Головоломка Северо-Запада

Очень странно, но, как все, что я видел в Полярном, мне был приятен этот старенький пароход, и нетерпеливая очередь, заполнившая сходни, и одинокие фигуры, идущие по берегу к домику, где нужно было зарегистрировать командировки. Все это относилось к моему ожиданию самого лучшего в жизни, но, как и почему – этого я бы не мог объяснить.
Еще рано было возвращаться в штаб, и я пошел искать доктора, но не в госпиталь, а на его городскую квартиру.
Конечно, он жил в одном из этих белых домиков, расположенных линиями, одна над другой. С моря они показались мне куда изящнее и стройнее. Вот и первая линия, а мне нужно на пятую линию, семь.
Как ненцы, я шел и думал обо всем, что видел. Англичане в смешных зимних шапках, похожих на наши ямщицкие, и в балахонах защитного цвета обогнали меня, и я подумал о том, что по этим балахонам видно, как плохо представляют они себе нашу зиму. Мальчик в белой пушистой шубке, серьезный и толстый, шел с лопаткой на плече, усатый моряк подхватил его, немного пронес, и я подумал о том, что, наверное, в Полярном очень мало детей.
Ничем не отличался этот дом на пятой линии, семь, от любого соседа по правую и левую руку, разве что на лестнице его был настоящий каток, сквозь который едва просвечивали ступени. С размаху я взбежал на крыльцо. Какие—то моряки вышли в эту минуту, я столкнулся с ними, и один из них, осторожно скользя по катку, сказал, что «неспособность разобраться в обстановке полярной ночи указывает на недостаток в организме витаминов». Это были врачи. Несомненно, Иван Иваныч жил в этом доме.
Зайдя в переднюю, я толкнул одну дверь, потом другую. Обе комнаты были пустые, пропахшие табаком, с открытыми койками и по—мужски разбросанными вещами, и в обеих было что—то гостеприимное, точно хозяева нарочно оставили открытыми двери.
– Есть тут кто?
Нечего было и спрашивать. Я вернулся на улицу. Баба с подоткнутым подолом терла снегом босые ноги – я спросил у нее, точно ли этот дом номер семь.
– А вам кого?
– Доктора Павлова.
– Он, верно, спит еще, – сказала баба. – Вы обойдите, вон его окно. И стукните хорошенько!
Проще было постучать доктору в дверь, но я почему—то послушался и подошел к окну. Дом стоял на косогоре, и это окно на задней стороне приходилось довольно низко над землей. Оно было в инее, но, когда я постучал и стал всматриваться, прикрыв глаза ладонью, мне почудились очертания женской фигуры. Казалось, женщина стояла, склонившись над корзиной или чемоданом, а теперь выпрямилась, когда я постучал, и подошла к окну. Так же, как я, она поставила ладонь козырьком над глазами, и сквозь дробящийся гранями иней я увидел чье—то тоже дробящееся за мутным стеклом лицо.
Женщина шевельнула губами. Она ничего не сделала, только шевельнула губами. Она была почти не видна за снежным, матовым, мутным стеклом. Но я узнал ее. Это была Катя.©

Лично Пётр I создал проект первого русского сухого дока. Идея была заводить суда в каналы, запирать их там шлюзами, а воду спускать в глубокий овраг, выкопанный в глубине острова. Так можно было обходиться без насоса, но требовалось множество рабочих рук. Грандиозные земляные работы начались в 1724, а закончились только в 1752.

Леонид Иванович Пантёлкин родился в 1902 году в городе Тихвине Новгородской губернии. Там же закончил начальную школу, получив начальное образование. По окончании школы был принят на профессиональные курсы, где получил престижную по тем временам профессию печатника-наборщика. Работал в типографии газеты «Копейка». В 1919 году Пантёлкин добровольно вступил в Красную Армию, направлен в составе одной из частей на Нарвский фронт, где принимал участие в боях с войсками генерала Юденича и частями Эстонской армии. Имея незаурядные организаторские способности и задатки лидера, без специального образования дослужился до должности командира пулемётного взвода. По окончании Гражданской войны попал под демобилизацию и в числе тысяч красноармейцев в 1921 году был уволен в запас. 11 июля 1921 года Л. И. Пантёлкин был принят на должность следователя в военно-контрольную часть дорожно-транспортной Чрезвычайной комиссии объединённых Северо-Западных железных дорог. Вскоре после этого, 15 октября 1921 года, назначен на должность агента-контролёра в отдел ДТЧК по городу Пскову. В период службы в органах ВЧК Пантелеев стоял на радикальных позициях партийцев-леваков и отрицательно относился к новой экономической политике, что не приветствовалось тогда, с учетом смены курса правительства по отношению к малому бизнесу. Согласно архивной справке ФСБ Российской Федерации, в январе 1922 года Л. И. Пантёлкин был уволен из органов ВЧК «по сокращению штатов». Согласно той же справке, номер приказа и конкретная дата увольнения в материалах личного дела отсутствуют. Это даёт основание части исследователей полагать, что на самом деле он уволен не был, увольнение было инспирировано с целью перевода Пантёлкина на нелегальное положение и внедрение в преступную среду для выполнения специфических задач. Данная версия не лишена оснований, учитывая, что делопроизводство предусматривает определённый порядок приёма на службу в органы ВЧК и увольнение со службы. В настоящее время какие-либо достоверные данные, подтверждающие или опровергающие данную версию, отсутствуют. В начале 1922 года Пантелеев обосновался в Петрограде, где собрал банду в которую вошли: сослуживец Пантелеева по Псковской ВЧК Варшулевич, бывший во время гражданской войны комиссаром батальона член РКП(б) Гавриков и профессиональные уголовники Александр Рейнтоп (кличка Сашка-пан) и Михаил Лисенков (кличка Мишка-Корявый). Примерно в то же время банда совершила ряд разбоев в г. Петрограде и его окрестностях. Налёты Пантелеева отличались тщательной подготовкой, а также некоторой театральностью и бравадой. Оружие Пантелеев и его люди применяли крайне редко. В то же время, в период своего существования банда Пантелеева не ограбила ни одной государственной организации. Тот факт, что Пантелеев грабил только нэпманов, создал ему своеобразный романтический ореол в глазах простого народа. В октябре 1922 года Пантелеев был арестован после перестрелки, в ходе которой погиб сотрудник милиции. В ночь с 10 на 11 ноября, воспользовавшись помощью надзирателя, Пантелеев с несколькими сообщниками совершил побег из тюрьмы Кресты (это единственный удачный побег из Крестов за всю их историю) и начал новую серию вооружённых разбоев. От первой серии эта отличалась тем, что Пантелеев иногда убивал своих жертв. К ликвидации банды были привлечены не только уголовный розыск, но и органы ГПУ. В ночь с 12 на 13 февраля 1923 год Пантелеев попал в засаду и был убит при задержании.