Роды без боли

нет, я еще рожать не собралась, но мы с мужем очень хотим ребенка. и конечно я думаю, надо быть ко всему готовым заранее, поэтому читаю всякие журналы, книги по этому вопросу, и хочу спросить вас, дорогие "мамы", как вы рожали? сейчас меня интересует тема: роды без боли. делали ли вы обезбаливание? какие методы считаете безопасными? и вообще считаете ли, что это надо делать? может пусть все происходит так, как природой задумано? все же женщины - потерпим!

читала недавно журнал "красота, здоровье, фитнесс", там было рассказано про некоторые методы обезболивания родов:
1) кесарево сечение.
сразу же хочу оговорится, что не совсем считаю этот метод подходящим для себя. так как кесарево должно производится только по серьезным медиинским показаниям, да и вообще может повлиять неблаготворно на ребенка. я думаю даже не надо объяснять в чем заключается этот метод, все знают.
2) медикоментозное обезболивание.
наиболее популярный метод - введение через катетор препарата в межпозвонковое пространство в области поясницы. но его применяют только в период схваток, так как он может замедлить процесс родов. и еще есть некоторые побочные явления, вроде снижения давления, головной боли и др.
3) ингаляционный наркоз.
применяется маска с закисью азота. достаточно безвредный способ, но не очень надежный - боль может и не прекратится.
4) электроаналгезия.
слабая электростимуляция через электроды в области поясницы. помогает ослабить боли в спине (только-то), при этом не вызывает побочных эффектов у матери и ребенка.
5) введение снотворного.
просто для того, чтобы дать роженице отдохнуть. после 2-3 часов сна роды проходят быстрее, организм работает более скоординированно.
6) эпизиотомия.
разрез в промежности, предотвращающий рваные раны в этой области и впоследствии грубые рубцы. дополнительный эффект - снижается давление на головку младенца и снижает рик родовой травмы.

не знаю, все ли это методы. если знаете еще какие-то напишите. и поделитесь опытом и знаниями. последний метод наверное надо всем проводить, потому что промежность рвется у всех рожениц.
можно ли самой как-то сделать, чтобы роды были менее болезненными? подготовится, упражнения делать и т.д.?

жду ответов.

Ох, сейчас напишу. Только ребенка спать уложу :):).

Пока не уложила, вот что хотела сказать. Во-первых, мне странно, что кесарево и эпизиотомия стоят в разряде методов обезболивания. Они вообще к теме обезволивания не имеют никакого отношения. Кесарево - вынужденная операция, эпизиотомия - практически тоже, это же ведь тоже хирургическое вмешательство. И то и другое делается лишь как вариант помощи роженице разрешиться от бремени, а никак не способы обезболивания. Это первое.
Продолжу, когда ребенка уложу.
Ну так вот. Мне из перечисленного делали эпизиотомию и снотворное вводили. Ну еще демидрол пару раз кололи, но он вообще никакого эффекта не дал. Снотворное вводили, потому что я не спала перед этим всю ночь, поэтому была очень ослаблена. Снотворное вырубило меня на 3 часа полностью. После этого шла очень слабая родовая деятельность, не знаю возможно частично это было вызвано этим самым снотворным.
Далее. Не считаю, что эпизиотомия - обязательное вмешательство. Просто наши акушерки разучились принимать нормально роды. Они режут на всякий случай. А на самом деле нужно просто правильно провести ребенка по родовым путям. Акушерки, принимающие домашние роды, как правило обходятся без эпизиотомии. Разрыв, между прочим, легче заживает, чем разрез, так как края раны рваные. Один недостаток, что разрывы сложно контролировать и они могут быть очень серьзными. Считаю, что разрез нужно делать только тогда, когда очевидно, что роженица порвется, а не так, как у нас, на всякий пожарный. К сожалению, такие решения может принять только действительно опытная акушерка. А от эпизиотомии потом может быть очень долго больно заниматься сексом. В принципе эта боль терпимая, тем более, что при хорошем возбуждении она исчезает, но все же. У меня эта боль длилась чуть ли ни 6 месяцев. Кстати, если был разрыв или эпизиотомия, то в последствии в следующие роды промежность будет хуже растягиваться и велика вероятность повторения той же ситуации.

Медикаментозное обезболивание или эпидурал. Знаю, что за границей делают очень многим как стандартную процедуру. Основной минус, я уж не говорю об индивидуальной переносимости, это то, что потом значительно тяжелее тужится. То есть после эпидурала возрастает вероятность наложения щипцов на головку ребенка или вытягивание его отсосом (или как он там называется). В нашей стране щипцы и отсос особо не используют. Так же как и эпидурал только с платными родами идет. Вообщем, на мой взгляд много минусов. Единственный плюс - это то, что роженица действительно меньше чувствует боли, меньше зажимается и рожает следовательно быстрее и легче.

Про ингаляционный наркоз особо ничего не знаю, так как его вроде у нас сейчас мало используют. По моему во времена наших мам он был популярен, а может я путаю.

Анастезия с электростимуляцией. Тоже не слышала, чтобы использовали. Единственное, где она мне встречалась, это в рассказе Марии Арбатовой о ее родах. Очень веселый рассказ. Если модераторы были бы не против, то я его здесь поместила бы или ссылку на него дала. Обхохочитесь и про роды написано. И про обезболивание, на ней как раз эксперимент ставили с этим видом обезболивания.

Так, вроде все описала. Теперь по поводу самой боли и можно ли самой рожать без боли. Самое главное, что я заметила, что рожают все до такой степени по разному, что тут даже сложно все привести в статистику. По моим личным наблюдениям, легких и мало болезненных родов так же много как и болезненных и трудных. А по середине стандартные, которых тоже столько же. То есть ровные три части. Легкие роды и обезболивать особо не надо. Женщины, которые так рожали, говорят к примеру, что не было никакой такой боли, из-за которой можно было бы кричать. Типа я ждала, когда кричать буду, а не надо было, и так все было нормально. Те, у кого наоборот были очень болезненные, говорят, что не думали, что это до такой степени больно. Думали, что потерпят, а там такое.... Считаю, что у меня были средние роды. Не то, чтобы нечеловеческая боль, но и чувствовалась она вполне прилично. При чем такая странная вещь происходила, что я ее моментально забывала, может из-за того, что спать хотела. То есть в промежутках между схватками, я думала, неужели мне было так больно, что я не смогла сдержать стоны, попробую в следующий раз выдержать. Но когда наступал пик схватки, то я понимала, что это не в моих силах. Муж говорит, что выглядела очень измученной. Кстати, я много писала про роды в теме про роды с мужем во взрослом разговоре. А вообще, боль очень похожа на ту, которая бывает во время месячных плюс прибавь к этому сильное несварение желудка и газы. Я имею в виду именно болевые ощущения, а не сами эти явления. И все это помножь на десять. Вот и будет тебе родовая боль. Успокаивает только одно, она идет схватками, циклически. То есть у тебя есть время отдыхать. А так же она идет много часов по нарастающей. Что опять же готовит тебя как физически, так и морально к тому, чтобы ее пережить. Чтобы уменьшить боль, нужно выбирать наиболее удобную позу, можно стоять под душем, он отвлекает. В том роддоме, где я рожала - это было возможно. Муж или другой человек может делать отвлекающий массаж спины или еще чего-нибудь, чего захочется. Ну и самое главное, это правильное дыхание. Сначала нужно дышать глубоко и медленно во время несильных схваток, а когда они уже сильно болезненные, то нужно дышать часто и поверхностно. Это тоже отвлекает и не дает возможности кричать. Потому что когда кричишь, то ребенок страдает от кислородного голодания. Потом могут быть проблемы первые месяцы, плохо спать будет, будет много плакать. А еще на курсах учат пропевать схватку. То есть вместо того, чтобы кричать или стонать, нужно петь. Говорят очень помогает. Но я этому не училась.

