Работа за рубежом..!!

Наши в Америке. Зарисовки об узбеках в Нью-Йорке


В 2010 году счастливыми обладателями вида на жительство в США, выигранного в лотерею, стали почти 4,5 тысячи узбекистанцев. Для сравнения: казахстанцев, получивших green card, было всего 343, россиян – меньше двух тысяч, кыргызстанцев - 203, граждан Таджикистана – 178, выходцев из Туркменистана – 108. Какие трудности и какие радости ждут узбеков в Америке? Почему среди счастливых обладателей гринкарты больше всего самаркандцев? Что такое «хоматан»? Надо ли, живя в Штатах, учить английский? Ответы – в рассказе корреспондента «Ферганы» в США.

* * *

АКМАЛЬ

Я познакомилась с Акмалем на бирже труда в Бруклине. Мы оказались в одном классе на курсах по составлению резюме. Здесь безработным помогают не только найти работу, зарегистрировав их в банке данных, но и организовывают различные курсы для того, чтобы снабдить безработного навыками, необходимыми для самостоятельного поиска работы. Как говорится в поговорке, не только дают рыбу, но и учат ее ловить. Написание резюме, как известно, является основным шагом в такого рода поисках.

Инструктор попросила нас всех представиться. Я сидела в первом ряду и не смотрела назад, когда услышала робкий голос, представившийся на плохом английском «My name is Akmal». И даже после этого я не обернулась. Я и так знала, что говоривший – узбек. Не только по имени. По произношению и интонации тоже. А также потому, что после двух недель пребывания в Нью-Йорке, я знала, что узбеков здесь - великое множество.

В последние годы узбекское сообщество существенно разрослось не только в Нью-Йорке, но и других городах Америки. Узбеки едут по «грин карте», то есть на постоянное проживание. Узбеки едут по туристической визе, и всеми правдами и неправдами пытаются остаться навсегда. О том, кому и как удалось остаться в Штатах, здесь ходят легенды. Практически каждый узбек, с которым вы здесь встретитесь, даст вам совет о путях – легальных, нелегальных и тех, которые находятся где-то посередине, которыми можно задержаться, «зацепиться» в Америке. О них я расскажу как-нибудь потом, так как это тема тянет на отдельную статью. А сейчас вернемся на биржу труда.

Акмаль тоже быстро распознал во мне соотечественницу. Он подошел ко мне, когда мы перешли в другую комнату и расселись перед компьютерами. Нам следовало на практике попытаться применить то, чему нас целый час учила инструктор по имени Рикки.

Выяснилось, что Акмаль в Нью-Йорке уже полгода, приехал с женой и двумя детьми. Работает помощником электрика. Пришел на биржу, чтобы попытаться «improve my situation, find a new job”, то есть улучшить свое положение, найти новую работу, как он сам несколько заученно сказал инструктору. Что он делал в Узбекистане? Преподавал в колледже.

Положение Акмаля оказалось все же лучшим, чем положение большинства приезжающих сюда из Узбекистана.

КТО И ОТКУДА?

По статистике, каждый год 50 тысяч иностранцев получают по лотерее грин карту, то есть вид на постоянное жительство вместе с правом работы. Это информация из официальных источников. Из этих пятидесяти тысяч в 2010 году счастливыми обладателями заветной зеленой карты стали почти 4,5 тысячи узбекистанцев (и плюс члены их семей).

Для сравнения, казахстанцев, получивших грин карту по лотерее в том же году, было всего 343, кыргызстанцев - 203, граждан Таджикистана – 178, выходцев из Туркменистана – 108.

Россиян, к примеру, было чуть меньше двух тысяч, армян - около 1300, а грузин – всего 650. А больше всего из бывшего Союза в США перебралось украинцев – 5,5 тысяч в 2010 году.

Статистику о том, сколько узбекистанцев переехало в последние годы в эту страну другими путями, найти практически невозможно. Узбекские государственные органы ее, возможно, и ведут, но делиться этими данными с общественностью никак не хотят.

