ГОЛОСОВАНИЕ!!

Итак, начинается голосование в конкурсе рассказов "Последнее слово".
В конкурсе принимают участие 16 рассказов.
Рассказы оценивают участники конкурса (свой рассказ оценивать не надо) и специально приглашенные судьи. Всем вам будут разосланы письма с приглашением проголосовать. Судьи обязаны проголосовать в конкурсе в силу того, что являются членами и/или друзьями Гильдии Творческих Людей.
Тем не менее, проголосовать могут все желающие, заинтересовавшиеся данным конкурсом. Просьба для всех: голосуем по правилам, приведенным ниже.
Как уже ранее говорилось, на этот раз оценивать рассказы нужно по двухбальной системе. Первый балл ставится за сам рассказ, второй - за соответствие рассказа названию ("Последнее слово"). Каждая оценка от 1 до 5 баллов. Впоследствии, при подсчете эти две оценки будут суммироваться.
Свои оценки и участники, и судьи присылают мне в РМ. Выглядеть это должно так, например:
№1 - 3/5
№2 - 4/1
№3 - 5/5
№4 - 4/5
и.т.д.
Оценки "1" и "2" - просьба аргументировать хотя бы в двух словах (по каким причинам ставите низкую оценку).
Предупреждение: если кто-либо из участников конкурса не проголосует, то из суммы его баллов вычитается 10 (высший балл, который можно поставить в этом конкурсе). Посудите сами, вам ставят оценки, вы же другим рассказам - нет. Вычитание баллов уравнивает шансы.
Большая просьба к судьям и участникам высказывать в этой теме свои впечатления от рассказов. Приветствуется и критика, и похвала.
Голосование продлится до 00:00 часов, 28 июля. Итоги будут подведены 29 июля. Итоги лотереи - тоже.


Участники: если пишите отзывы о всех рассказах, то пишите и о своём, причем так, чтобы нельзя было узнать, что это ваш рассказ.

Призы:
1е место - 200 сэксо (100+100 от казны ГТЛ)
2е место - 150 (75+75)
3е место - 100 (50+50)
4е место - лотерея.

VIRTushka, сори, что сюда добавил) СырК

№1

7 утра.
Сквозь сон, звонок, еще не раскрыв глаза, понимаю, что он от тебя. Твоя мелодия. Наощупь нажимаю кнопку:
- Да, зай. Слушаю.
- Я уезжаю.
- ?? Куда?
- Домой. Навсегда. По крайней мере, хочу навсегда.
- ……..
- Зая, не молчи, прошу. Я понимаю, что надо было тебе сказать раньше. Но я знала, что ты будешь все делать, чтобы я не уехала. Но я не могу больше тут. Не могу. А ты хочешь жить тут.
- Когда?
- Сегодня автобус, потом самолет.
- Подожди. Я никак не проснусь. …. Сколько у нас времени?
- Автобус в 5 вечера… Зайка, ты только не сердись, пожалуйста.
- Да я пока ничего сообразить не могу. Чего тут сердиться-то? Так. Ты одета?
- Да, то есть еще в пижаме.
- Одевайся, я сейчас за тобой заеду. Я быстро. Умоюсь только и в порядок себя приведу. Тебе 20 минут хватит?
- Да, солнышко мое, хватит. Целую.
- Ну, пока!
Трясу головой, зажмуриваю крепко глаза, чувствую, слезинки пытаются прорваться. Встаю. И так слишком мало времени осталось. Быстро в душ, ополаскиваюсь автоматически, одеваюсь. К раковине: зубная щетка, паста. Взгляд на мгновение замирает на глазах, в них недоумение и боль. С усилием смягчаю взгляд, улыбаюсь, подмигиваю: «Эх, Андрей, и тут мы прорвемся!»
На ходу кидаю в рот мятную конфетку, хватаю ключи. Запираю дверь, по лестничному пролету через ступеньки. Думать буду потом. Потом. Сейчас только действовать.
Завожу машину, еду и очень слежу за трафиком, знаю, что в таких состояниях аффекта чаще всего и случаются аварии.
Подъезжаю. Стоит моя красавица около подъезда. Ладошкой от солнца глазки закрывает. Все тело пронзает такая нежность и боль, что перехватывает дыхание. На мгновение закрываю глаза, делаю полный вдох. Выхожу из машины с улыбкой.
В ответ автоматически расцветает улыбка. Глаза все же с тревогой ищут на лице следы боли. Но ее нет, я ее стер. Обнимаю и легонечко целую глазки, чуть касаюсь губ. Ты замираешь вся, как котенок потерянный, потом расслабляешься и прижимаешься. Открываю тебе дверь, как обычно, шучу, ногами вперед, потом голову надо. Ты как обычно, показываешь кулак.
- Привет, солнечный зайчик мой. Поехали?
- Поехали. А куда мы поедем? – спрашиваешь ты, поворачивая голову ко мне. А я сижу и не могу оторвать взгляда от твоей шейки, бьющейся на ней жилке. Всё, все мгновения с тобой последние четко фотографирую в памяти.
- Мы поедем с тобой на очень красивое озеро, малыш. Я как раз хотел тебе его показать, – отвечаю, а в голове молоточки, никак не думал, что это последнее, что я покажу тебе.
Еду осторожно, пропускаю всех. Обнял тебя за плечи правой рукой, ты прижалась. Солнышко мое, как же ты похудела за последние две недели. Принимала решение сама, мучилась. Мне ни слова, ни полслова. Все отшучивалась…
Подъехали. Озеро в утренних лучах солнца меняло окрас. Зеленое, синее и такое чистое. Раскидываю одеяло, достаю овощи, чипсы, воду с газировкой, все приготовлено вчера, сложено в кулер.
- Покупаемся? – спрашиваю, а сам уже снимаю рубашку и шорты, плавки одел еще дома.
Ты раздеваешься следом, остаешься в бюстгальтере и трусиках, под моим взглядом снимаешь и его. И, разбегаясь, прыгаешь с визгом в воду. Я ныряю следом, погружаясь в воду резко, чтобы избавиться от внезапной и такой сильной эрекции. Потом. Не надо торопиться. Мы играем, плескаемся, подплываю и обнимаю тебя крепко, все сильнее, каждая твоя ямочка в мою выпуклость, каждая твоя выпуклость в мою ямочку. Начинаю целовать, ты отвечаешь, так нежно и трогательно лаская плечи, шею, волосы, что сердце наполняется нежностью и счастьем. Поднимаю на руки сокровище мое. Несу на одеяло. Я хочу тебя любить долго и нежно, страстно и быстро.
Когда возвращаются звуки, ты полулежишь на мне, я играю с твоими волосами, прижавшись губами к виску.
- Андрей?
- Что, солнышко?
- Ты ведь понимаешь?
- Да, понимаю. Тебе здесь все чужое и никак ты не смогла найти замену той своей жизни. Но я не могу поехать с тобой. Понимаешь? У меня тут сын. Я должен вырастить его.
- Понимаю… А если…
- Что? Мы все с тобой обсуждали. Моя бывшая жена не отдаст мне его, да и я не хочу, чтобы он вырос без матери.
- Да, мой хороший.
- Давай сейчас не будем об этом, Ален? Все уже сделано, решения приняты. Давай только о нас.
Ты переворачиваешься на живот и смотришь на меня сосредоточенно. Я же потягиваясь, тянусь к фруктам, чищу мандарин и по долькам кормлю тебя. Игра увлекает нас обоих.
---
Все. Пора. Собираемся, я уношу твой запах со мной, ты забираешь мое сердце. До машины несу на руках.
Заезжаем за твоими чемоданами, везу к автобусу. Стоим, я курю, хотя бросал для тебя три месяца назад. У тебя мокрые глаза. Я обнимаю нежно, губами провожу по ним. Не плачь, моя родная. Все будет хорошо.
Гружу багаж в автобус. Поворачиваюсь – кондуктор не спеши… АААААААААААААА Боль, как же больно. Но это потом, потом. Сейчас обнять тебя и сказать те слова, последние слова. Какие же они?! Нельзя в одно слово все вложить. Никак не получается!
- Люблю. Жди.
- Люблю. Жду.

№2

Шёл снег. Она смотрела в окно и вспоминала их романтические прогулки, как он целовал озябшие руки и согревал их своим дыханием, как расстёгивал куртку и они прижимались друг к другу....
Он не звонил уже вторую неделю.Они поругались -сильно, серьёзно..... она услышала много обидных слов, среди которых самыми страшными были - "У нас нет будущего...."
Жизнь потеряла всякий смысл, всё было бесцветным и безрадостным,как сумрачный зимний день.
В кармане джинсов завибрировал телефон( теперь она не расставалась с ним ни на минуту, носила даже в ванную) Она глянула на номер - сердце ушло в пятки. Звонил ОН
"... Солнце.... я долго ...... меня................ ошибки...... ( треск, шипение, половины слов она не могла разобрать)... ты моя......."
Пошли гудки. Она не успела вставить ни слова. Но последнее слово было - МОЯ.
Она глубоко вздохнула. Больше всего на свете она хотела принадлежать ему. Для неё слово МОЯ было важнее всех ласковых слов на свете. Сердце наполнилось надеждой. Может, у них есть будущее? Раз она ему нужна?