Мое личное мнение, что обезболивание нужно применять только тогда, когда действительно тяжело. Заранее об этом лучше не думать. Или решить так, что у тебя будет то-то и то-то под рукой, а о надобности этого всего ты решишь уже в процессе. То есть если видишь, что можешь терпеть, то не надо, а если совсем плохо, то пусть обезболивают. Я как раз так во время родов даже думала. То есть я прекрасно осознавала, что вот еще чуть чуть, я выдержу. В смысле, что я не чувствовала острой необходимости в обезволивании, хотя было очень больно. Мужу часы сломала и руки расцарапала.

ERRA, большое спасибо!!! я очень многое из твоего рассказа почерпнула! если можешь, пошли мне на личку ссылку на рассказ Маши Арбатовой.
я тоже была немного удивлена, почему в журнале рассказывается о кесаревом сечении и эпизиотомии как о методах безболезненных родов, скорее это методы родовспоможения. в этом смысле полностью с тобой согласна! спасибо за информацио о том, в каком случае надо делать второе. ты меня разуверила в том, что это необходимо всем. действительно, все индивидуально.
описание боли интересное, попыталась представить эту смесь ощущений, стало немного не по себе, но естественно женщину, которая действительно хочет родить, не испугает никакая боль, ведь все можно пережить, тем более ради такого радостного момента. ведь все окупается.
еще раз спасибо!

ERRA! Разрез заживает лучше, спроси у своего гинеколога.

White Night! В основном, обезболивают во время схваток. Поскольку я родила двоих, то имею опыт и по трудным и по легким родам. Так вот, обезболивание может понадобиться только во время схваток, так как во время потуг (изгнания плода) сильных болей нет, нужно работать - тужиться и толкать ребенка. Это не больно, но трудно. А вот схватки пережить без обезболивающего - можно до определенного момента. Если воды отходят сами и раскрытие довольно большое, то боль может не быть такой сильной, как если делают прокалывание пузыря (по показаниям). Мне два раза делали прокалывание пузыря и оба раза ставили обезболивающее - меня не взяло, только стало в сон клонить - в итоге я засыпала на минуту и потом просыпалась от схваток и было еще тяжелее, чем без обезболивающего; в период потуг я еще не отошла от лекарства и поэтому плохо понимала, что вообще происходит. А дочка рождалась с пуповиной и мне нужно было контролировать процесс вместе с врачами и акушерами! И только их мастерство спасло мою дочку! Второй раз такого не было, хотя шейка раскрывалась быстрее и было больно - мне поставили какое-то обезболивающее - но оно меня не проняло. Боль прошла только после
рождения дочки.
По поводу эпидуралки. Когда я рожала второй раз, рядом со мной рожала женщина и рожала с очень больными схватками и слабым раскрытием. Кроме того, безводный период у нее был уже довольно длительный, а раскрытие всего 4 пальца... Врачи предложили ей эпидуральную анестезию и я сама слышала, как они говорили :"Отдохнешь от боли и может усилиться раскрытие" Она отказалась - пришлось сделать кесарево.

По поводу эпизиотомии. Я рожала в очень хорошем роддоме, просто самом лучшем в Новосибирске, где рождение не поставлено на поток, где с роженицами возятся, как с родными. Так вот, мне делали эпизиотомию, чтоб уберечь от разрывов и облегчить процесс изгнания плода. Второй раз обошлось без рзрывов и разрезов. Я знаю случаи, когда женщина рожает легко и хорошо - без боли и без разрезов-разрывов.

Мне кажется, что вы заранее боитесь родов, но ведь это пока еще для вас не наступившее событие? Зачем бояться того, что может и не наступить? А вдруг вы будете рожать легко? Не слушайте эти страшные рассказы и ответственно отнеситесь к выбору роддома - платите, если надо платить - вот о чем вам надо думать. Потом обговорите все со своим врачом - он вам скажет, что в большинстве случаев женщины рожают нормально.

"""ERRA, большое спасибо!!! я очень многое из твоего рассказа почерпнула! если можешь, пошли мне на личку ссылку на рассказ Маши Арбатовой."""

Пожалуйста.:)
Я сейчас попробую найти ее в интернете и тебе скинуть.

"""спасибо за информацио о том, в каком случае надо делать второе. ты меня разуверила в том, что это необходимо всем. действительно, все индивидуально. """

Кстати, не раз слышала такое мнение, что когда ребенок мелкий, то рвутся чаще, чем при крупном. Мне кажется, что это связано с тем, что крупный идет медленнее и промежность успевает нормально растянуться. А когда идет мелкий, то проскакивает быстрее, что оказывает даже большее воздействие на промежность, чем крупный. Как правильно сказала Olka, во время потуг болей особо нет. Головка ребенка давит на промежность и происходит местное обезболивание, потому что пережимаются нервы. Поэтому даже эпизиотомию обычно делают без обезболивания.

"""описание боли интересное, попыталась представить эту смесь ощущений, стало немного не по себе, но естественно женщину, которая действительно хочет родить, не испугает никакая боль, ведь все можно пережить, тем более ради такого радостного момента. """

У меня была интересная вещь. До того как я забеременела, буквально за месяц до этого. А я не планировала беременность, то есть она произошла спонтанно. Так вот, где-то за месяц, я ночью просыпаюсь неожиданно, захотела, извиняюсь в туалет. Пошла я значит, и у меня там такие боли начились. Я просто тогда не знала, что такое схватки, но у меня так сильно крутило живот, что я еле сдерживала крики. Я так и не поняла, что это было, но это длилось минут 20. А стул вроде нормальный (извиняюсь за подробность). То есть вообще не ясно, в чем была проблема. Но после того, как боль прекратилась, то я подумала, какой ужас, наверное примерно так рожают. Я прямо буквально так себя и чувствовала, как будто у меня произошли мини-виртуальные роды. Ну прошли, я пошла спать и забыла. А когда через 10 месяцев я родила по-настоящему, то вспомнила тот момент. Это так было странно и интересно. Я поняла, что те мои боли были действительно отчасти похожи на родовые. На средние схватки вполне тянули. Ни до, ни после у меня не было таких странных проблем с кишечником. Прямо как буд-то сам организм предвидел.

