Традиции, обряды и обычаи

Невесте после венчания вручали ребенка, что симво­лизировало желание, чтобы она имела детей. Существовала примета, согласно которой после венчания свадеб­ный поезд не должен был возвращаться по той же доро­ге, по которой ехал в церковь, иначе молодым «не пове­зет в жизни».

Веселье начиналось с общего танца во дворе — «жок»

Шли «хора». Гости приходили по обычаю с подарками — мужчины несли графин с вином, женщины — курицу, калач. Войдя в дом, гости здоровались за руку с жени­хом и невестой, поздравляли их и клали деньги па под­нос.

Все это время во дворе продолжались танцы. Веселье длилось, Несколько часов. Вечером в доме жениха соби­рались приглашенные гости на вечернее торжество — «маса маре» (большой стол). Аналогию этому можно от­метить в» русских обычаях Нижегородской губернии, где свадебный обед также назывался «большой стол».

«Маса маре» мог начинаться или в ночь на поне­дельник или в понедельник утром. На «большой стол» приглашались только женатые гости из числа родствен­ников жениха, его друзей и знакомых.

Во время свадебного торжества каждому поступку гостей придавалось определенное значение. Существова­ли различные приметы, по которым судили, будет ли счастлив брак.
Во главе стола сидели жених с невестой, рядом с ни­ми посаженые отец и мать. Перед ними на столе - поднос с хлебом и солью, на этот поднос каждый приходивший гость клал деньги или объявлял о подар­ках, которые он дает молодым; п ответ ему вручался ка­лач, иногда повязанный полотенцем.

Подобный ритуал наделения гостей хлебом имелся в свадьбе украинцев Черниговской губернии: «В доме мо­лодой во время веселья вечером происходит торжествен­ная церемония — дележ каравая… После того как ста­роста благословил -каравай, дружки начинают делить ка­равай и подносят гостям ломти каравая. Гость, беря ломоть каравая, дарит молодой деньги или обещает ка­кой-либо подарок».

Во время «маса маре» исполнялся обряд угощения присутствующих жареной курицеи Первый раз это име­ло место во время празднования свадьбы в доме невесты. Обращает на себя внимание церемониал, которым сопровождалось такое угощение, и то значение, которое ему придавалась. Жареная курица подавалась после всех блюд. «Эту курицу приносят, танцуя, несколько жен­щин. Ее приносят накрытой и дают посаженому отцу, обманывая его: когда он протягивает руку, чтобы взять курицу от женщины, она отводит тарелку назад. В кон­це концов курицу дают ему в руки, он танцует с кури­цей в руках и кладет в тарелку женщинам 15—20 лей».
Посаженый отец разрывал курицу руками и наделял каждому из гостеи куском~курицы. Согласно~верованию, это должно было принести счастье.

Обряд с курицей повторялся в свадьбе дважды: пер­вый раз на веселье в доме невесты, второй раз — в до­ме жениха. Церемониал, которым сопровождался этот обряд, указывает на то, что это не обыкновенное угоще­ние курицей, а определенный обряд. Сравнительное рас­смотрение с аналогичными обрядами в древности позво­ляет утверждать, что наделение всех гостей частями ку­рицы являлось отголоском древнего жертвоприношения курицы.

Жертвоприношение курицы на свадьбе имелось в римских и греческих обычаях, и следует считать, что от­туда оно было заимствовано молдавской свадебной об­рядностью и обрядностью славянских народов. Наиболь­шее распространение обряд принесения в жертву богам курицы или петуха получил в свадьбах славянских на­родов.

В молдавском обычае благословения родителями же­ниха и невесты сидение на овчине должно было принес­ти молодым богатство и счастье. Традиционным молдав­ским свадебным обычаем было прощание с родителями.

Один из свадебных гостей обращался к родителям» невесты со стихотворной речью, содержание которой состояло в просьбе благословить невесту и же­ниха.

Слушайте, слушайте,

Свадебные гости.

И Вы, почтенные родители,

Которые от Бога назначены,

Так же плодородные деревья —

Смиритесь сердцем,

И детей благословите!…

И сжальтесь

И детей простите!

Потому что нет ребенка,

Который бы не обижал своих родителей.

Как нет и родителей, которые бы не страдали,

Пока дети их не вырастут

И не будут их беречь от всякого плохого.

И вот они просят коленопреклоненные

Получить от вас прошение

II просит со смирением,

Чтобы получить благословение.

