Рассказы по тематике Nude in Public. Том № 3

Через 10 минут она приехала в университет, быстро надела халат, сдала плащ в гардероб.

Бесконечные лекции продолжались. Хотя Лола была в халате, и никто не видел ее сексуального наряда, она то ловила кайф особенно после поездки в автобусе. После первой лекции она подумала, а не стоит ли снять и трусики, поэтому в перерыве побежала в туалет и просто выкинула морально устаревшее нижнее бельё в ведро. Всё равно на днях пойдёт шопиться. Затем нужно было пойти в ближайший магазин связи, чтобы купить новую сим карту, она восстановила номер и стала возвращаться на лекцию. Пока шла, тёплый ветерок гулял между ногами, под блузкой, играясь с её сущностью. Уже в аудитории Виолетта восстановила все контакты и открыла ватсап.

— У меня для тебя подарок, — писал Андрей. — Как освободишься, предупреди и подойди в туалет университета.

— Хорошо, напишу, — ответила студентка.

Почти через полтора часа лекция закончилась. Лола предупредила и подошла к туалету и позвонила “Какому-то однокурснику”. Андрей поднял трубку и сказал, что подарок передаст студентка. Лола осталась ждать около туалета, через 5 минут подошла обычная младшекурсница и сразу узнала “адресата”:

— Это вам.

— Спасибо, — ответила Лола.

В руках была коробка, завернутая в почтовую бумагу. Изнывая от любопытства Лола стала срывать бумагу и увидела коробку с нарисованным на ней каким-то зародышем розового цвета. Позвонила Хозяину.

— Что это?

— Это вибратор. Засунь его в себя и держи его там, быстро.

— Я же на лекции буду.

— Мне по фигу, если начнётся лекция, и в тебе не будет моего подарка, пожалеешь. Коробку можешь выкинуть, оставь только кабели и зарядку.

— Ок.

Выхода не было. Виола пошла в туалет, закрылась в кабине и открыла коробку. Внутри был вибратор в виде зародыша с толстеньким продолговатым тельцем и с закруглённым хвостиком. Киска уже была влажная. Лола вытащила этой странной формы предмет, приподняла юбку, раздвинула бедра, немного потеребила вход и с неким трудом засунула его в себя, снаружи торчал только хвостик. Лола поторопилась на лекцию по психологии. Когда села, то написала Хозяину:

— Вибратор во мне.

— Скачай приложение по ссылке.

Она быстро скачала его, и зарегистрировалась.

— Теперь слушай, ни при каких обстоятельствах, ты не должна его вытаскивать, пока я не разрешу. вытащишь — я узнаю.

Лола испугалась, но выхода не было. Злить Андрея нельзя.

— Хорошо.

— Не выключай интернет и вай фай. Скинь мне логин и пароль, который ты создала.

Она уже примерно понимала, что произойдет, но сидела смирно, отправила то, что просил Андрей и застыла, но пока ничего не происходило.

Лекция началась, преподавательница женщина рассказывала интересные истории про взаимодействие людей, их общение, чтобы не потерять внимание студентов, периодически переключалась на темы межполовых отношений и даже секса, в аудитории было громко как никогда, наверное, только тут было настоящее интерактивное взаимодействие лектора и слушателей. Вдруг пришло сообщение от “какого-то однокурсника

— Сфоткай вибратор внутри тебя.

Она изловчилась, чтобы незаметно для соседей сфоткать своё “межбедрие” и отравила адресату, отложила телефон и продолжила слушать лекцию.

Вдруг что-то завибрировало внутри, от неожиданности дыхание перехватило на миг, странно, но ощущения были приятные. Спустя секунд 5 вибратор отключился. Она завелась сильнее и решила зайти ватсапп:

— Я за тобой наблюдаю, вытащишь вибратор — и муж увидит целую коллекцию домашнего порно с твоим участием.

Лола поспешно закрыла приложение, оглянулась и увидела, что никто на неё не смотрит, спустя минуту вибрация возобновилась, а через 10 секунд стала сильнее, новые ощущения поглотили её нутро, грудь заколыхалась, это было очень сильное переживание, на которое не реагировать было очень трудно. Все студенты рядом были погружены лекцией и не смотрели на неё. Прошло несколько очень мучительно прекрасных секунд, после чего предмет внутри неё снова уснул.

— Что с тобой? спросила Надя, сидящая рядом.

— Живот сильно болит. Спазмы…Уже прошло.

Лола догадалась, Андрей удалённо управлял её вибратором и возможно видел всё со стороны, но как? Сейчас это было неважно.

Спустя несколько минут троянский конь снова заиграл, но Виола уже смогла сдерживать судорожные подёргивания тела и мимических мышц, что стоило огромных усилий, лицо краснело. Новые ощущения снова заиграли с её воображением, она, возбуждаясь сильнее, захотела мужского тепла. Вдруг вибрация усилилась, буря затронула её внутренности, от чего мышцы таза поясницы стали непроизвольно дёргаться, первые секунды Лола не могла их контролировать, затем пришлось напрячь тело, чтобы хоть как-то прекратить судороги, лицо побагровело, и вдруг вибратор опять остановился. Про лекцию она давно забыла, в мыслях гуляли образы то любящего мужа, то зверя-Андрея. Хотелось поласкать себя, но здесь это было невозможно. В конце очередного цикла вибрации она взяла телефон и написала Андрею.

— Я не могу выйти, а кончать тут страшно.

— Ты завелась?

— Ещё чуть-чуть и не смогу сдержать оргазм.

— запомни — тебе выходить нельзя.

Розовый зародыш в её влагалище снова зажужжал, брови Лолы поднялись домиком, изображая боль, смешанную с удовольствием. Она натужилась снова, но зажатый стон всё-таки вырвался у неё из груди, несколько студентов обернулись.

— Может тебе к врачу? — спросила подруга.

— Нет! — странным голосом возразила Лола тяжело дыша.

Необычная обстановка с одной стороны возбуждала её, как будто та была голой, с другой не давала расслабиться. Киска, чувствуя в себе “орган”, смачивала его сильнее, даря соки незваному гостю. Лола как будто забиралась на гору, вот чуть-чуть, ещё чуть-чуть, и Эверест покорится, но жужжание прекращалось. В этот миг Виола, не испытав разрядки, уже начала злиться.

— Прекрати издеваться, дай кончить.

Альпинистка словно скатилась ниже, вершина стала недосягаемой.

— Включи ещё!

— Нет. Тебе нельзя кончать!

— Я не могу терпеть.

— С мужем разрядишься. В вибраторе стоит датчик, я тебе запрещаю испытывать оргазм, так что терпи.

— Нельзя вытащить эту фигню? Мужу тоже показать его чтоли?

— Сначала скинешь селфи видео с мужем. Потом в туалете дома снимешь. Если кончишь ДО — будет плохо.

Она хотела послать его, но боялась разозлить. Лола привыкла беспрекословно его слушаться.

— ты в блузке и юбке? — продолжал Хозяин.

— да.

— нижнего белья надеюсь нет?

— нет.

— сними юбку.

Она с надеждой попыталась написать:

— я не смогу, тут почти весь факультет.

— жду фото, — только ответил шантажист.

Прибор внутри нее уже совсем уснул, но и без него стало «жарко» потому что мысль о раздевании при всех заменила ей вибратор.

Лекционный зал был оживленный, но это была не классическая аудитория, где задние столы поднимались на уровень выше, здесь пол был плоским. Виола поэтому незаметно для преподавателя решила уйти назад.

— ты куда? — спросила Надя.

— назад отойду, все хорошо.

Взяв сумку вприсядку Лола оказалась на задних партах. Не снимая халат, скрючившись она стала стягивать юбку вниз, затем окончательно избавилась от нее и запихнула юбку в свою сумку. Чтобы сделать фото нужно было раздвинуть коленки шире, пришлось приподнять халат выше, почти до промежности. Щелкнула фото и отправила. Новый опыт извращения принес новые сладкие ощущения. После получения фото Андрей написал:

— Теперь разденься и фото отправь.

Она расстегнула халат, затем пуговицы на блузке и сфоткалась.

— дурочка, полностью сними рубашку.

Спорить бесполезно. Но чтобы снять блузку, нужно вытащить руки из халата.

Виола расстегнула молнию дальше до пупка и попыталась вытащить рукава, не получилось. Замочек убежал ниже, она вытащила руки из халата, из-за чего тот полностью раскрылся. Поток свежего воздуха охладил жаркую киску. Халат упал за спину. Лола сползла вниз на стуле, наклонилась вбок, стала снимать блузку, было жутко неудобно. Пришлось полностью лечь, и скоро она стянула с себя блузку полностью и положила также в сумку. Немного приподнявшись, она почувствовала, что сидит абсолютно голая в переполненной аудитории, но пока на неё никто не смотрел. Лола взяла телефон, легла на сиденья, как на кровать и сделала селфи сверху, отправила Андрею.

— О! Отлично! — ответил он. — Теперь сними видео кто рядом с тобой.

Она стала снимать видео себя также сверху, затем повернула телефон вокруг и отправила снова.

— Хитрая какая, назад села. Так не пойдёт. Теперь сядь на соседний ряд но ровно как первоклассница, покажи всю себя со всех ракурсов чтобы была видна вся аудитория. Жду видео и фото.

Столы в зале были расположены в два ряда так, что между ними был как раз единственный проход по центру аудитории. Она уже хотела надеть халат, чтобы туда пробежать, но увидела новое уведомление:

— Халат с собой не бери, — написал Хозяин через несколько секунд.

Теперь придётся “идти” по аудитории голой. Проверив, что на неё никто не смотрит, она поползла по стульям, размазывая свою смазку по лакированной поверхности стульев, и вприсядку пробежала через проход на соседний ряд. Холодная мебель щекотала её. Невиданная раньше ситуация будоражила и опьяняла её разум.

Захотелось сесть как можно дальше от выхода. Одежда теперь оказывалась всё дальше и дальше, скоро Лола упёрлась в стену зала и растянулась в горизонтальном положении, положила туфли на стулья. После этого подняла голову, все студенты были увлечены общением с преподавателем, поэтому Виола приподнялась и уверенно села на стульях выпятив грудь колесом. Сидя боком к студентам, она основной камерой стала снимать аудиторию, затем повернула телефон на сиськи, слегка прикрытые коленями, потом развела их, на экране сверкнул бритый лобок с торчащим вибратором, губы. Пальцы раздвинули набухшие губки, камера телефона подошла к клитору вплотную. Видео остановилось, появилось парочка селфи, после чего вся эта масса эротического искусства отправилась напрямик контакту “какой-то однокурсник”.

— Просто супер, девочка моя! Теперь возвращайся на своё место впереди, где ты сидела в начале лекции.

Это уже казалось невыполнимой задачей, пот стал пропитывать её кожу, хотя было совсем не жарко. Лола сидела в ступоре, сверкая розовыми сосками на свою аудиторию и ничего не делала. К счастью никто не поворачивал голову назад, она лишь мысленно представляла, как идёт по проходу вперёд, и все видят её всю от головы до кончика пальцев ноги, и появляется статья во всех интернет-ресурсах, выпуски новостей говорят, что голая студентка разделась на лекции, видео гуляет по всей стране…Она взяла телефон.

— Ладно не надо, тебе всё равно слабо. Вообщем, в универе только халат сегодня. Поняла?

Вся красная от противоречивых сомнений, обиды и возбуждения Лола сидела уже как в чём не бывало, хотя пожалела, что не потеряла голову и не пошла вперёд. Всё же вернувшись от своих фантазий, стала возвращаться назад в свой ряд, почти неосторожно.

Уже около вещей вытащила салфетки из сумки, подтёрла свои выделения, накинула халат и стала застёгивать, но по закону подлости волосы попали в молнию. Замок застрял на уровне груди и теперь не хотел двигаться ни вверх, ни вниз. Из-за ловушки, голову тоже нельзя было поднять, любое движение вызывало боль. Пришлось сделать усилие, чтобы освободиться, и это получилось, правда пучок волос остался в зажатом замке.

— Вот блин, — сказала она вслух.

— Чернова! — вдруг крикнула лекторша.

Вся аудитория повернулась к ней.

— Чернова, что вы делаете сзади? Вас в деканат вызывают срочно. — сказала преподаватель.

— да, хорошо, — испуганно ответила она.

Виола судорожно стала запихивать блузку в сумку.

— Быстрее! — повторила лекторша.

Сбитая с толку девушка, держа белый халат, чтобы не сверкать голой грудью, побежала через всю аудиторию.

“Фуух, кажется никто ничего не заметил, надеюсь.” — подумала она.

Лола бежала по коридорам университета в сторону деканата. Надо же, под халатом ничего нет, замочек сломался, не застегнуть, и если она опустит руки, то все увидят её обнажённую нежную грудь. “Как же хочется секса, хочется поиграться с собой, но нельзя”. Вцепившись в халат, Виола постучалась в дверь.

— Да, да, — поздоровалась помощник декана.

— Меня вызывали. Чернова.

— Кто вам сказал? Никто вас не вызывал.

— Точно?

— Да, мне до маразма далеко ещё.

Виола молча закрыла дверь, это всё подстроил Андрей, точно его сообщники есть в нашем факультете, кто-то всё ему докладывает и выполняет его «просьбы». Сексуальное напряжение не отпускало, хотелось снять халат и голой побегать по универу, но толпы студентов не давали сделать это. “А есть ли смысл возвращаться? Скоро конец. Может найти укромное место и раздеться? Нет, так я кочну даже без прикосновения”.

Виола вернулась в аудиторию, студенты уже собирались на выход. Она быстро написала рапортичку и побежала за вещами. Сумка аккуратно лежала сзади.

— Виола! — пошли перекусим, — предложила Надя.

— Мне в туалет надо.

— Хорошо, догонишь.

“Надо одеться”, — подумала Виола и побежала в туалет. Повесила сумку и попыталась расстегнуть молнию, замочек был непоколебим. Заведённая и злая, она придавала максимум усилий, чтобы расстегнуть халат, что в итоге привело к полному срыву замочка, он остался только на одной стороне, линия молнии теперь ничем не была фиксирована, и если раскрыть полностью медицинский халат, он превратится в домашний.

— Вот чёрт! — смачно огрызнулась она на весь туалет.

Оставалось снять халат, просто подняв через верх. Повесив его на другой крючок, Лола открыла сумку и обнаружила, что вещей нет.

Новая сильно ощутимая медленная волна мурашек прошлась по телу от волос на затылке по позвоночнику, доходя до пальчиков ног. Ключи, кошелёк, ничего ценного тронуто не было.

“Это точно проделки Андрея, — подумала Лола.

— Ты что украл мои вещи? — написала она в ватсап Андрею.

— Нет ты что?))))
— Ты точно играешься!!!

— И не думал.

Он не признается, но сомнений не было, теперь придётся возвращаться домой в одном сломанном халате. Она глянула на одежду, одно неверное движение и молния раскроется окончательно. Всё её нутро, всё лицо горели огнём. Пытаясь аккуратно надеть халат, Лола материлась про себя и натягивала сверху белое медицинское одеяние, лёгкое прикосновение охладившейся ткани щекотало кожу со вставшими волосками. Она вышла из кабинки, рядом никого не было, затем посмотрела в зеркало. Зубчики молнии были сцеплены ниже сосков, из-за такой плотной и приталенной модели, халат раскрывался. А что? Выглядело очень сексуально, подножья округлых холмиков отчётливо давали мягкие тени того, что скрыто под одеждой. Прекрасный вызывающий образ грязной студентки для эротического журнала. Виолетта сделала несколько фотографий, попозировала и вышла.

Плащ должен все скрыть. Она побежала в гардероб, но там обнаружила, что номерка в сумке не оказалось. Гардеробщица сказала, что без номера не отдаст вещи. Все уговоры были тщетны.

Почему-то желания разбираться в таком настроении и в такой одежде не хотелось.

Придётся идти домой. Нет уж, надо поймать такси. Она открыла приложение такси и заказала поездку. Через 15 минут Лола уже садилась в старую “шестёрку”, но при этом молния раскрылась ещё ниже до пупка. Она пыталась прогнать сексуальные мысли, но извращённые переживания не отпускали напряжение. Киска, стеснённая вибратором, вновь была заполнена соками, от чего капли просачивались наружу. Подумать только, она сидит в машине почти голая с абсолютно незнакомым мужчиной.

— Дорогой, привет! Я соскучилась! Приезжай домой, — позвонила она мужу.

— Прости, милая, сегодня нужно задержаться, буду поздно.

— Что ты там делаешь? Возвращайся! Я тебя жду.

— Не могу, прости!

Она бросила трубку и зарычала от безысходности, никогда она не была такой злой.

“Хочу! Хочу! Хочу член! Может с таксистом?”

Виола рассмотрела водителя, мужчина лет сорока, плотный, мускулистый с огромными ручищами, слегка бородатый, явно полон сил, против него Лолочка ничего не сможет сделать. Ей уже хотелось отдаться ему. Разум погрузился в розовые грёзы купидона, она приподняла халат, потеребила клитор, затем безвозвратно одним движением раскрыла своё тело полностью и тяжело задышала, засунула один палец внутрь, затем два, и три, и всю ладонь, застонала.

— Остановите машину! — сказала она, после чего кошкой прыгнула на переднее сиденье.

Ошарашенный водитель что-то хотел возразить, но Лола накинулась на него, стала целовать, засовывать язык внутрь, после чего схватила руки эффектного мужика, пропахшего сигаретами и пОтом, положила их себе на обнаженную изголодавшуюся грудь. Спустя секунду быстро расстегнула штаны, вытащила огромный уже вставший член из штанов и одним движением втолкнула его глубоко в себя.

Сдавшийся водитель отодвинул сиденье назад. Машину заполнили громкие стоны нимфоманки и звериный рык таксиста. Прохожие проходили мимо и, увидев развратную парочку посреди города, стали снимать на телефон. Машина стала раскачиваться синхронно со смачными шлепками сошедшей с ума кричащей наездницы, спустя несколько минут страстного секса пот стекал с их кожи как в бане, окна полностью запотели как в фильме Титаник

Лола очнулась от своих мыслей, сейчас она также ехала на заднем сиденье, но халат раскрылся почти до конца. Она испугалась своей очень отчётливой фантазии, казалось ещё чуть-чуть и её мечтания воплотятся в реальность.

Не понимая зачем торопиться, Виолетта вскрикнула:

— Можете поторопиться?!

Водитель в пределах разумного разогнался.

Скоро такси приехала домой, Виола расплатившись открыла дверцу, выставила ногу, ветерок дунул в промежность, голова выглянула в поисках свидетелей. К счастью никого не было рядом, поэтому она быстро рванула наружу. Халат громким треском окончательно раскрылся и прилипнув выделениями к сиденью не поспел за хозяйкой, от чего Виола сверкнула сексуально свисающими вниз яблочками, мясистыми ляжками и голой промежностью. Встав в полный рост, Лола побежала в подъезд. От высокой скорости потоки воздуха раскрывали халат как средневековый плащ, держащийся только за рукава, что возбуждало девушку ещё сильнее. Водитель такси видимо увидел её сладкую попку поэтому посигналил. Через секунду извращенка стремглав подбежала к лифту и судорожно стала тыкать в кнопку. Хотелось кончить, но нельзя, вибратор отправит Андрею “сообщение”.

“А может вытащить? Может никакого датчика нет? Нет, рисковать нельзя, она на крючке!”.

Палец продолжал тыкать лифт, но диод не загорался. По лестнице бежали школьники младших классов. Дёрганная бедняжка с округлыми глазами натянула халат прикрываясь.

— лифт сегодня не работает, — крикнули дети.

А подниматься наверх 6 этажей.

— что за день такой, подумала Виола. Пришлось подыматься наверх, лестничная площадка была пустой, так что она вновь отпустила халат, но никто не видел этой красоты.

Как же она жила раньше без этих эмоций? Как она теперь будет жить? Экстрим будет нужен как воздух, как солнце.

Пройдя два этажа, Лола решила снять свое медицинское одеяние полностью. Прохлада подъезда окутала ее кожу, щекоча и вызывая мурашки. Сексуальное напряжение прибавляло сил в мышцах, она летела наверх как леопард взбирается на дерево. Уже на четвертом этаже Виола захотела ещё пощекотать себе нервы: сложить халат и положить внутрь сумки.

Бежать быстро мешали туфли и вибратор внутри неё. Она уже добежала до своей двери, но заходить не хотелось, появилась мощная потребность подняться выше, до самого конца. Туфли покинули стопы, дверь открылась, и в пустую квартиру полетела обувь.

«А что если оставить сумку дома и подняться наверх без одежды?» Внутри оказалась и сумка.

Виолетта окончательно сошла с ума, жажда экстрима завладела ей. До конца рабочего дня ещё есть время, людей должно быть мало. Лола закрыла дверь на ключ и стала подниматься. Чем дальше она поднималась наверх, тем становилось страшнее и одновременно интереснее. Наконец показался 9 последний этаж. Отдышавшись, стала представлять, вдруг кто-нибудь ее застукает и затащит в какую-нибудь квартиру? Она посмотрела на вибратор, который был влажный, и с конца вот-вот готовилась упасть капля.

Вдруг Виола услышала шаги, кто-то поднимался наверх, что делать? Шаги приближались. Звук шагов медленно, но верно достиг предпоследнего этажа…и пошел выше. Ещё несколько секунд и ее найдут голую и беззащитную. Выход был один, подняться по вертикальной металлической лестнице на крышу. Она глянула наверх. Замка не было. Лола с прытью обезьяны стала взбираться. Оказавшись под крышкой, она толкнула ее. Крышка из-за тяжести слабо подалась. Собрав всю силу, Лола наконец открыла деревянный «люк», но ключи упали вниз. Сейчас спускаться вниз было опасно. Пришлось подняться, и наконец полностью обнаженная Виола оказалась на крыше дома.

Возбуждение достигало пика. Сидя на четвереньках на смоляной крыше она смотрела вниз через открытый люк, надеясь, что ключи не заберут. Но к несчастью к связке ключей подошёл мужчина и взял их. Теперь она не попадет домой пока не придут родители. Что ей делать? Но мужчина посмотрел наверх и спросил:

— Это вы ключи уронили?

Испуганная Лола сначала спряталась полностью, чтобы не показывать зовущие к себе свисающие сиськи, затем нагнулась максимально низко и высунулась лицом. Коленки от грубой поверности покрытия заболели, пришлось уменьшить давление и развести их. В раскрытой промежности защекотало от порыва холодного сквозняка.

— да, это мои, оставьте внизу, я сейчас спущусь.

— да не нужно, держите, — он ловко подбросил ключи, они пролетели мимо рук девушки и упали рядом с ней

— спасибо большое.

— не за что, не теряйте больше.

Виола продолжала сидеть в таком положении, это была её любимая и максимально вызывающая поза в сексе: голова у пола, локти немного разведены. Она представила как сейчас выглядит со стороны и ещё больше прогнулась в пояснице, максимально развела колени, приглашая воображаемого самца, она уже не мечтала об определенном партнёре, а хотела первого попавшего мужчину, который засунет в неё свой каменный член. Продолжая то ли сидеть, то ли лежать, она попыталась дотронуться до налитых кровью раскрывшихся губ, палец провалился как железный шарик в мазут. Ухватившись за хвостик, пальцы вытащили вибратор, затем засунули обратно и снова выдернули из теплых лап красных губ. Вырывались несдержанные стоны. Видимо Лола «уснула» и сделала это непроизвольно, испугавшись пальцы вновь легко ввели розовый эмбрион внутрь.

“Кажется перебор, Лолочка, все хватит, не могу. Надо позвонить мужу» .

Помутненное сознание цеплялось лишь за приказ Хозяина и последствия непослушания.

Выход на крышу был прикрыт так называемой пристройкой, чтобы дождь не заливал подъезд, Лола решила осмотреть крышу перед тем как возвратиться домой, повернулась и остолбенела. Каков был шок, когда она заметила двух подростков совсем близко, с открытыми ртами смотрящих на нее. «Боже, все это время они видели меня?«. Стало ужасно стыдно и одновременно возбуждающе.

— привет, — сказал один из них неподходящим его внешности грубоватым голосом.

— привет, — ответила Лола, так и сидя в позе раком, не зная что делать.

Ещё чуть-чуть и она накинулась бы на них, поэтому девушка кинула ключи в подъезд и полезла вниз. А ключи тем временем упали на кафель, подскочили и улетели ещё ниже через лестничный пролет. Взбудораженная Лола, оказавшись в внизу, рванула по лестнице. «Бежать-бежать». Ключей не оказалось на нижнем этаже, пришлось спуститься ещё дальше, но внизу кто-то поднимался, Виола забежала в закуток, где находились 2 квартиры, надеясь, что человек пройдет выше, к счастью так и получилось. Про себя отметила, что захотелось писать. Прождав пока соседи уйдут из поля видимости, она продолжила поиски, и через 2 этажа увидела ключи, но к несчастью буквально через один пролёт поднималось несколько человек, успеть невозможно. Выхода на было, либо наверх, либо в закуток.

— смотри, чьи-то ключи, — сказала незнакомая женщина.

— ключи от сокровищ! — крикнул ребёнок.

— действительно, — согласился мужской голос. — Давай-ка возьмём тогда, напишем объявление о пропаже.

Лола не знала, что лучше, чтобы ее обнаружили, но отдали ключи, либо они пойдут выше, но не увидят ее. Всё же семья миновала её уютный уголок.

«Что теперь делать? Остаётся ждать родителей, кажется в течение получаса мама должна прийти. А где ждать? На крыше подростки.

Когда шаги удалились, и послышался звук закрытой двери, Лола вышла из укрытия, пошла на самый последний этаж и юркнула в закуток, где к счастью не было света. Тут меньше шансов быть обнаруженной. Спустя минут 10 послышались голоса сверху, это подростки спускались вниз.

— я ж говорю, мы лохи, надо было телефончик взять, — говорил слегка грубоватый голос, мальчик уже спустился.

— да пох, главное сфоткали, жаль лица не видно, — ещё писклявым голосом оправдывался второй откуда-то сверху.

— тебе лишь бы подрочить, а я бы трахнул ее прямо там. Да ты же у нас целый ещё.

От этих слов Лола пальцы сами полезли к губкам.

— видел как пизда раскрылась у нее? Она явно хотела мой большой хуй.

— такой умный, а чё не сунул?

Он молчал. Лола слышала его дыхание, направленное в ее закуток. Подросток был в полуметре от нее за стенкой. Хорошо лампочка не горела.

— быстрей давай, я хочу фото увеличить на компе и нашим отправить, а то ватсап режет качество.

— спускаюсь, спускаюсь.

— бля, смотри какая жопа, точно одинокая сучка, вон вибратор торчит, — он видимо смотрел в свой телефон. — Точно голодная, жаль такая тёлка пропадает. Увижу её — свяжу и оттрахаю.

Что есть, то есть, Виола была просто умирала от голода. Второй спустился и спросил:

— дай глянуть… пиздатая молодуха, — сказал тот ещё детским голосом.

Голос приблизился к ней, и Лола увидела этого мальчика примерно её возраста, он зачем-то отходил назад, повернувшись к ней спиной, но пока не видел её из-за темноты. Она перстала дышать.

— Погнали, — скомандовал старший подросток и побежал вниз, но вдруг второй заметил её, и уставился, как лом проглотил.

Виола поднесла палец ко рту и сложила ладони как будто молила его молчать. Мальчик с каменным лицом стал рассматривать её с ног до головы. Голая бедняжка уже совсем не прикрывалась и стала тяжело дышать, возбуждённые соски вздымались вслед за качающимися от глубокого дыхания сочными сиськами.

— ну ты идёшь? — крикнул уже издалека голос друга.

— ща-ща-ща, — ответил наслаждающийся женским телом девственник.

Сердце застучало как никогда.

«Вот и всё» — подумала Лола, хоть он молодой, но с ним ей не справиться.

Вдруг тот вытащил телефон, она отрицательно покачала головой и руками.

Парень показал жесты, означающие, что может позвать друга. Оставалось согласиться. Как только мальчик был готов снимать, Лола прикрыла лицо и шёпотом сказала:

— подожди.

Распустив волосы, она прикрыла ими лицо. Вспышки осветили закуток несколько раз. Затем подросток сказал:

— выйди сюда на свет.

Страх её отпустил, игра стала нравиться. Она вышла на свет, не показывая лицо, повернулась боком и молилась что всё закончится лишь фотосессией. Школьник убрал телефон, нежно и скромно потрогал грудь. Лола стояла молча и закрыла глаза.

Когда снизу эхом послышались крики того парня, малолетний фотограф прошептал:

— спасибо, — и побежал вниз.

Так она стояла ещё несколько секунд, и когда опомнилась — вновь полезла наверх.

Крыша была ещё тёплой от вечернего, но уже заходящего солнца, однако воздух стал холоднее. Виолетта посмотрела на город, ведь никогда отсюда не видела свой район, а что если попробовать секс здесь?

Спустя минут 20 тело стала замерзать, она уже не могла терпеть, нужно в туалет, а вдруг дома ещё никого нет.

“А не повредится ли прибор?” подумала она. Пришлось справлять нужду прямо там. Она неудобно присела и струя стала разбрызгиваться во все стороны, на смоляную крышу, на бёдра, даже немного на живот. Огромная лужа уже окутывала её ступни, спустя несколько секунд стало легче.

Виола теперь решила спуститься с крыши, затем по лестнице на свой 6 этаж, внутри был слышен шум фена, Лола позвонила в звонок, но встала вплотную к двери и чуть в бок, чтобы мама не увидела свою обнаженную дочурку через глазок.

— мам это я.

— а что с ключами?

— да где-то в карманах, не могу найти.

Замок щёлкнул и дверь открылась, но Виола придержала дверь и высунула только лицо.

— я сейчас зайду, подожди мам.

Мать пошла обратно:

— а что сумку бросила на полу?

— да нужно было быстро.

Виола хотела быстро пробежать в туалет, но мама стояла у зеркала, сушила волосы и не думала уходить.

— я сейчас на день рождения, папа подъедет туда позже, вернёмся поздно, в холодильнике борщ.

— хорошо, мам.

Фен снова включился, звук жужжания наполнил подъезд.

Из-за него Виола не услышала девушку, уже поднимающуюся на ее этаж. Идти в квартиру и показаться матери в таком виде не вариант, оставалось забежать в закуток. Спустя пару секунд незнакомая девушка не прошла мимо, а приблизилась вплотную к ней. Лола прикрыла вибратор одной рукой и грудь другой, продолжая стоять с широкими от неожиданности глазами.

— все нормально? — спросила незнакомка прокуренным голосом.

— да все хорошо.

— а что голая?

Лола остолбенела и начала сочинять:

— вышла из квартиры голой, дверь захлопнулась, вот мама зашла, а мне стыдно зайти.

— и чего ты ждешь?

Лола молчала, затем сказала:

— можешь помочь?

— не вопрос.

— там сумка в прихожей лежит, можешь принести?

— как маму зовут?

— Юлия Михайловна.

— А тебя?

— Виола.

Лола рассмотрела ее, волосы девушки были крашены в адски черный цвет, от чего сильно выделялись голубые глаза, освещённые заходящим солнцем. Тело одето в приталенную черную футболку с рокерскими надписями. На ногах черные кожаные обтягивающие штаны и чёрно-жёлтые кроссовки. Без слов девушка развернулась, показав шикарную задницу, сделала пару шагов и постучала в дверь. Мать Лолы выключила фен.

— Юлия Михайловна, Виола просит сумку, можно возьму?

— А что сама не может?

— Мам я тут занята, — крикнула голая девушка.

Брюнетка, не ожидая ответа, взяла сумку и вышла к Лоле.

— Спасибо, — сказала Лола шёпотом.

Фен опять включился. Виолетта присела боком к девушке, скрывая розовый хвостик, торчащий изнутри. Она прикрыла грудь одной рукой, а свободной расстегнула сумку, вытащила свой медицинский халат. Черноволосая “рокерша” продолжала смотреть на обнажённую бедняжку.

— да можешь не прикрываться, что я там не видела, симпотные сиськи кстати.

Лола смутилась немного, но разгоряченная медленно повернулась к ней попкой, встала и надела халат.

— Тоже балуешься ловенсом?

— Что?

— твой вибратор.

— а, он так называется? Долгая история, — сказала она, но уже не стала скрывать тело.

— ты походу специально так голой вышла, вся течёшь.. Я тоже люблю раздеваться, даже зарабатываю этим.

Тепло в паху от взгляда незнакомки усилилось, Лола промолчав взяла сумку, схватила края халата, прикрылась и забежала в прихожую квартиры. Уже внутри прикрыла дверь и быстро оказалась в туалете.

Пытаясь абстрагироваться от секса Лола думала о своих проблемах, но пережитые приключения вновь возвращали ей похоть.

Долгое неудовлетворение стало её бесить, нужен холодный душ. Она шагнула в ванну, включила холодную воду и без подготовки встала под струи почти ледяной воды. Сначала холод сковал её тело, перехватило дыхание, вода бежала по волосам, плечам. Но быстро кожа привыкла к холоду, тело испытав непривычные ему раздражители наоборот послало сигналы в мозг, вызывая сокращение сосков, усиление пламени внутри. Легче не стало. Лола от злости ударила ладошкой по кафельной стенке, и, поняв что-то всё бесполезно, выключила воду, вышла из ванны.

— Мам, — крикнула она. Ответа не было. Наверное, уже ушла.

Виола голой пошла в свою комнату за полотенцем, уже темнело, она включила свет в спальне, окна были не зашторены. Виоле взбрело в голову, что с соседнего дома на неё смотрят извращенцы с биноклем.

Руки тёрли кожу полотенцем, высушивая его, и задевая соски, тело содрогалось от “ударов током”, и руки снова кинули полотенце. Виола решила дальше не вытираться, чтобы не дразнить себя, а одеться в домашний банный халат, затем стала сушить волосы феном.

Через несколько минут снова позвонила мужу в надежде на его скорое возвращение, но к сожалению ответ её снова злил, телефонный разговор снова закончился недовольным детским рычанием. Вспомнив про еду, она побежала на кухню, подогрела борщ в микроволновке и стала есть особо не пережёвывая пищу. Не заметила, как съела всю тарелку. Возбуждение не отпускало.

Далее включила телевизор, показывали какое-то американское шоу, на заднем плане над каждой шуткой смеялся зал.

— Тупые шутки у этих американцев!

Переключила канал, противный голос диктора Рен-ТВ говорил про какие-то заговоры против человечества, инопланетяне.

— Программа для отморозков!

Далее было Дискавери, бескрайние саванны африки, стадо антилоп, крокодилы, львы. Прайд львов шагает около водопоя, кадр остановился на парочке львов, вдруг самец с огромной гривой пристраивается сзади на свою львицу. Лола снова представила себя на месте этой самки, а сзади мощный альфа-самец льва.

— Вы что издеваетесь!? Сволочи!!!

Она в бешенстве выключила телевизор и кинула пульт куда-то в угол зала.

— Рррррр! Ублюдок! — выругалась она в пустоту, имея ввиду ее Хозяина.

Куда бы Лола не глянула, её подсознание всё ассоциировало с сексом. Мышцы влагалища, сжимали вибратор, хотелось разрядки.

— Дай мне кончить! — позвонила Лола Андрею.

— Хватит тебе! Теперь только хардкорный трах раком спасёт тебя.

Лола бросила трубку и уже в пустоту крикнула

— козел!!

Теперь казалось она сойдёт с ума, если не кончит, хоть с кем, сейчас хоть тех подростков, хоть ту рокершу. Выход был один, но невыносимо сделать это. Она снова позвонила Андрею.

— Что опять?

— Давай встретимся, — был первый раз, когда она сама хотела встречи.

— Не могу, я занят, я с подругой!

Теперь и ревность заполнило её сознание.

— Какая на фиг подруга? Которая на аватарке вконтакте? — предположила Виола, на самом деле Андрей никогда не говорил про свою личную жизнь, только звонил Лоле, минимум разговора, максимум секса.

— Нет, другая.

— Ты трахаешь её?

— Да нет, всего пару раз присунул сейчас, она вышла, так что ты хочешь?

— Мне очень нужно.

— Так дождись мужа.

— Я уже не могу, пожалуйста, мне нужен оргазм.

— Не убедительно.

Лола понимала, к чему он клонит.

— Я хочу чтобы ты меня оттрахал!

— Не убедительно!

— Хозяин! Я хочу чтобы ты меня выебал как последнюю шлюху, чтобы я кричала, я всё для тебя сделаю, — кричала она и надрывала голосовые связки.

— Вот так лучше.

— Подонок! Ублюдок! Тварь! Негодяяяяяяй!!! — скримом рок певицы крикнула Виола, аж вены на шее вздулись.

— С кем это ты разговариваешь? — услышала Лола женский голос на другой стороне линии.

— Да так, с работы звонят. Хотят встретиться, — отвечал Андрей знакомой.

— Подождут, я ещё не наебалась.

Лола чуть не лопнула от злости, лицо стало как помидор.

— хорошо, подружка, убедила, но за такие слова ты ответишь — сказал Андрей. — я вызову тебе такси, будь готова прямо сейчас. Ты где?

— дома! — охрипшим голосом ведьмы ответила Лола.

— хорошо, вибратор не вынимай. Ты же не вынимала его?

— нет — тихим голосом пролепетала она.

— ненавижу тебя! — вновь голос разрывался, когда послышались гудки законченного разговора. — сволочь!!!

Прошло несколько минут, когда позвонил таксист, Лола была уже одета в белые чулки и платье-халат с низким декольте, которое «завёртывалось» только поясом. Кстати это платье очень было ей к лицу. Пояс поднимал её талию, визуально увеличивая рост. Ноги она обула в белые невысокие туфли. В таком сексуальном наряде Виолетта выбежала на улицу и быстро запрыгнула в машину.

Местом встречи была очередная гостиница, когда они приехали Виола позвонила Андрею, номер был уже заказан и оплачен.

Спустя 5 минут она открыла дверь комнаты, внутри никого не было. Сняла туфли и сев на кровь стала ждать.

Чуть позже в день зашел он, коротко постриженный дьявол с черными глазами и довольной ухмылкой на лице.

— Я удивлен, Лола.

— Виола, Лолой меня называют близкие.

— А ты не охренела так разговаривать? Зачем ты вообще мне звонила?

— я думала ты хочешь встретиться сегодня.

— много думаешь!

Лола, жаждущая секса, вскочила с кровати и накинулась на Андрея, хотела его уже раздевать. Но Андрей сильно оттолкнул ее на кровать, от чего та буквально отлетела и плюхнулась на кровать. Лола предвкушая секс, уже повернулась к Андрею, показав края чулок и ягодичные складки, а из-за натянутой ткани можно было увидеть ложбинку задницы. Лола почувствовала сильный шлепок по заднице, затем ещё. Возбуждение росло, теперь она не сдерживала возбуждение.

— Да, Андрей.

— тебе не разрешено называть меня так, никогда! Только Хозяин! Поняла?

Очередной сильный и даже болезненный шлепок заставил ее ответить:

— да, хозяин.

Вдруг он стал рвать платье прямо на ней.

— что ты делаешь?

— я твой хозяин!!!

Когда платье было полностью сорвано, на теле остались только белые чулки и торчащий вибратор. Лола осталась лежать в своей любимой позе. Но вместе желанного проникновения, Лола услышала звуки рвущегося платья уже в руках парня, хозяин вдруг взял ее руки, запустил за спину и связал остатками платья кисти, затем то же самое проделал с коленками. Сейчас Виола все ещё могла шевелится, но передвигаться и оказывать какое-либо сопротивление нет. Пояс от платья он закинул за шею и подтянул связанные колени вплотную к горлу.

— теперь ты настоящая рабыня, я буду делать все, что захочу, никто не сможет нам помешать.

Страха не было совсем, именно этого она и хотела, отключиться, отключить тело и дух, оказаться слабой самкой под могущественным самцом, который как вождь стада будет закладывать в ней будущих детей. Она просто лежала с закрытыми глазами, когда что-то холодное и скользкое стало проникать в ее девственную попку.

— что это?

Почувствовала удар в бок, от чего она закашлялась

— тебе нельзя говорить! Молчать!!!!

Кажется, в анус проникал теплый палец хозяина, все глубже и глубже.

— расслабь булки.

После расслабления палец с лёгкостью проник внутрь, затем новая порция холодной смазки и снова палец. Потом вибратор выскочил из изнывающего влагалища, Лола громко выдохнула. Через несколько секунд что-то большее чем палец стало проникать в прямую кишку. Девочка пыталась расслабиться, чтобы уменьшить боль. Через несколько секунд болезненность немного утихла, кажется это вибратор вошёл до конца внутрь.

— вот и все)))

Хозяин ушел в туалет, сполоснул руки и через какое-то вернулся, взял телефон и тогда вибратор тихо завибрировал.

— аааах.

— молчать!!!

Дальше было только мычание через нос.

Вибрация усиливалась. Ее влагалище, заполненное несколько часов, опять скучало, но сказать ничего нельзя. Это и бесило, и возбуждало. Хотелось кончить, хотелось грубости, хотелось боли, унижения, грубых слов, она шлюха. Вдруг вибратор ещё больше стал жужжать, что отчётливо стало слышно.

— мммм.

Хозяин взял ее беспомощное тело, посадил на пол, вибратор от упора проник дальше внутрь. Андрей раздевшись сел на кровать.

— начинай.

Стоявший член манил, Лола сидела на холодном полу голой попкой со связанными руками, неуклюже пыталась подвинуться ближе. Стопы не доставали до пола, пришлось упасть но бок, чтобы придвинуться ближе. Не получалось. Терпение лопнуло, хозяин поднял её как пушинку, и поставил ближе, Лола начала сосать. Член пах как-то по-другому. «Запах другой женщины, этот козёл даже не подмылся» — подумала Лола, вот теперь она настоящая шлюха, обрабатывает член, который недавно был с другой.

Такой статус в этот момент сносил ей крышу. Она древнеегипетская рабыня, падшая проститутка, она себе не принадлежит, только своему хозяину. Эрогенные зоны во рту и вибрация с ануса работали на запредельном уровне, но все её существо хотело изо всех сил помять мягкую грудь, пощипать, покусать вставшие соски, потеребить клитор, а связанные руки не давали сделать это. Плач разочарования, жажда оргазма, злость и наслаждение слились в одно ритмичное мычание. Вдруг Хозяин вытащил член, Лола наконец сделала напряжённый полный вдох и пыталась отдышаться, глаза были полные слез, но не от горя, а от напряжения.

Андрей взял свой телефон, нажал на кнопку, и вибратор загудел ещё на большем уровне, Лола стала дергаться от тайфуна новых ощущений, и боль, и сладкое счастье. Андрей поднял её, повернул, кинул на кровать спиной вниз, стал мять грудь, тело радостно отозвалось на «ласки», затем он положил её лицом вниз и ввел своего красноголового врага в ее темную горячую пещеру. Сжатые коленки, теснота влагалища, и напряжения внутри Лолы дарили ему непередаваемые ощущения.

Как только девушка получила то, что хотела, оргазм стал поступать, поршень как никогда вбивался в её цилиндр, проникновение было такой силы, что казалось вся промежность будет в синяках. Наконец тело стало биться в судорогах, и без того тесное влагалище непривычно сжатое вибратором в анусе экстримально стало сжиматься, женское тело содрогалось, изнутри выплеснулся нектар счастья. Андрей будучи предельно напряжённым тоже почувствовал приближение невозврата и стал выбрасывать генофонд прямо в матку может быть не в первый раз за сегодняшний день. Виола от полученной разрядки и крайнего наслаждения отключилась.

Чуть позже она очнулась, была уже развязана. Все тело болело, болели запястья, болели коленки, болело ее чрево, и кажется внутри ануса остался вибратор. Она рукой попыталась потрогать что там, но это был не тот вибратор.

— это называется анальная пробка для будущего анального секса, держи его внутри как можно чаще, тренироваться будем.

Виола стала говорить охрипшим голосом, как будто сама себе, смотря куда-то в угол номера:

— что ты со мной делаешь? В кого я превратилась? … меня обычный секс уже не нравится, хочется ходить голой по дому, дарить себя мужу на кухне, на улице, хочется свой дом без родителей.

— так живите отдельно.

— Саше не хватает первоначального взноса для ипотеки, — продолжала, выговариваясь словно отцу.

— я могу помочь, но ты должна принадлежать мне…. Тебе надо макияж наложить, попрошу Юлию вновь заняться тобой. И занимайся в зале усерднее, я не люблю худых конечно, но жиру у тебя ещё много.

— что ты сделал с платьем?

— не волнуйся. В шкафчике все твои вещи сегодняшние.

— почему я? — спросила она после паузы.

— ты мне нравишься, ты не испорчена…тебя не купишь. Вернее можно, но на тебя больше уйдет денег. За деньги можно купить все.

— не все…. Любовь не купишь.

— я могу сделать так, что ты бесплатно в меня влюбишься.

— нет.

— не зарекайся. Но мне это не нужно. Есть у тебя муж. Его и люби. Не хочу, чтобы за мной шлюшка бегала, которая с мужем развелась. Меня интересует только секс. Обещай мне, что не влюбишься.

— не дождёшься.

— Андрей, — обратилась она.

— хозяин!

— хозяин мой, в вибраторе правда есть датчик?

— нет конечно, я соврал, чтобы ты сама ко мне прибежала.

Он снова обвёл её вокруг пальца, раньше был возбудитель, теперь она и без него сама к нему приползла. Стало опять стыдно, но видимо тело и мозг не будут прежними. Лола стала бояться себя и своих желаний.

Эта история произошла в конце то ли третьего курса, то ли около того. То была чудная пора временного возвращения самодеятельности и оттепели в управленческих рядах института. Словом, один из студенческих клубов как-то договорился аккурат по завершении сессии организовать самопальную вечеринку в здании бассейна.

Случай, по сути, был уникальным. Администрация предоставляла только помещение и свежезалитую в бассейн воду, а все остальное, включая питание, всяческое оформление и музыку - организовывали сами студенты. Ходили слухи, что такая щедрость объяснялась лишь тем, что летом бассейн планировалось закрыть на ремонт, поэтому-то его уже было не особенно жалко отдать на растерзание молодежи. Тем более, что кто-то из администрации явно был в доле, а вход на вечеринку предполагалось сделать по билетикам, стоившим некоторых определенных сумм, впрочем, пусть и вполне подъемных для студентов.

Чуть позже, впрочем, выяснилось, что желающих оказалось настолько много, что билетики со свободной продажей заменили на пригласительные. И это, в принципе, должно было закрыть мне путь на данное мероприятие, поскольку среди организаторов были в том числе и люди с моего потока, которым я так или иначе насолила за последние годы. А мне, признаться, не очень-то туда и хотелось. Так я сначала думала, когда только узнала про адресное распространение билетиков.

Зато когда я почти полностью закрыла сессию досрочно, а единственный экзамен, который пришлось посетить своевременно, мне поставили фактически только за то, что я туда пришла, - вот тогда-то меня и накрыла летняя хандра. Неделю я потратила на натаскивание на физику моей соседки Лизки, а когда сессию сдала и она - мне стало решительно нечем заняться. Известие же о том, что она с родителями собирается на пару недель уехать в заграницы, расстроило меня окончательно. Да, такая я эгоистичная зараза, получается.

Словом, когда девчонка из комнаты напротив как-то постучалась в мою дверь с вопросом, не заинтересует ли меня пригласительный на бассейнную вечеринку, я не долго думая согласилась. И только уже держа в руках билетик я вдруг сообразила, что если та сама не смогла или передумала по каким-то причинам идти, то надо было с ней торговаться и сбивать стоимость, а не брать по первой же предложенной цене. Но это я так всегда.

На билетике была крупно написана дата - пятница, завтрашний вечер. Мелким шрифтом были напечатаны различные примечания о том, что брать с собой нужно только хорошее настроение, а попытки пронести какие-либо запрещенные вещества неминуемо приведут к исключению и уголовному преследованию. Еду и воду обещали бесплатную для всех присутствующих, но алгоголь подороже предоставлялся только по вип и премиум-пригласительным, либо за деньги. Я фыркнула. Перевернула билетик - на нем, конечно, было указано, что это дефолтная версия пригласительного, в которую ничего дополнительно не включено. "Маскарад" - было выведено в заголовке.

"Какой к чертям маскарад может быть в помещении бассейна?" - хмыкнула я, снова переворчивая бумажку на обратную сторону.

Примечание ниже гласило, что, вот, да, по мнению организаторов, именно маскарад они и планируют. Участникам предлагалось взять с собой "пляжные костюмы" (в скобках было указано - "да-да-да, можно будет плавать!"), а также, "очень желательно", любую декоративную маску.

"Ну, ребят, вы там явно долбанулись..." - мысленно протянула я, засунула билетик в кошелек и стала собираться на улицу. Мне, стало быть, предстояло приобрести себе любой купальник, а также какую-нибудь масочку. Где их брать-то? В детском мире?..

* * *

Следующим вечером я неслась от автобуса к зданию спорткомплекса бегом. По спине меня неприятно бил полупустой рюкзак, в котором лежал простецкий цельный купальник (зато дешево!) и разношенные вьетнамки, а в соседнем отделении - маска лисички. Я непроизвольно улыбнулась. Да, это я угадала, именно детский мир, профессиональная экипировка для утренников в детских садах.

Но отвлекаться было нельзя. Я ощутимо опаздывала из-за дурацкой пробки, возникшей на дороге из-за большой аварии около центральной площади, а днем мне довелось услышать часть разговора о том, что на входе на вечеринку развернут серьезный пропускной режим. Один из парней в холле студгородка с уверенным видом рассказывал, что на входе всех будут тщательнейшим образом шмонать на предмет проноса сомнительных вещей, а после того, как всех пропустят, вход будет закрыт до утра: выйти с вечеринки можно в любой момент через турникет, но вернуться обратно уже не получится. Внутри же предполагалось только самостоятельное самоуправление с возможностью отлова нарушителей с перспективой выдачи их данных администрации ВУЗа. Я ещё прибавила шагу.

В здание я влетела на две минуты позже указанного срока. На входе на территорию бассейна стояла пара охранников и ругались с какими-то парнями, которые, похоже, не хотели проходить "досмотр" и качали права. Слева стоял полноростовой турникет, а рядом сидел уставшего вида пёс - видимо, местный "детектор" сомнительных веществ. Я облегченно выдохнула: успела.

Я подошла к охранникам аккурат тогда, когда предыдущая компания наконец вошла внутрь. Они недовольно посмотрели на часы, но не стали ничего комментировать, лишь привычно потребовали вывернуть карманы, расстегнуть рюкзак и, почему-то, снять ботинки. Пройдя формальности, я прошла вслед за парнями, и тут же услышала звук закрывающейся двери у себя за спиной: охранники заперли замок, быстро проверили турникет и двинулись прочь, к выходу. Пес уныло поплелся за ними.

Я вздохнула и пошла дальше.

Издали уже приглушенно доносилась музыка и можно было расслышать возбужденные возгласы, но пока передо мной был слабо освещенный холл гардероба, где в темноту уходили ряды пустых вешалок. Где-то слева была дверь, ведущая в мужскую раздевалку, справа - в женскую. Я невольно остановилась.

Это место практически не изменилось. Всё те же вешалки, всё тот же блеклый линолеум под ними. И металлическая перегородка, разделяющая гардероб и входы в раздевалки. За перегородкой пол сменялся на кафель, по большей части - битый. Да, это было то самое здание бассейна, в котором несколько лет назад, когда я была еще школьницей, со мной произошел, так сказать, грустный инцидент с другими девочками из класса. Я старалась его никогда больше не вспоминать, но, как оказалось, я все прекрасно помнила. Так вот: это место практически не изменилось. Хотя с чего я решила, что тут обязаны были быть какие-то перемены? Прошли-то лишь считанные годы.

Из воспоминаний меня вернул к действительности стук по двери и дребезжание турникета. Кто-то опоздал еще больше меня. Я с интересом обернулась. Двое парней пытались выяснить, можно ли как-то подлезть под огромный турникет с решетками, но он действительно вращался лишь в одну сторону и никакой возможности просочиться не предполагал. Я хмыкнула и поспешила в женскую раздевалку, очень надеясь, что меня в ней не накроет еще большими флэшбэками.

Здесь было намного светлее, а вдоль стен теперь стояли шкафчики с цифровыми замками. Занятые шкафчики были закрыты, дверцы свободных приветливо манили к себе. Словом, флэшбэки откладывались - теперь тут больше никто не мог незаметно упереть чужие вещи. Я вздохнула с облегчением.

У дальней стены стояло трое девчонок в масках, активно переговаривающихся в ожидании четвертой, которая заканчивала переодеваться. Конечно, я никого не узнала, но сюда могли прийти студенты с любого потока, если б где-то добыли пригласительные.

Я достала телефон из кармана и сделала вид, будто отвлеклась на чтение, но в действительности незаметно поглядывала на девушек. Все четверо были в типовых бикини, и все четверо то ли уже успели где-то загореть, то ли посещали солярий. Я даже успела рассмотреть у всех красивый, в цвет их купальников, маникюр и педикюр. И тут же подавилась, поняв, что все они были обуты в аккуратные босоножки на каблучках.

"Это ж надо быть такой дурой..." - укорила я себя, убрав телефон обратно и пройдя в дальний угол. И расстегнула рюкзак, на дне которого лежали резиновые вьетнамки. - "Будто на плавание собралась, а не на вечеринку. Ну ёжкин же кот, вот хоть и не переобувайся!"

Я достала из рюкзака свой новый купальник и посмотрела под ноги: старые замызганные кроссовки отозвались смущенным взглядом. Я вздохнула и принялась раздеваться. Четвертая девчонка как раз нацепила маску игрушечного единорожка, и вся четверка радостно поцокала каблучками к лестнице, ведущей наверх, к бассейну.

"Не так уж и плохо приходить последней..." - кивнула себе я, вываливая, наконец, вьетнамки из рюкзака и стаскивая с себя джинсы.

Тут с лестницы раздались шаги, и вниз быстро спустилась еще какая-то девушка в экзотической формы купальнике монокини. Она с интересом посмотрела на меня и улыбнулась, но, не останавливаясь, процокала к своему шкафчику, чтобы что-то из него достать. На ней была нейтрального вида декоративная маска, никого конкретно не изображающая, и она тоже была в аккуратных туфлях. Я понятия не имела, кто это. Я помедлила, складывая в рюкзак джинсы, а потом и кофту - у меня не было никакого желания надевать купальник под взглядами кого бы то ни было. Оставшись уже в одном только нижнем белье, я терпеливо дождалась, пока девушка уйдет.

"И почему я не переоделась еще дома?.." - задала я себе риторический вопрос, расстегивая наконец лиф и стаскивая с ног трусики.

Я сунула белье в сумку и взяла в руки купальник. Выглядел он терпимо - ну, для простого купальника. Не бикини, конечно. Он, как и вьетнамки, недвусмысленно намекал на то, что я пришла в бассейн скорее плавать, чем на вечеринку красоваться. В общем, именно в этой позе, полностью голой, меня и увидела троица, вдруг сбежавшая по лестнице вниз.

Эти не цокали - они были в босоножках без каблуков, зато переливающиеся всеми цветами радуги россыпью фианитов. Это, в общем-то, объясняло и их скорость, и то, что я их не услышала заранее.

- Ну и кто это тут у нас? - громко поинтересовалась та, что шла посередине.

Я тут же прижала купальник к себе спереди, чертыхаясь, что решила сэкономить и взяла закрытый - будь он у меня раздельным, в него можно было бы переодеваться поочередно, и на мне сейчас было бы надето ну хоть что-нибудь.

- Личико-то знакомое! - агрессивно хохотнула другая. - Приветики!

На всех троих были какие-то классические золотистые маски, с теми же фионитами. Голоса были мне знакомы, но точно я не могла сказать, кто их них кто. Вся ситуация ничего хорошего не предвещала. Я замерла, так как пытаться сейчас перед ними влезть в купальник ничего кроме ржания точно не вызовет.

- Даричка, ну вот чо ты сюда приперлась, а? Кто тебя вообще пустил? - продолжала первая, подходя все ближе.
- Не твое это дело, - тихо проговорила я.
- О, огрызается! - оживилась вторая. - Ты б поостереглась, милая.
- Я вошла по билету. Честно купленному. Что вам от меня надо? - я попятилась назад.
- ТЕБЕ мы бы не продали. Ты что, охранников подкупила?

"Ну ясно-понятно, что это кто-то из волшебных организаторов," - поняла я. - "Нельзя было опаздывать, нельзя... Надела бы маску, проскользнула бы внутрь - глядишь и не наткнулась бы на них..."

- Да ей не на что кого-то подкупать, она ж у нас бедненькая. Она им максимум что сиськи показать могла. Ой, нет. У нее ведь даже и их нет, как я могла забыть! - гоготнула, вступая в разговор третья.
- Мне другой человек предложил купить билет. На нем не написано, что их нельзя перепродавать! - снова попыталась урезонить их я, продолжая пятиться от троицы.
- Это другим их можно перепродавать. Тебе - нельзя! Мы тебе обещали припомнить все твои подставы, так вот время пришло! - первая чуть ли не перешла на крик.

"Ну, конечно. Одна подстава в виде нежелания их выгораживать, и другая - в виде нежелания давать списывать на экзаменах..."

- Стойте-ка, - опять подала голос вторая, наклоняясь и подбирая что-то с пола. Тут я поняла, что под их прессингом непроизвольно сделала уже несколько шагов назад, а троица теперь стоит над моими вещами. Одна из них теперь держала в руках мой вьетнамок. Теперь в ее голосе звучало удивление, из которого быстро росло возмущение: Ты что, в этом собралась идти? В рваном вьетнамке?! На нашу вечеринку?!!
- Да, Дашуля, вот из-за такого отношения тебя никто и не любит, - подтвердила другая. - Тебе на нашей вечеринке не место.
- Ничего он не рваный... - упавшим голосом проговорила я, внутреннее соглашаясь, что это был, в общем-то, позор. Но на самом деле позор только начинался.
- Ну а это что такое, дай-ка посмотреть! - вдруг первая сделала резкое движение вперед и рванула у меня из рук мой купальник.

Я взвизгнула от неожиданности и тут же попыталась прикрыться руками, а внизу живота похолодело. Память услужливо подкинула пару воспоминаний о том, как надо мной, такой же голой, как теперь, издевались в этой же самой раздевалке одноклассницы лет пять назад. Ноги подкосились, и я упала на пол.

- Да можешь не кричать, - ободряюще сказала одна из троицы.
- Именно, Дашенька, тебе тут никто не поможет, - подтвердила другая. - Тебе бы вообще без Лизоньки из комнаты лучше не выходить. Опасный мир, сама понимаешь. Чего вообще она в тебе нашла, что позволяет за своей спиной прятаться...
- Гм, а чё эт вообще она такая белая? - поинтересовалась вдруг третья, обладающая отличным для самого начала лета загаром.
- Так она у нас отличница, некогда ей никуда выходить!
- Угу, и макияжа нет.
- И интимной стрижки. Смотрите, у нее там прям лес.
- А нафиг ей? Для учебы оно не нужно, а для личной жизни... Какая ей там личная жизнь? Ее ни разу ни с кем не видели!

Я до крови закусила губу, чтоб не стали наворачиваться слезы.

- Ого, зацените! - тут третья, видимо, подобрала мой рюкзак и, похоже, нашла мою маску. - Это серьезно?
- Нихера себе... Дашка, у тебя там точно все в порядке? - услужливо поинтересовалась первая. - Мы тут пытаемся серьезное мероприятие провести, а ты... Лисичка, блин?
- Детский сад, штаны на лямках... - протянула другая. - Хотя у нее и со штанами проблемы. И с лямками.

Я сжалась в комок на полу.

- Кароч, я думаю, тебе понятны наши претензии, - резюмировала главная из троицы. - Вали-ка ты вон.

И со всей силы швырнула мою маску на пол. Я дернулась от громкого звука, зажмурилась и еще сильнее обхватила себя руками, не зная, чего ожидать дальше.

- Жалкое зрелище, - выплюнул кто-то из них. - Но мы тебе поможем.

Я приготовилась к удару, но... его не последовало. Наоборот, последовали удаляющиеся шаги, затем - металлический щелчок, будто прокрутился турникет, и сразу какой-то один шлепок по полу, а потом еще два покороче. Затем шаги вернулись.

- Даштет, торопить мы тебя не будем. Но как придешь в себя - все-таки иди сразу нахер отсюда. Твои вещи уже снаружи. Приятного вечера!

И шаги удалились в сторону лестницы.

* * *

Я прождала где-то с минуту, после чего рискнула открыть глаза. Комната была на месте. Я опустила руки, которые непроизвольно продолжала прижимать к себе, и села на полу. Я чувствовала себя откровенно избитой, хотя никто не прикоснулся ко мне и пальцем. И да, я оставалась полностью голой.

Со стоном я кое-как поднялась на ноги. В двух шагах от меня валялась маска лисички - она в нескольких местах треснула от удара об пол, а может на нее кто-то ещё и наступил. Я осторожно подняла ее с пола и, повинуясь внезапному желанию, осторожно надела на голову, стараясь не сломать ещё сильнее. И после этого вдруг почувствовала себя капельку увереннее. Будто теперь я уже была не я, теперь это была покалеченная лисичка.

Наконец, огляделась по сторонам. Разумеется, купальника нигде не было видно. Как и рюкзака. Я вздохнула. Доносящаяся с лестницы музыка как будто стала чуть громче. Я зачем-то сделала несколько шагов в сторону душевых. Кафельный пол холодил босые ступни.