№3

Всплеск воды… и тело, завернутое в простыню, стало медленно опускаться на дно маленькой речки. Я опять сделал это. Она стала моей девятой жертвой. Вот уже полгода передовицы местных газет писали только обо мне: «Найдена очередная жертва серийного убийцы, город в панике!». Газетчики, казалось, с упоением пишут о моих ночных похождения: помещали фотографии моих жертв на страницах своих газетёнок, брали интервью у следователей и у убитых горем родственников погибших. Но ни самые пронырливые журналисты, ни самые опытные следователи не смогут разгадать моего гениального плана!!!
Интересно, задумывался ли когда-нибудь кто-то о том, как далеко может пойти человек ради спасения своей жизни? И какие будут последние слова человека перед лицом неминуемой смерти?
Лицемерные идиоты! Никто и представить не может, что значит смотреть своей смерти в лицо. Они восторгаются героями прошлого, восторгаются их жертвой, самоотверженностью и возносят свои пламенные речи с трибун или в барах за бокалом пива. Они думают, что не боятся смерти и каждый сможет плюнуть ей в лицо, когда она придёт за ним. Но это не так!!! Все как один боятся её! И я это видел уже не один раз! И я докажу им это!
Я собираю, если можно так выразиться, последние слова своих жертв. О, эти слова въедаются в мою память навечно! Слова эти не имеют ничего общего с тем, что обычно можно услышать о предсмертных словах. Это не крики ненависти или ярости, полные бесстрашия и презрения к врагу. О нет! Это вопли отчаяния и мольбы о пощаде!
Первой моей жертвой стал молодой щегол лет 25. Он возвращался поздно ночью домой явно после какой-то попойки. Самоуверенный придурок уверенный в том, что он король этого мира. Столько небрежности и наглости было в его походке! Тогда я подъехал к нему, вышел из машины и попросил закурить. Он полез в карман за зажигалкой, а я его огрел пустой бутылкой по голове. Он потерял сознание. Я затолкал его в багажник и увёз за город.
Проезжая по ночному шоссе, меня охватила вдруг неуверенность: для чего я это делаю? В какой-то момент я хотел даже отпустить его… но что-то меня остановило. Я заехал глубже в лес, привязал его к дереву и стал ждать.
Он очнулся через пару часов. Сразу он начал орать, что, мол, я не знаю с кем связался и что мне лучше отпустить его. Но презрение и ярость сменились страхом, когда он увидел в моих руках нож. Я приказал ему молить о пощаде, и он подчинился. Он просил отпустить его, даже не понимая того, что ему всё равно конец. Умолял, забыв о том, что минуту назад обещал мне проблемы. Насладившись его унижением, я убил его. Я уже забыл его лицо, но его последние слова остались в моей голове навсегда!
И так было со всеми: с виду уверенные в себе люди, явно не обделенные жизнью, на коленях просили меня не трогать их. А я запоминал их последние слова, самые последние слова, сказанные ими в жизни. Я упивался их беспомощностью что-либо изменить, их жалкими попытками спасти их никчемные жизни, их щенячьим страхом и покорностью передо мной. В эти минуты я чувствую себя божеством, решающим кому жить, а кому нет. А они -жалкие, копошащиеся черви. Я как-будто забирал их души с их последним вздохом.
И так было до сих пор… но последняя моя жертва смутила меня. Она не стала умолять меня о пощаде.
Я увидел её, сидящую одну на скамейке в сквере. Такая молодая и красивая, полная энергии и жажды к жизни . Я подошел к ней. Слово за слово и я предложил ей поехать покататься по городу. Она согласилась. Мы сели в мою машину. Она сильно удивилась, когда осознала, что я везу её за город. Она стала кричать, чтобы я остановился. Но было уже поздно. Я выволок её за волосы из машины и потащил её глубже в лес. Она вырывалась, пришлось пару раз ударить её. Под конец она обессилила, и я без труда смог связать её.
Но что-то было не так на этот раз: она не кричала больше, не просила отпустить её, не угрожала, не предлагала денег. Нет, этого не было. Была только холодная решимость перед стоящей возле неё смертью. Я был в гневе! Как? Почему? Я начал избивать её, кричать, чтобы она просила о пощаде. Но она ничего не сказала, только тихонько вскрикнула, когда я воткнул нож ей в сердце… Я завернул её тело в простыню, кинул его в багажник и поехал.
В дороге я всё думал, почему она лишила меня удовольствия насладится её унижением, почему она не отдала мне свои последние слова. Почему? Почему? ПОЧЕМУ? Я не мог этого понять, я был обескуражен. Все как один ушли из этой жизни стоя на коленях, а она ушла достойно, не оставив мне на память своё ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО…
Спустя несколько дней, после того как было обнаружено тело последней жертвы, в отделение милиции явился странный человек, который сознался во всех девяти убийствах.
Он отказался от адвоката и на суде хранил молчание. Когда пришло его время выступить с последним словом, он произнёс: «Зачем? Она ведь так его не сказала!».

№4

…Стук колес по рельсам. Обожаю его. Меня он никогда не усыпляет, в отличие от многих, и я всю ночь до Питера сижу в своем пустом купе и слушаю его. Пепельница уже почти полная, а ехать так далеко…
Еду проститься. Даже не так – еду прощаться. Еду отрывать от сердца кусочек за кусочком и этот город, и это небо, и этого человечка. Боже, как все живо в памяти…
Когда холодным ноябрьским утром я увидела ее на берегу Финского залива, она стояла и смотрела куда-то вдаль, и такая серая плотная тень ложилась на ее нежное лицо, что я невольно залюбовалась. Серое вельветовое пальто, белоснежный пушистый шарф, окутывающий хрупкие плечи, тонкие пальцы… Глаза цвета шторма. Ресницы длиною в вечность. Обреченность и печаль во взгляде. Я долго смотрела на нее, не решая приблизиться, ожидая ее ухода и втайне надеясь, что она не уйдет никогда. Пальцы немели от холода и я постоянно дышала на них, пытаясь согреть. Потом достала сигареты и чиркнула зажигалкой. И тут она встрепенулась, обернулась ко мне и попросила закурить. Я молча протянула ей пачку и наблюдала, как холодные синие пальчики пытаются справиться с этой задачей. Она наконец закурила. А я как завороженная смотрела, как розовое колечко ее губ выпускает в тяжелый мокрый воздух сизые струйки дыма…
Дождь пошел.. Его почти не слышно, но по стеклу сбегают капли одна за одной. Всегда любила дожди… Л-ю-б-и-л-а… Горькая улыбка просится наружу, но я загоняю ее обратно сигаретным дымом. Пока рано. Пока только ноет..
…В то утро я отвела ее в свой номер, заставила постоять под душем и молча налила водку в два стакана. Все это было похоже на какую-то телепатию – мы не сказали друг другу и двух десятков слов, но я уже практически всем телом чувствовала растущую и крепнущую связь между нами. Мы сидели так, друг напротив друга, и неотрывно смотрели в глаза. Потом не сговариваясь залпом выпили до дна. Она даже не поморщилась, удивительно… Но в ее глазах плескалось что-то такое, по сравнению с чем огонь от водки казался видимо ровным теплом камина.
-Меня Саша зовут, - вдруг обронила она. Слова как горошины жемчуга слетели с губ и рассыпались по комнате. Я почему-то улыбнулась.
-Меня тоже.
…Бог мой, как же больно…
Мы проговорили до утра. Временами я начинала сходить с ума он непонятной ревности и набрасывалась на нее, как дикая кошка. Я хотела смять ее как листок бумаги, зацеловать ее губы так, чтобы они опухли, мне хотелось, чтобы это существо принадлежало мне и только мне. Без прошлого. Без настоящего. Только мне и всё. Она поддавалась мне с легкостью, но я чувствовала, что она не рядом, что она где-то далеко, с человеком, который так страшно предал ее и которого она так страшно любила… И тогда я отпускала ее, она отходила к окну и продолжала рассказывать… В эту ночь я впервые в жизни упала в любовь. Не нырнула, не окунулась – упала. Тихо и сразу, без единого всплеска. Fall in love. Полюбила эту девочку с таким далеким взглядом, и эта любовь с самой первой минуты резала мягкую ткань моего сердца остро заточенным скальпелем. Саша так и осталась у меня до самого моего отъезда. Я пыталась стать хоть на миллиметр ближе, хоть на секунду прикоснуться к ее душе, но… Иногда я злилась и уходила, но потом возвращалась и тихо плакала в ванной. Она же только грустно смотрела на меня и ничего не отвечала, когда я в сотый раз говорила ей о своей любви к ней, зарывшись носом в ее белые коленки. Я готова была отдать ей все на свете – этот город, эту осень, свою жизнь.. Но ей ничего не было нужно. Ничего. Она бесшумно присутствовала в моей жизни, как подарок свыше, который мог в любой момент исчезнуть. И она исчезла..
…Что же сказать тебе? Что же сказать? Как? Как обьяснить?…
Я уехала в Москву с черной пустотой внутри. Словно выжженное дупло зияло с левой стороны груди. А через месяц она приехала. Яркая, живая, совсем другая. Впервые улыбнулась и прямо с порога прильнула к моим губам.
Мы жили душа в душу. Я не спрашивала ни о чем, что было там, мы просто были вместе и этого хватало. По ночам я ласкала ее тело и умирала от счастья, когда она засыпала на моем плече. Не знаю, любила ли она меня хоть каплю, но если так – эта капля тогда заменяла мне целый океан. Я чувствовала, что моя душа стала бессловесной рабой этого ангела, но не в силах была протестовать. Я целовала ее ножки, гуляла с ней по паркам, писала ей стихи… Я пела ей песни под гитару и варила глинтвейн холодными вечерами. Я заплетала ей косы на ночь и расчесывала ее золотые волны по утрам… Но я так и не смогла до конца понять ее, овладеть ее душой, хотя моей она владела безраздельно. И наступил тот черный день, когда ей пришлось вернуться в Питер. Ненадолго. Всего на год. (о Боже, целый год…) И она уехала. А я стояла на перроне и бессмысленно смотрела на дождь, барабанящий по узким холодным лентам рельс.
…Дождь усиливается, а я все курю. Уже очень больно. Очень…
Саша, Сашенька… Череда бессонниц и странных головных болей. Мучительное ожидание у телефона и слезы в подушку после каждого разговора. Внутри все рвалось на части, когда она умоляла приехать. Неужели любила? Не знаю… Но моя душа обрывала все нити в поисках пути к ней. И только одно маленькое обстоятельство надежно удерживало меня здесь.
…Время тикает, а я все еще не знаю, что сказать тебе…
Я умираю. И выяснилось это так недавно и как-то очень быстро. Как насмешка судьбы, удар надувным молотком в висок. Мне нельзя курить, но я курю. Мне нельзя пить, но я пью каждый день. Что-то оборвалось внутри. И я сидела ночами на подоконнике, смотрела в ночь и пустой душой думала о ней. Пила водку из горлышка, не закусывая. Роняла соленые капли в темноту. Мечтала о том, чему уже не сбыться. А потом… Потом решилась и купила билет. Чтобы в последний раз увидеть этот город, эту воду и ее. Чтобы искупаться в ледяной воде, как всегда мечтала. Чтобы кричать в морской воздух пока не сорву голос. Чтобы выплеснуть всю жизнь, что так и не смогу прожить. Чтобы погладить по щеке и горько улыбнуться твоим глазам цвета шторма. Чтобы сказать что-то на прощание. Свое последнее слово. Но я не знаю, что сказать…
…Кажется, светает…

№5

Рассказ сотрудника личной охраны.