Нет у меня данных и о том, кто именно приезжает в Штаты из Узбекистана, каков возраст иммигрантов, их пол, профессия, кто чем занимается по приезде сюда, в каких штатах они расселяются и пр. Можно только говорить об отдельных случаях, с которым мне удалось познакомиться, и попытаться создать из них общую картину.

А картина из моих собственных впечатлений, встреч, а также рассказов знакомых складывается следующая.

Приехавшие сюда по грин карте, как правило, говорят на плохом английском, а многие не говорят и вовсе. Много среди эмигрантов и тех, кто говорит только на узбекском и затрудняется общаться даже на русском языке, хотя живут они в русскоговорящих районах Нью-Йорка, таких как Бруклин и Квинс.

Основную группу выигравших по лотерее грин карту составляют выходцы из Самарканда. Это также трудно проверить статистически. Однако мои личные встречи, а также то, что говорят сами иммигранты, в том числе, самаркандцы, только подтверждает это. Причины мне неизвестны. Как объяснил один самаркандец, сидевший рядом со мной в самолете, летевшем из Ташкента в Нью-Йорк, причиной является то, что в Самарканде намного больше агентств, оформляющих заявление на грин карту.

ЧТО ТАКОЕ «ХОМАТАН»?

У не говорящих по-английски в Бруклине одна дорога – в хоум-аттенданты, или сиделки/няни для пожилых людей. Русскоговорящая братия быстро переделала слово на свой лад, и оно теперь звучит как «хоматан». Мне, услышавшей это слово впервые пару лет назад, когда я оказалась в Бруклине, было трудно сразу распознать в нем английский первоисточник.

Когда я познакомилась еще с одним соотечественником, мне показалось, что я опять в Ташкенте, причем где-нибудь на базаре Чорсу в старом городе, ведь именно на таком наречии говорил Кудрат. Ему - 33, у него трое детей.

Начал он с того, что хорошо зарабатывает: у него отличная кредитная история после шестилетнего проживания в стране и большие дисконты в магазинах. «В «Мейсиз» (Macy’s – самая крупная сеть магазинов в США. – прим. ред.) , например, мне дают скидку в 50 процентов. За один раз я могу потратить 500 долларов», хвастается мой новый знакомый. Для непросвещенных объясним, что кредитная история в Америке – это всё. Фактически отражающая способность возвращать взятые кредиты, она является тем основным параметром, по которому судят о человеке в целом. Без хорошей кредитной истории трудно даже купить сотовый телефон, не говоря уже о том, чтобы арендовать квартиру, а тем более взять кредит на учебу или ипотеку на покупку недвижимости.

Кудрат не преминул похвастаться тем, что двое младших детей – настоящие американцы, так как родились в этой стране.

По стилю разговора Кудрата, встреть я его в Ташкенте, я бы могла подумать, что у него успешный бизнес, что он ездит на хорошей машине и т. д. Могла бы, если бы не знала особенность некоторых своих соотечественников, мягко говоря, преувеличивать. Оказался ли преувеличением его последующий рассказ?

НОВЫЕ УЗБЕКИ

Кудрат тоже работает «хоматаном».

«А что, хорошая работа! У меня есть свои клиенты - деды, за которыми я смотрю днем, а потом и ночью. Платят мне хорошо», рассказывает он.

«Работа нетрудная. Вечером я своего деда вымою, надену на него памперс, постелю под него пеленку, и уложу спать», - перемешивая русские слова с узбекскими, говорил мой собеседник, пока мы сидели на мягких подстилках – курпачах, привезенных из Ташкента, вокруг низенького столика – хонтахты, в маленькой двухкомнатной квартирке, которую Кудрат снимает в Бруклине, а его жена несла явства на стол.

«Мне платят за то, что я сплю, понимаете, ведь как только мой дед засыпает, я тоже ложусь спать. Он спокойный, не просыпается до утра», - говорит Кудрат. «Где вы найдете такую работу в Ташкенте!?».

