Поэзия БДСМ

(King Candy @ 24.01.2016 - время: 23:00)
И как было, когда перепугались?
Разревелась. Потом заснула :)

А чего освободиться - то не пыталась?

Это было бы довольно трудно сделать :). Вдобавок, были шансы, что всё обойдётся. Подумаешь, телефон не отвечает... Другое дело, что он у него полтора часа не отвечал.

Был похожий случай с одной моей знакомой. Купила большой холодильник, а когда привезли и уехали, сама потащила его на кухню. В проходе он застрял, и ни взад, ни вперёд, ни сверху перелезть. Короче, замуровала себя на кухне. Ни выхода, ни телефона, ни туалета, ни ключей от квартиры. Разве только в окно кричать о помощи. Так не каждый согласится дверь в квартиру ломать.

Как же я давно тут не был!!!
Танука, Вам респект как всегда за прекрасное стихотворение.

Но вот и к самому в кои-то веки муза снизошла:

Садо-мазо-романс.

Наступает вечерняя мгла,
День сгорает полоскою синей.
Переделаны дома дела
И теперь ты мне будешь рабыней.

Я тебя закую в кандалы
Или может быть лучше в колодки...
А на дереве капли смолы
Будто дерево плачет от плётки.

Трепещи от насильничьих лап
И испуганным взглядом порадуй.
Ведь в руке у меня старый кляп,
Перепачканный алой помадой.

Знаю я не прожить мне и дня
Не связав твоих рук в изголовье.
Я люблю! И ты любишь меня,
Но немножечко странной любовью.

#лирикаМК

"Кандалёнка и Лошарик", ч.9



Там, где горные вершины
В небеса вбивают клин,
Где задумчивой морщиной,
Словно сжатая пружина
Изогнулся серпантин,

То ли правда, то ли мнится
В чужедальней стороне:
На дороге – колесница,
Как слезинка на реснице
Или капля на стене.

А присмотришься: коляска,
И в неё запряжена
Необычная савраска –
Парень в лошадиной маске.
Пассажирка лишь одна.

В поздних сумерках едва ли
Разглядишь: вот это да! –
Кандалёнка и Лошарик.
Убежали? Убежали!
Но откуда и куда?

Пусть они уже на воле,
Пусть свободны, но пока,
Без мучений и без боли
Им не вырваться из роли,
Не сорваться с поводка.

Ведь девчонку заковали
(И оковы нелегки),
А упряжные детали
Все армированы сталью
И закрыты на замки.

Тяжело тащить тележку,
Да притом ещё в горах,
Где и лёгкая пробежка
Без нагрузки и без спешки
Измотает в пух и прах.

Будто мало бедолаге! –
Эта адская байда –
Пробка на дурацком плаге,
Словно кол, при каждом шаге
Ёрзает туда-сюда.

И проклятую затычку
Невозможно удалить:
Нужен нож или отмычка.
Эта штука без привычки
Может запросто взбесить.

Парню бегать под уздою,
Хоть не очень-то легко,
По сравнению с рабою
Проще, так как понибою
Не положено оков.

Ветер дует, солнце светит,
На камнях туман лежит.
Кто же скажет, кто ответит,
Далеко она уедет?
Далеко он убежит?

Кабы знать, какой ценою
Ты свободу обретёшь!
Спину сводит, ноги ноют –
Чтоб решиться на такое,
Нужно верить, что дойдёшь.

Дело кажется несложным,
Просто знай себе тяни.
Но опора ненадёжна
И застрять навеки можно –
Только ногу подверни:

Зашнурованные берцы
В виде маленьких копыт –
Невозможно опереться.
Тренированное сердце
Тоже иногда сбоит.

От дыханья в маске тесной
Ничего не услыхать:
Все команды бесполезны,
Но когда во рту железо,
Трудно что-то не понять.

Вожжи – самый верный способ:
Пони видит на бегу
Лишь дорогу, что под носом.
Да и где пройдут колёса,
Видно только ездоку.

Управляя экипажем,
Ей нельзя разиней быть –
Не развалишься вальяжно:
Иногда пришпорить важно,
Иногда – притормозить.

Нет, но как же был коварен
Тот палач, кому пришлось
Навязать несчастной паре,
Столь затейливый сценарий –
Быть не вместе – и не врозь!..

Если хочется, поспорьте,
Но цепной рабыне жить
Можно только под присмотром
В относительном комфорте,
Чтоб хозяевам служить;

Господа прекрасно знают,
Что мобильная тюрьма
Так рабыне досаждает,
Что когда она сбегает –
Возвращается сама.

Это же любому ясно,
Догадаешься легко:
Просто так бежать опасно –
На дороге их прекрасно
Видно очень далеко.

Сколь верёвочке ни виться,
Одинаков результат:
Чем сходить с ума и злиться,
Лучше попросту смириться,
Да и повернуть назад…

На дворе уже не лето –
Середина октября.
Хорошо, хоть снега нету.
Без одежды до рассвета
Ночью пропадёшь за зря.

Как змея, тропинка вьётся,
Звуки тише, свет темней.
Время для захода солнца.
Неужели не найдётся
Им местечка средь камней?

