Проза всех направлений

Anton-11, а где же продолжение? ну или другие рассказы...? хотелось бы почитать

У этого рассказа продолжение вряд ли будет.. Слишком оно печально... А другие произведения??? Сейчас выложу. :)))) Правда, они не совсем на любовную тематику.

ГЛАВА 1.

Небольшой отряд эльфов скрытно продвигался по долинам предгорий. Скрытность была необходима – окрестности кишели орками. В нескольких селениях, где побывал отряд, царил хаос и разрушения. Создавалось впечатление, что крупный отряд людей, эльфов и гномов много лет назад любой ценой пытался прорваться в горы. Непонятно было лишь одно – удалось ли это им.
Отряд зашел в лес и вскорости вышел на большую поляну. Тут тоже виднелись следы битвы: поляна была устлана ковром из тел эльфов, людей, гномов, орков, нежити. В руках одного из убитых (судя по доспехам - эльфа) в руках держал тетрадь. Смерть, очевидно, застала его в тот момент, когда он писал. Командир эльфийского отряда взял из рук убитого тетрадку, станицы посыпались. С трудом, собрав книгу, командир стал читать написанное (точнее, то, что можно было еще разобрать в заляпанном кровью дневнике):
«Дымы пожарищ закрывали небесный свод, из-за огненных зарниц, полыхавших со всех сторон, невозможно было определить что сейчас: день или ночь. Впрочем, для нашего небольшого отряда, двигавшегося в направлении предгорий, это, казалось, уже не имеет никакого значения. Заиграли трубы, отряд остановился, стали готовиться к короткому ночному привалу…
…Империя пала. Как такое могла произойти? Как?..
Империя была сугубо формальным образованием. Она объединяла в себе народы людей, эльфов и гномов. Во главе стоял император, обладавший высшей судебной и исполнительной властью, он же был верховным главнокомандующим. Верховная же, законодательная власть, принадлежала Имперскому совету, куда входили, назначаемые императором, по 50 представителей от каждого народа империи.
Но и совет, и император правили в империи сугубо формально: реальная власть принадлежала местным правителям, заправлявшим бал во всей империи. Лишь при возникновении общегосударственной угрозы они объединялись под командованием императора. Но последняя такая угроза исходила от внешних врагов уже очень давно.
Эльфы и гномы, издавна не любившие друг друга, взялись за оружие, началась гражданская война. Люди поначалу выдерживали нейтралитет. Но затем их политические симпатии поменялись: они стали поддерживать то одних, то других, в зависимости от того, кто больше платил. Император ничего не мог поделать: не в его власти было изменить создавшуюся ситуацию.
Помощь пришла извне: бесчисленные полчища орков вторглись в Империю. Пограничные города и крепости пали под натиском орков быстрее, чем весть о вторжении достигла столицы. За этой страшной вестью последовала другая, еще более страшная: некроманты, изгнанные из империи в незапамятные времена, пришли на помощь оркам. Орды нежити, еще более многочисленные, чем орды орков, вступили в войну на стороне последних.
С взаимными обидами и оскорблениями было покончено быстро: эльфы, люди и гномы объединились перед лицом угрозы, грозившей смести с лица земли их всех. Впервые за много лет орки познали силу единения: ручьи орчей крови залили города, каждое дерево в эльфийских лесах превратилось в неприступную крепость, немало отрядов орков и нежити бесследно сгинули в бесконечных коридорах гномьих пещер. И все же орки неумолимо продвигались вперед, оставляя за собой пожары, пепелища и горы трупов: пускай они глупы и плохо организованы, пускай у них нет единого командования, но зато они брали количеством, и на место каждого выбывшего из строя орка, скелета, зомби или вампира, приходило десять новых.
Силы империи, израсходованные в бессмысленных войнах, были на исходе. Казалось, что уже ничто не сможет остановить орков и их союзников. Выручил случай: один из эльфийских магов, проводя многие недели в архивах, в поисках заклинаний, которые могли остановить нашествие, нашел одно такое. Несколько дней спустя с нашествием было покончено: бесчисленные полки врагов бесследно исчезли в голубом сиянии. Немногие оставшиеся в живых орки были рассеяны, некроманты снова были заточены в неприступные башни, наступил долгожданный мир.
«Плохой мир лучше доброй драки». Тот, кто сказал так, плохо смыслил в иронии военных побед. Иногда гибель лучше такого мира. Не смотря на победу в войне, империя представляла собой довольно таки жалкое зрелище. Сожжены города, разрушены штольни и фермы, немногие уцелевшие попрятались в горах или уцелевших лесах, император и оба его сына погибли в решающем сражении. Путь к восстановлению империи был труден и тяжел. Но мы постарались сделать его еще труднее: началась борьба за трон.
Казалось бы, кому он нужен сейчас, этот трон – есть же дела поважнее. Но не все так думали. Несколько претендентов заявили о своих притязаниях на трон и принялись довершать то, что не успели закончить орки и нежить. Снова полилась кровь, зазвенела сталь, брат пошел на брата, отец на сына, снова империя превратилась в арену для битв. Мы забыли о нашем враге, забыли о том, что они могут вернуться. И они вернулись. Вернулись через двенадцать лет. Еще более многочисленные, хорошо обученные и вооруженные. Они прошли сквозь обломки империи столь же легко, как горячий нож сквозь масло и не нашлось в нашем мире силы, которая могла бы их остановить. Ее просто не было, этой силы: всю ее мы растратили, разменяли на бессмысленную вражду, погубили все то, что наши прадеды собирали по крупицам, берегли и лелеяли. Мы получили все то, что заслужили.
Кто мы, те, кто остался в живых и остался верен своему долгу и своей чести? Куда мы идем? Зачем? Ведь надежды нет… Нет, не правда… Надежда есть всегда. Там, в неприступных горах мы сможем продержаться некоторое время. Время достаточное, что бы вырастить новое поколение, подготовить новых бойцов. Там, в глубоких пещерах, далеко в недрах земли спрятаны древнейшие артефакты, созданные и надежно спрятанные неизвестной, давно исчезнувшей расой. Спрятаны для своих потомков, дабы те могли в минуту крайней нужды или смертельной опасности, найти их и воспользоваться ими. Даже если эти артефакты – легенда, все равно. Все равно мы надеемся на лучшее и будем нести свою ношу гордо, до конца, какова бы не была наша дальнейшая судьба.
А теперь нам пора в путь.
Снова затрубил эльфийский рог, протяжный гул разнесся по лесу. Быстро собравшись и загасив костры, отряд собирается двинутся в дальнейший путь. До его конечной цели было уже очень близко.»
Здесь рассказ обрывался: наверное, в этот момент отряд атаковали и летописца пронзила орчья стрела.
- Надеюсь, им повезло, - проговорил командир отряда. Затем он обернулся к стоявшим сзади эльфам. – Идемте, мы должны найти их. И отряд снова двинулся в путь.

ГЛАВА 2.

Как стемнело, отряд снова вышел в район предгорий. Надо было становиться на ночлег: эльфы, утомленные многодневным переходом и несколькими бессонными ночами, падали от усталости. Через полчаса весело затрещал огонь, эльфы, наконец-то, смогли спокойно расслабиться – огромный магический купол накрыл стоянку, надежно укрыв ее от нескромных взглядов и проникновения нежеланных гостей. Еще через час, наспех поужинав, отряд лег отдыхать.
Среди ночи эльфов с постелей на деревьях поднял громкий вопль часового. Эльфы, спросонья цепляя броню и хватая луки, попрыгали на землю. Яркий свет осветил лес, ветер смолк, сквозь недоуменный шепот эльфов по-прежнему слышались громкие, испуганные вопли часового.
С некоторым недоумением эльфы увидели гигантское, почти в 10 метров ростом, существо. Существо было очень похоже на человека, но что-то в его чертах было от гномов, просматривались сквозь дымку светлые волосы и остроконечные уши эльфов. Существо свободно прошло сквозь магический портал, отделявший эльфов от остального мира, направилось к сгрудившимся в испуге эльфам.
Слишком поздно пришло прозрение: эльфы натянули луки, но странная слабость овладела ими, лишь несколько стрел было пущено эльфами в существо, но и они бессильно упали за несколько метров до него. Существо скрестило руки, огненный шар вырвался из его ладоней, ворвался в ряды эльфов, разразился оглушительным взрывом, многие эльфы попадали на землю – кто мертвый, кто израненный, кто оглушенный или испуганный до полусмерти. Лишь шестеро магов, путешествовавших вместе с отрядом, не потеряли присутствия духа и сумели преодолеть странную магию пришельца.
Объединившись в единую магическую унию, маги атаковали неизвестного. Но даже им было не под силу справиться с обладавшим чудовищной мощью (как телесной, так и магической) пришельца: тот окутался голубоватой дымкой и заклинание, пущенное магами, ушло высоко в небо, рассыпалось десятками разноцветных фейерверков. Но, все же атака магов задержала странное существо: сияние вокруг него померкло, существо попятилось назад, к магическому куполу, затем снова скрестило руки, голубой шар метнулся от магов к нему, навстречу магам полетел другой шар, оранжевый.
Два взрыва прогремело одновременно: оранжевый взрыв разметал магов по поляне, голубой скрыл существо в пламени. Уцелевшие, те, кто сумел поднять голову, наблюдали странную картину: голубой шар пробил магическую защиту существа, взорвался, окутал его пламенем, скрывая беззвучный крик, вырвавшийся из уст чудовища. Сияние вокруг существа спало окончательно, голубое пламя угасло. Шок испытали все, кто видел дальнейшее: существо резко стало уменьшаться в размерах, пока наконец-то не стало нормальным человеком среднего роста. Человек схватился за грудь, медленно осел на колени, рухнул лицом в густую траву.
… К утру уцелевшие похоронили убитых, оказали помощь раненым. Весь остаток ночи, пока эльфы работали в поте лица, один из магов сидел рядом неподвижно лежащим человеком.… Тем самым, что сегодня ночью, непостижимым образом пройдя сквозь магический купол, атаковал и, чуть было, не погубил весь отряд. Это был действительно человек, но человек странный. Он был крепок, как гном, строен, как эльф, силен, как человек. Но глаза… Его открытые глаза, в которых еще теплилась жизнь, были лишены мудрости эльфов, силы людей и хитрости гномов. Они были пусты и жестоки. Глаза человека, в которых жила только ненависть и который привык только убивать.
Человек зашевелился, приходя в себя. Раздался глубокий вздох, его глаза приобрели осмысленное выражение, эльфы испуганно зашумели, натянув луки, но маг жестом остановил их. Глаза существа забегали по лицам сгрудившихся перед ним эльфам, затем взгляд остановился на маге. Странный человек протянул руку и едва слышно проговорил:
- Дай мне свою руку… Мне нужно передать тебе свое знание…
Слова неизвестного звучали в головах эльфов, проникали в самую глубину их сознания, но губы его оставались сомкнутыми. Прежде, чем командир успел остановить мага, тот протянул руку и схватил неизвестного. Мерцающий купол окутали их, слабость снова окутала всех присутствующих. Маг, держа неизвестного за руку, склонился над ним. Несколько минут прошло в оглушительной тишине.
- Прощайте… - прозвучал, наконец-то, в сознании эльфов слабеющий голос неизвестного. – Удачи Вам, в Вашем пути.… Будьте счастливее нас…
Рука неизвестного выпала из рук мага, глаза закатились, из его уст покатилась капелька голубоватой крови. Маг понуро опустил голову, но тут же вздрогнул – командир стоял рядом, ему нужно было принимать решение и каково будет это решение, зависело теперь только от мага. - Готовьтесь к выступлению, - проговорил маг. – Все остальное потом.… Дайте мне побыть одному… Я расскажу все потом.… Только собирайтесь быстрее, у нас мало времени…
Маг отошел в сторонку, присел под деревом. Все время, пока отряд собирался, маг просидел под деревом, покуривая трубку. Когда отряд был готов к выступлению, маг снова поднял голову на командира:
- Он сражался, что бы проиграть.… Упаси нас Бог, если бы он сражался, что бы победить.… И пускай нас спасут боги от того, что я сейчас услышал… - маг вытряхнул трубку об каблук, затем обратился к отряду:
- Мы возвращаемся домой, причем немедленно. Идем максимальными темпами, без привалов и отдыха. Выжимайте из себя все, что можете, старайтесь не отстать. Кто не сможет идти, придется или бросить, или нести на себе – речь идет о жизни и смерти всего нашего мира. А теперь – вперед.
Отряд, быстро тронулся в путь. Эльфы, подвижные от природы, двигались очень быстро. К исходу четвертого дня отряд перевалил через перевал и начал спуск в долину Никто не отставал и не жаловался, лишь, когда спуск был почти закончен, признаки стали давать о себе знать: первые эльфы начали падать от усталости. Но уставших не бросали: по знаку мага или командира упавшего подхватывали те, кто мог еще идти, и несли на себе. На шестой день отряд вошел в леса родной страны, и маг дал команду делать привал. Уставшие по последней степени эльфы попадали на землю кто, где стоял. Сил развести огонь уже не было ни у кого: едва расставив палатки и устроив шалаши на деревьях, весь отряд заснул мертвым сном.

