Безконечная история

..орудовал Вениамин лопатой с упоением, рубил с оттяжечкой, удивляясь своему внезапно обнаруженному мастерству.
- Видать предки самураи были, - угрюмо думал он смотря на проделанную им работу.
- Хенде хох, - послышался спокойный голос и Веня почувствовал прикосновение прохладного метала к своему затылку..

"Это конец!" - мелькнуло в голове Вени, и всё же он с надеждой крикнул "Гитлер Капут!". Ответа не последовало. Последовал удар в ухо и потом по почкам. Веня согнулся от боли. "Цайген зи ире аусвайс! Шнель!" - прикрикнул тот же голос. Покосившись краем глаза назад, Вениамин не поверил своим глазам. За ним стоял какойто хмырь в какой-то чёрной форме, как из фильма про Штирлица с повязкой со свастикой на рукаве. Автоматом "Шмайсер" (там внизу, в моих подарках увидите - прим. автора) хмырь тыкал Вене в спину. "Фашист!" - подумал Веня. "Сам ты фашист!" - подумал фашист и больно ударил его своим сапогом в зад. От боли лопата выпала из рук Вени.

..их бин больной, - с надеждой сказал Вениамин, - печень пошаливает.
- Партизан? - сухо спросил автоматчик и грубо ткнул Веню в бок стволом шмайсера.
- Никак нет начальник, гуляю здесь просто, кислород в углекислый газ перерабатываю, ну и сероводород иногда возникает, - молвил обуреваемый беспокойными мыслями Вениамин Прохорович.
- что сероводород у тебя навозникал, это я заметил, глаза режет, - на чистейшем русском языке вдруг заговорил таинственный незнакомец, - ты зачем этих замочил, душегуб? - кивнул автоматчик на кровавое месиво.
Бес попутал, товарищ начальник, ей Богу бес, - испугано стал оправдываться Веня и медленно опустился на колени.
Наступила зловещая пауза..

- Гамбургский волк тебе товарищ, - процедил фашист сквозь зубы. Веня стал бешено вспоминать уроки немецкого в школе. "Говорила же мама - учись, учись олух! - Так нет же, не слушал маму". В голове Вениамина стали всплывать давно забытые слова. "Как же по-немецки стрелять? То ли шисен, то ли шайзен?"- не мог вспомнить Веня. "Наверно, всё таки шайзен!" - решил Веня. Фашист уже стал зловеще поднимать автомат. "Надо что-то делать!" Веня хотел сказать, чтобы тот не стрелял, но из-за плохого знания немецкого, у него в голове всё перепуталось и он заорал во всю глотку "Ишь верде шайзен, ишь верде шайзен!" Фашист в недоумении покосился на него и инстинктивно сморщился...

светало..

Фашист как-то неуверенно заёрзал на месте и погладил ствол автомата. - Это твоё последнее желание, что ли? - неуверенно спросил он Веню. - Да! Да! - обрадованно вскрикнул Вениамин, несовсем уловив смысл сказанного. "Мне бы только ночь простоять, да день продержаться" - думал Веня, осторожно косясь на свою лопату, - "А там уж я...". - Ну гут, сходи вон за этот гараж, - прервав ход его мыслей, сказал незнакомец. Веня воспрянул духом, но всё же ничего не понимал. "С чего это вдруг мне за гараж идти?" - не понимал он. "Бумаги дать?" - спросил фашист. "Зачем мне она?" - подумал Веня, но промолчал. Помолчав пару секунд, неуверенно сказал: - Не, мне бы лучше ... лопату! - Зачем лопату? Закопать, что ли? - спросил тот. - Ну да, закопать, - промямлил Веня (И кого закопать?) - Бери лопату, только быстро! Шнель! - Яволь! - довольно гаркнул Веня, мгновенно схватив свою лопату и скрылся за гаражом.

