Поэзия БДСМ

Господа!
...и рабы!

А как вы относитесь к классику русской СМ-литературы Федору Сологубу?
Лично на меня, еще в школе, он произвел большое впечатление.

Так как тема набрала своё критическое кол-во постов, то соответственно разделяем. Окончание 1го тома ЗДЕСЬ

Я в школе такого автора не изучал, поэтому сам стараюсь стать класиком.
Лет так через 300.

Я - небесное созданье,
ну а ты - мой грязный хам.
Пред тобою на коленях,
всё тебе сейчас отдам.
Пусть по жизни я наседка -
всёстараюсь, хлопочу.
Но с тобою я - конфетка.
Разверни - уже хочу.
Привязала жизнь накрепко -
узелочки да петля,
всех твоих фантазий грязных
воплощенье - это я.
Я - покорная рабыня,
от желаний вся горю.
Будь жестоким ты и сильным.
Будет больно - потерплю.
Тебя нежно обласкаю
язычком я - мне позволь.
Но считай удары смело,
мне приятна эта боль.
И пускай глаза мне щиплет
соль от пота и от слёз -
оставайся же колючим
и холодным как мороз.
Я с тобою забываюсь
как зовут и кем была,
и к блаженству устремляюсь
закусивши удила.
07 4 11г вечер

Лучше СЯ. ТЬ - всегда можно. Предпочитаю критика с кнутом в руках. Благодарю тех, кто указывает на синтаксические ошибки. А остальных и послать могу.

Сегодня опять не моё. Автор - Hela. Наивно и слегка корявенько, но очень мило. Кое-что я подправила (а то опять "одеть" вместо "надеть" и т.п.)

"Рабыня"

Позволь мне быть всегда твоей рабыней.
Позволь любить без корысти и лести.
Я спрячу глубоко в себе гордыню,
На пьедестал взойду беззвучия и смерти.

Бей, унижай, руками скинь в болото.
И сапогами по душе пройдись...
Ты знаешь, мне совсем не больно...
Ремнём с шипами к телу прикоснись.

Набрось на шею с силою удавку.
Души! Сильнее! Знаю, ты ведь это любишь.
Подсознанье изнутри стучит украдкой:
Зачем всё это? Ты себя погубишь!

Наверное, мы рассудка лишены...
Но ты мой Господин, а я твоя рабыня.
Безликий голос хрупкой тишины:
Лежать мы будем на одной могиле...

Позволь стопы твои и пальцы целовать..
И до рассвета нежностью обвить.
Как я, никто тебе не будеть позволять
Так рьяно, необузданно любить.

Ударь своей ладонью по щеке,
И слёзы скатятся солёною водой.
Через одежду - плетью по спине,
Чтоб кровь сочилась медленной струёй...

Прикуй цепями к батарее крепко,
Оковы на ноги надень. Я вся твоя.
Наш дом - моя пожизненная клетка,
Что разрывает мозг мой пополам.

Позволь мне быть всегда твоей рабыней...
Не знать свободы, только страх в глазах...
Лежать мы будем на одной могиле...
Зачахшие звездой на небесах...

© Hela

Она такая другая.
Хочется схватить ее за волосы, посадить к себе в машину и сказать:
«Сиди тихо. Я буду тебя любить.»
И Она сядет.
И будет, как мышка наблюдать за моей любовью.
Но помогать мне не будет.
Наверное, еще злиться за волосы.
Но они у нее такие… Что хочется всегда держать в своей руке.
Я буду приносить ей любимую еду и наливать лучшие напитки.
Целовать каждую ресничку и считать, сколько улыбок она мне сегодня подарила.
Я буду гладить ее по спине, когда она, скрутившись, уснет возле меня.
Буду ждать все утро, когда она досмотрит свои сны.
Я куплю ей длинное изумрудное платье и еще тысячу других нарядов.
Я прочту ей лучшие стихи на разных языках.
Я отвезу ее в самые райские места на земле.
И я остановлю машину, когда она захочет купить сигареты.
И даже не пойду за ней, когда она больше не вернется.
А потом, я попытаюсь не убивать того человека, которому она скажет:
«Сиди тихо. Я буду тебя любить.»