ГЛАВА 3.

Позднее утро затянулось дымками костров, вкусно запахло свежесвареным кофе, эльфы купались в небольшом озере рядом со стоянкой, готовили завтрак, чистили оружие и приводили в порядок снаряжение. Старый маг курил трубку, потягивал из кружки крепкий кофе. Рядом восседал на крупном старом пне командир отряда. Они давно знали друг друга, росли вместе, ходили в школу, дрались с соседскими мальчишками, дразнили гномов, живших в соседней деревне, а затем их пути разошлись: физически более крепкий и отлично владевший любым видом оружия, Анд (так звали командира отряда) пошел в сводный отряд людей и эльфов, охранявших побережье от набегов пиратов и работорговцев. Очень быстро он достиг высокого положения, стал командиром отряда, а сейчас его, как наиболее опытного воина, направили во главе отряда в Надирские горы и предгорья для разведки. И сейчас он ждал объяснений от своего старого друга, ждал ответов на свои вопросы.
Но маг не спешил. Он потягивал кофе, курил трубку, посматривал в высокое небо. Наконец-то, Анд не выдержал, рявкнул (что было абсолютно не свойственно спокойным и всегда сдержанным эльфам):
- Ну, давай, выкладывай, не томи душу. Она не бессмертная у нас с тобой, в отличие от перворожденных.
Но маг по-прежнему упорно молчал. Допив кофе и вытряхнув трубку, он снова тут же набил ее, прикурил от уголька. Он находился в явном затруднении, ибо не знал с чего начать свой рассказ.
- Помнишь старые легенды о очень древней расе Антов, жившей на нашем континенте много тысяч лет назад? Они жили почти в самом центре континента, в этих предгорьях и в самих горах. Уровень их знаний был очень высок, они торговали с немногочисленными тогда еще эльфами (я говорю о перворожденных), живших на юге, делились с ними своими знаниями, а перворожденные делились своими знаниями. Как удалось установить, этой расе удалось создать какой-то очень мощный магический артефакт. Что это был за артефакт, неизвестно даже перворожденным: анты не успели поделиться ни с кем своим секретом – разразившийся в местах, где жили анты, ураган оставил после себя страшнейшие разрушения, а в городах и поселениях антов не осталось ни живой единой души.
Несколько дней спустя, в горах был найден умирающий ант. Прежде, чем отойти в лучший из миров, он успел сказать, что несколько из его народа остались живы, не погибли, что они понесли артефакт в горы, дабы надежно спрятать там. Долго ждали перворожденные выживших антов, но так никого и не дождались: очевидно, те погибли.
Не надо отличаться особым умом, дабы понять, что причиной гибели антов послужил именно созданный ими магический артефакт. Было построено несколько предположений, что представлял этот артефакт. Но перворожденные не захотели, дабы последующие поколения эльфов или тем, кто прейдет им на смену, завладели эти артефактом. Они постарались, дабы любое упоминание стерлось из памяти, а если, все же, кто-то сумеет добыть информацию о нем, то его ждало грозное предупреждение, достаточное, дабы понять его даже при очень скудном разуме читавшего предупреждение. Постепенно о нем, казалось, забыли навсегда.
Но, очевидно, какая-то все же информация сумела просочиться сквозь тьму веков. Ты, конечно, помнишь ту разрушительную войну, прокатившуюся 50 лет назад? Да и как ее можно забыть? Надирская империя, где мы находились с разведкой, была в числе тех стран, что рухнули под натиском орков и нежити. Мы устояли лишь благодаря их мужеству – они приняли на себя основной удар и, погибнув, дали нам возможность собраться силами и отразить нападение. Да и нет необходимости тебе это все рассказывать: мы с тобой сами принимали участие в этой войне. Речь о другом сейчас.
Целью этой войны был этот артефакт. Очень многое я узнал от убитого существа.
Маг принял новую чашку кофе, набил трубку, взял уголек, задымил.
- Каким-то непостижимым образом некроманты узнали где храниться артефакт и что он дарует. Но они были заключены в крепости, дотянуться до него они не могли. Да и сам артефакт надежно охранялся магией, для того, что бы взять его – нужно было прийти за ним самому. Призвав на помощь орков, они начали войну. У Надирской империи, раздираемой войнами, хватило сил отразить натиск. Но это была только разведка, проба сил. Через несколько лет они вернулись и ты знаешь, что произошло дальше.
Но для некромантов это была пиррова победа. Тот последний имперский отряд, что с боями пытался прорваться в горы и чью летопись мы нашли, достиг своей цели. Они ушли в старые, заброшенные пещеры гномов и там, благодаря непостижимому везению, нашли этот артефакт. Как им удалось опередить некромантов, неизвестно и непонятно никому. Они рассчитывали на его помощь, но произошло непредвиденное. Артефакт дарует расе, что им владеет непостижимую, воистене гигантскую, абсолютную мощь – физическую, психологическую, инетелектуальную. Ты сам был поражен тем, что сделал артефакт с простым человеком.… Так вот, это едва ли сотая часть того, что может артефакт. Оно дает любому – будь то орк, эльф, гном или человек – безграничное знание, ответ на любой – абсолютно любой – вопрос, безграничность познания того мира, в котором мы живем.
Но в нем было заключено зло… Абсолютное зло… Ошибка магов, создавших артефакт.… Едва, будучи созданным, он начал действовать… Анты не могли противостоять ему, заключенное в артефакте абсолютное зло покорило их безвозвратно. Как удалось семерым антам избежать воздействия зла – неизвестно никому, но именно они, после того как артефакт в течение трех дней уничтожил весь их народ, сумели принести его в горы и, будучи не в состоянии уничтожить артефакт, спрятать его.
Почему погибли они? О нет, они не погибли, они остались верными стражами своего могущественного сокровища… Мертвыми стражами, надежно сохранившими его тайну… Надирцы, много лет спустя, проникли в горы, нашли артефакт и завладели им.
Завладели и сразу осознали его мощь. Сейчас они, подчиненные абсолютному злу, готовят нападение, дабы освободить свою империю и, затем, покорить весь мир.
Маг замолчал, дымя трубкой, молчал и командир. Внимательно обдумав рассказанное, он проговорил:
- Нестыковочка выходит. Если они хотят уничтожить нас, то зачем предупреждают об опасности, зачем абсолютному злу нужно это? - Абсолютное зло не может существовать в мире без своего злейшего врага: абсолютного добра! Они уравновешивают друг друга. Анты сумели открыть доступ в наш мир абсолютному злу, но не успели открыть доступ для абсолютного добра и в этот кроется главная опасность для самого зла: если оно победит, то весь мир погибнет (ибо не станет больше различий между добром и злом, справедливостью и беззаконием, между всем тем, ради чего существует наш мир), а вместе с ним погибнет и само абсолютное зло, а оно не может этого допустить. Ему нужна власть над миром, но не такой ценой. Ему нужно, что бы даже при его абсолютной власти, где-то существовало даже самая крохотная и ничтожная частица добра, дабы само зло могло существовать и творить свои злые дела и дальше.
Но сейчас могущество зла абсолютно, нет силы в нашем мире, которая мола бы его остановить. Вот поэтому, оно и послало в наш мир посланца, дабы он передал нам свое знание, дабы мы могли остановить зло на том пределе, в котором оно может существовать и владеть нашим миром.
А теперь прикажи нашим собираться – все остальное, что я знаю недоступно для понимания простого смертного, это знание я должен передать перворожденным, ибо только они способны его понять и принять соответствующие меры.
Снова заиграли трубы, отряд, с трудом преодолевая желание еще отдохнуть, собрался и тронулся в путь. К вечеру следующего дня на горизонте появились первые признаки столицы эльфов - Авилона.

ГЛАВА 4.

Отряд достиг Авилона уже в сумерках. Оставив эльфов отдыхать и ожидать своего возвращения на Дворцовой площади, возле Храма, командир и маг прошли во дворец.
Перворожденные, предупрежденные гонцами, уже ждали их в огромной гостиной зале Дворца. Тут же, в огромных креслах расположились короли людей и гномов, специально прибывшие в Авилон для того, что бы самолично узнать о результатах разведки. Но не это было самым удивительным, поскольку эльфов, людей и гномов связывал очень давний союз, и самые важные вопросы, касающиеся всех трех народов, решались ими совместно. Удивительным было другое – в одном из кресел удобно расположился огромный король орков.
Командир и маг переглянулись. Да, орки жили в Авилоне. Много лет назад, после того, как орки, вторгшиеся в Авилон, были разгромлены и рассеяны, остатки армии орков укрылись на болотах и в приграничных лесах. Вскоре, между эльфами, людьми и гномами с одной стороны, и орками с другой было заключено что-то вроде мира: оркам в обмен на обязательство защищать южные и западные границы Авилона от вторжений, было разрешено селиться в пограничных районах, вести хозяйство, торговать. Договор этот соблюдался до сих пор, хотя орки были крайне неуживчивы, воинственны, мелкие стычки на границы с народами Авилона происходили постоянно. Вместе с тем, с защитой границ они справлялись прекрасно, отразив несколько весьма крупных нападений на границы Авилона с юга и запада, завоевав себе славу отличных воинов и очистив Авилон от нежити и различных мерзких тварей, обитающих в лесах и пещерах Авилона. Именно поэтому, к их присутствию на землях Авилона относились терпимо, в столице орки появлялись редко, многие жители Авилона даже понятия не имели – как выглядит орк.
Но, видать, события развивались таким образом, что угроза нависла не только над народами, издавна населявшими Авилон. Каким-то образом угроза, исходившая из Надирских гор, касалась и орков, раз их короля пригласили на это совещания и он принял это приглашение.
Командир обратился к королю эльфов с рассказом об их путешествии. Дойдя до схватки с непонятным существом, командир запнулся и посмотрел на мага, потом на всех присутствующих.
- Хорошо, достаточно, - тихо проговорил король-эльф. Затем обратился к магу. – Рассказывай.
Но маг не стал ничего рассказывать. Он подошел к королю, взял его за руки, голубоватое сияние окутало их. Через несколько минут магический контакт прервался, обессиленный маг отступил назад и едва не упал.
- Спасибо, идите… Отдыхайте, - по прежнему тихо проговорил король-эльф после короткого молчания. – Будьте готовы к новому выступлению в любую минуту.
Следующие два с половиной месяца в Авилоне творилось что-то невообразимое. С юга, с запада, со всех сторон в Авилон прибывали войска. С лесов прибывали отряды лучших лучников-эльфов, из горных шахт и пещер, под грохот боевых барабанов нескончаемым потоком шли отряды гномов, из мощных, практически неприступных замков на юге Авилона, шли и шли конные отряды, закованных в тяжелую броню, рыцарей. Даже несколько крупных отрядов орков прибыло в Авилон.
В самой столице войска долго не задерживались: каждый новый отряд, выслушав напутствие и указания властителей, получив на городских складах или купив в Торговой палате необходимое снаряжение и помолившись в Храме своим богам, тут же выступали в дальний путь, на восток, в новый, недавно основанный город Альбинар.
Вести оттуда и впрямь приходили очень тревожные. Разные твари – зверожабы, гро, одноглазы и прочие, почти полностью истребленные и встречающиеся в Авилоне лишь изредка, размножились в огромных количествах. Тысячи, десятки тысяч этих отвратительнейших тварей теперь рыскали в окрестностях Альбинара, уничтожая все на своем пути. Много, очень много лучших воинов погибли в схватке с ними, но тварей становилось все больше и больше.
Все это время отряд эльфов, совершивший разведку в Надирские горы, отдыхал на дворцовой площади. Казалось, этому не будет конца. Лишь к исходу 3 месяца командира и мага вызвали во Дворец.