"""ERRA! Разрез заживает лучше, спроси у своего гинеколога."""

Это мнение я слышала изначально и как раз от акушеров и гинекологов. Но я всегда, еще с детства знала, что рваные края раны заживают быстрее, чем резанные. Возможно, когда гинеколог говорит, что разрез заживет быстрее, он имеет в виду, что разрезы как правило делают очень маленькими, а разрывы по площади наверняка больше получаются. Я не имею ничего против эпизиотомии, но только тогда, когда она была действительно нужна, а не на конвеере сделала. Честно говоря, потом все эти проблемы с невозможностью сидеть, боли в первые дни, страх мочеиспускания и т.д., ну а так же проблемы с сексом. Обидно, если все эти неудобства были только ради удобства врачей или расплата за их некомпетентность. Хочется, чтобы уж если разрезали, то по делу.

Сылку высылаю тебе на почту. Но не могу удержаться, чтобы рассказ не вставить. Если модераторы посчитают, что ему тут не место, то пусть удалаяют.



В детстве меня пугали бабой-Ягой, в юности - гинекологом. Все педагогические оговорочки и весь ученический фольклор вели дело к тому, что наиболее хорошенькие и наиболее кокетливые девочки нарвутся на свой страшный суд именно в гинекологическом кабинете.


На помойке за ремонтирующейся поликлиникой валялось списанное зубоврачебное кресло, и весь шестой класс посещал его однополыми группами: мальчики отвинчивали никелированные винтики и гаечки, а девочки репетировали будущую женственность, садясь в кресло с плотносжатыми ногами, страдальчески задранным к небу подбородком и сложенными на груди руками. Уверенность в том, что кресло - гинекологическое, была столь же высока, что и уверенность в том, что в этом кресле над тобой надругаются не меньше, чем в стоматологическом.


Увиливание от медицинской диспансеризации в старших классах было сложноразработанной технологией, передаваемой из уст в уста; меньшинство не желало обнародовать отсутствие невинности, большинство вынесло из культуры и воспитания, что быть носительницей женских половых признаков стыдно, и относилось к посещению гинеколога как к глубокой психологической травме.


Короче, первый раз я попала к гинекологу, будучи изрядно беременной.


Маман в белом халате ввела меня без очереди в кабинет поликлиники, в которой работала сама, и мой восемнадцатилетний взор объял металлическое сооружение, необходимость взбираться на которое отличала меня от противоположного пола.


- Мне твои слезы до фонаря! - орала страшная тетка, моющая руки в резиновых перчатках, на бледную молодую блондинку с огромным животом и огромными синяками под глазами. - Я за тебя отвечать не собираюсь! Кого ты мне родишь? Урода? Я точно говорю, я тебе как врач говорю, ты мне стопроцентно родишь урода! - она прыгнула от раковины и, присев, резиновым пальцем надавила на щиколотку блондинки, - Видишь, какие отеки? Рука по локоть проваливается!


- Я не могу лечь в больницу, - заплакала блондинка в голос, - Мне не с кем ребенка оставить! У меня родители далеко, а муж - пьет...


- Муж у нее пьет! - обратилась страшная тетка к моей маман, - А у кого не пьет? Ваша девочка?


- Дочка, - гордо сказала маман и стыдливо добавила, - Как бы не было там беременности, - тоном, которым она, как терапевт говорила о больных "как бы не было там пневмонии" или "как бы не было там инфаркта".


- Чужие-то дети как растут! Помню, она тут в пионерском галстуке по поликлинике бегала! Раздевайся, - махнула тетка резиновой перчаткой в сторону кресла.


- Доктор, миленькая, не могу я в больницу ложиться, он когда напьется, сына бьет, - заголосила блондинка. Я начала прилежно снимать свитер.


- Свитер не снимай, джинсы снимай, колготки и трусы, - зашептала маман.


- Как вы мне все надоели! - заорала страшная тетка на блондинку и обернулась ко мне. - Что ты в кресле сидишь как в Большом театре? Никогда что ли не сидела?


- Никогда, - голосом двоечницы призналась я.


- Ноги раздвинь!


- Как? - испугалась я.


- А как под мужиком раздвигала?! - заорала тетка, и ринулась на меня.


- Ну, и от кого же мы беременны? - спросила тетка у маман, копаясь в моих гениталиях.


- Мальчик, студент, заявку подали, - оправдывалась маман без всякого энтузиазма: конечно, ей хотелось зятя покруче.


- И на кого же наш студент учится? - спросила тетка.


- На певца. На оперного певца, - уточнила маман.


- Певцы, они гуляют, - подытожила тетка свои познания о жанре, - А сама-то?


- В университете учится, - подсказала маман.


- На кого?


- На философа, - стыдливо призналась маман.


Тетка застыла вместе с руками, по локоть погруженными в меня, и со смесью брезгливости и любопытства на лице спросила:


- Что же это за работа такая, философом? Где же это они, философы, работают? Что же это за семья такая, певец и философ? Сто лет живу, такого не видала!


- Вот именно, - сказала маман. - Пошла бы в медицинский, в юридический.


- Пишу направление на аборт, - резюмировала тетка.


- Конечно, на аборт, - подпела маман. - Куда им дети?


- Это точно, - сказала тетка, и, едва сполоснув руки, погрузилась в эпистолярный жанр.


- Надо сначала университет закончить, а потом беременеть, - важно заявила маман, как будто ее кто-то когда-то спрашивал, что вслед за чем делать, и как-будто она когда-нибудь хоть чуть-чуть позаботилась о моем образовании в области предохранения.


- Да у них в голове ветер, что бы понимали о жизни, - вздохнула тетка.


- Странно, что она меня не уговаривала рожать, - сказала я за дверью.


- Да она сама пятнадцать абортов сделала, - поведала маман.


Мысль о том, что результатом беременности восемнадцатилетней девушки, выходящей замуж за любимого, может быть рождение ребенка, мне в голову не приходила. Высоты философской мысли манили меня сильнее совковой бытовухи, сопровождающей студенческое материнство. Соображения о продолжении рода точно так же не посещали ни моего жениха, ни мою маман. Жених, понятно, был виноват, раздавлен и растерян; но честолюбие, связанное с будущими профессиями, помноженное на инфантилизм, вскормленный гиперопекающими матерями, объединял нас и делал непригодной к размножению парой.


На следующий день, я заплела волосы в косы, и в страшном, синем, неоформленном фасоном больничном халате села в очередь. Подавленные женщины, сидящие на стульях в операционную, крики сиюсекундной жертвы и выведение ее под белы рученьки, со всеми мизансценическими подробностями... Она падает, сестры прислоняют ее к стенке и стыдят:


- Вы, женщина, думаете, что вы у нас одна такая? Вон, целая очередь ждет! Давайте быстрей в палату, и пеленку толком подложите, кровь-то льется, а убирать некому! Вы же к нам нянечкой работать не пойдете?


Производственная бытовуха; ожидающие женщины, деловито поглядывающие на часики, что они еще сегодня успеют по хозяйству кроме аборта; устало-злобные сестры; надсадный крик из-за закрытой двери... По лицам видно, что все идет как надо, взрослые люди привычно занимаются взрослым делом, и только я, инфантильная дура, ощущаю происходящее в трагическом жанре.