Он прав. В Ташкенте такой работы практически нет, даже если и есть, мужчина вряд ли стал бы ею заниматься. Что отличает узбеков в Америке, так это то, что они не чураются никакой работы, впрочем, так же как и эмигранты из любой другой страны. Этим отличается Америка. Я, прожив более десяти лет в Европе, все-таки не видела среди тамошних мигрантов такого отношения к новой жизни. Про наших в России или Казахстане судить не могу, не знаю. Однако в Америке наблюдается удивительное стремление как можно скорее влиться в общество, как можно скорее стать «своим», и есть вера в пресловутую «американскую мечту», в представление о том, что, начав с нуля, здесь ты можешь стать «всем».

Этому способствует и сама система интеграции эмигрантов в общество. Приехавший сюда может пойти изучать английский язык - бесплатно. Если он уже в состоянии на нем изъясняться, причем, не обязательно в совершенстве, он может – опять-таки за государственный счет - пойти учиться в колледж и получить диплом о четырехлетнем образовании, которого в принципе достаточно, чтобы впоследствии нормально работать и зарабатывать. Большинство американцев имеют именно такое образование.

Дети иммигрантов ходят в школы, причем, общественные школы здесь бесплатные. Одна женщина восторженно рассказывала мне о том, как ее детей забирает и обратно привозит «скул бас», школьный автобус.

С детьми дошкольного возраста сложнее. Их нужно отдавать няне или в детский сад, платить за который все же надо самим. Самая низкая оплата за детский сад в Бруклине на одного ребенка, как я слышала, 650 долларов в месяц. Но бабушка троих дошколят – тоже из Узбекистана, объяснила мне, что у нее в семье работает четверо взрослых – ее сын, невестка и дочь, а также она сама, поэтому отдать детей в садик – лучший вариант для ее семьи.

«Я убираюсь в домах богатых», - объяснила она мне. На вопрос, не трудно ли это, шестидесятилетняя женщина ответила: «Нет, ведь это фактически как у себя дома убираться, а это не трудно. Мы ведь к труду привыкшие. А смотреть за тремя внуками, нет уж. Ни за что! Я бы просто с ума с ними сошла», - сказала она со смехом и поспешила за детишками в садик.

Однако платить за детский сад могут далеко не все. Вот и жена Кудрата, как выяснилось, сидит дома с двумя младшими, а старшая дочка ходит в школу. До рождения второго и третьего ребенка молодая женщина также работала «хоматаном».

Впрочем, за детей они получают талоны на еду. Медицинская страховка тоже бесплатная, так как доход этой семьи не превышает определенной суммы, установленной государством. Большинство эмигрантов из Центральной Азии, с которыми я встречалась в Америке, получают государственную помощь в том или ином виде даже по прошествии 5-6 лет проживания в стране. Многие к этому привыкают. Некоторые стараются сделать так, чтобы их официальный доход никогда и не превысил той грани, за которой страховку надо будет оплачивать самим, а талонов на еду больше никто не даст. Поэтому они и ищут пути, чтобы в дополнение к официальному заработку заработать «кэш», или наличные, которые нигде не фиксируются, и поэтому их можно не декларировать и не платить с них налоги.

НЕ СВОЯ МАХАЛЛЯ

Те времена, когда один узбек, увидев другого за границей, бросался к земляку в объятия, давно прошли. Сегодня выходцев из Узбекистана в США очень много, в том числе, и в Нью-Йорке. И многие делают вид, что не увидели, не заметили соплеменника, а если кто-то к другому и подходит, то, как правило, с каким-то конкретным вопросом. Вот и Акмаль попросил меня помочь с резюме, а также спросил, не знаю ли я, как получить бесплатное образование. Ведь для Акмаля, как и для многих других, слабое знание языка является основным препятствием в поиске своего места под солнцем.

