Любимые стихи, том 2

ГРИБОЕДОВСКИЙ ВАЛЬС

В отдаленном совхозе "Победа"
Был потрепанный старенький "ЗИЛ".
А при нем был Степан Грибоедов,
И на "ЗИЛе" он воду возил.

Он справлялся с работой отлично.
Был по обыкновению пьян.
Словом, был человеком обычным
Водовоз Грибоедов Степан.

После бани он бегал на танцы.
Так и щупал бы баб до сих пор,
Но случился в деревне с сеансом
Выдающийся гипнотизер.

На заплеванной маленькой сцене
Он буквально творил чудеса.
Мужики выражали сомненье,
И таращили бабы глаза.

Он над темным народом смеялся.
И тогда, чтоб проверить обман,
Из последнего ряда поднялся
Водовоз Грибоедов Степан.

Он спокойно вошел на эстраду,
И мгновенно он был поражен
Гипнотическим опытным взглядом,
Словно финским точеным ножом.

И поплыли знакомые лица...
И приснился невиданный сон -
Видит он небо Аустерлица,
Он не Степка, а Наполеон!

Он увидел свои эскадроны.
Он услышал раскаты стрельбы
Он заметил чужие знамена
В окуляре подзорной трубы.

Но он легко оценил положенье
И движением властной руки
Дал приказ о начале сраженья
И направил в атаку полки.

Опаленный горячим азартом,
Он лупил в полковой барабан.
Был неистовым он Бонапартом,
Водовоз Грибоедов Степан.


Пели ядра, и в пламени битвы
Доставалось своим и врагам.
Он плевался словами молитвы
Незнакомым французским богам.

Вот и все. Бой окончен. Победа.
Враг повержен. Гвардейцы, шабаш!
Покачнулся Степан Грибоедов,
И слетела минутная блажь.

На заплеванной сцене райклуба
Он стоял, как стоял до сих пор.
А над ним скалил желтые зубы
Выдающийся гипнотизер.

Он домой возвратился под вечер
И глушил самогон до утра.
Всюду чудился запах картечи
И повсюду кричали "Ура!"

Спохватились о нем только в среду.
Дверь сломали и в хату вошли.
А на них водовоз Грибоедов,
Улыбаясь, глядел из петли.

Он смотрел голубыми глазами.
Треуголка упала из рук.
И на нем был залитый слезами
Императорский серый сюртук.

(Александр Башлачёв)

Девочка красивая
в кустах лежит нагой.
Другой бы изнасиловал,
а я лишь пнул ногой

Умение любить – услышать, как душа

Трепещет рядом с онемевшей кожей,

На бесконечность мир похожий,

Когда она идет, спокойствие круша.

Умение любить – ладонью прикрывать

Твоей души зияющую рану,

И изменять бег жизни без обмана,

И снова жизнь дарить и отнимать.

Любовь – та сила, что способна отобрать

Луч солнца, ускользнувший от заката,

Что белой розе так мечтал себя отдать.

Любовь – та вдохновенная кантата,

Что на арену смелых вызывает,

Умение любить любовь лишь обостряет.

Антонио Геррера

Как одиночество люблю и не люблю я!

Когда в стихи всецело погружаясь,

Гармонию прочувствовать пытаюсь

И становлюсь луной, люблю его, тоскуя.

Когда я думаю, как я люблю тебя,

Быть днем твоим хочу, не сдерживая дрожи.

Пересекая полдень, ты похожа

На тот цветок, что не люблю, любя.

Когда же пропасти глухой нагое тело

И ливень вечный в тишине меня рождают,

Люблю его опять, как и тебя, всецело.

Но в час, когда меня желания пытают

Огромной желтой и безмолвной тенью,

Нет жизни без тебя, любовь уйдет в забвенье.
Антонио Геррера

Александр Ильичев
28 Декабря 1925Г

Авторучка "Паркер" с золотым пером,
Наша связь не кончится для меня добром.
Я тебя заправил кровушкой своей,
В ней тоска такая-все чернил черней.
Кровь моя-сестрицы! Как вы далеки!
Наряжайтесь, милые в черные платки.
Гей,ты,внучка графская!
Страшен мне твой скит,
Где великий дедушка в сумраке царит...
На столе от нэпмана коробка папирос,
На коробке женщина дремлет в чаще роз.
Просыпайся,Дора, я спешу в твой дом,
Мы давно задушены на шарфе одном.
Дым высокосортный,сладкий дым "Сафо"..
Чалит к сердцу танкер с черною строфой.
Из души последний ангел улетел.
Хоть бы кто вошел ко мне в номер "Англетер".
Зина,Галя,Софья, Шаганэ моя!..
Всех умчали сани в снежные поля.
И скользит последней роковой строфой
Напоенный кровью "Паркер" золотой.

