Записки извращенца 2

Начала читать эту тему. Не отрываюсь. Слова не мои, но мысли и чувства так похожи... Попытки заглушить душевную боль физической, проверить, существует ли еще мое тело...
Причем меня больше затронули именно отрывки, выражение словами чувств, чем миниатюры с названиями.
Спасибо за то, что ты пишешь. Уважаю.

Хм..Анатомичку уже читал..ещё тогда.. Вирус понравился) Хотя немножко возникли другие представления с этим рассказом, чем написано. Может они схожи с автором..но скорее всего нет)

... нашел на форуме собственные писульки полуторагодичной давности, ОООчень депрессивно....

Жизнь - дерьмо (размышления оптимиста).

Вот какая родилась сегодня мысль «смерть делает нам одолжение, поэтому мы еще живы». За окном ночь… Светят фонари. В их тусклом свете мерцают стайки ночных бабочек. Тонкий серп луны заглядывает в мое окно и ехидно мне улыбается. Наверное, думает «опять ты парень сидишь в интернете и пишешь глупые письма в глупой надежде… ты хоть сначала определись зачем тебе это надо и на что ты надеешься…»
Новый день приносит новые заботы, новые проблемы. Куда-то бегу, что-то делаю и нет времени остановится и подумать «зачем?», «что там, на границе, где небо смыкается с землей, стоит ли туда стремится?»
Моей профессией стали чужие страдания. Слезы человека для меня симптом, тоска - проявление болезни, душевная боль – повод назначить лекарство… Становишься внешне холодным, а внутри… не знаю со стороны наверное виднее…
Любовь может быть вечной или хотя бы неопределенно долгой лишь при условии постоянного видоизменения. «Острая» любовь, бурное чувство не может продолжаться долго. Нельзя «пылать ярким костром» всю жизнь – сгоришь в одночасье. На смену бурному пламени должен придти ровный огонь. Главное, чтобы угли ты не увидел. А самое страшное увидеть пепел…
Одиночество самая страшная вещь на свете, особенно если ты чувствуешь себя одиноким в окружении других людей….
Omnia praeclara rara - все прекрасное редко (лат.)


Homo sum, humani nihil a me alienum puto – я человек и ничто человеческое мне не чуждо (лат.)
А если наоборот? Если чуждо то, что все считают «слагаемыми успеха»? Нет, даже еще хуже…. Если совершенно непонятно чего ты хочешь и к чему стремишься. Если нет точки опоры, которая перевернет мир… и непонятно где её (эту точку) искать… как будто ищешь черную кошку в темной комнате… а точно не знаешь есть ли там она…
Вот… а ночами приходят смутные мысли… ты гонишь их, а они тобой овладевают… мысли о бесцельности… о том, что этот момент ничего не несет и никому не нужен…
Душевный покой… самое пустое состояние. Он ведет к бездеятельности, если ты «упокоился»… так зачем действовать…
«Хлеба и зрелищ»… «водки и телку»… «по пиву и на боковую»… скука порождает тягу к пустым и легким развлечениям…. Внутренняя пустота заменяется химическими стимуляторами…
О жизнь! Как я тебя люблю! Сколько ты готовишь мне открытий, восторгов и СОИТИЙ!
ААААА! Дайте мне… чего?….и сколько…а зачем?

Жизнь - дерьмо (акт №2)

… бледный лик тоски… и пустота одинокой ночи… луна издевательски улыбается за окном. Взять бы камень и бросить в это улыбающееся лунное лицо… но нет сил и нет желания. Только безразличие и одиночество… из открытой форточки дует прохладный ветерок… шевелятся занавески… что-то шевельнулось в душе… что? Забавно: человек может долго грустить, но быстро устает от радости. А для чего мы приходим в этот мир? Многие умы бились над этим вопросом, но ответа все нет…
… в холодильнике стоит банка пива… уже недели две… смотрю на неё и не пью… хах! А как хочется иногда холодненького пивка… но почему-то в этот момент «хотения» я далеко от дома… а дома никаких желаний… тоска и кризис креативности…… интересно, а в чём причина… горе от ума… или…?
Сколько стоит одиночество? Продам по сходной цене, а хорошему человеку просто подарю…