(Из народного)
Милые тематические мысли...))

Если белого мыша
взять и, бережно держа,
напихать в него иголок
Вы получите ежа.
Если этого ежа,
нос заткнув, чтоб не дышал,
Где поглубже, бросить в речку
Вы получите ерша.
Если этого ерша,
головой в тисках зажав,
посильней тянуть за хвост то
Вы получите ужа.
Если этого ужа,
приготовив два ножа…
Впрочем, он наверно сдохнет:
Hо идея хороша!

Читая Быкова.

Шумит над Российской столицей
Предвыборных гроз дребедень.
И в здании бывших милиций
Крутой начинается день.

Здесь, грозен, в своём кабинете,
Полковник Ведмедьев сидит.
Сидит, за столицу в ответе,
И бдит он, и бдит он, и бдит.

А где-то в подземном вагоне,
Ивану Ведмедьеву в дар,
Шахидка Ибатова Соня
Готовит коварный удар.

Шахидская чёрная роба
И ножка в крутом сапоге:
Под ней водородная бомба
Пристёгнута цепью к ноге.

Но зорок полковник Ведмедьев
Он зрит через мглу и туман
Всё видит он в истинном свете,
Как в море крутой капитан.

Он видит пророческим взором:
На бомбе, а не на ведре,
Сидит, полицейским позором,
Красавица в чёрной чадре.

И вот он несётся, отважно
Покинувши свой кабинет,
Летит мимо девок продажных,
Ему предложивших минет,

Летит мимо нищих старушек,
Летит мимо мощных жлобов,
Меж криков ворон и кукушек,
Меж ясеней и меж дубов.

Летит мимо банков и банок,
Марающих пивом паркет,
Летит мимо всяких засранок,
(Сыщи-ка ты здесь туалет!)

Меж толи людей, толи чушек,
Меж звона и хрюка без слов,
Царь-колоколов и Царь-пушек,
Царь-вОров и просто царьков.

Летит мимо бывших заводов,
Впустивших торгующих в храм,
Летит меж бандитских разводов,
Где правит зарвавшийся Хам,

Летит меж Читлан и Пацаев,
И ими оПлюк-ченных стен,
Летит меж своих полицаев,
Где каждый четвёртый чечен,

Летит он под вой толерастов
Несущийся над мостовой,
Под вопли: «Пиастры! Пиастры!»…
Короче, смотри: «Том второй».

Но вот, наконец-то, и Соня, -
В зубах провода и запал.
Центральная сцена в вагоне:
Каков терроризма оскал!

Но крепок Ведмедьев -полковник,
Как правящей партии член.
Не стоек пред ним уголовник
Метрополитеновских стен.

Схватил он за талию Соню,
Чадру поцелуем прожёг,
И ринулось сердце к герою
Меж Сониных стиснутых ног.

Уста провода отпустили,
Запал полетел на бетон,
А горло воскликнуло: - Ты ли?!
Что был из винтовки сражён

Священною пулей джихада
На первой чеченской войне?
Оставивший с первого взгляда
Лишь сердце разбитое мне?

-О, да, моя снайпер-девица!
Ты видишь, как крепок мой род?
Такого и пуля боится,
Такого и штык не берёт!

Бросай же, Ибатова Соня,
Террор и джихад, - и зараз
Любовью с тобою в вагоне
Займёмся мы прямо сейчас!

Но взвыла душа ваххабитки:
-О, нет, искуситель, о нет!
Позора не имут шахидки,
Мне ж выпал к Аллаху билет!

Я бомбу к себе приковала,
Я страшною клятвой клялась!
О, нет, не покажется мало,
Тебе, оккупантская мразь!

Любовь не причина позору
В карающем сердце моём.
Сожгу я Содомо-Гоморру
Жестоким небесным огнём!

Познаете пламени ярость
Наставшего судного дня…
Постой, а куда подевалось?
Ведь было в зубах у меня?!

-Запал? По секрету, меж нами, -
Запал ничего не взорвёт.
Пока ты сверкала глазами,
Из бомбы я слил водород.

Не слышишь, как булькает жидко?
Так как же любовь поутру?
-О, горе! – вскричала шахидка,
Свою разрывая чадру.

