Nasca.Авторская тема.

Кошак и мышеловка.


Кошак однажды по весне
Охотился за кошкой,
Орал горласто при луне,
И бился об окошко.

Хозяином закрыта дверь,
В окне - стекло, не спрыгнуть,
Устал орать пушистый зверь
И даже смог привыкнуть.

Однажды, в кухне, под столом,
Он встретил мышеловку,
Почувствовав себя орлом,
Он встал на изготовку:

- Похожи мы с тобой вполне,
Мышей мы ловим оба,
И почему б на той волне,
Не жить с тобой «до гроба»,

Тебя всегда буду любить,
(Куда мне, нах, деваться)
А ты, родная, во всю прыть
Мне будешь отдаваться.

Взял за загривок он её,
Пристроил членик в дырку…

С тех пор котяра не снуёт,
А только спит, и только жрёт,
И серет, бля, на стирку.


Мораль:Коль держите кота,
То нефик издеваться,
Хоть кот милашка иногда,
Но хочет он ипацца.

Чужие рядом.Кашляют пока,
И промахам довольно улыбаются,
Плетут ограду,за строкой строка,
И нетерпением пока не маются.

Текут их слюни прямо на штаны,
Ни отстирать,ни выветрить гниение,
Они в своё дерьмо лишь влюблены,
И принимают писка звук за пение.

Чужие рядом.Крысы.Гнёзда их
В подвале,за холодной стенкою,
Они молчат,когда любой из них,
Придавлен мускулистою коленкою.

Садо - Маза.

Раскину руки, подниму мосты,
И тут, внутри, как будто за стеклом,
Закроюсь я, на острове своём,
И почитаю смятые листы.

И встанет тихо надо мной луна,
А рядом ляжет наш домашний тигр,
И время остановит арретир,
И отодвинется квартирная стена.

Осою рифма жалит мою грудь,
И йадом наполняется душа,
Сиропа ей не надо ни шиша,
Ей подавай простую жизни суть.

И вот уже душа обагряна,
И в ране соль, и хорошо от боли …
«Ты представляешь? В доме нету соли!»,-
На ужин осетра печёт жена.

Сойти с ума, рискуя,
В истоме и томлении,
От жажды поцелуя
Впадаем в исступление.

Как ключик к продолжению,
Как приглашенье в небо,
Без поцелуя жжение
Любви совсем нелепо.

Совсем тебя не знаю я:
“Остановись … Минутку …
Такая нынче мания,
Ну, поцелуй, хоть в шутку?»

Справка:
Центральная площадь в г. Екатеринбурге носит имя 1905 года.
Ранее - Кафедральная, в честь кафедрального собора, находившегося на ней,позднее разрушенном.


Свобода.

Постою на площади,
Молча.Кротко даже …
Вождь стоит на алтаре,
Бомж тоскует о заре,
В этом антураже:

«Пыльно.Так всегда у нас,
Даже грязновато,
Эх,сейчас бы на баркас,
Да махнуть куда-то.
Взять бы маму и жену,
Сына взять, и кошку,
Эх, ещё бы взять одну,
Ласковую крошку.

Нет,наверное,не так,
С якорем к свободе –
Это значит,что впросак
Пасть при всём народе.
Нет,пусть дома посидят,
Я ж расправлю крылья
Пусть они пробороздят,
Облаков флотилию.

Например,пойду в десант,
Жечь повсюду гадов,
И свободен буду,факт,
Я от ренегатов.
Нам с товарищами там
Размышлять не надо,
Ни к чему нам по постам
Апассионата.

Нет,наверное, не так,
Там Устав повсюду,
И к тому же от атак
Уставать я буду.
И Бетховена пейзаж
Мне совсем не в тягость,
А военный такелаж
Не добавит радость …»

Постою на площади,
Пятым годом названной,
Где булыжной карусели,
Горожане не стерпели,
Хоть и были разными.

Постою на площади,
Той, что Кафедральной
Называли горожане
До того, как подустали,
От узды моральной.

Лечу и пылкаю огнём,
В безоблачную высь,
Рымит в глущобе с кистенём,
Разбрызгивая слизь,
Злопастый гопник Бармаглот …
Варкается уже,
Зелюки томно мнут живот
В пылице, на меже,
Морчаля светозарный лик
Хрюкачится пиит,
Он возромансил сто улик,
И вот теперь – забыт.
Пыряясь мюмзики в мове,
На шорков клали глаз,
Лежу и пылкаю в золе,
Вернулся,
Шорков спас!

Мы вдвоём.За окном уже вечер.
Догорает свеча под рукой,
Я купаюсь в изысканной речи
Голос твой обещает покой.

Твои формы -и руки,и плечи,
Всё внушает мне ясную цель,
И беседы мгновенья предтеча
Для того,что б вернулся Апрель.