В душевых было темно. Я подняла руку и коснулась выключателя на стене. С шипением разгорелся ряд неоченьэнергосберегающих ламп, осветив ряд полукабинок. Там было тихо и на удивление сухо. Никто не пользовался душевыми сегодня. Потому что, собственно, зачем? Я погасила свет и развернулась на пятках.

Да, где-то с пять лет назад я точно так же стояла в этой же самой раздевалке без какой-либо одежды. Тогда я была маленькой и глупой школьницей, готовой разреветься. А потом прозвенел звонок и сюда пришли добрые и веселые студентки, которые помогли мне собраться с духом. И я думала о том, какие они все здоровские, и как классно будет в институте. Но ничего толком не изменилось. Теперь я взрослая студентка, и все равно готова разреветься. Вот только звонок не прозвенит, и никто на помощь не придет. На улице уже ночь, а в десятке-другом шагов отсюда - вечеринка с уймой людей. Но пойти я туда не могу, потому что я - голая, а еще меня все здесь ненавидят.

Я прошлепала в сторону выхода из раздевалки, к гардеробу. В отличие от событий многолетней давности, там сейчас не было никого, а полумрак едва разгоняли несколько включенных ламп. Я снова больно закусила губу и вышла на середину холла. В принципе, сюда в любую секунду мог прийти кто угодно, включая парней. Но никому не было резона этого делать. Да и мне вроде бы уже было все равно. Я зашла в ряды пустых вешалок, кафель под ногами сменился более теплым линолеумом. Что я тут делаю?

Я вышла из гардероба и прошла ко входной двери в этот сектор здания. Она оставалась плотно закрытой и, видимо, запертой. Рядом был ростовой турникет, аккурат над ним горела пара отдельных ламп. Я подошла к нему, не особенно отдавая себе отчета в том, что под этими лампами меня будет одинаково хорошо видно как из гардероба, так и снаружи. Я вдруг поняла, что уже несколько минут как не пытаюсь прикрываться руками. А какая, блин, разница?

Тут за турникетом в неверном свете ламп я вдруг увидела один из своих вьетнамков. Чуть дальше лежал второй, а совсем рядом с ним - мой рюкзак. "Твои вещи уже снаружи" - вспомнилась мне со злостью брошенная фраза. - "Действительно, снаружи. Даже не очень-то и далеко... По лесу не надо искать... Интересно, кто из них это сказал?"

Я осторожно толкнула рукой турникет. Он свободно прокрутился. Можно было спокойно пройти вперед. Пройти вперед, подобрать рюкзак, одеться и катиться отсюда куда глаза глядят. Признать, что меня по сути выгнали отсюда пинком под голый зад. Я еще раз потрогала турникет. Обратно он не крутится, это да. И металлическая сетка не позволяет пролесть как-либо иначе.

Я попробовала подсунуть ногу под турникет, но это было бестолку - никаких шансов дотянуться до вышвырнутых наружу вещей и затащить их назад. Вот что было намного вероятнее - так это застрять в этом турникете, чтоб на следующий день здесь собралась толпа зевак тыкать на голенькую меня пальцами и смотреть, как меня станут оттуда вытаскивать. Я снова почувствовала, как внизу живота все напряглось, вытащила правую ногу из-под турникета и со злости пнула его левой. Он отозвался гулким звоном и сильной болью в пальцах. Я как подкошенная тут же рухнула на колени и принялась растирать руками поврежденную конечность.

Кое-как уняв боль, я просто устало опустилась на пол и привалилась голой спиной к стойке турникета. Лишь через пару минут пришло понимание, что, вообще-то, если любой человек сейчас захочет покинуть вечеринку, то он пойдет именно сюда и наткнется тут на разлегшуюся меня. Первой мыслью, причем, было: "Ну так и неплохо. Попрошу его подвинуть сюда мой рюкзак, чтоб я могла его забрать." И только второй: "Дура, беги уже отсюда, сколько можно рисковать!".

С очередным стоном я встала и приготовилась было выйти через турникет и отыскать какое-нибудь укромное место, чтобы одеться и пойти обратно в общагу, как вдруг наткнулась босыми ногами на какой-то круглый предмет. Наклонилась, чтобы посмотреть, и сразу же поняла, что это непонятно как оказавшаяся здесь упаковка синей изоленты. Мысли тут же пошли в другую сторону: "А с чего я, собственно, решила, что валяющийся там рюкзак не пустой? Если бы я решила кого-то проучить, я бы выбросила наружу именно что пустой рюкзак. А потом издевательски бы смотрела, как этот человек выйдет через турникеты, поймет, что его обманули, но будет уже поздно. И ему придется идти через весь город, прикрываясь рюкзаком!" И, подумав, добавила: "Хотя вот мальчикам, наверное, это было бы нетрудно."

В общем, желание выходить за пределы "вечериночной" зоны у меня что-то поубавилось. Правда, появилось ощущение, будто я рассуждаю так, будто где-то незаметно глотнула алкоголя. Ну серьезно, а что я могу сделать, оставаясь здесь без какой-либо одежды? Я почувствовала, как снова на глаза непроизвольно наворачиваются слезы, и попыталась было протереть их руками. Но руки наткнулись на сломанную маску, которую я так и не сняла. И тут меня как ударили по голове.

Я видела здесь уже под десяток девчонок за этот вечер. Все они были в масках, и из них я приблизительно догадываюсь, что последняя троица - кто-то из числа организаторов этого мероприятия, и одновременно мои враги с моего нынешнего курса. Но и только. Про остальных я вообще ничего не могла сказать. И что из этого следует?

Я схватила изоленту и решительно направилась обратно в раздевалку. Это не неудачница-Даша тут голая. Это безымянная девочка-лисичка голая.

О да, у меня были идеи насчет изоленты. Я практически пробежала через гардероб и комнату со шкафчиками, остановившись только в душевых. Свет включать не стала, чтобы не привлекать потенциального внимания, зашла в дальнюю полукабинку и снова уселась на пол - ноги дрожали от возбуждения (или страха, или смеси и того, и другого) и долго стоять было нелегко.

Здесь было темновато, но глаза быстро привыкли к темноте. Так что, во-первых, я сняла маску и доломала от нее те части, которые уже были сломаны и не требовались для скрывания лица. Затем я аккуратно, полотно за полотном, начала покрывать маску слоем изоленты. Та была качественной и хорошо клеилась к пластику. Закончив с этим, я снова надела маску и, поднявшись на ноги, подошла к большому зеркалу, тянувшемуся вдоль стены. Из зеркала на меня смотрела злыми глазами голая девушка, почти все лицо которой закрывала странная синяя маска, открыты были лишь губы и подбородок. Можно ли меня по ней узнать? По маске при желании можно было только догадаться о том, что она местами сломана, и сильно, но она уже даже не напоминала никакой лисички.

В принципе, этого уже было достаточно, но изоленты все еще оставалось много, так что я решила что-нибудь сделать для себя. Поэтому для начала я заклеила соски крест-накрест в несколько слоев. Такое я видела то ли в каких-то фильмах, то ли на ютубе - это как будто бы делало голую грудь менее голой. На коже лента держалась хуже, но поделать с этим я ничего не могла. Далее был более интимный момент: если я собираюсь выйти на люди, мне очень хотелось как-то спрятать от взглядов свой лобок, но он был небритый, а заниматься депиляцией при помощи клейкой ленты меня ну совершенно не вдохновляло. Тогда я потрогала то, что было ниже. Да, я где-то читала, что экстримальные модели боди-арта работают полностью без одежды, а половые губы заклеивают специальной тряпочкой, или чем-то в таком роде, на которую уже кладется краска. Это все хорошо, конечно, но у меня не было никакой тряпочки, а в составе клея и том, как он может повлиять на мои половые органы - я и вовсе не была уверена. Поэтому пришлось импровизировать: я склеила несколько слоев ленты с самими собой, чтобы они не были клеящимися снаружи. Получившуюся "крышечку" я просто приложила к нежному причинному месту, а вот уже ее приклеила вокруг лентами как только смогла. Я не была уверена в том, сколько все это продержится на мне, но, все-таки, именно это сейчас было моей единственной "одеждой".

Я снова подошла к зеркалу. Соски были плотно заклеены, но вот лобок... Ну, во всяком случае его покрывал действительно плотный слой темных волосков. В глазах оскалившегося отражения мелькнуло безумие. Ну, мне так показалось.

Ленты оставалось еще немного, и остатки я решила потратить уже на сугубо декоративные цели: одну полоску я обклеила вокруг талии, где мог бы быть ремешок. Еще по две полоски я приклеила вокруг запястий и вокруг щиколоток. Поразмыслив, я также нанесла по паре полосок ленты вокруг середины ступни, а еще по одной - вокруг икр и бедер. И на этом лента закончилась.

Я покрутилась перед зеркалом. Выглядело все это... странно, конечно. Понятно, что больше всего меня беспокоила открытая всем взглядам область между ног. С другой стороны - гипотетически, это была не я. В конце концов, это просто маскарад. Просто ли?

Я вышла из душевых и решительно пошла к ведущей наверх лестнице. Но чем выше я поднималась, тем меньше оставалось решительности. Словом, на последних ступеньках никакой решительности не осталось совсем.

Но деваться было некуда, я сделала несколько шагов вперед и осторожно выглянула из-за угла. Людей, казалось, было не так уж и много, а верхнее освещение было полностью погашено, горели какие-то вспомогательные лампы, создавая уютный полумрак. Однако при этом гремела хаус-музыка, и то тут, то там были расставлены разноцветные софиты, освещающие потолок и помигивающие под бит. Несколько диско-шаров висели в случайных углах зала, добавляя какого-то безумия здешнему освещению. А посередине, конечно, был бассейн с демонтированными дорожками. Тут-то я и поняла, куда подевались остальные. Они плавали. Они брызгались. Они играли в водное поло.

В противоположном конце зала я увидела диджейный стол, за которым какой-то молодой парень совершал таинство над огромным пультом. Разумеется, он был в маске, как и все присутствующие. И, будто почувствовав на себе мой взгляд, он вдруг взглянул на меня и приветливо помахал рукой. Мне показалось, что я сейчас провалюсь под землю от смущения, но тот просто вернулся к своей работе. Приметив что-то вроде бара в ближайшем углу помещения, я поспешно направилась туда.

Как ни странно, окружающие меня по сути не замечали. То ли благодаря полутьме, то ли за счет того, что они уже успели немного наклюкаться за то время, что я "прихорашивалась" в раздевалке, но какого-то особого внимания к девушке, "одетой" в изоленту, пока никто не проявлял. Зато я смогла кое-как разглядеть окружающих. Девушки по большей части, конечно, были в разнообразных бикини и босоножках, но иногда встречались и босые - подозреваю, что это те, кто окунулся в бассейн и не сумел после этого найти свою обувь". Среди парней же почти все ходили просто в плавках, хотя некоторые были одеты в шорты и даже футболки. Многие были босиком, но хватало и тех, кто был в обычных резиновых шлепках. Процентов 90 присутствующих были в разнообразных масках, скрывающих лица и, надо сказать, среди них хватало детских масок вроде моей Лисички (до того, как ее поглотила изолентификация). И уж одно я могла сказать совершенно точно: я не заметила тут ни одного человека без нижнего белья - я даже в стрингах-то никого не увидела.

- С-суки!.. - негромко выругалась я, осознав, что весь тот наезд на меня был организован вовсе не из-за того, в каком виде я сюда пришла, а только из-за того, что это была именно я.

Наконец, я добралась до одного из импровизированных баров и быстренько подошла к "стойке".

- Ого, классный прикид! - тут же отреагировал "бармен", по виду, впрочем, напоминавший щуплого первокура.
- Агась, мне тоже нравится, - не моргнув глазом соврала я, надеясь, что тот заметил мое приближение достаточно поздно и, соответственно, успеть увидеть мог только заклеенную изолентой грудь.
- Что мисс пожелает? - тем временем на удивление галантно поинтересовался он.
- Что-нибудь легенькое для начала, - осторожно ответила я.
- Платные варианты интересуют, или вы - премиум? - он подмигнул, но меня это уже начинало раздражать. Кажется, он как-то догадался, и потому продолжил: - Если у вас есть вип-браслет, то для скорости сразу же его показывайте. Или просто носите на видном месте.
- О, ну конечно, я ж его на щиколотке как раз и ношу, - саркастически откликнулась я, но прикусила язык, потому что "бармен" тут же перегнулся через стойку, чтобы глянуть мне на ногу. Ну, я тут же дернулась вперед, прижавшись уже вплотную к стойке и согнула ногу в колене, демонстрируя парню отсутствие браслета, а заодно и босую ступню.
- Эй, эй, я просто пошутила! - я миролюбиво подняла руки. Но тот оторопело смотрел на меня.
- Ого!.. - только и смог он сказать. И вдруг крикнул в сторону: - Эй, Ленок, ты ток глянь!

Я с недовольным видом посмотрела в указанном направлении - оттуда не спеша протолкалась девушка явно постарше, с интересом осматривая меня с ног до головы. Я почувствовала, как начинаю краснеть, и тут... Она вдруг ущипнула меня прямо за задницу. Я громко ойкнула и непроизвольно повернулась к ней передом, а та будто только этого и ждала: протянула руку и провела ладонью мне прямо по лобку.

- Э-эй!! - едва я успела громко воскликнуть, резко отворачиваясь к "стойке", но девушка уже повернулась к "бармену" и, улыбаясь, вполголоса произнесла:
- Угу, она действительно без трусов, прикинь? - и выжидательно посмотрела на меня.
- А что вы хотели? - обиженно спросила я.
- Ну, соблюдения каких-нибудь приличий, например? - деланно безразлично спросила та, кого назвали Ленкой. Но тут же добавила: - Вообще-то я тут за безопасностью слежу. Ну, я - и еще вон те ребята. Если что - мы вмешаемся.
- Скучные вы какие-то... - только и смогла вполголоса пробормотать я.
- Хах, да наша жизнь уж точно и вполовину не столь остра, как твоя! - рассмеялась девушка. И продолжила: - Ладно, вижу, ты вроде понимаешь, что творишь. Главное - не разводи проблем. А будет кто приставать - зови, поможем.
- Спасибо... - я попыталась неуверенно улыбнуться.
- Это вроде как наша работа, - девушка подмигнула мне и повернулась к "бармену": - Сашок, вообще-то наша экстрималка пришла выпить, так почему она до сих пор без бокала? Предложи что-нибудь, или пусть выберет, чего ей налить.
- Э.. Может мартини с соком? - скорее вопросительно сказала я, бросив взгляд на меню.
- Так он же только для випов... - попытался было возразить "бармен", но тут же был перебит.
- Не дури, этим затхлым вечером она тут по ходу единственный настоящий вип! - безапелляционно заявила Лена. - Смотри как смело тут с нами стоит, хотя и красная уже вся. Вот лично я б так не смогла!
"Так и я так тоже бы не смогла..." - хмуро подумалось мне, но я отвечать не стала, потому что уже пыталась залпом проглотить налитое мне мартини.
- Так и я так тоже бы не смогла... - вдруг донесся усталый голос с другой стороны стола.

Мне уж было подумалось, что пора поздороваться с шизофренией (ну или в мартини было что-то не то), но тут я почувствовала, как другая незнакомая рука вдруг нежно провела мне по голой попе, и я тут же подавилась и закашлялась. Задыхаясь, я резко повернулась и практически лицом к лицу столкнулась с ещё одной девушкой в изумрудно-зеленой маске. Из-под маски она заинтригованно смотрела на меня.

- Да что вы себе позволяете! - возмущенно возопила я. - Побойтесь бога!
- А вот это довольно смешная шутка, - оценила моя новая собеседница. - Но серьезно, я действительно так тоже бы не смогла. Я бы на твоем месте первым делом присела куда-нибудь.

И она пододвинула ко мне высокий барный стул.

- О, привет, Мариш! - вдруг поздоровалась Лена. - Я даже и не знала, что ты тут.
- Я старалась! - загадочно ответила та. - На самом деле это несложно, Ленок. Я просто сливаюсь с толпой. Тебе бы тоже научиться.
- Да как вы друг друга узнаете-то? - не выдержала я, начиная подозревать, что все мои "гениальные" идеи с времяпрепровождением инкогнито так могут рассыпаться в любую секунду.
"Потому что если меня так же легко смогуть узнавать, то мне после этого вечера - крышка."
- Да не волнуйся ты, бесстыдница, - мягким голосом сказала Мариша. - Старых подруг узнаешь в любом наряде. Но вот кто ты такая - теряюсь в догадках. Но лучше всё же присядь.
- А то что? - не выдержав, брякнула я.
- А то тебя так и будут то и дело трогать! - хихикнула та и снова ласково пощекотала мою задницу.

Я подпрыгнула от неожиданности - а к этому привыкнуть невозможно - и осторожно забралась на предложенный стул. И тотчас же забросила ногу на ногу. Ну, могу с уверенностью заявить, что так действительно намного безопаснее. Главное - ни в коем случае не забывать следить за ногами. Но есть и минус - сидишь выше и приковываешь к себе больше внимания.

Так я ненадолго стала локальной достопримечательностью минибара секции 1Б.

* * *

Еще пару бокалов мартини спустя я смутно поняла, что если не слезу с барного стула сама, то за меня это сделает гравитация. В голове уже негромко шумело, а алкоголь благополучно притупил чувство самосохранения, так что я вот уже какое-то время расслабленно сидела спиной к бару и лицом ко всем присутствующим, и любой желающий мог легко изучить и мой живот, и мои груди, и.. всё. К чести сказать, изолента до сих пор везде держалась, а за задницу меня больше никто не трогал. Действительно, трудно трогать за то, на чем сидишь. Другое дело, что присутствующих рядом становилось все больше, вокруг скопилось уже человек пятнадцать, и многие хотели со мной познакомиться. Я, конечно, загадочно молчала, когда спрашивали мое имя, но в целом все это вызывало определенное беспокойство.

Также немного другого качества беспокойство вызывало и то, что несколько парней, кто сумел пробиться в первые ряды, смогли внимательно рассмотреть, что я была не только топлесс, но и без трусов, и их физиологическую реакцию было уже нетрудно наблюдать - особенно у тех, кто был в плавках потоньше и одарен репродуктивным органом побольше.

В общем, я наконец слезла со стула и под надуманным предлогом распрощалась с этими приятными людьми. Расступаться передо мной никто особенно не хотел, скорее даже наоборот, так что пришлось проталкиваться через собравшихся. А может быть дело было просто в том, что в здании бассейна основную площадь занимал, собственно, бассейн - а по краям зала было и не так уж много места как такового. Так или иначе, тут просто не могло обойтись без "случайных" прикосновений, но я как могла делала вид, что не замечаю этого.

Неверной походкой я вернулась обратно к лестнице, и теперь двинулась в другую сторону. Там висело несколько диско-шаров и, похоже, именно там было устроено что-то вроде небольшого дансинга. Я не то, чтобы умела хорошо танцевать, но кое-что могла, а алкоголь в крови и без того усиливал уверенность в этом. Я прошла вперед.

Аудитория здесь немного отличалась: тут было намного меньше тех, кого я называла "пловцами" - босых ребят в купальных костюмах, и намного больше "тусовщиков" - девчонок в косметике и украшениях и парней с экзотическими прическами.

Пока я шла вдоль стеночки, я не привлекала практически никакого внимания. Но стоило мне выйти на площадку - тут же с разных сторон мне стали слышаться различные перешептывания. "А ведь тут намного больше освещения!" - вдруг поняла я, но было уже поздно: меня заметили и теперь пожирали взглядами: девушки - неодобрительными, парни - в основном восхищенными. Я попыталась не обращать внимания и просто танцевать. Не зря же я сюда пришла?

Но через несколько минут ритмичное техно вдруг сменилось на более медленную мелодию. Я отошла к краю площадки и недовольно глянула в сторону диджея. Не знаю, показалось ли мне, но, кажется, он снова помахал рукой. Я фыркнула.

- Не желает ли девушка быть приглашенной на танец? - вдруг совсем рядом раздался приятный глубокий голос.

Я обернулась. Рядом стоял высокий и, наверное, довольно красивый парень. Я окинула его взглядом. Он был в бордовой маске, в шортах, но с голым торсом, а его ноги были босыми. И глаза... Он смотрел мне только в глаза, не ниже. "Наверное, уже успел насмотреться раньше...", - мысленно хмыкнула я, - "Очень надеюсь, что мы с ним никогда не встречались."

- Да, девушка желает, - уверенно сказала я, и ответила ему таким же пронзительным взглядом. И протянула руку.

В общем, под конец я думала, что умру. Он оказался истинным мастером, а я - вовсе не Маргаритой. И теперь я просто стояла, пытаясь хоть как-то восстановить дыхание, а он лишь учтиво поклонился и скользнул в тень.

Далее снова последовало несколько техно-треков, в ходе которых я забралась на какое-то ограждение и просто сидела там как на жердочке, стараясь не думать, как выгляжу со стороны. Но стоило только начаться медленной композиции, как кто-то прикоснулся к моей ноге: от неожиданности я дернулась и поняла, что сейчас свалюсь со своего насеста. Но тут сильные руки подхватили меня под мышки и аккуратно опустили на пол.

- Прости, я не хотел напугать! - новый парень был в маске лютоволка, черных плавках-боксерах и серых кроках. - Кстати, как тебя зовут?
- Незнакомка. И да, это так себе способ знакомства, - заверила я, поправляя маску. - Но с другой стороны - я сама виновата, нервная какая-то.
- Что-что не рассчитала с костюмчиком? - он усмехнулся и попытался подцепить ногтем одну из полосок изоленты, закрывающей мои соски.

Я невольно отступила на шаг назад, а его взгляд скользнул ниже, а потом еще ниже, пока не уперся в лобок. Я удовлетворенно отметила, как сначала его глаза в удивлении расширились, а потом - ну, потом что-то дернулось у него в плавках. Поначалу я хотела сначала его просто отругать, но передумала и, наоборот, напустив грустный вид сказала лишь:

- Рассчитала-то идеально. Просто то и дело лезут тут все со своими руками...
- Э.. - только и смог сказать он. - Так ты прям это.. без?..
- Что, опять?! - вопросила я самым удивленным голосом, на какой только была способна, и, посмотрев себе между ног, вдруг заломила руки: - Постоянно их теряю, ну что такое!..

В общем, этот танец я пропустила, зато посмеялась. Следующий кавалер тоже захотел обсудить со мной мой внешний вид, но я уверенно всё отрицала, утверждая, что глупо спорить с тем, что я в шортах-невидимках: вот же, полоска изоленты на поясе показывала, где они начинаются, а две полоски поперек бедер - где заканчиваются. Этот танец в итоге состоялся, но под конец он внаглую погладил меня по попе. На мое возмущение же он ответил, что просто расправил смявшуюся ткань на невидимых шортах. Пришлось ответить, что это принимается. Ну а что - я знаю, что у меня там идеальная бархатная кожа.

* * *

Вечер продолжался. В целом, по мастерству к самому первому кавалеру никто так и не приблизился. А вот неуклюжести хватало. Один из них - обутый, кстати - больно наступил мне на ногу, а трое других все время пытались меня хоть как-нибудь да обнять. Верх наглости, конечно, показал последний: в какой-то момент ему как-то удалось потрогать мой лобок. И я даже не поняла, как он смог так вывернуться. Ну, зато и я ему отплатила: сумела в финале прижаться к нему так, что довольно сильно сдавила ему кое-что, торчащее в плавках.

Так или иначе, я решила, что пора заканчивать. Поэтому следующего кавалера я отправила принести мне какой-нибудь коктейль полегче и снова с ногами забралась на жердочку-заграждение. А когда тот наконец вернулся, за пультом сменился диджей, и теперь на площадке играло какое-то бестолковое диско, что я и назвала поводом уйти. Кроме того, вокруг меня уже опять начинало собираться больше людей, чем было приемлемо на таких площадях.

Я двинулась дальше, в сторону диджейской площадки, медленно потягивая через трубочку коктейль. Мне, впрочем, казалось, что он минимум наполовину состоит из чего-то вроде обычного шампанского.

- Приветики! - вдруг откуда-то сбоку донесся знакомый женский голос.

Я резко повернулась. Ко мне приближалась неестественно загорелая фигура в золотистой маске с фианитами. "Ну, конечно, куда ж без нее!". Я почувствовала, как у меня по спине начинают ползти мурашки и пересыхает в горле. Из моих знакомых никто не знал, что я в принципе собираюсь сюда прийти. И поэтому пытаться соотносить Изоленточку с моей личностью было ни для кого не слишком-то очевидным. А вот эта госпожа меня сегодня тут уже видела и могла, в принципе, как-то узнать и в маске. Могла ведь?

- Вечер добрый, - откликнулась я неестественно хриплым голосом и замерла.

Собеседница наконец подошла поближе, остановилась и начала откровенно изучать меня с ног до головы. Я ответила ей взаимностью. Да, это точно была та из них, которая наорала на меня из-за якобы рваного вьетнамка.

- Я из числа организаторов вечеринки. - наконец сказала она, - и я наслышана, что ты сегодня пользуешься здесь большой популярностью. Теперь понимаю, почему...

Я кивнула, не зная, как тут ответить, и начала снова дышать. "Она меня не узнала. Конечно, не узнала. Там она высказывала мне претензии из-за резиновых вьетнамок, а сейчас у нее ко мне - босой - нет никаких вопросов. Босой и голой..." Я глотнула еще коктейля, пытаясь выглядеть непринужденно.

- Ну а в целом как, хорошо проводишь время? - продолжила она.
- Не жалуюсь, спасибо. Здесь всё на высоте.
- Другие гости не докучают?
- Мне... этого следовало ожидать, - осторожно ответила я, надеясь, что из-под маски нельзя будет разглядеть, что у меня начинают краснеть щеки. Снова.
- Что ж... А напомни, как тебя зовут?
- Эм... - я смутилась и почти запаниковала. - А у нас разве здесь не бал-маскарад?
- О. Так-то, конечно, да. Ну, ладно, надеюсь, позже еще увидимся? В конце вечера, на торжественном снятии масок.
- Э-э... - протянула я чуть дольше, чем следовало бы. - Да, разумеется, конечно.
- Отлично. Что ж, приятного времяпрепровождения!

И она направилась прочь, к другим посетителям.

"Какое еще к чертям снятие масок?!"

Я допила коктейль и поставила опустевший бокал на ближайший столик. Теперь мне идти дальше как-то расхотелось, а память услужливо и как всегда своевременно напомнила, что в классических маскарадах всегда обычно все заканчивается большим торжеством, где в конечном счете все снимают маски, а все тайное - становится явным.

"Нет-нет-нет! Это точно не то, что должно стать явным!"

Зато сразу стало понятным, почему многие сегодня вели себя подчеркнуто вежливо, и уж точно никто не сходил с ума - кроме разве что меня одной. В итоге-то все рассчитывают узнать, кто был кем. Справедливо, в общем-то.

Сообразив, что если я продолжу стоять, замерев возле кромки бассейна, то это может вызвать много вопросов (ну, то есть еще больше вопросов, чем мой внешний вид и без того вызывает у всех), я не торопясь побрела вперед. И вскоре увидела в небольшом отдалении впереди еще две знакомые золотистые маски. Я снова остановилась и обернулась. Но сзади уже опять приближалась третья, сверкая фионитовыми босоножками и отчаянно жестикулируя.

"Твою же м-мать!.."

Тут я повернулась к бассейну, в котором снова завязалась на время утихшая игра в перебрасывание мячиком туда-сюда. Я хмыкнула.

"Ну, хуже-то уже не будет, думаю..."

И не долго думая я просто прыгнула в воду. Какие там лестницы, какие там спуски... Да, я ударилась об воду. Да, я окатила водой ближайших пловцов. Да, я подняла такую волну, что ее хватило, чтобы плеснуть на берег и облить проходившую мимо золотистую маску. Все это сделала я парой легких движений босых ног и бросилась плыть к центру бассейна. А прохладная вода тут же разогнала туман перед глазами и вернула непривычную ясность мышления.

Ясность мышления, впрочем, была недовольна узнать мои последние новости.

- Уфф, ну что такое-то! Вы озверели что ли! - тут же кто-то недовольно всплыл недалеко от меня начал раздраженно тереть под маской залитые глаза.
- Ой, простите покорно, я такая неловкая!.. - тут же начала извиняться я, зная, здесь это наилучшая тактика.
- Ого, так это ты! - парень наконец-то отплевался и "прозрел", с удивлением глядя на меня. - Это действительно ты? Тут ребята рассказывали, что...
- Это действительно я, - перебила я, чтобы не знать никаких подробностей слухов, которые часто обрастали такими деталями, что волосы вставали дыбом. Впрочем, по повторному размышлению - возможно, относительно меня тут и без деталей все звучало дико. - Подтверждаю, я действительно самая неловкая из всех. Примете в игру? Кто ведет? Сейчас я сбалансирую вам команды!

Подавляющее число игроков было парнями, и когда они увидели и осознали, что к ним присоединилась девушка без верхней половины купальника - все здорово оживились. Я не была уверена, рада я этому или нет, но зато мне тут точно были рады. И это как-то можно было использовать в свою пользу, жаль я точно не знала, как именно. Впрочем, вскоре по переглядываниям и перешептываниям я поняла, что некоторые из здесь присутствующих что-то успели услышать о моих похождениях и на "берегу", и хотели потихоньку поделиться с остальными. Впрочем, видок у них у всех был недоверчивый. По крайней мере - пока. Я поёжилась и поплотнее поправила маску.

Кое-как отбросив неприятные мысли и перестав пересчитывать тех, кто неоправданно часто нырял, я начала неплохо проводить время. Плаваю я не то чтоб хорошо, но на то, чтоб не тонуть в бассейне меня хватает. А чтоб внести хаос своими случайными бросками - так и подавно.

Но на самом деле я собирала информацию. Судя по всему, практически все знали, что вечеринка продлится до трех ночи, а вот уже где-то после двух начнется та самая торжественная часть, которая и закончится снятием масок. Честно - не знаю, почему для меня это было новостью, и где все остальные накопали эти сведения. Когда мы доиграли очередной то ли "тайм", то ли "гейм", и был объявлен перерыв, я кое-как прищурилась и смогла разглядеть время на огромных часах в конце зала. Причем всматривалась несколько раз, но, кажется, ошибки не было: до двух оставалось каких-то пятнадцать минут.

"Как?! Уже столько часов прошло? Ну так, стало быть, уже пора драть когти!.. Гм, а это еще что за дрянь?"

Я почувствовала, как моей спины коснулась какая-то синяя гибкая полоска. Я схватила ее и поднесла к глазам. Это же... Да, это была изолента. Моя изолента. Я ощупала себя, и действительно - на моем левом бедре никакой ленты уже приклеено не было. Точно так же лент не было на правой ступне, а та, что изображала поясок - уже почти ни на чем не держалась. Клей быстро растворялся в воде. Мне показалось, что я от ужаса проваливаюсь под землю, но на самом деле я просто погружалась под воду.

Я поспешно выплыла на поверхность и отплевалась. В разрушении изоленты было несколько чудовищных моментов, и я не совсем была уверена в том, какой из них хуже.

Первым делом я ощупала маску. Изолента на ней истрепалась, но фактически вся ещё оставалась на месте. Потому что пластик на пластике держался лучше, здесь можно было не беспокоиться. Я огляделась и на умеренной скорости погребла в ту сторону бассейна, где располагался спуск в женскую раздевалку.

Остановившись аккурат напротив него, я перешла ко второй части - я ощупала изоленту на сосках. Здесь ситуация была более плачевной - не менее половины лент уже отклеились от кожи и бултыхалась рядом со мной. Я закусила губу. И почему я это постоянно делаю?


"Ну, так или иначе придется идти как есть - решила я, - мне нужно-то просто вылезти и быстро шмыгнуть в раздевалку. Просто же, а?"

Оказалось, что совсем непросто. Дно здесь, к сожалению, было глубоко, а край берега - высоко. Дорожки с плавающими "бакенами", как я говорила, были убраны, так что легких путей вылезти на сушу не наблюдалось. Это вам не просто упасть с берега в воду, это вам очень даже наоборот. Я глубоко вдохнула, нырнула под воду и изо всех сил оттолкнулась ногами от дна бассейна.

Картина, судя по всему, была интересной. Я буквально восстала из вод морских.. точнее, вод хлорированных, и приложенного импульса мне даже хватило на то, чтоб вылететь повыше бортика и выбросить руки на берег. По заинтересованным возгласам я поняла, что немалая часть тех, кто еще оставался в воде, теперь обратили на меня самое пристальное внимание. А именно на то, что теперь моя голая попа в самом что ни на есть первозданном виде была уже над водой, а не под, и теперь самые последние скептики, кто не желал верить в то, что рядом с ними плавает голая девушка, могли самостоятельно убедиться в том, что это, в общем-то, именно так и было.

Я из последних сил пыталась как можно быстрее подтянуться и вытащить себя на берег, но, увы, у меня не очень сильные руки, а большая половина тела оставалась висеть за краем бассейна. Провисев секунд пятнадцать в этой сомнительной позе, я отпустила руки и погрузилась обратно под воду, чувствуя, как у меня горят от стыда уже не только щеки, но и уши. Не думая, я нырнула и максимально быстро поплыла в случайном направлении, чтобы просто оказаться от того места подальше.

Остановилась лишь у дальнего угла бассейна. В воде здесь рядом не было никого, но судя по шуму - на "берегу" люди точно были. Я забилась под "бортик", надеясь спрятаться от чужих взглядов, и перевела дух. А отдышавшись, я снова осмотрела и ощупала себя. Полученные выводы были неутешительные. Маска все еще была более-менее цела, но я полностью лишилась синих лент и на поясе, и на бедрах, и на запястьях, и на ступнях. Единственной "заклеенной" оставалась только щиколотка на правой ноге. Но всё это было ерундой. Вовсе не ерундой было то, что моя правая грудь теперь была полностью голой, а на левой осталась лишь одна-две просвечивающие ленточки из пачки ранее наклеенных друг на друга. А ещё... Я провела ладонью у себя между ног. Да, так и есть: изолентной "крышечки" больше не существовало, и я дотронулась до своих открытых половых губ. Тело тотчас отозвалось дрожью.

Так что теперь я стала гораздо более голой, чем была, и меня это, черт подери, возбуждало.


Тем не менее, нужно было выбираться отсюда. Я осмотрелась. В считанных шагах от меня была лесенка, по которой можно было влезть на берег. Вот только чтобы отсюда добраться до женской раздевалки - надо было пройти три четверти пути вокруг бассейна. И этого я себе теперь позволить уже не могла.

Я поплыла по диагонали на другой конец бассейна, на мелководье. Издали казалось, что в воде там было относительно малолюдно, но десяток-другой человек крутились на берегу. Зато это место было гораздо ближе к моей раздевалке.

Добравшись до туда, я, не вставая над водой, подобрала под себя ноги, присела на корточки и стала озираться по сторонам. Выглядело это, возможно, и потешно, но пока на меня никто не обращал внимания. Ну, в конечном счете, в помещении все еще царил полумрак, и лишь вода, подсвечиваемая снизу, освещала все ровным голубым светом, не считая редких ламп сверху.

Впрочем, я сразу увидела проблему. Вечеринка, похоже, реально подходила к концу, и тогда как одна часть гостей выбиралась из бассейна, другая, последнее время проведшая на суше, стремилась воспользоваться последней возможностью искупаться в эту ночь. Ну, мне такое объяснение показалось это логичным. А лестница с этой стороны бассейна была всего одна.

И на ней был аншлаг.

Причем если отдельные парни просто прыгали в воду с берега, то лощеные девчонки с завитыми прическами чинно и очень медленно спускались по лестнице, покрикивая на тех, кто хотел выбраться на сушу. Лично мне хотелось просто скинуть их головой вниз. Но вдруг я поняла, что боюсь подняться на ноги - вокруг были реально десятки человек. Возможно, вылези я по лесенке на глубине, то ни на кого по пути к раздевалке бы и не наткнулась. Просто потому, что, оказывается, уже все были на этой стороне бассейна.

И тут... Музыка вдруг затихла, и во внезапной тишине прозвучала красивая заставка, словно призывающая всех к вниманию. А секунду спустя в бассейне был на полную яркость включен весь верхний свет.

* * *

- ...Повторяю, просьба всем собраться в бассейне! - вещал женский голос в динамиках. - Если кто не умеет плавать - оставайтесь в дальней части зала, остальные - проплывайте на глубину. Через несколько минут начнется завершающая часть нашей вечеринки!

Я сидела на мелководье, зажавшись в угол бассейна и выставив из-под воды лишь голову, и дрожала. Обе руки я плотно прижала к себе в попытках хоть как-то прикрыть наготу. Остатки изоленты теперь оставались лишь на маске, я была максимально голой и кляла себя за всё, что только могла придумать.

- Ф-фак, так я и не добралась еще разок до бара! - проворчала какая-то девушка в красивом раздельном купальнике синего цвета и такой же синей маске, слезая по лесенке буквально в двух шагах от меня.

Пара парней вдруг подбежали с другой стороны, подтянулись на руках, вылезли на берег и бегом удалились куда-то в неизвестном направлении.

Яркий свет теперь позволял ясно рассмотреть всё здание бассейна - и всех посетителей. В воде уже было немало людей - проплыть к противоположной лесенке не привлекая ничьего внимания к своему голому телу можно было уже и не мечтать. Но, казалось, еще больше людей всё подходили и подходили к спуску в бассейн.

"Да как вообще тут смогло поместиться столько народу?!"

Я запрокинула голову и уставилась в потолок.

- Напоминаю, проходите все в бассейн! Не задерживайтесь! Не зря же мы просили всех вас прийти в купальных костюмах! Мы проведем последний конкурс по водным танцам, а финальным аккордом нашей встречи станет торжественная церемония, в ходе которой вы торжественно снимете друг на друге маски! Да! Не думали же вы, что так и не узнаете, кто был кем этим вечером?!

Голос словно издевался.

"Даша, ты ведь понимаешь, что если люди с нашего потока узнают, что это ты была сегодня весь вечер в таком виде, то ты будешь просто уничтожена?"

Я мокнула лицо в воду, протерла глаза и, неожиданно для самой себя, поднялась в полный рост, встав лицом к ближайшему краю бассейна.

Раздались удивленные возгласы, на меня начали показывать пальцами. Я старалась об этом не думать. В основном там все могли видеть лишь мою голую задницу. Я как зомби добрела до лестницы. Пропустив какую-то девчонку, я бездумно полезла вперед, чем заслужила недовольные возгласы сверху.

- Эй, ты куда лезешь?
- Не слышала, что всех просили пройти в бассейн?
- Да куда ты прёшь?!

Но это продолжалось лишь несколько секунд, пока они видели мою макушку. Когда моя голая грудь показалась над бассейном, интонации изменились.

- Это что, она потеряла верх купальника?
- Да точно, это ж та что играла с нами в мяч...
- Она небось решила, что раз сисек нет, то и лиф можно не надевать!

А несколькими секундами позже так и вовсе на какой-то момент замолкли. Это когда я выбралась на берег и встала перед всеми в полный рост. Дальше начались перешептывания.

- Хера ж себе!
- Её что, кто-то раздел и изнасиловал?
- Интересно, да кто это такая?
- Подумать только! Совсем стыд потеряла.
- Эй, тебе помощь не нужна?

Я молча шла вперед, проталкиваясь через людей и смотрела только себе под ноги. Один шаг, другой... Представить не могла, что тут соберется столько людей! В полумраке казалось, что здесь от силы лишь несколько десятков, когда на самом деле... Вообще, тогда, в полумраке, все было иначе. Глупо, конечно, но раньше полоски изоленты на моем теле создавали в моей голове какую-то иллюзию фантастического костюма. Да, прозрачного, совершенно ничего не закрывающего, но костюма. Я надеялась, что, быть может, в него верила не только я одна. И еще у меня как-никак были заклеены соски и закрыто самое интимное место моего тела. А теперь не осталось ничего - ни лент, ни таинственного полумрака. Теперь я была просто-напросто совершенно голой и напуганной девочкой в треснутой маске, а вокруг все было залито ярким светом. И толпа людей неодобрительно рассматривала меня.

Вдруг я поняла, что уже несколько секунд стою перед спуском в раздевалку. Я обернулась. Рядом уже почти никого не было - я как-то незаметно для себя прошла сквозь всю эту толпу. Несколько группок студентов все еще толпились у спуска в бассейн и что-то активно обсуждали, а основная масса уже расположилась в воде. Некоторые из них время от времени бросали на меня взгляды, но... кажется, теперь большинству было безразлично. Представление закончилось. Может быть, оно и не начиналось?

из раздевалки вдруг быстрым шагом поднялась пара девчонок. Пробегая мимо, они бросили мне:

- Эй, чего стоишь, пойдем скорее, пока не опозда.... Ой!!

И сразу прыснули от смеха. "Да, точно, ой - это про меня..." - согласилась я, и направилась вниз.

В раздевалке снова не было ни души. И только теперь меня накрыли сомнения.

"Интересно, а за все это время - хоть кто-то с вечеринки уходил? Если да, то стал ли трогать мой рюкзак? Почему я вообще решила, что он всё еще там?"

Я кое-как проглотила вдруг собравшийся комок в горле и решительно прошла в сторону гардероба.

И чуть ни налетела на пятерку парней, куривших прямо в центре холла, видимо, потому что там было наиболее светло.

- Так-так, вот это вид! - присвистнул кто-то из них.
- Куда направляешься, красавица? - хохотнул другой.
- Куда надо, туда и иду, - пробормотала я, отступая в сторону.
- Да ты никак заблудилась!
- Отстаньте! Я вас не трогаю, и вы...
- А заманчивое предложение. Ребят, может потрогаем ее?

Сказать, что я испугалась - это ничего не сказать. С другой стороны, по интонациям я поняла, что все они были слегка подшофе. А из меня весь алкоголь уже от ужаса давно выветрился. И я просто бросилась бежать - к турникету. Да, меня попытались остановить - но я выкрутилась. Удобно, когда тебя не могут схватить за одежду - из-за ее отсутствия.

На самом деле только теперь я понимаю, что это была плохая идея. Если бы они рванулись за мной на улицу, то кто знает, чем бы всё это для меня закончилось. Но мне повезло, они не рванулись. Я пробежала через турникет, схватила свой рюкзак и выбежала на крыльцо спорткомплекса.

Только ради того, чтобы чуть не врезаться в какую-то целующуюся парочку, тем самым получив ответ на вопрос, уходил ли кто-то с вечеринки. Да, вот они точно уходили. И не дожидаясь, пока они осознают происходящее, я не снижая скорости сбежала с лестницы и бросилась прочь, куда глаза глядят. Оказалось, что в тот раз они глядели в сторону всё того же старого знакомого лесопарка.

Остановилась я только минут через пять, решив, что вот теперь-то я уже на безопасном расстоянии от здания института. И перевела дыхание. Вдруг налетевший порыв свежего ночного воздуха и холодный асфальт под босыми ногами - всё это недвусмысленно напомнило, что я всё ещё голая. А ступни еще и саднило от бега по пересеченной местности. Но, во всяком случае, я уже была на свободе.

"Слава богам, что сейчас хоть не зима!"

Я расстегнула рюкзак и облегченно выдохнула: моя одежда была на месте. Не желая допускать даже гипотетической возможности быть застигнутой посреди дорожки за тем, как я натягиваю трусы, я сошла с асфальта и немножко углубилась в заросли, то и дело наступая ногами на прошлогодние иссушенные шишки и чертыхаясь от боли.

Через пару минут я вернулась на дорогу уже одетой и изрядно повеселевшей. И наконец-то сняла свою заклеенную маску и убрала поглубже в сумку. Единственным, что продолжало наглядно напоминать о своеобразно проведенном вечере, было то, что я всё ещё оставалась босиком. Ну, потому что не желала измазанными в земле ногами залезать в условно-чистые кроссовки. Я вздохнула. Еще, конечно, было довольно-таки обидно за оставленные в спорткомплексе вьетнамки, но возвращаться туда сегодня даже и одетой меня точно никто не заставит. Хватит с меня.

Официально меня там сегодня вообще не было - меня выгнали до начала мероприятия.

Так что я добрела до ближайшей скамейки и устало опустилась на нее. Затем достала из кармана один из своих носков и принялась оттирать им грязь со ступней. Влажные салфетки или какой-нибудь платочек был бы намного уместнее, но... это же я, не положила я ничего похожего в рюкзак в тот день. Вытащив кроссовки, я заодно выудила из рюкзака и свой телефон.

Было без десяти три ночи.

Вот тут-то я и осознала свою следующую проблему - консьержи в общаге. Вообще, в общежитии очень не поощрялось возвращаться в корпуса после полуночи. Конечно, после этой вечеринки там придет разом довольно большая толпа, и всю эту толпу в порядке исключения пропустят без проверок. А вот если кто-то как я захочет прийти один - ему придется писать объяснительную и вписывать свою фамилию в особый журнал, висящий на проходной. И почему-то я была уверена, что после устроенного мной под конец безобразия точно найдутся те, кто захочет посмотреть в этих журналах, кто возвращался в общагу ночью в этот день.

Я откинулась на спинку скамейки. Всё тело гудело от усталости, да и думать уже ни о чем не хотелось. Над головой светили звезды, а фонарей здесь не было, потому что это была какая-то из окраинных дорожек, не заслуживших искусственного освещения. Я поняла, что меня тупо клонит в сон - обычно-то я всегда ложилась спать около двенадцати. Я махнула на всё рукой и снова убрала кроссовки в рюкзак. Затем растянулась на скамейке, подложив рюкзак под голову, и безо всяких сил сразу же уснула.

* * *

Снилось мне что-то странное, но проснулась я от того, что какой-то собак тыкался мокрым холодным носом в мои босые ступни. Точнее, это я уже потом поняла, что это был собак, а во сне всё выглядело как-то иначе. Но неважно. Владелица собаки кое-как смогла ее отогнать и, неприязненно глядя на меня, поджала губы и молча прошла дальше. Было явно раннее утро. Я резко села на скамейке и спустила ноги вниз... где обнаружилась полузасохшая липкая лужа после позавчерашнего дождя. Я грязно выругалась.

"Вот так, Дашенька, и начинается каждый день начинающего бомжа. Привыкай!"

Пошарив по карманам, я нащупала второй носок и следующие несколько минут потратила, снова оттирая ступни и пальцы ног от грязи, после чего достала кроссовки и залезла в них прямо босыми ногами. А оба грязных носка тут же отправились в стоящий рядом мусорный бак, ибо я решила, что они и без того уже были достаточно старыми. Немного поколебавшись, в тот же мусорный бак я отправила и свою маску с полуотклеенными полосками изоленты. Всё это, конечно, в некотором роде было прикольно, но не за чем мне носить такой компромат на себя.

Я снова поднялась на ноги, как смогла отряхнулась и быстрым шагом отправилась через полгорода в студгородок, - домой, так сказать.

* * *

На следующий день ко мне в комнату робко постучалась та девушка, у которой я и приобрела пригласительный на вечеринку.

- Привет? - то ли спросила, то ли сказала она.
- Привет, - откликнулась я, неохотно отрываясь от ноутбука. - Заходи!
- Я ненадолго, - она скользнула внутрь. - Ну, как тебе вчерашнее?
- В смысле? Ну как-как... Круто, дорого, бессмысленно. Как и все тут у нас. Если спросишь меня, много ли ты упустила, не пойдя туда - я бы сказала, что нет. С бассейном они, конечно, интересно придумали, но в остальном - не могу ничего отметить. И выпивка так себе, всё лучшее - только випам. Короче, лучше сходить в нормальный клуб. Хотя я-то и не то чтоб профи тусовщица, чтоб ты знала.
- Э-э... Да, просто мне сегодня ребята рассказывали, что там вчера одна такая девчонка была, такая!
- М? - я вопросительно приподняла бровь.
- Ну, там ведь просили прийти в купальниках, а она, говорят, в стикерах была!
- Это как? - я сделала вид, будто не понимаю, о чем речь.
- Ну, такая, как лентами обклеена! Но по сути, говорят, просто голая. То есть вообще - ни плавок, ни верха, прикинь?
- Ого! Под веществами, что ли? - я повернулась и снисходительно посмотрела на свою гостью.
- Да нет, говорят, вменяемая. И в баре со всеми общалась, и на танцполе крутила, и в бассейне рассекала...
- Да уж, ну и вечерок, значит, у нее был... - согласилась я.
- Так слушай, а ты ничего не видела, что ли? Что эт я тебе всё рассказываю, когда ты ж сама там была!
- Ну... - я помялась. - Я-то по мальчикам больше, чего мне на девочек-то смотреть? И по шампанскому, да...
- Ой, ну скажешь тоже.
- Ладно, вроде что-то такое краем глаза я видела, да, - решила все-таки подтвердить я.
- Что, серьезно? И она вот прям голая-голая была?
- Ну, она пыталась изолентой наготу прикрыть, кажется, - сообщила я, чувствуя, как начинаю потихоньку краснеть.
- Изолентой?! Да уж, такого точно не выдумаешь! А я своим не поверила, сказала, что они всё гонят, поди. Чтоб я жалела, что с ними не пошла.
- А они там не говорят, кто бы это мог быть? - я осторожно бросила пробный камень.
- В том-то и дело, все это обсуждают, но никто не знает! Почти все ведь в масках были. И, говорят, она сбежала перед самым концом шоу. Чтоб не раскрыться.
- Да уж, как это разумно с ее стороны... - протянула я.
- Ну, они вообще-то говорят, что не совсем разумно. Она поначалу себя вела так, будто стесняется, ну оно и понятно. А вот потом зачем-то дождалась, пока свет включат, прям как чтоб всем лучше видно было, а лишь после пошла проталкиваться прям через толпу к выходу. Причем она тогда уже без стикеров была. То ли они отклеились, то ли она сама их оторвала. Но шла уже откровенно нагишом - только маска. И не пыталась ничем прикрываться. Они решили, что она от этого удовольствие получает. Эксгибиционистка, небось.

Мне хотелось просто ударить себя со всей силы по лицу.

- А еще знаешь что? - тут гостья придвинулась поближе.
- Ну? - закатив глаза спросила я.
- Она когда уходила, там в гардеробе несколько наших стояло.
- Ага, курили, - подтвердила я.
- Хм, а ты откуда знаешь? - вдруг подозрительно спросила она. - Уж там-то тебя точно не было!
- Эм.. - я было замялась, но быстро нашлась: - Ну так когда мы уходили - там чудовищно накурено было, хоть топор в воздухе вешай. Я чуть не задохнулась - вообще-то так нельзя!
- А... Ну... нельзя, конечно. Но суть-то в чем - они видели, как та девочка с вечеринки выходила. Так вот, говорят, она как была, так и убежала, прикинь?! Рюкзак только на спину повесила, маску поправила, и улизнула - голая. И босиком!!
- Ничего себе... - присвистнула я, незаметно задвигая босой ногой свой рюкзак поглубже под стол. - Верится как-то с трудом.
- Вот и мне не верится, - кивнула гостья. - Слишком дико звучит.
- А чего эти твои знакомые ее не остановили, раз они там стояли? - этого я уже не очень хотела спрашивать, но все-таки не удержалась.
- Ну, говорят, постеснялись, она же все-таки девушка, да еще и совсем без одежды. Ну, с их-то слов.
- А-а... Ну понятно. Это они, значит, постеснялись - глубокомысленно кивнула я. - Ладно, это всё любопытно, но мне дальше заниматься нужно. Спасибо, что заглянула и поделилась сплетнями, а то, оказывается, я столько интересного пропустила!

Когда дверь за гостьей закрылась, я глубоко вздохнула и на всякий случай пересела к зеркалу, чтобы заплести волосы в косы, хотя я их практически никогда не ношу. И решила хотя бы на какое-то время перестать ходить босиком по общаге. И ещё разок порадовалась, что у меня нет ни необычных родимых пятен, ни татуировок. Вот выкусите теперь меня искать!

Эксперимент

Марина осторожно высунула голову в приоткрытую дверь. Вправо уходил полутемный коридор, а слева находилась другая дверь с уймой замков. Девушка вздрогнула и тихонько спрятала голову обратно в квартиру, после чего шумно выдохнула и прислонилась спиной к ближайшей стене.

Стена была бетонная, с ободраными обоями, она тут же отозвалась неприятным холодком. Марина почувствовала, как у нее снова подкашиваются ноги, и просто сползла по стене вниз — пол был грязный и такой же холодный, но он хотя бы предлагал надежную опору. Коснувшись пола, девушка тут же распласталась на линолеуме и замерла.

Марине было всего девятнадцать, она никогда не была образцовой девочкой, но в такую чертовщину, как сейчас, она уж точно ни разу не вляпывалась. Дождавшись, пока мир вокруг перестанет сильно раскачиваться, она кое-как приподнялась, но тут же схватилась руками за голову — острая боль вдруг будто пронзила ее насквозь, но через секунду пропала, сменившись болью тупой, недвусмысленно намекавшей, будто она пришла надолго и уходить не собирается. Осторожно убрав руки, Марина села и облокотилась на стену — та снова ответила ей холодком по коже. Она поразилась собственной отрешенности — никаких попыток истерить, только молчаливая заинтересованность.

«Ну, и что вообще происходит?»

Девушка подтянула ноги к груди, обняла руками колени и неожиданно, ни с того ни с сего горько всхлипнула. Вокруг стояла мертвая тишина, и она чувствовала, как секунда за секундой из нее вытекают последние остатки тепла — ей казалось, что даже окружающий воздух давит на нее своим холодом.

Во рту усиливался какой-то противный привкус, зато головокружение, кажется, прекратилось. Надолго ли? Она приподняла голову и огляделась. Марина сидела на полу у входной двери в какой-то пустой маленькой однушке — там не было ни мебели, ни отделки. Под потолком блекло светила одинокая лампа накаливания. Девушка понятия не имела ни где находится, ни как сюда попала, ни почему ее то и дело мутит, но ещё была у нее проблема и более конкретная: на ней не было ни лоскута одежды, она была босая и напрочь голая.

Вдруг откуда-то раздалось негромкое пиликанье, и тут же стихло.

Марина подняла правую руку, хмыкнула и поднесла запястье поближе к глазам. На ее руке обнаружился ремешок, на котором висели какие-то дешевые смарт-часы с треснутым корпусом. Голова болела и память будто работала со сбоями, но Марина могла поклясться, что видит их впервые в жизни. Девушка потерла глаза другой рукой и с трудом сфокусировала зрение на экранчике — он показывал зеленый конвертик. Тогда она попыталась ткнуть в него пальцем и, пусть не с первой попытки, ей это удалось.

Устройство показало песочные часы, а потом с заметно тормозящей анимацией на нем открылось окошко с текстом. «Пролог. Осталось: 01:00» — вот и всё, что было написано в полученном сообщении.

Девушка в изнеможении опустила руки и откинулась было снова к стене, но под ремешком что-то настойчиво кололо ей руку. Она попыталась было снять часы, но не смогла — пластиковый ремешок оказался грубо запаян и никак не расцеплялся.

Марина подергала ремешок еще несколько раз, но поняла, что сейчас не в том состоянии, чтобы суметь его разорвать. Тогда она попыталась подсунуть пальцы под часы, и с удивлением вытащила оттуда когда-то фигурно изогнутую проволочку, измазанную в чем-то липком и темном. Она рванула часы в сторону, и ей удалось сдвинуть их лишь сантиметра на полтора, но и этого было достаточно, чтобы понять: темно-красным была ее собственная кровь.

Её снова замутило, а потолок опять начал свое неспешное движение по кругу. Девушка с отвращением отбросила проволочку в сторону и уперлась ладонями в пыльный пол. Через пару минут головокружение прекратилось, и Марина снова открыла глаза.

На ее руке под часами была обыкновенная ссадина, расковыренная острым концом проволоки — кровь уже быстро потемнела и свернулась. Девушка вздохнула и осторожно, сантиметр за сантиметром ощупала свое голое тело. Она нашла еще несколько небольших ссадин в разных местах, но, кажется, в остальном она была цела. Только замерзла — от холодных кончиков пальцев ног до таких же холодных ладоней. Она приложила руку к своему голому лобку — вот он-то был теплый! — и снова прислушалась к себе. Пульс громко стучал в висках. Вроде бы, ее никто не… трогал. Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить.

Тогда Марина непроизвольно потерла ссадину на боку, и тут она будто провалилась в какой-то флэшбэк: ей вспомнилась невнятная возня, какие-то возгласы, чуть ли не крики, звук рвущейся ткани, и жгучая боль… Она посмотрела на поврежденное место. Ещё одна ссадина. Похоже, она получила ее, когда с нее срывали одежду. Девушка коснулась другой ссадины сзади на правой ноге, чуть повыше пятки: эту, значит, ей посадили, когда стягивали обувь. Она поморщилась и снова уставилась на смарт-часы.

«Пролог. Осталось: 01:00.»

Было понятно, что ничего не было понятно. Она как-то отрешенно отыскала кнопку главного меню на экранчике часов. Пробившись через тормозную анимацию, часы показали 02:07. Наверное, это было время? А чего тогда осталось? В уголке экрана ещё висел значок уровня сигнала сотовой сети, а также дергалась и помигивала циферка 118. Неужели её пульс?

Минут пять Марина провела за тем, что изучала доступные функции часов, но складывалось ощущение, что почти ничего доступного тут и не было. Она нашла меню контактов, в котором был вбит единственный незнакомый номер телефона — похоже, она могла на него позвонить или отправить голосовое сообщение. Указать какие-либо другие номера самостоятельно было нельзя, как нельзя было и набрать сообщение текстом.

Также она нашла кнопку, как-то связанную с GPS — при нажатии на нее часы запрашивали подтверждение и напоминали, что использование этой функции быстро их разрядит… «Кстати, батарея!» Часы показывали где-то две трети имеющегося заряда, но никак не отвечали на вопрос, насколько долго этого хватит.

Марина вернулась к меню контактов и задумчиво уставилась на номер единственного имеющегося там контакта. Вряд ли имело смысл пытаться звонить туда и просить о помощи. Скорее всего это номер именно тех людей, кто нацепил на нее эти часы и бросил ее здесь… Или номер предыдущего их владельца? Вскоре часы сами переключились обратно на отображение времени и отключили подсветку экрана, а девушка по этому вопросу так ни к какому решению и не пришла.

Зато она точно пришла к решению, что продолжать сидеть голой на полу в непонятной квартире и ждать, пока сюда кто-нибудь заявится, скорее всего, было бы не самой лучшей идеей. Поэтому, когда цифры на часах сменились на 02:12, она осторожно попыталась встать — сначала на колени, а потом и в полный рост, медленно перебирая руками вверх по стене. И, поднявшись, замерла. Потолок сразу же качнулся, но почти тотчас остановился.

Марина перевела дыхание. Она всё еще стояла рядом со входной дверью, вцепившись в стену. Уходивший во мрак коридор за дверью явно вел на улицу и манил легким свежим ветерком, но идти туда голой казалось форменным безумством, так что девушка решила сначала изучить квартиру, в которой оказалась. Уж что-то в ней могло найтись, не так ли?

Маленькими неверными шагами она, держась вдоль стеночки, пошла прочь от двери, в единственную комнату квартиры. Ей то и дело казалось, что перед глазами все начинает плыть, но стоило только останавиться и прижаться голым боком к холодной стене, как картинка тут же принимала устойчивые формы. Едва переступив порог комнаты, Марина вдруг наступила на что-то острое — она почувствовала резкую боль в босой ступне и вполголоса вскрикнула. Она тут же бездумно согнула ногу, чтобы поскорее стряхнуть с ноги засевший в коже предмет, но не сообразила, что резкие движения не особо сочетаются с то и дело приходящим головокружением.

Она снова пришла в себя уже лежа на полу. В ступне по-прежнему что-то кололось, а перед глазами висела мерцающая пелена. Марина кое-как присела, тут же привалившись к стене, и на ощупь выдрала наконец «занозу» из ноги — ею, похоже, оказалась всё та же фигурно изогнутая проволочка, но теперь уже изрядно смятая. Она отложила ее в сторону и, чувствуя, что ее продолжает мутить, снова легла плашмя на грязный пол.

Впрочем, через пару минут мерцание перед глазами рассеялось и она снова смогла видеть неясные очертания комнаты в полумраке, отчасти разгоняемом бликами от лампочки в коридоре, отчасти — отсветом далеких фонарей из окна. Она чересчур резко перевернулась на спину и терпеливо подождала, пока комната снова прекратит вращаться, а потом опять попыталась приподняться и сесть.

Часы на руке показывали 02:21, пульс 120.

Марина, не рискуя пока вставать, кое-как поднялась на четвереньки немного проползла вперед, чтобы все-таки рассмотреть комнату. В ней не оказалось не то что мебели или каких-то вещей, а даже лампочка под потолком отсутствовала, насколько девушка смогла увидеть в темноте. И стены здесь были даже не оборванными, как в прихожей, а совершенно голыми — как и сама Марина. Вот только окно тут было целое, с неразбитыми стеклами.

«В общем, сюда можно было и не идти…»

Подниматься на ноги и тем самым снова рисковать упасть ей по-прежнему не хотелось, так что она, как и была, просто поползла обратно к коридору, всеми силами гоня от себя мысли о том, как всё происходящее могло выглядеть со стороны.

«Да как я тут оказалась-то?»

В голове мелькнули какие-то обрывки воспоминаний. Вечеринка, спор, ссора, драка… А потом она приложилась головой об пол. Но это никак не объясняло ни отсутствие одежды, ни наличие незнакомых часов на руке. Должно было быть что-то ещё.

