Поэзия о Севере

Предлагаю показать творчество знаменитых любимых поэтов о нашей чудесной родине, можно, впрочем, и неизвестных. Позже найду своих пару-тройку, обязательно запощу

Начну с классики:

Я родился и вырос в балтийских болотах, подле
серых цинковых волн, всегда набегавших по две,
и отсюда -- все рифмы, отсюда тот блеклый голос,
вьющийся между ними, как мокрый волос,
если вьется вообще. Облокотясь на локоть,
раковина ушная в них различит не рокот,
но хлопки полотна, ставень, ладоней, чайник,
кипящий на керосинке, максимум -- крики чаек.
В этих плоских краях то и хранит от фальши
сердце, что скрыться негде и видно дальше.
Это только для звука пространство всегда помеха:
глаз не посетует на недостаток эха.

Иосиф Бродский, 1976 г.

немного шебутные стихи...

Воспоминания об Архангельске

Сергей Сократов

Где Вы Лоба и Макар
Где Вы ночи шалые
От любви и от вина
Мы ходили пьяные

А в Соломбале,друзья
Мы были парни видные
Не скрывали зря от нас
Девчонки ноги длинные

И когда гитар бывало
Струн стелился перезвон
В самый штиль корабль качало
Буд-то в самый сильный шторм

Море Белое кипело
Наше тело жить хотело
А душа на небе где-то
Был у нас здоровый сон.

Соломбала - это один из районов Архангельска

Белый снег, белый дым,белой ночи уют,
Даже море холодное Белым зовут.
Белокаменный город над белой волной,
Белогрудые чайки парят над Двиной.
Лебедями на рейде белеют в дали
Корабли,корабли,корабли,корабли...


Н. А. Журавлёва

ОСЕНЬ В НОРЕНСКОЙ

Мы возвращаемся с поля. Ветер
гремит перевёрнутыми колоколами вёдер,
коверкает голые прутья ветел,
бросает землю на валуны.
Лошади бьются среди оглобель
черными корзинами вздутых рёбер,
обращают оскаленный профиль
к ржавому зубью бороны.

Ветер сучит замерзший щавель,
пучит платки и косынки, шарит
в льняных подолах старух, превращает
их в тряпичные кочаны.
Харкая, кашляя, глядя долу,
словно ножницами по подолу,
бабы стригут сапогами к дому,
рвутся на свои топчаны.

В складках мелькают резинки ножниц.
Зрачки слезятся виденьем рожиц,
гонимых ветром в глаза колхозниц,
как ливень гонит подобья лиц
в голые стёкла. Под боронами
борозды разбегаются пред валунами.
Ветер расшвыривает над волнами
рыхлого поля кулигу птиц.

Эти виденья - последний признак
внутренней жизни, которой близок
всякий возникший снаружи призрак,
если его не спугнет вконец
благовест ступицы, лязг тележный,
вниз головой в колее колесной
перевернувшийся мир телесный,
реющий в тучах живой скворец.

Небо темней; не глаза, но грабли
первыми видят сырые кровли,
вырисовывающиеся на гребне
холма - вернее, бугра вдали.
Три версты еще будет с лишним.
Дождь панует в просторе нищем,
и липнут к кирзовым голенищам
бурые комья родной земли.

Иосиф Бродский <1960-е>

Деревня Норенская находится в Коношском районе Архангельской области.

Юрий Юркий!!!

Блистательный Санкт-Петербург.

О, град Петра, мне сердцу милый,
Ты царской прихоти каприз.
Ты прозван Северной Пальмирой,
Петром любимый Парадиз!

Твой облик ублажает око.
Знаком и мил здесь каждый штрих,
Витиеватый стиль барокко
Апартаментов дорогих.

Град позолоченных соборов,
Дворцов изящных и палат,
Работ скульптурных без укора…
Виват, Санкт-Петербург, виват!