Говоришь,что не зря наши встречи,
Что в вечерних беседах палитра,
Как же лживы твои,сука,речи,
Моя гостья,простая пол-литра.

(Nasca @ 16.09.2008 - время: 10:56) Говоришь,что не зря наши встречи,
Что в вечерних беседах палитра,
Как же лживы твои,сука,речи,
Моя гостья,простая пол-литра.
Мы вдвоем, ты меня согреваешь
Манишь в даль, груз проблем на потом,
Все желанья в ночи разделяешь
Мой любимый бокал с коньяком

Нет,мы не встретились с тобой
И через тридцать лет,
Хотя казалось мне порой,
Что видел я твой след.
Я гнался за тобой всю жизнь,
Искал среди толпы,
Молил:"Хотя бы улыбнись?"
Но ускользала ты.

Нет,мы не встретились с тобой,
Не вышло,не сбылось,
У провиденья вышел сбой,
Оно надорвалось.
И в результате - ты с другим,
И я с другой. В ночи
О неслучившемся кричим,
Без видимых причин.

Нет,мы не встретились с тобой,
И шансы на нуле,
Ни осенью, и ни весной,
Тем паче - в феврале.
Мы не сожмём ладони так,
Что станет мир - для нас ...
Подай,пожалуйста,мне знак,
Подай, хотя бы раз?

По заданию игры "Буриме",на "Поэзии".

- Ах,гитары чудесный изгиб,
Страстный, пламенно-нежный напев,-
После боя, чуть струны задев,
Он шутил с теми, кто не погиб.

Розовела, под звуки, душа,
Из-под чёрного, каплями снов,
Вдалеке от пасьянса балов
Примерялась к любви не спеша.

На остатках короткой зари,
Эхом бился волнующий звук,
Заглушая не боль от разлук,
А тоску. От условий Игры.

Как приятно понять,что ты туп,
Что не мыслишь достаточно ёмко,
И что твой замозоленый круп
Объезжает блондинка- бабёнка.
Как приятно себя осознать,
Отогнать пелену заблуждений,
И с колен цепенеющих встать,
И принять своё имя- Каренин.
Замечательно пнуть утром пса,
Что молчал,когда лазили воры,
И узнать за углом,у купца,
Сколько всё-таки стоили шторы.
Как приятно,что други твои,
Анекдот про тебя рассказали
И скомандовав сам себе: "Пли!"
Прекратить бултыхаться в печали.

Подруге...

Разложила фантики
Под стаканы с водкой,
Фантики,как кантики
Прячут от разводки.
Затаилась не дыша,
Захмелев от граммов,
Размягчённая душа
Голосит от хамов,
Разложила фантики,
Прилегла на щёку...

Хочется романтики,
Вот бы не прощёлкать.

С первого тура III чемпионата на Поэзии сюда приволок.Надо же,вместо "церемониться" в оригинале написал "церемоница".Блин,глубоко в сознание Мясо въелось)))

Что-то шепчет на ухо бессонница,
По вихрам шевеля недомолвкой,
Лишь она задержалась в поклонницах,
Да и то - полуночной воровкой,
И приходится с ней церемониться,
А иначе мне как-то неловко -
До утра мы с плутовкой в неволе,
Под луной, в одинокой гондоле.

«Развод!»

Пауза. Слетела с губ улыбка,
Слово сказано, подведена черта,
Череда обид сложилась в нитку
На которой держатся счета.

Победив в «борьбе на баррикадах»,
Можно отдохнуть, глотнуть вина,
Метки обозначить «на прикладах»,
И не думать чья, и в чём, вина.

Оба победили, так случилось,
Что упорства им не занимать,
Губы – сабли в ярости кривились-
Не простить, не дать, не принимать!

Всё.
Черта.
Слетела с губ улыбка,
Полная «задора и огня» …
Заиграла на прощанье скрипка,
Для неё...
И, вобщем, для меня.

Дыханием Змия наполнится комната,
Неловким движением спичка погасится,
В руках сигарета, согреет без ропота,
Её поцелуем на фильтре украсится.

Покажется тут же, что детство ненужное
Осталось за дверью болтаться на привязи,
И взрослых парней одобрение дружное
Диктует послать это детство на: «Выкуси!»

Свобода доступна, хотя б через трещину,
Хотя бы в кольце сигаретного марева,
Окурок погас на руках юной женщины,
От Женщины вырвав частицу для зарева.

Дыхание Змия во взгляде останется,
Отметится меткой на детской осаночке,
И след поцелуя от фильтра сравняется
Со всем, что с окурком покоится в баночке.

Пародия на собственный стишок)))

Я в одиночестве умру,
В восьмидесятом январе,
Случится это по утру,
В моей холодной «конуре».