… реальность.. что есть реальность? Может для каждого реальность своя? Каждый воспринимает мир по своему… для каждого мир разный. Уйти от реальности… спрятаться от неё в сети, в алкоголе, в толпе… Нигде не чувствуешь одиночество столь остро, как среди людей. Ты бродишь среди них, в нужные моменты улыбаешься, в подходящие минуты разговариваешь… но разве это жизнь? Или только её подобие… Потерять всё и не найти себя… или лучше обрести себя и потерять всё остальное? Сегодня один пациент спросил меня как ему обрести сексуальную гармонию, а я знаю, что у него злокачественная опухоль… и причина его сексуальных проблем вероятно в ней. Что ему ответить? Соврать или сказать правду. А нужна ли ему моя правда? Что хочет услышать человек, стоящий на пороге смерти? С другой стороны все мы стоим на этом пороге и лишь тешим себя иллюзиями, что жизнь бесконечна… по крайней мере очень долгая…

Эх... хорошо пишешь...
Хочу убежать из той реальности, в которой привыкла существовать. Создавала "свои" мирки, но не совсем они мои получились... А в этом, чувствую, оборвалась какая-то нитка, державшая меня...

ПУЛЯ.

Пуля покоилась на ложе из пороха. Бока её нежно обнимала латунная гильза. Впереди простирался ствол пистолета. Выход из ствола был чем-то закрыт. Присмотревшись, можно было понять, что это маленький фрагмент головы Сергея где-то рядом с виском.
Сергей смотрел на дверь комнаты обшарпанного номера дешёвой гостиницы. Очень не хотелось заканчивать свою жизнь посреди выцветших обоев, рядом с продавленным диваном и креслом с вылезающей набивкой. Но иного выхода Сергей не мог найти.
Перед его глазами маячила картина, перевернувшая всё с ног на голову и заставившая приложить к виску холодный ствол. Полутемная комната… до боли знакомая, где прошло столько приятных минут, кровать, которую он делил с Леной и сама Лена на этой кровати… Она стояла на четвереньках, длинные темные волосы водопадом спускались на белоснежную простынь, закрывая лицо… сзади её был мужчина… они исполняли загадочный танец любви… Лена стонала и вскрикивала… её грудь покачивалась в такт движений партнёра… в комнате пахло сексом…
Картинка качнулась и растаяла. Перед глазами были всё те же нелепые обои. Сергей нажал на спуск. В этот момент мир рассыпался на множество кусочков. Время в них текло с разной скоростью и события происходили совершенно независимо друг от друга.
… пуля вздрогнула и почувствовала, как порох вспыхнул и обдал её горячим дыханием. Невидимая рука подхватила её и повлекла вперед…
… Сергей услышал щелчок бойка. Этот звук слился со скрипом открываемой двери…
… пуля коснулась волос… они тихо зашипели и свернулись от невыносимого жара…
… дверь открылась, на пороге стояла Лена. В глазах её читался испуг и любовь…
… пуля поцеловала кожу, появился запах палёного мяса…
… Сергей улыбнулся и шагнул навстречу Лене…
… пуля проделала аккуратное отверстие в черепе и углубилась в мозг…
… Сергей сделал два шага и обнял Лену… «всё будет хорошо», - прошептал он…
… пуля прокладывала себе дорогу в тканях мозга… на её пути попался зрительный нерв…
… Сергей вдыхал нежный запах кожи и волос Лены… слева почему-то стало темно…
… пуля вырвала кусок кости и кожи с противоположной стороны…
… тело Сергея бесформенным мешком упало на пол… дверь в комнату была закрыта, комната пуста…
В это время где-то далеко от потрепанного номера гостиницы Лена закрыла дверь туалета. Она только что испытала умопомрачительный оргазм и тело её было горячим и расслабленным. Она опустилась на унитаз. «Как хорошо с ним…», - мелькнула мысль… - «интересно, а услышит ли он как я писаю?». Лена улыбнулась своим забавным мыслям и расслабилась… Острая боль неожиданно пронзила её висок, скользнула в голове и отдалась с противоположной стороны. Лена вздрогнула, её хорошенькое личико исказила гримаса. Потом боль ушла. Осталась лишь приятная истома и ожидание продолжения праздника плоти…
… безмолвие ночи нарушил хрустальный звон разбитого стекла. Пуля вылетела на улицу… необъятный мир расстилался перед ней… перспективы казались самыми радужными, а путь бесконечным…

На пороге.