Это стихотворное обращение к родителям невесты, так же как и другие декламации, ‘имеющиеся в молдав­ской свадьбе (обращение сватов, приветствия, которыми сопровождалось вручение подарков, приветствия при раз­ламывание калача, поздравления посланца жениха. Прибывших во двор невесты, пожелание счастья во вре­мя пиршеств в доме жениха, затем в доме невесты и дру­гие обращения создают определенный национальный колорит молдавской свадьбы.
Стихотворные обращения, характерные свадебные тан­цы и определенная, выработанная традицией музыка усиливали национальный колорит молдавской свадьбы и придавали ей чрезвычайно динамичный характер.

Рассмотрим дальнейший ход свадьбы.

Только после этого жених и невеста могли выйти во двор, где танцевали гости. НО ОНИ выходили не вместе, а порознь. При этом, по обычаю, происходила символичес­кая сцена борьбы невесту «Невеста выходит с дружками и ..жених со своими. Во время танцев- дружки невесты переводят невесту с места на место, а дружки жениха пытаются отделить невесту от дружек и привести к жениху».
В дальнейших актах молдавской свадьбы имелось много упоминаний о борьбе за невесту (в свадебном фольклоре), а также инсценировок этой борьбы. Не ка­саясь пока вопроса об интерпретации этих инсценировок’ я упоминаний, отметим, что подобные, обычаи имеют ши­рокое распространение у различных народов, что они хорошо изучены и классифицированы. Для удобства рас­смотрения их некоторые исследователи выделяли обы­чаи, инсценирующие борьбу за невесту, в особую груп­пу. Рассмотрим классификацию этих обычаев Сумцовым, взявшим за основу украинские и русские обычаи, и срав­ним их с. молдавскими. К таким обычаям Сумцов отно­сил следующие:

1) обыкновение сватов являться в дом родителей не­весты в виде путешественников, В молдавском сватов­стве этот обычай выражен слабо, хотя сваты заявляют, что они ходят и ищут, но здесь они выступают не как путешественники, а как охотники;
2) аллегорический рассказ сватов о преследовании куницы (лисицы). Этот сюжет, широко распространенный на Украине, бытовал также и в Молдавии. В Бессара­бии до XIX в. было принято так, что сваты излагали его в своем рассказе. На рубеже XIX—XX вв. традицион­ная условность в разговоре сватов заменилась простым предложением женитьбы, по сюжет охотников и серны .продолжает бытовать и свадебном приветствии (конэкэрия);

3) обычай устройства преграды у ворот дома не­весты.

В Молдавии этот обычай не был распространен;

4) употребление свадебного знамени.

В Молдавии имелся обычай, по которому во главе свадебного поезда везли знамя жениха, обычно из красного

Такой же характер носил и танец, бытовавший в Бендерском районе, когда дружки жениха, танцуя, пытались привести невесту к жениху;

3) вооружение брага невесты или заменяющего его лица саблей. В молдавском обычае такую роль играл мальчик с палкой в руках. В молдавской свадьбе брат сестры или кто-либо другой из родственников вонзал нож в косяк двери и требовал от жениха деньги. Здесь сопро­тивление жениху переплетается с требованием выкупа;

4) враждебные отношения между гостями жениха и гостями невесты.

Гости на молдавской свадьбе как бы составляют (а в прошлом действительно составляли) два рода — род жениха и род невесты. Родственники, знакомые и при­глашенные жениха приходят на свадьбу в дом жениха, вместе с ним идут в дом невесты и вместе с ним уходят. В случае, если жених, будучи чем-нибудь недоволен, по­кидает во время свадьбы дом невесты, вместе с ним вста­ют и уходят гости, пришедшие с ним. Жених называет своих гостей «войском», с которым он прибывает к не­весте. Такое же войско было и у невесты.

Сюда же можно отнести «враждебные» по обычаю отношения между невестой и свекровью. Невеста по обы­чаю должна сшить рубаху для свекрови. Когда свекровь одевает рубаху, невеста исполняет шуточные частушки, высмеивающие свекровь.

Свекровь, свекровь. Сколько ни зрей,

Кислый виноград Сладким никогда не станешь.

5) внесение невесты на руках в дом жениха. Этот обычай встречается у многих народов. Известен он и в молдавской свадьбе, но не как общераспространенный.