И СКУЧНО И ГРУСТНО

И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...

Лермонтов

(Pro @ 08.05.2013 - время: 19:19)
Девочка красивая...
Прошу пардону,автор - Олег Григорьев

Как хорошо, что некого любить
И я свободен в этом глупом праве
Себя и наградить и погубить,
И поменять коней на переправе.

И по утрам, проснувшись и бурча,
Молоть в скрипучей вечной кофемолке,
Угробив на затею добрый час,
Коричневые хрупкие осколки.

На набережной, под прохладный бриз,
И запах вытекающей солярки,
Мечтать, как благодатны январи
В тех странах, где зимой бывает жарко.

Но нынче, здесь тепло и гололед
Не кажется каким-то неудобством,
И на обед никто не позовет,
Не попрекнет ни рюмкой, ни потомством.

И отдыхая в ласковой тени,
Сродни библейской, по простому - рая,
Я в памяти перебираю дни..
Теперь я часто их перебираю.
Олег Долгунов

Как хорошо, что некого винить,
Как хорошо, что ты никем не связан.
Как хорошо, что некого любить,
И никого любить ты не обязан...
Леонид Рыбальченко

Париж ночью


Три спички, зажженные ночью одна за другой:
Первая - чтобы увидеть лицо твое все целиком,
Вторая - чтобы твои увидеть глаза,
Последняя - чтобы увидеть губы твои.
И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,
Непроглядная темень кругом.
Жак Превер

Есенин С.А. "Письмо к женщине"


Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.

Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состояньи.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.

Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...

Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

Убеди меня...
©Галина Стрелкова

Боже, столько всего во мне - расставаний, смертей, дорог. Научи меня каменеть, как скалистый большой отрог. До которого нет пути. Ни по небу, ни по земле. Там живет одинокий тигр, недоступный ничьей стреле. Что минута ему, что век... Одиночества не боясь, он гуляет в густой траве.

Расскажи мне, что это я.

Все равно, что хула, что нимб, тигр лениво траву жуя, ловит в ней звездный свет Плеяд, прикасается лапой к ним. Он не помнит ни яд молвы, и ни тех, кто его предаст. Заживают на шкуре швы, не оставив в душе следа.

И не скучно мне там ничуть. Тем, кто в сердце моем живут - буду сниться, когда хочу. Не тогда, когда позовут /если вспомнят /. А скажут: "Жаль... Что поделаешь... Дань войне..." - я успею от них сбежать, затерявшись в похожем сне.

Тигр мой ласковый и ничей. Он на звезды один глядит. Боже, ведая суть вещей, убеди меня, убеди... что все правильно... убеди...

Я глуп, и потому невзгоды, неудачи
Прощаю сам себе, как выигранный бой.
Не стану я кроить свою судьбу иначе,
На темы умные не рассуждаю сам с собой.

Я глуп, и потому молчу, не возражаю,
Когда меня винят и вешают ярлык.
За почести и чин не дал бы ни гроша я.
Люблю я только то, к чему давно привык.

Я глуп, и потому не вижу в наслажденьях
Ни цели жизни и ни забытья,
И не меняю я ни жен, ни убеждений,
Я глуп, и потому, наверно, честен я.

Я глуп, и потому я многим непонятен,
Интеллигент к стереотипам так привык.
А в логике моей так много белых пятен,
Что умники со мной становятся в тупик.

Я глуп, и потому по лужам допоздна я
Брожу, не замечая улиц и дворов.
Что вижу я во сне? Как объяснить - не знаю.
Не видят умники таких прекрасных снов
Жак Превер

С восемнадцати лет
Он играл что попало
Для крашеных женщин и пьяных мужчин.
Он съедал в перерывах по паре холодных котлет.
Музыкант полысел.
Он утратил талант.
Появилось немало морщин.
Он любил тот момент,
Когда выключат свет,
И пора убирать инструмент.

А после игры,
Намотав на кулак электрические шнуры,
Он вставал у окна.
И знакомый халдей приносил ему рюмку вина.
Он видел снег на траве.
И безумный оркестр собирался в его голове.
Возникал дирижер,
Приносил лед-минор и горячее пламя-мажор.

Он уходил через черный ход,
Завернув килограмм колбасы
В бумагу для нот.
Он прощался со мной,
Он садился в трамвай,
Он, как водится, ехал домой.
И из всех новостей
Самой доброй была
Только весть об отъезде детей.
Он ложился к стене.
Как всегда,
Повернувшись спиной к бесполезной жене.

И ночью он снова слышал
Эту музыку ...