Закончился мой короткий отпуск.
- Что у нас нового? - спрашиваю Сергея Сергеевича, начальника охраны.
- У нас новый парень. Только из армии. Мастер спорта по боксу. Не женат. Антон Рабинович. Всё.
Я посмотрел из окна во двор дома - парни из охраны о чем-то переговаривались, а я вглядывался
в лицо новенького, старательно пытаясь понять что он из себя представляет. Потому что удивила меня его еврейская
фамилия. Армия, бокс - это хорошо, но странно - в охране парень с еврейской фамилией, у нас, у русских.
Смотрю – волосы рыжеватые, телом крепкий, держится спокойно, взгляд доброжелательный. Что за вопрос? Сергей Сергеич
дело знает. Да и коллектив, похоже, принял его нормально. Чего они там смеются? Наверное, Виктор опять рассказывает
о своем очередном любовном приключении. Ладно, время покажет...

Антон находился в доме безвылазно уже больше месяца, днем и ночью. В доме было пятеро детей и меня удивляло -
они сами к нему подбегали и хотели с ним поиграть. У Антона были другие обязанности, но, если выпадала возможность
от дел, то он, это было видно, с удовольствием играл с малышами: то подбросит кого-то из них вверх, то катает на
себе всех сразу, когда они обхватят его со всех сторон. В таком его отношении к детям я увидел расположенность к
семейному быту, и я спросил его, есть ли у него девушка.
- Есть, - Антон улыбнулся. - Она ждала меня из армии. Вот сейчас, я знаю, опять ждет с нетерпением.
Мои родители в Одессе, пишут, что хотели бы нашей свадьбы. Моя девушка им очень нравится.
"Ждала из армии" - уважаю таких девчонок. У мужчины должен быть крепкий тыл, и я сказал ему:
- Тогда привет твоей девушке. У тебя сегодня увольнительная.
Глаза Антона загорелись неожиданной радостью.
Виктор любил красивых женщин и говорил всегда о них конкретно. Я спросил что это за девушка у Антона.
- Ну-у...
По этому протяжному "ну" я понял, что не красавица.
- Она хорошая девушка, ждала его из армии.
- Да, редкое качество в наше время - верность. Такое редкое, что "ждала из армии" это не норма, а исключение,
на которое все обращают внимание. Надеюсь, он ответит ей тем же. - В моем тоне нет сомнения, но во взгляде вопрос.
- Да-а, наверное. Он вообще какой-то положительный. Говорит только о своей девушке, письма маме пишет постоянно.
Я уже несколько раз возил их на почту.
Ладно, время покажет какой он положительный...

В тот день был его самый первый выезд из дома в составе сопровождения. Уезжали рано. Должны были вернуться
после обеда. Но, что-то задерживались. Приехал Сергей Сергеевич с тяжелой вестью. Секунды:
- Раз - киллер вскакивает на возвышенное место,в прыжке целясь в голову заказанной жертве, выстрел - пуля точно
достигает цели - убит.
- раз - (одновременно с прыжком киллера) Антон грудью закрывает путь пули, но, первая пуля его уже опередила.
- Два - вторая пуля входит в его тело - ранен.
- два - ответный выстрел охранника в голову киллера - убит.
- два - выстрел второго киллера в выстрелившего охранника - ранен. Кровь, жгущая пламенем боль в животе, уже видит
умерших родственников с потустороннего мира, собирает последние быстро уходящие силы...
- Три - еще один выстрел второго киллера в водителя, ломанувшегося на него, на киллера, - ранен.
- Три - ...собрал последние молниеносно уходящие силы, выстрел - второй киллер убит.
- Раз, два, три - сумасшедшие крики, бег, паника многочисленных невольных очевидцев происходящего.
Милиция... трое убитых... скорая... трое раненых... Антон, пересиливая мученительную боль, смог произнести:
- Только, пожалуйста, не говорите маме...
«Мама» - было его последнее слово. У водителя ранение в грудь - выжил. У охранника тяжелое ранение в живот - выжил.
В Антона вошла пуля со смещенным центром тяжести, стала "гулять" по его телу, разрывая его смертельно - убит.
За телом Антона приехал его отец. Не возможно говорить о горе родителей, потерявших единственного сына.
Хоронили Антона в его родном городе Одессе. В загсе осталось его заявление на роспись...

№6

Мокрый асфальт плыл под взглядом прохожего. Тяжелые, свинцовые тучи, готовые пролиться с неимоверной силой, нависли над курортным городом. Первые капли неба уже лежали на тротуаре. Быстрый шаг внезапно сменился неспешной ходьбой. "Боже, как же холодно",- в голове билась единственная мысль. До магазина оставалась какая-то пара сотен метров, и именно поэтому он сбросил скорость. Но... была ещё одна причина. При воспоминании о девушке, торговавшей на перекрёстке цветами, по телу прошла приятная дрожь. Но никогда он не осмеливался подойти и заговорить с ней, несмотря на то, что она всегда ему улыбалась. Правда, он не знал: делала она это всем без исключения-торговля цветами не была столь прибыльной для данного времени, естественно, случались праздники, приходили заказы, но город жил летом, а осенью начинались дни постоянной работы, а не временной-доступной только на три несчастные месяца. Но город продолжал жить быстро: всё так же бежали люди, боясь опоздать на работу (главное задание для семейных бюджетов было иметь то, что уже есть), по улицам бродили бездомные коты и собаки, воробьи, напуганные появлением, как людей, так и животных, быстро взмывали вверх, унося в клюве те крохи, добытые в тяжёлых боях с себе подобными, море било о причал и, несмотря на погоду, влюблённые парочки расхаживали по песку и признавались в вечном терзании. Собственно, жизнь течения не меняла. Но не эти мысли посещали кутавшегося в плащ человека. "Мерзкий ноябрь,-он поднял голову, посмотрел на деревья,-уже собрал свою жатву листьев". Нервно усмехнулся и снова опустил голову...
Потеря работы больно ударила по его бюджету. После мытарств по временным работам, он совсем отчаялся и начал искать правду в алкоголе. Вначале, конечно, грело душу ощущение спокойствия. Каждый день он листал как книгу, неинтересную двоечнику или технарю : "На данном этапе одни размышления. Пролистнём". ... Так уходило время и ощущение реальности. Зыбко было для него понятие финансов. Быстро подработать для него не составляло проблемы. Было это только, когда он был трезв. Но сегодня таковым он не будет. Магазин приближался, а с ним и девушка...
Тяжело сказать, любил ли он вообще? Смотрел ли он на женщин с щемящей в сердце болью? Наверное, нет. Но девушка очаровывала его воображение. Она манила своей искренней и бескорыстной улыбкой, цветами, продаваемыми за гроши, блеском в зелёных колдовских глазах, элегантной и изысканной одеждой, охватывающей тонкий стан... Можно назвать это влюблённостью, если не чем-то большим. Но он боялся. Боялся подойти, заговорить с божеством, как он называл в своих мыслях её. ...
"Ещё один",-улыбнулась девушка прохожему так искренне, что тот на мгновение застыл, потом перешёл на шаг, повернул голову и улыбнулся ей в ответ. Внезапно неизвестная доселе сила оторвала прохожего от земли, подбросила в воздух и ударила тело о дорогу. Крик девушки разбудил окрестность. Из авто выскочил толстый мужик и склонился над прохожим. "Скорую", нервно закричал он. Потом что-то вспомнил, подбежал к машине, достал мобильный и начал набирать номер скорой помощи. Людей заинтересовало происшествие, и они стали превращались в зевак. Девушка уже была рядом с ним. Взяла за руку. Слёзы глаз просили: "Живи."
- Я тебя...,-на полуслове оборвалась нить жизни незадачливого прохожего, так и не успевшего произнести последнее слово, вечно терзающее сердце...
А над городом тучи, наконец, родили дождь. Он орошал улицы без жалости и сожаления. Город как прежде спешил и не обращал внимания на потуги дождя....