Из дальнейших пережитков, упоминаемых Сумцовым, — снимание покрывала невесты кнутовищем, симво­лическое освобождение невесты от жениха, вооруженное оберегать молодых в первую брачную ночь, — в Молда­вии бытовал только один: вооруженное оберегание жени­ха и невесты дружкой в первую брачную ночь, отмечен­ный Д. Кантемиром.
Таким образом, в молдавской свадьбе имеется ряд обычаев, инсценирующих насильственный захват не­весты и сопротивление ее родственников. В основном они аналогичны таким же обычаям у других народов.

Вопрос об инсценировке борьбы за невесту в свадеб­ной обрядности обычно большинством исследователей трактовался, как пережитки обычая похищения женщин.

Из русских этнографов такой точки зрения придержи­вались М. Ковалевский, Н. Сумцов, М. Охримович, М. Довнар-Запольский, Ф. Волков, А. Веселовский. В настоящее время так же трактует эти обычаи Н. М. Никольский. Однако такая интерпретация этой кате­гории свадебных обрядов встретила сильные возра­жения.

Другая точка зрения представлена в работах М. Косвена, и, на наш взгляд, она более убедительно объясняет смысл и историю обычаев этой группы.

Вышеуказанные обряды имеют другое значение. Их возникновение связано прежде всего с изменением хозяй­ственной роли мужчин. С установлением патриархаль­ных порядков, когда возрастает значение и власть муж­ской половины рода, происходят изменения в праве на­следования, чьё происхождения и родства переходит в отцовскую линию. Это влечет за собой изменения и в брачных порядках: если раньше мужчина, женившись, переходил в общину и семью жены, то в дальнейшем с изменившимся положением мужчины начал практико­ваться патрилокальный брак. Увод жены в семью мужа вызывал сопротивление, со стороны ее родственников. Такая реакция была вызвана не только фактом потери для семьи работника, но и более глубокими причина­ми — борьбой с устанавливавшимися патриархальными порядками.
Этот протест против подчинения женщины власти мужчины и переход ее в новую семью, выражавшийся первоначально в форме борьбы, составлял тогда действи­тельное содержание акта заключения брака.

Похищение женщин было явлением вторичным по сравнению с сопротивлением семьи уводу жены в семью мужа и являлось результатом этого сопротивле­ния.

Фактическая борьба, (имевшая место при заключении брака, видимо, бытовала достаточно долго, чтобы войти в свадебную обрядность и впоследствии остаться в ней в виде драматического действия с импровизацией насиль­ственного увоза невесты и сопротивления ее родни.

Рассмотрим дальнейший ход свадьбы. Когда невеста уезжала к жениху, никто из ее родственников не должен был ее провожать. Характерно; что родители невесты встречались c родителями жениха только после окончания свадьбы.

Следующим актом было церковное.

Венчание происходило обыкновенно в воскресенье ут­ром. Жених и невеста в сопровождении родственников, гостей и музыки отправлялись в церковь. Впереди несли свадебную икону « свадебный ковер, который подстилал­ся в церкви молодым под ноги.

Как уже упоминалось, основным торжеством, создаю­щим основание для дальнейшей совместной жизни, счита­лась в народном представлении свадьба, а не венчание. По обычаю, родители невесты не только не присутствова­ли на венчании в церкви, но и не провожали невесту, ког­да она уезжала после благословения.

Пока жених находился в доме невесты, он должен был откупаться от родственников невесты, которые любыми путями старались получить от него деньги. В разных об­ластях Молдавии это делалось по-своему.

Так, в селах вокруг Кишинева в комнату входил маль­чик-родственник невесты и требовал деньги. Это был вы­куп за то, чтобы молодежь из числа родственников невес­ты не обрезала хвост у лошади жениха, что считалось боль­шим позором. Чтобы не случилось этого, жених должен был откупиться деньгами.

Следующим звеном в цепи денежных выплат жениха родственникам и гостям невесты была остановка свадёбного поезда жениха, когда он вез жену домой.

«Поезд» останавливала молодежь из числа гостей не­весты или же (когда жених был выходцем из другого села) молодёжи, односельчане невесты. Они преграждали дорогу и требовали выкуп за невесту,-чаще всего это вы­ражалось требованием денег на покупку вина. Этот ши­роко распространенный в Молдавии обычай, о котором подробно будет сказано ниже, «вулпя».

