихать ролик на наш сайт. Грешно заставлять твоего хозяина ждать.

И она подмигнула.

— Лин, ты же знаешь, что для меня все это почти что филькина грамота… — откликнулась племянница. — Я тебе всецело доверяю.
— Ну уж, ещё бы не доверяла! — Лина широко улыбнулась и принялась что-то набирать.

Аня попыталась взглянуть на экран тетиного смартфона, но там была лишь темная консоль с какими-то командами. Тогда она безрадостно уставилась в окно, позволив мрачным мыслям свободно течь в своей голове:

«Ну а что если незнакомец опять начнет ругаться? Скажет, что все прежние утверждения больше не имеют силы с тех пор, как он запретил мне одеваться в доме? Почему вообще мы решили, что его слова о том, что на видео может быть кто угодно и не обязательно я — не шутка? А то шутящие террористы…»

Тут у Ани в кармане пиликнул телефон — она дернулась и чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности.

— Ань, это я прислала тебе ссылку на видео, — поспешила успокоить Лина. — Отправь ее сама знаешь куда. Какая-то ты совсем нервная… Хотя, пожалуй, сейчас тебя нельзя в этом винить.

Аня не стала ничего говорить, а просто вкопировала полученную ссылку и отправила ее на анонимную почту незнакомца.

— Готово, — сообщила она. — Он на новые ролики чаще быстро реагирует. Хотя бывало, когда и по часу надо было ждать.
— Ну, мы ведь не торопимся? — откликнулась Лина. — Ты на многое всё же не рассчитывай, но если нам повезет, то хоть что-нибудь мы да узнаем. Особенно если наш товарищ окажется не очень аккуратен.

И тут наконец тетя потянулась к своей одежде, пролежавшей всё это время на задних сиденьях.

— Но смотреть логи я все-таки хочу с ноутбука, — пояснила она, надевая лифчик. — На этих маленьких экранчиках, да без нормальной клавиатуры — это ж задолбаешься. Но для этого мне надо всё же доехать до дома, у меня ноут разрядился. Ну что, ты своим ходом доберешься, или мне изобретать, как теперь велосипед прицепить к машине? Я крепления, кажется, бросила в гараже в тот раз.
— Да я доеду, — откликнулась Аня, расправляя и оглядывая свое платье — новых рваных участков на нем заметно прибавилось, и она менее уверенно добавила: — Наверное…

Аня уже выводила МИНСК с проселочной дороги обратно на обочину вдоль шоссе, когда тетя на Мазде наконец нагнала её и пролетела мимо, помахала племяннице рукой — Лине понадобилось больше времени, чтобы полностью одеться и развернуть машину, но дальше уйма лошадиных сил надежно делала свое дело.

«Да, она минут через десять-пятнадцать уже доедет до дома, а мне тут ещё катиться и катиться…» — вздохнула Аня.

Поднявшийся под вечер прохладный ветер проникал через прорехи в её рваном платье, да и пытался вздымать подол, что ей приходилось то и дело придерживать его рукой. И кожаное седло велосипеда уверенно продолжало ей натирать известное место. А телефон молчал — вымогатель так ничего и не ответил. Или же он посмотрел, что Аня с Линой засняли, разозлился и теперь молча рассылал фотки девушки ее сокурсникам? Аня сжала зубы.

В борьбе с ветром и гнетущей тишине, сопровождаемой только шуршанием колес, прошло еще минут двадцать. Но когда девушка уже снова проезжала мимо кладбища, наконец-то раздалась трель уведомления. Аня резко затормозила, спрыгнула с велика и поспешно вытащила из кармана телефон, готовясь к худшему. Однако это оказался вовсе не шантажист — Лина прислала сообщение в мессенджер:

«Анька, наш план оказался неплох, я тут узнала много интересного. Даже слишком много. Но главное — ты можешь больше не беспокоиться. Все твои фото в безопасности, никто их никуда не вышлет. Не торопись и спокойно приезжай.»

Аня не верила свои глазам. И смогла только набрать:

«Как это? Что значит в безопасности?»

И тут же получила ответ от тети:

«Ну, я, пожалуй, удивлена поменьше твоего, но думаю, что всё сложилось достаточно удачно. Они реально в безопасности. Приезжай и всё сама увидишь.»

Аня хмыкнула, но спорить не стала — забралась на вел и в задумчивости продолжила поездку, благо до дома уже оставалось всего ничего.

Вскоре без приключений доехав до Лининого участка, Аня вкатила вел через калитку, поставила его у стены гаража и по инерции чуть не начала через голову снимать с себя платье. Тут же сознав, что это больше вроде бы не нужно, она тут же надела его обратно и попыталась расправить — но зрелище всего равно было плачевное: через некоторые дыры можно было много чего разглядеть, а подол так вообще в итоге оказался сбоку разорван чуть не до пояса. Девушка фыркнула и ненадолго заглянула в гараж, чтобы подобрать брошенные там днем ранее трусы, и тут же натянула их на себя. Состояние их, конечно, оставляло желать лучшего, но несмотря ни на что Аня тут же почувствовала огромное облегчение.

Выбравшись из гаража, девушка направилась к дому, и тут же столкнулась со спускающейся с крыльца Линой — она сразу же подметила, что тетя всё ещё была полностью одета, но уже без обуви.

— О, добралась наконец? — обрадованно воскликнула Лина. — Я когда тебе писала, чтоб ты не торопилась, вообще-то совсем не имела в виду, что тебе следует идти пешком. Ты тут пропустила чуток интересного. Ну давай, пошли. Основное представление уже успело закончиться, но всё равно, идем!

Она схватила племянницу за руку и резво потащила за собой в дом. Миновав веранду, где Аня краем глаза успела заметить валяющуюся на диване приставку, они прошли на кухню. Лина остановилась у дверей и чуть подтолкнула Аню вперед.

— Вот, Анька, знакомься! Вот это и есть твой шантажист! — объявила она, показывая прямо.

В дальнем углу кухни вдали от стола на стуле сидел Леша, и вид у него был такой, будто его к этому стулу приковали, хотя его там ничто не удерживало. Вот только он был полностью раздет, на нем не было даже трусов, а обе руки он прижимал к паху.

— Ну.. Понимаешь, я тут с ним уже провела небольшую беседу, — чуть извиняющимся голосом продолжила Лина. — Изъяла и проверила аппаратуру, поудаляла то, что ты для наго наснимала, и оригинал, которым он тебя начал шантажировать, я тоже нашла и надежно затерла.
— Оригинал?.. — переспросила Аня, всё еще неспособная переварить произошедшее. «Всё это организовал вот этот вот паренек?»
— Ага, — откликнулась тетя. — Вообще-то на самом деле там была всего одна фотография. Та, которую ты уже видела — других не было. Он утверждает, что нашел ее на твоем ноутбуке, покопавшись в папке с кэшем твоего видеочата. Ты совсем не зря считаешь его дурацким — неотключаемое фотографирование и никакого шифрования, заходи бери что хочешь. Видимо, Леша прицельно искал нечто подобное, но ты, Ань, будучи невероятно приличной девушкой, его сильно разочаровала — на твоем ноутбуке не нашлось никаких твоих сомнительных фоток. Ну кроме вот этой единственной, случайной. А он, когда тебя впервые увидел, видимо, решил, что должно быть совсем иначе. Правда ведь, Алексей?

Парень ненадолго поднял на Лину злой взгляд, но отвечать ничего не стал.

— А как.. ну.. ты его заставила.. всё это?.. — нерешительно спросила Аня.
— Да это как раз было легко, — отмахнулась Лина. — Я просто вкратце рассказала, что ему за такие действия в принципе светит, и пообещала в деталях рассказать его родителям, как он тут с тобой развлекался. Так он тут же без особых колебаний решил, что готов сотрудничать со следствием — ну, со мной, то бишь — и, видимо, в каких угодно пределах, лишь бы всё произошедшее осталось только между нами троими. Или ты, Ань, желаешь персонального возмездия? Я бы сама, наверное, желала.
— Я?.. — начала было Аня, но тут же замялась.

Леша тем временем с мольбой взглянул на неё, но почти сразу же отвернулся.

— Честно говоря, всё это было крайне глупо, — вполголоса добавила Лина. — Если б он использовал даже не тор, а любую прокси, когда скачивал последний видеоролик — мы бы своими силами никаких концов никогда не нашли. А так я смотрю на адрес, сравниваю с нашим местным — и вот, как бы, и всё… Очень глупо.

Аня тем временем продолжала разглядывать подростка, отмечая, что ну и совсем ничего выдающегося он собой не представлял — ни мышц особо, ничего… Пока он был одет и обут, ещё можно было что-то нафантазировать, но теперь?.. Леша, в свою очередь, то и дело продолжал до крови закусывать губу, и старательно отводил взгляд от Аниного рваного и просвечивающего насквозь платья, предпочитая вместо этого смотреть либо на одетую Лину, а то и просто на потолок. Пожалуй, именно это и навело Аню на одну идею — она поманила тетю к себе и кое-что прошептала той на ухо. Лина сначала слушала с непониманием, а потом посмотрела на Лешу, снова на Аню, и тихонько рассмеялась.

— Коварная ты какая, Ань, но ладно, я не прочь такого, — негромко сказала Лина племяннице, а потом обратилась к подростку: — Алексей, тебя ведь не затруднит нас чуть-чуть тут подождать? Ну, уверена, что не затруднит. Мы сейчас вернемся!

И потянула за собой племянницу мимо парня — в холл, после чего захлопнула за собой дверь. С минуту оттуда доносилось какое-то шуршание и шопот, а потом дверь приоткрылась, и оттуда снова выглянула Лина. Хитро улыбнувшись, она снова подтолкнула вперед Аню, на которой теперь не было платья, а единственной одеждой были лишь тоненькие черные слипы, а затем гордо вошла на кухню сама — она тоже разделась, наготу её теперь прикрывали лишь белые трусики-танга — и больше ничего.

Леша тут же вскочил на ноги и непроизвольно впился глазами в почти голые фигурки двух девушек, что подошли уже совсем близко и с улыбками смотрели на него. И вдруг осознал, что руки, которыми он всё это время тщательно кое-что прикрывал, вдруг резко перестали справляться со своей задачей — и всем это было хорошо видно. Он тут же покраснел до состояния хорошо сваренного рака, но явно ничего не мог с собой поделать.

— Ну что, Алексей! — радостно сказала Лина. — Мы тут с Анькой немного посовещались и кое-что решили. Лично у меня сейчас будет целых два выходных подряд — это обычно редкость, но в стране всё же праздничные дни как-никак. Ну, и Аня тож не против поучаствовать — после того, что ей пришлось недавно пережить, она неожиданно открыла в себе некоторые новые стороны. Так что мы с ней договорились, что не станем одеваться и проведем всё это время именно в том виде, вот как ты нас сейчас видишь.

Тут Лина демонстративно приподняла тоненькую веревочку на боку своих трусиков и отпустила — раздался характерный шлепок, и Леша непроизвольно дернулся. А она будто не заметив продолжала:

— Пусть это будет своего рода веселый челлендж. Заодно как следует позагораем! Сейчас, в коронавирусное время, очень важно вырабатывать на солнце естественный витамин Д — уж кто-кто, а я-то это знаю. А вот что касается тебя, Алексей — любителя назначать разнообразные «наказания» тем, кто не может тебе ответить, — то я решила, что мы накажем тебя твоим же любимым способом. Сейчас ведь тепло, правда? Так что, думаю, тебе совсем не будет трудно пару деньков обойтись вообще без одежды. Ты, главное, нас не стесняйся. Мы-то люди привыкшие!..

И обе девушки как ни в чем не бывало прошли мимо подростка на улицу. А тот так и остался стоять посреди кухни.

PS.

На брошенном в углу комнаты телефоне Ани снова тихо сработало безусловное перенаправление вызовов на голосовую почту — девушка решила хотя бы на пару дней полностью отдохнуть от мобильной связи, да и всё равно телефон ей было носить негде. Вызывающим абонентом вновь был всё тот же незнакомый номер, что и несколько дней назад, но теперь ему наконец-то представилась возможность высказаться, чем он и не преминул воспользоваться: «Добрый день! Это Ербанк России! Предлагаем вам уникальную кредитную карту с лимитом в пятнадцать тысяч рублей на целых двадцать пять дней под считанные девяносто шесть процентов годовых! Поторопитесь, срок действия предложения ограничен. Это не оферта-а-а-а….»