Вновь добравшись до входа в комнату, Марина вдруг ощутила жгучую боль в колене и грязно выругалась. Пошарив рукой, она снова обнаружила всё ту же цепкую проволочку.

«Когда ж ты от меня отстанешь, дрянь?!»

Она злостью швырнула ее за спину, а сама села на пол, потирая новую царапину и размазывая по коленке свежую кровь. Переведя дух, Марина не ничего не оставалось, кроме как закончить обход квартиры: оставалось проверить ванную и кухню. Продолжать ползти на карачках с кровящей коленкой ей теперь стало трудновато, поэтому она снова предприняла аккуратную попытку подняться на ноги. Ей это удалось, и она отметила, что на этот раз голова даже практически и не кружилась. Немного этим воодушевившись, она, вновь держась за стену и едва заметно прихрамывая, сделала еще несколько неуверенных шагов и успешно миновала прихожую.

Как вдруг наступила босой ногой на что-то влажное. Девушка от неожиданности вздрогнула и уставилась вниз, но блеклый линолеум в полутьме выглядел точно так же, как и раньше — разве что был едва заметно темнее.

«Это вода. Это просто вода… Я хочу верить, что это вода!»

Наклоняться и трогать пол руками ей совершенно не хотелось, и Марина просто заставила себя сделать еще один неуверенный шаг вперед, наступив в «воду» и второй ногой. А потом ещё один, и ещё…

Так она дошла до одинокой двери совмещенного санузла — покрытой пленкой примитивной дверки из мдф, какие ставили во многие квартиры в новостройках девяностых годов. Вот только висела она как-то странно. Дальше по коридору была кухня, а на стене рядом ожидаемо обнаружился выключатель света с двумя рычажками и розеткой.

Марина щелкнула выключателем, надеясь зажечь свет на кухне, но ничего не произошло — видимо, там тоже не было ни люстры, ни даже лампочки. Тогда она надавила на другой выключатель, и вдруг из-за двери полыхнул яркий свет, не ослепив девушку так, что она даже отшатнулась в сторону.

«Это ведь ватт сто, никак не меньше!»

И она тут же поняла, что было не так с дверью: та висела на одной петле и потому не могла полностью закрыться. А заодно Марина смогла рассмотреть, что по коридору была разлита какая-то совершенно прозрачная жидность — и она решила, что этих знаний будет для нее более чем достаточно. Поэтому она просто распахнула дверь в ванную.

Внутри напротив двери на стене была закреплена та самая лампочка накаливания высокой мощности, а под ней располагалось большое зеркало и раковина. И из зеркала на Марину уставилась запуганным взглядом невысокая девочка-подросток со взлохмаченными волосами и торчащими из-под кожи ребрами — очень грязная и совершенно голая, если не считать смарт-часов на запястье. Марина недовольна осмотрела свое отражение и попыталась кое-как отряхнуться: валяние на пыльном полу и ползание на карачках ей явно на пользу не пошли.

Она вошла в санузел и огляделась: с одной стороны стояла засыпанная пылью и грязью ванная, с другой — маленький типовой унитаз. Она приблизилась к зеркалу и снова уставилась на себя. Правильные, чуть резкие черты лица девушки плохо сочетались с выставленным напоказ щуплым телом. Марина тут же чуть покраснела и непроизвольно обхватила руками свои голые груди — даже не будучи очень-то крупными, все равно они категорически диссонировали с общей худобой девушки. Отчасти и поэтому она старалась не ходить на пляжи и всегда носила максимально закрытую одежду.

«Так, а это ещё что?»

Тут она приподняла со лба прядку волос и убедилась, что ей не показалось — под ней была запекшаяся кровь. Она почувствовала, как пол начинает уезжать у нее из-под ног и изо всех сил схватилась за раковину. Через мгновение ощущение ушло. Она снова взглянула в зеркало, отражение отозвалось растерянным взглядом покрасневших и слезящихся глаз.

Марина крутанула кран и не без удивления обнаружила, что полилась теплая вода. Она наклонилась и принялась с остервенением умываться. Немного полегчало, но хотелось чего-то ещё. Девушка снова посмотрела на свое пыльное тело, решительно забралась ногами в грязную ванную и крутанула душ, висевший на стене — теплые струи тут же полились ей прямо на голову, лениво вымывая пыль и кровь. Марина чувствовала, как быстро приходит в чувство, вот только многочисленные ссадины и царапины назойливо саднили и напоминали о том, что всё это было лишь началом очень неспокойной ночи.

И тут вдруг опять раздалось пиликанье.

«Черт подери, часы же!!»

Марина срочно закрыла воду и уставилась на запястье, ожидая увидеть закоротивший и отключившийся гаджет. Но устройство продолжало работать несмотря на разбитый корпус, и показывало уведомление о новом сообщении. Девушка спешно вылезла из ванной, не обращая внимания на то, что с нее стекают прямо на пол потоки воды, и принялась кое-как вытирать палец о стену — больше ничего сухого вокруг просто не было. Добившись приемлемого результата, она дотронулась до значка с конвертом.

«Пролог. Осталось: 00:30. Поторопитесь», — лаконично сообщалось в письме.

Снова ничего не поняв, Марина вышла из ванной обратно в коридор и тут же опять вляпалась в непонятную жидкость, разлитую перед санузлом на полу. Чертыхнувшись, она вошла на кухню, где в углу лежал какой-то строительный мусор, несколько кирпичей, сломанные фрагменты плинтусов… Там же было и несколько мятых газет. Вдоль другой стены стояла газовая плита, а в углу притулилась небольшая раковина. Больше здесь не было ничего.

Девушка осторожно подошла к окну и выглянула на улицу. Увиденный район на первый взгляд не был ей знаком, а квартира вроде бы находилась где-то на уровне этажа этак десятого. В отдалении просматривалась какая-то хорошо освещенная дорога, но чтобы до нее добраться — следовало миновать пару других панельных домов. Двор же был плотно заставлен запаркованными машинами, а вокруг детской площадки росли достаточно мощные старые деревья, заставлявшие поверить, что это не они были посажены во дворе, а скорее дома построены вокруг этих великанов. Так или иначе, почти все квартиры в увиденных домах были темны, и лишь расположение подъездов угадывалось по рядам светящихся ламп в окнах лифтовых холлов. Где-то чуть в стороне за ветвями угадывалось какое-то невысокое сооружение, равномерно освещенное рядами газоразрядных ламп, а вот за ним было уже совсем темно — Марина решила, что в той стороне находился какой-то парк, лес или нечто среднее.

Она снова взглянула на часы: они показывали 02:33, пульс 93. Да уж, темень в квартирах легко объяснялась — время было совсем не детское, все спали. Она в задумчивости потыкала сенсорный экран и вернулась к списку полученных сообщений: «Пролог. Осталось: 00:30. Поторопитесь», «Пролог. Осталось: 01:00», «Пролог. Цель: ящик №67. У вас есть 02:00».

«Сто-оп!.. Что еще за цель?»

Девушка в замешательстве уставилась на незамеченное ранее письмо. Откуда оно взялось? В списке не отображалась дата получения, но, открыв подробные сведения, можно было узнать, что это сообщение было получено более часа назад.

«Ящик…»

Марина решительно направилась ко входной двери, отметив, что вроде бы может идти ровно, а головокружение уже почти и не напоминает о себе. Там она на мгновение замерла и, прижавшись к дверному глазку, посмотрела наружу. Там по-прежнему был пустой полутемный коридор. Она медленно приоткрыла дверь и, не выходя, выглянула за нее. На двери снаружи никакой таблички не было. Девушка не менее тихо прикрыла дверь обратно.

«Ну, тогда черт его знает. Ящик №67… может и почтовый. Да они там никак свихнулись…»

Марина развернулась и, едва не поскользнувшись в луже в коридоре, снова доплелась до кухни. Там она подобрала с пола пару газет и двинулась обратно к выходу. Вновь добравшись до висящей под потолком лампы, она скользнула взглядом по газетам: это были обычные сборники рекламы, а дата на титульном листе гласила — декабрь 2003. Девушка хмыкнула — эта газетенка была в общем-то немногим младше ее самой.

«Спам никогда не меняется…»

Она даже улыбнулась, но улыбка исчезла с ее лица так же быстро, как и появилась. Марина прекрасно понимала, что теперь ей предстоит сделать, и у нее похолодело в животе. Она тихонько распахнула дверь, одной рукой обхватила груди, другой — прижала сложенные газеты к лобку, и решительно вышла из приютившей ее пустой квартиры в общий коридор. И резко замерла, поняв, что вдруг сковавший ее страх не позволяет сделать больше ни шага.

Стояла полная тишина, нарушаемая лишь парой люминесцентных ламп, одна из которых просто издавала зловещее гудение, а другая то и дело то гасла, то с щелчками поджигалась вновь. Дальний край коридора не был освещен вовсе. Налетевший откуда-то ветерок обдал холодом все еще мокрую кожу девушки, и она почувствовала, как покрывается мурашками. Бетонный пол под голыми ногами был еще холоднее, чем линолеум в квартире. А еще здесь было не только пыльно, но и куда грязнее: привыкшими к обуви нежными ступнями Марина теперь могла ощущать каждую неожиданно острую крупинку, что в изобилии были рассыпаны по полу. Стараясь даже дышать как можно тише, она всё же смогла проглотить подкативший к горлу комок и собралась уже было сделать первый шаг прочь от квартиры, как вдруг…

Тишину коридора прорезал громкий писк часов, возвещавший о приходе очередного сообщения.

Марина понятия не имела, как их можно заглушить, да и обе руки у нее были заняты. Она мгновенно оценила две перспективы — побежать назад или рвануть вперед — и, неожиданно для самой себя, вдруг бросилась к лифтам, громко шлепая мокрыми ступнями и оставляя за собой цепочку забавных босых следов.

Вбежав в лифтовый холл, девушка на мгновение притормозила, но тут же бросилась дальше, к двери, ведущей на лестницу, и сразу — вниз, прочь, как можно дальше. То и дело оскальзываясь на грязных ступеньках, Марина пробежала несколько этажей вниз и наконец была вынуждена остановиться, едва не переломав ноги, чтобы, наконец, просто перевести дух.

Она швырнула газеты на ближайшую ступеньку и уселась прямо на них, тяжело и со свистом дыша. В доме снова потихоньку устаналивалась почти осязаемая тишина, когда последние отголоски эха от ее топота затихли где-то вдали. Марина только тут вдруг поняла, что своей неожиданной пробежкой устроила конкретный грохот на весь подъезд. По счастью, этого вроде бы никто не заметил.

Отдышавшись и немного растерев руками ушибленные ступни и пальцы ног, девушка огляделась. Она сидела на пролете между шестым и седьмым этажами на типичной лестнице панельной многоэтажки, загаженной курильщиками и прочим сбродом: на полу валялись бычки, стены то тут, то там были в следах подпалин и бессодержательных надписей. Она скривилась. И это вот тут она только что бежала босиком? Марина обхватила себя руками. Теперь ее просто трясло от страха, холода, и… может, чего-то еще?

Девушка со злостью посмотрела на свои часы, где по-прежнему мигал зеленый конвертик. Они показывали время 02:48 и пульс 101. Она ткнула в значок полученного сообщения: «Пролог. Осталось: 00:15» — гласила надпись.

«Очевидно, я должна успеть дойти до этого ящика до трех ночи. И что, разве может стать что-то ещё хуже, если я опоздаю?»

Марина поднялась на ноги и наклонилась, чтобы подобрать с пола ворох газет. Уже было протянув руку, она вдруг в нерешительности замерла. Там, где она только что сидела, на газете остался видимый мокрый отпечаток: два едва уловимых пятна от ее ягодиц, не до конца высохших после экспресс-душа, а вот посередине — несколько ярких следов тягучих капель. Марина пару секунд безучастно пялилась на них, после чего выпрямилась, вздохнула и провела ладонью у себя между ног. После чего закусила губу.

«Маринка-мандаринка, что ж ты такое творишь?..»

Она подобрала один из листов и тщательно вытерла испачканную руку, после чего скомкала бумагу и бросила ее на пол. Потом все-таки подобрала остальные листы и снова глянула на время — было 02:50. Еще можно было успеть. Нужно было успеть. Правда же?

Марина снова сложила газеты как прикрытие перед пахом, обхватила покрепче груди рукой, и, вслушиваясь в ночную тишину, тихо пошелестела босыми ногами вниз по ступенькам — теперь уже почти без ужаса в глазах, лишь с легким отвращением от грязи вокруг.

А уже через несколько минут она осторожно выглядывала из-за угла на первом этаже дома. Где-то впереди была дверь на улицу, а лестница наверх, как и лифты, теперь остались у нее за спиной. И здесь все было отвратительно хорошо освещено.

Убедившись, что вокруг сохраняется полнейшая тишина, Марина выскользнула из укрытия и бросилась к рядам почтовых ящиков. 20… 30… Где же? 55… 60… Ближе! 66… 67. Вот он!

Оказалось, что, в отличие от всех соседних ящиков, 67-й имел полированную металлическую крышку и не был выкрашен ни в какие рвотно-зеленые цвета. Девушка убрала руку, которую все это время прижимала к груди, и торжествующе схватилась за дверцу ящика — лишь для того, чтобы обнаружить, что крышка плотно закрыта и заперта.

«Да вы шутите, что ли?!»

Безуспешно подергав дверцу одной рукой, она огляделась по сторонам, потом чертыхнулась, бросила газеты себе под ноги, и принялась ломать ящик уже обеими руками, больше и не пытаясь прикрываться. Но он имел неплохую антивандальную конструкцию, которая вполне сносно выдерживала атаки, какие только могла придумать любая девочка без специального оборудования.

Никак не желая верить, что она зря проделала весь этот спуск, и не менее зря вот уже несколько минут остается в самом проходном месте подъезда совершенно голой, Марина отчаянно продолжала тянуть, толкать и шатать ящик, но не могла ничего с ним посделать.

Вскоре устав от физических усилий, она попыталась просунуть пальцы в щель и без открывания дверцы вытащить из ящика какие-то конверты, письма, ну или что вообще она там должна была найти. Но и это было тщетно — щель была достаточно широкой для пальцев, но девушка дотягивалась до того, что лежало внутри ящика, лишь самыми их кончиками — без каких-либо шансов суметь это подцепить и вытащить наружу.

«Ну уж, во всяком случае, я точно знаю, что там *что-то* лежит. А то было бы очень уместно разломать пустой ящик. Вот бы подцепить чем-нибудь язычок замка — замок-то в отличие от «бронированной» дверцы тут самый обычный, вроде бы…»

Но тут ее мысли прервал очередной писк смарт-часов — пришло очередное сообщение. Марина с сожалением глянула на них — так и есть, они показывали время 03:00. Она подняла один из газетных листов с пола и побрела обратно к лестнице: ей вовсе не хотелось, чтобы ее кто-нибудь застал перед почтовыми ящиками, пока она будет ковыряться в часах. Поднявшись на полпролета вверх и решив, что отсюда она сможет своевременно заметить любого потенциально входящего в подъезд человека, чтобы успеть сбежать подальше незамеченной, девушка расстелила газету на ступеньки и вновь аккуратно присела на нее.

Здесь вокруг всё было заплевано и засыпано пеплом еще сильнее, чем на более высоких этажах. Марина, в общем-то, никогда не была рьяной чистоплюйкой, но это уже был явный перебор. Она подогнула одну ногу, положила ее на бедро другой и попыталась разглядеть ступню. Та ожидаемо слегка потемнела от хождения по таким ступенькам. Девушка задумчиво поковыряла пятку пальцем, и тут вдруг резко спустила обе ноги на пол и быстро свела их вместе, живо представив себе, как снизу по лестнице кто-нибудь поднимается, а она бесстыдно тут сидит враскоряку. Марина почувствовала, как у нее быстро краснеют щеки.

«О да, опомнилась, и это спустя полчаса хождений голой по подъезду жилого дома…»

Она фыркнула и решила наконец посмотреть, что там за новое сообщение пришло. Конвертик с заедающей анимацией раскрылся и выдал следующие строки: «Пролог. Время вышло. Для продолжения необходимо открыть ящик №67. У вас есть всё, что для этого нужно. Дальнейшие инструкции получите по выполнении.» Марина перечитала этот текст несколько раз.

«Дальнейшие инструкции? У меня есть всё, что нужно? Да я голая, у меня только эти часы и есть! Как я вообще должна открывать тот ящик?»

Девушка в раздражении сдвинула ремешок часов, чтобы потереть свежую царапину под ним. И уставилась на свою руку невидящим взглядом. «У вас есть всё, что для этого нужно.» Она вспомнила о тонкой проволочке, доставившей ей столько неудобств в квартире: при ее помощи подцепить язычок замка почтового ящика не представляло бы никакой проблемы! Проблему представляло лишь то, что эту проволочку она со злости бросила куда-то в темноту пустой комнаты. Марина вполголоса витиевато выругалась.

И вдруг услышала звук хлопнувшей двери.

Она в панике вскочила на ноги. Логично было предположить, что звук донесся от входа в подъезд на первом этаже. Но поклясться в этом она не могла. Более того, ей казалось, что он шел сверху. Может, просто кто-то вышел покурить возле лифтов? Она замерла и вся обратилась в слух. И поняла, что слышит неторопливые шаги — но точно не внизу, они были где-то выше. И они становились ближе!

Марина бросила расстеленную газету на полу и рванулась вниз, перескакивая через две ступеньки и даже не пытаясь никак прикрываться — её груди на каждом шагу забавно подпрыгивали, но девушке было вовсе не до смеха. Снова позабыв о том, что на гладких бетонных ступеньках босые ступни имеют тенденцию скользить, она лишь чудом не навернулась и вылетела на площадку с почтовыми ящиками. И в нерешительности остановилась, тяжело дыша. Дальше, через двойной тамбур, была дверь на улицу, а в тупике за спиной — располагались лифты. И куда бежать?

Она прислушалась. Тишину помещения помимо шипения ламп все еще нарушали характерные негромкие звуки шагов. Кто-то шел по лестнице — вниз, медленно, неотвратимо. Марина опустила взгляд. Её босые ноги, голые груди, тонкие руки.

«Ну нельзя же выбегать так на улицу, нельзя! Ещё этот долбаный ящик тут…»

Наконец она приняла решение, рванулась к лифтам и принялась долбить пальцами по кнопке вызова. Правда, без видимого эффекта. Она сделала пару шагов назад и затравленно огляделась. Под потолком на нелепо большой высоте висели два индикатора, показывавшие текущее местоположение лифтов: один был на 14-м этаже, другой находился на 10-м и уже ехал вниз — безумно медленно. Девушка отшатнулась, забилась в дальний угол лифтового холла и наконец-то как только смогла прикрыла наготу руками.

«Я ведь даже все газеты растеряла!!»

Где-то совсем рядом раздалось едва слышное бормотание, и Марина догадалась, что незнакомец дошел до места на лестнице, где она сидела каких-то полминуты назад. Рукой, что девушка накрыла лобок, она непроизвольно скользнула пальцами чуток пониже. Конечно, там было мокро, а значит она и на той газете тоже оставила свой «отпечаток»… Медленно тянулись секунды, лифт уже был в районе 6-го этажа.

«Может, кто бы там ни был — он сойдя с лестницы просто сразу пойдет на улицу и не обернется в эту сторону? Хоть бы не обернулся, хоть бы — хоть бы!»

Лифт проехал четвертый, третий… И тут с лестницы сошел какой-то невысокий мужчина и, не глядя по сторонам, продолжил движение к выходу из подъезда. А в руке он сжимал ту самую газету.

«Твою ж налево, может он извращенец?»

Марина затаила дыхание и как смогла вжалась в холодную бетонную стену. Но проходя мимо почтовых ящиков, мужчина увидел разбросанные на полу остальные газеты из далекого 2003 года, остановился и неодобрительно покачал головой. А потом наклонился, чтобы поднять и их. И в этот самый момент цифра индикаторе лифта сменилась на единицу, а на весь холл раздалось громкое «динь-дзынь», после чего приглушенный механический голос произнес: «Первый эта-аж.»

Марина рванула вперед и прижалась голым телом к лифтовым дверям, но те и не торопились открываться. Она бросила умоляющий взгляд в сторону незнакомца — тот уже подобрал с пола газеты и теперь подозрительно оглядывался вокруг. И тут он начал поворачивать голову в ее сторону, привлеченный звуком подъехавшего лифта…

Но в этот самый момент девушка просто ввалилась в наконец открывшиеся двери. Она понятия не имела, на какой этаж ей нужно, поэтому судорожно нажала на последний — 17-й, и начала в панике бить по кнопке закрытия дверей. «Движение вверх!» — с должным запозданием отозвался лифт и, выждав еще секунду, начал медленно закрывать дверь. Тогда Марина, понимая, что больше от нее ничего не зависит, привалилась к противоположной стенке лифта, обняла себя руками и зажмурилась, не желая видеть, как незнакомец врывается сюда, хватает ее, и…

Но дверь неторопливо закрылась, и легкий толчок подсказал, что лифт тронулся вверх. Марина открыла глаза и разжала наконец руки. Она стояла одна в пустом лифте, только пульс гулко отдавался в висках. Она глянула на экранчик смарт-часов, те показывали 03:03 и пульс под 150. На всё про всё ушла лишь пара минут минут, которая показалась ей вечностью.

Девушка наконец оторвала себя от стены, добрая половина которой была зеркальной, но смотреть на свое отражение не стала — чего она там не видела? Она предпочитала смотреть себе под ноги: пол в этом лифте был металлическим, с ребристой поверхностью и, конечно же, холодный — как и всё вокруг, чего только могла коснуться голая девушка. Марина снова повернулась к панели лифта. Да, этажей в доме было 17, а внизу была кнопка вызова диспетчера. Она было потянулась к ней рукой, но тут же остановилась. Чем, спрашивается, они смогут ей помочь? Скорее подумают, что она просто напилась, а в лучшем случае вызовут полицию. У Марины в памяти тут же всплыл образ полиционера, к которому ей однажды не повезло обратиться по одному незначительному вопросу. А ведь тогда она хотя бы была одета… Девушка решительно убрала руку от кнопки.

Лифт объявил 17-й этаж и так же запоздало и медленно открыл дверь — будто и он тоже боялся чего-то. Марина же боялась вполне конкретных вещей, и осторожно высунулась из лифта. Холл на последнем этаже здания был пустым и идеально тихим. Она прокралась к соседнему коридору, куда выходили двери квартир — поглядеть на таблички. На негнущихся ногах она подошла к ближайшей двери.

«А ведь любой, совершенно любой, кто на этом этаже сейчас подойдет посмотреть в дверной глазок — увидит меня. Да почему здесь работают все лампы и нет ни одной сломанной?!»

На двери значилось число 101. Девушка тихо вернулась обратно к лифтам, прошла мимо них и снова вышла к лестнице. Только тут она смогла перевести дух. Она отметила, что здесь было намного чище, чем на первых этажах, а путь вверх преграждала приваренная намертво решетка и дверь с большим замком.

«Ну, ещё выше мне и не надо. Видимо, теперь нужно искать 67-ю квартиру… и долбаную проволочку.»

И Марина побрела вниз. Она смутно помнила, что вид из кухонного окна был такой, будто находится где-то на средних этажах дома, и с нумерацией это вроде бы совпадало — ну, почти. Спустившись до 13-го этажа, она боязливо высунулась с лестничной площадки и прислушалась. Как и везде, в ночной тишине только громко стучало ее собственное сердце. Она на цыпочках пробежала к квартирному коридору, хотя вполне могла ступать привычным образом: осторожно шагая босиком она и без того не издавала практически никакого шума.

Здесь в коридоре было не в пример темнее — несколько ламп не горели, а единственная светящаяся — то и дело мигала. Марина было этому обрадовалась, но вскоре пришло понимание, что тут ей придется намного ближе подходить к дверям, чтобы увидеть номера квартир. На ближайшей к лифтам двери таблички не было, зато на следующей двери недвусмысленно было написано 78. Поняв, что это точно не тот этаж, где находится 67-я, девушка быстро ретировалась обратно на лестницу.

Пройдя еще пару пролетов вниз, она снова подошла к квартирному коридору. И первым делом ее неприятно удивило то, что здесь тоже горели абсолютно все лампы, как и на последнем этаже. Марина сглотнула, но все-таки ступила вперед. По правой стороне были квартиры 72, 71 и 70, а вот по левой… Дверь в 67-ю квартиру была металлическая, и на двери висела соответствующая табличка. Это совершенно точно было не то место, в котором она сегодня пришла в себя — девушка точно помнила, что искомая дверь была деревянная, и никакой таблички на ней не было вовсе.

Марина вдруг почувствовала, как теряет равновесие, но как-то всё же успела схватиться за ближайшую стену и удержалась на ногах, ставших вдруг опять ватными. В этот же момент где-то в отдалении раздался механический гул, ознаменовавший, что один из лифтов решил тронуться с места. Поняв, что оставаться тут опасно, девушка, перебирая руками вдоль стены, как во сне добралась снова до лестницы, преодолела десяток ступеней и почти без сил свалилась на пол, больно ударившись коленями о бетон.

Пролежав так несколько секунд, она все-таки смогла перевернуться на бок, а потом не без труда ей удалось и сесть. Она кое-как подобрала под себя ноги и облокотилась на стену. То, что она голой кожей плашмя касалась грязных ступеней, уже не вызывало у нее практически никаких эмоций.

«Ну и зачем тогда я ломала почтовый ящик 67-й квартиры? Может, ящик №67 вовсе и не почтовый?..»

Посидев так пару минут и вытерев вдруг навернувшиеся на глаза слезы, она снова поднялась на ноги. Ей все-таки жизненно нужно было найти ту самую квартиру и попытаться выяснить, чего от нее хотели отправители сообщений на смарт-часы.

Девушка спустилась ещё на этаж ниже, глубоко вздохнула и прошла мимо лифтов к квартирам. Здесь ярко горел свет и на каждой двери были таблички. Мимо. Она вернулась обратно, спустилась ещё ниже, и повторила те же действия. Еще три этажа спустя Марина вдруг осознала, что каким-то образом ей почти удалось успокоиться: пульс на часах показывал всего 78. Но искомой квартиры не было никаких следов. Тогда она вернулась снова на 12-й, где была злосчастная квартира №67.

Она поначалу немного помялась около лифтов, но все-таки набралась смелости, подошла к красивой металлической двери, прижалась к ней ухом и прислушалась. Внутри, похоже, ничего не происходило, да и глазок был затемнен. Рядом с дверью к стене оказался прикручен звонок. Марина протянула было руку… но никак не смогла заставить себя нажать на кнопку. Можно было бы, конечно, и просто постучать, но вместо этого она, в последний раз оглядев дверь, просто пожала плечами и снова вернулась к лестнице.

После стольких минут хождения по ступеням то вверх, то вниз Марина вдруг поймала себя на мысли, что перестала испытывать какой-либо дискомфорт от отсутствия обуви, как это было в первые минуты вне квартиры. Ну, бетонные ступеньки. Ну, пусть не очень чистые. Лишь бы стёкол не было… Но вот дискомфорт и чувство абсолютной уязвимости от полного отсутствия одежды у нее никуда не делись, да и могли ли?

Она зашагала вверх по лестнице. Полутемный 13-й этаж она пропустила — там ведь мигала всего одна лампа, а это тоже не соответствовало коридору, в котором она оказалась, выйдя из квартиры. Но методично посетив все оставшиеся этажи выше вплоть до последнего, она ненадолго задумалась, а потом, чертыхнувшись, все-таки вернулась обратно на тринадцатый.

Единственная мигающая в коридоре лампа сильно действовала на нервы, но Марина, стараясь не трястись, робко подошла к двери без таблички. В глазке горел неяркий свет. Она пару секунд постояла на месте, раскачиваясь с мысков на пятки и обратно, а потом решительно потянула дверь на себя. Та легко поддалась.

Да, это была та самая квартира. На тринадцатом этаже.

Девушке чрезвычайно сильно захотелось побиться головой об дверь, об стену или хоть обо что-нибудь от собственной тупости, но она кое-как взяла себя в руки, зашла внутрь и тихо прикрыла дверь за собой. Было уже 03:49. Она снова прошла в единственную большую комнату, куда она столь бездумно зашвырнула импровизированную отмычку в самом начале этой ночи. За окном уже можно было разглядеть светлую полосу на горизонте — неминуемо приближался ранний летний рассвет. Но из-за отсутствия какого-либо искусственого освещения, увидеть проволочку на полу здесь не было никаких шансов.

Поэтому Марина не придумала ничего лучше, как лечь на пол и пытаться руками водить по линолеуму, надеясь, что рано или поздно она наткнется на искомое. Коснувшись всем голым телом пыльного пола, она вдруг испытала сильнейшее чувство дежа-вю: все это уже происходило считанные часы назад, но теперь казалось, будто оно случилось в какой-то далекой прошлой жизни. Девушка только молча порадовалась, что теперь чувствовала себя намного лучше, и головокружение ее почти уже не беспокоило.

Через символические минут десять настойчивого общупывания пола, что попервой ощущалось невероятно глупым, терпение Марины было своеобразно вознаграждено: она наткнулась на проволочку, когда та больно воткнулась ей прямо под правую грудь. Девушка громко ойкнула, но тут же схватила находку и с торжествующим выражением на лице поспешила в санузел, где все еще горел свет, который она еще в прошлый раз забыла выключить.

Встретившее ее там отражение выглядело своеобразно. Глаза горели решимостью, но тело было всё в пыли, грязи и какой-то паутине. Впрочем, Марину это нисколько не удивило: она ведь по сути только что вытирала пол соседней комнаты непосредственно собой. Девушка аккуратно положила проволочку на край раковины, включила воду и быстро умылась, разбрызгивая воду вокруг. Потом опять глянула в зеркало, глупо хихикнула и снова забралась в ванную, где и провела следующие несколько минут, крутясь под горячим душем — но на этот раз вытянув руку с неснимаемыми смарт-часами вверх — подальше от струй воды, а другой изо всех сил тёрла себя, чтобы смыть грязь.

Выбравшись наконец из ванной, она открыла холодную воду в раковине и жадко прильнула к крану, лишь тогда и осознав, насколько на самом деле ей хотелось пить всё это время. Теперь же настала пора уходить. Но… Она окинула взглядом стоявший рядом унитаз, и, заметно смутившись, присела на него, чтобы сделать свои дела. Сломанную дверь в санузел, впрочем, она даже и не попыталась прикрыть: а что толку стесняться, если она прямо сейчас намеревалась снова пойти совершенно голой через все здание на первый этаж, чтобы взломать почтовый ящик 67-й квартиры и достать из него неизвестно что?

«Вот теперь действительно пора!»

Марина сжала в кулаке драгоценную «отмычку», погасила свет в санузле и покинула пустую квартиру, прикрыв за собой дверь и искренне надеясь, что больше никогда туда не вернется.

В коридоре по-прежнему мигала единственная лампа, а все остальные, видимо, просто приказали долго жить. Было тихо, и свежий ветерок, прилетевший невесть откуда, снова заставил девушку вздрогнуть от холода, ведь она снова была мокрой с головы до пят. Но Марина лишь встряхнулась и почти уверенной походкой направилась к лестнице, снова оставляя за собой цепочку босых следов на бетонном полу. Она, конечно, не была уверена, что может встретить на пути вниз, но, во всяком случае, за эту ночь она уже побывала почти на каждом этаже в верхней части в этого дома. А местами — и не раз. Она тихонько глупо хохотнула.

Через несколько минут Марина снова добралась до первого этажа. Первым делом она подошла к лифтам и проверила, где они сейчас: один до сих пор стоял на 17 этаже, другой был на пятом. Довольно близко, но ничего не поделать. Убедившись, что везде всё тихо, она направилась к рядам почтовых ящиков — на самое открытое место в подъезде.

Перед ящиками на полу уже не валялось никаких старых газет — не иначе надо было благодарить того странного невысокого мужчину, что напугал Марину до полусмерти. Но тут в углу площадки она увидела маленькую картонную коробку того самого вида, который почти всегда присутствует во всех подъездах для быстрого выброса листовок и прочего печатного мусора. В ней как раз и лежали все рекламные объявления 2003 года, а также смятая газета с позорным отпечатком выделений.

«Ну, может, конечно, он и не извращенец, раз так…»

И тут Марина вдруг почти непроизвольно сунула свободную руку себе между ног. Мокрота никуда не делась. Да, сама девушка еще не окончательно высохла с последнего обливания, но эта мокрота была несколько другого свойства — липкая и тянущаяся.

«Это уж скорее, Мариш, ты тут извращенка. Фу такой быть, хоть бы оделась!»

Но она с трудом отогнала желание соорудить себе какое-то прикрытие из газет — сначала надо было разобраться с ящиком. Она подошла к серебристой коробке и попыталась согнуть проволочку, что по-пренему сжимала вруках, в небольшой крючок: если та исходно и имела нужную форму, то после неоднократных наступаний и швыряний по комнате ее вид явно изменился, и уж точно не в лучшую сторону.

Не без труда добившись от смятой проволочки того профиля, как Марина представляла себе отмычки, девушка осторожно засунула ее в щель и попробовала подцепить язычок. Конечно, ничего не получилось. Как и следующие несколько раз. Вот только на четвертой попытке ей почти удалось сдвинуть механизм, как вдруг со стороны лифтов донесся глухой гул, и Марина со страха выронила проволочку из рук. Та тут же громко звякнула об пол.

Девушка ругнулась, подобрала «отмычку», а потом совершила, на первый взгляд, самое нелогичное действо: она обхватила груди и побежала к лифтам. Взглянув на индикаторы, она выяснила, что лифт, стоявший ниже, теперь двигался куда-то вверх. Она шумно выдохнула: опасность несомненно оставалась, но пока что она удалялась. Тогда Марина поспешила вернуться к ящику.

Ей удалось предпринять еще две неудачные попытки открыть замок, когда гул лифтового мотора затих, но вскоре донесся снова, едва заметно сменив тональность.

«Черт подери, а вот теперь он как пить дать едет сюда! Куда б еще ему ехать, забрав пассажиров? Ну-ка, последняя попытка, и надо прятаться!»

Не особо на что-то рассчитывая, Марина еще раз пошуровала проволочкой в ящике, и вдруг проволочка за что-то зацепилась. Такого еще ни разу не происходило. Девушка осторожно потянула «отмычку» в разные стороны и так, и этак, и внезапно из замка донесся громкий щелчок. Она в изумлении открыла металлическую дверцу. Замок все-таки в ней был вовсе не такой конструкции, как в дешевых ящиках, но, тем не менее, теперь он был несомненно открыт.

Марина беспокойно оглянулась в сторону лифтов, но всё же сунула в ящик руку. Там вовсе не оказалось никаких писем или записок, зато она с удивлением выудила оттуда какую-то маленькую связку с ключами, что-то небольшое и тканевое, а также непонятную штуку типа круглой пуговицы, только толще обычной в несколько раз. Тем временем лифт неумолимо приближался, и до его прибытия теперь оставались буквально считанные секунды. От нервозности обстановки руки у девушки заметно дрожали и, конечно, она тут же уронила на пол всё вытащенное. Издав стон отчаяния, она быстро схватила первые два предмета, а вот странная «пуговица» отлетела куда-то в сторону, так что ей пришлось вставать на четвереньки, чтобы найти беглянку. Всё это, конечно, заняло время… Так что едва она отыскала на полу округлый предмет, как от лифта донесся характеный «динь-дзынь», после которого приглушенный механический голос произнес: «Первый эта-аж.»

«Твою ж ма-ать!»

Хоть двери лифта открывались с задержкой и довольно медленно, но путь к укрытию на лестнице теперь безусловно был отрезан. Марине больше ничего не оставалось, кроме как бегом рвануть к тамбурам и дальше — на улицу, молясь, чтобы ее бегство не успело стать никем увиденным. И девушка побежала.

Распахнув одну за другой три двери, она вырвалась на улицу и ошарашенно остановилась. Перед ней лежал ночной двор, неверно освещенный блеклым светом рыжих фонарей — такой двор можно было найти у любого дома в любом спальном районе. И одно дело было увидеть его из окна на далеком тринадцатом этаже, и совсем другое — оказаться непосредственно перед ним. Всюду были запаркованы автомобили, а ветви огромного дерева рядом создавали на асфальте причудливые тени. Внезапный порыв ветра заставил ее снова содрогнуться от холода и напомнил, что она по-прежнему оставалась совершенно голой.

Звук захлопнувшейся двери за спиной тут же вывел Марину из секундного оцепенения. Нужно срочно спрятаться! Она едва успела шмыгнуть в сторону и нырнуть в тень боковой стены подъезда, как тяжелая домофонная дверь снова распахнулась, и какой-то человек торопливо вышел из дома и направился в противоположную от девушки сторону. Вскоре до нее донесся негромкий механический хлопок какой-то другой двери.

Она выждала несколько секунд, после чего осторожно выглянула из-за угла. Как она и предположила, незнакомец сел в одну из стоящих неподалеку машин. Марина тут же поспешно вернулась обратно в тень.

«Пронесло…»

Напряжение наконец-то отпустило, и только теперь она могла осознать, насколько сильным оно в действительности было последние минуты. Теперь она чувствовала лишь дикую усталось. Марина прислонилась было к стене, но сразу поняла, что этого мало — и она просто села на землю, подобрав под себя ноги. Её уже не особо смущало, что она сидит на покрытой асфальтом отбортовке фундамента здания — она просто устала, смертельно сильно устала. Она зевнула и раскрыла кулак, в котором все это время продолжала сжимать свои находки. Её глаза постепенно привыкали к слабому освещению улицы, так что она наконец смогла повнимательнее их рассмотреть.

Первым было металлическое кольцо, на котором висело три домофонных ключа-«таблетки». Все они были лаконично подписаны цифрами 1, 2 и 3 черным маркером.

«Потрясно. И что мне с этим делать?»

Она отложила ключи в сторону. Следующим был скомканный кусок ткани. Еще доставая его из почтового ящика Марина с сожалением отметила, что одеждой это быть не может — слишком уж маленький. Но теперь без спешки развернув и расправив черный предмет, глаза девушки расширились от удивления — это оказалось ни что иное, как простенькие черные трусики. Она тут же вскочила на ноги, отряхнулась и натянула их на себя, чуть не всхлипнув от нахлынувших эмоций. Много ли нужно человеку? Отбери у него всё, а потом верни обратно хоть что-то.

Снова присев — на этот раз уже на корточки, ибо нечего пачкать об асфальт бесценное нижнее белье! — Марина принялась рассматривать на ладони последний предмет — то, что она поначалу приняла за толстую пуговицу. В действительности это был какой-то пластиковый кругляш с плоской кнопкой посередине. «Press me» — тупо гласила надпись, выполненная белой краской явно заводским способом. Больше на нем ничего написано не было, а корпус состоял из двух половинок — верхней с кнопкой и цельной нижней. Девушка нащупала место стыка и попыталась было влезть туда ногтем, но раскрыть таинственную штуку и посмотреть, что там внутри, не удалось — та держалась очень хорошо и не поддавалась. Тогда она предприняла попытку прокрутить верхнюю крышку относительно нижней — но и это ничего не дало.

«На защелках, не иначе. На чистом клею вряд ли бы такое сделали…»

Покрутив объект в руках и еще несколько раз попытавшись подцепить крышечку с разных сторон, Марина в какой-то момент все-таки случайно надавила на кнопку. Результатом этого стал лишь короткий тихий писк. Девушка хмыкнула, и попробовала нажать снова — если уж один раз нажала, то хуже уже не будет, верно? Но на второе нажатие устройство не отреанировало вообще никак. Она задумчиво поклацала кнопкой еще пару раз, как вдруг начали истошно пищать ее смарт-часы.

Марина обеспокоенно попыталась кое-как закрыть их другой рукой, но громкий писк все равно пробивался через ее ладонь. Впрочем, вскоре они затихли. Она осторожно отняла руку и взглянула на экран. Было 04:11, пульс 110 и четыре новых текстовых сообщения. Четыре?! Девушка ткнула пальцем в конвертик и сообщения начали открываться в обратном порядке:

«Задание №3: Цель: коробка. Адрес: дом 36, подъезд 4. Ориентир: северо-запад от многоярусной парковки. Время на выполнение: 00:30.»

«Задание №2: пропущено, исчерпано время ожидания.»

«Задание №1: пропущено, исчерпано время ожидания.»

«Пролог завершен. Затрачено: 03:10 из 02:00. Нажимайте на найденные маячки для получения информации о следующих заданиях. Обратите внимание, на их выполнение будет отведено значительно меньше времени! Если вы не успеваете к дедлайну, следующее задание может быть автоматически пропущено. Желаем удачи в квесте!»

Девушка почувствовала, что у нее от прочитанного опять начинает подкруживаться голова. Какие-то прологи, какие-то пропущенные задания… Что за чертовщина?! Память вдруг встрепенулась и услужливо подсунула новые обрывки воспоминаний. Какая-то вечеринка, невнятный спор, регистрация на сайте, поездка в такси на край города. А дальше — ссора, драка… и удар затылком об пол.

Марина непроизвольно потянулась рукой к затылку. Да, там явно была шишка. Она поежилась, обхватила себя руками и уставилась в медленно светлеющее небо.

«То есть меня даже не похищали, а всё это — такая вот РАЗВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ИГРА?!»

Она задумчиво пошевелила пальцами ног.

«Ну, положим, я уж не знаю насчет оставления меня голой — но разбитая голова так точно не могла входить ни в какие планы!..»

Обстановка с кризисом во всём мире и неурядицы на работе измотали меня до такого состояния, что мне хотелось куда-нибудь убежать и забыться на пару недель. Всё случилось как нельзя лучше, о чём я даже и не мечтала. В конце декабря, моя начальница, Вера Сергеевна, объявила, что отдыхать будем до 19 января, а в выходные перед новым годом придётся потрудиться, чтобы вовремя сдать все годовые отчёты. Я чуть не прыгала от счастья. Думала чем заняться и как провести неожиданный небольшой отпуск.

Новый год как обычно мы всей семьёй встретили в тесном семейном кругу, а первого января к нам приехали наши родственники и моя сродная сестра Светка. Погода стояла просто чудесная и довольно тёплая по зимним меркам. Мы сидели в моей комнате и болтали ни о чём. Вдруг зазвонил мой телефон и я услышала голос моей подруги Галки. Мы взаимно поздравили друг друга с новым годом и она предложила мне съездить в лес и покататься на лыжах. Я не в силах была отказаться от такого предложения и спросила об этом у своей сестры. Она тоже согласилась.

Собрав свои вещи и предупредив родителей, что едем кататься в лес на лыжах и когда вернёмся, незнаем. Это их конечно не взволновало и они спокойно нас отпустили. Вскоре раздался сигнал машины и взяв в руки сумки и лыжи, мы вышли на улицу. Галина машина с багажником над крышей стояла возле калитки. Закрепив наверху лыжи и положив в машину сумки, мы отъехали от дому и тут кто-то из нас спросил:

- А куда мы поедем то, ведь лыжная база наверное сегодня не работает?

- Поедемте к нам на дачу. – предложила я

- Лес там рядов, прямо за загородкой, да и дача у нас самая крайняя. С дороги невидать, а пешком туда никто не потащится.

Так и решили. Машина развернулась и помчалась по дороге за пределы города. Вскоре минули последние дома и появились первые дачные постройки. Мы свернули с трассы и поехали по просёлочной дороге. Снегу было немного и машина шла легко. Сделав пару поворотов и проехав около километра, машина остановилась возле домика. Кругом не было видно ни одного следа и лишь после нас остались две параллельные полосы от колёс.

Выгрузив вещи и сняв сверху лыжи, мы отворили калитку и вошли во внутрь дачного участка. Лыжи поставили под навес, рядом с домиком и открыв ключом заржавевший замок, вошли внутрь. В домике было холодно, но был порядок, который мы оставили после последнего посещения дачи ещё осенью.

Я принесла охапку дров и затопила печь. Дрова затрещали, и сразу обдало теплом. Я закрыла дверку и налив воды в чайник, поставила его на плиту. Где то через час уже стало чувствоваться тепло, исходящее от печки, а чайник вот-вот должен уже закипеть. Мы по быстрому накрыли стол и сели ужинать. Время пролетело незаметно и начинало уже смеркаться. За горячим чаем и прочими бутербродами и закусками, мы быстро согрелись. От печки уже обдавало не просто теплом, а жаром. Рядом даже сидеть было невозможно. Я пила чай небольшими глотками и вытирала со лба пот. Светке и Галке тоже было жарко и они скинули с себя тёплые свитера, оставшись в футболках.

Дачный домик был небольшой и не нужно было много времени, чтобы его нагреть. Вскоре и мне стало не в моготу терпеть жару и видя, как я мучаюсь, Светка спросила меня:

- А ты что как не родная, так и будешь в свитере париться. Или похудеть решила.

- Нет. Просто я под свитером не привыкла ничего носить - ответила я

- Ничего. Здесь все свои. Так что можешь скидывать свою шкуру –усмехнувшись, добавила Светка.

Я не заставила себя долго ждать и стянув свитер через голову, тем самым обнажив свою верхнюю часть тела, повесила его на спинку стула. Сев за стол и продолжив допивать недопитый чай, я завела разговор и спросила девчонок, когда пойдём кататься на лыжах.

- Можешь идти прямо сейчас, тебя никто не держит – сказала Галя.

- Да, не забудь снять штаны, а то звери в лесу тебя неправильно поймут – парировала Светка и тут же засмеялась. Я не хотела обострять обстановку и пропустила это мимо ушей, сделав вид что неправильно поняла. Мы сидели и обсуждали тех, кого с нами не было и весело смеялись. Прошло где то полчаса и Светка посмотрев на меня, удивилась и повторила снова:

- А ты что, не пойдёшь кататься на лыжах, или уже передумала. Тогда зачем мы сюда ехали?

Я не стала ждать, что ответит по этому поводу Галя и какие предложения последуют ещё от Светки. Она всегда была такая и не могла спокойно разговаривать, чтобы не подкалывать своими фразами окружающих её людей и подруг.

- Ну если вы так настаиваете, то я не хочу бросать слов на ветер и удовлетворю ваше любопытство.

Я по-быстрому достала из сумки лыжные ботинки и стянув с себя облегающие трикотажные брючки, оставшись при этом голышом, села на стул и стала обуваться. Девчонки молчали от удивления и думали, что я сейчас просто подыгрываю им, но я встала и взяв в углу лыжные палки, вышла на улицу. Взяв под навесом свои лыжи, я встала на них и выехала за пределы калитки. Ещё было светло, но стояла такая тишина, что даже веточки на деревцах не качались. Сверху падали одинокие снежинки и зимняя прохлада после такой жары в домике, даже не ощущалась. Повернувшись в сторону леса, я легко заскользила по нетронутому девственному полю. До леса было не более ста метров и я преодолев их, оказалась на опушке леса. Остановившись, я обернулась назад и увидела неровные две полосы от лыж, а Галя и Светка стояли у домика и махали мне рукой, зазывая обратно вернуться.

Не знаю, что со мной произошло, но я повернулась к лесу и решительно заскользила на лыжах по лесной узенькой дорожке вглубь леса. Из под полозьев лыжь раздавался скрип свежего снега, а где то вдалеке раздавался стук дятла. Проехав ещё сотню метров, я остановилась и сняв лыжи, шагнула в лесную чащу. Мне хотелось подойти поближе и посмотреть, как дятел стучит по дереву. После нескольких шагов подо мной треснула ветка и стук сразу прекратился. Я на минутку затаила дыхание и прислушалась, но стояла тишина. Снег стал падать почаще и я решила вернуться. Выйдя на дорогу, я развернулась и покатилась обратно. Под горку лыжи скользили сами и вскоре я выкатилась на опушку леса и перебирая ногами поехала по полю пытаясь угадать в старые следы. Галя и Светка меня ушли и не стали меня ждать, а в окне домика горел уже свет. Сняв лыжи и поставив их под навес, я открыла дверь и вошла во внутрь. Девчонки сидели на софе и удивлёнными глазами смотрели на меня и мой вид. На моей голове была небольшая шапка из снега, а по телу от тепла стекали тонкие струйки растаявшего снега.

- Вот и наша снегурочка вернулась – сказала Светка.

- Не замёрзла.

- А может тебе хочется всё время, пока мы тут будем отдыхать, ходить голышом и в таком виде кататься на лыжах – не успокаивалась сестрёнка.

- Ну ладно девчонки, хватит вам спорить. Пусть ходит в чём ей нравится, это её дело. Если тебе хочется, то тоже можешь раздеться – заступилась за меня Галка.

Поблагодарив Галю, за поддержку, я прошла к печке и села на стул. От неё ещё шло тепло и я быстро стала согреваться. Светка перестала доставать меня и сняв свои штаны, положила поудобнее подушку, легла и попыталась перевести разговор на другую тему.

Мы ещё долго болтали и смеялись, а потом стали стелить постель, чтобы лечь спать. На улице уже было темно и чтобы рано утром не ходить за дровами, а сразу с постели затопить печь, я взяла тряпку, чтобы не прикасаться полешками к голому телу и голышом, и босыми ногами, вышла на улицу. Снег уже валил и от этого даже не было видно опушки леса. Набрав дров, я вернулась в домик и положив их рядом с топкой снова направилась к выходу.

- Ты куда? – остановила меня своим вопросом Галя.

- На улице такая тишина и так тепло, что хочется прогуляться перед сном.

- Голышом это понятно. А почему босиком?

Я пожала плечами и вышла на улицу. Девчонки накинув на себя кто что смог, тоже выскочили следом за мной, но я уже была на дороге, пролегающей между дачными участками. Наши следу от машины уже засыпало снегом и невидно было следов от недавней моей пробежки на лыжах. Раскинув руки в стороны и запрокинув голову назад, я стояла посреди дороги и раскрыв рот, ловила падающие снежинки и глотала их. Моё тело быстро покрывалось слоем пушистого снега и не выдержав восхищения всем происходящим, я стала прыгать и бегать вокруг машины. Мои босые ноги мягко погружались в снег и взмывали вверх. Я, как козочка, скакала и веселилась. Увидев меня в таком состоянии, Галя и Света присоединились ко мне. Вскоре их куртки и свитера тоже полетели на снег и они тоже стали прыгать и бегать вместе со мной, хотя на ногах всё ещё были одеты полусапожки, да и нижнее бельё, плавочки и бюзгалтер, эротично обтягивали их стройные и красивые фигурки.

Напрыгавшись, мы вернулись в домик и все трое залезли под одеяло, чтобы согреться. Светка дрожала и её зубы отбивали лёгкую чечётку, а Галя сдерживала свои эмоции и лишь сильнее прижималась к нам. Согревшись, мы быстро уснули.

Утром мы проснулись от холода. Было уже светло и печь давно остыла. Я соскочила и принялась разжигать огонь. Света и Галя не хотели вылезать из под одеяла. Выглянув в окно, я на минуту замерла и от этого замешательства ко мне подбежали девчонки. За ночь столько навалило снегу, что просвет под машиной не был виден. Можно было подумать, что её замело снегом и теперь невозможно на ней выехать. Поставив чайник на плиту, я вышла на улицу. Было по прежнему тепло, но снег уже не падал. Ступая босыми ногами и проваливаясь при каждом шаге сантиметров на двадцать, я поняла, что без помощи нам не выехать. Правда торопиться нам было некуда, у нас было что есть и дров в сарайке хватит. Обойдя вокруг машины, я направилась по дороге между дачами в сторону трассы. Из за того, что не было ветра и снег падал спокойно и ровно, то толщина снега по всей дороге была почти одинакова.

Одевшись, Света и Галя выскочили следом за мной, но я уже была на приличном от их расстоянии. Я не чувствовала холода и мне было приятно брести по девственному снегу, проваливаясь босыми ногами, и вдыхая полной грудью зимнюю свежесть насыщенного кислородом воздуха. Помахав рукой, я вернулась обратно и подойдя поближе, стала лепить снежки и кидаться ими в девчонок. Они не заставили себя долго ждать и уже следом в меня полетели снежки с удвоенной силой и количеством. От того, что я попала в них, Галя и Света догнали меня и повалили в снег. Мы стали дурачиться и кувыркаться, не чувствуя холода, а лишь спортивный азарт овладевал нами, кто кого.

Бороться против двоих у меня не было шансов и в считанные минуты, я уже лежала на дороге, запорошенная снегом. Гале и Светке тоже немного от меня перепало и от небольшой потасовки их верхняя одежда лежала в стороне на снегу.

Смеясь и тяжело дыша после всего произошедшего, мы встали и пошли дружно в дом отогреваться. Дрова уже прогорели и чайник вовсю кипел, подымая клубы горячего пара. В домике было уже тепло.

- Ты проиграла и сегодня будешь делать всё по хозяйству – сказала мне Светка.

Делать нечего и взяв ведро, я пошла за водой на колодец. Он располагался возле большого раскидистого клёна в нескольких дачах от нашей. Босиком идти туда было рискованно и я одев на ноги носки и тапочки, взяв пустое ведро, выскочила голышом на улицу и проваливаясь в снег – побрела к колодцу. На душе было легко и весело. Я впервые это делала при своей подруге Гале и вместе с сестрёнкой, да ещё и зимой. Погода была конечно как по заказу и в течении дня ещё несколько раз не очень сильно порошил снег. Колодец был неглубокий и я легко набрала воды и пошла обратно. Было так тихо и слышалось над лесом, как стрекочут сороки и ещё какие-то птицы издают свою приятную на слух мелодию.

Когда я вошла в домик, Светка и Галя лежали на постели под одеялом и крепко обнимали друг друга. Я подумала, что они греются, но поставив воду на табурет и повернувшись к ним, я заметила, что их нижняя одежда висела на верёвочке и сохла. Значит они там голышом – подумала я и хотела к ним тоже подлечь, но Светка тут же буркнула на меня:

- ты сегодня проиграла и мы тебя к себе не пустим.

- Так не честно, ведь я же одна, а вас было двое – возразила я.

- Давайте играть в карты на проигрыш, тогда всё будет по правилам – не услышав ответа, пыталась я восстановить справедливость.

- А она права – заступилась за меня Галя и Светка нехотя полезла в сумку за картами. Сев кругом на постели, три совершенно голые девицы, устроили игру в дурачка. Мы спорили и пытались обвинить друг друга в мухляже, но я снова первая проиграла. Светка обрадовалась и стала теребить локоны своих волос, пытаясь придумать мне задание. Пока она думала, Галя первая сказала:

- Пусть проигравшая нас поцелует между ног.

Светка осталась ни с чем, но её это сильно взволновало. Мне ничего не оставалось, уговор есть уговор и склонив голову к ногам Гали, я стала легонько прикасаться к внутренним сторонам её бёдер. Она немного раздвинула ноги и я медленно продвигаясь стала осыпать её поцелуями. Она немного вздрагивала и всё её тело подавалось навстречу моему язычку и губам. Вскоре я почувствовала её влажную расщелину, между половыми губами и уткнувшись носом прямо во влагалище, втянула в себя набухший клитор. Галя вздрогнула и я услышала её слабый стон. Сделав ещё несколько движений, я быстро довела свою подругу до блаженства и она обхватив мою голову своими руками, прижала меня к себе. Мне тяжело было дышать, но я продолжала ласкать её клитор и проникать язычков во влагалище, чувствуя при этом каждое содрогание её мышц. Вскоре давление её рук ослабло и я приподняв голову, облегчённо вздохнула.

После подруги, я тоже самое проделала и со своей сестрёнкой. Я уже знала все тонкости её организма и слабые места, и мне понадобилось совсем немного времени, чтобы она тоже бурно кончила. Мы снова продолжили игру и на этот раз проиграла Светка. Не успев ещё согреться после снега, мы продолжили исполнять желания друг друга, но они были одни и те же. Каждый проигравший языком доводил до оргазма победительниц. Следом за Светкой проиграла Галка и она тоже, как бы стесняясь, но довольно решительно, сначала довела до оргазма меня, а потом и Светку. Мы смеялись и веселились, потом пили чай и снова играли в карты. Когда нам надоело однообразие и я снова проиграла, Светка не дав сказать никому, дала мне новое задание, от услышанного мы с Галей даже как то удивились. По её словам я должна была сходить босиком в лес и принести несколько сосновых веточек. Делать было нечего. Мы все втроём выбежали из домика и я выйдя на дорогу, проваливаясь в снег, направилась к лесу. Идти было недалеко, но босиком по снегу, это стоило мне некоторых усилий. Добравшись до опушки, я сломила три сосновых веточки и отправилась в обратный путь. Ногам было холодно и я не просто шла, а порхала – делая длинные шаги и не выдержав равновесия, плюхнулась в снег. Вся в снегу, но довольная тем, что смогла это сделать, я ворвалась в домик и пулей подбежала к печке. Снег быстро растаял и подо мной образовалась лужа. Затерев её, мы снова продолжили игру. Я ещё дважды проигрывала, и дважды бегала голышом по снегу, но каждый раз в разные стороны. Мне никак не везло, но вот и наступил на моей улице праздник. Проиграла Светка, да ещё я ей посадила шестёрку на лоб. От радости я долго не могла успокоиться. Мы стояли с Галкой и ломали голову, что бы такое придумать для Светки, куда бы её послать и тут почти одновременно пришла в голову оригинальная идея. Почти в один голос мы начали говорить:

- Тебе нужно пройти по дачной улице до самой дороги, откуда начинается дачный посёлок – и тут же рассмеялись.

Светка ничего не поняла из нашего разговора наперебой и переспросила. Мы снова всё повторили и она скисла.

- Можешь на ноги что ни будь одеть, мы не такие уж и звери, чтобы тебя совсем заморозить.

Светка одела на ноги сшитые из овчинного полушубка тапочки и вышла на улицу. Мы не одеваясь, босиком, последовали за ней. Она бежала по заснеженной дороге, виляя своей обнажённой попкой, иногда посматривая по сторонам. Когда Светка скрылась за первым поворотом, то нам стало интересно и мы побежали с Галкой за ней, забыв, что стоим босиком и уже не чувствуем холода. Нам действительно было не холодно от увиденного и нахлынувшего возбуждения. Любопытство взяло верх над разумом. Добежав до поворота, мы огляделись по сторонам, но Светки не было видно. Пробежав ещё метров сто до следующего поворота, мы увидели, что Светка, оглядываясь по сторонам и немного прижимаясь к заборам дач, стоящих по обе стороны узкой улочки, уверенно продвигалась к дороге. Мы с Галей не стали ждать, ноги уже почти ничего не чувствовали и развернувшись в обратном направлении, бегом побежали в домик. По дороге я запнулась за что то и кубарем свалилась в сугроб. Галка подбежала ко мне и решила мне помочь встать, но я потянула её за руку и с ней обе оказались в куче пушистого снега. Кое-как встав и отряхнув с себя снег, мы стремглав долетели до домика и вбежали во внутрь. Обтерев друг друга полотенцем, мы сели поближе к печке и стали греться. Галя предложила налить тёплой воды в тазик и опустить туда ноги. Мы так и сделали и действительно ноги стали быстрее отогреваться.

Тут скрипнула дверь и забежала запыхавшаяся и продрогшая Светка.

- Всё, я больше не играю в карты – стуча зубами, выдавила она из себя эти слова.

Мы рассмеялись и уступили ей место у печки и в тазу с водой, а сами залезли под одеяло и прижались друг к другу. От тепла нас потянуло в сон и как только Светка согрелась, и присоединилась к нам, мы не стали дожидаться вечера и тихо обнявшись, уснули.

Я проснулась от того, что с меня стащили одеяло. Встав, я выглянула в окно. Было темно и не видно было луны. Шёл снег. От печки всё ещё шло тепло и были видны раскалённые угли. Открыв дверку, я положила несколько полешек и они сразу взялись пламенем. Меня сразу обдало жаром и немного посидев, я решила выйти на улицу. Надев на ноги тапочки из овчинного полушубка, я тихонько открыла дверь и выскользнула под навес, который возвышался над входной дверью дачного домика. Было по прежнему тепло и крупными хлопьями падал снег. Наших вчерашних следов уже не было видно.

- Да, выбираться нам будет трудно отсюда – подумала вслух я, хотя кто его знает, у Галки вездеход и она не беспокоится об этом, значит, всё нормально будет.

Успокоив себя, я шагнула вперёд и сразу поймала множество снежинок своим телом. Они падали на волосы, грудь и плечи и слегка касались остальных частей тела. Я вышла за калитку и побрела в сторону дороги, где только вчера была Светка. Я шла не спеша и полной грудью дышала этим прекрасным и чистым воздухом. Мне хотелось запастись им на всю оставшуюся зиму, ведь днём мы должны будем вернуться в город. Не заметив, я оказалась у самой дороги, по которой ещё вчера днём мелькали проезжающие машины. Я поднялась на грейдер и увидев вдалеке светящиеся фары идущего автомобиля, спустилась обратно. Через несколько минут, машина пронеслась мимо, водитель которой и сидящие в ней незнакомые люди, даже не могли предположить, что в нескольких метрах от дороги, свободно разгуливает обнажённая девушка и ловит открытым ртом падающие снежинки. Я вышла из-за укрытия и пошла к домику. Было так тихо и хорошо, что я готова была бродить голышом целую вечность. Внутри дачного домика ещё не было свету, значит, девчонки спали. Я осторожно, чтобы не разбудить их, взяла ведро и пошла на колодец за водой. Колодец находился в трёх дачах от нашей. Опустив ведро вниз, я зачерпнула воды и вытащила наружу. Перелив воду в своё ведро, я побрела обратно, бороздя ногами свежее выпавший снег.