Традиции выплаты женихом денег родственникам не­весты являлись в условиях XIX—XX вв. символическими действиями, воспроизводившими древний обычай платы за невесту. В этнографической литературе пережитки древнего обычая платы за невесту у различных народов и их происхождение изучены и описаны многими автора­ми. Как это установлено рядом исследований, отправной точкой этих обычаев являлась первобытно-общинная эпоха.
При родовом строе семья-хозяйство, рассматривав­шая невесту как рабочие руки, с ее уходом требовала от жениха компенсации. Так возникло славянское звено. Брак, таким образом, приобрел характер сделки.

Энгельс подчеркивал эту сторону брака и называл ее покупкой. «Часто таким образом бывают просватаны два совершенно незнакомых друг другу лица и им сооб­щают о заключенной сделке только тогда, когда насту­пает время для бракосочетания. Перед свадьбой жених делает подарки родичам невесты (т. е. ее родственникам со стороны матери, но пе отцу и его родственникам); эти подарки считаются выкупом за уступавшую девушку».

Обращаясь к молдавскому свадебному обычаю купли- продажи невесты, можно предполагать, что он отражал действительно существовавшую практику. Известно сооб­щение Геродота, что у фракийских племен (которые насе­ляли также и территорию современной Румынии и Мол­давии) существовал брак покупкой: «жены покупались у родителей за большие деньги».
Происхождение обычаев, аналогичных молдавскому обычаю «вулпя», связано с эпохой средневековья. С за­хватом общинных земель и закрепощением свободных общинников феодал монополизировал и общинные права. Вместе с остальными общинными льготами к феодалу, видимо, перешло и право сбора платы за невесту. Позже в ряде феодальных государств Европы законодательным путем была установлена пошлина не только для жителей сельских, но и для городского населения, желающего вступить в брак. В древнерусском государстве, напри­мер, при заключении брака между членами одной общи­ны бралась меньшая пошлина — «полотенце» (убрус), при браке между лицами разных общин взымалась боль­шая пошлина — «свадебная куница».

Молдавское средневековое право также знало «куни­цу». В некоторых молдавских селах «куница» являлась платой феодальному владетелю в виде продуктов или денег, которую уплачивала каждая крепостная девушка, выходящая замуж, в случае, если в результате заму­жества она переходила в другое село’.

Наряду с платой феодалу, видимо, продолжала су­ществовать и свадебная пошлина общине, которая впо­следствии превратилась в традицию останавливать сва­дебный поезд с требованием выкупа (в Молдавии—«вулпя», на Украине — «перейма»).
После свадебного пиршества в доме невесты наступал момент прощания невесты со своими родителями. Здесь мы встречаемся с очень древним и широко распространен­ным обычаем — жених и невеста просят благословения, стоя на коленях на разостланной овчине. «Прежде чем отправиться из дома родителей, стелят кожух перед ико­нами, на которых становятся па колени жених и невес­та…»

Обрядовое употребление овчины имело своим источ­ником жертвоприношение барана и овцы для умилостив­ления богов и было распространено у всех народов древ­ности. В своем классическом виде этот обряд существо­вал в Греции и Риме.

Сохранению этого обряда в славянских и молдав­ских обычаях несомненно способствовало значение овчи­ны как символа плодородия, богатства и счастья. Как отмечал Потебня, сущность народного понимания овчи­ны как символа богатства выразилась в определении «мохнат—богат». В молдавских родильных обычаях крестный отец передает ребенка матери, завернутым в овечью шубу, и говорит «пусть мой крестник будет на­столько счастлив, насколько мохната эта шуба». С та­ким примерно пожеланием обращались в украинской свадьбе девушки к матери невесты: «який кожух твий мохнатый, такий зять богатий».

Таким образом, хлеб часто фигурирует в молдавской свадьбе и настолько же широки в молдавских обрядностях. Трудно сказать с уверенностью, каким образом «возникла эта обряд­ность, — появилась ли она самобытным путем или бы­ла воспринята от греков и римлян, которым она также была известна. Но каково бы пи было происхождение обычаев, связанных с употреблением хлеба, в молдав­ской обрядности они носят совершенно самостоятель­ный, национальный характер, составляя характерную черту молдавского народного быта.

Описывая украинскую свадьбу, Сумцов отмечал, что свадебные обычаи с употреблением хлеба ни у од­ного народа не получили такого распространения, как у славян. Характеризуя с этой точки зрения молдав­ские свадебные традиции, можно утверждать, что в молдавской обрядности обычаи, связанные с употреб­лением хлеба в обрядовых целях или же в виде тради­ционного подарка, распространены более широко, чем у славян.

