Города и страны в песнях

В комнате этой все вещи имеют цвета,
В чашках фарфоровых стынет жасминовый чай.
К раме оконной приколот обрывок листа,
А на листе одинокое слово "прощай".
Я надеваю пальто, потому что зима,
И, потому, что мой дом не похож на уют.
Там, за песчаной косой, пропадают дома,
В тихую гавань мои капитаны плывут.


Австралия, мой дивный остров,

На палубах моих флотилий,

Плывущих в Австралию, играет мелодия,

Красивая, легкая, как всплеск волны.

Там за кормою прозрачные плещут моря,
В этих морях золотые живут караси.
Флагом на мачте багровая всходит заря,
Это один из любимых цветов на Руси.
Я начинаю отсчет Фантастических дней,
Выброшу в море пальто, там не будет зимы.
Я увожу корабли в чужеземный Сидней,
МЫ НЕ РАБЫ и НЕ РЫБЫ, а РЫБЫ НЕМЫ.

Австралия, мой дивный остров,
На палубах моих флотилий,
Плывущих в Австралию, играет мелодия,
Красивая, легкая, как всплеск волны.

Заманил меня в Тамань,
К берегу туманному,
В голубую глухомань,
Невидаль таманную.

Бродит там среди камней
Дух в одеждах демона,
Освещает пристань мне
Яркой диадемою.

Вынув шею из петли,
Водку пьет с морячками,
Разбивает корабли
И играет мачтами.

Чинят сети рыбаки,
Варят суп с улитками,
Он их души-лоскутки
Зашивает нитками.

Нагадает по руке
Счастья бесконечного,
И оставит на курке
Палец подопечного.

Птица к буре прокричит -
Тень накроет от крыла,
И никто не отличит
Гром от грома выстрела.

Заманил меня в Тамань,
К берегу отлогому,
В голубую глухомань,
В демоново логово.

Серый путник на тропе,
Прячущий в карман звезду.
Пусть оставит при себе,
Иль отпустит к Господу.

Голос царственный зовет,
В море волны бесятся,
Легче перышка плывет
Парус в свете месяца.

Я открываю тебя, побережье Камчатки,
За свистом ветров на безбрежном твоем берегу,
За пением трав придорожных,
За смутным дрожаньем палатки.
Я открываю тебя,
А открыть до конца не могу.

Я открываю тебя у подножья вулканов,
Из-за облаков - открываю тебя все равно.
Будь то обновленье мое, мои самые дальние страны,
Я открываю тебя,
А ведь ты уж открыта давно.

Ты говоришь о себе неохотно, нескоро,
Словно человек, навсегда погруженный в свое.
Как же так выходит, что давняя слава того командора
Мне два столетия с лишним спокойно уснуть не дает.

Я открываю тебя, как друзей открывают
Среди тех людей, с кем случайно дороги свели.
Да, я открываю тебя! Понимаешь, так тоже бывает,
Я открываю тебя я вблизи от тебя, и в дали.

Здравствуй, Камчатка! Пусть твой океан будет кроток,
Пусть длинные рыбы хвостами в сетях шевелят,
А мне из далекого города, словно с того пакетбота,
На удивленье прохожим кричать:
"Эй, ребята, Земля!"

Светлые камушки из Конаково
Трону руками - ну что в них такое?
Зори лесные, резные закаты,
Белые спины тропинок горбатых.

И проберусь я по травам упругим,
И протяну эти камушки другу.
Он усмехнется и скажет толково:
"Это, сдается мне, из Конаково".

Он их с ладони в ладонь переложит,
Вспыхнут глаза теплотою тревожной,
Радугой станут сквозь пальцы лучиться
Чьих-то стоянок далеких зарницы.

Это к тому, чтоб, годами окован,
Не позабыл ты свое Конаково.
Это к тому, чтобы в будущих встречах
Слышать кипение пенистых речек.

Не могу я разобраться в Братске,
И не браться бы за это мне.
Кто же звал, что в Братске девять Братсков
И что старый Братск лежит на дне.

Разберись-ка, где у них начало,
Как мне девять за один принять,
А вообще бы я в любом осталась,
Если б ты не ожидал меня.

Дым костров на побережье горек,
Небеса подобны парусам,
И шагает этот странный город,
Корпуса теряя по лесам.

По лесам, по перелескам пестрым,
По огням береговых ночей,
И шагать ему легко и просто
С полотном дороги на плече.

Не остаться мне и не расстаться,
Голоса его во мне гудят,
И глядят мне вслед все девять Братсков,
Девять братьев на меня глядят.

Мне домой через барьерный грохот
К подмосковным голубым огням.
Может, было бы не так уж плохо,
Если б ты не ожидал меня.