Но читатель в удивленьи
Вправе нам вопрос задать –
Как же им из заточенья
После стольких злоключений
Получилось убежать?

*

Танука

(продолжение следует)

"Подлежащая"



Я – подлежащая,
Принадлежащая,
Подле тебя на коленях стоящая,
Тапочки утром в зубах приносящая,
Я.

Ближняя, дальняя,
В маленькой спальне я
Просто цепная рабыня кандальная,
Скрытная, честная, исповедальная –
Я.

Я, нападавшая
И уступавшая,
Тело и душу в неволю отдавшая,
Свой для Хозяина образ создавшая –
Я.

Нижняя, нежная,
Чистая, грешная,
Где-то – провальная, где-то – успешная,
Гордая, глупая, злая, потешная,
Я.

Я подконтрольная
И подневольная.
Плачу и криком кричу, если больно я,
Радуюсь, если бываю довольная,
Я

Слово сказуемое
Наказуемо,
Я отвечаю на боль поцелуями,
В тексте и сексе я непредсказуема,
Я.

Так образована,
Так согласована:
В цепи суровых законов закована,
Перевоспитана, задрессированна,
Я.

Слов акробатика,
Гибкость и статика,
Я – воплощённые грёзы тематика,
Вечная жертва любовной грамматики
Я.

Я эксцентричная
И неприличная,
Но без меня предложенье безличное –
Хочешь – не хочешь, а слово отличное:
Я!

*

Танука

"Кандалёнка и Лошарик", ч.10



Кто не думал о побеге!
Вот допустим, ты живёшь
В вечной радости и неге,
А вокруг друзья-коллеги,
Но такое счастье – ложь.

Вечно тянется «сегодня»,
А ведь завтра ты хотел
Стать смелее и свободней,
Чище, лучше, благородней –
И успеть, что не успел.

Это если всё в порядке.
А возьмём, к примеру, тех,
У кого в судьбе-тетрадке
Сплошь – ошибки, опечатки,
Шрамы, боль и неуспех?

Тут и возраст не помеха –
Даже старый граф Толстой
Убежал, ушёл, уехал
От достатка и успеха
За несбыточной мечтой…

Вот и ноем повсеместно,
Мол, неправильно живём,
Скучно и неинтересно,
И безумству храбрых песню
Мы в душе всегда поём!

Так и наш герой Лошарик
Осознал чутьём раба,
Что ему внезапно дарит
Шанс загубленный сценарий
Вновь переписать Судьба.

И пускай грозит расправа,
Повторяешь вновь и вновь:
Кто ты, мальчик для забавы –
Тварь дрожащая, иль право
Ты имеешь на любовь?

Струны счастья очень тонки,
Вот и мечется душа
Между леди и девчонкой:
Слева снится Кандалёнка,
Справа снится Госпожа.

Кто твоё составит счастье?
Что ты хочешь для себя –
Сильной личности и власти,
Подчинения и страсти,
Или властвовать, любя?

И Лошарик до рассвета
Долго мучился без сна:
Как решить проблему эту
И кого призвать к ответу,
Ведь из двух нужна одна!

Правда, если не для роли,
А серьёзно рассуждать,
Счастье не взрастёт на боли:
Человека против воли
В рай пинками не загнать…

Что готовит день грядущий?
Мы не знаем. Так и тут:
Наш герой, момента ждущий,
Выбегает на длиннющий
Тренировочный маршрут.

Как всегда, при всём параде:
Вновь в тележку запряжён,
Руки, скованные сзади.
В чёрном латексном наряде
Свет сияет, отражён.

Вот зачем вибратор нужен!
Кнут и плётка повредят
Дорогой костюм снаружи.
Ну а шокеры, к тому же,
В чём угодно убедят:

То истомой отзовутся,
То ужалят под хвостом.
То колючками вопьются,
И от них не увернуться,
Это не удар кнутом –

Бесполезно и пытаться.
Но вот кто представить мог:
Только стали заниматься –
Пять минут, пятнадцать, двадцать
Откатал – и вдруг звонок.

Госпожа берёт мобильный:
«Что, опять? Ну почему
Этот ваш вопрос дебильный –
Можно или нет насильно
Заключать людей в тюрьму?

Обсуждали, говорили
Сколько раз уже подряд
И в итоге присудили
Приговор оставить в силе:
Пусть сидят, кто виноват!

Непонятности в законе?
Снова в мэрию ползти?
Подожди меня в загоне!
Не дают спокойно с пони
Тренировку провести…

Впрочем, нет, постой. Охрана!
Как там наша поп-звезда,
Туалет отмыла с ванной?
Сполоснуть её под краном
И пинками гнать сюда!»

Звон железа для поняшки
Словно музыка звучит:
То идёт его милашка,
Кандалёнка, замарашка
Тяжко цепи волочит.

Триста метров от подвальных,
Крепко запертых ворот
Могут стать дорогой дальней:
Девушка в цепях кандальных
За минуту не пройдёт…

А Домина в нетерпеньи
Стеком бьёт по сапогу.
Встреть в подобном настроеньи
В это самое мгновенье
Враг её – пи*дец врагу!

