Авторская песня времен СССР.

Анчаров Михаил Леонидович28.3.1923 Москва; Москва; 11.7.1990 Москва

Михаил Леонидович Анчаров (28 марта 1923 -- 11 июля 1990) родился, жил и скончался в Москве. В 1941 г. с 1-го курса Архитектурного института пошел в армию, был десантником, демобилизовался в 1947 г. Окончил Военный институт иностр. яз. Красной Армии (1944) и Московский гос. худож. институт им. В.И.Сурикова (1954). Писатель, поэт, драматург, переводчик, архитектор, живописец. Член Союза писателей СССР (1967). Автор романов и повестей, публиковавшихся в журналах "Юность", "Новый мир" и других. По его сценарию снят один из первых советских телесериалов "День за днем". Окончил музыальную школу по классу рояля. Песни писал со второй половины 30-х годов преимущественно на свои стихи, а также на стихи А.Суркова, Б.Корнилова. Первая песня в 1937 (у Д. Соколова -- в 1935) на стихи А.Грина. Считается одним из основоположников жанра авторской песни. Любимыми авторами песен были В.Высоцкий, Б.Окуджава, Н.Матвеева, Ю.Ким, Е.Клячкин. Играл на 7-струнной гитаре. Хобби -- живопись, скульптура. Вышли книги прозы, песен, диск, аудиокассета.

Прощание с Москвой

Буфер бьется
Пятаком зеленым,
Дрожью тянут
Дальние пути.
Завывают
В поле эшелоны,
Мимоходом
Сердце прихватив.
Паровоз
Листает километры.
Соль в глазах
Несытою тоской.
Вянет год,
И выпивохи-ветры
Осень носят
В парках за Москвой.

Быть беде.
Но, видно, захотелось,
Чтоб в сердечной
Бешеной зиме
Мне дрожать
Мечтою оголтелой,
От тебя
За тридевять земель.
Душу продал
За бульвар осенний,
За трамвайный
Гулкий ветерок.
Ой вы, сени,
Сени мои, сени,
Тоскливая радость
Горлу поперек.
В окна плещут
Бойкие зарницы,
И, мазнув
Мукой по облакам,
Сытым задом
Медленно садится
Лунный блин
На острие штыка...
М. Анчаров

Тема очень интересная и непростая, как и все темы, которые создает Don 11, человек явно серьёзный, с устоявшейся жизненной позицией, спокойный и флегматичный, как танк, немногословный и, очевидно, надежный. Don, считай, что это мой отзыв о тебе, т.к. пока в официально написать не могу, постов не хватает.

Авторская песня как-то прошла мимо меня, не увлекался. Только сейчас начал находить некий вкус в этом виде песенного творчества.
Вот услышал по радио песню, она не из времен СССР, гораздо позже, но задела за живое.

Точка возврата
слова и музыка Cергея Данилова


Отсюда до точки возврата часа полтора,
И штурман колдует над картой проложенный курс.
Я с детства умею летать, но признаться пора:
"Я скоро вернусь, обязательно скоро вернусь"


Припев: Моя милая,
Эти слова
Я тебе повторять не устану,
А когда я дышать перестану,
Пусть друзья за меня допоют.
Моя милая,
Есть синева,
Есть прекрасные люди и страны...
Из мелодий чудесных и странных
Я опять выбираю твою.


Мы прожили больше пути, чем сумеем пройти.
Мы поняли меньше, чем знали всегда, ну и пусть.
Потом разберемся, не умничай, просто лети,
"Я скоро вернусь", - повторяя: "я скоро вернусь".

Припев.

Нас выберет время, забрав в бесконечный полет,
Земле оставляя печали и светлую грусть.
Пока еще в небе высоком есть мой самолет -
"Я скоро вернусь", - обещаю: "я скоро вернусь".

Припев.

Нам было по двадцать, сейчас нам вдвойне и втройне.
Оставлены точки возврата, как вехи в судьбе.
Жалеть о потерянном глупо, но кажется мне:
Я скоро вернусь... Я уже возвращаюсь к тебе.


По моему про нас. Мы уже пересекли точку возврата, или ещё нет?