-О, горе! Как я оплошала!
Кинжал, моё сердце пронзи…
Проклятие! Нет и кинжала?!
Ну, воры на этой Руси!

-Да ладно, - сказал ей Ведмедьев, -
К чему уж вот так голосить?
Давай-ка, со мною поедем,
Ведь женское дело, - любить.

Тебя я надёжно укрою
От бед, и от прочих потерь.
Такому крутому герою
Не с женщиной драться, поверь.

-Нет, как же… О, горе! А, впрочем…
А бомба? А цепь? И потом…
Куда волочёшь?! Между прочим,
Я замужем, знаешь о том?

-На бомбу не надо молиться,
Осталась, мол, скажем, с войны.
А цепь? Ну… Она пригодится.
А что же до званья жены,

Не здесь ли Содом и Гоморра?
Давай-ка проветрим умы.
Иль хочется вам прокурора,
Суда, а потом Колымы?

Примолкла Ибатова Соня,
Чего уж теперь говорить,
Коль стала добычей героя?
Вот, разве, потом, может быть?

И вот они едут обратно,
Брусчатка, - рессорная смерть,
Меж стен, никому не понятных,
Да и неохота смотреть.

Меж толп, от безделья распухших,
Меж труб, что давно не дымят,
Меж кладбищ, к живым равнодушных,
Меж замков, дворцов и оград.

Меж хижин Хрущёвской постройки,
Которым война суждена,
Меж скотской плебейской попойки
Упавшей до самого дна.

Меж памятников, жутких ростом,
Меж частных озёр и болот,
Меж небо коптящих погостов,
Где мёртвые-наоборот.

Меж улиц, асфальтово-серых,
Средь газом плюющих машин,
Меж офисов крупноразмерных…
Короче, смотри: « Том один».

-Приехали! Ну-ка, подружка,
Пойдём! И, ногу волоча,
Хромает она как старушка,
По улице цепью стуча.

-Куда же? Дворец! О, неплохо
Устроился бытом герой.
Похоже, здесь нету подвоха,
За ним, как за этой стеной,

Укроюсь на время, а дальше…
Ну, «дальше», оно не сейчас.
Ах, Ваня, скажу вам без фальши
Что вы впечатляете нас.

Но мне б хоть присесть на скамейку…
-Конечно. Сейчас пристегнут.
Эй, Лейла, Зухра и Зулейка!
У нас пополнение тут.

Встречайте сестрёнку шахидку,
Сидела в вагоне в метро.
А вы не знакомы, навскидку?
Ну что ж, познакомитесь, но!

Не трогать, не бить понапрасну!
На цепь, и пускай отдохнёт.
Нет, вы представляете сказку,
Что с собственной цепью придёт?

Эй, Соня, а что ты хотела?
Уж здесь тебе вправят мозги!
Гаремы, - серьёзное дело.
На цепь! И грубить не моги!

Оправишься скоро от шока.
Да что тут такого, скажи?
Не ты ль за обычай Востока
Сражалась в Кавказской глуши?

Короче, за нашу заботу
Ещё отработаешь, на…
А мне уж пора на работу,
До встречи, шестая жена!

Так годы идут за годами,
А Соня, эх, на… или, в пи…
В гареме Ведмедьева Вани
Сидит на железной цепи.

Не светит шахидам в России,
А спрос на шахидок всегда,
У нас генералы крутые,
И Ваня Ведмедьев, о, да!

Уже Генерал, - не разбойник,
А был ведь когда-то… Кем был?
Ах, да. Настоящий полковник,
Что деву с Востока любил.

Genzerih, огромное спасибо!

(tangu @ 04.05.2011 - время: 22:40)Genzerih, огромное спасибо!
Вам спасибо за внимание, ну и Быкову за источник вдохновения.

Базилевс.

На горном плато Бермамыта,
Где скалы одетые в снег,
Маяча лицом неумытым,
Суровый сидит Кыдыр-бек.

А где-то в подвале сарая,
В наследном ауле его,
Томятся, судьбу проклиная,
Рабыни, их трое всего.

Сидят на цепи три девицы,
Верней, не девицы уже,
Одеты в унылые лица,
А прочее всё, - неглиже.