- Под наркозом делают? - спросила я у толстой немолодой бабы, из последних сил придавая голосу естественность.


- Ну, ща, под наркозом! - ответила она, шумно зевая.


- А как же? - испугалась я.


- Скажи спасибо, если новокаин вколят, - баба посмотрела на меня, увидела про меня все, и отвернулась с отвращением и фразой, - Молоко на губах не обсохло, а туда же!


- А почему они так кричат, если новокаин колят? - повернулась я к молодой женщине, в романтических серьгах.


- Потому что новокаин не на всех действует, - улыбнулась она. - Ты поменьше анализируй, сиди и считай слонов.


- Каких слонов? - взмолилась я, ощущая полную безграмотность и недостойность своего пребывания в одной очереди со взрослыми и опытными.


- Ну, также как когда не спится, говори про себя "один слон да один слон - два слона, два слона да один слон -три слона, три слона да один слон - четыре слона". Как до тысячи слонов досчитаешь, так и аборт кончится, если, конечно, без осложнений.


На двадцать седьмом слоне выкрикнули мою фамилию.


- Тебе сколько лет, детка? - спросил в операционной пожилой армянин в халате с короткими рукавами, скрестив на груди мощные руки, покрытые мощной шерстью.


- Восемнадцать.


- Первый аборт?


- Первый.


- Не хочет жениться?


- Хочет, просто научная карьера и дети, - вякнула я, чтоб потянуть время.


- Мать есть?


- Есть.


- Кем работает?


- Врачом.


- ......., - он длинно выматерился по-армянски, - Я не буду тебя сегодня чистить. Первые аборты часто кончаются бесплодием. У тебя целая ночь, чтобы подумать. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала.


Я посмотрела на него с собачей благодарностью и сказала:


- Я подумаю. И имейте в виду, у меня аллергия на новокаин, - это было грамотной ложью, которой меня обучила маман, вместо того, чтобы обучить предохранению.


- Мне можно только под общим наркозом.


- Мы не делаем под общим, но за то, что ты меня послушалась и согласилась подумать, я лично договорюсь с наркологом из другого отделения.


Я выпорхнула из операционной, сияя, и очередь проводила меня тяжелыми больными взглядами. Конечно, я не думала ни о чем, кроме того, что под наркозом ничего не увижу и не услышу, я была обычным нравственным недомерком, и стоимость жизни, которую собралась убивать, ассоциировала только с собственным физическим дискомфортом. Но я делала это в компании людей, приучивших меня к тому, что "так надо", и готова была разделить с ними ответственность.


- Вернулась? - спросил армянин с неприязнью.


- Вернулась, - пролепетала я.


- Как знаешь, вчера это было на моей совести, сегодня - уже на твоей.


Больше я ничего не помню, кроме того, что потом в палату пришел жених, и мы, обнявшись, гуляли под дождем, не предполагая, что это может быть опасно. Потому что самое страшное было позади, и можно было готовиться к свадьбе, веселиться, мотаться по кабакам на деньги, присланные в качестве свадебного подарка. Можно было любить друг друга и пробовать в качестве партнера жизни вдвоем, которая называлась браком, но по сути была подростковой радостью жить без родителей. Казалось, что я заплатила за право выйти замуж существу в белом халате по имени гинеколог, сторожащему вход во взрослую жизнь.


- Опять что ли беременна? - через несколько месяцев спросила страшная тетка во все той же поликлинике, и во все том же присутствии маман в белом халате, который уполномачивал ее ходить во все кабинеты без очереди, но не уполномачивал на просветительские жесты по отношению к взрослой дочери, - Опять токсикоз, опять резус отрицательный, пишу направление на аборт.


- Не надо направления, - тихо, но твердо сообщила я.


- И что ж ты собираешься делать?


- Рожать ребенка.


- Да ты что? - удивилась тетка так сильно, как будто я была мужского рода. И кого же ты мне родишь, такая худая, такая бледная, с таким гемоглобином?


- Я не вам буду рожать, а себе, - начала было я, но маман, понимая, что я уже выросла из судороги страха в кабинете гинеколога, и начинаю хамить за прошлое, настоящее и будущее, застелилась мелким бесом:


- Решила рожать, что с ней сделаешь? Я хотела, чтоб вы ее наблюдали, а то наш участковый совсем мальчик, студент.


- Да он студентом и умрет, малохольный, в бабу толком залезть не может, не знаю как уж он своей жене ребенка сделал, - ответила. - Порядок есть порядок, наблюдать должен он...


Молодой гинеколог выглядел чуть постарше меня, мы были смущены как пионеры, которых в наказание голыми поставили друг против друга.


- Материнство, это очень ответственный шаг, - сказал он, густо покраснев, заполняя медицинскую карту круглым детским почерком.


- Ага, - ответила я.


- Вас уже кто-нибудь осматривал? Тогда я вас осматривать не буду.


- Ага, - ответила я.


- Вот направление на анализы. Чувствуете себя плохо? Вот больничный.


- Ага, - ответила я.


- В пятницу я читаю лекцию для первородящих, ну, в ней ничего такого. Единственное, что полезно, это, когда начнутся схватки, надо массировать себе вот здесь, - он задрал халат, повернулся ко мне спиной и начал мощными кулаками растирать свои джинсы вокруг копчика.


- А как же там массировать, если лежишь на спине? - удивилась я.


- Не знаю, нас так учили.


Беременность давалась не легко, меня ежедневно выворачивало до полудня, я кидалась на людей как человек вернувшийся с войны, и читала классику, чтобы ребенок родился высоко интеллектуальным. Однако, вся классика оказалась набитой страшилками и пугалками, и что бы я не начинала читать, там немедленно кто-то умирал родами. Молодой гинеколог попривык ко мне и начал покрикивать, заучив роль старших наставников:


- Вы что, женщина, себе позволяете? Вы почему так вес набираете? Вы должны забыть слово соль. Ни грамма соли в день! Что вы ели сегодня?


- Бананы и коробку зубного порошка, - честно отвечала я.


- А как вы его едите? Вы его водой размешиваете? - интересовался гинеколог с важным видом.


- Нет, просто так, чайной ложкой.


- Но это же невкусно, - возражал он.


- Я пока не была беременна, тоже так думала.


- Я собираюсь вас госпитализировать, потому что в стране высокая смертность беременных.


- А при чем тут я?


- У вас много воды в организме. Кого вы мне родите? Никого не родите! У вас уже младенец растворился в воде!


После визитов в поликлинику я рыдала всю ночь, а потом решила, что чем меньше буду видеться с лечащим врачом, тем здоровее будет мой ребенок. Но гинеколог был из породы отличников, с пафосом новообращенства он заставал меня дома, подкарауливал во дворе; однажды он встретил меня с мужем на улице, мы перебежали на противоположную сторону, и он кричал через дорогу:


- Женщина, у вас отеки, давление! Если завтра не ляжете в больницу - умрете в родах! Вот тогда меня вспомните! Женщина, если с вами что-то случится, меня лишат диплома, а в нашей стране не хватает гинекологов!