Рассмотрим дальнейшее развитие свадебного цикла.

После исполнения обряда с калачом свадебная про­цессия во главе с женихом приближалась к дому не­весть! и останавливалась. Согласно традициям свадьбы, невеста должна выйти на порог и полить водой из кружки дорогу жениху, затем она бросала кружку че­рез голову и говорила какое-нибудь заклинание. При этом невеста чаще всего произносила фразу, ставшую традиционной: «чтобы но иметь никакого несчастья»’.

Здесь соединение двух верований — «пожелания- плодородия и предохранения от злых духов. То и дру­гое верование с вытекавшими из них обычаями имели широкое распространение и хорошо известны у различ­ных народов. Например, в древнеримской свадьбе во время свадебного торжества (pompa nuptialis) позади невесты девушки несли хлеб, прялку и ведерко с водой».
Ближе к молдавскому обычаю—украинский. В ук­раинской свадьбе, когда жених приближается к неве­сте, мать кропит его «святой водой» и вручает кувшин с водою, смешанной с овсом. Жених должен взять кув­шин. напиться из него воды и затем бросить его вверх, за голову.

В молдавском обычае поливание водой, так же как и в соответствующем украинском, означает магическое вызывание плодородия. Кроме этого поливание водой связано также с оградительным актом предохранения от злых духов (перебрасывание через голову кружки или кувшина).

Вообще, вера в существование злых сил, злых ду­хов — вера очень древнего происхождения, — будучи закреплена христианским учением о существовании не­чистой силы, противопоставленной силе чистой, боже­ственной, продолжала широко бытовать в среде мол­давского крестьянства в течение долгого времени. В по­хоронных обычаях это суеверие сказывалось довольно сильно и нашло свое выражение в ряде обычаев. На­пример, на этой основе возник обычай ночных посиде­лок в комнате возле гроба с покойником и т. д.

В целом, по молдавским верованиям, ночь являлась наиболее благоприятным временем для действия злых сил — воду, принесенную вечером в дом, очищали от «злых духов», бросая в ведро несколько угольков.
В дальнейшем свадьба развивалась следующим об­разом. Гости, приехавшие с женихом, входили во двор. Начинались общие круговые танцы, в которых участвовали все гости. Кроме круговых, были и «Такие танцы, при исполнении которых танцующие выстраивались в два ряда (шир). «Нунул = нанаш», «Нуна=нанашка» и «старосты» входи­ли в дом и начинали выносить приданое невесты», а музыканты исполняли танец, называвшийся «хостропэц».

После того как приданое было вынесено, музыканты играли «больший танец» (дансул чел маре). «Нунул чел маре» (посаженый отец со стороны жениха), взяв за ру­ку жениха и невесту (которые брали за руку остальных гостей), танцуя, вводил весь ряд в комнату. Здесь танцу­ющие должны были один раз обойти вокруг стола, затем все рассаживались за столом и начиналось свадебное пир­шество.

В то время, когда жених сидел за столом, невеста на­ходилась в другой комнате, где подруги наряжали ее для поездки к жениху. Музыканты для этого случая испол­няли песню «Ян тачь, фато, ну май плынже» «не плачь» .