Мне очень нравится жить голышом на природе и общаться с травами, деревьями, насекомыми, зверями, птицами, со всеми прочими животными, которые встречаются в лесу, на лугу, у реки. Я всегда обращаю внимание на макромир. Я люблю лечь голышом на лугу и рассматривать жизнь травных насекомых и другой живности. Как там ползают муравьи и божьи коровки, как скачут кузнечики, как прячутся под листьями и цветками жучки, паучки и другая мелочь. Я видела, как гусеница с аппетитом кушала краешек листа. Как божья коровка охотилась за тлями. Как слюнявица вылезла из своей яйцекладки. Это я сначала не знала, что она называется слюнявица, а папа мне рассказал. Мы с ним иногда вместе лежим в траве на лугу, и он мне объясняет, как называются насекомые.
Один раз я вот так наблюдала за муравейником, и даже не обратила внимания, что муравьи начали ползать у меня по ногам и по всему моему голому телу. И когда я их наконец заметила, то осторожно смахивала их с себя веточкой, чтобы никого не повредить. А то ведь получается, что я сама влезла в их царство, а потом ещё и недовольна, что они меня начали изучать.
Я люблю ходить голой под дождём, когда его капельки катятся по всему обнажённому телу. Когда я лежала в траве во время дождя, это было так классно. Если лежать на спине, то капли падают прямо на лицо и в глаза, поэтому их надо закрывать. А если их всё же чуть-чуть приоткрыть, то будет видно облака. Когда я долго вот так лежала, то увидела, как дождь перестал, и из-за тучки выглянуло солнышко. А с другой стороны луга я увидела радугу, которая часто бывает после дождя.
Я увлекаюсь природой потому, что мне нравится вообще всё красивое, что нас окружает. При этом я очень люблю быть среди природы совершенно голой, чтобы тоже становиться частью природы, и чтобы я оставалась вместе с нею и понимала её. Особенно мне нравится ходить по лугу ночью голышом под луной и под звёздами, и в эти секунды представлять себе, что где-то там далеко живут инопланетяне, и они вместе со мной чувствуют то же, что и я. В такие моменты я всей своей голой кожей ощущаю космос, как он дышит и как он со мной разговаривает, и как вся Вселенная в эти моменты реагирует на моё голое общение с нею.
Лучше всего бывает пройтись по лугу голышом, когда солнце уже садится, но до конца ещё не село. Это называется сумерки. Но перед этим надо обязательно с головы до ног обрызгаться спреем, который называется репеллентом. Иначе комары закусают и просто не дадут гулять. А вот если всю кожу обрызгать полностью, комары только гудят где-то рядом, но ко мне даже не подлетают. Так можно всю ночь ходить по лесу и лугу совершенно голыми, не опасаясь укусов комаров. Только при этом нужно следить, чтобы репеллент не попал в глаза, в рот, в нос и на другие слизистые поверхности, потому что тогда это место будет сильно щипать, и его нужно будет долго промывать водой.
Однажды я пришла одна на Волгу, чтобы искупаться. А потом, когда я уже брела обратно, из кустов неожиданно вышли два рыбака, которые при виде меня встали, как вкопанные, и спросили: «Девушка, а вы почему голая?» Я им сказала, что я ходила на Волгу купаться. Они странно на меня смотрели, а когда я к ним приблизилась, быстро сорвались с места и убежали в кусты. Потом мне на дороге навстречу попалась женщина, которая, увидев меня голую, заметно перепугалась, далеко обошла меня по траве, и направилась дальше по дороге, несколько раз оглянувшись на меня.
Когда мы живём за Волгой в палатках, я часто одна гуляю голой по лугу, по лесу и по берегу Волги, как днём, так и ночью. При этом я иногда ухожу от палаток довольно далеко, но мне при этом не бывает нисколько не страшно, потому что ночью лес и луг добрые. Даже если мне иногда встречаются какие-то животные, они тоже бывают добрые и никогда меня не трогают. А вот с людьми я при этом встречаться не хочу ни днём ни ночью, потому что люди непонятливые. Если я вижу, что кто-то идёт по дороге, я ложусь в траву, и меня не видно, потому что трава высокая.
Прошлым и позапрошлым летом, когда мы с папой ночью гуляли голые по лесу и лугу, я смогла увидеть много разных животных. Однажды вечером мы с ним шли по тропинке вдоль леса, и впереди, шагах в пятидесяти от нас, в кустах вдруг что-то зашуршало, а потом на тропинку вышел зверь. Папа мне сказал, что это кабан. Он постоял на месте несколько секунд, а потом нас даже не увидел, а скорее почувствовал, потом что тут же повернулся и бросился назад в лес. Опять было только слышно лёгкое шуршание, но уже через несколько секунд всё снова стихло.
В другой раз в сумерках мы с папой голышом шли по луговой тропинке, и вдруг заметили впереди нас какого-то зверька, немного больше кошки. До него оставалось шагов десять. Ещё не было совсем темно, и я хорошо разглядела, что у него острая мордочка с полосками. Мы остановились, и он тоже встал напротив нас. Папа сказал мне шёпотом, что это барсук. Он постоял немного и сделал злую морду, показав нам зубы. А рядом с ним в траве в нескольких местах происходило какое-то шевеление. Папа сказал, что это барсучиха, а в траве лазают её барсучата, от чего трава и шевелится. Детёныши, конечно же, искали там добычу, и в первую очередь шмелиные гнёзда с мёдом. Буквально через минуту из травы и в самом деле выскочили четыре барсучонка, они были уже довольно большими. Барсучиха по-прежнему смотрела в нашу сторону, а когда все её дети собрались вместе, она повела их в кусты, и все моментально исчезли.
Потом я ночью видела, как совсем рядом с нами на лугу пасётся лось. Это случилось, когда мы с папой уже погуляли по лугу и возвращались обратно к палаткам. Небо было ещё светлое, а на лугу уже довольно темно. Подальше от нас на лугу кто-то храпел и чавкал. Папа сказал, что это пасётся лось и кушает траву. Его почти не было видно, но я всё-таки разглядела, что он на нас немного поглядывает, а потом снова начинает есть траву. В другой раз лося я видела утром, когда проснулась и вышла пописать, и увидела, что на другом конце поляны стоит лось. Я пописала, а он всё ещё стоял, смотрел на меня и сосредоточенно жевал. Потом лось медленно ушёл в лес. Папа после этого сказал, что лосей в нашем лесу много, потому что здесь охота запрещена, людей мало, и звери никого не боятся.
Ещё однажды ближе к вечеру я встретила ёжика. Было этот так. Я шла по тропинке недалеко от лагеря, и вдруг услышала, что совсем рядом от тропинки, за кустиком, странный звук, как будто кто-то фыркает. Я заглянула за кустик и увидела, как мне сначала показалось, комок сухой травы. Но он шевелился. Я подождала, и тут комок развернулся, и я увидела блестящие глазки и носик. Это был ёжик. Он шевелил носом и слегка пыхтел. Когда я протянула к нему руку, ёжик опять свернулся. Я убрала руку, и через минуту он опять развернулся, взглянул на меня блестящими глазками и быстро побежал дальше в лес. Через несколько секунд его уже не было видно.
Ещё я видела лисят, и не только в сумерках, но даже днём. Они, как видно, вообще никого не боялись, и лазали в траве всего в десятке метров от наших палаток. Они были такие хорошие и маленькие, как котята. А однажды ночью, после того, как мы поели курицу и кости бросили за палатку, пришли взрослые лисы и с хрустом и чавканьем лакомились этими куриными остатками.
Потом однажды ночью я совсем близко видела хорька. Вечером я сварила суп в котелке, и, чтобы он остыл, поставила его снаружи от палатки. И вдруг мы услышали, как будто кто-то с грохотом ударился об этот котелок. Папа моментально выскочил из палатки с фонариком в руках, а следом за ним и я. И мы успели заметить, что около котелка стоял хорёк и смотрел на свет фонаря. Он, как видно, в темноте налетел на котелок, а, может быть, решил попробовать наш суп. Это продолжалось всего несколько секунд, после чего хорёк одним прыжком исчез в темноте.
Днём я видела ласку, которая охотилась за мышами всего в нескольких метрах от наших палаток. Это такой длинный и тонкий зверёк серого цвета. Папа сказал, что ласка такая тонкая для того, чтобы ей было легко проникать в мышиные норки. На моих глазах она гналась за мышью, но так её и не поймала.
В следующий раз я видела куницу, которая очень быстро пробежала по ветвям деревьям мимо наших палаток. Это было так стремительно, что я её толком почти не успела разглядеть. А когда мы с папой днём гуляли голые по лесу, то увидели зайца. Вот его я хорошо разглядела, потому что он, не спеша, словно бы вразвалочку, пересёк нашу тропинку совсем рядом с нами, может быть, шагах в пяти. На нас заяц не обратил никакого внимания и скрылся в подлеске.
Ещё был такой случай. Однажды, когда мы с папой уже погуляли ночью по лесу и лугу и вернулись обратно в наш лагерь, мне вдруг очень захотелось скушать бутерброд с колбасой. Папа тут же достал из палатки хлеб и колбасу, отрезав по кусочку себе и мне. Я присела на пенёк, положила бутерброд на газетку, лежащую прямо на земле, и взяла бутылку с водой. Когда я попила, то, не глядя, потянулась за своим бутербродом, чтобы его съесть, но вместе колбасы я внезапно ощутила под рукой что-то мягкое и шерстяное. Я непроизвольно сжала пальцы, ухватила эту мягкость и подняла её на свет. К моему то ли удивлению, то ли ужасу я увидела у себя в руке какое-то небольшое животное, размером больше мыши, но меньше лисёнка, а в его зубах висел… мой бутерброд! Вся эта картинка продолжалась не больше двух-трёх секунд. Потом я инстинктивно вскрикнула и отшвырнула это животное куда в темноту вместе с моим бутербродом.
Как ни коротко было это видение, мой папа, оказывается, успел разглядеть это «мягкое и шерстяное». Он расхохотался, а я растерянно глядела туда, куда улетел этот «пришелец». Сквозь смех папа сказал, что это была лесная соня – довольно редкий грызун, который в наших местах живёт в основном в дубравах, осинниках и липняках, где селится в дуплах сухих деревьев и ведёт ночной образ жизни. В этот раз зверёк, видимо, шёл куда-то по своим делам, и вдруг увидел лежащую почти на земле отличную закуску – мой бутерброд. Ничтоже сумняшеся, он вонзил в него свои зубы – и тут вдруг кто-то совсем невежливо схватил его за шкирку и отшвырнул в сторону. Скорее всего, соня при этом так и не выпустила еду изо рта, так что после приземления она смогла основательно покушать. Ну, а мне папа взамен сделал новый бутерброд с колбасой.
А ещё мне очень интересно ночью гулять по лугу и слушать в это время коростеля, который начинает кричать с наступлением полной ночной тишины. Папа при этом говорит, что своим криком птица обозначает своё кормовое и жилое пространство, чтобы на него не покушались другие коростели. Он как бы извещает всех соседей: «Это моя территория! Это моя женщина!» Кричат только самцы, а самки в это время сидят на гнёздах. А другой коростель может селиться только там, где не слышно крика хозяина этого участка луга. Но вот увидеть коростеля никак не получается ни днём, ни ночью, потому что он хорошо слышит приближающиеся шаги, и от них незаметно убегает сквозь траву.
А однажды я сидела на берегу нашей протоки и смотрела, как папа ловит рыбу. Стояла полная тишина, и в этой тишине совсем недалеко от нас в воду внезапно, с громким всплеском, упало что-то большое. Папа резко обернулся на звук, а меня прямо-таки подбросило на месте. Мы оба вскочили и стали всматриваться вдоль протоки в ту сторону, откуда раздался этот звук, и через некоторое время увидели плывущее по протоке небольшое животное. Папа вздохнул с облегчением и сказал, что это бобры подгрызли дерево, и оно с шумом упало в воду. Так они добывают молодые побеги осины, которыми лакомятся, объедая со ствола дерева ветки и кору.
В другой раз, точно в такой же обстановке, когда я сидела на берегу протоки, а папа рыбачил, из-за прибрежного леса позади нас, в полной тишине, вдруг словно бы выплыла большая белая птица. Она замедленно, как мне показалось, опустилась почти до поверхности протоки, примерно на её середине, и аккуратно взяла из воды когтями довольно большую рыбу. Бесшумно, но сильно взмахнув крыльями, птица с добычей в один момент снова скрылась за лесом позади нас. «Это была скопа», - произнёс папа, зачарованно следивший за крылатым рыболовом. А потом дома я посмотрела в справочник и узнала, что скопа – очень редкая птица, занесённая в Красную книгу России.

Вступление
Солнце светило ярко, и по небу бежали белые облака. Время от времени они набегали на солнце, чтобы через минуту снова открыть его ослепительный лик. Вокруг весело щебетали птички, летали бабочки, иногда с гулом пролетал какой-нибудь жук, а лёгкий ветерок то обвевал тела путников, то стихал.
- Папа, а почему дует ветер?
- Ну, ты это должна знать… В одном месте воздух и земля нагреваются сильнее, в другом меньше… А тёплый воздух легче холодного, поэтому он поднимается вверх… На его место сразу притекает более прохладный воздух, а движение воздуха и есть ветер… Ты же всё это знаешь.
- Да, я знаю… Но мне представляется, что на самом деле всё это не так… Есть очень большой человек, невидимый, прозрачный, и поэтому его не видно… Он надувает щёки и начинает дуть, и получается ветер. Это ведь гораздо интереснее, чем как ты объясняешь.
- Ну пусть будет так, - согласился папа. – Вот мы сейчас идём, а где-то за лесом стоит очень большой прозрачный человек и дует на нас время от времени… Именно время от времени – ведь ветер то затихает, то опять начинается.
- Ага, просто этот человек сначала отдыхает, а потом снова дует, - подхватила девушка. – Хорошо-то как!
Позади послышался шум приближающегося автомобиля. Водитель затормозил, и, приоткрыв дверцу, спросил:
- Вас подвезти? Вы, наверное, идёте в Вилльбаден, а я туда как раз и еду.
- Нет, спасибо, - с улыбкой сказал папа. – Мы специально гуляем пешком. Вот так к вечеру потихоньку и дойдём по Вилльбадена…
- Ну, как хотите, - пожал плечами водитель. – Я, может быть, и сам прогулялся бы, да дела не терпят.
Когда машина скрылась за поворотом, Адель сказала:
- Папа, а давай пойдём по земляной дороге, что справа, за лесочком. А то ведь так и будут предлагать подвезти.
- Давай, - согласился папа. – Тем более, что асфальт уже нагрелся, а там ноги от него отдохнут.

Часть I.

1.
С утра около них уже проехало с полсотни автомобилей. Многие просто проносились мимо, но водители некоторых, как и последний, предлагали их подвезти. Папа Клод постепенно примирился с таким вниманием, и даже стал подумывать, что им лучше было бы свернуть с дороги, но дочка его опередила. Они сошли с жёсткой трассы и чуть в стороне, за лесочком, продолжили свой путь по просёлку. Теперь под их босыми ногами был уже не горячий асфальт, а прохладная дорожная пыль. Их обнажённую кожу ласкал ветер, не отягощённый выхлопными газами и прочими атрибутами цивилизации.
Они уже третий день шли совершенно нагими между городами своей страны, получая от этого голого путешествия непонятное одетым людям удовольствие. Из вещей они с собою имели только небольшой рюкзачок, который за плечами нёс Клод. В нём не было никаких признаков одежды и обуви, а лежали только две бутылки воды, небольшая фотокамера, тюбики с солнцезащитным кремом, репеллентом, лубрикантом и спреем от половых инфекций, два лёгких одеяла для отдыха да томик Омара Хайяма. И всё.
Клод, как и вся его семья, состоял в сети клубов «Нагота – наше здоровье», какие в этой тёплой европейской стране появились задолго до знаменательных королевских указов. После их подписания королём таких клубов стало гораздо больше. В главном из таких указов под названием «О свободе тела» для всех граждан страны, а также для её гостей провозглашалось, что любой человек имел право полностью обходиться без одежды как дома, так и в общественных местах. Так что множество семей в стране теперь на законных основаниях повсюду ходили совершенно голыми, и в тёплое время года никто из них больше не пользовался ни одеждой, ни обувью.
Впрочем, в уточнениях к «голому» указу, как его сразу же назвали в народе, всем государственным служащим предписывалось в рабочее время быть только одетыми. Это относилось в первую очередь к военным, полиции, пожарным, к чиновникам любого ранга и к сотрудникам государственных предприятий. В отношении работников частных производств вопрос об обнажении на рабочих местах отдавался на усмотрение их руководителей. И если в промышленных отраслях рабочие и служащие по решению руководства, как правило, были одетыми, то в таких сферах, как торговля, бытовые услуги и общественное питание царил полный разнобой. Можно было видеть магазины, парикмахерские, кафе, рестораны или бары с голыми работниками и работницами, а буквально рядом с ними – такие же «одетые» заведения. Впрочем, и в те, и в другие посетители могли заходить как в одежде, так и в её отсутствии.
В стране также получили большое распространение голые прогулки между городами, как одиночные, так и коллективные, а также семейные. Таких путешественников стали называть «naked walker», то есть «голый ходок», или просто «нювалкер». Вот такими нювалкерами была и наша пара – папа Клод Валзекер и его дочь Адель.
Ближе к полудню асфальтированная трасса пересекла оросительный канал, и по довольно симпатичному мостику устремилась дальше. А нювалкеры решили освежиться, искупавшись в канале, тем более, что неподалеку от моста было оборудовано прекрасное купальное место. Обсохнув на солнце, Клод и Адель зашли перекусить в небольшое придорожное кафе под названием «У Шульцев», за стойкой которого их встретила миловидная девушка, одетая в майку и шорты.
Нювалкеры взяли себе помидорный салат, по одной порции картошки-пюре с сосисками на каждого и апельсиновый сок. Клод расплатился с помощью цифровой карты, вживленной в запястье правой руки. Поедая обед, он поинтересовался у хозяйки, как её зовут.
- Анна, - ответила девушка.
- А много ли народу бывает у вас в кафе?
- По-разному, - ответила Анна. – Иногда даже все столики бывают заняты, но это редко. Ещё автомобилисты заезжают, но я их почти всех знаю в лицо, потому что они местные. А наплыв нювалкеров у нас бывает в июле-августе. Вы пришли раньше сезона. Видно, решили побольше походить.
- Да, мы с дочкой этим летом хотим пройти через всю страну, - подтвердил Клод. – Рассчитываем месяца за три преодолеть весь этот путь. Потом отдохнём дома, а в конце лета уже всей семьёй слетаем на какой-нибудь курорт.
- А жена у вас есть? – спросила хозяйка.
- Есть… Но она сейчас ушла со своим другом по иному маршруту…
Тут кафе очень быстро наполнилось шумом и смехом. В него ввалилась компания голых велосипедистов – три девушки и три парня. Они не стали брать салаты или лапшу, а ограничились каждый стаканом вишнёвого или апельсинового сока с булочкой. Когда велосипедисты снова растворились на дороге, нювалкеры уже почти закончили свой обед.
- А вы одна управляетесь в своём кафе? – спросил Клод на прощание.
- Мне помогают папа и мама, - ответила Анна.
- И больше никто?
- Никто…
- А что, у такой красивой девушки даже мужчины нет? – изумился Клод. – Неужели никто ни разу не захотел с вами познакомиться?
- Почему же, пытались знакомиться, и не раз, - вздохнула владелица кафе и покраснела. – Но ведь сейчас становится все больше голых мужчин, у которых, конечно же, в моде голые девушки… А мои папа и мама категорически против голых людей, - тут она провела рукой по своей маечке. - Они придерживаются старых традиций. И сами на людях не раздеваются, и мне запрещают. А я не хочу ссориться с родителями…
- Ну, а если вдруг появится молодой и красивый нювалкер, который вам понравится и позовёт вас с собой? Тогда вы сможете с ним уехать? – с хитрецой в голосе спросил Клод.
Анна ещё больше зарделась и потупила глаза.
- Не знаю, - чуть слышно прошептала она. – Страшно ведь вот так всё вдруг бросить и уехать неизвестно с кем и неизвестно куда…
Адель, всё это время молча слушавшая их разговор, неожиданно вступилась за хозяйку кафе:
- Папа, ну что ты смущаешь девушку… Просто ей нравится жить вот так, как есть – и пусть она так живёт. Я бы вот тоже не согласилась бы вдруг всё бросить и уехать непонятно куда. Ну, может быть, я и могла бы уехать, но только с тобой – со своим папой…
Клод не нашёлся, что ответить, наскоро пожелал хозяйке кафе счастья и удачи и вышел на улицу. Следом за ним выбежала и Адель.
Они шли молча. Потом Адель сказала:
- Папа, я тебя понимаю, ты хотел бы, чтобы вокруг нас было как можно больше голых и как можно меньше одетых. Я тоже за это. Я просто не понимаю людей, которым не нравится быть всё время совершенно голыми. Но вокруг нас ещё так много людей в одежде, - Адель вздохнула. – А у неё ещё и родители такие…
Клод на некоторое время остановился, о чём-то задумавшись. Девушка понимающе смотрела на него, ожидая, что будет дальше. Клод постоял ещё несколько секунд, но потом, видимо, приняв решение, развернулся, и почти бегом бросился обратно к кафе. Адель едва за ним поспевала.
В зале было пусто. Анна сидела за стойкой, но быстро вскочила, испуганно-изумлённо глядя на вбежавшего Клода. Тот подскочил к девушке и безо всякого предупреждения обнял её и поцеловал в губы. Анна не сопротивлялась, и даже не отстранилась, словно пребывая в шоке.
- Вот что я скажу тебе, девушка, - тихо сказал Клод, медленно отпуская свои объятия. – Ты уже сейчас можешь стать голой, я это чувствую. И мои чувства в этом отношении меня никогда ещё не обманывали. Так вот, не бойся больше родителей, ты уже достаточно взрослая… Сколько тебе лет?
- Недавно исполнилось восемнадцать, - отдалённо, словно из другого мира, прошептала Анна.
- Ну вот, ты уже совершеннолетняя… Мы с Аделью сейчас уйдём, а вечером мы будем в голом клубе в Вилльбадене. Там мы переночуем, а утром, часов в десять, двинемся дальше. Так что время у тебя есть. За это время, - твёрдо произнёс Клод, пронзительно глядя Анне в глаза, - ты должна предупредить папу и маму, что уходишь от них. Насовсем. – Глаза Анны, казалось, в этот момент вылетали из орбит. – И завтра, до десяти часов утра, а лучше раньше, ты должна совершенно голая прийти в тот же клуб. Там мы определим твою дальнейшую жизнь. Не придёшь в назначенное время – значит, ты сама решила свою судьбу. Или ты по-прежнему изо дня в день будешь за этой стойкой подавать проезжающим картошку и сок, или… - Тут он остановился, осознавая всю значимость момента, - или тебя ждёт светлое завтра. Какое оно будет, я пока не знаю, но точно хорошее. Решайся. Ну, а мы пошли в Вилльбаден.
Клод освободил Анну из своих объятий, и она, как в ступоре, медленно опустилась на стул. Нювалкеры быстро вышли из кафе и направились через мост в сторону посёлка, до которого оставалось ещё километров двадцать. Отойдя на приличное расстояние, путешественники замедлили шаг и осмотрелись.
Здесь было хорошо видно, что они приближались к населённому пункту. По обе стороны дороги уже тянулся не лес, а возделанные поля, перемежавшиеся с оросительными каналами. Теперь путники шли по узкой пешеходной дорожке вдоль шоссе. Хотя тонкая грунтовая дорога по-прежнему змеилась вдоль поля, во многих местах посевы всё равно подходили к самому краю трассы.
Вдалеке на ниве можно было различить сельскохозяйственные машины, которые то ли пропалывали сорняки, то ли вносили в почву удобрения. Впрочем, нашим нювалкерам до этого не было никакого дела. Теперь на дороге стало гораздо больше автомобилей. Они проносились мимо них чуть ли не ежеминутно, так что Клод и Адель старались чётко держаться узкой пешеходной полоски. Никто больше около них не останавливался и не предлагал подвезти. Возможно, если бы нювалкеры показали им знак автостопа – поднятый кверху большой палец, охотники подсадить их тут же нашлись бы, но Клод и Адель твёрдо решили добираться до нужного места только пешком.
А место это было уже совсем недалеко. Ближе к вечеру они пересекли границу посёлка Вилльбаден, прогулялись некоторое время по его улицам, и в невзрачном переулке нашли вывеску клуба «Нагота – наше здоровье». Здесь, согласно плану, они остановились до завтрашнего утра на отдых и ночлег.
Скучавший голый дежурный записал в журнал имена и фамилии Клода и Адель и отдал им ключи от их комнаты. При этом он спросил, нужно ли приглашать мужчин на новенькую девушку.
- Приглашайте, но немного, - подумав, сказал Клод. И хорошо бы, если среди приглашённых были мужчины с девушками, как и моя Адель. Сами понимаете…
- Понимаю, - согласился дежурный. – У меня как раз есть такие на примете. Они наверняка придут. Так что будьте спокойны.
- Только приглашайте их после десяти вечера, - сказал Клод. – Нам нужно ещё покушать, принять душ и отдохнуть с дороги.
Затем они осмотрелись в номере, поужинали в соседнем кафе «У Иветты», освежились в душе и прилегли на кровати.