Впрочем, американские власти позаботились и о тех, кто почти не владеет английским языком. Государственные учреждения во многих случаях предоставляют мигрантам переводчиков. К примеру, такой порядок действует во время вступительных экзаменов в колледж (труд переводчиков в таком случае оплачивает местное отделение министерства образования), или, скажем, переводчик обязательно предоставляется роженице во время родов (оплачивается Департаментом здравоохранения и социальных служб США).

Вот и моя знакомая из Нью-Йоркского отделения министерства образования попросила меня помочь ей найти переводчиков, одинаково хорошо владеющих как английским, так и узбекским языком, так как впереди сезон экзаменов, и работы будет много. Но переводчиков найти нелегко: все узбекистанцы, которые могут похвастаться хорошим английским, уже имеют стабильную работу и заработок.

А другие пока учат язык. Ведь это – дорога к мечте. Вот и жена Кудрата говорит: «Как только дети подрастут, я хотела бы выучить язык и пойти учиться на медсестру. Знаете, как хорошо они зарабатывают. И работа не трудная».

А пока в планах ее семьи – поездка в Ташкент на все лето. Билеты уже куплены. Ведь какой-бы жизнь здесь не была, узбек всегда тоскует по родине.

Соб. инф. (США)©

Наши в Америке-2.

В одной из нью-йоркских школ сегодня особый день – ученики третьего, четвертого и пятого классов сдают тест по математике.

Среди учащихся этой школы много детей из центральноазиатских республик. Именно для них, а точнее для тех, кто не говорит по-английски, пригласили переводчиков. Девушка из Ташкента, представившаяся Мамурой, и молодой человек из Душанбе, Джамшид, будут переводить соответственно с узбекского и таджикского на английский.

Раннее утро. В коридорах здания многолюдно. Дети под руководством учителей гуськом проходят в классные комнаты. Дети разные, как и население Нью-Йорка: очень много латиноамериканцев, афро-американцев, индийцев, арабов, ну и конечно же, «наших», ведь мы в Бруклине - районе, который в последние годы активно заселяется выходцами из Центральной Азии.

Детей, владеющих английским, оставляют в классных комнатах. А тех, кто выразил пожелание сдавать тест на родном языке, группами переводят в другие комнаты.

Шестерых пятиклассников, сдающих тест на узбекском, сажают в одну классную комнату, а четверых таджикоговорящих – в другую. Как выяснилось, девять из них были выходцами из Самарканда.

Ровно в девять по школьному радио звучит главная патриотическая песня Америки ( America The Beautiful Элвиса Пресли - ред.). Дети, проучившиеся некоторое время в американской школе и знающие здешние правила, сразу же кладут правую руку на сердце и начинают подпевать:

O beautiful for spacious skies,

For amber waves of grain,

For purple mountain majesties

Above the fruited plain!

America! America!

God shed His grace on thee,

And crown thy good with brotherhood

From sea to shining sea!

А у меня в голове вдруг всплывает «Серкуёш хур улкам...», первая строчка гимна независимого Узбекистана, который тоже обязательно звучит по радио в школах Узбекистана. И становится смешно и грустно одновременно: в отличие от меня, еще помнящей «Славься, Отечество наше свободное» (первые слова советского гимна), а также «Ассалом, брат русский, велик твой народ» (первая строчка гимна УзССР), эти дети растут в совершенно других условиях и совсем в другой стране.

Уже после теста переводчики рассказали мне, как легко было отличить детей, уже проучившихся здесь какое-то время, от тех, кто недавно покинул свои родные школы в Центральной Азии. По словам переводчиков, у большинства детей, которым они переводили, были трудности с тестом.

- В «моем» классе некоторые дети не умели даже транспортир держать в руках и не смогли измерить угол, - эмоционально говорит Джамшид.

- А в моем классе один ребенок-третьеклассник не мог даже написать слово «туртбурчак» (четырехугольник), - говорит Мамура, - он написал «tbchik» латинскими буквами и все, сел ждать, пока я не перейду к следующему вопросу.

- Некоторые из «моих» ничего не знали про симметрию. Было несколько задач, в которых нужно было опеределить симметричные фигуры или провести линии симметрии, и многие не смогли этого сделать, - говорит Джамшид.