Чего же не весел, хозяин?
Винтовка, папаха без дыр,
Аул до конца не развален…
Чего не хватает, Кыдыр?

А где-то у гор Гиндукуша,
Откуда простёрся Афган,
Жуя прошлогоднюю грушу,
Суровый сидит Бен-Хасан.

В пещере его Тора-Боры,
Укрыты от вражеских глаз,
Сидят не бандиты, не воры,
А гурии, - восемь зараз.

В прозрачных шелках и хиджабах,
В цепочках на тонких ногах,
Поскольку оковы на бабах
Одобрил великий Аллах.

Гарема покой не нарушен,
Священен хозяина сан…
Быть может, невкусная груша?
Чего ж ты невесел, Хасан?

А там, за большим океаном,
На ложе из гибких лиан,
Скрипя неизмеренным станом,
Суровый лежит Дон-Хуан,

Керейро-Берейро-Морале,
Хереро-Береро-Бугор,
Которого в нашем централе
Знавали по кличке «Егор».

Не страшен под пальмовой крышей
Ему никакой Интерпол.
А пузо, - всех прочих повыше,
Как мяч, - хоть играйте в футбол.

Поют попугаи на ветках,
Хереровский слух веселят,
А рядом в бамбуковых клетках
Шестнадцать невольниц сидят.

Трепещут их юные души,
На спинах следы от бича,
Молчат, чтоб покой не нарушить
Хозяина и палача.

И трудятся наркокурьеры,
Задействовав множество стран,
На пользу Керейро-Берейры,
Чего ж ты грустишь, Дон-Хуан?

Так что же случилось такое?
И вот он, разведки доклад:
Всех рабовладельцев покоя
Лишил появившийся гад

По имени Вася Уродов.
Да чем же он так знаменит?
А тем, что у Васи в подвале
Пять тысяч невольниц сидит.

Блондинки, шатенки, брюнетки,
А даже и лысые есть.
И скромные есть, и нимфетки,
Ну, а уж минеток не счесть.

Кто в клетке сидит, кто в колодке,
Кто связанной в жутких узлах,
Кто голой, а есть и красотки,
Разряженные в пух и в прах.

В ошейниках, в стали, в резине,
В цепях, и ручных и ножных,
В оковах, несъёмных отныне,
И даже в ремнях упряжных.

Не счесть, всех, кто здесь обитает,
И Вася, невольниц любя,
Не Васей, уже ощущает, -
Крутым Василевсом себя.

Ему, Василевс-Базилевсу,
Подвластна подлунная твердь.
А что? Затвердевшему месту
Найдётся, во что упереть.

При наших-то тесных квартирах
Упрёшься не там, где хотел…
А, впрочем, ведь речь о Кыдырах,
Которых Уродов уел.

Завяли Кыдыры, Хуаны,
Хасаны и прочий народ.
Сидят они, завистью пьяны,
Стоптал их Уродов, урод!

Зациклились рабовладельцы
На ценностях средних веков.
Компьютерные неумельцы,
А Вася совсем не таков.

Да разве втолкуешь Хасанам,
Что зависть их просто смешна?
Что сплошь, виртуальным обманом
Наполнена наша страна?

Что только дебильный не знает:
Эдемский Уродовский сад
Свободно винчестер вмещает
На сто шестьдесят гигабайт?

А я, всё работой завален,
Но сильно свободу люблю.
Я всё ещё не виртуален
И скоро кого-то убью.

Коль я доживу до свободы,
(На пенсию выйду когда),
До вас доберусь я, уроды,
Уж вы трепещите тогда!

Пойду я «на Вы», зарубите
Себе на носу, иль на чём.
Срублю я на том Бермамыте
Кыдыра булатным мечом.

А в знойной пустыне Афгана,
Свою исполняя мечту,
Проткну я копьём Бен-Хасана
Сквозь прелую грушу во рту.

А в джунглях далёких Синая
Гиены поют: - ю-ю-ю!
Они-то заранее знают,
Что я Дон-Хуана убью.

Не стоит он стали, невинной
Ни в чьей благородной крови.
Его пришибу я дубиной,
Пусть лопнет, как все пузыри.