В номере Адель напевала песенку «Мой милый Августин», а потом, лежа на кровати, вслух декламировала стихи Омара Хайяма. Потом вдруг спросила:
- Папа, а почему трахаться так приятно?
- Это господь бог так устроил, чтобы люди больше трахались и больше рожали ребят, - усмехнувшись, ответил Клод. – В Библии так и сказано: плодитесь и размножайтесь.
- Я знаю. Но ведь сейчас люди много трахаются, а рожают мало, - задумчиво сказала Адель. – Я вот, например, много трахаюсь… - оживилась девушка. – Когда мою киску натягивают на член, я иногда почти сознание теряю – так кайфово! Прямо по всему телу бежит сладкая волна за волной…
Зазвонил внутренний телефон. Клод снял трубку, послушал дежурного и сказал:
- Сейчас начнут приходить мужчины для тебя, готовься… Лично мне больше нравится трахаться на отрытом воздухе, под навесом у домика… Тебе, я думаю тоже.
Адель кивнула. Она взяла тюбик с лубрикантом, и папа и дочкой вышли на улицу. Там их уже ожидали голый мужчина с голой рыжей девушкой. При виде вышедших мужчина сказал:
- Здравствуйте, приветствуем вас от имени всего Вилльбадена, от всех голых! Меня зовут Людвиг, а это моя дочка Алиса… Начнём?
Алиса, не дожидаясь реакции Клода, подскочила к нему и буквально впилась в его губы жарким поцелуем. Адель подошла к Людвигу, слегка чмокнула его в щёку и принялась сосать у него член. Мужчины сели на столики, обитые мягкой тканью, и отдались вниманию девушек, которые, сделав отсосы, влезли верхом на своих любовников. Алиса сразу показала, что она не менее похотлива, чем Адель. Она страстно целовала Клода и почти что скакала у него на члене, от чего тот спустил сперму уже минуты через три. Адель тоже от неё не отставала, быстро доведя своего трахаря до оргазма. И пока девушки отдыхали на членах, в воротах клуба показались новые посетители. Теперь это были довольно пожилой мужчина с членом внушительной величины и его молодой спутник лет двадцати пяти, у которого член был немного поменьше, но тоже неплохой. Они приблизились к трахющимся, и молодой с удивлением произнёс:
- Нам сказали, что будет одна новенькая девушка, а я смотрю, вас двое.
Потом, всмотревшись в дочку Людвига, скептически отметил:
- А, так это наша поселковая шлюшка Алиса, я её трахал уже раз десять.
Потом, приободрившись, добавил:
- Ну ничего, она такая горячая, что я не откажусь её трахнуть ещё раз.
Клод объяснил:
- Алиса пришла вместе со своим папой специально для меня. Я папа Адели, и мы думали, что вы станете приходить по одному, и потому рассчитывали, что, пока вы трахаете Адель, меня будет развлекать Алиса…
Но Алиса расхохоталась и заявила:
- Я могу трахаться и с папой Адели, и со всеми остальными. Меня на всех хватит!
Пожилой её остановил:
- Вообще-то мы пришли сюда на новенькую девушку, а не на местную шлюшку, которую уже все мужчины Вилльбадена трахнули по много раз. Прости, Алиса, но я лично хотел бы сначала попробовать дырки Адели.
Молодой подтвердил:
- Пусть новенькую сначала трахает мой папа, а я пока подожду.
Алиса только развела руками и снова принялась сосать член Клода. Адель устроилась на столике поудобнее и раскинула ноги в стороны. Пожилой сначала трахал её в киску, потом перевернул девушку и трахал её в попу, а под конец спустил сперму в рот. Его молодой сын приступил к Адели безо всякого перерыва и так засадил ей член, что девушка сначала громко ойкнула, но потом моментально расплылась в улыбке и погрузилась в блаженство. А посетители тем временем продолжали приходить, даже не давая Адели вытереть вытекающую сперму. Все они трахали её в киску, отчего под её столиком быстро образовалась лужица, постепенно растущая. Адель уже не выходила из состояния прострации, в которую она, казалось, погружалась всё глубже с каждым новым членом.
Когда очередной трахарь спустил ей сперму, Клод подошёл к дочке и шепнул ей:
- Как ты себя чувствуешь? Мне кажется, их прошло уже больше пяти… Ты ещё выдержишь?
- Ах, папа, мне так хорошо, как не было, наверное, никогда, - прошептала в ответ дочка. – Пусть трахают и дальше. Я чувствую, что могу принять ещё столько же…
Папа кивнул и пригласил к её креслу следующего посетителя, который уже ожесточённо дрочил свой член. Посмотрев на лужу спермы под Аделью и на её тело, содрогавшемся от удовольствия, Клод подошёл к дежурному и спросил его, сколько же членов он пригласил на новенькую девушку. Дежурный смущённо ответил:
- Вообще-то их начал приглашать мой сменщик, но он не записал в журнал, сколько их нужно. А уходя, он мне только передал, что приглашены пятеро. Я же не знал, что он уже успел пригласить всех пятерых, и потому я вызвал ещё столько же. Вы уж извините, так получилось…
Клод обернулся к воротам клуба и увидел, что многие посетители, уже заходя, дрочили свои члены. Положение немного поправила Алиса, приглашая к своей киске тех, кто не мог больше терпеть от вожделения. А уж совсем дело улучшилось, когда в клубе неожиданно появилась ещё одна голенькая девушка-блондинка, очень симпатичная, но пришедшая сюда без папы. Клод тем временем снова трахал Алису. Спустив сперму в неё, он подошёл к Адели. К счастью, над ней как раз трудился последний из приглашённых гостей.
- Как ты? – с тревогой спросил папа дочку после того, как тот отправил ей свою порцию спермы.
Адель сначала даже не поняла, что около неё стоит папа. Только через минуту, постепенно отходя от истомы, она смогла приподняться, обняла Клода за шею и стала его целовать. После этого она вполголоса проговорила:
- Мне хорошо, очень хорошо!
Клод всё же сумел выяснить у дежурного, что в этот вечер Адель трахнули десять членов подряд. Он даже не заметил, что одним из них оказался и сам дежурный, в чём тот скромно признался Клоду. В оправдание страж ворот стал до небес расхваливать достоинства Адели, её тело, её сексуальность, её оргазмы. Когда Клод заметил, что до самых острых оргазмов его дочка ещё не дошла, дежурный немного смутился, но стал оправдываться, говоря, что в его практике было много девушек, но ни одна из них не содрогалась у него на члене так горячо и исступлённо, как это делала Адель.
- Она у вас шлюха высшего класса! – заявил страж ворот. – И я даже не представляю, какой она станет, когда будет постарше!
Клод поблагодарил дежурного за его мнение и пошёл за Аделью, которая всё также в изнеможении лежала на прежнем месте.

Вскоре двор опустел, и только на крайнем столике юноша с воодушевлением трахал девушку-блондинку, пришедшую без папы Увидев Клода, шлюшка расплылась в улыбке.
- А вы мне даже издали очень понравились, - сказала она, двигаясь на члене у юноши. – Вы же у нас до этого никогда не были? Я хочу, чтобы вы тоже меня трахнули!
- Мне кажется, у тебя сейчас уже есть трахарь, - ухмыльнулся Клод.
- Да это Ганс, я с ним уже сто раз трахалась, - заявила девушка. – Ну, конечно не сто, но двадцать раз точно. А вы новенький, я после него хочу вас.
Клод подождал, пока Ганс кончит. Когда девушка наконец встала, он поцеловал юную шлюху в губы и дал ей сосать свой член. Под умелым ртом член поднялся быстро. Маленькая блондинка ловко вспрыгнула на Клода и в один момент насадилась не его член. Медленно двигаясь взад-вперёд, девушка сказала:
- Меня зовут Марта, а тебя?
- Клод, - ответил папа Адели.
- А эту шлюху, которую сегодня конвейером жарили, как зовут?
- Адель. Это моя дочь.
– У неё сегодня было, наверное, членов восемь?
- Кажется, все одиннадцать, - ответил Клод. Ему нравилась эта беседа с юной девушкой во время траха, тем более, что он сегодня уже спускал сперму два раза, а третий оргазм был ещё далеко.
Так они трахались минут пятнадцать, и за это время Клод успел рассказать Марте, что они с Аделью нювалкеры, что уже третий год они ходят голыми по стране, и нынешним летом намерены пройти её всю. Третий оргазм постепенно наплывал, и Клод стал страстно целовать юную шлюшку. Кончил он бурно, со вскриком и стоном. Марту тоже всю трясло. После спуска спермы она припала на грудь Клода и прошептала:
- Я тебя люблю… Очень люблю…
Так они посидели ещё с полминуты, не вынимая члена Клода из Марты. Когда Марта наконец слезла, она прижалась к нему и вполголоса призналась:
- Меня трахали сотни членов, но я никому ещё не говорила, что его люблю… Ты первый…
Она присела рядом на столик, а Клод оглянулся на то место, где лежала Адель. Дочки там уже не было. Видно, она совсем пришла в себя и отправилась в свой номер. Марта неожиданно встала, и, обхватив Клода за шею, прошептала:
- Я тоже хочу быть твоей и трахаться с тобой каждый день.
«Ну, нет уж, - подумал Клод. – Мой член этого не вынесет…»
А вслух он произнёс:
- У тебя же, наверное, есть папа… Конечно же, есть и мама…
- Да, у меня есть и папа, и мама, - согласилась Марта. – Но они меня не любят. И ещё папа пьёт, и маму приучил тоже пить. А когда они напьются, им становится ни до кого, в том числе и ни до меня. Но сегодня я встретила тебя и поняла, что я тебя люблю. Возьми меня с собой ходить голой по стране.
И Марта преданно посмотрела Клоду в глаза.
Клод помолчал. Потом поцеловал Марту в губы и сказал:
- Я не могу тебя взять с собой без разрешения твоих родителей. А пойти в такой поход с незнакомым мужиком – это с твоей стороны было бы неправильно. Прости меня, если сможешь. А за то, что ты меня любишь – спасибо, но я не заслужил ещё твоей любви…
Марта выслушала эту исповедь, низко опустив голову и вытирая внезапно накатившие слёзы. Она повернулась и пошла к выходу со двора, не оглядываясь. Только у самой двери она остановилась, и, обернувшись, крикнула Клоду:
- Ты ещё об этом пожалеешь!
И исчезла.
Адель спала, утомлённая свиданием с многочисленными членами. По стоявшей на столе посуде было видно, что она перед этим съела бутерброд с сыром и выпила полстакана сока, но и только. Клод укрыл спящую дочку плотной простынёй и вышел за дверь.
Стояла тихая июньская ночь, не слишком тёплая и не слишком прохладная. Он постоял у домика, потом вышел за ворота клуба. Неподалёку Клод увидел яркую рекламу ночного заведения и решил туда зайти, чтобы чего-нибудь выпить. Посетители клуба не обратили на него никакого внимания. Одна половина их была голая, другая половина одетая, но в основном лишь слегка. У стойки болтали о чём-то своём две девицы, на которых были только топики из редкой сеточки и такие же шортики, больше похожие на мини-трусики. Сквозь эту так называемую одежду прекрасно были видны их упругие сиськи и бритые лобки. «Лучше бы уж совсем не одевались», - добродушно подумал Клод. - «Не одежда, а профанация какая-то».
Он заказал рюмку коньяку с лимоном и выпил её сразу. Заказал вторую, и на этот раз стал тянуть коньяк по глоточку. Девицы несколько раз оглянулись на него, и одна из них сказала:
- Привет, красавчик… Хочешь с нами развлечься? Мы не проститутки, просто трахнемся…
- Спасибо, конечно, красавицы, но я сегодня спустил сперму уже три раза. Мне пока хватит. Предложите себя кому-нибудь другому…
Девицы захихикали. Потом первая сказала:
- Ну давай я тебе хотя бы минет сделаю. У тебя член такой привлекательный…
Она сосала член Клоду прямо у стойки, опустившись на колени. Бармен равнодушно смотрел на эту сцену – видимо, нечто подобное у его стойки происходило постоянно. Клод между тем продолжал потягивать коньяк и думал: «А она симпатичная. Моя Адель тоже может стать такой же барной соской, когда подрастёт. Впрочем, она и так уже хорошая соска».
Пососав несколько минут, девица остановилась и вопросительно посмотрела на Клода. Тот пожал плечами:
- Я же сказал, что сегодня уже спустил три спермы. Члену ведь не прикажешь…
- Ну-ка пусти меня, - решительно сказала вторая девица. Она не сразу начала сосать, а сначала крепко и долго целовала Клода в губы, одновременно массируя его член рукой. И этот приём сработал. Когда она приступила к отсосу, Клод почувствовал горячую волну приближающегося оргазма. Ещё несколько минут – и он, застонав, спустил сперму в рот, на лицо и на волосы девицы.
Бармен зааплодировал. Девушка, не вытирая спермы с лица, раскланялась перед немногочисленными зрителями. Клод допил свой коньяк и пошёл к выходу. Соски кричали ему вслед:
- Красавчик, приходи завтра, мы тебе ещё отсосём!
Клод подумал: «Нет уж, завтра меня тут не будет».
Утром они проснулись довольно поздно. Клод спросил Адель, как она себя чувствует после вчерашнего, и обрадованно услышал от дочки, что с ней всё хорошо, и она совершенно готова продолжать пешее путешествие.
- Киска не болит? – полушутя спросил он у девушки.
- Нет, что ты, она в прекрасном состоянии, - отпарировала Адель.
Время было десять часов утра. Нювалкеры вышли из домика, отдали ключи дежурному, но Клод не спешил трогаться в путь. Он молча стоял у ворот голого клуба, глядя по сторонам. Адель сразу же поняла, кого он ждёт, и проговорила вполголоса:
- Она не придёт.
Клод тоже разумом понимал, что Анна не придёт, но его сердце отказывалось в это верить. В его памяти всплыли огромные глаза девушки в тот момент, когда он предлагал ей раздеться и присоединиться к их небольшой компании. Он вспомнил сладкое чувство, которое его накрыло в момент поцелуя. Клод был уверен, что Анна очень хочет уйти из-под опеки родителей и броситься вместе с ними в неизведанное, но, видимо, он чего-то всё-таки не учёл. Во всяком случае, Анна так и не появилась у дверей клуба «Нагота – наше здоровье».
Дальше ждать уже не было смысла. Клод вздохнул, погладил Адель по волосам, улыбнулся ей и шагнул по дороге прочь из посёлка.
Поселок был маленький. Уже через пятнадцать минут они снова шли по дороге среди полей, но тут вдруг за спиной у них послышался шум приближающегося автомобиля. За нынешнее утро это была не первая машина, обгонявшая нювалкеров, но именно этот звук почему-тот тут же отразился в сердце Клода. Он обернулся. Из затормозившего автомобиля буквально вырвалась голая фурия с копной каштановых волос и в одно мгновение повисла у него на шее. В щёку ему ударили её слёзы. Клод даже не увидел, а скорее почувствовал, что это была Анна.