- Некоторые вопросы трудно было понять в силу других причин, - продолжает Мамура как бы в защиту учащихся. - Например, был такой вопрос: сколько сэндвичей можно сделать из 12 tuna can, то есть консервных банок с тунцом, если из одной банки можно сделать шесть сендвичей. Я спросила, знают ли они, что такое «сэндвич», «тунец», «консервы», и один мальчик сказал, что не знает. Я заменила словом «бутерброд», оно вроде показалось ему знакомым, но все же я объяснила, что это такое, а потом просто сказала «кусок хлеба».

- Дети, которые учатся здесь некоторое время, даже умножение и деление столбиком делают по-другому. Одна девочка выполнила умножение, а потом написала «check» (проверка) и разделила, то есть проверила, правильно ли она уможила, и только потом написала ответ, - рассказывает Мамура.

- В пятом классе я показал транспортир и спросил, как он называется, и один мальчик сразу сказал «protractor», то есть он знал американское название, а слова «транспортир» никогда не слышал. Вообще, сразу было ясно, что он учится здесь давно. Для него английские слова были более знакомы, чем таджикские, - рассказывает Джамшид.

- Почему же он не сдавал тест на английском? - спрашиваю я.

Джамшид предположил, что, возможно, таково было пожелание родителей, которые не были уверены, достаточно ли ребенок знает английский.

Позже мне удалось поговорить с мамой третьеклассницы Мохинур. Они родом из Душанбе. Мама девочки призналась, что ее дочь достаточно хорошо владеет английским, так как учится здесь уже второй год.

«Мы попросили сдавать тест на таджикском, поскольку на тестах с переводом детям дают в полтора раза больше времени с расчетом на перевод, - говорит опытная мама. - Вот я и захотела, чтобы у ребенка было побольше времени. У нее с математикой не очень хорошо».

Но в целом мама Мохинур довольна успехами дочери, а также знаниями, которые ей здесь дают. Говорит, что в Таджикистане уровень школьного образования сильно упал в последние годы: «Хороших учителей практически не осталось. Я уже не говорю о тех, кто бы по-настоящему болел душой за детей, стремился дать хорошие знания. Нет, таких давно нет ни в таджикских, ни в русских школах. Да это и неудивительно при низкой зарплате учителей», - говорит женщина.

Что касается тестов и того, насколько школьная программа, предметы и уровень знаний в американских школах отличаются от наших, бывших советских, школ, то по этому поводу высказываются разные мнения.

В свое время советские люди гордились тем, что получают или получили одно из лучших образований в мире. Система начального и среднего образования США никогда не была сильной стороной Америки. Европейцы, к примеру, критично относятся к школьному американскому образованию, признавая при этом высокий уровень некоторых университетов. Да и многие состоятельные люди из Казахстана, России или Узбекистана предпочитают отправлять детей на учебу в Англию, а не в Америку, и причина здесь не только в географии.

Учительница, сама родом из России, считает, что нельзя сравнивать две системы: «В американских школах и программа, и методика преподавания кардинально от того, что было принято в бывшей советской системе, - говорит она. - Здесь детям дают больше свободы, учат мыслить самостоятельно, быть более инициативными. Например, дети из бывших советских республик сидят и ждут, когда учитель их вызовет, а здесь нужно самому поднять руку, проявить инициативу. Ребенок сам должен быть заинтересован в том, чтобы продемонстрировать свои знания и учителю, и одноклассникам. У них развивают лидерские качества, к примеру, ребенок должен сформировать группу, выбрав себе товарищей, и выполнить какое-нибудь групповое задание, а в такой ситуации нельзя сидеть тихо в углу, иначе не наберешь баллы, не получишь оценку. Здесь поощряется более креативное мышление, очень много заданий на творчество», - продолжает учительница и показывает некоторые сочинения, вывешенные на стенде в коридоре школы.

«Я прочитала такую-то книгу и рекомендую ее всем, потому что...» - пишет девочка по имени Фатима и указывает несколько причин. Сочинение на одну страничку имеет вступление, основную часть и заключение.