№7

Ещё вчера жара нещадно палила рабочих, которые строили на центральной площади города помост, а уже сегодня лил дождь, стуча по деревянным доскам уже построенного помоста. Но людям, собравшимся на площади, на это было всё равно. Они пришли взглянуть на зрелище и такая помеха, как дождь, пусть даже сильный, их не спугнёт. Шум дождя заглушался их общим гамом.
- Вот уж действительно ведьма, - раздался голос рядом со мной, - дождь себе вызвала, думает наверно, что это её спасёт. Дьявольское отродье.
Я повернул голову, и поклонился священнику. Он стоял недалеко от меня в коричневой рясе с накинутым на лысую голову капюшоном. Ещё не так давно ты отпускал ей грехи и называл «дитём бога», а теперь уже «дьявольское отродье». Продажная погань, позорящее церковь.
В первых рядах стоял муж Елены Ганс. Перед собой он держал за плечи двоих детей, порождённых когда то их совместной любовью. Ефрим и Анна. Ефриму было 12, а Анне всего 6. Но она уже понимала, что сейчас происходит. Она плакала от осознания того, что скоро потеряет свою мать и от боли, которую причиняла ей рука Ганса, крепко сжавшая плечо девочки, чтобы та ненароком не вырвалась и не побежала к любимой матери.
Елена держалась стойко. Видно было, что ей больно смотреть на своих детей. Картина, которую им предстоит увидеть, навсегда останется в их жизни. Привязанная к столбу, полуобнаженная и обритая наголо Елена стояла перед всей этой толпой, ожидавшей зрелища. Расправой над «дьявольским отродьем». От слёз она уже устала и дождь сейчас плакал за неё, умывая её лицо, как бы стараясь смыть всю ту боль и непонимание, которое накопилось в ней.
Священник медленно поднял руку вверх и толпа вмиг замолкла, ожидая «гласа божьего». А я смог услышать звуки дождя, стучащего по металлическим наплечникам моей амуниции. Конечно на моей голове должен быть шлем, но мой чин позволял мне иногда делать такие нарушения и выходить на улице без него.
- Дети мои, - начал он свою речь, - сегодня мы собрались с вами на этой площади, чтобы расправиться с дьявольским отродьем, обнаружившейся на земле нашей. Мы вычислили эту ведьму и её деяния!
Священник вскинул руку в сторону Елены и толпа взревела. Полетела новая волна помидоров и яиц в её сторону. Дочка Елены попыталась вырваться, начала что то кричать, но Ганс так сжал свою руку на её плече, что та вскрикнула от боли и попыталась своими маленькими ручками освободить крепкий хват.
Священник снова вскинул руку вверх. Толпа смолкла до того, как последний летящий помидор с мерзким звуком шмякнулся у ног Елены.
- Я не буду перечислять все её деяния, уж слишком они ужасны! Скажу только, что занималась она сводничеством и торговала своим телом! Одно это заслуживает смерти!
- Непрааааа, - снова попыталась возразить Анна, но в конце ей пришлось закричать от боли, которую причинил ей отец. Толпа вновь взревела.
Я убрал руки за спину и крепче сжал кулаки. На секунду закрыл глаза. Ничего, тварь, ты ещё ответишь.
- Септим, приступай, - сказал мне священник.
Я подошел к Елене и вынул кляп. Видно было, что она захотела что то сказать, но рот свело от того, что кляп был долгое время у неё во рту. Да и выкрикнуть она не смогла бы, её заставили выпить достаточное кол-во спирта, чтобы сжечь им глотку и кричать от боли пыток так, чтобы сорвать голос.
- Елена, - обратился я к ней, - у тебя есть право последнего слова. Я внимательно слушаю тебя. Толпа тоже.
Обычное обращение, которое я произносил десяткам людей на помосте и плахе.
- За что? – прохрипела она.
Как я могу ей сказать за что? За то, что твой муж влюбился в мою сестру? Разве я могу такое сказать тебе? Как они собрали деньги, чтобы подкупить эту продажную тварь, позорящую церковь, чтобы она обвинила тебя во всём этом? В твоей жизни было уже достаточно боли, чтобы узнать ещё и об этом.
- Я не могу ответить тебе на этот вопрос, Елена. Что ещё ты можешь сказать?
- Передай Ефриму и Анне, что я их очень очень люблю. Это моя последняя просьба. Это мои последние слова.
- Хорошо Елена.
Я повернулся и стал спускаться вниз. Священник пошел следом за мной. Рабы уже несли сухие дрова, заранее смоченные спиртом.
- Поджигай Септим, - сказала мне эта тварь в рясе и отошла в сторону. Мне всучили в руки горящий факел. Я подошел и стал медленно подносить его к дровам, в надежде, что дождь его затушит. Огонь шипел и извивался, но тухнуть не хотел. Вновь закричала Анна, толпа взревела, огонь ухватился за хворост и вмиг побежал вдоль всего помоста вокруг столба с привязанной к нему Еленой.
Мысли ушли в сторону, они больше не желали оставаться в этом аду.

- Зачем, сестра? Зачем ты это сделала?
- Ты не понимаешь! Я люблю Ганса, люблю! Ты хотел бы, чтобы меня прокляли и сожгли на костре за любовь к женатому? А так он будет вдовцом!
- У тебя есть право последнего слова, сестра.
- Септим, ты не понимаешь! Её уже не вернёшь, завтра казнь! А я твоя сестра, понимаешь! Мы росли вместе как ты можешь?
- У тебя есть право последнего слова, Глория.
- Ты дурак! Она сгорит завтра, а мы будем счастливы с Гансом! Я буду любить его детей и его, я лишь хотела своего счастья!
- Это твоё последнее слово?
- Будь ты проклят!
Рука сжимается на горле и Глория начинает хрепеть. Мы ведь выросли вместе Глория. Играли с тобой на чердаке, бегали за ягодами, воровали соседские яблоки, веселились на свадьбе Ганса и Елены. Хруст позвонков. Человек погибает не сразу, мозг остаётся всё понимать. Нет, я так не могу. Когда то я нежно гладил тебя по голове, теребя твои золотистые волосы, а сейчас, собрав волосы в кулак, рывком отвожу голову назад, обнажая твоё горло и вонзаю нож, который, пробив горло, мягко входит в мозг.

Елена уже кричит. Кричит от боли. Её слышно сквозь рёв толпы даже охрипшую. Я не первый раз подношу огонь. Не первый раз говорю «у тебя есть право на последнее слово», не первый раз вижу, как кожа чернеет и пузыриться на ещё живом человеке. Но сегодня это видеть особенно больно.
Крик Елены прервался. Я произнёс про себя молитву. В нос ударил запах горелого мяса. Хорошо, что дождь скрывает слёзы, а мой крик боли и отчаянья слился с рёвом толпы.
- У тебя есть право на последнее слово, тварь.
- Септим, ты в своём уме? Ты поднимаешь руку на слугу божьего!
- Ты такой же слуга, как я бог.
- Это богохульство Септим! Пошёл прочь из храма божьего!
- Нет, у тебя нет права на последнее слово.
Священник пытается отпрянуть, но средняя спица вил мягко входит в его горло. Я бегу вперёд, с уже висящем на острие вил епископом, и пригвозджаю его к стене, пробивая черепную коробку.
- У тебя есть право на последнее слово Ганс.
Вокруг было темно, а сверху всё ещё лил дождь. Ганс отправил детей домой и пошел на поиски своей возлюбленной. И конечно же встретил меня.
- Ты сволочь Септим. Куда ты дел свою сестру? Я не найду её нигде!
- Мне жалко твоих детей Ганс, правда. Но ты больше не причинишь им боли. У тебя есть право на последнее слово.
Ганс бросился на меня. Он ещё не знает насколько я зол и убит горем. Удар потдых его подкашивает, крепкий хват за горло не даёт выкрикнуть ни слова. Нож входит в живот. Ещё раз. И ещё. Ударяет в легкие, потом печень, пробивает почки, проходит сквозь рёбра, и в конце ломается о грудную клетку.
- Это тебе за Елену. И за сестру. И за Анну.
Анна смотрела на меня своими голубыми заплаканными глазками. Ефрим её обнимал, как бы поддерживая и смотрел на меня с легким волнением и настороженностью. Дождь конечно смыл кровь, но не всю. Казалось, что они меня тихонько ненавидят, ведь это я поднёс огонь.
- Анна, Ефрим. Я не виноват.. Мне приказали. Если бы не я, то кто-то другой, понимаете?
Дети кивнули.
- Ваша мама передала мне послание вам.
- Какое? – спросила Анна.
- Она сказала, что очень очень вас любит. Не волнуйтесь за неё. Боженька примет её к себе и она там сейчас счастлива и смотрит на вас сверху улыбаясь.
- Правда? – спросила Анна, вытирая ручкой проступившие слёзы. Ефрим всхлипнул.
- Конечно милая. Мама очень надеется, что вы будете хорошими детьми и у вас всё будет хорошо.
Только не в этом городе. Если какой-нибудь подонок убъёт их в подворотне, то люди будут только благодарны за смерть детей ведьмы.
- Анна, Ефрим, слушайте меня внимательно. Сейчас к вам придёт Жан и вы уедете из этого города.
- А как же папа? – спросил Ефрим.
- Папа догонит вас потом, не беспокойтесь за него. Но сейчас вы должны пойти с Жаном. Вы ведь любите дядю Жана, да? – спросил я, обращаясь в основном к Анне.
- Да, - ответила Анна, - мама часто посылала нас вместе с ним за ягодами этим летом.
- Отлично, а это вам на дорогу, - я протянул Ефриму мешочек, полный золотых монет. Это была половина всех моих накоплений за 12 лет службы в королевстве. Вторая половина была у Жана.
- Спасибо дядя Септим, - поблагодарил меня Ефрим. В мешочек заглянуть он побоялся.
Дверь открылась. В комнату вошёл страж охраны. Мы хорошо знали друг друга.
- Септим, я вынужден тебя арестовать. Надеюсь ты не будешь сопротивляться?
- Конечно не буду, Лаз, - ответил я ему и повернулся вновь к детям, - сделайте так, чтобы мамочка вами гордилась.
Они вновь кивнули, а Лаз уже отводил меня под руку из дома, где меня ждали ещё три стража. Неподалёку я заметил Жана. Видимо он решил подождать, пока меня уведут, а потом прийти за детьми.
Что я отвечу, когда на плахе мне скажут «у тебя есть право на последнее слово»?
Елена, я люблю тебя.