Она была совершенно голой и босой, и на её юном теле отчётливо отпечатались следы лифчика и трусиков, которые выделялись белизной на фоне общего загара. К счастью, лето только началось, и потому Анна, видимо, загорала ещё слишком мало, чтобы разница оказалось достаточно резкой, но всё же она была заметна.
Несколько минут они целовались, а Анна плакала. Потом, вытерев слёзы, она наконец стала улыбаться. Адель улыбнулась ей в ответ.
- Я ушла от своих родителей, - запинаясь, призналась Анна. – Сначала я сказала им это по телефону и бросила трубку, чтобы они меня не смогли отговорить. Но пока я собиралась и закрывала кафе, они успели приехать. Ведь наш дом стоит совсем рядом. У них со мной был даже не разговор, а сплошные вопли. Мама на меня орала, что я негодная девчонка, что они вложили в меня всё своё состояние и всю душу, и ещё много чего, и вот как я их отблагодарила.
Тут Анна опять заплакала. Клод достал из рюкзака солнцезащитный крем и стал мазать им белые места её тела, чтобы не было обгорания. Под его руками девушка постепенно перестала рыдать и начала улыбаться.
Имя матери Анны было Урсула, а папы – Дэвид. По словам Анны, пока мать на неё кричала, отец схватил её за руку и силой потащил к машине. Девушка уже почти смогла вырваться, но тут мать подняла её за ноги, и вдвоём с отцом им удалось запихнуть Анну в кабину. На вопрос, куда они её везут, родители отвечали молчанием. Приехали в незнакомый дом, и здесь Анну завели в глухую комнату, где была только лежанка с матрасом, и закрыли на ключ. Просидев взаперти с полчаса, девушка стала стучаться в дверь и кричать, чтобы её выпустили. На стук долго никто не открывал, но в конце концов дверь отворилась, и Анна увидела на пороге мрачного вида мужчину. Она его не сразу узнала, но потом вспомнила, что это двоюродный брат отца, которого звали Иваном. А позади Ивана в полутьме Анна увидела папу, который сказал:
- Можно узнать, куда и с кем ты собралась уехать? И почему так неожиданно? Или, может быть, вы всё-таки заранее готовились? Хотя, - он задумчиво почесал голову, - этого следовало ожидать. Я давно подозревал что-то подобное, но не думал, что это произойдёт так внезапно…
Мужчины внесли в комнату два стула и расположились на них, заперев дверь на ключ. Анна присела на лежанку. Было видно, что братья намеревались всерьёз выпытать у девушки, кто именно соблазнил её на побег. Но вскоре они поняли, что напрасно требовали у Анны какого-нибудь признания. Девушка упорно твердила, что хотела сбежать просто куда глаза глядят - только бы вырваться из-под осточертевшей ей мелочной опеки родителей. Она плакала, говоря, что вынуждена экономить каждую денежку, чтобы только купить себе какую-нибудь брошку или кулончик. Она рыдала, вспоминая, как мама таскала её за волосы, когда она однажды увидела её в их кафе в компании голых парней и девушек. Как после выяснилось, они просто мило беседовали с ней о футболе и о скачках на лошадях.
И, наконец, она припомнила отцу историю с неудачным знакомством, когда тот выставил за дверь парня, пришедшего к ней в гости в одних только сетчатых мини-трусиках, и на нём не оказалось больше никакой другой одежды. Анна с парнем скромно пили в гостиной чай, как вдруг сюда ворвался папа, схватил гостя за шею и пинками выгнал за дверь. На возгласы отца, кого это она привела в дом, Анна пыталась объяснить, что просто мужчины сейчас так одеваются, а многие из них и вовсе ходят голыми. На это папа ей заявил, что голых в своём доме он никогда не потерпит, пусть Анна в этом даже не сомневается. Он воспитан одетым, и поэтому его молодые люди тоже должны быть одетыми, и избранники его ребят тоже должны одеваться. И никакой королевский указ ему не указ.
- Ты что, хотела уехать от нас с каким-нибудь голым? – грозно вопрошал отец. – Смотри у меня, иначе я тебя лишу наследства и глазом не моргну!
В конце концов мужчины ушли, снова заперев заплаканную Анну одну в комнате. Девушка без сил опустилась на лежанку и закрыла лицо руками. Она понимала, что вряд ли родители вечно будут держать её взаперти, но не знала, сколько это ещё может продолжаться. Она ведь так им и не призналась, что действительно хотела сбежать с голым Клодом, который ей так понравился сегодня днём. Ведь ей уже давно и самой хотелось быть голой, и она даже нередко оставалась дома совершенно без одежды, но только, конечно, тайно, в отсутствие родителей.
Воспоминание о поцелуе Клода внезапно ожгло её память. Ей вдруг страшно захотелось, чтобы он снова прижал её к своему голому телу, чтобы она ещё раз ощутила его член через свои тонкие шортики. К тому же ей совершенно неожиданно припомнился случай, произошедший во время туристической поездки, который ей до сих пор удавалось хранить в тайне от родителей.
В тот раз, конечно же, бдительная мама никак не могла отпустить в поездку одну её, тогда ещё совсем юную девушку. Но так получилось, что у мамы неожиданно разыгралась мигрень, из-за чего она не могла не то что выйти из гостиничного номера, но даже встать с постели. Был вызван доктор, который прописал маме какие-то пилюли, но после их приёма голова у мамы, как ей показалось, заболела ещё сильнее. Она только лежала на кровати и стонала, а около неё хлопотала сиделка. Анна сообразила, что это шанс хоть на время ускользнуть из-под всевидящего глаза мамы. Улучив момент, девушка невинным голосом попросила отпустить её на пляж. Мама, плохо соображавшая в этот момент, видимо, не совсем поняла дочкину просьбу, и только кивнула – мол, хорошо, иди. И радостная Анна помчалась на нудистский пляж.
Здесь было много голых пар, много голых одиноких парней, и при этом совсем не было одиноких девушек. Неудивительно, что, когда Анна сбросила с себя осточертевший купальник, она тут же оказалась в центре мужского внимания. Решительно отклонив приглашения совсем уж пожилых отдыхающих, она выбрала среди голых сатиров троих молодых и смазливых молодых людей. Парни тут же стали предлагать девушке всевозможные угощения, в том числе и джин с тоником. Никогда до этого не пившая спиртного Анна окосела уже после первых глотков. После этого сатиры, подмигнув знакомому бармену, повели Анну в его служебную каптёрку, где по очереди быстро её трахнули. Анна даже не поняла, что её лишили невинности, потому что ей было так хорошо после выпитого. Когда удовлетворённые молодые сатиры ушли, Анна осталась лежать на диване в каптёрке. Сюда вскоре заглянул и бармен, который просто не мог не воспользоваться состоянием девушки и тоже её трахнул.
Анна очнулась уже ближе к вечеру, когда стал спадать полуденный зной. Выйдя из каптёрки, она спросила, где она находится и сколько сейчас времени. Любезный бармен сообщил, что сейчас шесть часов вечера, и даже указал ей направление к гостинице, которая, к счастью, находилась совсем недалеко. Голая Анна, напрочь забывшая, где она оставила купальник, медленно побрела по указанному пути, постепенно приходя в себя и осознавая, что её трахнули. Но кто именно это сделал, она совершенно не помнила. Буквально на автопилоте девушка добралась до своего номера, благо, что портье её ни о чём не спрашивал, и обнаружила, что мама спит. Она немного посидела в кресле, окончательно придя в себя, приняла в душ и заказала еду в номер.
Пока Анна ела, проснулась мама. Неодобрительно глядя на голую дочь, она велела ей надеть ночной халат и спросила, куда это она ходила, пока она спала. Анна сделала большие глаза и сказала, что она никуда не ходила. Мол, просто маме в её припадке мигрени что-то пригрезилось. Мать недоверчиво посмотрела на дочь, однако спорить не стала. Видимо, лекарства всё-таки подействовали, потому что её болезнь отступила, и теперь женщина чувствовала себя значительно лучше.
Затем Анна с грустью вспоминала, что в оставшиеся дни она с матерью только и делала, что гуляла по улицам городка, причём мама всё время ходила под солнечным зонтиком, опасаясь новых приступов мигрени. На пляж она отказалась идти наотрез, сказав, что боится перегрева. Анне пришлось загорать только на балконе, причём голышом. Мама ворчала, но терпела. К счастью, через три дня их мучения кончились, и мать с дочерью отправились домой.
Обо всем этом Анна вспоминала с тяжёлым сердцем. А пока прошло уже несколько часов, когда она сидела взаперти. Усталость дала себя знать, и девушка рано или поздно заснула. Сон Анны прервал звук ключа, поворачивающегося в замке. Оказалось, что это пришла мама. Расплакавшись, женщина принялась стыдить дочь, зачем это она вдруг решила бросить своих родителей, которые её так любят. Потом рыдания прекратились, и мама сообщила Анне, что они с отцом её прощают, но с условием: чтобы она и думать больше не могла о том, чтобы от них куда-то уехать. Анна пообещала.

Девушку выпустили из тёмной комнаты, посадили в автомобиль и повезли домой. Оказалось, что уже наступило утро. Теперь и папа, и мама разговаривали с ней ласково, спрашивали, как она себя чувствует, а папа даже пообещал купить Анне новое колечко, если она будет себя хорошо вести. Девушка отвечала односложно и со всем соглашалась. Родители при этом чувствовали, что в ней произошёл какой-то надлом, и старались загладить свою вину перед Анной за то, что они так долго держали её под замком. Они не знали, что Анна теперь уже твёрдо решила бежать и присоединиться к путешествию Клода и его дочери. Её взгляд упал на часы на руке отца, и девушка мысленно охнула. Стрелки на циферблате показывали уже половину восьмого утра, а Клод, как он говорил, будет ждать её только до десяти часов.
Дома её усадили за стол и дали поесть. У Анны кусок не лез в горло, но она всё же заставила себя проглотить бутерброд и запить его чаем. Осведомившись, сыта ли она, отец решительно взял её за руку и привёл в маленькую комнату на втором этаже, где у них была кладовая. Здесь он втолкнул Анну внутрь и опять запер дверь на ключ.
Родители стали совещаться, что же делать дальше. Они не догадались отойти подальше от двери, и, хотя они старались говорить тихо, Анна всё равно слышала каждое слово. Отец сказал:
- Мне кажется, что она со всем соглашается только для виду, а на самом деле всё равно рано или поздно сбежит.
- Ничего, недельку просидит взаперти, и будет как шёлковая, - заявила мама. – А потом можно будет снова вернуть её в кафе.
- Надо что-нибудь сделать, чтобы она сейчас не смогла уйти, - сказал папа. – Ну не связывать же её, в самом деле.
- Придумала! – вдруг воскликнула мама. – Надо заблокировать все её карты и счета. Без денег она никуда не уйдёт.
- А вдруг она уже вживила чип себе в руку? – с сомнением сказал отец.
- Нет, она не успела ещё! – парировала мать. – Я специально у неё спрашивала. Сказала – пока нет, потом сделаю. Так что у неё есть только пластиковая карта.
- Ну, если ты так считаешь, то тогда отбери у неё эту карту сама, - сухо заметил папа. – Я этим заниматься не буду.
- И отберу! – решительно произнесла мама. – И глазом не моргну!
Анна быстро отскочила от двери и уселась на диван. Мама почти вбежала в кладовку, глаза её хищно блестели. Она подошла к дочери и приказала:
- Давай сюда свою карту!
- А у меня её нет, - растерянно проговорила Анна. – Она на работе лежит, в кафе, в ящике стола…
Родительница удовлетворённо хмыкнула, и, взглянув на дочь ещё раз, вышла за дверь. В замке повернулся ключ. В коридоре быстро всё стихло: видимо, родители ушли в другую комнату.
Анна взглянула на часы, висевшие на стене. Стрелки приближались к девяти. Ещё можно было успеть до ухода Клода и Адель из Вилльбадена, но для этого нужно как можно быстрее отсюда выехать! Но на чём? Она бросила взгляд в окно и обрадованно вздохнула: серый «фордик» родителей стоял у ворот, и во дворе никого не было. Но чтобы попасть туда, нужно было как-то спуститься вниз со второго этажа, благо, что родители оставили окошко открытым.
Девушке потребовалось минут пять, чтобы связать между собой две простыни так, чтобы они достали до земли. Наскоро привязав конец импровизированной верёвки к раме, она вылезла на подоконник. Но тут её озарила мысль: она же должна предстать перед Клодом совершенно голой! В несколько секунд Анна стянула с себя шортики и майку, сбросила с ног кроссовки, и, замирая от страха, стала спускаться вниз. Ей показалось, что узел на простынях начал развязываться, но всё же она благополучно добралась до самого низа и коснулась ногами земли. Крадучись, она осторожно заглянула за угол и никого не заметила. Видимо, родители чем-то занимались в глубине дома и не подозревали о её побеге.
В одно мгновение Анна подбежала к машине и открыла дверцу. И – о радость! В замке зажигания она увидела ключ, который отец, видимо, не вынул в спешке. Девушка включила двигатель и осторожно выехала за ворота. Оглянувшись в последнюю секунду на дом, она с радостью заметила, что за ней никто не гонится и никто не стоит у окон. Впереди её ждала свобода!
Часы в кабине машины показывали без четверти десять, когда голая девушка въехала на окраину Вилльбадена. К сожалению, Анна не знала, где находится голый клуб, и пока она спрашивала у прохожих дорогу, прошло ещё полчаса. Ворвавшуюся в ворота клуба Анну встретил дежурный, который ответил, что Клод с Аделью действительно здесь были, но они совсем недавно ушли. Куда именно, он не знал, но, сказал дежурный, они, видимо, направились дальше по дороге, ведущей из их города в соседний Вилльхафен.
Машина Анны летела так быстро что она не успела уклониться от синего «шевроле», неожиданно выехавшего из-за угла. Всё же девушка вывернула руль, так что машины только стукнулись бортами и разъехались в стороны. Анна не стала выходить из «форда» и только прибавила газу. Но в зеркало заднего вида она успела заметить, что водитель «шевроле» выскочил из кабины, посмотрел на поцарапанный борт, а затем его машина рванулась в погоню за нарушительницей.
Анна гнала автомобиль на предельной скорости, и уже скоро выехала за пределы Вилльбадена. К своей радости, она почти сразу увидела впереди на дороге две голые фигуры. Это были они – те, которых она искала.
Клод и Адель ещё не успели далеко отойти от Вилльбадена, как их догнал автомобиль с обнажённой водительницей за рулём. После жарких объятий Анна, вся в слезах, сказала, что она теперь тоже навсегда голая, и согласна идти с нювалкерами дальше по стране. Но не успела она это выговорить, как рядом с путниками остановился тот самый «шевроле», который так неосторожно поцарапал её «фордик». Выскочивший водитель потребовал, чтобы Анна заплатила ему 200 евро за покраску и ремонт. Но девушка заявила, что у неё денег сейчас нет, так что с водителем рассчитается её папа, который уже едет следом. И, махнув рукой опешившему владельцу «шевроле», новоиспечённая нювалкерша зашагала по дороге вслед за Клодом и Аделью.
У неё при себе в тот момент совершенно ничего не было – ни клочка одежды, ни кусочка хлеба, ни денежной банкноты, а также ни одной карты – ни пластиковой, ни вживлённой в руку. Совсем ничего. Она была словно младенец после рождения – совершенно голой. Вот такой, девственно чистой, никак не тронутая цивилизацией, девушка и родилась для своей новой жизни.
Они шли довольно долго по асфальту, а когда он нестерпимо нагрелся на солнце и стал обжигать босые ноги, то путники решили свернуть на грунтовую дорогу. И весь остаток пути до Вилльхафена они проделали между придорожным лесочком и соседними полями.

