Игры и все про них, а также увлечения..

Количество зависимых от азартных игр людей в нашей стране продолжает расти

Когда Антонида Васильевна проигрывала состояние в одном из "воксалов" немецкого курорта, она вовсе не намеревалась досадить родственникам. Делала она это единственно по страсти, "в исступлении", как верно подметил Достоевский. В один вечер 75-летняя московская помещица оставила в казино почти все свое имущество. Чтобы проиграть 25 тысяч долларов, минскому студенту Роману понадобилось намного больше времени — около года. Зажиточная русская бабушка из-за проигрыша сильно не расстроилась — у нее на родине оставалось немало недвижимости. А что же родители Ромы? Люди со средним достатком, они даже не сразу осознали сумму, на которую "попал" их сын.

Болото из жетонов

— Первый раз зашел в игровой клуб случайно, вместе с другом, — вспоминает Рома. — Кажется, что-то выиграл, уже точно не помню, но сумма была небольшая. Потом еще заходил туда пару раз, а тут кризис в жизни случился — с девушкой расстался. Настроение подавленное, да и времени свободного много появилось. Сам не заметил, как втянулся: в клуб поначалу ходил раз в неделю, затем — несколько раз, затем каждый день. Ставки вначале делал тысяч по пять рублей, затем больше, больше. Помню, поставил 50 тысяч, а выиграл миллион. Правда, те деньги у меня долго не задержались: в тот же вечер разошлись на новые ставки. Сначала были игровые автоматы, затем перешел на "живую" рулетку, дешевые клубы со временем сменились дорогими казино.

Весь год, пока я играл, меня преследовало чувство, что жизнь идет как-то неправильно, не по тем рельсам. Я полностью сменил круг общения, теперь моими приятелями стали администраторы клубов, бармены и другие игроки. Осознавая, что угодил в "болото", никого из своих друзей я никогда не приглашал с собой — не хотел, чтобы их постигла моя участь. О том, что у меня серьезные проблемы, я понял, когда стал брать деньги в долг. Думал, отдам, как только отыграюсь. Действительно, часть отдавал, но в какой-то момент стало ясно: покрыть выигрышами весь долг невозможно. А тут и родители узнали об игре: "кредиторы" меня стали разыскивать по домашнему телефону.

Расстроенный отец, слезы мамы… Этот момент стал переломным, и я понял: надо остановиться, другого подходящего момента может и не быть.

Родителям Романа самим пришлось занять деньги, чтобы расплатиться с долгами сына. Затем честно признались, что возьмут его под контроль, попросили отключить мобильный телефон, чтобы не искушали звонки из прошлой жизни. Теперь родители Романа вплоть до минуты знают график его передвижений, но довериться сыну окончательно пока не могут — слишком сильное потрясение пережили. Парень на них не обижается: знает, какую кашу заварил. В игровой клуб не заходит уже почти два месяца, но считает, если бы и зашел, то сил не притронуться к рулетке у него достаточно. Хотя зарекаться, что этого никогда не произойдет, не стал.

Жизнь — как рулетка

Сегодня Роман ищет замену своему прежнему увлечению. Он неглупый молодой человек и поэтому понимает: нишу надо заполнить, иначе… Занимается спортом, работает (до появления в жизни пристрастия, к счастью, успел окончить университет). И очень хочет помочь другим людям, которые тоже оказались в сетях игромании и которых, по наблюдениям молодого человека, день ото дня становится больше. Правда, официальной статистикой состоящих на учете гэмблеров, или лудоманов (так в психиатрии называют людей, зависимых от азартных игр), пока никого не испугаешь. Сегодня под наблюдением наркологической службы Беларуси находится 146 человек, страдающих игровой зависимостью. Из них прошли курс лечения в больнице 42 человека, на телефон доверия обратились 117 человек. Но, как считает Сергей Игумнов, доктор медицинских наук, профессор, директор Республиканского научно-практического центра психического здоровья, это лишь надводная часть айсберга. В одном только Минске зарегистрированы тысячи обращений родственников игроманов в различные инстанции с просьбами о помощи. Уж кто-кто, а они не по рассказам знают, как "безобидное" развлечение превращается в самый настоящий бич.

— Считайте, Роману повезло, — говорит Сергей Игумнов. — Как все могло окончиться? У 23 процентов гэмблеров появляются серьезные финансовые проблемы, 35 — разведены, у 80 — нарушены межличностные отношения. Среди зависимых игроков широко распространена преступность — в 60 процентах случаев: от серьезных финансовых махинаций до мелких краж, встречается разбой и грабеж. Среди игроманов очень высок суицидальный риск: от 13 до 40 процентов патологических игроков совершают попытки самоубийства, 70 — отмечают у себя суицидальные мысли, особенно на фоне крупных систематических проигрышей. В результате, например, в США, где средняя продолжительность жизни достигает 75 лет, гэмблеры живут в среднем 45 лет. Для сравнения: 45—50 лет — средняя продолжительность жизни людей, зависимых от алкоголя, 40 — наркозависимых. Игра укорачивает жизнь не меньше, чем другие формы зависимости, действуя через непрекращающийся стресс и выливаясь в ранние инфаркты, инсульты и другие болезни. Патологическая зависимость от азартных игр перерастает масштабы вредной привычки. Поэтому-то ее нельзя рассматривать как распущенность и слабость характера, это самая настоящая болезнь.