Сделав несколько шагов, я сильно перепугалась, увидев идущую мне навстречу фигуру человека. Приглядевшись, я узнала в ней Галку, мою подругу. Проснувшись, она заметила, что меня нет в домике и просто решила поискать на улице. Галя была как и я голышом и в тапочках на босу ногу. Я шла впереди и несла ведро с водой в правой руке и когда мы подошли к домику, я поставила ведро на ступеньку и выпрямившись, повернулась назад. Галя стояла за моей спиной и мы чуть-чуть не столкнулись носами. Мы рассмеялись и на меня, или на нас обоих, что то нашло такое, что я не могу по сей день ответить на этот вопрос. Я положила руки Галке на плечи и прижав её к себе, поцеловала в губы. Она не оттолкнула меня и не предприняла ничего, чтобы отстраниться. Я ещё сильнее прижала её к себе и мы стали целоваться, а наши руки бегали по телам друг друга. Не могу сказать, как всё произошло, но я стала пятиться назад и увлекла за собой свою подругу. Потеряв равновесие, мы упали в снег и ещё с большим азартом стали ласкать и целовать друг друга. Все волосы и всё тело было в снегу.

Я ухватилась за Галкины ягодицы и стала притягивать её к себе. Она всё поняла и развернувшись, стала на колени над моим лицом. Я просто впилась в её засыпанную снегом промежность и тяжело дыша, стала отогревать. Мой язык бегал вокруг её клитора и слизывал оставшиеся снежинки. Сжав губами набухший бугорок я попыталась втянуть его в себя и почувствовала, как всё тело моей подруги содрогнулось. Я ещё сильнее прижалась лицом к её промежности и раздвинув носом половые губы, попыталась вдохнуть все её ароматы. Мне было уже всё равно где я лежу и что я делаю, только бы не потерять и не упустить этот ароматный и истекающий бутон своей лучшей подруги.

Галя же в своё время, как почувствовала приближение оргазма и её охватила мелкая дрожь, наклонилась к моему животу и разведя руки в стороны, стала загребать ими снег и засыпать меня. Потом её руки произвольно стали растирать весь этот снег по моему телу и проникать между ног. Моё тело не слушалось меня и ноги поддавшись возбуждению и новым ощущениям, сами раздвинулись, насколько это было возможно. Галя стала ласкать мою промежность, захватывая новые порции снега и как бы пытаясь втереть их в моё тело. Всё это было как в тумане и не поддавалось контролю с моей и её стороны. Сколько бы это продолжалось и ещё сколько бы раз нам удалось испытать этот снежный оргазм, если бы не Светка. Возможно она и спасла нас от простуды и ещё неизвестно от чего.

Проснувшись, Светка не нашла никого в домике и не нашла ни одних тапочек, решила выглянуть на улицу и проверить, где мы и что делаем. Она толкнула входную дверь и опрокинула ведро с водой. Пустое ведро покатилось и забрякало. От этого звука, раздавшегося в полной тишине, мы с Галей и очнулись от того состояния, в котором находились. Светка застала нас в непристойной обстановке и рассмеялась.

- Я их ищу, ищу, а они тут вот чем на снегу занимаются, не отморозили ещё себе ничего – сердито буркнула сестрёнка.

Мы опешили и не могли сказать ни слова.

- Чего молчите, как будь-то воды в рот набрали – и подойдя к нам, она протянула руку и стала помогать нам подняться. Мы все вместе вошли в домик и просто ужаснулись, глядя при свете друг на друга. Светка от нашего вида расхохоталась, что не могла стоять и упала на постель. Мы, с взъерошенными волосами на головах и все в снегу, красные как раки, стояли и с нас текли тонкие струйки от таявшего снега. Сев к печке, мы стали греться, а Светку попросили согреть нам чай. Она взяла ведро и отправилась на колодец. Через полчаса мы уже сидели все вместе и пили горячий чай и поглядывая руг на друга, заливались громким смехом.

Ближе к обеду, собрав все свои вещи и уложив в сумки, мы решили ещё немного прогуляться перед отъездом.

- Жаль, что мы не можем здесь остаться ещё на несколько дней – сказала моя подруга.

- Да. Я бы тоже не против ещё отдохнуть, хотя бы до наступления морозов – согласилась с ней Светка.

Я шла и молчала. Я не знала, чего сказать и мне не хотелось возвращаться после сегодняшнего события произошедшего ранним утром. Я бы тоже провела здесь ещё несколько дней, кода мы все так сдружились, а попросту мне просто не хотелось расставаться с девчонками.

Обойдя несколько кварталов и улочек дачного кооператива, раскрасневшиеся, но довольные и радостные всем произошедшим, мы вернулись в домик и закрепив лыжи на багажнике машины и уложив сумки, стали одеваться. За четыре дня, которые мы обходились без неё, было как то непривычно натягивать на себя трикотажные костюмы, но делать было нечего.

Сев в машину, мы ещё раз взглянули на место недавнего пристанища и тронулись в путь. По свежему и не слежавшемуся снегу, машина легко преодолела участок пути до оживлённой трассы и выскочив на неё понесла нас в джунгли большого города.

На этом закончилось наше новогоднее приключение, но я не перестаю вспоминать о нём, как о самом интересном событии, произошедшим со мной зимой.

Аня была среднестатистической студенткой. В школе она часто была изгоем и подруг у нее было немного. Настоящих неразлей-вода — кажется, не было и вовсе. То ли виной тому были неоднократные переезды, из-за которых она сменила несколько классов и каждый раз исполняла роль новичка, то ли ее с раннего детства замкнутый характер, а может быть и просто общая закомплексованность — всё мешало ей налаживать контакты с окружающими. Так или иначе, школу она закончила неплохо, и после поступления в приличный ВУЗ в другом городе она нисколько не жалела о своем отъезде из родных пенатов.

Она заселилась в общежитие, где ей каким-то чудом удалось сохранить свой затворнический образ жизни, и дни полетели один за другим. Прошла осень, наступила зима. Ее семья исправно присылала ей немного денег на жизнь, ну и стипендия тоже помогала. Сессию она смогла сдать на отлично почти с первой же попытки. И тут пришел март, принесший в страну COVID-19. С объявленным вскоре недокарантином образование перевели на дистанционную форму, а иногородним в общаге настоятельно рекомендовали разъехаться по своим городам. Те, кто успел основательно пустить корни в студенческой среде и имел должное красноречие — договорились на каких-то условиях остаться, а Аню в какой-то момент просто выставили за дверь. Она не стала спорить; она привыкла к тому, что любые споры для нее ничего не принесут.

Единственное, чего ей сильно не хотелось, так это возвращаться в свой угрюмый городишко. Наведя справки в своей семье — единственном месте, с которым она поддерживала хоть какие-то связи — она узнала, что неподалеку живет ее троюродная тетя, которую, совершив несколько звонков, упросили пустить к себе Аню пожить до окончания времени полуизоляции.

Так Аня и оказалась на пороге квартиры тети Алины. Впрочем, «тетя» — это было громко сказано, их возраст отличался всего лет на десять. Так или иначе, Аня тихо самоизолировалась со своим ноутбуком на диване в углу гостиной, а Лина, которой из-за её профессии карантинные меры не коснулись, продолжала ежедневно ездить на работу: сталкивались они друг с другом по сути только ранними утрами и поздними вечерами. Они даже своеобразно подружились, насколько в принципе способны подружиться две неразговорчивые девушки, одна из которых недавно поступила в один ВУЗ, а другая — лет десять назад его же закончила.

День сменялся днем, Аня на автомате выполняла какие-то всё менее содержательные задания, получаемые от преподавателей по электронке, и все реже выглядывала посмотреть, что там происходит за оконным стеклом. У нее была лента новостей в браузере, в которой всё повторялись и повторялись сводки о новых заражениях, числе погибших и, самое важное, строгих рекомендациях без веских причин не покидать квартир. Вот их-то Аня и придерживалась. Она не выходила из дома даже в магазин — продукты все равно приносила Лина. А Аня всё глубже погружалась в себя и просто плыла по течению.

Так прошло несколько недель.

В один из одинаково серых дней Аня возвращалась из душа, когда вдруг, задумавшись, споткнулась о порожек и была вынуждена ради удержания равновесия взмахнуть руками. Своего халата у нее здесь не было — она была завернута в простое полотенце, узел на котором легко развязался от резкого движения — и полотенце мгновенно соскользнуло. Аня громко взвизгнула от неожиданности, судорожно схватила его с пола и приложила к себе спереди. Сердце громко стучало в горле.

Она огляделась: стояла полная тишина, и дома по-прежнему никого не было. Живя у Лины, она привыкла мыться в отсутствие тети днем, чтобы не помешать ей, да и чтобы уж точно не допустить подобных этому конфузов. Она перевела дух, вновь завернулась в полотенце и быстро прошагала в свой угол.

Достав из пакета чистое нижнее белье — серые трусики и настолько же никакую майку — Аня спешно надела его на себя, отвернувшись на всякий случай к стеночке. Но её мозг все никак не хотел отпускать мысль, пришедшую, пока она стояла посреди коридора и прижимала к себе полотенце: «А кого я здесь до такой степени стесняюсь?»

Она могла, конечно, найти себе уйму оправданий вроде «А вдруг тетя вот прямо сейчас откроет дверь, а тут я такая стою?», но прекрасно понимала, что это лишь отговорки. Правда была в том, что это был просто один из ее многочисленных комплексов. Аня подсознательно боялась оказаться раздетой, стеснялась и стыдилась чего-то неопределенного. По этой же причине она никогда не ходила в душевые в университетском спорткомплексе после физкультуры: если для нее было большой проблемой раздеться догола в пустой квартире, то о том, чтобы сделать это при чужих людях, не могло идти никакой речи.

Аня обладала правильной, едва пухловатой фигурой, а также почти плоской грудью. Однако саму ее это вполне устраивало, она порой даже могла вовсе не носить лифчиков. Причем она могла даже поклясться, что неплохо выглядит, т.к. однажды потратила немало времени, разглядывая себя раздетой в зеркале в ванной комнате и сравнивая с фотографиями в каком-то модном журнале. К слову, в ванной она могла стоять голой без каких-либо сомнений сколь угодно долго — но лишь до тех пор, пока дверь была прочно закрыта на замочек. Словом, дело было в чем-то другом.

Она сложила мокрое полотенце и хмыкнула. По тетиному дому Аня ходила либо в уличных джинсах, либо в домашних шортиках, а сверху носила футболки. Свои старые копеечные шлепанцы она выкинула, когда ее вытолкали из общежития, поэтому тут она всегда была обута в какие-нибудь носочки. Она с сомнением посмотрела на заранее подготовленные вещи, лежавшие на диване, сдвинула их в сторону и решительно направилась обратно к ванной, чтобы повесить полотенце на сушилку.

Проходя мимо большого раздвижного шкафа, на дверцах которого были ростовые зеркала, Аня на секунду остановилась и посмотрела на свое отражение. Из зеркала на нее уставилась крупными испуганными глазами девушка в серой майке и трусах, босая и слегка сутулящаяся. «Неужели я боюсь даже в таком виде ходить по дому, когда в нем заведомо никого нет?» — спросила она себя, и заключила: «Похоже, Аня, ты — трусливая мышь.»

Она повесила полотенце, вернулась к дивану, оделась как обычно для дома и постаралась занять себя чем-то отвлеченным, чтобы отогнать назойливые мысли.

Проснувшись на следующее утро, Аня обнаружила, что проспала дольше обычного, и Лина уже ушла работать. Потянувшись, она встала с постели и недовольно поправила задравшуюся майку. На стуле рядом лежала ее домашная одежда. Аня вздохнула и взяла было футболку, но вдруг отбросила ее в сторону и решительно пошла умываться. Задержавшись у раздвижного шкафа, она снова оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Отражение босой девчонки в сером нижнем белье почти не изменилось, только волосы были всклокочены чуть сильнее прежнего.

— Ладно, если я серая мышь, то могу и одеваться как серая мышь, — сказала Аня сама себе и прошлепала дальше в ванную.

Следующие несколько дней Аня старательно пыталась заставить себя в это поверить. Самоизоляция продолжалась, время шло, всё было одинаковым, и она в конечном счете убедила себя в том, что сможет справиться хотя бы с этим. Однако убедить себя в возможности вовсе не означает действительно суметь. Во всяком случае, она смогла научиться ходить по дому босиком и в одном только нижнем белье почти что не нервничая — разумеется, когда Лины не было дома. К моменту ее прихода Аня заблаговременно одевалась в привычные вещи. Разве что в какой-то из дней она отвлеклась и напрочь забыла надеть футболку поверх майки, но Лина на это никак не отреагировала, и Аня не была уверена, что та вообще заметила разницу.

Тогда Аня решила, что пора бы двигаться дальше, поскольку к решению основной проблемы — боязни раздеться догола — она не особенно приблизилась. Перед сном твердо решив назавтра сделать хоть что-то, наутро Аня обнаружила, что не может заставить себя беспричинно снять даже майку. Через силу стащив ее через голову, ее не отпускала мысль о том, что она делает что-то постыдное и запретное, что на нее кто-то смотрит. Посидев с минуту с голым торсом, она, чертыхнувшись, надела майку обратно.

Тогда, шлепая босыми ногами, она пошла в ванную и закрыла за собой дверь. Привычным движением стянула с себя трусы и убрала их в пакет для грязного белья, затем туда же отправилась майка. Аня открыла кран с горячей водой, и… закрыла его. Посмотрелась в висящее в ванной зеркало — оно ответило картинкой совершенно голой фигурки со злыми глазами. Ее тело понимало: Аня пришла мыться, всё нормально. Тогда она сделала шаг к двери, открыла замок и взялась за ручку. И поняла, что боится ее провернуть. Чертыхнувшись, пересилила себя, открыла дверь и почти что выпала в коридор. Сделав несколько неуверенных шагов, дошла до раздвижного шкафа и увидела свое отражение в ростовом зеркале: Аня стояла босиком в чужой квартире совершенно голая. Ноги подкосились, и она бегом бросилась обратно в ванную и захлопнула дверь. «Ну что за дурость!» — ей хотелось кричать. Она достала обратно свое нижнее белье из пакета, потому что оно вовсе не было грязным.

Подержав его в руках, она смогла немного успокоиться. И снова высунулась из ванной. До боли в пальцах сжимая свои трусики в кулаке, она сделала шаг, а затем ещё, и ещё. И вдруг сорвалась на бег, влетела в свою комнату и быстро ринулась одеваться. Только застегнув джинсы и надев на ноги носки Аня опомнилась и посмотрела на часы. Было одиннадцать утра. До возвращения тети оставалось не меньше девяти часов. «Все бестолку…» — сказала она вслух. — «Я безвольное ничтожество.»

Следующие пару дней Аня провела как на автопилоте. Делала университетские задания, читала книгу, бродила по дому полностью одетая. Бросила даже невинные попытки проводить день босиком. Но мысль о том, что она может, даже должна что-то сделать со своими страхами, слишком прочно засела ей в голову, чтобы просто так забыться. Эта мысль стала её идеей-фикс и пыталась вырваться наружу.

Ближе к вечеру собираясь привычно принять душ, Аня подошла к своей кровати и остановилась как вкопанная. «Все-таки тварь я дрожащая или право имею?» — подумалось вдруг ей. Она присела и стащила с ног носки. Линолеум под босыми ступнями оказался приятно прохладным. Аня сняла футболку, вылезла из шортиков и, резко выдохнув, стянула через голову майку и положила ее рядом с собой. Ничего не случилось. Тогда она привстала и спустила с ног трусики. И снова ничего. Немного осмелев, она сняла их полностью и положила на майку. В квартире стояла полная тишина, только громко стучало её сердце. Аня сидела на диване в углу гостиной — полностью голая. И боялась пошевелиться.

Прошла минута, две. Все было тихо, только сердцебиение и не думало утихать. Аня потянулась к книге, лежащей на журнальном столике рядом, и положила её себе на голые коленки. Отыскав закладку, она открыла последнюю прочитанную страницу и стала читать дальше. Еще несколько минут спустя она поймала себя на том, что читает чисто механически, не понимая сути прочитанного. А все её мысли продолжали крутиться только вокруг того, как она сидит в гостиной тетиного дома и её голая попа касается обивки дивана.

Её бросило в жар; она почувствовала, как начинают краснеть щеки. Все это было до дикости неправильно и постыдно. Но вместе с чувством стыда откуда-то из глубины живота поднималось малозаметное пока возбуждение.

Аня отложила в сторону книгу и поднялась на ноги. На нее тут же снова напало ощущение абсолютной беззащитности, и она закрылась руками. Повернулась к дивану, чтобы подобрать нижнее белье, но ей в глаза бросилось влажное пятно на обивке в том самом месте, где она сидела. Она присела на корточки и принюхалась — запах был специфический. Она провела рукой у себя между ног и тоже почувствовала что-то мокрое. Это безусловно была она. Аня зарделась еще сильнее, если только это было возможно.

Она схватила трусы и, не надевая, прижала их между ног. Другой рукой она прижала майку к груди. В висках стучало. Аня медленно, шаг за шагом прошла в ванную, не убирая от себя рук. Ни в какие зеркала она принципиально не смотрела — знала, что ничего хорошего в них не увидит. Уже собираясь закрыть за собой дверь ванной, она вспомнила про пятно на диване. Этого не следовало так оставлять. Она все-таки закрыла дверь, не запирая на замок, и положила нижнее белье на стиральную машину. Пошарив рукой под раковиной нащупала тряпку, которой тетя протирала пол. Смочив теплой водой и как следует намылив ее, Аня уже было собралась выйти из ванной, но снова какие-то силы заставили ее замереть от страха, шепча: «Голой ходить нельзя! Не положено! Стыдно!». Она повернулась, свободной рукой подобрала белье и просто прижала его к себе.

Как ни странно, это придало ей немного сил, так что Аня неуверенной смогла вернуться в комнату и несколько минут терла тряпкой позорное пятно на диване. Затем совершила еще один поход до ванной, чтобы сменить мыльную тряпку на просто мокрую. Возвращаясь в ванную в третий раз, она вдруг отметила, что теперь идет намного увереннее, впрочем, одной рукой продолжая прижимать к себе свои вещи.

Она не торопясь сделала еще несколько кругов по квартире и остановилась на кухне. Сев на стул, она почувствовала голой спиной холодок от холодного дерева. А на сидушке лежала маленькая подушечка, и, поняв это, Аня быстро вытащила ее из-под себя… во избежание. Она посмотрела на часы: с момента, как она полностью разделась, прошло уже не меньше часа. Она глубоко вздохнула. И попыталась отложить в сторону свое белье. Однако сделав это, через пару секунд вновь его схватила. Похоже, ей требовалось хоть что-то, за чем можно было укрыться — пусть даже условно.

«Что ж, наверное, хватит для первого раза» — сказала она себе, встала и пошла в ванную. Закрыв за собой дверь, она почти физически почувствовала, как ее отпускает скованность, с которой она, похоже, ходила все это время. Вымывшись, она как следует вытерлась и начала было завязывать на себе полотенце, как вдруг замерла. Затем просто скомкала полотенце и прижала его к себе спереди. И открыла дверь.

Сделав несколько шагов, она поняла, что ей страшно, но, в общем-то, терпимо. И она не торопясь пошла к своей комнате. Вот только посреди квартиры был тот самый раздвижной шкаф с ростовыми зеркалами. И Аня непроизвольно заглянула в них. Её взъерошенное отражение было совершенно голым и прижимало к себе свернутое в комок полотенце. Но все интимные места были напоказ. Аня взвизгнула и бросилась в комнату.

Аня вновь стала практиковать хождение по дому в одном лишь нижнем белье и босиком — в одиночестве ей проделывать это было несложно. Сложно было суметь повторить эксперимент с полным раздеванием ещё хоть пару раз. Каждый раз это требовало борьбы со страхом, скованностью и стыдом, подпитанным неведомо откуда берущимся возбуждением. И каждый раз ей приходилось таскать с собой майку с трусиками, при их помощи будто обманывая себя: дескать, «ну вот же, нечего беспокоиться, я в любую секунду могу одеться обратно!» Поэтому следующим логичным шагом стала попытка отделаться от этого самообмана.

Вернувшись в этот вечер в свой угол после душа, она достала из сумки одни лишь чистые трусики. Надев их, она решительно застегнула на молнию отделение, в котором лежало нижнее белье. Руки тут же непроизвольно дернулись, чтобы обхватить неприкрытый торс, но она одернула себя и выпрямилась. Мокрое полотенце она тоже отправила в сумку, решив унести его отсюда попозже. Далее она прошла в холл и остановилась у раздвижного шкафа. «Каждый день почти как предыдущий» — отрешенно подумала она, — «Но такого, кажется, ещё не было.» В отражении стояла босая девчонка в серых трусах, но теперь ее живот был голым, как и едва округлившаяся грудь, а соски торчали в разные стороны. Глаза горели решительностью.

Аня мысленно досчитала до десяти, и наконец позволила рукам обхватить себя.

«Здорово…» — Она вздохнула. — «Вроде бы без майки можно обойтись, жаль что недолго. А теперь нужно суметь сделать последний шаг.»

Вот только никакого конкретного плана для этого шага у нее уже не было.

Она снова прошмыгнула в ванную, на мгновение задумавшись о том, что если бы кто-то стал анализировать траекторию ее передвижений по квартире, то неминуемо заподозрил бы у нее шизофрению. «И это еще они не знают, что я собираюсь делать дальше!» Она с усилием оторвала ладошки от грудей, и ухватилась руками за резинку на трусиках. И постояла так пару минут, не в силах стащить их с себя. Попытка вновь прийти сюда была неплохой, но снова обмануться не получилось, потому что она прекрасно знала, к чему это всё ведет.

Тогда она крутанулась на месте и открыла ванный шкафчик: на одной из полок там лежали большие и очень острые ножницы. Выхватив их, она осторожно засунула одно из лезвий под ткань трусиков сбоку, и, выдохнув, резанула. Ножницы запросто рассекли хлопчатую ткань, и искалеченные трусы сразу же свалились на пол. Пути отступления были отрезаны, буквально. Аня фыркнула и тут же накрыла лобок одной из ладоней, а другой рукой убрала ножницы на место, после чего подняла с пола «улику».

Она огляделась. Здесь висело несколько полотенец, но ни одно не принадлежало ей. «Чужие полотенца мы брать не станем,» — мысленно проговорила она и вышла в коридор. Тихо ступая на негнущихся ногах, Аня прошла на кухню и выбросила испорченные трусы в мусорное ведро. Освободившимися руками она немедленно обхватила свое голое тело, и снова чертыхнулась. Теперь на ней не было ни нитки, а ближайшая ее одежда лежала в противоположном конце квартиры в застегнутой сумке — как она и хотела. Ближайшие пару часов она проведет здесь полностью голой и, возможно, попытается привыкнуть к этому ощущению.

По коже пробежала волна мурашек.

Аня включила чайник, который был заблаговременно наполнен сырой водой. Возле чайника стояла большая чашка, в которую заблаговременно была налита заварка. Рядом расположилась миска с овсяным печеньем. А на обеденном столе уже лежал заблаговременно принесенный ноутбук с заклеенным объективом камеры.

Она перенесла чай с печеньем к ноуту и, наконец, присела на холодный деревянный стул. «Отвлечься, любой ценой отвлечься и расслабиться!» — твердила она сама себе, поднимая крышку и нажимая на кнопку включения. Пульс изо всех сил бился в висках.

Некоторое время спустя Аня, наконец, откинулась на спинку стула, который тут же отозвался холодком на ее голой спине. Она взглянула на часы: прошло уже сорок две минуты и ее план, кажется, действовал — она все еще сидела на кухне и была практически спокойна, а не пыталась в панике бежать к себе в комнату. Она удовлетворенно кивнула и запустила еще один пасьянс.

Следующий час так же прошел в метаниях между пасьянсами, проверкой почты и чтением учебной литературы. Аня старательно гнала прочь все опасные мысли, пытаясь заставить себя думать только о том, как ей придется сдавать сессию после двух месяцев карантина, и это давало свои плоды. Наконец, она решила сделать перерыв, чтобы немного размяться и сделать себе еще одну чашку чая. А вернувшись за стол, снова сверилась со временем — до возвращения тети оставалось никак не меньше часа. Но доступное время подходило к концу. Аня с легким разочарованием вздохнула: «Так недолго… Хоть бы получилось еще разок пересилить себя и повторить этот эксперимент!» — она мечтательно пошевелила пальцами босых ног.

И тут из коридора раздался негромкий звук проворачивающегося ключа и открывающейся двери.

Аня чуть не выронила чашку от ужаса. ТЕТЯ ВЕРНУЛАСЬ РАНЬШЕ ВРЕМЕНИ! Действуя совершенно неосознанно, она начала обшаривать руками соседний стул — в прошлые дни она тоже приходила посидеть на кухне без одежды, но тогда рядом всегда лежали ее трусики и майка. Безусловно, было бы нелегко обосновать свое нахождение на кухне в одном только нижнем белье, однако это было значительно, катастрофически проще, чем объяснить, почему она сидит здесь абсолютно голая! Но стул был, конечно, пуст. У нее не осталось никаких путей отступления — Аня сама старательно избавилась от них.

Через несколько безумно медленных секунд в коридоре показалась Лина с пакетами из ближайшего супермаркета.

— О, вот ты где, Анька! Ты вот знаешь, что… — начала было она, но как-то резко запнулась.

Аня сидела лицом к коридору и вяло порадовалась, что села именно так. За счет этого картина позора открывалась Лине постепенно, а не вся разом: сначала тетя увидела на столе открытый ноутбук и Анино лицо с расширенными от страха глазами, мгновением позже — ее голые плечи, затем — почти детскую грудь и голый живот.

— Что ж, интересненько! — подытожила Лина увиденное.

Затем она поставила сумки на пол и подошла к Ане почти что вплотную, будто хотела убедиться, что и трусов на ее племяннице тоже нет.

— Очень интересненько, — кивнула она.

И ничего больше не говоря развернулась и направилась в сторону ванной — все-таки в период эпидемии мыть руки было первостепенным делом.

И лишь в этот момент с Ани наконец схлынуло оцепенение. Она резко захлопнула ноутбук, подхватила его со стола и, кое-как прикрывая наготу им же, со всех ног бросилась бежать в свою комнату — одеваться.

Вечер прошел скомканно.

Убежав в комнату, Аня тут же в истерике перевернула сумку со своей одеждой и влезла в первое попавшееся нижнее белье, затем быстро надела футболку и домашние шорты. Хотела было взять какие-то носки, но вдруг поняла, что не хочет даже ноги оставлять открытыми, поэтому, ещё покопавшись в вещах, выудила длинные белые гольфы. Лишь оказавшись полностью одетой, она начала постепенно успокаиваться.

Далее она разложила и упаковала обратно в сумку ворох своей одежды и с опаской прошла обратно на кухню. Тетя уже сидела за столом и резала салат. Увидев Аню, она с интересом оглядела ее с головы до ног, но ни слова не проронила. Аня решила, что ее это вполне устраивает, и тоже не стала ничего говорить. Она прошла к столу, забрала свою чашку с миской и направилась к мойке, чтобы сполоснуть посуду. После чего молча вернулась к себе в комнату.

Ужин прошел за включенным телевизором и также без каких-либо разговоров.

Засыпала Аня очень долго, постоянно ворочаясь с боку на бок, так что на следующий день тоже проспала заметно дольше. Тем больше было ее удивление, что, проснувшись, она обнаружила Лину до сих пор никуда не уехавшей. За проведенным вместе завтраком тетя наконец прервала молчание и сказала:

— Мне кажется, что тебе уже хватит безвылазно сидеть в четырех стенах. Как поешь, сходи оформь себе цифровой пропуск в интернете. Съездим немного проветримся.

Аня хмыкнула. «Похоже, тетя решила, что у меня уже крыша поехала от сидения на карантине,» — подумала она, — «И вот… Так ли она не права?» Вслух же спросила:

— Э-э… Хорошо. Но там вроде нужно цель поездки написать. И адрес. Что указывать?
— Поселок Энский, СНТ ЭмКа, дом номер 49.
— А цель?
— На дачу, вестимо, — Лина улыбнулась, — Майские праздники ведь. Ты уже совсем не следишь за календарем?

Через час они вышли на улицу. Аня просидела в квартире больше месяца и дивилась переменам: вокруг все зеленело и стояла нехарактерно теплая погода — под двадцать градусов. «Не иначе как глобальное потепление постаралось,» — решила она, расстегивая куртку, в которой оказалось слишком жарко. Они забрались в тетину машину — очень старую потрепанную Мазду, — та с надрывом завелась, и они направились к выезду из города.

Цель их путешествия оказалась на расстоянии менее часа езды, хотя, возможно, это объяснялось тем, что Лина местами явно нарушала ПДД в плане разрешенной скорости движения. Дом номер 49 находился на выходящей к реке улице деревни, часть которой поглотило названное ранее СНТ. Дома здесь, впрочем, оставались вполне деревенского вида, а ухоженных современных коттеджей было всего два-три, и все они располагались на дальнем конце улицы за отдельным ограждением. Все остальные представляли собой классические сооружения руинного стиля: если ещё не обвалились — и то хорошо.

Дом 49 не был исключением. Конструкция его была деревянная, обитая вагонкой, не очень умело выкрашенной желтой краской несколько лет назад. Рядом стоял серый сарай-гараж с небольшой асфальтированной парковочной площадкой перед воротами. Участок спереди окружал высокий глухой забор, в котором была не менее глухая калитка, но перед гаражом размещались легкие металлические ворота, на редких рядах решетки которых был наварен какой-то флористический узор. Ворота самого гаража, правда, откровенно ржавели. Задняя же часть участка, где распологался сад и огород, была окружена забором был попроще — обычными металлическими столбами с сеткой-рабицей. Столбы, впрочем, уже тоже были все в ржавчине, а часть еще и покосилась.

Лина запарковалась поперек уличных ворот, явно не собираясь заезжать внутрь, и вышла из машины. Аня последовала за ней. Тетя отперла калитку какими-то огромными ключами и вошла на участок, одобрительно хмыкнув. Крыльцо дома выходило на противоположную сторону от калитки и представляло из себя внушительную деревянную лестницу, но тоже поврежденную гниением. Лина покопалась в ключах и открыла дверь на веранду, а затем — и внутреннюю дверь в дом.

Аня с интересом осматривалась по сторонам. На участке по периметру росло немало декоративных когда-то кустов, но теперь безобразно разросшихся во все стороны. А в доме создавалось впечатление, что уже несколько лет как никто не бывал — везде лежал заметный слой пыли. Она поскорее вернулась обратно на свежий воздух. Через пару минут откуда-то уже из огорода вернулась и Лина.

— Итак, газ все еще есть, и уличный водопровод — работает, — сообщила она Ане. И добавила: — Но имей в виду, вода в нем не питьевая, ее разве что только кипяченой пить. Питьевая, к сожалению, сейчас только в колонке на соседней улице. Ну или в скважине, но тут насос умер уже лет пять как…

Аня внимательно посмотрела на тетю.

— Теть Алина, а что мы собираемся тут делать? — решила напрямую спросить она.
— Ань, ну вот не надо этих тетек, — поморщилась та. — Я чувствую себя старой, когда ты так говоришь. Да и имя ещё это… Просто Лина, ладно? А здесь — сегодня мы приехали просто посмотреть, как тут. И тут, по-счастью, все по-старому. Так что теперь я уверена, что тебе будет здесь намного лучше, чем было в городе. Тем более что сейчас так потеплело.
— Эм… Но я…
— И никаких споров. Ты месяц сидела безвылазно в квартире. Здесь хоть походишь по улице. Свежий воздух… — тут, правда, Лина чихнула. И продолжила: — Правда, с пылью в доме надо что-то будет сделать, это да. Но на улице-то хорошо!
— А интернет? — робко поинтересовалась Аня.
— И интернет тут тоже ловится. Поверь, меня это беспокоило не меньше твоего, — тетя улыбнулась. — Думаю, тебя ещё раньше надо было сюда привезти. Хотя, честно сказать, в холода тут делать совершенно нечего.

И Лина направилась к машине, чтобы вскоре вернуться с какими-то сумками.

— Я пойду, попробую разобраться с пылью, — пояснила она, — иначе это будет смертоубийство. Если хочешь, помоги мне. Ну, а нет — посиди тут пока, или лучше — пойди погуляй. Здесь вряд ли кто-то будет проверять, соблюдаешь ты изоляцию или нет.

И она скользнула в дом. Аня без особых надежд достала смартфон, однако уровень приема сети был неожиданно высоким несмотря на кажущееся отсутствие какой-либо цивилизации окрест. Она хмыкнула… И поспешила вслед за тетей. Она искренне считала, что после вчерашних событий следовало всячески помогать, содействовать и другими способами пытаться восстановить свою репутацию перед Линой. Если таковая вообще могла сохраниться.

Всего несколько часов ушло на то, чтобы промыть все полы, столы и другие поверхности от пыли на первом этаже. Аня стояла на веранде и рассматривала стопки с допотопными журналами по приусадебному хозяйству, пока Лина выносила на улицу последнее ведро с грязной водой и раскладывала сушиться тряпки.

— Ну вот, совсем другое дело, — одобрительно заявила Лина, возвращаясь. — Наконец-то в доме можно разуться!

Она тут же сбросила кеды и, к удивлению Ани, стащила с ног носки. Перехватив ее вопросительный взгляд, она пояснила:

— Да будет тебе известно, это классический способ проверки чистоты пола. Если голыми ногами ни на какую гадость не наступишь — это уже хорошо, а если ноги еще и чистыми останутся — так вообще замечательно.

Аня в задумчивости кивнула. Она была знакома с тетей всего-то этот месяц (и, возможно, ещё когда-то в раннем детстве, но Лина тогда сама должна была быть подростком, и как это вспомнить?), и та в целом всегда вела себя подчеркнуто правильно и профессионально. Но пару раз уже выдавала что-то такое, чего Аня никак не могла от нее ожидать. Вот это, например.

Она отложила очередной журнал и тоже разулась. Поставила свои кроссовки рядом с кедами тети, но носки, конечно, снимать не стала и просто прошла в дом. На газовой плите уже вскипал чайник.

Домой они возвращались уже затемно. Обе большую часть времени молчали — Аня по жизни всегда была неразговорчива, а Лина… ну, видимо, тоже. Наскоро отужинав, Аня отправилась было спать, но сон никак не шел. Она не переставая думала о своем вчерашнем фиаско, и как сегодня тетя ни словом, ни намеком не напомнила ей об этом. В школе ее бы просто загрызли и за куда как более мелкие прегрешения, а уж такое ей бы очень долго припоминали даже в ее собственной семье. А вот тетя была не такой. Аня вздохнула и перевернулась на другой бок. Возможно, все было проще: возможно, Лине было просто наплевать?

На следующее утро Аня оформила себе новый пропуск для возможности осуществления поездок в условиях наичудовищнейшего за всю ее жизнь карантина, и стала собирать вещи для переезда. В целом их и так было немного, но еще и Лина сказала, что та без проблем может в квартире оставить что захочет. Поэтому Аня взяла лишь ноутбук с зарядными устройствами, сумку с тетрадками и небольшую сумку с одеждой. Хотя погода стояла теплая, по климатической норме должно было быть ощутимо прохладнее, так что она все-таки положила с собой ещё и легкую демисезонную куртку-ветровку. А кроссовки были ее универсальной обувью в любую погоду, кроме разве что глубокой зимы.

Лина настаивала на раннем выезде, но Аня традиционно проспала, да и на сборы ушло больше времени, так что выехали они ближе к одиннадцати. По пути тетя свернула для закупки продуктов и разных сопутствующих товаров к какому-то гигантскому супермаркету, который полностью игнорировал негативные пандемические условия и продолжал работать вдали от жилых домов. Там же Лина купила несколько банок с зелёной краской по металлу и подозрительно дорогой секатор для веток.

Словом, до СНТ ЭмКа они доехали только ближе к обеду. Разгрузив машину и рассовав запасы продуктов по древним холодильникам, Лина передала Ане листик со списком поручений, написанных от руки странным, почти вывернутым наизнанку почерком. Впрочем, в нем всё было понятно.

— Ты не думай, что я хочу тебя заставить сделать всё здесь перечисленное, — почти извиняясь сказала тетя. — Более того, многое из этого даже не думай начинать. Вот, например, насчет краски: красить будем вместе, если ты захочешь, да и там ещё нужно будет найти старых вещей, чтобы не жалко было заляпать — это или я привезу, или в доме найдем. А это просто… Ну, скажем, здесь ты можешь почерпнуть идеи, чем можно заняться, если вдруг все прочие занятия тебе страшно наскучат. Вот, например, можешь кусты подрезать — смотри как разрослись.
— Поняла, — кратко ответила Аня.
— Впрочем, ты уже месяц в квартире провела — после такого, думаю, здесь найти себе развлечение не будет проблемой и без списков, — Лина вдруг подмигнула, или это только Ане так показалось? — Ладно, я бы еще побыла тут с тобой, но мне пора на работу. Да, действительно пора, не смотри на меня так.

И она пошла к машине, снова запаркованной снаружи у ворот. Уже у калитки она снова повернулась к Ане, которая следовала за ней.

— Ты не волнуйся — место тут спокойное, соседи из тех кто есть — тихие, хотя, признаться, в прошлом на майские тут было куда как многолюднее. Всем мозги с этой изоляцией промыли — заставляют думать, будто всем нужно сидеть в городах. К слову, имей в виду, сегодня ночевать сюда я уже не приеду, но завтра постараюсь — часам этак к восьми. Во всяком случае, без продуктов я тебя не оставлю, а если что — ты сразу пиши или звони. На крайний случай знай, на главной улице есть магазинчик, но выбор там довольно умеренный, а работающий там персонал — традиционно хамоватый, это нужно иметь в виду перед его посещением. Сам магазинчик стоит буквально в двух шагах от колон… Твою же мать!

Этот переход был действительно внезапным.

— Я забыла показать тебе колонку, — спокойным голосом продолжила Лина мгновение спустя. — Сбегай на веранду, возьми несколько пятилитровых банок. Сходим и я покажу короткий путь, заодно и воду нальем — на кипяченой тут точно жить нельзя. Правда, я так точно опоздаю везде, где только можно…

Аня бегом принесла все три пустые бутыли, что валялись на веранде, и они направились в путь. Шли быстро и молча. Аня молчала, так как из-за месячного сидения в квартире она, похоже, отвыкла быстро ходить и, громко сипя, едва поспевала за Линой, а та хранила молчание, вероятно, потому, что уже сказала всё, что считала нужным сказать. Через считанные минуты они оказались у странного механизма с трубкой и огромной рукояткой. Он торчал из-под земли рядом с большим канализационным люком и, как везде здесь, почти все его поверхности были тронуты ржавчиной. Кроме, разве что, отполированной постоянным использованием рукояти.

— В общем, смотри, — начала наглядную демонстрацию Лина, — набирать воду было бы удобнее вдвоем, но я покажу, что и самостоятельно это можно сделать. Качаем эту рукоятку, не торопясь, и сначала может показаться, что ничего не происходит, но так и должно быть. Как только вот отсюда пойдет вода, не прекращаем качать и делаем это еще хотя бы минуту — нужно как минимум слить первую воду и нагнать побольше давления. Осторожно, стекает она прямо на землю, поэтому вскоре тут образуются лужи и нужно постараться, чтобы не промокнуть, а кроме того брызги с грязью тоже не очень-то приятны. Так, дай-ка первую банку. Откручиваем крышку, подставляем горлышко сюда и собираем воду — на тех глубинах, откуда мы её вытянули, она вполне чистая. Когда поток заканчивается, ты заново набираешь давление рукояткой и продолжаешь наливать. Видишь, это мощная колонка, струя огромная, наливается всё быстро. Но при должной сноровке можно даже продолжать качать и собирать воду одновременно — вот так…

И тут вдруг Лина сделала неудачный шаг и поскользнулась в уже натекшей вокруг воде. Покачнувшись, она чуть не потеряла равновесие и ливанула из банки себе прямо на ноги. Аня прикусила язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь неуместное.

Лина глубоко вздохнула, поставила банку на траву и отошла на шаг от колонки.

— Бывает и такое, — сказала она тем же менторским тоном, будто не произошло ничего выдающегося.

Она развязала шнурки на залитом водой кеде и сняла его вместе с насквозь промокшим носком. Нисколько не смущаясь поставила босую ногу прямо в траву и выжала руками носок, после чего засунула его в кед. Затем разула и вторую ногу, после чего отставила оба ботинка в сторонку подальше. Далее она подвернула штанины почти до колен и уверенно подошла обратно к колонке, встав босиком прямо в центр натекшей там лужи.

— В такой ситуации, конечно, — продолжила она спокойно, — удобнее быть в шлепанцах, потому что вот это теперь сохнуть будет до вечера, — она показала на кеды. — Зато больше можно не беспокоиться о риске промокнуть.

Одну за другой она наполнила три банки водой и повернулась к Ане, которая заинтригованно взирала на происходящее.

— Анька, возьми, пожалуйста, мои кеды. И одну банку. А я понесу две другие. Ну или можно наоборот, если тебя вес не смущает. Или наоборот кеды смущают. Ну ты поняла. И пойдем уже побыстрее, мне действительно пора ехать! Э-эй, не спать!!

Аня наконец оторвала взгляд от лужи, в которой Лина продолжала стоять как ни в чем не бывало. Снова молча кивнув, она подобрала тетины кеды, а другой рукой взяла одну из бутылок. Судя по температуре пластика, вода была откровенно ледяная. Аня снова бросила заинтересованный взгляд на Линины босые ноги, надеясь, что та ничего не заметит. Тетя же тем временем подняла две оставшиеся банки и резво поспешила по тропинке обратно к дому. Ане с трудом удавалось не отставать, едва не срываясь на бег.

Вскоре грунтовая тропинка закончилась, и они вышли на гравийную дорожку-проулок, соединявший деревенские улицы. Аня непроизвольно содрогнулась — камни выглядели очень острыми, но Лина этого словно не замечала и продолжала быстро-быстро переставлять голыми ногами.

Через несколько минут они уже почти вбежали на свой участок. Лина сняла машину с сигнализации и махнула Ане рукой в сторону пассажирского места:

— Поставь обувь туда, если тебя не затруднит, — попросила она.

Аня оставила банку с водой у калитки и подошла к машине. С трудом открыв заедающую дверцу, она поставила тетины кеды под пассажирское сиденье спереди, затем со скрипом захлопнула дверь обратно. Лина тем временем успела сбегать донести свои банки до веранды и уже вернулась к машине — и по-прежнему была босая. На секунду остановившись напротив Ани, она потрепала ее по плечу и сказала:

— Ладно, мне реально пора. Не скучай! — и бросилась к машине.

Аня в задумчивости проводила ее взглядом. «Я-то думала она где-то в доме возьмет сухую обувь… Неужели сейчас сядет и переобуется в мокрые ботинки? Да у нее после этой пробежки и ноги должны быть очень грязными!» Но едва захлопнулась водительская дверь, как тут же взвыл старенький стартер, а через секунду машина завелась и сразу же рванулась с места. Лина помахала Ане рукой из окна, и машина скрылась за поворотом.

Аня еще десяток секунд постояла на месте, вздохнула, а потом взяла оставшуюся банку с водой и поплелась к дому.

Следующие часы прошли в обычных хлопотах. Аня перенесла свои вещи в комнату, которую ей указала Лина. Достала из показанного Линой шкафа постельное белье и застелила диван, на котором ей предстояло спать в ближайшие дни. Включила ноутбук и настроила подключение к интернету через оставленный тут Линой модем. И кто эта тетя Алина на самом деле?

Родители говорили Ане, что Алина Николаевна — славная девочка, они ее с детства знают, ей можно доверять, и что она об Ане при необходимости всегда позаботится. В принципе, так они говорили о любой Аниной родне, с которой у семьи были хорошие отношения. А ещё они её и саму называли славной девочкой. Аня вздохнула.

С самого момента переезда из общежития, Аня с Линой практически не взаимодействовали. Она ее воспринимала как какой-то вспомогательный персонал. Ну, как преподавателя из университета, как консультанта в магазине, как работника банка… Ну, тетка какая-то средних лет. Занимается своей работой с утра до вечера. И приютила Аню только потому, что родители с ней договорились — и, надо догадываться, не бескорыстно. И, казалось, в девяноста девяти процентах случав тетя и вела себя именно так: с механическим уважением и механической же видимостью заинтересованности, заранее оплаченной деньгами по предварительной договоренности. И так продолжалось до самого Аниного провала, вследствие которого она и оказалась здесь. Целый месяц, после которого вдруг выяснилось, что тете Алине, быть может, не так уж всё и безразлично. И что она вдруг может взять и бегать босиком. Или повести без обуви машину.

Аня закрыла почтовый клиент и выключила ноутбук, решив, что университетские занятия она продолжит как-нибудь в другой раз.

Она обулась и вышла на крыльцо, некоторое время постояла там, а затем медленно обошла участок по кругу. Мысли витали где-то далеко. Участок был немаленький, но ничего плодового тут не росло. В дальней стороне дворика, перед огородом стоял комбинированный сарай-туалет, весь поросший диким виноградом, который в этом году еще не успел выпустить новые листья. Аня подошла к забору. Он хоть и был местами покосившимся, но стоял везде без дыр и щелей. Тогда она добрела до калитки и подергала ручку — калитка была прочно захлопнута на замок. Все здешние ключи Лина оставила на полке на кухне.

Аня вернулась в дом и закрыла за собой дверь, разожгла газ и поставила подогреть чайник. Над дверью мерно тикали часы, в которые только вчера вставили новую батарейку. Она снова вздохнула. «Я попала сюда только из-за того, что прокололась, пытаясь выполнить свою дурную идею». Она посмотрела на часы. Лина уехала и вернется только завтра к ночи. А у нее есть этот вечер и весь завтрашний день — и все это время она будет совершенно одна. До этого она была одна в пустой квартире, теперь она одна в пустом доме. Принцип же один и тот же, не так ли?

Она встала со скамейки, на которой сидела за кухонным столом, и вышла на середину комнаты. Сначала неуверенно расстегнула пуговицу на джинсах и стащила их с ног. Затем сняла кофту и расстегнула блузку. Постояла так с минуту, потом решительно бросила блузку на пол, где уже лежала другая одежда. Теперь из вещей на ней осталось только нижнее белье и носочки. Она засунула большие пальцы под ткань трусиков по бокам, но поняла, что снова не в силах перебороть подкативший страх, чтобы снять их.

«Ладно, ладно. Начну с малого. Начну с того, что уже умею. Просто похожу тут как дома. Не каждый же раз резать на себе трусы ножницами!»

И она потянулась к ноге, чтобы стащить носок. Однако коснувшись босой ступней керамической плитки, которой был отделан пол на кухне, тотчас отдернула ногу. Пол был просто ледяным на ощупь.

«Хорошо, поняла. Похожу в носках.»

Аня надела обратно носок и наклонилась, чтобы собрать с пола снятую одежду и отнести ее в свою комнату. На газовой плите наконец засвистел чайник, возвещая о том, что он вскипел.

На пути к своей идее-фикс, даже в рамках доступных полумер, Аня обнаружила в пребывании на даче, в общем-то, очевидную преграду: уличный туалет. Ей было стеснительно выходить из дома даже в нижнем белье, не говоря уже о чем-то большем. Или, точнее, меньшем?

Она снова полностью оделась и, сделав нужные дела, решила пойти прогуляться по деревне — рассмотреть подробности происходящего вокруг. Можно было ожидать, что дневной поход к колонке должен был дать какие-то ответы, но проходил он в сильной спешке, а на обратном пути так вообще все внимание Ани было, честно говоря, приковано к Лине. Так что Аня вышла за калитку и побрела вдоль улицы, глазея по сторонам.

Смотреть, впрочем, было особенно не на что. Улица представляла собой накатанную машинами грунтовую дорогу, местами присыпанную щебенкой или каким-то строительным мусором. По одной ее стороне шел ряд домов, а с другой был довольно крутой склон вниз, к полям, за которыми в небольшом отдалении виднелась река с поросшими деревьями берегами. Архитектура домов, надо признать, была довольно разнообразной, но почти всех их объединяло то, что за ними десятилетиями не ухаживали. Ближайшие несколько участков были заметно заброшены, впрочем, у дома номер 40 стояла машина, а в одном из окон горел свет. Аня прошла мимо.

Далее путь преграждал небольшой овраг, а дорога уходила влево, в сторону главной улицы. Аня аккуратно спустилась по склону и направилась к реке по проложенной здесь тропинке. Все расстояния здесь были небольшие, в пределах сотни-другой метров. Берег был совсем заросший, но пройдя еще немного Аня обнаружила полусгнивший деревянный причал. Выйдя на его край, она присела на корточки и дотянулась рукой до воды — та казалась ощутимо холодной, напоминая, что лето еще не полностью вступило в свои права.

Аня продолжила путь вдоль реки, а затем, поднявшись обратно к деревне через другой подобный овраг, вернулась к своему участку. Сбросив на веранде ботинки, она в нерешительности помялась с минуту, борясь одновременно с желанием и нежеланием раздеться, но, так ничего и не сделав, просто прошла в дом. Она поужинала наскоро приготовленными полуфабрикатами, открыла ноутбук и погрузилась в онлайн — новости, статьи… и новая пачка заданий по учебе.

Она нехотя открыла программу видеочата, в которой всех студентов заставили зарегистрироваться для дистанционного обучения. В первую декаду мая никаких очно-заочных занятий не проводилось — просто до противности регулярно присылали домашку — но в чате все равно присутствовало несколько человек и продолжалась привычная грызня в прямом эфире. Аня полистала лог сообщений, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо новостей. Тут кто-то заметил ее приход, а также увидел, что обстановка, на фоне которой она сидела, разительно отличается от предыдущей — вебкамера делала по снимку раз в минуту и автоматически обновляла «аватарку» пользователя, даже если тот не участвовал в видеоконференции. В чате появилось несколько ехидных сообщений. «Вот неужели кому-то может быть настолько интересно, на фоне какого именно потолка я сижу, чтобы это сравнивать?» — и она закрыла программу, ничего не написав в ответ. — «Наверное, просто им совершенно нечего делать. Как и мне.»

Уже темнело. Аня закрыла ноутбук, взяла из шкафа какую-то случайную книжку Джека Лондона, разделась до нижнего белья и забралась в постель. Прочитав десяток-другой страниц она вновь поймала себя на том, что не читает, а мысли ее бродят где-то вовне. Она отложила книгу в сторону. Потянувшись под одеялом, она быстро стащила с себя трусики — это, в общем-то, было нетрудно. Осторожно потрогала себя рукой между ног, но сразу же прекратила и прикрикнула на себя: «Я хочу перебороть страх наготы, а не развратом заниматься!». Она снова взяла книжку, но читать не смогла. Попыталась было заснуть, но дискомфорт от отсутствия на себе трусов не дал ей сделать и это. Устав ворочаться, Аня вздохнула, натянула на себя трусики обратно и мгновенно уснула.

На следующее утро Аня проснулась с твердым желанием по крайней мере не одеваться в верхнюю одежду. Но обувшись и сделав робкий шаг на крыльцо, она тут же пикнула и юркнула обратно в дом. Одевшись и позавтракав, она решила потратить время на выполнение накопившихся заданий по учебе. Днем же, поняв, что ее уже просто тошнит от попыток написания эссе и аннотаций по очень непрофильному русскому языку, она вышла на улицу. Тетя предлагала покромсать сухие ветки на кустах сирени, растущих вдоль дома, так что Аня распаковала новый секатор и принялась за дело.

Лишь к вечеру она будто очнулась и сознала, что очередной день почти прошел, а она даже не попыталась ничего сделать ради своей идеи-фикс. Она прошла к себе в комнату и решительно разделась, оставшись лишь в серой майке и серых трусиках, а также простецких бежжевых носочках. Убрав одежду в сумку, она взяла ноутбук и прошла на кухню. Пролистав набор своих привычных сайтов, Аня запустила одну из старых онлайновых игрушек, в которых когда-то прочно зависала в школьные времена. Старые рефлексы сработали, и она погрузилась в мир Элексии.

Более того, тактическое отвлечение сработало настолько хорошо, что она вырвалась из игры довольно поздно. Спохватившись, она захлопнула ноутбук и побежала относить его к себе в комнату. Убрав ноут в сумку, она поняла, что оставила на кухне радиомышку, которую доставала именно ради онлайнового развлечения. Она быстрым шагом направилась обратно лишь только ради того, чтобы неожиданно столкнуться лицом к лицу с Линой — та втаскивала в дом пару тяжелых сумок с веранды.

— Анька, привет! Как ты тут? — поздоровалась тетя, и добавила: — Обживаешься?
— Тетя Алина!!

Аня резко остановилась и почувствовала, как начинает молниеносно краснеть. И дальше она сделала что-то невероятное: попыталась обхватить себя руками, хотя все интимные места и без того уже были надежно прикрыты нижним бельем. Лина снова с подозрительным интересом уставилась на нее.

— Ань, ты чего это? Не стесняйся. Это же дача, можешь ходить тут как захочешь, я ничего от тебя не требую.

Лина не торопясь поставила принесенные сумки у холодильника и вышла с кухни, чтобы помыть руки в уличном умывальнике. Даже на даче противовирусную гигиену никто не отменял, особенно при возвращении из зараженного города.

Аню же тетины слова не очень-то успокоили, но она с видимым трудом убрала от себя руки. Щеки горели. Какое позорище! Ей хотелось просто ударить себя. Она схватила со стола мышку и выбежала с кухни. Одеться, скорее одеться! Через пару минут она вернулась на кухню в джинсах и футболке.

Дальнейший вечер прошел как обычно. Тетя никак не возвращалась к этому вопросу, а Аня — уж тем более.

На следующее утро Лина снова уехала работать. Аня же, все еще переживая за свою последнюю глупость, решила повременить со своими «опытами», вместо этого выбрав уборку дома, продолжение написания эссе и аннотаций, прогулки по улице и возню с недостриженными кустами, число которых будто и не уменьшалось.

Ранним вечером она наконец решила послать все к черту и направилась к себе в комнату, чтобы просто лечь и почитать книжку. Правда, устроившись на диване Аня сразу поняла, что в действительности пришла сюда вовсе не «просто почитать». «Ладно, посмотрим,» — сказала она себе, — «но только на часок!». Она сняла футболку, затем расстегнула джинсы и вылезла из них. Аккуратно сложила вещи и положила на стоящий рядом стул. И в нерешительности замерла. Дальше ей было страшно.

Посидев немного на диване и болтая в воздухе обутыми в носочки ножками, она вдруг кивнула себе и залезла под шерстяное покрывало, хотя в комнате и без того было достаточно тепло. И уже в этом положении стащила с себя майку, а парой секунд позже и трусики. Носки же она решила пока не снимать. В конечном счете их-то она могла снять в любой момент, когда бы только захотела. Даже при тете. В отличие от всего остального.

Она нащупала под пледом нижнее белье и бросила его на тот же стул. Затем повернулась на бок. Первые минуты ее то и дело била легкая дрожь от осознания того, что она опять делает запретную глупость, но затем все же сумела успокоиться и начала даже получать некоторое удовольствие от того же самого осознания. Под пледом становилось жарко, так что она вытащила наружу руки, тщательно следя за тем, чтобы все важное оставалось прикрыто. Пролежав так еще несколько минут, она вдруг снова залезла руками под одеяло, чтобы стащить с себя и носочки. Поднеся их чуть ближе к лицу, она скорчила гримасу и швырнула их в дальний угол комнаты. Теперь она осталась совершенно голой. Снова повернувшись на другой бок, она взяла лежавшую рядом книжку. И, пролистав несколько страниц, вдруг провалилась в сон…

— Аня!

Голос был терпеливым и негромким. Она повернулась на другой бок, не открывая глаз. Ей снилось что-то сюрреалистичное и, кажется, она снова была без одежды.

— Аня, просыпайся!

Голос сделался настойчивее. Она недовольно разлепила глаза. В комнате уже было темно, в углу неярко светился торшер. Практически под головой у нее валялась книжка Джека Лондона, а на краю дивана лежал отброшенный в сторону плед — кажется, она почти что скинула его на пол, ведь ей было так жарко под ним…

— О, проснулась наконец?

И тут вдруг зажглась люстра, на мгновение почти ослепив её. Аня резко села в постели. Она действительно была голая — вся ее одежда лежала рядом на стуле. А в дверях стояла тетя Алина. Аня быстро сбросила ноги с дивана, схватила свои вещи и инстинктивно кое-как прижала их к себе.

— Пойдем-ка. Мне кажется, нам нужно поговорить. Я бы подождала до утра, да боюсь, что мне надо будет уехать гораздо раньше, чем ты встанешь, — Лина уже подошла вплотную, взяла Аню за руку и потащила её за собой, не давая той никаких шансов одеться.

Отпустила она ее лишь в дверях кухни, оставив Аню топтаться босыми ногами на ледяном плиточном полу, а сама прошла к столу и села на стоявший рядом стул. Аня все еще продолжала стыдливо прижимать к груди свои вещи. Лина внимательно осмотрела её так, будто впервые увидела и, подавшись вперед, наконец спросила:

— Ну, и что всё это значит?

Аня затравленно осмотрелась по сторонам, вгляделась в непроницаемое лицо Лина, замерла в неуверенности на пару секунд… И решилась. Всхлипнув, она начала рассказывать тете про свои проблемы, сомнения, страхи и даже обиженность на себя из-за отсутствия настоящих подруг в школьные времена — постоянно сбиваясь и то и дело начиная заикаться от паники. Лина задумчиво глядела на Аню, сравнивая рассказанное той со своим собственным детством.

— Что ж, понятно, — протянула наконец она. — Ну, то есть вот это ты последние дни пытаешься преодолеть страх наготы и перестать себя стесняться?
— Н-ну… д-да… — выдохнула Аня и склонила голову.
— Любопытненько! Не знаю, почему ты решила начать именно с этого, но пусть так. Положи-ка вот сюда одежду, что ты сейчас держишь, — Лина показала на скамейку.
— Х-х-хорошо…

Аня прошла вперед, с трудом отняла от себя вещи и бросила их в указанное место, после чего сразу же попыталась прикрыться ладошками и еще сильнее сжаться. Лина тем временем снова осмотрела ее с головы до кончиков пальцев ног. И вдруг встала со стула. Аня тут же шарахнулась в сторону.

— Не бойся, я не кусаюсь, — доверительно сказала Лина, подходя к шкафу с посудой. Она достала с полки стакан и налила в него чистой воды из банки. Затем подошла к племяннице и протянула той воду. — Тебе сейчас серьезно нужно успокоиться. Возьми, выпей маленькими глотками. И иди спать, время уже позднее. Можешь не одеваться. Мы возьмемся за решение твоей проблемы.

Аня с трудом отняла одну руку от груди и взяла у Лины стакан. Давясь, кое-как проглотила воду. Затем поставила стакан на стол и бегом вылетела из кухни.

Лина только покачала головой.

Когда Аня проснулась, в окно уже ярко светило почти что дневное солнце. Она полночи не могла заснуть, и как результат — снова проспала полдня. Она повернулась на бок, а затем приподнялась в постели на локтях. Одеяло соскользнуло с ее голой груди — майки на ней не было. И Аня сразу же вспомнила, чем закончился вчерашний день. Она вздрогнула от ужаса.

Аня спустила босые ноги с постели и коснулась ступнями холодного пола. Трусов на ней, конечно, тоже не было. Она оставалась совершенно голой. Огляделась — и никакой ее одежды рядом тоже не лежало. Впрочем, она ведь бросила ее на кухне. Точнее, тетя Алина заставила бросить одежду на кухне… Она снова вздрогнула и прислушалась. Но в доме стояла тишина, только мерно тикали часы на стене.

Она поднялась на ноги и, несознательно прижав ладошку левой руки между ног, подошла к окну. Тетиной машины за воротами видно не было — Лина опять уехала работать. Аня шумно перевела дух. Она была одна. И сразу же — голая, безо всяких колебаний последних дней. Она пару раз глубоко вдохнула и отправилась на кухню. Перестать прикрываться руками, правда, она заставить себя не смогла.

Аня быстро пробежала по ледяным плиткам до лежащего посреди кухни коврика, остановилась и зарылась ногами в его теплое мягкое покрытие. Осмотрелась. На плите стоял уже остывший чайник, стол был пуст. Ничего не лежало ни на стульях, ни на скамейке у стены, ни на диванчике у обеденного стола. Словом, на кухне не было никаких следов Аниной одежды. Холодок пробежал у нее по спине, и она еще сильнее стиснула себя руками.

«Ладно… ладно. Может тетя Алина просто переложила всё куда-то ещё,» — она попыталась убедить сама себя. — «Можно пока что просто одеться во что-нибудь другое.»

И она направилась обратно к себе в комнату только ради того, чтобы обнаружить, что ее сумка с одеждой тоже бесследно пропала. Аня почувствовала, как у нее все холодеет внутри. Впрочем, сразу же оказалось, что это был просто порыв ветра из открытой форточки. Однако она вполне сознавала, что отсутствие сумки с вещами уже точно не могло быть простой случайностью.