ГЛАВА 5.

Когда командир и маг прошли в приемную залу, то перед дверьми их остановила стража, огромный орк вырос перед ними.
- Приказано первым пропустить мага, - пророкотал он.
Командир сжал руку другу и подтолкнул его к двери.
- Давай…
О чем говорилось там, за закрытой дверью, так и осталось навсегда тайной. Через 20 минут дверь в залу снова открылась и орк пропустил эльфа внутрь. Короли встретили его стоя, склонив головы, как встречают бойца, идущего по дороге, в конце которой его ждет смерть. Впрочем, так оно и было: путь, который им предстояло пройти, был путем в один конец и командир чувствовал это.
Тем временем, король-эльф провел его к огромной карте Авилона, висевшей на стене и возле которой уже стоял маг.
- … Ваш отряд, пройдя через магический портал, переместиться к Альбинору. Оттуда, особо не скрываясь, вы пройдете до самого города. Затем Вы должны исчезнуть… Отряд должен скрытно двигаться до самых Надирских гор, до самого ущелья, через которое Вы зашли в Надирскую империю и вернулись назад, - рука короля мелькала по карте. Сам он продолжал. – Здесь Вы разделитесь: отряд пойдет дальше, через перевал, а маг пойдет другой, секретной тропой, о которой он знает… Отряд должен двигаться скрытно, точнее создавать видимость скрытности. Вы должны привлечь к себе как можно больше внимания, при это враги должны думать, что именно Ваш отряд и выполняет основную задачу. Они не должны ни при каких обстоятельствах, даже случайно, найти тропу, по которой будет идти маг, и тем более напасть на его след или узнать о его существовании. Сейчас Вас проведут в сокровищницу Авилона, где Вам выдадут самое лучшее снаряжение, имеющееся в нашем распоряжении, а при необходимости Вы можете купить то, что Вам нужно в Торговой палате… Деньги на необходимые траты Вам выдадут тоже в сокровищнице. Выступайте как можно быстрее…
Но прошло еще два дня, прежде чем отряд двинулся в путь. Вслед уходившим эльфам из окон смотрели угрюмые, злые лица...
Пройдя через магический портал отряд вышел к Альбинору. Никто не препятствовал движению отряда. Лишь однажды им довелось иметь дело с небольшим отрядом Одноглазов, неожиданно вынырнувшим из глубины одной из пещер близ портала.
Ненадолго задержавшись в самом Альбиноре, отряд двинулся дальше, на северо-запад, а Надирские горы. Эльфы особо не скрывались, хотя и создавалась видимость, что отряд любой ценой стремиться избежать обнаружения. Результат не замедлил сказаться – в течение трех дней, покуда эльфы добирались к горам, отряд дважды был атакован крупными отрядами Больших Гро.
К вечеру третьего дня отряд остановился на отдых в районе предгорий Надирских гор. Едва был закончен ужин и эльфы улеглись спать, воспользовавшись моментом, к командиру подошел маг.
- Наши пути расходятся здесь? – спросил давно ожидавший этого разговора, командир.
- Да, - последовал краткий ответ. – Удачи тебе, может встретимся когда-то. Если живы будем.
- Удачи…
Они обнялись, не тратя зря времени на ненужные разговоры и объяснения – они просто обнялись, маг повернулся и юркнул во тьму, на его месте засветилось едва заметное, даже во тьме, голубоватое сияние и возник фантом мага, которому теперь предстояло путешествовать вместе с отрядом, создавая видимость его присутствия и вводя в заблуждение лазутчиков врага, которые были в отряде. Только самые близкие люди, которые лично знали мага много лет, могли отличить фантом мага от его самого. Но таких в отряде не было… Командир вздохнул, повернулся на бок и заснул крепким сном.
Что происходило в следующие несколько дней, все оставшиеся в живых, потом вспоминали с трудом. Едва отряд начал подъем на перевал, начался сильнейший ураган и снегопад, невиданной доселе силы. Три дня отряд пробирался сквозь бурю, пока наконец-то не вышел на огромное плато и не начал спуск вниз.
Затем, едва ураган стих, их несколько раз атаковали орки, а когда отряд прорвался, наконец-то, с боем в долину, лежавшую у подножья гор, огромное количество Гро, Одноглазов и прочей твари присоединились к оркам и атаковали отряд. Два дня отряд отбивался от врагов в полном окружении. Один за другим падали замертво эльфы, несколько раз отряд контратаковали, пытаясь вырваться из окружения, но тщетно.
Рассвет третьего дня сулил стать последним в жизни всех оставшихся эльфов – слишком мало их осталось, но произошло непредвиденное: орки и твари дрогнули, побежали, не выдержав стойкости эльфов. Победное ликование разнеслось среди эльфов. Но тут же победное ликование стихло: два огромных существа, подобных тому, что было убито три с половиной месяца назад, но во много раз больше появились перед эльфами. Эльфы, наученные горьким опытом, не стали дожидаться пока существа применят свою магию, натянули луки, засвистели стрелы, запели арбалетные болты.
Но опять произошло непредвиденное, заставившее странные существа и эльфов одновременно обернуться в сторону гор. Странный грохот пронесся со стороны гор, голубое сияние осветило вершины. Через несколько секунд сияние погасло, грохот стих, странные существа растворились в утренней мгле, как будто их и не было никогда, налетевший вихрь повалил оставшихся в живых эльфов на землю, раскидав по сторонам.
Два дня оставшиеся в живых эльфы приводили себя в порядок, хоронили убитых и очищали поляну от остатков убитых тварей. Не стихали и разговоры о том, что произошло… Но наибольшее удивление у эльфов вызвало странное поведения мага во время боя и его последующее исчезновение сразу, как только бой закончился. Он как сквозь землю провалился, причем никто из эльфов не заметил – когда и как это произошло. Впрочем, командира это, казалось, нисколько не беспокоило: как только эльфы убрали поляну и отдохнули немного, он приказал трогаться в путь.
К вечеру того же дня отряд достиг того места, откуда эльфы наблюдали странную вспышку несколько дней назад. Разбив лагерь, эльфы начали поиски. Что они искали, оставалось неясным никому, командир лишь сказал:
- Вы сами увидите то, что ищите и сразу поймете…
Но найти то, что они искали удалось лишь на следующий день: возле входа в малоприметную и запорошенную снегом пещеру лежал посиневший от холода, но еще живой маг. Собрав из веток носилки и положив на них мага, отряд двинулся назад, в Авилон.

ЭПИЛОГ.

Три месяца спустя.

- Да, этот артефакт был всего лишь образом. Как я не понял этого раньше…
Командир и маг сидели в харчевне Авилона и пили пиво. Дым, многоголосый и многоязычный гомон висел в таверне. Страшная война, смерчем прокатившаяся несколько месяцев назад по Авилину, закончилась. Орды различных тварей и нежити, едва не снесшие с лица земли Авилон, были разгромлены, рассеяны и изгнаны из пределов страны, а одиночные твари, все еще бродившие по лесам и горам Авилона, уже не представляли какой-либо угрозы. Наступил такой долгожданный и такой очень короткий мир. Все народы, населявшие Авилон – эльфы, люди, гномы, орки – праздновали победу.
- Когда мы уходили в тот поход, король сказал мне: «Сила в тебе. Ты сможешь одолеть артефакт. Только помни: все, что происходит вокруг тебя – это лишь отображение твоего внутреннего мира, твоей внутренней силы, твоих внутренних желаний и возможностей. Никто, кроме нас, сделать мир таким, каким он есть, никакой магии это неподвластно».
Тогда я не понял смысла сказанного, как не понял полностью того знания, которое мне передал тот человек (ты помнишь, о ком я говорю). Несколько дней мне потребовалось, дабы пробраться сквозь завал пещер гномов в пещеру, где был спрятан артефакт. Долго, очень долго рассказывать о том, что мне там довелось пережить… Нет, это были не испытания физические, нет… Это были испытания духа и разума… Были моменты, когда я сходил с ума, впадал в отчаяние… Были моменты, когда радость переполняла меня… В различных формах и видах мне предлагалась безграничная власть над всем тем, что живет и существует в нашем мире… Все сокровища мира были у моих ног, лишь бы я свернул с выбранного мною пути, но я выстоял… С трудом, но выстоял…
Когда мне удалось, наконец-то, пробрались к артефакту, я не почувствовал внутри пещеры никакой силы. Это удивило меня, но не насторожило – стены той пещеры хорошо поглощали или отражали назад любую магию. Лишь прикоснувшись к артефакту, меня вдруг проняло и осенило, я все понял.
Артефакт не был артефактом в прямом значении этого слова. Анты создали лишь очень мощный усилитель желаний. Усилитель, который способен трансформировать наши внутренние желания – тайные или явные – в реальность. Точно такие же усилители делают маги-новички, только созданный антами усилитель был во много раз более мощный. Каждый, кто прикасался к нему, получал возможность сделать мир таким, каким он хотел бы его видеть, и только от внутренних качеств того, кто прикасался к артефакту, зависело – какими будут эти изменения. Как же я сразу не понял, старый дурак, что создать артефакт, подобный тому, которым я представлял по рассказам и по тем знаниям, которые мне передало то существо, что мы убили, просто невозможно. Но тем не менее, артефакт начал действовать так, как того желали те, кто владел им.
Анты, создавшие его, желали власти друг над другом и над другими. И они получили эту власть, уничтожив самих себя. Лишь немногие из антов, избежав соблазна безграничной власти, сумели спрятать его и оставив в назидание потомкам грозное предупреждение. И именно поэтому, перворожденные, не сумев уничтожить его, позаботились о том, что бы артефакт стал недоступен для других и затерялся навсегда. И именно поэтому Надирцы, найдя артефакт и не сумев преодолеть в себе зло, стали рабами своих желаний и поставили весь мир на грань уничтожения.
Я нашел его, я прикоснулся к нему – к холодному кристаллу из древнейшего в мире кварца. Я почувствовал всю силу Вселенной в своих руках и я смеялся над нею, мне она была не нужна. И кристалл рассыпался в моих руках в прах, колдовство прекратилось…Как я выбрался оттуда – уже не помню…
Теперь же артефакт, наконец-то, надежно развеян и надежно похоронен под завалами пещер… И, я очень на это надеюсь, никто никогда не найдет его, а если и найдет, то сила его уже никогда не сможет повергнуть наш мир в хаос…
Маг замолчал, дымя трубкой и попивая пиво. Молчал и командир, обдумывая сказанное. Когда же рассказ, наконец-то, дошел до его сознания, он с уважением посмотрел на старого друга.
- Не надо, – проговорил маг, видя что тот хочет сказать. Он лишь молча поднял оловянную кружку, со звоном сошлись бокалы и каждый из них выпил за свое тайное пожелание, мелькнувшее в голове.

слушай, мне понравилось...хотя я не дюбитель фантастики и сразу думала не дочитаю....но потм втянулась и канцовка классная просто получилась молодец, так держать

Это фентезия, не фантастика. Хотя у них много общего. :)))

эммм, видно не сильна в терминах... все равно понравилось

Все равно спасибо Вам!

"Усилитель желаний" - вот до чего додумался :))) и снова БРАВО :)))

Магический усилитель желаний, трасформирующий желания владельца в реальность. Спасибо, Багира!!!

Еще один мой рассказ. Точнее, повесть. Уж не судите строго...

Антон, Ваше фентези - просто замечательно...

Пролог. ШТУРМ.

Август 1691 года.