Ты красотой подобен раю,
На свете града лучше нет.
Тебя нисколько не пугают
Ни наводнения, ни швед.

Здесь Петропавловская крепость
И знаменитый порт Кронштадт
С врага сбивают всю свирепость –
Руси не страшен супостат.

Врата России на щеколде –
Их охраняет стольный град.
Здесь отмечает пушка полдень.
Здесь ночи белые стоят.

Здесь имена всплывают чинно,
Те, что любой назвать готов:
Великий Пётр, Екатерина,
Потёмкин, Меншиков, Орлов…

Здесь, на Сенатской, виден взору,
Царь Пётр работы Фальконе.
Он свой осматривает город
Верхом на вздыбленном коне.

Нет на «окне Европы» ставен.
Зефир всегда здесь свеж и юрк…
Да здравствует в веках и славен
Блистательный Санкт-Петербург!
(с)

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.

Наша ветхая лачужка
И печальна и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?

Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя: где же кружка?
Сердцу будет веселей.

Ты видел деву на скале
В одежде белой над волнами
Когда, бушуя в бурной мгле,
Играло море с берегами,
Когда луч молний озарял
Ее всечасно блеском алым
И ветер бился и летал
С ее летучим покрывалом?
Прекрасно море в бурной мгле
И небо в блесках без лазури;
Но верь мне: дева на скале
Прекрасней волн, небес и бури.

Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный -
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела -
А нынче... погляди в окно:

Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.

Вся комната янтарным блеском
Озарена. Веселым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?

Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.

Про снег напишу я, про белый ковёр,
Что землю укрыл у меня под окном.
Лесок вдалеке в снежном пуху –
Всё это дружок я тебе подарю.
На небо взглянуть, на синюю даль
И вспомнить далёкий морозный февраль.
Я всё передумал и всё перебрал,
Но снег мне тихонько на ушко сказал:
«Ты, друг, не горюй, ведь есть я у тебя.
Есть жизнь, - это право подруга твоя.
Не будь пессимистом, а будь мудрецом
И жизнь наградит тебе добрым житьём.
Ты жизнь проживи, чтоб оставить свой след
Умей укрываться под жизненный плед.
Беседуй со снегом, рассказывай тайны
И он всё поймёт этот старый зазнайка».

***

Топилась печь. Огонь дрожал во тьме.
Древесные угли чуть-чуть искрились.
Но мысли о зиме, о всей зиме,
каким-то странным образом роились.
Какой печалью нужно обладать,
чтоб вместо парка, что за три квартала,
пейзаж неясный долго вспоминать,
но знать, что больше нет его; не стало.
Да, понимать, что все пришло к концу
тому назад едва ль не за два века, -
но мыслями блуждать в ночном лесу
и все не слышать стука дровосека.
Стоят стволы, стоят кусты в ночи.
Вдали холмы лежат во тьме угрюмо.
Луна горит, как весь огонь в печи,
и жжет стволы. Но только нет в ней шума.

Бродский И.

ноябрь 1962

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

Однозвучно звенит колокольчик Спасской башни Кремля.
В тесной кузнице дня лохи-блохи подковали Левшу.
Под рукою снега. Протокольные листы февраля.
Эй, бессонная ночь... Наливай чернила. Все подпишу.

Как досрочник ЗК, два часа назад откинулся день.
Я опять на краю знаменитых вологданьских лесов.
Как эскадра в строю, проплывают корабли деревень.
И ночные дымы - столбовые мачты без парусов.

И плывут до утра хутора, где три кола - два двора.
Но берут на таран всероссийскую столетнюю медь.
Им смола - дикий хмель. А еловая кора им - махра.
Снежок - сахарок. А сосульки им - добра карамель.

Не гуляй без ножа. Дальше носа не ходи без ружья.
Много злого зверья ошалело - аж хвосты себе жрет.
А в народе зимой - ша! Вплоть до марта - боевая ничья.
Трудно ямы долбить. Мерзлозем коловорот не берет.