- Прохорович! - позвал автоматчик, - ты живой там?
Ответа не последовало. Прикурив папироску и пустив облачко сизого дыма в небо, обладатель шмайсера медленно побрёл за гараж, но не дойдя пару шагов до угла остановился.
- Вень, а Вень, не дурил бы ты, а то ведь пальну в брюхо, выходи с поднятыми руками, хватит поясничать.
Вениамин повиновался.
Под ногами хрустел сухой снег, всё вокруг переливалось морозными искрами и даже как-то не думалось о печальном. Веня периодически тряс головой, как пёс вылезший из воды, пытаясь стряхнуть с себя навождение, но это был не сон, он действительно двигался под дулом автомата в сторону заброшенного полуистлевшего барака.
- Слыш, моряк, отпустил бы ты меня, меня девушка ждёт, любит, плакать будет, - безнадёжно попросил Вениамин и замедлил шаг.
- Да не моряк я, эсэсовец, чёрт бы меня побрал, служба такая. А ты ступай мил человек, не могу я тебя отпустить, присяга не позволяет, - с неподдельной искренностью сообщил немец.
За бараком, стоял грузовик, на его темно-зелёном жестяном боку красовалась угрюмая надпись - "ГАЗЕНВАГЕН"..

- Милости просим! - оскалился фашист. - А ё.... твою ...! - вырвалось у бедняги. По его лицу вновь потекли слёзы. Стоявшие рядом с душегубкой десяток ребят со шмайсерами только покуривали и довольно ухмылялись. - Юда? - спросил толстый эсэсовец, видать начальник, вениного фашиста, тыкая в Веню пальцем. Веня поперхнулся и раскашлялся: - Найн, найн! Кайн юда! Ишь бин... ("что бы тут соврать" - прикидывал Веня, уже не удивляясь тому, что немецкие слова выплывали из его подсознания и складывались в слова) ... и вдруг выпалил на чистейшем немецком что-то из глубин подсознания: - Штандартенфюрер СС фон Штирлиц, ду, гросэ шмутциге швайн! Толстяк от неожиданности раскрыл рот, поперхнулся сигаретой и вытаращился на Веню: - Вас?, - промямлил он, даже не заметив того, что сигарета из его рта выпала, залетела ему под воротник и задымилась где-то на пузе толстяка под кителем. Тем временем Веня, воспользовавшись замешательством фашистов, брал инициативу в свои руки. "Помирать, так с музыкой!" и выхватив из кармана фуфайки дедову губную гармошку, зазвучали знакомые до боли жалобные аккорды: "Шпацирен, шпацирен, зольдатен официрен!" Из глаз эсэсовцев потекли слёзы. Толстяк рыдал навзрыд, не обращая внимания на столб дыма, вырывавшийся из его правого сапога. "Вот какая сила искусства!" - облегчённо вздохнул Вениамин Прохорович.

...и оставив немцев однмх рыдать дальше он зашагал куда глаза глядят с твёрдым намерением творить добро на земле. И начать решил он...

С Ближнего Востока, где вот уже сколько лет миролюбивые и добрые израилитяне пытались мирно ужиться с не менее добрыми палестинцами. Вениамин купил билет до Тель-Авива и встал в аэропорту в очередь на предполетный контроль...

..и тут он увидел её - свою последнюю любовь. Она стояла у стойки бара и смотрела сквозь толпу задумавшись. Её глаза были зелены, даже с такого растояния Вениамин разгледел это, он знал, что они меняют цвет в зависимости от её настроения. Она была необъяснимо красива в своей задумчивой грусти..
Внезапно возле неё возник какой-то хмырь и по-свойски обнял.
Глаза Вени налились кровью и он покачивающейся походкой, будто моряк на палубе во время шторма, пошёл к ним..

...здравый смысл в его голове пытался робким голосом возразить.
- Вени, слышь... Я нехочу быть назойливым, но... это... помнишь, отныне только добро и всё такое... ты сам гово..." - договорить он не смог. Вениамин увидел как хмЫрь нагло мацанул зеленоглазую красавицу за точённую, в узкие джинсы одетую, попку. Здравый смысл был грубо скомкан, расстоптан и выброшен в ближайшее мусорное ведро, больно ударившись при этом об стенку. Ничего не подозревавшая парочка вдруг почуствовала как какая-то большая тень накрыла их столик...

..хмырь позеленел. Веня наслаждался произведённым эффектом..