Вадима разбудил детский плач. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. Явно не дома, место знакомое и чужое одновременно. Через мгновение всё встало на свои места. Онкологический центр, доктор с усталым голосом, соседи по палате с притаившимся на дне глаз страхом, запах лекарств и предчувствие надвигающегося небытия. Две недели, показавшиеся годами. Две недели ежедневного, ежесекундного ожидания смерти. Когда в тридцать с небольшим узнаёшь, что жить тебе осталось от силы месяц, оптимизм куда-то пропадает и слова врача о том, что «бывают случаи…» звучат как издевательство. Вадим знал, что он вовсе не «тот случай», о котором ему говорил доктор. Он чувствовал, что шансов уйти из больницы на своих ногах у него очень мало, скорее, придется выезжать на автомобиле и под музыку.
Вот только музыку эту услышать не получится.
Вадим приподнял голову с подушки и огляделся. В обстановке палаты ничего не изменилось. Товарищи по несчастью, вынужденные делить с ним метры неуютного больничного пространства и минуты ускользающей жизни, тихо спали. Скупой лунный свет касался лиц, превращая их в застывшие посмертные маски. Вадим взглянул на соседнюю кровать и с ужасом понял, что грудь седого мужчины больше не поднимается. Вадим уже открыл рот, чтобы позвать медсестру, а может быть просто закричать, когда сосед судорожно сглотнул. Из его горла донесся булькающий звук, сменившийся тяжелым дыханием.
Вадим сел на кровати. Чувствовал он себя на удивление хорошо. Последнее время он привык к постоянной боли, привык к тому, что путь от палаты до туалета сравним с покорением заснеженной вершины, привык, что любое движение требует усилия и отдается звенящей болью в рассыпающемся теле. Странно, но боль, ставшая за последние месяцы его постоянной спутницей, куда-то ушла.
Плач, доносившийся из коридора, вносил диссонанс в размеренное дыхание пропитанной смертью палаты. Вадим осторожно поднялся с кровати, стараясь не разбудить соседей, нащупал босыми ногами тапочки и вышел в коридор. Движения его были удивительно легкими, сердце не колотилось, норовя выпрыгнуть из груди, и не возникало желания после каждого шага остановиться и отдохнуть. Вадим ещё раз отметил такой странный подарок судьбы и вспомнил слова одного приятеля, что многие безнадежные больные ощущают улучшение перед смертью.
Коридор был пуст. Над столом, где обычно сидела медсестра, горела одинокая лампочка. Тихий плач доносился из дальнего, терявшегося во мраке, угла коридора. После теплой постели в коридоре было холодно. Ледяные ручейки сквозняков струились из окон и заползали под тонкую пижаму. Вадим поежился и медленно пошел в сторону печального звука. В ночной тишине шарканье его шлёпок звучало неправдоподобно громко. Глаза Вадима постепенно привыкли к темноте и он стал различать смутную фигуру в белой одежде. Ещё десяток шагов (как всё-таки легко дышится!) и неясный образ превратился в девочку лет восьми в простеньком белом платье. Вадим подошел к ней и сел прямо на пол. Холод мрамора мгновенно проник через символическую преграду казенной пижамы.
Девочка подняла заплаканное лицо. Её светлые волосы были растрепаны, а хорошенькое личико опухло от слёз.
- Ты со мной поговоришь?
- Да, если ты хочешь.
- Со мной никто не разговаривает, - девочка всхлипнула, - даже мама.
- Почему?
- Я не знаю.
Девочка снова заплакала. У Вадима детей никогда не было. Он воспринимал их как существ странных, непонятных и старался держаться от них подальше. Он совершенно не представлял, что надо говорить в таких случаях и просто сидел, глядя в темноту. Ему хотелось помочь девочке, как-то её успокоить, но нужных слов он не знал, а прикоснуться к ребенку просто боялся.
- Ты можешь меня проводить? – донеслось сквозь всхлипы, - мне одной страшно.
- К маме?
- Нет, туда, где я лежу.
- Пойдем, конечно, - Вадим встал и протянул руку.
Девочка доверчиво схватила его ладонь. Маленькая тёплая ладошка утонула в руке Вадима. Он почувствовал мягкое прикосновение нежной детской ручки и с болью подумал о том, что своих детей у него уже никогда не будет.
Вместе они прошли коридор, лестницу, ещё один коридор и ещё одну лестницу. Девочка почти успокоилась и что-то говорила Вадиму о своей маме, о больнице, лекарствах. Вадим слушал её лепет краем уха, не стараясь вникнуть в смысл. Из сбивчивого рассказа девочки он уловил, что её зовут Ирина и что она лечится в детском отделении. Вадим взглянул на её тоненькую ручку и увидел следы от капельниц на голубых ниточках вен. Ему стало ещё страшнее от несправедливости этого мира.
Они прошли пустой холл. Мутный свет засиженной мухами лампы был настолько слаб, что, оглянувшись, Вадим даже не увидел своей тени. «А может я так сильно похудел?» - подумал он и усмехнулся своим невеселым мыслям.