Не церквушка, не клуб. Поцелуйте постный шиш - вам баян.
Ну а ты не будь глуп - рафинада в первачок не жалей!
Не достал нас "Маяк", и концерты по заявкам сельчан
По ночам исполняет сводный хор кобелей.

Под окном по ночам то ли песня, то ли плач, то ли крик.
То ли спим, то ли нет. Не поймешь нас - ни живы, ни мертвы.
Лишь тропа в крайний дом над обрывом вьется, как змеевик.
Истоптали весь снег на крыльце у милицейской вдовы.

Я люблю посмотреть, как купается луна в молоке.
А вокруг - сколько звезд! Забирай хоть все - никто не берет.
Значит, крепче стал лед... Мерзни, мерзни, волчий хвост на реке,
Нынче славный мороз... Минус тридцать, если Боб нам не врет.

Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин.
Брел по горло в снегу. Оглянулся - не осталось следа.
Потеснись, твою мать, дядя Миша, косолапый хозяин...
Я всю ночь на бегу. Я не прочь и подремать.

Но когда я спокойно усну, тихо тронется лед в этом мире,
И прыщавый студент - месяц Март трахнет бедную старушку зиму.
Все ручьи зазвенят, как высокие куранты Сибири.
Вся Нева будет петь и по-прежнему впадать в Колыму.

Александр Башлачёв

Стихи московского хулигана о Северной Пальмире. Владимир Высоцкий- В Ленинграде городе, у пяти углов....


В Ленинграде-городе
у Пяти Углов
Получил по морде
Саня Соколов:
Пел немузыкально,
скандалил,-
Ну и, значит, правильно,
что дали.

В Ленинграде-городе -
тишь и благодать!
Где шпана и воры где?
Просто не видать!
Не сравнить с Афинами -
прохладно,
Правда, шведы с финнами,-
ну ладно!

В Ленинграде-городе -
как везде, такси,-
Но не остановите -
даже не проси!
Если сильно водку пьешь
по пьянке -
Не захочешь, а дойдешь
к стоянке!

Север крошит металл, но щадит стекло.
Учит гортань проговаривать "впусти".
Холод меня воспитал и вложил перо
в пальцы, чтоб их согреть в горсти.

Замерзая, я вижу, как за моря
солнце садится и никого кругом.
То ли по льду каблук скользит, то ли сама земля
закругляется под каблуком.

И в гортани моей, где положен смех
или речь, или горячий чай,
все отчетливей раздается снег
и чернеет, что твой Седов, "прощай".


Иосиф Бродский
1976 г.

* * *
С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ

Глаза закрою и посмотрю губами.
Пусть губы, скажут больше о тебе.
Лицо ,глаза ...чуть ниже...улетаю.......
И это все в прекрасном, дивном сне.

Глаза закрою и посмотрю руками.
Пусть пальцы, нежно разглядят тебя .
Глаза и губы ...ниже ..... умираю ...
Создателя о милости моля.....

Глаза закрою и посмотрю душою.
Пусть страсть увидит Женщину мою..
Желанье, Стон...чуть ниже ....за чертою.
За это, я тебя Боготворю.

Глаза закрою и посмотрю ...я снова вижу!!!
Тебя, в чудесном, дивном сне.
Я обниму тебя.. ..и мы заснем... как можно ближе,
А "Одиночество" в гостиной... на софе..