Ночью, после встречи, у меня обнаружилась угроза выкидыша. Приехала скорая, пожилая врачиха сделала несколько уколов, посмотрела на мое токсикозное личико с непропорционально большими от худобы глазами, на живот, исчерченный синими и красными разводами как глобус и перевешивающий мое девятнадцатилетнее тело на шаг вперед, и сказала:


- Мужу скажи, что как подойдет еще раз гинеколог с прогнозами, сразу надо бить по харе, иначе он и тебя и еще много женщин искалечит, и поищите блат провериться на двойню, сдается мне, что там двое.


Ультразвук в застой существовал в стране только в институте гинекологии, матушка нашла ход туда. Разбитные молодцы в белых халатах намазали живот чем-то скользким, поводили по нему лапкой от аппарата и предъявили мне на экране двух младенцев внушительных размеров.


Чувство нереальности захлестнуло меня. До этого все логические попытки ощутить внутри себя живое существо мне не давались. То, что я беременна, то, что это кончится появлением кого-то маленького, и то, что я буду его матерью, я понимала, но по отдельности. Сознание мое не было приспособлено к тому, чтобы эти факты выстроились причинно-следственно. Культура моей страны не готовила меня к этому. "Ты - девочка, будущая мать, и потому не должна", - далее следовал список несправедливых ограничений, шаг в сторону - побег, слышала я с младых ногтей так же часто и с той же степенью недоверия как и то, что воинская обязанность - почетный долг каждого гражданина. "Я - мать", - кричала маман, мотивируя любую карательную гадость. Чугунные и каменные матери толпились по городам и весям страны, их прообразы ругались в очередях, жаловались на пьяниц-мужей, охотно подставляли детей под расправу детских садов, больниц, пионерлагерей, школ, и мне совсем не хотелось пополнять их ряды.


Совковая символика материнства не пускала ростков в моем организме, конверсия из богемно-университетской девушки в мать близнецов казалась мне непосильной. Собственно, я не сумела сосредоточиться на ней, потому что линия фронта за физическое выживание проходила по кабинетам гинекологов.


В больницу меня все-таки уложили. Отделение патологии беременности находилось в аварийном здании. Горячей воды не было, туалет был один на весь этаж, и напротив него всегда стояла очередь бледных женщин, поддерживающих руками животы. В палате было кроватей тридцать, чтобы сэкономить пространство, на двух женщин полагалась одна тумбочка. Атмосфера в палате не способствовала появлению здорового потомства, если одна беременная с патологией могла устроить вокруг себя психушку, то помноженная на тридцать... Гражданские войны за открывание форточки в тридцатиградусную жару доходили до прихода сестры, делающей успокаивающие уколы всем участницам. Ночные "сказки Шехерезад" больше всего напоминали страшилки после отбоя в пионерских лагерях про маньяков, вурдалаков и являющихся в гости покойников. Амплуа злодеев здесь, однако, занимали неграмотные гинекологи, пьяные мужья, подлые начальники и бессовестные свекрови. Напичканная культурой университетской тусовки, я пыталась стать здесь своей, взрослой женщиной и подробно впитывала галиматью, полезную для психологов и историков, но убийственную для молодухи, собравшейся рожать.


- Плановое кесарево, - ткнула в меня пальцем во время обхода плечистая грубая тетка из тех, что работают в овощных магазинах и заведуют гинекологиями, и пошла дальше.


- Почему кесарево? - закричала я и побежала за теткой, поскольку в данном случае она заведовала гинекологией.


- А вы сами не понимаете, женщина, почему? - удивилась тетка, на ходу. - Измерьте бедра сантиметром и подумайте. Ребенок в такой узкий таз не пролезет, женщина, ему место нужно, и сами помрете, и детей замучите. Я вам в карте пишу красными чернилами, чтоб видно было про плановое кесарево, а то вдруг вы не ко мне придете рожать.


- Конечно, не к вам.


- А чем это вам мое отделение не нравится? - обиделась она.


- Вчера у женщины в нашей палате начались схватки, сестра сказала, что надо подождать, что в родилке два стола, и оба заняты.


- Ну и что? - удивилась тетка. - И что случилось? Ну, покричала немножко в палате. Да моя мать меня вообще в поле родила. Сено косила и прямо на нем родила.


- Я бы хотела иметь более комфортные условия, чем ваша мать.


- Тогда дайте телеграмму Брежневу, что вы тут одна особенная, пусть он у вас на своем письменном столе роды принимает. А я за свою зарплату и так слишком много делаю!


На общепалатном обсуждении было вынесено решение, что кесарево много лучше традиционного способа, во-первых, боли не чувствуешь, во-вторых, врач все время рядом, а без кесарева его хрен найдешь, когда рожаешь. Были рассказаны все, имеющиеся в репертуаре двадцати девяти воспаленных страхом сознании, истории про смерть с кесаревым и из-за отсутствия оного. И когда все угомонилось, задышало, засопело и захрапело, я лежала в темноте и, плача в подушку, крутила в голове кубик Рубика предстоящего. Конечно, сильно манил наркоз, и при пробуждении две хорошеньких детишки в конвертах, завязанных шелковыми бантами. Но, будучи университетским головастиком, я изучила горы литературы по данному вопросу, и среди прочего выяснила, что вегето-сосудистая система детей, появившихся на свет кесаревым путем, плохо приспособлена к перепадам давления.


Однако, на мне как мраморная плита лежала глубоко внедренная гинекологами мысль о том, что в области родов я не способна ни на что; и что все советские женщины с широкими бедрами спокойно и радостно рожают по одному ребенку на сене, в кровати, в лифте, у станка и домны, и только я, богемный выродок, мало того, что беременна сразу двумя, да еще с резус-конфликтом, токсикозом, узкими бедрами и необоснованными претензиями.


Как-то я пережила эту больничку с ледяными умываниями по утрам в тесном умывальнике, уставленном трехлитровыми банками анализов по Земницкому; с едой, от одного запаха которой, может случиться выкидыш; с грязными окнами, выходящими на больничный морг и прочими аксессуарами, сопутствующими вынашиванию людей двадцать первого века.


Из больнички я отправилась во Всесоюзный институт гинекологии, в котором рожали жены дипломатов, космонавтов, блатные и предельно патологичные. Я относилась к третьим и четвертым. Приятельница маман, работающая там, предупредила:


-У нас конечно, лучше, чем в роддомах, но если ты почувствуешь, что началось и не позвонишь мне, я ни за что не ручаюсь.


