"Он рвал струны и сердце.."

ОН ПЕЛ...


Он пел. Он не имел ни партии, ни аппарата внедрения себя в сознание трудящихся. Он был один: черный свитер, упрямый подбородок, гитара. Бас-гитарный, виолончельный голос. Мужественность. И это определяет многое. Исключает протянутую за подачкой руку, слабодушие, измену, фальшь. Мелкие бытовые недостатки, которыми мы все грешим, никакого отношения к этим ведущим свойствам не имеют. Он пел, потому что был музыкантом, поэтом и артистом и нашел для себя самую радикальную, без натуги, упоительную форму связи с миром. Пел тихо и громко, а для мира - громово, пел для себя, хотя и для всех. С собой разбирался, а подразобрался с миром. Дитя пост-сталинизма и застоя, жил и пел вопреки.

Кончился застой с его отупением, спиванием, обреченностью нежных интеллигентных душ. Прошла, проходит, пройдет эйфория перестройки, антипутчевского единения, предрыночных туманных надежд. Пройдет и жестокость неумелого внедрения демократами антидемократического образа существования, на непонятного цвета знамени которого написано: голод, очереди, отчаяние, непонимание. Правда, на этом знамени - маленькая светящаяся точка, стрелочка, указывающая на свет в конце тоннеля. Выйдем на свет, увидим, что кончилось, что осталось. Там будет что-то, о чем не ведаю. Но там непременно будет ОН. То, что он пел, как пел, о чем пел. И просто то, что ОН ПЕЛ. Он ведь не только засвидетельствовал, пропечатал в строчках и в музыке летящий, ускользающий код времени, просветил насквозь и объяснил эпоху. Он посеял любовь в душах бесчисленных. Ни один политический лидер не может равняться с ним. Президент духа, души, нашего прозрения, просветитель, выявитель наших неосознанных помыслов, нашего подпольного протеста, пестовавший наши души в пору серого предвесенья, когда не знаешь точно, наступит ли весна...

Его слушают, его читают, его поют. Любят. Маленькое слово - как необъятно оно! Время проносит его от года к году и передает от сердца к сердцу эстафету этой любви к Высоцкому. Люди как бы становятся лучше, мудрее, честнее, любя и помня его.

Римма Казакова

ЗАПОЗДАЛОЕ ЗАКЛИНАНИЕ
Памяти Владимира Высоцкого

Какие песни ни пропеты,
лишь ими дни не исчисляй.
Не исчезай с лица планеты,
прошу тебя, не исчезай!
Ты жил не зря, ты много сделал,
но нежно, неутешно жаль
живой души, живого тела!
Прошу тебя, не исчезай!
Не только - нотою упрямой
захлестывая мир и зал,-
как для любимой, как для мамы,
жив, во плоти - не исчезай!
Оправдывай хулу, наветы,
озорничай, дури, базарь
и лишь с лица своей планеты,
прошу тебя, не исчезай.
Горячкой глаз, парком дыханья,-
даритель правды, маг тепла,-
с Таганки, из любых компаний
не исчезай, прошу тебя!
В календаре не смею метить
твою посмертную зарю.
Мне говорят: исчез в бессмертье.
- Не исчезай!- я говорю.
А ты, что пел, как жил, нелживо,
смеешься: мол, себя не жаль...
И говоришь всему, что живо,
и мне, как всем:- Не исчезай!...


Александр Ткачев


ПЕСНЯ

Что так тихо... кричу, а вокруг пустота.
Сон от яви уже не могу отличить.
Эй, апостол, давай закрывай ворота,
Никого не впускай, на земле дай пожить!
Эту горечь тебе ни за что не понять,
Там ведь в небе для вас херувимы поют.
Спрячь ключи от ворот, погоди отворять,
Ведь его на земле песни новые ждут.

Но все кончено, крик оборвался.
Спазмой сжатое горло немеет.
Мир проснулся и не разрыдался.
Видно, мир безнадежно стареет.

Что ж, помянем его, пусть наступит покой.
Мы устали рубцы до крови раздирать,
Кулаками бить в грудь, захлебнувшись строкой,
А потом, похмелясь, все по новой прощать.
Да и совесть молчит - неуютно ей тут,
Лишь заденет струну - испугавшись замрет.
Наши музы оркестрами сводными лгут,
Только сердце в набат, словно колокол, бьет.

Перестроить охрипшую лиру
Не хватило годов, слава Богу.
И надорванный голос по миру,
Как в войну, объявляет тревогу.

Все молчали, лишь струны не дали уснуть:
"Где же ваши слова, где же ваши дела?"
В темноте, задрожав, пробивали нам путь,
Ну, а нас, как слепцов, наша совесть вела.
И уж каждый слова для себя подобрал,
Только рта не раскрыть и не выплюнуть их,
Но нашелся чудак, что за всех откричал,
И за всех отстрадал, да сорвался, затих.

Ax, как трудно болеть за Рассею.
Каждый крик - в сердце пуля шальная,
И рыдать, и смеяться над нею,
Материться, шепча "дорогая"...

Как хотелось писать о любви, о весне,
О прозрачных мечтах с голубым кораблем.
Но когда в душах хворь, боль дрожит на струне,
Все же морщась - не мед - зелье горькое пьем.
Вот бы песню сложить, чтобы враз обо всем,
Только сердце одно, да и жизнь коротка.
Почему ж, как струну, свои нервы мы рвем?
Знать, отступит болезнь, знать, цена велика!