Урсула и Дэвид Шульцы обнаружили исчезновение дочери лишь ближе к середине дня. Мать стала кричать на отца, потрясая перед его лицом шортиками и майкой Анны, а затем и обрывками простыни, по которой беглянка спустилась вниз из окна. «Она убежала голая! - вопила Урсула. Она связалась с голой компанией, а в нашей семье никогда не было голых!» После этого она принялась на все корки ругать короля, подписавшего проклятый указ о разрешении всем гражданам обходиться без одежды.
А когда её муж увидел, что со двора их дома исчез старый «фордик», Урсула Шульц и вовсе впала в истерику. «Она угнала нашу машину! – визжала мать. – Надо немедленно заявить об угоне! Сейчас же едем в полицию!»
Однако полицейский офицер, когда узнал, что заявители подозревают в угоне свою же собственную дочь, ранее наравне с родителями не раз ездившую на этой машине, отказался принимать от них заявление. «Это ваше семейное дело, - заявил полицейский. – Почему вы решили, что она угнала машину? Может быть, она поехала куда-нибудь по личным делам, и скоро вернётся?» А когда родители заявили, что дочь от них сбежала, он только хмыкнул. «Она у вас совершеннолетняя? Тогда какие могут быть вопросы? Она свободный взрослый человек, и имеет право распоряжаться своей судьбой, как считает нужным».
Где же искать беглянку? Куда она могла поехать? И с кем она теперь? Эти вопросы одолевали чету Шульцев, когда они лихорадочно строили планы по розыску Анны. На маленьком «бьюике», который стоял у них в гараже и использовался лишь от случая к случаю, родители решили объехать ближайшие посёлки. В Вилльгуллене, расположенном к западу от Вилльбадена, им не повезло – никто из их общих знакомых в местных кафе ничего не знал об их дочери.
Тогда они направились на восток от Вилльбадена, и здесь буквально в километре от его окраины вдруг увидели собственный «фордик», сиротливо стоявший на обочине. Обрадованные Шульцы тут же бросились к своей машине, но её кабина оказалась пустой. Ничто не говорило о том, что на нём сегодня утром ехала Анна. Отец даже предположил, что на самом деле машину с их двора угнали какие-нибудь подростки, которые лишь покатались на ней, а потом бросили на дороге. Мать начала с ним спорить, утверждая, что ничего подобного в их посёлке никогда не бывало, а угнать их машину могла только Анна, и никто другой.
Однако их спор прервал водитель синего «шевроле», неожиданно подъехавшего со стороны Вилльбадена. Он выскочил из кабины и с ходу набросился на Шульцев, заявив, что этот «фордик» сегодня утром поцарапал его автомобиль.
- Надо же, какая наглость, - сетовал водитель. – Та голая девица, которая сидела за рулём, оказалась платить за ремонт, и заявила, что за неё заплатит папа, который скоро приедет забрать машину. Вы и есть её папа? Так почему же вы приехали не «скоро», как она утверждала, а только к вечеру?
Из этого сумбурного потока слов родители наконец поняли, что случилось. Они в свою очередь стали допрашивать шофёра, куда же потом делась голая девица, сидевшая за рулём. Тот в конце концов успокоился и сообщил:
- А она пошла по дороге в сторону Вилльхафена. На прощание она сказала, что оставляет «форд» в моём распоряжении, как залог того, что папа мне обязательно заплатит.
- А с кем она была? – торопливо спросила мать.
- Ах да, я забыл сказать, что она ушла не одна, а в компании с каким-то нювалкером, при котором была ещё и девушка. Кажется, это его дочь…
Ещё несколько минут у Шульца ушло на то, чтобы перекинуть требуемые 200 евро со своей вживлённой в руку карты на карту водителя «шевроле». Когда тот наконец уехал, родители стали совещаться, что же им делать дальше. В результате они решили, что нужно доставить «бьюик» домой, а потом на «форде» отправиться догонять Анну. Они посчитали, что за время, прошедшее с момента её побега, пешеходы вряд ли могли успеть дойти до Вилльхафена. Так что их вполне можно было бы перехватить прямо на дороге.
Однако, когда вереди показались первые дома посёлка, Шульцы так никого на дороге и не встретили. В кафе-баре под названием «У Люси» на окраине Вилльхафена, куда Шульцы вошли уже под вечер, и где работала их знакомая барменша, супругов тоже постигло разочарование. Женщина сказала, что сюда их дочь не заходила ни одна, ни в чьём-либо сопровождении.
- А вы спросите о ней в нашем голом клубе, - посоветовала барменша, когда узнала, что Анна уехала из родительского дома вообще безо всякой одежды. – Если она голая, то могла остановиться только там.
У местного отделения клуба «Нагота – наше здоровье» отец с матерью были уже через несколько минут. Хмурый дежурный, отворив окошко на входе, заявил, что вообще-то он не обязан отчитываться перед одетыми, если они, конечно, не из полиции. А вы из полиции? Нет? Ну тогда прощайте. Он уже хотел закрыть окошко, но Урсула Шульц мёртвой хваткой вцепилась в рамку.
- Мы ищем свою дочь! Она из дома сбежала! – со слезами на глазах проговорила женщина. – Скажите хотя бы, заходила ли к вам сегодня молодая девушка? Может быть, в сопровождении мужчины и девушки?
Дежурному стало её жалко. Он теперь уже спокойным тоном сказал:
- Говорю ещё раз как на духу: сегодня во второй половине дня в наш клуб никто из незнакомых не приходил. Ни девушек, ни мужчины не было. Успокойтесь, и до свидания. – И он затворил окошко.
Чета Шульцев отошла от входа в клуб и стала совещаться. «Даже если этот тип нам наврал, - говорил отец, – и Анна всё-таки находится здесь, то в ночь они отсюда не уйдут. На всякий случай давай ещё подождём здесь немного, а потом отправимся домой. Снова мы приедем сюда завтра пораньше, и будем их караулить. Я уверен, что они продолжат свой путь, и мы их увидим».
Но едва лишь они уехали, как из-за угла большого дома появились голые Клод, Адель и Анна. Поглядев на темнеющее вечернее шоссе, они подошли ко входу в клуб, записали у дежурного в книгу регистрации свои имена и взяли ключи от номера. У них позади был трудный день, и они торопились отдохнуть.
Оказывается, нювалкеры пришли в Вилльхафен ещё засветло. Но когда они брели в придорожном лесочке, зоркая Анна издалека увидела на дороге родительский «фордик» и быстро бросилась на землю, заодно повалив и Клода, и Адель, хотя за деревьями их вряд ли могли увидеть. Потом Клод зашёл в соседнее кафе «У Люси», и, пока девушки ждали его на улице, купил три пиццы. После этого все трое осторожно вошли в пределы Вилльхафена и буквально крадучись добрались до клуба «Нагота – наше здоровье». Как они и ожидали, перед клубом стоял родительский «фордик». Нювалкеры решили переждать в кафе, тем более, что они достаточно проголодались. После еды они вернулись к клубу, но «фордик» по-прежнему торчал перед входом. Голая троица ещё некоторое время стояла за углом соседнего дома, пока, наконец, не увидела, что машина с родителями Анны уехала прочь.

Утром следующего дня на тропинке у дороги, ведущей из Вилльбадена в Вилльхафен, стояла Марта, и размышляла, на чём же ей ехать дальше. Она была совершенно голой и босой. Лишь на голове у неё красовался кокетливый красный беретик, а через плечо был перекинут ремешок маленькой сумочки.
Марта, конечно же, не сказала никому, что пустилась в это путешествие для того, чтобы догнать Клода, который так классно её трахал накануне. На неё совершенно неожиданно накатило незнакомое ей ранее чувство, что это именно тот мужчина, с которым можно связать свою дальнейшую судьбу. Это чувство ей хотелось назвать влюблённостью, однако Марта его пока ещё никогда не познавала, и потому не понимала, что это такое.
Она к своим многочисленным партнёрам до сих пор испытывала разве что сексуальную благодарность – и не более того. Одни трахали её, словно отбывали какую-то обязанность, и после них у Марты не оставалось ни удовольствия, ни воспоминаний. Другие засаживали свой член глубоко в её киску, массируя матку, и с ними девушка порой доходила до сильных оргазмов. Но всё равно и с ними ей чего-то не хватало, словно бы она трахалась не с мужчиной, а с холодным механизмом, выполняющим пусть и приятную, но всё же работу. А вот чувство, которое в тот раз она ощутила в объятиях Клода, было совсем иным, до того ей незнакомым. Ей хотелось с ним не просто трахаться, но быть всегда рядом, разговаривать с ним обо всём, ощущать его сильные руки, во время той памятной встречи сжимавшие и гладившие её попу, видеть его глаза, которые в тот вечер были от неё так близки, что она видела только их, эти глаза…
Они, эти глаза, снились девушке всю прошедшую ночь. Под утро к ней пришло ясное ощущение: она влюбилась в этого парня, причём с первого взгляда. И пусть он её намного старше, но всё равно она отныне должна быть рядом с ним. Она должна его догнать и рассказать ему всё о своей любви. И потому, едва рассвело, она уже собралась в дорогу.
Её родители спали мертвецким сном, поскольку накануне они опять пьянствовали. Марта решила их не будить, и вообще не сообщать им о том, что она уехала. Она знала, что, когда они проснутся, то вряд ли вспомнят о дочери. И если они даже обнаружат, что её нет дома, то наверняка посчитают, что она пошла к какой-нибудь подруге. Уже не раз бывало, что Марта пропадала из дома на несколько дней, и родители об этом нисколько не беспокоились.
Поскольку денег на автобус у неё не было, Марта стала ловить попутную машину. Она решительно вышла на обочину дороги и подняла кверху большой палец. Остановился первый же проезжавший по шоссе автомобиль марки «вольво». Открылась дверца, и за рулём оказался голый молодой водитель, который вопросительно смотрел на смазливую девушку. Марта тут же поняла, что дальше надо действовать откровенно и смело.
- Привет! – развязно сказала она. – За минет до Вилльхафена довезёшь?
Водитель смотрел на неё оценивающе, видимо, размышляя, стоит ли её вообще везти. Наконец он ответил:
- За минет можно. Только сделаешь его прямо сейчас. Я кончу тебе в рот, и ты проглотишь сперму. Идёт?
- Идёт! – с непринуждённой улыбкой согласилась Марта.
Она сосала член у парня, который уселся на сиденье машины, свесив босые ноги вниз на дорогу. Сосала и про себя думала: «Если Клод направился в Вилльхафен, то он должен остановиться в местном нудклубе. Здесь мне сказали, что он с дочкой вышел из Вилльбадена ещё вчера утром. Значит, они тогда же к вечеру дошли до места, и я их найду в клубе».
- Ты о чем-то своём думаешь! – вдруг услышала девушка голос молодого человека. – Или соси страстно, как положено соске, или плати деньги за проезд. Ты вообще раньше-то минет кому-нибудь делала?
Марта отбросила свои думы и так энергично всосала в себя член, что водитель только ойкнул. Молодой член быстро заходил взад-вперёд у неё во рту, и парень уже через минуту закатил глаза и весь поплыл от сильного оргазма. В рот Марты ударила такая мощная струя спермы, что она на мгновение потеряла контроль над густой жидкостью. Если бы не её прежний опыт соски, она могла бы с нею не совладать, но уже в следующую секунду она справилась. Спермы оказалось так много, что девушка проглотила её только в два приёма.
Водитель тяжело дышал. Придя в себя, он, запинаясь, проговорил:
- Ну ты классная соска! Я сначала подумал, что ты совсем неопытная шлюха, но потом чуть сознание не потерял. Давно я так остро не кончал.
- А ты в киску трахаешься? – продолжал водитель.
- Конечно, как и все, - обиженно заявила девушка. – Я в нашем посёлке одна из самых лучших шлюх!
- Ну так уж и лучшая! – притворно засомневался молодой человек. – Эх, мне бы потребовать за проезд трахнуть тебя в киску. Ну, да ладно, минет тоже был отличный. Поехали.
Тут Марта, помедлив, сказала:
- А я, может быть, дам тебе и в киску. Если, конечно, у тебя член опять встанет…
По дороге они оба молчали. Когда примерно через полчаса машина подъехала к придорожному кафе на окраине Вилльхафена, девушка попросила водителя остановится около него буквально на минуту. Забежав внутрь, она спросила у пожилой одетой женщины, стоявшей за прилавком:
- К вам вчера вечером нювалкеры не заходили? Мужчина и девушка… Она примерно моего возраста.
- Заходил только голый мужчина, - ответила барменша. – Больше никого не было. Но вроде девушки ждали его на улице. Он взял три пиццы, здесь не обедал. Наверное, они пошли в клуб «Нагота – наше здоровье». Все голые там останавливаются.
Марта выбежала из кафе, и, вскочив в кабину «вольво», попросила водителя отвезти её к клубу. Но, когда они подъехали, тот не спешил выключать мотор. С ехидной улыбкой он заявил:
- Помнится, некоторое время назад ты обещала мне дать трахнуть тебя в киску. Что, уже забыла?
- Ничего я тебе не обещала, - возразила девушка. – Я только сказала, что, может быть, дам тебе, если у тебя член опять будет стоять…
Парень улыбнулся, широко расставил ноги – и Марта увидела его член, прочно стоявший колом.
- Ну так что? – хитро спросил он.
Марта сидела на его члене верхом, а водитель откинул назад сиденье и почти лежал в кабине машины. Он гладил девушку по попе и бормотал что-то вроде: «Ах, какая ты классная шлюшка… Хочу трахать тебя каждый день… Какая глубокая у тебя киска…», и что-то ещё в том же духе.
Он кончил бурно и со вскриком. Марта почувствовала, как горячая сперма из её киски потекла по бёдрам и просочилась на сиденье. Парень не спешил доставать свой член, он наслаждался уходящими ощущениями. Только через минуту Марта встала, и из неё на живот водителя пролились остатки спермы. Он медленно размазывал по коже белую жидкость, время от времени слизывая её со своей ладони. Марта легла рядом с ним и поцеловала в губы.
Они некоторое время страстно целовались, а потом парень, помедлив, спросил:
- А ты в клубе надолго?
- Как получится, - улыбнулась Марта. – Вообще-то у меня там намечена встреча. Но и ты тоже можешь туда зайти, ты же голыш.
- Сегодня я смогу заехать в клуб только позже, - объяснил водитель. – Если ты там будешь, можно я тебя ещё раз трахну? Или два. Ты мне очень понравилась.
- Я всем нравлюсь, - пококетничала Марта. – У меня в день бывает по пять сперм и даже больше. Ну заходи, и если меня застанешь, то, так и быть, я дам тебе ещё раз в киску. Ты мне тоже понравился.
Когда девушка выходила из кабины, водитель поцеловал её в губы. Крикнув, что не прощается, он помахал ей рукой. «Вольво» резво взяла с места и скрылась за углом. Когда Марта направлялась к двери клуба, она заметила неподалёку от входа неприметный «фордик», который показался ей знакомым. Как будто бы она видела его в своём Вилльбадене, но где именно, припомнить не смогла. Решив не заморачиваться этим видением, она подошла к двери клуба и нажала на звонок. Открылось окошко, и дежурный, оглядев гостью с головы до ног, спросил:
- Ты откуда, девушка? Я тебя не знаю. Ты же ведь не здешняя?
- Не здешняя. Я просто путешествую. Мама и папа меня отпустили одну и выдали вот такую справку…
Дежурный молча разглядывал справку, читал её почти по слогам, и в конце концов заявил:
- Что-то я сомневаюсь, что тебе уже есть восемнадцать лет. У родителей есть телефон? Скажи номер. Я им позвоню, и пусть они подтвердят…
- Не знаю я их номера! – завопила Марта. – Вы не имеете права не пускать меня, голую, в клуб голых! Эта справка настоящая, а не верите – поезжайте в Вилльбаден и сами спросите моих родителей!
- Не надо никуда ехать, - вдруг услышала девушка голос за своей спиной. Он обернулась, и увидела голого юношу. Он чем-то неуловимым поразил Марту в одно мгновение.
- Что же ты, Марта, не сказала Петеру, что ты приехала ко мне в гости? – продолжил неожиданный посетитель. – Ты же моя двоюродная сестра. Если бы Петер про это узнал, то сразу бы тебя пропустил. Так ведь, Петер?
- Ну конечно, Макс, если она приехала к тебе – это совсем другое дело, - стал оправдываться дежурный. – Я же этого не знал, а она не сказала…
- Наверное, Марта просто не успела этого сказать, - хитро подмигнув девушке, сказал юноша. – Так ведь, Марта?
- Да, да, я просто не успела, - заторопилась девушка.
- Проходите, будьте как дома, - суетился Петер. – Вы надолго к нам? Ночевать будете у нас в клубе, или пойдёте домой к Максу?
- Она пока ещё не решила, - перебил его Макс. – Но пока мы идём в клуб. Марта хочет познакомиться с нашим клубом, она же ни разу здесь не была.