Про кота и щенка

Из-за пазухи вынув щенка сироту,
Обратился Хозяин со словом к коту:
«Вот что, серый! На время забудь про мышей:
Позаботиться надо о малыше.
Будешь дядькой кутёнку, пока подрастёт?»-
«Мур-мур-мяу!-согластно ответствовал кот.
И тот час озадачился множеством дел-
Обогрел, и утешил, и песенку спел.
А потом о науках пошёл разговор:
Как из блюдечка пить, как проситься во двор,
Как гонять петуха и сварливых гусей…
Время быстро бежало для новых друзей.
За весною. Весна, за метелью метель…
Вместо плаксы щенка стал красавец кобель.
И всему отведя в этой жизни черёд,
Под садовым кустом упокоился кот.
Долго гладил Хозяин притихшего пса…
А потом произнёс, поглядев в небеса:
« Все мы смертны лохматый,… Но знай, что душа
Очень скоро в другого войдёт малыша!»
Пёс послушал, как будто понять его мог,
И… под вечер котёнка домой приволок.
Тоже серого! С белым пятном на груди!..
Дескать, старого, Хозяин меня не суди!
Видишь маленький плачет? Налей молока!
Я же котику дядькой побуду пока…

Я В ГЛАЗАХ ТВОИХ УТОНУ…

Я в глазах твоих утону, можно?.
Ведь в глазах твоих утонуть - счастье.
Подойду и скажу: "Здравствуй, я люблю тебя очень!"
Сложно?
Да.…Не просто любить, а трудно…
Очень трудно любить, веришь?
Подойду к обрыву…
Круто?
Буду падать - поймай.
Успеешь?
Ну, а если уеду…Напишешь?
Только мне без тебя плохо!
Я хочу быть с тобой слышишь!!!
Не неделю, не месяц, а долго.
Очень долго. Всю жизнь…Понимаешь?...
Я ответа боюсь…

Знаешь, ты ответь мне, но только молча.
Ты ответь мне глазами, Любишь?
Если ДА, я тебе обещаю, что ты самым счастливым будешь!
Если НЕТ, - не казни меня взглядом,
Пусть другую ты любишь, ладно.
Но меня хоть чуть-чуть помни…
Я любить тебя буду, можно?
Даже если нельзя - буду!
И всегда я с тобой рядом буду,
Если будет тебе трудно!

Север.

Когда уехал я из северного края,
То скоро север записался в палачи.
За бегство глупое, бессонницей карая,
Полярным сполохом является в ночи.

Суровый быт я поменял на жизнь в уюте,
Но иногда к себе так манят севера.
Где обмороженную землю снова будет
Зима позёмкой бинтовать, как медсестра.

Песчинки дней сквозь сито памяти просеял,
И россыпь северных деньков мне всех ценней.
Со мной остался навсегда холодный север,
Он в самом тёплом уголке души моей.

МОЁ ЛЕТО

Я хочу рассказать вам о северном лете
С его сказочным лесом, рекой и лугами,
По которым чудесно бродить на рассвете,
В изумрудной росе утопая ногами.

Там целует мне плечи берёзовый ветер.
Невидимка-ведунья за пасекой в роще
Долгий век накукует, согласно примете.
Обещания эти всех чище и проще.

Там сквозь рваные кроны любуется небо
На черничник густой в чёрном жемчуге ягод
И никак не понять - это быль или небыль,
Снова чувствуя вкусы забытые за год.

Там студёный ручей с родниковой водою
Берега украшает лесными цветами.
Я бегу вслед за ним на свиданье с рекою.
Или может быть вслед за своими мечтами...

Что может быть прекраснее заката,
Когда пылает он в лесах родных?
В величии - чему тягаться с ветром,
Что в кронах сосен веет золотых?
Что драгоценней гор моих и моря,
Благоуханнее, чем строгая сосна?
Что ярче того мига, когда маков
На Севере я запах пью до дна?
Моя земля! Моя любовь, Карела!
Я умираю, чахну без тебя,
Я не могу во снах тебя не видеть,
Жить не могу, тебя я не любя.
О, как мечтаю о горах я,
О сопках крутобоких о твоих!..
А сосны, а березы? Только
Во сне лишь робко я касаюсь их.
И речек шумный и игривый голос
Меня зовет на Родину мою.
Карельский полуостров! Для меня ты
Все то обозначаешь, что люблю.
Не дай мне умереть, не попрощавшись,
Не покачав в объятьях оленят,
И не наполнив грудь соленым ветром,
И не услышав, пчелы как звенят...
В серебряных просторах Заполярья
Навеки мной оставлена душа...
Карелия! Свирепый, гордый Север!
Но - Боги! - до чего ты хороша!..