И рядом написанный на стикере в форме розового цветка комментарий учителя: «Молодец, Фатима, хорошая работа! Ты привела сильные аргументы в пользу этой книги. В следующие раз постарайся дать больше информации о содержании книги и глубже развить свою мысль».

«Я люблю играть в такую-то (компьютерную) игру, - пишет мальчик по имени Джэксон. - Обычно я играю в нее с папой. Я рекомендую эту игру, потому что...» После перечисления причин мальчик еще и такой вывод сделал: «Я считаю, эта игра поможет укрепить твои отношения с папой или другим членом твоей семьи». И здесь тоже комментарий учителя – сначала похвала в адрес автора, а затем предложение, как написать еще лучше.

Пока мы в коридоре разговариваем с переводчиками, к нам подходит третьеклассник и спрашивает по-узбекски у Мамуры: «Устоз (учитель, наставник), когда нам скажут результаты теста?» Девушка советует ему обратиться к учителю, а потом, когда мальчик отошел, со смехом говорит: «Некоторые дети решили, что я - устоз, то есть учитель, и со всеми вопросами стали обращаться ко мне, а в конце спросили, буду ли я теперь все время вести у них математику».

Мальчик оказался любознательным, так как опять подошел к нам и уже задал вопрос мне: «А Вы тоже устоз?» Я ответила, что я журналист и спросила, знает ли он что это такое. Он не знал, но тут же согласился ответить на мои вопросы.

Десятилетний Фаридун говорит в американской школе всего лишь вторую неделю. По-английски не знает практически ни слова. Не знает он и русского. Его родители тоже не говорят по-английски, поэтому не могут помочь ему с уроками. Родом они из Самарканда. На вопрос, когда они приехали в Америку, мальчик ответил: «Не знаю». На вопрос, работают ли его родители, он тоже отвечает «не знаю».

«У тебя уже есть друзья в школе?» - перехожу я на более знакомую для него тему.

Он отвечает утвердительно и называет два имени: по-видимому, его друзья тоже родом из Самарканда.

Я прошу Фаридуна написать свое имя, и он не справляется с задачей. Мамура-переводчица шепчет мне, что это именно он не смог написать слова «туртбурчак». Фаридун улыбается мне, обнажая рот с щербинкой между зубов. Живой, симпатичный мальчик. Как, наверное, любой другой ребенок его лет, Фаридун не осознает, что может не пройти тест - он уже и думать о нем забыл. И тем более его не волнует будущее в новой стране. Наверное, потому что он переехал сюда в Штаты в «хорошем» возрасте, когда можно относительно легко и быстро привыкнуть к новому, выучить язык, чтобы со временем говорить на нем без акцента.

«Приходите еще», - улыбается мне Фаридун на прощание и заходит в свой класс, чтобы вместе с учительницей и одноклассниками пойти на ланч, ведь время уже обеденное.

А я захожу в офис администратора, где русскоговорящая учительница говорит мне: «Уж не знаю, что у вас там творится в Узбекистане, но у нас никогда не было столько детей из Узбекистана, как в последние пару лет. И какие дети! С ними же невозможно установить контакт: никакого другого языка, кроме узбекского, они не знают. А родители разные, некоторые еще хоть как-то говорят по-русски, а некоторые нет. Если бы дети знали русский, мы бы не приглашали переводчиков, тестовые книги есть и на русском. Если все пойдет в таком же духе, скоро их придется выпускать и на узбекском», - говорит она торопливо и возвращается за свой стол проверять тесты.

Когда я выхожу из школы, вижу детей, рассаживающихся в желтые школьные автобусы. Фаридун, завидев меня, улыбается и машет рукой. Он рад, что уроки закончились. Переводчики тоже рады – позади тяжелая работа, которая принесла деньги, а впереди - тесты по другим предметам, на которые их опять могут пригласить. А я ухожу со школы со смешанными чувствами.

Соб.инф.©