«Некогда с тобой возиться,
Да и времени в обрез.
Вот тебе твоя возница.
Тренируйся в колеснице:
Выездка – не стипль-чез.

Ну, кандальная особа,
Подымай свой афедрон!
Вот тебе твоя зазноба –
И катитесь к чёрту оба
На резервный полигон!»

*

Танука

"Кандалёнка и Лошарик", ч.11



Вряд ли Госпожа хотела
Спровоцировать побег:
Ведь на этакое дело
Даже опытный и смелый
Не решится человек,

Но она уже два раза
Оставляла их одних,
Контролируя вполглаза,
А теперь решила сразу
Отпустить рабов своих

На далёкую площадку,
Где за домиком, внизу
Тренируются лошадки:
Если в замке неполадки,
Пони бегают в лесу.

Хоть и долго добираться,
(Да и выход не закрыт),
Но хозяевам, признаться,
Вряд ли стоит опасаться,
Что поняшка убежит:

По дорогам в поднебесье,
Без еды и в холода,
Километров этак двести
По горам, в осенний месяц
Пробежать? Да никогда!

Посмотрите, как надёжно
Упакован понибой:
Неужели в сбруе можно
Выдержать весь путь дорожный
В холод, ветер, дождь и зной?

Да с девчонкой на прицепе
С головы до ног в цепях?
(Кандалы – не просто цепи!)
Трудно выдумать нелепей
План побега второпях…

Навострив глаза и уши,
По дорожке, вниз и вниз,
Мимо дома и конюшни
Две отчаянные души
До развилки добрались.

Но у самого разъезда
Пони замер и стоит.
Девушка с коляски слезла,
Подошла, гремя железом,
Обняла – и говорит:

«Разве я не понимаю,
Что у парня на душе?
Думаешь, я не страдаю?
Может, раньше и могла я
Покориться Госпоже,

Выдать все свои секреты,
Получить на лоб печать,
Чтоб ослабились запреты,
Быть рабыней и при этом
Долю рабскую принять…

Но когда ты появился,
Я сказала, что за чёрт! –
Если он в меня влюбился,
И за это поплатился,
Остальное всё не в счёт.

Осень и зима с весною
Обещают холода.
Посмотри: нас только двое!
Если мы сейчас с тобою
Не уйдём, тогда когда?

Да и манны ждать небесной
Смысла нет: в конце концов
Подготовка бесполезна,
А внезапность, как известно,
Лучший козырь беглецов.

Я, конечно, понимаю,
(Невозможно не понять) –
Госпожа сегодня злая,
И уж если нас поймают,
То прощенья не видать.

Путь на волю будет труден –
Это ясно и ежу.
А вернут нас злые люди,
Знаешь ты, что с нами будет?
Ну так я тебе скажу:

Ты навеки и до смерти
«Попадёшь на колесо»,
А того, кто ворот вертит,
Бремя этой круговерти
Изведёт, в конце концов.

Два часа на сон и отдых:
Только лёг – уже подъём.
Так ломают самых гордых
В бесконечных хороводах
Ночь за ночью, день за днём.

А меня запрут в подвале,
В тесном каменном мешке,
Где, уж если приковали,
Встать получится едва ли
На коротком поводке.

Две недели напряженья
(Может, больше) и тогда
Наши кончатся мученья –
Я погибну без движенья,
Ты – от тяжкого труда.

Заставлять тебя не смею,
Только надо выбирать:
Ты со мною – или с нею?
Без тебя я не сумею,
Не рискую убежать!»

Взгляд, отчаянный и гордый,
Был красноречивей слов:
«Если хочешь быть свободной,
Я сейчас куда угодно
Увезти тебя готов!»

Не поймают, не догонят,
Если вырвались за дверь
Заключённая и пони –
Их не ждут на полигоне,
К ним до вечера теперь

Вся охрана безразлична
И уверена, что те
С тренировки, как обычно,
Обречённо и привычно
Возвратятся в темноте.

Но и в замке, и в конюшне
Разве кто представить мог,
Что они, собак послушней,
Презирая кнут пастуший,
Укатили под шумок?

*

Танука

"Кандалёнка и Лошарик", ч.12



Бегство, может, и геройство,
Только надо понимать:
По горам ходить непросто –
Камни все имеют свойство
Очень быстро остывать.

Вот удобная лощина
Между трёх больших камней!
Очень веская причина
Не пройти-проехать мимо,
А расположиться в ней.

Тут девчонка соскочила,
Только он замедлил бег,
Цепи ловко подхватила
И вокруг засуетилась,
Оборудуя ночлег.

Из камней очаг сложила
(А где печка, там и дом),
Мха и листьев притащила
И про пони не забыла –
Помогла ему во всём:

Распрягла, размяла спинку,
Подобрав у ручейка
Донце от разбитой крынки,
Через полую тростинку
Напоила «горбунка».

Одеял, конечно, нету –
Негде было их стащить.
Можно снять кусок брезента,
Тот, который служит тентом,
И сиденье, может быть.

Высота – два километра.
Как же тут заночевать?
Стылым мраком дышат недра,
Здесь от холода и ветра
Ночью можно дуба дать!