№8

Вечер. Запах смерти. Он брёл по кладбищу один. У него не осталось никого кроме его верного друга. Звали друга Дарум. Дарум был мустанг лет двадцати, старый матёрый мустанг. Цвет у него был странный, чёрный цвет. Цвет ночи и только глаза его пылали и пылали зелёным огоньком. Луна плыла медленно непринуждённо, ныряя под облака. Свет пропадал совсем, но она появлялась снова и освещала путнику путь. Кладбище подходило к концу, у ворот он поклонился, запрыгнул на Дарума и помчался во тьму. Тьмой же был лес. Огромный великий лес падших ангелов. Не каждый мог туда зайти, простой крестьянин боялся, но в таких людях как наш герой, текла кровь влюблённых. Таких как он были единицы, да и вообще не было таких. Человек индивидуален, как бы этого не хотели другие. Так он летел в чаще, всё глубже в лес.
Немного истории. Давным-давно он полюбил одну девушку. И как нестранно спустя множество лет она была с ним, и сейчас ждала его дома. Только он, она и его друг Дарум - это всё что у него было. Их любовь была безгранична и не что им не могло помешать, но оставалась одна вещь, которую должен был решить наш герой. Отомстить. За свою семью и за тех, кто мучался и жил под правительством этого маньяка и садиста, что убил всю его семью.
Путь его лежал к руинам древнего города Аргулу, где были убиты все его браться и сестры. Погода ухудшилась. Пошёл дождь. Луна спряталась за облака. И всё время погода ухудшалась. Появился ветер, который мешал двигаться ему вперёд. Скакал он около дня. Весь промок. Тьма сменилась приятной морской погодой, дул ветер и солнце практически не светило. И было так хорошо, так приятно. Он покинул лес час назад, и двигался на север. До города оставалось не много, но самое сложное было впереди. Сразу после леса, появились луга и скалы. Спрыгнув, он отпустил мустанга и упал на траву. Так он пролежал ещё пол дня, подкрепившись, чем бог послал. Позвал Дарума и они помчались.
Великие стены, огромные колонны предстали перед нашим героем. Он был удивлён, что за сотни лет город так изменился. Время меняет всё, и даже это он учёл. На поиски убийцы ушло не мало времени, да и спор с охраной утомил его.
Убийца был найден. Это был нынешний король. Да-да и такое бывает, что самые последние маньяки становятся королями. Всё возможно в наше время.
Они подошли к дворцу. Он слез с мустанга, отпустил его и тот как нестранно зашёл в тень и исчез. Герой наш выглядел вот так. Черный балахон, броня из чёрного металла и длинные черные волосы. Подымаясь по ступенькам ни кто даже не остановил его. Ибо люди у которых нету страха, сами несут его и вселяют в людей. Охранникам дворца была рассказа история, что он пришёл чтобы сражаться за этот замок. И все тут же пропустили его.
Король сидел на троне и пил вино.
-Да здравствует король, -сказал наш герой.
-Что завело такого война, как ты, в моё царство?
-Я хочу сражаться за вас. Я хочу служить вашему величеству. –Говоря это, лицо его было как камень. Губы не шевелились и темные глаза смотрели в некуда.
-Да?! Хорошо, пойдём. Мои лучшие войны проверят тебя.
Они вышли из замка на задний двор, были созваны самые лучшие войны королевства. Их было около двадцати. На поляне они окружили нашего война.
Бой длился не долго. Все войны молили о пощаде и просили научить их такому искусству владения серпом.
-Хорошо, -обещал наш герой.
Король забрал гостя и увёл в тронный зал. Был уже вечер. Было решено, что он останется гостем, а сейчас приносили ужин. Был только один вход в тронный зал, что радовало нашего героя. Сказав, прислуге, что им нужно поговорить с королем, он запер дверь и заговорил.
-Тот, что убил моих сестёр! Тот, что убил моих братьев! Тот, что убил мою мать и отца! Признаешься ты в этом?
-Что? Да кто ты такой? – сказал король.
-А ты вспомни как в далеком прошлом, когда ты был лордом, как ты убил всю мою семью, я был мал, но поклялся отомстить. И вот я здесь. Как видишь время помогло мне. И цель моя убить тебя.
-Ах да. Вспомнил. Охрана. Охрана.
-Зря, не поможет!
Выхватив из под плаща серп, одним резким, незаметным ударом в прыжке, он распорол короля с ног до головы. Дальше он выпрыгнул в окно, Дарум уже был здесь и они умчались вдаль.
Но последние слова нашего героя в этом городе, помнят все.
-Я верен себе! Я люблю только одну! И если что-то решено судьбой, то мы тут бессильны. Ибо только любовь...

№9

Самое легкое расставание происходит тогда, когда отношения сошли на нет и превратились в не слишком крепкую дружбу. Это как раз мой случай. Просто сказать «прощай», и на одного друга мужского пола станет больше… Тем более, если распрощаться грамотно. Тем более, если расстаться без обид… Конечно, я серьезно предполагала, что именно так и будет! И разговор прошел в мирном русле – выпили кофе (я со сливками, он – черный и с лимоном), дружно повспоминали особо значимые моменты полугодичных (или полугодовалых?) отношений, заключили пакт о ненападении, обсудили политику и гороскопы, немного повздорили на тему «я оплачиваю счет, нет, я»… Обнялись, теперь уже дружеский поцелуй в щечку, слова прощания. Я, почти искренне, желаю ему счастья. Он сожалеет, что не увидит меня 2 года, а я отшучиваюсь, что в «армии мне скучать не придется». На самом деле я уезжаю в Штаты, и ой как не хочется отправляться туда с осадком на душе. Но вроде бы пока все идет хорошо. Все удачно…
Я уже развернулась на тонких шпильках, закинула концы яркого шарфика за спину, эффектно махнула копной волос. Как в замедленной съемке. Именно такой образ должен отложиться в его памяти.
Уже через плечо кидаю: «До свидания!!!»
А в ответ слышу: «Ну и брысь!!»
По инерции делаю несколько шагов вперед и резко разворачиваюсь.
- Это ты мне?
Чувствую, что на лице проступают красные пятна негодования и мысленно приказываю себе успокоиться. Нехорошо пугать «друга» цветной физиономией.
- Ну да, тебе. А что такого?? Брысь!
Да он смеется надо мной! Вон как самодовольно улыбается.
- Я тебе не драная кошка, чтобы говорить мне «брысь»!!!
- Подумаешь!..
Подлетаю к нему, залепляю звонкую пощечину.
От неожиданности он замотал головой, как китайский болванчик. Ну вот теперь и на его лице есть красные пятна!
- Сам брысь! – выпаливаю я с чувством удовлетворения, и виляющей походкой направляюсь к выходу.
Нет, ну почему у меня не получается расстаться по-хорошему??!!
Уже по дороге домой, с мстительным удовольствием отмечаю: последнее слово, пусть и такое как «брысь», всё же осталось за мной!!!!!!

№10

До того времени, когда меня сфотографировали с букварем, у меня уже было довольно много слов. Но слова эти были чужие, выданные мне во временное пользование.

А вот после букваря, у меня появились буквы. Когда мне дали буквы, то сказали, что они теперь мои и я могу с ними делать все что угодно. И я начал складывать из этих букв слоги. А чуть позже, и сами слова…

Время шло, и запас моих слов становился все больше и больше. Я брал слова у других, отдавал им свои: обменивался словами со всеми, с кем только мог. Как мне казалось: слова ходят по кругу. И если ты отдал слово, то оно вернется к тебе, или вместо него тебе дадут другое.

Но со временем я стал замечать, что слова не всегда возвращаются, порой они просто исчезали. А еще, что много слов у меня забирали, требуя их отдать, или выпрашивали мои слова. Поэтому запас моих слов постоянно то уменьшался, то увеличивался.

И было бы все не так страшно, если бы не одно но: многие, выпрашивающие слова, просто-напросто ничего не возвращали, и никак не компенсировали мои словарные затраты. Таких людей я стал сторониться, а в итоге – и вовсе избегать.

Так же, я начал осторожно относится к тем, кто требовал от меня слов, потому что они их просто отбирали. И после общения с такими людьми, мне приходилось очень долго восполнять потери.

Тех, кто брал слова и не возвращал их, было так много, что для меня получение новых слов стало практически невыполнимой задачей. Тогда я ввел режим строжайшей экономии. Больше я не растрачивал слова попусту. А если с кем ими и менялся, то старался делать это наиболее выгодно для себя. Правда, время от времени, я отдавал свои слова безвозмездно, тем, кто наиболее в них нуждался.

А слов становилось все меньше и меньше, и взять новые стало практически неоткуда. Больше я уже не раздавал свои слова просто так, а искал только выгодный обмен. Но и найти того, с кем можно было бы выгодно поменяться словами, было практически невозможно…

И, однажды, я обнаружил, что у меня не осталось слов. Не осталось Совершенно ни одного слова. Я проверил все свои карманы, но нашел в них только несколько жалких букв. Этих букв мне хватило лишь на то, что бы сложить из них мое последнее слово – ОДИНОЧЕСТВО…

№11

Здравствуйте. Вы уже начали читать, верно? У меня к вам маленькая просьба, совсем маленькая, перед тем как начнете читать, дышите медленней. Очень медленно, будто и не дышите совсем. Договорились? Очень хорошо, вдыхаете медленно и выдыхаете медленно…

Серый человек. Я. Серый и незаметный.
Серый плащ, недавно был черный, серые туфли и рубашка, недавно были белые. Хотя нет, очень давно, когда покупал, пять лет назад.
Дождь льет. Кому то уже надоел, кто то не обращает внимания. Как я.
Уже две недели льет. Никогда такого не было.
Опаздываю, опять. Я и без дождя всегда опаздываю.
А тут еще дорогу затопило. Машины едут как подлодки. Аварийная служба уже неделю не может люк прочистить. Всегда так.
Только в начале весны, когда снег тает. А сейчас из-за дождя. Ну и что. Придется обходить дорогу…
Ха. Сложно будет это сделать, взять и обойти дорогу. Вернее сказать лужу на дороге. Вот ее и надо обойти. Это долго.
Ну ничего, что долго, всегда опаздываю. Хотя кому какое дело, когда пришел бухгалтер? Тем более такой как я.
Серый. Незаметный.
Сначала удивлялись. Потом привыкли. Не всегда же был серый и незаметный. Вот и удивлялись. До сих пор удивляются, ах какой ты серый.
И незаметный, говорю.
Да, и незаметный.
А если незаметный, зачем со мной говорить? Как меня заметили?
Погода будто подстроилась. Все серое, все в тумане, тихо.
Почему так грустно? Не знаю. Вернее знаю, но объяснить не могу.
Люди всему виной. И зачем вообще они, люди?
Уфф, в голове вата, пошли к черту, мысли, надо идти на работу.