Ах, как тошно от сладкой надежды.
Век не наш - времена исцеленья.
Но меж прошлым и будущим между
В души брошены зерна сомненья.

Мне бы зубы сомкнуть, закусить бы губу
До кровавых молитв, до вопросов немых,
Бросить к черту дела, да задуть в ту трубу,
Созывая всех тех, кого нету в живых.
И - последний парад, и - по коням, вперед!
Пусть несется в сердцах сумасшедшая рать.
А стрела своего адресата найдет,
Ведь ей право дано второй раз выбирать.

Не окончена времени повесть,
И ни племени нет, и ни роду,
Лишь на совесть зарытая Совесть
На Ваганьково, справа от входа...


Леонид Филатов


ВИСОКОСНЫЙ ГОД

О високосный год, проклятый год!
Как мы о нем беспечно забываем!
И доверяем жизни хрупкий ход
Все тем же самолетам и трамваям.

А между тем в злосчастный этот год
Нас изучает пристальная линза,
Из тысяч лиц,- не тот, не тот, не тот!-
Отдельные выхватывая лица.

И некая верховная рука,
В чьей воле все кончины и отсрочки,
Раздвинув над толпою облака,
Выкрадывает нас поодиночке.

А мы бежим, торопимся, снуем,-
Причин спешить и впрямь довольно много.
И вдруг о смерти друга узнаем,
Наткнувшись на колонку некролога.

И, стоя в переполненном метро,
Готовимся увидеть это в яви.
Вот он лежит, лицо его мертво.
Вот он в гробу. Вот он в могильной яме.

Случись мы рядом с ним в тот жуткий миг,
И смерть бы проиграла в поединке!
Она б его взяла за воротник,
А мы бы уцепились за ботинки.

Но что тут толковать, коль пробил час...
Слова отныне мало что решают,
И сказанные десять тысяч раз,
Они друзей, увы, не воскрешают.

...Ужасный год! Кого теперь винить!
Погоду ли с ее дождем иль градом?..
Жить можно врозь и даже не звонить,
Но в високосный - будь с друзьями рядом!

О ВОЛОДЕ ВЫСОЦКОМ


О Володе Высоцком я песню придумать решил:
вот еще одному не вернуться домой из похода.
Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил...
Как умел, так и жил, а безгрешных не знает природа.

Ненадолго разлука, всего лишь на миг, а потом
отправляться и нам по следам по его по горячим.
Пусть кружит над Москвою охрипший его баритон,
ну а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем.

О Володе Высоцком я песню придумать хотел,
но дрожала рука и мотив со стихом не сходился...
Белый аист московский на белое небо взлетел,
черный аист московский на черную землю спустился

Булат Окуджава


ПАМЯТИ ВЫСОЦКОГО

Я разбил об асфальт
Расписные стеклянные детские замки,
Стала тверже рука,
И изысканней слог, и уверенней шаг,
Только что-то не так,
Если страшно молчит, растерявшись, толпа у Таганки,
Если столько цветов,
Бесполезных цветов в бесполезных руках.
И тогда я решил
Убежать, обмануть, обвесть обнаглевшее время,
Я явился тайком
В те места, куда вход для меня запрещен -
Я стучался в свой дом,
В дом, где я лишь вчера до звонка доставал еле-еле,
И дурманил меня
Сладкий запах забытых, ушедших времен.
И казалось - вот-вот
Заскрипят и откроются мертвые двери,
Я войду во вчера,
Я вернусь, словно с дальнего фронта домой -
Я им все расскажу,
Расскажу, что с ним будет, и, может быть, кто-то поверит,
И удастся тогда
Хоть немного свернуть, хоть немного пройти стороной.
И никто не открыл.
Ни души в заколоченном брошенном доме.
Я не мог отойти
И стоял, как в больном затянувшемся сне -
Это злая судьба,
Если кто-то опять не допел, и кого-то хоронят.
Это - время ушло.
И ушло навсегда.
И случайно вернулось ко мне.

Андрей Макаревич




На Ваганьковом горят сухие листья.
Купола блестят на солнце - больно глазу.
Приходи сюда и молча помолись ты,
Даже если не молился ты ни разу.

Облаков плывет небесная отара
Над сторожкой милицейскою унылой,
И застыла одинокая гитара,
Как собака над хозяйскою могилой.

Ветви черные раскачивают ветры
Над прозрачной неподвижною водою,
И ушедшие безвременно поэты
Улыбаются улыбкой молодою.

Их земля теперь связала воедино,
Опоила их, как водкою, дурманом.
Запах вянущих цветов и запах дыма -
Все проходит в этом мире безымянном.

На Ваганьковом горят сухие листья.
За стеной звенит трамвай из дальней дали.
Приходи сюда и молча помолись ты -
Это осень наступает не твоя ли?

Александр Городницкий

Тема закрыта, повторение предыдущей!
Одни и те же воспоминания, разницы не вижу

https://sxn.io/index.php?showtopic=146739

По просьбе автора тему открываю, если будет сплошной набор постов тема будет закрыта!

Тема закрыта, воспоминания прошли!