И пленниц пущу я на волю,
Душа возликует, когда
Их всех приведу за собою
На праздник Весны и Труда.

Вот именно, знаете сами,
Не нужно менял и линял,
А нужно чтоб кто-то трудами
Для пенсии фонд наполнял.

А вслед за свободой народов
Продолжу тот путь, что в груди.
-Попался, Василий Уродов?
Твоя череда, выходи!

Видали таких Базилевсов,
Видали ещё не таких.
С каких же начнём разновесов?
По кумполу, или под дых?

Кувалдой Же-Форса я сплющу,
А Пентиум-3 топором,
И выпущу пыльную душу
Хитачи с прогнившим нутром.

Припомню, забытый как вестерн,
Зубами удар о приклад
И вырву из Васи винчестер
На сто шестьдесят гигабайт.

Ну что, посинел, супер-пупер?
Пощады уже запросил?
Чего ж ты засёкся, компьютер?
Не бойся, ведь я пошутил.

Genzerih, если о полковнике Ведмедеве довольно неоднозначное, то 5тысяч виртуальных рабынь - браво!

Да просто, первое по мотивам Быкова, а второе без прототипа. Не иначе, на основе личных переживаний.

Если честно - терпеть не могу эту песню... Безграмотная чушь, если кого интересует моё скромное мнение. Поэтому - что получилось, то получилось.


Игорь Николаев V Tangu

Пусть вся ваниль раскрошится волною о причал,
Пусть насмерть укокошится кто с плётки не кончал,
Стыдливость узколобая летит себе до звезд -
И за любовь особую я поднимаю тост.

Выпьем за СМ!
Как блестят сейчас твои глаза.
Выпьем за СМ!
Пусть дрожит хрустальная слеза
Выпьем за СМ,
И уже других не надо тем.
Выпьем за СМ, родная,
Выпьем за СМ!

Прости меня за тот захлёст, что попу обжигал.
Прости меня за всю ту злость, что на тебе срывал.
И пусть на верхней челюсти сломал тебе я мост,
За извращения в любви я поднимаю тост.

Выпьем за СМ,
Нет, не за БД, не за ДС,
Просто - за СМ,
Остальное - это тёмный лес.
Выпьем за СМ,
Ты уже поправилась совсем!
Выпьем за СМ, родная,
Выпьем за СМ!

Таки поддержу тему...

Романтическая сказка со счастливым концом


Где-то там, где гор крутые склоны
Поросли дурманною травой,
Где летают стаями драконы,
Досаждая местной ПВО,

Где в лесах живут единороги,
Где вода живая бьёт из скал,
Где-то там величественно-строгий
Замок зачарованный стоял.

Там, согласно древнему поверью,
В будни, с девяти и до пяти,
В мрачной башне за надёжной дверью
Девушка томилась взаперти.

Связаны изящные запястья,
Кляп во рту и ноги в кандалах,
Но она, как все, хотела счастья,
Доблестного рыцаря ждала.

Только вот ещё какая бяка:
Целый день на службе у дверей
Не ОМОН, не ЧОП и не собака –
Чудо-юдо-трёхголовый змей.

Так что все, кто ту легенду слышал,
В мрачный замок носа не суют:
Нынче рыцарь ищет что поближе,
Чтоб с приданым и без чудо-юд.

Но пришла пора поверью сбыться,
И однажды расступился лес:
В башне замка появился рыцарь,
Весь крутой, с мечом наперевес.

Змею он сказал довольно сухо:
«Я болтать напрасно не люблю.
Сам не уползёшь – получишь в ухо,
А потом башку тебе срублю».

Змей ответил правой головою:
«Вон куда зашла беседы нить!
Развелось тут, вашу мать, героев –
На работу страшно выходить».

«Ты в лесу руби сухие ветки, -
Средняя сказала голова, -
Потому как у животных редких
Тоже, знаешь, есть свои права!»

Третья голова вздохнула: «Хватит!
Мы какую замуж выдаём?
Пятую? Пойдём по сто накатим.
Разберутся как-нибудь вдвоём».

Змей уполз. А рыцарь двери выбил,
Преступил заветную черту:
Связанную девушку увидел
С кляпом, если помните, во рту.