Вечер.
Люди постепенно собираются, уходят по домам.
Только как-то замедленно, словно двигаются в океане густого киселя. Из-за погоды.
Дождь льется по стеклу, не барабанит, стекает.
Гвалт большого города поглотили туман и шум ливня. Изредка сквозь влажную пелену раздаются сигналы машин, и то какие-то скромные, вялые.
Иногда над городом грохочет гром. Раскаты идут низко-низко, кажется будто прогремел в соседнем дворе. Страшно. Машины в панике кричат писклявыми голосами, зовут хозяев на помощь, сигнализация.
До свиданья, пока, до завтра… И ты, Ваня, пока. Вот, я опять последний. Даже шеф ушел.
Вечер уже. Хотя весь день как вечер, круглые сутки – вечер.
По радио слышал, что дождь идет не только у нас. По всему миру. А почему? Никто не знает.
Я знаю.
Дождь давит на плечи. Уже привык. Капли разбиваются, брызгают в лицо. Щекотно, неприятно.
Зашел в трамвай. Сел.
Черт.
Воняет то как.
Встал, надо смотреть куда садиться. Мишка вздрогнул, поднял пустой взгляд на меня.
Что то промычал, запахло перегаром и нечистотами. Куда уж больше.
Я отошел в начало трамвая.
Сколько себя помню, Мишка всегда ездил по трамваям. Дебил, больной алкоголик. Разве что не бездомный, не знаю. Всегда садится на конечной, сидит там на скамейке, ножками машет. Иногда лежит.
Зашли два подростка, взяли Мишку за шиворот, вышвырнули под дождь.
Мишка закричал. Подростки засмеялись.
Чего уставился, урод!
Ничего… Отвернулся к окну. Вода. Вода стекает по стеклу. Взглянул вниз. Тоже вода. Грязная. От колес идут волны, разбиваются о встречные.
Кто то толкнул, я обернулся.
Девушка. Извините.
Извиняю. Пьяная. Черные мокрые волосы. Тушь растеклась. Короткая клешевая юбочка, порванные колготки. Посмотрел ей в глаза.
Замерла на мгновенье, что-то увидела в моих глазах. Не знаю что, зато знаю что увидел я.
Под кайфом. Наверное много молодых девушек ходят по городу под кайфом, я раньше и не замечал. Все из-за дождя. Обычно жизнь бьет ключом, торопишься, спешишь куда-то, неважно каким взглядом на тебя посмотрит молодая девушка.
Уступи место, сонно потребовала девушка у одного из подростков. Она навалилась всем телом на перила. Уступи место беременной девушке!
Дура, сказал подросток, встал.
Она бухнулась на сидение, моментально вырубилась. Второй брезгливо отстранил ее.
С задних сидений донесись перешептывания.
В плохую погоду всегда охота спать.
Остановка.
Подростки вышли.
Беременная наркоманка разлеглась на два сидения.
Оплатите проезд. Нащупал мокрые монетки, ткань кармана прилипла к кисти, с трудом вытащил, оплатил.
У беременной плату не взяли.
Украдкой поглядываю на нее. Почему то считается что если смотришь на незнакомого человека пристально, это неприлично.
Жаль ребенка, что не родится. И девушку жаль. Жаль весь мир. Вот только миру никого не жаль.
Остановка. Моя.

И хорошо что машину не купил. Не нужна теперь.
Лодку бы.
Вода уже выше колен.
На работу подвозит сосед. У него надувная. Практичная. Приплыл на работу, сдул, в карман и никаких проблем.
В офисе пожелтели обои, в некоторых местах уже облезли.
Пахнет известью. Побеленные потолки мокрые. Плачут. Весьма назойливо, приходится ставить зонт над бумагами.
Вся техника давно уже не работает. Влажность. На новую денег нет. Приходится возится с бумагами.
Вожусь.
Часы подсказали что уже вечер. Биологические.
Настенные подтвердили.
Ужасно душно.
Рабочий день кончился.

Неприятно.
Трупы бездомных могут сутками не убирать.
А они гниют.
А с работы почти всегда пешком.
Приходится выбирать маршруты, где не плавают трупы.
И зачем ходить на работу? Ничего, ничего, все хорошо, уважаемы граждане, синоптики предсказывают, что все хорошо! Ха-Ха….
Иду домой. Дождь уже не замечаю вовсе.
Как лягушка. Ха. Попытался улыбнутся. Не смог. Ох как погода на человека влияет.
Когда ноги по колено в воде, идешь очень медленно, тяжелые резиновые сапоги рыбака, осторожность. Легко можно пропороть лодыжку. Много всего под водой.
Из-за угла навстречу плывет Миша.
Пахнет еще хуже.
Я резко отвернулся, пошел вправо.
Все равно успел заметить изгрыженное крысами лицо. И раками. Сгнившие глазные яблоки.
Тело пробрала дрожь.
И от холода тоже.
Кости ломит. Быстрее домой.

Достал дождь, да?
Я медленно повернул голову. На подъездном козырьке сидят трое. Дети. Лет 12.
Да, надоел… А почему вы не дома? Дождь ведь.
Тот что посередине широко развел руками. Вот наш дом. Раньше был там, внизу, затопило.
Не стал отвечать. Мир жесток. Миру никого не жаль.
Быстро пошел вперед.
Справа свистнули.
А я и не заметил. Там еще трое стоят. Постарше. Лет 15.
Куда почапал?
Ускорил шаг, насколько это возможно.
Гром. Сильный. В ушах заломило, голову будто сдавило в тисках. Да слышу, слышу, слышу!!!
Догнали.
Один из тех что постарше ударил по спине.
Боль.
Толчок. Упал лицом вперед. Захлебнулся.
Смех. Детский… Слов не разобрать. Боль какая то тупая, словно трубой бьют.
И в самом деле, труба.
Земля и небо поменялись местами, тем более одного цвета. Серые. Кровь красная.
Я бухнулся на зад.
Словно сквозь туман слышу глухие звуки. Что то говорят. Смеются.
Удар. Хруст. Челюсть сломали.
Упал на спину. Подняли.
Удар. Уже трубой. Плечо хрустнуло. И боли словно нет… Она есть, я не чувствую.
Подняли. Взгляд прочистился, посмотрел на ребенка. Глаза зверя. Стало грустно. И было грустно…
Я за вас умирал, дети мои…. Грустно….
Подумаешь… Умри еще, козел!!!

Отец….
Отче…. Я….
Что.
Я снова здесь, отче…
Здравствуй сын. А ты и не повзрослел.
Я и не пытался… Отче, почему?...
Потому что.
Понял…. Я действительно не повзрослел…
Мир тоже. Мир тоже…
Отче, ты действительно хочешь это сделать?
Да.
Но…
Я сказал ДА!
Ты помнишь свои последние слова?
Да…
Так вот, и его слова тоже были последними. И вообще всех.
Но… Но ведь они тоже твои сыны!!!
Да, не ты один, все… Но не все это поняли, Иисус, не все. Увы……

№12

Ранее весеннее утро.Лучи солнца пробиваются сквозь темные занавески.
Вспоминаю вчерашний день.Вроде все,как всегда.Учёба,прогулка по вечернему городу...Кафе..невкусный кофе.
Дорога домой.Опять долго искала ключ в сумке.
Включила телевизор.MTV…Глупая песня с идиотским текстом.Выключаю телевизор.
Подхожу к телефону.Включаю автоотвечик и слышу его голос:
-Привет...это я.Я просто хотел сказать...что люблю тебя.Если ты не возражаешь,я подъеду сегодня к 21.00...Надеюсь,ты будешь ждать.
Я взглянула на часы-20.45...
Пошла,поставила чайник...Заварила два кофе.Себе и ему.
Звонок в дверь.Открываю.Передо мной стоит он...С букетом красивых красных роз...
Нежный поцелуй.Черный горячий кофе.И ночь сладких грёз...

Встаю,одеваю халат.Подхожу к тебе.Ласково провожу рукой по лицу.Целую твои губы.
«Если ты опять захочешь уйти,то больше можешь не возвращаться....»-думаю я.
Иду на кухню.Достаю сигареты...закуриваю.Дым летит по комнате.Всматриваюсь в него.Просто бело-серый дым.Просто черно-белая жизнь с яркими моментами-твоими возвращениями.Но это всё в последний раз.Либо навсегда,либо больше никогда.Я так устала ждать тебя.Я не могу больше чувствовать себя игрушкой в твоих руках...
Ты обнял меня сзади.Боже...как многое я могу отдать за то,чтобы эти руки не отпускали меня больше.
-Доброе утро,любимая...
От этого голоса замирает сердце...Как же я его люблю...
-Доброе...,-тихо повторяю я.
Тушу сигарету,которую все это время держала в руке...Достаю из шкафа две чашки.Завариваю кофе.Наш любимый черный кофе...
-Я думаю,нам нужно серьезно поговорить,так?..
По телу холод.Я так долго ждала,что ты это скажешь...но..сейчас я боюсь,что просто не найду слов.
-Да...нужно.
-Я понимаю,что тебе кажется,что все это несерьезно.Но,поверь,я люблю тебя.И я хочу быть с тобой,но не могу...
-....Почему?
-Потому что быть с тобой слишком хорошо.Прости.
Ты допил кофе,одел обувь...И вот за тобой закрылась дверь...
... «В последний раз...»
Я молча стояла,облокотившись о стену.Теплые слезы текли по моим щекам.
Что ты со мной делаешь?...
Без единой мысли иду на балкон....Девятый этаж.Мои волосы развиваются на ветру.
Они прилипают к мокрому от слез лицу.Но мне уже все равно.Я вижу,как ты медленной походкой выходишь из-за угла.
Пересилив свой страх я кидаюсь вниз...моё тело падает рядом с твоей машиной.
Ты поднимаешь глаза и видишь меня.Хотя нет,уже не меня.А то,что от меня осталось.То,что осталось от нашей любви.Ты подбегаешь ко мне.Трогаешь пульс.Но его нет..Ты плачешь.Но твои слезы больше ничего не стоят.
-Прости меня,-шепчешь ты.
«Бог тебя простит,-отвечает моя душа»....