Песня о друге


Я совсем не был с ним знаком, но о друге мечтал таком
Что меня не продаст тайком, хоть его жги огнем
У дороги цветком таким, он назло многим рос-таки
Вы вокальных дел мастаки, не споете о нем

Совпадая с фамилией, наказуя и милуя
Вверх стремился он с силою, что не выразить мне
Но, как ведется в святой Руси, сколь поэта не возноси
Его высь иже в небеси, ну а тело в земле

Пусть он связки пересмыкал, пусть не всяк его стих смекал
Но зато он не пресмыкался как многие тут
И когда в зале смех стихал, начиналася мистика
Его песенного стиха. То был каторжный труд

Совпадая с фамилией, наказуя и милуя
Вверх стремился он с силою, что не выразить мне
Но, как ведется в святой Руси, сколь поэта не возноси
Его высь иже в небеси, ну а тело в земле

Он из самых последних жил, не для славы и пел и жил
Среди общей словестной лжи - он себя сохранил
И на круче без удержи все накручивал виражи
Видно, мало нас учит жизнь - тот убит, кто раним

Совпадая с фамилией, наказуя и милуя
Вверх стремился он с силою, что не выразить мне
Но, как ведется в святой Руси, сколь поэта не возноси
Его высь иже в небеси, ну а тело в земле

А. Градский 1980

Памяти Высоцкого

Наливай еще по одному
Ведь он не вышел он совсем ушел
Выпьем чтобы там
Ему было хорошо

И где найти теперь слова
Чтобы были так же хороши
Разве возраст сорок два
Мог бы жить да жить

И с натугой верится
Что не допел он и не доиграл
А месяц с неба щерится
Как позавчера

И выть на небо хочется
А вокруг такая тишина
Как его по отчеству
Вот и я не знал

Но наверно потому
Что он видел жизнь другой
Бывало муторно ему
На одной земле с тобой

Где ни церковь ни кабак
Ничего не свято
Где немножко все не так
Все не так ребята

И ведь он поэтому грубил
И насиловал наш слух
И за что же он нас любил
Всех кто нем и глух

Копытом кони землю бьют
Все пропахло ладаном
А песни песни после допоют
Их долго будет надо нам

Эх раз да еще раз
Да еще много-много-много-много-много раз
Да еще раз
Их долго будет надо нам


Юрий Лоза

Митяев Олег
С добрым утром, любимая

В городке периферийном
Отдает весна бензином,
Дремлет сладко замороченный народ.
И редеет мгла над трассой,
Hа которой белой краской
Hаписал какой-то местный идиот:

"С добрым утром, любимая"
Крупными буквами,
"С добрым утром, любимая"
Hе жалея белил.
И лежит нелюдимая
Hадпись огни маня,
И с луны различимая,
И с окрестных светил.

Hочь растает без остатка
И останется загадкой
Кто писал, и будут спорить соловьи.
Им прекрасно видно с веток,
Что нарушена разметка,
Им так жалко, что расстроится ГАИ.

С добрым утром, любимая,
Милая ты моя.
Эта надпись красивая
Смотрит в окна твои.
Может строчка счастливая,
Мартом хранимая,
Будет всем как в пути маяк,
Пусть потерпит ГАИ.

С добрым утром, любимая,
Милая ты моя.
Эта надпись красивая
Смотрит в окна твои.
Может строчка счастливая,
Мартом хранимая,
Будет всем как в пути маяк,
Пусть потерпит ГАИ.

Олег Митяев

Самая любимая песня

Самою любимою ты была моею.
Я шептал тебя во сне, я с тобой вставал,
Я за красками ходил в желтую аллею,
И в морозы на стекле звуки рисовал.

Просинь отражалась в зеркале оконном,
Выцветал от ожиданья лес.
Осень свой обряд вершила по законам,
Не суля событий и чудес.

А той ночью я бродил по пустому городу,
Собирая паузы, да осколки дня,
А ветра до петухов всё играли с вороном,
Да случайно с листьями принесли тебя.

Помнишь, плыли на пододеяльник листья,
С запахами будущей пурги.
Помнишь, я читал тебе их, словно письма,
По прожилкам лиственной руки.

Есть начало и конец у любой истории.
Нас несет в фантазии завтрашнего дня.
Снятся мне по-прежнему светлые мелодии,
Только не встречается лучше, чем твоя.

Кстати кто хочет послушать авторскую песню то юзайте инет радио прогой RadioClickerPRO,там в лайт версии (она бесплатная) есть как раз есть радиостанция вещающая только бардов:)

Олег Митяев

Травник

Ни в каком старом травнике,
Никакого издательства
Не найдете рецепта вы
От простого предательства.
Заскользит в рапиде снег
Вдоль ссутуленных берез,
И не каждый человек
Сразу скажет, что стряслось.
Просто в свой трамвай не сел,
Просто некуда спешить,
Просто ты промок совсем,
Просто надо как-то жить.