Палаты были на шесть рядовых беременных или на одну посольско-космонавтско-генеральскую. Санитарка на замызганной тележке развозила трупного цвета кашу для рядовых и ресторанные изыски для посольско-космонавтско-генеральских. К ним посетителей пускали в палату, мы довольствовались записками, телефонными и оконными перекрикиваниями. Правда, мой муж одевал белый халат, и со свойственным ему артистизмом пробирался на четвертый этаж, где я ждала его, спрятавшись в полутемном коридоре. И мы обнимались как революционеры-подпольщики, потому что к концу беременности чувство "оскорбленности и униженности" становилось вероисповеданием, и я уже вместе с администрацией полагала, что будучи на сносях, встречаясь с собственным мужем, преступно нарушаю режим. И попавшись, должна понести законное наказание в виде немедленной выписки и родов в еще менее комфортабельном месте. Беззащитность и неадекватность беременных такова, что из них получаются лучшие в мире зомби. Измученные русской кухней негритянки жарили на плитке бананы с подсолнечным маслом, а кореянки тушили селедку в молоке. Душераздирающие запахи, помноженные на токсикозное восприятие, тиражировали расистские настроения. Компенсацией настроений было только регулярное посещение длинноногой негритянки тремя другими женами ее посольского мужа, и фольклор, рождающийся вокруг этого.


Институт отличался от аналогичных учреждений еще и присутствием большого количества чернокожих и желтокожих студентов. Я могла есть, спать, умирать, когда в палату врывалась толпа, и бойкая преподавательница с пачкой историй болезни выуживала одну и, водя по мне указкой, тараторила:


- Интересный случай, девятнадцать лет, двойня, резус-конфликт, - и двадцать студентов по очереди ощупывали мой живот, стараясь выглядеть крутыми профессионалами.


- Вам не кажется, что однажды я рожу посреди показательных выступлений? - спросила я.


- Ничего, ничего, мы на вас еще зачет будем сдавать, - ответила она.


Однажды я легла на спину и потеряла сознание. Поскольку пост с нашатырем находился в другом конце коридора на расстоянии с пол-остановки автобуса, то в сознание возвращали с помощью битья по моему хорошенькому, с моей точки зрения, личику. Придя в себя, я снова легла на спину и снова отрубилась. Собравшиеся вокруг врачи, долго рефлексировали, пока не разошлись, пожав плечами. Мне предстояла ночь, и я панически боялась принять горизонтальное положение. Я сидела до утра по-сиротски обняв подушку, но утром свалилась, заснула и выключилась. В таком виде застала меня энергичная профессорша, которую привела толпа недоумевающих врачей. Профессорша выматерилась, дала мне крепкой ладонью по морде, усадила в постели и обратилась к толпе.


- Я не понимаю, как вы учились в институте? Кто вам выдал дипломы? Посмотрите на нее, типичная двойня, дети с большим весом пережимают полую вену. Это не патология, это норма для тех, кто считает себя специалистом! - врачи смотрели в пол.


- А вы, женщина, запомните, на спине, пока не родите, вам делать нечего!


- А на чем же я буду рожать? - похолодела я.


- На боку. Француженки традиционно рожают на боку, а кореянки, вообще, на корточках.


- Но у меня в карте написано красными чернилами плановое кесарево, - взмолилась я. - Как мне будут делать кесарево на боку или на корточках?


- Дайте карту, - потребовала профессорша. - Видите, женщина, я вычеркиваю плановое кесарево и пишу вместо этого синдром полой вены.


- Но ребенок не пройдет в такие узкие бедра? - заорала я.


- Кто вам сказал такую глупость? У вас идеальные бедра. Идеальные близнецовые бедра. Моду устроили на кесарево! Никаких кесаревых! Вот если трое суток будете рожать, тогда получите свое кесарево! - и она вышла, стуча каблуками и обмахиваясь моей картой. Я уже ничего не понимала, могла только плакать и взывать к милости божьей.


Иногда я подходила к зеркалу, разглядывая глыбу голого живота, он шевелился и рельефился как Солярис, из него обозначались головы, колени и локти. Умом мне было плохо понятно, что это дети, и я скорее относилась к этому как к некой абстрактной разумной массе, с которой вела диалоги, которой жаловалась на жизнь, и к которой обращалась с просьбой не лупить меня ногами по внутренним органам во время разборок, которые у них уже тогда начались. И просьбы мои, надо сказать, уже тогда не оставались без внимания. Звериным инстинктом я понимала, что теперь не одна в границах собственной кожи, но интеллектуальным опытом я ведала только то, что ответственность за выживание всех троих в шестеренках медицинской машины несу в одиночку. И дрожала от этого как осиновый лист по мере приближения счастливого дня, к которому меня готовили как к судному.


Однажды ночью я проснулась в луже воды, о смысле которой мне никто ничего никогда не объяснял. Вокруг спали взрослые тети, и было неудобно будить их для глупых расспросов. Я тихонечко поковыляла к посту. Медсестра храпела, накануне приложившись к разведенному спирту. Вода продолжала течь.


- Пожалуйста, - трясла я ее плечо, - мне нужна помощь.


- Женщина, ну что вы все никак не угомонитесь, спать надо ночью, - зарычала дежурная сестра.


- Какая-то вода течет, я не понимаю, - мялась я.


- Вечно одно и то же... Сколько хоть времени?


- Не знаю, я без часов.


- Ну, так пойди, посмотри. Тебе это надо или мне? Как последняя дура, я засеменила к часам в другой конец коридора, комплексуя от текущей на линолеум воды и того, что не даю спать человеку.


- Пять часов, - доложила я, вернувшись.


- Ладно, пошли, - сказала медсестра, вяло встала и поплелась по коридору.


- Куда пошли?


- На кудыкину гору... рожать пошли, женщина.


- Рожать? - у меня отнялись ноги.


- Что ты стоишь, женщина, как деревянная? Иди в лифт.


На автопилоте я зашла в лифт, а медсестра завезла туда каталку.


- Ложись на каталку.


- Зачем? - прошептала я.


- Инструкция такая. Воды отошли, значит надо лежать.


- Зачем же вы меня через весь коридор к часам гнали?


- Вот родишь ребенка, его воспитывать будешь. А меня нечего воспитывать, а я за семьдесят рублей за каждой из вас бегать не обязана. Иностранцы хоть подарки дарят...


Предродовое отделение представляло зал, уставленный аппаратурой и кроватями, на которых лежали и страшными голосами кричали женщины.


"Как обидно умирать такой молодой, такой красивой, такой талантливой", - горько думала я.


- Женщина, уже, наконец, по-человечески ляжте на спину! - заорал молодой парень в белом халате.


- Не могу. В карте написано, что у меня синдром полой вены, - четко по военному ответила я.


- Нет такой вены в человеческом организме, я здесь врач, а не вы. Ляжьте, вам сейчас провода оденут!


Молоденькая медсестра начала опутывать тело проводами, а лоб - ремнем с металлическими пластинками, соединенными с аппаратом.


- Вот включатель, женщина, вправо - усиливает, влево - ослабляет. Поняли?


- Нет, - ответила я, поняв только то, что спокойно умереть мне не дадут.


- Ну, как схватка сильная пошла, так увеличиваете, как кончилась, так уменьшаете.


- А что там?


- Да я не знаю. Ток какой-то, научная работа. Потом будете анкету заполнять, как он вас обезболил.