№13

"Дамы и господа! Наш самолет через несколько минут совершит посадку в аэропорту города Иркутска. Температура в Иркутске плюс 14 градусов, мелкий дождь. Местное время 7 часов 25 минут".
Ну, вот я и дома! Скорей бы самолет приземлился. Выйти, забрать багаж, взять такси (неважно, сколько запросят прохиндеи-таксисты) и ехать домой. Как же меня замучили командировки! Когда Павел предложил работу, он посчитал не нужным сказать о том, что потребуется каждую неделю мотаться за документами в Москву.… Ну и ладно, сколько можно жаловаться. Документы у меня, переговоры прошли успешно. Стюардесса улыбается. Сосед рядом что-то бубнит во сне. День только начался.
Но.. странное предчувствие не даёт мне вздохнуть свободно.
Когда в московском аэропорту, перед вылетом, я разговаривал по телефону, связь резко оборвалась и последним, что я услышал, было слово «АВАРИЯ». Причем сказано это было не в впопад, ведь разговор шел о банальных вещах. Я хотел перезвонить, но тут объявили посадку на рейс 778, и разговор пришлось отложить. Не то чтобы я верю во всякие приметы, но все равно стало не по себе.
Помню, однажды, сотрудник рассказал историю, о том, как несколько друзей поехали на рыбалку, на байкальский лед. По дороге, на обочине они увидели детей. Дорога поворачивала. И вот, один мальчишка, заметив их, неожиданно и демонстративно провел рукой поперек горла. Обе машины, в тот же день провалились под лед. Из четверых парней выбрался только один, но и он насмерть замерз на льду…
Вдруг, послышался голос стюардессы. Имя «Екатерина» - красовалось у нее на бейджике.
- Пожалуйста, пристегните ремни безопасности, наш самолет готовится к посадке - сказала она.
Никогда не понимал, зачем нужны ремни безопасности? Ведь при взлете и посадке тебя так прижимает к креслу, что встать-то не реально! Хотя, не мне об этом судить, мало ли что может случиться. Я послушно пристегнулся, но свободнее, чтоб ремень не стеснял моих действий, да и костюм не помялся, ведь завтра на работу. А вот с моим соседом, Екатерине пришлось помучиться. Мужик прикончил бутылку коньяка, и пристегиваться категорически не хотел. Нет, не то чтобы не хотел… он не мог этого сделать. Еще в Москве он сказал мне, что боится летать, вот и приготовил бутылочку для себя.
Видимо в школе бортпроводников есть спец. курс, по упаковыванию больших грузов, которым Катя владеет в совершенстве. И вот, мой сосед уже крепко-накрепко пристегнут к креслу. Проверив у пассажиров ремни безопасности, Екатерина спешит занять свое место. Самолет начинает заходить на посадку.
Обычно, во время снижения у меня дико болит голова, как будто кто-то вонзает в мозг раскаленную иглу. Помогает только одно – это полная концентрация и руки за головой. Со стороны может показаться, что я лежу и расслабляюсь, но это не так.
Появляется серая взлетная полоса иркутского аэропорта, шасси бьются об нее несколько раз и самолет уже скользит по бетонному полотну. Повсюду туман. Ну, как всегда! - подумал я. Где-то впереди салона раздается облегченный выдох, кто-то захлопал… Боль отступила.
Но самолет не сбавляет хода и все также с бешеной скоростью несется в здание аэропорта. Откуда-то послышался вскрик: «О боже!». Самолет начал поворачивать туда, где нет полосы. Сразу из нескольких мест послышались крики «Держись!». А затем и я увидел стену… бетонную стену, появляющуюся из-за пелены тумана. Удар. В сознании всплывает слово «АВАРИЯ»… то последнее слово, которое прочно засело в голове и не давало покоя на протяжении всего полета. Еще один удар! Уже в несколько раз сильнее! Темнота…
Открываю глаза - в самолете паника. Кто-то уже встал и бежит с чемоданами; кто-то, как мой сосед еще сидит в кресле. Спит?! Пытаюсь встать. Ремень безопасности не дает этого сделать. Отстегиваю его. Нужно разбудить соседа. Беру его за грудки, и ощущаю….. руки испачкались чем-то мокрым… что-то черное. Может, его стошнило или… Кровь?! Крик! Здоровый парень - бортпроводник почти насильно тащит к выходу. Кричу, что нужно вытащить мужика; в ответ слышу, что тот мертв. И только тут замечаю: ремень врезался в него, как нитка в пластилин.
Салон постепенно заполняется гарью. Кругом дым. Становится все темнее и темнее, трудно дышать. Вижу, как в проходе падает девушка; по ней тут же пробегает женщина с ребенком на руках. Бросаюсь к девушке и едва успеваю схватить ее за руку, как еще несколько пассажиров подхватывают нас и толкают к выходу.
На выходе заминка. Спасательный трап не надулся и люди, задыхающиеся и обгорелые, прыгают вниз, на куски битого кирпича, стекла и арматуры. Падаю вниз. Отбегаю от самолета. И вижу страшную картину! От самолета остался только хвост. Все остальное в огне!
По грязи, не разбирая дороги бреду к зданию аэропорта. Моросит дождь. Навстречу бегут люди… у них в глазах вопрос: «Что стряслось?» А я в полной отрешенности бубню себе под нос: «Авария.... АВАРИЯ! … … О господи! Ну кто же знал!!!»
И только потом я узнал, что парень - бортпроводник вытащил тридцать, таких как я, а сам погиб в огне… Что Екатерина жива, и это она открыла выход, через который спасались пассажиры… Что пилоты отвернули самолет от здания аэропорта и тем самым спасли жизни, тех людей, которые в нем находились... Что государство выплатит смешные деньги родственникам погибших, на которые и похороны то не проведешь, и родственники погибших будут вынуждены ходить по городу и просить деньги у горожан.
Это потом я узнал, что врачи Иркутска и Москвы боролись за жизнь и здоровье пострадавших и спасли 79 человек… Это потом я узнал, что Иркутск назвали городом «падающих самолетов»… Это потом я узнал о том, как люди набивают карманы за счет покупки старых, зачастую, неисправных самолетов.
А потом… я просто сел и заплакал…

Вечная память пассажирам рейса 778.

№14

Дождь льёт всё сильнее. В машине прохладно и спать хочется. А из-за погоды настроение только хуже. О чем я? Ах да, я думал об Ольге. В такие дни я часто думаю о ней. Где она сейчас? В Америке? А может в Париже?
Она ушла два года назад, в такой же осенний день. Кажется, тогда тоже был дождь. Всё, что она оставила на прощанье, это несколько слов, небрежно написанных на тетрадном листе: «У нас нет будущего. Прощай!».
Я не мог дать ей того, чего она хотела.
«Я хочу жить! Я хочу увидеть мир! Ты никогда не сможешь дать мне этого» - говорила она. А мне нечего было ей ответить. Я просто любил её. Это всё что я мог.
Она была прекрасна. Мужчины оборачивались, когда она шла по улице. Она могла выбрать любого, но выбрала меня. Я не знаю почему.
«Ты самый лучший. Ты всего добьешься. Но я не могу ждать» – говорила она.
Я не верил, что она уйдет, но, однажды, вернувшись с работы, нашел ее записку.
Я пытался искать, но она словно исчезла. Лишь год спустя я случайно встретил ее подругу. Она рассказала мне, что «Ольга вышла замуж, за какого-то крупного бизнесмена». Что ж? Она нашла, что искала.
И все же я не мог забыть ее. Я пытался. У меня было несколько романов. Но из этого ничего не вышло. Я всё время думал о ней. Она словно держала меня. А ведь прошло уже два года. Где же ты сейчас, Оля?
Вроде приехали. - «Скорая!» - Очень странный вызов. - «Она кто? Прислуга? Ничего не пойму что она лопочет. Где больная?» - Куда она ведет нас? Шикарная квартира. Даже трудно представить, сколько она стоит. - «Ну, кажется сюда».
На широкой кровати посреди огромной спальни лежала девушка. Я сразу узнал ее. Это была Ольга. Всё уже было кончено. Мы не успели. На столике рядом с кроватью лежал пустой пузырек от снотворного. Я наверно никогда не узнаю, что толкнуло ее на это. И я поймал себя на том, что мне всё равно. Я смотрел на это белое лицо и не испытывал ни горя, ни сожаления. Что ж? Она нашла, что искала. «Прощай!» - сказал я негромко. Как часто это слово становится последним. Прощай! Я всего добьюсь. У меня есть будущее. Без тебя. Прощай!

№15

Константин смотрел в усталые глаза, пытаясь уловить в них хоть какой-то намек на цвет. Они казались то серыми, то водянисто зеленоватыми, то из желтоватых пятнышек образовывался некий хаки. Но вдруг ресницы падали, касаясь кончиками черного пунктира на нижнем веке, и поиск цвета начинался сначала. Такого подвоха в самый последний момент Костик не ждал. Он шел к этому долгие годы, понимая, что рано или поздно его детские шалости приведут к Преступлению и Наказанию, он готовился к приговору и к последнему слову после него. Мало того, он уже давно решил, что это будет за слово, но оставил себе шанс подумать. И вот теперь смотрел в глаза женщины, зачитывающей сложные формулировки, предписанные Законом и Кодексом, в ожидании вопроса, обращенного к нему. Он свято верил в то, что его последнее слово может изменить наказание. Правда, так и не решил, за двадцать пять лет своей жизни, стоит ли искать смягчения наказания, или принять его на всю катушку? От звонка до звонка? И вот такая оказия! Сосредоточиться на решении не удавалось никак.

Интересно, а если бы на месте этой женщины был мужчина? Константин подумал, что было бы наверняка легче. Мужчина бы не напоминал о Преступлении, и тогда решение было бы более чистым, не окрашенным смутными ассоциациями. А еще, у мужчины наверняка не было бы этого пунктира под глазами, и тяжеленных черных ресниц под рыжеватыми бровями.

Константин опустил горящие веки. Те мгновения, которые оставались ему до последнего его слова, необходимо было провести с пользой. Надо было провести следствие и вынести приговор. Еще раз. Нет, об оправдательном приговоре речи не шло, но смягчить наказание было возможно.

На желтоватом экране век проносились детские шалости, приведшие его в этот зал. Сначала это были всего лишь шалости, и родители умилялись, глядя как он совершает то, что потом... Впрочем, не стоит спешить. Тогда он еще не понимал, что делает, но после, когда его сверстники пошли в школы, а он уехал учиться в Англию, сэр Реджинальд очень доходчиво объяснил, что действия Константина (он так и называл мальчика, никак не укорачивая его имени, и старательно произнося на русский манер) преступны изначально. Мало того, они относились к разряду первых преступлений человечества. Константин с благодарностью вспомнил, как сэр Реджинальд старательно оберегал своих подопечных от искусов. Он просто не дал возможности Константину совершить Преступление тогда. Тогда, когда наказание легло бы на плечи его родителей, тогда, когда Преступление легло бы пятном не только на его репутацию, но и омрачило бы репутацию отца. Но сэр Реджинальд не мог навечно спрятать своих учеников за стенами пансиона.

