Смеркалось цэ

Смеркалось...

По шкале пятидесяти оттенков серого, небо было примерно на двадцать пять пунктов. Это примерно, как хозяйка перед новым годом уже почти всё приготовила, вынесла мозг мужу, чтобы тот наконец-то поставил стол и стулья, даже накрыла стол скатертью, но оливье ещё томился в холодильнике, а хозяйка, ещё в бигудях, суетится на кухне, дорезая последние вкусности.

Яшка слушал местные байки. О том, например, как солнце всходило за горизонтом... Наверное Т9 не прописало правильно «из-за горизонта». Всякие эти поправлялки, штука нужная, но иногда лучше бы не надо. Там ещё Яшка недопонял: как это вроде солце взошло и тут же на краю лужайки, под аккомпанимент кузнечиков и прочего местного населения, стала подниматься нечисть? Но автор видимо сам смекнул, шо шо-то не так и, как только взошло солнце, тут же начались сумерки.

Иной автор философствовл о смысле жизни, о том, как влияют небесные светила на настроения абизян: шо мол луна, чи звёзды — это негатив, а солнце — это завсегда хорошо. А как же: «темнота — друг молодёжи», а «Утро стрелецкой казни», да мало ли ещё чего. Это как спор между Ломоносовым и Тредиаковским о том, шо хорей это токмо весёлое, маршевое, а ямб, наибарот, заунывно-минорное. А ведь ещё у прошлом веке, дедушка Энштейн доказал, шо всё в нашем мире относительно...

Захаживал исчо цензор местного разлива косивший под грозного менотавра. Ну, так, подмёл для порядка и шоп не зазря отсвечивать, высказался эдак документально-публицистично за дела свои вкратце.

Слушал Яшка, слушал, а подсознание раз за разом выдавало образ пришедшей из прошлого Angelofdown. То личико в чёрно-белых тонах, где глаза её, словно глаза русалки влекут смотрящего в омут, а то обнажённую грудь в густом багрянце заката, от которой невозможно отвести взор, словно от чуда солнечного затмения. Интересно, а какая у Angelofdown попка? А что, если попку сию подсветить в тона зеленеющих сумерек? А что если не попка...? Воображение Яшки рисовало разнообразные эротические картины с участием Angelofdown, всё откровенне и откровеннее. Страсть, она же похоть, зашкаливала. В центре Яшки всё горело, ныло и желало... «Не засну наверное...» — успел подумать Яшка, перед сменой декораций вожделения.

Все пятьдесят оттенков серого уже давно прошли свои стадии и пройдя пик черноты, снова вернулись к точке двадцать пять. Это как сумерки, только рассвета, когда новогодняя ночь прошла успешно и первые похмельные лучи солнца, не без удивления, хоть далеко не в первый раз, разоблачало последствия кутежа...

(Сeргeич @ 05-07-2023 - 23:00)
Яша троллит коряво, или долбоëб безграмотный, с претензией на поэтичность?
(fkk6 @ 09-07-2023 - 23:03)
Яш не в огорчение тебе, но проза - не твое.
впрочем как и поэзия.
ты натужно мучаешь свою жопу, напрягая геморой изобретаешь всякие словосочетания и пытаешся выебнуться. а на выхлопе хуета какаета.
смеркалось.

Уже два авторитетных мнения... Без подробностей шо, как и пачиму — но на то оне и авторитеты, шоп без етавотого разного.

Повод задуматься пока смеркается, но не смерклось...

Смеркалось...

Закат был красив, но обычен для лета. Солнце походило на апельсин с которого содрали кожу и он просвечивался оранжевым цветом. На небе не было ни одного облачка. Ярко голубой цвет неба всё бледнел, тускнел, даже появился серый налёт на голубом, но голубой цвет неба оставался голубым.

В Обезьяннике по прежнему было тихо. Изредка, словно птичка в ночи, что-то прозвучит и тут же смолкнет. Смотрящяя за обезьянником, соскучившись по своей вотчине, нет-нет, да и навестит свои угодья. Скучно ей тут. Хочется ей, как в вышем свете цивила, пощебетать о том, о сём, но без великосветской напыщености, по простому, по свойски. Ан нет, пока она подолгу отсутсвует, её угодья пришли в запустение, некому тут без неё весельем исходить. Когда угодья сии, словно нежданное наследство, перешли ей, словно снег на голову, мнилось ей, что всё само-собой, как-то будет её веселить, а она, барыней будет только хлыстиком подгонять, дабы знали, кто тут царь и бог. Ей, видимо, никогда ранее не приходилось сталкиваться с ведущей ролью, только быть ведомой, было по-видимому невдомёк, что даже богу нужно питать своих последователей манной. Другими словами, как говорили когда-то в развалившейся стране: «С новыми правами, появляются и новые обязанности». Но обязанности — это ведь так утомительно. Толи дело права: можно гнобить кого угодно, натравив свору послушников, а можно и просто убрать неугодного. Но ведь хочется иногда, чтобы по простому, на равных, под музон пощебетать о том, о сём, куснуть эдак игриво, даже засветить что-либо интимного... Однако, когда у тебя проросли клыки, которые жаждут кусать как можно чаще и совсем не по дружески, когда сияющая великосветская улыбка незаметно стала боярским оскалом, то, как бы ни был сексуален оголёный интим, а у визави либидо не встаёт, более того, он уже и не жаждет узрить, ибо в сумерках подобные виды могут очень негативно сказаться на нервной системе.

Чищеный апельсин солнца насытился соком и тускло отдыхал почти полностью погрузившись в перину горизонта. Небо было почти чёрным от синевы.

Смерклось.

Далеко не в первый раз нашёл Яшка, что его цитируют. «Так недолго и классиком стать», подумал Яшка и припомнил слова другого классика: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...»

Не то смеркалось, не то светало...