Я крутанула включатель - шарахнуло током, нечеловеческая поза, в которой я старалась выглядеть лежащей на спине, и в то же время на спине не лежать, добавляла в мизансцену шарма.


Дежурный врач шелестел страницами детектива в инфернальной обложке. Вид человека, читающего на ночном дежурстве детектив, вероятно не был бы криминалом в каком-то другом отделении. Палитра воплей смешивалась и множилась в высоком потолке как северное сиянье: тоненько выла маленькая кореянка, басом рычала длинноногая плечистая блондинка, плакала толстая женщина с косой и надсадно кричала моя соседка с обожженным обезболивающим током лбом.


- Сердце у тебя каменное, как с тобой только жена живет? - начала моя соседка диалог с врачом.


- Что вы, женщина, из себя строите? Не вы первая, не вы последняя рожаете, - ответил он, хрустнув перелистываемой страницей.


- Ах ты, гадина в портках! - завопила соседка. - Да что ты про это знаешь? Я третьего рожаю, а тебе бы одну менструацию в год - ты бы к ней девять месяцев готовился!


- Все, - сказал врач, - мое терпение иссякло! - захлопнул книжку и вышел.


- Дура, - закричала длинноногая соседка. - Что ты его выгнала? Ты у меня теперь будешь роды принимать?


- Да он бы твои роды заметил, если только б ты ему , прямо на книжку родила! - не осталась в долгу соседка.


Все это напоминало космический корабль, жестоко запущенный с женщинами, не имеющими возможности позвать на помощь и не обученными оказать ее себе сами. Энергетика боли все больше и больше закручиваясь в воронку, толкала этот корабль вперед к катастрофе. Я очнулась от густого вопля и дымящегося лба, постфактум осознав, что оба события относятся ко мне. Безуспешно пытаясь обуздать следующий вопль, я с трудом заставила себя не крутить переключатель тока на максимум во время схватки; нижняя половина тела отделилась от меня и носилась под потолком, размахивая простынями как крыльями, а верхняя, вцепившись в кровать, пыталась рефлексировать между воплями. Время потеряло смысл, комната наполнилась полумраком и гулом, и я начала прощаться со всем, что мне было дорого в этой жизни.


Застучали каблуки, и мамзель в очочках с маской брезгливости и усталости на пухлом личике, возмущенно произнесла надо мной:


- Женщина, ну, что ж вы рожаете и молчите? Нам же с вашей двойни надо показатели записать. Перебирайтесь на каталку.


Мое поведение в этот момент можно было обозначить любым словом, кроме молчания, но понятие дискуссии осталось в том мире, с которым я уже попрощалась. Я поползла на каталку как краб, и уже плохо сознавала как в другой комнате, до потолка заставленной мониторами, мамзель запихивала в разные части меня датчики, и бегала среди экранов и тетрадок, в которые заносила показатели остатков моего существования.


- Это для меня или для детей? - спросила я между схваток, свистящим шепотом.


- Это для науки, женщина, - гордо ответила мамзель, и если бы она стояла поближе, я бы врезала по ее напудренному личику ногой от имени всех женщин, рожавших в совке.


Каким-то образом я очутилась на родильном столе около окна, залитого солнечным светом, огромные круглые часы похрустывая минутной стрелкой, показывали девять сорок.


- Никого нет, потому что пересменок, - нежным голосом сказала дама с соседнего родильного стола. Было тихо как в крематории, за окном галдели птицы, от эмоционального перенапряжения в голове и сердце перегорели все лампы, и в состоянии сладостной отстраненности я ждала конца.


В комнату зашли две немолодые женщины, подошли ко мне, и на их крик сбежался весь персонал отделения. Без всякого интереса я услышала, что роды должны были произойти час тому назад, что порвана до ушей, и что непонятно, чем я теперь буду рожать, и что всех за это можно уволить, а перед этим оторвать руки.


- Не волнуйтесь, все будет хорошо! Как вас зовут? - резюмировала пожилая женщина, развернула меня на спину, и почти улеглась сверху. Поскольку последние несколько месяцев меня не называли иначе, чем женщина, поскольку у меня не было сил сказать ей, что мне категорически нельзя лежать на спине; поскольку я ощущала это как долгожданный конец, способный прекратить пытки; я выговорила ватным языком:


- Меня зовут - женщина, - и потеряла сознанье. Я открыла глаза в облаке нашатыря и увидела неправдоподобно огромного, черноволосого орущего младенца.


- Посмотрите какой красавец, - щебетали женщины.


- Можно я его потрогаю? - попросила я. Его поднесли ко мне, я испуганно прикоснулась, он показался мне горячим как пирог, вынутый из духовки.


- Не расслабляйтесь, сейчас будем рожать второго. Он у вас очень стремительный, уже околоплодных вод нахлебался, - сказала пожилая женщина.


- А можно отдохнуть?


- Нет, у нас на все и про все пять минут. Быстро капельницы в руки и ноги! - и целый взвод акушерок, оказывается их было не так уж мало по штатному расписанию, начал привязывать мои конечности к капельницам и галдеть как птичий базар. Не прошло и пяти минут, как я увидела второго такого же младенца, его шлепнули, и он заорал громче первого.


- Это тоже мой? - пролепетала я в состоянии восторженной идиотии.


- Конечно, - ответила медсестра, отматывающая капельницы, - скажите спасибо, что сюда зашла профессор Сидельникова, иначе вам бы ни одного не видать!


Дальше был не отапливаемый ободранный коридор, в котором я и моя соседка лежали на каталках два часа, а животы лежали на нас как сдутые дирижабли. В состоянии обокранности и униженности мы изучали завитушки лепнины на потолке.


- За ними хоть там присматривают? Или как за нами? - спросила я.


- Они не расскажут, - мрачно ответила соседка.


- Женщины, не спать! - орал на нас каждый проходящий мимо.


- Почему нас не везут в палату? - обессилено спрашивали мы.


- Два часа спать нельзя, чтобы не пропустить внутреннее кровотечение, а сиделки у нас только для иностранок.


- Но здесь холодно!


- Это, чтоб спать не хотелось.


Через два часа я была на операционном столе.


- Наркоз переносите? Здесь час зашивать надо, все в лохмотьях, - сообщил веселый парень в зеленом халате.


- Переношу, - ответила я, и, наконец, отключилась под маской.


- Мужу скажете, что с него бутылка, зашил на совесть, теперь все как новое. Только почему же он вас так поздно к нам рожать привез? Вы же теперь полгода сидеть не сможете? - сказал парень через час.


- Он меня привез к вам месяц тому назад...


- Ну, ладно, мы тут тоже люди смертные, все бывает. А вы сами где работаете?


- Я учусь.


- На кого?


- На философа.


Он хотел было сказать, что вот мол, у вас в философии тоже не все в порядке, но одумался и заменил это на:


- Вот и отнеситесь к этому по-философски.


Видимо, это было последней каплей, потому что из меня прорвались все накопленные организмом рыданья. Это была просто пляска святого Вита.