На востоке только начали появляться первые проблески утренней зари, когда в залив вошли четыре пиратских корабля. Их появление было слишком неожиданным для часовых, боровшихся с предательским предрассветным сном, поэтому тревогу подняли не сразу. Лишь когда абордажные крючья пиратов вцепились в обшивку двух галеонов, стоявших на рейде форта, а с их бортов полыхнуло пламя артиллерийских залпов, сея смерть и разрушения защитникам форта, на стенах заиграли тревогу.
Из бойниц крепости бухнул пушечный выстрел, за ним второй, третий, облако пушечных дымов, гонимых легким предрассветным ветерком, поползло вдоль крепостной стены. Но было уже поздно: в считанные минуты пираты перебили всю охрану на кораблях, загнали в трюм перепуганную и сонную команду и, подняв паруса, поспешили к выходу из залива, не получив серьезных повреждений.
Уже через полчаса после дерзкой атаки на форт Педро Альварес - комендант и фактический правитель пиратского поселения на Тортуге - расхаживал на южной стене, периодически отдавая приказы и посматривая в подзорную трубу на пиратские фрегаты, выполнявших сложные маневры и стрелявших по форту. Голос Альвареса то срывался на басистый лай, то становился похожим на шипение змеи. Он щедро раздавал пинки нерадивым стражникам и расточал угрозы. Трупы только что казненных часовых, прохлопавших пиратскую атаку и повешенных на зубцах стен, отбивали у солдат не только всякое желание перечить, но и сеяли в их головах зерна недовольства. Альварес тем временем немного успокоился, сложил трубу и высунулся в бойницу. Пиратские фрегаты отошли к самой границе залива, легли в дрейф и теперь находились вне зоны досягаемости орудий форта. Черт, ведь команды захваченных кораблей наверняка перешли на сторону мятежников - сегодня на рассвете он как раз собирался провести на кораблях несколько показательных казней людей, сочувствовавших бунтовщикам, что вызвало накануне бурю недовольств не только в совете города, но и ворчание на верных ему кораблях.
Ну что ж.… С захваченными галеонами, видать, придется попрощаться. Ну, каков же щенок! Захватить “Святого Людовика”, один из его любимых кораблей!
Альварес скрипнул зубами, но снова сумел овладеть собой. Несмотря на всю свою многоопытность, этому английскому выскочке, этому чертовому ублюдку не удастся захватить город. Кишка тонка, да и силенок для ведение боевых действий на два фронта у него нет. Да и если бы были, то через тортуганские топи ему не пройти с артиллерией - там и человеку не пройти, не говоря уже о пушках. А без них ему северной стены не разломать. И измором не возьмет - в городе много своих ферм и источников с питьевой водой. А там того и гляди, недовольство на кораблях начнется, люди убегать станут от него. Так или не так думал Альварес неизвестно, но в этот момент пиратские корабли, подняв паруса, снова подошли на расстояние выстрела и их борта окутались дымами, смешанным с утренним туманов. Одна из бомб ударила в стену, недалеко от коменданта, брызнула каменная крошка и Альварес, прервав размышления, сунулся обратно под защиту стен.
“Снять орудия с северных стен и установить на южной стене” - прокаркал он своему адъютанту. - “Да пошевеливайтесь! Что б через час орудия были здесь!”
“Позвольте Вам заметить…” - начал было один из сопровождавших Альвареса, но тот взглянул на него и в его стальных глазах отразились трупы, раскачиваемые ветром на стенах.
Через час орудия были сняты с северных бастионов и установлены на южных стенах. Огонь со стен усилился и пиратские корабли (как и предполагал Альварес, команды захваченных кораблей, перешли на сторону пиратов и их вымпелы теперь были хорошо видны среди других пиратских кораблей, находившихся в заливе) теперь не рисковали подплывать на расстояние выстрела к форту и маневрировали на почтительном расстоянии от форта. Но штурм начался совсем не там, где его ждали. Альварес справедливо предполагал, что Уильямсу Гору - предводителю взбунтовавшихся пиратов - не удастся начать атаку с севера: там к городу вплотную подступали дремучие и непроходимые чащи, а топи делали северные подступы к городу непроходимых не только для кавалерии и пушек, но и нередко для человека. Именно поэтому северная часть города была укреплена значительно слабее, чем остальные: без артиллерии ее и нечего было думать разрушить, а от атак туземцев с их примитивным оружием северная стена защищала надежно и без артиллерии.
Но именно оттуда и началась главная атака. Из леса грянул одновременный залп более чем двадцати орудий. Деревянные стены форта накренились, но выдержали. Из-за бруствера ответили лишь одиночными выстрелами из мушкетов и аркебуз. Через несколько минут раздался второй залп, и стена рухнула в нескольких местах. Заиграл рог и в образовавшиеся проломы из леса с диким ревом ринулась толпа, чем попало вооруженных пиратов и туземцев. Одновременно с сигналом от кораблей отвалили шлюпки. Штурм начался.
К вечеру все было кончено. Солдаты, месяцами не получавшие жалования и доли с добычи, сдавались почти без боя. Местные фермеры, ремесленники и торговцы, крайне недовольные правлением коменданта, взялись за оружие и очень подсобили бунтовщикам. Лишь те, кто знал, что по прибытии Гора его ждет виселица, а также наиболее преданные соратники Альвареса стояли до конца.
Последним оплотом защитников форта стала городская тюрьма. Десятки убитых усеяли площадь перед ней, но взять хорошо укрепленное здание не удавалось. Лишь когда к тюрьме подвезли осадные пушки, снятые с кораблей, на стенах тюрьмы выбросили белый флаг и распахнули ворота. Разграбление города продолжалось несколько дней. Все наиболее ценное - золото и серебро в слитках из городской ратуши, красное и черное дерево, вино и ром, табак и кофе, а также многое другое, грузилось на флагманский корабль. Все остальное, что можно было забрать и принадлежало местным жителям, грузилось на остальные корабли, дабы потом, когда они поселяться на новом месте, вернуть им их добро.
К вечеру четвертого дня отблески пожаров, охвативших город, осветили силуэты шести галеонов, шедших курсом на запад вдоль побережья прочь от этого проклятого Богом места. Зарево пожара осветило и большой отряд людей, груженных нехитрым скарбом и направлявшихся по суше в том же направлении, что и пиратские корабли - на запад острова, к старым, давно брошенным поселениям туземцев, где теперь была база Уильямса Гора. Их лица были угрюмы, впереди их ждали новые трудности и новые испытания. Испытания, рожденные победой и новой надеждой на лучшую жизнь.
А в охваченном пожаром городе, на центральной площади, ветер раскачивал на виселице трупы нескольких человек. Среди повешенных, за дикой гримасой боли узнавалось лицо Педро Альвареса. Он проиграл, поставив на карту все, включая собственную жизнь.

Глава 1. Убийца.

Октябрь 1669 года. За 22 года до описанных выше событий.

Одна из многих портовых таверн испанского города Кадис, носящая название «Vete», гудела от многоголосого и разноязычного человеческого гомона. Стоял октябрь, разгар навигации, многие кадисские корабли уже успели дважды побывать в Вест Индии и вернуться оттуда, в вечно тощих матросских кошельках появилась звонкая монета, которую те торопились прогулять в злачных местах, чтобы хоть как-то скрасить свою серую, трудную и беспросветную жизнь. Но не только испанские матросы спешили насладиться всеми доступными им прелестями жизни: в городской гавани стояло множество португальских, ганзейских, голландских и мальтийских судов. То за одном, то за другим столом вспыхивала ругань, но тут же к месту ссоры направлялся постоянно находившийся в таверне патруль (хозяин таверны щедро платил доблестным испанским солдатам за поддержание порядка в своем заведении), громкие голоса тут же стихали, звучал примирительный звон сдвигаемых оловянных кружек и веселье продолжалось своим чередом.
Дон Мигель (так звали хозяина таверны), сидя на возвышении, наблюдал за огромным общим залом таверны, одновременно принимая заказы, отдавая распоряжения, присматривая за толпой вороватых слуг и поглядывая на скромную дверь, находившуюся в глубине зала. Там, в небольшом, чисто убранном и светлом помещении собирался цвет мореплавателей Кадиса - крупные купцы и владельцы мануфактур, капитаны торгового флота и судовладельцы, адмиралы и каперы - весь цвет испанского торгового общества собирались у дона Мигеля, дабы обсудить свои, далеко не всегда законные, дела.
Они всегда могли быть уверены, что ни одно, даже самое неосторожное слово, сказанное в таверне дона Мигеля, никогда не станет достоянием лишних ушей. Однако одному господу богу было известно, сколько хлопот это доставляло самому дону Мигелю - взятки нужным чиновникам и поддержание связей с криминальными кругами Кадиса уходило больше половины его доходов. Но взамен он получал нечто большее - незапятнанную репутацию и честное слова, которые во всех кругах испанского общества ценились дороже испанских «золотых» и «серебряных» галеонов, прибывавших из Америки. Сегодня «в светлице» (так называли эту комнату для гостей) у него были особо почетные гости. Братья Альваресы - наиболее крупные в городе купцы, владельцы нескольких крупнейших в Испании мануфактур и дюжины торговых кораблей - встречались сегодня у дона Мигеля с доном Кларисом, бывшим французом, бежавшим в свое время от жарких объятий французской инквизиции и поступившим на службу к испанской короне. Речь шла о важных вещах: Кларисс, будучи испанским капером, приносил ежегодно в королевскую казну более 100000 дукатов, что давало очень щедрое расположение к нему испанского двора. Кроме того, каперские суда не досматривались таможенной службой, не отчитывались перед сборщиками налогов и держали ответ за свои действия только перед самим королем. Альваресы не могли устоять перед соблазном договориться с Кларисом о сопровождении своих судов в Вест Индию и обратно. Разумеется, вся незаконная прибыль делилась пополам. Но ни Кларисс, ни Альваресы, не горели желанием, чтобы испанские сборщики налогов и таможенники узнали об условиях этого договора. И сам дон Мигель тоже был крайне заинтересован в том, что бы об этом разговоре не знали лишние.
Тут дон Мигель прервал свои размышления - поступил новый заказ и трактирщик наклонился к мальчику-разносчику, что бы отдать распоряжение. В этот момент, молодой человек, почти юноша, скромно сидевший в углу таверны за кружкой пива, воспользовался благоприятным моментом, встал из-за стола и быстро юркнул в сторону «светлицы». Если бы он увидел улыбку, мелькнувшую на устах дона Мигеля, наверное, он бы удержался от своего необдуманного поступка и не стал бы искушать судьбу.
Через полчаса из "горницы" вышли Альваресы и направились к выходу, слегка покачиваясь на ходу. Еще через несколько минут из горницы вышел сам Кларисс, бросил на стол перед Альваресом увесистый мешочек с дукатами и также направился к выходу. Дон Мигель улыбнулся - Кларисс, как и все пираты, был крайне скуп. Количество золота за выпитое и съеденное было явно больше, чем полагалось. Кроме того, Альваресы уже рассчитались по прейскуранту. Значит стороны договорились…
Угрюмый телохранитель-японец, появившийся следом за Кларисом, молча кивнул хозяину. Дон Мигель выпрямился, потянулся во весь свой огромный рост, встал.
«Эй, постреленок!» - крикнул он мальчишке-слуге, - «Я пойду, разомнусь, остаешься вместо меня. И гляди мне, голову оторву».
Мальчишка покосился на огромную вымбовку, которую прихватил, уходя, дон Мигель и понуро уселся на хозяйское место.
Дон Мигель тем временем поднялся на второй этаж, прошелся по длинному коридору, мимо жилых комнат (изголодавшиеся по женскому обществу матросы и боцманы, а не редко и знатные синьоры, вместе с не менее знатными дамами, могли насладиться здесь всеми запретными утехами, не опасаясь разглашения своих сердечных тайн), мимо комнат горничных, в самый конец, где находилась малоприметная комнатку для обслуги. Зайдя в комнату, дон Мигель коротким взмахом руки отправил двоих своих телохранителей в коридор, снял засаленный передник и повернулся к молодому человеку, сидящему в кресле.
«Ну-с, дорогой мой», - вкрадчиво молвил он, обращаясь к молодому человеку. От громовых раскатов его голоса тот сильнее вжался в кресло. Вид у него стал окончательно стал жалким и испуганным.
«Значиться мы решили послушать, о чем деловые люди говорят, да?» - также вкрадчиво продолжал спрашивать дон Мигель, в его голосе слышалась едва сдерживаемая ярость. - «Ведь тайны сильных мира сего стоят больших денег, не так ли сынок? Ну, подумаешь, что типчики, сидящие в «горнице», твои дяди и воспитатели, которые тебе никогда, ни в чем не отказывали!!! Ведь денежки не пахнут!!!»
Молодой человек еще сильнее вжался в кресло.
«Ты проиграл большую сумму денег в карты, сынок. Больше, чем мог себе позволить и больше, чем воспитатели давали тебе на траты!» - злая усмешка осветила лицо дона Мигеля. - «Ты связался с плохой компанией. Тебе нужно подумать о будущем, ты ведь не заработал в своей жизни медного гроша, сынок. Ты не знаешь настоящего труда мужчины. Тогда бы ты ценил, то, что зарабатывается таким нелегким трудом».
"Что вы собираетесь со мной делать?" - голос молодого человека заметно дрожал от нескрываемого испуга, лишившего его остатков разума. Дон Мигель захохотал.
Тем временем слуга-японец легким шагом подошел к двери и кивнул стоявшему на страже верзиле. Верзила кивнул в ответ и направился в комнату для отдыха, находившеюся через несколько дверей. Но дойти до комнаты он не успел - из-за двери, где находился хозяин, грянул выстрел.