Но хитрющая нахалка
Так догадлива была,
Что украла зажигалку,
Прибираясь в раздевалке,
У охраны со стола.

(Где она её скрывала,
Это тот ещё вопрос! –
Из имущества, пожалуй,
Госпожа ей разрешала
Лишь резинку для волос).

И ничуть не затруднилась
Натаскать воды и дров.
Не понять, как ухитрилась,
Ведь при этом приходилось
Приволакивать ядро!

Да – хромала, спотыкалась
И звенела, как собор,
Но с делами управлялась
И при этом улыбалась,
На него бросая взор.

Плечи ноют, ноги стёрты,
Трензель не даёт дышать.
Хоть Лошарик был упёртый,
Был готов упасть, как мёртвый,
И – лежать, лежать, лежать…

Наблюдая за работой
Кандалёнки у костра,
Он сидел вполоборота.
От дыхания и пота
Маска словно приросла.

Был бы нож – в одно движенье
Можно срезать все ремни
И добиться избавленья,
Но одно соображенье
Останавливало в миг:

В человеческой «конюшне»,
Несмотря на строгий нрав,
Только самых непослушных
Господа считали нужным
День и ночь держать в цепях.

Разве только конюх может
Понимать тебя без слов.
Обслужить себя поможет,
Ведь копытца, в общем, тоже
Разновидность кандалов.

Вот такая жизнь у пони:
Будь объезжен и ведом.
Днём беги на ипподроме,
Ночью, на цепи в загоне
Сон со звоном, звон со сном.

Им и так не сговориться,
Даже слова не сказать:
Маски закрывают лица,
Да и чёртовы копытца
Без ключей никак не снять.

Далеко ли до невроза!
Разве парня без лица
Можно полюбить серьёзно?
Вдруг она в девичьих грёзах
Видит только жеребца?

И когда он, снявши маску,
Примет свой обычный вид,
Не предугадать развязки.
Хорошо, хоть нет опаски,
Что девчонка убежит!

От души, светло и страстно
Он желал свободы ей!
И ему же было ясно:
В кандалах она – прекрасна
И ему всего милей.

Но кандальные браслеты
И позорная печать,
Наплевав на все запреты,
Умоляли сделать это:
Взять, схватить – и не пускать!

Докажи, что ты не лошадь
(Или даже – не верблюд!).
Ты Лошарик или Лёша?
Трудно думать о хорошем,
Коль тобой пренебрегут…

Ведь бывает, что мужчина
При знакомстве тет-а-тет
Вдруг не глянется любимой.
Ну, так надо от личины
Избавляться – или нет?..

И скрываясь от погони,
Он уже не понимал,
Человек он или пони,
Где копыта, где ладони,
Где игра, а где реал.

*

Танука

В лучах заката день погас,
И вечер зажигает свечи,
От любопытных укрывая глаз,
Сакральность нашей с тобой встречи.
Я открываю дверь своим ключом...
Через мгновенье ты встречаешь на пороге...
Слова? Слова тут не о чём...
И так всё ясно - ты ждала! О, Боги!
Я твой ловлю покорный взгляд,
Ты прячешь в пол его немного не умело...
Развернувшись, ступаешь шаг назад,
Даёшь почувствовать тепло родного тела.
Движенья моих рук, твои сопротивления,
Игра теней от лампочки в прихожей...
Через какое-то мгновение,
Губ моих тепло на твоей коже.
И пальцами сковав запястья,
Я твои руки завожу за спину,
Крепко прижимаю своё счастье,
Вдыхая легкий аромат жасмина...
Моток верёвки... Узел "стремя"...
Витки ложатся аккуратно...
Как-будто бы остановилось время,
Но сердца стук подсказывает об обратном...
Грудь сжимает грубый джут...
Завязанны глаза... Рубашка на распашку...
И свечи с нетерпением ждут,
Чтобы притронуться к твоим муражкам...
Воск обжигает нежность твоей кожи,
Застывая каплями несмело...
Ты вся моя - иначе быть не может!!!
ВСЯ... и Душа твоя и тело!
И не узнают ни соседи, ни друзья
Какая ты на самом деле...
Об этом знаем только ты и я,
Ещё верёвка, ну и воск на теле...

Мило :)

и что самое удивительное быстро - около часа...
видать впечатлила Поэзия БДСМ

"Кандалёнка и Лошарик", ч.13



Если бы порою волчьей
Кто-то шастал по лесам,
То конкретно этой ночью,
Даже видя всё воочью,
Не поверил бы глазам.

Темнота, туман и дымка.
У зажжённого костра
Очень мирная картинка:
Двое путников в обнимку
Дожидаются утра:

Вся в цепях, сидит дивчина
У открытого огня.
Рядом – вроде бы мужчина,
Только в сбруе лошадиной:
Голова – как у коня!

И пока ночные тени
Медлят выползти из нор,
Друг у друга на коленях
Эти двое привидений
Продолжают разговор.