Потом был Йель. Страна знаний, остров науки, кладезь мудрости, но в то же время Дьяволово семя щедро было рассыпано по улочкам студенческого городка, и давало обильные всходы в коридорах общежитий. Да, именно там, Константин теперь понимал это особенно четко, он и ступил на Преступный Путь. Именно там он отрабатывал приемы и методы своего Преступления. Именно там он впитывал в себя вместе со знаниями необходимыми и те знания, которые вели его в это зал. Именно в Йеле он первый раз попытался совершить Преступление. Его замутненный искусом разум не смог противостоять Дьяволу, его вера не смогла противостоять искушению, и лишь случай тогда спас Константина. Но джин вылетел из бутылки. Юноша почувствовал сладость проступка, почувствовал адреналин в жилах, услышал пульс в висках, и тонкое, ускользающее удовольствие от самого действия. Ужас. Но это понравилось, и Константин ждал следующего случая как манны и как кары небесной.

А потом было возвращение на Родину. Был праздник. Были будни. Сейчас Константину казалось что отец, как будто специально проверял его. Он предоставил такую свободу, которой Константин доселе даже и представить не мог. И деньги. Отец давал слишком много денег, что бы сын, так или иначе, подвергся соблазну. Неужели отец так верил в непорочность своего первенца? Константин, проанализировал ситуацию, вспомнил об Оккаме, и получилось… Нет, такого не может быть! Отец сам подтолкнул его к Преступлению? И к тем первым робким попыткам, когда Константин смог избежать раскрытия, да и более поздним, когда удавалось откупиться от жертвы деньгами. Да это уже было почти Преступление, но крови на Константине не было! Он старательно исповедался, мягко улыбающемуся батюшке, жертвовал «На храм», и спал спокойно, но однажды…

Это произошло три месяца назад. Он перешел ту незримую черту, которая отделяла его проступки, от Преступления. Константин оказался отмечен кровью. Тогда он колебался не долго. Он сразу отправился с покаянием в храм, и отец Викентий признал его грех, наложил епитимью и велел прийти в этот зал. И Константин пришел, вместе с потерпевшей.

Из оцепенения его вывел голос потерпевшей. Всё, время вышло, остался только вопрос, ответ на который, определит тяжесть наказания. И Константин решил, что пощады просить не будет.
- Ахатов, Костантин Вячеславович! Согласны ли вы, взять в жены Семенову Марию Николаевну?
- ДА!

№16

Раздался звонок. Оксана открыла глаза, сонно огляделась. Студенты направлялись к выходу. Лектор застегивал свой портфель.
- Выспалась? – улыбнулась Наташа, подруга Оксаны.
- Наверно, - сказала Оксана. – Ничего важного не проспала?
- Нет, конечно. Я тебе почти завидую, не умею так откровенно спать на паре! Хорошо погуляла вчера?
- Ага. Скорее сегодня.
Оксана поставила свою сумочку на стул, открыла ее, положила в нее тетрадь, потянулась за ручкой. От неловкого движения Оксаны сумочка упала на пол.
- Вот, блин! – Оксана тихо выругалась, сложила в сумочку вывалившиеся тетради, осмотрела поцарапанный сотовый, кинула его туда же вместе с ручкой.
- На «восьмерке» сегодня едешь? – спросила Наташа.
- Да. Пошли, пока она без нас не уехала.
Девушки вышли из аудитории и направились к лестнице, ведущей на первый этаж.
- Оксан! – оклик сзади заставил обернуться, из-за чего Оксана, продолжая спускаться, оступилась и подвернула ногу. – Ты мне диск принесла?
- Нет! Оль, завтра принесу!
Наташа посмотрела на подругу.
- Все нормально с ногой?
- Да, порядок, идем.
Девушки вышли из института. У Оксаны зазвонил сотовый. Она остановилась, достала телефон.
- СМСка от Сережки! Так, сейчас…
Оксана смотрела на экран телефона. Буквы после прочтения сливались в одно темное пятно, ставший таким родным голос Сергея произносил в ушах Оксаны: «Не приходи, не звони. Я люблю другую.» Почему? За что? Надо ответить, спросить, может, в последний раз…
Темнота. Вспышка.

Раздался звонок. Оксана открыла глаза, сонно огляделась. Студенты направлялись к выходу. Лектор застегивал свой портфель.
- Выспалась? – улыбнулась Наташа.
- Наверно, - сказала Оксана. – Ничего важного не проспала?
- Нет, конечно. Я тебе почти завидую, не умею так откровенно спать на паре! Хорошо погуляла вчера?
- Ага. Скорее сегодня.
Оксана огляделась еще раз. Вроде ничего необычного, но что-то не так… Она поставила свою сумочку на стул, открыла ее, положила в нее тетрадь, потянулась за ручкой. От неловкого движения Оксаны сумочка упала на пол.
- Вот, блин! – Оксана тихо выругалась, медленно сложила в сумочку вывалившиеся тетради, осмотрела поцарапанный сотовый, понажимала немного на кнопки, затем кинула его в сумочку вместе с ручкой.
- На «восьмерке» сегодня едешь? – спросила Наташа.
- Да. Пошли, пока она без нас не уехала.
Девушки вышли из аудитории и направились к лестнице, ведущей на первый этаж.
- Оксан! – оклик сзади заставил обернуться, из-за чего Оксана, продолжая спускаться, оступилась и подвернула ногу. – Ты мне диск принесла?
- Нет! Оль, завтра принесу!
Наташа посмотрела на подругу.
- Все нормально с ногой?
- Да, с ногой порядок… Идем.
Девушки вышли из института. У Оксаны зазвонил сотовый. Она остановилась, достала телефон.
- СМСка от Сережки! Так, сейчас…
Предчувствуя что-то нехорошее, Оксана посмотрела на экран телефона. Буквы выстроились в слова: «Надо срочно встретиться. Есть разговор.» Вроде ничего особенного, но Оксана почему-то точно знала, что хочет сообщить Сергей. Почему? За что?
Темнота. Вспышка.

Марина перечитала текст еще раз. «Не то, опять не то.» Скомкала исписанный лист бумаги и бросила его в урну. Пошла на кухню, налила в стакан минералки, выпила глоток. Затем, не спеша, подошла к открытому окну. На улице ночь. Приятная прохлада. «И чего мне не спится? Может, оставить последний вариант? А если так…» Бегом к столу, достала из пачки следующий чистый лист, и побежали буквы, слова, фразы…

Раздался звонок. Оксана открыла глаза, сонно огляделась. Студенты направлялись к выходу. Лектор застегивал свой портфель.
- Выспалась? – улыбнулась Наташа.
- Наверно, - сказала Оксана. – Ничего важного не проспала?
- Нет, конечно. Я тебе почти завидую, не умею так откровенно спать на паре! Хорошо погуляла вчера?
- Ага. Скорее сегодня.
Оксана огляделась еще раз. Вроде ничего необычного, но что-то не так… Она поставила свою сумочку на стул, переставила на парту, потом опять на стул. Затем открыла ее, положила в нее тетрадь, аккуратно потянулась за ручкой, глядя на сумочку. Та не падала. Ручка спокойно легла рядом с сотовым. Оксана усмехнулась.
- На «восьмерке» сегодня едешь? – спросила Наташа.
- Да. Пошли, пока она без нас не уехала.
Девушки вышли из аудитории и направились к лестнице, ведущей на первый этаж.
- Оксан! Ты мне диск принесла? – прозвучало сзади.
- Отвали, а? – Оксана даже не обернулась.
Наташа посмотрела на подругу.
- Все нормально?
- Да, порядок! Идем.
Девушки вышли из института. Внезапно Оксана почувствовала, что должно произойти что-то нехорошее. Она остановилась, достала телефон. Он не звонил. Оксана продолжала смотреть на темный экран.
- Оксана!
Она посмотрела вперед. К ним приближался Сергей.
- Оксана, привет! Привет, Наташ!
- Привет, Сереж! Оксан, я на остановку! – Наташа поспешила вперед.
- Привет… - Оксана застыла, сердце ее заколотилось, перед глазами поплыли буквы никогда не полученных сообщений.
- Ксюшенька, это тебе! – Сергей достал из-за спины розочку.
- Мне? Почему? За что?
- Совсем не выспалась, бедненькая! Потому что я тебя очень люблю!
Оксана, словно не веря, смотрела на Сергея, чувствуя, что у нее вот-вот закапают слезы.
- Люблю, слышишь? – повторял Сергей, - люблю!

Дописав последнее слово, Марина поставила жирный восклицательный знак и улыбнулась.

Много грустных рассказов, слов о смерти. Комментарии выложу позже.
Как всегда, возникает желание исправить ошибки в чужом тексте, своих мне мало... Особенно это касается рассказов 6, 7, 8((
Пыталась угадать, о событиях в какой стране идет речь в 7 рассказе и в какую эпоху - не получилось. Нет вариантов. Оригинальная подборка имен, одновременное присутствие рабочих, священика-епископа и рабов при сжигании человека на костре (помосте), смоченные спиртом сухие дрова, говорящий шлем, без которого герой мог выходить на улицу, запутали меня. "Но людям ... на это было все равно"... Автор, извините меня... При этом сюжет-то отличный, на мой взгляд...

Я вообще никак не могу комментировать. Я просто этого не умею делать. Пусть делают своё дело профи, а я понаблюдаю. Да и критику послушаю) А оценки уже выслал.

модеры, Крыс, милые. Помогите пожалуйста. Для меня голосование - закрыто. то есть, интеренет эксплорером открываю - он сразу закрывается, сходу. Пытался Оперой, сообщения не отсылаются... переместите мои комменты пожалуста-пожалуйста!!!!!!!!

№1

***7 утра.
Сквозь сон, звонок, еще не раскрыв глаза, понимаю, что он от тебя. Твоя мелодия. Наощупь нажимаю кнопку:
- Да, зай. Слушаю.
- Я уезжаю.
- ?? Куда?
- Домой. Навсегда. По крайней мере, хочу навсегда.
- ……..
- Зая, не молчи, прошу.***

нипанятна сначала от чйего лица идет повестовование, типа М или Ж?

***очень слежу за трафиком***

мож я слишко много в инете бываю... но слишком уж поинетьи.. :)

понравилось... красиво так. Только трагика событий передана слишком энциклопедично, если можно так выразица.
но видно, автор с опытом. Молодец. Но не мое как то... классно бы было если бы он ее утопил! :)