И наутро жена начинала пилить его
Ржавым скрипучим смычком.
Называла его паучком
И ловила дырявым семейным сачком.
Он вставал у окна.
Видел снег и мечтал о стакане вина.
Было много причин
Чтобы вечером снова удрать
И играть
Для накрашенных женщин
И их безобразных мужчин.

Он был дрянной музыкант.
Но по ночам он слышал музыку...
Он спивался у всех на глазах.
Но по ночам он слышал музыку...
Он мечтал отравить керосином жену.
Но по ночам...

Александр Башлачёв

Мирра Лохвицкая

ПЕСНЬ ЛЮБВИ 1889

Хотела б я свои мечты,
Желанья тайные и грезы
В живые обратить цветы, –
Но… слишком ярки были б розы,

Хотела б лиру я иметь
В груди, чтоб чувства, вечно юны,
Как песни стали б в ней звенеть, –
Но… порвались бы сердца струны!

Хотела б я в минутном сне
Изведать сладость наслажденья, –
Но… умереть пришлось бы мне,
Чтоб не дождаться пробужденья!

Все люди, как книги, и мы их читаем,
Кого-то за месяц, кого-то за два.
Кого-то спустя лишь года понимаем,
Кого-то прочесть не дано никогда.

Кого-то прочтём и поставим на полку,
Пыль памяти изредка будем сдувать...
И в сердце храним... но что с этого толку?
Ведь не интересно второй раз читать!

Есть люди-поэмы и люди-романы,
Стихи есть и проза - лишь вам выбирать.
А может быть, вам это всё ещё рано
И лучше журнальчик пока полистать?

Бывают понятные, явные книги,
Кого-то же надо читать между строк.
Есть ноты - сплошные оттенки и лиги,
С листа прочитать их не каждый бы смог.

Наш мир весь наполнен загадкой и тайной,
А жизнь в нём - лишь самый длинный урок.
Ничто не поверхностно и не случайно,
Попробуй лишь только взглянуть между строк.

Они собрались в старой бане,
Надели запонки и гетры,
И застучали в стену лбами,
Считая дни и километры.
Мне так не нравились их морды,
Что я не мог без их компаний,
Когда вокруг воняет моргом,
Ясней язык напоминаний,
И я, усталый и разбитый,
Зайдя в предбанник, выпив водки,
Трезвел, закатывая в рифмы
Все эти лбы и подбородки.
Из легких, из-под никотина,
Сквозь тяжкие, с оттяжкой, стоны,
О Боже, думал я, прости нам,
Я знаю, стук их незаконен,
Ведь Ты, изгнав из Рая в баню,
Им предоставил всё, и всё же
Стучат они тупыми лбами
Из века в век одно и то же…
Нет ни разбуженных, ни правых,
Стук заменяет все событья,
В крови бродящая отрава
Крепчает…
Впрочем, может быть, я,
Себя считая нестучащим,
Отдельным, отделенным, личным,
Об стену лоб свой бью тем чаще,
Чем рифмы движутся ритмичней?
И, в зеркалах увидев раны,
Забыв мгновенно о причинах,
Мы бьемся насмерть с зеркалами
Все тем же способом – стучим в них...

И. С. Тугренев. Стихотворения в прозе

Порог

Я вижу громадное здание.

В передней стене узкая дверь раскрыта настежь, за дверью – угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка… Русская девушка.

Морозом дышит та непроглядная мгла, и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медленный, глухой голос.

– О ты, что желаешь переступить этот порог, – знаешь ли ты, что тебя ожидает?

– Знаю, – отвечает девушка.

– Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?

– Знаю.

– Отчуждение полное, одиночество?

– Знаю. Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.

– Не только от врагов – но и от родных, от друзей?

– Да… и от них.

– Хорошо… Ты готова на жертву?

– Да.

– На безымянную жертву? Ты погибнешь – и никто… никто не будет даже знать, чью память почтить!

– Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.

– Готова ли ты на преступление?

Девушка потупила голову.

– И на преступление готова.

Голос не тотчас возобновил свои вопросы. Знаешь ли ты, – заговорил он наконец, – что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?

– Знаю и это. И все-таки я хочу войти.

– Войди!

Девушка перешагнула порог – и тяжелая завеса упала за нею.

– Дура! – проскрежетал кто-то сзади.

– Святая! – принеслось откуда-то в ответ.

Май, 1878

Роберт Бернс
В полях, под снегом и дождем...

В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.

А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.

Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, -
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.

И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной.

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам,
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней,
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья!
А чем ты заменила их?
Быть может, мыслию небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд!.. прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не сделаюсь рабом.
К чужим горам под небо юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Отныне стану наслаждаться
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать безбожно,
Чтоб не любить, как я любил;
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку —
Безумец! — лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала — я тебя не знал!

Михаил Лермонтов