- Вениамин Прохорович, не может быть, это вы? - воскликнула красотка, - Какими судьбами? - продолжила она, расплывшись в двусмысленой улыбке и озираясь на хмыря. Венину злость как рукой сняло и он глуповато улыбнулся... Он попытался что-то сказать, но мысли от переполнивших его чувств перепутались и заикаясь, он сказал: - Рыбка моя, это я... я это... пришёл вот этому - он указал пальцем на хмыря, - который тебя за жопу гладил и руку тебе под лифчик засунул, харю его поганую начистить, исключительно по доброте душевной!, - добавил он как бы для очистки совести! "Ну вот, теперь совесть чиста!" И не обращая внимания на отвалившуюся челюсть красотки, врезал хмырю такого пендаля под зад, что тот, кувыркаясь, отлетел к соседнему столику, за которым ел суп какой-то амбал и упал прямо на его тарелку с супом, попутно заляпав этим супом амбалу новенький костюм, который только вчера был куплен за 8 000 евро. Глаза амбала налились кровью, как у кабана, и он медленно приподнялся из-за столика... Когда он поднялся, непутёвый хиырь от увиденного непроизвольно обмочился. Амбал поперхнулся от злобы, сегодня у него выдался неудачный день. Своей жопой почуявший это хмырь почувсвовал какой-то неароматный запах под собой и одомлел от прилива дикого, животного ужаса - от страха он ещё и обгадился... Неудачный день выдался и у него...

..вдобавок ко всему, Веня плеснул в его утомлённую харю недопитое им тёплое пиво. Хмырь утёрся..

И вот теперь, пока взбешенный амбал пинал ногами и по-всякому метелил хмыря, у Вени появилось время спокойно поговорить с бывшей любовью. - Ну, ты это... как там тебя... совсем блин забыл... вспомнил! - Агриппина! - ну ты такая... ты такая... Агриппина в это время смотрела, как амбал метелит хмыря и горько плакала, совсем не обращая вниманияна Веню. - Да не плачь ты! - выплеснул тот свою злость! Подумаешь, наваляет этому срулю, большое дело! И поделом - пусть не гадит в приличном месте и баб чужих не лапает! Да откуда он тут вообще взялся, это чмо? - всё сильнее распалялся Веня, - вот щас я сам ему ещё добавлю! - Вениамин уже почувствовал себя героем! - Ну я ему щас! - Не надо, разрыдалась Агриппина, это Вадик, жених мой! Мы едем отдыхать в Египет, а после возвращения поженимся, вот уже и приглашения разослали... - Свадьбы не будет! - выкрикнул Веня и схватив невесть откуда попавшуюся под руки швабру, тоже бросился в атаку на Вадика. Несчастный Вадик, если бы он только мог себе представить...

...что значят слова "неудачный день" в ежедневном гороскопе, который он прочитал утром, он бы низачто не вышел бы из дому. Но было поздно и Вадик понял что надо выбираться из ситуации. И он решил...

..плавно перейти в газообразное состояние, благо владел этим искуством, переданным им старым замшевелым китайским монахом. Поднатужившись всеми мышцами, он весь ушёл в пук, буквально растворившись на глазах у изумлённой публики, оставив после себя лишь зловонное облачко ядовито-жёлтого цвета..

...плавно переходящее в сопливо-зелённое....

Этого, конечно, не мог учесть Вениамин, замахнувшийся щваброй прямо по голове Вадика. Но Вадик неожиданно улетучился и его швабра, по касательной траектории описав дугу, с треском раскололась надвое на голове уже не Вадика, а амбала. "Ой!" - сказал амбал. "О- ё -ёй!" - подумал Веня, но по-привычке не растерялся, опять выхватил из кармана фуфайки дедову губную гармошку и, как и всегда, зазвучали уже привычные аккорды:"Шпацирен, шпацирен..." Но доиграть он не успел, потому что амбал, с диким воплем: "Фашизм не пройдёт!" так огрел Веню табуреткой по башке, что тот только и успел сказать: "Данке!" и теряя сознание, упал в объятия подхватившей его Агриппины...