Чёрный лифчик, трусики, чулочки –
Вот и весь бесхитростный наряд.
Истомилась вся, дошла до точки:
Ну когда ж её освободят?

Заглядевшись – только на минутку –
На её волнующий изгиб,
Возбудился рыцарь не на шутку,
Сам себя при этом удивив.

Даром много времени не тратя,
Не произнося ненужных слов,
Заключил он пленницу в объятья,
Даже не снимая кандалов.

И победный крик его раздался,
Эхом разлетелся между скал.
До утра дрожали стены замка,
До утра единорог не спал,

Прятались драконы по дубравам,
И живой ручей журчать не смел,
Только где-то в замке змей трёхглавый
Матерные песни хором пел.

А с утра защебетали птицы,
Солнца луч скользнул по-над листвой,
И покинул замок славный рыцарь,
Кандалы и кляп забрав с собой.

Девушку (ведь был он парень честный)
В тот же день повёл он под венец,
И теперь, насколько мне известно,
Счастлив боевой его КОНЕЦ.

(С) Тангу

Пытаясь как-то секс разнообразить,
Громадное количество людей
В постели любят тихо безобразить,
Но в свете неожиданных идей.

Вот парочка, привыкшая друг к другу,
Привычно мнёт постельное бельё:
Супруг ласкает нежную супругу,
Но думает совсем не про неё.

Воображает он, трудясь, как пчёлка,
Что он - белогвардейский офицер,
Она же - на допросе комсомолка
И ей к виску приставлен револьвер.

И он её насилует свирепо,
И плачет комсомолка, и кричит,
И юбка задралась на ней нелепо,
И грудь одна из кофточки торчит...

Супруга же сейчас воображает,
Сама своей порочности дивясь,
Что ей бандит кастетом угрожает
И требует, чтоб срочно отдалась.

Он - грубое животное, скотина,
Совсем не то, что муж ее, дохляк.
Поймал её на улице пустынной,
Заставил делать так, потом - вот так...

К нему спешат дружки его, бандюги,
И все подряд насилуют её...
Супруги, возбужденные супруги
Теперь куда активней мнут бельё...

Другая пара действует иначе -
Друг друга мажут краской золотой,
И друг за другом носятся по даче,
Сверкая необычной наготой.

Другая пара надевает маски
И в масках это делает. Они -
Как персонажи некой странной сказки,
Двойной галлюцинации сродни.

С изменчивой реальностью играя,
Вдвоём скучать в постели так смешно.
Фантазиям ведь нет конца и края,
Не зря воображенье нам дано.

Скажи подруге: "Нынче ты монашка,
А я - немой садовник, хорошо?
Ты без мужчин измучилась, бедняжка,
Ты знаешь - у садовника - большой...

Я сплю в траве, а ты ко мне подкралась,
Перекрестилась, юбки задрала..."
Примерно так. Но, впрочем - это малость,
Фантазиям подобным нет числа.

Твоя подруга может быть царицей,
Нимфеткой, гейшей, чудом красоты,
Дешёвой проституткой, светской львицей, -
Да, словом, всем, что хочешь видеть ты.

Взгляни в глаза подруге - как мерцают!
Так вот он, здесь, искомый идеал!
И в ней черты - о, чудо! - проступают
Всех женщин, о которых ты мечтал.

Ее улыбка - точно, без ошибки,
улыбка всех, в кого ты был влюблён...
Ты разгляди в единственной улыбке
Улыбки сотен женщин всех времён...

Я в твоих руках, как в колыбели,
Всё забуду, лишь прильну к груди,
И опять девчонкою несмелой
Буду повторять: не уходи,

Ну побудь со мной ещё немного,
Проведи рукой по волосам,
Посмотри так по-отцовски строго,
Прикоснись к искусанным губам

И почувствуй, как зайдётся сердце,
Словно от боязни высоты...
Никуда мне от тебя не деться,
Каждый лучик света - это ты.

Не бросай усталого ребёнка,
Без тебя увяну, как цветок,
Проведи меня по нитке тонкой,
Через край, что между нами лёг.

Унеси же от беды и муки,
Словно я - малышка, на руках,
Не могу я больше жить в разлуке,
Я растаю, как песок в часах.....