Макс обнял девушку за плечи, и так они прошествовали на зелёную лужайку под навесом. Здесь стояли обитые замшей столики, на которых участники клуба обычно занимались сексом. Когда они сели на один из них, Марта спросила юношу:
- А откуда вы… то есть ты… узнал моё имя?
- Из твоей справки, - пояснил парень. – Петер положил её прямо перед собой, когда вы ругались, и я успел прочитать в ней твоё имя, прежде чем вмешаться в ваш спор.
- Спасибо, ты ведь меня просто спас! – обрадовалась Марта, и в двух словах рассказала Максу свою историю, правда, умолчав о том, что она ищет здесь Клода. Парень выслушал её со вниманием, а потом заявил:
- Ну, тогда по всем правилам спасённая дама должна хорошо отблагодарить спасшего её рыцаря. Я тебя очень хочу…
- Ну какой может быть разговор. – И Марта тут же опустилась на колени и припала ртом к члену Макса. Член разбух в считанные секунды и оказался приличных размеров. Спаситель повалил девушку на столик и одним движением всадил свой член в уже возбудившуюся мокрую киску.
Марта почти сразу почувствовала наплывающий оргазм. Из её горла вырвался громкий стон, тут же перешедший в крик. Марта вся словно бы провалилась в блаженную истому. Оргазмы шли один за другим, начался мультиоргазм. Макс всё долбил и долбил матку девушки, заставляя всё её тело содрогаться и конвульсировать. Она уже не чувствовала ничего, кроме непрекращающейся сладострастной волны, захлёстывающей всю ее юную плоть. Закончилось же всё это разом, когда Макс не смог дальше сдерживаться и со стоном спустил сперму в разгорячённую киску Марты.
Девушка довольно долго приходила в себя. Наконец очнувшись, она увидела стоявших вокруг их столика десятка два голых мужчин и женщин, смотревших на неё с восхищением. Макс, который до этого полулежал, наклонился к Марте и страстно поцеловал её в губы.
- У тебя классные и очень мощные оргазмы, - сказал он девушке. – Смотри, сколько зрителей собрал наша трах. Скажу сразу, я на этом столике трахал многих девочек, но такого классного выступления, как твоё, я не могу припомнить. Ты настолько сексуальна, что тут наверняка найдутся ещё желающие тебя трахнуть. Ты не будешь против?
Не дожидаясь её ответа, к столику подошли два парня, явно завсегдатаи клуба, подрачивающие свои члены. Из вежливости они спросили Марту, желает ли она с ними развлечься прямо сейчас? Они предложили трахать её в двушку, или, если она этого не хочет, согласны были трахать её по очереди, в ту дыру, в какую она захочет.
Но тут Марта всех удивила. Вместо того, чтобы принять ласки новых поклонников, она вдруг заявила, что прежде ей нужно будет сходить к вахтёру, чтобы кое-что узнать.
Дежурный Петер говорил с кем-то по телефону, когда перед ним вдруг возникла Марта. Не дав ему до конца договорить, она начала задавать вопросы. Петер был вынужден отключиться от аппарата. Оказалось, что Марту интересовало, не приходил ли вчера вечером в их клуб нювалкер Клод со своей дочкой.
- С ними ещё могла быть другая девушка, - добавила Марта. – Видимо, она к ним присоединилась по дороге.
Дежурный неожиданно повёл себя странно. Он стал интересоваться, спрашивает ли Марта о Клоде для себя лично, или же выполняет чью-то просьбу?
- Ничью просьбу я не выполняю, - обиженно заявила девушка. – Я познакомилась с Клодом у нас в Вилльбадене и решила его догнать, чтобы к нему присоединиться в путешествии. Это я делаю для себя лично, - тут на её лице появились слёзы, - потому что я в него, кажется, влюбилась…
И Марта уже по-настоящему заплакала.
А за несколько часов до этих событий на своём «посту» в Вилльхафене, у входа в голый клуб, ещё с утра сидели в машине супруги Шульцы. Они остановили «фордик» на некотором отдалении от дверей и заглушили мотор. Они ждали долго, и в итоге увидели, как к клубу подъехала «вольво», но из неё никто не торопился выходить. Сквозь неплотно прикрытое окно было видно, что в кабине сидят голые парень и девушка. Они о чём-то поговорили, а затем девушка ловко села верхом на парня и принялась энергично двигаться взад и вперёд.
- Молодёжь совсем распустилась, - со вздохом сказала Урсула Шульц. – К тому, что они ходят голые по улицам, можно как-то привыкнуть. Но вот посмотри – они ещё и сношаются прямо у всех на глазах! В наше время такого себе и представить было нельзя…
Тем временем парочка в машине завершила своё дело. Любовники некоторое время целовались, после чего голая девушка, наконец, вышла из машины и направилась ко входу в клуб. Она позвонила в дверь, потом некоторое время о чём-то говорила с дежурным, пока ко входу в клуб не подошёл голый молодой человек. Шульцы увидели, как он обнял девушку за плечи, и они вместе вошли в клуб. Что было дальше, читатель уже знает.
Тем временем Марта сидела в каптёрке у дежурного, который поманил её к окошку. Слегка приоткрыв его, он показал на стоявший неподалёку старенький «фордик».
- Тебе эта машина не знакома? – спросил он.
- Кажется, нет, - посмотрела Марта. Но потом, приглядевшись, ответила:
- Точно сказать не могу, но я вроде бы видела эту или очень похожую на неё машину у нас в Вилльбадене. А где и когда я её видела, не помню. Где-то на улице… А кто там?
Петер тяжело вздохнул и проговорил:
- Там родители той самой девушки, которая присоединилась по дороге к твоим нювалкерам. Они приезжали сюда ещё вчера вечером и расспрашивали про неё. Но я их не пустил в клуб, потому что они оба одетые. И вчера же, едва родители отбыли, в наш клуб явились те самые нювалкеры - мужчина по имени Клод, его дочка Адель и их знакомая Анна. Сказали, что прятались за углом, и вышли, когда родителей Анны уже здесь не было.
Потом Петер рассказал, что отец и мать сегодня прямо на рассвете снова вернулись к зданию клуба. Скорее всего, они хотели всё-таки подкараулить свою дочь.
- Я им ничего не сказал про Анну, - признался Петер, - Я же не мог допустить, чтобы родители принудили девушку снова одеться. Ведь мы, голые, должны поддерживать друг друга…
Его рассказ пронзил Марту до глубины души. За свою жизнь она уже настолько привыкла быть голой, что не могла себе и представить, чтобы кто-то, включая родителей, мог заставить её насильно одеться. Конечно, в её городе далеко не все жители ходили голыми. Здесь было немало и одетых, в том числе и целые одетые семьи, но впервые девушка столкнулась с откровенным насилием, направленном против голых. Все эти мысли в одно мгновение пронеслось в её голове, и она с надеждой спросила Петера:
- А где эти нювалкеры сейчас?
- А они ушли из клуба часа два назад, - удовлетворённо сказал Петер. – Я их предупредил, что за девушкой охотятся её родители, и показал им заднюю калитку нашего клуба, выходящую прямо в лес, в национальный парк. Многие наши голые любят гулять по этому лесу, но про калитку знают только местные жители. Приезжие про неё не знают. Так что пусть родители посидят ещё в машине. Когда им надоест, они сами уберутся отсюда…
Когда Марта наконец вышла из каптёрки Петера, тот некоторое время молча сидел, глядя прямо перед собой. Потом, видимо, что-то решив, снял телефонную трубку и набрал номер.
- Это служба по выполнению указа «О свободе тела»? – спросил он. – Говорят из клуба в Вилльхафене. Мне кажется, что тут для вас есть дело…
А Марта тем временем вернулась к компании Макса. Там всё ещё стояли несколько молодых людей, надеявшихся всё же трахнуть новенькую девушку. Надежды их оправдались – Марта дала ещё четверым, причём двое трахали её одновременно в рот и в киску. Когда они ушли, Макс пригласил девушку переночевать не в клубе, а у него дома. Марта согласилась, но с условием, что завтра он отвезёт её в соседний посёлок Вилльлернен.
- А чем тебе у нас не нравится? – удивился Макс. – Живи сколько хочешь. Я тебя познакомлю со всеми моими друзьями, получишь от них столько любви и ласки, сколько захочешь, и, конечно, много спермы.
- Как бы тебе объяснить… - вздохнула Марта. – Ну, в общем, я путешествую не только ради оргазмов и сперм, хотя это тоже приятно. Я ищу одного человека…
И девушка рассказала Максу коротенькую историю своей любви к нювалкеру Клоду, который во время памятной групповухи в Вилльбадене необъяснимо поразил её в самое сердце, из-за чего она и решилась уйти из родительского дома.
- Ты понимаешь, со мной такое впервые… И я думаю, что это любовь… Настоящая любовь… - Марта говорила словно во сне. – Я правда, до сих пор ещё не знаю точно, что такое настоящая любовь, но мне кажется, что это – какое-то более высокое чувство, чем получение обычных оргазмов и сперм… Не знаю, поймёшь ли ты меня, но я очень-очень хочу его найти и всё это ему высказать…

Юноша молча слушал девушку и понимал, что все эти слова у неё идут от самого сердца. С другой стороны, он не хотел так быстро отпускать от себя такую классную шлюшку, какой проявила себя Марта. И он решил, с одной стороны, выполнить просьбу девушки, а с другой – подольше задержать её в Вилльхафене.
- Хорошо, - сказал Макс. – я отвезу тебя в Вилльлернен. Но только я смогу сделать это не завтра, а послезавтра. Моя машина сейчас в ремонте, но послезавтра её обязательно сделают. А ты пока отдохнёшь у нас в семье…
Марта прекрасно понимала, почему Макс не хочет отпускать её так быстро – чтобы и сегодня вечером, и завтра днём трахать её всей семьёй. Но ведь я вполне могу их всех обмануть, подумала девушка. Я вроде бы соглашусь подождать один день, а сама рано утром уеду из посёлка на попутной машине, точно также, как я приехала в Вилльхафен…
- Ладно, - сказала девушка, - я согласна пойти на ночь к тебе домой. А насчёт завтра посмотрим…
- Вот и хорошо, - обрадовался юноша. – Наш дом здесь совсем рядом…
Оказалось, что голая семья Макса состоит из двух его братьев и сестры, не говоря уже о папе и маме. Когда они пришли к нему домой, гостью, разумеется, сначала накормили, а потом мужская часть семьи как-то незаметно склонила Марту к коллективной сексуальной оргии. В итоге её трахнули оба брата Макса – сначала поодиночке, потом вдвоём в две дыры. Следом за ними девушку трахал их папа, затем ещё раз Макс, и вечер у неё завершился в объятиях его дедушки, который как-то незаметно появился у них дома. В общей сложности только в этом доме девушка получила в киску и в рот шесть сперм, а если считать вместе с клубными – то десять. И её юное девичье тело, за последние годы уже вполне привыкшее к таким сексуальным нагрузкам, под конец дня всё-таки дало знать, что ему нужен отдых. И потому, едва Марта прилегла на приготовленную для неё постель, как сон моментально накрыл её с головой, словно пологом.
Марте снилось, что она, разумеется, совершенно голая, весело бежит по берегу то ли реки, то ли моря. Вслед за ней бегут голые юноши – все, как один, похожие на Макса. А Марта от них убегает и кричит: «Не догонишь, не догонишь!» Потом она вдруг оказывается в лесу, на тропинке, петляющей между деревьями. Она чувствует, что кто-то идёт далеко впереди неё, но кто именно, она пока не может понять. И вдруг она всё же понимает, что этот кто-то - Клод. Да, и в самом деле, вот он показался из-за поворота, но почему-то он шёл по тропинке один, без Адели и Анны. «Подожди меня, - кричит ему Марта, - я тебя люблю! Подожди!» Клод оборачивается к ней, улыбается, но по-прежнему идёт вперёд – и скрывается за очередным поворотом. Марта бежит за ним, но за поворотом никого не оказывается. «Куда же он подевался? – растерянно спрашивает себя девушка. – Только что был здесь…» И в этот момент она просыпается.
В доме царила тишина. Только на стене тикали старомодные механические часы, которые показывали половину девятого утра. «Поздно же встают в этой семье, - подумала Марта. – Это для меня хорошо, я как раз могу незаметно уйти».
Она крадучись прошла на кухню, взяла немного ветчины и хлеба для бутерброда, поллитровую упаковку апельсинового сока – и, прихватив свою сумочку и свой красный беретик, тихо голышом вышла на улицу, прикрыв за собой дверь. Она быстро шла по дорожке к окраине Вилльхафена, на ходу жуя бутерброд и запивая его соком. Вот она миновала последние домики посёлка, прошла по шоссе ещё метров двадцать – и остановилась в ожидании попутной машины.
Ждать ей пришлось недолго. Когда на дороге показалась «Тойота-Ландкрузер», Марта подняла вверх большой палец. Она уже предвкушала, что и этот водитель наверняка согласится довезти её до Вилльлернена – разумеется, за минет. «В этот раз в киску давать ему не буду, - подумала девушка. – Обойдётся и отсосом. У меня киска не железная».
Автомобиль остановился, открылась дверца. Марта шагнула к машине, но тут же отступила назад. Её лицо вытянулось одновременно и от удивления, и от испуга: за рулем «Тойоты» сидел… Макс.
- Вас куда подвезти? – весело спросил парень. – До Вилльлернена? А может, всё же поедем опять к нам домой? Нехорошо ведь уходить из дома, даже не попрощавшись.
Марта обиженно надула губы.
- Вы так хорошо спали, а вчера вечером вы все так славно потрудились, что я просто не хотела никого из вас будить, - сказала она, и добавила. - А ты же мне говорил, что твоя машина в ремонте. Значит, ты мне наврал?
- Ничего я не наврал, - отпарировал Макс. – Моя «каролла» действительно в ремонте. А эта машина моего брата…
Они помолчали. Потом Макс неожиданно предложил:
- Хорошо, я согласен прямо сейчас отвезти тебя в Вилльлернен. Но с условием: если ты там не найдешь своего… э-э-э… хахаля, ты вернёшься обратно к нам домой, и поживёшь у нас ещё несколько дней. Идёт?
- Идёт! – обрадовалась Марта, уверенная, что обязательно найдёт Клода. Ведь он же ей сказал, что вместе с дочкой путешествует по этому маршруту через всю страну.
Однако в Вилльлернене её ждало разочарование. Дежурный местного отделения клуба «Нагота – наше здоровье» сказал, что ни вчера вечером, ни сегодня утром нювалкеры с похожими описаниями сюда не приходили.
- А может, они остановились переночевать у каких-нибудь родственников или знакомых? – с надеждой спросила Марта.
- Может быть и так, - согласился вахтёр. – Но они всё равно зашли бы в наш клуб хотя бы для того, чтобы отметиться. Все нювалкеры, путешествуя, отмечаются на своих маршрутах, чтобы потом показать в своём офисе, где они побывали и сколько прошли…
- Ну можно у вас хотя бы отдохнуть? – сказал Макс. – Мы всё-таки много проехали, проголодались, и хотим побыть здесь хотя бы до вечера.
- Я тебя хорошо знаю, ты не раз у нас бывал, - усмехнулся страж ворот. – И каждый раз ты бывал у нас с разными девушками. Нет, я тебя не осуждаю – это твоё личное дело. Проходите, вот ключи от свободного номера.
Молодые люди трахались не меньше часа, а потом Макс заказал по телефону обед в номер. Пока несли обед, Марта позвонила дежурному и спросила, не приходили ли отметиться нювалкеры, которых она искала. «Нет, никто не приходил», - услышала она в трубке.
Парень с девушкой пообедали, а потом снова трахались. Марта про себя отметила, что Макс – классный трахарь. Мало того, что за это время он спустил сперму три раза, так ещё он трахал её весьма разнообразно и несколько раз доводил её до таких острых оргазмов, что она потом лежала без сил, закрыв глаза.
За окном уже показались вечерние облака, когда Макс кончил в киску Марте четвёртый раз за день. Теперь они оба лежали, обнявшись, в сладкой полудрёме, не желая ни вставать, ни даже пошевелиться. Наконец Марта снова дотянулась до телефона, чтобы ещё раз услышать голос дежурного, сообщившего ей, что в клуб так никто из посторонних так и не приходил. Макс, тоже оправившийся от сна, на это ей сказал:
- Напрасно ты их ждёшь – они уже не придут, если не пришли до сих пор. Наверное, они отправились другим маршрутом. Так что поехали ко мне домой, тебе там будет хорошо.
Когда они вышли из клуба и направились к машине Макса, уже заметно стемнело. Марта неожиданно для себя заметила старенький «фордик», сиротливо стоявший неподалеку от клуба. Усмехнувшись в душе, она ничего не сказала своему другу о том, кто именно сидит в этом «фордике». Ему это незачем было знать.

