Загадочный Русский Язык

Слова, обозначающие 20, 30, 50, 60, 70, 80, похожи между собой: два + дцатъ, три + дцать, пять + десят и т. д. А вот слово сорок не похоже ни на одно из них.
Но, наверное, существовало когда-то для числа 40 слово по-хожее на «четыредцать» или «четырьдесят». Затем по причинам, сейчас уже непонятным, его вытеснило слово совсем другого происхождения — таинственное «сорок». Что же могло обозначать оно и почему получило такое числовое значение?
Л. Успенский пишет об этом в книге «Слово о словах»: «Некогда оно было не числительным, а существительным мужского рода и означало особую меру счёта дорогих мехов.
Читая древние грамоты и летописи, то и дело встречаешься с тогдашними «сороками»: «...Да пять сороков соболя...», «Да ещё двадцать семь сороков бобра...». Это было особое существительное, применявшееся при счёте.
Сколько же шкурок-единиц входило в «сорок»? Этого мы в полной точности не знаем. Но нам известно, что из «сорока» драгоценных шкурок можно было как раз сшить одно из тогдашних мужских меховых платьев — по-видимому, длинный кафтан. Можно думать, что и такой кафтан носил то же название: «сорок». Это тем более вероятно, что и сейчас один из видов одежды обозначается этим названием: ночная рубашка — «сорочка». Вероятно, в её покрое или мерке сохранилось что-то от покроя той меховой одежды, на которую когда-то шёл сорок соболей или куниц (шёл, а не шло и не шли, — заметьте!).
...Рядом с «сороком» существовала и вторая мера, применяв-шаяся при подсчёте более дешёвых сортов пушнины — «сорочек». «Сорочками» считали беличьи шкурки да обрезки, остающиеся при обработке собольего меха, — хвостики и прочее.
Весьма возможно, что на пошивку старинного мехового «со-рока» шло примерно 40 собольих или куньих шкурок.
И вот постепенно слово оторвалось от одного своего значения и приобрело второе: «сорок» стало значить уже не «кафтан из 40 шкур», а просто число: 40 шкурок. А дальше — не 40 собольих шкурок, а 40 любых предметов вообще. И превратилось оно в имя числительное, отвлечённое.
Кое-какой след старинного счёта на «сорока» сохранился в разных областях нашей исторической жизни и нашего языка.
Так, например, до 1917 года можно было услышать выражение: «В Москве сорок сороков церквей»; «Затрезвонили во все сорок сороков»; «С Поклонной горы видны все сорок сороков». Историки считают, что и в этом случае слово «сорок» не вполне равнялось по значению числительному 40. 40 церквей образовывали в совокупности административную единицу, так называемое «благочиние». Вот оно-то и называлось «сороком».
Значит, до самых последних лет в нашем языке рядом с числительным 40 сохранилось имя существительное мужского рода сорок, значившее: «четыре десятка церквей» — и только. Ведь никто не назвал бы «тремя» или «десятью сороками» 120 или 400 голов скота.
Бросается в глаза, что по причинам, о которых мы теперь можем уже только гадать, само число 40 имело для наших предков какое-то особенное значение. Действительно: старая русская мера веса — пуд — содержала в себе не 10 и не 100 фунтов, а именно 40. То же самое число встречается нам в целом ряде старинных пословиц, поговорок. Пример: Сорок мучеников — сорок утренников (о весенних морозах); На Самсонов день дождь — сорок дней дождь.
Вероятно, по этой же самой причине иногда русский человек прошлых дней охотно заменял словом «сорок» слова «очень много», когда произвести точный подсчёт ему не удавалось или не стоило этим заниматься. Я думаю, именно поэтому одно из членистоногих животных — «сороконожка» носит доныне своё математически точное имя, хотя число лапок у неё отнюдь не равно сорока.
Теперь кое-кому может прийти в голову: а нет ли чего-либо общего между словом сорок и сходно звучащим словом сорока — названием птицы?
Нет, хотя слова эти и совпадают так близко по звучанию своему, — ни в какой близости и ни в каком родстве между собой они не состоят. Это совпадение чисто звуковое, случайное».