Ирина открыла дверь, и они вышли на улицу. Вадиму показалось, что на улице даже теплее, чем в больнице. Он взглянул на небо. Далекие холодные звезды равнодушно перемигивались между собой. Им было глубоко наплевать на то, что вскоре Вадим не сможет на них любоваться. Ночной ветерок меланхолично гонял опавшие листья по больничному двору. Ирина покрепче ухватилась за руку Вадима и куда-то зашагала по больничному двору. Её белое платье в темноте казалось призрачным огоньком, ведущим Вадима в неизвестность.
Они остановились перед обшарпанным одноэтажным зданием. Входная дверь с облупившейся зеленой краской была закрыта. На двери была покосившаяся и полустертая табличка с четырьмя буквами – «Морг». Вадим почувствовал противный холодок в животе.
- Ириш, может нам не сюда, - его голос предательски дрожал.
Ирина молча толкнула дверь, и она с тихим скрипом отворилась. Вадим почувствовал, как холодна рука девочки в его внезапно вспотевшей ладони.
В морге почему-то был яркий, резавший глаза свет. Вадиму захотелось повернуться и бежать. Не важно куда, главное прочь от этого места. За последние недели он уже почти привык к мысли о смерти, но столкнуться с ней так близко… Нет! Всё протестовало в нём, а присутствие мертвых поднимало из глубин подсознания животный ужас, мерзкий и липкий.
Ирина выпустила руку Вадима и куда-то пошла. Только сейчас Вадим заметил, что её ноги босы. К левой стопе прилип пожухлый желтый листок. Вадим видел морги лишь в американских фильмах. Там они светились чистотой и мрачной торжественностью. А сейчас он видел перед собой грязно-коричневый кафель и металлические столы. На этих столах, наверное, проводилось вскрытие. Перед глазами Вадима возник образ обнаженного мертвого тела на холодном столе. Над застывшим телом склонился крепкий парень в заляпанном кровью халате и с блестящим скальпелем в руках. Вадим моргнул и помотал головой, прогоняя незваную картинку, нарисованную его богатым воображением.
Ирина уверенным шагом прошла в дальний конец морга и остановилась перед огромным шкафом с множеством дверок. Вадим сразу вспомнил холодильный комбинат, где он подписывал какой-то контракт и понял, что перед ним промышленный холодильник. Ирина повернула ручку и открыла одну из дверок. За ней оказалось нечто вроде выдвижной полки. Под грязной простыней угадывались очертания тела.
- Не надо, - произнес Вадим внезапно охрипшим голосом.
Ирина вытянула ящик и приподняла простынь. Вадим хотел отвернуться, но не смог. Разум никак не хотел принимать то, что он увидел. Под грязной простыней лежала Ирина. Её личико с побледневшими губами и мраморной кожей было строгим и умиротворенным.
Другая Ирина, стоявшая босиком посреди морга, неотрывно смотрела на Вадима. Потом губы её задрожали, а из глаз вновь покатились слёзы. Ирина прикрыла простыней собственное тело и закрыла дверцу. Вадим попытался что-то сказать, но язык не слушался его, страх перед неведомым и жалость к девочке волнами сменяли друг друга, парализуя волю.
- Мама со мной больше не разговаривает… - произнесла Ирина, глотая слёзы.
В этот момент недалеко от них открылась дверь в боковой стене морга. Мужчина средних лет, в грязном белом халате и с густой неопрятной бородой вошел в морг, меланхолично толкая перед собой пустую каталку. Ирина стояла к нему спиной, опустив голову, а её худенькие плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Мужчина двигался прямо на неё.
- Осторожно! – крикнул Вадим, обращаясь то ли к Ирине, то ли к работнику морга. Каталка коснулась Ирины и, не замедляя движения, прошла через её тело. Вадим издал сдавленный стон. Теперь санитар двигался к нему. Вадим стоял прикованный к месту тонкими паучьими лапами страха. Санитар смотрел прямо на него и продолжал свой неспешный путь.
Вдруг Вадим с ужасом осознал, что мужчина смотрит не на него, а сквозь него куда-то вдаль. Каталка коснулась живота Вадима и погрузилась в его плоть. Нервы Вадима окончательно сдали. Его дикий крик прокатился по моргу, метнулся эхом и затих. Ни один мускул не дрогнул на лице санитара, он приблизился к Вадиму и начал двигаться сквозь него. Перед глазами Вадима проплыла растрепанная борода, неровная кожа, потом он увидел пульсирующие сосуды по которым катилась рубиновая кровь, мелькнула белая кость черепа, поплыло вещество мозга…
Ноги отказались держать Вадима, и он тихо опустился на пол. Санитар поставил каталку в угол, достал из кармана смятую пачку сигарет и чиркнул спичкой. Запах дешевого табака поплыл по моргу. Хлопнув дверью, санитар вышел на улицу.
Вадим сидел на грязном полу не в силах поверить в происходящее. Ирина подошла к нему и обняла за плечи.
- Тебя привезли сегодня вечером, - прошептала она и погладила его небритую щёку.