Правда, человеко-лошадь
Лишь кивает и молчит,
Да копытом осторожно
Девке волосы ерошит,
А девчонка говорит:

«Я ведь, в общем-то, не сразу
К подчинению пришла,
К плети, рабству, садо-мазо –
Тема долгого рассказа…
Хочешь знать, как начала?

Я была совсем девчонкой –
Лет четырнадцать, на вид
Даже меньше: рост ребёнка,
Грудь цыплячья, кости тонки…
В общем, девка-инвалид.

И пока мои подружки
Расцветали на глазах,
Я была такой дурнушкой!
Ночью плакала в подушку,
Побороть не в силах страх,

Что останусь одиночкой,
Что никто и нипочём
В этом мире не захочет
Этот девичий замочек
Отомкнуть своим ключом.

Стать «готической лолитой»
Я решила неспроста:
Неестественный, закрытый,
Образ этот неизбитый –
Подходил одной из ста:

Пододенешь ворох юбок,
Зашнуруешься в корсет –
Силуэт похож на кубок,
И никто не шутит глупо,
Что груди и попы нет.

В бигуди накрутишь букли,
Да поправишь их рукой,
Губки бантиком набухли –
Выглядишь подобно кукле,
Но в душе – такой покой…

Как тогда я привлекала
Взгляды всех чужих парней!
У подруг поотбивала
Столько, что уже, бывало,
Те завидовали мне.

Утопила я в трясине
И отправила в утиль
Грусть, печали и унынье
И решила, что отныне,
Я нашла свой новый стиль!

Так тянулось с год, не меньше.
Мне пятнадцать, все дела.
Среди прочих юных женщин,
Хоть казалась сумасшедшей,
Не последней я была.

Только мне всё было мало –
Пусть я счастлива, но всё ж
Недовольство нарастало:
Мне чего-то не хватало,
А чего – и не поймёшь.

Что-то странное стучалось,
Прорывалось из груди.
Я наглела – и боялась.
Мне одно лишь оставалось –
Продвигаться на пути

От простой лолиты к тёмной,
А уж там рукой подать
До брутальной и нескромной
Панк-лолиты, неуёмной
И циничной, словно бл*дь.

Никогда я не просила
Ни защиты, ни любви.
Пусть я выглядела мило,
Сколько я сердец разбила –
Господи, благослови!

Кружева, булавки, цепи…
То ли слёзы, то ли смех!
Кукла в дьявольском вертепе
Всё нелепей и нелепей
Провоцировала всех.

Гормональный взрыв за взрывом,
Оторви меня да брось!
Кофеин под седативом –
И себя с таким надрывом
Я шатала, словно гвоздь.

Кабы знать, ещё немножко –
И куда бы завела
Эта скользкая дорожка,
Если б я не понарошку,
А всерьёз по ней пошла?

Всё реально изменила
Встреча давняя, когда
Мне подруга позвонила,
И внезапно сообщила,
Что в ближайшие года

Не увидимся мы боле,
Так как осенью она
Отправляется в неволю.
Этот выбор доброволен,
Её участь решена.

Я из этих децибелов
Ничего не поняла
И немного офигела.
Что она в виду имела?
Почему так весела?»

*

Танука

"Собачка Сабочка"



Собачка Сабочка красива и покорна,
Она не любит разговоров о любви,
Она сама бежит охотно и проворно
К Хозяину, лишь только позови,

Собой являя подчинения картину,
Без разницы – сыта иль голодна,
Она всегда ужасно рада Господину –
Собачка Сабочка не любит быть одна.

Чтоб не возникло даже мысли о побеге,
На заднем огороженном дворе
Собачка Сабочка прикована навеки
К тяжёлой, крепкой и надёжной конуре.

Благодаря цепям, неволе и оковам,
Собачка Сабочка не ведает стыда,
Она – зверёк, она всегда готова
Отдать себя Хозяину. Всегда!

Собачка Сабочка уже не мыслит жизни
Теперь без Господина своего;
Она была намного злее и капризней
До той поры, пока не встретила его.

Собачке Сабочке не спится на соломе?
Хозяин может взять её в кровать!
Но если он её оставит в доме,
Она сломает всё, что можно поломать.

Потом её как следует накажут
(И может, даже высекут кнутом),
На дверь ей, как положено, укажут,
Но пожалеют – и обратно пустят в дом.

Собачка Сабочка не понимает юмор,
Но принимает бранные слова,
Ей хуже наказанья не придумать,
Чем позабыть о ней на день или на два.

Вы спросите, зачем ей это нужно?
Ну ладно бы Хозяин, но она…
Собачка Сабочка и так ему послушна,
И так всегда ему подчинена!

Но рабство – это вечное движенье,
Ступеньки без опоры и перил,
Всё вниз и вниз, и это погруженье
Ведёт к тому, кто сердце покорил.

Меж болью и любовью есть прослойка,
Но прежде чем убрать её, пойми:
Ад с Небесами разделяет только
Их степень восприятия людьми.

Сознанье бытие определяет
Вопросом, с кем себя отождествить.
Собачка Сабочка уже не отделяет
Повиновенье от желания любить.