Когда молодые оставались в комнате одни, невеста по обычаю должна была разуть жени¬ха. При этом происходила сцена, символизирующая у различных народов покорность жены мужу и его власть над ней правый сапог и плеть. Когда невеста разувала жениха, она должна была со смирен и – ей подать жениху выпавшую из сапога плеть.
Этот обычай в XIX в. имел широкое распространение в различных областях России. «В Архангельской губ. еще недавно в левый сапог клалась плетка. В Костромской губ., когда молодая снимает сапог, молодой слегка бьет ее по плечам. В старину на Дону, когда молодая разу¬вала своего супруга, тогда последний из правого сапога вынимал плетку, которой и грозил своей новобрачной».
Когда посаженая мать приносила положительное известие, и жунак посылала к матери несколько женщин и рубаху невесты. Одна из женщин перепоясалась красным поясом и брала большой калач, по¬вязанный красной шерстью и васильками. Другие женщины, повязанные красными лентами и полотенцами, нес¬ли графины с красным вином. Вен процессия с музыкантами отправлялась в дом невесты.
Сравнение жениха молдавской свадьбы с украинским показывает, что они сходны вплоть до мелких подробностей.
Название этого акта свадьбы варьировало в разных местностях Бессарабии. В районах Оргеева, Резина и в настоящее время бытует наименование «колак».
По свидетельству Штефэнукэ и Мадана, в селах на юге Бессарабии и вблизи Кишинева был распространен термин «легэтоаре». М. Олинеску, использовавший описание свадьбы. Арбуре, дает целый ряд других названий по вязания — «ункроп», «инкроп». «дэ плэчинте», «ракиул миресей», «тэрфэрне», «Легэтоаре» могло делаться во время пиршества или же на другой день. Когда повязание устраивалось от¬дельно от «маса маре», то на нем участвовали только женщины, а из мужчин — один посаженый отец. Женщины приходили с подарками для молодых. Посаженая мать приводила молодых и сажала их на лавку. Здесь им намазывали пуки и голову медом, потом расчесывали и повязывали молодую платком по женски затем молодых и всех госте» кормили калача¬ми, также намазанными медом. После этого начиналось пиршество с песнями и танцами.
Вышеописанный обычай являлся актом принятия новобрачной в группу замужних женщин. Кормление медом символизировало пожелание молодым счастливой, «сладкой» жизни. У русских подобное повязывание называлось «окручиванием», когда молодой расплетали девичью косу на две и надевали бабыю кичку.
В некоторых местностях на другой день после свадьбы посаженый отец приглашал всех участвующих в свадьбе к себе, где устраивал пиршество: «Имелся обычай, по которому через несколько дней молодые отправлялись с калачами к родителям невесты.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что на¬родная обрядность является своего рода застывшим отпечатком отношений прошлого. Но наряду с давно исчезнувшими формами быта, обрядами, верованиями и др. свадебные обычаи сохраняют и традиции, перенятые в результате взаимозаимствований.
Обрядность сохраняет в какой-то мере отголоски и свидетельства исторических связей с окружающими на¬родами. Однако следует оговориться, что эти свидетельства зачастую не носят четко выраженного этнического характера, что заставляет прибегать к выводам и обоб-щениям более широкого характера.
Анализируя молдавскую свадебную обрядность XIX в., можно заключить, что она, как и свадебная обрядность любого другого народа, представляла собой слож¬ное переплетение обрядов, обычаев и верований раз¬личных эпох. В этом смешении пережиток древнего ритуала, восходящего к первобытно-общинному строю, мог находить свое непосредственное продолжение в традиции, возникшей в эпоху капитализма.
б) ряд обычаев, имевшихся в древнеримской свадеб¬ной обрядности, впоследствии распространенных у народов юго-восточной и восточной Европы — обрядовое употребление хлеба, обрядовое сажание невесты и жениха па овчину, употребление меда как прием пожелания счастья, обрядовые акты расчесывания косы невесты и соединения рук молодых;
в) обычаи, характерные только для молдавской об¬рядности и обрядности славянских народов, — обрядовое угощение пищей и многочисленные обычаи, связанные с употреблением хлеба, одни в обрядовом значении, другие со значением обыкновенных подарков.
Вторая группа молдавских обычаев отмечена как имевшая распространение у народов юго-восточной и восточной Европы. Большинство из этих обычаев было известно древнеримской обрядности. В вопросе о том, возникали ли подобные обычаи у славян и народов Балканского полуострова самостоятельно или здесь имелись заимствования из римской культуры, можно ограничиться лишь предположениями. Что касается римского влияния на близ лежавшие соседние области, то это положение является бесспорным. Ряд исследований на фактах подтвердил проникновение римской культуры в быт населения придунайских областей. Неопровержимым доказательством характера и значения влияния римской культуры на покоренные гето-дакийские области явился романский строй румынского и молдавского языка.