Ты разбудишь меня среди ночи,
Тихо скажешь:
- Хочу тебя очень…
И рукой осторожно коснешься,
А планета как будто качнется…

Я, из снов, выплывая навстречу,
Что-то нежное тихо отвечу.
И начнется ночное круженье,
И случится нагое сближенье!

... Может это фантазии ночи?
Ты мне шепчешь:
- Хочу тебя!
Очень!
........

Э-э-э-э... скопировала лишнее... То, что хотела выложить, заканчивается на "Улыбки сотен женщин всех времен".

Иногда просто невозможно удержаться...


Вот лежу на лавке, значит.
Без подушечки - тоска...
Ухо прямо воем плачет -
Отлежала на досках.

Я б уже чего поела...
Чай, уж пятый час идет.
А он все находит дело -
Порет, вяжет, воском льет.

Слюни с подбородка вытру -
Вместо члена - колбасу
Уже вижу. Не забыть бы -
Я тут не жую - сосу...

Пряча ночью труп остылый,
Он не чувствовал вины -
Мало ль что там приключилось.
Все ж табу соблюдены...

Баснь проста. Мораль у ней -
Сдохнешь - есть раз в восемь дней.

Кто о чем- а гитлер об усах...
:)
++++++++++++
приёмная пылится, тускнеют инструменты,
вниманья ожидают напрасно пациенты,
напрасно бреют тело и и антисептик мажут,
предчувствуя, как строго им "раздевайтесь"скажут,
как их толкнут на ложе, ремнями туго стянут,
что "может, будет больно" привычно упомянут.
начнётся процедура и вот, нагое тело
подвергнут униженью, обследуя умело,
промоет без остатка отходы организма,
свисавшая со стойки безжалостная клизма.
в чувствительное место катетер толстый вставят,
и по прозрачной трубке безвольно стечь заставят
а если пациентам и правда станет больно,
мучительным моментом сорвётся стон невольно.
стекло негромко хлопнет, раздастся шорох ваты,
и скрип иглы наполнит спокойствием палаты...
безвольны станут члены, и твёрдую рукою,
введут иголки в вены, и простынёй укроют,
подопытное тело материей заправив,
обритую промежность, под лампою оставив.
войдет игла под кожу, проникнет глубже в тело,
резиновые пальцы на поршень давят смело
разбуженные нервы инфузия остудит-
как будто ничего меж ног у них не будет
а будет очень много, и больше чем обычно,
бесчувственные бёдра раскрыты неприлично,
под кожу гениталий их их раздувая споро,
по капельнице льются частицы физраствора
растянет ягодицы анальный расширитель,
и холодом разбавит страдания обитель.
по трубке вниз сбегает чреда хрустальных капель....
но не услышать видно звук каблучков о кафель
не будет операций - жестокая Богиня!
не жди манипуляций ни пенис ни вагина!
То, Что Обычно Прячут, Что часто извлекают,
и чем в минуты страсти в партнёра проникают...
тихонько уплывают фетишные желанья,
ведь нет им утешенья и нет им оправданья...

приёмная пылится, тускнеют инструменты,
напрасно ожидают вниманья пациенты....
+++++++++

О том, как непросто сбыться мечтам...

Вечернее.

Отложи все заботы обычные,
До поры о проблемах забудь –
Сочини мне стихи тематичные,
Хоть немного, хоть сколько-нибудь.

Ты о разных пиши безобразиях:
Унижения, плётки замах…
Обожаю такие фантазии –
Только чтоб непременно в стихах!

Сочини мне стихи тематичные,
Взяв сюжет из интимнейших снов,
И пусть будут они неприличные,
С изобилием матерных слов.

Пусть твоё разрумянится личико –
Ты волнение это отметь!
Я и сам от стихов тематических
Как девчонка способен краснеть.

Это вам не стишата манерные,
Их не пишут в альбомы подруг.
Мы погасим торшер и, наверное,
Ты рискнёшь, почитаешь их вслух?

И, возможно, однажды практически
Мы с тобой перетащим в кровать
Кое-что из стихов тематических…
А сейчас – отправляемся...
спать.