Она пошла к тетиной комнате и решительно распахнула дверь. «Кстати, а почему тетя Алина всегда держала свою комнату закрытой?» Но к полному ее разочарованию ничего удивительного в комнате не оказалось. Какой-то шкаф, небольшой стеллаж с книгами, кровать с тумбочкой. Постель, к слову, была неряшливо скомкана. «А я-то считала, что у нее везде будет идеальный порядок!» Передвигаясь крадучись, Аня аккуратно осмотрела все углы и сунула свой нос за все имеющиеся в комнате дверцы. Ничего. И под кроватью тоже обнаружилась лишь пыль.

Тогда она вернулась в свою комнату, чтобы обшарить и её. Сумка с ноутбуком и гаджетами, сумка с тетрадками — все было на своих местах. Не было только сумки с одеждой. Аня разочарованно взвыла. Зато в дальнем углу она подобрала с пола свои носочки, которые сама зашвырнула туда прошлым вечером.

Впрочем, продолжать поиски становилось все сложнее, так как физиологические потребности все сильнее намекали Ане, что пора бы уже посетить утренний туалет. Вот только идти к нему нужно было по улице. Не придумав ничего лучше, Аня, перевернув свою постель окончательно, вытащила из нее простыню и кое-как завязала ее на себе. Потом с дурацким смешком надела носки и пошла на веранду.

У крыльца она к своему удивлению обнаружила свои кроссовки, стоящие именно там, где она их в последний раз и оставляла. Обувшись, она наконец бросилась к деревянному сарайчику.

Вернувшись в дом, она решила продолжить поиски. И на веранде сразу же с радостью обнаружила свою куртку. Вот только как выяснилось позже — это было всё, что она смогла найти. Кроме того, ни в каких шкафах в этом доме не было никакой одежды от слова «совсем». Единственное, что тут обнаружилось из ткани — небольшой запас постельного белья и пара старых столовых скатертей. Аня вернулась на кухню и с усталостью уселась на диванчик. Она по-прежнему куталась в простыню, то и дело поправляя ее руками.

Тут из комнаты раздался писк уведомления на смартфоне. Лина сообщала, что приедет сегодня раньше обычного и спрашивала, не захватить ли Ане чего-нибудь из города. Аня перечитала его раз десять, пытаясь понять, была ли это издевка или нет. У нее отобрали одежду и спрашивают, чего привезти? Она раздосадованно отложила телефон в сторону, вообще ничего не ответив.

Побродив еще немного по дому, она решила все-таки суметь влезть на второй этаж, чтобы проверить, не лежит ли чего полезного там. Дело было в том, что он был де-факто опечатан: лестницу туда перекрывала какая-то оргалитовая перегородка. С полчаса пролазав вокруг, Аня наконец нашла, в каком месте нужно надавить, чтобы заграждение поддалось. При этом она, правда, практически вывихнула руку и в очередной раз зацепилась за что-то узлом на своей простыне, который не преминул сразу же развязаться. Стоя наверху лестницы Аня с раздражением наблюдала, как простыня соскальзывает куда-то вниз, снова оставляя ее нагишом. Но она напомнила себе, что в доме никого нет, она совершенно одна, и каким-то чудом заставила себя не бежать сломя голову вниз. Вместо этого она вновь надавила на угол заграждения уже голым плечом. И тут оргалит внезапно треснул, преграда сдвинулась в сторону и Аня, потеряв равновесие, пролетела полметра вперед, пребольно ударившись об верхние ступеньки лестницы ребрами. А потом на нее сверху упала отломанная перегородка.

Аня громко выругалась. Осторожно приподнялась и, ощупав себя, убедилась в том, что все кости вроде бы целы. Отодвинув в сторону обломки, она вгляделась в темноту впереди. В воздухе витали килограммы потревоженной пыли. Еще больше пыли лежало на полу. Создавалось впечатление, что на втором этаже никто не появлялся намного дольше, чем на первом. «Да уж, вряд ли тетя Алина могла незаметно пронести и спрятать здесь мою сумку,» — разочарованно подумала Аня и чихнула. Еще килограмм пыли взмыл в воздух. Она спустилась на пару ступенек ниже и кое-как приладила на место перегородку, надеясь, что никто и никогда не будет проверять ее состояние. И лишь после этого поспешила вниз, к валяющейся под лестницей простыне.

Лина приехала, как и обещала, рано: Аня, сидевшая на веранде с ноутбуком, заслышала рычание старой Мазды и удивленно посмотрела на часы — было всего около двух часов дня. Она затянула посильнее узел на простыне и глубоко вздохнула в предвосхищении дурацкого разговора: не попытаться выпросить вернуть всё назад Аня не могла — не ходить же ей теперь в простыне постоянно?

— Привет, Ань! — поздоровалась Лина, заходя с улицы и с недовольным видом осматривая племянницу.
— Привет, — откликнулась та. — Теть Алина?
— Да-да?
— Верните мне мою одежду, пожалуйста, — не теряя времени в лоб попросила Аня.
— А зачем она тебе?
— Ну… — она никак не ожидала такого же прямого встречного вопроса и смутилась. — Мне нужно ходить на улицу.
— Если нужно, так ходи, — отрезала тетя.
— Но… — Аня беспомощно посмотрела по сторонам и не смогла подобрать слов.
— Слушай, если ты хочешь решать свои проблемы, то надо работать над этим. Сами себя они не решат, — безапелляционно заявила Лина и пошла в дом. На пороге кухни, правда, остановилась и бросила: — И кроме того, у меня все равно твоих вещей сейчас нет, я их в квартире оставила.

Аня медленно закрыла глаза и потерла их руками. «Да уж, вот так и поговорили.» Аня открыла глаза. Делать было нечего, и она вернулась к работе над эссе.

Спустя полчаса с лишним Лина как ни в чем не бывало позвала ее обедать. Аня иногда восхищалась этим её деланным безразличием. Она вошла на кухню и хотела было сесть за стол, но тут тетя вдруг остановила ее жестом:

— Стой. Пойди-ка сначала отнести простыню на место. Если что-нибудь опять опрокинешь, мы замучаемся её здесь отстирывать — это ж в конце концов простыня, а не полотенце. И возить в город туда-обратно на стирку тоже то еще удовольствие.

Аня чуть покраснела, сразу же вспомнив вчерашний эксцесс, когда она за завтраком случайно опрокинула на себя миску с салатом — и ей тогда пришлось переодеть футболку. У нее тогда по крайней мере была футболка… А несколькими мгновениями спустя покраснела значительно сильнее, осознав, о чем в действительности ее просит тетя. Она открыла было рот, чтобы высказать всё, что она думает насчет этого, но, взглянув Лине в глаза, поняла, что это будет решительно бесполезно.

Она быстро выскользнула с кухни к себе в комнату. И замерла в нерешительности перед кроватью. Лина желала, чтобы простыня использовалась сугубо в прямом своем назначении, и это можно было понять. А пытаться спорить с тетей и что-то ей доказывать означало, пожалуй, только отсрочить возвращение своей одежды на более поздний срок. Аня развязала узел и бросила простыню на диван, снова оставшись в одних только носочках. Возвращаясь на кухню, она не стала себе ни в чем отказывать и снова прикрыла наготу руками настолько, насколько только могла.

Но это, очевидно, не помогло. Нерешительно сделав шаг на кухню, она почти физически почувствовала на себе пронизывающий тетин взгляд. И замерла в дверях, попытавшись сжаться в комок. «Я выгляжу как ничтожество,» — мысленно сказала она себе. — «И ничего не могу с этим поделать.»

Лина, закончив ее разглядывать, вероятно пришла к тому же самому выводу, но дальше сделала то, чего Аня и вовсе не могла ожидать. Она сказала:

— Да уж, беда какая-то с тобой. Ладно, не знаю, поможет ли это тебе, но давай попробуем поступить вот так.

И начала расстегивать на себе рубашку. Затем сняла ее и принялась стаскивать с ног брюки. Аня неверяще смотрела на происходящее. Через минуту Лина уже стояла перед ней совершенно голая — она сняла с себя даже носки и отшвырнула в сторону домашние тапки, будто не замечая никакого холода от кафельного пола. Она аккуратно сложила вещи в стопку и протянула их Ане:

— Вот, держи. Отнеси куда-нибудь, пожалуйста, и возвращайся сюда. Только побыстрее, а то суп остывает.

Аня как на автопилоте взяла тетину одежду, отнесла ее к себе в комнату и положила на тумбочку у двери. Затем сделала несколько глубоких вдохов и вернулась обратно. Лина уже сидела за столом, намазывала майонезом салат и с интересом смотрела телевизор. И она будто никак не замечала своей наготы.

Аня на ватных ногах подошла к ней и села рядом.

Пообедав, Аня сразу же ретировалась к себе в комнату и поспешно накрылась простыней. Ее била дрожь. Она только что обедала вместе со своей троюродной тетей, будучи в одних только носочках. Да она никогда в жизни не проводила столько времени голой в компании другого человека! Обычно это бывали какие-то секунды, и то Аня пыталась минимизировать их количество до самого абсолютно необходимого. Сейчас же она просидела с Линой почти полчаса, зажавшись в дальний угол стола.

А вот сама Лина… Тетя вела себя как обычно несмотря на то, что на ней не было ни нитки. Не торопясь доела суп, сходила положить себе добавки… У Ани до сих пор перед глазами стоял образ голого тела своей более взрослой родственницы. Да, Аня открыто пялилась на нее весь обед, но тетя делала вид, что не замечает этого. Или и правда не замечала. Без одежды Лина оказалась очень худой. Ввалившийся живот, торчащие ребра… Маленькая подтянутая грудь первого размера с аккуратными темными сосками. Когда Лина выходила из-за стола, Аня не смогла удержаться и бросила несколько взглядов на область ниже живота тети. Она не знала, чего ожидала увидеть. Может, какую-то фигурную интимную стрижку, что она как-то видела в небольшом видео для взрослых, которое обсуждали в чате ее одногруппники? Или просто голую кожу, подбритую под ноль? Мало ли. Но нет, лобок у Лины был просто равномерно покрыт длинными темными волосками. Аня приподняла край простыни и посмотрела на свой: «У меня такой же, но я дико стесняюсь всего этого. А Лина — нет. Как?»

Аня вздохнула и обернулась. На тумбочке по-прежнему лежала тетина одежда, она так за ней и не зашла. И вообще, кажется, Лина до сих пор оставалась на кухне — голая. Аня поняла, что снова начинает краснеть. Но тут она услышала приглушенные шаги из коридора — тетя вошла в комнату. «Ну да, конечно, за одеждой,» — решила Аня, снова начиная непроизвольно разглядывать Лину — та держалась подчеркнуто прямо и никак не пыталась прикрываться.

— Я вот думаю, сегодня надо пойти с обрезкой сирени закончить, — огорошила Аню таким заявлением Лина, неодобрительно взглянув на то, как племянница снова укрылась под простыней. Но продолжила: — Я видела, ты по низам там отлично прошлась, но макушки им тоже надо покромсать. Я сейчас найду стремянку — она тут в подвале где-то должна быть — и мне понадобится твоя помощь, чтобы ты ее подержала, пока я буду наверху резать. А то там земля мягкая, не ровен час можно и опрокинуться. Поможешь?

Аня в растерянности кивнула, и Лина вышла из комнаты. А вся её одежда так и осталась лежать на тумбочке. Аня медленно пыталась переварить сказанное. Подстраховать тетю со стремянкой — это понятно. Но — на улице, и Аня остается раздетой? Лина же сказала, что вещи племянницы остались в городе… Ну, а сама Лина? Тут на кухне что-то звякнуло — Аня поправила простыню и поплелась вслед за Линой, оставаться в комнате не было смысла. Тетя как раз вылезала из подвала и тащила в руках большую металлическую стремянку — люк, ведущий в подпол, скрывался под ковриком посреди кухни. Не останавливаясь, она вынесла стремянку на веранду, после чего открыла дверь на крыльцо и преспокойно шагнула туда.

Аня встала посреди веранды и с ошеломлении смотрела на улицу, где Лина, оставаясь босиком и полностью голой, донесла стремянку до кустов сирени и, чертыхаясь, пыталась ее разложить, правильно зацепив все стопоры. Через пару минут она справилась и повернулась к крыльцу.

— Анька, ты идешь?
— Сейчас, пару минут, — соврала Аня, в замешательстве оставаясь стоять на веранде.
— И секатор принеси ещё, пожалуйста. Я забыла сразу взять.

«А я вот думаю, что тебе просто некуда было его положить в отсутствие карманов,» — мысленно проворчала Аня, а вслух ответила: — Хорошо, сейчас возьму!

Аня оправила свой импровизированный хитон. «Черт, а она ж не иначе как опять скажет, что нечего тут постельным бельем трясти… Но не пойду же я как она?» И тут ей на глаза попалась ее куртка, все еще висящая на крючке у двери. Не долго думая, она сбросила простыню и накинула куртку прямо на голое тело, застегнула молнию. Синтетика щекотала ее голые соски, но она пыталась это игнорировать: была проблема посерьезнее — длины куртки едва хватало на то, чтобы закрыть ее попу. А это значило, что ее не хватало и на кое-что ещё…

— Ань, ну сколько ждать-то ещё?! — донеслось с улицы.

Она чертыхнулась. Других вариантов она не видела, а придумать импровизированную юбку уже не было никакого времени. Она взяла со стола секатор и сунула его в карман куртки («Да, зато у меня есть карманы!»), быстро зашнуровала кроссовки и выбежала на улицу.

Порыв свежего воздуха ударил ее прямо в лицо, но, будто оживившись, поддул еще и снизу. «Господи, что я творю?!» — мысленно стенала Аня, сбегая по крыльцу, — «Я на улице без трусов!» Впрочем, у сирени стояло живое подтверждение того, что могло быть и хуже. Лина забралась на середину стремянки и нетерпеливо постукивала по ступеньке пальцами ноги.

— Ну наконец-то! — воскликнула она. — Давай сюда секатор и держи стремянку вот тут.

На внешний вид племянницы она будто бы не обратила внимания. Аня подошла поближе и протянула тете инструмент, после чего послушно ухватилась за стремянку в указанном месте. Лина тут же начала медленно подниматься выше и остановилась только когда ее ступни оказались на уровне Аниного лица. Сверху тут же посыпались срезанные веточки — тетя начала жестоко корнать крону куста, и это было надолго.

Аня непроизвольно стала рассматривать тетины ноги. Не будучи сколь-либо профессионалом в вопросах ухода за телом, она могла поклясться, что пальцы на ногах Лины в общем-то были знакомы с хорошим педикюром, вот только было это когда-то давно. Сейчас же несколько ногтей были откровенно сломаны, а на самих ногах виднелось несколько ссадин и кровоподтеков. «Наверное, это после нашего вчерашнего похода к колонке. Или, точнее сказать, побега от…» — решила Аня. — «А я-то думала, что ей всё нипочем.» Еще она обратила внимание, что Лина стоит, как-то странно растопырив пальцы ног в разные стороны. Ей смутно вспомнилось, что в журналах у многих девушек пальцы наоборот всегда были прижаты друг к другу так, как располагались бы, будь они в туфлях. Собственно, на самом-то деле многие на таких фотографиях и были на шпильках…

Она отбросила эту мысль и без всякого заднего умысла посмотрела вверх. И прикусила язык, чтобы не сказать ничего необдуманного. Из-под стремянки открывался прямой вид на Линину промежность. Сначала Аня было резко отвела взгляд, но поняв, что тетя все равно занята только поиском веток, снова посмотрела наверх. А потом даже прищурилась и убедилась, что половые губки у Лины набухли и чуть вылезли наружу. Аня сунула руку себе между ног и нащупала свои — они тоже были влажными и возбужденными.

Тут вдруг Лина стала спускаться со стремянки, и Аня сразу же снова схватилась за лестницу обеими руками и уставилась ровно перед собой.

— Здесь я закончила, передвинемся немного правее, — сообщила тетя, отбирая у Ани стремянку и переставляя ее на новое место.

Аня молча смотрела на Лину, как та снова забирается наверх. Выждав несколько минут, она решилась спросить:

— Теть Алина!
— Ань, я же просила меня не называть меня ни тетей, ни Алиной. Ты прям как издеваешься. Это и без того звучит по-дурацки, а прямо сейчас так и попросту неуместно! — упрекнула ее тетя.
— Я как раз об этом и хотела спросить. Стремянка высокая, вас же должно быть видно с других участков, разве нет?
— Ну… — Лина на мгновение замялась и сделала вид, что оглядывает окрестности. — Да какая разница! Поблизости никого нет, не о чем беспокоиться.
— Ладно, как скажете, — откликнулась Аня, ни грамма не поверив.

Она дождалась, пока Лина снова спустится вниз для перетаскивания стремянки к следующему кусту сирени, и опять бесстыдно рассмотрела её голое тело вблизи. Она была уверена, что тетина грудь стала чуть более очерченной, а соски теперь торчали немного сильнее. А потом ещё один взгляд снизу вверх только подтвердил догадку.

«Эге,» — подумала Аня. — «Как тетя Алина ни харахорится, но она, похоже, все-таки не робот.»

Ближе к вечеру закончив с обрезкой сирени, Лина наколола немного дров из поленницы и развела костерок — во дворике было небольшое кострище, выложенное большими булыжниками. Когда пламя уверенно разгорелось, она послала Аню собирать нарезанные ветки для сжигания, а сама устало уселась на раскладной стул и вытянула босые ноги к огню. Похоже, по причине ранней весны полчища комаров еще не успели размножиться, и она наслаждалась таким ничем не скованным времяпрепровождением без угрозы быть закусанной.

Аня же в свою очередь ничем не наслаждалась. Она продолжала ходить в застегнутой куртке и безбожно потела, особенно возле костра. Но стоило ей только отойти от огня — ее голые ноги и кое-что еще, по сути остававшееся тоже открытым, сразу же начинали мерзнуть. Лина к тому же велела племяннице взять в сарае перчатки, чтобы ломать ветки в них. Перчатки оказались прорезиненные, и в них даже руки потели. Сама же тетя при этом иногда тоже подбирала ветки, но ломала их голыми руками. Впрочем, у Лины все было голое, и она, по всей видимости, по-прежнему не заморачивалась. Аня фыркнула.

Когда от дров остались одни угольки, Лина сходила в дом и вскоре вернулась с нарезанным хлебом, колбасой и парой шампуров. Один из них она попыталась вручить Ане, но та, сидевшая чуть поотдаль с кислым видом, отказалась. Лина махнула на нее рукой и принялась сама нанизывать еду на оба шампура, стоя голыми коленками прямо на траве. Когда компоненты для импровизированных бутербродов как следует прогрелись, тетя соорудила из них несколько штук и протянула один Ане:

— Ты хоть возьми и попробуй, бестолочь, — беззлобно проговорила она.

Аня без особого энтузиазма приняла бутерброд, но он оказался на удивление вкусным, даже куски золы на колбасе не сильно портили впечатление. Разделив оставшиеся бутерброды пополам и съев их, девушки вернулись в дом: на улицу успели спуститься сумерки, а угли остыли, и даже Лина призналась, что ей становится холодновато.

Поднявшись на веранду, Аня сбросила с ног кроссовки и повесила на крючок куртку. И сразу же завернулась в оставленную тут простыню. А Лина, как и была совершенно голая, сразу зашла в дом и, ругаясь себе под нос, пыталась разжечь плиту, чтобы поставить чайник.

Аня прошла к себе в комнату, взяла в руки смартфон — пропущенных событий не оказалось. Во внешнем мире, похоже, она не была никому нужна. И с собой телефон носить не имело смысла, даром что в простыне нет карманов. Она в задумчивости открыла ноутбук, пролистала сводку новостей, почту, запустила видеочат… И тут только поняла, что делает, и в ужасе закрыла его обратно. «Надеюсь, оно не успело обновить аватарку новой фотографией!.. Надо уже найти, где выключается эта фунция. Не может же не отключаться! И каким только дебилам в голову могла прийти сделать эту фишку?» Она поправила простыню. Нет, все было прилично, но у нее оставались голые плечи и, в целом, должно было быть понятно, что она одета вовсе не в обычную футболку.

В комнату вдруг заглянула Лина — босиком она передвигалась совсем бесшумно. «Ага, забери ж наконец свою одежду, ну пожалуйста!» — мысленно взмолилась Аня. — «Если ты оденешься, я тоже смогу сказать, что не хочу быть больше голой! И вообще никогда не захочу!». Но Лина остановилась в дверях и просто сказала:

— Анька, пойдем ужинать. Или хоть чая выпьем, а то эта вся сухомятка — сама понимаешь… — и тетя развернулась и ушла.

Аня вздохнула. «Ну да, конечно, дождусь я…». Закрыла ноутбук и поднялась на ноги. Она не стала дожидаться указаний убрать простыню и сняла ее сама, вновь оставшись в одних только носочках. И ее сразу же прошибла дрожь от страха на пару с легким возбуждением. Она не стала пытаться заниматься самоанализом и, тем более, спорить с инстинктами, поэтому прикрылась как смогла ладошками и направилась на кухню, где Лина уже наливала себе кофе с молоком. Увидев Аню, она повернулась к ней, держа в одной руке — чайник, а в другой — пакет с молоком, и спросила:

— Кофе будешь?

Аня пробежала глазами по замершей в ожидании фигуре тети: неприкрытая грудь, голый живот, и… Сморгнула. И, поняв, что от нее все еще ждут ответа, произнесла:

— Нет, спасибо. Я с-сама н-налью.

Звучало, честно говоря, довольно жалко. Но Лина только сказала «ладно» и повернулась обратно к плите. Затем, насыпав сахара, села обратно за стол с чашкой и уставилась в свой смартфон. Аня подошла к плите, тем самым выйдя из поля зрения тети, и только тогда смогла перевести дух. Взяла свою чашку с полки, плеснула заварки и кипятка — всё одной рукой. Медленными, неуверенными движениями подошла к столу и только сев на стул заставила себя убрать другую руку, которую все это время прижимала между ног.

— Ну что? — Лина вдруг оторвалась от смартфона.

Аня ответила ей вопросительным взглядом. И перехватила направление тетиных глаз, внезапно осознав, что та рассматривает её маленькие грудки. Аня сразу же начала заливаться румянцем.

— Ну… — повторила Лина. — Как тебе впечатления от этого дня?

Аня некоторое время помолчала, перебирая в голове ругательства. И потом нашла нужное слово:

— Незабываемо.

На следующий день Аня снова проснулась поздно. Потому что снова не могла долго уснуть из-за отсутствия нижнего белья. Потянувшись, она села, натянула на ноги носки и привычным уже движением замоталась в простыню. И, постаравшись ни о чем не думать, просто направилась в уличную комнату уединенного размышления, как это место иногда называли в её семье.

На улице же она, однако, с удивлением обнаружила Лину. Та на коленях стояла в огороде рядом с одним из покосившихся столбов забора. Рядом с ней лежал деревянный молоток и несколько клиньев, которыми она примерялась к основанию столба. И, разумеется, она все еще была и босиком, и полностью голая. «Можно ли к этому привыкнуть?» — спросила себя Аня и помахала тете рукой, когда та заметила племянницу. — «И что она в действительности обо мне думает, когда я хожу в простыне и кроссовках, а она — вот так?»

Сделав нужные дела и умывшись в уличном рукомойнике, Аня вернулась в дом. Лина уже была на кухне.

— Вот ведь ты и спать горазда, — констатировала она. — Завтракай быстрее, мы сегодня будем столбы красить. Шкурить и красить. И, может быть, еще и калитку с воротами, если краска останется. И эти долбаные столбы ещё ж и кренятся… Надо было их забивать глубже. Намного глубже…

И она ушла обратно на улицу. Аня в нерешительности потопталась по кухне, налила себе чая, а потом все-таки развязала свою простыню и уселась завтракать нагишом. В отсутствие Лины, пусть и тоже голой, сделать это ей было отчего-то намного легче.

Выйдя на улицу чуть позже — снова в простыне и кроссовках — она нашла тетю возле крыльца. Теперь та сидела на корточках у открытой банки с краской и размешивала ее палочкой. Рядом лежало несколько кистей и большой кусок наждачной бумаги. Несколько столбов, которые ещё вчера были наиболее покосившимися, теперь стояли идеально ровно.

— Анька! — скомандовала Лина. — Бери наждачку и иди вон по той стороне шкурь столбы. Для начала надо убрать остатки старой краски. И, слушай, убери уже несчастную простыню с улицы, ну пожалуйста!

Аня закусила губу, и спросила:

— Ладно… хорошо. А.. вы?
— А я возьму вот эту особую краску, — Лина ткнула пальцем на банку, — и пойду покрашу ворота. Я тут случайно в гараже одно ведерко откопала из старых запасов, я уж про них и забыла. Этой краской, в отличие от обычной, можно красить прям по ржавчине — а ржавчины там хоть отбавляй. Вообще-то она дорогая, зараза — зато не засохла за сколько уж лет!

Аня опять вернулась на веранду, сняла простыню и накинула куртку. Застегнув ее, мгновенно почувствовала, как у нее розовеют щеки. «Черт, будь она хоть сантиметров на пять длиннее, было бы не так позорно!» Снова вышла на улицу, но Лины на крыльце уже не было. Тут она услышала, как взвыл двигатель Мазды. Аня осторожно выглянула из-за угла дома и успела увидеть, как машина сдает назад. Ворота были открыты, а Лина, совершив несколько маневров, аккуратно заехала на площадку внутри участка, загасила двигатель и вылезла из машины. Закрыв ворота, она заметила Аню и прокричала:

— Анька, чего ты там стоишь? Иди сюда!

Но Аня только покачала головой. Тогда тетя сама подошла к ней.

— Ну, чего ты? Трусишь что ли?
— Лина, ну там ворота открыты нараспашку были. Если б там кто-нибудь по дороге проходил, то…
— То и прошел бы мимо. И вообще там никого не было. Ты слишком на этом зацикливаешься.
— Просто это слишком рискованно.
— «Слишком рискованно,» — передразнила тетя. — Так чего хотела-то?
— Да… ничего. Просто на звук пришла, — глупо ответила Аня.
— Ясно. Ну, пошли работать тогда. Столбы шкурить не будешь же бояться, надеюсь?

Аня опять закусила губу. Вообще-то глухой забор был только вокруг дома. В огороде висела лишь сетка, и Аню вполне могли увидеть снаружи. Но на соседних участках действительно никого не было, а узенький проулок за забором с правой стороны участка особой популярностью, похоже, не пользовался — тропинка там была узкая и поросшая прошлогодней травой. Уж во всяком случае встретить кого-то на нем шансов должно было быть в разы меньше, чем со стороны основной улицы, на которую Лина только что безалаберно выходила, чтобы переставить машину.

— П-постараюсь не бояться.
— Вот и отлично. А теперь марш шкурить! Раз-раз-раз! — и Лина похлопала в ладоши.

Аня вернулась к крыльцу, подобрала кусок наждачки покрупнее, и направилась к самой дальней стороне забора. И по дороге зашла в сарай за перчатками — на всякий случай. Какая-никакая «лишняя» одежда.

Процесс ошкуривания шел медленно, потому что Ане то и дело мерещилось, что на нее кто-то смотрит. Иногда она просто подвисала и уходила куда-то в свои мысли. Через час к ней на подмогу вернулась Лина, закончившая с обработкой передней калитки и ворот. Аня заметила на ней немало зеленых точечек краски, но промолчала. Однако тетя перехватила ее взгляд:

— Напоминает ветрянку, а? Ну, конечно, не настолько. Это потому что слишком жесткие кисточки, — пояснила она. — Стоит только резко провести, и здравствуйте-пожалуйста. Впрочем, главное, чтоб это в глаза не попало.

Лина тоже принялась за ошкуривание, и вместе дело пошло намного быстрее — вскоре все столбы были подготовлены к перекраске. Затем тетя сходила в дом за новой банкой красящих материалов и еще несколькими кисточками, а также принесла пару отрезанных от пластиковых бутылок донышек для разливания в них краски. Попробовав пальцем принесенные кисточки, она снова повернулась к Ане:

— Эти немного помягче, но, думаю, гарантировать, что они не будут брызгаться, решительно нельзя. Так что пойди-ка отнеси куртку в дом. Смотри, эта штука с кожи-то плохо оттирается, а про одежду вообще говорить нечего. И да, там на веранде на столе стоит крем от загара. Намажься им хорошенько, а то на таком солнце и сгореть недолго. На личном примере могу заверить, что он отлично действует — ну, ты, думаю, и сама видишь.

И Лина демонстративно подняла руки над головой и повернулась к солнцу своей маленькой аккуратной грудью. Аня склонила голову. Она понимала, что тетя говорит правду, но сделать то, что она требует… «Я знала, была уверена, что рано или поздно это произойдет! Просто как-то хотелось верить, что не настолько быстро…» Девушка вздохнула, пробормотала что-то вроде «Хорошо, я сейчас!» и поспешила к дому.

Поднявшись на веранду, Аня в нерешительности остановилась и посмотрела через окно на Лину. Та уже отлила краски из банки и, стоя во весь рост, промазывала кисточкой ближайший столб. «Она уже сутки без какой-либо одежды,» — сказала себе Аня. — «Да еще и без обуви. А я чем хуже?» И расстегнула молнию на куртке. Постояла еще несколько секунд на месте, и решилась. Сняла и решительно повесила куртку на крючок, потом посмотрела вниз, на ноги. Её кроссовки были пусть не очень новыми и не очень модными, но они были в хорошем состоянии и нравились ей. Она представила себе, как на них падают зеленые капли, грустно хмыкнула и стала развязывать шнурки. Сняв кроссы, она стащила с ног и носки, после чего засунула их в обувь.

Теперь Аня стояла на веранде совершенно голая, ощупывая деревянный пол босыми ногами и впитывая целую гамму новых эмоций. И эти эмоции были очень приятными, но лишь до тех пор, пока она оставалась одна на веранде. А вот то, что ей предстояло выйти так на улицу, подойти к настолько же голой Лине и провести ближайший час-другой неподалеку от неё, прокрашивая ржавые столбы, — вызывало пока скорее ужас. Она дрожащей рукой взяла со стола крем от загара.

Аня закончила красить последний столб в дальней части участка и направилась к Лине, чтобы отчитаться о выполнении. Идти пришлось довольно долго — она делала очень маленькие и осторожные шажки. Дело было в том, что Ане фактически никогда не приходилось ходить по улице босиком. По квартире — да, безусловно. По пляжу на курорте — тоже, без вопросов. Как-то однажды она натерла туфлями ноги и бежала полсотни метров босиком по асфальту к маршрутке. Но ничего из этого не могло подготовить ее к пересеченной сельской местности. Здесь то и дело лежали острые камушки, повсеместно была сухая прошлогодняя трава, а местами попадались разнообразные палки и веточки — и все это то и дело норовило очень болезненно впиться в её нежные подошвы.

В этом, впрочем, была и положительная сторона: из-за боли в ступнях Аня порой забывала о своих страхах, связанных с ее наготой. Наконец она добралась до Лины, которая красила забор на стороне участка, что выходила к проулку.

— Теть Алина, я свою сторону докрасила! — отрапортовала Аня, и сразу же вполголоса ругнулась, наступив на очередную сухую травинку.
— Анька, ну сколько можно… — Лина нехотя повернулась к ней.

Ане тут же, как и каждый раз, когда она подходила к тете, нестерпимо захотелось прикрыться. Но она кое-как сдержалась: в одной руке у нее была кисточка, а в другой плошка с краской — при всем желании обе руки были заняты. А о том случае, когда Аню это не остановило, напоминало большое пятно краски у нее на ноге — она тогда нечаянно выронила плошку из рук. К слову, тогда она приготовилась получить от Лины выговор по поводу криворукости, а вместо этого тетя похвалила ее за то, что Аня не побоялась разуться и в результате не вымазала в краске кроссовки. Было странно.

— Я тут уже тоже заканчиваю, — тем временем сказала Лина. — Пойдем поедим что-нибудь? Время обеда мы уже точно пропустили.

Аня оглядела ряд идеально выкрашенных столбов, и снова зацепилась глазами за фигуру тети: зеленых точек на ней за это время прибавилось. Но тут ей в голову пришло рацпредложение, которое она не преминула сразу же озвучить — Аня все еще придерживалась идеи как-то если не подняться в глазах Лины, то хотя бы удерживать свое положение, не падая еще ниже. Или падать уже было некуда? Отогнав эту мысль, она сказала:

— А ведь вот тут забор выходит на дорожку, а не к другим участкам. Может, можно столбы прокрасить и с внешней стороны тоже… — и Аня сразу же прикусила себе язык, сообразив, что именно предлагает.

Но было уже поздно.

— М-м… — протянула тетя, — а, пожалуй, ты права, это можно. У тебя краска осталась? Пойдем-ка.

И потащила племянницу вдоль забора, будто бы не разбирая дороги. Ане осталось только ойкать и скрипеть зубами, напарываясь босыми ногами на все новые и новые острые травинки, веточки и камушки. Наконец Лина раздвинула ветки какого-то высокого куста, росшего вплотную к ограде, и Аня увидела незамеченную ранее маленькую калитку — на ней тоже блестела свежая краска. Тетя подцепила крючок маленькой палочкой (и где она их постоянно находила?) и ей же толкнула дверцу вперед.

— Это черный выход, — бросила она. — Ну или вход, смотря под каким углом смотреть. Прошу.

И, пропуская Аню вперед, чуть подтолкнула ее, коснувшись рукой голой спины племянницы. Та сделала пару шагов вперед и вдруг замерла, издав сиплый возглас.

— Ну, что такое? — осведомилась Лина. — Ты снова наступила на что-то?
— Н-н-нееет! М-мы же выходим с н-нашего участка! Я т-так не м-могу!
— А, ты всё об этом… — тетя бесцеремонно развернула Аню лицом в себе. — Послушай! Мы только что ходили за этим самым забором, и нас можно было прекрасно увидеть сквозь него. Если просто выйти на проулок, не изменится ровным счетом ничего. Да хватит уже дрожать!

И протиснулась мимо Ани, ненароком протеревшись об нее. От этого прикосновения мысли племянницы вдруг потекли в немного другом направлении. «Это что, она только что коснулась меня своей грудью? Да она же твердая как камень, хоть хлеб режь! Что, она до такой степени на взводе? А я сама до какой?!» Но Лина уже с беспечным видом рассматривала ближайший столб с обратной стороны. И он на самом деле требовал до краски, поскольку было невозможно долезть на эту сторону кисточкой, оставаясь изнутри участка.

— Аня, тащись сюда и крась это, — тетя ткнула пальцем. — У меня краска кончилась, я пока похожу здесь туда-сюда.
— А зачем ходить там? — уже без особого интереса спросила племянница, подходя. Ее мысли бултыхались где-то не совсем здесь.
— Зачем-зачем… Я послежу, не заходит ли кто-нибудь на проулок.
— А если зайдет, что делать?
— Анька, ну ты прям как маленькая… Мы ведь голые. Бежать нам надо будет, Ань. Бежать.

И негромко рассмеялась.

Наконец все доступные столбы были окрашены со всех доступных сторон. Лина предложила было Ане забраться на пустой участок соседей, чтобы покрасить свои столбы с обратной стороны ещё и там, но, поглядев на Анино выражение лица и остекленевший взгляд, поспешила сказать, что она так шутит. Поняв, что племяннице явно нужно побыть одной, она, приобняв, проводила ее в гараж-сарай с наказанием по разбирать завал старого хлама на втором этаже и по желанию повыбрасывать мусор, который уж точно никому сможет не пригодиться. Лина на своем опыте знала, что выбрасывание мусора всегда помогает достичь внутреннего умиротворения. Во всяком случае, ей самой это действительно помогало.

Аня, спотыкаясь через каждый второй шаг и отбив все пальцы на ногах, забралась по лестнице в указанную комнатку и тут же повалилась на обнаружившийся там пыльный диван. Десяток минут она просто пролежала там, не шевелясь. Наконец она почувствовала, как физиологическое напряжение отпускает её. Несмотря на то, что она оставалась полностью голой, она постепенно успокаивалась просто потому, что находилась в маленьком закрытом помещении и, главное, была там одна.

Поднявшись на ноги, она начала обходить по кругу комнатку, в которой очутилась. Пол здесь был грязный и пыльный, но она испытывала практически восторг от того, что могла, в отличие от улицы, безболезненно ходить тут босиком. Вдоль стен располагалось множество стеллажей, а также стояло несколько столов. В основном везде лежал какой-то старинный хлам вроде очередных журналов о растениеводстве и сотен старых газет, но вдруг внимание Ани привлекла потрепанная, пожелшевшая от времени коробочка с надписью Scrabble ™ на полке. Она осторожно достала ее и почти с благоговением положила на стол. Приоткрыв коробку, она присвистнула — это было именно то, о чем она подумала. Старое издание скрэббла на английском языке, которому было много десятков лет. Как оно вообще попало сюда?

— Ань, как ты там? — раздался с улицы тетин голос. — Я обед приготовила, пойдем? Ну или это уже надо ужином называть…

Аня подошла к окну и посмотрела сквозь древнюю тюлевую занавеску. У ворот гаража переминалась с ноги на ногу по-прежнему голая Лина.

— Да, всё.. ну, нормально, в общем… — отозвалась Аня. — Я сейчас приду!
— Отлично, жду тебя на кухне! — сказала тетя и направилась обратно к дому.

Аня же взяла коробку со скрэбблом и, держа ее как щит перед собой, пошла к лестнице вниз. На первом этаже все было завалено еще большим количеством хлама, обломками каких-то стройматериалов и разнообразными инструментами. Словом, гаражом это было сугубо на бумаге — загнать сюда машину не представлялось возможным. Аня осторожно прокралась к гаражным воротам и выглянула наружу через приоткрытую дверцу. Прямо перед воротами стояла тетина машина, за ней были ворота участка. Они не были глухими, и поэтому сквозь них виднелась деревенская дорога, а в отдалении — река. И тут мимо по дороге быстро прошел какой-то мужчина. Аня в ужасе отшатнулась от двери. «И почему я вообще не помню, как здесь оказалась?» — прошептала она, чувствуя, как сжимается от страха. Но поскольку Лина уже ушла, ждать тут было больше нечего. Разве что дождаться, пока у Лины закончится терпение, и она снова придет и отругает Аню за малодушие… Так что она сделала несколько глубоких вдохов, мысленно досчитала до десяти, выбежала из гаража и бросилась к дому. На улице больше никого так и не показалось.

Только взбежав на крыльцо и зайдя на веранду, Аня перевела дух. На глаза ей тут же попалась ее простыня, манившая завернуться в неё. Но она решительно прошла мимо, на кухню.

— Ну, смотрю, тебе уже действительно лучше, — одобряюще сказала Лина, сидевшая за столом. — А это у тебя что?
— Нашла в гараже, — просто ответила Аня, поставила коробку на скамейку и присела рядом.

Тетя приоткрыла крышку и выдохнула:

— Ну ничего себе! Очень надеюсь, что тут полный набор и ничего не потерялось. Ибо это, к сожалению, могло бы в легкую объяснить, как оно очутилось именно здесь.
— Я не пересчитывала. Я, честно говоря, и правила-то не очень знаю.
— Да тут всё просто! В английский-то ты умеешь?
— Да, немножко…
— Ну и всё, больше ничего не надо — только ещё бумажку для выписывания счета. Может, сыграем как-нибудь?

Аня нерешительно кивнула.

После еды они разошлись по своим комнатам. А точнее, Лина, задрав ноги кверху, улеглась со смартфоном на диване на веранде, а Аня села за стол в своей комнате и включила ноутбук. Она все еще была совершенно голая, и даже её носочки всё ещё оставались засунутыми в кроссовки. Поэтому Аня теперь просто сидела и впитывала это странное ощущение: раньше она пыталась кое-как заставить себя раздеться тайком от тети, а теперь Лина сама ждала от племянницы, что та будет расхаживать без одежды. Ноутбук загрузился, и Аня первым делом прошла в диспетчер устройств и отключила вебкамеру. После этого спокойно погрузилась в разбор пропущенных событий — на почте, в рассылках, в видеочате…

Аня пролистала лог общего чата своей группы и с неудовольствием заметила, что вчера приложение все-таки успело сфотографировать ее, завернутую в простыню, а кто-то из дотошных парней заметил это и растрепал остальным. В итоге в логе чата осталось обсуждение этого, как они называли, инфоповода. А что было хуже — из-за того, что камеру она отключила, на ее учетной записи до сих пор оставалась висеть всё та же сомнительная картинка с прошлого захода. Она вполголоса ругнулась. Технологичный способ решения проблемы не сработал — придется опять возвращаться в каменный век.

Девушка достала сумку с письменными принадлежностями и выудила из нее маленькую упаковку клейкой ленты, однажды уже использованную для этих целей. Затем оторвала кусочек бумаги и приклеила его поверх объектива вебкамеры. Вернулась в диспетчер устройств, и… На всякий случай прижав левую руку поперек груди — видеочат-то всё ещё был запущен — включила вебкамеру обратно. Вернувшись в приложение видеочата она с удовольствием увидела, как ее старая картинка заменилась на белый квадрат: вебкамера покорно сфотографировала бумажку, которой была заклеена. Аня убрала руку от груди и злобно подумала: «Вот обломитесь теперь обсуждать, как я одета… или не одета.»

Довольная собой, Аня закрыла чат и приступила к выполнению присланного по электронке домашнего задания, скопившегося за последние пару дней, недовольно подумав: «Ну что за люди, даже в праздники не дают отдохнуть от интегралов!».

Аня отправила на проверку свои решения и уже закрывала ноутбук, когда в комнату заглянула Лина. «Может, она все-таки заберет свои вещи и оденется? Нет?» — уже без особых надежд подумалось было Ане, но тетя как обычно на свои вещи на тумбочке даже не посмотрела. Вместо этого она с порога обратилась к племяннице, сообщив, что собирается как следует помыться и предлагает Ане последовать ее примеру. Аня быстро вообразила себе всю эту возню с ковшиками и тазиками, и, видимо, это слишком заметно отразилось на ее лице.

— Нет-нет, сейчас мы обойдемся без тазиков, — словно прочитав ее мысли сказала Лина. — Пойдем!

Первое, что увидела Аня, входя на кухню — заполненный водой большой таз, от которого поднимался пар.

— Ну, прямо совсем без тазиков не обойдемся, — с улыбкой произнесла тетя. — Но стоять в них тебе не понадобится.

Она подняла с пола таз и, к удивлению Ани, вынесла его на веранду, а затем и на крыльцо. Там на полотенце уже лежал небольшой кувшин, мыльница и мочалка. Лина зачерпнула немного воды, сбежала по ступенькам вниз и сделала несколько шагов в сторону, на газон. И просто вылила на себя теплую воду. Опустошив кувшин, она вернулась обратно на крыльцо, оставляя за собой цепочку аккуратных босых следов.

— Смотри, конкретно это мыло, — она ткнула пальцем на мыльницу, — химически нейтральное. Мыльную воду от него можно лить на землю сколько хочешь, ничего не попортится.

Она набрала в кувшин еще воды, бросила туда же мочалку и снова отошла на газон с мыльницей в руках.

— Единственно что каких-нибудь полочек тут не хватает… — продолжала Лина, как следует намылив мочалку и кладя мыльницу на землю рядом с собой. — Но эта дачная жизнь по определению несет некоторые неудобства. Очень я надеюсь, что пятна краски получится смыть. Не улыбается мне и дальше ходить тут как зеленый леопард.

И начала остервенело тереть себя мочалкой. Аня практически с открытым ртом наблюдала за происходящим. «А она ведь не впервые всё это проделывает!» — вдруг осознала она. — «Не впервые же?». Лина тем временем полностью намылилась и начала снова лить на себя воду из кувшина. Ещё через пару минут она уже снова стояла на крыльце и вытиралась полотенцем.

— В целом неплохо, я считаю, — сказала она, осматривая свое тело. — Почти вся краска отстала. И тут всяко удобнее, чем в доме. Ноги только полностью не отмоешь, но так это не особенно и нужно, а? Ладно, Анька, теперь твоя очередь. Я специально нагрела воды побольше. Пойдешь? Давай!
— Э… Ну… — пробормотала все еще сбитая с толку Аня, но кое-как взяла себя в руки: — А моя мочалка в сумке с одеждой была. Ну, которая… это…
— М-да, поняла, — откликнулась тетя. — Ну, извини. Я не стала по твоим сумкам шарить. Может, тогда мою возьмешь? У меня никаких заболеваний нет… Кожных, — она вдруг негромко хохотнула. — Кожных нет, серьезно. Ну, если не хочешь, то я не знаю… Руками хоть намылься. А то нагретая вода пропадает, жалко.

Аня зачерпнула воды в кувшин и нерешительно спустилась с крыльца. Уже совсем вечерело и плитки на дорожке стремительно остывали, холодя босые ноги. Она дошла по Лининым следам до того места, где та выходила на газон. Сделав несколько шагов в том же направлении, она почувствовала под ногами что-то мокрое и прохладное — лужа от налитой тетей воды все еще не успела полностью впитаться в землю, зато вполне успела стать холодной. Аня прижала к себе теплый кувшин и содрогнулась. Лина, все еще стоявшая на крыльце, иначе интерпретировала это и, всплеснув руками, сказала:

— Ладненько, я пойду в дом, чтоб тебя еще больше не смущать! И полотенце свое тоже оставлю. Извини, я б принесла другое, но я сюда только одно захватила. А в доме тут ни черта нет. Ну, ты сама наверняка уже знаешь.

И она легко взбежала на веранду. Аня снова осталась одна. Неуверенно потоптавшись босыми ногами в луже мыльной воды, она все-таки решилась приподнять над собой кувшин и тупо перевернуть его. Ее окатило приятным теплом. Затем она подобрала с земли мыльницу и попыталась кое-как намылиться. Это, безусловно, было вполне выполнимо, вот только крапинки краски приходилось отдирать от себя ногтями, и этим можно было заниматься тут хоть до утра. Она нерешительно повернулась к крыльцу, снова вздрогнула и все-таки побрела к лестнице, оставляя за собой мыльный след. Подобрав тетину мочалку, она вернулась обратно на газон — с мочалкой оттирание краски пошло в разы быстрее. В какие-то моменты ей вдруг начинало казаться, будто Лина смотрит на нее с веранды, но она как могла гнала прочь эти мысли. В конце концов, зачем это тете?

Аня еще пару раз возвращалась зачерпнуть воды в тазу, но та все никак не заканчивалась. Так что она решилась даже сполоснуть волосы, и воды хватило аккурат на то, чтобы как следует и намылить, и промыть их. Забрав с газона мыльницу, Аня в последний раз вернулась на крыльцо и как следует вытерлась тетиным полотенцем. Оно, конечно, было мокровато, но выбирать ей не приходилось. Она на автомате чуть было не повязала его себе на пояс — полотенце было коротким и полностью замотаться в него не было никакой возможности — но вдруг остановилась и просто перекинула его через плечо. Это ведь было полотенце Лины, и она оставила его только для того, чтобы Аня могла вытереться, а вовсе не для того, чтобы она в нем потом ходила по дому.

Аня подобрала опустевший таз и мочалку с мыльницей, и прошлепала босыми ногами в дом. Лина обнаружилась на кухне, она сидела там почему-то с выключенным светом, а на столе перед ней стоял ее ноутбук, в котором она сосредоточенно набирала какой-то текст. Белое свечение экрана вырывало из темноты тетино лицо, очерчивало скулы, шею, аккуратные груди… Аня заметила, что вебкамера на крышке ничем не закрыта и задумалась, а действительно ли можно настолько доверять софту на ноуте, чтобы спокойно сидеть перед ним голой? «Ну, либо,» — снова мысленно добавила она, — «Ей вполне может быть просто наплевать.»

— Анька! — Лина наконец заметила племянницу, — Ну как, помылась? Поставь тут всё на пол, я потом приберу.

Аня сделала, как сказала тетя, и прошла к себе в комнату. Походив немного туда-сюда, она просто улеглась на диван и уставилась в потолок. Очень странно теперь для нее проходило время в этой самоизоляции.

С полчаса спустя Лина позвала племянницу на кухню, и они наскоро поужинали. Чайник уже закипал, а Аня заканчивала протирать последнюю тарелку над своеобразной конструкцией, состоявшей из рукомойника, типовой городской раковины и расположенным под ней ведром для помоев, когда тетя вдруг спросила:

— Ну что, Анька, вижу, привыкаешь уже к костюму Евы?

Аня поставила тарелку на полку, но тут, осознав суть вопроса, сразу же покрылась мурашками. Она повернулась к Лине и непроизвольно обхватила себя руками. За мытьем посуды она снова почти забыла, что по-прежнему остается голой — как и Лина. Да и ужин двух раздетых девушек проходил в непринужденной беседе на отвлеченные темы… А теперь опять вот это. Аня почувствовала, как начинает краснеть.

— Ну, может, пока еще и не привыкаешь, — хмыкнула тетя и покачала головой. — Но, во всяком случае, ты ведь именно этого хотела, или… нет?
— Честно говоря, нет, — негромко сказала Аня. — Я себе всё совсем не так представляла. Уж точно не так… резко.
— Да? А как ты планировала? Снимать носочки на десять минут в день? Бегать из душа в комнату без маечки, а остальное время оставаться полностью одетой? — Лина усмехнулась.

Аня молчала, не зная, что ответить. Только чувствовала, как смущение и стыд поднимаются всё выше.

— Впрочем, тебе реально удалось меня удивить. Серьезно, — продолжила Лина, улыбаясь. — Я вот никак не ожидала застать тебя голой на кухне у меня в квартире. Думаю, что это было неплохое начало.

Аня невольно улыбнулась в ответ.

— Но вот дальше… — сказала тетя уже неодобрительно. — Нет, я понимаю, тебе нелегко. И то, что тогда случилось, было незапланировано и случайно. Но если продолжать в том же духе, то ты и к зиме не перестанешь себя стесняться. Поэтому я думаю, что и нужны те самые — резкие, как ты говоришь, — меры.
— Но так они тоже не работают! — воскликнула Аня, отчаянно борясь с желанием прикрыться руками.
— Ну так и прошло-то всего два дня! — отмахнулась Лина. — А мы с тобой сегодня уже прекрасно провели ужин, во время которого тебе удалось расслабиться и перестать дергаться от каждого шороха.

И тетя подошла к плите, чтобы налить себе и племяннице чаю. Аня тем временем вернулась за стол и присела на краешек скамейки. Тетя, пожалуй, была права — не только ужин, но и весь вечер Аня почти и не вспоминала о своей наготе. Зато всё это время ей была доступна огромная гамма новых ощущений, ранее полностью скрытых от нее: например, вот прямо сейчас пятой точкой она чувствовала жесткую, но фактурную поверхность струганого дерева, а пятки щекотал мягкий коврик над люком в подвал.

Аня посмотрела на Лину. Та уже поставила чай на стол, а теперь пыталась снять со шкафа банку с вареньем. Шкаф был высокий, варенье стояло далеко, и ей приходилось тянуться и вставать на цыпочки, чтобы хоть как-то достать до верхней полки. Аня не могла не отметить, что тело у Лины было довольно подтянутое, но, как она раньше уже отмечала, очень худое. И в очередной раз бесстыдно оглядев тетю с головы до ног, ее взгляд снова зацепился за то, что пальцы на ногах Лины были странно растопырены в разные стороны, будто та пыталась ухватиться ими за пол для большего равновесия.

— Тёть Алина, — подала вдруг голос Аня, когда та все-таки спустила варенье вниз и достала из серванта пару розеточек.
— М?
— А зачем.. ну.. ээ.. зачем вы разделись? — спросила Аня.
— Вопрос хороший, — тетя широко улыбнулась. — Я решила, что смогу тем самым тебя поддержать. Вдвоем-то попроще должно быть, нет? Ну и, кроме того, мне для тебя нетрудно.
— А почему?
— Почему нетрудно? Ну, честно, это долгая история.
— Нет. Почему решили помочь и поддержать? Вам тоже когда-то кто-то помог, и вы больше никого и ничего не стесняетесь?
— Ой, ну нет, в этом плане я всегда была самоучкой — Лина чуть не рассмеялась. — Мне просто подумалось, что тебе так будет легче, вот и всё. Кроме того, ты моя племянница, и грех не научить племянницу чему-нибудь плохому, а?

Допив чай, Аня уже собралась было пожелать тете спокойной ночи и уйти к себе в комнату, когда та вдруг отдернула штору и выглянула в окно. Аня тут же шарахнулась в сторону, представляя, как с ночной улицы должна просматриваться ярко освещенная кухня. Хмыкнув, Лина закрыла штору обратно.

— Знаешь что, Анька, — задумчиво протянула она, — То, что ты в доме уже можешь иногда забыться и комфортно себя голой чувствовать — это, конечно, хорошо. Но этого всяко недостаточно. Пошли-ка, может, пройдемся, а?
— К-куда это? — голос племянницы вдруг снова стал заикаться. Но она глубоко вдохнула и уже спокойнее переспросила: — На улицу? А мы не замерзнем? Там же уже ночь!
— Я вот уверена, что не замерзнем, — Лина подмигнула. — Ну и, к тому же, мы ненадолго.

Она подошла к раковине, осторожно вытащила из-под неё ведро с грязной водой и, чертыхнувшись, направилась к двери на улицу. Воды налилось немало, так что тащить его ей было явно тяжело. Аня недоуменно проследовала за тетей. Та не останавливаясь прошла через веранду и вышла босиком на крыльцо.

— Эм.. а мне обуваться? — Аня взяла в руки один из своих кроссовков и замешкалась.
— Ты ноги не поранила днем? — донесся с улицы вопрос.
— Ну, вроде бы нет… — ответила Аня с сомнением в голосе, вспоминая болезненные шаги по камням и веткам.
— Тогда не надо! — откликнулась Лина. — Во всяком случае я б не стала.

Ане вдруг подумалось, что тетя вполне могла бы хотеть и вовсе никогда не обуваться, но она отогнала эту мысль и с сожалением положила кроссовок на место, после чего вышла на крыльцо и спустилась на несколько ступенек вниз. Бетон под её ступнями был уже конкретно холодный, да и налетевший ветер напомнил, что май — это вовсе не июль. Полумесяц, недавно вышедший из-за облаков и окутанный россыпью звезд, давал ровно столько света, чтобы можно было разглядеть контуры всех предметов вокруг, но не детали.

Тети почему-то нигде не было видно, но через несколько секунд она показалась из-за сарая, где находилась компостная куча. Позвякивая явно опустевшим ведром, она быстро подошла к дому. Аня только успела отметить, что в тенях было не сразу-то и понятно, что Лина полностью раздета, зато стоило ей выйти на открытое пространство — и никаких сомнений в том уже не оставалось.

Лина поставила ведро на крыльцо и скомандовала: «Пошли!». Затем схватила Аню за руку и потащила вдоль дома к калитке на улицу.

— Э-эй, мы куда это?! — выкрикнула Аня, начиная понимать, чем это грозит.
— Тс-с! — шикнула Лина, не выпуская Аниной руки. — Не шуми. Я не думаю, что окрест кто-то есть, но лишний раз лучше не шуми.
— Я не пойду за забор!.. — уже чуть тише воскликнула девушка. — Я же голая. Мы обе голые!

Лина фыркнула, отпустила наконец племянницу и распахнула дверцу калитки настежь. После чего уверенными шагами вышла с участка и остановилась на середине улицы, шедшей вдоль ряда домов. Никаких фонарей здесь не было, но в лунном свете тетина фигура все равно хорошо просматривалась. Аня спряталась за калиткой.

— Анька! — позвала Лина. — Не тупи. Сейчас ночь, тут никого нет, все на самоизоляции. Пойдем!

Аня не шелохнулась.

— Слушай, вообще-то мы здесь сейчас собрались только из-за тебя. Если ты сейчас не придешь, я тебя завтра отвезу обратно в город, и будешь опять в квартире сидеть до конца лета, или когда там этот карантин снимут.

Аня нерешительно высунулась из-за калитки. Лина продолжала стоять посреди дороги, уперев руки в боки, и на ее бледном в свете луны силуэте особенно выделялись темные точки сосков и темный же треугольник волос между ног. Аню пробрала дрожь. Она решила больше не пытаться сдерживаться — и обхватила себя руками. Но затем… сделала один неуверенный шаг к Лине. Потом второй, третий.

В полутора метрах от калитки зацементированная дорожка обрывалась, и четвертый шаг Аня сделала уже в заросли плотной газонной травы. И удивленно остановилась. Трава была мягкой и приятной на ощупь босых ног, но насквозь пропитанной ледяной влагой — выпала ночная роса. Перехватив тетин недовольный взгляд, Аня, не отнимая от себя рук, сделала еще несколько неуверенных шагов и вышла на дорогу, если ее так можно было назвать — это все-таки была просто укатанная машинами грунтовая колея. А в колее, как оказалось, лежала тончайше перемолотая земляная пыль, которая тут же налипла Ане на мокрые от росы ступни. Еще один порыв прохладного ветра напомнил девушке про отсутствие на ней какой-либо одежды, и она снова содрогнулась, впитывая всем телом навалившуюся на нее уйму ранее незнакомых ощущений.

— Ну, наконец-то, — прокомментировала Лина. — Я-то уже думала, что мне тут придется всю ночь простоять, тебя дожидаясь. Но зато, думаю, теперь ты понимаешь, почему я советовала тебе не обуваться. Этого пока лично не почувствуешь — не поймешь. А теперь, может, пойдем уже?

И она протянула Ане руку. Та, долю секунды поколебавшись, нерешительно убрала правую руку от груди и приняла предложение Лины, продолжая, впрочем, левой прикрывать лобок. И две голые девушки медленно побрели вдоль деревенской улицы.

Вскоре Лина поняла, что Аня идет самостоятельно и ее тащить силой уже не требуется. Впрочем, казалось, что теперь та пребывала в какой-то прострации, поэтому, когда колея сменилась небольшим участком битого шифера и какого-то другого строительного мусора, ей пришлось приобнять племянницу и подтолкнуть чуть в сторону, чтобы обойти непригодное для босых ног место по траве. Аня даже не дернулась.

Они не торопясь шли по тому же самому пути, что вел к центральной улице и колонке с питьевой водой, и Лина всерьез размышляла о том, не стоит ли ей прогулять Аню именно туда. Но, в конечном счете, она решила, что это может оказаться слишком жестким для нежной студенческой психики и, кроме того, у колонки дорога была уже почти везде засыпана щебенкой и гравием, что тоже могло стать проблемой для племянницы. Поэтому Лина снова попыталась обнять Аню, чтобы повернуть ее в сторону отходящей вбок тропинки, но на этот раз та стала вырываться.

— Эй-эй, ты чего? — опешила тетя и, подняв руки, отступила на пару шагов. — Я просто хотела повернуть направо!
— Я… брры.. — Аня затравленно заозиралась по сторонам и снова обхватила себя обеими руками. — Можно ж было просто сказать словами!! И вообще, Лина, когда мы пойдем обратно?! Я уже замерзла и мне правда очень страшно! Нас же реально увидит любой, кто выйдет на эту дорогу!!
— Та-а-ак… — протянула та, удовлетворенно отметив исчезновение «тёть» в обращении. — Ну, очевидно, мы можем развернуться и просто пойти обратно по этой же самой улице, или…
— Или?.. — недоверчиво переспросила Аня, начиная заметно дрожать.
— Или мы можем свернуть направо, к реке. Там деревья и тень, где нас не будет видно. А потом по другой тропинке выйдем прямо к дому.
— Тогда срочно к реке! — решила Аня и быстрым шагом первой направилась по тропе, на которую указала тетя.
«Всегда бы так!» — мысленно улыбнулась Лина и пошла следом.

Добравшись до деревьев, Аня заметно подуспокоилась и стала с интересом рассматривать окружение. Лина же просто молча шла, с не меньшим интересом наблюдая за племянницей.

— Слушай, Лин, — вдруг в какой-то момент Аня остановилась и повернулась к тете. — Извини.. ну, что накричала. Я просто уже перенерничала со всем этим. Ну, понимаешь же.
— Конечно, это можно понять, — подтвердила та.
— Ну просто.. Ладно еще когда мы на своем.. твоем.. участке были, это за забором, это хоть как-то, — сбивчиво объясняла Аня. — Но теперь! Мы же ушли от дома! Там на холме куча домов, там могут быть люди! Как? Как ты, блин, так легко к этому относишься?
— Не знаю, — честно ответила Лина. — Но уверена, что ты тоже сможешь.
— Правда? А мне кажется, что я неисправима!
— Правда-правда. Давай вон туда отойдем? Там небольшой причал.
— Гм, это такой наполовину прогнивший-то?
— Ого! Неужто ты тут уже бывала?
— Да я в один из первых дней немножко прогулялась недалеко от дома, — объяснила Аня, и тут ее голос слегка погрустнел: — Но это было днем, и я тогда была одета…

Девушки свернули с тропинки и подошли ближе к реке. Там, в неверном лунном свете, просматривался небольшой настил, лежащий на самопальной конструкции из деревянных опор, корней деревьев и старых автомобильных покрышек. Он на несколько метров выходил в воду, окаймленный по бокам засохшими прошлогодними камышами — видимо, с него мог рыбачить кто-то из местных. Лина уверенно прошла вперед и уселась на самый конец импровизированного «пирса», спустив ноги в воду. Аня поначалу остановилась у тети за спиной, но, помявшись немного, присела на настил рядом с Линой, прижав колени к груди.

Несколько минут они посидели молча.