ГЛАВА 2. ПОБЕГ.

Дон Ригель вот уже в который раз поднес к лицу маленький дамский пистолетик и обнюхал его своим длинным носом. От ствола шел едва уловимый запах свежего пороха. Дон Ригель сморщился, положил пистолет на стол и повернулся к столу, где за креслом сидел юный Альварес.
Дон Ригель не сочувствовал юноше. Он даже не испытывал к нему простой человеческой жалости. Он был просто озабочен свалившимися на него проблемами: убийство дона Мигеля, одного из крупнейших воротил испанского бизнеса (как официального, так и теневого), сулило слишком много проблем для многих известных личностей. Оно сулило большие проблемы самому дону Ригелю.
Показания свидетелей - телохранителей дона Мигеля - были очень притянутыми за уши. Они утверждали, что перехватили юного Альвареса в тот момент, когда тот пытался проникнуть в «горницу», скрутили его, доставили его в комнату, обыскали, нашли этот пистолетик, положили его на стол и, когда дон Мигель зашел в комнату, вышли. Затем они услышали выстрел, выбили дверь, ворвались в комнату и увидели там труп хозяина и Альвареса, держащего пистолет и уловили запах пороха. Дон Ригель не очень то верил, что бы профессионалы, зубы съевшие на охране таких важных личностей, допустили ряд таких крупнейших промахов - не забрали изъятое оружие с собой, не проверили - заряжено оно или нет…
И еще одно обстоятельство беспокоило дона Ригеля: Альварес утверждал, что пистолет был не заряжен, что он не стрелял, что когда дон Мигель стал ему угрожать, то он хотел лишь испугать его. Он не знал, что дон Мигель, вечно опасавшийся покушения на свою жизнь, всегда носил на себе кирасу, которую нельзя было пробить выстрелом из маленького дамского пистолета. Ее нельзя было пробить даже из боевого пистолета, даже выстрелом в упор. Лишь выстрелом из аркебузы или мушкета - выстрелом с близкого расстояния - можно было пробить доспехи и убить дона Мигеля! Лишь немногие, особенно доверенные люди, знали об этом.
Знал об этом и дон Ригель - начальник особой городской королевской полиции, ведавший всем уголовным, гражданским, политическим и церковным сыском, совершавшей надзор за всеми подозрительными и не очень подозрительными лицами в округе и обладавший властью большей, чем сам испанский король и папа римский. Но, обладая такой гигантской властью, дон Ригель не получал от испанской короны и половины той суммы, которой он стоил на самом деле и десятой части того, во что он себя оценивал в своем воображении. Именно поэтому он, кроме официального жалования, получал и не официальное - от дона Мигеля, от тех же Альваресов, от других состоятельных граждан Кадиса, которые не жалели денег на добывание нужной им информации. Именно он предупредил дона Мигеля о том, что некоторые темные личности интересуются делами братьев Альваресов и о том, что их непутевый племянник, попав в крепкие лапы шантажистов, сегодня попытается добыть информацию, интересовавшую кое-кого из давних конкурентов и злейших врагов Альваресов.
Скрипнула дверь, в комнату вошел дон Изерг, начальник городской стражи Кадиса. Увидев дона Ригеля, Изерг подошел к нему.
- Мы осмотрели все подступы к дому, - тихо проговорил он, пряча глаза (он тоже был на содержании у дона Мигеля). - Стрелять - если стреляли с улицы - могли только со второго этажа пристройки в левом углу дома.
Дон Ригель и дон Изерг подошли к окну. Дон Изерг показал дону Ригелю на распахнутое окно пристройки. Дон Ригель кивнул - пуля, выпущенная оттуда, вполне могла убить дона Мигеля.
Дон Ригель опустил голову. Это была катастрофа, вся его карьера, карьеры и судьбы многих других людей рушились из-за этого молодого сосунка, не умеющего и незнающего ничего в этой жизни. Сейчас он должен был арестовать юного Альвареса и препроводить его в тюрьму, где его ждали бесконечные допросы, пытки и, в конечном итоге, судебное разбирательство. Конечно, Альваресы очень богаты, в каждом кармане их шикарных камзолов спокойно разместиться по миллиону дукатов. Им ничего не стоит нанять лучших адвокатов, купить всех судей в Испании и добиться оправдания своего несмышленого племянника. Они даже могут добиться выпуска его под крупный денежный залог и отправить его куда-нибудь в американские колонии Испании, где тот не сможет наделать особых бед. Но одному богу известно, что известно юному Альваресу и что он может наболтать за время пребывания в тюрьме, особенно если его подвергнут пыткам.
Дон Ригель остановился, его смуглое лицо озарила улыбка. Идея об американских колониях вдруг показалась ему очень заманчивой. Все-таки он поступил мудро, когда, прибыв на место происшествия, приказал немедленно послать гонца за Альваресами. Ведь закон позволяет оформить залог в любой момент, для этого достаточно доставить задержанного в участок, найти достойных поручителей для него (одно имя Альваресов - уже было достаточным поручительством), быстренько оформить нужные документы и внести залог на депозит суда. Самим же Альваресом также было выгодно, дабы их племянник исчез без лишнего шума.
Дон Ригель посмотрел на начальника городской стражи и понял, что тот уже давно подумал о возможности, мелькнувшей у него в сознании.
- Ты послал за Альваресами? - спросил дон Изерг. - Может, доставим его в участок?
Дон Ригель кивнул.
- Я увожу тогда Альвареса в участок.
Начальник стражи отдал тихую команду, солдаты подхватили Альвареса, все еще пребывающего в прострации, и поволокли на улицу. Дон Изерг бросил прощальный взгляд на дона Ригеля и вышел за солдатами в ночь.
Улица встретила конвой тонкими струями косого осеннего дождя. Спотыкаясь и тихо матерясь, солдаты поволокли Альвареса в сторону городской тюрьмы. Но уже через несколько минут Альварес, немного прейдя в себя, оттолкнул солдат, угрожающе сдвинулись мушкеты, солдаты взяли юношу в кольцо и кавалькада двинулась дальше по быстро темнеющим улицам Кадиса.
До городской тюрьмы оставалось совсем немного. Лишь когда на темнеющем горизонте появились очертания портовых сооружений, Альварес занервничал, незаметно поглядывая то на дона Изерга, то на портовые амбары, склады и пакгаузы. Поравнявшись с одним из складов Альварес неожиданно толкнул идущего впереди солдата, ударил второго и, воспользовавшись секундным замешательством, нырнул во тьму одного из ангаров. Нестройными хлопками в след Альваресу грянуло несколько выстрелов, темная фигурка споткнулась, упала, затем вскочила и скрылась за амбаром.
Изрыгая ругательства, солдаты, во главе с доном Изергом, направились следом за беглецом. Кровавый след, петляя, вскорости привел их к закрытым портовым воротам…
На следующее день, около полудня, дон Ригель, вместе с младшим из братьев Альваресов, наконец-то прибыл в порт. Поднявшись к начальнику порта, дон Ригель показал ему постановление суда на задержание Педро Альвареса. - Я знаю, что вчера Педро Альварес тайно проник на один из кораблей фирмы Альваресов - сказал дон Ригель начальнику порта, показывая на стоявшего в стороне Альвареса. - В соответствии с данной мне властью и предписанием суда, я должен досмотреть все суда, принадлежащие Альваресам.
- Весьма сожалею, - пряча в усы улыбку, ответил комендант порта, - но сегодня, вместе с утренним приливом, корабли Альвареса и корабль сопровождения Кларисса вышли в море. Сейчас они, наверное, милях в двадцати отсюда и догнать их нет никакой возможности, поскольку все наши сторожевые корабли сейчас находятся далеко от порта, а корабли Альваресов самые быстроходные в испанском торговом флоте. Впрочем, вы можете подняться на маяк и посмотреть сами.
Дон Ригель не помнил, как он поднялся на маяк, как смотрел в подзорную трубу, как спускался вниз, как вместе с Альваресом садился к нему в карету. Перед его глазами стояли лишь далекие вымпелы кораблей, уносивших в неизвестность его карьеру, его жизнь.
Что-то тяжелое упало к нему на колени. Дон Ригель пришел в себя, на коленях у него лежал увесистый кошелек.
- Надеюсь, это возместит Вам все неприятности, которые ожидают Вас из-за хлопот, доставленных моим беспутным племянником, - проговорил, улыбаясь, Альварес, и дон Ригель почувствовал, что жизнь налаживается.

Глава 3. ПЛЕНЕНИЕ.