Крепко взять за пиджак себя,
Прогулять по окрестности,
И на поезд купить билет
До заброшенной местности.
И проплыть в прострации
Дня четыре или пять,
И на тихой станции
Выйти и пойти гулять.
Пить таблетки тишины
В залежах безмолвия
И ни друга, ни жены,
И скромные условия.
Или выйти пораньше здесь,
Взять в ларьке в Переделкино
Литр водки, и выпить весь,
И народное дать кино.
Влезть по лестнице на дом,
И песни петь в истерике,
И кричать, что мы живем
Лучше, чем в Америке.
Встретить местных пацанов,
И Бродского читать для них
И проснуться без часов
В заморозках утренних.
Ни в каком старом травнике,
Никакого издательства
Не найдете рецепта вы
От простого предательства...

И ещё одно Олега Митяева...

Август пытался придать листве
Желтый язвительный цвет,
А я размышлял о предательстве
Той, что со мной уже нет,
День улыбался растерянно ,
Тот, что принес эту весть.
Но ничего не потеряно,
Все получилось, как есть.

Не копи печали прозапас -
Разве угадаешь, что для нас
Приготовил наступивший день
Или день завтрашний.
Всем известно, только ты не знал,
Что давно началом всех начал
Числится во всех пророчествах
Одиночество.

Август рассказывал шепотом
Гадости мне про нее,
А я целый день пел, как Штоколов,
Шляясь под теплым дождем.
Я этой сладкой свободою
Горький запил порошок
И думал, любуясь погодою,
"Было бы ей хорошо".

Август макушки еловые
Ветром лиловым своим
Гладил, как детские головы,
И я позавидовал им.
Мне показалось расшибся я
В солнца закатного цвет,
Но оказалось ошибся я -
Это был сон и рассвет.

Не копи печали прозапас -
Разве угадаешь, что для нас
Приготовил наступивший день
Или день завтрашний.
И выходит кто-то всем наврал,
Что давно началом всех начал
Числится во всех пророчествах
Одиночество.

Мама

Почти у каждого из нас бывает драма,
Она, казалось бы, решается легко:
Одна в осеннем городе скучает мама
И этот город расположен далеко.
И мы сначала ничего не замечаем,
И дни разлуки складываются в года...
И обещаем написать и забываем,
И наши мамы нас прощают, как всегда...

А когда-то мальчик был обеспокоен,
Если только мама покидала дом,
И, уткнувшись взглядом в пальмы на обоях,
Ел горбушку хлеба с сахарным песком.
И ждал, когда в подъезде ржавая пружина
Скрипнет, возвращая ласку и покой...
А у нее работа, а потом дружина,
И под вечер с полной сумкою домой.

Как две заботливые птицы, эти руки
Нас успевали защитить и пожалеть,
А мы смотрели с братом только на зарубки
На косяке дверном, мечтая повзрослеть.
И дождик летний капал, и земля парила,
И, как в войну, мы продолжали в жизнь играть,
И все, что раньше мама нам не говорила,
Мы начинаем только-только понимать:

Почему так много было кукурузы,
Почему в апреле запахи острей,
Почему зимою хочется арбуза...
А вообще-то было все, как у людей.
И тот пьянящий запах новеньких сандалий,
И в кульке за рубль десять карамель,
В шариковой ручке радостный Гагарин...
Так ничто не может радовать теперь.

Но раз в году хотя бы, кажется, так просто
Вернуться к тихой радости родимых глаз,
Но мы спешим к вершинам творческого роста
И мамы понимая, не тревожат нас...
И ждут, и врут опять немножечко соседям,
Похлебывая тот же ягодный кисель,
Что, может быть, на Новый Год домой приедем,
А нас несет опять за тридевять земель.

Но, как с пластинки пыльной,
Пляжный визг нам слышен,
Память наша пленкой рвется, как в кино.
И как же мы бессильны пирожками с вишней
Возвратить ту радость детства своего...

О. Митяев

Тоска

Звенит телефон за стеной
Настойчиво, гулкими SOS SOS,
Разбрасывая по чужой квартире короткий вопрос:
"Куда ты уехал, куда? От комнаты этой пустой,
К которой ведут провода нежней паутинки простой."

И ни забытого зонта, ни сувенира,
Навроде теток с коромыслами из Гжели,
Ни фотографии вдвоем, и над квартирой
Летает эхо "Неужели? Неужели?".
Ах неужели на заправленной постели
Уже ни разу ничего им не приснится
Скрипят качели во дворе "Ах неужели?"
Как будто на зиму оставшаяся птица.

Звенит телефон в синеву, за окна, где в небе тоска,
Стоит, натянув тетиву и хочет вот-вот отпускать.
И заскользит стрела, отправленная метко,
И разобьет стекло с каракулями стужи,
И потечет тоска в наш дом с ходным ветром,
И я озябну, ощутив, что я не нужен...