— Не согрелась? — Лина первой подала голос.
— Немного, — откликнулась Аня. — Да, честно говоря, даже много. У меня сердце так бьется, что аж жарко.
— Потому я тебе и говорила, что не замерзнем.
— А у тебя, что ли, тоже так?
— Угу… Я отчасти поэтому ногами в воде и болтаю. Хотя оно и само по себе прикольно.
— И что, вода разве не ледяная?
— Конечно, ледяная! Привыкнуть можно. Ну и в конце концов, это ж май!

И тут Лина зачерпнула рукой воды и плеснула в Аню. Раздались визги. Аня попыталась ответить тем же, но не смогла попасть, потому что тетя вдруг извернулась и начала щекотать племянницу за живот. Словом, началась форменная свалка. Но прекратилась она так же резко, как и началась — когда с реки вдруг донесся пока еще отдаленный гул двигателя.

— Это еще что? — прошептала Аня, тут же распластавшись по настилу.
— Да баржа плывет, — отмахнулась Лина, возвращаясь в начальную позу на самом краю настила и снова опуская ноги в воду. — Не переживай.
— Но нас же не смогут увидеть?
— Кто их знает. Может и смогут. Сейчас прожектор включат, и… Эй, ты дослушай!

Но Аня уже вскочила на ноги и юркнула за ближайшие деревья.

— Эх, ты… — вздохнула Лина, устраиваясь поудобнее. — Аня, нафиг мы им не сдались, не будет никто включать никакой прожектор. А даже если нас увидят, то из-за этого никто не станет останавливать корабль и причаливать к берегу. Уж это я тебя уверяю.

Но Аня так и не высунулась из-за деревьев, пока баржа не проплыла мимо. Лишь когда огоньки корабля скрылись вдали, Лина поднялась с настила и пошла искать племянницу. Та вскоре нашлась в странной позе: она пряталась за деревом, но так, будто угроза находилась не со стороны воды, а со стороны берега. И время от времени высовывалась поглядеть на деревню.

— Бестолочь, ну а теперь чего ты делаешь? — поинтересовалась Лина, проходя вперед, но тут Аня вдруг грубо схватила ее за руку и втащила обратно за березу.
— Ш-ш-ш! Там кто-то есть и они идут сюда!! — Аня шикнула на тетю до того, как та успела начать возмущаться, и ткнула пальцем в сторону деревни.

Лина моментально заткнулась и, тут же припав на колено, едва заметно выглянула из-за укрытия. На тропинке, по которой девушки пришли сюда, теперь можно было рассмотреть пару человек с фонариками в руках, и оттуда доносились пьяные голоса. А по тропинке, через которую тетя планировала отсюда выбираться, шел кто-то еще. Лина прикинула возможные пути отступления, после чего повернулась к Ане. Та уже тоже стояла рядом на коленях, глубоко дышала и готовилась впасть в панику.

— Ты, главное, не нервничай, — прошептала Лина, но это, ожидаемо, не помогло. — Это уже не очень весело, но сейчас мы как-нибудь сбежим. Если б ты сказала про них раньше, было бы проще.
— Сбежим?
— Да там какая-то пьянь, и мне что-то говорит, что разговаривать с ними будет немножко бесполезно. Так что сбежим.
— Куда?!
— Тут есть еще одна тропинка вдоль самого берега налево, но, честно говоря, она очень заросшая, идти по ней далеко и, возможно, мокро. Более простой вариант — просто пробежать мимо них. Они пьяные. Не догонят.
— Это как это пробежать?!!
— Буквально. Но вообще… — тут Лина дотронулась рукой до мягкой Аниной ступни, — Думаю, даже если ты на такое согласишься, то босиком ты, скорее всего, никуда не убежишь. Беда…
— И это ты советовала мне не обуваться?!
— Спокойнее! Ну, а плавать ты, случайно, быстро не умеешь? — Лина вдруг провела ладонями Ане по рукам.
— Я практически совсем не умею!! Лин, придумай что-нибудь быстрее, они уже близко!
— Гм, да, бежать надо было раньше… Значит, сделаем по-другому. Анька, ты только доверься мне.

Тут Лина схватила племянницу за руку и потащила обратно на настил причала. Они остановились на самом краю, где считанные минуты назад тетя спокойно сидела и наблюдала за баржей.

— И что теперь?! — громким шепотом завопила Аня.
— Ты… Извини, короче, — и тут Лина столкнула Аню с пирса, и та с громким плеском упала в воду.

А потом тетя сама прыгнула следом.

Около причала было очень мелко: где-то по колено, где-то вода доходила до пояса. И она была действительно очень холодной. Однако сложнее всего Лине оказалось вовсе не привыкнуть к воде, а суметь схватить Аню, прижать к себе и убедить перестать размахивать руками. Затем тетя медленно вползла под настил спиной вперед — там оказалось еще мельче.

— Тихо! — прошептала Лина прямо в ухо Ане. — Только тихо!

Она старалась не думать о том, в какой позе они в итоге оказались. Тетя спиной прижалась к каким-то корням, а ноги распластала по дну — они были полностью погружены под воду. Головой же она упиралась в настил снизу. А вот Аня фактически сидела на ногах Лины, воды едва касаясь. Тетя прижимала к себе племянницу, удерживая ее руками под мышки, и боялась лишний раз пошевелиться, чтобы не дотронуться до чего-нибудь, что могло бы заставить Аню вскрикнуть и выдать их местонахождение. Зато шептать Ане в ухо Лине было очень удобно — ее голова была прямо перед тетиной. Единственное, в чем Лина была не совсем уверена, так это в том, что ничьи ноги в итоге не высовывались из-под настила наружу — если вдруг кому-то придет в голову изучать, что видно с пирса на дне.

Проведя пару минут в этом очень щекотливом во всех смыслах положении в тишине, они услышали какую-то малосодержательную речь, а потом и шаги тяжелых ботинок по причалу. Какой-то грузный человек прошел до края настила и остановился.

Лина непроизвольно прижала Аню еще крепче к себе, а та, по счастью, не пыталась этому сопротивляться. Тетя физически ощущала зашкаливающее сердцебиение племянницы под своими руками. А еще Аня вся была приятно теплая — наверное, потому что она касалась только Лины, а не холодного илистого дна.

— Вован, ты дебила кусок! Нет тут никого! — раздалось вдруг сверху. — Поднял всех, заставил идти хрен пойми куда, потому что померещилось что-то ему!
— Сам дебил! — другой голос был злее, но звучал поглуше. — Я уверен, что видел на дороге двух голых девах. Видел так, вот как щас тебя вижу!

Аня дернулась у тети под руками, протеревшись спиной Лине по соскам. Та почувствовала, как они тут же начинают наливаться кровью, и примирительно и очень осторожно погладила Аню за живот.

— Вован, ты когда пьешь — тебе и не такое видится! — отрезал первый.
— Зато женский смех и визг слышали все! — гнул свою линию второй.
— Да, чет слышали, — согласился первый. — Но хер его знает. Мож птицы.
— Какие к черту птицы ночью, че ты брешешь?
— Да один хэ тут никого нет. Сам посмотри, если не веришь.

Тут Аня вдруг крутанулась и врезала Лине локтем по ребрам. Той пришлось прикусить язык, чтобы не вскрикнуть. Тем временем первые шаги удалились от края пирса, зато сразу после этого на настил зашел кто-то другой.

— Ну так вот же!! — торжествующе завопил второй.
— Чё ты орешь? Куда смотреть? — заинтересовался первый.

Теперь даже Лине стало не по себе. Она попыталась посильнее подтянуть к себе свои ноги, а заодно и всю Аню тоже. И тут же почувствовала, как Аня обхватывает ее своими теплыми ладонями, а ее тело тут же реагирует на это не вполне допустимым образом.

— Вот же, глянь! — повторил второй. — Зырь сюда!
— И чё эт? — в диалог вклинился третий голос.
— Дайте мне тож посмотреть! — требовал первый.

Тут сверху послышались новые шаги, а через щели в настиле вдруг начали пробиваться лучи фонариков. Лина зажмурилась, хотя, в общем-то, она была уверена, что настил был не настолько старым, чтобы габариты щелей позволили сверху разглядеть прячущихся под ним девушек. Зато теперь ее очень беспокоило, что настил мог оказаться недостаточно крепким, чтобы точно выдержать вес нескольких стоящих на нем мужиков.

— Так эт чё, следы что ли? — непонимающе спросил первый.
— Именно, следы! Брызги и мокрые следы ног! — торжествующе возопил первый. — Ну и кто тут дебил?!

Лина выдохнула. «Так вот что они нашли. Ну слава богам, что только это!» Но тут же получила новый недовольный тычок под ребра от Ани, которым та будто обвиняла тетю в том, что это именно она там наследила. Тогда Лина немного пошевелилась и раздвинула в стороны ранее сомкнутые ноги. И здорадно ощутила, как Анина пятая точка соскользнула с них и погрузилась в холодный ил. Правда, секундой позже пришло понимание, что Анина задница не только погрузилась в ил между ногами Лины, но теперь она еще прислоняется прямо к её лобку, и практически давит на него. «Ой!..»

— Ты дебил! — тем временем обвинительно рявкнул третий голос. — Даже если тут кто-то и был, а не вы сами наследили, теперь тут все равно никого нет. Глаза разуй, если не видно!
— Ну а где они?
— УШЛИ, ДЕБИЛ!
— Но?
— КУДА УГОДНО УШЛИ! Иди дальше сам ищи, если хочешь! Задрало полночи ходить за тобой и твоими воображаемыми девицами!
— Во-во!

Судя по звукам, двое слезли с настила и, переругиваясь, начали удаляться от берега. Третий же продолжал мяться на пирсе еще несколько минут.

— Но я реально их видел!.. — наконец разочарованно проговорил он, после чего тоже покинул причал.

Лина рискнула еще немного пошевелиться и вдруг поняла, что теперь Аня обвила ее ноги своими, а она сама уже основательно переохладилась сидеть в холодной воде без движения. И в то же время где-то внутри неугасимо тлело возбуждение.

— Ты как, нормально там? — Лина прошептала Ане в ухо. — Кивни один раз, если да.

Аня шевельнулась и кивнула.

— Ждем еще пару минут, и если будет тихо — вылезаем, — решила тетя. — Я не думаю, что они успели уйти далеко, но я скоро тут замерзну к чертям.

Аня еще раз кивнула.

Через две минуты и огромное количество неловких движений и неприличных касаний — Лина вылезла из-под Ани и осторожно высунулась из-под настила. Вокруг была ночная тишина, нарушаемая лишь бултыханием воды об берег. Затем она помогла Ане выбраться из-под пирса, кое-как выползла на настил сама и обессиленно растянулась там во весь рост, тяжело дыша и ощущая тянущее чувство внизу живота.

Затем все было как в тумане. Лина слышит, как следом за ней вылезает из воды Аня. Потом Аня сидит где-то рядом и пытается выжать волосы, после чего вскакивает и звук ее легких босых шагов удаляется в сторону берега, только чтобы вскоре вернуться обратно. Наконец, Лина понимает, что Аня уже какое-то время стоит на коленях над ней и трясет ее за плечи, то и дело спрашивая:

— Лина, ты как? С тобой все нормально? Эй! — и голос ее звучит все тревожнее, а руки у нее такие теплые-теплые.
— Да я-то нормально, — наконец находит в себе силы хрипло ответить тетя. — Я просто уже слишком стара для всего этого…

Через пару минут не без помощи Ани поднявшись на ноги, Лина поняла, что вроде снова функционирует как надо, только теперь ей приходилось бороться с никак не утихающей дрожью и подкашивающимися ногами. Аня стояла рядом, с сомнением в глазах поглядывая на тетю, но потом, похоже, решилась — и Лине на мгновение показалось, что та сейчас набросится на нее с кулаками. И племянница действительно набросилась — вот только без кулаков, а вместо этого обняв и крепко-накрепко прижавшись к ней. И она вся была какая-то огненно-горячая, по крайней мере замерзшей тете казалось именно так. И она обняла Аню в ответ.

— Лин, ты знаешь, я так испугалась!!.. — Аня шумно всхлипнула и еще сильнее прижалась лицом к тетиной груди. Теперь ее плечи то и дело непроизвольно сотрясались — она просто плакала.

Лина молчала и продолжала гладить Аню по волосам. Они постояли так несколько минут, когда тетя наконец осознала, что дальше это продолжаться просто не может: чисто механическое воздействие жаром Аниного тела приводило, конечно, и к непосредственной передаче тепла, но в то же самое время тлеющее ранее возбуждение теперь угрожало разгореться в пламя — самым примитивным и пошлым образом.

Так что Лина аккуратно отстранилась от Ани.

— Да уж, Анька, — проговорила она. — Мы выжили и это, конечно, неплохо. Но надо бы, знаешь, придерживаться, ну, хоть каких-то приличий. Как бы глупо это ни звучало, стоя голыми ночью на берегу.

Аня смущенно улыбнулась и принялась вытирать слезы тыльной стороной ладоней.

До дома они добрались по обходной тропинке без приключений и не особо разговаривая, чтобы снова не привлечь ничьего внимания. Лишь когда Лина закрыла калитку на защелку, Аня снова бросилась к ней обниматься. Тетя вздохнула, но не стала отгонять племянницу. Войдя на кухню, Лина первым делом оторвала пару кусков бумажного полотенца, один из которых протянула Ане. Та поначалу непонимающе уставилась на него, но тут до неё быстро дошло, и на ее щеках тут же снова появился тот же смущенный румянец.

— Знаешь, что мне больше всего не нравится в этом вечере? — вдруг спросила Лина.
— То, что нас чуть не изнасиловали? — предположила Аня, содрогнувшись.
— Да не, я бы не позволила. Тут надо уметь вырываться, я тебе когда-нибудь покажу. А вот бесит меня то, что мы совершенно зря сегодня помылись. Мы же теперь все в иле! Будешь коньяк?..

Аня снова проснулась поздно, отмечая, что у нее это уже прочно входит в привычку. Отсутствие на ней нижнего белья ее уже не особенно удивляло и почти не доставляло неудобств, если только не выходить из дома. Она спустила босые ноги с постели и коснулась ступнями холодных досок пола. И это тоже было забавно: в центре комнаты на полу лежал ковер, а возле дивана — никакого ковра не было. Не правильнее ли было сделать наоборот?

Она со стоном встала, и ей в глаза сразу бросилась засыпанная серой пылью постель — ил высох и осыпался с ее ног. Аню тут же кольнуло вчерашнее воспоминание о том, как они с Линой прятались под причалом… Она поскорее его отогнала и вышла в коридор, к зеркалу, и критически себя осмотрела. Да, от пояса и ниже все еще просматривалось множество илистых разводов, как она ни пыталась их вчера отряхнуть. Да и выше их тоже хватало.

Аня вдруг сообразила, что не взяла с постели простыню и даже не подумала обмотаться ею. Улыбнулась и прошла на кухню. Там не наблюдалось никаких признаков жизни, лишь на столе стояла не убранная со вчера бутылка коньяка. Тогда Аня выглянула на улицу, но и там все было тихо.

«Может, сейчас закончились условно праздничные дни, и Лина уже уехала работать?» — она попыталась рассчитать даты, но поняла, что это бесполезно.

Она хмыкнула и прошла обратно к себе в комнату. На тумбочке продолжала лежать нетронутая стопка тетиной одежды. Тогда Аня осторожно выглянула в окно и убедилась в том, что и машина Лины все еще стоит на месте. Всё это выглядело довольно тревожно. Не долго думая, она бросилась к тетиной комнате и с ходу рванула дверь на себя.

Лина лежала на застеленной постели ничем не накрытая, живописно разбросав по сторонам конечности. И, кажется, не дышала. Аня в ужасе подбежала ближе к голому телу и остановилась как вкопанная, не зная, что делать дальше. Придя к какому-то решению, она опустилась на колени перед постелью и схватила Лину за запястье, чтобы попытаться проверить пульс. Рука тети была ощутимо холодной. Аня лихорадочно пыталась почувствовать пульсацию в венах, но это никак не получалось.

Когда она уже в отчаянии решилась было попытаться нащупать непосредственно сердце, которое, как она смутно представляла, находилось где-то в области левой груди, Лина вдруг приоткрыла правый глаз и без особого удивления уставилась на Аню.

— Спасибо за заботу, Ань, но я точно жива, уверяю — пробормотала она. — И знаешь, меня в этой жизни еще никто так не будил.

Аня с сипением облегчения вдруг уронила голову Лине на живот, что та крякнула от неожиданности.

— Ладно-ладно, всё, — осторожно отодвигаясь, продолжила тетя. — Если хочешь помочь, поставь, пожалуйста, чайник. И достань кофе. По гроб жизни буду благодарна.

И подмигнула. Аня с пунцовым от смущения лицом выскользнула из комнаты.

Уже через пару минут Лина с привычным непроницаемым видом вошла на кухню, где уже закипал чайник. Даже будучи совершенно голой и местами измазанной засохшим илом, ей все равно удавалось делать такое лицо, будто она идеально с иголочки одета и всё идет ровно так, как она и планировала.

— Ну что, сильно напугала тебя? — добродушно спросила она сидевшую за столом Аню.

Та опустила взгляд, но энергично покивала головой.

— А вот потому что нечего вламываться в чужие спальни! — грустно улыбнулась тетя, и добавила: — Без спроса.

За завтраком Лина сообщила, что Аня на удивление верно посчитала дни, и ей, вообще говоря, стоило бы сегодня уже уехать, но «обстоятельства непреодолимой силы» никак не позволили этого сделать. И поэтому она еще денек проведет на даче.

После еды девушки разошлись по своим ноутбукам, чтобы выяснить мировые новости и ответить на входящую корреспонденцию, буде таковая обнаружится. Аня с неудовольствием обнаружила, что еще вчера получила какое-то письмо с требованием посетить онлайн-собрание своей вузовской группы, причем в примечаниях было указано, видеосвязь — обязательна. Она опустила глаза. Значит, будет очередной позор с укутыванием в простыню на камеру?.. Она вздохнула и направилась вытряхивать из своей постели иловую пыль на улицу.

На веранде она столкнулась с Линой, которая иначе интерпретировала наличие простыни в руках у Ани.

— Ты что, по-прежнему хочешь прикрыться? — поинтересовалась тетя. — После вчерашнего, впрочем, тебя нельзя в этом винить. Но не совсем понимаю, почему передо мной.
— Да нет, — откликнулась Аня. — От меня требуют прийти на какую-то видеоконференцию. Будут обсуждать перспективы дальнейшего обучения в условиях эпидемии. А голой-то я как бы… Туда и в простыне будет позорно заявиться, но, я так понимаю, выбора у меня нет.
— А, понимаю. Так, бросай простыню и пойдем. Это совсем не та проблемка, у которой бы не было решения.

И Лина потащила племянницу обратно в дом. Аня с удивлением поняла, что они идут в ее комнату, а там тетя впервые притронулась к стопке своих вещей с тех самых пор, как Аня сама принесла ее сюда еще два дня назад. Разворошив небогатый ассортимент одежды, Лина взяла в руки красную клетчатую рубашку и протянула ее Ане.

— Вот, надень, — сказала она, но только Аня попыталась накинуть рубашку на себя, вдруг прикрикнула: — Та-ак, нет, минуточку! Ил же!

И совершенно беспардонно начала отряхивать Аню руками, смахивая серую пыль не только с ее плеч, спины и живота, но также и с груди, и с пятой точки. Аня не стала сопротивляться, но почувствовала, что стремительно краснеет — опять! Наконец, Лина закончила и, осмотрев Аню со всех сторон, кажется, удовлетворилась достигнутым результатом:

— А вот теперь надевай!

И Аня влезла в тетину рубашку, впервые за последнее время почувствовав на себе настоящую одежду — куртка на голое тело была не в счет. Застегнув все пуговицы, она подошла к зеркалу и оглядела себя. Рубашка была чуть больше размером, но сидела хорошо, а ткань ее была достаточно плотной, чтобы явно не просвечивать. Лина, видимо, пришла к тому же мнению.

— Тебе же не понадобится вставать во время трансляции, да? — спросила она.

А когда Аня покачала головой, то сказала, что тогда вот так и сойдет, и принялась складывать остальную одежду обратно в стопку. Впрочем, уносить ее никуда не стала, а положила на место у двери и вышла из комнаты. Но уже в коридоре обернулась:

— Как закончишь, выходи на улицу. У меня есть к тебе деловое предложение. Возможно, даже, такое, от которого нельзя отказаться.

Она улыбнулась и ушла на кухню. Аня вздохнула и сходила закрыть дверь в комнату — ей было как-то неуютно, когда ее могли подслушать. Даже когда она и не собиралась ничего говорить. Затем она вернулась к ноутбуку и снова посмотрела на себя. Рубашка была достаточно длинная, чтобы отсутствие на Ане трусов не было таким уж очевидным при взгляде со стороны. А вот отсутствие каких-либо штанов можно было обнаружить очень легко, стоило ей только встать из-за стола.

Аня снова вздохнула и села за стол, пододвинула стул поближе и решительно оторвала бумажку, закрывавшую глазок камеры.

Видеоконференция прошла успешно. Аня в ней даже поучаствовала: ее участие состояло в том, что она назвала в нужный момент свою фамилию и сказала что-то вроде «я здесь», будто это не было понятно и так. Содержательная часть встречи, впрочем, была настолько же бестолковой и собираться, по сути, не было никакого смысла — никто до сих пор не знал, когда закончится карантин, и как в итоге будет проходить сессия, если вообще будет.

После «собрания» Аня даже решила зайти в видеочат, чтобы почитать последние обсуждения и заодно сменить аватарку с белого квадрата на свой нынешний прикид. Там, впрочем, она разок лопухнулась, в какой-то момент решив дотянуться до своего телефона, лежавшего на другом конце стола. Это действие заставило ее привстать на стуле, и у нее было смутное подозрение, что если камера успела в этот момент ее сфотографировать, то, теоретически, она могла запечатлеть кое-что лишнее. Но вспомнила она об этом слишком поздно, когда картинка вновь сменилась на ту, где она просто сидит перед экраном. Поэтому она решила, что все обошлось, и покинула чат.

Аня открыла дверь комнаты и снова подошла к зеркалу в коридоре. Из зеркала на нее смотрела немного грустная девочка в красной рубашке без штанов. Аня не могла внятно объяснить причин, но в рубашке ей все-таки было гораздо уютнее, чем без нее. Тем не менее, она не хотела расстраивать Лину, поэтому решительно расстегнула пуговицы и оставила рубашку вместе с другой тетиной одеждой, вновь выйдя из комнаты совершенно голой.

Вот только на улицу ей идти в таком виде не хотелось — страхи предыдущего дня все еще были слишком свежи в памяти. Поэтому Аня схватила с крючка куртку и, не обуваясь, вышла на крыльцо. Лина обнаружилась в огороде. Стоя с вилами в руках посреди какой-то грядки, она увлеченно перекапывала ее, удаляя сорняки.

— Лина-а, я готова! — окликнула тетю Аня.
— К труду и обороне? — насмешливо спросила та. — Ладно, не особо смешно. В общем, слушай мое предложение. Не знаю там, как тебе, а мне после вчерашнего сильно захотелось посетить реку, но на этот раз уже в нормальных условиях. То есть, во-первых, чтоб это был солнечный и теплый день, а во-вторых — нормальный песчаный пляж. Ну и предвидя твои возражения — конкретно подальше от всех этих деревень. Что скажешь?

Аня на мгновение задумалась.

— А не ты ли говорила, что у меня нет особого выбора? — осторожно спросила она.
— Ну, так-то оно да, — откликнулась тетя, снова втыкая вилы в землю и помогая себе ногой — отсутствие обуви, кажется, ей нисколько не мешало. — Но ты всегда можешь засесть в доме и отказаться выходить.

Аня огляделась по сторонам. День стоял погожий, солнце уже заметно припекало и предлагало радоваться раннему приходу лета, но в застегнутой на молнию куртке быстро становилось душно. Зато фантазия работала, и Аня легко представила себя загорающей на пляже.

— Ну, не то чтоб сидеть дома было очень заманчивым, — тут же призналась она. — Так что мне делать?
— Сходи в дом, налепи каких-нибудь бутербродов. Я думаю, мы можем и подольше на пляже задержаться.
— Ага, если он только будет пустой.
— Не боись, пустее не бывает! В общем, иди пока, я тут скоро закончу и подойду.

Вернувшись на кухню и снова раздевшись, Аня нарезала хлеба и колбасы, а также разрезала несколько яблок, удалив сердцевинки. Подумав, она достала из шкафа термос и поставила кипятиться чайник. Решив, что для быстрого перекуса этого будет вполне достаточно, она вернулась к себе в комнату и забралась с книжкой в кресло. Но вскоре в дверях показалась Лина и с порога бросила племяннице какой-то тканевый сверток.

— Анька, одевайся! — скомандовала тетя с улыбкой. Но тут же чуть менее уверенно добавила: — Ну, я понимаю, что это и не та одежда, что тебя бы сильно обрадовала.
— Э… — протянула Аня. — Ну, хорошо, ладно. А нам туда идти прям далеко?
— А это как посмотреть! — подмигнула тетя. — Лично я бы сказала, совсем недалеко, но… Увидишь. Так что давай, одевайся и пошли, пляж нас ждет!

Лина подошла к окну и резким движением раздвинула занавески. Окна Аниной комнаты выходили аккурат на дорогу, за которой вдали просматривалась лениво несущая свои воды река. Аня тут же непроизвольно прижала сверток к себе, но вот тетю, кажется, совершенно не беспокоило то, что ее теперь мог кто угодно увидеть с улицы. «Конечно, если бы там кто-то был, как она всегда говорит», — невесело добавила Аня про себя.

— Эм… — снова произнесла она, злясь, что со стороны выглядит так глупо. Но все-таки показала на свои босые ноги: — Ну, хорошо, а мне обуваться? Я-то долго босиком не смогу идти.
— Ой, да как хочешь. Долго не понадобится. А мое мнение, думаю, тебе известно. Зачем вообще обувь на пляже? Ты же в ней плавать не будешь! И очень надеюсь, что и бегать нам больше ни от кого не понадобится. В общем, всё, я жду тебя на улице.

И выпорхнула из комнаты.

Аня только покачала головой и принялась разворачивать сверток, который оказался какой-то потрепанной и желтоватой то ли простыней, то ли скатертью. «Видимо, уличный образец», — решила Аня, — «Который никому не будет жалко…» И только как следует завернувшись в плотную ткань, она смогла безбоязненно подойти к окну и задернула занавески обратно. «Интересно, а сама-то Лина в чем собирается идти?» — подумалось Ане, когда она выходила из комнаты. — «Ну, босиком-то она, наверное, может… А вот я точно не могу. Не могу и не хочу.» Поэтому на веранде она все-таки остановилась у своих кроссовок, вытряхнула из них носки и надела на ноги и то, и другое. И вышла на улицу, озираясь в поисках тети.

Лина теперь обнаружилась на скамейке у дома и скучающе тыкала что-то в своем телефоне. Аня расширенными глазами уставилась на нее: та по-прежнему оставалась босой и совершенно голой, только рядом с ней лежало маленькое полотенчико — и это было всё.

— Ну наконец-то! — воскликнула она с ухмылкой: — Я тут чуть не заснула, пока ты там прихорашивалась!
— Н-но… Э… Как т-ты п-по улице-то д-днем… — только и смогла выдохнуть Аня.
— Анька, не нервничай ты так. Всё хорошо. Пойдем!

Лина схватила её за руку и потащила за собой, другой рукой удерживая и телефон, и маленькое полотенце. Однако, подходя к калитке, она вдруг отпустила Аню и направилась к своей машине. Открыв водительскую дверь, она расстелила полотенце на сиденье — и оказалось, что в него был завернут ключ зажигания. Лина забралась в кресло, бросила куда-то телефон и повернула ключ, и вскоре, немного прочихавшись, двигатель Мазды бодро заурчал. Тетя сразу же выскользнула из машины.

— Аня! — приказным тоном сказала она. — Не стой столбом! Помоги мне открыть ворота.
— Мы что? На м-машине поедем, что ли? — только и смогла пролепетать та.
— Прикинь, да! — откликнулась тетя, уже снимая запоры на одной из створок ворот и раскрывая ее наружу. — Тут, видишь ли, рядом нет ни одного нормального пляжа, только глина, ил и пиявки. И это очень хорошо, что вчера нам их не попалось, а то не знаю как ты, а я от пиявок не в восторге. А вот песчаные пляжи все и правда далеко. Чтоб пешком туда идти — надо намного раньше выходить, ну и туда вот так я б не пошла, конечно… Поэтому-то мы и поедем. Твой набор для пикника и термос я уже положила… Эй! Ну чего ты так смотришь? Ох, ладно, раз от тебя помощи никакой, иди тогда просто в машину садись, а я все сделаю.

Аня в легком замешательстве обошла Мазду и села на пассажирское место, отрешенно наблюдая, как напрочь раздетая Лина продолжает суетиться у ворот, нисколько не стесняясь и будто бы не опасаясь, что ее может увидеть любой мимо проходящий деревенский житель. Наконец та вернулась к машине и снова плюхнулась на водительское сиденье — на полотенце. Мягко надавив босой ступней на педаль газа, она аккуратно выгнала машину за ворота, после чего снова вышла, чтобы закрыть створки обратно.

— И зачем только загоняла машину на участок?.. — риторически спросила она, вернувшись и затягивая ремень безопасности, который прошел ей аккурат поперек груди. — Ань, заканчивай ты уже так смотреть, ты меня прям пугаешь! Лучше сама пристегнись давай!

Аня с огромным трудом оторвала взгляд от тети и нащупала свой ремень. Лина тем временем включила радио и перевела примитивный кондиционер на более агрессивное охлаждение, после чего Мазда, взревев, тронулась с места и мягко покатила по дороге.

Уже за считанные минуты в пути Аня кое-как сумела успокоиться. Деревня сразу же осталась позади, и теперь они ехали через поля по какой-то узкой дороге, на которой им почти не встречалось других машин. У Мазды не было никакой тонировки на стеклах, но за себя Аня в кои-то веки не беспокоилась: она была и обута, и кое-как одета — во всяком случае, руками прикрываться ей не приходилось. Теперь же она беспокоилась только за Лину, потому что ремень безопасности был единственным, что прикрывало ее наготу. Но ей, кажется, все было по боку: она надела солнцезащитные очки, лежавшие где-то в машине, и потихоньку мурлыкала, подпевая какой-то малоизвестной композиции, звучавшей по радио.

Они проехали пару деревень и несколько перекрестков, а также успели дважды пересечь железнодорожные пути, так что Аня окончательно перестала ориентироваться в направлении движения. Наконец у какого-то совершенно непримечательного поворота Лина вдруг притормозила и съехала с асфальтовой дороги на отходящую в сторону грунтовку.

— Почти приехали, — сообщила она, и вдруг заломила еще один резкий поворот.

Теперь машина медленно плелась вдоль каких-то зарослей по самому краю поля, и Аня даже не была уверена в наличии дороги под колесами — так, тропинка какая-то разве что была. А спустя еще пару минут тетя вдруг свернула под деревья, остановилась и заглушила двигатель.

— Ну, добро пожаловать! — объявила она. — Я называю это место Тайным пляжем номер 4. Прошу!

И вышла из машины. Аня отцепила ремень безопасности и тоже открыла дверцу. С улицы тут же донесся теплый ветер и аромат цветов. «Это вообще точно май?..» Вылезая из машины, Аня тут же зацепилась за что-то «подолом» простыни и едва не сорвала ее с себя. Она тут же освободила застрявший угол и с недовольным видом поправила перекосившееся полотнище.

— Анька, да оставила б ее здесь. Это тебе был знак свыше! — смеясь, крикнула Лина. Она уже открыла багажник и что-то шуровала там. — Пойди, возьми у меня вот эту подстилку. Или термос возьми, неважно.

Но Аня только фыркнула, поплотнее запахнулась в ткань и вытащила из багажника герметичный контейнер с едой и термос с чаем. Лина закрыла машину и девушки, наконец, прошли в заросли, оставив позади уходящее вдаль поле. Буквально через несколько шагов густо переплетенные кусты расступились, и перед ними вдруг открылся небольшой аккуратный пляжик с белым и очень мелким песком. А всего через десяток-другой метров берег вдруг резко уходил вниз, уступая место зеркалу речной глади — здесь ветра уже почти не было, и в воде отражалось небо с редкими облаками.

Лина с подстилкой в руках тут же быстрыми шагами рванула вперед, поднимая в воздух облачка пыли, легко выбивающейся из-под ее босых ног. Добравшись до середины пляжа, тетя уверенными движениями расстелила узенькую подстилку и закрепила ее небольшими булыжниками, встречающимися то тут, то там в песке, и уже собиралась было броситься к воде, как вдруг будто почувствовала неладное и обернулась.

Аня сделала всего несколько шагов по пляжу, увязая кроссовками в густом песке, и вдруг в нерешительности замерла. Тетя перехватила ее тревожный взгляд, вздохнула и вернулась к племяннице.

— Ань, ну теперь-то что такое? — спросила она.
— Там.. — только и сказала она, показывая глазами на противоположный берег реки.

Лина повернулась в указанном направлении и вгляделась в даль. Река здесь была очень широкой, а дальний ее берег был гораздо более крутым, пляжей там не просматривалось. На вершине холма виднелась россыпь домиков, от которых вниз спускалась тропинка, заканчивавшаяся чем-то вроде очередной деревянной пристани. Тетя сощурилась — ее зрение, к сожалению, не было идеальным — и вроде бы разглядела человека с удочкой, дремавшего на краю пирса.

— Ну и что? — она повернулась обратно к Ане и вопросительно подняла бровь.
— Там же… вон… — Аня с расстроенным видом перевела взгляд вниз.
— Ань, — менторским тоном произнесла Лина, — одной из особенностей нынешнего века стало то, что сейчас куда ни плюнь — везде живут люди. Тебе в Сибирь тогда надо. Или в пустыню какую. Да и то не факт, что поможет.
— Ну, я понимаю… — Аня еще больше смутилась, но продолжила: — Но все-таки прямо вон там человек какой-то сидит. И…
— И что? — Лина как могла пыталась скрыть гордость в голосе за то, что не ошиблась и смогла его разглядеть. — Думаешь, он сейчас бросится плыть к нам? Да он с такого расстояния нас просто не увидит и не услышит!

И тут она вдруг повернулась к реке и во весь голос крикнула «ЭЙ, ПРИВЕТ!!», и начала размахивать руками.

— Эй!! Тише, ты что творишь! — Аня в ужасе шепотом прикрикнула на Лину, глядя как та прыгает на месте, пытаясь привлечь к себе внимание всей вселенной.

Но та уже накричалась и напрыгалась. И никто во всей вселенной на это представление никак не отреагировал.

— Короче, хватит разводить панику, пойдем, — как ни в чем не бывало резюмировала тетя.

Она отобрала у Ани термос и потащила ее за освободившуюся руку за собой, к подстилке. Аня с недовольным видом брела следом, спотыкаясь и черпая все больше и больше песка в кроссовки. Когда Лине удалось кое-как усадить племянницу на подстилку и закопать рядом термос вместе с герметичным контейнером в песок, она наконец дала волю своим желаниям и с криком вбежала в воду, подняв фонтан брызг.

Вода была практически настолько же холодной, как и прошлой ночью, но теперь окружающая обстановка была совсем иной: Лина, оставаясь весь день без одежды, похоже успела как следует пропитаться теплом жаркого дневного солнца, получив кажущуюся неуязвимость к холоду, а главное — могла плыть, быстро плыть вперед без каких-либо остановок и преград. Ей, впрочем, было известно, что ближе к середине русла в реке было довольно сильное течение, так что плавала она только неподалеку от берега. Лишь через десяток-другой минут поняв, что начинает выдыхаться, Лина свернула обратно к мини-лагерю. И только выбираясь на берег ощутила, что на самом-то деле успела заметно окоченеть в воде.

Подойдя неверными шагами к подстилке, она вдруг поняла, что Аня по-прежнему сидит в той же самой позе, как она ее и оставила. Точнее, почти в той же позе: она по-прежнему была завернута в простыню и напряженно вглядывалась в дальний берег, но теперь была босая — она все-таки сняла с ног засыпанную песком обувь вместе с носками, и свалила всё рядом с собой.

Тетя хотела было бросить свои кости рядом на подстилку, но в последний момент передумала — та все-таки была довольно кургузая и на ней аккурат посередине сидела Аня, которая, кажется, была не в том настроении, чтобы обрадоваться ледяным прикосновениям Лины. Поэтому она просто рухнула на разогретый песок рядом, животом вниз. И тут же повернулась к племяннице:

— Ну что, Илюша, кои новосте поведаешь? — с улыбкой поинтересовалась она. — Не угрожают ли нам печенеги али иные вороги какие?
— Илюша?.. — Аня наконец оторвалась от созерцания берега и непонимающе уставилась на тетю.
— Муромец, Илья, — пояснила та. — Сидишь тут с таким лицом, как у того богатыря с картины.
— А… — протянула Аня и потерла глаза. — Знаешь, он пошевелился.
— Кто? Богатырь?!
— Ну, рыбак тот…
— Так это хорошо! Значит, эт не труп! — жизнерадостно заключила Лина и перевернулась на спину.

Полежав так пару минут, она снова повернулась к Ане.

— Анька, ну может ты хоть чуть-чуть пойдешь поплаваешь? Ты так солнечный удар получишь от перегрева!
— Н-не пойду.
— Из-за рыбака?
— Из-за н-него.

Лина глубоко вздохнула и села. Вид у нее теперь был интересный — белый песок равномерно налип со всех сторон к ее мокрому телу, отчего у нее самой создавалось ощущение, будто ее кто-то вывалял в манке. Она кое-как отряхнула руки, решительно подползла на четвереньках к Ане и вдруг приложила ладонь ей ко лбу. Руки у тети по-прежнему оставались ощутимо холодными, так что Аня даже вполголоса вскрикнула от неожиданности, но отталкивать Лину не стала.

— Нет, тебе решительно надо в воду, — убедительно произнесла Лина, главный эксперт по солнечным ударам. — Ну или накрой голову хоть как-нибудь.
— Да н-не буду я ничего делать… — тихо прошептала Аня, но тетя уже стояла рядом на коленках и развязывала на простыне узел. — А-ай!

Тут Лине наконец удалось стащить с племянницы ткань, и она тут же попыталась набросить ее той на голову. Но Аня ловко выхватила простыню, приложила к себе спереди и развернулась спиной — теперь уже голой — к Лине. Тетя фыркнула, и тут же провела ей пальцем вдоль позвоночника.

— А ничего, загораешь потихоньку, уже не совсем белая, — оценила она. — А ты ведь намазывалась сегодня кремом от солнца, как я тебя просила?
— Нет… — раздался приглушенный тканью голос — Аня спрятала лицо в простыню.
— Ну что за бестолочь!..

Лина встала на ноги, попыталась отряхнуться от песка, а поняв, что это бестолку, нащупала на подстилке маленькое полотенчико. Вытащив завернутый в него ключ от машины, она направилась в заросли. Аня продолжала просто тихо сидеть на месте. Через минуту тетя вернулась с тюбиком крема и бросила ключ обратно. Затем подошла к Ане, выдавила на ладошку крем и стала намазывать спину племянницы. Аня даже не шевельнулась.

— Что, неужели все так плохо? — поинтересовалась тетя, втирая крем той в плечи.
— Нет… Я просто боюсь.
— Зря… Так, а теперь тебе все-таки придется убрать простыню и самостоятельно намазаться спереди. А то этим займусь я, и вот что-то не уверена, что тебе это понравится.
— Нет!

Лина раздраженно посмотрела на Аню, как на капризного ребенка, и закрыла тюбик.

— Значит, точно в воду не пойдешь?
— Точно.

Тетя встала и не торопясь пошла к воде сама. Зайдя где-то по пояс, она аккуратно смыла с себя песок и попыталась оттереть последние следы ила. Потом сложила ладони в чашу и собрала пригорошню воды, после чего быстро направилась обратно, едва слышно приговаривая: «Ну, если ты не идешь к воде, то вода придет к тебе.» И, подойдя к Ане, молча плеснула на нее тем, что удалось донести.

Было много криков.

Зато, как Лина и рассчитывала, Аня ослабила хватку и перестала цепко держаться за простыню. Что и позволило ей выхватить полотно у племянницы из рук, побежать к реке и на полном ходу влететь в воду, снова подняв сноп брызг. А через доли секунды второй фонтан подсказал ей, что и Аня тоже успешно приводнилась следом. Лина швырнула порядком намокшую простыню в сторону Ани, после чего и сама ринулась в том же направлении с твердым намерением сбить ту с ног и повалить в воду. И нельзя сказать, что ей этого не удалось.

Через несколько минут порядком мокрая Аня с обиженным видом снова сидела на подстилке и куталась в не менее мокрую простыню. Лина, тяжело дыша, расположилась рядом на песке и пыталась зубами открыть термос.

— Ну, во всяком случае, ты немножко остыла, — заключила тетя, наконец глотнув чая.

И тут неподалеку раздался глубокий рев гудка, смешанный с утробным рычанием моторов, и из-за излучины реки показалась первая за последний час баржа. Аня тут же пикнула и попыталась, накрывшись простыней, распластаться по песку, чтобы наружу торчали только её ноги и голова. Лина же, с разочарованием посмотрев на все эти потуги, достала из песка контейнер, вытащила из него бутерброд и, продолжая спокойно сидеть, принялась за еду, наблюдая, как большой корабль приближается к их пляжу.

«Гм, а ведь он идет куда ближе к берегу, чем тот вчерашний у деревни. Наверное, здесь глубина гораздо больше, что ли, или зачем тогда?» — подумалось ей.

И тут вдали, с другой стороны реки, раздался еще один гудок. Повернувшись в направление звука, она увидела другую приближающуюся баржу.

— Анька, ты вот можешь и не знаешь, но баржа так близко к берегу идет совсем не ради того, чтобы на тебя глазеть, а потому что там навстречу плывет другая, — она потрясла племянницу за плечо, — Они хотят тут разойтись, участок достаточно для этого широкий. Иначе шла бы гораздо ближе к середине русла, как обычно и происходит здесь.

Закончив с бутербродом, Лина пошарила рукой по контейнеру, нащупала яблоко и принялась за него. Тем временем Аня, по-прежнему сжавшись, повернулась на бок и с удивлением смотрела на проходящий мимо корабль — его нос как раз проплывал прямо мимо них.

— Лин, но тут же всё равно всё как на ладони! — негромко проговорила она. — Как ты можешь сидеть голой у них на виду?
— У кого? — поинтересовалась тетя.
— Так вон! — Аня показала рукой на неотвратимо приближающийся буксир, на высокой палубе которого стояло несколько человек. И тут же одернула простыню обратно.

Лина неторопливо дожевала яблоко, посмотрела в указанную сторону, кивнула себе и вдруг со стоном поднялась на ноги. У Ани округлились глаза. Затем тетя сделала несколько шагов поближе к воде, сложила на груди руки и стала выжидающе смотреть на палубу буксира. Тут, судя по всему, на палубе кто-то заметил на стоящую на берегу голую девушку, и до берега донеслись какие-то отдаленные возгласы и свист. Лина подняла руку и помахала стоящим на корабле людям. Те помахали ей в ответ. А через полминуты корабль уже прошел мимо и начал удаляться вверх по течению.

После этого Лина вернулась обратно к подстилке и молча села рядом с Аней.

— Ты… ты вот так просто… — Аня не могла подобрать слов.
— Ага, я знаю, — непроницаемо ответила Лина и снова потянулась к контейнеру. — Хочешь яблоко?

Аня упрямо покачала головой, но потом вдруг протянула руку и без спроса коснулась к тетиной груди. Та была очень твердой и напряженной.

— Ну ладно, хорошо, раскусила — смягчилась Лина, вежливо отодвигая от себя руку племянницы. — Может и не до такой степени просто. Ещё есть физиология, и с ней почти ничего не сделаешь.

После чего взяла маленькое белое полотенчико и промокнула им у себя между ног.

Они закончили перекус в молчании. Запас бутербродов и яблок быстро подошел к концу, как и чай в термосе, из которого они совершенно негигиенично пили по очереди, даже не вспоминая о бушующей вокруг эпидемии.

— Ладно, ты как хочешь, а я еще поплаваю пойду, — заявила наконец Лина, собираясь подняться.
— Бу-бу-бу, — только и ответила Аня, подтягивая к себе ноги и снова накрываясь простыней.
— Ну, можешь бурчать сколько захочешь, но тебе б тоже не помешало. Хотя бы потому, что ты теперь вся в песке, особенно волосы. Кстати, да. Не смоешь песок — в машину не пущу. Пешком до дома пойдешь!
— Не пойду, останусь здесь и умру от голода.
— Думаешь надавить на меня через мои обязательства перед твоими родителями? Смело, но не сработает. Кстати, у тебя больше и повода-то нет прятаться на берегу.
— Как это нету? А рыбак?
— Так всё, ушел твой рыбак. Видать, баржи ему всех рыб разогнали.

И Лина показала на пустующий причал на противоположном берегу. Аня вгляделась в указанном направлении, после чего вдруг пробормотала «Ладно, твоя взяла!», тоже встала на ноги, стянула с себя простыню и сунула ее тете в руки.

— Ого. А вот это уже и смело, и сработает, — сказала та, складывая полотно и оценивающе рассматривая Аню, которая теперь убрала руки за спину и стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Лин, только пойдем быстрее, я так долго не простою! — не выдержала та взгляда, сама схватила тетю за руку и потащила ее к воде.

И лишь погрузившись в воду по шею, Аня смогла кое-как успокоиться. Пока она вымывала песок, Лина нарезала круги вдоль берега, гребя то кролем, то брассом, то баттерфляем. Вдруг она остановилась рядом с племянницей и скомандовала:

— Анька, а ну-ка покажи, как ты плавать умеешь? А то что-то есть у меня одно подозрение.
— Ну, так себе я плаваю, я ж говорила… — потупившись, ответила та.
— Просто как можешь покажи. Не заставляй затаскивать тебя на глубину и смотреть, что получится. А то ты ж знаешь, я это могу.

Аня смутилась еще сильнее, но все же продемонстрировала, как она может проплыть полтора метра за три минуты.

— Да-а… Что-то такое я себе и представляла, — протянула Лина. — А не хочешь попробовать научиться, как это делается по-нормальному?

И следующие полтора часа с переменным успехом тетя пыталась обучить племянницу базовым принципам самого простого стиля плавания. Впрочем, сложнее всего для них оказалось разбить самый первый психологический барьер, мешавший Ане лечь животом вниз на руки стоящей в воде Лины. И Лина подозревала, что не будь они полностью раздетыми — всё это можно было сделать намного проще.

Так или иначе, окончательно замерзшие и уставшие, но довольные собой девушки наконец вылезли из воды и решили, что пора бы уже возвращаться домой.

Лина уже забросила вещи в багажник и, подойдя к водительской двери, остановилась, чтобы стряхнуть остатки песка, налипшего ей на ноги. Аня сидела на пассажирском месте, снова плотно завернутая в простыню, и тщательно зашнуровывала кроссовки.

— Анька, ну вот охота тебе всем этим заниматься? — хмыкнула тетя, усаживаясь в кресло и пристегиваясь. — Особенно сейчас-то…

И завела двигатель. Тот традиционно начал поначалу чихать, но довольно быстро вышел на ровный режим работы. Пока Лина сдавала назад, чтобы развернуться, автомобиль вновь издал целую симфонию свиста и скрипов.

— Лан, а что с машиной-то такое? — не выдержала наконец Аня.

Тетя переключила на первую передачу, и свист тут же оборвался.

— Но-но, не обижать мою ласточку! — Лина грозно подняла палец, и улыбнулась. — Анька, этой колымаге лет почти как тебе самой. С ней может быть всё, что угодно. Ну серьезно.

Она вдавила педаль газа, и машина, снова почихивая, мягко покатила обратно к асфальтовой дороге. Однако, когда они выехали на шоссе, чихание не только не прекратилось, а даже усилилось. И через несколько сотен метров они были вынуждены съехать на обочину из-за потери тяги. А почувствовав, что машина остановилась, двигатель печально чихнул в последний раз и заглох.

— И… Что теперь? — Аня боязливо уставилась на тетю.
— Приплыли, что… — просто констатировала Лина, безуспешно пытаясь снова завести мотор. — Я ж говорила. Ласточка обиделась.
— А если серьезно, то что теперь?
— Ну. Вылезай из машины, пойдем пешком. Где-то полтора часа и мы будем дома — здесь где-то должно быть несколько более коротких дорожек через лес, чтоб не петлять по шоссе. Видишь, как оказалось, ты молодец, что взяла с собой обувь.

И она выжидательно посмотрела, как Аня отреагирует на такие заявления. Потом не выдержала и снова улыбнулась.

— Ладно, если прямо совсем серьезно, то пока не знаю, — тут Аня вдруг разглядела на тетином лице выражение легкой тревоги. — Буду разбираться, а ты посиди пока.

Лина дернула под рулем какой-то рычажок и вышла из машины. Пройдя вперед, она открыла капот и в нерешительности наклонилась над двигателем. Затем вдруг прошла мимо пассажирской двери назад и открыла багажник. Аня наблюдала за тетиными движениями, которые вдруг стали какими-то более резкими и даже немного дергаными. Тем временем та достала из багажника пляжную подстилку и развернула ее перед собой. До Ани вдруг дошло, что, в отличие от нее, Лина-то по-прежнему была совершенно голая, но теперь они уже находились не на уединенном пляже, а стояли на обочине пустого шоссе. Которое могло перестать быть пустым в любую секунду. Будто в подтверждение этой мысли мимо вдруг пронеслась машина, явно нарушая все скоростные ограничения. Лина прижала подстилку к себе.

Подстилка была из плотной ткани, но не очень-то больших размеров, поэтому завернуться в нее целиком никак не представлялось возможным: ее можно было или набросить на плечи, оставив все открытым снизу, или повязать как набедренную повязку. Лина остановилась на последнем варианте и снова прошла к капоту. Минут пять провозившись там с чем-то, она разочарованно захлопнула капот и вернулась в машину.

— То есть… Мы на самом деле идем пешком? — осторожно спросила Аня, поглядывая на тетю — ей было уже даже чуточку непривычно видеть ту не совсем раздетой.
— Ну, в двигателе-то на первый взгляд все нормально, — ответила Лина. — Насколько это может быть для двигателя такого возраста. Масло есть, тосол есть, ничего не вытекло. Ремни целы, аккумулятор вроде не разряжен. Если только бензонасос помер…

Она предприняла еще одну безуспешную попытку завести мотор и откинулась на сиденье. Аня окинула взглядом приборную панель и вдруг ткнула пальцем:

— Так ведь бензина же нет! — она показала на стрелку датчика бензобака, стоящую на нуле.
— Анька, ну вот ты за кого меня держишь? — поморщилась Лина. — Это всё сломано уже лет десять как. Мне вручную приходится подсчитывать, ну и заправляюсь всегда на полный бак… Но вообще…

Она вдруг открыла дверцу и снова вышла на улицу. До Ани опять донесся щелчок замка багажника, и тетя зашуршала там какими-то коробками.

— Нашла!

Аня в зеркале заднего вида разглядела, что Лина вытащила из багажника маленькую канистру и большую воронку, при помощи которой попыталась перелить бензин в бак. Впрочем, по ее недовольному виду было понятно, что тетя рассчитывала на большее количество топлива. Убрав все и захлопнув багажник, она снова вернулась в машину. Осторожно провернула ключ, и машина, уже гораздо натужнее покрутив стартер, снова чихнула… и заурчала.

— Твою же мать! — воскликнула Лина, всплескнув руками.
— В смысле? — не поняла Аня. — Это разве не хорошо, что дело оказалось только в этом?
— Не особо. Нет, ну лучше, чем могло быть, конечно. Но это или меня обманули на прошлой заправке, или… или я просто забыла вовремя заправиться. Не знаю, что из этого хуже.

Она недовольно пошевелилась, стащила с себя импровизированную набедренную повязку и зашвырнула ее на задние сиденья. Потом нащупала ремень безопасности и пристегнулась, снова пустив его поперек своей груди.

— Ну… — не зная, что сказать, протянула Аня. — Во всяком случае, мы ведь теперь сможем доехать до дома.
— А мы не сможем, — вдруг обескуражила ее Лина тем же ровным голосом, которым она всегда сообщала плохие вести. — В канистре бензина было от силы пол литра. Нам не хватит.

Тут она опустила солнцезащитный козырек и пошарила за ним — там обнаружилось несколько сторублевых купюр.

— Надеюсь, дотянем до ближайшей заправки. Вот только…
— Только что?
— Только заправлять придется тебе. Одетая у нас тут сейчас ты.

И Лина, не глядя на Аню, надавила на педаль газа.

— Смотри. Допустим, мы подъезжаем к бензоколонке, — немного помолчав, начала объяснять она, — если там будет заправщик, попытайся его отогнать от машины, потому что… в общем, ты понимаешь. Будет меньше вопросов.
— Что ещё за заправщик?
— Не что, а кто. Это такой особый мужик, который занимается тем, что ходит по заправке и дышит парами бензина. Неважно. Будем считать, что его не будет. А если будет — помаши ему руками и скажи, что сама все сделаешь. Потому что не нужно его тут рядом. Короче, выходишь из машины, выкручиваешь крышечку из бензобака, снимаешь с колонки пистолет и засовываешь в бак. И не зажимай курок раньше времени, а то они могут это неправильно понять и налить полный бак, а у нас на это денег нет. Был уже как-то такой случай, очень неприятно… Да, насчет денег. Возьмешь эти стольники и идешь к окошку на кассе, говоришь, что нужен девяносто второй, и называешь номер колонки, к которой подъедем…
— Стоп-стоп-стоп! — чуть не завопила Аня. — Какие еще пистолеты, какие курки? Мне там в кого-то стрелять, что ли? Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь!
— Ох. Слушай, ну пистолетом называется наливное устройство на автозаправке, у него есть рукоятка, в этой рукоятке есть такой, типа, рычаг, который можно зажать при помощи защелки. Когда рычаг вжат, ты как бы говоришь, что все готово и можно начинать наливать, хотя на самом деле ты и не говоришь — там просто чистая механика, поэтому…
— Лина-а… — нервно опять перебила Аня. — А может ты как-нибудь все-таки сама сходишь? Ты же смелая. И сможешь сделать всё быстро и правильно. А? А?!..

Тетя помолчала и ответила не сразу.

— Нет, Ань. Может я и смелая, но ты мне сейчас предлагаешь форменное безумство.

И тут вдали показалась вывеска какой-то малоизвестной заправки. Тетя тут же съехала на обочину, остановила машину и, повернувшись к племяннице, посмотрела ей в прямо глаза:

— Так, давай я объясню еще раз и подробно. Тебе нужно будет снять пистолет с колонки, он там подвешен, как… — но тут же замолкла, глядя на выражение на Анином лице. — Черт подери. Ладно, я схожу. Но уж тогда дай мне свою простыню. На время, понимаешь? Или как ты вообще это всё видишь, я туда что ли голая должна идти?
— Х-хорошо, отдам, — запинаясь, ответила Аня. — Т-только давай ты сначала туда подъедешь, а только потом.. я.. ну..
— Ну отлично, — с сомнением в голосе ответила Лина, но снова выехала на дорогу.

Через пару сотен метров она зарулила на съезд к маленькой АЗС, на которой по счастью не обнаружилось ни заправщика, ни других машин, лишь чуть вдали стоял грузовик-бензовоз, но Лина не была уверена, есть ли в нем кто-то или нет. Заглушив машину около ближайшей колонки, она снова повернулась к Ане и выжидающе протянула руку. Но та лишь снова вся сжалась и замерла, вдруг очень ясно представив себе, как остается сидеть в машине совершенно голой, а тетя куда-то надолго уходит, и потом вдруг на заправку заезжают другие машины и останавливаются рядом, а она…

— Ну Анька, хватит тупить! Давай уже! — Лина потрясла ее за плечо, прервав поток ярких фантазий. Подождала еще пару секунд, а потом попыталась уже сама стянуть с нее простыню, но Аня остервенело вцепилась в нее и не отпускала. — Эй! Ты ведь понимаешь, что чем дольше мы тут стоим, тем подозрительнее все это выглядит? Ой, да будьте вы все прокляты!

И тут Лина отстегнула ремень, надела солнцезащитные очки, повернулась назад и схватила свою подстилку. Кое-как обмотавшись ею под мышками, она вытащила деньги из кармашка в козырьке и, шумно выдохнув, вышла из машины.

Аня как во сне наблюдала, как Лина обходит машину вокруг и вставляет в бак заправочный пистолет. Поначалу всё выглядело так, будто та замотана в какое-то хорошее банное полотенце, но стоило ей на несколько шагов отойти от машины, как впечатление сразу рассыпалось. Ширины подстилки не хватало, и Ане стали отлично видны ничем не прикрытые тощие ягодицы Лины. Она сглотнула, представив себе, что должно было быть видно спереди, и что она ощутила бы, окажись сама на месте тети. Аня ничего не оставалось, как завороженно смотреть, как Лина легкой походкой быстро переставляет по асфальту голые ноги, торопясь к окошку кассы. Она вдруг отметила, что за эти три дня тетя успела заметно загореть, и загар был идеально ровным — без каких-либо полосок или следов от одежды.

Когда тетя добралась до кассы и аккуратно наклонилась к окошку, Аня поняла, почему та расположила подстилку именно так: из окошка оператору заправки должна была быть видна только верхняя часть туловища клиентов, вот Лина и завернулась, чтобы прикрыть грудь, а все остальное оставила как придется.

«Вот только когда она пойдет обратно — оператор-то наверняка уж не преминёт поглазеть на нее во весь рост…» — подумалось вдруг Ане. — «Если только он не успел уже нагладеться, пока Лина шла к нему.»

Но действительность оказалась даже не такой. Постучав в окошко, Лина вскоре поняла, что внутри никого нет, а на висевшей рядом бумажке увидела нарисованную стрелку в сторону мини-магазинчика самообслуживания, которые давно уже размещают на заправочных станциях. Для непонятливых даже присутствовала подпись: «Оплата ТАМ!». Лина в растерянности обернулась, зло посмотрела на Аню, на магазинчик, потом снова на Аню… Но вдруг махнула рукой и значительно менее уверенной походкой направилась ко входу в мини-маркет.

Аня затаила дыхание, когда тетя скрылась внутри, а через пару минут, когда та так и не вышла, уже успела всерьез забеспокоиться. Впрочем, уже через считанные секунды Лина чуть ли не вылетела из магазинчика. Она больше не была завернута в подстилку, вместо этого она просто несла ее в руках, никак не пытаясь прикрыться, а щеки у нее приобрели чуть ли не пунцовый оттенок. Аня с широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим.

Лина добралась до автомобиля, подошла к колонке и щелкнула пистолетом. И только после этого снизошла до того, чтобы кое-как обхватить руками свои аккуратные груди, то и дело вздымающиеся от быстрого прирывистого дыхания. Когда пара-тройка литров топлива наконец оказалась залита — больше-то на такие деньги и не купить, — она практически вырвала пистолет из бака, чуть ли не швырнула его в колонку и бегом бросилась к водительскому месту. С ходу швырнув в Аню подстилкой, Лина шмякнулась на кресло, схватила руль, завела мотор и вдавила педаль в пол. С диким свистом и пробуксовкой Мазда сорвалась с места и в облаке пыли вылетела на дорогу.

Двое ребят в только что заехавшем на заправку автомобиле удивленно переглянулись. «Ты сейчас видел то же, что и я?» — после некоторой паузы один спросил другого. Тот только пожал плечами.

— Не говори мне ничего, — прошипела Лина, срывая с себя темные очки и, наконец, пристегиваясь.
— Да я и не собиралась, — негромко откликнулась Аня, рассматривая раскрасневшиеся уши Лины.
— Вот и не надо, — вид у нее был на редкость раздосадованный.

Аня выждала несколько минут, но потом все-таки не удержалась и спросила:

— Лин, а не ты ли говорила, что нет никакой проблемы показаться раздетой перед кем-нибудь издали, и всё такое?
— Ты тут где-то нашла «издали»?
— Но…
— Просто заткнись! И всё такое.

Следующие пятнадцать минут они ехали в полной тишине, пока вдали не показался железнодорожный переезд, расположившийся прямо за нерегулируемым перекрестком на вьезде в какую-то деревню. Аня вгляделась и ей показалось, что семафор горит красным, а стоило им подъехать поближе, так и шлагбаумы по обеим сторонам от путей опустились, перегораживая дорогу.

— Да ёшкин же кот, что за день сегодня такой! — снова выругалась Лина, останавливая машину — её лицо, впрочем, уже почти успело снова стать привычно смуглым. После чего она вдруг ударила по рулю и воскликнула: — Да и пошли б вы все к черту!

Аня было подумала, что тетя сейчас сдаст назад, развернется и поедет куда-нибудь в случайном направлении, чтобы потянуть время до открытия переезда, но вместо этого Лина заглушила двигатель и снова потянулась к своим солнцезащитным очкам. Надев их, она ткнула на какую-то кнопку на приборной панели, после чего от дверей раздался характерный щелчок — все замки закрылись.

Тогда Аня протянула тете пляжную подстилку, которую она продолжала сжимать в руках еще с момента бегства с заправки. Лина ее приняла, но, не разворачивая, просто бросила себе на колени.