Супер написано. Сразу вспомнил один из самых моих любимых фильмов с Брюсом Уилисом "Шестое чувство".

Ооох...
Сильно!

мне аж страшно стало

а вдруг и со мной ...не дай бог...всякие мысли сразу противные лезут

История написания "На пороге" заслуживает упоминания. Началось всё с того, что на "Творчестве" было предложено организовать конкурс рассказов на тему смерти. Я этой идеей загорелся. Любые мои писульки возникают у меня сначала отдельной сценой, а уже потом дорисовываются детали. В этот раз исходной сценой было: человек просыпающийся в больнице и знающий, что ему скоро умирать. Ложусь я спать... ночью около двух часов просываюсь оттого, что весь сюжет у меня в голове выстроился. Живу я один и впервые за долгое время мне стало как-то не по себе. Захотелось как в детстве спрятаться под одеяло и позвать маму. Но мама далеко. Ворочался с боку на бок несколько часов, не мог заснуть. Часа этак в четыре понял, что спать мне уже не суждено. Встаю, включаю свет. Лампочка взрывается с диким грохотом. Вот тут, ребята, я чуть не обсикался....
Потом сел за комп, писать было страшно, потому просто шарил по форуму. Ещё пару дней походил, вынашивая замысел, а потом сел и разом всё написал. Деталь: я когда пишу практически "вижу" все сцены, что прорисовываю. Писать мне было до некоторой степени жутко, била нервная дрожь. Практически всегда пишу от первого лица, а в этот раз не смог написать "меня разбудил детский плач..."