В русском языке есть глагол, который без приставки не употребляется: положить, выложить, сложить, переложить. Формы «дожить», «ложат», «ложь» нельзя считать правильными и употреблять нельзя! Напротив, глагол класть употребляется без приставок: формы «покласть», «скласть» и т. п. в литературном языке недопустимы.



Наречие почти — это застывшая форма повелительного наклонения глагола почесть, почитать, т. е. считать. В народной речи до сих пор сохранились слова почесть, почитай в смысле почти: Запахали всю почесть землю. (Л. Т.)
В старину существовал глагол зреть, т. е. смотреть. Сохранился его корень в словах незримый (невидимый), обозревать (осматривать), подозрение (от подогреть — увидеть что-нибудь тайком). Между прочим, от родственного ему глагола зеркать (смотреть, видеть) образовалось существительное зеркало. Другая форма этого глагола — зирати — сохранилась в словах презирать, надзиратель и др. Деепричастие глагола зреть — зря вначале употреблялось в смысле «на глаз, наугад, необдуманно». А поскольку необдуманные поступки обычно не приводят к добру, то стали говорить: зря ты это сделал, т. е. напрасно, впустую, без надобности.
Наречие домой образовалось из формы дательного падежа с окончанием -ови — домови (это окончание, например, утвердилось в украинском языке наряду с -у: сину и синовц батьку и батьковг). Впоследствии в заударном положении звукосочетание «ви» в домови превратилось в более краткое въ, которое затем дало и: домой.

Предлог ради происходит от древнего глагола рад•Ьти — «заботиться».
В старину существовало общеславянское существительное крома — «граница, край» (ср. современное кромка). От местного падежа этого существительного и произошёл предлог кроме с первичным значением «с краю, не входя в общее число».
Слова пр'Ькъ в старославянском языке обозначало «спор, запрет» (ср. современные слова, упрёк, прекословить). От слияния предлога во с этим существительным в винительном падеже и произошёл современный предлог вопреки чему-либо.



Известно, что у соединительного союза да (ты да я) есть омоним — противительный союз да в значении «однако» (так, да не совсем). Но у этих союзов есть ещё омоним — присоединительный союз да, употребляющийся для присоединения слов, развивающих, дополняющих или поясняющих высказанную ранее мысль: Что за уха! Да как жирна! (Кр.) А в сочетании с союзом и союз да приобретает значение «а также».

Междометия ох, ну, ай в сочетании с частицами и, да могут выполнять роль восклицательных частиц. В этих случаях запятая после них не ставится: Ох и денёк сегодня! (ср. что за денёк!) Ну и гроза! Ай да глазки! Вопросительной частицей является ну ив вопросе с оттенком недоверия: Да ну? , в отклике на обращение: Илья Ильич! — Ну? (Гонч.), в сочетании с как в начале вопросительного предложения, выражающего опасение (в этом случае ну произносится с ударением): Ну как ваше начальство узнает?.. (Н. О.) (ср.: а что, если ...; а вдруг...). А в предложениях типа Ну конечно! Ну и ладно! ну — усилительная частица.
В особую группу следует выделить так называемые глагольные междометия: бах, глядь, прыг, хватъ, шлёп и др., выполняющие в предложении роль сказуемого: Царь раскланялся и вмиг молодцом с повозки прыг! (Ерш.) Некоторые из них явля-ются усечениями глаголов (прыгнуть, хватать, шлёпнуть), но чаще бывает наоборот: от междометий образуются такие «звонкие» глаголы, как бахнуть, булькать, звякнуть, хрустнуть и др.

ВАМ ЗА ЭТОТ МАТЕРИАЛ - ТАКОЙ ИНТЕРЕСНЫЙ И ПОЛЕЗНЫЙ ДЛЯ МНОГИХ. ХОТЯ МНЕ, ФИЛОЛОГУ, ПОЧТИ ВСЁ ЭТО БЫЛО ИЗВЕСТНО, НО ВОТ ДОЧКА ПЯТИКЛАССНИЦА И ПЛЕМЯННИК (СТУДЕНТ 1 КУРСА ФИЛФАКА) БЫЛИ ОШЕЛОМЛЕНЫ МНОГИМ И ВСЕМ РАССКАЗЫВАЮТ ТЕПЕРЬ КАКОЙ ЗАГАДОЧНЫЙ ЭТОТ РУССКИЙ ЯЗЫК.