— А почему ты не.. — начала было племянница, но ее тут же перебили.
— Я не собираюсь жечь топливо просто так, — ответила Лина ровным голосом, будто заранее зная заданный вопрос. — Особенно доставшееся ценой такой нервотрепки.
— И поэтому мы просто будем стоять здесь, пока переезд не откроется?
— Именно.
— А… люди? — и Аня показала на несколько человек, проходящих мимо них по тротуару к рельсам и полностью игнорирующих красные лампы и звонок светофора. Впрочем, пока они и происходящее в Мазде игнорировали.
— Да вот плевать уже… — Лина демонстративно отмахнулась. — Будем считать, что мы для них достаточно «издали», да?

Проведя на переезде никак не меньше пятнадцати минут, они наконец дождались открытия дороги. Им никто особо не мешал, хотя Аня и видела, как несколько парней, ожидавшие проезда поезда, все-таки заметили голый торс Лины и, видимо, активно это обсуждали между собой. Впрочем, из машины ничего слышно не было.

Весь остаток пути прошел без приключений, разве что не считая случая, когда на одном из пешеходных переходов Лина притормозила, чтобы пропустить людей, а кто-то из пропускаемых тоже увидел, что она раздета, и остановился показать большой палец. Тетя мило помахала ему рукой в ответ, но потом еще несколько минут ехала, вполголоса ругаясь на людей, которые, с ее слов, совсем уже охренели.

К дому они приехали по сути ранним вечером. Оставив Лину решать, где там и куда ей парковаться, Аня тут же сбежала в дом, поскольку она смутно подозревала, что после утреннего собрания ей должны были насыпать уйму новых писем и сообщений. Однако электронная почта была подозрительно пуста, а в чат она решила сегодня все-таки не заходить — он чаще ее расстраивал, чем наоборот. Впрочем, на телефоне, оставленном на кухне, было три пропущенных звонка с неизвестного номера, но уж с этим Аня решила не заморачиваться: если кому что-то действительно было нужно — могли бы и сообщение оставить.

Лина, кажется, оставалась в дурном расположении духа и отказалась готовить обед, да и разговаривала еще меньше, чем обычно. Ужин она предложила сделать тоже походным: развести костер, пожарить на нем завалявшиеся в холодильнике сосиски и нарезать какой-нибудь салат из чего получится. И, соответственно, поручила все это делать племяннице, а сама ушла к себе в комнату, предварительно рассказав, что пилу Аня может найти в гараже, остатки подходящих дров находятся в дальней части сада, а все остальное — она отдает на волю случая.

Так или иначе, Аня снова вышла на вечерний воздух. Поначалу она намеревалась отправиться на охоту за дровами босиком, подражая тете, которая уже три дня ни разу не обувалась, но вскоре поняла, что даже в пределах участка такое доступно только сильным духом. И потому снова отправилась к оставленным на веранде кроссовкам. Там же она вспомнила про пропущенные звонки, которые могли бы и повториться, но носить телефон в простыне ей было затруднительно. Так что заодно она сняла и свернула простыню, вместо этого опять надев свою куртку и положив телефон в карман.

В дальнем углу сада обнаружились сваленные кучей фрагменты допотопного забора, которые Аня датировала как изготовленные никак не позже 30-50 лет назад, и после продолжительных мучений с затупившейся пилой из них получились неплохие дрова. Хотя, конечно, и не такие хорошие, как те, что были сложены в поленницу у сарая, но в нынешних обстоятельствах Аня решила с Линой не спорить: не захотела та расходовать их сегодня в костер — ну, значит, не захотела. Разведя огонь, Аня отыскала в доме несколько шампуров и принялась ждать готовности углей.

Вскоре к ней присоединилась угрюмая Лина, которая сразу же перетащила скамейку от дома поближе к костру и расположилась на ней, вытянув к огню босые ноги. Аня в этом контексте испытывала смешанные чувства: будучи в куртке, около костра ей быстро становилось жарко, но стоило отойти подальше — голое ниже пояса тело как и в прошлый раз начинало тут же мерзнуть.

Когда дрова прогорели, тетя вдруг отобрала у племянницы шампуры и единолично принялась за прожарку подготовленных полуфабрикатов, которые они тут же и съели. Зато уже после еды Лина, казалось, сменила наконец гнев на милость. Когда угли уже окончательно остыли, а на улице начало резко темнеть, они вернулись в дом. Аня повесила на крючок куртку и села расшнуровывать кроссовки, а Лина только вытерла о коврик ноги и сразу прошла на кухню разжигать плиту и ставить чайник.

Допив в молчании чашку душистого бергамотного чая, тетя повернулась к Ане и, сверкнув глазом, вдруг сказала:

— Итак… Кажется мне, вчера в скрэббл мы так и не сыграли. Может, сделаем это сегодня? Готовы ли вы испытать сокрушительное поражение, Анна Алексеевна?

«Она помнит мое отчество? Ну и ну!» — подумалось Ане. Но она кривовато улыбнулась и ответила:

— О, ну это мы еще посмотрим. Принимаю ваш вызов, Алина Николаевна!

Лина поначалу едва заметно поморщилась, но вскоре присоединилась к робкому смешку Ани, возникшему из-за неуместности столь высокопарных фраз между двумя совершенно голыми девушками.

Аня хотела было принести коробку с игрой на кухню, но Лина настояла на том, чтобы пройти в Анину комнату — лежащий там на полу достаточно большой ковер позволял удобно на себе расположиться. Они разложили игровое поле, тетя принялась пересчитывать косточки с буквами, а племянница листала буклет с правилами и начинала понимать, что не очень-то и понимает этот английский: ряд слов здесь был совершенно ей незнаком. Наконец тетя объявила, что все фишки на месте, отобрала у Ани правила и своими словами быстро объяснила основные принципы всего. Осталось только придумать первое слово, с которого начнется игра, когда Аня вдруг спросила:

— Ну это все понятно. А на что играть-то будем?
— В смысле «на что»? — удивилась Лина.
— У любой игры должен быть какой-то приз, — ответила Аня, — ну или его подобие.
— Не знаю… Я бы предложила тебе сыграть на раздевание, да боюсь, что мы уже обе проиграли, — Лина улыбнулась.
— А может тогда наоборот, на одевание?
— Что ж, попытка неплохая… Но одевать-то тебя, Анька, кроме куртки и ботинок тут не во что. Нет в доме даже старой одежды, я ж тебе уже говорила.
— Да это-то я поняла… — протянула Аня, — Но, может, сыграем на твою? Она-то прямо здесь!

И она махнула рукой в сторону стопки тетиных вещей, что по-прежнему лежала на тумбочке. Лина хмыкнула и задумалась. Но потом все-таки кивнула.

— Ладно, давай. Только чур нижнее белье не надевать, окей? Это как-то… слишком личное. Но играть на него все-таки будем, потому что иначе вещей и без того слишком мало. И тогда, видимо, нам понадобится некоторая доработка правил. И, пожалуй, еще кое-что. Я сейчас.

Лина поднялась на ноги и вышла из комнаты. Но вскоре вернулась со смартфоном в одной руке и бутылкой вина — в другой. Затем сходила за парой бокалов. Наконец, она снова присела на пол и сложила ноги по-турецки, потом сказала:

— В общем, я думаю, вот это должно подойти, — она постучала пальцем по экранчику. — Смотри: стрип скрэббл. Берем эти правила, переворачиваем их задом наперед и получаем игру на одевание. А вот это — белое полусладкое. Не знаю, насколько долго оно тут стоит. В кладовке вчера еще нашла. Ну что, поехали? Я так понимаю, первый лот — мои, кхме, трусы.

И игра началась. Ане с первых же ходов выпала пара на удивление удачных наборов букв, из которых она собрала несколько простых, но 4-5-буквенных слов. Лина же морщилась и выкладывала совсем короткие артикли или союзы. За счет этого Ане отошло все нижнее белье и один из тетиных носков. Но по мере заполнения игрового поля буквами, Лина начала собирать все более и более длинные слова, части которых в лексиконе Ани и вовсе не водилось. А мягкое вино заставляло мысли медленно растекаться. И около часа спустя, когда никто не смог за два круга дописать ни одного нового слова, игра закончилась.

Хоть Ане и удалось составить еще несколько неплохих слов, общей картины это уже не поменяло: всю остальную одежду выиграла Лина, сидевшая теперь в той самой расстегнутой клетчатой рубашке на голое тело. Рубашка вообще ничего не прикрывала, но придавала ей какой-то особенно стильный вид. Остальная одежда лежала рядом, но Лина больше так ничего надевать и не стала.

— Я ж говорила, что это будет сокрушительное поражение! — горделиво заявила она. — Ну ничего, Анька, ты тоже молодец. Просто тебе надо бы почитать книг да поднабраться слов. Одних только учебников в этом плане мало, до всей полноты лексики в них как до луны. Так-то я тоже такой была в твоем возрасте, даже хуже.

Аня молча кивнула. Она уже какое-то время сидела на полу, подтянув коленки к груди и обняв их руками. Лина аккуратно уложила все фишки в коробочку и закрыла её, а потом собрала лежащую рядом с ней одежду и поднялась на ноги.

— Ладно, спасибо за игру. Это было занятно, — сказала наконец она. — Мне завтра на работу ехать, еще на один день мне задержаться точно не позволят. Так что я пойду готовиться ко сну.

Она наклонилась к Ане и потрепала ее по голому плечу.

— Не расстраивайся. В гараже, кстати, могут быть книги на английском. Правда, вряд ли их там много… Ну ладно, давай, доброй ночи.

И Лина ушла, забрав с собой и коробку со Скрэбблом, и свою одежду.

Аня еще несколько минут просидела, прислонившись спиной к дивану и уткнувшись лицом себе в коленки, но потом все-таки решила тоже подняться. И вдруг нащупала руками что-то мягкое у себя за спиной. Вытащив это на свет, она с удивлением распознала черный носок Лины. Еще пошарив руками, она достала такое же черное нижнее белье — трусики и лифчик. И это было всё, что ей удалось «выиграть» за эту партию.

Она несколько секунд разглядывала эти предметы… И потом вдруг затолкала их обратно под диван, где они и лежали последние полчаса-час. Затем поднялась на ноги и неверными шагами пошла обходить дом, силясь вспомнить, где в последний раз видела простыню из своей постели. Не особенно удобно спать на диване, где есть всё, кроме простыни.

Аня проснулась поздно, как и всегда. Несмотря на отсутствие нижнего белья, спалось ей уже не очень-то и плохо. Или это просто успело стать для нее нормой — она не была уверена. Подойдя к окну она убедилась, что тетиной машины нет. Да, ее точно ожидал пустой день в одиночестве. Она еще раз глянула в окно и уточнила: пасмурный, туманный день — погода явно испортилась.

Девушка вернулась к постели, чтобы вытащить из нее простыню, но остановила себя — раз она и при Лине уже ходила голая, то в ее отсутствие накрываться простыней в доме тем более не было никакого смысла. Тут ее взгляд упал на черный уголок ткани, выглядывавший из-под дивана. Не наклоняясь, она попыталась ухватить его пальцами ноги, и с пятой или около того попытки ей это удалось. Аня усмехнулась: иметь возможность лишний раз не наклоняться — вот это польза от хождения босиком! Она оглядела вытащенное — это оказался черный носок с серым узором, а у Ани таких никогда не бывало. Тогда ей все-таки пришлось опуститься на корточки, чтобы ещё пошарить рукой под диваном… Второго носка не обнаружилось, но зато она вытянула еще и комплект не менее черного нижнего белья.

И только тогда будто что-то щелкнуло, и она разом сразу же вспомнила все подробности вчерашнего дня. Она с опаской взглянула на тумбочку у двери: стопки тетиной одежды там больше не было, теперь на том же месте стояла початая бутылка вина и два бокала. Да, все это было правдой. Но как тогда?.. Она не стала пытаться сформулировать очевидный вопрос, бившийся у нее в голове — голова болела и без того. И ей нужно было побыстрее дойти до уличного туалета.

Она вышла из комнаты, миновала кухню и оказалась на веранде. Аня распахнула дверь на улицу, и ее тут же окатило прохладным утренним воздухом, а уходящая к калитке дорожка так и вовсе была мокрой — утром прошел дождь. Да, вот это уже больше походило на май, и никаких воспоминаний о вчерашнем тепле. Она развернулась на пятках и огляделась. Где-то здесь должны были стоять ее кроссовки вместе с засунутыми внутрь носками. Но на обычном месте их не было. А обойдя всю веранду кругом Аня убедилась, что их не было нигде, как и какой-либо другой обуви. Тогда она вернулась к вешалке, на которой раньше висела ее куртка, но теперь и вешалка была пуста. Аня грязно выругалась и вышла в холодное утро босиком, обхватив себя руками. И быстро переставляя ноги поспешила к маленькому сарайчику на противоположной стороне дворика.

Вернувшись в дом, Аня спешно обыскала и его. Лина не оставила никакой записки, ничего. Пытаться написать ей, а тем более позвонить — Аня сомневалась, что это было хорошей идеей. Да и что она могла в принципе сказать? «Прости, что я вчера выставила тебя голой на бензоколонке, хотя вполне могла сама сходить и оплатить бензин»? Или: «Извини, что из-за меня тебе пришлось ехать на работу без нижнего белья»? Вот уж вряд ли Лина ответила бы «Напротив, я именно этого и хотела» или «Да не парься, я каждый день так делаю.» Аня вернулась к себе в комнату. Она смутно подозревала, что «потерянное» нижнее белье Лины могло стать последней каплей, которая разозлила тетю окончательно, что она решила отплатить племяннице соответственно.

«Ну или это просто следующее испытание?» — невесело подумалось вдруг Ане. — «Может, Лина на своем примере показала мне, как можно обходиться без всякой одежды на протяжении нескольких дней, а теперь проверяет, справлюсь ли я одна? Хотя бы день…»

Завтракать девушке расхотелось, так что она включила ноутбук и, не выходя в интернет, со злостью набросилась на задачи по линейной алгебре. Те не выдерживали натиска и быстро решались.

День проходил бестолково. Доделав часть домашки, Аня все-таки сходила перекусить, а потом снова вернулась к ноутбуку. Тут она все-таки разворошила постель и завернулась в простыню, поскольку на этот раз она намеревалась выйти в интернет, а снова заклеивать объектив камеры показалось ей проявлением слабости. Лина ведь не заклеивала?

В почте снова не было ни единого нового письма, а в чат Аня решила не ходить, чтобы заново не дразнить никого своим загадочным выбором «одежды». Она полистала несколько новостных сайтов, но это очень скоро ей наскучило, так что она выключила ноутбук и решила все-таки сходить за англоязычными книгами, которые Лина упоминала вчера вечером — чтобы, возможно, как-то начать готовиться к реваншу в Скрэббл, а Аня не сомневалась, что рано или поздно этот реванш состоится.

Она смело выскочила на улицу и пошлепала босыми ногами по дорожке к гаражу, отметив, что даже будучи закутанной лишь в одну тонкую простыню теперь чувствует себя намного увереннее, чем каких-то пару дней назад. Но босиком ей все-таки по мокрому и холодному бетону ходить совсем не нравилось. Распечатав гаражные двери, она вновь проникла в пропитанное пылью помещение и принялась за поиски.

Однако убив на это не меньше часа, она поняла, что, вероятно, Лина ошиблась в своей гипотезе, а может и намеренно соврала. Так или иначе, Аня не нашла там художественной литературы не то, что на английском, а вообще ни на каком языке. Разочаровавшись, она вернулась к себе в комнату, сбросила с себя простыню и завалилась на диван читать Джека Лондона, представляя, как прочитанное могло бы звучать в оригинале. В какой-то момент она испытала чувство, будто все это уже происходило.

Спустя какое-то время Аня прошла на кухню с намерением поставить чайник и с сожалением обнаружила, что запасы чистой воды стремительно подходят к концу — ведь они с Линой так ни разу больше и не сходили к колонке за последние дни. Прокипяченая же вода из местного водопровода была условно сьедобная, но вкус у нее был не особенно хорош. Впрочем, идти на центральную улицу в простыне и босиком Ане как-то не улыбалось, и она, по традиции закусив губу, взяла пустую бутылку и вышла во двор. «А ведь будь у меня кроссовки, я бы, может, и рискнула сходить к колонке даже в простыне», — вдруг подумалось ей. — «Эх, если бы только Лина их не забрала…»

Чертыхаясь через каждый шаг, Аня кое-как добралась до пролегающего по участку трубопроводика — его кран находился в странно иссушенном участке огорода, где сплошь и рядом из земли торчала сухая и острая прошлогодняя трава. И сразу же обнаружила, что напор воды в трубе стал в несколько раз меньше, чем был пару дней назад, а сама вода теперь лилась ржавая. «Вот ведь дрянь!» — и Ане пришлось вернуться обратно в дом ни солоно хлебаши.

К девяти вечера Лина так и не появилась, так что Аня не выдержала, взяла телефон и отправила ей короткое сообщение, вдруг снова перейдя на «официоз»: «Тетя Алина, вы сегодня приедете? Здесь водопровод перестал работать и набранная из колонки вода заканчивается». С замирающим сердцем она принялась ждать, но ответ пришел менее чем через минуту. И в нем было лишь одно слово: «нет».

Ближе к середине следующего дня внезапно раздалось пиликанье телефона. Аня тут же подорвалась скорее ознакомиться. Сообщение было, конечно, от Лины, но оно не имело никакого отношения к предыдущей теме. В нем был единственный вопрос: «Анька, как ты относишься к детям?». Она перечитала его несколько раз, но понятнее от этого не становилось. Осторожно подбирая слова, она ответила: «Я пока об этом не думала.»

Вскоре пришло новое сообщение: «Да я не про своих! В принципе к детям терпимо относишься?» Ане сразу вспомнилось ее детство, где одно время рядом с ними жили люди с очень маленьким ребенком, который каким-то образом умудрялся портить жизнь всем без исключения окружающим. Аня отправила: «К грудным — не очень.» И сразу же пришел ответ: «Такого бы никто и не дал. Короче, знакомым нужно, чтобы кто-то посидел с их ребенком. Я честно пыталась на тебя злиться, но у меня не получилось. А сейчас нужна твоя помощь. Просто проследить за ним.» Аня хмыкнула. Ей уже начали наскучивать эти догадки, и она написала: «Хорошо, но нужны подробности. Позвони.» Однако от Лины ей вернулось только: «Скоро приеду и всё расскажу».

Аня еще раз хмыкнула и продолжила заниматься своими делами. Вот только часа через полтора заслышав рокотание подъезжающей к дому Мазды, она встрепенулась и по старой привычке набросила на плечи простыню. Однако Лины не было довольно долго, а когда она наконец появилась, то прямо с порога закричала:

— Анька! Иди сюда! О… вот ты где.
— Привет… Что такое? — сразу насторожилась Аня, потому как такие приветствия никогда ничего хорошего не предвещали. А Лина сразу затараторила:
— Ну, так. Просто не было у меня возможности тебя как следует предупредить. В общем, твоя задача, как я говорила, посидеть с ребенком. Ну, всмысле, он сам посидит, а ты просто проследи, чтобы он тут не делал глупостей. У меня сейчас мало времени, но вечером я приеду и мы всё решим. Возможно, это будет поздно, но я постараюсь пораньше. Тут почему-то все думают, что я могу решить все вопросы за всех и сразу!!
— Лина, помедленнее. Что за ребенок, когда именно посидеть и где?
— О-ох. Да проще показать, — простонала тетя и потащила Аню в ее комнату, к выходящим в сторону улицы окнам. — Только занавески пока не трогай. На переднем сиденье машины.

Аня подошла к окну и взглянула через тюль на улицу. На пассажирском сиденье Мазды сидел, уставившись в смартфон, подросток.

— Аэ… Кх… И вот это вот твой ребенок?! — в возмущении возопила она.
— Он не мой, — проговорила негромко тетя. — Ну, не то чтоб прям не мой. Я его крестная. Ну, так получилось, в общем.
— Лина, но это же мальчик! Ты как себе вообще это представляешь!
— Ань, ну не все в этом мире девочки, есть такая проблема.
— Но ты-то хоть мою одежду привезла?! Ты у меня даже куртку забрала!!!

И тут ненадолго повисла тишина.

— Аня, послушай. У меня не было времени. Правда не было! Да я домой за последние полтора дня заезжала только на четыре часа поспать, я физически не могу всё успеть в этом мире. И я никак не могла предположить, что на меня еще и эта проблема сегодня свалится. Поэтому… Эй-эй! В обморок только не надо падать!!

Лина успела подхватить ее и аккуратно опустить на пол. Вскоре Аня пришла в себя при помощи нашатыря, подсунутого под нос.

— Ты вот, может, не знаешь, а мы теряем время, — доверительно сказала ей тетя. — Мне надо заглушить машину и привести его сюда. Ну, не сюда — во двор. Ты пока что посиди дома, из окна посмотри, только занавески не отдергивай. Пусть он пока считает, что тут никого нет. Ты справишься.

И Лина выбежала обратно на улицу. Аня, чуть пошатываясь, поднялась на ноги. Ей вдруг происходящее вокруг стало довольно-таки безразлично. «Кажется, это был не только нашатырь, да?» — подумала она, подходя к окну.

Затем она из окна как во сне наблюдала, как Лина подходит к машине, открывает дверь, что-то долго говорит сидящему там подростку, а тот отвечает ей… Подросток выходит из машины, берет с заднего сиденья рюкзак, вид у него недовольный. Он идет за Линой в сторону дома и выходит из зоны видимости. Аня поплелась на кухню, чтобы наблюдать за происходящим дальше. Подросток с Линой приходят к лужайке перед домом, они продолжают о чем-то спорить. Затем он вдруг швыряет рюкзак на землю, продолжая что-то говорить и жестикулировать. Но Лина не впечатлена, она просто качает головой и уходит в дом.

— Так, Анька, теперь ты! — как ни в чем не бывало тут же скомандовала она, заходя на кухню, взяла племянницу под руку и потащила в комнату. — Сейчас мы что-нибудь придумаем…

Они прошли в Анину комнату, и та тотчас же принялась ныть:

— Лина, делай что хочешь, но я не буду с ним тут сидеть раздетой! Он же мальчик, это ж просто не…
— Спокойно! — перебила тетя, — Тебе и не придется. Насколько мне известно, у тебя тут должно было кое-что остаться.

Она опустилась на колени около дивана и пошарила рукой под ним.

— Ага, ну конечно, вот оно. Если бы прошлым утром я догадалась пошарить под твоим диваном, то я была бы гораздо менее зла, а у тебя бы всё ещё была твоя куртка, — и она вытащила из-под кровати свой комплект простенького черного белья и с укором посмотрела Ане в глаза. — Правда, тогда тебе нечего было бы надеть сейчас… Так что оно и к лучшему, получается. Короче, надевай это. Не знаю, что еще можно тебе предложить.

Аня хотела было возразить, но, вспомнив про сидящего на улице подростка, передумала. Развязала простыню и стала неуклюже натягивать на себя тетины трусы. Лина же продолжила:

— Ну слушай, серьезно, я закрутилась и не успела еще раз заехать домой. Извини, если можешь. Я вечером привезу тебе твою сумку с одеждой, обещаю. Потерпи уж как-нибудь.

Аня тем временем застегнула лифчик и выжидательно посмотрела на Лину. Та, в свою очередь, критически оглядела племянницу. Тетя была чуть крупнее Ани, поэтому ее нижнее белье висело на той немного свободнее, чем следовало, но Аня вдруг поняла, что успела отвыкнуть от нормальной одежды и подсознательно была очень рада даже такому варианту.

— Ну, этого, конечно, недостаточно, — озвучила очевидное Лина, и вдруг принялась стаскивать через голову джемпер — сегодня она была одета теплее, чем когда приезжала на дачу несколькими днями ранее — да и холод ранним утром тоже вполне объяснял такой выбор одежды.

Под джемпером на тете оказалась коротенькая светлая футболка с каким-то неразборчивым принтом, секундой позже Лина сняла и ее тоже — и Аня с удивлением поняла, что никакого лифчика на Лине нет.

— Вот, возьми пока что футболку, — тетя сунула футболку племяннице в руки и засуетилась, натягивая джемпер обратно, прямо на голое тело.

Аня влезла в футболку и замерла в нерешительности, Лина снова окинула ее оценивающим взглядом. Футболка на Ане чуть-чуть не доставала до узеньких хлопковых трусиков, оставляя на виду узкую полоску открытого живота, ну и ноги племянницы по-прежнему были голыми и босыми.

— Ну, всё это так себе, конечно, но пока сойдет. Полдня походишь так, ничего с тобой не случится, — решила наконец Лина, схватила Аню за руку и потащила ее в сторону веранды. — Ладно, пошли, познакомлю вас друг с другом, и мне ехать пора.
— Знакомить? Ехать?! — опешила Аня. — Прям сразу?
— Ну а ты как думала. Если б я могла сидеть с вами весь день, я бы может и сидела. Но я не могу. Мне за позавчерашнее и так влетело. Взяла, понимаешь, прогуляла работу… А с Лешей штука в том, что его родители были вынуждены, скажем так, задержаться. Их в карантин до получения результатов анализов засунули, короче. А результаты, такое впечатление, где-то потеряли. Поэтому надо, чтобы пока они там, за ним кто-то присматривал, ну и кормил хоть иногда чем-нибудь нормальным.
— Эм.. Так ты же в городе постоянно, можно ж было…
— Ань, ты извини за прямоту, но сначала мне тебя на шею посадили, теперь вот его. Я вас по отдельности не потяну, поэтому сидеть будете вместе. Кроме того, Леша если сильно заскучает, то на месте оставаться не станет. Если в городе его одного оставить, так он сбежит на улицу, к компашке своей пустоголовой. И если их полиционеры поймают с этими изоляциями, то это вообще никому не нужно. А отсюда он не сбежит, он не очень-то самостоятельный, когда нужно столкнуться с чем-то новым — ну, например, найти дорогу в город. Так что не сбежит. А вот если на улице будет время проводить — так это всем только на пользу.
— Поняла… — с грустью в голосе проговорила Аня.
— Не переживай. Всё, пойдем.

Аня было невольно замялась у дверей, но Лина тут же вышла на крыльцо и громко анонсировала:

— Леша, я должна тебе кое-кого представить. Анька, давай уже, не тормози!

Не желая затягивать неприятную сцену, девушке все же пришлось сделать несколько неуверенных шагов вперед, вслед за тетей.

— Леша, это Аня. Она моя.. ну, в общем, дальняя родственница. Аня, это Леша. Я тебе о нем уже всё, что нужно было, рассказала.

Парень уже поднялся на ноги и теперь с удивлением рассматривал Аню. Та окинула его ответным взглядом: это оказался пухловатый подросток лет шестнадцати, с правильными чертами лица, высокий и до неприличия тепло одетый — на нем даром что шапки и перчаток не было. Аня почувствовала, как у нее по спине поползли мурашки — ей на мгновение показалось, будто парень смотрит так, будто просто раздевает ее глазами. Но тут он повернулся к тете и недовольно произнес:

— Линк, ну а чего ты не сказала что тут кто-то еще будет!
— А иначе ты б наотрез отказался ехать, знаю я тебя, — отрезала тетя. — Хоть бы поздоровался, где твои манеры?

Тот, кого назвали Лешей, снова бросил сомнительный взгляд на Аню, и процедил сквозь зубы: «Ну, привет!». Та потупилась, понимая, что на фоне как подростка, так и тети сейчас выглядит практически голой. Она молча кивнула в ответ.

— Короче, не знаю, подружитесь вы тут или нет, главное — не поубивайте друг друга, — оптимистично продолжала Лина, — Аня старше, поэтому она остается за главную. Леша, твоя задача — во всем слушаться ее.
— О, даже если она заставит меня одеваться так же, она как сама? — брякнул он и отвернулся.
— Она… не заставит, — с некоторой паузой проговорила тетя и выразительно посмотрела Ане в глаза. — Аня взрослая и разумная девушка, и она будет принимать правильные решения.
— Ну уж это видн…
— И не школоте вроде тебя их оспаривать! — твердо закончила Лина.

И снова зашла в дом, поманив Аню за собой.

— Догадываюсь, что ты думаешь, — сказала, немного помолчав, тетя. — Но он безобидный. Только сказать что-нибудь резкое может, но так и мухи не тронет. Скорее тебя будет звать, чтоб ты со всеми мухами за него разобралась. Кстати, попытайся проследить, чтобы он хотя бы не все время сидел за приставкой — у него со зрением проблемы уже.

Тут Лина вдруг полезла вверх по лестнице на второй этаж. И Аня тут же вспомнила, как буквально на второй день своего пребывания на даче сломала там «шлюзовую» перегородку, и у нее все похолодело внутри. Но тетя, подцепив ее с краю, не очень-то и удивилась, когда та развалилась пополам.

— В этом доме уже всё рассыпается! — лишь посетовала она, и громко чихнула. Пыль тут же разлетелась во все стороны. — Анька, короче, возьми тряпку и протри тут хоть немного, ладно? Там вон в углу диван стоит, застели его для Леши, он сам ни с чем не справится. Постельное белье я тебе показывала, где лежит. А мне уже на самом деле пора в город. Проводишь меня до машины?

Аня стояла за калиткой и махала рукой вслед удаляющейся Мазде, которая увозила тетю обратно к цивилизации. Когда машина с чиханием и свистом скрылась за поворотом, Аня повернулась к дому и на мгновение замерла. Она уже несколько минут стояла полуголая за пределами участка, и ее это даже не сильно-то беспокоило. Она задумалась: а не стоит ли начать беспокоиться о том, что ее это не беспокоит? Впрочем, всё было практически прилично: на ней было надето плотное нижнее белье, а также коротенькая футболка, надежно скрывающая грудь. Проблема была только в том, что больше у нее совсем ничего не было. Да и эти вещи принадлежали Лине, а не ей…

Она вздохнула и поплелась к калитке. Весь вчерашний день то и дело принимался моросить дождь, и сегодняшнее утро не было исключением: трава под ее босыми ногами была неприятно мокрая и холодная. Впрочем, сейчас облака все же чуть расступились, и сквозь них начинало неуверенно просвечивать солнце. Аня закрыла калитку на задвижку, и столь же неуверенными шагами побрела к дому. Где-то там теперь сидел незнакомый подросток, от которого можно было ожидать всего, чего угодно, и ей совершенно не хотелось проверять это на себе.

Она нашла Лешу на веранде — тот вальяжно расположителся на диване и что-то увлеченно проклацывал на каком-то переносном устройстве. «Видимо, это и есть та самая приставка…». Аня, не останавливаясь, демонстративно прошла мимо, хотя в какой-то момент ей вдруг почудилось, будто мальчик внимательно смотрит ей в спину. Она резко обернулась, но нет — подросток продолжал пялиться в экран. Аня хмыкнула и пошла дальше.

На кухне она подобрала половую тряпку и ведро, чтобы пойти отмывать многолетнюю пыль со второго этажа. С таким количеством пыли влажная уборка была явно предпочтительнее, чем ее раздувание древним советским пылесосом, который она видела в кладовке. Теперь надо было налить в ведро немного воды… И только тут Аня и вспомнила, что забыла сказать Лине, что питьевой воды в доме почти не осталось, а с водопроводом уже второй день как было что-то не так. Она чертыхнулась, но время было безвозвратно упущено, а раз так, то этой проблемой можно было заняться и попозже. Поэтому она просто направилась к расположенному в огороде крану: в конечном счете, ее и слегка ржавая вода бы устроила для того, чтобы смачивать тряпку…

Снова пройдя мимо будто игнорирующего ее существование подростка, она опять вышла на улицу. Странно высушенное место рядом с краном хоть и успело немного размокнуть от слабых дождей, но острые сухие стебли не полностью потеряли своих качеств — и Аня несколько раз снова пребольно напоролась на них голыми ступнями. Как следует проругавшись, она уже было повернулась к водопроводному крану… Как вдруг почувствовала сильное желание посмотреть на дом. Она не стала себе в этом отказывать, но дом выглядел как и всегда — только на веранде как будто едва заметно шелохнулась занавеска.

Решив, что ей все-таки показалось, Аня повернулась обратно к крану и крутанула вентиль. Из крана тут же выплюнулся поток рыжеватой воды, но она вдруг поняла, что он стремительно сходит на нет. Едва она успела подставить ведро, как ручеек окончательно пересох. Водопровод был пуст. Но на дне ведра все-таки бултыхалось немного жидкости, так что она хмыкнула и направилась обратно к дому.

Взбежав на крыльцо, Аня поняла, что притащила на ногах грязь из огорода, и поэтому ей пришлось потратить некоторое время на оттирание ступней на коврике у двери. Ей не сразу удалось достичь хоть сколь приемлемого результата, но тут она заметила, что Леша отвлекся от портативной приставки и теперь внимательно смотрит на то, что она делает. И не выдержала:

— Леша, может хватит страдать фигней? Помоги мне протереть твою комнату от пыли! — Аня попыталась изобрать голосом что-то похожее на командную интонацию, которую очень успешно использовала тетя, когда хотела заставить Аню что-то сделать.

Но, кажется, что-то пошло не так. Парень вдруг достал из кармана очки, воздрузил их на нос и поставленным голосом произнес:

— Гм… Анна, так?

Аня подавилась уже заготовленной фразой, которую намеревалась произнести следующей. Просто это прозвучало столь контрастно… Он — важный господин в очках и лакированных ботинках, и она — полураздетая девчонка без штанов, оставившая на входном коврике грязные следы босых ног. Да и трусики-то на ней были не совсем подходящего размера, от чего они медленно, но верно сползали вниз… По Ане пробежала волна мурашек, она резко подтянула трусы на место и поёжилась от накатившего страха. Но тут же наваждение рассыпалось: перед ней сидел не важный господин, а какой-то сопляк.

— Д-да, Анна — это я, … — всё ещё не совсем придя в себя пробормотала она. — В общем… Это не мне там предстоит спать, а тебе. И пыли там чертова уйма, имей в виду!

И она, покраснев, заспешила в дом, не дожидаясь никакого ответа.

Аня уже успела втащить на второй этаж постельное белье и теперь по второму кругу дотирала тряпкой пол, когда с лестницы донеслись тяжелые шаги. «Эта зараза даже ботинки не снял, сволочь!» — подумалось ей, и она продолжила продвижение на карачках к дальнему углу комнаты, твердо решив, что просто домоет тут все, как ее попросила Лина, и тихо уйдет, ни на что не реагируя.

Шаги приблизились и остановились лишь в дверях комнаты.

— Ого, ты еще тут! — присвистнл Леша и с грохотом швырнул на пол свой рюкзак.

Аня чуть не подпрыгнула от громкого звука. Но все же продолжила молча тереть пол и даже не обернулась. Парень же прошел в комнату и как ни в чем не бывало уселся на диван, внимательно наблюдая за Аниными действиями. Той снова показалось, будто ее раздевают глазами, и она непроизвольно проверила, не сползают ли трусы. Но все было в норме.

Она, наконец, закончила с полом, взяла в руки ведро с остатками грязной воды и собралась было уходить, когда ее громко окликнули:

— Аня!

Девушка нехотя обернулась. Подросток заинтересованно смотрел ей прямо в глаза. Она отвела глаза и опустила взгляд. И тут же удивилась, увидев, насколько грязны ее ноги после ползания по невероятно пыльному второму этажу. «Зато футболка почти не пострадала!» — грустно подумалось ей. — «Чего не скажешь о коленках и локтях…». И она попыталась кое-как стряхнуть налипшую пыль.

— Э-э… — и тут в голосе Леши неожиданно прорезалась неуверенность. — А обед-то будет?

Девушка невольно усмехнулась:

— А у нас воды нет! — просто ответила она, махнула рукой и быстро направилась вниз по лестнице.

Спустя полминуты по лестнице прогремели и шаги подростка. Ему удалось нагнать Аню уже на улице, где та выливала из ведра воду в канаву.

— В смысле нет воды? А чем ты пол тогда мыла?
— Последними каплями.
— Как это? У нас же водопровод есть!
— Ну, сходи тогда набери из него воды.

И Аня вручила парню пустое ведро, развернулась и молча пошла обратно в дом. Через несколько минут, как она и ожидала, Леша вернулся и вид у него был растерянный.

— Там и правда воды нет, — сообщил он.
— Вот ведь странность, неужели я не соврала?
— Так значит мы до вечера без воды? Линка же привезет?
— Самокат привезет… — не выдержав, глупо хихикнула Аня, вспомнив тупую рекламу по ТВ.
— Самокат.. что? — не понимающе переспросил парень.
— Да забей. Лина сегодня не приедет, — тут же не моргнув глазом соврала Аня. — И вообще она про воду не в курсе. Я забыла ей сказать. Так что теперь мы тут просто умрем от голода и жажды. Или…
— Или?..
— Или ты сходишь за чистой водой к колонке.
— К колонке? Я?
— Конечно, ты. Ты же мальчик. Кому как не тебе носить тяжести.

Аня тут же достала из-под дальнего угла стола пустые пятилитровые банки и протянула их Леше. Но тот только отступил на шаг назад:

— Но я не знаю, что ещё за колонка и куда к ней идти!

Девушка уставилась на него. «Интересно, у нас продолжается конкурс лжецов, или?..» Но Леша сохранял непроницаемое выражение лица.

— Ну, тогда я тебе всё расскажу, во всех подробностях, — решила сообщить Аня. — Если у тебя на телефоне есть карты, могу на них метку поставить, пойдешь как по навигатору.

Но парень мялся в нерешительности.

— Да в чем проблема-то? Будешь нашим добытчиком воды! Спасешь деревню от неминуемой гибели, твое имя навеки впишут в историю, все дела…
— Я… Давай может вместе сходим? Ты покажешь и расскажешь, а я донесу…

Аня тут же опустила глаза и уставилась на свои грязные босые ноги.

— Нет, я не могу, — после небольшой паузы безапелляционно заявила она. — Мне и в доме есть чем заняться.
— И это никак нельзя отложить?
— Ну… Нет.
— Почему?

Она со злостью посмотрела на Лешу, понимая, что у нее нет никаких нормальных объяснений. Потом глянула в окно — тучи, кажется, окончательно расползлись, и теперь солнце сияло вновь в полную силу.

— Ну ладно… Ладно. Тогда бери четыре банки и пошли, — приняла наконец решение Аня, и выбежала на улицу.

Парень догнал ее уже у калитки. В каждой руке у него были по две пятилитровые бутыли, а на лице играл легкий румянец.

— Эй!.. — только и смог сказать он.
— Чего тебе ещё? — тут же ощерилась Аня.
— А ты… Ну… Не хочешь нормально одеться? — выдавил наконец он. — Обуться наконе..?
— Не хочу, — не дослушивая, тут же перебила Аня. И поняла, что попытка с деланным безразличием отмахнуться с треском провалилась. Тогда она добавила: — Это же деревня. Почему вообще это тебя беспокоит? Стыдно со мной рядом идти? Так иди без меня!

Ответа не последовало. И они вышли на дорогу за калиткой.

Большую часть пути они провели без особых приключений. Первое время Леша озирался по сторонам, ища толпы людей, которые стали бы тыкать сторону Ани пальцем, а ему тогда пришлось бы делать вид, будто он идет вовсе и не с ней. Но на улице не было ни души, и поэтому вскоре он начал просто откровенно наблюдать за девушкой.

Аня же шла, сконцентрировав все свое внимание только на дороге прямо перед собой, чтобы не наступить босыми ногами ни на что острое, и старалась делать вид, будто не замечает косых взглядов, которые то и дело бросал на нее Леша. И это продолжалось до тех пор, пока они не вышли на последний проулок перед выходом на главную улицу, где всю поверхность дороги покрывал щебень и битый шифер с кирпичом, а по краям все заросло крапивой, что лишало всякой возможности обхода.

Аня тут же резко снизила скорость шага, но это не сильно помогло — идти все равно было очень больно.

— Ну я же говорил, что надо было обуться! — не выдержав смотреть на ее мучения сказал наконец подросток.
— Заткнись! — только и бросила девушка, хлюпнув носом, но чуть позже добавила: — Мы уже почти пришли.

Так и оказалось: не прошло и пары минут, как проулок расступился, а острые камни под ногами сменились ровным и нагретым солнцем асфальтом. Аня с облегчением вздохнула и вытерла кулаком выступившие на глазах слезы. И только после этого вдруг сознала, что стоит почти посреди главной улицы деревни в коротенькой футболке, которая даже толком не достает до маленьких трусиков, а те то и дело норовят сползти ещё ниже. Она заозиралась по сторонам, сориентировалась и быстро рванула в сторону колонки, стараясь игнорировать боль в ступнях.

— Вот мы и на месте. Теперь наливай! — скомандовала она, как только они подошли к древней водопереливальной конструкции.
— Как?
— Ты что, серьезно не знаешь? Просто покачай рукоятку и всё. Ладно, дай я покажу.

Аня приблизилась к механизму, взялась за рукоять и, сделав вид, что она тут главный специалист по колонкам, осторожно принялась ее раскачивать — устройство только побулькивало и сопротивлялось прикладываемым усилиям. Поскольку кроме этого ничего больше не происходило, она вскоре отбросила сомнения и начала тянуть и толкать уже изо всех своих сил. Парень поначалу следил за происходящим с безопасного расстояния, но потом подошел поближе, чтобы рассмотреть конструкцию в деталях. Когда и через минуту так ничего и не произошло, он неуверенно спросил:

— Ну, а ты уверена, что правильно все делаешь? Или, может, и эта штука тоже сломалась?

Но не успел он договорить, как вдруг мощная струя холодной воды наконец достигла поверхности и ливанула из крана на бетонную площадку вокруг колонки, а от нее — стала разбрызгиваться во все стороны. Аня взвизгнула и отпрыгнула прочь, едва ее голых ног коснулся рой ледяных капель, а Леша так и остался стоять на месте под градом брызг, громко ругаясь.

Но уже через несколько минут они наполнили бутыли, а Аня даже кое-как смогла отмыть ноги и руки от пыли, то и дело фыркая от холода. Пора было возвращаться обратно, но здесь возникла проблема: оказалось, что подросток был не очень-то и грузовой, и нести двадцать килограммов то ли не смог, то ли не пожелал. Во всяком случае, бравая колонка так щедро облила его водой ниже пояса, что это заметно снизило его инициативность. Так или иначе, Ане пришлось взять две бутыли на себя, и они более-менее быстро направились обратно к дому.

Однако, добравшись до проблемного проулка, Аня вдруг резко остановилась, поставила банки на землю, подтянула трусы, и лишь после этого приподняла одну из ног, чтобы рассмотреть ступню. Оставшись недовольной увиденным, она повернулась к парню:

— Я думаю, что нам стоит пойти вокруг, — наконец проинформировала она и, кряхтя, снова подняла бутыли, — Это намного дальше, но по нормальной дороге, а не по… этому. Или, если хочешь, может сам идти тут, а лично я обойду.

После чего отвернулась и пошла обратно к главной улице. Леша зачарованно смотрел на неё, но потом все-таки смог оторвать взгляд от Аниных трусиков и молча бросился догонять. И только в его промокших насквозь ботинках противно хлюпала холодная вода.

Путь до дома был почти таким же скучным, как и дорога к колонке, если не считать того, что Ане приходилось каждые пять-семь минут останавливаться и подтягивать трусы, поскольку из-за занятых теперь рук она уже не могла это делать быстро и незаметно. А один раз так и вообще она отвлеклась на выбежавших на дорогу собак и не подтянула их вовремя, но довольно быстро успела спохватиться.

За незнанием иных вариантов девушка выбрала ту самую дорогу, по которой Лина заезжала к дому на автомобиле. Идти пришлось действительно ощутимо дальше, зато путь показался намного комфортнее, ведь почти весь он пролегал по шершавому на ощупь асфальту, и лишь под конец — по гладкой ровной земле. И только войдя на участок и уже поднимаясь на крыльцо, она вдруг ощутила в ногах боль какой-то новой окраски, а быстрый осмотр показал наличие вздувающихся мозолей в передней части ступней. «Чертов асфальт!..» — она глубоко вздохнула, — «Ну, зато у нас теперь есть 20 литров воды. Во всяком случае от жажды быстро не умрем. Умрем медленно!» И неверной походкой направилась на кухню искать аптечку. Леша же снял с себя мокрую обувь, завалился на диван на веранде и снова потянулся к своей портативной приставке.

Через каких-то полчаса Аня наконец закончила обработку зеленкой и йодом всех своих царапин и с удовлетворением забралась в кресло, вытянув вперед гудящие ноги и взяв на колени ноутбук. А еще полчаса спустя негромкое, но настойчивое урчание в животе напомнило ей о том, что обед она так и не приготовила. Она захлопнула ноутбук и нехотя встала с кресла. Сделав несколько аккуратных шажков она быстро разобралась, как именно нужно ставить ноги, чтобы минимизировать давление на мозоли, и пошлепала на кухню.

Подросток все еще был на веранде и по-прежнему пялился в экранчик. Судя по звукам, там происходил какой-то файтинг, а яркость была выключена до небес. Лина же просила регулировать время за экраном, не так ли?

— Леша! — негромко позвала девушка.

Но никакой реакции не последовало, лишь продолжилось активное клацанье по кнопкам. Аня подошла поближе, скрестила на груди руки и напустила на себя недовольный вид.

— Алексей!! — чуть не выкрикнула она.
— А?.. — парень ткнул в кнопку паузы и только после этого взглянул на девушку.
— Сделай перерыв, пожалуйста. Мне Лина сказала следить за этим, — максимально убедительно попыталась сказать Аня. И, чуть замявшись, добавила: — И поставь, что ли, менее выжигающую глаза яркость.
— А… Гм. Так что там с обедом?
— Я работаю в этом направлении, — хмыкнула Аня.
— Ну вот как будет обед, так перерыв и сделаю.
— А что, если я тогда не буду готовить вовсе? — поинтересовалась она.
— Ну, тогда и перерыва не будет, — ухмыльнулся подросток.
— А вот и не угадал. Короче, тебе хватит десять минут, чтобы закончить.
— Не хватит.
— Это был не вопрос. Принесешь мне приставку на кухню. Мне может тоже будет интересно ее посмотреть, когда поставлю обед готовиться.
— Ничего я не принесу. А у тебя опять трусы сползли!

Аня тут же в панике потянулась руками вниз, но всё было на месте. Леша громко заржал. Она со злостью посмотрела на него и вполголоса сказала:

— Тогда через пять минут принесешь мне приставку, и иди занимайся чем хочешь. В гараже, говорят, есть хорошая коллекция книг. А не сделаешь — кормить тебя тут будет только Лина. И только в те дни, когда будет сюда приезжать.

После чего развернулась на пятках и ушла на кухню, хлопнув за собой дверью.

Аккурат через пять минут, когда Аня уже принялась разделывать последнюю охлажденную курицу, подросток тихо зашел на кухню, поставил портативное устройство на стол, и молча проскользнул вглубь дома. Она посмотрела ему вслед: Леша по-прежнему оставался в тех же самых штанах и носках, в которых ходил к колонке — и вряд ли что-то из этого могло успеть полностью высохнуть. «Ну, во всяком случае он уже не грохочет по дому в ботинках.» Аня пожала плечами и вернулась к разделке. С нее опять понемногу сползали трусы.

Минут через сорок легкий обед был готов, и включал он в себя не только салат. Аня никогда не любила готовить, но неплохие нагетсы пожарить могла и была довольно горда собой по этому поводу. Кроме того, в кастрюле варился бульон, а на сковороде дожаривались остальные куриные конечности.

Она окликнула подростка, но тот не отозвался. Тогда Аня поднялась на второй этаж, но и там Леши не обнаружилось. Как не нашлось его и в тетиной комнате. Девушка хмыкнула и высунулась на веранду, а потом и на улицу.

«Ну и куда он делся? Зря я сразу не спросила у Лины его номер… Или у него самого.»

Тогда Аня направилась в свою комнату, чтобы взять смартфон и позвонить тете — с собой носить телефон было не очень-то удобно, когда у тебя нет ни штанов, ни чего-либо иного с карманами. Девушка распахнула дверь и тут же замерла: Леша сидел на ее кресле с ее же включенным ноутбуком у себя на коленях. И что-то активно туда набирал.

У нее тут же перед глазами пробежали картины, что парень может натворить, позапускав там разных программ и от ее имени понаписав в разные чаты и почты, и рванулась вперед — бегом. Резкая боль в ступнях сразу напомнила ей о том, что это было, пожалуй, не лучшей идеей на данный момент. Но думать было уже поздно, и она просто вырвала ноутбук из рук подростка.

— Да кто тебе разрешал трогать чужую технику?! — прошипела Аня.
— Тебе тоже никто не разрешал трогать мою приставку! — парировал Леша, тут же вскочив на ноги и недовольно уставившись на девушку.
— А я и не трогала!
— Но собиралась же!
— Да на фиг не сдались мне твои игрушки! Мне Алина сказала не давать тебе сидеть за экраном круглосуточно, вот и всё! А ты что творишь?!

Не дожидаясь ответа, Аня поставила ноутбук на край стола, склонилась над ним и клацнула Win+TAB, чтобы осмотреть открытые окна и последние просмотренные файлы. Развернутым висело окно браузера с парой вкладок с сайтами про видеоигры, а в приложениях не было ничего сверх того, чего бы она сама не запускала в последнее время. Аня тихонько выдохнула, захлопнула ноутбук и повернулась к подростку:

— Ты никогда больше не будешь прикасаться к моему ноутбуку! — она едва удержалась, чтобы не погрозить пальцем, в последний момент осознав, что в ее нынешнем виде это было бы слишком комично.
— Да понял, понял. Лучше б просто пароль поставила посложнее. Ну или хотя бы трусы подтянула.
— Пошел ты!..

И Аня выбежала из комнаты вместе с ноутбуком, не совсем представляя, куда теперь идти, ведь это была именно ее комната. Не придумав ничего лучше, она свернула в комнату тети и закрыла за собой дверь. Леша на мгновение задумался, и крикнул ей вслед:

— А я ведь правильно понимаю, что можно идти обедать, да?

И тоже вышел из комнаты, но направился на кухню. А на столе так и остался лежать смартфон девушки.

К деревне незаметно подкрадывался вечер, но Аня всё продолжала проверять и перепроверять свой ноутбук в поисках любых следов воздействия наглого мальчишки. Последним она решила проверить видеочат, как бы ей того ни хотелось. Это, к сожалению, требовало повышенного внимания: Аня настолько смогла натянула вниз свою коротенькую футболку, а потом долго в предпросмотре вебкамеры подбирала такой угол наклона экрана, при котором на видео гарантированно не будет виден её голый пупок. Ей отчего-то казалось, что если даже этот невинный атрибут попадет в кадр — это неминуемо станет очередным «инфоповодом» для её одногруппников на ближайшие недели.

Тем не менее, зайдя в чат и успешно сфотографировавшись в новой футболке — ничего криминального она там тоже не нашла: Лёша не сфотографировался на ее аватаре и даже ничего никому от её имени не написал. Да и в самом чате было тихо, почти никто ни с кем не грызся.

Словом, у Ани создавалось казавшееся невероятным впечатление, будто мальчишка действительно смотрел лишь какие-то сайты про видеоигры и ничего сверх того.

Так что она наконец перевела дух и захлопнула ноутбук, не забыв напоследок поменять порядок цифр в своем пароле. Затем она устало поднялась на ноги и вышла из тетиной комнаты. Теперь ей было бы неплохо найти Лёшу, да и самой наконец пообедать, хоть по времени это уже больше и напоминало ранний ужин. В её комнате было ожидаемо пусто — туда она занесла ноутбук и с ходу выругалась, обнаружив свой телефон забытым на столе. Неужели придется теперь и его проверять?

Впрочем, там не было зафиксировано никаких ни новых исходящих сообщений или звонков, а во входящих — Аня недовольно фыркнула — снова был какой-то пропущенный вызов с того же неизвестного номера, что и раньше. Решив, что перезванивать она никому не будет, она тоже на всякий случай поменяла на смартфоне пин-код и направилась на кухню.

На кухне она обнаружила лишь грязную посуду и невыключенный свет. Впрочем, судя приглушенно доносившимся сюда по звукам — месторасположение Лёши было более чем понятным: он снова резался в приставку на веранде. Аня глубоко вздохнула и принялась насыпать себе порцию давно остывшего обеда.

Перекусив и вымыв тарелки, на что ушло совершенно неоправданное количество воды, девушка вытащила из-под раковины ведро и направилась вылить помои на компостную кучу. И это, конечно, была лучшая возможность остановиться посреди веранды и прикрикнуть на школяра:

— Алексей! Будьте любезны сделать перерыв в своих играх. Хоть ненадолго!

И Аня тут же поспешила на улицу, чтобы подросток не успел начать снова смерять её уничижительными взглядами и шутить про трусы. А отсутствие кроссовок в кои-то веки пришлось к этому очень кстати — не пришлось тратить нисколько времени на их зашнуровывание.

Впрочем, вернувшись через несколько минут на веранду Аня с удивлением обнаружила там выключенный свет, лежащую на диване приставку и полное отсутствие мальчишки. Она, предвидя неладное, поскорее примостила пустое ведро на место и побежала в свою комнату, то и дело ругаясь себе под нос: боль от свежих мозолей на ногах так никуда и не делась. Зато вот Леша, как выяснилось, куда-то делся — в Аниной комнате его тоже не оказалось.

Девушка облегченно выдохнула, помялась было полминуты, но в итоге решила просто завалиться на свою постель, подумав, что парень, когда оголодает, уж сам как-нибудь найдется — в конце концов она не подписывалась круглосуточно за ним следить.

Так прошел следующий час. Аня решительно и неотвратимо продвигалась вперед по книге Джека Лондона, лежа на диване и примостив задранные вверх ноги на спинке стоявшего рядом кресла, когда в комнату вдруг без стука вошел Лёша.

— Аня, а что с ужином? — деловито поинтересовался он. — Холодильник-то пустой!
— Ха! — не удержалась она, порадовавшись верности своей догадки.
— Чего эт? — переспросил Леша, подходя к креслу. — Ты кстати зря смеешься, у тебя тут кровь!

И тут же ткнул пальцем Ане прям в ступню — разумеется, попав в наиболее крупную и болезненную мозоль. Девушка тут же с недовольным стоном подтянула к себе ноги и села, после чего попыталась извернуться и посмотреть на указанное место.

— Ничего это не кровь, — недовольно сказала она наконец. — Просто немного уличной грязи. Но да, большое прям спасибо за заботу.
— О, так ты, значит, вот эту грязь прям в свою постель тащишь? — он состроил гримасу отвращения на лице.
— Вот уж странно это слышать от человека, ходившего полдня в ботинках по всему дому! — откликнулась она.
— Зато твоих ботинок я что-то пока вообще ни разу не видел. Как и штанов! — мальчик ухмыльнулся.

Аня тут же непроизвольно полезла проверять, не сползли ли трусы, из-за чего Лешина ухмылка стала еще шире.

— В общем… — она не придумала, можно ли на такое что-то ответить, и поспешно сменила тему: — Жареной курицей поужинаешь? Могу еще рис сварить.
— Рис? Ну оке!.. — он показал большой палец, подмигнул и быстро удалился из комнаты.

Аня наконец поднялась на ноги и с недовольным видом попыталась опустить пониже свою кургузую футболку. Та задралась чуть ли не до середины живота, за счет чего маленькие черные трусики были будто еще больше выставлены на всеобщее обозрение.

«Твою же мать…» — подумала она. — «А ведь это я только полдня с ним провела. И, блин, неужели Лина добровольно ходит именно в таких вещах? Зачем?!»

И, прихрамывая, направилась на кухню. А с веранды снова доносился звук цифрового мордобоя.

Поужинали они вместе, но молча: Ане нечего было сказать человеку, который продолжал с издевательским видом постоянно поглядывать на неё, а Леше, похоже, для развлечения хватало одного только бросания этих взглядов на Аню. Наконец он первым поднялся из-за стола, поставил свою посуду в раковину и снова направился к веранде. Однако у дверей повернулся к девушке и, учтиво поклонившись, произнес:

— Спасибо за отличный ужин!
— Да… Всегда пожалуйста! — ответила, запнувшись от неожиданности, Аня. И взглянула на часы — время уже клонилось к одиннадцати. — И давай-ка хватит уже на сегодня видеоигр!

Но сказала она это уже в спину удаляющемуся подростку. Девушка чертыхнулась и направилась снова возиться с мытьем посуды. Она успела оттереть с моющим средством все столовые приборы, а некоторые — даже дважды, когда запас её терпения окончательно иссяк: она тянула время как могла, но Лины всё не было. Тогда она сходила в свою комнату за телефоном, чтобы еще раз убедиться, что никаких ни звонков, ни сообщений от тети она не пропустила.

«Ёлочки, ну неужели это я накаркала днем, неужели она так и не приедет?» — задалась девушка вопросом. — «Видимо, опять мне придется идти ругаться с этим.. милым ребенком..»

Аня печально вздохнула и вновь направилась на веранду.

— Лёша!.. — позвала она подростка, встав аккурат перед ним.

Но тот не обращал никакого внимания и продолжал активно нажимать кнопки.

— Эй, с тобой говорю! — попробовала она ещё раз. — Поздно уже, заканчивай! Пойди займись чем-нибудь другим, а лучше спать иди!

Никакого эффекта.

— АЛЕКСЕЙ!!

Тут он наконец отвлекся и окинул Аню тем самым взглядом, под которым она начинала себя чувствовать маленькой избалованной девочкой, посмевшей без дела отвлекать взрослых. И вдруг спросил:

— А майку снимешь?

Аня, уже набравшая в легкие побольше воздуха для следующей реплики, так и осталась стоять с открытым ртом. А потом едва слышно переспросила:

— Что?..
— Что-что, — передразнил он. — Снимешь майку?

Девушка недоверчиво пялилась на подростка, не веря своим ушам.

— Когда пойду спать, тогда и сниму. Что за тупые вопросы?
— Не-а. Ты прям сейчас сними. Я тогда не стану с тобой спорить и сразу пойду спать.
— Т-ты… П-перед тобой, что ли? — она даже начала слегка заикаться от возмущения. — Оборзел вконец?! М-может мне еще чего снять?
— Да мне бы хотелось, конечно, — он широко улыбнулся и откинулся на спинку дивана. — Но я трезво смотрю на вещи и понимаю, что в лучшем случае можно надеяться только на ма…
— П-плохо ты смотришь! — чуть не выкрикнула Аня с едва сдерживаемой ненавистью, подошла к Лёше и силой вырвала у него из рук приставку.

Теперь настала его очередь со слабым удивлением смотреть на девушку в упор.

— Ого. Ну, в гневе ты выглядишь впечатляюще, — наконец произнес он. — Но впечатляла бы больше, если б не была полуголой. Попробуй одеться? Или уж разденься совсем!

Аня только рыкнула в ответ, развернулась и пошла в дом. Но у двери на кухню все-таки развернулась и негромко сказала:

— Лина обязательно об этом узнает. И ты еще пожалеешь.

Но парень уже достал смартфон и теперь что-то рассматривал в нем, потеряв к Ане всяческий интерес. Она лишь фыркнула и удалилась в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Там девушка швырнула в кресло приставку, а сама чуть ли не с разбега впрыгнула на свой диван.

«Снять майку? Докатились! Даром что это даже не майка!» — мысленно выговаривала она, переворачиваясь на живот. — «Ещё он мне указывать будет! Когда захочу — тогда и сниму. Пусть даже сейчас, но только потому, что это я сама так решила!»

И вдруг Аня неожиданно даже для себя вылезла из своей короткой футболки и швырнула её туда же — на кресло. И прислушалась к себе. Где-то за дверью оставался наглый подросток, а она теперь лежала на диване в одном только тетином нижнем белье, которое было ей не совсем по размеру. А дверь даже на замок закрыта не была. Она в задумчивости потеребила слишком свободный лифчик. И тут вдруг едва слышно пиликнул её смартфон.

Не вставая с кровати, Аня потянулась к устройству и с удивлением обнаружила новое сообщение от тёти. Лина писала, что сильно задерживается, но обязательно приедет и просит не волноваться — она ни про кого не забыла. Девушка тут же написала кратенький ответ и улеглась на спину, глядя в потолок. Гнев и злость быстро уходили, сменяясь другими эмоциями. «Скоро, уже совсем скоро я смогу нормально одеться и хотя бы эти подколы наконец закончатся!» Она глубоко вздохнула и накрылась одеялом — и ей стало гораздо уютнее.

Полежав так ещё несколько минут, она нащупала где-то на диване книжку Джека Лондона, не торопясь долистала до страницы, на которой остановилась, и устроившись поудобнее, погрузилась в текст. Сразу после ссоры она была практически уверена, что не сможет теперь полночи заснуть, но, прочитав всего с десяток страниц, и сама не заметила, как закемарила, так и не дождавшись приезда Лины.

Аня в лучших традициях проснулась поздно — из-за неплотно задернутых штор пробивались лучи почти что дневного солнца. Она немного поворочалась в постели, но потом вдруг резко села — что-то было не так. Выше пояса она была как и все последние дни полностью голая, но теперь на бедрах у неё болтались черные трусики. «Лина!..» — тут же подумала она. А секундой позже: «Лёша!!!» Она тут же накрылась с головой одеялом и нащупала рядом с собой расстегнутый лифчик.

Наскоро натянув на себя нижнее белье, Аня приподняла голову из-под одеяла и огляделась. Дверь в комнату была приоткрыта. У неё тотчас похолодело в животе. «Неужели этот засранец заглядывал сюда, пока я спала? Убить его мало!» Девушка потянулась к креслу, чтобы поскорее надеть обратно хотя бы коротенькую футболку, но с огромным удивлением ее там не нашла. Зато портативная приставка все еще лежала на том же месте, куда она сама ее бросила вчера. «Странно…» — мысленно протянула она и спустила с дивана босые ноги.