*

Танука

"Цепная девочка"



Цепная девочка – её, конечно, жаль:
Холодная безжалостная сталь
Сковала ей лодыжки и запястья,
И каждый шаг её сопровождает звон,
Лишь перерыв на ужин и на сон
Ей дарит по ночам минуты счастья.

Два доверху наполненных ведра,
Тяжёлый шар чугунного ядра
Рабыню ограничивают строго.
Порочный круг уже не разорвать:
Каменоломня – камера – кровать –
Отныне такова её дорога.

Таскает тяжести она туда-сюда
Весь день, но результат её труда
Не виден глазу, сколько ни старайся.
Она преступница, но в чём её вина,
Никто не скажет, и она сама
Вам не ответит, как ни домогайся.

Она жила с хозяином своим,
Она была любима, он – любим
И каждый раз прощал ей что угодно.
Но так распоряжается судьба –
Капризная, строптивая раба
Однажды захотела стать свободной.

Рабыне трудно это осознать подчас:
Уйти на волю можно только раз,
И если всё-таки она вернётся,
Назад её, конечно же, возьмут,
Но на домашний отдых и уют
Рассчитывать ей больше не придётся.

Теперь она всецело предана ему,
Вернувшись в эту сладкую тюрьму
Жить в кандалах, с ошейником на шее.
Простит ли он её? Конечно, да!
Но не отпустит больше никогда,
И с каждым днём ей слаще и больнее.

Она осуждена, но, может быть,
Вам хочется её освободить?
Подобное желание похвально.
Но прежде, чем рабыню отпустить,
Обязаны собою заместить
Вы здесь её, на каторге кандальной!

И может статься, что она сама,
Избавившись от рабского ярма,
Потом сюда вернётся ненароком,
Поскольку недостойна и грешна,
А ваша участь будет решена
И навсегда послужит вам уроком!

*

Танука

"В пустыне злого сна"



Над жёлтыми песками затеплился рассвет,
Короткими шагами я проторяю след,
Затянута в резину, в тяжёлых кандалах
Бреду через пустыню, превозмогая страх.

В проушины заклёпки забиты навсегда.
Иду без всякой тропки дорогой в никуда,
И звон моих цепочек в предутренней тиши
Час окончанья ночи отпраздновать спешит.

Шагаю без надежды, иссохла как скелет:
Из латекса одежда, воды ни капли нет,
Не снять и не разрезать – резина так толста:
Такое на девчонку надели неспроста!

Когда я убежала, судьбу свою кляня,
Охранница не стала преследовать меня,
Все знали, что пустыня надёжнее оград:
Скопытится рабыня – никто не виноват.

Вот кажется проткнётся отверстие одно,
Но – тянется, не рвётся тугое полотно.
Наверное, поможет обычный острый нож.
Наверное, поможет... да где ж его возьмёшь?

Сквозь мутное окошко почти не видит глаз:
Вцепился, словно кошка, в лицо противогаз.
Стекло синеет кварцем – его нельзя разбить,
И надо ли пытаться? Глаза б не повредить...

Закупоренный плотно резиновый мешок –
Надёжно и добротно заклеен каждый шов.
Стекает пот по коже дорожками – кап-кап,
Я пот пила бы тоже, но мне мешает кляп.

Песок – не та основа, чтоб грезить на ходу:
Я падаю и снова встаю и вдаль бреду
Со скоростью улитки. Все палачи Земли
Мучительнее пытки придумать не смогли!

Хоть были поначалу шаги мои легки,
Манила и ласкала взор ленточка реки,
Сулила мне спасенье. На деле вышло так,
Что это снаряженье замедлило мой шаг.

И на пути на этом я вижу сквозь стекло –
Кругом лежат скелеты, кому не повезло:
Их тоже заковали, на гибель обрекли,
Они, как я, шагали, но так и не дошли.

Железные оковы несчастным велики:
Белёсые остовы засыпали пески,
Что не склевали грифы, рассыпалось во прах,
И лишь браслеты тихо ржавеют на костях.

До счастья километры, а рядом, так близка,
Смесь огненного ветра и жгучего песка.
А воды серебристо искрятся вдалеке,
И медленно, не быстро, шагаю я к реке,

Ступаю враскорячку, лишь цепи трень да брень.
Как зверь, впадаю в спячку, едва погаснет день,
Но, как ни закопаюсь, придётся мне опять
От холода спасаясь, под звёздами шагать...

* * *

Темно. Глаза открыла. Таращусь в потолок.
От пота весь затылок под латексом намок.
Лежу, не понимая, что сделали со мной,
И вдруг припоминаю: сегодня ж выходной!

Явилась я под вечер, заботы сбросив с плеч,
Решила вместо встречи сама себя развлечь,
Создав себе интимный и фетишный уют,
Надела свой любимый резиновый кэтсьют,

Противогаз, оковы (мне нравится бондаж!),
Устроила суровый дыхательный тренаж,
Устала, прикорнула, решив, что кончен день,
И в латексе уснула – раздеться было лень.

Бывало, что и раньше, с Хозяином вдвоём,
Усну в его объятьях – и грежу о своём.
Бондажные девайсы – назойливая вещь:
В цепях не удивляйся, что будет сон зловещ.