Ветер сопутствовал маленькому каравану, шедшему под всеми парусами с пассатом на юго-запад. Команды, пользуясь попутным ветром, отдыхали: кто спал на палубах кораблей, кто зашивали заплаты на потрепанной одежде, кто травил обычные матросские байки. Словом, это был один из тех немногих счастливых дней, когда команда могла наслаждаться, не уделяя внимание черной и неблагодарной работе. Но, не смотря на то, что в этих широтах, свежие и попутные ветра были частым делом команде одного из судов, шедшего во главе маленького каравана, не суждено было насладиться всеми прелестями отдыха.
На палубе, под тентом расположился мужчина. Ему было около 60 лет, но судьба хорошо сохранила его - могучая фигура, огромная физическая сила, тонкий и всепроницающий ум, горящий взгляд стальных глаз делали его намного моложе его лет. Перед ним, на маленьком столике, стояла бутылка «канарского» (запрещенного, кстати, к ввозу на территории его испанского величества), на лице блуждала улыбка легкая улыбка, вводившая в некоторое заблуждение капитана корабля.
То, что докладывал капитан, и в самом деле было важным - вот уже минула неделя, как корабль вышел из Кадиса. Караван, поймав попутный ветер, миновал Геркулесовы столбы, вышел в Атлантический океан и, подгоняемый свежим пассатом, держал курс к Южной Америке. Вроде все шло хорошо: если пассаты не спадут, то через дней 10, максимум через две недели можно будет достигнуть владений Испании на Кубе, куда направлялся караван. Но.… Слишком много странностей произошло за это краткое путешествия.
Сначала был их поспешный отъезд из Кадиса, когда среди ночи вестовой доложил, что на борт прибыл младший Альварес. Это уже само по себе было странным - на ночь порт закрывался, доступ в него был закрыт даже для испанского короля. О чем младший Альварес говорил с братом в кубрике, осталось тайной, но уже через полчаса Альварес спустился в шлюпку, а старший Альварес приказал будить команду и пообещал бочонок вина команде и по золотому дукату каждому, если к утреннему отливу караван будет готов к плаванию. Команда, приободренная обещанной наградой (Альварес сдержал слово - матросы получила обещанную награду), с усердием взялась за работу и, еще до открытия порта, с утренним приливом маленькая эскадра подняла якоря и вышла в открытое море.
Потом кок обнаружил пропажу продуктов на камбузе. Сначала подозрение пало на самого кока, - его давно подозревали в том, что он нечист на руку, - но потом несколько матросов обнаружили пропажу своих вещей. Об этом немедленно доложили Альваресу и капитану. Был отдан приказ досмотреть личные вещи всей команду. Но пропавшие вещи найти не удалось.
Обстановка вроде разрядилась и напряжение среди команды спало. Но вчера у одного из боцманов пропал весьма ценный золотой медальон, украшенный брильянтами, и крупная сумма денег. Команда снова возроптала, возникла реальная угроза бунта на корабле.
Вот об этом и всем капитан и докладывал Альваресу. Но на губах того по-прежнему играла легкая улыбка. Лишь когда капитан закончил Альварес посерьезнел:
- Возьмите боцмана и двоих матросов и хорошо поищите в районе кабестана и в якорных ямах. И вызовите ко мне судового врача.
Мужчина поднялся из-за стола и исчез в своей каюте. Несколько минут спустя появился врач - бывший монах, изгнанный из своего ордена за темные дела, высокая двухметровая дылда, одетая во все черное, - поставил на стол свой саквояж и сел в высокое кресло.
- Сейчас тебе приведут одного человека, - начал Альварес. - Он ранен. Если ты его вылечишь, то хорошо. Если же он умрет.… То, тем лучше - мы избавимся от многих ненужных хлопот.
Врач кивнул, не произнеся не слова. Еще несколько минут прошло в молчании, лишь изредка прерываемом свистом ветра в снастях и скрипом такелажа. Наконец, на палубе послышался все возрастающий гул, дверь распахнулась, в каюту ввалились несколько матросов и солдат (у Альваресов на кораблях всегда было по 30-40 солдат на случай стычки с пиратами или бунта на корабле), волоча за собой окровавленного и очень грязного юношу. Еще несколько солдат с трудом сдерживали рвавшуюся следом толпу разъяренных матросов. Наконец-то им удалось вытеснить их и дверь закрылась.
Солдаты поставили юношу на колени перед Альваресом. Тот протянул им увесистый мешочек:
- Благодарю Вас. Вы проявили усердие, вот Ваше вознаграждение, разделите его по справедливости между всеми, - пророкотал Альварес капралу. - Идите, отдыхайте.
Капрал козырнул и солдаты вышли. Черная каланча встала с кресла, подошла к юноше, подняла его голову. Что-то знакомое показалось ему в грязном лице юноши. Бывший монах вытер лицо юноши и легкое удивление мелькнуло у него на лице - перед ним стоял юный Педро Альварес.
Но судовой врач быстро овладел собой - его кое-чему научили братья-францисканцы - и приступил к работе. Юный Альварес, несмотря на свой распутный характер, получил хорошее образование. По крайней мере, в медицине он кое-что смыслил: обнажив рану на предплечье, врач увидел, что рана была чистой, нагноений почти не было, пуля прошла на сквозь, не задев кости и важных органов, свежие повязки держались крепко. Быстро закончив свою работу, Зингер (так звали судового врача) молча повернулся к старшему Альваресу.
- Рана не серьезна, - тихо произнес он. - Через недели две повязки можно будет снять, а еще через пару недель от раны останется только едва заметный шрам.
- Хорошо идите, - ответил Альварес. - И позовите солдат…
Зингер кивнул. Через минуты в каюту зашли капрал и солдаты (все это время старший Альварес смотрел на младшего презрительным взглядом).
- Заприте его в тюремной камере, - Альварес криво усмехался. - Установить строгий надзор.
Недоуменные солдаты переглянулись (многие знали юного Альвареса), но всем был известен крутой нрав старшего Альвареса, поэтому солдаты подхватили юношу и поволокли к выходу.
Тюремная камера на корабле представляла собой маленькую каморку площадью едва более 5 футов. В ней нельзя было даже ходить - только сидеть или лежать. Дважды в сутки - утром и вечером - открывалось окошечко, на подставку ставилась скудная еда: утром кусок хлеба и кувшин с протухшей водой, вечером жидкий суп с куском мяса. Под убаюкивающее покачивание корабля у Альвареса было много времени, дабы обдумать свое положение. Что сделает дядя? Сдаст властям? Вряд ли, иначе ему бы не дали возможность бежать. Высадить на необитаемом острове? Укроет где-то в колониях, повесит на рее? И этого тоже можно было ожидать...
К концу плавания у него уже созрел план дальнейших действий. Но судьба распорядилась иначе: к концу третей недели плавания, поздно ночью Альварес проснулся от грохота пушечных выстрелов. Через несколько минут канонада смолкла и корабль сильно качнуло, раздался сильный удар, от которого Альварес полетел на пол. Тем временем, на верху явно шел бой: слышались пистолетные и мушкетные выстрелы, звенели удары сабель, слышались предсмертные крики. А спустя минут 10 дверь в камеру отворилась, Альвареса выволокли на палубу и бросили в общую группу людей.
- Морган, Морган…, - шептались между собой матросы.
Альварес вздрогнул: имя Моргана наводило ужас на испанцев. Он оглянулся, ища дядю. Увиденное заставило его вздрогнуть: окровавленный дядя, сжимая в руках саблю, лежал на юте в лужи крови, в окружении нескольких убитых испанцев и англичан. Над ним склонился Зингер, что-то делая, затем поднялся и шепнул (громовые раскаты его шепота слышали на баке) стоявшему рядом мужчине:
- Жить будет.
- Хорошо, - ответил мужчина. Затем он повернулся к сгрудившимся матросам. Речь мужчины была коротка - он предложил матросам присоединиться к пиратам, обещая полное довольствие и долю с добычи. К удивлению юного Альвареса, многие матросы приняли предложение Моргана. Альварес, чей острый ум быстро подсказал решение - присоединиться к пиратам и, тем самым, избежать каторжного труда на плантациях в южных морях - двинулся было с большей частью матросов на пиратский корабль, стоявший борт о борт с дядиным кораблем. Но Зингер кивнул Моргану, Морган сделал жест солдатам и скрестившиеся пики преградили путь Альваресу. Морган медленно подошел к нему.
- Куда ты собрался? - с ухмылкой спросил Морган, мертвой хваткой схватив за подбородок Альвареса. - Посмотрим, кто за тебя больше заплатит: твой дядя - надеюсь, он выживет, - или может быть испанское правосудие? Или ты предпочитаешь потрудиться малость на плантациях?
Морган грубо толкнул юношу к группе матросов, пожелавших остаться верных своему хозяину. Через час их перегнали на пиратский бриг, заперли в трюме и пиратский корабль отправился в путь.

Глава 4. ЗНАКОМСТВО.

Январь 1670 года.

На Рождество и Новый год выдалась на редкость прекрасная погода, праздники отшумели на славу, было выпито немало рому, еще больше сожжено пороху, выпущено фейверков, убито и искалечено различных людей, разграблено близлежащих селений и ферм. Вслед за весельем наступило и похмелье: на следующий день после нового года разразился сильнейший тропический тайфун, какими тропики изобилуют в это время года, улицы опустели, в порту, надежно защищенном от капризов волн и погоды, стояли на якорях пиратские корабли (надо было быть сумасшедшим, что бы выйти в море в это время года).
Было пусто и в таверне - мало кто отваживался выйти на улицу под ураганными порывами ветра и проливным тропическим дождем. Лишь за с одним из столов сидел молодой юноша лет 20, вот уже час потягивающий из кружки крепкое бочковое пиво, да бармен, стоявший за стойкой и протиравший пустые кружки.
В лице бармена с трудом угадывалось прежнее молодое, веселое лицо Педро Альвареса. Тяжелы были его думы о своей прежней жизни, но сейчас он думал о том самом юноше, сидевшем неподалеку от него. Появился тот на Тортуге почти одновременно с Альваресом: мыкаясь по поселению в поисках пристанища он заметил юношу, стоящего на палубе только что пришедшего корабля и о чем-то говорящего с капитаном. Молодой человек что-то втолковывал старому морскому волку, капитан пиратской посудины отрицательно качал головой, затем вручил юноше маленький кошелек с несколькими серебряными монетами и юноша, взяв вещи, сошел на берег. В тот же день Альваресу удалось найти работу в местной маленькой, захудалой харчевне - за скудное жалование, харч и жилье. Несколько дней спустя, приступив к работе, он снова увидел знакомого юношу - тот пришел в таверну выпить пива. Очевидно, дела его шли не очень, иначе бы он не выбрал эту жалкую харчевню, где цены были самыми дешевыми в городе, а еда и питье самыми отвратительными на всех островах Карибского моря. С тех пор юноша стал часто появляться в таверне, и, хотя он иногда он оставался на ночь и помогал хозяину - в качестве платы за жилье и еду - делать самую грязну работу, познакомиться с ним у Альвареса случая не было. Он знал лишь, что тот был англичанином и звали его Гор.
Тут Альварес услышал шаркающие шаги. Наверняка пришла эта старая ворона, подумалось Альваресу и тут же услышал сзади голос:
- Эй, Вы двое, - каркнул голос с испанским акцентом. - Идите сюда.
Альварес обернулся, встал и Гор. Старая песочница, надрывно кашляя от тропической лихорадки, поманила их пальцем и жестами приказала им идти за собой. Пройдя темными коридорами, трактирщик толкнул дверь черного входа. В открывшемся проеме, под хлестким ветром и проливным дождем, стояла телега, груженная бочонками с пивом.
- Разгрузите их, да поживее, не то товар пропадет, будете из своего жалования потом мне его стоимость возмещать - прокаркал трактирщик. - Ты знаешь, куда их грузить, - проскрипел он, обращаясь к Гору и, повернувшись, ушел.
Несколько часов спустя, за бутылочкой дешевого вина (трактирщик расщедрился из-за того, что в порту сегодня появилось одно суденышко, неизвестно как прорвавшееся в порт из-за сильного шторма, и матросы которого праздновали удачу в его заведении), Гор рассказывал Альваресу свою историю.
- Я родился и вырос в Америке, - рассказывал Гор. - Родился в семье английских поселенцев-первопроходцев. Нас было у отца пятеро, я самый младший в семье. Ты знаешь, наверное, что по английским законам - любой, кто поселиться в Америке, получает в пожизненное владение 20 акров земли бесплатно и освобождается от налогов на 10 лет. Мой отец приехал с матерью сюда нищими: в Англии они были последними крестьянами. Но деловая хватка у отца была, и трудолюбия у него было не отнимать… Он работал как вол и нас заставлял. Вскорости, отец сумел неплохо заработать на оптовых поставках кофе, мы прикупили еще земли и отец отправил нас - своих сыновей - учиться в лучший колледж Нового света (учиться в лучших колледжах Англии нам было пока не по карману), получать образование. Но тогда было не совсем спокойно и в Европе, и в Новом Свете.
Почти все европейские страны дрались между собой за колонии. Дважды голландские пираты грабили окрестности нашего поместья, но беда обходила нас стороной. На третий раз нам повезло меньше: пираты разграбили и нашу ферму. Я, как раз, был в то время на ферме и попал в плен. Несколько месяцев я провел в голландской тюрьме близ Нового Амстердама, затем меня и отца (братьев не было во время нападения на ферме) продали в рабство на испанские плантации… Два года провел я там в нечеловеческих условиях, в вонючих бараках, питаясь жалкими подачками надсмотрщиков.
Но однажды нам удалось поднять восстание. Конечно, наш бунт был обречен на неудачу с самого начала - слишком много среди нас было разных людей: и бывшие пираты, и разбойники, и негры из Африки. У нас не было ничего общего, не было даже единого плана действий! Но мы тогда этого не понимали! Мы хотели только одно - свободы! И мы ее получили, перебив всю охрану и разбредясь по окрестностям, где вскорости почти всех наших перебили подоспевшие испанские солдаты. Мне и еще нескольким удалось добраться до города, где нам удалось наняться на каботажную пиратскую посудину, доставившую нас сюда… Ну а дальнейшее ты знаешь…
Теперь наступила очередь Альвареса рассказывать. Он поведал о себе, не таясь, все: о своей беспутной жизни, о том, как попал в цепкие лапы шантажистов, об убийстве трактирщика, о бегстве, пленении Морганом, о выкупе его дядей - за пять тысяч дукатов, - его жестком приказе: никогда больше не появляться в Испании и в колониях, о прибытии на Тортугу.
- Ведь я в самом деле не убивал трактирщика, - понуро произнес Альварес. - И жестоко был наказан за свое поведение: ведь все что произошло - кара божья за мою прежнюю жизнь!
Так между двумя абсолютно разными людьми зародились первые семена дружбы. Зимние, штормовые, месяцы протекли быстро, наступил период новой навигации. Однажды, под вечер, отлучавшийся куда-то, Альварес зашел в таверну и отозвал в сторонку Гора.
- Тут недавно вернулась из плавания одна пиратская посудина Моргана, - шепнул он Гору. - Они потеряли в стычке много людей и сейчас ищут новых для пополнения экипажа. Давай будем выбираться отсюда… Не всю ж жизнь нам здесь торчать! Я уже договорился с капитаном - он прибережет для нас пару местечек.
Рано утром, получив расчет, Гор и Альварес поднялись на борт каравеллы, заняли свое место в кубрике для команды. А вечером третьего дня, вместе со свежим ветром, каравелла подняла паруса и унесла в неизвестность, на встречу новой жизни… Жизни, где ставкой были их жизнь, свобода и честь, и где от них зависело, что ждет их в недалеком будущем - стремительный подъем и взлет к самым вершинам славы, или столь же стремительное падение и бесславная смерть в портовой драке, во время неудачного абордажа, на рее или доске, перекинутой через фальшборт - удел схваченных пиратов.