В порядок приведу дела,
Почищу обувь, вытру пыль,
Стаканчик красного вина,
Заменит для меня костыль.

Я лягу на свою постель,
И с памятью своей в ладу,
К душе я позову апрель,
И с ним подружек череду.

И за окном постылый мир,
С его извечной суетой,
Напомнит то, что он гарнир,
Любви, и грешной, и святой.

С косою рыжей, озорной,
Придёт Любовь издалека,
И позовёт меня с собой,
Дрожаньем юного соска.
Проснусь я рано поутру
В своём двадцатом январе,
Пройдусь ладонью по бедру,
Потом у мужа на бугре.

В порядок приведу дела,
Мейкапом по лицу пройдусь,
Стаканчик доброго вина
Мой моветон? Что ж, ну и пусть.

Я приберу свою постель,
И с памятью своей в ладу,
Случайно вспомню то, что Лель,
Не целовал меня в саду.

Такая жалость, сказки быль
Меня, похоже, обошла
Ну что же, значит Лель – бобыль,
И зря я память напрягла.

Раскину руки у окна:
- Так хорошо, хоть песни пой!
Дрожат соски:
- Привет, страна!
Привет и ты, сосед седой!

Опять ты у своей трубы,
Как будто с дулом у виска?
Всё ждёшь открытия пальбы
Дрожаньем юного соска?

- Команда – пли!!! Сосед, ты где?
Не ссы, ментов не позову,
Ну вот, сгорел на ерунде,
Не зря я ведьмою слыву.

Никогда.

Не отсекут мне пуповину никогда,
И не посадят нежно на горшок,
Не крикнет мама в спину:
- Ты куда?
Волнуясь, что не выучен урок.

И никогда не зазвенит струна,
Собрав вокруг товарищества круг,
И на рыбалке, с папой, никогда
Не услыхать, что я «совсем без рук»

И никогда мне не стоять в мороз,
Смотря на тень любимой на окне,
И не присвистнуть от метаморфоз,
Случившихся с соседкой по весне.

На сцену мне не выйти никогда,
И в космонавты тоже не попасть,
И не водить большие поезда,
И не смогу убить или украсть.

Не выкупать малышек дочерей,
Они – невесты, скоро улетят …
Зато могу себе сказать:
- Налей!

И выпить.

И шепнуть с досадой:
- Блядь...

"Игра слов".1 тур.Терцины.

Оружия придумано, не счесть,
Кинжалы, пулемёты, мины, яды,
Но лучшее из списка - это лесть.

Боезапас её хорош: награды,
Мерцание на тысячах афиш,
Уложены в хвалебные тирады.

Лицеприятен кукольный фетиш,
Но твёрд. И тем похож на сваю,
Забитую бойцом под своды ниш.

Но стоит туче чуть пройти по краю,
И свая та преобразится в «крест»,
А окружение сплотится в стаю.

История, похожая на квест,
Где жертва тот,кого приподнимали,
В итоге - поднимаемый на шест.

Гонимый, преисполненный печали.

На Мясе было десять «королей»,
Один просил:
- Мне йаду ты налей?
Она смогла. Кто ж мог тому поверить…
На «мясе» королей осталось девять.

А был ещё горячий итальянец,
Он был рубака, но притом засранец,
Он столько срал, что утонул однажды,
Осталось восемь, по четыре дважды.

Была восьмая просто королевой,
Спиною на народ она глядела,
Но со спины достал её кистень,
И королей осталось ровно семь.

Седьмой король был пьяница-гуляка,
Он обожал, когда шумела драка,
Но, на беду, забрёл однажды в чат,
И съеден был за тривиальный мат.

Шестая была странною, однако,
Две головы, две жопы с аммиаком,
И так сумела от себя самой устать,
Что головами в петлю, жопами-болтать.

Был краснозадым пятый «вождь» на мясе,
Любил к морковке приседать в приплясе,
Но как-то в возбужденьи сел на кол,
Смертельный получив в кишках прокол.

Король четвёртый: пианист-налётчик,
Хотя пиздел всегда,что:«только лётчик»,
Однажды он решил достать до Бога,
Разбился оземь. Был наказан строго.

У третьей королевы – много силы,
Она её в себе едва носила,
И взорвалась. Унесена куда-то,
Осталось двое королей. Пиздато?

Вторая создала на Мясе садик,
Подобрала там нечисть, к гаду – гадик,
Но тут же от веселья застрелилась,
Оставив садик и свой трон на милость.

Фигурой на Пегаса был похож последний,
Стихи писал, как конь – ногою средней,
Был расчленён - теперь он только дух
Из строчек в рифму,но,увы,не больше двух.

На Мясе было десять «королей»,
А надо сотню. Приходи скорей?