Поднявшись, она сделала несколько неуверенных шагов — мозоли все еще заметно болели — и тут же сделала находку, которая всё расставила по своим местам: возле стола стояла большая сумка на молнии, в которой Аня держала свою одежду.

«Лина! Это просто Лина занесла в комнату мою сумку и заодно забрала свою футболку.»

Аня тотчас расстегнула молнию и принялась копаться в своей одежде. Тут было всё — и нормальной длины футболки, и шорты, и джинсы, и носочки, и наконец-то правильного размера белье. Она едва удержалась, чтобы не всхлипнуть от счастья. Но тут же ей в голову пришла другая мысль. Она подошла к окну, отдернула штору и выглянула на улицу. И убедилась, что тетиной машины возле ворот уже нет.

«Уже уехала…» — разочарованно подумала Аня. — «Черт, и как только я сумела проспать её приезд?»

Девушка задернула штору обратно и вернулась к сумке со своими вещами. И только тогда обнаружила незамеченную ранее записку, лежавшую на краю стола. Завитушки, идеально выписанные странным, чуть ли не вывернутым наизнанку почерком с неестественным наклоном назад, складывались в слова:

«Привет, соня! Считай, что твой кошмар закончился — я привезла тебе твою одежду. А ещё в холодильнике и кладовке ты найдешь запас продуктов на год. Шучу, но на несколько дней вам точно хватит. К сожалению, я сейчас уезжаю и вернусь только дня через три, так что вы будете предоставлены сами себе. Лёша не подарок, но ты держись. Чтобы…»

Девушка не успела дочитать, как вдруг со скрипом дверь открылась в комнату ввалился тот самый «не подарок» — и, как и в прошлый раз, без стука или другого предупреждения.

— О, привет! Я услышал шуршание и понял, что ты уже не спишь. Кстати, классно выглядишь! — и он подмигнул.

Аня от неожиданности выронила записку и тут же обхватила себя руками, вспомнив, что на ней до сих пор одно лишь нижнее белье. И со злобой уставилась на подростка. Тот в свою очередь был одет почти как вчера, только сверху на нем теперь была рубашка. В звенящей тишина записка покружилась в воздухе и витиевато спланировала на пол.

— Эй, ну что ты на меня так смотришь? Я не буду тебе больше предлагать ничего снимать — всё уже клёво, вот так всегда и ходи! Я вообще-то зашел спросить, будешь ли ты готовить завтрак, или обойдемся бутербродами? И приставку хотел забрать, знаешь ли.

Аня с трудом заставила себя отнять одну из рук от грудей, молча сунула Леше его приставку и вытолкала подростка из комнаты, захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной. И лишь тогда снова начала дышать. Чуть успокоившись, она подобрала записку и быстро дочитала её:

«Чтобы ты совсем не заскучала, я приготовила тебе сюрприз. Он в гараже и на ходу. Ретро, конечно, но тебе должно понравиться. Лина»

Девушка сложила записку пополам и хмыкнула. «Да, в этом была вся Лина: в век цифровых технологий и инстант-мессенджеров взяла и написала записку от руки — просто потому, что ей так захотелось. Какой-то сюрприз в гараже, значит?» Но для начала Аня все-таки намеревалась впервые за несколько дней нормально одеться. Поэтому она выудила из сумки свои собственные трусики, маленький хлопковый топик, который она порой использовала вместо лифчика, простую футболку и джинсы — ей всерьез надоело ходить с совсем голыми ногами. Еще пошарив по сумке, она достала и неказистые серые носки.

Собравшись было расстегнуть лифчик, она вдруг остановилась и направилась к двери — проверить, что маленький замочек на ней точно закрыт. Хватит с нее внезапных визитов школяра. Убедившись, что она в относительной безопасности, Аня наконец сняла лифчик и стащила с себя трусики, снова оставшись полностью голой. И вдруг ей захотелось просто постоять так, покружиться на месте, потянуться… «А ведь какую-то неделю назад я просто МЕЧТАЛА об этом! А теперь…» — вдруг подумалось ей, но она отогнала эту мысль и быстренько оделась в уже отложенные вещи. И вышла из комнаты.

На кухне она с удивлением нашла не очень-то остывший чайник, а на столе лежала неубранная в холодильник докторская колбаса. «Лёша, конечно…» — неодобрительно подумала Аня, выходя на веранду. Подросток уже был на своем «рабочем месте», но на этот раз почти сразу же отвел взгляд от приставки и оценивающе посмотрел на девушку.

— Ого! Ты что, все-таки оделась? И дальше собираешься ходить в таком скучном прикиде? А я-то думал!.. — разочарованно протянул он, и снова уставился в экран.
— Не хочу даже представлять, что ты там мог себе придумать, — откликнулась Аня, оглядываясь вокруг.

Ее куртки на вешалке так и не появилось. «Неужели она забыла? И где же?…»

— Линка говорила, что много чего тебе привезла, — не отрываясь от приставки брякнул парень. — А вот по мне так зря. Мне в целом понравилось, как мы вчера погуляли. Даже несмотря на инцидент с колонкой это можно было б повторить. Но теперь это уже будет не так интересно.

Аня хотела было пропустить это мимо ушей, но все-таки не удержалась:

— Постой-ка. Ты вчера видел Лину?
— Конечно! Она около часа ночи приехала. А ты даже из комнаты не вышла! Кстати, я ей на тебя нажаловался.
— Серьезно? И что она?
— Пообещала, что разберется.
— О, ну да, разобралась так разобралась… — протянула Аня, а мысленно подумала: «Да черт возьми, где же кроссовки-то?»

Возле двери стояли только Лёшины ботинки, и больше ничего не было. Она прошла мимо подростка и осмотрела другую половину веранды, но и там никакой обуви не оказалось. Девушка в задумчивости вернулась обратно. Леша снова поднял на нее глаза:

— Ищешь что-то?
— Да нет… — Аня не намеревалась ни в чем ему признаваться. — Ничего, забей.

Она юркнула обратно в дом и, внимательно все осматривая, обошла холл и свою комнату. «Да как Лина могла забыть привезти мои кроссовки?!» — мысленно возопила Аня, убедившись в их отсутствии и в доме. Но ей уже серьезно нужно было посетить утренний туалет, поэтому не оставалось ничего иного, кроме как снять носочки и пойти на улицу босиком. Ведь не в носках же там шастать, верно?

К ее радости подросток был сильно увлечен игрой и этого маневра не заметил. Но вот возвращаясь с не сильно просохшей улицы обратно в дом — ночью, кажется, снова дождило — она все-таки опять попалась Леше на глаза. И он не преминул прокомментировать:

— Эй, ты чего, зачем снова разулась-то? Там ведь ещё мокро!

Аня опустила взгляд. На ней были длинные джинсы, буквально до земли, но если глядя на нее сзади можно было почти ничего не заметить, то с других ракурсов голые пальцы были отлично видны. Ну и низ штанин теперь был заметно влажный — она протерлась им об траву. «Какой внимательный мальчик…» — только и оставалось ядовито подумать девушке. Но вслух она сказала:

— Да вот знаешь, слишком хорошо мы с тобой вчера погуляли. Я сильно ноги стерла с непривычки — мне в обуви сейчас еще хуже, чем без нее, — Ане даже не очень-то сильно пришлось врать.
— И что, будешь и дальше ходить везде босой?
— Нет, я постараюсь никуда не ходить!

И она поспешила вернуться в дом.

Наскоро позавтракав, Аня решила повременить и пока не идти лаяться со школяром, а вместо этого прошла к себе в комнату и запустила ноутбук. Весь прошлый день она ничего из домашки не делала, и не помешало бы нагнать пропущенное. Да и новости посмотреть.

Первым же делом Аня впервые за несколько дней загрузила видеочат — сегодня ей очень хотелось заменить аватару своей новой фотографией, в своей собственной привычной одежде. Сфотографировавшись и убедившись в приемлемости результата, она пролистала логи последних переписок — за последние дни так никаких интересных «инфоповодов» в её группе так никто и не нашел, поэтому там лишь несколько мальчишек опять обсуждали какие-то глупые мальчишечьи дела, создавая по сути какой-то скучный фоновый шум. Она вышла из чата.

Затем Аня выкачала со спецпортала перечень свежих заданий по тем предметам, где хоть что-то было задано нового, после чего открыла электронную почту и просмотрела новые письма за последние три дня. В категории важных ничего не оказалось, но среди рекламных сообщений про всякие скидки и распродажи ее взгляд вдруг зацепился за письмо с заголовком «У меня для вас очень плохие новости, Анюта». Сама она так никогда не подписывалась, да и из знакомых её так никто не называл.

Она клацнула по письму — внутри оказался только текст без какой-либо разметки и графики. Там было написано:

«Здравствуйте! У меня для вас очень плохие новости. Я взломал вашу операционную систему и получил полный доступ…»

Аня протерла глаза. Она была уверена, что этот текст — стандартная рыба для одной из спамерских рассылок, которую она уже видела, и даже не один раз. Но — «Анюта?» И почему на этот раз оно сразу не отсеялось как спам? Она продолжила чтение:

«..получил полный доступ к вашей учетной записи. Конечно, вы можете сменить пароль. Но моя вредоносная программа перехватывает каждый раз, когда вы его меняете. Как я это сделал: В программном обеспечении роутера, через который вы выходили в интернет, была уязвимость. Я просто взломал этот роутер и поместил на него свой вредоносный код. Когда вы выходили в интернет, мой троян был установлен на ОС вашего устройства. Ну что, Анют, купилась?!»

Аня хмыкнула и удивленно посмотрела на адрес отправителя. В качестве имени ящика был написан какой-то мусор, да и домен выглядел сомнительным. Она скопировала его название и вставила в поисковую строку. Поисковик первой же строкой выдал: «Temp Mail — Disposable Temporary Email». И ссылка на сервис, где можно было получить одноразовую временную почту безо всякой регистрации и смс.

— Да уж, человек явно не заморачивался… — пробормотала Аня, закрыла поисковик и потянулась было к кнопке «Удалить!» напротив этого письма в интерфейсе почтовой службы, но что-то ее удержало. — Почему Анюта-то?

Она стала читать дальше:

«На самом деле никакого полного доступа я ни к чему не получал. Но у меня есть кое-что получше: посмотри прикрепленные файлы. Правда, я не требую от тебя никакого выкупа — уж я-то не вымогатель! Я просто предлагаю тебе поиграть. Ты, конечно, можешь отказаться. Но если откажешься — эти фотки получат все участники в твоей группе видеочата. Я не знаю, насколько часто ты проверяешь почту, поэтому дам тебе время до полуночи на подумать. Хотя, знаешь, если мне станет совсем скучно — я начну рассылать их твоим сокурсникам по одному…»

Аня снова бросила читать. Это уже вызывало всё больше беспокойства.

Нервно сглотнув, она навела курсор на первый приложенный файл. Это была jpeg-картинка, и она кликнула по ней. На загрузившемся изображении было фото с вебкамеры. На нем была видна девушка в застегнутой на все пуговицы красной рубашке в клеточку, она сидела за ноутбуком и смотрела в камеру. Это была сама Аня два дня назад.

Тогда она вздохнула и навела курсор на вторую картинку. Впрочем, Аня уже догадывалась, что увидит дальше. На второй картинке девушка в красной рубашке привстала со своего места и тянулась куда-то над экраном ноутбука. Её лица на этом снимке не было видно, зато было видно кое-что другое: под рубашкой на девушке не было ни штанов, ни трусов, а камера отработала достаточно хорошо, чтобы можно было рассмотреть и жесткие черные волоски между её ног, и кое-что ещё.

Аня поскорее закрыла картинку и откинулась на стуле. Ее била легкая дрожь, а щеки пылали. Она понятия не имела, кто мог ей прислать такое письмо, но, вполне очевидно, что это был кто-то если не из её группы, так из ее потока.

Девушка еще раз пробежала глазами весь текст письма. Собственно, он практически и заканчивался на угрозе рассылки таких фото по видеочату. Там не было никакой ни подписи, ни каких-то других угроз — ничего. Аня открыла служебные заголовки письма и убедилась, что IP-адрес отправителя тоже отсутствует. А что еще можно было ожидать от «Disposable Temporary Email»? Да и все равно неясно, что ей мог дать расплывчатый адрес — ну, узнала бы она, что отправитель, скажем, был откуда-то из Москвы, и что?..

Как бы то ни было, Аня твердо решила — вот ЭТО оставлять на самотек никак нельзя. Поэтому она ткнула кнопку «Ответить» и дрожащими руками набрала на клавиатуре: «Что вам от меня нужно?». И отправила. Ответа долго ждать не пришлось — минут через десять в почтовом ящике появилось новое письмо с того же «мусорного» ящика. В нем значилось:

«Здорово, что ты решила ответить, Анют! Очень разумно с твоей стороны. Я думаю, ты сейчас крайне напряжена. Расслабься. Давай просто поговорим. Где ты сейчас?»

Аня несколько раз перечитала эти полторы строчки. «Напряжена? Расслабиться?!» — она была одновременно в ярости и в ужасе. — «Да, расслабиться быть может и не помешало…» Но отправитель точно от неё чего-то ждал. Она открыла форму ответа и написала:

«На даче.»

Вскоре пришел новый ответ:

«А ты немногословна. Загородная дача во время пандемии — это отлично. Ты там одна или с кем-то?»

Аня удивленно хмыкнула. «Вот еще не хватало, чтоб он как-то узнал этот адрес и лично сюда приехал…» — подумалось ей. — «Но отвечать-то нужно.» Поэтому она набрала просто:

«Тут уйма народа.»

На составление ответа на это письмо получателю потребовалось заметно больше времени:

«Ты с семьей? Что ж, тогда тебе придется чуток посложнее, если ты не хочешь, чтобы и они всё про тебя узнали. Но тут я тебе нисколько не угрожаю — перед ними ты можешь лишь сама себя выдать. Сейчас ты получишь первое задание. Я не сомневаюсь, что у тебя есть смартфон, с которого ты можешь заходить на почту. Если ответишь, что нет — я не поверю и отправлю твои фоточки кому-нибудь. Например, начну со старосты твоей группы. Это культурный человек и вряд ли он будет кому-то их показывать. Но в следующий раз это уже будет не староста. Надеюсь, ты поняла. Итак. Бери телефон, иди на улицу и найди укромное место, где никого нет. Отпишись, как найдешь. У тебя на это десять минут.»

Аня задумчиво перечитывала текст. Выходило, что отправитель все-таки знал про нее далеко не всё. Она посмотрела на свои пораненые босые ноги — лишний раз выходить на улицу ей не особенно хотелось. С другой стороны врать о том, что она нашла «укромное место», продолжая сидеть за ноутбуком — тоже могло чем-то обернуться… Она отправила:

«Я одна в пустой комнате. Точно нужно идти на улицу?»

Ответ был быстрым:

«То есть народа в доме не такая уж и уйма? Может, ты мне врешь? Кто кроме тебя на даче? Отвечай!»

Кажется, особого времени на размышления не было. Аня решила попробовать нейтральный вариант, хоть и трактовать это можно было двояко:

«Мой брат.»

И подумала: «А вот пусть сам решает: старший, младший, средний, какой он…» Теперь ответа пришлось ждать довольно долго, зато и письмо оказалось заметно длиннее:

«Ага! Значит, ты все-таки мне соврала. Нехорошо с твоей стороны! Пока я тебя прощаю, но лучше так не делай. Это, знаешь ли, в твоих же интересах. А теперь к заданию. Для подтверждения ты пришлешь мне своё сэлфи. Надо объяснять, что это? Заметь, мне не интересно собирать еще больше компромата на тебя — у меня и так этого добра достаточно. Поэтому твоему лицу на фото быть необязательно. Даже больше: если ты сможешь заставить кого-нибудь сняться за тебя — это тоже будет забавно и вполне сойдет. Но если выяснится, что ты мне пришлёшь чье-нибудь уже существующее фото из инета под видом своего — тогда все твои настоящие фото тоже окажутся в интернете. Поняла? А твое первое задание, если ты так уж не хочешь никуда идти, очень простое: разденься и сфоткайся. У тебя пять минут.»

Дочитав послание, Аня не испытала никакого ни удивления, ни, что странно, сильного страха. А чего ещё, в конце концов, можно было потребовать от девушки, которую раз угораздило спалиться голой? Сделать это еще раз.

«Кстати, а как именно я спалилась?» — вдруг задумалась она. — «Вот то фото, раз оно существует, то значит оно и так провисело в чате несколько минут. Просто кто-то один из присутствующих догадался его сохранить и теперь хочет развести меня на ещё какую-то гадость. Гм, а если этих присутствующих было больше? Не окажется так, что это фото уже и без того успело облететь весь чат? Тогда-то можно уже ничего не делать!»

И Аня резко полезла обратно в видеочат, мучительно дождалась загрузки программы и принялась скроллить вверх, на ту самую дату, когда и была сделана та фотография. Найдя нужное место, она принялась по диагонали просматривать лог переписки, но в нем в среднем была какая-то бессодержательная ерунда, и… Тут Аня вдруг уставилась на часы: четыре минуты из отведенных незнакомцем пяти уже точно прошли, а с секундами она не могла сказать ничего наверняка.

Девушка выругалась, захлопнула крышку ноутбука и принялась стаскивать с себя одежду. Первой на пол отправилась футболка, на джинсы времени потребовалось заметно больше. К тому моменту, как она наконец вытащила ноги из штанин, данные ей на подготовку пять минут уже точно истекли, но Аня всё ещё оставалась в трусиках и маленьком хлопковом топике. Поняв, что ничего не успевает, она схватила смартфон, вытянула вперед руку и быстро щелкнула себя на фронталку. А потом как только смогла резво отправила эту фотку на странную электропочту прямо с телефона.

И только потом рассмотрела, что именно отправила.

Результат, в целом, был не так, чтобы очень плох. На фото стояла девушка с испуганным выражением на лице. Фото было снято под углом сверху, и было ясно видно, что на Ане одно только нижнее белье, а под ее босыми ногами просматриваются валяющиеся на полу джинсы и футболка. Она не могла с уверенностью сказать, нравится ли ей это самой или нет, но в снимке что-то было для неё притягательное.

Поначалу телефон молчал, но спустя пару минут пиликнуло уведомление о новом письме. И оно гласило:

«Анютка, признайся, ты совсем глупая? Мои требования следует воспринимать дословно. Если написано, что тебе нужно раздеться, то это значит, что тебе нужно снять с себя одежду. ВСЮ ОДЕЖДУ. Понятно тебе? Впрочем, это фото у тебя получилось клёвое, поэтому обойдемся без наказаний. Но теперь сделай так, как я тебе сказал. СЕЙЧАС ЖЕ. Пожалуйста.»

Аня вздохнула и поплелась к двери — закрыть её на замок. А потом стащила с себя нижнее белье и задумалась. Странно вежливый незнакомец требовал соответствия формулировкам. И он сказал только «раздеться», так? Тогда она сделала новое фото, держа телефон где-то на уровне шеи, вот только другой рукой она обхватила свои маленькие груди. И осмотрела результат: получилась какая-то ерунда, но то, что она была полностью раздетой, сомнению не подлежало. При этом грудь была прикрыта, а треугольник между ног в подробностях под таким углом не просматривался: было лишь видно, Аня без трусов, но не более того. Ну и никакого лица, конечно. Она хмыкнула и отправила новое письмо.

Вскоре пришел ответ:

«Что ж, читать и понимать прочитанное ты умеешь. Молодец. Ну, пока можешь идти заниматься своими делами. Но телефон держи при себе. Получишь новое задание позже. Приятного дня!»

Только тогда Аня наконец смогла перевести дух. Но потом, так и продолжая сидеть голой, вдруг неожиданно для самой себя взяла и написала:

«Поняла. А теперь мне можно снова одеться?»

И почему-то глупо ухмыльнулась. Но ответа так и не получила.

После общения с незнакомцем Аня потеряла всякое желание начинать выполнять скопившиеся домашние задания. В первую очередь она, конечно, поспешно оделась, испытывая противоречивые чувства — с одной стороны, ей даже и хотелось остаться голой, но с другой — после нескольких дней, проведенных то нагишом, то укрывшись простынями, ее как никогда тянуло к ее собственной привычной одежде и старому доброму укладу жизни. Если только он теперь в принципе был возможен — Аня вздрогнула, вспомнив последнее письмо якобы-не-вымогателя.

Однако сейчас ей пообещали хотя бы несколько спокойных часов, так что она направилась искать Лешу. Парень ожидаемо обнаружился на веранде, вот только приставка была выключена, а он сосредоточенно читал какую-то книгу — или делал вид, что читает. Аня хмыкнула и молча прошла мимо него на улицу — ей не хотелось, чтобы он знал, что она только ради него и высовывалась на веранду.

Девушка направилась проверить водопровод, по-прежнему делая осторожные шажки и стараясь ставить ступни так, чтобы давить на мозоли никак не больше неизбежного. И чутье не подвело её — из открытого крана радостно побежала струйка чистой воды. «Хоть одной проблемой меньше!» — немного обрадовалась Аня. — Во всяком случае, теперь к колонке можно больше и не ходить. Я б еще один раз туда просто и не дошла, впрочем…»

Затем она вспомнила про записку, оставленную Линой, и решила сходить посмотреть, что же тетя оставила для неё в гараже. Один душещипательный «сюрприз» Аня уже сегодня получила, а потому теперь была вовсе не прочь посмотреть на сюрприз иной полярности.

Подойдя к гаражу, Аня вытащила заменявший замок гвоздик (грабители не пройдут!), распахнула вмонтированную в створку ворот дверцу и убедилась, что с ярко освещенной улицы ни черта не видно, что находится на затененном пространстве внутри. Она осторожно переступила огромный порожек, с удовольствием ощутив босыми ногами перепад между теплом разогретого солнцем бетона снаружи и прохладой пыльного пола гаража внутри.

И не дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку, сразу разглядела обещанный ей сюрприз: в глубине помещения стоял прислоненный к стене огромный дорожный велик. Но это был вовсе не новомодный легкий байк с углепластиковой рамой, нет — выкрашенная в глубокий черный цвет внушительная конструкция принадлежала старинному советскому велосипеду, на борту которого было гордо выведено — «МИНСК». На рулевую стойку была приделала металлическая корзинка для перевозки вещей, над задним колесом размещался классический багажник, а под перекладиной на раме висела кожаная коробочка с набором велоинструментов. К большим металлическим крыльям снизу даже были прицеплены настоящие резиновые брызговики.

Аня тут же осознала, что этот вел был существенно старше ее самой и вдруг хорошо представила себе, как на таком же велосипеде в свое время мог из деревни ездить в райцентр её дедушка. Она с благоговением прикоснулась к седлу — оно, разумеется, было потертым, но вне всяких сомнений из натуральной кожи. И вообще, весь внешний вид велосипеда — он не кричал, нет — он сдержанно и солидно говорил о своей аутентичности, тут не было ни одной новой детали, лишь оригинальные запчасти старой сборки.

«И как только Лина смогла его сюда перевезти?» — потрясенно размышляла Аня. — «И, главное, откуда?..»

Проверив, что колеса накачаны, цепь смазана и тормоза работают, девушка не смогла отказать себе в желании поскорее вытащить велосипед на улицу и попробовать прокатиться. Вот только при попытке протащить его через врезанную в ворота калитку общий ореол идеала слегка поблёк и осыпался. Открыть большую створку ворот Аня не смогла, а дверца была слишком мала для удобного проноса — она, пытаясь вписать велосипед в узкий проход, несколько раз больно ударилась об педали и звездочку, посадив себе на ноги несколько новых фингалов и испачкав в смазке джинсы. Да и вообще при попытках поднять велик на руках ей казалось, что он весит никак не меньше центнера.

Исчертыхавшись, Аня наконец кое-как смогла вытащить вел на улицу, прислонила его к воротам и, тяжело дыша, отошла на пару шагов назад. На солнечном свету МИНСК выглядел уже не столь внушительно: задние тормоза на нем были барабанные, никакого переключения скоростей не было и в помине, а еще он действительно был очень и очень тяжелым. Кроме того, Аня с неудовольствием осмотрела очень высокую раму, осложнявшую ей все возможности по посадке.

Впрочем, о другом велосипеде здесь она все равно не могла и мечтать, так что Аня было уже примерилась, как бы ей поудобнее забросить ногу вокруг сиденья, как вдруг остановилась, вспомнив, что вообще-то она разута, и никакой обуви в ближайшие дни ей, похоже, не светит. А память тут же услужливо подкинула воспоминаний про её велосипед школьных времен с металлическими шипованными педалями, за которые её кроссовки так хорошо цеплялись, что никогда не соскальзывали. Воображение, в свою очередь, не преминуло нарисовать, как легко такие шипы могут разодрать её голые израненные ступни. Но стоило Ане только рассмотреть повнимательнее педали МИНСКа, как она заметно обрадовалась: никаких шипов на них, похоже, не было и в помине, а пластиковое рифление за годы использования успело истереться до такой степени, что теперь представляло собой совершенно гладкую поверхность.

Девушка быстро выкатила велик за пределы участка, осторожно забралась на него и не торопясь покатила по дороге. Несмотря на тяжесть и старость велосипеда, ехал он великолепно. Убедившись, что все в порядке, она даже рискнула поднажать и чуток увеличить скорость — не забывая, впрочем, о том, что не на все точки подошв могла безболезненно давить. Тем не менее, с ветерком пролетев участки дороги с щебнем и битым шифером, она уже через пару минут оказалась возле колонки и вырулила на асфальтированную центральную улицу деревни. Вот уж где езда стала намного мягче и можно было действительно разогнаться.

Аня не стала отказывать себе в удовольствии пронестись до самого въезда в деревню, развернуться там, а потом поехать посмотреть, чем заканчивается центральная улица с противоположной стороны. Вновь возвращаясь к колонке она уже совсем забыла об отсутствии обуви, съехала с асфальта, лихо притормозила и спрыгнула с велосипеда. И тут же зашипела от боли, ударившись ступнями о казалось бы такой мягкий газон. Но тест-драйв все равно точно можно было считать успешным.

И тут телефон в кармане издал трель уведомления о новом письме на почте.

«Ох, неужели это снова он?..»

Аня с замиранием сердца разблокировала экран — так и оказалось. В письме значилось:

«Анют, а ты ведь не такая умная, как я сначала подумал — не удаляешь геолокацию из фотографий. Так что теперь я знаю, где находится твоя деревня и твой дом. Не бойся, в гости я к тебе не приду. Но, возможно, это позволит мне сделать задания более разнообразными. Будь добра, спустись к реке и сделай фото на фоне воды. А чтобы нам было повеселее, пусть на тебе в это время не будет штанов. У тебя целых 30 минут, так что от дома добежать успеешь. Приятной прогулки!»

Аня вполголоса выругалась — шантажист будто действительно играл с ней в какую-то игру. Но не решившись ничего отвечать, она просто быстро забралась на велосипед и направила МИНСК к старому знакомому пирсу — в отсутствие необходимости ходить пешком все расстояния теперь будто сокращались для неё на порядки. Уже через несколько минут она прислонила вел к ближайшему дереву и осторожно вышла на деревянный настил. Нагретые дневным солнцем доски приятно ласкали своим теплом ноги девушки.

«И почему я раньше никогда просто так не ходила босиком?» — спросила вдруг себя Аня, и не смогла найти ответа.

Но все-таки ей нужно было сделать то, что от нее требовал незнакомец. Она расстегнула пуговицу на джинсах, а потом, оглядевшись, нехотя стащила их с ног. Ее футболка была достаточно длинной, чтобы почти полностью прикрывать трусики — из-под нее можно было разве что увидеть их самую нижнюю часть, но Аня все равно немного залилась краской, пока делала очередное безголовое «сэлфи». Не удовлетворившись первым результатом, она даже сделала несколько разных кадров, потратив на это немало времени. Наконец она выбрала лучший снимок и отправила его на анонимную почту. Решив дождаться ответа, она просто села на край пирса и опустила ноги в воду, совсем как Лина позапрошлой ночью. В первые мгновения вода неприятно кольнула ее ступни холодом, но вскоре Аня адаптировалась и ощутила, как тупая боль в мозолях будто бы тихо рассеивается в воде.

Через несколько минут девушка услышала звук уведомления из кармана джинсов, всё ещё распластанных у нее за спиной. Она вздохнула и снова потянулась за телефоном:

«Ну нет, Анют, так не пойдет. Помнишь, мы договаривались, что ты будешь выполнять мои поручения дословно? Ты же не совсем бестолковая. А мне не нужна от тебя никакая самодеятельность. Или тебе надо объяснить, чем отличается «без штанов» и «с голыми ногами»? Ты почему разулась? Сделай ещё одно фото так, как было сказано.» — гласило новое письмо.

Аня хмыкнула и решила, что сейчас, наверное, нет смысла ничего скрывать. И просто написала:

«А у меня нет обуви.»

С некоторой паузой пришел ответ:

«Что ещё значит нет обуви? Ты, что ли, прямо из дома притащилась к реке босиком?»

Аня усмехнулась и, поскольку тон письма вымогателя вроде бы звучал не особо угрожающе, набралась наглости и сообщила:

«А меня тоже следует воспринимать буквально. Когда я пишу, что у меня нет обуви — это значит, что у меня вообще нет обуви. Никакой. Я могу только носки надеть, но это не обувь. Мне нужно сходить за носками?»

И продолжила бездумно болтать голыми ногами в воде, греясь в мягких лучах солнца.

На последнее письмо ответа она так и не дождалась.

Через некоторое время Аня вдруг поняла, что начинает конкретно замерзать — тепло солнца всё ещё не могло пересилить холод речной воды. Кроме того, ей бы уже стоило подумать, из чего сегодня сооружать обед себе и своему непрошенному «гостю». Впрочем, для Лининой дачи еще неизвестно, кто был в большей степени гостем — может, и она сама…

Аня вытащила ноги из воды и встала. Подняла с причала джинсы и тут же поняла, как сглупила: лезть в них мокрыми ногами и мочить одежду ей совершенно не хотелось, но продолжать сидеть на досках и сохнуть у неё уже желания тоже не было.

Девушка посмотрела на стоящий рядом велосипед, и ее взгляд остановился на приделанной спереди сетчатой корзинке. «Ох, Анька, пожалеешь ты ещё об этом…» — подумала было она, но все-таки сложила джинсы и аккуратно опустила их в корзинку.

После чего не без труда залезла на высокое седло и непроизвольно взглянула вниз. Да, не считая тоненьких трусиков она ниже пояса была совершенно голой, и ей никак не удавалось отогнать мысль о том, что на высоком велосипеде она обязательно привлечет к себе еще больше внимания, чем пойди она пешком. И сразу же передразнила типичный ответ Лины на все подобные жалобы: «Это если только найдутся те, чье внимание можно привлечь». Она хмыкнула и закусила губу. «А с другой стороны,» — подумалось ей, — «это именно путь пешком к причалу требовал какого-то времени, на колесах-то добраться до дома можно за считанные минуты». И она уверенно надавила на педали.

Вот только расчет оказался неверным. Добравшись до склона Аня обнаружила, что на многотонном цельночугунном велосипеде без переключения передач у нее нет никаких шансов заехать наверх — на это не хватало сил, да и велосипед скользил по плохо просохшей дорожке. Ей снова пришлось спрыгнуть из седла — мозоли на ступнях недовольно отозвались резкой болью — и изо всех сил вталкивать велосипед в горку вручную.

Поднявшись наконец из поймы, она остановилась и с громким сипением попыталась отдышаться. Но вскоре замерла: она запоздало осознала, что стоит без штанов в нескольких десятках метров от ближайшего дома — стоит на дороге, где в любой момент могут появиться люди. И на сей раз делает это добровольно — ведь вчера у нее просто не было другого выбора, да и Леша рядом своим присутствием оказывал ей какую-никакую аморальную поддержку. Она нервно огляделась по сторонам — и тут же увидела где-то вдали бредущего в ее сторону человека. И, как по волшебству, Аня с удвоенными силами будто взлетела на велосипед и рванула в сторону участка Лины.

И лишь закрыв за собой калитку девушка почувствовала себя в относительной безопасности. Окончательно отдышавшись, Аня поставила велосипед рядом с воротами гаража и вытащила из корзинки джинсы. Уже было собравшись влезть в них, она с удивлением поняла, что ее ноги не только не совсем высохли, но еще и собрали на подошвы уйму песка и глины с дорожки на склоне.

«Эге, это ж сколько я времени сюда добиралась? — подумалось ей. — «По ощущениям — не меньше получаса, по факту — минут пять, что ли?»

Размышляя, как бы потише пройти в дом и не привлечь внимания Леши, Аня быстро проскользнула к крыльцу — и только для того, чтобы обнаружить подростка сидящим на ступеньках и с живым интересом уже взирающим на нее.

— Ну и где эт ты была? — тут же поинтересовался парень. — Собиралась же не выходить сегодня.

Аня резко остановилась и тотчас же почувствовала, как начинает стремительно краснеть.

— Гуляла, — бросила она и попыталась прикрыться джинсами, которые по-прежнему сжимала в руках. — Э-это полезно для здоровья.
— Прикольно. И что, вот именно в таком виде? — насмешливо переспросил Леша. — А штаны зачем с собой брала? Тебе вроде вчера и без них было хорошо.
— Ой, просто отвали! — рявкнула Аня и протолкалась мимо парня на веранду.

Добравшись до своей комнаты, она швырнула джинсы на диван, а сама нашла в сумке шорты и быстро надела их, лишь после этого почувствовав себя чуть менее уязвимой. Затем она вернулась на кухню, где принялась нарезать салат — тупые механические действия позволяли очистить голову от неприятных мыслей.

Спустя пару часов раздалось очередное пиликанье телефона. Аня оторвалась от книги и устало посмотрела на время — было четыре часа дня. Она совсем недавно закончила мыть посуду после обеда и теперь хотела просто отдохнуть. Но, видимо, не судьба. Она разблокировала телефон и уткнулась в очередное письмо от незнакомца:

«Анют, отправляйся по указанным координатам — это поле за деревней. На месте раздевайся сверху до пояса и сделай сэлфи. Зная тебя, я даже отдельно уточню: тебе нужно снять свою кофту, майку и всё прочее, что ты могла надеть на верхнюю половину своего прекрасного тела. Понятно? Советую поторопиться, а то у тебя сорок минут. Не опоздай!»

Далее следовала ссылка на яндекс-карты. Аня открыла ее и удивленно выдохнула: прямого пути от её дома к указанной точке не было, а вот вокруг деревни туда идти было примерно пару километров.

«Вот ведь скотина, я же ему сказала, что у меня нет обуви. Он, значит, вздумал поиздеваться еще и чисто физически?» — возмутилась девушка, поднимаясь на ноги. — «И что бы я делала, если бы Лина не привезла велик?»

Аня решила не переодеваться в джинсы и идти как и была — в шортах, решив, что с босыми ногами это будет смотреться чуть более органично. Она даже непроизвольно себе улыбнулась, положила в карман телефон и снова направилась на улицу. Проходя через веранду, она застала там Лешу, который опять пялился в приставку, но она решила сейчас не тратить нервы еще и на него. Но тот сам окликнул девушку, с ухмылкой поинтересовавшись, не достаточно ли она за сегодня уже нагулялась, и сочуственно пожелал ей не стереть ноги до крови. Аня открыла было рот, но сдержалась и просто молча прошла мимо.

Выкатив велосипед за калитку, она направилась по уже проторенному пути к выезду из деревни, по дороге прикидывая, сколько ей пришлось бы пройти босиком по асфальту, сколько — по битым кирпичам, а сколько — по гравию, если бы не МИНСК. И ее прикидки были весьма неутешительными.

Точка, до которой Ане следовало добраться, на удивление оказалась посреди грунтовой дороги, прокатанной по полю то ли машинами, то ли какими-то тракторами. Девушка даже не знала, радоваться этому или нет: с одной стороны она сильно сомневалась, что смогла бы куда-то пробраться по бездорожью, не слезая с велосипеда, но с другой — наличие дороги подразумевало возможность встретиться с теми, кто по ней проезжал. Впрочем, нужно ли кому сейчас в действительности кататься поперек пустого поля?

Так или иначе, она спрыгнула на землю и огляделась: вокруг не было ни души. Собственно, вокруг не было вообще ничего, только крайние дома деревни в сотне-другой метров и огромное пустое поле. На небе не осталось уже совсем никаких облаков, и солнце грело совсем нехарактерно для мая. Аня разложила на велосипеде парковочную подставку, вздохнула и сняла футболку. Аккуратно уложив ее в корзинку перед рулем, девушка нерешительно ухватилась за топик и на мгновение замерла. Сглотнув невесть откуда взявшийся комок, она все-таки стащила с себя и этот лоскутик ткани, оставшись с полностью голым верхом. Бросив топик на футболку, она обхватила себя руками и полминуты постояла, безуспешно пытаясь унять сердцебиение. Хотя сердцебиение это было каким-то странным, неправильным, даже приятным?

Аня предполагала, что ей будет страшно стоять полураздетой в пустом поле так далеко от дома, но вместо этого она ощущала что-то иное — какое-то чувство противоречия, чувство, что она делает что-то вопреки, что-то, что нельзя, но давно уже очень хотелось! В какой-то момент она вдруг неожиданно сама для себя убрала от руки и, наоборот, подставила свои маленькие груди под солнечные лучи.

Но вскоре эта легчайшая эйфория так же незаметно ушла, как и появилась. Она потянулась в карман за телефоном — ей все-таки надо было себя сфотографировать и, увы, отправить какому-то извращенцу. Аня снова левой рукой накрыла груди, а правой — поднесла телефон так, чтобы в кадр не попало лицо, и нажала на кнопку затвора. Кадр получился своеобразный, но он вроде бы соответствовал требованиям, так что девушка сразу его и отправила на анонимную почту.

А потом вместо того, чтобы сразу одеться обратно, она вновь повернулась лицом к солнцу и продолжила загорать, гадая, наступит ли еще такой день, когда она сможет позволить себе спокойно стоять так посреди безымянного поля.

Наконец пришло ответное письмо:

«Анютка, а как это ты так быстро там оказалась?» — гласило оно, и это был весь его текст.

Аня с удивлением прочитала его дважды, а потом взглянула на время: из разрешенных на выполнение 40 минут успела пройти едва ли половина. Она чертыхнулась, что не догадалась просто ещё подождать, чтобы отправить фото в самый последний момент, и тем самым не вызвать никаких сомнений у получателя. С другой стороны — она и без того протянула лишние пять-семь минут… Так или иначе, теперь было уже поздно, и она задумалась, что бы такого написать.

«Меня принес волшебник на голубом вертолете,» — набрала, наконец, она.

«Слушай. Ты что, думаешь, самая умная?» — тон письма явно изменился. — «Давай сфотографируй-ка свои чудесные ступни.»

Девушка же чуть не рассмеялась: «Это что, он решил, что я сюда бегом прибежала аки спринтер? И что он хочет увидеть? Разбитые вдребадан подошвы?» На миг задумавшись, хватит ли одного фото или нужно сделать два разных, она тут же догадалась встать на колени, извернуться назад и сфотографировать одновременно обе ноги с направленными вверх подошвами. Да, те были заметно пыльными — в конце концов, у нее уже второй день не было кроссовок — но никаких больших царапин и кровоподтеков там не было, с трудом можно было различить лишь вчерашние мозоли. И хотя объективных причин тому не было никаких, Ане почему-то начинало даже нравиться происходящее.

А вот вовсе-не-вымогателю, похоже, нет. Новое письмо не заставило себя долго ждать:

«Знаешь, а ты уже начинаешь меня бесить. К черту фотографии. Теперь ты пришлешь мне видео. Крутанись-ка на своих прекрасных ножках и сделай круговую панораму, а то может ты подделываешь координаты. Ну и себя не забудь заснять — мне не нужны видео случайных полей из интернета.»

Аня вздохнула и переключила уже было фотоаппарат на режим видеосъемки, как поняла, что если снимать вокруг на 360 градусов, то в кадр неминуемо попадет и велосипед. А посреди поля спрятать его совершенно негде. Но деваться было некуда, и вскоре небольшой ролик уже полетел по мобильной связи. И тут же Аня получила сообщение от мэйлера о том, что такие крупные письма не помещаются в ящик адресата. «Ну, конечно. Какое уж там видео в Disposable Mail!» — закатила глаза девушка и отправила следующее текстовое письмо:

«Дорогой друг, видеоролики не лезут в твою расчудесную почту. Не достаточно ли мы уже дружны, чтобы перейти на другой ящик?»

Подспудно она понадеялась, что шантажист может и согласится, а тогда она по названию ящика сможет попробовать угадать его личность… Хотя и было совершенно неясно, чем бы ей это могло помочь. Но нет, новое письмо вновь пришло с анонимной почты:

«Не дури, пожалуйста — просто выложи на любой файлообменник. Или на ютуб, если захочешь попиариться.»

Вскоре Аня отправила ссылку на какой-то zippyshare, не забыв запальчиво приписать:

«Нет, на ютубе за голые съемки банят, я проверяла. Не благодари!»

И только потом задумалась, зачем соврала. Но вместо нового раунда препирательств, ответ пришел иной:

«Ого, Анют, так у тебя велосипед! И ты ничего не сказала?»

Аня фыркнула и отправила:

«Ого, да ты внимательный! Но ты не спрашивал, а я теперь читаю всё дословно.»

На этот раз нового письма пришлось ждать гораздо дольше, что Аня даже решила наконец одеться во избежание ожогов на отдельных интимых местах. И отправила еще одно письмо:

«Эй, а можно я обратно домой поеду? На этом поле довольно скучно.»

Но уже через минуту пришло наконец большое сообщение от незнакомца:

«Анют, ты думаешь, это всё игрушки? Тебя никто развлекать не обещал. Я продолжаю терпеть твои выходки только потому, что играть с тобой пока интереснее, чем начинать рассылать твои фоточки по интернету. Но ты ходишь по тонкому льду. Раз ты до сих пор не догадалась сбежать с поля и скучаешь там, то твою скуку я развею. Сейчас ты включишь видеозапись, покажешь место где стоишь, покажешь себя, а потом, не останавливая запись, положишь телефон в корзинку на своем восхитительном велосипеде и поедешь к дому. Поедешь, а не пойдешь. Там ты снова покажешь место и себя, и после этого выключишь запись. Имей в виду: либо ты должна быть в кадре, либо велосипед должен быть в движении, иначе наши с тобой игры закончатся. И если я пойму, что запись отредактирована — наши с тобой игры тоже закончатся. И наверное, ты задаешься вопросом, в чем сложность? Сложность будет в том, что ты должна быть все это время по пояс раздета. Ну, ты ведь, наверное, до сих пор раздета? А то все предыдущие разы ты вела себя именно так, будто тебе это всё нравится. Кроме того, я думаю, так тебе должно быть совсем не скучно. Отправь мне получившееся видео до шести вечера. Удачи!»

Аня дочитала письмо и, едва заметно дрожа, вздохнула.

— Ну вот, похоже, я и доигралась, — вполголоса сказала себе она.

Следующий час Аня промоталась на велике от поля чуть ли не до дома и обратно, выясняя, сможет ли она проделать весь этот путь, держа руль лишь одной рукой, чтобы другой можно было прикрывать грудь. И, к полному ее разочарованию, выходило, что нет. По прямой она, конечно, ехать могла, но все эти повороты на гравии и битых кирпичах могли в любой момент очень плохо кончиться и для неё, и для МИНСКа. И всё это не говоря о том, что ехать с голым торсом пусть даже прикрывшись рукой — само по себе было для девушки очень дико. Вновь вернувшись на поле, она слезла с велосипеда и устало уселась прямо на землю, переводя дыхание. Отведенное на «задачу» время быстро подходило к концу.

Вариант поехать не прикрываясь она даже не рассматривала — ей казалось, что так ее выставленные на показ голые груди будут неминуемо приковывать к себе внимание совершенно любого, кто только ни постречается ей по дороге. А торчащие от возбуждения соски так вообще выдадут все её чувства, словно став подобием светящейся стрелки с надписью «смотри, как меня это возбуждает, я — эксгибиционистка!» И привычные рассуждения Лины тут бы тоже не сработали — в рамках «тестовых поездок» несколько одиноких пешеходов Ане на дороге все-таки встретились, и даже один автомобиль.

Она тяжело вздохнула и потянулась к телефону, чтобы еще раз перечитать последнее письмо незнакомца.

«…Ты должна быть все это время по пояс раздета. Ну, ты ведь, наверное, до сих пор раздета? …Ты вела себя именно так, будто тебе это нравится,» — прочитала девушка. — «И вот так про меня думает шантажист-извращенец. Что тогда решат другие?»

Она было убрала телефон в карман, но потом вдруг снова достала его.

«…Должна быть по пояс раздета,» — медленно, чуть ли не по слогам повторила она.

Девушка отложила телефон в сторону и потерла глаза руками, будто совсем не выспалась. В сравнении со вчерашним днем ей сказалось, что этот для нее все тянулся и тянулся, и конца и края этому никак не было видно.

«Ну куда человек смотрит в первую очередь, когда видит велосипедиста?» — спросила она себя. — «Вот подъезжает девочка-велосипедистка к мальчику-пешеходу. Куда он посмотрит? На ноги? Ну, едва ли, максимум что глазами просто скользнет. На задницу — да, но это когда девочка уже проехала мимо. А спереди — на лицо он посмотрит, и на грудь. И все это выше пояса. А я должна быть раздета по пояс.»

Тут Аня вспомнила, как фотографировалась без штанов у реки днем. И как трусики практически не просматривались из-под футболки, доходящей ей до верха бедра. И медленно поднялась на ноги, чувствуя, как быстро они становятся ватными. «Я должна быть раздета по пояс. Не выше пояса. Не ниже пояса. Просто — по пояс. С любой стороны? Точные формулировки! Выкуси, попробуй подкопайся!» И расстегнула шорты.

Через пару минут Аня уже сидела, забравшись на высокое седло МИНСКа, и гадала, имел ли кто-то наглость до нее на этом велосипеде делать то, что сейчас вытворяла она. Ноги девушки были полностью голыми, а бережно сложенные шорты лежали в прикрепленной к рулевой стойке корзинке. Когда-то она и подумать не могла, чтобы без штанов проехать через деревню, а сейчас ей это уже казалось совсем несложным — поскольку действительно сложным было проехать через деревню еще и без трусиков, которые теперь тоже были брошены в корзинку. На лице Ани играл яркий румянец.

Она опять едва пошевелилась и попыталась оправить футболку пониже, но всё было тщетно. Пока Аня стояла на ногах, ей казалось, что её интимное место почти надежно прикрыто от взглядов свисающей сверху тканью, но сидя на велосипеде это оказалось вовсе не так: футболка то и дело норовила задраться, а за счет большой рамы и высокому седлу и сама ее посадка была гораздо выше, чем обычно — она будто сидела на высоченной табуретке. Девушка снова вздрогнула от невесть откуда взявшегося возбуждения.

Но времени уже почти не оставалось, так или иначе надо было ехать. Аня дрожащей рукой взяла телефон и включила камеру. Затем она медленно провела справа налево — уходящее вдаль поле на северо-западе и несколько крайних домов деревни в сотне-другой метров на юго-востоке вполне конкретно позволяли убедиться, что это было то же самое место, что она засняла ранее небольшой панорамой. А далее было сложнее — Аня проглотила комок в горле и провела объективом вдоль своего тела: вот горловина футболки, вот Анина левая рука, вот футболка заканчивается, и… не глядя, Аня провела камерой ниже, закончив кадрами своей согнутой в колене ноги, что босой ступней упиралась в педаль велосипеда.

«Будь ты проклят…» — прошипела Аня и аккуратно положила телефон на шорты, объективом вверх.

Затем она схватилась обеими руками за руль, надавила на педали — и велосипед с тихим скрипом покатился по пыльной грунтовке. Объезжая деревню девушка особенно не торопилась, но по мере того, как выезд на главную улицу становился всё ближе и ближе, Аня чувствовала, что ее собственное сердце начинает изо всех сил биться всё ближе и ближе к горлу, заставляя крутить педали всё быстрее. Но вовсе не это оказалось её наибольшей проблемой. Этой проблемой оказалась очень своеобразная форма седла МИНСКа — впереди на нем был небольшой выступ, который раньше Аня просто не замечала. Но теперь, оказавшись без трусов и в невольно возбужденном состоянии — ситуация существенно изменилась: едва тронувшись с места она тут же поняла, что когда она крутит педали — краешек ее интимного места интенсивно трётся об старое кожаное седло велосипеда — и вот это вызывало у и без того бывшей на взводе девушки непередаваемые ощущения.

Вырвавшись наконец с грунтовки на асфальт, Аня изо всех сил вдавила педали и она понеслась на той скорости, на какую только была способна, борясь одновременно с болью от растревоженных мозолей на ступнях, страхом от осознания происходящего и диким возбуждением.

Через несколько считанных минут Аня, раскрасневшаяся и заведенная до предела, уже подъезжала к дому, так никого по пути и не встретив. Но когда до своих ворот оставалось несколько десятков метров из-за поворота выплыла машина и направилась аккурат навстречу ей. Тут же поняв, что на узкой колее они не разъедутся, если только она не съедет на газон, где могут быть какие угодно рытвины, Аня не думая спрыгнула с велосипеда. И тут же поняла, что спрыгивать надо было пытаться в другую сторону: она оказалась слева от велосипеда — ближе к машине, дальше от газона.

— Твою же ма-а-ать!.. — просипела она, ясно представляя, что водитель, наверное, уже успел увидеть, что у нее из-под футболки видно не край какой-нибудь другой одежды, а край кое-чего другого.

Она резко остановилась и совершенно неуклюже попыталась перебраться на другую сторону велосипеда, чуть не уронив его прямо под колеса приближающейся машины, которая становилась все ближе, и ближе, и ближе… Аня зажмурилась, но тут машина не снижая скорости просто проехала мимо неё. Девушка приоткрыла глаза и посмотрела вслед удаляющемуся транспорту, и тут же ее зрачки расширились от ужаса:

— Йопты!.. Только не останавливаться, только не останавливаться… — и она кое-как впрыгнула на седло, чтобы докатиться еще несколько последних десятков метров.

Подъехав к калитке, Аня не думая схватила из корзинки свой телефон и засняла, как она втаскивает вел на участок, показала в объектив вид на гараж и на дом, и, наконец, от пережитого ужаса потеряв всякий страх и стеснение — засняла себя, не пытаясь уже никак прикрыться или выбрать какие-то нейтральные ракурсы. И тут же остановила съемку, тяжело дыша.

Не меньше минуты Ане понадобилось, чтобы отдышаться и наконец вдруг понять, что даже на собственном участке она все еще не в безопасности, а в некотором смысле — даже в большей опасности, если Леша вдруг нагрянет проверять, отчего был весь этот грохот у калитки. Девушка тут же выхватила из корзинки свою одежду и юркнула в холод гаража, порадовавшись, что так и не закрыла его на замок. Едва натянув трусики, она в последний момент остановилась и провела ладонью между ног — и там оказалось уж слишком всё мокро. На подсознательном уровне ей вдруг невероятно захотелось довести известное дело до конца, но тут она ясно представила себе Лешино лицо, и ее сразу же отпустило. Она тихонько ругнулась, сняла трусы и как смогла вытерла ими образовавшиеся выделения, после чего бездумно швырнула их на ближайший стол. И ей теперь ничего не оставалось, кроме как влезть в шорты уже без белья. Подросток, впрочем, так и не появился.

«Так, теперь надо срочно выслать видео этому уроду, и можно наконец передохнуть!»

Аня быстрым шагом добралась до крыльца, влетела по ступенькам на веранду и не останавливаясь побежала к себе в комнату. Сидящий на кухне Леша хотел было что-то сказать ей вслед, но даже не успел открыть рот. В комнате девушка сразу же закрыла на замок дверь и включила ноутбук, решив сэкономить время: ролик обещал быть продолжительным, а подключенный к роутеру ноутбук держал более быстрое соединение с интернетом, чем смартфон Ани.

Перекопировав видео с телефона, она с замиранием сердца решила его отсмотреть, прежде чем делать что-то еще. Начало записи выглядело обнадеживающе — если это в принципе можно было так назвать. Дрожащая камера показала пустынные пейзажи, а потом — ее собственные голые ноги. «Ну, пофигу, здесь как неизвестно кто это вообще,» — заключила Аня и крутанула просмотр подальше вперед. Дальше, похоже, в основном все видео состояло из трясущейся на ухабах картинке облаков и неба. «Дико информативно!» Тут свербящие ощущения заставили девушку вновь снять шорты и поискать салфетки. Вернувшись вскоре к экрану Аня убедилась, что на там ничего толком и не изменилось.

Тут девушку отвлек от просмотра звук входящего сообщения — не почты, по счастью: — это Лина спрашивала, что у них происходит и как вообще обстановка. Сначала Аня хотела было отмахнуться и ответить попозже, но вспомнила, что тетя такого не любит и просто перезвонит, а то и того хуже — станет спрашивать о том же подростка, на которого Аня в тот день вообще практичеки забила из-за выполнения сомнительных заданий незнакомца-шантажиста. Поэтому она открыла чат и набрала:

«Нормально. Вода есть, еда есть, живем. Леша очень плохо отгоняется от приставки и то и дело хамит. Ну, подростки, понимаешь же.»

И снова уставилась на экран ноутбука — там тряска экрана сменилась на чуть иной ритм, велосипед явно съехал с одной неровной дороги на другую. Тут девушка спохватилась и дописала Лине:

«Здесь, вообще говоря, водопровод переставал работать. Сначала был ржавый, потом — только воздух гонял. Изначально сломался три дня назад, сегодня его починили. Но вкус воды странный — возможно, мы все отравимся и умрем. Это чтоб ты знала что сказать судмедэкспертам.»

В дверь комнаты вдруг поскреблись. Аня вздохнула, посмотрела на свои голые ноги и дописала в чат:

«И, кстати, ты ведь так и не привезла мои кроссовки. Мне босой приходится ходить везде. Подошвы уже все в волдырях.»

В дверь снова поскреблись — теперь более настойчиво. Девушка с недовольной гримасой поднялась на ноги, подошла и, прислонившись к косяку, спросила в щель:

— Да, чего хотел?

Из-за двери ответили что-то невнятное. Аня обернулась и посмотрела на шорты, по-прежнему валяющиеся на полу, и на экран ноутбука, показывающий трясущееся небо. Снова тихо выругавшись, она одернула футболку, после чего одной рукой приоткрыла дверь, а другой — продолжила тянуть подол футболки вниз. Высунувшись чуть вперед, она спросила:

— А?
— Я спрашиваю, у нас ужин-то сегодня будет? Или он так же как обед, в минималистичной форме? — подросток с интересом осматривал Аню. — А ты что это, снова без штанов? Тебе правда нравится так ходить?
— Э-э.. Отстань. Если тебе срочно — то будет как обед, но если подождешь — я что-нибудь приготовлю. Что выбираешь?
— Хорошо, подожду. А может все-таки футболку тоже снимешь? Утром-то было клевее!
— Всё, иди уже!

Девушка захлопнула дверь и снова закрыла ее на замок. Затем подошла к столу и снова задумчиво уставилась в телефон. Экран ноутбука в тот момент показывал испуганное лицо Ани, потом гараж и дом, и, наконец, Аню в полный рост. А потом затемнился и запись закончилась, но на ноутбук девушка так и не посмотрела — она дописывала последнее сообщение Лине:

«И куртки вообще-то тоже нет. А в остальном все отлично. Вот только я скоро помру если не от воды, так от всего происходящего.»

И лишь потом вспомнила про ноутбук. Присев на край стула, она устало зевнула, закрыла окно с видео и поставила файл выгружаться на какой-то обменник. Затем залезла в свою сумку, достала чистые трусы, подобрала с дивана джинсы и наконец снова полностью оделась. Осталось разобраться с последним: написать письмо вымогателю. На этот раз она решила не остроумничать и лишь отправила ссылку на видео.

— Надеюсь, это будет последнее на сегодня… — пробормотала Аня и направилась готовить ужин, по привычке опять оставив телефон на столе.

Через полчаса Аня вернулась к себе в комнату, чтобы поискать в интернете правильное количество специй для мяса — она постоянно забывала подобные детали. Но схватив телефон она тут же увидела, что у нее есть непрочитанные сообщения. Предпросмотр гласил:
«Анютка, ты совсем больная на голову? Если
Постараюсь приехать завтра вечером, может »

Девушка тут же почувствовала, что пол уползает у нее из-под ног, но она предприняла меры и успешно успела завалиться на диван. Интенсивно подышав с минуту, она немного успокоилась, отложила телефон в сторону и неверной походкой отправилась на кухню — выключить плиту и налить себе воды. Теперь она была уверена, что сейчас ей уже будет не до готовки.

«Он что, собирается сюда завтра приехать? А смысл? Что я ему вообще сделала-то? Я из-за него проехала всю деревню с голой задницей, а он..» — мысленно стенала Аня, возвращаясь в комнату.

Подобрав телефон, она открыла письмо с анонимной почты:

«Анютка, ты совсем больная на голову? Если тебе говорят раздеться сверху до пояса, ты почему делаешь наоборот? Как тебе такое в голову вообще приходит? Если, допустим, тебя возьмут в заложники, ты их требования тоже будешь выполнять наоборот? Тебя, Анюта, так и убить могут. Я, конечно, не такой — поэтому ты просто получишь ещё одно наказание. Снимай с себя всё и оставь только джинсы. Достаточно понятно? Сейчас же сделай сэлфи с приспущенными штанами, если да. Или готовься искать свои фоточки в интернете, если нет.»

Аня дважды перечитала сообщение.

«Твою ж налево… Ну, значит, надо считать, что я не успела ему ничего выслать… А он собирался, гм, приезжать? Или где это было?»

Она полистала почту, но больше ничего не нашла. Взглянула снова на уведомления — другое непрочитанное сообщение оказалось от Лины, и Аня расслабленно откинулась на спинку стула. Лина сообщала, что постарается приехать завтра, а кроме того, если фортуна будет достаточно благоприятствовать, ей быть может даже удастся отправить засранца к обратно к родителям в ближайшие день-два. Кроме того, она советовала Ане намазать ступни мазью из зелено-полосатого тюбика, стоящего в холодильнике, и пожелала ей стойкости и терпения.

«О да, стойкость и терпение мне точно очень нужны!.. Черт, надо же все-таки этому уроду что-то написать.»

Аня вернулась к предыдущему письму и принялась составлять ответ:

«Я не согласна. Я всё выполнила в соответствии с запросом. В тексте дословно было указано раздеться до пояса, я так и сделала — там не было написано, с какой стороны. Я долго не отвечала, поскольку готовила ужин.»

Затем девушка задумалась, а должна ли теперь высылать новую фотографию, или теперь уже это ничего не исправит. Но, в конечном счете, пришла к выводу, что ради даже небольшого шанса сохранить приличия перед однокурсниками ей будет не слишком трудно сделать затребованное. И, может, незнакомец тогда не так разозлится?..

Так что Аня устало разделась догола, а потом влезла обратно в джинсы, как и требовал шантажист. «Спущенные штаны… хочет, скотина, убедиться, что я точно его послушалась!» — вздохнула она и не стала застегивать ремень. После чего повернулась боком и сделала очередное безголовое «сэлфи», свободной рукой придерживая на уровне бедер джинсы и наглядно демонстрируя отсутствие на себе трусов. И на этот раз она даже поленилась придумать, как бы ей извернуться, чтобы прикрыть голые груди — настолько это ей уже надоело.

Она дописала к письму «Фото в приложении», прикрепила файл и отправила. Ответ, как ни странно, пришел очень быстро — Аня едва успела снова натянуть обратно трусики, как вновь пиликнуло уведомление.

«Твое мнение, Анют, никого не колышет! И телефон надо носить с собой всегда — карман в джинсах у тебя есть. Новых заданий сегодня не будет: ты просто проведешь остаток дня в одних джинсах, ничего другого тебе надевать нельзя. А я буду проверять, как ты это выполняешь. Кстати, ты будешь снимать видео как на поле, а не фото. Если по запросу ты быстро ничего не пришлешь — игра сразу заканчивается. А если пришлешь, но будешь хоть на миллиметр одета не так, как я сказал — тоже. Я, знаешь, сначала слишком хорошо к тебе относился и слишком многое позволял. Теперь — хватит.»

Аня с открытым ртом опустилась на стул. Не без труда его захлопнув, она плохо слушающимися пальцами набрала:

«Я же вообще-то не одна дома.»

Ответа долго ждать не пришлось:

«А мне без разницы. Считай, что это ты сама себя наказала своими выкрутасами. А теперь вертись как хочешь.»

Тогда девушка начала писать другое сообщение:

«Но тут же мой..» — Аня на мгновение приостановилась, — «Мой брат. Мы не настолько близки, он такого совсем не поймет.»

И мысленно подумала: «Ага, а вот Леша поймет и очень хорошо. Да он будет просто в восторге!..» Но она продолжила набирать текст:

«Можно мне другое наказание? Я могу куда-нибудь сходить, съездить — только не дома. Пожалуйста!»

Однако никакого ответа на это она так и не получила.

Несколько следующих минут Аня просидела, прикидывая возможные варианты своих действий, но ничего хорошего из этого никак не выходило. Наиболее безопасным ей виделся вариант демонстративно лечь спать, но так рано она никогда не ложилась, да и недоделанный ужин завис в непонятном состоянии. Нет, надо было действовать как-то иначе… И, кажется, без определенного риска было не обойтись.