Когда Клод, Адель и Анна уходили из клуба «Нагота – наше здоровье» по тайной лесной тропинке, они с самого начала не собирались идти в Вилльлернен. У них было подробное описание и даже схематичная карта лесной местности национального парка, на которую они вышли через заднюю калитку клуба «Нагота – наше здоровье». Это описание, разумеется, они получили от Петера, дежурного клуба в Вилльхафене. Судя по нему, эта тропинка, петляя по лесу, в конце концов выходила прямо к Вилльлернену. Но от неё имелось множество ответвлений, и о некоторых из них им также вкратце рассказал Петер.
- Вот по этой тропинке, - разъяснял он, - вы выйдете прямо к реке. Там летом любят отдыхать в палатках нудисты – и компании по несколько человек, и парочки, и одиночки. Красота! Всё лето провести голым на природе, никаких тебе машин, ни других атрибутов цивилизации. Только гуляй себе по лесу, загорай и лови рыбу в речке. Я, когда был помоложе, отдыхал там в палатке с девушками, каждое лето – с разными.
Клод задал вполне естественный вопрос:
- А чем же они питаются? Как я понимаю, никаких торговых точек там нет…
- Нудистский лагерь в этом месте существует уже много лет, - объяснил Петер. – Поэтому Ганс из соседнего магазина сначала раз в два дня, а теперь каждый день привозит сюда продукты. Сейчас там нудистов ещё мало, и он ездит на мотоцикле. А позже будет ездить на грузовичке. Ведь к середине лета здесь скапливается больше пятнадцати компаний, а это - семь-восемь десятков человек.
Клод и Анна улыбались.
- Ну да ладно, - продолжил Петер. – А вот эта тропинка идёт только по лесу. Там нет речки, но есть родники. Около них тоже кое-кто может жить либо в палатке, либо в деревянной избушке, но таких путешественников сейчас мало. Отсюда опять же есть поворот на Вилльлернен. Но если по этому ответвлению не поворачивать, а пойти по дороге дальше и прямо, то вы придёте к кордону местного егеря. Ну, у него совсем уже присутствует цивилизация: электричество, газовое снабжение, отели для путешественников, торговые точки. Туда голые почти не ходят, а летом приезжают в основном одетые пожилые пары, которые хотят совместить и комфорт, и отдых на природе.
Перед тем, как углубиться в лесной мир, наши путешественники купили в соседнем магазинчике консервов и хлеба на несколько дней и пару складных удочек. А у Петера они взяли напрокат маленькую двухместную палатку и три лёгких одеяла, чтобы укрываться ночью. Правда, ночи здесь в это время и без того были тёплые.
Теперь нювалкеров стало трое, и они решили, что одной двухместной палатки им хватит на всех, потому что в тесноте – не в обиде. И после полудня, съев заказанный в номер обед, они вышли в лес через тайную калитку, указанную Петером. Тот вскоре отметил, что нювалкеры сделали это вовремя, потому что почти сразу неподалеку от входа в клуб притормозил «фордик» четы Шульцев. Правда, теперь за рулём сидел только супруг. Шульцы трезво рассудили, что им незачем гоняться за дочерью вдвоём. Нужно же ведь кому-то заниматься и торговой точкой.
А Клод, Адель и Анна тем временем не торопясь шли по тропе, петляющей среди деревьев. По пути им встретилась голая и босая девушка на велосипеде, которая ехала со стороны лагеря нудистов. Она остановилась на минутку и сказала, что её зовут Лана, и что она любит кататься по национальному парку от Вилльхафена до лагеря нудистов и обратно. «А далеко ли до лагеря?» - спросил её Клод. «Недалеко, вам километров семь или восемь осталось», ответила Лана, и покатила дальше по тропе.
К вечеру нювалкеры добрались до речки и некоторое время шли вдоль её берега. Во многих местах лесные заросли подступали к самой кромке воды. А через несколько километров их взору открылся чудный песчаный пляж, на краю которого стояло несколько разноцветных палаток. Это и был тот лагерь нудистов, о котором им рассказывал Петер.
- Здравствуйте, друзья! – радостно поприветствовал путешественников чернобородый мужчина. – Хотите тоже присоединиться к нашей голой компании?
- Присоединимся, но только дней на пять, не больше, - ответил ему Клод. – Мы не привязанные к одному месту нудисты, как вы, мы – нювалкеры. Отдохнём здесь немного, а потом пойдём дальше…
- Как вам будет угодно, - развёл руками чернобородый. – Может быть, мы потом тоже станем нювалкерами.
Через час нювалкеры уже поставили палатку и разогревали консервы на костре. За это время они познакомились с аборигенами лагеря. Чернобородый представился Артуром, а его жена, симпатичная брюнетка, сказала, что её зовут Натали. У них были две дочки – Дагмар и Амелия. А в соседних палатках жила компания из пяти девушек и пяти парней, которые про себя ответили, что «мы все общие». Впрочем, Клод уже знал, что подобные молодёжные «коммуны» сейчас получили большое распространение, когда парни и девушки объединялись и жили вместе, порой даже по 10-15 человек. В таких коммунах не было постоянных половых партнёров, а каждый член мог трахаться с каждой шлюхой, и никаких проявлений ревности здесь в принципе не допускалось.
Впрочем, социологи отмечали, что рано или поздно в таких общинах всё же иногда образовывались постоянные пары, которые потом заявляли остальным, что они покидают коллектив и хотят жить отдельной семьёй. Обычно такие расставания с «коммуной» происходили мирно, но бывали случаи, когда кому-то из «отказников» (обычно это бывали девушки) приходилось вырываться «на свободу», как говорится, с боем.
В прошлом году страну поразила громкая история, когда в одной из «коммун» за девушку по имени Иванка бились насмерть (в буквальном смысле этого слова) два парня – Жак и Морис. Иванка отдала предпочтение последнему, после чего влюблённая парочка заявила о своём уходе из общины и попыталась уехать в другой город. Но Жак пришёл на вокзал, где Морис и Иванка садилась в поезд, и публично, в присутствии многочисленных свидетелей, расстрелял их из револьвера. Ему удалось сделать только два выстрела, после чего оружие у него из руки выбили. Морис скончался сразу, а Иванку увезли в больницу с простреленным плечом. Для Жака же дело окончилось тюремным сроком.
Обо всём этом Клод вспоминал, когда он и его девушки поглощали немудрёную еду. Тем временем вечерело, и у соседнего костра уже трахались «коммунары». Все три пары кончили почти одновременно. Над поляной прозвучали оргазменные вскрики, и пары в блаженной истоме растянулись на пляжном песке.
А Клод тем временем говорил с Анной, расспрашивая о её прежней половой жизни, чего раньше ему просто некогда было сделать.
- Девушка, расскажи мне всё откровенно, кто и как у тебя был раньше, - попросил её Клод. - Ведь ты по собственной воле решила стать голой, а это значит, что теперь тебя будут много трахать.
И Анна рассказала. Выяснилось, что её половая жизнь была совсем небогата. Кроме памятного для неё эпизода, когда трое сатиров трахнули её на пляже, у Анны, по её словам, до сего времени было всего пять половых актов, из которых три – с одним и тем же партнёром.
«Это было недавно, - с нежной мечтательностью в глазах говорила девушка. – Я приглянулась одному голому парню, посетившему наше кафе. И так получилось, что он застал меня на заднем складе. Я от него ничего такого не ожидала, но он как-то быстро подошёл ко мне сзади, в одну секунду поднял мини-юбку и спустил с меня трусы, и также быстро и незаметно вставил мне член в киску. Я от неожиданности ничего не успела ему сказать, только стояла раком, и молчала. Помню только, что мне было с ним хорошо. А он спустил мне сперму в киску, вынул член, поцеловал меня в губы долгим поцелуем, и также молча вышел из кафе.
Я долго приходила в себя, и обслуживала посетителей словно сквозь сон. По конец дня я вдруг поняла, что мне хочется, чтобы тот парень снова пришёл в наше кафе, и снова сделал со мной то же самое. И он действительно пришёл через два дня, совершенно неожиданно. Когда я его увидела, со мной случился почти обморок. Я как в тумане пошла с ним на задний склад. Здесь парень сразу нагнул мою голову и дал мне в рот свой член. Я стала сосать. Когда член встал, он повернул меня задом, затем также, как и в прошлый раз, быстро стянул с меня трусы и трахнул в киску. Затем снова был такой же долгий поцелуй в губы – и парень исчез.
В третий раз он пришёл через неделю. Теперь я уже не была в полусне, а сразу сама повела его на задний склад. Снова он меня трахал раком и спустил сперму в киску. Но тут вышла незадача: едва я успела натянуть трусы и выйти в зал, как в кафе появился мой папа. Он подозрительно взглянул сначала на голого молодого человека, шедшего следом за мной, потом посмотрел на меня – и мне показалось, что он обо всём догадался. Во всяком случае, папа грубо вытолкал парня из кафе, а на меня принялся кричать, чтобы он больше никогда не видел меня в общении с голыми. Я ему пыталась объяснить, что это был клиент нашего кафе, но папа меня осадил: «А чего же тогда он был у тебя за стойкой, а не в зале?» Я решила ничего не возражать, втайне надеясь, что парень еще придёт в наше кафе. Но он так больше ни разу и не появился.
А ещё два раза секс у меня был на моё восемнадцатилетие. Родители разрешили мне устроить в нашем кафе небольшую вечеринку по этому поводу, но с условием: чтобы среди приглашённых не было ни одного голого. Я с этим согласилась. Пришли пятеро юношей и три девушки из нашего «одетого» класса. Родители поначалу тоже были с нами, но уже вскоре отправились домой. Мы потанцевали, а потом трое юношей м трое девочек как-то незаметно объединились в пары и исчезли из кафе. Я осталась одна с двумя парнями – Михаэлем и Людвигом.
Спиртное сделало своё дело, и вот уже я, сама того не осознавая, стала по очереди целоваться с обоими молодыми людьми. Потом я вдруг оказалось на диванчике, что стоял позади стойки. Меня обнимал и целовал Людвиг, а я даже не имела сил сопротивляться. Я как-то очень быстро почувствовала его член в своей киске, но в ответ на это я только улыбалась. Людвиг кончил быстро, и вместо него я тут же увидела Михаэля. Мной он овладел не сверху, когда я лежала на диванчике, а посадил меня на себя верхом. Это поза мне понравилась куда больше. Михаэль кончил так же быстро, как и Людвиг. После этого парни сидели вдвоём за столиком и потягивали из стаканов джин с тоником, а я оставалась на диване. Увидев, что я пытаюсь встать, Людвиг подошёл ко мне и протянул мои трусы. «Надень, - вполголоса сказал он, - а то мама увидит, что ты без трусов, и устроит скандал».
Помню, что я с ними тоже что-то пила, но что именно – забыла. Когда я очнулась, то осознала, что лежу на том же самом диванчике за стойкой, а мама трясёт меня за плечо. Больше никого в кафе не было. Смутно помню, как мама довезла меня до дома и уложила спать. Утром мне было очень хорошо. И хотя родители смотрели на меня подозрительно, они ничего не говорили.
Через некоторое время я обнаружила, что в привычные сроки у меня не пришли месячные. Я сразу поняла, что это означает: я залетела. Скорее всего, на той самой вечеринке, где меня по очереди трахнули Михаэль и Людвиг. Но признаться в этом родителям для меня было хуже самоубийства. Подумав, я решила: я теперь совершеннолетняя, и потому не обязана никому ничего говорить. Я выкроила время, втайне от родителей посетила гинекологический кабинет, и уже вскоре мне сделали мини-аборт, после которого я попросила вставить мне в матку спираль. Как говорится, на всякий случай, потому что я всей своей сущностью уже чувствовала, что скоро в моей половой жизни наступят перемены. И, как я теперь понимаю, не ошиблась».