ГЛАВА 5. ПЕРВЫЙ БОЙ.

Июль 1670 года.

Отряд, численностью около 300 человек, быстро погрузился в шлюпки, отвалил от бортов каравелл и брига, в течение нескольких минут достиг берега и начал выгрузку. Через полчаса, выгрузив оружие и обмундирование, пираты двинулись в глубь острова, шлюпки вернулись к кораблям, на каравеллах и бриге подняли паруса и корабли снова вышли в открытое море.
Отряд пиратов быстро двигался сквозь джунгли, сохраняя молчание. Альварес шедший во главе отряда, следом за вожаком, тихо сопел, матерился и обливался потом. Небольшая мортира, которую водрузили на него, весила, наверное, не меньше 300 фунтов и была очень тяжела. Гору, шедшему следом, было не легче, однако он держался лучше Альвареса.
Три месяца, проведенные на пиратском корабле, не прошли для них бесследно. И Гор, и Альварес уже имели некоторый опыт плавания на кораблях, поэтому им пришлось легче, чем многим новичкам, которые попали к Малышу Джонни (так называли их капитана, настоящего же его имени не знал никто, даже Морган). Серьезные пиратские вожаки не искали союза с ним и опытные пираты к Малышу Джонни не шли. Конечно, Джонни был хорошим моряком, опытным капитаном и отличным пиратом. Но ему не везло. Не везло катастрофически и постоянно.
Малыш Джонни постоянно захватывал большие торговые корабли испанцев и голландцев, но груза и денег захваченных кораблей едва хватало на повседневные нужды: на ремонт корабля, на закупку продовольствия и самого необходимого для команды и корабля. Команде доставались сущие гроши, рейтинг Малыша Джонни был крайне низок среди капитанов и рядовых пиратов. Правда, в последнем плавании ему немного повезло: на захваченном испанском корабле оказалось большое количество инструментов и штучного груза, весьма ценимого поселенцами в Вест Индии, а также большое количество первоклассных шелковых тканей, за которые можно было выручить большие деньги и вылезти, наконец-то из беспросветной нужды, постоянно преследовавшие его экипаж. Но многие считали это случайной удачей, презрительные разговоры шли среди пиратов.
Малыш Джонни знал об этих разговорах, но ничего не мог поделать. После непродолжительного ремонта на Ямайке и пополнения продовольствия, каравелла Джонни снова вышла в море. Два месяца пираты рыскали в поисках добычи, но безрезультатно: хоть их курс и лежал на пересечении самых оживленных торговых трасс, захватить какой-либо корабль не представлялось возможным - немало испанских караванов проплыло мимо них, но все они сопровождались тяжелыми военными фрегатами и напасть на такой караван было бы верхом безрассудства, а одиночных торговых кораблей, рискнувшими идти в этих опасных водах без кораблей сопровождения, им не попадалось. В конце концов, Джонни вынужден был повернуть к Ямайке и присоединиться к эскадре Моргана для пополнения запасов продовольствия и воды.
Здесь произошло неожиданное. Морган, вызвав Джонни к себе, дал ему поручение - совершить набег на испанское поселение Сантьяго на Кубе. Этот приказ немалое вызвал удивление среди пиратов: на Сантьяго никогда, не смотря на исключительно удобное расположение и хорошую защиту от атак с моря, не было особенно чем поживиться. Но приказ есть приказ: многие посчитали, что Морган роет могилу Малышу Джонни и этот приказ имеет целью погубить его. В помощь Джонни дали еще две каравеллы и бриг, усиленные полутысячей пиратов.
Джонни решил ударить по Сантьяго с двух сторон: с суши там не ждали нападения. И вот сейчас Альварес и Гор, оказавшиеся в числе добровольцев, потели под жарким тропическим солнцем под тяжестью оружия. Впрочем, им не на что было жаловаться. За эти три месяца они приобрели, не смотря на свою юность, некоторый вес среди пиратов. Альварес, неплохо разбиравшийся в медицине, немало потрудился, леча раны и болезни своих коллег по ремеслу. К тому же, он обладал неплохими организаторскими способностями и даже сам Малыш Джонни высоко оценил его усилия по подготовке этого похода, назначив одним из помощников командира отряда. Но Альварес не забыл и Гора: для того не прошли даром годы обучения в колледже, да и шпагой Гор владел лучше многих опытных пиратов. В перерывах между повседневными делами Гор обучал молодых пиратов владению холодным и огнестрельным оружием и штудировал книги по навигации, а сейчас шел следом за Гором, во главе небольшого отряда рослых пиратов-гренадеров, в чью задачу входило забросать испанских солдат гранатами в начале боя и вступить в ближний бой, отвлекая, таким образом, испанские силы от главного удара с другой стороны и со стороны моря. По сути, это был отряд смертников, шансов уцелеть у них было мало. Но Альварес, не смотря на все старания, не смог ничего сделать для друга: Малыш Джонни категорически отказался перевести Гора из отряда гренадеров в более безопасное место.
К вечеру отряд вышел к фактории Сантьяго. Благодаря наступившим сумеркам, пиратам удалось подобраться вплотную к стенам форта. Стена леса стояла достаточно далеко от форта, подбираясь к стенам крепости только в двух местах. Именно отряд Гора должен был ударить по городу у юго-восточного бастиона, дабы второй отряд мог, воспользовавшись временной неразберихой, ударить чуть западнее, а с кораблей, которые вскорости должны были подойти, мог высадиться десант. Обычно, гарнизон таких факторий невелик - человек 100-150, поэтому дерзкая атака с трех сторон вполне могла удастся. Пока же, в ожидании подхода кораблей отряд расположился передохнуть. Командир отряда подозвал к себе командира гренадеров.
- Ты помнишь свою задачу?.. Хорошо… Теперь слушайте сюда. Твой отряд я усиливаю отрядом из 30 человек. Команду над всей группой я передаю тебе, Педро. В случае необходимости, мушкетеры поддержат тебя. Ты все понял? - Да, понял, - прохрипел тот.
- Вот и хорошо, - сказал командир. - Четыре мортиры мы берем с собой, одна остается вам на всякий случай.
Командир знаками дал команду основному отряду собираться и через 10 минут пираты исчезли в темноте. Отряды Гора и Альвареса (Альварес, по счастливому совпадению, оказался в отряде мушкетеров, которые должны были помогать гренадерам Гора) расположились отдохнуть перед боем. Выставили дозоры и разлеглись кто где.
Через три часа, когда совсем стемнело, у юго-западного бастиона глухо заухала сова.
- Ну, с богом, - прохрипел командир отряда. - Начали.
Яркая вспышка озарила ночную тьму, осветив бастион. Несколько секунд спустя второй взрыв осветил бастион, с моря докатился отдаленный грохот морских орудий…
… Пиратская атака захлебнулась. Одиночные выстрелы с юго-восточного бастиона в начале атаки, превратились в огненный шквал. Убитых было немного - человек 5, но огонь со стен был чрезвычайно плотный, мешая пиратам поднять голову. Лишь изредка бухала из леса одинокая мортира, да иной смельчак высовывал голову изо рва, дабы метнуть гранату в сторону стен. Вожак ничего не мог поделать: вот уже два часа он с пробитой головой лежал на земле.
У юго-западного бастиона вот уже полтора часа не стихал бой: канонада то усиливалась, то стихала. Было очевидно, что пиратам не удалось преодолеть сопротивление испанцев и у западного бастиона. Гор и Альварес, перекрикивая шум выстрелов, совещались, пытаясь что-то предпринять. - … Там, на бастионе, их человека двадцать, не больше - ревел Альварес. - Человек пять бегают от бойницы к бойнице и стреляют, остальные перезаряжают. Они не могут так вечно бегать туда сюда, рано или поздно наступит пауза… Мы сделаем так: раздадим все гранаты оставшимся в живых, а когда наступит затишье, то одновременно все начнут метать гранаты. А дальше будь, что будет… Может нам удастся отвлечь испанцев от западного бастиона. А не получиться, так попробуем сами атаковать испанцев…
Для человека, впервые попавшего в подобную передрягу, Альварес держался просто прекрасно. Гор, уже сам пришедших к подобным выводам, согласно кивал головой.
- Хорошо, - проревел он в ответ. - Давай попробуем. Гор и Альварес поползли под выстрелами объяснять растерянным бойцам новую задачу. Но произошло непредвиденное, часто сопутствующее безумству сумасшедших: когда минут через 20 огонь с бастиона на несколько секунд стих, оглушительный грохот одновременного взрыва около полусотни гранат сотряс стены бастиона, яркая вспышка осветила бастион и, несколько мгновений секунд спустя вторая, более ужасная вспышка, расколола бастион, взметнула высоко в небо камни, бревна, землю, людей. Едва понимая, что произошло, попадавшие на землю пираты смотрели на то, что когда-то было бастионом, на образовавшийся в стене проем.
«Взорвались пороховые склады», - мелькнула мысль у Гора. Он поднялся, достал из-за пояса саблю, но Альварес опередил его, пираты, толпой хлынули за Гором и Альваресом в образовавшийся проем.
На улицах было тихо, смолкла даже стрельба у западанного бастиона. Отряд быстро двигался по пустым улицам к резиденции губернатора. Альварес, прекрасно знавший устройство испанских поселений в Карибском море (несколько раз он был вместе с дядями на Кубе и на Ямайке, ставшей недавно владением Англии), строившихся по единому плану, шел впереди. Пройдя с полмили, пираты лицом к лицу столкнулись с испанским отрядом шедшим на встречу. Нестройно захлопали испанские мушкеты, один из пиратов упал замертво, зазвучали ответные выстрелы, полыхнула бомба среди испанцев и путь снова был свободен, а еще через несколько минут отряд достиг резиденции губернатора.
Здесь пиратам пришлось потрудиться: резиденцию губернатора охранял большой отряд испанских солдат. Снова захлопали выстрелы, полыхнуло несколько вспышек от разрывов гранат, загремели сабли, пираты, тесня испанцев, ворвались в резиденцию. Весь бой занял только несколько минут, но когда пираты, возглавляемые Гором и Альваресом, толпой ворвались в приемную губернатора, их, из пятидесяти человек, в живых оставалось не более двадцати.
Перепуганный до смерти губернатор смотрел на пиратов огромными глазами, не в силах вымолвить ни слова. Гор взмахнул саблей, но рука Альвареса перехватила его кисть, сабля со звоном упала на пол.
- Прикажи своим людям сдаваться, - обозлено прохрипел Альварес и его сабля оставила на щеке губернатора кровавый след.
Через несколько минут горнист заиграл «сдачу», а во все концы города побежали гонцы, неся приказ солдатам гарнизона сдаваться. Но в этом не было необходимости: едва взрыв порохового склада разнес в дребезги восточный бастион и часть крепостной стены, как среди солдат началась паника. Уверенные, что пираты обманули их, солдаты сдавались без боя и уже через полчаса после начала дерзкой, абсолютно безнадежной, обреченной на заведомый провал атаки Гора и Альвареса, город был в руках у пиратов.
Никогда еще Малыш Джонни не брал столько добычи. Двадцать тысяч золотых дукатов, две тысячи двести ювелирных изделий и более десяти тысяч золотых и серебряных слитков - вот далеко не полный перечень того, что грузилось на корабль. К исходу второго дня захваченная добыча была погружена на пиратские корабли маленькая эскадра взяла курс на Ямайку, к родным берегам.

Глава 6. Морской дракон.

Октябрь 1670 года.