Не будите спящего гэмблера

Интерес к игре стар как мир: еще при раскопках древнего Египта обнаруживали игральные кости. Порок "зарыт" внутри человека. И когда уничтожают сдерживающий фактор, зверь вырывается наружу. Проблема игромании, по словам Сергея Игумнова, обострилась с возникновением индустрии игр, хотя еще и в XIX веке на Руси игроки проигрывали состояния, крепостных крестьян, скакунов, борзых собак. А некоторые, разорившись, оканчивали жизнь самоубийством. В советское время существовала подпольная игровая субкультура, которая особенно процветала в крупных городах: Москве, Киеве, Одессе, портовых городах Прибалтики. В Минске единичные игровые клубы организовывались на квартирах. Азартные игры относились к мошенничеству и карались небольшим, но сроком лишения свободы. Уже тогда вызрела группа проблемных игроков, людей, которые собирались в подпольных игровых салонах. Их дети чаще всего тоже были подвержены игромании: пристрастие напрямую переходило от родителей к детям.

— Если раньше зависимость от азартных игр была преимущественно мужским уделом, сегодня каждый третий проблемный игрок — женщина, — говорит Сергей Игумнов. — И вообще, игра становится знамением нашего времени, одним из компонентов не лучшей современной субкультуры. Любой психиатр вам расскажет в подробностях, каким метаморфозам подвергается психика и мышление гэмблеров. И объяснит, почему людям с сознанием патологического игрока сложно построить что-то фундаментальное: начиная от отношений с окружающими и заканчивая процветающим государством.

По мнению Сергея Игумнова, профессора Владимира Доморацкого, заведующего кафедрой общей и клинической психологии БГУ да и многих других представителей медицины, в Беларуси слишком доступны азартные игры. Доступ к ним можно легко получить практически в любом регионе страны. Так ли это? За разъяснением "Р" обратилась в Министерство по налогам и сборам Беларуси, которое сегодня курирует игорный бизнес в нашей стране.

— Лицензию на право осуществления игорной деятельности в Беларуси имеют 120 юридических лиц, — говорит Николай Иваньков, начальник Управления лицензирования и контроля в сфере игорного бизнеса. — Сегодня насчитывается более 400 игорных заведений, 195 игровых столов, 9 тысяч игровых автоматов, около 180 касс и букмекерских контор. Большинство из них находится в столице. За три последних месяца количество лицензиатов сократилось на 85, но за счет увеличения ставок прибыль от налогов пошла вверх. За 2009 год она составила 69 миллиардов, за 2010-й — 70 миллиардов, за квартал нынешнего тоже заметно перевыполнение плана.

Концепция развития игорного бизнеса в Беларуси, принятая в конце прошлого года, предполагает, кроме всего прочего, рост числа игорных заведений и даже создание из них неких резерваций, конгломератов. Рассматривается вариант создания безвизовой игровой зоны в районе Национального аэропорта Минск-2. Скорее всего, появятся белорусские лас-вегасы и в некоторых областных центрах.

Медики и юристы для нивелирования негативного воздействия азартных игр уже приняли некоторые меры: ввели лицензирование игровой деятельности, возрастные, рекламные ограничения, налоговые отчисления, ограничения по месту, то есть отдаленность клубов от образовательных, религиозных учреждений и организаций здравоохранения, запрет на открытие их в жилых домах. Есть ограничения, относящиеся непосредственно к самим игорным клубам, например в отношении допуска клиентов с учетом возраста, "кредитной истории" и психического состояния. Некоторые казино планируют даже открыть службы социальной защиты, когда за игроками "присмотрит" специально нанятый психолог. Он же сможет оказать психологическую помощь в пух и прах проигравшемуся человеку. Но достаточно ли этого тому, кто спит и видит жетоны, рулетку и совпавших в ряд утят? Откажется ли он от своей страсти, если уже поставил на кон семью, работу, друзей, или просто переместится в заведение классом пониже?

— Здесь нужно четко выяснить: выигрываем мы или проигрываем в случае увеличения количества казино, а соответственно, патологически зависимых от игры людей, — рассуждает Сергей Игумнов. — В начале года мы по заданию Совета Министров на базе нашего центра проводили широкомасштабные исследования по поводу алкоголя: прибыли в казну от его продаж и прямых и косвенных затрат от употребления. Получилось соотношение: на каждый рубль дохода 10—11 рублей расходов. Скорее всего, с гэмблингом будет та же ситуация. Нужно ли нам это, вот в чем вопрос...