*********************************

Я стоял в привратье Океана.
Беломорье. Расы нашей цвет.
И прибой бросался на каменья,
В пену белоснежную одет.
Что шептал мне грозный тот воитель
Ветром в кронах северных берёз?
Мой покой желание минутным
Он зачем без ведома унёс?
Душу мне запорошило снегом,
Горечь соли на губах. Прощай.
Я вернулся из Гипербореи,
За спиною оставляя Рай.
Я вернулся в дымный мегаполис -
В пьяный гогот, нищету, - в тюрьму.
Как же далеко то место, где я
Целовал бегущую волну...
Но остался в памяти навечно
Образ исчезающих в дали
Кружевных берёзок, что когда-то
Сон моей любимой берегли.

********************************

Вечереет. И Солнце заходит.
Алый отсвет на сгнивших стволах
Словно крови потёки. И лёгкий,
Шепоток лесных духов в ушах.
Лунный свет заливает поляну,
Загоняет он сердце тоской.
Хмельным ядом наполнены вены -
Нет дороги теперь уж иной.
Я иду по заросшей тропинке,
Лес замшелый вторит тишиной;
Дерев песнь тревожна ночная -
Мне на душу опустится мглой.
Отпечатки когтистые скроет
Виров влага. Вокруг - ни души.
Никого. Одинец только бродит
В позабытой Богами глуши.
Выйду к озеру - сердце забьётся, -
Вот он, Храм, где живёт наша Мать,
И Любовь, и Война, и Смерть наша...
Только хватит ли сил мне воззвать?

Иду осолонь. Тайные резы.
Замыкаю я трискселем круг.

Огонь в яме. "Величься, Марена!" -
Но в ответ лишь в ушах перестук.
Приношу требу сквозь рукавицы -
Огнь пекельный жадно урчит.
Сложу руки. "Марена, Величься!".
Что же сердце как бубен стучит?

Острый нож. Моя кровь льётся к Предкам.
Резы смерти. "Марена!!!" - и вой,
Столь протяжный и гулкий, но странно:
Он приятный, совсем он не злой...

---

Когда утром ушёл на рассвете -
Хоть в тумане не видно ни зги, -
Я на мху отпечаток заметил
Босой маленькой женской ноги.

Вир - болото (диалект.).

*********************************

Суровый край нордического духа,
Чьё бытие - эонами счислять,
Что человек есть для его вниманья?
Его пылинкой даже не назвать.
Копейные навершья стройных сосен
И сердце жмущие берёзок кружева -
О Боги! До чего ж косноязычен
Стал я. Где нужные слова?
Чем описать смогу, несовершенный,
Я бастионы величавых туч,
Или стреле подобный Громовержца
Пробившийся сквозь кроны Солнца луч?
Теченье величавое до моря
И Кокшеньги, и Устьи - где мне взять
Резец для столь отточенного слога,
Достойного, чтоб славу им ваять?
Великий Влес! Я с просьбой припадаю
До ельников и ясеней святых:
В груди мне рану исцелить лишь может
Глоток медовый из богатств твоих.
О Прадед-Небо, как же ты прекрасен
В обличьи ярко-синем, и наш Дед
Влечёт твоим путём комоней Сурьи
В знаемние грядущих нам побед.
Я под покровом вечно мудрой Сварги,
Которая к земле той так близка,
Впервые ощутил дыханье Предков,
Что Русский Дух несли через века.
Мне б вырвать своё раненое сердце
И в жертву принести его в Лесу -
Ведь только человеческою кровью
Возможно описать его красу...
Сиё я тщетное и дерзкое творенье
Родным и вечным посвящу Богам,
И рядом с ними - женщине, которой
Благодаря я оказался там.