Но это потом, а пока звенит телефон за стеной
И кажется, что никогда ничто не случится со мной.
А там в квартире незнакомый кто-то плакал,
Не подходя упрямо, не включая света,
И наподобе вопросительного знака
Спина тряслась, как будто веточка под ветром.
А не слышал. Я был рядом и не слышал.
Гудки кружились, как листою засыпая,
Следы того, кто в синеву куда-то вышел,
И это все, что я запомнил, засыпая.

О.Митяев

Прощай, XX век

Наше время изумляет, разрывает нас на части,
Мы гордимся этим веком, наша жизнь полна чудес.
Но на душу населенья чести, мужества и счастья
Не убавил, не прибавил удивительный прогресс.
Стала совесть откровеньем, стала музыка комфортом,
Только правда, как и прежде, героизм и маета.
Самых дальних разделяет только путь к аэропорту,
Самых близких разлучают эгоизм и суета.
Прощай двадцатый век, святоша и безбожник,
Обманщик и мудрец, филосов и факир.
Прощай двадцатый век, убийца и художник,

Оставишь ли в живых безумный этот мир?

Век двадцатый воплощает гениальные идеи -
Относительно и время, и космическая даль,
Но печально абсолютны все великие злодеи,
Убиваемые мысли, убивающая сталь.
Исчезали атлантиды, и династии, и боги...
Невозможно исчисленьем сущность времени понять.
В возраст нашего столетья уместились две эпохи:
На беду ему семнадцать и на счастье - сорок пять.
Прощай двадцатый век, убогий и прекрасный,
Прощай двадцатый шаг к безмерной высоте.
Прощай двадцатый век, великий и ужасный,
Мелькнувший над землей в крови и в нищите.

Мы спешили улетали, в неустроенные дали
И бесстрашно проникали и в пространство и в века.
Все, что можно, изучили, что нельзя - предугадали.
Только сердце, наше сердце не постигли мы пока.
Век двадцатый нам зачтется, третья тысяча начнется
И в любви и в огорченьях потекут опять года...
Книга старая прочтется, с веком век пересечется.
Наша юность в нашем веке остается навсегда.
Прощай двадцатый век, ты стал великой былью,
Мы стоили тебя, когда ты был неправ.
Прощай двадцатый век, ах, мы тебя любили!
Прости своих детей за их нелегкий нрав.

Александр Дольский

Владимир Кутузов
Светлая головушка

День да ночь, рассвет да закат.
Солдаты идут, солдаты не спят.
Где ж ты, враг?
А враг не дурак:
В засаде сидит
И тоже не спит.

Светлая головушка,
Пыльные погоны...
Тихо плачет матушка,
Свечка да иконы.

Раз приказ - разведка ушла,
Да только она назад не пришла.
Где ж ты, враг?
А враг не дурак:
В засаде сидит
И в оба глядит.

Светлая головушка,
Пыльные погоны...
Тихо плачет матушка,
Свечка да иконы.

Эх, браток, давай-ка споем!
От пули врага, Бог даст, не умрем.
Где ж ты, враг?
А враг не дурак:
В засаде сидит
И тоже твердит:

Светлая головушка,
Пыльные погоны...
Не гасите, матушка,
Свечку у иконы.

Мы за ценой не постоим

"...Песню к кинофильму "Белорусский вокзал" я писал по заказу. Ко мне обратился режиссер Андрей Смирнов и попросил написать песню для его фильма. Мне хотелось выполнить его просьбу, и я стал пробовать. Далеко не сразу, но у меня появилась первая строчка: "Здесь птицы не поют, деревья не растут..."

Появилась и мелодия. Ее я не собирался предлагать, я знал, что над музыкой к фильму работает замечательный композитор Альфред Шнитке. Но под эту мелодию мне было легче сочинять. Я приехал на студию. Был Смирнов, был Шнитке и еще несколько человек из съемочной группы. И стоял в комнате рояль.

Я говорю: "Вы знаете, у меня вместе со стихами попутно родилась мелодия. Я вам ее не предлагаю, но мне как-то легче под нее вам эти стихи исполнить". Очень робея и конфузясь перед Шнитке, я стал одним пальцем тыкать по клавишам рояля и дрожащим от волнения голосом петь. Пою, а они сидят все такие мрачные, замкнутые... Еле-еле допел до конца, говорю: "Ну, музыка, конечно, не получилась, но слова, может быть, можно..."