Обратимся к чертам, присущим только молдавской обрядности или характерным в большей степени для нее чём для других пародов. Своеобразие и самобытные стороны необходимо отметить в связи с тем, что в целом свадебная обрядность европейских народов имеет сходный строй и много общих черт. Молдавская свадебная обрядность характеризуется рядом самобытных особенностей, которые резко отличают ее от обрядности соседних народов.
Для молдавской свадебной обрядности характерны обычаи с хлебом. Они многочисленны, разнообразны и вошли в свадебные традиции в качестве обязательных актов. Такими прочно установившимися актами были обычаи обмена калачами между женихом и невестой, обрядового разламывания калача над головой жениха или невесты, дарение калачей гостям.
Самобытность молдавской обрядности выражается в наличии свадебного фольклора, отличного по форме от обрядности других народов. Молдавский свадебный фольклор, в частности свадебные поздравительные декламации, не находит себе аналогий. Их своеобразие исключается не только в том, что они декламируются, а не поются, как у других народов, и что они написаны стихами, а не том, что они перерастают в отдельные акты свадьбы. Такова, например, сцена принесения подарков от жениха, сопровождающаяся чтением «поклоанеле», и сцена прочтения приветствия от жениха — «конэкэрия».
Молдавские свадебные обычаи во второй половине XIX в. и в начале XX в. продолжали сохранять многочисленные пережитки прошлых эпох. По своему происхождению они могут быть сведены в две большие группы:
I) пережитки ритуальных обрядов, связанных с поклонением тем или иным божествам,
2) действия, инсценировавшие явления исчезнувших форм быта.
К первым можно отнести отголоски древних жертвоприношений (ритуальное разрывание курицы, ритуальное разламывание калача, сидение молодых на овчине) , обычаи — оберёги от злых сил (поливание водой, перебрасывание кружки через голову), магические приемы (осыпание зерном и орехами, поливание водой).
Вторая группа обычаев воспроизводила некогда реально существовавшие явления. Они представлены многочисленными действиями, символизировавшими борьбу между родственниками жениха и невесты, а также многочисленными обычаями, имитировавшими покупку невесты.
Обычаи, воспроизводившие борьбу за невесту и покупку невесты, являлись традициями развлекательного характера, видимо, еще задолго до XIX в. К началу XX в. они постепенно исчезали. Например, инсценировка борьбы за невесту в конце XIX в. сохранилась только в свадебном фольклоре в виде танцевальных действий и в некоторых других актах.
Более стойкими оказались остатки ритуальных обрядов. Но и здесь произошла определенная эволюция в со¬держании обрядов, хотя некоторые сохранили свое первоначальное значение. Так. обычаи, носившие в древности несомненно ритуальный характер, — жертвоприношение птицы и хлеба — к XIX в. утеряли свое прежнее содержание. В своем новом значении хлеб и курица, которыми одаривали гостей, обладали свойством приносить счастье. В какой-то мере подобное значение имелось и у прежнем содержании этих ритуалов, но в изменившихся условиях понятие божества, которому предназначалось приношение, совершенно исчезло и на первый план выступило значение хлеба и курицы, как приносящих счастье. Строго говоря, исполнение этих обычаев с таким пониманием уже лишено ритуального характера.
Более стойко продолжали сохраняться в крестьянском был, обычаи оберегания от злых духов и обычаи пожелания плодородия. Распространенным способом выражения этих обычаев служило поливание водой. Поливание или кропление водой соединяло в себе и пожелание плодородия и стремление оградить молодых от злых духов. Но и эти обычаи к XIX в. во многом потеря¬ли свое значение и в новых условиях приняли характер примет.
Таким образом, многие из актов свадебной обрядности к началу XX в. в значительной степени потеряли характер ритуальных обрядов. Часть из них исполнялась как обычаи, приносящие счастье. Другие превратились в традиционные действия со слабо выраженным смыслом.
В целом, в действиях свадебной обрядности второй половины XIX и в начале XX в. доминировали мотивы торжества и радости, а также обычаи пожелания молодым и гостям счастья и богатства.