И снился мне, бывало, кошмар или курьёз,
Но я осознавала, что это не всерьёз.
А тут – какие шутки! – могу ли я смотреть,
Как я в пустыне жуткой обманываю смерть?

Но вот она, развязка (ах, как же хорошо!) –
Сняла тугую маску, стянула капюшон,
Корсет расшнуровала: закончилась игра.
Но цепи не снимала до самого утра:

Пускай беглянка снова в пустыне злого сна
Несёт свои оковы вдвоём, а не одна.
А после, до рассвета, я долго чай пила,
Чтоб там девчонка эта спокойно спать могла...

С тех пор меня снедает назойливый вопрос:
Так кто же я такая? Смогла бы я всерьёз
В житейской круговерти, с подобной прямотой
Уйти в долину смерти из клетки золотой?

Один мудрец восточный ученикам сказал:
«Никто не знает точно, где сон, а где реал.
Я ль видел сон, в котором был бабочкою я,
Иль бабочка, которой сейчас приснился я?»

Но если я уснула в плену стальных оков,
То как же я тонула в поту среди песков?
Где та, которой ближе я сроду не была?
Она сумела выжить? А может, умерла?

Тогда какая сила вмешалась в ход вещей
И девку воскресила в иллюзии моей?
Могу ль я возвратиться, обратно всё вернуть,
В пустыне пробудиться, коль заново уснуть?

Какая же проблема её загнала в ад?
Насилие гарема? Монашеский уклад?
Куда она бежала, и из какой тюрьмы?
И так ли нас сближала та сталь, что носим мы?

Ведь каждой ночью снова я чувствую во сне
Ошейник и оковы, надетые на мне,
И мне доселе снится, что я опять иду
В резиновой темнице, в пылающем аду.

*

Танука

"Кандалёнка и Лошарик", ч. 14



Тьма сгустилась, звёзды блещут,
В небесах взошла Луна,
Языки костра трепещут.
Две подруги есть у женщин:
Темнота и тишина.

Потому на откровенья
Так ужасно тянет нас,
Если будет настроенье,
В те короткие мгновенья
Перед сном, в полночный час,

Чтобы золото молчанья,
Серебро чеканных слов,
Медь кандального бренчанья
Послужили оправданьем
В искуплении грехов.

Пламенем костра согрета,
Мечется ночная тьма.
В угольках – осколки лета
Догорают, а в браслетах
Пробуждается зима.

Руки гладят и ласкают,
И всё чаще, тут и там
Бессловесно обещают:
Подожди – сама себя я
Навсегда тебе отдам…

Но оборванная фраза
Снова тянет за собой
Продолжение рассказа,
Ведь девчонка же не сразу
В замке сделалась рабой.

«Уж такая вышла свадьба,
Что ни в сказке, ни пером
Ни сказать, ни описать, блин,
Прокурора к ним позвать бы –
То-то вышел бы облом!

Зацените приключенье –
Как-никак, почти сестра
Переходит в подчиненье,
Да чего там – во владенье!
Пусть всё это лишь игра,

Всё равно мороз по коже:
Этак сдуру убедят,
Будто ты на них похожа
И под это дело тоже
Продадут, закабалят!

После свадьбы, на банкете
Разве я могла забыть,
Как подругу били плетью,
Как заковывали в цепи,
Как вели её клеймить?

Как потом она кричала,
Как, шатаясь, шла назад…
Как она, в громаде зала
Вальс невесты танцевала,
Завораживая взгляд.

Вальс! Прикинь? А я смотрела
На неё, разинув рот,
Как судьба её вертела,
Как супругам то и дело
Аплодировал народ.

Талия в плену корсета,
На спине – следы плетей,
Ноги дёргают браслеты…
Как, наверно, в танце этом
Больно приходилось ей!

Но она ступала твёрдо,
Отрекаясь от всего,
Шествуя легко и гордо,
Со смиреньем и восторгом
Всё смотрела на Него.

Взор её сверкал от счастья,
Слёзы капали из глаз
В миг, когда в зените власти
Господин, Хозяин, Мастер
Уводил её от нас…

Яркость этих впечатлений
Не померкла до сих пор.
Я ж была в недоуменьи:
Где источник наслажденья,
Чем так сладок приговор?

Женщина по зову плоти
И велению души
Добровольно в плен уходит!
Почему так происходит?
Чем же мы нехороши?

И неделю за неделей
Я спала, и мне во сне
Всё казалось, что на деле
Цепи на неё надели,
Уготованные мне,

А внутри, вторая с первой
Уживались две души:
Девочка в обрывках нервов –
И бесчувственная стерва,
Что со всеми согрешит.

Оказалось, есть и третья!
И теперь она, дрожа,
Жаждет пряника и плети,
Сразу – и любви, и смерти,
Нежности – и бондажа.

И скребётся, шевелится
В сердце маленький зверёк,
Что уже устал таиться,
Но во взрослую волчицу
Вырасти никак не мог.

Как тут было удержаться?
И в итоге через год,
Как исполнилось семнадцать,
Я сама пошла сдаваться –
Может, кто меня возьмёт?