- Да успокойся, успокойся же... - метался врач, то прижимая меня к столу, то заглядывая в смежную комнату, в которой естественно же отсутствовала хирургическая медсестра. - Да у тебя от такого плача все швы полетят, придется еще час шить! Да ведь все так хорошо, у тебя такие сыновья роскошные! Что ж ты плачешь, милая? - и набирал в шприц ампулы одну за другой, и орал в коридор. - Лена, Лида, где вас черт носит? - и совал в мое синее от уколов предплечье какие-то бесконечные шприцы. И все начинало плыть вокруг меня: слепящие лампы, появившиеся, наконец, медсестры, зеленые стены. И в сумерках лекарственного коктейля я видела себя голой, бегущей по длинному, не отапливаемому коридору института гинекологии сквозь строй плюющих и бросающих в меня землей врачей к открытой освещенной двери, пытаясь прикрыть ладошками огромный живот...


Все это произошло со мной семнадцать лет тому назад только по той причине, что я - женщина. И пока будут живы люди, не считающие это темой для обсуждения, это будет ежедневно происходить с другими женщинами, потому что быть женщиной в этом мире не почетно даже в тот момент, когда ты делаешь то единственное, на что не способен мужчина.

Мамочки
Девочки, и что? Так всегда?
Я не хочу рожать

Что так всегда?

Это же просто рассказ, при чем про совковое время. Тогда наверное так и было. При чем он написан с большой долей юмора. Хотя, может он лучше воспринимается тогда, когда через это пройдешь. Ну как например, иностранцы не понимают, как мы можем шутить над собой, находясь в такой ж-пе. То есть, как можно над этой ж-пой шутить.

"""Если воды отходят сами и раскрытие довольно большое, то боль может не быть такой сильной, как если делают прокалывание пузыря (по показаниям). """

Мне делали прокол пузыря абсолютно без показаний. Единственным показанием было то, что роддом забит до отказа им некогда было со мной возиться. То есть они надеялись роды таким образом ускорить. Показание к проколу пузыря есть только тогда, когда ребенок уже скоро должен начать двигаться по родовым путям, то есть есть уже большое раскрытие, а пузырь до сих пор не лопнул. Но обычно прокалывают пузырь на начальной стадии родов. Как бы надеясь, что роды пойдут быстрее. С некоторыми так и просходит, а остальным как раз и приходится ставить капельницу, которая усиливает болевые ощущения. Я просто уверена, что если бы не этот прокол и не эта капельница, то боли было бы значительно меньше. А капельница с окситоцином, который усиливает схватки, соответственно и боль тоже.

девочки, спасибо! надо будет закупиться литературой и побегать по сайтам. ой, с такими делами, я потом сама акушеркой смогу работать
Olka, спасибо, что поделилась опытом!
мне кажется, что если нет особых осложнений, то не так это и страшно - рожать, так что Светланка, не бойся!!! хотя конечно, когда момент наступит, я наверное при мысли одной в обморок буду падать (хотя ни разу за всю жизнь не была в обмороке).
а про раны я думаю, что рваные заживут скорее (по логике), но не так может эстетично это будет, да и потом порваться можно очень сильно, криво, да так, что потом не рад будешь. я вот этого именно боюсь в первую очередь (после осложнений конечно), т.к. думаю, что обязательно порвусь. извините за подробности, но если бы у моего мужа был член чуть потолще (о каких тут мужики наши постоянно мечтают), то во время секса я бы нехило рвалась. в начале половой жизни постоянно травмировалась.

White Night, не бойтесь, так как мысль материальна. Еще раз позанудствую, но роддом надо выбирать ОЧЕНЬ ОТВЕТСТВЕННО! Лучше всего небольшие роддома, в которых можно договориться лично с врачом и заплатить лично ему - тогда все должно пройти нормально. На городских сайтах о родах (например, у нас есть сайт именно о сибирских роддомах) обычно есть рейтинги с отзывами. После выбора лучше съездить самой в роддом и поговорить с врачом именно там. Инфа о хороших врачах тоже обычно есть на региональных сайтах. И еще - обменную карту надо подписать, когда будет 36 недель беременности, чтоб в случае чего вас везли именно в тот роддом, в котором у вас договоренность.

Прошу прощения, если вопрос немного не в тему.
Всегда хотела рожать (возможно, за деньги) но в хорошем роддоме с нормальными врачами, а не с безразличными и некомпетентными личностями. но практика показывает, что иногда даже большая сумма, уплаченая этим самым врачам не показатель компетентности и заведомо хорошего обращения.
Посоветуйте, пожалуйста, хороший родддом в Москве.
В некоторых, я слышала, женщины рожают в очень уютных палатах, разрешают присутствовать мужу, и есть разные приспособления для рожениц (например, какое-то кресло, в котором женщина может раскачиваться, и т.д)
Заранее благодарна

Лапка, на самом деле вам лучше сходить на специализированные сайты и там консультироваться. Там вы и имена врачей можете узнать и номера роддомов.
Я рожала в 70 Московском роддоме. Не помню, как он точно называется. Там можно было с мужем рожать и без заключения контракта. То есть бесплатно практически. У роженицы отдельная комната с самого начала. Ей не нужно переходить на родильное кресло, потому что кровать трансформируется в кресло.
Так же хорошим роддомом считается 29.
А в Питере есть роддом, который называется РАДУГА. Вроде как официальный. Там можно лежать в ванной и рожать в воду, если хочется. Есть большое кресло в виде мешка, на котором можно принимать любую позу. Вроде даже есть родильны стульчики для вертикальных родов. А, еще канаты всякие, на которых можно висеть.
Кстати, White_Night, многие легче переносят родовые боли вися на МУЖЕ. Ну или на вот таких специальных канатах. А вот еще. Чтобы не было никому страшно. На самом деле болевые ощущения чаще всего присутствуют только во время схватки. Когда ее нет, то боли тоже нет. Исключением являются женщины, у которых не совсем благоприятное положение ребенка в матке. Тогда у них может болеть спина в промежутках. А теперь считайте. Самые длинные схватки длятся где-то 45-60 секунд. То есть больно будет не больше минуты. Потом перерыв. Если думать каждый раз, что вот, всего лишь 40 секунд потерплю и все, потом станет легче, то не будет такого страха. Вообщем, в первой фазе схватки длятся секунд 20, а перерыв между ними 20-15 минут. Так продолжается несколько часов. За это время начинаешь привыкать к этому процессу. То, как показывают роды в фильмах, когда они неожиданно начинаются с сильной боли - в основном начинаются проблемные роды. То есть когда не все в порядке, или если это стремительные роды. Потом перерыв между схватками становится 10-5 минут. А сами схватки длятся 30-40 секунд. Ну и под конец там где то по минуте схватка и минута или две перерыв. Сразу говорю, что все цифры пишу по памяти и могут быть маленькие несоответствия, но основная тенденция именно такая. Так что все можно пережить. Особенно если не боятся.

интересный способ.
но если муж упадет в обморок, то повисеть на нем не удастся

В обморок обычно падают во время потуг. Там видите ли кровь появляется и вид растягивающейся промежности пугает. А во время схваток обычно никто не падает.