Кроме-обмена кольцами, молодые во время помолвки обменивались подарками – так называемыми «Злоажеле». Невеста отдавала жениху косынку и кольцо, жених невесте — деньги. Косынка в качестве «подарка невесты «жениху не «является случайным локальным обычаем. Она служила обязательным атрибутом в обычаях помолвки у многих народов, особенно у славянских.
В польской свадьбе жених вручал невесте деньги и взамен этого получал от невесты ее платок и венок — символ ее девичьей невинности.
Такой же обычай дарения платка жениху существо¬вал в Белоруссии, на Украине, в ряде русских областей (Московской, Тверской)5.
Обычай, по которому жених дарит невесте во время помолвки деньги, уходит своими корнями в практику выкупа невесты. В средние века у германских народов он был исторически зафиксирован как плата за целомудрие невесты. Такой же характер носил этот обычай у славянских народов. В польской свадьбе, на¬пример, преподнесение монеты в дар невесте «лишало» ее невинности в глазах окружающих».
В молдавских обычаях XIX и жених также дарит деньги, но это не давало ему никаких материальных или моральных прав. Принятие от жениха денег и вручение ему платка и кольца являлось со стороны невесты выражением согласия на брак. Если она хотела расстроить брак, то забирала косынку и кольцо — это означало ее отказ. Косынка с кольцом, с. одной стороны, и деньги — с другой являлись, таким образом, залогом нерасторжимости брачного договора. Возможно, что прежде значение этого обычая было другим, так как к значению брачного залога эволюционировали обычаи пред брачного дара у всех европейских народов.
Родители жениха и невесты садились за стол, уставленный вином и закуской, и окончательно договаривались о количестве приданого. а также назначали день свадьбы Молдавская народная поэзия характеризует «рэспунс» вином как его самой отличительной чертой.
Как уже было сказано, родители жениха приглашали родителей невесты «распить» ответ. Аналогично этому украинский сговор назывался «большим пропоем».
В украинских обычаях «заручип» «дружко» или «староста» предлагал молодым взяться за концы платка, сам брался за его середину и выводил их на почетное место в хате. После угощения жениха и невесту выводили за платок для участия в танцах. Такое же действие имелось « в молдавской помолвке, но с той лишь разницей, что молодых связывали не платком, а позолоченной нитью1.
Некоторые исследователи — Волков. Сумцов. Довнар- Запольский и другие — видели в этом вождении за платок символизацию похищения невесты или ее продажи, или же рассматривали его как утверждение власти мужа над женой.
Акт соединения рук всеми исследователями безусловно относится к древнейшим свадебным актам. Н. М. Никольский относит его к эпохе материнского рода, приводя в подтверждение описанную Морганом брачную церемонию у ацтеков — жрец связывал концы платья невесты и плаща жениха, что и составляло брачный об¬ряд.
Соединение рук путем связывания имелось в обычаях древних индусов и индусов XIX в., у древних римлян (dextrarum junctio). Соединение рук (жених брал руку невесты) было распространено в средневековой Франции и Германии и впоследствии распространилось по всей Европе.
В молдавских обычаях связывание рук является выражением брачной связи. Характер этого связывания и приветствия, произносимые при этом, свидетельствуют о том, что связывание символизировало соединение молодых для дальнейшей общей совместной жизни.
Такой же смысл, видимо, имело и связывание молодых платком (у украинцев). Приветствия, которые говорили по этому случаю, акцентируют именно этот факт дальнейшего совместного проживания молодых.
Отец и мать невесты, выпивая первую рюмку, приговаривали: «Дай боже добрый час щоб вмисти хлибасо- ли пюисты и горилки попыты и щоб наши молоды дружка дружку почитали, та родытелив не забувалы. Дружка берет платок и велит молодому и молодой взяться за него руками».
Рассматривая в целом молдавские обычаи сватовства и помолвки с точки зрения их национальной специфики, следует отметить следующие особенности.
Содержание молдавских обычаев сватовства и помолвки было близким к распространенным традициям многих народов Европы. Но наряду с этим, как в общем строе, так и в отдельных актах молдавской обрядности сватовство и помолвки (условные формы предложения сватов — «охотники—дичь», «купцы—товар», подмен невесты) прослеживается наибольшая близость с украинскими обычаями. Обычай «пе куптьор» аналогичен болгарскому.
Оценивая вышеуказанные обычаи и их действительную роль, которую они выполняли в обществе, следует отмстить, что многие из них ко второй половине XIX в., а тем более к началу XX в., потеряли свое прежнее смысловое значение.
Во многих случаях действительное содержание об¬ряда уже не совпадало с его формой. Сохранялась толь¬ко схема обряда, перешедшего из магического действия в игровое.
Условные формы предложения сватов «охотник— дичь», «купцы—товар» к XIX в. даже по своей форме являлись приемами игрального характера. Такое же значение имела подмена невесты.
На протяжении XIX в. изменился смысл обычая по¬хищения невесты, принявшего развлекательный характер. Пред брачный дар жениха, изменяя свое значение на протяжении долгого времени, к XIX в. приобрел смысл залога нерасторжимости брачного договора, повторяя эволюцию, общую для многих народов.
Наряду с этим ряд суеверий продолжал сохранять свое значение. Полностью оставались в силе запреты сватовства и помолвки в «несчастливые» дни. Таким образом, продолжало существовать понятие о «несчастливых» днях, хотя уже с другим толкованием их.