К счастью, старые контакты
Я сумела сохранить.
Я нашла их, только с фактом
Подписания контракта
Мне пришлось повременить:

Хоть меня к себе и взяли,
И понравилась семья,
В договоре написали:
«Нанялась», а не «продали»
С тем условьем, чтобы я

Научилась подчиняться
И проверила, насколь
Я могу повиноваться
И с гордыней распрощаться,
Принимая эту роль».

*

Танука

"Кандалёнка и Лошарик", ч. 15



Кажется, двоим влюблённым
Не понадобится речь:
Им, дорогой утомлённым
И в оковы заключённым,
Только дай упасть и лечь.

Можно хоть палить из пушек –
Всё равно не разбудить.
Но сейчас режим нарушен,
Раз Лошарик хочет слушать,
А девчонка – говорить.

«Поначалу я не знала,
Для чего и почему
Госпожа меня сковала,
Но при этом полагала,
Что со временем пойму.

Кандалы блестящей стали
На руках и на ногах
Мне заклёпывать не стали,
Лишь ошейник заклепали,
Остальное – на болтах,

Чтоб девчонку можно было
Отпустить в любой момент.
Я неделю их носила,
Но в субботу попросила
Завершить эксперимент.

Рассказала без утайки,
Как преследует соблазн
Молодую негодяйку
Открутить тугие гайки,
Лишь случается оргазм.

Открутить-то я сумела,
И успешно, но потом
Вдруг об этом пожалела…
И обратно всё надела!
Кое-как, с большим трудом –

Криво, косо, неопрятно.
Получила нагоняй.
После стало всё понятно:
Не хочу пути обратно.
Подписалась – привыкай.

А когда я цепи эти
Снять могу, когда хочу,
То эффект и незаметен.
Этак, сидя на диете,
Можно смело лгать врачу!

И волненье, и влеченье
Пропадают без следа:
Это ж просто развлеченье
Безо всякого «леченья»,
А зачем оно тогда?

Я сказала, что готова
Стать рабыней не шутя,
Попросила снова, снова
Заменить мои оковы,
И четыре дня спустя

Мне в проушины браслетов
Раскалённые штифты
Были вбиты, как монеты,
Заменяя в них на лето
Безобидные болты.

Боже, что это за чувство,
Если их не удалить!..
С ними – целое искусство
В накрахмаленном до хруста
Платье горничной ходить

И хозяйством заниматься:
Мыть посуду, пол мести,
По ступенькам подниматься,
Да ещё и ухитряться
Чай хозяевам нести!

Тяжелей всего, однако,
Было выходить во двор
Утром к мусорному баку
И выгуливать собаку.
Хоть и был вокруг забор,

Слышно всем любое слово.
Ты чихнёшь, а в стороне:
«Будьте, - говорят, - здоровы!»
Как ходить, когда оковы
При ходьбе звенят на мне?!

Да и кто кого выводит,
Непонятно, хоть убей!
Я решаю, где мы ходим,
А собака – на свободе:
С поводком, но без цепей!

Ох уж эти перезвоны
На руках и между ног!..
Но хозяйка непреклонна –
Дважды в сутки заключённой
Нужно выйти за порог.

Не за тем, чтоб я гуляла,
Свежим воздухом дыша,
А за тем, чтоб принимала
Страх позора, плен металла,
От волнения дрожа.

Ладно, хоть не отправляли
Закупаться в магазин…
Про меня соседи знали,
Но про статус мой едва ли
Догадался хоть один.

Благо, платьице горняшки
И лолиточный косплей
Однотипны как близняшки:
Юбки, фартучек, утяжка,
Разве только поскромней.

Пояс, грация, шнуровка,
Ворох нижнего белья –
Под конец довольно ловко
Всю свою экипировку
Научилась прятать я:

Цепь – под юбочки, к корсету,
Не идёшь, а семенишь.
А наручные браслеты –
Под передник и манжеты –
Не видать, и не звенишь!

Так что, с виду я служанка
(Даже деньги мне на счёт
Капали в каком-то банке),
А на деле – каторжанка,
Что из дома не уйдёт.

Ну а с наступленьем ночи
Господа идут в кровать.
Наверху звенит звоночек –
Тут уж, хочешь иль не хочешь,
А придётся ублажать!»

*

Танука

(Танука @ 05.07.2016 - время: 21:18)
Мне в проушины браслетов
Раскалённые штифты
Были вбиты, как монеты,
Заменяя в них на лето
Безобидные болты. Все замечательно (как впрочем всегда) - но вот так никто не делает (заковывать раскаленными шпильками) - если конечно ты не сотрудник Гестапо )))


От раскаленного штифта сами браслеты нагреются градусов минимум до 300 - что явно не понравится узнику )))

Куют ножи с разогревом докрасна, потому что в них очень твердый металл, и его надо обязательно размягчать - потому что он и не гнется в холодном виде, и хрупкий очень, ломается от небольшого изгиба

А обычную конструкционную сталь (то что продается на стройрынка - всякая арматура и стальные полосы)) не надо греть - в ней очень мало углерода придающего жесткость, и сталь мягкая и пластичная и в холодном виде, поэтому куют ее не разогревая. Но она и не закаливается