Туман, полный штиль, тихое поскрипывание такелажа и смертельная скука преследовали экипаж кораблей Малыша Джонни вот уже вторую неделю. Устроившись на палубе, Гор и Альварес внимательно изучали старую, потрепанную лоцию, добытую по случаю, на Тортуге: после взятия и разграбления фактории Сантьяго на Кубе их положение заметно изменилось. Едва корабли Малыша Джонни успели отойти от Сантьяго, как из-за безымянного каменистого островка вынырнули испанские фрегаты. Битва с испанскими боевыми кораблями была чревата крайне неприятными последствиями, на каравеллах и бриге подняли все паруса и, поймав попутный ветер, пустились наутек. Но расстояние между пиратской эскадрой и испанскими кораблями неуклонно сокращалось: будучи более быстроходными и маневренными, чем испанские фрегаты, пиратские корабли были доверху нагружены захваченной добычей, их скорость неуклонно падала. Выручил случай: к вечеру второго дня погони, когда испанцы уже были почти на расстоянии пушечного выстрела от пиратских кораблей, разразился сильнейший тропический тайфун разметавший и пиратов, и их преследователей.
Через неделю, пиратские корабли, изрядно потрепанные штормом, со сломанными мачтами и порванными парусами, собрались, наконец-то, в гавани Порт Ройаля. Их встречали как победителей (каковыми они, собственно говоря, и были): матросы целыми днями пропадали с друзьями в злачных местах, офицеры принимали заслуженные почести от Моргана, а Малыш Джонни был произведен в следующий офицерский чин, под его команду был выделен новенький голландский галеон тон на 500, а каравелла передавалась ему как вспомогательное судно. Не обошла милость и Гора с Альваресом: все помнили, кому они были обязаны победой и богатой добычей. В знак признания их заслуг, Альварес и Гор были произведены в офицеры.
Проблемы начались позже: раскрылось предательство среди приближенных Моргана. Несколько человек, завидовавших славе Моргана и желавших занять его место, предупредили испанцев о готовящемся нападении на факторию Сантьяго. Именно благодаря этому предупреждению, испанцы успели вывезти часть товаров из фактории, усилить гарнизон, а на перехват пиратов была послана эскадра из 10 тяжелых фрегатов. Малышу Джонни, можно сказать, повезло: он вышел из Ямайки на неделю раньше запланированного срока и поэтому опередил испанскую эскадру, поджидавшую его в течение нескольких дней засаде близ одного из необитаемых островов на полпути между Кубой и Ямайкой. Это позволило ему захватить взять штурмом Сантьяго, захватить богатую добычу. Испанский адмирал, поняв, что его обманули, направился к Сантьяго, надеясь захватить пиратов на подступах Кубе, но Малышу Джонни опять повезло и он, благодаря шторму, благополучно вернулся домой.
Предателей отдали под суд и без долгих разговоров повесили, но для Малыша Джонни начались новые проблемы: корабли были сильно повреждены при штурме Сантьяго и во время шторма. Пришлось становиться в док для ремонта. Сам ремонт занял около двух месяцев, но это были самые жаркие месяцы навигации: испанские, голландские, французские, английские корабли тысячами возвращались в Европу, груженные ценным грузом, кораблей охранение не хватало, дабы сопровождать все караваны, многие торговые корабли старались прорваться в Европу в одиночку, надеясь на счастливый случай, и опытный пират мог надеяться, при удачном стечении обстоятельств, обеспечить себе безбедное существование на берегу, несвязанное с риском и превратностями пиратского ремесла. Малыш Джонни злился, распекал нерадивых плотников и мастеровых, но те ничего не могли поделать и никак не могли провести ремонт быстрее.
К тому же, в бою за Сантьяго пираты понесли ощутимы потери, а многие из тех, кто вернулся их похода, покинули Малыша Джонни: по пиратским законам - каждый рядовой пират, которому в походах удалось собрать не менее 1000 дукатов, мог свободного покинуть пиратский корабль и никто не имел права ему мешать или задерживать. Набег на Сантьяго принес каждому матросу из команды Малыша Джонни во много раз больше, чем 1000 дукатов, и большинство оставшихся в живых матросов предпочли получить расчет, забрать свою долю, сойти на берег и заняться бизнесом или другим, более легальным и безопасным, делом. Найти же новых матросов, вместо выбывших, сейчас, в разгар навигации, было весьма проблематично и это еще больше бесило Малыша Джонни - нередко, напившись в таверне, он принимался буянить, обнажив саблю гонялся за матросами, боявшимися его до ужаса (не смотря на свое прозвище, Малыш Джонни был гигантского роста и обладал воистину Геркулесовой силой). После одного из таких фокусов солдаты, по приказу разъяренного Моргана, которому надоели выходки Джонни, связали его и упрятали его - пока суть да дело - в городскую тюрьму, дабы он там поостыл малость.
Альварес и Гор не предавались безделью все это время. На следующий день после возвращения, Альварес собрал вещи и подошел к Гору.
- Нам пора сматывать удочки, - сказал он. - Мы неплохо заработали с тобой, теперь пора подумать и о себе. Помнишь таверну, где мы с тобой познакомились? Так вот: ее хозяин в определенно разорился. Он хочет перебраться в Барселону и там открыть новое дело, а свою таверну здесь он продает, причем продает за сущие гроши. Неплохо бы было ее выкупить: при правильном подходе мы сможем крепко стать на ноги здесь, а потом и расширить свой бизнес на континенте.
Услышанное повергло Альвареса в легкий шок:
- Я не собираюсь пока бросать пиратское ремесло.
Последовавший дальше монолог поверг Альвареса в уныние: Гор с большим энтузиазмом принялся излагать ему одну из утопических теорий, имевших хождение среди мелкой и средней буржуазии, а также, среди части интеллигенции и крупной аристократии, и о которой ему уже довелось не раз слышать, обучаясь в университете. Будучи трезвым прагматиком, Альварес поначалу усмехался, попробовал было спорить, но энтузиазм Гора постепенно заразил и его. После нескольких дней споров он, наконец-то, сдался. В один из дней Альварес спросил Гора:
- Но как ты собираешься преподносить эту теорию здесь? Здесь нормальных людей нет почти - здесь одни неудачники, промышляющее грабежом и пропивающие добытое. Боюсь, твоя идея обречена на провал.
- Так ведь и Богу не создал землю мгновенно: для этого ему потребовалось шесть дней, - возразил Гор.
Альварес проклиная все на свете, все же, не решился бросить друга, хотя и считал его затею обреченной на заведомый провал, и они еще с большим усердием принялись пропадать на вервях, вникая и разбираясь в устройстве корабля, а в свободное от работы время штудировали навигацию. К концу ремонта, они знали устройство корабля не хуже корабельного плотника, а любой штурман каботажного судна мог позавидовать, если бы у него в помощниках был Альварес или Гор.
Через два месяца, корабль Малыша Джонни закончили ремонт, но проблему с экипажем решить не удалось и корабли вышли в море полупустыми: на обоих суднах команды набралось едва сто человек. Новые проблемы подстерегли Малыша Джонни, едва корабли вышли на позицию: в преддверии зимних бурь, на Карибское море опустился густой туман, пассаты спали, корабли вынуждены были лечь в дрейф и ждать лучшей погоды.
В течение всего этого времени Гор пытался убедить Альвареса в правоте своей теории.
- Бог создал всех людей абсолютно одинаковыми, по образу и подобию своему, - говорил он. - Все люди равноправны перед другими людьми и Богом. А что мы имеем в настоящее время? В Европе свирепствуют монархи, кучка богатеев жиреет на правительственных заказах, унижает и притесняет свой народ, живущего в ужасающей нищете и невежестве, колонии беспощадно грабятся, местное население беспощадно уничтожается и обращается в рабство. Эту позорную практику надо менять. Здесь, в Новом свете, мы можем изменить природу человека, направить их на тот путь, что был создан изначально: всеобщее равенство друг перед другом и перед законом…
Альварес хохотал над словами своего друга:
- Ты понимаешь, что ты говоришь? Да некогда не будет справедливого общества! Никогда и нигде! Как бы ты не менял человека, где-то в глубине души он останется скотиной, алчущей только богатства.
Тем не менее, в душе Альвареса что-то осталось от этих разговоров, он чаще стал задумываться. Но к предложению Гора начать агитацию среди матросов Альварес отнеся осторожно.
- Подожди пока, не время сейчас еще, - сказал он. - Люди тебя слушать не станут: после Сантьяго авторитет Малыша Джонни сильно вырос и нас с тобой просто высадят где-то на необитаемом берегу за такие разговорчики - ведь мы с тобой пока еще никто среди пиратов, не смотря на свои заслуги. Давай сначала вернемся на Ямайку: я как раз слышал, что после этого похода Морган собирается пощипать испанцев где-то в Мексике или в Панаме, причем поход замышляется воистину грандиозный. Мы должны попасть в отряд Моргана и, если мы себя хорошо покажем в этом походе, то тогда можно будет попробовать. Но раньше искушать судьбу не стоит.
Гор принялся было спорить, но неожиданное происшествие заставило их прекратить спор: задул свежий восточный ветер, паруса кораблей наполнились ветром, Малыш Джонни приказал менять курс - за время вынужденного дрейфа корабли отнесло слишком к югу от обычных торговых путей в Карибах. Вскорости, вдалеке, в густом тумане, все еще висевшем над морем, замелькали бортовые огни испанских торговых судов, отдаленно зазвучал далекий колокол, которыми суда подавали сигналы друг другу. Пираты аккуратно пристроились в хвост каравана.
Преследование в тумане длилось несколько часов. Пираты шли следом за испанцами, ориентируясь по звукам судовых колоколов. С наступлением ночи, когда с бака корабля было невидно юта, Малыш Джонни решился напасть на испанцев.
Все произошло слишком молниеносно: на испанских кораблях не успели ничего понять, как вдруг из темноты и тумана выросли силуэты двух кораблей, абордажные крючья впились в борта кораблей. В считанные секунды все было кончено: ни единого постороннего шума, ни одного выстрела не раздалось с борта испанцев. Лишь один из матросов был убит, да смертельно ранен помощник Малыша Джонни, а сам Джонни получил серьезную рану в плечо. Решение надо было принимать быстро - брать только один корабль в качестве добычи или рискнуть и довериться малоопытным юнцам - и Малыш подозвал к себе Гора.
- Я знаю, ты изучаешь навигацию, - хрипел Малыш Джонни. - Так вот быстро принимай командование этой карракой, командование галеоном примет помощник «Леонтии» (так называли второе пиратское судно, входившее в состав эскадры) и быстро уматывайте отсюда. Ждите нас через два дня возле острова Остин. Знаешь где это?
- Да, - ответил Гор.
- Хорошо, а теперь улепетывайте отсюда.
Гор не заставил себя долго упрашивать: он уже понял, что Малыш Джонни хотел занять место выбивших кораблей, дабы их исчезновения не заметил сразу, а потом незаметно улизнуть. Быстро отобрав нужных людей, Гор с Альваресом приказали поднять паруса (все, кто находился на корабле, слышали приказ Малыша Джонни) и вскорости силуэты пиратских кораблей, занявших строй в кильватере испанской эскадры, исчезли в тумане и ночной мгле.
Первый самостоятельный переход Гора и Альвареса прошел, на удивление, удачно: к рассвету корабли бросили якорь в одной (а, точнее, в единственной) бухте острова Остин. С восходом солнца туман начал развеиваться, на кораблях начало расти волнение: все, в том числе и сам Гор и Альварес, считали это переход случайной удачей, до Ямайки было еще 500 миль, пройти которые под силу было лишь опытному штурману, но не новичку. Впрочем, штурман «Леонсии», был достаточно опытен, но он находился на другом корабле и при плохом повороте событий вряд ли мог помочь.
Что бы хоть как-то отвлечь пиратов от роптания, Альварес приказал боцману досмотреть добычу, составить список всего, что было в трюмах и спустился в каюту к Гору. Гор, проведший бессонную и трудную ночь у штурвала, к удивлению Альвареса, и не думал ложиться отдыхать. Напротив, он был весел и что-то рисовал. Подойдя поближе, Альварес фыркнул: на синем поле развивался дракон, наполовину высунувшийся из воды.
- Теперь это будет моим гербом, - задумчиво проговорил Гор.
Альварес фыркнул, но не решился сделать замечание своему наивному другу. А вечером того же дня на горизонте появились вымпелы кораблей Малыша Джонни. Выслушав доклад Гора и Альвареса о путешествии и захваченной добыче, Малыш Джонни сдержано поблагодарил их, и эскадра, подняв паруса, направилась к берегам Ямайки.