США

В апреле 2021 года Такер Карлсон рассказал мне, что пытался организовать интервью с Владимиром Путиным, но постоянно сталкивался с разными препятствиями. Хотя Такер знал, что я ранее работала телеведущим и корреспондентом на российском государственном новостном канале RT America в Вашингтоне, он не обратился ко мне за помощью. Более того, я не думаю, что он даже мог предположить, что я могла как-то посодействовать ему в этом.

Тем не менее, я попыталась помочь Такеру получить интервью через высокопоставленного представителя Кремля.

В июле 2019 года я отправилась в Каракас, Венесуэла, для освещения дипломатической встречи на высоком уровне Движения неприсоединения. Там я познакомилась с заместителем министра иностранных дел РФ Сергеем Рябковым и взяла у него интервью для ютуб-канала The Grayzone.

Его взгляды на международные отношения показались мне чрезвычайно актуальными для моего освещения зарождающегося многополярного мира, поэтому я поддерживала эпизодические контакты с Рябковым по электронной почте в течение нескольких месяцев после нашей беседы. Когда Такер сказал мне, что надеется договориться об интервью с Путиным, я предложила, что могу связать его с Рябковым.

Я познакомилась с Такером в июле 2018 года, когда мы освещали долгожданный саммит президента Трампа с его российским коллегой в Хельсинки, Финляндия. Хотя Такер приехал в финскую столицу для интервью с Трампом, лично я всегда считала, что намного более интересная беседа получилась бы между ним и Путиным (вместо этого у него был предсказуемо прохладный и невзрачный разговор с журналистом Fox Крисом Уолессом, который ныне работает на CNN).

Когда спустя три года Такер выразил желание договориться об интервью с Путиным, я вызвалась помочь ему связаться с Рябковым по электронной почти, чтобы они обсудили дальнейший план о встрече в России. Я рассчитывала написать обычное вводное письмо, получить дежурное «спасибо» от обеих сторон и позволить команде Такера вести дальнейшее общение.

Карлсон и Рябков ответили на мое первое письмо в течение нескольких часов. Однако их онлайн общение приняло необъяснимый поворот.

Вечером 16 апреля 2021 года я отправила краткое письмо, в котором представила Такера Рябкову. Он ответил через несколько минут и сообщил Рябкову, что планирует снять несколько выпусков его программы в России летом того же года. Спустя пять часов Рябков ответил, что с удовольствием пообщается с Такером и предложил время для телефонного разговора на следующей неделе.

Я подумала, что мое дело сделано. Но 20 апреля я получила еще одно письмо от Рябкова.

«Странно, но у меня не получается отправить письмо Карлсону о заинтересованности в разговоре с ним. Я попробовал дважды, но безрезультатно», — сообщил мне дипломат, попросив передать его сообщение.

В то время я не придала особого значения этому. Я подумала, что, возможно, почтовый сервис Такера, который отличается от моего, добавил письмо в спам или что я допустила ошибку в адресе электронной почты. Однако, оглядываясь назад, это должно было вызвать у меня подозрения. Такер и Рябков получили мои первые сообщения — это означает, что их адреса были набраны правильно. А письмо Рябкова Такеру не попадало в спам — оно вообще не было доставлено.

Сбой в цифровом общении между ними не был единичным. Несколько недель спустя, 25 мая команды Рябкова уведомила меня о том, что Такер не ответил на очередное письмо. Они любезно попросили меня узнать у него, получил ли он их сообщения. И в этот раз ему снова ничего не пришло.

Примерно месяц спустя Такер сообщил мне, что источник из АНБ связался с ним и предупредил о том, что правительство США узнали о его намерениях взять интервью у Путина путем отслеживания его личной переписки. 28 июня он публично рассказал об этом. Подводя итог всему вышесказанному, почти все популярные репортеры, включая Fox, поверили опровержениям правительства США, вместо того чтобы сплотиться вокруг одного из них.

Здесь я должна подчеркнуть три момента. Первое: для журналистов совершенно нормально и привычно поддерживать контакты с высокопоставленными правительственными источниками, внутренними или иностранными. Второе: для них также нормально делиться этими связями с коллегами и друзьями, которым они доверяют. Третье: в то время я искренне верил, что интервью Такера с Путиным приблизило бы нас к миру. Вместо этого мы сейчас находимся на грани ядерной войны.

Ах да, и обязательный четвертый пункт — я ни в коем случае не являюсь агентом или «посредником» Кремля. У меня нет никаких отношений с ним, и я не принимала финансовой поддержки от какого-либо государства или правительственной организации с момента моего ухода с RT America в декабре 2018 года. Даже тогда мои «отношения» с Кремлем были абсолютно прозрачными. Неужели кто-то может предположить, что граждане США или Великобритании, работающие, допустим, на Al Jazeera, представители Эмира Катара? Я работала в RT America, потому что там мне дали возможность освещать действия моей страны как внутри, так и за ее пределами с такой позиции, которую никогда не покажут местные или управляемые корпорациями телеканалы. Когда эта реальность изменилась (как ни парадоксально, благодаря вмешательству американского, а не российского правительства), я ушла — но это уже история.

По правде говоря, даже мое «русское» имя — это просто результат того, что мои отец и мать не смогли договориться, как меня назвать. Так почему же источники в правительстве США назвали меня посредником Кремля? Есть ли у них какие-либо доказательства, чтобы официально обвинить меня в этом? Или они просто вывалили эту информацию на беспрекословных репортеров Axios, даже не предложив им назвать мое имя?

Ответ на второй вопрос: конечно, нет. Ответ на третий: возможно. А что касается первого? Подсказки можно найти в недавних попытках очернить репутацию Такера с помощью юридических махинаций и выборочной утечки его личной переписки.