Смирнов говорит: "Да, конечно, не получилась..." И вдруг Шнитке встает: "А по-моему, даже очень получилась, спойте-ка еще раз". И тогда я, ободренный неожиданной похвалой, ударил по клавишам и запел уже смелее. И все стали подпевать, и когда допели, то оказалось, что песня всем понравилась..."

Булат Окуджава


Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы, плечом к плечу,
Врастаем в землю тут.

Горит и кружится планета,
Над нашей родиною дым,
И, значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Одна на всех - мы за ценой не постоим.

Нас ждет огонь смертельный,
И все ж бессилен он.
Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный
Десятый наш, десантный батальон.
Десятый наш, десантный батальон.

Едва огонь угас -
Звучит другой приказ,
И почтальон сойдет с ума,
Разыскивая нас.
Взлетает красная ракета,
Бьет пулемет, неутомим...
И, значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Одна на всех - мы за ценой не постоим.

От Курска и Орла
Война нас довела
До самых вражеских ворот -
Такие, брат, дела.
Когда-нибудь мы вспомним это -
И не поверится самим...
А нынче нам нужна одна победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Одна на всех - мы за ценой не постоим.

Первое послевоенное танго


Слетались девочки в наш двор в часы рассветные,
они нас лаской окружали и жужжали.
Мы были первыми у них да и последними,
и мы под это их жужжание мужали.

Двор закачался, загудел, как хор под выстрелами,
какой-то Ленька Королев кричал нам что-то...
Любовь иль злоба наш удел? Падем ли, выстоим ли?
Мужайтесь, девочки мои! Прощай, пехота!

Примяли наши сапоги траву газонную,
всё завертелось по трубе по гарнизонной.
Благословили времена шинель казенную,
не вышла вечною любовь - а лишь сезонной.

Мне снятся ваши имена, не помню облика:
в какие платьица мечталось вам облечься?
Я слышу ваши голоса, не слышу отклика,
но друг от друга нам уже нельзя отречься.

Я загадал лишь на войну - да не исполнилось.
Жизнь загадала навсегда - сошлось с ответом.
Поплачьте, девочки мои, о том, что вспомнилось:
не уходите со двора, нет счастья в этом!

Булат Окуджава

Классные песни, респект вам всем!

К бардам я не отношусь, но песни слушаю их с удовольствием!

Эту песню пел герой М.Ножкина в фильме "Освобождение", в занятом доме в пригороде Берлина. Там еще хозяйке дома из ставки Гитлера звонили в это время, чтобы узнать обстановку в городе от местного жителя :"- Что делают русские? - Они поют...."

"Последний бой"

Мы так давно, мы так давно не отдыхали
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
А завтра,завтра наконец последний бой.

Припев:

Еще немного, еще чуть -чуть,
Последний бой, -он трудный самый,
А я в Россию домой хочу
Я так давно не видел маму
А я в Россию домой хочу
Я так давно не видел маму

Четвертый год нам нет житья от этих фрицев
Четвертый год соленый пот и кровь рекой,
А мне б в девчоночку хорошую влюбиться,
А мне б до Родины дотронуться рукой.

Припев.

В последний раз сойдемся завтра в рукопашной
В последний раз России сможем послужить,
А за нее и умереть совсем не страшно,
Хоть каждый все- таки надеется дожить.

Припев.

Вероника Аркадьевна Долина родилась 2 января 1956 году в Москве. Окончила Московский Государственный педагогический институт им. В. И. Ленина (1979). Преподаватель французского языка. Работала в библиотеке, 2 года — в редакции физического журнала. Окончила музыкальную школу. Играет на 6-струнной гитаре. Песни пишет с 1971 года преимущественно на свои стихи. Песни пишет с 1971 г. преимущественно на свои стихи. Любимые авторы: Б.Окуджава, А.Галич, В.Высоцкий, Ю.Ким, Н.Матвеева. Член Комитета московских драматургов (1987). Как автор песен стала известна в середине 70-х годов — "магнитоиздат" способствовал чрезвычайно широкому их распространению. В 1986 году, спустя десять лет после первых публичных появлений на сцене, после множества журнальных публикаций стихов выходит первый диск, вскоре — второй, тиражом более миллиона. В 1987 году выходит и первый сборник стихов (в Париже). В 1989 году фирма "Мелодия" издала, еще в разделе "Классическая музыка", первый компакт-диск Вероники Долиной "Элитарные штучки". На сегодняшний день у В.Долиной выпущено более 10 сборников стихов, 9 виниловых дисков, 10 компакт-дисков. Была в творческих поездках по Франции, США, Канаде, Израилю.