Клод проснулся, когда солнце уже встало, и его терзал острый голод. Он вспомнил, что вчера и он сам, и его спутницы почти ничего не ели, зато сил на любовные дела израсходовали изрядно. Клод порылся в рюкзаке, и обнаружил там только оставшуюся банку консервов, ломтик хлеба да пакетик лапши быстрого приготовления. Ещё он извлёк из рюкзака складную удочку, и тут его озарило: «Попробую наловить рыбы!»
В качестве наживки он использовал оставшийся хлеб, и ему улыбнулась удача. Вскоре в его котелке уже бились полтора десятка приличного размера рыбин. Клод быстро их почистил, выпотрошил, заправил лапшой и поставил котелок на огонь. Тут из палаток стали вылезать нудисты, привлечённые аппетитным запахом. Всем досталось по тарелке ароматной ухи с куском рыбы. Ещё через некоторое время за лесом раздался гул мотора грузовичка – это Ганс привёз продукты. Закупив у него еды на несколько дней, нювалкеры тепло попрощались со здешними обитателями и отправились по тропе дальше в сторону дикого леса.
Пройдя километров пятнадцать по берегу той же реки, Клод, Адель и Анна в сумерках вышли на обширную поляну, на краю которой стоял бревенчатый домик. Чуть в стороне, в лесу, они услышали журчание воды. Там из склона горки струился приветливый родник, чаша которого украшала аккуратная кладка из диких камней – чувствовалась заботливая человеческая рука. Здесь, конечно, не раз останавливались люди, но сейчас, в самом начале сезона, на стоянке никого не было.
Под навесом избушки лежала поленница сухих дров, над которой висела табличка: «Уважаемые путешественники! Если вам не будет трудно, то после того, как вы сожжёте эти дрова, напилите и наколите новых для ваших последователей». Тут же лежали две двуручные пилы и три топора, а в стороне нювалкеры заметили несколько длинных брёвен и козлы. Здесь же, близ входа в дом, они увидели место для кострища с железными рогульками и перекладиной, а в избушке нашлись котелки. Одним словом, лесные хозяева постарались, чтобы путешествие по лесу для всех было лёгким и удобным.
Поужинали быстро, а потом дала о себе знать усталость от долгой ходьбы. Все трое свалились на деревянные нары и моментально заснули, закутавшись в одеяла. Среди ночи Клод внезапно пробудился, и обнаружил, что Адели рядом нет. Он потихоньку встал и вышел на крыльцо, и здесь увидел Адель, которая стояла, обернувшись одеялом. Как ему показалось, девушка тревожно всматривалась и вслушивалась в предрассветную дымку. Услышав сзади шорох шагов Клода, она полушёпотом произнесла:
- Папа, мне показалось, что за дверью кто-то ходит… Вроде бы я даже услышала то ли покашливание, то ли что-то скребло по стене…
Некоторое время они вдвоём прислушивались к лесным шорохам, а потом Клод тоже полушёпотом сказал:
- Мало ли ночных животных тут ходит… А скребутся, наверное, мыши. Ты же ведь не боишься мышей? Нет? Вот и хорошо. Вся в меня.
Они ещё немного постояли на крыльце, но больше ничего странного не услышали, и снова отправились спать.
Путешественники решили остаться у гостеприимной избушки ещё на один день, поскольку продуктов им пока хватало, а потом они рассчитывали пополнить свои запасы в торговых точках на кордоне егеря.
А где-то через час после ухода нювалкеров в лагерь нудистов пришла ещё одна голая и босая девушка. Это была Марта, которая так и не оставила своей мечты найти Клода. Она всё-таки сумела вырваться из дома любвеобильного Макса, приехала в Вилльхафен, и здесь у вахтёра Петера узнала, что её желанный Клод со своими девушками несколько дней назад покинул отделение клуба «Нагота - наше здоровье» через заднюю калитку, углубившись затем в лесные просторы.
Тем временем весь нудистский лагерь купался в реке. Девушки визжали, когда их лапали парни, особенно не из своей компании. Марта сразу познакомилась с малышкой из «коммунарской» общины, и узнала, что её зовут Джулия.
После купания девушки сидели на песке и весело болтали о том, о сём. Рядом с ними на полотенце лежал Артур. Казалось, что он дремал, и тут юные болтушки вдруг заговорили о привидениях, леших и прочей нечисти, которая, может быть, живёт совсем рядом с ними в лесу.
- Я совсем недавно вставала ночью, - Джулия невольно перешла на шёпот, - и вдруг услышала, что по лесу кто-то ходит… Ну, может быть, это был и не леший, но шуршал он прямо как человек… Я сразу прыгнула обратно в палатку…
- Мало ли тут в лесу бродит животных, - отмахнулась Марта. – Я вот, пока шла по лесу от посёлка к вашему лагерю, видела несколько раз какое-то мелькание за кустами. Может быть, это заяц, а может быть, лисица…
- Я точно знаю, что в нашем лесу есть олени, - подал голос вроде бы дремавший Артур. – Я их сам видел на днях, когда собирал дрова. Что же касается леших, то местный егерь рассказывал, что они здесь были лет сто, ну, может быть, лет пятьдесят назад. Но цивилизация их всех давно разогнала.
- А вы не знаете, нет ли в наших лесах каких-нибудь совсем уж затерянных мест? – с любопытством спросила Джулия. – Ну, где волки и медведи ходят, а ещё лучше – привидения и призраки? Хочется на них взглянуть хотя бы одним глазком…
- Охранник посёлка рассказывал мне местную легенду о том, что много лет назад в наш лес будто бы ушёл жить один парень, - вспомнил Артур. – Говорят, он любил девушку, но она ему не отвечала взаимностью. Парень был некрасив, лицо повреждённое – вроде бы от того, что в детстве он неудачно упал с лестницы. Так вот, молодой человек её долго добивался, но всё безрезультатно. В конце концов девушка, чтобы отделаться от парня, однажды бросила ему в лицо: «Лучше пойди в лес, и найди там себе ведьму или лешачиху. С твоей рожей только они тебе пара». «Ну что ж, - сказал неудачливый влюблённый, - я так и сделаю. Пусть лучше меня полюбит лесной призрак». И в тот же день, взяв с собой только небольшой рюкзачок, он ушёл в лес. Говорят, парня видел егерь на кордоне, когда тот поднимался наверх. Больше о нём никто ничего не слышал. Наверное, он погиб где-то на вершине.
- Как печально и романтично, – вздохнула Марта, заворожённая рассказом.
А Джулия, глядя в небо, вдруг заявила:
- Если мне и в самом деле повезёт встретить в этом лесу призрака, я назову его Григом.
Рассказ Петера запал ей в душу. Она вспоминала о нём не раз, особенно когда узнала от Марты, что та вскоре снова собирается продолжить свой путь по лесу. Но Марта осталась в лагере ещё на три дня, добавив за это время в свою коллекцию по несколько сперм из членов всех здешних обитателей.
За это время она успела подружиться с Джулией. Каждый вечер девушки сидели голышом на берегу речки и любовались природой. На воде один за другим возникали круги – это резвились маленькие рыбки. А потом Джулия вдруг заявила:
- Мне бы хотелось, чтобы здесь в лесу появился снежный человек! А что? Может быть, это он тогда шуршал в кустах. Вот бы он вышел из леса прямо ко мне…
- И чтобы ты с ним делала? – поинтересовалась Марта.
- Я бы с ним познакомилась и постаралась подружиться, - мечтательно заявила Джулия. – Он же тут в лесу один живёт. Вот я бы и стала ему подружкой…
Случайно или нет, но уже в следующую ночь их кто-то побеспокоил. Сначала проснулась Марта, а за ней Джулия. Тихо выйдя из палатки, они в предрассветной дымке увидели смутный силуэт, мелькнувший на другом конце поляны. При этом их видения разошлись. Джулия потом уверяла, что этот силуэт явно был во всём похож на человека. А вот Марта в этом ночном зрелище смогла разглядеть лишь белёсое пятно, но затруднилась при этом сказать, было оно на двух или же на четырёх ногах. Во всяком случае, днём видимых следов пребывания у палатки неведомого существа найти не удалось.
Правда, в следующую ночь нудистов больше уже ничто не будило. Встав утром и ничего подозрительного вокруг не обнаружив, Артур объявил, что никаких привидений в здешнем лесу нет и быть не может. Тем более посмеялся он над предположением Джулии о том, что здесь в лесу живёт реликтовый гоминоид, а по-простому – снежный человек.
- Какой же здесь может быть снежный человек, если у нас даже зимой снег никогда не выпадает, а если и выпадает иногда, то лишь в горных местах, - заявил Артур. А ночные видения девочек он объяснил присутствием в лесу разных животных.
- Ведь если здесь есть егерь, значит, он кого-то охраняет, - резонно заметил Артур. – При случае у него можно спросить, какие именно животные живут в его лесу.
Потом, подумав, он добавил:
- Ты, Джулия, если когда-нибудь попадёшь на его кордон, можешь расспросить егеря и про снежного человека. Только аккуратно, чтобы он над тобой не посмеялся. А вообще-то именно от такой наивной и любопытной девушки этот вопрос он и может ожидать.
А ещё через некоторое время из-за леса вдруг послышался звук автомобильного мотора. «Что-то сегодня Ганс рановато приехал», - заметил Артур, вылезая из палатки. Однако на тропе показался вовсе не грузовичок Ганса, которого все обитатели лагеря ожидали увидеть. К ним приближалась совсем другая машина. К удивлению Марты, за её рулём сидел… Макс, который, увидев свою подружку, расплылся в улыбке.
- И снова я тебя нашёл! – радостно воскликнул юноша. – Это неспроста. Теперь ты от меня уже никуда не убежишь, не скроешься! Ты не рада?
Марта ответила, что она, конечно же, рада Максу, вот только никак не ожидала его здесь увидеть. Внутренне она была этим немного раздосадована, однако тут же неожиданно для себя вдруг поняла, что за последние несколько дней она привыкла к обществу Макса. Девушке уже вовсе не было неприятно, что юноша её всё время преследует.
«Видимо, он в меня влюбился», - думала Марта. Но эта мысль её испугала. «А как же тогда я? Я его люблю или не люблю? А как я могу его любить, если я уже люблю Клода?»
Эти мысли вихрем пронеслись в ее голове. Девушку вдруг зацепила другая мысль: «А в самом ли деле я люблю Клода?» Совсем недавно, лёжа в палатке, она вспоминала тот тёплый вечер, когда сильные руки Клода обнимали её на мягком столике в Вилльхафене, и как она на следующее утро решила его обязательно догнать и признаться ему в своей любви. Но тут же эту картину перекрыли воспоминания о любовных занятиях с Максом, который несколько раз доводил её до такого мультиоргазма, что она в океане нахлынувших на неё страстей забывала даже, как её зовут…

Поток мыслей Марты прервал Макс. Он спросил:
- Ну, куда поедем?
Марта некоторое время молчала, а потом медленно произнесла:
- Сегодня никуда не поедем… Останемся тут.
Видя удивление Макса, она пояснила:
- Я вообще-то собиралась тут отдохнуть несколько дней… И, кроме того…
Тут Марта остановилась, обернулась к палаткам нудистов, из которых высыпали все обитатели лагеря, и, заговорщицки подмигнув Максу, вполголоса произнесла:
- Смотри, сколько тут юных девочек… Неужели ты не хочешь пополнить свою коллекцию ещё несколькими любовными соитиями? А я точно знаю: каждая из них будет рада твоему члену…
- Ну что ж, это можно, если ты не будешь против – с вожделением в голосе сказал Макс, оглядывая при этом соблазнительные девичьи фигуры у палаток.
- Ну что ты, разве в нашей стране можно возражать против любовных игр? – удивилась Марта. – Вспомни, сколько раз при тебе меня трахали твои знакомые и родственники… Да и ты сам при мне не раз трахался с разными шлюхами…
Остаток дня Макс провёл в сексуальных занятиях с обитательницами нудистского лагеря. А Марта с Джулией тем временем лежали на берегу речки и задушевно болтали. Марта рассказала своей подруге, что она не просто так ходит голой по своей стране, а догоняет своего возлюбленного Клода, который со своей дочкой Аделью и со своей знакомой Анной недавно был в их лагере, но ушёл дальше в лес по маршруту.
- А как же Макс? – спросила Джулия.
- А Макс, - замялась Марта, - как бы тебе это сказать… Ну он пока просто мой очередной трахарь… А вообще-то, - вздохнула девушка, - я ещё и сама не до конца разобралась, кого из них я больше люблю…
- Ты с Максом поедешь дальше? – продолжала любопытствовать Джулия. – Мне рассказывали, что если дальше двигаться по нашей тропе, то она приведёт прямо на кордон егеря.
- Я не знаю, куда она приведёт, - покачала головой Марта. – Я тоже здесь ни разу не была. Но Клод и правда вроде бы что-то говорил о егере, и о том, что у него есть кордон в лесу.
- Как классно! – обрадовалась Джулия. – Если вы с Максом туда поедете, возьмите и меня с собой. Хочу расспросить егеря, кто тут живёт у него в лесу – медведи, призраки и лешие…
На следующий день Макс, утомлённый любовью, спал почти до обеда, а потом снова никуда не поехал, а продолжил развлечения с юными нудистками. Марта, до этого уже немного узнавшая Макса, поразилась его темпераменту. За день он смог соблазнить и затем оттрахать всех девушек из компании нудистов. Макс похотливо поглядывал также и на дочерей Артура и его жену Натали, но на них, видно, в этот день сил у него уже не хватило. Во всяком случае, наскоро что-то перекусив, он снова завалился спать в своей машине.
На другой день оргия с участием Макса продолжилась. Проснувшись ближе к обеду, он первым делом поговорил с Артуром, и, к своей радости, узнал от него, что он может беспрепятственно трахать и его жену, и обеих дочек. И уже вскоре Макс, сорвав в лесу какой-то цветочек, преподнёс его Натали, после чего немедленно стал целовать ей сначала руку, потом грудь, а через пять минут уже давал ей член в рот. Натали отдалась Максу в позе наездницы с улыбкой, заметив ему лишь: «Какой быстрый молодой человек». Макс спустил Натали сперму дважды – в киску и в рот. Потом он долго отдыхал, а малолетними дочками Артура занялся лишь ближе к вечеру. Безо всяких ухаживаний он трахал в киску сначала Дагмар, потом Амелию. Девушки, уже давно привыкшие к подобному обращению, лишь похихикали и восприняли этот трах как должное.
Лишь глубокой ночью Марта смогла наконец спросить Макса, когда же он собирается ехать дальше по дороге. «Может быть, завтра», - пробормотал парень, и снова провалился в сон.
Назавтра он действительно был уже свеж и бодр, как огурчик. Известие от Марты о том, что Джулия поедет вместе с ними, Макс воспринял спокойно, заметив лишь, что «тогда надо бы с собой взять побольше продуктов». Затем он расспросил Артура, знает ли он что-нибудь о дальнейшей дороге. Тот ответил, что однажды ходил лишь до бревенчатой избушки, что находится в пятнадцати километрах от нудистского лагеря, но дальше этого места он не бывал. По его словам, по упомянутому участку трассы вполне может проехать автомобиль. О дальнейшем пути ему было известно лишь, что пешеходы от избушки доходят до егерского кордона, но никаких подробностей об этом маршруте он не знал. Собрались быстро. Перед отъездом Макс спустил Джулии сперму в рот, а потом перецеловал всех девушек из нудистской компании, и со своими спутницами весело покатил по тропе.
Артур оказался прав. Трасса от лагеря в сторону бревенчатой избушки была достаточно ровной и широкой для того, чтобы машина могла свободно ехать с приличной скоростью. Однако у самой избушки случилось непредвиденное: двигатель вдруг характерно закашлял, и машина остановилась. Макс бросил взгляд на приборную доску и схватился за голову: датчик содержания бензина застыл на нуле. В своих любовных приключениях парень совсем забыл о расходе топлива.
Добыть бензин посреди леса не было никакой возможности. Макс хотел было позвонить Артуру, чтобы тот попросил Карла привезти ему канистру бензина, но обнаружил, что телефонного номера Артура у него нет. Оставалось только одно: идти пешком до нудистского лагеря, и уже там просить Артура о звонке Карлу. Больше никто в этой глуши не взялся бы доставить им топливо. Брать с собой девочек в этот путь не было никакого смысла, и Макс решил идти один. Перед этим он осмотрел избушку, убедился, что там всё в порядке, оставил девушкам продукты, одеяла и спички для разведения костра, и отправился в дорогу.
Как Макс и рассчитывал, он добрался до лагеря через три часа с небольшим. Уже вечерело, солнце скрылось за лесом, и обитатели лагеря встретили приход Макса с изумлением. Он коротко объяснил ситуацию. К счастью, у Артура оказался телефон Карла. Однако торговец заявил, что в ночь он никуда не поедет, а прибудет в лагерь нудистов только завтра, ближе к середине дня. Впрочем, Макс на другое и не рассчитывал. Ночь он провёл в одной из палаток, в объятиях двух юных нудисток, по очереди спустив им свою сперму. А когда на другой день Карл к ним наконец приехал, Макс попросил отвезти его вместе с канистрой бензина к бревенчатой избушке. В ответ ушлый торговец что-то быстро посчитал на калькуляторе и выдал Максу несусветную сумму за всё: за бензин, за его доставку, за дорогу к месту происшествия плюс за дорогу обратно.
У Макса на карте таких денег не оказалось. Поэтому ему пришлось звонить домой, чтобы папа или братья быстренько сбросили ему необходимую сумму. Последовали телефонные ругательства, выяснение причин и долгие препирательства, пока наконец вопрос был улажен, и Макс смог перевести на карту Карла требуемые деньги.
Лишь во второй половине дня грузовичок Карла развернулся на поляне с бревенчатой избушкой, около которой сиротливо застыла машина Макса. Но, вопреки его ожиданиям, из домика никто не вышел. Парень буквально обшарил всю избушку и близлежащие заросли, но никаких следов своих девочек не обнаружил. Куда они подевались, Макс и понятия не имел. Связаться с ними по телефону тоже не удалось: в аппарате лишь звучал дежурный голос: «Вызываемый абонент вне доступа».
Так что же случилось с девушками? Оказывается, немного раньше, оставшись в избушке одни, Джулия и Марта дождались вечера и развели костёр. На нём они подогрели консервы, которыми поужинали. Затем девушки сидели у костра и смотрели на пламя. Когда совсем стемнело, они прилегли на нары в избушке, закутавшись в одеяла.
Джулия почти задремала, но вдруг поняла, что её кто-то зовёт. Голос был тихий, нежный, и он повторял: «Джулия, Джулия! Отзовись, Джулия». Она села на жёстких нарах и огляделась. В избушке, кроме неё и спящей Марты, больше никого не было. Девушка опять прилегла, но как только её охватила дрёма, она вновь услышала тот же нежный голос: «Джулия, Джулия!».
«А ты кто?» - произнесла она, причём не могла понять, сказала она это вслух или мысленно, про себя. Голос помолчал, а потом отчётливо произнёс: «Я твой друг, я тот, с кем ты давно хочешь подружиться». «Ты Григ?» - спросила Джулия. Она была уверена, что спит, и этот голос ей всего лишь снится. «Да, я тот, кого ты называешь Григом», - был ответ. «А тебя можно увидеть?» «Можно. Если ты сейчас выйдешь на улицу, ты меня увидишь».
Джулия потом не могла вспомнить, на самом ли деле она вдруг оказалась на опушке леса, или же это ей всё-таки приснилось. Но здесь у крайних деревьев колыхалась полупрозрачная белёсая фигура, какие бывают только во сне. Фигура как бы висела в воздухе и постепенно преображалась в человека. Джулия услышала тот же самый голос, что и раньше: «Это я тебя звал. Спасибо, что ты пришла. Не бойся меня».
«А я тебя и не боюсь, - ответила девушка. - Ты Григ?» «Хорошо, пусть я буду Григ», - произнёс незнакомец. Голос его доносился как бы со стороны. «А почему ты такой прозрачный?» - продолжала допытываться Джулия. «Потому что меня здесь на самом деле нет, - печально отозвался призрак. – На самом деле сейчас я далеко отсюда. А ты видишь только моё изображение». И пока Джулия осознавала его слова, незнакомец предложил: «А хочешь посмотреть, где и как я живу? Я могу тебя перенести к себе. Там ты сможешь увидеть, каков я настоящий». И Джулия не успела ничего сказать, как её словно бы накрыло туманное облачко.
А Марта тем временем продолжала спать в избушке. Ей ничего не снилось, и вообще с ней ничего не происходило. Но когда над лесом уже занимался рассвет, на Марту тоже опустился туман, и девушка исчезла…
Всего этого Макс не видел, потому что он приехал к избушке уже после исчезновения обеих девочек. Не найдя их, юноша решил, что они ушли пешком по тропе в сторону лесного кордона. Макс отпустил Карла и поехал по той же тропе, как он полагал, вслед за Джулией и Мартой. Однако примерно через километр он наткнулся на овраг, не очень глубокий, но для машины явно непреодолимый. Тропа шла по его склону до самого дна, где бежал неширокий, но стремительный ручей. Через него можно было перебраться пешком по цепочке камней, а на другом берегу тропа вновь поднималась наверх и продолжала свой бег по лесу. Но на автомобиле пересечь овраг не было никакой возможности.
Одним словом, Максу пришлась возвращаться обратно. Остановившись ненадолго в лагере нудистов, Макс узнал у Артура, что добраться до Вилльлернена, а от него - и до лесного кордона можно только лишь кружным путём через Вилльхафен. Крюк получался большой – километров сто пятьдесят. Но делать было нечего. И Макс отправился по кружному пути.