Мари, я в детстве несколько месяцев жутко боялся летаргического сна, наслушавшись историй от бабушки как человек ложиться спать, а просыпается в гробу. Долго боялся ложиться спать)

Alex, я думаю многие, когда пишут рассказ прорисовывают сцены. Мне вот было неприятно писать "Один на двоих" свой рассказ, очень уж жалко его девушку было)
Вот она, жизнь в одиночестве, проснёшься так ночью от кошмара, лампочка взорвётся и сдохнешь от инфаркта Эх, постарею, завяжу спать в постели голым, а то как то неудобно, если без одежды найдут..

(СырК @ 06.03.2006 - время: 22:49) Мари, я в детстве несколько месяцев жутко боялся летаргического сна, наслушавшись историй от бабушки
а я от подружек
реально боялась спать, месяц наверно
мне сказали, что если его очень бояться, то как раз им и "заболеешь"

(МАРИ @ 06.03.2006 - время: 23:02) (СырК @ 06.03.2006 - время: 22:49) Мари, я в детстве несколько месяцев жутко боялся летаргического сна, наслушавшись историй от бабушки
а я от подружек
реально боялась спать, месяц наверно
мне сказали, что если его очень бояться, то как раз им и "заболеешь"
Какие же мы впечатлительные люди всё таки! :) Сейчас говорят, что такое почти невозможно, только вот те, кто проснулся в гробу, нам возразить не могут

Alex, ничего, что мы в твоей темке небольшой флуд развели, навеянный твоим рассказом?

Alex Tequilazz, прочитала рассказ "На пороге". И у меня случился кратковременный шок. Ужасно красивый рассказ! Я пока читала, у меня внутри нарастало какое-то леденящее ощущение, и только потом, минут через пять после прочтения меня передернуло Знаешь, как бывает, когда замерзнешь, а потом тело передергивается, согреваясь и выпуская из себя холод. Вот. Это классно, когда произведение имеет такую силу, потрясает не только морально, но и физически. Это сильно. Второй раз даже боюсь перечитывать. Спасибо за рассказ!
P.S. Слушай, может тебе "завязывать" жить одному...

СырК
Alex, ничего, что мы в твоей темке небольшой флуд развели, навеянный твоим рассказом?
Ничего. Лучше, чем глухое молчание....

VIRTushka
Это классно, когда произведение имеет такую силу, потрясает не только морально, но и физически. Это сильно. Второй раз даже боюсь перечитывать. Спасибо за рассказ!
Спасибо, что оценила. Я когда писал последнюю фразу... ммм... слёзы навернулись... в самом буквальном смысле.

Слушай, может тебе "завязывать" жить одному
За последние два года лишь один раз я нашел человека, с которым мог бы "завязать", но.... не сложилось. Может поэтому и пишу столь мрачно? В любом случае, пока ещё поживу в одиночестве...

я пока прочитала только "На пороге".
у меня несколько раз мурашки бежали по телу.
Хорошо, что на улице не стемнело. Жуть как страшно.
Это ж надо так написАть!

Спасибо, что пишешь. Удается тебе сделать так, чтобы читатель представил происходящее и начал предполагать, что же будет дальше.

СырК
А я вспомнила про "Привидение" с Патриком Свейзи...

(Lentina @ 07.03.2006 - время: 18:21) СырК
А я вспомнила про "Привидение" с Патриком Свейзи...
Не, "шестое чувство" по моему значительно ближе. Просто похожа концовка, неожиданность смерти, всмысле того, что он умер

(kasatka @ 07.03.2006 - время: 16:45) я пока прочитала только "На пороге".
у меня несколько раз мурашки бежали по телу.
Хорошо, что на улице не стемнело. Жуть как страшно.
Это ж надо так написАть!
со страху даже фразу не закончила, только сейчас дошло .
Я хотела сказать - Надо же так написАть ! Талантливо очень

а другие рассказы тоже страшные? хотелось бы в обсуждении поучаствовать, но я трусиха такая...